Н. Федоров
Н. Федоров
Блудный сын философии
Блудный сын философии
(Ницше)
Блудный сын философии, Федоров Николай Федорович, Год: 1903
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Если бы наш моралист понял, что прежде чем стремиться, нужно родиться, то и стремление к властвованию получило бы цель, ибо даже он понимал, что рождение сынов есть уже начало смерти отцов, а отсюда уже естественно вытекает долг объединенных сынов — возвратить жизнь отцам, а следовательно, является и стремление к власти, но, конечно, над силою рождающею и умерщвляющею, а не над себе подобными, потому что в последнем случае так называемая ‘культура’ с ее ‘выработкою высшего типа’ пресловутого ‘сверхчеловека’ была бы выработкою типа насильника, выработкою кучки господ над стадом слабых и безвольных рабов, настолько приниженных и забитых, что они считали бы для себя за великую честь состоять в рабстве у таких господ.
Приписка на полях: ‘Пока будет смерть, будет и бедность’, ибо рабство — необходимое условие ‘культуры’. Пока, следовательно, культура не будет заменена ‘рекреатурою’, то есть полным воссозданием, вопрос о бедности и богатстве не сойдет с очереди в жизненной борьбе, не упразднится, ибо это, в сущности, — вопрос о смерти и жизни.
Признав себя сынами, люди уже признали отцов и не могли не признать их. Так даже помимо желания является сознание родства, единения, но это единение еще без любви, оно природное, но еще не нравственное. Какою нелепою болтовнею должны казаться все споры о свободе личности (с одной стороны) и об узде, о хомуте, о ярме долга — с другой, как скоро добровольное единение любви нравственных личностей в сознании себя братьями по отцам для исполнения общего долга перед последними заменит собою безвольное единение родных по природе, но забывших этот долг особей и того же естественного долга! Как пусты и излишни станут все эти слова и речи при замене эгоцентрического жизне- и мировоззрения панантропоцентрическим! Какое приказание может быть в отношениях отцов и сынов (или какие ‘декларации прав’ и ‘гарантии свобод’ между ними возможны друг против друга), когда они — друг с другом, вернее — друг в друге, по образцу теснейшего и свободнейшего, любвеобильнейшего родственного единства лиц Пресвятой Троицы? Все споры ницшеанцев и кантианцев и бледное отражение их у нас в лице гг. Михайловских и Неведомских не есть ли с этой точки зрения жалкое, величайшее празднословие и пустословие!
Отец — не барин, сын не раб, не наемник — вот на какой глубочайшей основе возведено Евангелие, то есть на единстве сынов и отцов, на единстве, слабое выражение коего находится в заповедях блаженства, которые одни только и доступны изо всего Евангелия, да еще притом в искаженном лишь виде, нашим моралистам вроде Толстого.
Из всех блудных сынов самый блудный, бесспорно — Ницше! Он вырвал из своей души все сыновнее. Совершивши такую операцию, он уже безопасно мог молвить затхлые, насквозь прогнившие слова: ‘Ты должен стать тем, что ты есть’. Но кто же ты такой, как не блудный сын, отрешившийся от отцов, кто же ты есть — Хам и Хамит?
И однако эта до самого корня иссохшая смоковница думает все же принести плод! Зрелый плод этого Древа смерти есть верховный индивид, равный самому лишь себе, автономный в поведении, сверхнравственный человек, направляемый одною своею волею, но с этой же точки зрения и ничего определенного в себе не заключающий, кроме желания властвовать. Этому надменному сверхчеловеку нечего и думать об общности убеждений и действий с людьми, которых он считает ‘презренным стадом’, якшаться ему можно только с подобными же ему честолюбцами и властолюбцами. Но какое, спрашивается, общество могло бы из них составиться, кроме разве шайки разбойников-грабителей, живущих за счет тех, кого они давят и презирают? Но и тогда опять возникает сомнение: уживутся ли в одной берлоге хотя бы только два таких медведя? Да и что будут они делать и с равными себе, которых они ‘необходимо должны уважать’, и с теми низшими себя, которых они ‘с такою же необходимостью готовы попирать ногами’?..
Оригинал здесь — http://www.magister.msk.ru/library/philos/fedorov/fedor092.htm