РАФАЛОВИЧ А. А.
БОЛЬНИЦЫ И БОГОУГОДНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ. 1
БОЛЬНИЦЫ И БОГОУГОДНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ. 1
Комментарии
Больницы и богоугодные заведения в Константинополе, Рафалович Артемий Алексеевич, Год: 1846
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Заведения эти, которым представляется здесь краткий очерк, смело могут состязаться со всем, что есть лучшего в этом роде в Европе. Турецкие госпитали суть не только самые блистательные учреждения в столице Оттоманской Империи, но, конечно, по объему зданий, по удобству помещения, по опрятности и даже роскоши внутреннего их устройства и по хорошему содержанию больных, могли-бы служить украшением даже главнейших Европейских столиц. Правительство Турецкое, столь не охотно жертвующее деньгами на другие учреждения, особенно произведенные позднейшим временем, вовсе не жалеет издержек там, где дело идет о госпиталях, то-есть о госпиталях военных, ибо сказанное относится пока только к этим последним: гражданских больниц, содержимых казною, до сих-пор здесь существует только одна, и та кончена только нынешнею весною.
По этой-же причине, все почти здешние госпитали выстроены в соседстве казарм, из коих и получают большую-часть больных своих. Таковы: для Гвардии Больница Гайдар-Паши, в Скутари, предместье, лежащем на Азиатском берегу Константинополя (на 700 кроватей), Кулелийская, на томъже берегу, подле казармы, бывшей до 1843 года под карантином (240 кроватей), Артиллерийский-Госпиталь, подле казармы и пушечного завода в Топхане, на Европейском берегу, Армейская Больница, в Малтепе, за стенами Константинополя (на 1,200 кроватей), Госпиталь в Терапии (на 400 кроватей), наконец Клинические Больницы в здании Галата-Серайской Школы (на 150 кроватей), получающие больных от военного ведомства. Сюда также можно отнести и Больницу Каторжных при Арсенале Адмиралтейства, в заливе Золотого Рога. Доступ во все эти учреждения дало мне предписание, которым снабдил меня Геким-Баши Измаил-Эфенди.
Здешние больницы, при первом взгляде, поражают посетителя удачным выбором местности: все почти выстроены они на скатах холмов, образующих очаровательные берега Босфора, над морем, среди благорастворенного воздуха, в прекрасных местоположениях и удаленности от частных строений. Здания все, кроме Малтепейского, каменные, и внутреннее расположение их довольно однообразное. Большие, высокие залы открываются на просторный светлый корридор, вымощенный плитками из бледно-желтоватого песчаника, пол устлан употребляемыми здесь везде, и в дворцах Султана, египетскими цыновками, вентиляция удобна. Кровати везде железные, в некоторых больницах с белыми занавесами, и поставлены в два ряда, в надлежащем расстоянии одна от другой. Постель состоит из двух тюфяков, набитых соломою или коровьим волосом, и третьего — из хлопчатой бумаги, одеяло ситцевое, стеганое на вате, подушек две. Белье бумажное, ослепительной белизны, и переменяется не в положенные дни, а при малейшем пятне. Посуда, находящаяся на столике у каждой кровати — поднос, кружка и миска — из луженой красной меди, все это блестит как зеркало. Пища разделяется на семь порций, первая состоит из одной рисовой воды, и назначается диэтою, вторая — из 1/4 фунта полубелого хлеба и два раза в день супа, третья — из 1/2 фунта хлеба и того же количества супа: четвертая — из 3/4 фунта хлеба и з фунта баранины в супе, пятая — из 1 фунта хлеба и 7/10 фунта баранины (другого мяса в Константинополе вообще не употребляют), шестая — из 5/4 фунта хлеба и 8/10 фунта баранины, и наконец седьмая, или целая порция, состоит из 1 1/2 фунта хлеба и 9/10 фунта баранины. Сверх-того, больные получают хошав, или отвар изюму и других освежающих плодов в воде. Посещения врачей имеют место по два раза в день. Служители (infirmiers) носят особый коричневого цвета мундир, но берутся из людей вольно-наемных, часто из Армян и Греков, их положено по одному на пятерых больных. Скорбные листы, висящие над кроватями, пишутся на Французском и Турецком языках, рецепты — на Латинском. Номера кроватей и значки, привешенные к ним для означения порции, даваемой больному, гравированы на досках из красной меди. При каждой больнице, своя аптека отлично устроенная, и получающая сырые медикаменты из Галата-Серайской Школы, но ежемесячным спискам, представляемым за общею подписью Старшего Врача и Аптекаря: отчетность точна и строга, и контролируется ежемесячно помянутым Хеким-Баши Измаил-Эфеидием. При каждом госпитале, сверх-того, своя мечеть и своя турецкая баня, устроенная с теми-же удобствами, изобилием воды, мраморными фонтанами, куполами и т. и., как и все заведения этого-рода в Константинополе: употребление бань с разрешения врача, дозволяется больным, дошедшим до известной порции, впрочем употребляется ими весьма часто, уже по религиозным причинам, на-пример постоянно после извержения плоти (pollutio): отхожие места, по Турецкому обычаю, судна не имеют, а вместо его круглое отверстие в мраморной плите, вделанной в пол. Они содержатся весьма опрятно, и обильно снабжены водою, необходимою для омовений, предписываемых Мусульманам в этих случаях самою верою.
Хозяйственною частию распоряжает Эконом (Мудырь), постоянно из военных, провизия доставляется двумя подрядчиками (Экмекджи-баши и Касав-баши, или головами хлебников и мясников), которые продовольствуют все вообще казармы и госпитали в Столице, хлебом и бараниною. Вскрытий трупов не делают, тела хоронятся, исключая редких случаев сомнения в действительности смерти, чрез три часа после нее, и, по здешнему обычаю, без гробов, употребляемых только для женщин. Обращение врачей и прислуги с больными весьма кроткое и несравненно ласковее того, какое встречаем во многих Европейских больницах. Правительство печется не только об удобствах своих больных, но и о приятных развлечениях для них. Так, на-пример, по два раза в неделю, полковая музыка соседней казармы играет на дворе Госпиталя. В каждой зале больниц Гайдар Паши и Кулелийской, стоят по два стола из красного дерева, и на них великолепные фарфоровые вазы с букетами искусственных цветов, покрытые большими стекляными колпаками. Рядом с банею, в каждой больнице устроена своя кофейня, с казенными чубуками, наргиле и финжанами (маленькими чашками) для кофе, выздоравливающие солдаты проводят тут время в беседе с товарищами: это прекрасная черта Мусульманского филантропизма, конечно не простирающаяся на иноверцев, которые, впрочем, здесь в военную службу не принимаются. Жалованье и провизия больным, за все время нахождения их в госпитале, выдаются им по выздоровлении, без вычета.
Главные Врачи в больницах — Европейцы, они живут в самом заведении, с Младшими Медиками, и получают жалованье смотря по контракту их с Правительством, а эти последние, по чину Доктора Медицины Галата-Серайской Школы, как Маиоры (Бин-Баши) — пользуются окладом 1,125 пиастров в месяц (225 р. acс.). Из них выбираются Старшие Врачи в меньшие госпитали. Одним словом, военные госпитали здесь отлично-хорошо устроены, и в материальном отношении ничем не уступают лучшим заведениям этого рода в Европе, и даже далеко превышают, на-пример все, что я видел в Берлине и других городах Германии.
Гражданских больниц, кроме устроенных благотворительными лицами при мечетях, или самыми основателями этих последних, до сих-пор здесь не существовало. Но в нынешнем году, Султанша-Валиде, мать царствующего Падишаха, выстроила на свой счет в Константинополе, на западном краю города, не далеко от ворот, чрез которые Турки вошли в эту столицу в 1453 году, больницу на 350 кроватей, для людей гражданского звания. Обозрев это заведение во всех его частях, я нахожу, что оно, но роскоши и удобству внутреннего расположения, превышает самые военные госпитали. Я посетил также Больницу Умалишенных при мечети Сулеймание, в Стамбуле. Она устроена на 100 кроватей, но при посещении моем там было только 45 больных, и в том числе около 15 женщин, на половину коих Директор и Врачи, принявшие меня с необыкновенною благосклонностию, позволили мне войти. Содержание больных хорошо, палаты опрятные, к мерам строгости, для укрощения беспокойных, а именно к цепям, прибегают как-можно реже. Еще любопытнее было для меня обозрение небольшой колонии, состоящей из 25 или 30 душ обоего пола, одержимых Проказою (lepra graecorum ?ега), и живущих в турецком монастыре, среди огромного кладбища в Скутари, на Азиатском берегу. Болезнь эта является здесь со всеми характеристическими признаками ее, описанными в сочинениях древних врачей: передняя часть носа вваливается, в-следствие разрушения хрящей, роговая оболочка сперва одного глаза, потом и другого покрывается желтоватыми туберколозными наростами, лишающими их совершенно формы и прозрачности, голос становится охриплым, в-следствие подобного процесса в гортани, на составах пальцев рук и ног, образуются с ладонной стороны, узкие язвы в роде rhagades, занимающие сгибы и пропадающие все глубже-и-глубже, пока производят совершенные exarticulationes составов и целых пальцев, кожа теряет свою чувствительность, на шее, затылке и на лице, в ней развиваются бугорки (lubercula)… и все это без боли, почти без воспаления! Одержимые этим страшным недугом сидели преспокойно пред домом своим ц курили чубуки и наргиле. Многие, лишенные почти всех пальцев на руках и ногах, безносые и безглазые, были очень стары, с белыми бородами, были и молодые люди: они привозятся в это заведение, род богадельни, из разных частей Малой-Азии, женятся здесь, и — странно! — болезни своей потомству не передают.
От богоугодных заведений Мусульманских в столице Оттоманов, перейдем теперь к таким-же здесь Христианским. Два важнейшие из них, которые я до-сих-пор успел обозреть, это Греческая и Армянская Больницы.
Первая выстроена была в 1838 году для чумных, но как с-тех-пор заразы здесь не было, то ее обратили в обыкновенную больницу, а существовавшую прежде в предместий Галате, перестроили в лавки, дающие хороший доход новому заведению. Важный недостаток последнего заключается в том, что оно находится слишком далеко от мест и кварталов, занимаемых Греками, и совсем за городом, так-что больные приводятся туда уже тогда, когда недуг или повреждение достигли неисцелимого развития. Кроватей в этой больнице пока только 100, но при обширности здания предполагают увеличить число их. Сверх-того, тут содержатся до 120 умалишенных обоего пола. К-сожалению моему, это заведение не только не оправдало моих ожиданий, но по дурному устройству своему, по невыразимой неопрятности и отсутствию всякого удобства, оставило во мне самое печальное впечатление. Беспорядок, недостаток первых надобностей — белья, посуды, бани несуществование вовсе распределения порций пищи, и. т. п., должны, по моему мнению, производить самое вредное влияние на состояние больных, подвергающихся здесь новым лишениям и опасностям, вместо ожидаемого облегчения!… Так, на-пример, для больных, коим слабость не позволяет вставать, чтобы сесть на судно, сделано отверстие в средине кровати, и такоеже в тюфяке, под которое и подставляют горшок: оттого жестокая духота и испорченный воздух в палатах, оттого и госпитальная гангрена, пожирающая все свежие раны и язвы. Урильников и посуды для воды и кушанья больных вовсе не имеется, равно-как нет и столиков у кроватей, в коих несчастные больные лежат грязные и запачканные, по неимению бани. Кой-где на окнах расставлены разбитые винные бутылки, или глиняные кувшины для питья (в Турецких госпиталях на каждых двух больных отпускается графин из граненого белого стекла!). Больница имеет двух медиков, но ни фельдшеров, ни хирургических инструментов, ни бандажей, ни снарядов для переломов костей. Я видел там старика с переломом (fractura comminuta) левой голени, вся оконечность до колена была у него в антоновом огне, бандажа никакого не употребили, а ампутации нечем и некому было сделать. Другой больной — молодой человек, крепкого сложения, с раздроблением правой голени — лежал в ужасных корчах (trismus, tetanus), и ему давали умереть, по неимению нужных инструментов. Комната, в коей вскрывают трупы, находится рядом с покоями больных женщин, кто поверит, что в ней даже стола нет для произведения аутопсий? Врачи, чтобы вскрыть при мне тело 2, должны были положить его на опрокинутые вверх ногами носилки, употребляемые для перенесения больных. Кровь, капавшая из-под скалпеля, стекала на пол, покрытый старою циновкою, и всасывалась в нее!… В Отделении Умалишенных — беспорядок и лишения еще страшнее: на женской половине, несчастные страдалицы вовсе не имеют кроватей и спят на куске циновки, на кирпичном полу. При малейшем беспокойстве, им надевают на шею тяжелое железное кольцо, с висячим замком и длинною цепью, прикрепленною к поперечному брусу, вделанному в пол. Я видел там многих, лежащих в этом положении, и между прочими женщину в седьмом или осьмом месяце беременности! Мужское отделение в таком-же точно состоянии. Женским управляет Гречанка, бывшая прежде прачкою в Пере. Медицинского пользования Попечители, выбираемые ежегодно из почетных Греков-Фанариотов, — не допускают, говоря, что ‘помешанных вылечить ведь нельзя!‘ Врачей, из коих один, человек весьма образованный, воспитанный за границею — и слушать не хотят, когда они предлагают необходимые улучшения и преобразований, никогда не спрашивают их мнения или совета, когда идет дело о перестройках, о покупке медикаментов и т. п.: все это делается Попечителями, не имеющими никакого понятия о содержании и управлении больничного заведения. ‘Nos revenus sont gaspilles d’une maniere effrayante’ — сказал мне один из служащих при этой больнице, на вопрос мой: ‘разве у вас нет денег, на покупку всего того, чего недостает в вашем заведении?’ —
Больница эта издерживает в год около 50,000 р. асс., получаемых ею преимущественно из доходов Церкви во имя Пресвятыя Богородицы, которая находится в недальнем расстоянии оттуда, в предместий Балукли, и в которой имеется целебный источник, славящийся искони веков, у Греков и даже у Турок, благотворною силою его вод против разных недугов 3. Источник отдается откупщику, который потом продает кувшины с водою, и с этого, равно-как и от продажи церковных свечей, добровольных приношений благочестивых посетителей и пожертвований больных, к коим приносят на дом чудотворный образ Панагии, принадлежащий той же Церкви, Больница получает ежегодного дохода от 250,000 до 280,000 пиастров (от 55 до 61,000 р. асс.).
Армянская Больница устроена недалеко от Греческой, в большом трех-этажном деревянном доме, со многими флигелями. В ней помещается около 350 больных обоего пола, и в том числе около 100 умалишенных. Заведение это, впрочем, вернее будет назвать Богадельнею: больных, одержимых острыми болезнями, здесь почти не встречаешь. Она содержится несколько опрятнее Греческой Больницы, но и тут нет порядка: больные носят свое собственное платье, спят по большей-части на полу, палаты душны: во всех курят табак. Умалишенные отправляются сюда по одному распоряжению Армянского Патриархата, без всяких обрядностей и гарантий, могущих обеспечить личную свободу граждан, и оградить невинных от долговременного мучительного заключения, в-следствие частных интриг, вражды или корыстолюбия родственников, и т. п.: я имел случай лично убедиться, что эти опасения не без основания. Равномерно, и Греческий Патриарх в Фанаре — отправляет на заключение в больницу своей ‘нации’ (где, как сказано было, врачевания никакого не допускают) — умалишенных, коих временные расстройства душевные или мозговые обыкновенно делаются там решительно и навсегда неизлечимы! —
По приказанию нынешнего Султана, обе эти Больницы безмездно получают от Турецкого Правительства, ежедневно по 16 ок (48 фунтов) баранины и по 100 полубелых хлебов, каждая. Во время постов, за первую Казна выплачивает деньги, считая по 64 пары (32 коп. медью) за око.
1. Из оффициальных донесений, представленных Медицинскому Департаменту М. В. Д., Высочайше командированным на Восток для изучения чумы, известным уже читателям нашего Журнала, Доктором Медицины А. А. Рафаловичем.
2. Предметом этой аутопсии было тело матроса, весьма крепкого сложения, которого Турецкие солдаты прибили палками. Он принесен был в больницу чрез пять дней после этого приключения, одержимый болью ниже левой лопатки, одышкою, сильным жаром и т. п., и умер на четвертый день. При вскрытии, мы нашли косой перелом 9 и 10 ребра левой стороны, и прободание pleurae costalis, острыми концами переломов: вся левая половина груди была наполнена лже-перепонками и почти четырьмя фунтами светлой жидкости, совершенно сплюснувшей легкое, прочие органы оказались все совершенно здоровыми. Я спросил у врачей: не составят-ли они протокола, чтобы настаивать у Начальства о наказании солдат, нанесших матросу побои? — ‘Это ни к чему не поведет’, отвечали они, ‘и мы только себя компрометируем!’… Тело в тот-же день было предано земле, и с тем навсегда изглажены следы преступления.
3. Это тот самый, который в церковных преданиях известен под именем Живоносного Источника. Ред.
Текст воспроизведен по изданию: Больницы и богоугодные заведения в Константинополе // Журнал министерства внутренних дел, No 8. 1846
OCR — Андреев-Попович И. 2019