‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 2, 1896
Бисмарк и Персиньи, Бисмарк Отто Фон, Год: 1896
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Бисмаркъ и Персиньи. Въ ‘Revue de Paris’ находимъ извлеченія изъ неизданныхъ мемуаровъ извстнаго сподвижника Наполеона III, герцога де-Персиньи. Въ напечатанномъ отрывк рчь идетъ о сношеніяхъ Персиньи съ Бисмаркомъ. Первое ихъ знакомство относится къ 1850 году, когда герцогъ былъ полномочнымъ министромъ французскимъ въ Берлин. Въ то время Бисмаркъ былъ однимъ изъ вліятельнйшихъ членовъ редакціи ‘Kreuzzeitung’, органа феодально-консервативнаго. За нсколько лтъ передъ тмъ онъ женился на очень красивой женщин, которая пользовалась среди Берлинскаго свта большимъ успхомъ, любовью и уваженіемъ. Самъ Бисмаркъ былъ еще молодымъ человкомъ высокаго роста прекрасно сложеннымъ, красивымъ. Впрочемъ, въ Берлин Персиньи не приходилъ съ нимъ въ ближайшее соприкосновеніе, такъ какъ партія, къ которой принадлежалъ Бисмаркъ, враждебно относилась ко всмъ чужеземцамъ, и въ особенности къ французамъ. Ближе они познакомились лишь въ 1862 году, когда Бисмаркъ былъ прусскимъ посланникомъ въ Париж, Персиньи,— французскимъ министромъ внутреннихъ длъ. Въ одинъ прекрасный день будущій объединитель Германіи явился въ кабинетъ герцога и завелъ съ нимъ разговоръ о прусскихъ длахъ.
— Я знаю,— началъ онъ, — какую роль играли вы въ исторіи второй имперіи, знаю, что если бонапартизмъ восторжествовалъ, то этимъ въ значительной степени обязанъ вамъ. Я вспоминаю предсказанія, которыя вы длали намъ въ Берлин и которыя изумительно оправдались. Наконецъ, вы знаете Пруссію и тамошнее положеніе длъ. Въ виду всего этого, мн хотлось бы спросить у васъ,— какимъ образомъ, по вашему мннію, можно выпутаться изъ затруднительнаго положенія, въ которомъ мы теперь находимся. Въ самомъ дл, наше положеніе довольно критическое,— продолжалъ онъ, — подавляющее большинство въ палат депутатовъ принадлежитъ къ либеральной партіи, но неопытность этой партіи также велика и, слдовательно, также опасна, какъ и неумлость вашего Національнаго Собранія въ 1789 г. Въ своемъ задор либералы грозятъ не только прерогативамъ власти, но стремятся дезорганизовать армію, эту живую силу всякаго государства. Если мы уступимъ палат, то нетрудно предвидть послдствія этой побды либераловъ: они сначала сотрутъ съ лица земли консерваторовъ, сведутъ къ нулю королевскую власть, дезорганизуютъ и обезсилятъ армію, а потомъ сами распадутся на отдльныя фракціи. Честные и благонамренные либералы скоро будутъ задушены господами, склонными ко всякому насилію и стремящимися къ личнымъ цлямъ, мало по малу мы попадемъ въ руки демагоговъ, и тогда все будетъ потеряно. Если, наоборотъ, мы будемъ настаивать на своемъ, тогда грозитъ другая опасность: либеральная партія сильна въ Пруссіи и во всей Германіи, составъ ея многочисленъ, розни въ ея сред пока нтъ, наконецъ, общественное мнніе энергично высказывается въ пользу либеральнаго большинства палаты, такъ что мы рискуемъ натолкнуться на протестъ съ оружіемъ въ рукахъ. Что длать въ такихъ запутанныхъ обстоятельствахъ? Въ какую сторону направиться?
Легко угадать, что могъ отвтить министръ Наполеона III: на палату не стоитъ обращать никакого вниманія, надо только держать на готов хорошую армію, тогда нечего опасаться революціи и можно спокойно гнуть свою линію, не слушая протестовъ націи.
Такой совтъ пришелся по душ Бисмарку, который и самъ всегда предпочиталъ кулакъ разумному убжденію. Вскор онъ сталъ министромъ-президентомъ въ Берлин и началъ на практик примнять свои принципы. Снова Персиньи встртился съ Бисмаркомъ въ 1867 году, въ Тюльери, гд императоръ давалъ обдъ въ честь прусскаго короля и его спутниковъ, прибывшихъ на парижскую всемірную выставку. Посл обда Бисмаркъ подошелъ къ герцогу и со смхомъ спросилъ его:
— Что скажете? Разв плохо я воспользовался вашими уроками?
— Превосходно,— отвчалъ Персиньи,— но долженъ сознаться, что ученикъ пошелъ гораздо дальше учителя.
Черезъ два дня Бисмаркъ постилъ герцога въ его дворц на Елисейской улиц, и тутъ между ними произошелъ длинный и крайне любопытный разговоръ. Прусскій политикъ какъ бы задался цлью поиздваться надъ французскимъ собратомъ и захотлъ подробно истолковать ему, сколько глупостей надлала императорская дипломатія за послднее время и какъ ловко ея ошибками воспользовалась Пруссія.
— Передъ австро-прусской войной,— говорилъ Бисмаркъ,— я никакъ не могъ понять политики императора, я не улавливалъ въ его поступкахъ никакой опредленной идеи. Чтобы избавить Пруссію отъ ложнаго положенія, въ какомъ находились ея внутреннія и вншнія дла, я готовъ былъ на большія жертвы. Я отважился бы на самыя неожиданныя мры и отъ всей души желалъ согласія съ императоромъ во всхъ пунктахъ. Но его поведеніе парализовало вс мои намренія и заставило отказаться отъ франко-прусскаго соглашенія.
Персиньи удивился.
— Какъ?— спросилъ онъ, — разв въ Біарриц не было заключено никакого договора? Вдь вся Европа была въ этомъ уврена.
— Ничего подобнаго,— отвчалъ Бисмаркъ, — наоборотъ, я тщетно старался проникнуть въ образъ мыслей императора и опредлить, какой политики надо придерживаться намъ самимъ. Въ разговорахъ онъ всегда выражался темно и неопредленно, такъ что разгадать его тайну не было возможности. Только разъ императоръ заговорилъ было о политическихъ комбинаціяхъ, именно о прирейнской пограничной полос, но тутъ же прибавилъ, что Германія, безъ сомннія, не согласится на границу, которая желательна для Франціи, и что при томъ же французамъ трудно будетъ управлять нмецкими провинціями. Словомъ, этотъ разговоръ никакъ нельзя было принять въ серьезъ. Вообще, императоръ выказывалъ полное равнодушіе къ прусскимъ дламъ, но я этому никакъ не могъ поврить. Между тмъ нельзя было допустить, чтобы у такого человка, какъ императоръ за подобными поступками скрывалось отсутствіе опредленныхъ взглядовъ или плановъ. Его поведеніе можно было, поэтому, объяснить только секретной идеей, которую онъ таилъ въ глубин души, и которая, по моему мннію, сводилась къ слдующему: пусть между Пруссіей и Австріей вспыхнетъ борьба, чмъ бы эта борьба ни кончилась, во всякомъ случа она поможетъ освобожденію Италіи, а, съ другой стороны, свяжетъ Пруссію по рукамъ и по ногамъ, и тогда передъ императоромъ развертывается цлый міръ блестящихъ перспективъ. Само собою разумется, что подобная идея не могла подйствовать на насъ успокоивающимъ образомъ. Я былъ смущенъ и, въ виду такого необычайнаго поведенія императора, чувствовалъ себя въ положеніи укротителя дикихъ зврей, который каждый вечеръ задавалъ спектакль передъ безстрашнымъ англичаниномъ, терпливо выжидавшимъ, пока, наконецъ, львы растерзаютъ своего повелителя. Тмъ временемъ событія двигались впередъ съ страшной быстротой, а тюльерійскій сфинксъ все оставался неразгаданнымъ, не смотря на вс усилія прусской дипломатіи въ Париж, Эта неизвстность все боле и боле волновала меня, и я ршилъ, во что бы то ни стало, покончить съ ней. Нашъ парижскій посланникъ, фонъ-Гольцъ, получилъ предписаніе вызвать его величество на откровенность. Но снова послдовала неудача: фонъ-Гольцъ сознался, что добиться опредленнаго отвта отъ императора абсолютно невозможно. Что было тутъ длать? Я долго размышлялъ и ршилъ сначала, остановиться на слдующемъ рискованномъ план: надо было на фактахъ доказать Австріи, что императоръ одинаково обманываетъ и ее и Пруссію, что онъ истинный врагъ Германіи, что, подобно ворону, питающемуся трупами, онъ выжидаетъ момента, когда кровь потечетъ въ Германіи, и тогда бросится на свою добычу, все это сводилось къ тому, что, въ виду подобной опасности, для обихъ державъ вступить въ союзъ въ тысячу разъ выгодне, чмъ воевать. Я думалъ предложить Австріи оборонительный и наступательный союзъ съ Пруссіей, подлить между собой Германію, уступить Венеціанскую область Италіи, а затмъ, составивъ союзъ изъ трехъ державъ, обратиться на общаго врага и ршительно аттаковать его, выставивъ въ поле милліонъ двсти тысячъ штыковъ.
‘Этотъ планъ имлъ то неудобство, что, принимая его, Пруссіи пришлось бы уступить Австріи часть пріобртеній, которыя, при другихъ условіяхъ, она получила бы цликомъ. Но обойтись безъ союза съ австрійцами можно было лишь въ томъ случа, когда выяснилось бы, что Франція не иметъ на готов достаточнаго количества военныхъ силъ, чтобы впутаться въ австро-прусскую войну. Но какъ разъ этотъ-то пунктъ, не смотря на вс старанія нашего посольства въ Париж, оставался долгое время невыясненнымъ. Чтобы покончить съ тягостной неизвстностью, мы послали въ Парижъ одного офицера, обладавшаго рдкостнымъ пониманіемъ въ длахъ такого рода, и черезъ восемь дней онъ пришелъ къ заключенію, что въ настоящее время французская армія совершенно не готова къ военнымъ дйствіямъ и что ране, чмъ черезъ четыре мсяца, она не въ состояніи будетъ выставить въ поле сколько-нибудь значительныя силы Иными словами, Франція могла собраться съ силами лишь много времени спустя посл того, какъ споръ между воюющими державами будетъ поконченъ, и когда побдитель и побжденный будутъ въ состояніи соединиться противъ общаго врага. Получивъ такія свднія, я не опасался уже за нашъ тылъ и побудилъ короля начать борьбу съ Австріей’.
Эти откровенныя признанія Бисмарка съ убійственной ясностью показывали всю близорукость французской вншней политики при Наполеон III. Безпощадный пруссакъ рельефно выставлялъ на видъ Персиньи, какіе благопріятные моменты упустила вторая имперія, какъ опрометчиво поступала она, оставаясь праздной зрительницей великихъ переворотовъ, совершившихся за Рейномъ. Будь Персиньи и его сотоварищи, стоявшіе у кормила правленія, но опытне, они, несомннно, извлекли бы хорошій урокъ изъ этого хвастливаго самовосхваленія Бисмарка, но, увы, трудно было вразумить ихъ, и будущій канцлеръ безнаказанно продолжалъ свои глумленія.
— Что касается до вашего посредничества посл войны,— говорилъ онъ,— то я признаюсь, что не понялъ, какой мыслью руководствовались вы во время тогдашнихъ переговоровъ. Я ставлю себя на ваше мсто и задаюсь вопросомъ, что сталъ бы я длать въ вашемъ положеніи? Ужь, конечно, совсмъ не то, что длали вы. Прежде всего я смотрлъ бы на ростъ Пруссіи, какъ на опасность для Франціи, и если бы не посмлъ или не былъ бы въ состояніи отнять у ней кое-что, то по крайней мр постарался бы посять смена глубокаго раздора между двумя великими нмецкими государствами. А вы поступили какъ разъ наоборотъ. Король хотлъ оставить за собой австрійскую Силезію, она была бы причиной постоянной ненависти между обими державами, но вы стали противъ этого. Такъ какъ теперь между Пруссіей и Австріей не осталось никакой конкретной причины для враждебности, то, при первомъ удобномъ случа, он могутъ снова соединиться по прежнему. Такъ же дло обстоитъ и по отношенію къ остальнымъ нмецкимъ государствамъ. На вашемъ мст, я прежде всего не пожертвовалъ бы съ такой легкостью Ганноверомъ, Гессеномъ и Саксоніей. Затмъ, я и тутъ постарался бы устроить поводы для постояннаго разлада между Пруссіей и второстепенными государствами, а вы, опять-таки совершенно наоборотъ, сами бросили въ наши объятія всхъ нмецкихъ владтелей. Вотъ, напримръ, что вы сдлали для Баваріи. Прусскій король очень желалъ завладть баварскимъ округомъ на правомъ берегу Манна. А вы пренаивно взяли сторону Баваріи. Что же вышло изъ этого? Получивъ всть о вашемъ протест, я призвалъ къ себ баварскаго министра и сказалъ ему, что король отказывается отъ спорной территоріи, но ставитъ условіемъ, чтобы взамнъ этого Баварія заключила съ Пруссіей наступательный и оборонительный союзъ и подписала новый актъ о Германской федераціи. Баварскій король согласился на эти условія. Въ самомъ дл,— закончилъ Бисмаркъ свою рчь,— я не могу себ объяснить, какимъ образомъ правительство, которое всегда казалось такимъ искуснымъ и ршительнымъ, въ этомъ пункт позволило такъ обойти себя.
Вполн понятно, что Персиньи, выслушивая вещи, столь непріятныя для французскихъ дипломатовъ, почувствовалъ желаніе поддержать честь своего правительства передъ издвающимся пруссакомъ. Ему захотлось доказать, что французы тоже не лишены геніальности и способны создавать планы, которые по грандіозности и искусству отнюдь не уступаютъ построеніямъ ихъ гордаго противника. И вотъ онъ сталъ развивать свою идею, которую, будто бы собирался не такъ давно осуществить на практик. Онъ замышлялъ произвести въ Германіи такую перестановку, которая не оскорбляла бы національнаго чувства нмцевъ и въ то же время обезопашивала бы Францію отъ возможности придти въ непосредственное столкновеніе съ Пруссіей. Для этой цли стоило только передвинуть съ мста на мсто нкоторыхъ гермаи’кихъ владтельныхъ князей. Именно, Пруссія получала вс мелкія государства, которыя находятся въ Сверной Германіи, по Балтійскому морю и на Майн, а владтели этихъ государствъ, въ вид вознагражденія, должны были получить надлы изъ прусскихъ владній по лвую сторону Рейна. Такимъ образомъ, въ общемъ, территорія Германіи не уменьшалась, владнія отдльныхъ линій не измнялись ни по размрамъ, ни по качествамъ, и въ тоже время между Франціей и Пруссіей создавалась нейтральная полоса, занятая мелкими князьками. Персиньи увряетъ, что этотъ проектъ произвелъ на Бисмарка глубокое впечатлніе и поразилъ его своей удобовыполнимостью и простотой, но для посторонняго наблюдателя представляется очевиднымъ, что подобныя дтскія измышленія никакъ не могли удивить прозорливаго желзнаго канцлера. Надо думать, что либо Бисмаркъ, въ самомъ дл, выказалъ изумленіе передъ планомъ Персиньи, по тогда въ этомъ изумленіи скрывалась глубокая иронія, либо Персиньи самъ нсколько прикрасилъ дйствительность, чтобы сгладить непріятное чувство, которое должно было проснуться въ душ каждаго француза при вид издвательствъ пруссака надъ немощностью наполеоновской дипломатіи.
— Но отчего же этотъ превосходный планъ до сихъ поръ не появлялся на свтъ Божій?— спросилъ Бисмаркъ у своего собесдника.
— Ахъ,— отвчалъ съ грустью Персиньи,— у меня масса враговъ въ высшихъ сферахъ, они настолько слпы, настолько неразборчивы въ средствахъ, что всякая моя идея дискредитируется прежде, чмъ я успю завести рчь о ней.