Антоний и Клеопатра, Шекспир Вильям, Год: 1606

Антоний и Клеопатра (1606)
Время на прочтение: 65 минут(ы)
Скачать в PDF

АНТОНІЙ И КЛЕОПАТРА.

Трагедія въ 5-ти дйствіяхъ Шекспира.

Переведена и приспособлена для постановки на сцену
С. А. Юрьевымъ.

Главнымъ Управленіемъ по дламъ печати къ представленію дозволено 26 сентября 1879 г.

Театрально-литературнымъ комитетомъ къ представленію на сцен одобрено 1 октября 1879 года.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИДА.

Маркъ Антоній. Октавій Цезарь. Маркъ Эмилій Лепидъ. Тріумвиры.
Домицій Энобарбъ. Винтидій. Эросъ. Скаръ. Дерцетъ. Деметрій. Филонъ. Сторонники Антонія.
Меценатъ. Агриппа. Долабелла. Прокулей. Тирей. Галлъ. Сторонники Цезаря.
Канидій, вождь въ войск Антонія.
Евфроній, посолъ отъ Антонія къ Цезарю.
Аликсасъ.
Мардіанъ. Семевкъ. Діомедъ. Придворные Клеопатры.
Предсказатель.
Крестьянинъ.
Клеопатра, царица Египта.
Октавія, сестра Цезаря и жена Антонія.
Харміана.
Ира.
Вожди, воины, встники и свита.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Александрія. Комната во дворц Клеопатры.

ЯВЛЕНІЕ I.

Деметрій и Филонъ входятъ. Потомъ Антоній и Клеопатра.

Филонъ.

Нтъ, это любовное сумасбродство нашего полководца вышло изъ границъ, перешло всякую мру. Его геройскія очи огнемъ горли надъ рядами воиновъ, надъ грозными легіонами, точно очи бога Марса, закованнаго въ мдь, а теперь? Теперь они рабы, благоговйно взираютъ на смуглый лобъ Египтянки, не смя оторваться отъ него. А его стальное сердце, которое среди битвъ такъ билось въ его груди, что лопались пряжки его панцыря, теперь это сердце отказалось отъ самаго себя, оно обратилось въ опахало, въ раздувальный мхъ, чтобы прохлаждать сладострастный жаръ коричневой вдьмы. Вонъ, смотри на нихъ, идутъ сюда, третья колонна, на которую опирается вселенная, обратилась въ шута прелестницы. Полюбуйся. (Трубы. Входятъ Антоній и Клеопатра, окруженные свитою и евнухами, которые прохлаждаютъ ихъ, махая опахалами.)

Клеопатра.

Если твоя любовь — дйствительно любовь, скажи мн, какъ велика она?

Антоній.

Ничтожна и жалка любовь, если можно ее измрить.

Клеопатра.

Я хочу знать ея границы.

Антоній.

Создай для этого новую землю и новое небо. (встникъ.)

ЯВЛЕНІЕ II.

Тже и встникъ.

Встникъ.

Извстія изъ Рима, повелитель.

Антоній.

Не мучь меня, говори короче.

Клеопатра.

Нтъ, слушай ихъ Антоній, слушай. Можетъ быть гнвается Фульвія, или, можетъ быть, кто-жъ это знаетъ? Цезарь, съ невыросшей еще бородкой, шлетъ теб грозное повленіе: сдлай то и это: покори мн это царство, освободи другое. Исполняй немедленно, подъ опасеніемъ прогнвать меня.

Антоній.

Какъ такъ, моя милая?

Клеопатра.

Можетъ быть. Нтъ, не можетъ быть, а такъ оно и есть, ты не долженъ здсь оставаться больше: Цезарь приказываетъ явиться къ нему. Слушайся Антоній, слушайся, ты не можешь не послушаться! Гд бранное письмо Фульвіи, нтъ — цезаря. Можетъ быть обоихъ? Позови пословъ. Клянусь царствомъ моимъ, ты краснешь Антоній, и эта краска, или краска рабскаго страха передъ Цезаремъ, или смущеніе и стыдъ при одной мысли о крик и брани, съ какими встртитъ тебя Фульвія, твоя жена. Пословъ сюда!

Антоній.

Утопись въ Тибр Римъ, лопайтесь своды царства! Моя вселенная- здсь. Престолы — пыль и прахъ, а грязная земля питаетъ и людей и животныхъ, благородство жизни только вотъ въ чемъ: (цлуетъ Клеопатру.) Этимъ сіяютъ два свтила, которымъ нтъ равныхъ на земл.

Клеопатра.

Какая ложь! Если ты не любилъ Фульвіи, зачмъ же ты женился на ней? Я только кажусь одураченной, а на самомъ дл я не обманываюсь! Антоній всегда останется Антоніемъ.

Антоній.

Когда имъ владютъ чары Клеопатры. Но полно, не будемъ тратить сладостныхъ минутъ любви на эти горькія упреки! Каждое мгновенье должно быть посвящено новому наслажденью. Какъ проведемъ мы ныншнюю ночь?

Клеопатра.

Выслушай пословъ.

Антоній.

Ну, полно, сварливая царица! Все пристало къ теб, все въ теб прелестно: и гнвъ, и смхъ, и слезы! Всякое страстное движеніе твое неотразимо обаятельно. Будемъ съ тобой одни сегодня ночью бродить по городу и наблюдать какъ живетъ и тшится народъ. Ты этого вчера желала. Пойдемъ. А вы не надодайте намъ! (Уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ III.

Диметрій и Филопъ.

Деметрій.

Какъ? И до того ни во что не ставитъ онъ Цезаря?

Филонъ.

Да, когда онъ не Антоній. Въ такія минуты исчезаетъ вся его доблесть, все чмъ онъ Долженъ бы былъ ежеминутно украшаться.

Деметрій.

Какъ это жаль! Какъ грустно, что онъ самъ подтверждаетъ ту ложь, которую распускаетъ про него въ Рим обычно лживая, пошлая молва! Надюсь, что завтра найду его другимъ.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Входятъ Энобарбъ, Харміана, Ира, Аликсасъ и Предсказатель.

Харміана.

Дорогой мой Алексасъ, сладостный мой Алексасъ, ни съ чмъ несравнимый Алексасъ, эссенція ты всего лучшаго Алексасъ, скажи, гд предсказатель, котораго ты такъ выхвалялъ цариц? Какъ бы мн найти человка, который бы принималъ за лавры рога на своей голов.

Алексасъ.

Предсказатель!

Предсказатель.

Что вамъ нужно отъ меня?

Харміана.

Такъ это онъ? Это ты знаешь все на свт.

Предсказатель.

Да, я кое что умю прочесть въ свитк безконечныхъ таинствъ природы.

Алексасъ.

Покажи ему твою руку.

Харміана.

Подари меня счастьемъ.

Предсказатель.

Не я его строю, я только предусматриваю.

Харміана.

Ахъ, предусмотри мн его.

Предсказатель.

Ты переживешь царицу, которой служимъ.

Харміана.

Прекрасно, да, моя жизнь мн миле фигъ.

Предсказатель.

Ты до сихъ поръ была счастливе, чмъ будетъ впередъ.

Харміана.

Ступай прочь, шутъ, я только потому теб прощаю, что ты не колдунъ. Предсказывай теперь Ир.

Алексасъ.

Мы вс хотимъ знать, что съ нами будетъ.

Энобарбъ.

А съ нами вечеромъ сегодня будетъ, что мы мертвецки напьемся и растянемся въ постеляхъ.

Предсказатель.

Судьба ваша одинакова.

Ира.

Какъ одинакова? Говори ясне.

Предсказатель.

Больше не скажу ни слова.

Ира.

Какъ! Неужели я небуду и на вершокъ счастливе ея?

Харміана.

Теперь Твоя очередь, Алексасъ. О, милостивая Изида, сдлай такъ, чтобы онъ женился на калек хромоногой, потомъ чтобъ она скоро умерла, а потомъ чтобъ онъ женился на такой, которая уродливе первой, а потомъ на такой, которая хуже второй, а потомъ на такой, которая хуже и третьей и такъ дале, и такъ дале, до тхъ поръ пока онъ не женится на такой, отъ которой бы онъ отправился ужъ въ могилу.— О, милосердная Изида, исполни эту мольбу мою, а тамъ пожалуй отказывай мн уже во всемъ.

Ира.

Услышь, услышь ты наше моленье! Тяжело видть хорошаго человка мужемъ дурной женщины, каково же видть такаго, какъ онъ, мужемъ честной, хорошей женщины! Будь правосудна Изида и награди его тмъ, чего онъ стоитъ.

Харміана.

Да будетъ такъ.

Алексасъ.

Каковы? Если бы отъ ихъ воли зависло приставить мн рога, право, не задумались-бы они ни на минуту.

Энобарбъ.

Тише, Антоній.

Харміана.

Нтъ — не Антоній, а царица.

ЯВЛЕНІЕ V.

Тже и Клеопатра

Клеопатра.

Не видали-ль Антонія?

Энобарбъ.

Нтъ.

Клеопатра.

Былъ онъ здсь?

Харміана.

Нтъ, не былъ.

Клеопатра.

Былъ онъ такъ веселъ, и вдругъ — охватила его мысль объ Рим! Энобарбъ.

Энобарбъ.

Что угодно, царица?

Клеопатра.

Сыщи и приведи его ко мн. Алексасъ?

Алексасъ.

Я здсь, царица. А вотъ и благородный Антоній.

Клеопатра.

Не хочу его видть, идите за мной. (Уходятъ: Клеопатра, Энобарбъ, Алексасъ, Ира, Харміана и.)

ЯВЛЕНІЕ VI.

Антоній, Встникъ и свита входятъ.

Встникъ.

Твоя жена, Фульвія, первая вышла въ поле.

Антоній.

На битву съ братомъ моимъ.

Встникъ.

Но все это скоро кончилось. Потокъ времени соединилъ ихъ обоихъ противъ Цезаря, который разбилъ ихъ въ первомъ сраженіи, и выгналъ изъ Италіи.

Антоній.

Продолжай, продолжай, высказывай мн самое дурное.

Встникъ.

Но, полководецъ, дурныя всти губятъ и встника.

Антоній.

Да, если встникъ иметъ дло съ дуракомъ или трусомъ. Дале. Но для меня правда, еслибъ даже въ ней заключалась самая смерть, дороже, чмъ гнусная лесть.

Встникъ.

Лабіенъ, и это самое дурное извстіе, покорилъ Азію до самаго Ефрата. Его побдоносныя знамена развваются уже надъ Сиріей, Лидіей, Іопіей между тмъ какъ…

Антоній.

Антоній, хочешь ты сказать…

Встникъ.

О, повелитель!

Антоній.

Говори смло, не смягчай то, что говорятъ въ Рим, говори о Клеопатр такъ, какъ объ ней говорятъ, ругай меня словами Фульвіи, брани мою слабость съ полною свободой, изображай ее со всею силою ненависти и правды. Если насъ не освжаетъ втеръ, мы способны порождать одни только дурныя травы. Брань насъ очищаетъ. Прощай теперь.

Встникъ.

Съ твоего соизволенія. (Уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ VII.

Антоній и свита.

Антоній,

Какія всти изъ Сикіона? Говорите.

1-й изъ свиты.

Встникъ изъ Сикіона? Гд онъ?

2-й изъ свиты.

Онъ ждетъ твоего приказанія войти.

Антоній.

Зовите. (Уходятъ за встникомъ.) Я долженъ разорвать крпкія оковы Египта, не то погибну отъ этой любви. (Входитъ встникъ изъ Сикіона.) Что скажешь?

Встникъ.

Твоя жена Фульвія умерла.

Антоній.

Гд?

Встникъ.

Въ Сикіон, повелитель. О ея болзни и о другомъ боле важнйшемъ говоритъ это письмо.

Антоній.

Уйдите. (Встникъ и свита уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Антоній (одинъ).

Великій духъ покинулъ землю, но… вдь я этого самъ хотлъ. Какъ часто мы съ презрніемъ отбрасываемъ то, что посл хочемъ воротить. Блаженство, которымъ мы наслаждаемся, часто становится приторнымъ и обращается въ противное. Вотъ, умерла Фульвія, и стала хороша. Съ какою бы радостью протянулъ я ей теперь ту руку, которая была грозой для нея. Бжать я долженъ отъ этой волшебницы. Тысячу бдъ, страшне этихъ, породитъ моя праздность. Ге! Энобарбъ!

ЯВЛЕНІЕ IX

Антоній и Энобарбъ.

Энобарбъ.

Что угодно, повелитель?

Антоній.

Хочу бжать отсюда, какъ можно скоре.

Энобарбъ.

Боги! Да мы переморимъ всхъ нашихъ женщинъ. Ты видишь, какъ убійственна для нихъ даже холодность наша, а если уйдемъ — не жить имъ больше.

Антоній.

Необходимо намъ ухать.

Энобарбъ.

Ну, если необходимо, такъ пусть умираютъ. Съ Клеопатрой ужъ дло кончено, отъ одного такого намека въ мигъ ее се станетъ. Я видлъ, какъ она двадцать разъ умирала отъ причинъ гораздо ничтожне этой.

Антоній.

О! Какъ она хитра!

Энобарбъ.

Нисколько… Ея страсти сотканы изъ тончайшихъ нитей чистйшей любви: грудь ея трепещетъ, на глазахъ слезы. Нтъ, это не вздохи, это не слезы, а бури великія — это проливные дожди. Нтъ въ ней притворства, нтъ. А если это притворство, такъ она перещеголяла Юпитера умньемъ проливать цлые ливни.

Антоній.

О! Если бы я никогда не видалъ ея!

Энобарбъ.

Въ такомъ случа, повелитель, ты не видалъ бы самаго лучшаго изъ созданій, и безполезно бы ходилъ за предлы Италіи.

Антоній.

Фульвія умерла.

Энобарбъ.

Повелитель!

Антоній.

Фульвія умерла.

Энобарбъ.

Фульвія?

Антоній.

Да, умерла. Такъ приноси скорй благодарственную жертву богамъ.

Энобарбъ.

Вотъ, если бы кром Фульвіи не было женщинъ на свт, было бы въ самомъ дл плохо.

Антоній.

Дло, которое затяла она въ государств, не терпитъ моего отсутствія.

Энобарбъ.

Дло, которое затялъ ты здсь, также не терпитъ твоего отсутствія, особенно дло съ Клеопатрой, которая только тобою и живетъ.

Антоній.

Довольно, перестань шутить, иди и объяви вождямъ мое ршеніе. Я объясню цариц, почему ухожу отсюда и объясню ей такъ, что она согласится на мой отъздъ. Не одна смерть Фульвіи, но и другая настоятельная надобность зоветъ меня отсюда. Римскіе друзья мои письменно требуютъ моего присутствія тамъ. Секстъ Помпей объявилъ войну Цезарю и овладлъ уже моремъ. Измнчивый народъ, который даритъ своею любовью великаго дятеля только до тхъ поръ, пока не кончено его дло, переноситъ уже то. что совершено великимъ Помпеемъ, на его сына, и этотъ сынъ Помпея, уже богатый славою и властію, поднимается еще выше своимъ мужествомъ и своею силою и становится первымъ изъ вождей. Если не остановить его полета — гибель цлому міру. Тамъ зародилось много змй, они пока еще безъ яда, поди и объяви моимъ вождямъ мою волю: хочу какъ можно скорй отсюда ухать.

Энобарбъ.

Исполню, повелитель. (Оба уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ X.

Входятъ Клеопатра, Харміана и Алексасъ.

Клеопатра.

Гд онъ?

Харміана.

Съ тхъ поръ я его не видала.

Клеопатра (Алексасу).

Узнай, гд онъ, съ кмъ онъ, что длаетъ? Помни: я тебя не посылала. Если онъ печаленъ, скажи, что я пляшу: если веселъ, скажи, что я занемогла. Иди, скоре возвращайся. (Алексасъ уходитъ.)

Харміана.

Царица, позволь мн сказать, если любовь его заснула, ты этимъ не можетъ пробудить ее.

Клеопатра.

Что же мн длать? Чего же я не длала?

Харміана.

Ни въ чемъ ему не противорчь, уступай во всемъ.

Клеопатра.

Глупая, да это самый врный путь, чтобъ лишиться его.

Харміана.

Ради боговъ не выводи его изъ терпнья, скоро начинаемъ мы ненавидть то, что мучитъ и пугаетъ насъ. (Входитъ Антоній.) Вотъ онъ самъ.

ЯВЛЕНІЕ XI.

Тже и Антоній.

Клеопатра.

Какая тоска!— Я больна!

Антоній.

Какъ тяжело высказать ей то, на что я ршился.

Клеопатра.

Ахъ, Харміана, помоги. Я падаю. Помоги. Нтъ не можетъ это долго длиться, невынесетъ моя природа.

Антоній.

Дорогая царица!

Клеопатра.

Нтъ, не подходи ко мн близко.

Антоній.

Что съ тобою?

Клеопатра.

Вижу, вижу, въ твоихъ глазахъ сіяетъ радостная для тебя всть!… Что говорить твоя законная супруга? Скорй, скорй бги отсюда! Она вдь не позволяла теб здсь быть. Она не должна смть сказать, что я тебя здсь держу. Да какую-жъ власть имю я надъ тобой? Вдь ты собственность ея.

Антоній.

Знаютъ боги…

Клеопатра.

О! никогда ни одна царица не была такъ обманута, какъ я! А все таки съ самаго начала я уже видла твою ложь.

Антоній.

Клеопатра…

Клеопатра.

А что хе! Должна я врить, что ты мой, и вренъ мн! Вдь ты также потрясалъ вс престолы боговъ твоими клятвами въ врности Фульвіи, когда на ней женился — и измнилъ ей. Не чудовищно-ли, легкомысленно и глупо врить такимъ клятвамъ въ ту самую минуту, какъ клянутся.

Антоній.

Дорогая сердцу моему царица!

Клеопатра.

Нтъ, не раскрашивай ложными красками твоего бгства отъ меня! Скажи просто: прощай и уходи. Когда ты молилъ меня о позволеніи остаться здсь, могъ ты все говорить, но ты тогда не вымолвилъ и слова о своемъ отъзд… Тогда вчность была на моихъ устахъ и въ моихъ взорахъ, тогда блаженство витало на моемъ чел, тогда было во мн все блаженственно!… Такова я теперь, но ты, ты величайшій полководецъ міра, ты сталъ величайшимъ лжецомъ.

Антоній.

Царица!

Клеопатра.

О, если бы у меня была твоя сила, я бы показала, что есть сердца и въ Египт.

Антоній

Да выслушай же меня. Жестокая и строгая необходимость вызываетъ меня отсюда на короткое время, по сердце мое остается здсь твоею собственностью. Въ Италіи сверкаютъ мечи междоусобія. Секстъ Помпей подходитъ уже къ Риму. Раздоръ равно могучихъ властелиновъ породилъ страшную опасность. Сильные привлекаютъ къ себ и тхъ, кто ихъ ненавидлъ прежде. Изгнанный Помпей, окруженный славою своего отца, вкрадывается въ сердца всхъ недовольныхъ, а такихъ много, очень много, и заболвшіе отъ продолжительнаго мира ищутъ себ изцленія въ отчаянномъ переворот. Но есть, есть и еще причина моему отъзду, причина побуждающая меня на продолжительный отъздъ, причина, совершенно, частная. Она должна тебя успокоить. Умерла Фульвія.

Клеопатра.

Если мои года не оградили меня отъ глупости, такъ отъ ребячества избавили наврно. Разв Фульвія можетъ умереть?

Антоній.

Умерла. Вотъ возьми и въ часъ большаго досуга посмотри, что натворила она. А самое лучшее то, что ты узнаешь, когда и гд умерла она.

Клеопатра.

О, лживая любовь! Гд же фіалы, которые ты долженъ бы былъ наполнить твоими слезами объ ней? Вижу я, вижу, судя по смерти Фульвіи, какъ отзовется въ твоемъ сердц и моя смерть!

Антоній.

Ну, полно, перестань! Выслушай какія планы создались въ голов моей. Отъ тебя, отъ твоего ршенія, будетъ зависть, приведу-ли ихъ въ исполненіе, или нтъ. Клянусь огнемъ, оживляющимъ илъ священнаго Нила, ухожу отсюда твоимъ героемъ, твоимъ слугой: захочешь — объявлю войну, захочешь — заключу миръ.

Клеопатра.

Скоре расшнуруй меня, Харміана. Нтъ, оставь. Дурнота моя проходитъ, то начинается снова, точь въ точь, какъ любовь Антонія.

Антоній.

Перестань, мое сокровище! Врь этой любви, она выдержитъ какое угодно испытаніе.

Клеопатра.

Сужу по любви твоей къ Фульвіи — ты ей тоже говорилъ. Прошу тебя, отвернись отъ меня и поплачь объ ней, а потомъ оборотись ко мн и прощаясь скажи: это слезы о Египт. Розыграй сцену милаго притворства и съумй заставить врить въ ея искренность.

Антоній.

Ты, наконецъ, разсердишь меня. Довольно!

Клеопатра.

Могъ бы ты начать искусне, впрочемъ и это не дурно.

Антоній.

Клянусь моимъ мечемъ…..

Клеопатра.

И щитомъ. Вотъ, такъ. Очень хорошо. Впрочемъ, можно сыграть и лучше. Харміана, не правда ли, какъ этотъ гнвъ идетъ въ лицу Римскаго геркулеса.

Антоній.

Я ухожу царица.

Клеопатра.

О, образцево! Воспитанный господинъ, позволь сказать одно слово: мы должны разстаться, нтъ, не то… мы когда-то любили другъ друга… нтъ и не то, все это теб хорошо извстно. Что такое хотла я сказать? Моя память точь въ точь — Антоній: и я забыта…

Антоній.

Не будь безразсудство твоимъ невольникомъ, я бы могъ принять тебя за воплощеніе безразсудства.

Клеопатра.

Ахъ, неумно и безумно носить безразсудство въ своей душ, оно такъ мучительно сжимаетъ сердце, такъ и давитъ. Но. милый другъ мой, прости мн. Непріятно для тебя мое безразсудство, но для меня въ немъ смерть. Тебя зоветъ честь, не обращай вниманія на мое безуміе и да будутъ съ тобой боги. Да увнчаютъ тебя побдные лавры, и легкій успхъ да очищаетъ передъ тобой путь.

Антоній.

Идемъ. Наше разставанье — не раставанье. Царствуя здсь, ты все-таки будешь со мною, и я, удаляясь отъ тебя, буду оставаться съ тобою. Идемъ. (Клеопатра и Антоній уходятъ.)

СЦЕНА II.

Римъ. Комната въ дом Цезаря.

ЯВЛЕНІЕ I.

Октавій, Цезарь и Лепидъ.

Цезарь.

Вотъ ты видишь, Лепидъ, что Цезарь не любитъ великаго своего соперника, не вслдствіе врожденной къ нему ненависти. Мн пишутъ изъ Египта, что онъ занимается тамъ только тмъ, что ловитъ рыбу, пьетъ, проматываетъ ночи въ шумныхъ оргіяхъ. Онъ мужъ на столько же, на сколько Клеопатра — мужчина, и вдова Птоломея — не боле его женщина. Онъ почти забылъ, что есть у него товарищи, онъ — собраніе всхъ недостатковъ и пороковъ, какіе только могутъ быть въ человк.

Лепидъ.

Я все-таки думаю, что дурное въ немъ не въ силахъ затмить то, что въ немъ хорошо. Его недостатки какъ звзды, которыя сверкаютъ тмъ ярче, чмъ темне ночь кругомъ, они екоре врождены въ его природу, чмъ пріобртены имъ, скоре инстинктивно — невольны, чмъ сознательны.

Цезарь.

Ты очень ужъ снисходителенъ, Лепидъ. Не будемъ думать, допустимъ, что простительно нжиться на лож Птоломея, платить царствами за минутныя наслажденія, состязаться въ пьянств съ рабами, и среди благо дня шататься по улицамъ, братаясь съ грязною чернью. Допустимъ, что все это ничего, хотя не понимаю, какимъ образомъ все это можетъ не унижать его, но какъ же можно простить Антонію его позорное легкомысліе, когда оно на насъ лежитъ такимъ же тяжелымъ бременемъ? За то, что онъ губитъ свое время въ безпутномъ разврат, онъ заплатитъ пресыщеніемъ и сухоткой, но за то онъ не хочетъ слышать трубъ войны, отрывающихъ его отъ пустыхъ забавъ, за то, что этимъ губитъ онъ и себя и насъ, нельзя же не бранить его, не бранить его какъ мальчишку, который возмужавъ остался тмъ же мальчишкой и жертвуетъ опытомъ опытному наслажденью, и смется надъ разумомъ. (Входитъ встникъ.)

ЯВЛЕНІЕ II.

Тже и встникъ.

Лепидъ.

Новыя всти.

Встникъ.

Исполнено твое повелніе, великій Цезарь, ты ежегодно будешь получать извстія о томъ, что будетъ происходить вн Италіи. Помпей царствуетъ на мор и, какъ кажется, уже привлекъ къ себ сердца, которыя и Цезаря не любили, а боялись только. Къ кораблямъ его многочисленными толпами стремятся недовольные, и громко вопіютъ, и по всюду распространяютъ слухъ, что Помпей оскорбленъ.

Цезарь.

Этого я долженъ былъ ожидать. Съ древнйшихъ временъ толп дорогъ только тотъ человкъ, который восходитъ на высоту власти, и пока онъ восходитъ, до тхъ поръ, пока онъ не всталъ на вершину ея, а павлій,— хотя-бъ прежде былъ и не любимъ и не стоилъ любви — съ минуты своего паденія становится любезнымъ. Презрнная чернь — точно листъ, брошенный въ потокъ и послушный вполн, своенравно носится сюда, туда, пока не сгніетъ совершенно.

Встникъ.

Слушай еще Цезарь. Два пирата Менекратъ и Менасъ совсмъ овладли моремъ, бороздятъ его но всмъ направленіямъ и не разъ вторгались въ Италію. Народъ по берегамъ блднетъ отъ страха, и дерзкое юношество приходитъ въ ярость, распалившись негодованіемъ. Ни одинъ парусъ не можетъ показаться, тотчасъ захваченъ пиратами. Имя Помпея — губительнй его войскъ въ битв.

Цезарь.

О, Антоній, оставь скоре твои пиршества. Когда ты, убивъ двухъ консуловъ Гарція и Пайсу, бжалъ изъ Мутины, но пятамъ твоимъ гнался за тобою страшный голодъ, но ты, хоть, и изнженный жизнью, боролся съ нимъ и выдержалъ его съ такою твердостью, которая подъ силу разв самому суровому дикарю. Не#гнушался ты самыхъ дикихъ ягодъ, глодалъ кору деревьевъ, какъ олень, когда снгъ покроетъ его пастбища и, какъ разсказываютъ, питался ты на Альпахъ такимъ отвратительнымъ мясомъ, отъ взгляда на которое умирали другіе — и позоръ твоему теперь имени! Все это вынесъ ты, такъ мужественно, стойко, что ни разу краска не * сбжала съ твоихъ щекъ.

Лепидъ.

Да, жаль его.

Цезарь.

Хотя бы стыдъ пригналъ его сюда. Пора, давно пора намъ въ поле. Скоре созовемъ совтъ. Отъ нашей медленности ростутъ силы Помпея.

Лепидъ.

Завтра я буду въ состояніи увдомить тебя, Цезарь, сколько я соберу воиновъ на земл и на мор.

Цезарь.

О томъ же и я позабочусь. Прощай до завтра.

Лепидъ.

Прощай, Цезарь. Если что нибудь еще узнаешь, увдомь меня о томъ.

Цезарь.

Не сомнвайся — это долгъ мой. (Уходитъ.)

СЦЕНА III.

Александрія. Комната во дворц Клеопатры.

ЯВЛЕНІЕ I.

Входятъ Харміана, Ира и Мардіанъ потомъ Клеопатра.

Ира.

Гд царица?

Харміана.

Въ опочивальн проливаетъ слезы объ Антоні.

Ира.

Ухалъ онъ надолго?

Харміана.

Да, и съ нимъ вс его красавчики воины. Теперь настала такая тишина, что не знаешь, куда отъ нея дться.

Клеопатра (входитъ).

Харміана!

Харміана.

Царица!

Клеопатра.

Дай мн выпить мандрагоры.

Харміана.

Какъ? Для чего?

Клеопатра.

Забыться хочу, проспать все страшное время, пока не воротится мой Антоній.

Харміана.

Слишкомъ ты много думаешь о немъ.

Клеопатра.

Измна въ твоихъ словахъ!

Харміана.

Въ самомъ дл? Я такъ не думаю.

Клеопатра.

Милая Харміана! Какъ ты полагаешь, гд онъ теперь? Скажи, стоитъ-ли онъ, сидитъ-ли, хорошо-ли ему? На кон-ли онъ теперь? О, счастливый конь, несешь ли на себ Антонія? Гордись конь, и будь уменъ, пойми, кого ты несешь! Половину земли, щитъ и покровъ цлаго міра! Теперь, или громко говорить онъ, или тихо про себя: ‘гд ты, моя милая змйка, стараго Нила’? Такъ онъ называлъ меня. Упиваюсь я теперь сладостнымъ ядомъ. Не забудетъ-ли онъ меня, потерпвшую отъ огненныхъ, страстныхъ поцлуевъ Феба, уже отмченную не малымъ числомъ лтъ? Когда былъ здсь широколобый Цезарь, я была тогда драгоцннйшимъ блюдомъ для царскаго стола, а великій Помпей, вперивъ въ меня свой взоръ, не могъ оторвать его отъ моего лица, онъ хотлъ здсь бросить свой якорь и утонуть въ созерцаніи меня. (Алексасъ входитъ.)

Алексасъ.

Да здравствуетъ царица Египта!

Клеопатра.

О, какъ ты не похожъ на Марка Антонія! Но ты видлъ его, и онъ озолотилъ тебя своимъ сіяньемъ. Что длаетъ теперь мой Антоній?

Алексасъ.

Послднимъ дломъ его былъ поцлуй, послдній изъ безчисленнаго множества поцлуевъ, которыми онъ покрылъ эту жемчужину. Его слова глубоко запали въ моемъ сердц.

Клеопатра.

Мой слухъ хочетъ ихъ вырезать оттуда.

Алексасъ.

‘Другъ!’ сказалъ онъ мн, ‘скажи ей: врный Римлянинъ посылаетъ великой цариц Египетской вотъ это сокровище, драгоцннйшую изъ жемчужинъ. Этотъ подарокъ недостоинъ ея, но восполнитъ его Антоній, украсивъ престолъ ея царствами, и весь востокъ признаетъ ее своей владычицей’. Затмъ, кивнувъ мн головой, онъ спокойно слъ за своего высокаго коня, который такъ заржалъ при этомъ, что, конечно, заглушилъ бы слова, которыя мн хотлось сказать ему.

Клеопатра.

Что? Каковъ онъ былъ въ эту минуту: веселъ, или печаленъ?

Алексасъ.

Похожъ былъ на время года, которое колеблется между жаркимъ и холоднымъ: не былъ онъ ни печаленъ, ни веселъ.

Клеопатра.

О, чудный видъ! Смотри, Харміана, дивись, что это за человкъ! Видишь-ли, онъ не захотлъ казаться печальнымъ для того, чтобы сіять весельемъ предъ тми, которые смотрятъ его глазами, онъ не былъ веселъ, чтобы вс знали, что вс радости его души здсь, остались въ Египт, онъ былъ и тмъ и другимъ. О, чудное смятеніе чувствъ! Печаль и веселость, въ самыхъ крайнихъ ихъ размрахъ, идутъ къ теб, Антоній, какъ ни къ кому! Встртилъ-ли ты моихъ гонцовъ?

Алексасъ.

Встртилъ царица до двадцати на одной и той же дорог.

Клеопатра.

Тотъ, кто родится въ день когда я забуду Антонія, умретъ нищимъ. Подай мн, Харміана все, что нужно для письма. Рада теб Алексасъ. Скажи, Харміана, любила ли я когда такъ Цезаря?

Харміана.

О, благородный Цезарь.

Клеопатра.

Задохнись, если ты еще разъ произнесешь такое слово. Говори: благородный Маркъ Антоній.

Харміана.

Великій Цезарь.

Клеопатра.

Клянусь Изидой, выбью теб вс зубы, если ты когда нибудь еще сравнишь Цезаря съ величайшимъ мужемъ изъ всхъ мужей.

Харміана.

Прости. Царица, я повторяю твои псни.

Клеопатра.

Псни ранней юности моей, когда еще и умъ былъ не зрлъ и кровь была холодна, иначе я. бы другое тогда говорила. Идемъ же. Скоре все, что нужно для письма. Каждый день буду посылать къ нему, хотя бы обезлюдила я для того весь Египетъ. (Вс уходятъ.)

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Римъ. Въ дом Цезаря.

ЯВЛЕНІЕ I.

Энобарбъ и Лепидъ.

Лепидъ.

Да, Энобарбъ, ты сдлаетъ доброе и славное дло, если склонитъ твоего полководца говорить съ Цезаремъ кротко, даже ласково.

Энобарбъ.

Я буду совтовать ему говорить такъ, какъ слдуетъ. Если Цезарь вздумаетъ вести рзкую рчь, Антоній долженъ будетъ гордо взглянуть на него, съ высоты своего высокаго стана, опустивъ взоры на его голову, и загремть какъ Марсъ.

Лепидъ.

Теперь не время для частныхъ ссоръ.

Энобарбъ.

Всякое время хорошо для всего того, что приноситъ оно съ собой.

Лепидъ.

Малое должно уступить большому.

Энобарбъ.

Если это малое не идетъ впереди.

Лепидъ.

Ты сердишься, и потому такъ говоришь. Не раздувай огня подъ пепломъ. Вотъ идетъ благородный Антоній.

(Антоній входитъ съ Вентидіемъ).

Энобарбъ.

А вотъ идетъ и Цезарь (входить Цезарь съ Меценатомъ и Агриппой).

ЯВЛЕНІЕ II.

Тже и Антоній, Цезарь, Меценатъ, Агриппа и Вентидій.

Антоній.

Слушай, Вентидій, какъ только мы согласимся, ты тотчасъ отправишься въ Парфамъ.

Цезарь (Меценату).

Спроси у Агриппы, я этого не знаю.

Лепидъ.

Доблестные друзья, то что насъ теперь соединило здсь — такъ велико, что мы не должны допускать, чтобы мелкіе раздоры разлучили насъ. Неудовольствіе выслушаемъ кротко, а о мелочахъ не будемъ говорить запальчиво, иначе можетъ сдлаться смертельнымъ, что могло бы только легко ранить. А потому, благородные друзья, умоляю васъ, для самаго щекотливаго въ вашемъ разговор изыскивайте, старательно, мягкія выраженія и рзкою рчью нераздражайте другъ друга.

Антоній.

Прекрасно сказано и, еслибъ мы стояли передъ войсками нашими готовые къ битв, я сказалъ бы тоже самое.

Цезарь.

Привтствую тебя въ Рим.

Антоній.

Благодарю.

Цезарь.

Садись.

Антоній.

Прошу тебя садиться.

Цезарь.

Прошу.

Антоній

Я слышалъ, ты оскорбляешься тмъ, въ чемъ нтъ ничего обиднаго, и что не касается тебя нисколько.

Цезарь.

Былъ бы я очень смшенъ, когда-бъ меня обидло ничто, а особенно съ твоей стороны, былъ бы я презрнія достоинъ, если бы сталъ презрительно отзываться о теб. Мн на мысль неприходило даже произносить твое имя.

Антоній.

Какое теб дло до того, что я длалъ въ Египт.

Цезарь.

Такое же, какое и теб до того, что я длалъ здсь въ Рим, но если-бъ ты вздумалъ тамъ замышлять что нибудь противъ меня, неужели бы мн не было до того никакого дла?

Антоній.

Замышлять? Что хочешь ты этимъ сказать?

Цезарь.

Ты знаешь, что сдлали здсь со мной и теб не трудно понять мой намекъ. Твоя жена и твой братъ возстали на меня войной. Ты былъ предлогомъ для ихъ нападенія. Твое имя было ихъ лозунгомъ.

Антоній.

Ты ошибаешься. Братъ мой не ссылался на меня. Я изслдовалъ это дло и получилъ точныя свднія отъ твоихъ же друзей. Не напалъ ли онъ также и на мои права, какъ на твои? Не велъ ли войны съ тобой вопреки моимъ намреніямъ и желаніямъ, потому что я — твой союзникъ? Моими письмами уврялъ я тебя въ этомъ и успокоивалъ. Если хочешь сплести предлогъ къ разрыву со мной — поищи другаго матеріала.

Цезарь.

Ты превозносишь себя, и только для того приписываешь все недостаткамъ моего ума, чтобы сплести оправданіе себ.

Антоній.

Нтъ, нтъ, я увренъ, ты не могъ не понимать, что я твой товарищъ въ томъ самомъ дл, противъ котораго братъ мой поднялъ свой мечь, что я не могъ смотрть любезно на войну, которая мн самому грозила.— Фульвіи? Я бы желалъ, чтобъ у тебя самого была такая Фульвіи. Ты, обуздывая третью часть вселенной, не обуздалъ бы такой женщины.

Энобарбъ.

Хорошо, если бы у всхъ были такія жены, мужчины не ходила бы на войну безъ нихъ.

Антоній.

Признаюсь, что жена моя до того была раздражительна, непреклонна, неуступчива и не лишена хитрости, что буря, поднятая ея яростью, надлала теб много непріятностей, но я-то тутъ при чемъ?

Цезарь.

Ты, утопая въ египетскихъ пирахъ, не хотлъ читать моихъ писемъ, бросалъ ихъ въ сторону, со смхомъ и презрньемъ прогналъ отъ себя моего посла.

Антоній.

Онъ дерзко, безъ доклада, ворвался ко мн. Въ то время я угощалъ трехъ царей и былъ самъ не въ себ, былъ не такимъ, какимъ бываю по утрамъ. Я объяснилъ ему это на другой же день, а это не все ли равно, что я извинился передъ нимъ. Оставь его въ сторон, не поссоримся же мы изъ-за того.

Цезарь.

Ты нарушилъ свою клятву въ одномъ пункт, въ подобномъ поступк ты меня не уличишь.

Лепидъ.

Стой, Цезарь, стой!..

Антоній.

Нтъ, Лепидъ, пусть онъ говоритъ. Честь моя, на которую онъ нападаетъ, чиста и свята. Дале, Цезарь, дале говори, въ чемъ я нарушилъ мою клятву?

Цезарь.

Ты клялся помогать мн совтомъ и оружіемъ, но, при первомъ требованіи, ты отказалъ мн въ томъ и другомъ.

Антоній.

Нтъ, скоре я не обратилъ должнаго вниманія. Жизнь моя до того была отравлена, что я потерялъ ясное сознаніе. Я готовъ клясться сколько угодно и этотъ знакъ моей любви къ правд не можетъ умалить ни моего величія, ни моей власти. Я согласенъ, что Фульвія начала войну, чтобъ заставить меня оставить Египетъ и пріхать сюда и я, такимъ образомъ, послужилъ поводомъ къ непріятному для тебя событію, и готовъ просить у тебя прощенія, насколько это согласно съ моимъ достоинствомъ.

Лепидъ.

Это благородно!

Меценатъ.

Не лучше ли будетъ прекратить такой разговоръ взаимныхъ недоразумній, забыть ихъ совершенно и помнить, что тяжелыя обстоятельства настоящей минуты требуютъ вашего примиренія.

Лепидъ.

Правда, правда, Меценатъ.

Энобарбъ.

Займите на время другъ у друга по частичк дружбы, посл, пока не будетъ ужъ и рчи о Помпе, можете возвратить, что заняли. Найдете время поссорится, когда не будетъ другаго дла.

Антоній.

Ты солдатъ, не больше, а потому молчи.

Энобарбъ.

Ахъ, я и забылъ, что правда должна молчать.

Антоній.

Ты оскорбляешь благородное собраніе, а потому ни слова боле!

Энобарбъ.

Я буду нмъ, какъ камень.

Цезарь.

Я осуждаю только форму, а не содержаніе его рчи, небойся. Возможна-ль прочная дружба, при такой разности въ понятіяхъ и дйствіяхъ. Если бы я могъ знать то кольцо, которое могло бы связать и скрпить насъ другъ съ другомъ, я избгалъ бы всю землю изъ конца въ конецъ, чтобы только отыскать его.

Агриппа.

Цезарь, дозволь мн сказать…

Цезарь.

Говори Агриппа.

Агриппа.

Цезарь, есть у тебя сестра по матери, прекрасная Октавія. Великій Маркъ Антоній овдовлъ.

Цезарь.

Агриппа, что ты говоришь? Не повторяй въ другой разъ этого слова. Услышитъ Клеопатра, и съ полнымъ правомъ обвинитъ тебя въ излишней поспшности.

Антоній.

У меня теперь нтъ жены, Цезарь, и позволь Агрипп окончить рчь.

Агриппа.

Чтобы упрочить постоянство вашей дружбы, и соединить ваши сердца неразрывными узами, пусть Антоній возьметъ въ супруги Октавію, которой красота достойна лучшаго изъ людей во всей вселенной, а доброта и кроткая прелесть не выразимы словомъ. Этотъ союзъ разсетъ вс мелкія подозрнія, которыя кажутся теперь столь великими, и обратитъ въ ничто вс преувеличенныя опасенія, грозящія бдами, при этомъ, даже правда, если она можетъ посять раздоръ, сдлается сказкою, тогда какъ, теперь, и сказка принимается за правду. Фульвія, любя обоихъ васъ, усилитъ вашу дружбу и привлечетъ къ вамъ любовь народовъ. Это ее мимолетная мысль. Она внушена мн долгомъ и обдумана мною.

Антоній.

Что скажешь, Цезарь?

Цезарь.

Ничего, пока не отвтитъ Маркъ Антоній на то, что сказалъ Агриппа.

Антоній.

Какою властію приведетъ Агриппа въ исполненіе то, что онъ желаетъ, если отвчу ему: да будетъ по твоему Агриппа?

Цезарь.

Властью Цезаря и его вліяніемъ на сестру.

Антоній.

А если такъ, то никогда не придетъ мн и во сн ставить затрудненія такому благородному предложенію. Дай мн твою руку, Цезарь, заключай сладостный этотъ союзъ. Съ этого мгновенья братская любовь да управляетъ нашими сердцами и нашими замыслами.

Цезарь.

Вотъ рука моя, дарю теб Октавію, которую я такъ люблю, какъ никогда ни одинъ братъ не любилъ своей сестры. Да соединитъ она и наши сердца, и наши владнія, и любовь наша да будетъ вчною.

Лепидъ.

Да будетъ такъ.

Антоній.

Я однако не думалъ обнажать мой мечь на Помпея. Онъ недавно оказалъ мн великія услуги. Прежде чмъ начинать съ нимъ дло я поблагодарю его, а потомъ пошлю ему вызовъ, иначе обвинитъ меня каждый въ неблагодарности.

Лепидъ.

Время однако не ждетъ. Если мы промедлимъ, Помпей насъ предупредитъ.

Антоній.

Гд теперь онъ?

Цезарь.

Близь мыса Мизенскаго.

Антоній.

А какъ сильно его сухопутное войско?

Цезарь.

Оно велико и теперь, но растетъ постоянно, а на мор онъ повелваетъ безгранично.

Антоній.

Такъ говорятъ. Хотлось бы мн сказать ему нсколько словъ. Поспшимъ. Однако прежде окончимъ дло, которое мы начали, а потомъ не медля выйдемъ въ поле.

Цезарь.

Съ величайшею радостію. Идемъ, я представлю тебя моей сестр.

Антоній.

Ты подаришь васъ своимъ присутствіемъ Лепидъ?

Лепидъ.

И болзнь не остановила бы меня, благородный Антоній. (Трубы. Цезарь, Антоній и Лепидъ уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ III.

Тже, безъ Цезаря, Антонія и Лепида.

Меценатъ

Поздравляю тебя съ возвращеніемъ изъ Египта.

Энобарбъ.

Доблестный Меценатъ, половина сердца Цезаря, мой почтенный другъ Агриппа.

Агриппа.

Добрый Энобарбъ!

Меценатъ.

Есть чему порадоваться, все такъ хорошо кончилось. А хорошо повеселились вы въ Египт?

Энобарбъ.

Да, день стыдили сномъ, а ночь обращали въ день нашимъ пьянствомъ.

Меценатъ.

Правда-ли, что на одинъ завтракъ вы жарили по восьми огромныхъ кабановъ, и то для двнадцати человкъ.

Энобарбъ.

Что такое восемь кабановъ? Это для насъ все равно, что муха для орла. Бывали у насъ пиры и почище этого. Вотъ эти были ужъ пиры на диво.

Меценатъ.

Должно быть въ самомъ дл Клеопатра неотразимо обольстительная женщина, если только все это правда, что объ ней говорятъ.

Энобарбъ.

Она похитила сердце Марка Антонія въ мигъ одинъ, въ то самое мгновенье какъ увидли они другъ друга.

Агриппа.

Слышалъ я, слышалъ объ этой встрч.

Энобарбъ.

Я вамъ разскажу. Галера, на которой она сидла, сіяла и горла на вод точно огненный престолъ: корма изъ червоннаго золота, паруса изъ пурпура и паруса дышали ароматомъ, такъ.что втры, влюбившись въ нихъ, лобызали ихъ до истомы, серебрянныя весла мрно выбивали тактъ по волнамъ подъ звуки флейтъ, и волны эти, ныдая страстною любовью къ этимъ блистающимъ ударамъ, катились быстро. А сама она? Слово безсильно описать ее. Она въ палатк, сотканной изъ золота, лежала во всей своей крас, ослпительне той. Венеры, которая художественно торжествуетъ надъ природой. Съ обихъ сторонъ ея прелстнйшіе мальчики, съ восхитительными ямочками на щекахъ, съ улыбками купидона на устахъ, наввали прохладу на нее расноцвтными опахалами изъ перьевъ, но жаръ ея ланитъ, казалось, сильне и сильне разгорался.

Агриппа.

Какое зрлище для Антонія!

Энобарбъ.

Ея служанки, точно роскошныя Нереиды или сладостныя сирены, благоговйно взирали на нее, или склонялись, потупляя взоры, и каждый изгибъ ихъ тла блисталъ красотой. Одна изъ этихъ красавицъ правила рулемъ, шелковыя снасти напрягались подъ давленіемъ прелестныхъ мальчиковъ, нжныхъ какъ цвточки, и ловкихъ и проворныхъ. Незримые ароматы неслись съ галеры и разносились по берегамъ и рк. Все населеніе высыпало на берегъ, дивясь чудному виднью. Антоній сидлъ одинъ на площади на трон, покинутый всмъ народомъ. Казалось, еслибъ было то возможно, самый воздухъ умчался бы отъ него къ Клеопатр, оставивъ пустоту въ пространств.

Агриппа.

Дивная Египтянка!

Энобарбъ.

Когда она вышла на берегъ, Антоній пригласилъ ее на ужинъ. Она же отвчала, что приличнй ей принять его, какъ гостя, и просила къ себ. Вжливый Антоній, который еще ни одной женщин не сказалъ слова: нтъ, разубравшись великолпно, отправился къ ней на пиръ, и тамъ заплатилъ сердцемъ за то, чмъ питались его глаза.

Меценатъ.

Теперь Антоній долженъ будетъ съ ней разстаться навсегда.

Энобарбъ.

Никогда. Этого не будетъ никогда. Она не старется отъ лтъ, разнообразіе ея прелестей неистощимо. То, что кажется дурнымъ въ другихъ женщинахъ, въ ней облекается въ особую прелесть.

Меценатъ.

Но если красота, умъ и чистое сердце могутъ оковать Антонія — Октавія готовитъ ему счастливую судьбу.

Агриппа.

Пойдемте друзья. Ты, любезный Энобарбъ, оставайся моимъ гостемъ на все время твоего пребыванія здсь.

Энобарбъ.

Благодарю отъ всей души.

Агриппа.

Вотъ идутъ Цезарь, Антоній и Октлвія, а съ ними предсказатель. Оставимъ ихъ однихъ (Уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ IV.

Входятъ: Цезарь, Антоній и Октавія и предсказатель.

Антоній (Октавіи).

Міръ и великія мои обязанности будутъ иногда отрывать меня отъ твоей груди.

Октавія.

А въ это время я буду на колнахъ молить боговъ о сохраненіи тебя.

Антоній.

Прощай Цезарь. Забудь что говоритъ молва людская о моихъ недостаткахъ, Октавія! Я часто забывалъ о благоразуміи, но съ этой минуты я подчиняюсь ему. Прощай, моя милая.

Октавія.

Прощай!

Цезарь.

Прощай! (Цезарь и Октавія уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ V.

Антоній и предсказатель.

Антоній (предсказателю).

Ну что, пріятель? Хочется теб очень опять Египетъ?

Предсказатель.

Лучше бы было не узжать оттуда, ни мн, ни теб.

Антоній.

Почему?

Предсказатель.

Не вижу этого ясно, но предчувствую. Воротись скорй въ Египетъ.

Антоній.

Чье счастіе поднимется выше? Мое, или Цезаря?

Предсказатель.

Цезаря. Поэтому Антоній не оставайся съ нимъ. Твой демонъ, твой духъ хранитель, гордъ, мужественъ, благороденъ, недосягаемъ, но только, когда ты не съ Цезаремъ, а близъ его твой духъ осиленъ его духомъ и въ затмньи. Держи себя въ далекомъ разстояніи отъ Цезаря.

Антоній.

Молчи.

Предсказатель.

Только теб говорю я, и о теб же, какую бы игру ты не затялъ съ Цезаремъ, ты проиграешь. Какъ бы ни былъ счастливъ ты, его счастье побдитъ тебя. Твой блескъ потемнетъ, рядомъ съ его сіяньемъ. Близъ него, твой духъ теряетъ способность властвовать, вдали же отъ него возвышается.

Антоній.

Уйди. Скажи Вентидію, что я его зову. (Предсказатель уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ VI.

Антоній одинъ, потомъ Вентидій.

Вентидія я отправлю въ Парію. Случайно, или нтъ, но предсказатель сказалъ правду. Игральныя кости даже повинуются Цезарю. Счастье его разстраиваетъ самые лучшіе, самые обдуманные мои планы. Если мы бросаемъ жребій, вынимается его жребій. Скорй въ Египетъ! Вдь этотъ бракъ съ Октавіей — конечно, только ради мира. Вс радости мои тамъ, въ Египт. (Вентидій входитъ.) Вентидій отправляйся въ Парію. Полномочіе готово. Пойдемъ со мною, я теб его отдамъ сейчасъ. (Уходятъ.)

СЦЕНА II.

Александрія. Комната во дворц.

ЯВЛЕНІЕ I.

Клеопатра, Харміана, Ира и Алексасъ входятъ.

Слуга.

Эй, музыканты!

Клеопатра.

Нтъ, не надо. Будемъ играть въ кегли, Харміана. Пойдемъ…. Нтъ, не могу играть. Подайте удочку. Идемте на рку. Тамъ, подъ томные звуки музыки, я буду обманывать золотыхъ рыбокъ и вонзать острые крючки въ ихъ влажныя жабры и, каждый разъ какъ вытащу рыбку, вспомню объ Антоні и скажу: ‘ага, попался!’

Харміана.

Помните, какъ было весело, какъ смялись мы, когда вы побились, кто изъ насъ я или онъ скоре поймаетъ рыбку, и онъ съ торжествомъ вытащилъ уже давно носоленую рыбу, которую насадилъ на его крючекъ водолазъ.

Клеопатра.

О, золотое время! Я вывела его изъ терпнья моимъ смхомъ, но за то — ночью смхомъ же и успокоила его, а на другой день, раннимъ утромъ, до безчувствія напоила его и одла въ мое платье, а сама опоясалась его Филипійскимъ мечемъ.

ЯВЛЕНІЕ II.

Тже и Встникъ.

Клеопатра.

Ахъ! Изъ Италіи. Богатство плодоносныхъ встей польется въ ной уши. Звуки, долетавшіе до меня до сихъ поръ, оставались для меня безплодными.

Встникъ.

Царица, царица!

Клеопатра.

Антоній умеръ? Рабъ! Если ты это произнесешь, убьешь твою царицу. А если скажешь, что онъ здоровъ и свободенъ, бери золото и цлуй эту руку, къ которой съ трепетомъ прикасались цари своими устами.

Встникъ.

На здоровье онъ жаловаться не можетъ.

Клеопатра.

Вотъ теб еще золото! Но, слушай, часто и объ мертвыхъ говорятъ, что они не могутъ жаловаться, если таковъ смыслъ твоихъ словъ, то это самое золото велю я растопить и залить имъ твою зловщую глотку!

Встникъ.

Милостивая царица, выслушай меня.

Клеопатра.

Хорошо, хорошо, говори, слушаю. Но лицо твое предвщаетъ не доброе. Зачмъ такое вислое выраженіе, если всти твои радостны? Если Антоній болнъ, ты долженъ былъ явиться предо мною не въ вид человка, а Фуріей, увитой шипящими змями.

Встникъ.

Угодно теб выслушать меня?

Клеопатра.

Бить тебя хотлось бы мн прежде, чмъ ты откроешь ротъ! Впрочемъ, если скажешь: Антоній живъ, здоровъ, другъ Цезаря, не плнникъ его — на тебя прольется дождь золота и градъ драгоцннйшихъ перловъ!..

Встникъ.

Онъ здоровъ.

Клеопатра.

Славно!

Встникъ.

И другъ Цезаря.

Клеопатра.

Ты честный человкъ.

Встникъ.

Цезарь и Антоній теперь боле друзья, чмъ когда нибудь.

Клеопатра.

Полная сокровищница золота — твоя!

Встникъ.

Но…

Клеопатра.

Зачмъ это ‘но’. Я ненавижу это ‘но’. Оно уничтожаетъ все, что ты сказалъ. Проклятіе этому ‘но’, оно, какъ подлый тюремщикъ, отворяетъ настежъ двери самому страшному преступнику. Скорй-же, скорй выливай въ мои уши все, все заразъ, и злое, и доброе! Онъ другъ Цезаря, здоровъ и свободенъ? Сказалъ ты свободенъ?

Встникъ.

Свободенъ, Царица? Я этого не говорилъ. Онъ въ плну у Октавіи.

Клеопатра.

Какъ? Я блдню Харміана?

Встникъ.

Царица, онъ женился на Октавіи.

Клеопатра (бьетъ встника).

Чума, изъ самыхъ ядовитыхъ, на теб!

Встникъ.

Царица, милосердая, успокойся!

Клеопатра.

Что говоришь ты? Вонъ, гнусный рабъ! Не то я вырву твои проклятыя глаза и зашвырну ихъ далеко, велю бить тебя желзными прутьями, варить тебя въ вод соленой, дкомъ щелок.

Встникъ.

Милосердая царица, не а вдь устроилъ этотъ бракъ, я только встникъ.

Клеопатра.

Скажи, что нтъ, что ты солгалъ, и лучшая область — твоя! Бери, гордись и величайся! Прощу теб, что вывелъ ты меня изъ терпнія, исполню все, что только можетъ пожелать человкъ на твоемъ мст!

Встникъ.

Женился онъ, царица.

Клеопатра (выхватываетъ кинжалъ).

Мерзавецъ! Тутъ теб и конецъ!

Встникъ.

Если такъ — убгу! Я тутъ не виноватъ ни въ чемъ.

Харміана.

Дорогая царица, приди въ себя, успокойся. Въ чемъ же онъ виноватъ?

Клеопатра.

Молнія бьетъ и невинныхъ. Утопись Египетъ въ Нил и все вокругъ насъ обратись въ ядовитыхъ змй! Воротить раба! Не укушу его, хотя я бшена.

Харміана.

Онъ боится.

Клеопатра.

Я не трону его. (Харміана уходитъ.) И такъ ужъ обезчестились мои руки, что били такое ничтожное существо, когда я сама во всемъ виновата. (Харміана съ встникомъ возвращаются.) Честно, но опасно, приходить съ дурными встями. Для хорошихъ — мало тысячи языковъ, а дурные пусть сами даютъ чувствовать о себ.

Встникъ.

Я исполнилъ мою обязанность.

Клеопатра.

Такъ онъ женился? Твоимъ ‘да’ ты не усилишь моей злобы на тебя.

Встникъ.

Да, женился.

Клеопатра.

Опять ты стоишь на своемъ. Да покараютъ тебя боги!

Встникъ.

Прикажешь лгать?

Клеопатра.

О боги, лучше бы погибла половина Египта въ волнахъ морскихъ! Лучше бъ обратилась она въ болото, переполненное отвратительными чешуйчатыми гадами! Прочь, вонъ, изчезни! Если-бъ ты былъ даже Нарцисомъ, ты былъ бы для меня чудовищемъ. Такъ онъ женился?

Встникъ.

Царица, прости мн….

Клеопатра.

Женился?… Женился?

Встникъ.

Не сердись за то, что не хочу тебя гнвить. Нельзя-же казнить за то, что сами привязываете говорить. Да, онъ женился.

Клеопатра.

А! Чтобъ твое злодйство сдлало тебя самаго злодемъ. Такъ это врно… врно? Вонъ! Вонъ! Ты мн привезъ такой товаръ, который не могу купить. Пусть онъ раззоритъ тебя самаго! (Встникъ уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ III.

Тже безъ Встника.

Харміана.

Царица, успокойся!

Клеопатра.

Чтобъ возвысить Антонія, я унижала и бранила Цезаря.

Харміана.

Часто?

Клеопатра.

И вотъ какъ награждаетъ меня за это Антоній. Мн дурно, дурно! Ира! Харміана!… Ничего, прошло. Добрый Алексасъ, бги къ встнику, разспроси его: хороша ли собой Октавія, какое у нее лицо, какихъ она лтъ, какой характеръ! Не забудь спросить о цвт ея волосъ и скоре возвращайся сюда. Навсегда отказываюсь отъ Антонія. Нтъ, нтъ. Харміана, моя дорогая, хоть и Горгона онъ, но всеже онъ Марсь! (Мардіану.) Мардіанъ, бги скоре, скажи Алексасу, чтобы онъ хорошенько распросилъ встника объ рост!.. Нтъ, ста… скажи, чтобы онъ… нтъ… и велъ сюда встника, я сама буду распрашивать его. (Мардіанъ убгаетъ.) Пожалй меня, Харміана! Жалй, но не говори мн ни слова. (Мардіанъ и Алексасъ возвращаются.) Гд же встникъ?

Алексасъ.

Онъ боится войти!

Клеопатра.

Вздоръ, вздоръ! (Встникъ входитъ.) Насильно ведите!

ЯВЛЕНІЕ IV.

Тже и Встникъ.

Клеопатра.

Подойди ко мн.

Алексасъ.

Государыня, даже Иродъ Іудейскій не осмлился бы взглянуть на тебя, когда ты въ гнв.

Клеопатра.

Я могла потребовать себ голову Ирода! но какъ, кто принесетъ мн ее теперь? Антонія здсь нтъ. Подойди дружокъ.

Встникъ.

Милосердая Государыня….

Клеопатра.

Скажи: видлъ ты Октавію?

Встникъ.

Да, царица.

Клеопатра.

Гд?

Встникъ.

Въ Рим. Я очень хорошо разсмотрлъ ее. Она шла съ Антоніемъ, а велъ ее Цезарь.

Клеопатра.

Что? Одного она роста со мной?

Встникъ.

Нтъ, Государыня, ниже.

Клеопатра.

Какъ говоритъ она? Какой у нея голосъ? Тонкій, мягкій, или грубый?

Встникъ.

Она какъ то тянетъ голосомъ, будто поетъ.

Клеопатра.

Ну, это некрасиво. Онъ не будетъ долго любить ее.

Харміана.

Любить ее? О, нтъ, клянусь Изидой.

Клеопатра.

Я также уврена въ этомъ. И поетъ, и карлица по росту. Да ты не замтилъ ли чего нибудь величественнаго въ ея поступи? Припомни хорошенько. Величественна ея походка?

Встникъ.

Помилуй, царица, она ходитъ, точно ползаетъ. Не разберешь, скоро — стоитъ она, или идетъ. Это какая то статуя, а не живое существо.

Клеопатра.

Такъ ли точно?

Встникъ.

Такъ точно, или я ничего не вижу.

Харміана.

Во всемъ Египт не найти троихъ, которые бы умли такъ хорошо наблюдать, какъ онъ.

Клеопатра.

Да, онъ не обдленъ умомъ, Я это вижу. въ ней, значитъ, нтъ ничего особеннаго. Онъ судитъ здраво.

Харміана.

Необыкновенно здраво.

Клеопатра.

А не можешь ли оказать’ дружокъ, какихъ она лтъ?

Встникъ.

Она вдовой вышла за Антонія.

Клеопатра.

Вдовой? Слышишь-ли, Харміана? Вдовой!

Встникъ.

Полагаю, ей лтъ тридцать.

Клеопатра.

А лице? Какое у нея лице: круглое или длинное?

Встникъ.

Очень круглое.

Клеопатра.

Такъ она глупа! Большая часть съ такимъ лицемъ очень глупы. Ну, а волосы? Какого цвта?

Встникъ.

Черные, а лобъ у нее такъ малъ, что меньше и быть не можетъ.

Клеопатра.

На, теб золота, прости, что я такъ сурово поступила съ тобой. Ты очень способный человкъ! Я дала теб еще порученіе. Ступай, приготовься, я ужъ написала. (Встникъ уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ V.

Тже безъ Встника.

Харміана.

Славный человкъ.

Клеопатра.

Даже очень. Мн, право, жаль, что я его прибила. По его разсказамъ, выходитъ, Октавія — ничтожность!

Харміана.

Совершенная ничтожность.

Клеопатра.

А онъ видалъ красоту и величіе — можетъ судить.

Харміана.

Еще бы нтъ. Столько лтъ служилъ теб.

Клеопатра.

Хотлось бы мн еще спросить его объ одномъ… Впрочемъ посл. Приведи его ко мн, когда кончу писать! Еще все можетъ хорошо кончится.

Харміана.

Безъ всякаго сомннія.

СЦЕНА III.

Римъ. Передняя въ дом Цезаря.

ЯВЛЕНІЕ I.

Энобарбъ и Агриппа.

Агриппа.

Они разстались?

Энобарбъ.

Все уладивъ съ Помпеемъ.

Агриппа.

Знаешь договоръ?

Энобарбъ.

Они отдали Помнею Сицилію и Сардинію. За это онъ долженъ очистить море отъ пиратовъ, которыхъ держалъ у себя въ услуженіи, и прислать хлба въ Римъ, чтобы крпче утвердить миръ и дружбу. Помпей задалъ имъ такой пиръ на своемъ корабл, что пьянствовали цлыя сутки съ утра и до утра. Наконецъ онъ ухалъ, а наши прикладываютъ свои подписи къ договору. Октавія плачетъ, разставаясь съ Римомъ, Цезарь плачетъ, а у Лепида, какъ говоритъ Меналь, отъ Помпеева пира сдлалась двичья немочь.

Агриппа.

Славный человкъ Лепидъ.

Энобарбъ.

Безподобный! Какъ любятъ онъ Цезаря!

Агриппа.

Въ какомъ онъ восхищеніи отъ Марка Антонія!

Энобарбъ.

По словамъ, Цезарь — Юпитеръ для человчества.

Агриппа.

А Маркъ Антоній — богъ для самаго Юпитера.

Энобарбъ.

Цезарь — нчто недосягаемое.

Агриппа.

А Маркъ Антоній — фениксъ Аравійскій.

Энобарбъ.

Чтобъ похвалить Цезаря, довольно сказать: Цезарь.

Агриппа.

Онъ равно обоихъ превозноситъ!

Энобарбъ.

Но Цезаря онъ больше любитъ. Любитъ онъ и Антонія такъ, что ни сердце, ни языкъ, ни цифра, ни бардъ, ни поэтъ не могутъ выразить, ни описать, ни воспть, какъ велика эта любовь. Но что касается Цезаря — на колна, на колна и — молись!

Агриппа.

Онъ любитъ ихъ обоихъ.

Энобарбъ.

Они крылья, а онъ — жукъ между нихъ. (Трубы.) Зовутъ на коней. Прощай Агриппа!

Агриппа.

Прощай, желаю счастія теб.

ЯВЛЕНІЕ II.

Входятъ. Цезарь, Антоній, Лепидъ и Октавія.

Антоній.

Простимся здсь.

Цезарь.

Ты въ лиц ея берешь отъ меня большую часть меня самаго. Сестра, будь такою, какою я всегда понималъ тебя, докажи, что за тебя могу поручиться всмъ дорогимъ для меня. Благородный Антоній, пусть эта воплощенная добродтель, служащая теперь цементомъ скрпляющимъ зданіе нашей дружбы, не обратилось въ нерунъ, разрушающій нашу братскую, любовь. Если мы оба не по дорожили ею, то дружба наша была бы прочне безъ нея.

Антоній.

Не оскорбляй меня твоимъ недовріемъ.

Цезарь.

Больше не скажу объ этомъ ни слова.

Антоній.

Какъ бы ни былъ ты внимателенъ, не замтишь ни малйшаго повода къ такому опасенію, Да сохранитъ тебя сила боговъ и да привлекутъ они къ теб сердца Римлянъ. Теперь простимся.

Цезарь.

Прощай сестра. Да сохранятъ тебя боги и да наполнится твое сердце всми радостями.

Октавія.

О, благородный братъ мой!

Антоній.

Апрль въ твоихъ глазахъ — весна любви, а слезы — дождь, предвстникъ ея сіяющей красоты. Утшься.

Октавія.

Позаботься о дом моего мужа и…

Цезарь.

Что Октавія?

Октавія.

Скажу теб на ухо.

Энобарбъ (Агрипп,)

Какъ будто слеза на глазахъ Цезаря.

Агриппа.

На чел его нависла тучи.

Энобарбъ.

Не хорошо.

Агриппа.

По чему же, Энобарбъ? Уметъ плакать и Антоній. Вдь и Антоній, когда увидлъ, что великій Цезарь убитъ, рыдалъ, испуская громкія вопли. Онъ плакалъ и надъ трупомъ Брута при Филипп.

Энобарбъ.

Въ то время былъ у него насморкъ. Разв могъ онъ плавать о Брут, когда самъ его уничтожилъ.

Цезарь.

Я часто буду писать къ теб, милая Октавія! Поврь, не забуду тебя.

Антоній.

Довольно, кончимъ. Въ любви я буду спорить съ тобой Цезарь. Еще разъ обнимаю тебя и поручаю тебя милостямъ боговъ.

Цезарь.

Прощайте. Будьте счастливы.

Лепидъ.

Да сопутствуютъ вамъ вс счастливыя созвздія.

Цезарь.

Прощайте, прощайте!

Антоній.

Прощай!

(Занавсъ).

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Подъ стнами Тораны. Лагерь Цезаря.

ЯВЛЕНІЕ I.

Цезарь, Агрипна и Меценатъ.

Цезарь.

Все это имъ сдлано изъ чувства презрнія къ Риму. Мало того, мн пишутъ: онъ, возсдая съ Клеопатрой на серебрянномъ возвышеньи, на двухъ золотыхъ тронахъ, съ Цезаріономъ, котораго они называли сыномъ моего отца и другими неземными отродьями ихъ безпутства, среди площади всенародно привтствовалъ царицу Египта самодержавною, поставилъ ее властительницей Кипра, нижней Серіи и Лидіи.

Меценатъ.

Всенародно?

Цезарь.

На площади игръ. Незаконныхъ своихъ дтей онъ провозгласилъ царями царей, Александру онъ отдалъ великую Лидію, Парію и Арменію, Птоломею — Сирію, Киликію, Финикію. Клеопатра въ этотъ день была одта богинею Изидой, да и не разъ, говорятъ, она въ такомъ вид являлась предъ народомъ.

Меценатъ.

Все это надо возвстить всему Риму.

Агриппа.

Да, и такъ уже Римскій народъ недоволенъ имъ, а посл этого онъ его возненавидитъ.

Цезарь,

О, нтъ! Народъ ужъ это знаетъ, и все таки принялъ отъ него жалобу.

Агриппа.

Жалобу, на кого?

Цезарь.

На Цезаря. Онъ жалуется во первыхъ на то, что я отнялъ у Помпея Сицилію, не выдливъ ему должной части, во вторыхъ на то, что я не возвращаю ему корабли, которыми онъ меня ссудилъ, и наконецъ на то, что я, схвативъ Липида, затмъ удержалъ за собою вс его доходы.

Агриппа.

Необходимо отвчать.

Цезарь.

И я отвтилъ. Я написалъ ему, что Лепидъ сдлался слишкомъ жестокимъ, во зло употреблялъ свою власть, что открыта старая переписка его съ Помпеемъ, которая обличаетъ его предательскій нравъ, а потому онъ получилъ должное себ возмездіе. При этомъ я увдомилъ Антонія, что я готовъ раздлить съ нимъ все мною завоеванное, если онъ согласится раздлить со мною Арменію и другія имъ покоренныя царства.

Меценатъ.

Онъ на это не согласится.

Цезарь,

А въ такомъ случа и я ему не уступлю ничего.

ЯВЛЕНІЕ II.

Тже и Октавія.

Октавія.

Цезарь и повелитель, дорогой братъ мой!

Цезарь.

Сестра. Неужели я долженъ назвать тебя отверженной женой!

Октавія.

Не можешь называть меня такимъ образомъ, нтъ на то достаточной причины.

Цезарь.

Зачмъ же пришла ты сюда такъ тихо, какъ будто подкралась. Ты. явилась сюда не какъ сестра Цезаря. Передъ женой Антонія должно идти войско, еще задолго до ея прибытія ржаніе коней должно возвщать ея приближеніе, вс дороги и деревья по дорогамъ должны покрыться народомъ, ожидающимъ съ томительнымъ нетерпніемъ ея появленія, пыль отъ толпы, тснящейся по слдамъ ея, должна столбами подниматься къ небу. А ты пришла сюда смиренно, тихо, точно простая поселянка. Мы бы встртили тебя и привтствовали торжествами и на мор и да суш при каждой остановк твоей на отдыхъ.

Октавія.

Я здсь по своей вол и по собственному моему желанію. Ты, милый братъ мой, оскорбилъ моего супруга, ты, возставъ войной на Помпея, такъ говорилъ онъ, прочиталъ народу завщаніе, въ которомъ почти ничего не сказано объ немъ. Ты отзывался объ немъ холодно тамъ, гд но долгу дружбы и родства могъ бы говорить языкомъ любви и уваженія. Ты всячески избгалъ случая похвалить его, а когда это было неизбжно, ты говорилъ едва внятно, сквозь зубы. ‘Милый’ дорогой мой другъ’, говорила я ему, ‘зачмъ ты вришь всмъ наговорамъ, а если ужъ даешь имъ вру, зачмъ же принимаешь къ сердцу. Если вы поссоритесь, я буду самою несчастною на свт. Не засмются-ль боги надъ моей молитвой, если я, упавъ предъ ними на колна, буду восклицать сперва: благословите моего супруга и повелителя, а потомъ тотчасъ же буду уничтожать эту молитву другимъ восклицаніемъ: благословите брата моего. Какъ молить побды въ одинъ и тотъ же мигъ и мужу и брату, когда они въ войн другъ съ другомъ. Не уничтожу ль я одну молитву другою. Нтъ для меня середины между этими крайностями’. А Антоній отвтилъ мн на это. ‘Братъ твой уже обнажилъ на меня свой мечь. Честь заставляетъ меня выступить противъ него. Чести моей не погублю, и безчестнымъ твоего мужа не сдлаю. Впрочемъ я согласенъ, если ты захочешь быть посредницей между мною и твоимъ братомъ, позжай къ нему. Но я не могу ее заняться приготовленіями къ войн. Спши, если хочешь, чтобъ исполнились твои желанія’. И вотъ я здсь.

Цезарь.

Онъ посылалъ тебя сюда, онъ торопилъ тебя, Октавія, потому что ты была помхой для его безпутства.

Октавія.

О, не говори этого!

Цезарь.

Я слжу за нимъ. Малйшее его движеніе переносится ко мн втромъ. Гд онъ теперь?

Октавія.

Въ Афинахъ.

Цезарь.

О, нтъ, бдная, безжалостно оскорбленная сестра моя! Онъ съ Клеопатрой. Она его выманила. Этой безчестной женщин онъ передалъ всю власть свою и они вмст созвали противъ меня царей земли: Бакая, царя Лидіи, Архелая, царя Каппадокіи, Филадельфа, царя Пафлагоніи, Адалласа, царя ракіи и Малха, царя Аравіи, царя Понта, Ирода, царя Іудеи, Митридата, царя Комагенскаго, Аминта и Палемона, царей Ликаоніи и Мидіи и еще многихъ другихъ.

Октавія.

О, я несчастная, которой сердце раздлено пополамъ между двумя врагами.

Цезарь.

Я радъ, что ты пріхала. Утшься, не проливай слезъ о томъ, что неизбжно, но спокойно предоставь судьб совершить неизбжное. Выше мры оскорблена ты. Правосудные боги избрали насъ, твоихъ друзей, своимъ орудіемъ на твою защиту и на отмщенія за тебя. Утшься, мы теб вс рады.

Агриппа.

Привтъ мой теб, Октавія.

Меценатъ.

И мой, благородная Октавія. Какое же Римское сердце не любитъ и не жалетъ тебя? Только Антоній, съ его необузданно дикими и низкими страстями, могъ оттолкнуть тебя отъ себя и предаться безчестной женщин, которая еще сметъ грозить намъ.

Октавія.

Но правда ли все это.

Цезарь.

Совершенная правда, милая сестра. Будь же горда и терплива какъ всегда.

СЦЕНА II.

Равнина у Акціума.

ЯВЛЕНІЕ I.

Клеопатра и Энобарбъ.

Клеопатра.

Будь увренъ, я не забуду этого. Я заплачу теб, заплачу.

Энобарбъ.

Да что же такое? Что такое? Что?

Клеопатра.

Ты настаивалъ, чтобы я не участвовала въ сраженіи. Ты говорилъ, что это не прилично.

Энобарбъ.

Да разв это прилично?

Клеопатра.

Не понимаю, почему я не могу участвовать въ битв.

Энобарбъ.

Ты спутаешь Антонія: голова его, сердце и самое время его будутъ скованы тобою — какъ же ему заправлять битвой? И такъ уже корятъ его легкомысліемъ и разсказываютъ въ Рим, что эту войну ведутъ твой эвнухъ Фотинъ, да твои служанки.

Клеопатра.

Чтобъ сквозь землю провалился этотъ Римъ! Чтобъ сгнили языки клеветниковъ! Война объявлена не одному Антонію, и мн, и я, властительница моего царства, явлюсь въ битву не женщиной, но мужемъ! Не воображай — я не буду назади.

Энобарбъ.

И слова не произнесу больше. Вотъ и Антоній.

ЯВЛЕНІЕ II.

Тже, Антоній и Канидій.

Антоній.

Удивительно, какъ усплъ онъ такъ скоро изъ Тарента, у Брундизіи, преплыть Іоническое море, вдь его войско подъ стнами Торины. Слышала ли ты, моя милая?

Клеопатра.

Только безпечнаго изумляетъ быстрота другаго.

Антоній.

Славный упрекъ лнивому, достойный устъ героя! Канидій, я дамъ Цезарю сраженіе на мор.

Клеопатра.

Непремнно на мор.

Канидій.

Зачмъ же на мор?

Антоній.

Затмъ, что Цезарь меня вызываетъ на морской бой.

Энобарбъ.

Да вдь ты вызывалъ его на единоборство.

Канидій.

И на битву на поляхъ Ферсальскихъ, тамъ, гд бился Цезарь съ Помпеемъ. Однако это было ему невыгодно и онъ не принялъ твоихъ вызововъ, почему же и теб теперь того же не сдлать?

Энобарбъ.

Твой флотъ плохо вооруженъ, твои матросы набраны изъ всякой сволочи: жнецовъ, погонщиковъ муловъ, а у Цезаря люди все привыкшіе къ морю, испытанные уже въ битвахъ съ Помпеемъ. Корабли у него легки на ходу, а твои тяжелы. Ты готовъ на сухопутный бой и нисколько не. унизишь себя, если откажешься отъ морскаго сраженія.

Антоній.

На море, на море!

Энобарбъ.

Ну, такъ прощайся съ твоей славой великаго полководца. Твое войско — сильная пхота, испытанная въ сухопутныхъ битвахъ, а твое искусство управлять такими сраженіями славится повсюду. Антоній, ты сворачиваетъ съ дороги, которая прямо ведетъ тебя къ побд, ты мняешь врное на неврное.

Антоній.

Я ршилъ — сражаюсь на мор.

Клеопатра.

У меня шестьдесятъ кораблей и каждый изъ нихъ лучше Цезаревыхъ.

Антоній.

Плохіе, лишніе мы сожжемъ и ихъ матросами усилимъ хорошіе, и отобьемъ Цезаря отъ Акціумскаго мыса. Если же это не удастся, то испытаемъ счастіе на сухомъ пути. (Входитъ встникъ.) Что ты?

ЯВЛЕНІЕ III.

Тже и Встникъ.

Встникъ.

Не знаю, правда-ли, но говорятъ, что Цезарь взялъ Торину.

Антоній.

Самъ, лично? Это невозможно! Довольно и того, что войско его подъ Ториной. Канидій, ты съ девятнадцатью легіонами и двнадцати-тысячною конницей оставайся на сухомъ пути, а мы скорй на корабли. Спшимъ, моя етида! А ты что, пріятель? (Входить воинъ,)

ЯВЛЕНІЕ IV.

Тже и воинъ.

Воинъ.

О, доблестный повелитель! Уклонись отъ морской битвы, ее довряй гнилымъ доскамъ. Положись на этотъ мечъ и на эти раны. Пусть Египтяне и Финикійцы ныряютъ какъ утки, а мы привыкли побждать, упираясь въ землю и сражаясь нога къ ног.

Антоній.

Хорошо, хорошо. Идемте! (Клеопатра, Антоній и уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ V.

Воинъ и Канидій.

Воинъ.

Клянусь Геркулесомъ, я правду сказалъ!

Канидій.

Истинную правду. Да вдь тугъ не самъ онъ дйствуетъ, а ведутъ его другіе. Мы — рабы женщинъ.

Воинъ.

Подъ твоимъ начальствомъ легіоны и конница?

Канидій.

Я — на земл, а на мор командуютъ Маркъ Октавій, Маркъ Юстъ, Публикола и Цезій. Невроятна быстрота Цезаря!

Воинъ.

Цезарь еще былъ въ Рим, а уже его войско собиралось, маленькими отрядами, окольными путями, и обмануло лазутчиковъ.

Канидій.

А кто вторымъ по Цезар?

Воинъ.

Какой-то Тавръ.

Канидій.

А! Знаю я его! (Вбгаетъ гонецъ.)

ЯВЛЕНІЕ VI.

Тже и гонецъ.

Гонецъ.

Канидій, спши скоре къ войску. Флоты ужъ сошлись.

Канидій.

Время чревато событіями, каждый часъ родитъ новое. (Поспшно уходятъ,)

ЯВЛЕНІЕ VII.

Чрезъ сцену съ разныхъ сторонъ проходятъ войска, съ одной стороны — Цезаря, съ другой — Антонія. Слышенъ шумъ морской битвы.
Входятъ: сперва Энобарбъ, потомъ Скаръ.

Энобарбъ.

Позоръ! Позоръ! Все погибло! Боле не могу смотрть! Передовой корабль царицы, Антоніадъ, повернулъ и побжалъ, а за нимъ и вс шестьдесятъ кораблей. Смотрть на это — лишиться глазъ!

Скаръ (вбгаетъ).

Боги, богини, весь Олимпъ!

Энобарбъ.

Что съ тобой?

Скаръ.

Большая часть свта погибла за ничто, потеряна отъ легкомыслія. Мы здсь процловали вс земли и вс царства.

Энобарбъ.

А битва что?

Скаръ.

Чума какая-то на нашей сторон, и валитъ всхъ нашихъ на повалъ. О, боги! Въ самомъ-то разгар, въ ту самую минуту, когда счастье стало колебаться и переходить къ намъ — въ эту-то самую минуту проклятая Египетская вдьма, пусть проказа источитъ ее, подняла паруса и — побжала! Точно слпень ужалилъ эту безпутную корову Нила.

Энобарбъ.

Я видлъ это, видлъ. Въ глазахъ зарябило, я не могъ смотрть.

Скаръ.

А за ней помчался и Антоній. Нтъ! Такого позора никогда на свт не бывало. Такъ сразу никогда не уничтожались и честь, и мужество, и умъ полководца!

Энобарбъ.

Бда, бда!

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Тже и Канидій.

Канидій.

На мор счастье наше выбилось изъ силъ и пошло ко дну. Все было бы хорошо, если-бъ полководецъ нашъ былъ и теперь тмъ, чмъ былъ всегда. Если онъ бжитъ, такъ мы и подавно вправ тоже сдлать.

Энобарбъ.

Такъ вотъ вы какъ? Ну, теперь значитъ все кончено.

Канидій.

Они вс побгали въ Пелопонесу.

Скаръ.

Не трудно до него добраться, и я туда же. Тамъ я подожду, что будетъ дальше.

Канидій.

Я передамъ Цазарю и всадниковъ и легіоны. Шесть царей показали мн въ этомъ примръ. (Уходить.)

Энобарбъ.

А я все-таки потащусь за раненымъ счастьемъ Антонія, хотя противоположный втеръ и отдуваетъ меня назадъ. (Уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ IX.

Входитъ Цезарь съ Долабеллой, Тиреемъ и частью войска и вдали Евфроній.

Долабелла.

Посланный отъ Антонія желаетъ говорить съ тобою.

Цезарь.

Кто онъ?

Долабелла.

Учитель его дтей. Изъ этого видно, какъ хорошо мы его ощипали. Прежде цари были его послами, а теперь шлетъ онъ дрянное перышко изъ жалкихъ остатковъ его крыльевъ.

Цезарь.

Пусть подойдетъ. (Евфроній выступаетъ.) Приближся и говори.

Евфроній.

Не смотря на мою ничтожность, я посолъ Антонія къ теб. Недавно я былъ такъ малъ передъ послднимъ изъ его пословъ, какъ капля росы на миртовомъ листк, въ сравненіи съ моремъ…

Цезарь.

Оставь это. Говоря, съ чмъ ты посланъ?

Евфроній.

Ты теперь властелинъ его судьбы, и онъ проситъ у тебя дозволенія остаться въ Египт. Если получитъ въ этомъ отказъ, онъ умоляетъ тебя о прав дышать воздухомъ и жить въ Афинахъ частнымъ человкомъ. Это — отъ Антонія. За тмъ Клеопатра покоряется твоему могуществу, благоговетъ предъ твоимъ величіемъ и молитъ тебя оставить корону Птоломеевъ ея наслдникамъ.

Цезарь.

Для просьбъ Антонія нтъ у меня ушей. Клеопатр же скажи, что я не лишу ее моего покровительства и моего вниманія къ ея ходатайству, если только она выгонитъ изъ Египта своего позорнаго любовника, или же, что будетъ лучше, немедленно лишитъ его жизни. Если же она не исполнитъ этой моей воли — ея просьбы напрасны. Вотъ мой отвтъ имъ обоимъ.

Евфроній.

Да будетъ счастливъ Цезарь. (Уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ X.

Тже безъ Евфронія.

Цезарь.

Проводите его. Тирей покажи теперь твое краснорчіе. Спши къ Клеопатр и оторви отъ нея Антонія. Общай ей за это все, чего бы она не пожелала. Общай даже больше. Женщины измнчивы и въ счасть, а въ бд соблазняется и самая твердая изъ нихъ. Исполни мое желаніе и требуй самъ награды для себя.

Тирей.

Я готовъ, повелитель.

Цезарь.

Особенно наблюдай, какъ Антоній переноситъ свое несчастіе и постарайся отгадать сокровенные его помыслы.

Тирей.

Все исполню. (Уходитъ.)

СЦЕНА III.

Александрія. Комната во дворц.

ЯВЛЕНІЕ I.

Антоній, Энобарбъ, Евфроній и свита.

Антоній.

Слышите, земля вопіетъ и требуетъ чтобы я не касался ея ногами моими, ей стыдно носить меня на себ. Ближе подойдите ко мн, друзья мои. Мракъ вокругъ меня, я запоздалъ въ этой жизни и сбился съ дороги. Тамъ у меня есть корабль, онъ нагруженъ золотомъ. Берите его, берите, длите между собой и бгите къ Цезарю и сладьтесь съ нимъ.

Вс.

Бжать? Намъ? Никогда!

Антоній.

Да вдь я самъ бжалъ, я научилъ васъ, какъ бгаютъ подлые трусы. Идите, друзья мои, я на такомъ пути, на которомъ вы мн не нужны больше. Идите, идите вс. О! Не красня отъ стыда, не могу взглянуть на то, чмъ увлекся. Волосы даже встали на голов моей врагами другъ другу. Вотъ сдые клянутъ черныхъ за ихъ ребяческое. легкомысліе, а черные сдыхъ за ихъ глупое сумасбродство. Бгите вы отсюда, я дамъ вамъ письмо къ моимъ друзьямъ, они расчистятъ вамъ дорогу. Прошу васъ, не говорите мн: ‘не хотимъ’, и не тоскуйте. Пользуйтесь моимъ отчаяніемъ и покиньте того, кто самъ себя покинулъ, и скоре, прямо въ приставь: вс мои сокровища — ваши. Умоляю, оставьте меня одного на минуту, я васъ прошу, потому что я самъ себя лишилъ права приказывать вамъ. Приду къ вамъ. (Садится.)

ЯВЛЕНІЕ II.

Входятъ: Эросъ и Клеопатра, которую поддерживаютъ Харміана и Ира.

Эросъ (Клеопатр).

Государыня, подойди къ нему, утшь его.

Ира.

Добрая царица, утшь его.

Харміана.

Утшь его. Что же длать!

Клеопатра.

Помогите мн ссть. О, Юнона!

Антоній.

Нтъ, нтъ, нтъ!

Эросъ.

Антоній, взгляни сюда!

Антоній.

О, какъ отвратительно, гадко, мерзко!

Эросъ.

Дорогой нашъ Антоній.

Антоній.

Да, дорогой! Да! Этотъ мальчишка Цезарь едва могъ удержать мечь въ своихъ рукахъ, когда я ужъ поражалъ многоопытнаго, сморщеннаго и исхудалаго отъ лтъ и трудовъ Кассія, когда я уничтожалъ безумца Брута. Онъ никогда ничего не смыслилъ въ дл войны!… Не онъ, другіе за него работали. О, боги! А теперь? Что такое?…

Клеопатра.

О! Поддержите меня.

Эросъ.

Царица, другъ мой, царица!

Ира.

Подойди же къ нему, Государыня, скажи хоть слово ему. Онъ себя не помнитъ отъ стыда.

Клеопатра.

Хорошо, пожалуй! Поддержите меня. О!

Эросъ.

Доблестный Антоній, встань, царица приближается къ теб, голова ея опущена. Умретъ она, если не оживишь ее хотя однимъ словомъ.

Антоній.

Честь моя умерла. Погубилъ я ее позорнйшимъ образомъ!

Эросъ.

Царица! Антоній!

Антоній.

До него ты, Египтянка, довела меня!

Клеопатра.

О, мой другъ, мой милый другъ, прости моимъ испугавшимся парусамъ. Не думала, не воображала я, что побжишь за мной!

Антоній.

Нтъ, Египтянка, ты знала очень хорошо, что сердце мое крпко привязано къ твоему рулю, что за собой увлечешь меня. Знала ты, знала, что духъ твой владетъ моимъ безгранично, что однимъ твоимъ взглядомъ заставить можешь возстать войной на вчные законы самихъ боговъ.

Клеопатра.

О! Прости, прости!

Антоній.

Что я теперь такое? Я — кому полміра былъ игрушкой — я теперь принужденъ смиренно молить молокососа о пощад, хитрить, увертываться подло и лукавить предъ мальчишкой! Ты знала, что я твой рабъ, что мечь мой сталъ безсильною игрушкою страсти.

Клеопатра.

Прости, прости!

Антоній.

А! Слезы…. Нтъ не лей ты этихъ слезъ, Клеопатра. Одной этой слезинки довольно, нтъ, много даже, чтобъ заплатить за все, что утрачено, за все, что можетъ быть пріобртено! Поцлуй меня, и я вознагражденъ за все. Ты слышала, какой отвтъ далъ Цезарь на наше посланіе къ нему? Ты должна доставить ребенку Цезарю голову мою и тогда исполнитъ онъ вс твои желанія.

Клеопатра.

Голову твою, Антоній?

Антоній (Евфронію),

Иди къ нему опять. Скажи ему, что слишкомъ еще молодъ онъ, что міръ еще только ожидаетъ отъ него великихъ длъ, что вс его сокровища на корабл не значатъ ничего. Не въ его доблести сила его власти надъ войсками, ими можетъ владть и трусъ, что съ опытными вождями можетъ побждать и ребенокъ. А потому, забывая на время неравенство его самаго, посылаю ему вызовъ. Пусть выходитъ сразиться со мною одинъ на одинъ, мечемъ къ мечу. Или нтъ, я напишу ему самъ. Пойдемъ. (Антоній и Евфроній уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ III.

Тже безъ Антонія и Евфронія. Входитъ Энобарбъ.

Клеопатра.

Энобарбъ, что длать намъ?

Энобарбъ.

Понять все и умереть.

Клеопатра.

Кто-же виноватъ тутъ, я или Антоній?

Энобарбъ.

Антоній, одинъ Антоній, и никто другой. Онъ прихотямъ своимъ разсудокъ здравый подчинилъ, что жъ изъ того, что побжала ты изъ страшной битвы, гд вс ряды перепугались другъ друга, ему то чтожъ бжать? Какъ могъ онъ допустить, чтобъ щекотанье страсти могло выщекотать долгъ вождя изъ его мозга, и въ такую минуту, когда полміра билось съ другимъ полміромъ, и все отъ него одного зависло. Одинъ позоръ, которымъ онъ себя покрылъ передъ цлымъ покинутымъ имъ флотомъ, стоитъ потери царства.

Клеопатра.

О, замолчи, прошу тебя! Антоній пишетъ вызовъ Цезарю на единоборство. Побдитель будетъ властелиномъ.

Энобарбъ.

Да, ждите. Такъ вотъ и согласился Цезарь отказаться отъ того, что пріобрлъ. Такъ вотъ онъ и кинется на потху всмъ въ единоборство съ такимъ борцомъ, какъ Антоній. Видно умъ-то — частица счастія и, если больно послднее, боленъ и разумъ. Есть ли смыслъ вообразить, что тотъ, кого обогатило счастье, отдастъ его на произволъ случая? Ну, Цезарь, видно вмст съ Антоніемъ поразилъ ты и его разсудокъ.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Тже и Слуга потомъ Тирей.

Слуга.

Посланный отъ Цезаря.

Клеопатра.

Отъ Цезаря? И такъ безцеремонно, просто…. Вотъ милые, цвла роза — и съ пренебреженіемъ отворачиваются отъ нея даже т, кто благоговлъ предъ ея распуколкой. Пусть войдетъ.

Энобарбъ (въ сторону.)

Честь моя и я — становимся врагами. Правда, что неизмнная преданность глупцу сама длается глупостью, но правда-ли и то, что тотъ, кто вренъ павшему, побжденному, побждаетъ побдителя и завладваетъ мстомъ въ памяти потомства. (Входитъ Тирей.)

Клеопатра.

Чего хочетъ Цезарь?

Тирей.

Выслушай меня наедин.

Клеопатра.

Здсь одни друзья наши, говори.

Тирей.

Полагать надо, такъ же и друзья Марка Антонія?

Энобарбъ.

Антонію нужно не мене друзей чмъ, Цезарю. Если Цезарь пожелаетъ, Антоній нашъ будетъ другомъ его съ радостью, мы же — сторонники нашего вождя, а потомъ примемъ и сторону Цезаря.

Тирей.

И такъ, славнйшая изъ женъ, Цезарь проситъ тебя, чтобы ты боле думала о томъ, что онъ — цезарь, чмъ о твоемъ положеніи.

Клеопатра.

Это по царски!

Тирей.

Онъ знаетъ — ты держишься Антонія боле изъ страха, чмъ изъ любви.

Клеопатра (въ сторону).

О!

Тирей.

Онъ сожалетъ, что твоя честь поранена — терпишь униженіе противъ воли, неповинно.

Клеопатра.

Онъ — богъ, и видитъ все. Я не отдавала своей чести, она была у меня похищена.

Энобарбъ (въ сторону.)

Объ этомъ я узнаю отъ Антонія. Бдный, бдный, несешься ты туда, куда намъ нечего пускаться за тобой. Твое сокровище измняетъ теб. (Уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ V.

Тже безъ Энобарба.

Тирей.

Угодно теб, чрезъ меня передать Цезарю твои желанія? Онъ проситъ тебя: дай ему случай угодить теб. Онъ проситъ тебя опереться на его счастіе, какъ на посохъ. Но ему бы еще радостне было, когда бы услышалъ онъ, что ты оставила Марка Антонія и ищешь покровительства у него, владыки міра.

Клеопатра.

Твое имя?

Тирей.

Имя мое — Тирей.

Клеопатра.

Милый Тирей, любезный посланникъ великаго Цезаря, скажи ему, что я цлую его руку — руку побдителя, кладу къ его стопамъ мою корону и выслушаю на колнахъ, какую судьбу для Египта изрекутъ его уста.

Тирей.

Иди этимъ благороднымъ путемъ, это лучшій изъ путей. Того, кто при борьб со счастьемъ ршается только на возможное, не страшитъ никакая случайность, онъ побждаетъ несомннно. Позволь мн, въ знакъ глубочайшаго почтенія, цловать твою руку.

Клеопатра.

Этой руки касался своими устами отецъ твоего Цезаря, замышляя низверженіе царей и царствъ.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Тже и Антоній съ Энобарбомъ,

Антоній.

Знаки благосклонности! Юпитеръ громовержецъ! Что ты за человкъ?

Тирей.

Исполнитель велній величайшаго, доблестнйшаго изъ всхъ людей, когда либо повелвавшихъ.

Энобарбъ (въ сторону).

Ну, отвдаешь ты розогъ!

Антоній.

Гей, сюда! Коршунъ ты проклятый! Демоны и боги! Что это такое? Таетъ власть во всемъ. Бывало стоило мн воскликнуть: ге! И Цезарь бросался во мн, какъ мальчишка, съ крикомъ: что теб повелитель? (Вбгаютъ нсколько слугъ.) Что же это? Нтъ что-ли у васъ ушей? Вдь я еще Антоній! Взять и высчь этого шута!

Энобарбъ.

Безопасне играть со львенкомъ, чмъ со старымъ львомъ.

Антоній.

Мсяцъ и звзды! Отпороть его. Хотя-бъ была тутъ дюжи на данниковъ Цезаря и еслибъ осмлились они дерзко коснуться руки. Какъ зовутъ ее теперь, съ тхъ поръ, какъ она уже не стала Клеопатрой? Порите его до тхъ поръ, пока не искривится у него лицо и не запищатъ онъ, какъ мальчишка, о пощад. Берите!

Тирей.

Антоній!

Антоній.

Тащите и порите его нещадно! А посл бросьте гд нибудь, пускай идетъ куда хочетъ. А къ Цезарю пошлю посломъ — шута. (Тирея уводятъ.)

ЯВЛЕНІЕ VII.

Т же безъ Тирея.

Антоній.

Ты была красавицей на половину уже поблекшей, какъ я тебя узналъ. О! Неужели оставилъ я въ Рим не тронутымъ брачное мое ложе, отказался отъ счастія имть наслдниковъ законныхъ, бросилъ и сокровище — жену, и только для того, чтобы меня ты продала и отдалась рабу?

Клеопатра.

Другъ мой, милый…

Антоній.

О, такъ было всегда… когда въ порокахъ закоснемъ! Боги нашей же грязью ослпляютъ насъ, туманятъ ясный разумъ нашъ такъ, что мы начнемъ боготворить нечестье наше, и громкій хохотъ раздается въ небесахъ, когда мы летимъ прямо въ гибель, гордясь безуміемъ своимъ.

Клеопатра.

О! Неужели до того дошло?

Антоній.

Теперь я принялъ со стола Цезаря, какъ блюдо остывшее, какъ объдокъ Кнія Помпея… О другихъ твоихъ длахъ не говорю.

Клеопатра.

Къ чему все-жъ это?

Антоній.

Какъ? Рабу, которому съ презрньемъ бросаютъ въ грязь подачки, дозволить играть твоей рукой, отмченной печатью царской руки, подъ залогъ которой отдана великая душа! О! Еще-ль не выходить мн изъ себя! Честь для бшенства причина есть! (Входитъ слуга.) Что, выскли?

Слуга.

Отлично.

Антоній.

Пусть къ Цезарю идетъ теперь, пусть скажетъ какой отъ меня привтъ его послу. Меня онъ бситъ гадостью своей. Забылъ онъ, чмъ я былъ. Пусть знаетъ, что я тотъ-же и теперь.

Клеопатра,!

Кончилъ-ли ты?

Антоній.

О боги! Затмилася моя луна земная и конецъ Антонію приходитъ.

Клеопатра.

Буду ждать, пока ты кончишь.

Антоній.

Льсти Цезарю, задабривай его, льстя страстными глазами рабу, который застегиваетъ ему поясъ.

Клеопатра.

И до того еще меня не знаешь! Меня…

Антоній.

Холодна ко мн ты сердцемъ!

Клеопатра.

Если это правда, пусть изъ стужи моего сердца родится градъ и Зевесъ его наполнитъ ядомъ, и первая градина падетъ на голову мою и, растаявъ, отравитъ меня, а другія погубятъ Центуріона моего, пусть выбьетъ и отравить тотъ ядовитый градъ всхъ, кого произвела я на этотъ свтъ, и вмст съ ними всхъ храбрыхъ Египтянъ моихъ: пускай земля не приметъ насъ и трупы ихъ источатъ комары и мухи Нила.

Антоній.

Довольно, врю я, врю. Цезарь идетъ тіа Александрію и здсь его я встрчу. Пхота держалась стойко и неуступила ни одной пяди, разсянныя корабли соединились въ грозной флотъ. Облитый вражьей кровью, я ворочусь съ битвы, чтобъ снова губки эти цловать. Слава вновь заговоритъ обо мн! Сильна моя надежда!

Клеопатра

Вновь я узнаю героя моего!

Антоній.

Чувствую въ себ тройныя силы, сердца, мышцъ и духа. Бывало, когда все было весело, и ясно вокругъ меня, врагу довольно было шутка чтобы выкупить свою жизнь, а теперь я буду безпощаденъ! Зубъ за зубъ и кровь за кровь! Со скрежетомъ зубовъ пошлю я въ адъ, ктобъ мн ни противусталъ. Теперь же хоть ночь одну веселую съ тобой я проведу, забывши все! Позвать всхъ моихъ вождей. Наполнимъ чаши и посмемся надъ полночнымъ часомъ.

Клеопатра.

Сегодня день моего рожденья. Думала я, тихо, необычно провести его, но ты снова — Антоній, и вновь я Клеопатра.

Антоній.

Станемъ веселится, все будетъ хорошо.

Клеопатра.

Созвать всхъ доблестныхъ вождей владыки моего.

Антоній.

Да созвать, созвать! Побсдую я съ ними о бываломъ, и виномъ искрометнымъ пропитаю наши старые рубцы отъ славныхъ ранъ. Буду завтра драться такъ, что самая смерть влюбится въ меня! Помряюсь я съ силою ея косы! (Уходятъ.)

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Александрія. Шатеръ Цезаря близь поля битвы.

ЯВЛЕНІЕ I.

Пиръ. Антоній, Клеопатра, Энонарбъ, Ира и вожди войска Антонія.

Антоній.

Будьте веселій! Пью за здоровье всхъ васъ, (въ сторону Энобарбу.) Такъ онъ не принялъ моего вызова, Домицій?

Энобарбъ.

Нтъ.

Антоній.

Почему же?

Энобарбъ.

Быть можетъ потому, что считаетъ свое положеніе въ двадцать разъ лучше твоего, и себя на столько же сильнй тебя.

Антоній.

Завтра Энобарбъ я буду биться и на мор и на суш. Живъ ли я буду, или нтъ, во всякомъ случа я кровью омою честь мою и воскрешу мою славу. Ты также будешь крпко биться?

Энобарбъ.

Съ ярымъ воплемъ: ‘погибай все’!

Антоній.

Славно! Звать слугъ моихъ скорй. Вина, вина! Не жалть ничего! Слугъ моихъ, слугъ сюда! (Входятъ слуги.) Дай руки мн. Ты всегда былъ вренъ мн — и ты — и ты — и ты, и за то, вамъ товарищами были цари.

Клеопатра.

Что значитъ это?

Энобарбъ (въ сторону).

Одна изъ выходокъ тяжелой грусти.

Антоній.

Вс вы были врны мн. Какъ бы мн хотлось, раздлясь на части, обратиться во всхъ васъ, а васъ бы всхъ слить въ одного человка, въ меня, въ Антонія вашего. Какъ бы тогда заплатилъ вамъ за службу вашу, врной службою моею.

Слуги.

Да не допустятъ это боги!

Антоній.

Благодарю васъ, други. Послужите же мн этой ночью. Полнй налейте чашу! Позаботьтесь обо мн, какъ родные мн, по сердцу, какъ будто бы еще все повиновалось мн — и власть моя была товарещимъ вамъ милымъ.

Клеопатра.

Что задумалъ онъ?

Энобарбъ.

Хочетъ чтобъ поплакали объ немъ вс близкіе къ нему.

Антоній.

Послужите мн въ эту ночь, быть можетъ она уже послдняя для меня, быть можетъ не увижусь съ вами, быть можетъ завтра будетъ у васъ другой ужъ господинъ! Смотрю на всхъ васъ и прощаюсь съ вами на всегда, но не гоню васъ отъ себя. Нтъ, други честные мои, я до смерти не разстанусь съ вами, ваша врная служба сочетала меня съ вами неразрывно. Только два часа сегодня послужите мн и большаго не требую отъ васъ. За это наградятъ васъ боги.

Энобарбъ.

Повелитель, что за мысль возбуждать во всхъ уныніе! Смотри, они вс плачутъ, да и у меня, глупаго, точно отъ чеснока начинаютъ слезиться глаза. Не длай насъ бабами, не безчесть насъ.

Антоній.

Ну, полноте, перестаньте. Этого не нужно, этого я не хотлъ, клянусь честью. Но, гд падаетъ такой дождь, тамъ выростаетъ добро. Друзья мои, я хотлъ васъ ободрить, хотлъ, чтобъ шумнымъ весельемъ и свтомъ отъ огней прогнали вы мракъ и грустную тишину этой ночи, а вы мои слова приняли за отголосокъ грусти. Знайте, я возлагаю великія надежды на это утро: съ вами я пойду туда, гд ждетъ меня слава и жизнь побдоносца, а не смерть! Идите, вооружайтесь и готовьтесь къ славной битв. (Вожди и слуги уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ II.

Т же безъ вождей и слугъ, потомъ Эросъ.

Антоній.

Эросъ! Мои доспхи Эросъ!

Клеопатра.

Усни немного.

Антоній.

Нтъ, моя голубка. Скоре Эросъ мои доспхи! (Эросъ входитъ съ доспхами.)

Антоній.

Ну, другъ, заковывай меня въ желзо. Если счастье сегодня отвернется отъ меня, значитъ, Обидлось тмъ, что я смюсь надъ нимъ. Живй!

Клеопатра,

Дай я помогу. Куда это?

Антоній.

Оставь, не мшай. Вдь ты оруженосецъ моего сердца, а это не твое дло. Ну, вотъ и ошиблась, сюда, сюда.

Клеопатра.

Да дай же мн. Теперь такъ?

Антоній.

Хорошо, хорошо. Ну, вотъ теперь побда моя, и непремнно. Видишь, старый мой товарищъ. Иди скорй, вооружайся самъ.

Эросъ.

Не замедлю, повелитель. (Уходить,)

Клеопатра.

Ну, чтожь, я дурно застегнула?

Антоній.

Превосходно. Ну, вотъ теперь кто вздумаетъ растегвуть это, пока я самъ того не пожелаю, узнаетъ, что такое буря. Ну, Эросъ, моя царица ловче тебя. О, любовь моя, когда-бъ ты увидала только, какъ буду биться я сегодня, когда бы ты могла понять это царственное дло, узнала бы, какъ искусенъ въ немъ твой Антоній и подивилась бы ему.

ЯВЛЕНІЕ III.

Антоній, Клеопатра, Харміана, Ира и одинъ изъ вождей.

Антоній.

Исправный воинъ! Ужъ готовъ.

1-й вождь.

Также, какъ и вс. Ужь тысячи ждутъ тебя у пристани, вс съ оружіемъ въ рукахъ и въ желз съ головы до ногъ.

(Разсвтаетъ).

ЯВЛЕНІЕ IV.

Тже и нсколько вождей и другіе воины,

2-й вождь.

Разсвтаетъ. Утро чудное. Добраго утра, полководецъ!

Вс.

Добраго утра!

Антоній.

Привтъ радостный. Это утро — что духъ юноши полнаго надеждъ — засіяло раньше, чмъ должно! Такъ, сюда и сюда, хорошо. Прощай, моя царица. Чтобы ни было впередъ, а теперь прими отъ меня поцлуй воина. Я теб дамъ право меня стыдить, если буду длить разставанье пустыми рчами. Знай, разставаясь съ тобой, я твердъ, какъ сталь закаленная. Прощай!

Харміана (Клеопатр.)

Угодно теб удалиться въ твою комнату.

Клеопатра.

Да. Проводите меня. Харміана, Ира, смотрите на него и дивитесь! О, еслибъ Цезарь согласился выдти съ нимъ на единоборство! Тогда Антоній… а теперь… хорошо… ведите меня. (Уходитъ съ Харміаной и Ирой.)

ЯВЛЕНІЕ V.

Тже безъ Клеопатры, Харміаны и Иры. Входитъ воинъ.

Воинъ.

Да даруютъ сегодня-боги счастіе Антонію.

Антоній.

Если бы я послушался тебя и твоихъ ранъ, я бился бы на сухомъ пути…

Воинъ.

Тогда бы цари, отпавшіе теперь отъ тебя, и волны, сейчасъ тебя покинувшіе, были бъ и теперь твоими.

Антоній.

Кто жъ меня сейчасъ покинулъ?

Воинъ.

Тотъ, кто былъ всегда съ тобою. Позови Энобарба, и онъ не услышитъ тебя, а еслибъ и услышалъ, закричалъ бы теб: ‘я уже не твой’.

Антоній.

Быть можетъ…

Воинъ.

Онъ перешелъ къ Цезарю.

Эросъ.

А вс сундуки свои и вс сокровища оставилъ здсь.

Антоній.

И онъ мн измнилъ?

Воинъ.

Да, измнилъ. Это врно.

Антоній.

Слушай, Эросъ, отправь сейчасъ къ нему все богатство, все до мелочей, чтобъ ничего не оставалось здсь. Строго приказываю. Напиши, что я прощаюсь съ нимъ по дружески. Я подпишу твое посланіе. Напиши еще, что я желаю, чтобъ онъ навсегда избавился отъ нужды мнять господина. О, судьба моя, ты развращаешь и и самыхъ честныхъ людей! О! Энобарбъ!… Впередъ друзья! Кто хочетъ биться, какъ герой, я укажу ему путь. За мной, за мной! (Вс уходятъ.)

СЦЕНА II.

Мстность близъ поля битвы.

ЯВЛЕНІЕ I.

Трубы. Входятъ: Цезарь, Агриппа, Энобарбъ и другіе, потомъ Встникъ.

Цезарь.

Онъ зоветъ меня мальчишкой, съ презрніемъ бранитъ меня, какъ будто бы онъ [въ силахъ прогнать меня отсюда, выскъ моего посла и вызвалъ меня на поединокъ. Гуляка старый! Точно онъ не знаетъ, что у меня, кром поединка, есть много другихъ, славныхъ путей къ смерти!

Меценатъ.

Антоній бснуется, значитъ — мы загнали его до полусмерти. Цезарь не давай ему передохнуть, пользуйся его бшенствомъ, оно — плохая ему охрана.

Цезарь.

Правда. Такъ начинайте же битву. Всмъ объяви: я хочу, чтобъ Антонія доставили мн живымъ.

Агриппа.

Исполнимъ, повелитель.

Цезарь.

Близится конецъ всмъ смутамъ. Счастье и сегодня не покинетъ насъ. Міръ украсится оливой мира.

Встникъ

Антоній уже въ пол.

Цезарь.

Скажи Агрипп, чтобъ онъ перебжчиковъ къ намъ поставилъ въ первые ряды. Пусть ярость Антонія разразится надъ ними. (Цезарь и вс кром Энобарба уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ II.

Энобарбъ (одинъ).

Алексасъ такъ-же измнилъ. Его послалъ Антоній въ Іудею звать Ирода къ себ на помощь, а онъ уговорилъ его перейти на сторону Цезаря. Да и наградилъ же его Цезарь хорошо, вислицей. Канидій и другіе перешедшіе отъ Антонія получаютъ, правда, жалованье, да только нтъ имъ никакого почета. Дурно, гадко я поступилъ, и съ этой поры нтъ и не будетъ для меня радостей на свт.

ЯВЛЕНІЕ III.

Энобарбъ и воинъ

Воинъ.

Эй, послушай Энобарбъ! Антоній прислалъ теб вс сундуки съ твоимъ имуществомъ и вс сокровища твои, а съ ними дружескій теб привтъ. Посланный отъ него подъхалъ прямо къ моему посту, спросилъ гд тебя найти и вотъ ужъ развьючиваютъ у твоей палатки мулловъ со всмъ твоимъ добромъ.

Энобарбъ.

Добро это дарю теб все.

Воинъ.

Смешься что-ли надо мной? Вдь я теб говорю правду. Ты лучше посланнаго-то проводи отъ насъ, я бы самъ это сдлалъ, да мн нкогда. Вашъ Антоній какъ былъ, такъ и остается Юпитеромъ! (Уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ IV.

Энобарбъ.

Я самый гнусный злодй и нтъ злодя больше меня. Я чувствую это глубоко. О, Антоній, ты рудникъ щедрости неистощимый, если такъ осыпаешь золотомъ меня измнника. Какъ бы наградилъ, еслибъ остался я врнымъ теб слугою. Вотъ это-то самое и терзаетъ мое сердце. Если не уничтожатъ меня эти муки, такъ неминуемо разразится надо мною что нибудь ужасное. Впрочемъ достаточно и этихъ мукъ, чтобы сокрушить меня… и мн противъ тебя сражаться, да еще въ первыхъ рядахъ? Нтъ, отыщу болотину и тамъ въ ней утоплюся! Чмъ она грязнй, тмъ лучше, тмъ достойне позора, которымъ я покрылъ себя съ головы до ногъ. (Уходитъ, Слышенъ шумъ. Трубы, барабаны.)

ЯВЛЕНІЕ V.

Агриппа и другіе входятъ.

Назадъ! Мы слишкомъ далеко зашли. Самому Цезарю много работы. Ихъ натискъ сильне, чмъ ожидали мы. (Уходятъ. Шумъ, битва продолжается.)

ЯВЛЕНІЕ VI.

Входятъ Антоній и Скаръ раненый.

Скаръ.

О, доблестный нашъ вождь! Вотъ это, въ самомъ дл, значитъ драться! Если-бъ мы и тогда бились такъ, какъ теперь — убжали бы они отъ насъ съ разсченными головами, окутанными тряпьемъ!

Антоній.

Ты исходишь кровью.

Скаръ.

Сперва моя рана была похожа на щель, а теперь стала воротами.

Антоній (смотритъ вдаль).

Они отступаютъ, отступаютъ!

Скаръ.

Загонимъ ихъ въ мышиныя норы. Меня еще хватитъ зарубокъ на шесть.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Тже и Эросъ.

Эросъ.

Они разбиты. Перевсъ на нашей сторон, все равно что побда.

Скаръ.

Вздуемъ ихъ спины хорошенько! Гнать и травить ихъ, какъ зайцевъ. Весело, забавно даже колотить трусовъ. За мной!

Эросъ.

Не отстану и хромая!

(Вс уходятъ. Шумъ битвы продолжается. Воины Цезаря и и Антонія, сражаясь, проходятъ чрезъ сцену. Трубы и крики,)

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Входятъ: Антоній, Скаръ и воины.

Антоній.

Мы его вогнали въ его лагерь. Бгите извстить Царицу о нашемъ славномъ дл. Завтра, до восхода солнца, мы выпустимъ у нихъ и остальную кровь. Благодарю васъ всхъ. Славныя, золотыя у васъ руки! Каждый изъ васъ бился за общее дло, какъ бы за самаго себя. Герои, Гекторы вы вс! Идите теперь въ городъ, обнимать женъ вашихъ, дтей и друзей, пусть они омываютъ съ васъ кровь и лчатъ поцлуями ваши раны, а вы въ это время разсказывайте имъ ваши славныя дла. (Скару.) Руку твою, другъ врный мой.

ЯВЛЕНІЕ IX

Тже и Клеопатра, Ира и Харміана,

Антоній.

Я разскажу твои подвиги этой дивной волшебниц и она, благодарная, благословитъ тебя. О ты, солнце вселенной, обними меня, покрытаго еще желзомъ, сквозь этотъ панцирь пройди въ мое сердце и слейся съ его радостнымъ біеньемъ.

Клеопатра.

Царь-царей, герой ни съ кмъ не сравнимый, веселъ и невредимъ ты вышелъ изъ гибельныхъ стей, разставленныхъ врагомъ.

Антоній.

О, соловей мой чудный, мы ихъ загнали въ ихъ постели. Видишь, милая, хоть и проглядываютъ у меня сдины сквозь молодую черноту моихъ волосъ, а все, видно, довольно еще силъ въ моемъ мозгу и въ моихъ жилахъ, чтобъ одолть еще свжія силы молодаго врага. Взгляни на него. (Указываетъ на Скара.) Ты видишь славнаго героя. Позволь ему коснуться твоей прекрасной руки. Цлуй ее доблестный воинъ, цлуй. Онъ такъ сражался, какъ будто воплотился въ него богъ, ненавидящій людей.

Клеопатра.

Другъ мой! Я подарю теб вооруженіе изъ чистаго золота, то самое, которое царь носилъ на себ.

Антоній.

Онъ стоилъ бы такихъ доспховъ даже и тогда, когда-бъ оно было все покрыто карбункулами, подобно колесниц Феба. Дай руку, мы торжественно вступимъ въ Александрію. Несите щиты свои, поднявъ ихъ высоко: они также изрублены, какъ и т, кто понесетъ ихъ. Еслибъ можно было собрать и помстить все войско въ нашемъ дворц, запировали бы вс мы вмст и въ разъ подняли-бъ кубки наши въ честь завтрашняго дня, онъ готовитъ намъ, много, опасностей и славы. Трубите трубы, и гремите литавры, что-бъ небо и земля слышали нашъ побдный входъ въ Александрію. (Въ продолженіи этой сцены становится темне и темне на сцен и при конц послдняго явленія наступаетъ ночь.)

СЦЕНА III.

Ночь передъ разсвтомъ, между двухъ лагерей. Въ отдаленіи видно озеро.

ЯВЛЕНІЕ I.

Три воина. Подъ деревомъ умирающій Эноварбъ.

1-й воинъ.

Мы далеко отошли отъ нашего лагеря. Пора воротиться. Скоро начнется битва.

2-й воинъ.

А вчерашній день, куда какъ былъ для насъ несчастенъ.

Энобарбъ.

О ночь, призываю тебя въ свидтельницы.

2-й воинъ.

Кто это тамъ?

1-й воинъ.

Послушаемъ. Молчи.

Энобарбъ.

И ты, блднющая, кроткая луна свидтельствуй, что горько передъ тобою каялся Энобарбъ.

1-й воинъ.

Молчи и слушай.

Энобарбъ.

О, луна, царица грусти, собери на меня вс ядовитые пары земли, чтобы силы мои не задерживали моей смерти, съ которой борются они упорно, чтобъ не медлили они моей жизни, такъ тяжкой для меня. Разбей скоре мое сердце тяжелымъ камнемъ моего злодйства и пусть разлетится оно въ прахъ. Прекрати мои тяжкія муки. О, Антоній! Твое благородство казнитъ меня сильне всякихъ казней. Ты только прости меня, а другіе пускай записываютъ меня въ число измнниковъ, злодевъ. О! Антоній, Антоній! (Умираетъ.)

3-й воинъ.

Заговоримъ съ нимъ.

1-й воинъ.

Нтъ, еще послушаемъ, можетъ, что нибудь онъ скажетъ и объ Цезар.

2-й воинъ.

Да онъ, кажется, заснулъ.

1-1 воинъ.

Нтъ, онъ скоре лишился чувствъ. Передъ сномъ такъ не молятся. Подойдемъ.

3-й воинъ.

Проснись, Энобарбъ, проснись.

1-й воинъ.

Да, онъ умеръ. (Трубы въ отдаленіи.) Слышишь, пора намъ на мсто. Перенесемъ его къ главному посту, вдь это не простой воинъ.

3-й воинъ.

Понесемъ, можетъ быть, онъ и очнется. (Уносятъ Энобарба. Свтаетъ).

ЯВЛЕНІЕ II.

Входятъ: Антоній и Скаръ съ войскомъ.

Антоній.

Сегодня они приготовились къ битв на мор, мы не понравилися имъ на суш.

Скаръ.

Не понравимся и на мор.

Антоній.

На мор, на воздух, въ огн, всюду желалъ бы я биться съ ними: везд пришлись бы мы имъ не по сердцу. Однако къ длу. Пхота останется на холмахъ окружающихъ городъ, флоту я ужъ отдалъ приказаніе выдти изъ гавани, отсюда можно видть каждое его движеніе. Часъ ршительный насталъ. Еще не сошлись наши корабли съ ихъ флотомъ. Что же медлятъ? У той, вонъ, сосны мн видне будетъ вся битва. Сейчасъ я возвращусь и отдамъ вамъ приказаніе. (Уходитъ),

ЯВЛЕНІЕ III.

Скаръ съ войскомъ.

Скаръ.

Ласточки свили гнзда на мачтахъ кораблей Клеопатры. Авгуры смотрятъ мрачно и молчатъ, можетъ быть, не смютъ говорить. Антоній, то веселъ, то томимъ страхомъ за будущее.

(Слышенъ шумъ какъ бы морской битвы.)

ЯВЛЕНІЕ IV.

Антоній въ отчаяніи вбгаетъ на сцену, слышенъ крикъ съ моря.

Антокій.

Все погибло, все! Подлая Египтянка измнила! Весь мой флотъ сдался Цезарю! Мерзавцы бросаютъ въ верхъ шапки и братаются съ врагами моими! Прелстница вроломная! Ты продала меня мальчишк Римскому, у котораго еще не обсохло молоко на губахъ. Слушай, Египтянка, теперь скажу теб…. О! Скажите имъ, чтобъ вс бжали, вс до одного. Для меня всему конецъ, во мн живетъ одна лишь месть чародйк! Бгите вс, вс! (уходитъ). Солнце! Твоего восхода я не увижу больше. Счастье и Антоній разстаются здсь на всегда и въ послдній разъ жмутъ другъ-другу руки. Вотъ до чего дошло! Т, которые бгали, какъ собаченки по моимъ пятамъ, и кому я ни въ чемъ не отказывалъ, таютъ передъ Цезаремъ и орошаютъ его путь радостными слезами, а я?— Стою какъ одинокая, исполинская сосна, съ которой ободрали всю кору! Обманутъ я, обманутъ! О, лживое волхвованіе Египта! О, коварная волшебница! Однимъ взглядомъ бросала ты въ битву мои войска и однимъ взглядомъ возвращала ихъ домой? Твоя грудь была моей желанной цлью, моимъ внцомъ, и ты, точно цыганка продажная, обманула меня.

ЯВЛЕНІЕ V.

Тже и Клеопатра.

Антоній.

О, дьявольское наважденіе, исчезни!

Клеопатра.

За что, другъ мой, сердишься ты на ту, которую любишь?

Антоній.

Исчезни! Если я заплачу по дламъ твоимъ, я испорчу тріумфъ Цезаря! Нтъ! Пусть онъ возьметъ тебя, прикуетъ къ своей колесниц побдной, и выставитъ на потху Римской черни, какъ позорное пятно для женскаго рода, и какъ чудище показываетъ тебя за мелкую монету всмъ и каждому! Пусть кроткая Октавія когтями издеретъ твое лицо! (Клеопатра уходитъ.) А, ушла! И хорошо ты сдлала, если жизнь теб мила. Было бы лучше, если-бъ сразу уничтожила тебя моя ярость, одною-бъ смертію избавилась ты отъ тысячи смертей, которые ждутъ тебя теперь! Эросъ! На мн горитъ рубашка — отравленная рубашка Невса! О, Алкидъ, мой предокъ! Дай мн силы истребить мое собственное, доблестное я! О, колдунья умретъ! Она продала меня Римскому мальчишк, умретъ за это! (Бросается за Клеопатрой въ ту сторону, въ вторую она вышла.)

ЯВЛЕНІЕ VI.

Вбгаютъ: Клеопатра, Харміана, Ира и Мардіанъ.

Клеопатра (вбгая въ ужас первая).

Помогите, помогите, милыя мои! Онъ неистовствуетъ страшно… ессальскій вепрь не былъ такъ ужасенъ, какъ онъ!

Харміана.

Скройся въ могильный памятникъ, запрись тамъ и пошли сказать, что ты умерла. Успокойся, пойми, что не такъ тяжело разставаться душ съ тломъ, какъ человку съ величіемъ, которымъ онъ наслаждался.

Клеопатра.

Да, да, скоре въ памятникъ. Мардіанъ, бги къ нему, скажи, что я себя убила, и что послднимъ моимъ словомъ было: ‘Антоній’. Передай это ему какъ можно печальне. Спши, Мардіанъ, и извсти меня, какъ приметъ онъ такую всть. Скоре въ памятникъ, въ памятникъ! (Вс уходятъ.)

ЯВЛЕНІЕ VII.

Входятъ: Антоній и Эросъ.

Антоній.

А! Обманщица ускользнула отъ меня, но я ее найду! Эросъ, видишь-ли ты меня?

Эросъ.

Вижу, повелитель.

Антоній.

Видятъ и драконовъ въ неб вмсто облаковъ, и нары, сгустившись, кажутся львами, тиграми, конями. Видятъ въ воздух и крпости, и башни, и зубчатыя скалы, и деревья въ синющихъ лсахъ. Все это видятъ, но… Видалъ-ли ты эти призраки?

Эросъ.

Видалъ.

Антоній,

И эти кони, эти зври, эти крпости и башни разлетаются и исчезаютъ съ быстротою мысли, точно капли воды, упавшія въ воду.

Эросъ.

Такъ бываетъ.

Антоній.

Такой же призракъ и я, твой вождь! Ты думаешь, предъ тобою Маркъ Антоній? Нтъ! Предъ тобою призракъ, который не удержитъ своего образа и — исчезнетъ! Я предпринялъ эту войну для Египта, а царица его… Изъ того что она владла мною, я заключалъ, что владю ею, точно также, какъ я думалъ, что владю многими, которые теперь вотъ исчезли, испарились изъ моихъ рукъ… Царица эта только играла мной, я былъ ставкой въ ея игр, и она проиграла меня мальчишк Цезарю! Не плачь, добрый мой Эросъ, не плачь, еще осталась для меня возможность покончить съ собой!

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Т-же и Мардіанъ.

Антоній (входящему Мардіану).

Проклятіе твоей цариц, она похитила у меня мой мечъ побдоносный!

Мардіанъ.

Нтъ, Антоній. Царица любила тебя и соединила свою судьбу съ твоею неразрывно.

Антоній.

Молчи, эвнухъ! Она предала меня и должна умереть.

Мардіанъ.

Два раза не умираютъ, а она ужъ умерла. Исполнено твое желаніе, и послднія ея слова были: ‘Антоній, благородный Антоній!’ Послднее ‘Антоній’, не конченое, прервано было тяжелымъ стономъ, оно остановилось между сердцемъ ея и устами. Она сама себя превратила въ могилу, въ которой теперь похоронила твое имя.

Антоній.

Такъ умерла она?

Мардіанъ.

Умерла.

Антоній.

Снимай же съ меня скоре вс доспхи, Эросъ! Конченъ трудъ тяжелой, долгой жизни, пора и на покой. (Мардіану.) А ты… съ тебя довольно и то, уйдешь отсюда цлъ и невредимъ. Ступай!

ЯВЛЕНІЕ IX.

Тже безъ Мардіана.

Антоній.

Снимай все съ меня, снимай скоре, и семилистый щитъ Аякса не задержитъ удара въ мое сердце. О, разорвись же ты грудь! Сердце, ломай же клтку свою, будь сильнй ея. Ахъ, скорй, Эросъ, скорй…. Ломай, коверкай эти доспхи. Я уже не воинъ боле. Носилъ я ихъ съ честью! Оставь меня, Эросъ, на минуту. (Эросъ уходитъ,)

ЯВЛЕНІЕ X.

Антоній.

Я догоню тебя, Клеопатра, я выплачу у тебя прощенье себ. Надо, надо скорй, мучительна всякая отсрочка. Погасъ свтильникъ, ну и ложись. Что бродить въ потемкахъ? О чемъ тутъ хлопотать? Теперь всякое усиліе будетъ только губить оставшуюся силу. Клади на все печать забвенія и смерти и всему конецъ. Эросъ! Иду царица. Эросъ! Подожди меня Клеопатра. Тамъ, гд души покоятся на цвтахъ, будемъ съ тобою мы гулять рука объ руку, сіяя радостью великой и, дивуясь на насъ, духи позабудутъ Энея и Дидону. Эросъ! Эросъ!

ЯВЛЕНІЕ XI.

Антоній и Эросъ.

Эросъ.

Меня зоветъ мой повелитель?

Антоній.

Съ тхъ поръ, какъ умерла Клеопатра, мн жить до того позорно, что боги съ отвращеніемъ взираютъ на меня. Я, длившій моимъ мечемъ міръ на части, я, создававшій города изъ кораблей на морскихъ равнинахъ, я теперь слабе женщины, слабодушне Клеопатры, которая своею смертью сказала Цезарю: не ты, а я сама себя побдила. Эросъ, ты мн съ клятвой общалъ умертвить меня въ тотъ часъ, когда бда неотвратимая меня настигнетъ. Этотъ насъ насталъ, исполни твою клятву, убей меня. Ты убьешь тріумфъ Цезаря. Что-же? Румянецъ сбжалъ съ твоихъ щекъ.

Эросъ.

Да отстранятъ отъ меня боги такое дло, мн-ль убить того, кого не смли коснуться и стрлы Парянъ.

Антоній.

Или хочешь ты полюбоваться изъ окна въ великомъ Рим, какъ за колесницей Цезаря на цпи пойдетъ твой вождь, склонивъ униженно свою голову, съ лицомъ пылающимъ отъ жгучаго стыда и заклейменный вчнымъ позоромъ?

Эросъ.

Нтъ, нтъ, да сохранятъ меня боги отъ этого.

Антоній.

Такъ объ чемъ же долго думать, только смертельной раной можно вылечить меня. Обнажи же твой честный мечъ.

Эросъ.

Пощади меня!

Антоній.

Когда я отпускалъ тебя на волю, ты мн клялся исполнить это по первому моему желанію, исполни-жъ клятву, или вс твои заслуга были дломъ одного случая. Обнажай же мечь и кончай скоре.

Эросъ.

Такъ отврати отъ меня, по крайней мр, лице твое, на немъ сіяетъ величіе вселенной.

Антоній (отворачивается).

Изволь.

Эросъ.

Мечь мой обнаженъ.

Антоній.

Исполняй же сразу и скорй то, для чего ты обнажилъ его.

Эросъ.

О, мой повелитель, мой вождь, милый сердцу господинъ мой, дозволь мн, прежде чмъ тебя я поражу, сказать теб — прощай!

Антоній.

Ты уже сказалъ это, кончай скоре.

Эросъ.

Прощай мой полководецъ. Разить?

Антоній.

Да, да, Эросъ.

Эросъ.

Такъ избавлюсь я отъ горя по Антоні (Падаетъ на свой мечъ и умираетъ.)

Антоній.

Въ три раза благородне меня! Ты научилъ меня тому, что я долженъ былъ длать. Клеопатра и Эросъ превзошли меня. Эросъ, твой господинъ умираетъ ученикомъ твоимъ, Что же это? Я живъ, живъ еще. Сюда, сюда, покончите меня! (Поражаетъ себя.)

ЯВЛЕНІЕ XII.

Антоній и Діомедъ.

Діомедъ.

Что такое?

Антоній.

Діомедъ, это ты? Обнажи твой мечь и убей меня, я промахнулся.

Діомедъ.

Доблестный Антоній, меня прислала къ теб царица моя Клеопатра.

Антоній.

Когда жъ ты видлъ ее?

Діомедъ.

Сейчасъ.

Антоній.

Гд-жъ она теперь?

Діомедъ.

Въ ея могильномъ памятник. Пророческое предчувствіе предсказало ей, что случилось. Увидавъ, что ты ее подозрваешь, и безъ всякаго основанія, въ сношеніяхъ Цезаремъ и что твой гнвъ неукротимъ, она выдала себя за мертвую. Потомъ, сообразивъ какъ гибельно можетъ на тебя подйствовать всть о ея смерти, она отправила меня къ теб теперь разсказать всю правду. Боюсь, что поздно я пришелъ.

Антоній.

Поздно, другъ мой Діомедъ, поздно. Позови мою стражу.

Діомедъ.

Эй! Эй! Стража Антонія сюда, идите скорй, зоветъ васъ господинъ вашъ.

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Тже и стражи.

Антоній.

Друзья мои, сослужите послднюю мн службу, отнесите меня къ цариц.

1-й Стражъ.

Горько намъ, что ты не пережилъ насъ всхъ.

Вс Стражи.

О, горестный день!

Антоній.

Дти мои, не тшьте злую судьбу вашею печалью. Если мы хладнокровно встрчаемъ посылаемую намъ кару, мы казнимъ, ее. Поднимите-же меня. Было время я водилъ васъ, а теперь ужъ вы меня несите. Благодарю за все, за все я васъ благодарю. (Антонія уносятъ и за нимъ вс уходятъ.)

СЦЕНА IV.

Александрія. Могильный памятникъ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Клеопатра, Харміана и Ира. На верху памятникъ.

Клеопатра

Харміана, я не выйду отсюда никогда.

Харміана.

Утшься, добрая царица.

Клеопатра.

Нтъ, не хочу я утшенья никакаго. Пусть приходятъ ко мн вс ужасы на свт, но только не утшеніе. Скорбь должна быть такъ-же велика, какъ и причина, возбудившая ее.

ЯВЛЕНІЕ II.

Тже и Діомедъ.

Клеопатра.

Что онъ? Умеръ?

Діомедъ.

Смерть ужъ носится надъ его головой, но онъ еще живъ. Взгляни въ эту сторону, вотъ несутъ его.

ЯВЛЕНІЕ III.

Антоній и Стража.

Клеопатра.

Сожги ты этотъ сводъ небесный, солнце! Пусть вчнымъ мракомъ покроется земля, наполнится однимъ лишь зломъ. О, Антоній! Антоній! Антоній! Помоги, Харміана. Ира, помоги, помогите, друзья, поднять его сюда.

Антоній.

Успокойся. Не Цезарь сразилъ Антонія, Антоній самъ побдилъ себя.

Клеопатра.

Такъ и должно было быть, только Антоній могъ побдить Антонія. Но какъ-же не стенать и не рваться?

Антоній.

Умираю, Клеопатра, умираю. Я остановилъ смерть на нсколько минутъ, чтобъ изъ многихъ тысячъ моихъ поцлуевъ запечатлть на твоихъ устахъ послдній, уже бдный поцлуй.

Клеопатра.

Прости меня, другъ мой милый, мн страшно сойти къ теб, боюсь, что наши враги захватятъ меня въ плнъ. Нтъ никогда не украсится мною тріумфъ счастливаго Цезаря. Пока существуютъ ножи, кинжалы и зми ядовитыя, я безопасна, не отдамся врагамъ, не доставлю твоей Октавіи чести и радости уничтожитъ меня своимъ смиреннымъ взоромъ, своимъ безстрастнымъ укоромъ. Приди же Антоній, приди ко мн..Милыя помогите, помогите вс поднять его сюда. Беритесь, дружно, вс разомъ.

Антоній.

Скоре, скоре, я едва дышу.

Клеопатра.

Вотъ опять ловлю я рыбку. Да какъ же ты тяжелъ, мой дорогой. А можетъ быть и наши силы истощились отъ страданій. Еслибъ я была Юноной, я приказала бы крылатому Меркурію вознести тебя и посадить на престолъ Юпитера рядомъ съ нимъ. Скорй ко мн. (Антоній на верху.) Умирай на моемъ сердц, тамъ, гд жилъ и воскресни въ этомъ поцлу. (Цлуетъ его.) Еслибъ могли мои губы воскресить тебя, поцловала бы я ихъ совсмъ.

Вс.

Какое горестное зрлище!

Антоній.

Умираю, Клеопатра, дай мн глотокъ вина, чтобъ могъ я сказать теб два слова.

Клеопатра.

Нтъ я хочу говорить, я хочу бранить богиню фортуну и наругаться надъ ней такъ, чтобъ со злости изломала колесо свое.

Антоній.

Одно слово, милая, ищи себ у Цезаря покровительства и чести….. О, О!

Клеопатра.

Моя честь и покровительство Цезаря — не совмстимы.

Антоній.

Послушай милая, безцнная моя, изъ всхъ, кмъ повелваетъ Цезарь, врь одному только Прокулею.

Клеопатра.

Врю только мужеству моему, да рук моей и никому изъ людей Цезаря!

Антоній.

Не плачь, не жалуйся на тяжкую перемну въ судьб моей и не тоскуй обо мн. Укрпляй твой духъ воспоминаньемъ о прежнихъ, славныхъ дняхъ, поднявшихъ меня на высоту величайшаго и благороднйшаго властителя вселенной… И теперь умираю я не трусомъ и не безчестнымъ. Нтъ, я снялъ съ головы моей шлемъ, какъ Римлянинъ честью побжденный Римляниномъ. Улетаетъ мой духъ… не могу боле. (Умираетъ.)

Клеопатра.

О, благороднйшій изъ смертныхъ, жадно ты за смерть схватился, спшилъ умереть, зачмъ не подумалъ обо мн? Могу-ли теперь я выносить жизнь на этомъ свт? Безъ тебя весь этотъ міръ презрненъ для меня, и подлъ, и гадокъ, и пошлъ. Смотрите, милыя, здсь растаяла корона всей вселенной! Другъ мой, другъ мой, съ тобой поблекли вс побдные лавры, сломались въ дребезги знамена и вс воины, вс мужи сравнялись съ мальчишками дрянными, съ двченками ничтожными, и все поЗъ луной стало и подло и презрнно гадко. (Падаетъ въ обморокъ.)

Харміана.

Царица!

Ира.

Она умерла.

Харміана.

Добрая наша повелительница!

Ира.

Государыня!

Харміана.

Царица!

Ира.

Повелительница Египта! Царица!

Харміана.

Тише, Ира, молчи.

Клеопатра.

Царица? Я просто женщина не больше, и также страстна, и также жалка, какъ и послдняя коровница… Хотлось бы мн бросить мой скипетръ въ лице завистливымъ богамъ и имъ сказать: вы для того его украли у вселенной, что при немъ этотъ міръ былъ нехуже вашихъ небесъ! Да, теперь не къ чему! Терпнье — глупо, а нетерпнье — добродтель бшеной собаки… Стойте… Разв преступно ворваться въ таинственное жилище смерти, прежде чмъ смерть отворила въ него двери?… Что вы, милыя, что вы?… Ободритесь… Перестань, Харміана. Милыя мои, что длать, догорлъ нашъ свточь. (Стражамъ.) Не унывайте, мы его похоронимъ, исполнимъ все по великому, обычаю Рима, и смерть возгордится, принимая насъ въ свои ндра… Идемъ. А! Ужъ охладли оболочки великаго духа! Ахъ! Идемъ же, идемъ. У насъ теперь одинъ другъ — твердая ршимость!.. (Уносятъ тло Антонія, за нимъ вс уходятъ.)

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Лагерь Цезаря передъ Александріей.

ЯВЛЕНІЕ I.

Цезарь, Агриппа, Долабелла, Меценатъ, Галлъ, Прокулей и другіе.

Цезарь.

Иди къ нему Долабелла и требуй чтобъ онъ сдался, отсрочка въ его безнадежномъ положеніи только насмется надъ нимъ-же самимъ.

Долабелла.

Исполню, Цезарь. (Уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ II.

Тже безъ Долабеллы. Входитъ Дерцетъ съ обнаженнымъ мечемъ Антонія.

Цезарь.

Что это значитъ? Кто ты, и какъ ты смлъ явиться ко мн съ мечемъ обнаженнымъ и въ крови?

Дерцетъ.

Мое имя Дерцетъ. Я служилъ Марку Антонію, лучшему изъ повелителей и достойному владть лучшими изъ слугъ. При жизни его я готовъ былъ отдать за него мою жизнь, и теперь я спрашиваю тебя: желаешь ли имть меня твоимъ слугою? Чмъ былъ я для Антонія, тмъ буду и для Цезаря. Если-жъ не понравлюсь теб, возьми мою жизнь.

Цезарь.

Что хочешь ты сказать?

Дерцетъ.

Я говорю, Цезарь, Антоній умеръ.

Цезарь.

Можетъ ли это быть? Если бы совершилось такое событіе, міръ потрясся бы въ своихь основаніяхъ, земля сгряхнула-бъ львовъ въ города, а людей въ вертепы львовъ. Смерть Антонія — не смерть простаго человка — въ немъ полміра.

Дерцетъ.

Онъ умеръ, Цезарь, и не ножъ наемника и не мечь врага разскли его доблестное сердце, а пронзила его та самая рука, которая своими вели г, ими длами начертала славу. Вотъ мечь Антонія, облитый его же кровью.

Цезарь.

Вамъ жаль его, друзья? Да покараютъ меня боги, если я въ силахъ удержать мои слезы.

Агриппа.

Странно однако-жъ, что природа заставляетъ насъ встрчать слезами то самое, чего мы страстно желали.

Меценатъ.

Его пороки и добродтели были равно велики.

Агриппа.

Никогда не правилъ человкомъ духъ, возвышенне его духа: но боги, какъ бы ни былъ великъ человкъ, всегда дарятъ его недостатками, чтобъ дать ему встать выше человка. (Цезарь растроганъ.)

Меценатъ.

Въ такомъ великомъ зеркал Цезарь долженъ видть самаго себя.

Цезарь.

Я, Антоній, я довелъ тебя до этого. Но что жъ длать, ржемъ-же мы наше собственное тло, чтобъ избавиться отъ болзни. Я, или ты, кто нибудь изъ насъ обоихъ долженъ былъ пасть, для двухъ насъ міръ былъ тсенъ. Но не могу не плакать объ теб: ты моя кровь, ты мой братъ, другъ, товарищъ въ высокихъ стрмленіяхъ, ты строитель міра, ты сердце, въ которомъ разгаралась каждая мысль моя. Я не могу не плакать о томъ, что наши непримиримыя созвздія должны были разорвать нашъ союзъ. Послушайте друзья… Но объ этомъ посл, въ боле свободное время.

ЯВЛЕНІЕ III.

Тже и посланный отъ Клеопатры.

Цезарь.

Смотрите, на лиц этаго человка написано порученіе, съ которымъ онъ сюда идетъ. Выслушаемъ. Откуда ты?

Посланный.

Я не боле, какъ египтянинъ бдный. Моя царица, заключившись въ надгробномъ памятник, приготовленномъ ею для себя, въ этомъ единственномъ остатк отъ всего, чмъ владла она, хочетъ знать твою волю, повелитель, ей нужно приготовиться къ тому, что ты судилъ ей впереди.

Цезарь.

Скажи ей, чтобъ она не падала духомъ. Скоро узнаетъ, великодушна ли моя воля. Цезарь не можетъ быть жестокимъ.

Посланный.

Да сохранятъ тебя боги. (Уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ IV.

Тже безъ посланнаго отъ Клеопатры.

Цезарь.

Иди, Прокулей, и скажи ей, что я не намренъ оскорблять ее. Постарайся ее утшить, употреби для этого вс средства, какія только потребуются ея горемъ, но чтобы только она въ порыв гордаго отчаянія не убила себя. Я хочу чтобъ она жила въ Рим, это будетъ постояннымъ тріумфомъ для меня. Иди и скорй увдомь меня, какъ ты ее найдешь, что она теб скажетъ.

Прокулей.

Спшу, мой повелитель. (Уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ V.

Т же безъ Прокулея.

Цезарь.

Галлъ, и ты или съ нимъ. (Галлъ уходитъ.) А гд Долабелла? Пусть и онъ поможетъ Прокулею. (Агриппа и Меценатъ хотятъ выдти.) Добелла! Постойте, я вспомнилъ, что услалъ его. Онъ скоро вернется. Идемте въ мой шатеръ, я покажу вамъ письмо мое къ Антонію, вы увидите, какъ кротко я выражался, какъ мн не хотлось этой войны. Я все, все покажу вамъ, что относится до этого дла. Идемте.

СЦЕНА II.

Александрія. Комната въ могильномъ памятник.

ЯВЛЕНІЕ I.

Клеопатра, Харміана и Ира.

Клеопатра.

Отчаяніе начинаетъ терять для меня всякую горечь. Что такое Цезарь? Не само же онъ счастіе? Нтъ, онъ только рабъ его и исполнитель его прихотей. Какое величіе совершать то, что положитъ конецъ всмъ дламъ, окуетъ случайность и свяжетъ вс превратности въ жизни и потомъ погрузитъ въ вчный сонъ, непробудный, уничтоживъ потребность и въ пищ, которая равно питаетъ и Цезаря и нищаго.

ЯВЛЕНІЕ II.

Тже, Прокулей и Галлъ съ солдатами, они останавливаются у входа въ памятникъ.

Прокулей.

Цезарь привтствуеть царицу Египта и предлагаетъ ей обдумать и высказать, чего она желаетъ.

Клеопатра.

Твое имя?

Прокулей.

Прокулей.

Клеопатра.

Антоній говорилъ мн о Прокуле, совтовалъ мн довриться ему, но теперь это безполезно для меня, какъ безполезно довріе, такъ не страшенъ и обманъ. Твой повелитель хочетъ, чтобъ царица предстала нищей предъ нимъ и просила у него подаянья, но санъ Царицы не можетъ дозволить ей просить чего нибудь меньше царства. Угодно будетъ Цезарю подарить мн завоеванный имъ Египетъ — онъ отдастъ мн лишь собственность мою, и я на колнахъ буду благодарить его за такой подарокъ…. Я передамъ его моему сыну.

Прокулей.

Не унывай. Ты въ великодушныхъ царственныхъ рукахъ. Доврься вполн моему повелителю, онъ милостивъ, и милость его изливается на всхъ нуждающихся въ ней. Позволь мн извстить его, что ты кротко отдаешься на его волю, и ты найдешь въ немъ побдителя, который самъ предложитъ теб то, о чемъ, именно, ты хочешь молить его колнопреклоненно.

Клеопатра.

Передай ему, что я раба его счастья, передай ему величество имъ самимъ завоеванное, я учусь повиноваться и съ радостью увижу его лице.

Прокулей.

Передамъ, передамъ все это, прекрасная царица. Будь покойна, онъ сострадаетъ твоему несчастію, хотя и самъ причиной его.

Галлъ.

Посмотрите, какъ легко овладть ею теперь. (Прокулей и нсколько воиновъ по лстниц входятъ чрезъ окно въ памятникъ и окружаютъ Клеопатру. Въ тоже время нсколько воиновъ отворяютъ двери, сломавъ запоры.) Стерегите ее до прихода Цезаря. (Уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ III.

Т жъ безъ Галла.

Ира.

Царица!

Харміана.

Клеопатра! Ты въ плну, царица!

Клеопатра.

Скоре, врная рука моя! (Вынимаетъ кинжалъ.)

Прокулей.

Стой, остановись, государыня! (Обезоруживаетъ ее.) Не губи себя. То, что ты видишь, не предаетъ тебя, но спасаетъ.

Клеопатра.

Какъ? Вы лишаете меня и возможности умереть? На это иметъ право даже собака, если захочетъ, избавиться отъ мучительныхъ томленій.

Прокулей.

Не оскорбляй моего вождя твоимъ самоубійствомъ, дай ему передъ цлымъ свтомъ явить свое великодушіе. Твоей смертью ты его лишишь этого счастія.

Клеопатра.

Смерть! Гд ты? приди, приди! Возьми царицу! Она стоитъ сотни дтей и нищихъ, которыхъ ты пожираешь. Послушай, я не стану ни сть, ни пить, ни спать. Чтобы ни длалъ Цезарь, я уничтожу это бренное жилище моей души. Не хочу, чтобы меня, какъ рабу, приковали къ воротамъ дворца твоего господина, не хочу, чтобы глупая Октавія казнила меня ежедневно, ежечасно своими цломудренными взглядами. Позволю ли я, чтобъ поставили меня на трибун жестокаго Рима, на потху подлой черни? Скоре первая болотная лужа Египта будетъ моей могилой, и лучше нагую бросьте меня въ тину Нила, и пусть источатъ меня водяныя мухи и превратятъ въ отвратительное чудище. Лучше повсьте меня на цпяхъ на вершин самой высокой пирамиды….

Прокулей.

Твое воображеніе рисуетъ теб такія картины, къ какимъ Цезарь не подавалъ теб повода.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Тже и Долавелла.

Долабелла.

Прокулей, Цезарю извстно, что ты сдлалъ. Онъ прислалъ меня за тобою и передалъ царицу мн подъ надзоръ.

Прокулей.

Очень радъ, Долабелла. Будь съ ней ласкове. (Клеопатр.) Я передамъ Цезарю все, что теб угодно. (Уходитъ.)

Клеопатра.

Скажи, что я хочу умереть.

ЯВЛЕНІЕ V.

Тже безъ Прокулея.

Долабелла.

Великая Царица, слыхала ты обо мн?

Клеопатра.

Я, право, не знаю….

Долабелла.

Конечно, ты знаешь меня.

Клеопатра.

Все равно, знаю ли я, или нтъ. Вы сметесь, когда женщины, или дти разсказываютъ свои сны. Не правда ли?

Долабелла.

Не понимаю тебя, царица.

Клеопатра.

Я видла во сн, что былъ на свт полководецъ Антоній…. О! Еще-бъ одинъ, другой такой сонъ, еще-бъ увидть другаго такого человка!…

Долабелла.

Если теб угодно….

Клеопатра.

Лицо его было точно небо, на которомъ сіяли луна и солнце и озаряли нашу маленькую ничтожную землю.

Долабелла.

Прекрасная царица.

Клеопатра.

Его ноги попирали море, его поднятая грозная рука, блиставшая надъ его шлемомъ на диво подлуннаго міра, была украшеніемъ вселенной, его голосъ — гармонія небесныхъ сферъ, но только для друзей, а для враговъ — это былъ громъ потрясающій землю. Благость его не звала зимы, она была осень плодоносная для всхъ его друзей, разсыпала царства и острова., какъ мелкую монету.

Долабелла.

Клеопатра!

Клеопатра.

Скажи: былъ ли, можетъ ли быть такой человкъ, какого я видла во сн?

Долабелла.

Нтъ, благородная царица.

Клеопатра.

Лжешь, боги слышатъ и знаютъ, что ты лжешь. Если же есть, или былъ такой человкъ, то, конечно, онъ превосходитъ все, что только можетъ создать фантазія. Въ созданіи красоты, съ свободной фантазіей не можетъ спорить природа, нтъ у нея средствъ для того, но въ Антоні, этомъ чуд творчества, она превзошла самую пылкую фантазію, передъ нимъ поблднли вс другія ея созданія.

Долабелла.

Послушай, царица, потеря твоя также велика, какъ велика ты сама…. О, пусть не достигну до того, чего желаю, если твоя горесть не отразилась въ моемъ сердц и такъ сильно, что оно разрывается на части.

Клеопатра.

Благодарю тебя. Знаешь ты, что хочетъ сдлать со мной Цезарь?

Долабелла.

Мн тяжело высказать то, что однако мн хотлось-бы чтобъ ты знала…

Клеопатра.

Умоляю тебя, скажи мн….

Долабелла.

Не смотря на великодушіе Цезаря…

Клеопатра.

Онъ хочетъ приковать меня къ колесниц и вести за ней въ своемъ тріумф.

Долабелла.

Да царица, я это знаю хорошо. (Раздаются голоса за сценой: ‘Цезарь, Цезарь, дайте мсто’.)

ЯВЛЕНІЕ VI.

Тже, Цезарь, Галлъ, Прокулей, Меценатъ, Семикъ.

Цезарь.

Кто здсь царица Египта?

Долабелла.

Царица! Императоръ! (Клеопатра преклоняетъ колна предъ Цезаремъ.)

Цезарь.

Встань, прошу тебя, встань. Ты не должна преклонять колна. Встань, царица.

Клеопатра.

Такъ хотли боги. Я должна покланяться моему побдителю и властелину.

Цезарь.

Прогони мрачныя думы. Зло и оскорбленіе, которыя ты мн нанесла, я готовъ принять за случайности, он запечатллись въ моемъ сердц.

Клеопатра.

Единственный властитель міра, я не могу совершенно оправдаться предъ тобой, но признаюсь, многому причиною были слабости, столь свойственныя нашему полу.

Цезарь.

Врь, Клеопатра, мн пріятне смягчать, чмъ увеличивать твои страданія. Если ты не будешь противиться моимъ намреніямъ, я буду милостивъ къ теб, ты выиграешь отъ перемны, случившейся съ тобой. Но если ты, идя по стопамъ Антонія, вздумаешь набросить на меня тнь жестокости — ограбишь сама себя, похитишь у себя т милости, что я готовлю теб и раззоришь твоихъ дтей, которыхъ я теперь принимаю под свое покровительство. Затмъ я узжаю.

Клеопатра.

Куда теб угодно. Цлый міръ открытъ для тебя, онъ твой. А насъ, какъ твои трофеи, можешь развсить, гд теб вздумается, добрый мой повелитель.

Цезарь

Сама ты будешь совтницей мн во всемъ, что касается Клеопатры.

Клеопатра.

Вотъ, повелитель, здсь обозначены вс мои сокровища: золото, серебро и драгоцнныя каменья, не пропущено ничего. Гд Семикъ?

Семикъ.

Здсь царица.

Клеопатра.

Вотъ хранитель моихъ сокровищъ. Онъ головой своей отвтитъ, что я ничего не утаила.

Семикъ.

Лучше лишусь языка, чмъ солгу теперь на свою-же голову.

Клеопатра.

Говори, утаила я?

Семикъ.

Довольно, чтобъ выкупить все то, что записано въ твоемъ списк.

Цезарь.

Не краснй, Клеопатра, я хвалю тебя за твою разсчетливую осторожность.

Клеопатра.

Видишь, Цезарь, что значитъ побдитель. Вс мои передаются теб, а если мы съ тобою обмняемся счастьемъ, твои передадутся мн. Меня бситъ наглая неблагодарность Семика. О рабъ! Ты стоишь не дороже продажной любви. А! Ты хочешь ускользнуть. Не убжишь отъ меня. Я поймаю твои проклятыя глаза, хотя бы они были съ крыльями и раздавлю ихъ! Рабъ, бездушный скотъ, собака! Дерзость неслыханная….

Цезарь.

Прошу тебя, царица…

Клеопатра

О! Какъ оскорбительно это, Цезарь! Ты, великій повелитель, удостоиваешь меня, такъ страшно униженною судьбой, своимъ лицезрніемъ, а мой собственный слуга прибавляетъ къ бездн моихъ страданій придатокъ отъ полноты своей злобы. Положимъ, Цезарь добрый, что я и держала нсколько бездлушекъ, ничтожныхъ вещицъ, женскихъ игрушекъ, которыми дарятъ другъ друга простые люди, положимъ, что я утаила нсколько драгоцнныхъ вещицъ, чтобы купить ими милость Ливіи и Октавіи, ему ли, облагодтельствованному мною, безстыдно изобличать меня? О! Боги! Этотъ позоръ позорне самаго паденія. (Семику.) Вонъ! Или изъ подъ пепла моего бшенства брызнутъ на тебя искры моего лютаго гнва.

Цезарь.

Уйди Семикъ… (Семикъ уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ V.

Тже безъ Семика.

Клеопатра.

Ты знаешь, Цезарь, насъ, сильныхъ міра этого, подозрваютъ часто въ томъ, что сдлали другіе и, когда мы падаемъ, отвчаемъ за ихъ дла, какъ за собственныя, и въ этомъ мы достойны сожалнія.

Цезарь.

Клеопатра, я не намренъ включать въ списокъ тою, что я пріобрлъ оружіемъ, ничего, что ты объявила мн, ни того, что хотла утаить — все это оставляю при теб. Цезарь не купецъ, не будетъ съ тобою торговаться. Успокойся, не строй для себя душной тюрьмы изъ твоихъ мрачныхъ думъ. Нтъ, любезная царица, я поступлю съ тобой такъ, какъ ты сама мн посовтуешь. Не томи себя голодомъ, спи спокойно. Я жалю объ теб и позабочусь такъ, что увренъ, мы будемъ съ тобою друзьями. Прощай!

Клеопатра.

Мой повелитель, мой владыка… (Преклоняетъ колна.)

Цезарь.

Нтъ, нтъ, прощай. (Уходитъ со свитой.)

ЯВЛЕНІЕ VI.

Тже безъ Цезаря, Прокулея, Галла, Мецената и свиты,

Клеопатра.

Слова! Слова! Онъ убаюкиваетъ меня только льстивыми словами, мои милыя, убаюкиваетъ, чтобъ я измнила самой себ, унизила саму себя, но (Тихо.) послушай, Харміана. (Шепчетъ ей.)

Ира.

Кончай скорй, царица. Свтлый день ужь миновалъ и наступаетъ мракъ ночи.

Клеопатра.

Скоре возвращайся. Я приказала ужъ, наврно все готово. Скажи, чтобы несли скорй.

Харміана.

Иду. (Харміана уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ VII.

Тже, и Долабелла.

Клеопатра.

Что Долабелла?

Долабелла.

По твоему желанію, которому повинуется моя любовь, какъ святын, спшу извстить тебя, что Цезарь направляется черезъ Сирію, а тебя съ дтьми черезъ три дня отправляетъ прямо въ Римъ. Воспользуйся моею встью, какъ знаешь, я исполнилъ твое желаніе.

Клеопатра.

Я твоя должница, Долабелла.

Долабелла.

А я твой слуга. Прощай, добрая царица, я долженъ сопровождать Цезаря.

Клеопатра.

Прощай, благодарю. (Долабелла уходить.)

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Тже безъ Долабеллы.

Клеопатра.

Ну, Ира, какъ это теб нравится? И тебя, Египетскую куколку, выставятъ на показъ въ Рим, также какъ и меня, и подлые ремесленники съ засаленными передниками, съ молотками за поясомъ, возьмутъ насъ на руки и поднимутъ высоко, чтобъ были видне, и мы, среди срама и позора, будемъ дышать гадкими испареніями и гнусными дыханьями негодяевъ!

Ира.

Отъ этого сохранятъ насъ боги!

Клеопатра.

Нтъ, это будетъ! Ликторы схватятъ насъ, какъ безпутныхъ женщинъ, народъ сложитъ про насъ непристойныя, позорныя псня, комедіанты выведутъ васъ на сцену, будутъ представлять на потху народа наши веселые пиры въ Александріи. Марка Антонія выведутъ пьянымъ, и пискливый мальчишка, въ роли Клеопатры, изображая меня, посмется надъ моимъ величіемъ, придавъ мн видъ и движенія потаскушки!

Ира.

О, боги!

Клеопатра.

Все это будетъ, будетъ непремнно.

Ира.

Этого не увидятъ мои глаза, которые не устоятъ передъ острыми моими ногтями.

Клеопатра.

Да, это врный путь посмяться надъ ихъ хитростями и обмануть ихъ.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Тже и Харміана.

Клеопатра.

Что, Харміана? Одньте меня, какъ царицу, принесите лучшее мое платье и лучшее мое украшеніе, я снова хочу идти на встрчу Марку Антонію. Скоре, Ира, скоре. Ну, Харміана, исполнимъ то, на что мы ршились. Послужи мн, послужи нсколько минутъ, а тамъ и веселись до кончины міра! Принеси мой царскій внецъ. Что тамъ за шумъ? (Ира уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ X.

Тже безъ Иры, и стражъ.

Стражъ.

Какой-то селянинъ пришелъ съ фигами и хочетъ тебя видть, царица.

Клеопатра.

Зови. (Стражъ уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ XI.

Тже безъ стража.

Клеопатра.

Какимъ ничтожествомъ часто добывается великое! Онъ принесъ мн свободу. Мое ршеніе неизмнно. Я теперь отъ головы до пятъ тверда, какъ мраморъ, и женскаго нтъ во мн ничего. Ты, измнчивая луна, ты не мое уже свтило!

ЯВЛЕНІЕ XII.

Т же и стражъ съ поселяниномъ, съ корзиной въ рукахъ.

Стражъ (указывая на поселянина).

Вотъ онъ.

Клеопатра.

Уйди и оставь его здсь. (уходить.)

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Тже безъ стража.

Клеопатра (поселянину).

Принесъ ты красивую нильскую змйку, которая убиваетъ безъ страданій?

Поселянинъ.

Принесъ, но не совтую касаться ея. Ея укусъ совершаетъ безсмертное дло, кто умретъ отъ нея, не воротится сюда во вки вковъ.

Клеопатра.

Можешь теперь оставить насъ.

Поселянинъ.

Желаю теб вдоволь наиграться. Только помни, что змя — всегда змя.

Клеопатра.

Хорошо, хорошо. Прощай!

Поселянинъ.

Понимаешь-ли, нельзя ей довряться. Плохо, когда она въ рукахъ неосторожныхъ. Право, ни чего нтъ добраго въ зм.

Клеопатра.

Будемъ, будемъ осторожны, не безпокойся. Не състъ же она меня.

Поселянинъ.

Что ты за дурака нашла, будто я думаю, что змя можетъ състь человка, ха, ха, ха, особенно женщину. О, женщины самому дьяволу не по зубамъ. Женщина — кушанье для самихъ боговъ, очень лакомое кушанье, если дьяволъ не подпустить въ нее своей приправы.

Клеопатра.

Хорошо, хорошо! Иди, иди! Прощай!

Поселянинъ.

Право такъ. Я знаю, что такое женщина, знаю. Желаю отъ души, чтобы змйка эта натшила васъ вдоволь. (Уходитъ.)

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Тжи безъ Поселянина. Входитъ Ира короной и царской одеждой. Ира, приготовляя одежду, опускаетъ на одну минуту свою руку въ корзинку съ змями.

Клеопатра.

Наднь на меня корону и порфиру. Я жажду безсмертія. Соки египетскихъ гроздій не увлажать боле этихъ губъ. Скорй, скорй, добрая Ира! Меня зоветъ Антоній… вижу, онъ поднимается съ мста, хвалитъ меня за доблестное дло и смется надъ Цезаремъ, надъ счастьемъ его, которое ждетъ своей казни. Иду, иду, мой супругъ! Имю право такъ называть тебя. Меня съ тобою законнымъ бракомъ сочетало мужество мое. Я сбрасываю съ себя всю земную грязь и превращаюсь вся въ огонь и воздухъ. Кончили? Придите-же примите мой послдній поцлуй, послднюю теплоту моихъ губъ. Прощай добрая Харміана! Надолго, надолго. Прощай! Ира, прощай. (Цлует Харміану и Иру. Ира падаетъ и умираетъ.) Что это? Или въ моихъ устахъ эхидны жало? Если ты и природа могли такъ быстро разстаться другъ съ другомъ, такъ значитъ, что ударъ смерти все равно, что щипокъ любовника, и больно и пріятно. Неподвижна. Такой мгновенной смертью, ты говоришь жизни: съ тобою жизнь не стоитъ и прощаться.

Харміана.

Черная туча страшнаго горя пролейся проливнымъ дождемъ горячихъ слезъ, такъ, чтобъ заплакали боги въ небесахъ.

Клеопатра.

Позоръ мн! Она прежде меня увидитъ Антонія, онъ спроситъ ее….. ее подарить онъ тмъ поцлуемъ, котораго я жажду, какъ неба. Смертельная игрушка моя, раскуси скоре разомъ твоими острыми зубами узелъ моей жизни. (Вынимаетъ змю изъ корзины и прикладываетъ ее къ груди.) Ну, будь-же по зле, ядовитая дурочка!.. Скорй кончай твое дло…. А, если бы могла ты говорить, назвала бы ты Цезаря недогадливымъ осломъ!

Харміана.

О, звзда востока!

Клеопатра.

Тише, тише! Не видишь разв у груди моей малютку, который засасываетъ свою кормилицу до смерти.

Харміана.

Разорвись мое сердце!

Клеопатра.

Сладостно, какъ бальзамъ, кроткое, какъ тихое вяніе весенняго воздуха, пріятно, нжно… О, Антоній!… (Взявъ въ руку другую змю.) Припущу и тебя.. (Прикладываетъ къ рук своей другую змю.) Чего-же ждать… (Падаетъ и умираетъ.)

Харміана.

Въ пустынномъ этомъ мір. Прощай! Торжествуй, ликуй, смерть, ты увела къ себ прекраснйшую изъ женщинъ! Закройтесь вы нжныя окна! Отнын золотому Фебу уже не привлекать къ себ столь царственныхъ взоровъ. Покосилась твоя корона, я поправлю ее и затмъ за ту-же игру….

ЯВЛЕНІЕ XV.

Т же и нсколько стражей вбгаютъ.

1-й стражъ.

Гд царица!

Харміана.

Тише, не разбудите ее.

1-й стражъ.

Цезарь прислалъ….

Харміана.

Слишкомъ неторопливаго посла. (Приставляетъ къ себ змю.) А ты, скорй, скорй отправь меня туда же. Я едва тебя чувствую.

1-й стражъ.

Здсь не ладно. Смотрите, Цезарь обмануть.

2-й стражъ.

Долабелла сюда идетъ. Зовите его сюда скоре.

1-й стражъ.

Что-жъ это такое? Хорошее-ли это дло, Харміана?

Харміана.

Хорошее, достойное царицы, у которой столько предковъ высокихъ царей. Ахъ, воинъ! (Умираетъ.)

ЯВЛЕНІЕ XVI.

Тже и Долабелла.

Долабелла.

Что такое?

2-й стражъ.

Вс — жертвы.

Долабелла.

Сбылось твое подозрніе, Цезарь. Своими глазами увидишь, совершилось то, чему ты хотлъ не дать свершится. (Раздаются голоса за сценой: ‘Дорогу, дорогу Цезарю’.)

ЯВЛЕНІЕ XVII.

Тже, Цезарь и свита.

Долабелла.

Ты предсказатель врный, Цезарь. Свершилось то, чего ты такъ опасался.

Цезарь.

Конецъ доблестный всей жизни! Она отгадала мое намреніе и ушла изъ рукъ моихъ царственнымъ путемъ. Какъ умерли они? Не вижу крови.

1-й стражъ.

А вотъ эта, (Указываетъ на Харміану.) за минуту передъ твоимъ приходомъ, была жива и говорила. Она поправляла корону на голов царицы и вдругъ задрожала и упала. Она при мн приложила къ себ эхидну, сначала я не догадался, потомъ не усплъ остановить ее. Царица умерла до моего прихода.

Долабелла.

Вотъ и у Клеопатры припухлость на груди и капля выступившей крови. Тоже вотъ и на рук, и она умерла отъ укуса эхидны.

Цезарь.

По разсказамъ врача ея, она часто разспрашивала его о легчайшемъ род смерти. Поднимите се вмст съ ея ложемъ и положите подл Антонія въ этомъ мавзоле. Ни одна гробница въ мір не заключала въ себ четы столь знаменитой. Прислужницъ ея вынесите изъ памятника. Такой исходъ судьбы людей, какъ Клеопатра и Антоній, потрясаетъ даже тхъ, кто желалъ имъ такого конца, кто ихъ привелъ къ нему, и участь ихъ возбуждаетъ состраданіе, равное слав того, кто сдлалъ ихъ предметомъ состраданія. Пусть все войско присутствуетъ при ихъ погребеніи, а потомъ мы отправимся въ Римъ. Долабелла, теб поручаю заняться погребальнымъ торжествомъ.

С. А. Юрьевъ.

Занавсъ.

Конецъ.

‘Театральная библіотека’, No 4, 1879

Шекспир Вильям
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Антоний и Клеопатра, Шекспир Вильям, Год: 1606
  2. Антоний и Клеопатра, Шекспир Вильям, Год: 1606
  3. Антоний и Клеопатра, Шекспир Вильям, Год: 1606
  4. Антоний и Клеопатра, Шекспир Вильям, Год: 1606
  5. Антоний и Клеопатра, Шекспир Вильям, Год: 1606
  6. Антоний и Клеопатра, Шекспир Вильям, Год: 1606
  7. Антоний и Клеопатра, Шекспир Вильям, Год: 1606
  8. Быть иль не быть?, Шекспир Вильям, Год: 1601
Электронная библиотека