АНГЛИНСКІЯ ПИСЬМА,
или
ИСТОРІЯ
КАВАЛЕРА
ГРАНДИССОНА.
Твореніе Г. РИЧAРДСOHA
сочинителя
ПАМЕЛЫ и КЛАРИССЫ.
Переведено съ французскаго
А. Кондратовичемъ.
Во град Святаго Петра
1793 года.
ИСТОРІЯ
Кавалера
ГРАНДИССОНА.
Генріетта Биронъ къ Люціи Селиби.
Ты найдешь въ семъ конверт письмо Сира Карла къ сестр своей, которое содержитъ въ себ благополучный успхъ того предпріятія, коего окончанія мы столь скоро не надялися. Сиръ Карлъ, какъ ты увидишь, не обвиняетъ сестру свою въ нерешительности. Онъ и не могъ того сдлать безъ нарушенія своей справедливости. О дражайшая Шарлотта! сколько унижена твоя гордость подлостію мущины. Но не станемъ боле о томъ говорить, любезная моя, письмо мое предъ твоими глазами. Сдлай милость пришли мн его при первомъ случа.
Въ семъ конверт находится и другое, которое сообщилъ мн Докторъ Барлетъ. Вотъ награжденіе за мою откровенность, которая возбудила и его ко мн искренность. Онъ позволяетъ мн всегда входить въ свой кабинетъ, гд я съ превеликимъ удовольствіемъ препровождаю четверть часа въ разговорахъ посреди важныхъ его упражненій. Онъ общался мн разсказать ту свою исторію, какъ онъ познакомился съ Сиромъ Карломъ, и я ожидаю оной тмъ съ большею нетерпливостію, что она содержитъ въ себ, говоритъ онъ, нкоторыя обстоятельства поведенія молодаго Кавалера въ первыхъ годахъ его путешествій, также поступки самаго любезнйшаго изъ его друзей, называемаго Г. Бельшеромъ, коего Докторъ именуетъ вторымъ Сиромъ Карломъ. У него вс сіи подробности собраны на письм и онъ по своей ко мн милости общалъ дать мн прочесть то, что можно сообщить мн не учиня нескромности, но я не осмливаюсь столь далеко простирать своей смлости. Миссъ Грандиссонъ, будучи не столько робка, клялась принудить его открыть все шт, что не можетъ почестся совершенною тайностію. Естьли первой, говоритъ она, не могъ противиться женщин, то какже Докторъ можетъ противустоять тремъ, изъ коихъ каждая не мене иметъ любопытства какъ и первая, кои вс его любятъ и коихъ онъ почитаетъ? Ты видишь, любезная моя, что Миссъ Грандиссонъ пришла щастливо въ первое свое состояніе, и довольно ободрилась.
(Заключающееся въ предъидущемъ)
Сиръ Карлъ къ Доктору Барлету.
Въ сію ночь, любезной Докторъ, я былъ при погребеніи тла достойнаго моего друга Г. Данби. Я приказывалъ чтобъ оба его племянники и племянница были при семъ плачевномъ обряд: но они не бывали.
А поелику завщаніе не прежде должно было развернуть, какъ посл погребенія, потому что Г. Данби словесно обьявилъ мн о томъ свое намреніе, то я приказалъ сего утра предложитъ имъ быть при открытіи онаго. Стряпчей ихъ, по имени Г. Сильвестръ, принесъ ко мн письмо подписанное всми тремя, въ коемъ они извиняются очень неосновательными причинами, прося меня заблагопринять, что онъ заступаетъ ихъ мсто. Я далъ ему выразумть, что таковый поступокъ не оказываетъ ни уваженія къ памяти ихъ дяди и ни учтивости ко мн. Онъ согласился на то весьма честнымъ образомъ, но при томъ сказалъ въ оправданіе ихъ, что Г. Данби обьявилъ имъ за нсколько времени передъ своею смертію, что онъ сдлалъ завщаніе и что они не должны надяться отъ него многаго, и такъ будучи воспитаны подъ его смотреніемъ, надясь получить себ въ наслдство его имніе и не подавъ ему ни какой причины къ неудовольствію, не пожелали быть при открытіи такого завщанія, отъ коего они ожидали единыхъ только предметовъ печали.
Я развернулъ оное передъ глазами Г. Сильвестра. Оно ясно показывало человка раздраженнаго, которой доказывалъ причины своего гнва противъ такого брата, отъ коего, какъ я уже теб сказалъ, дйствительно онъ претерплъ самыя жесточайшія обиды. Не взирая на то я чувствительно былъ тронутъ, видя что онъ простиралъ сей гнвъ даже до нещастныхъ дтей виновника въ такомъ завщаніи, которое онъ написалъ за три недли до сего времени, то есть до скончанія такой жизни, въ коей онъ еще за три мсяца отчаялся. Со всею тою любовію, которую ощущаю я къ памяти друга, я вопрошаю: на чемъ остановилось бы его мщеніе, естьлибъ онъ былъ могущественнымъ Монархомъ, которой бы могъ исполнить оное и при послднемъ своемъ издыханіи? Съ другой стороны, не ясно ли видно что племянники, естьлибъ имли власть наказали бы своего дядю за то, что разполагалъ по своему соизволенію такимъ имніемъ, коимъ онъ обязанъ единому своему искуству? Онъ довольно издерживалъ для ихъ воспитанія, онъ привелъ ихъ въ совершенное состояніе и подалъ имъ такую помощь, коей они не могли надяться и отъ своего родителя, которой былъ человкъ злой и разорился отъ распутной своей жизни. Не имли ли бы они гораздо большаго права къ тому наслдству, которое оставилъ имъ ихъ дядя, естьлибъ приняли съ великою благодарностію ту небольшую сумму, которую онъ имъ назначилъ.
Г. Данби отказалъ каждому изъ трехъ по тысяч фунтовъ Стерлинговъ, но съ точнымъ договоромъ, чтобъ они его душеприкащику, въ теченіе трехъ мсяцовъ подписались, что такую сумму принимаютъ и больше требовать не должны. Естьли же они того не сдлаютъ, то по прошествіи срока три тысячи фунтовъ должны быть употреблены на другія надобности прописанныя въ завщаніи. По томъ называетъ онъ меня своимъ душеприкащикомъ и наслдникомъ всего его имнія, приведя въ подтвержденіе то, что я спасъ ему жизнь. Онъ оставляетъ нкіе знаки своего великодушія въ память свою многимъ друзьямъ живущимъ во Франціи, и въ особенной стать проситъ своего душеприкащика употребить три тысячи фунтовъ Стерлинговъ на подаянія либо во Франціи либо въ Англіи. Роспись же всего имнія приложенная при завщаніи заключаетъ въ себ вс его вещи, какъ то: серебренныя деньги, банковыя бумаги, акціи и драгоцнныя каменья, всего нкою съ лишкомъ на тридсять тысячь фунтовъ Стерлинговъ.
Г. Сильвестръ изьявилъ мн свою радость о такой щастливой тон, (такъ назвалъ онъ т выгоды, кои я могу получить отъ сего подарка). Онъ мн сказалъ, что будетъ совтовать его покровительствуемымъ почитать себя довольными отказаннымъ имъ имніемъ и что признаетъ ихъ тмъ боле къ тому разположенными, что по послднимъ объявленіямъ ихъ дяди, они опасались, что при всей ихъ надежд не боле ста гвиней на каждаго получатъ.
Я извстился о ихъ склонностяхъ и намреніяхъ. Все что я о нихъ ни узналъ принесло мн великое удовольствіе. Племянница, говорятъ, вступила уже въ любовныя дла. Родитель ихъ будучи презираемъ всми посл злодйскаго своего покушенія на жизнь братнюю, ухалъ на острова, и по послднимъ извстіямъ узнали, что его здравіе и имніе находятся въ плачевномъ состояніи въ Барбад. Можетъ быть его уже нтъ и на свт. Я просилъ Г. Сильвестра склонить трехъ молодыхъ особъ своими совтами разсудить нсколько о своемъ поступк. Я ему сказалъ, что намренъ поступить съ ними милостиво, что я просилъ у нихъ довренности, дабы сами извстили меня о своемъ состояніи и что ршился въ память ихъ дяди оказать имъ всякія услуги. Словомъ, сказалъ я Г. Сильвестру, уврьте ихъ что малодушіе другаго не можетъ учинить меня малодушнымъ.
Онъ вышелъ отъ меня будучи весьма доволенъ и два часа спустя засвидтельствовалъ мн письменно благодарность имъ покровительствуемыхъ, прося у меня по ихъ прозьб позволенія привести ихъ ко мн посл обда. Но какъ нкоторыя посщенія и другіе недосуги занимавшія меня остальное время дня не позволяли мн принять ихъ такъ скоро, какъ я того желалъ, то и просилъ ихъ пожаловать ко мн къ ужину съ добродушнымъ ихъ адвокатомъ.
Я предполагаю, что въ Колнеброк вс находятся въ добромъ здравіи, куда я не пошлю письма до тхъ поръ, пока ни присовокуплю къ сему повствованію обстоятельствъ нашего свиданія.
Г. Сильвестръ, съ видомъ изьявляющимъ сердечное его удовольствіе, представилъ мн сперва Миссъ Данби, потомъ обихъ ея братьевъ, которые приняли первыя мои ласки съ нкіимъ замшательствомъ, какъ будто бы заслуживали какую укоризну или искренно жалли о томъ, что были предупреждены. Сестра имла видъ гораздо вольне, будучи не мене отъ того скромна, а посему-то я и судилъ, что она мене была хулы достойна нежели ея братья, кои, какъ весьма вроятно кажется, ею управляли. Миссъ Данби весьма любезная молодая особа. Г. Томасъ и Г. Едуардъ Данби, равно молоды, милой физіономіи и разумны.
Съ первой минуты я уничтожилъ въ нихъ всякое безпокойство и мы сли вс съ видомъ довренности и дружбы. Я не желаю васъ утруждать, сказалъ я имъ, чтеніемъ завщанія вашего дяди, довольно будетъ повторить вамъ то, о чемъ уже вы извстились отъ Г. Сильвестра, каждому изъ васъ опредлено по тысяч фунтовъ Стерлинговъ.
Они поклонились мн весьма низко, а старшей братъ обьявилъ мн, что они принимаютъ отказанное имъ по духовной.
Я паки началъ говорить: еще три тысячи фунтовъ надлежитъ роздать бднымъ, по вол душеприкащика. Есть еще нсколько подарковъ, кои назначены тремъ или четыремъ друзьямъ вашего дяди. Остальное же имніе, состоящее почти изъ двадсяти четырехъ тысячъ фунтовъ Стерлинговъ, отказано по духовной душеприкащику, коего онъ также называетъ общимъ наслдникомъ, ето такая милость, которой онъ столь же мало желалъ, сколько и надялся.
Старшій братъ сказалъ, наклоня ко мн голову: Богъ да благословитъ оное въ рукахъ вашихъ! младшей присовокупилъ къ тому: оно досталось въ руки честнйшему человку. Молодая двица пошевелила губами, и хотя не произнесла ни единаго слова, но я читалъ въ глазахъ ея, что она мн тогожъ желала.
Мн кажется, дражайшій Докторъ, что весьма было бы невеликодушно держать людей въ недоумніи, хотя бы то было и съ намреніемъ имъ услужить. Удовольствіе, кое находятъ приводя другихъ въ удивленіе, не отъ инаго чего происходитъ въ подобномъ сему случа, какъ отъ тщеславія заключающаго въ себ нкое оскорбленіе. Я чрезвычайно желаю, сказалъ я имъ, быть вамъ полезнымъ. Изьяснитесь мн обстоятельно, государи мои, можетъ быть я буду просить позволенія у вашей сестрицы переговорить съ нею на един, что вы надялись получишь отъ вашего дяди? что нужно было, дабы слдовать съ нкоею выгодою тому намренію, съ какимъ каждый изъ васъ разположенъ былъ вступить въ свтъ? Я уврялъ Г. Сильвестра, что готовъ оказать вамъ всякія услуги. Но вы, Г. мой, (оборотясь къ старшему, которой хотлъ было говорить) разсудите пожалуйте о томъ, прежде нежели станете мн отвчать. Ето дло весьма важное. Не скрывайте отъ меня ничего. Я люблю откровенность и истинну. Я выду на часъ, а вы можете въ сіе время посовтоваться. Вы меня увдомьте, когда примете свои ршенія.
Я пошелъ въ кабинетъ и по прошествіи нкоего времени они велели мн сказать, что ожидаютъ моихъ приказаній. Я возвратился къ нимъ. Они смотрли нсколько минутъ другъ на друга. Говорите, Г. мой, сказалъ я ему. Не опасайтесь мн изьясниться. Считайте меня по вашему дядюшк за своего брата. Старшей хотлъ лишь говорить, но видя его колеблющагося при первыхъ словахъ я повторилъ, говорите смле. Я хочу самъ открыть вамъ къ тому путь. Какое теперь ваше состояніе, Г. мой? къ чему склонны теперь ваши способности?
Родитель мои, Г. мой, нещастія моего родителя….
Не будемъ о томъ говорить, Г. Данби. Предадимъ забвенію бытіе вашего родителя. Я полагаю, что вс ваши чаянія основывались на милости вашего дяди.
Дядя мой воспиталъ насъ….. дядя мой, какъ мн такъ и моему брату, далъ по тысяч гвиней для пріученія насъ къ торговл. У насъ еще есть по пяти сотъ, а остальныя находятся у врныхъ людей.
Дядя вашъ, Г. мой, былъ человкъ предостойной. Мы должны имть на всегда почтеніе къ его памяти. А въ какой торгъ вы вступили, Г. мои?
Въ торгъ производимой въ Западной Индіи.
Какія же ваши намренія въ семъ промысл?
Я весьма бы иного получилъ по онымъ, Г. мой, естьлибъ Богу угодно было….. Купецъ, къ коему я пріобщился, предлагалъ моему дяд что беретъ меня къ себ въ четвертую долю, а по прошествіи года хотлъ взять меня въ половину.
Сіе намреніе приноситъ вамъ великую честь, Г. мой, и доказываетъ что онъ весьма доволенъ вашимъ поведеніемъ. Купецъ вашъ иметъ ли и теперь таковое разположеніе?
Ахъ ! Г. мой.
А съ какими договорами, Г. мой, желаетъ онъ принять васъ въ четвертую долю?
Съ тмъ договоромъ, Г. мой, дабы дать ему четыре тысячи гвиней. Но мой дядюшка говорилъ намъ, чтобъ мы боле трехъ тысячь не надялись, выключая его первой щедрости: а когда онъ извстился о смерти и поведеніи моего родителя, то обьявилъ намъ, что мы ничего боле не должны отъ него надяться. По истинн сказать тысяча фунтовъ Стерлинговъ, кои онъ намъ оставляетъ по своей духовной, весьма превосходитъ наше чаяніе.
Я люблю вашу откровенность. Но скажите мн, полезны ли будутъ четыре тысячи гвиней для вашего состоянія?
Естьли говоритъ вамъ съ сущею откровенностію, Г. мой, то сообщникъ мой имлъ намреніе, когда бы не воспослдовало какой перемны, выдать за меня по прошествіи года свою племянницу и тогда принять меня въ половинную долю своего промысла: а по сей-то причин мое имніе вдругъ бы усугубилось,
Любители вы сію племянницу?
О! Г. мой, люблю ли я ее!
И уврены ли вы, что она иметъ, равныя къ вамъ чувствованія?
Естьлибъ ея дядя…. я конечно въ томъ увренъ, Г. мой, естьлибъ ея дядя могъ на то склонить моего.
Хорошо, Г. мой, я заступаю, теперь мсто вашего дяди. Но выслушаемъ вашего братца. Что вы скажите, Г. Едуардъ? Желаете ли и вы также меня увдомить о своемъ состояніи и о намреніяхъ?
Одинъ богатой купецъ, Г. мой, торгующей французскими винами взялъ меня къ себ, онъ препоручилъ мн вс свои торги, и я думаю что онъ намренъ былъ раздлить свое имніе между мною и своимъ племянникомъ, естьлибъ я могъ доставить ему половину его капитала.
А въ какой сумм имли вы нужду? О? Г. мой! мн нужно было имть шесть тысячь фунтовъ Стерлинговъ. Но естьлибъ мой дядюшка опредлилъ мн и три тысячи фунтовъ, въ коихъ онъ меня сперва обнаджилъ, то я могъ бы достать другую половину за небольшой процентъ. Я пріобрлъ бы себ чрезъ то добрую славу.
Но естьли каждый изъ васъ надялся получишь не боле трехъ тысячь гвиней, то какъ вы думали, кудабы онъ, употребилъ остальное свое имніе?
Вы думали, отвчалъ мн Г. Едуардъ, что сдлалъ васъ главнымъ наслдникомъ съ того времени, какъ обязанъ сталъ вашей храбрости своею жизнію. Мы никогда ее ласкались получить въ наслдство все его имніе, а при отъзд моемъ во Францію онъ обьявилъ мн что отдастъ вамъ большую часть своего имнія.
Онъ мн никогда сего не обьявлялъ. Я ничего иннаго не длалъ, какъ защищалъ свою жизнь, предохраняя его. Онъ всегда ставилъ за великую цну мои услуги, но естьлибъ вашъ купецъ оставилъ вамъ половину своего капитала, то вздумалиль бы вы, Г. Едуардъ, пріумножишь оное супружествомъ?
Женщины составляютъ единое бремя, Г. мой: естьлибъ я былъ надъ собою властенъ, то никакого бы не имлъ труда въ выбор оныхъ. Я могъ бы сыскать тысячу. Сестра его весьма оскорбилась симъ отвтомъ. Его братъ не боле былъ тмъ доволенъ, а Г. Сильвестръ дожившій до старости въ холостой жизни тому засмялся. Чтожъ касается до меня, то сей отвтъ показался мн весьма удивительнымъ въ такихъ лтахъ: сущія купеческія слова, подумалъ я въ себ. Теперь, государь мой, угодно ли вамъ, чтобъ я нсколько минутъ переговорилъ съ вашею сестрицею на един? Окажите ли вы мн сію довренность, Миссъ Данби? или не лучше ли желаете, чтобъ я здсь предложилъ вамъ мои вопросы?
Г. мой, ваше свойство столь извстно, что я безъ всякаго сумннія за вами послдую.
Я взявъ ее за руку повелъ въ своя кабинетъ, коего дверь ведущую въ ту горницу, гд находились ея братья оставилъ отворену. Я просилъ ее ссть и самъ слъ подл ее, не преставая держать ее за руку. Теперь, любезная Миссъ Данби, сказалъ я ей, вы должны считать меня такъ какъ душеприкащика вашего дяди, то есть, какъ друга, его самаго представляющаго. Естьлибъ вы видли предъ собою любезнаго сего дядю и естьлибъ онъ просилъ васъ сказать ему то, въ чемъ состоитъ ваше благополучіе, увряя что онъ все для васъ сдлаетъ, то не открылиль бы вы ему внутренности вашего сердца? Я прошу отъ васъ равномрной откровенности. При всемъ томъ есть между нами только та разница, что вашъ дядюшка имлъ справедливый гнвъ противъ вашего родителя, хотя простеръ оный и весьма далеко, даже до невинныхъ племянниковъ: но я напротивъ того получивши теперь всю его власть имю одно искреннее желаніе служить вамъ, желаніе, какое бы онъ имлъ и самъ находясь въ благополучномъ положеніи. И такъ скажите мн, что я могу для васъ сдлать?
Миссъ Данби заплакала. Она потупила свои взоры. Въ смятеніи своемъ она выдергивала ниточки изъ платка своего, но я не могъ отъ нея получишь инаго отвта, кром свидтельства глазъ ея, кои она однажды возняла къ небу.
Изьяснитесь, любезная моя Миссъ Данби, я прихожу въ отчаяніе опечаливая васъ, подайте мн какое ниесть извстіе о своемъ состояніи, по примру вашихъ братьевъ. Живете ли вы съ которымъ изъ нихъ?
Нтъ, Г. мой, я живу съ тетушкою, сестрою моея матери.
Благосклонно ли она съ вами поступаетъ?
Весьма благосклонно, Г. мой, но у нее много дтей. Не взирая на то она ничего не жалла для моего воспитанія. Доходъ получаемой съ данной мн дядею такой же суммы, какъ и моимъ братьямъ, она отдала въ хорошія руки, она привела меня въ состояніе жить честно. А по своей бережливости у меня еще оставалось и на прочія надобности.
Изящная двица! подумалъ я. Какъ же братъ твой Едуардъ осмлился сказать, что женщины составляютъ единую тягость? Он гораздо превосходятъ економіею мущинъ.
Дядюшка вашъ, сударыня, конечно не лишилъ васъ своей милости, ибо столько же вамъ опредлилъ какъ и вашимъ братцамъ. Онъ тоже самое учинилъ и въ своемъ завщаніи, врьте, что я представляя въ точности его особу послдую равномрно и его намреніямъ, но могу ли я васъ спросить, какъ бы и вашъ дядюшка учинилъ, извстенъ ли вамъ такой человкъ, коего бы вы предпочли всмъ другимъ?
Она мн ничего не отвчала. Она потупила взоры, и начала опять дергать нитки изъ платка своего. Я позвалъ ея брата Едуарда и спросилъ его, не знаетъ ли онъ склонностей сестры своея? для чего женщины, любезной мой Докторъ, стыдятся признаваться въ похвальной склонности? Что находятъ он хулы достойнаго въ любви, когда она основана на честности и скромности?
Г. Едуардъ началъ мн разсказыватъ любовную повсть сестры своей, между тмъ какъ сія любвидостойная двица красня при каждомъ слов стояла потупя взоры въ прелстномъ смущеніи. Г. Гардъ, сынъ богатаго купца торгующаго въ Турціи, есть тотъ молодой человкъ, съ коимъ Миссъ Данби помнялась сердцами. Отецъ Г. Гарда, живущей по близости своего помстья, послалъ его въ Азіатскую свою контору, подъ тмъ видомъ дабы пріучить его къ дламъ, но въ самомъ дл дабы отдалить его отъ Миссъ Данби, коей онъ совершенно не хотлъ имть за своимъ сыномъ, не узнавъ что сдлаетъ для нее ея дядя. Молодой любовникъ по прошествіи нкоего времени возвратился, а дабы получить позволеніе жить въ Лондон, то общался своему родителю не жениться безъ его соизволенія. Впрочемъ Г. Эдуардъ увряетъ, что онъ страстно любитъ его сестру и клялся никогда не жениться на другой женщин.
Я его спросилъ, не длалъ ли сей родитель другихъ какихъ возраженій, выключая имнія противъ выбора своего сына. Нтъ, отвчалъ онъ мн, съ братнею горячностію, невозможное дло, чтобъ онъ длалъ какія другія. Во всемъ Королевств нтъ столь благоразумной двицы, какъ моя сестра, хотя и не весьма прилично хвалить ее брату.
По чему такъ, Г. мой? Разв мы не должны отдавать нашимъ родственникамъ той справедливости, какую отдаемъ другимъ. Но я понимаю, что отецъ препроводя всю свою жизнь въ обогащеніи себя, не весьма бываетъ доволенъ тмъ, когда видитъ своего сына вступающаго въ бракъ несоотвтственной его желаніямъ. Когда родители должны оказывать дтямъ своимъ снисхожденіе, то равномрно имютъ право требовать отъ нихъ повиновенія и почтенія. Вы конечно досадуете на родителя Г. Гарда. Признайтесь въ томъ Миссъ Данби.
Я хотлъ только знать, что она мн на то отвчать станетъ.
По истинн. Г. мой, я нимало на то не досадую. Г. Гардъ есть отецъ и слдственно знаетъ лучше всякаго другаго какъ тутъ поступать должно. Я многократно ето говорила и его сынъ самъ признался, что будучи у него не одинъ не иметъ права жаловаться. Правда, Г. мой, присовокупила она потупя глаза, что разговаривая съ нимъ, мы иногда желали…. Но къ чему служатъ желанія!
Г. Едуардъ сказалъ, что поелику его сестра иметъ теперь дв тысячи фуншовъ Стерлинговъ, то можно надяться, что старый Г. Гардъ, знающей склонности своего сына….
Старый Г. Гардъ, прервалъ я рчь его, не сдлаетъ ничего противнаго своимъ или другихъ своихъ дтей выгодамъ, племянница же достойнаго моего друга никогда не вступитъ въ его фамилію, естьли не будетъ принята съ уваженіемъ.
Въ сіе время мн доложили, что ужинъ уже готовъ. Я повелъ моихъ гостей въ столовую залу, подавши руку Миссъ Данби. Начнемъ, сказалъ я имъ небольшимъ торжествомъ, при коемъ я желаю, чтобъ дружество купно съ радостію между нами господствовали. Когда ваше благополучіе за виситъ отъ меня, то почитайте себя вс трое щастливыми.
Ты легко судить можешь, любезный мой Докторъ, что имя столь чуствительное сердце я ощущалъ великое удовольствіе, видя у сихъ особъ совершенно противной прежнему видъ. Усматривая благодарность во взорахъ сестры и въ словахъ двухъ братьевъ, я нсколько разъ представлялъ себ, что вижу дражайшаго Данби, устремляющаго на насъ свои очи, восхищающагося выборомъ душеприкащика, которой, какъ онъ зналъ, ршился исправить т погршности, кои произошли съ одной стороны отъ излишняго его гнва, а съ другой отъ чрезвычайной его благодарности. Я объявилъ Томасу Данби, что, съ означеннымъ ему отъ дяди наслдствомъ онъ можетъ получить пять тысячь фунтовъ Стерлинговъ и что отъ него зависитъ вступить въ обязательство съ своимъ благодтелемъ въ разсужденіи его племянницы и разпоряженій своихъ въ торговл. Я учинилъ равномрное объявленіе Г. Едуарду Данби и увщевалъ его также заключить обязательство съ своимъ. Вы же Миссъ Данби, продолжалъ я обратясь къ ней, можете сказать любезному вашему Г. Гарду, что выключая принадлежашихъ уже вамъ двухъ тысячь фунтовъ имете къ его услугамъ еще пять тысячь фунтовъ Стерлинговъ. И естьли сего количества денегъ не довольно будетъ для вашихъ разпоряженій, то покорно васъ прошу меня о томъ увдомишь. Хотя бы онаго было довольно или нтъ, но мое почтеніе къ вашему дядюшк не можетъ на семъ ограничиться. Я совершенно не желаю быть богач теперешняго. Естьли у васъ есть другіе родственники: то вы можете меня увдомить какъ о нихъ, такъ и о ихъ состояніи, дабы я былъ въ состояніи исправишь завщаніе, написанное во время столь продолжительной болзни, которая можетъ быть изтребила нчто изъ памяти человка съ природы кроткаго и благодтельнаго.
Они отвчали мн однимъ пролитіемъ слезъ. Сперва они взирали другъ на друга и утирали глаза, а потомъ вдругъ начали плакать. Г. Сильвестръ также проливалъ отъ радости слезы. Я же примтя, что мое присудствіе могло отягчить ихъ еще боле, тотчасъ подъ нкоторымъ видомъ вышелъ. По моемъ возвращеніи желая пощадить ихъ отъ смущенія предупредилъ я Г. Томаса Данби, которой хотлъ было говорить. Дражайшіе друзья мои, я усматриваю въ глазахъ вашихъ честныя чувствованія вашихъ сердецъ. Думаете ли вы, что я неравное вашему ощущаю удовольствіе? Я почитаю себя чрезвычайно награжденнымъ по тому засвидтельствованію, которое могу себ отдать за то что учинилъ хорошее употребленіе изъ порученнаго мн вашимъ дядею имнія. Почитайте учиненное мною за долгъ, исполненіе коего наложено на меня темъ Провидніемъ, коему вы обязаны отдавать благодареніе, яко главную должность вашего закона. Словомъ, единое право, кое я себ приписываю, состоитъ въ томъ, дабы совтовать вамъ во всхъ предпріятіяхъ быть милостивыми и справедливыми.
Оба братья простерши руки къ небу клялися, что примръ ими видимый, просвщаетъ сердца ихъ, и общались предъ Богомъ никогда оныя отъ него не укрывать. Потомъ сестра ихъ учинила равномрное засвидтельствованіе. Г. Сильвестръ, будучи восхищенъ сею признательностію прослезясь сказалъ, что онъ съ нетерпливостію желаетъ привести въ порядокъ свои дла и сыскать случай подражать такому дянію, въ коемъ онъ поставлялъ всю свою награду.
Естьли въ простомъ род, дражайшей мой Докторъ, примръ малаго благодянія толикое произвелъ впечатлніе надъ сердцемъ четырехъ особъ, не имвшихъ впрочемъ нималйшей искры подлости: то какія не можно бы было произвести дйствія надъ сердцемъ Государей или надъ всми тми, кои обладаютъ чрезвычайными богатствами? Однако я исполнилъ, какъ ты видишь, только одинъ долгъ справедливости. Я не отдамъ ничего себ принадлежащаго по той власти, которую я пріобрлъ отъ сего завщанія и можетъ быть оно досталось мн для того, дабы вамъ испытать безпристрастіе моего сердца. Но сколь мы малодушны, любезной мой другъ, когда поставляемъ себ за достоинство и за предметъ радости, что избжали худаго дянія!
Расходясь съ ними я просилъ обоихъ братьевъ увдомить меня въ успх ихъ переговоровъ, и сказалъ имъ, что въ какую бы сторону оный ни обратился, но я какъ возможно скоре постараюсь отдать, какъ имъ такъ и сестр ихъ, вс т свидтельства, по коимъ они могутъ быть уврены въ принадлежащемъ имъ имніи. Я съ великимъ трудомъ могъ принудить ихъ молчать. Сестра ихъ паки заплакала, и когда я прощаясь съ нею оставлялъ ея руку, то она пожала мою, но съ такою кротостію и знаками пріятнаго смущенія что ясно показывала ту благодарность, коею сердце ея было пронзено и которая превышала ее надъ ея поломъ. Честный Адвокатъ былъ тмъ такъ тронутъ, какъ будто бы имлъ участіе въ семъ благодяніи и соединилъ свои благословенія купно съ обоими братьями.
Теперь теб не безъизвстно, дражайшей мой Докторъ, какія были мои упражненія сего вечера. Мн кажется, что я не на худое употребилъ сіе время моей жизни.
Я не знаю, любезная Люція, что ты подумаешь, прочитавъ сіе письмо. Но ты не должна требовать отъ меня отчета въ томъ дйствіи, кое оно произвело надъ моимъ сердцемъ.
Мн должно было бы прежде сказать теб, что сего дня постилъ меня Г. Динъ, любезной мой крестной отецъ. Онъ пришелъ къ намъ отобдать желая сего вечера возвратиться въ Лондонъ. Госпожи, Милордъ Л… и Докторъ Барлетъ весьма были довольны симъ посщеніемъ. Впрочемъ удовольствіе оказанное мн имъ смшано было съ прискорбіемъ. Крестной мой отецъ отведши меня къ сторон съ великимъ усиліемъ понуждалъ меня удовлетворить его любопытство. Я никогда въ немъ столько онаго не видала для распознанія внутренностей моего сердца. Но онъ долженъ почитать себя довольнымъ моею откровенностію. Я никогда бы себ не простила, естьлибъ хотя нчто утаила отъ такого друга, коимъ я чрезвычайно обязана. Однако я имла не мало труда удовольствовать оное.
Онъ сказалъ, что я гораздо стала худощаве и блдне нежели прежде. Можетъ быть онъ не обманывается. Я иногда бываю въ великихъ движеніяхъ…. я прихожу иногда вн себя. Сиръ Грандиссонъ равно иногда бываетъ колеблемъ по причин замдленія нкоторыхъ извстій ожидаемыхъ имъ изъ иностранныхъ земель. Естьлибъ можно было укорять его за нкія погршности или несовершенства, то мн кажется что я была бы гораздо спокойне. Но не познавая ничего такого, котороебъ не увеличивало моего къ нему удивленія и по истинн, любезная моя, находя себя столь чувствительною къ героическимъ дяніямъ…. знайте, что Г. Динь не приминулъ его превозносить похвалами, и вмсто того дабы хулить мои чувствованія, онъ ихъ хвалилъ и хвалилъ ихъ даже до такой степени что поставлялъ мн оныя за достоинство. Знаешь ли ты, любезная моя, онъ почитаетъ меня достойною его? Достойною Сира Карла Грандиссона! для чего онъ не укорялъ меня за то? Для чего не пожелалъ онъ мн въ томъ противорчить? Толикое неравенство между достоинствомъ и имніемъ! человкъ совершенно знающей употребленіе богатствъ! Онъ достоинъ, любезная моя, обладать всею Индіею. Сколь величественный видъ представлялъ бы онъ на престол! Онъ совершенно не способенъ къ раззоренію земель. Цесарь, сказалъ Докторъ Барлетъ, говоря о немъ передъ Г. Диномъ, не имлъ толико горячности раззорять сколько Сиръ Карлъ Грандиссонъ поправлять. Взоры Емиліи казалось оживотворились при семъ выраженіи, и въ восхищеніи своемъ она гордо взирала на все собраніе, какъ будто бы желала намъ сказать: ето Сиръ Грандиссонъ, ето мой покровитель.
Но что ты о ней думаешь, дражайшая Люція? Г. Динъ думаетъ, что Миссъ Жервинсъ заражена нжною страстію къ своему опекуну. Боже да сохранитъ ее отъ того! Я уврена что любовь можетъ быть воспламенилась въ ней при ея рожденіи: но какія же будутъ слезы невинной и безопытной двицы? О любезная Емилія! удаляйся отъ такой страсти, которая составитъ твое нещастіе и не увеличивай прискорбій такого человка, которой желалъ бы сдлать всхъ благополучными и которой не смотря на то въ состояніи составить благополучіе токмо одной женщин. Но Геріетта Биронъ, подающая совтъ сей не должна ли принять для самой себя такую предосторожность? По истинн она не будетъ тогда недоврятся себ, чтобъ онъ имлъ другія обязательства. Да охладитъ смерть мое сердце прежде, нежели я учинюсь самомалйшею причиною смущенія души его! Хотя его сестры проникли въ мою внутренность, но я еще ласкаюсь что самъ онъ ни мало не примтилъ той побды, которою восторжествовалъ надъ моею душею. Дай Боже, чтобъ онъ никогда того не зналъ, естьли сіе знаніе въ состояніи произвесть въ немъ хотя малйшее безпокойство!
Но, скажи мн, любезная моя Люція, не стыдишься ли ты за меня читая послднюю сію страницу? Конечно ты должна стыдиться, я сама красню перечитывая оную. Я ни за что не соглашусь въ семъ письм приложить свое имя.
Докторъ Барлетъ къ Генріетт Биронъ.
Я посылаю вамъ, сударыня, общанную мною выписку о первыхъ моихъ повствованіяхъ. Я просилъ своего племянника оныя переписать, дабы скоре удовлетворитъ вашей нетерпливости, употребя на оное нсколько боле времени и бы могъ сіе чтеніе учинитъ для васъ гораздо забавне, но вы мн сказали, что будете довольны и простымъ писаніемъ. Повинуяся вамъ, сударыня, я полагаюсъ на вашу благосклонность.
Докторъ Барлетъ отправился изъ Англіи съ нкоторымъ молодымъ человкомъ знатнаго достоинства, которой препорученъ былъ его смотрнію и коему онъ желаетъ датъ имя Г. Лолимера, умалчивая о дйствительномъ его имени. Сей господинъ имлъ совершенно противное свойство Кавалера Грандиссона и не токмо былъ весьма грубъ и упрямъ, но горячъ и злобенъ и имлъ склонности исполненныя подлостію и пороками. Докторъ съ великою неохотою принялъ подъ свое смотреніе такого воспитанника, коего худое свойство ему было не безъизвстно: но онъ склонился на прозьбы его родителя, которой побудилъ его къ тому по Христіянской любви и тою торжественною клятвою, которую тотъ молодой человкъ учинилъ, чтобъ вести себя гораздо лучше, тмъ боле что въ немъ до того еще времени усмотрено, что никто не имлъ надъ нимъ столько вліянія, сколько Докторъ Барлетъ.
Они находилисъ уже въ Турин, когда Кавалеръ Грандиссонъ, препроводя нсколько мсяцовъ во Франціи прибылъ въ первый разъ въ сей городъ! Ему было около осьмнадсяти лтъ. Онъ столько же былъ щастливъ своимъ надзирателемъ, сколько, Докторъ Барлетъ воспитанникомъ, хотя и получилъ онаго отъ Милорда В….. своего дяди. Въ теченіе нсколькихъ дней легко можно было примтитъ при всякомъ мст, что Г. Крезеръ и молодой Кавалеръ отправляли должностъ другъ друга, то есть, что молодой Кавалеръ долженъ былъ употреблятъ все свое благоразуміе, дабы воспротивляться худымъ примрамъ сего пороками зараженнаго человка, которой всячески старался внушишъ въ него склонностъ къ распутству, въ томъ намреніи дабы избавиться, чтобъ онъ не извстилъ кого о его нераденіи, или для того чтобъ не жаловался на него своему родителю. Кавалеръ Грандиссонъ свелъ тсную дружбу съ Докторомъ Барлетомъ, а Г. Крезеръ учинилъ то же съ Г. Лоримеромъ. Добродтелъ и порокъ оказали всю свою власть, сдлавъ сіи два союза.
Крезеръ и Лоримеръ никогда другъ друга не покидали, не взирая на т усилія, кои Докторъ безпрестанно прилагалъ, дабы ихъ разлучать. Они вдалисъ во многія неистовства, изъ коихъ одно столько надлало шуму, что подвергнуло ихъ правосудію. Лоримеръ не иначе избжалъ наказанія какъ деньгами, между тмъ какъ Крезеръ сыскавъ средство уйти, убжалъ въ Римъ, откуда писалъ своему питомцу, чтобъ къ нему халъ. Кавалеръ употребилъ сей случай въ пользу, такъ какъ и прежде ему угрожалъ нсколько разъ, чтобъ увдомитъ о томъ своего родителя, и испроситъ у него другаго надзирателя, или позволенія возвратиться въ Англію и дожидаться тамъ, пока онъ сыщетъ лучшаго. Между тмъ онъ просилъ Доктора подаватъ ему свои извстія и наставленія. На что родитель его не замедлилъ ему отвтствовать объяснясь что слыша о его благоразуміи, позволяетъ ему избратъ себ товарища, но что не дастъ ему другаго надзирателя, кром собственной его кротости. Тогда молодой Кавалеръ надясъ на свою кротость, составляющую украшеніе его свойства, просилъ съ гораздо большимъ усиліемъ нежели прежде совтовъ у Доктора, и когда они принуждены были разлучишься, то заключили вести такую переписку, которая единою смертію могла бы токмо прекратиться.
Кавалеръ предлагалъ вс свои намренія Доктору на рассмотреніе, а часто по своей скромности и порядокъ своихъ упражненій и путешествій, но сія переписка не долго продолжалась, когда Докторъ объявилъ ему, что весьма уже безполезно подаватъ ему впредъ свои совты, тмъ боле что отсрочка бываетъ иногда полезна изящнымъ свойствамъ, не взирая на то онъ не мене его просилъ извщатъ его о своихъ предпріятіяхъ и о всемъ, что съ нимъ не случится важнаго, выключая того удовольствія, кое онъ чувствовалъ получа сіе засвидтельствованіе довренности и дружбы, онъ надялся найти въ томъ такіе примры, кои произвели бы можетъ быть боле впечатлнія нежели вс ево наставленія, надъ сердцемъ и разумомъ нещастнаго Лоримера.
Между темъ, какъ Докторъ остановленъ былъ противъ своей воли своимъ воспитанникомъ въ нкоторыхъ городахъ Ломбардіи, то Кавалеръ объхалъ почти всю Европу, не преставая длатъ такія наблюденія, кои весьма были превосходны по его лтамъ. Въ то время Лоримеръ вдавшисъ въ самыя безчиннйшія увеселенія приходилъ въ каждомъ город въ такое забвеніе, какъ будто бы никогда не надлежало ему оставлятъ онаго. Докторъ, проникши въ презрительныя его желанія, не хотлъ и смотртъ на таковыя отсрочки, дабы препроводитъ масленицу въ Венеціи, коей онъ еще боле страшился, но его питомецъ подозрвая его намренія ушелъ тайнымъ образомъ и явился въ семъ город во время открытія торжествъ. Докторъ находясъ принужденнымъ за нимъ слдовать по прибытіи своемъ освдомился, что онъ весьма уже тамъ отличился своими неистовствами. Тщетно старался онъ привести его на путь истинны, по примру Кавалера Грандиссона, письма, кои онъ ему читалъ въ семъ намреніи, произвели надъ нимъ токмо подлое и безстыдное дйствіе, коихъ слдствія подвергали жизнь надзирателя самой величайшей опасности.
Въ одно время, Лоримеръ пожелалъ оставить у себя одно изъ оныхъ, которое содержало въ себ разныя наблюденія, подъ видомъ будто хочетъ ихъ паки прочесть, онъ тотчасъ переписалъ его и отослалъ къ своему родителю, которой часто отъ него требовалъ нкоего знака плодовъ отъ своихъ путешествіи, Докторъ приведенъ былъ въ чрезвычайное удивленіе получа родительскія благодарности за успхи его сына съ нкою укоризною за т жалобы, кои онъ иногда приносилъ за его упрямство. ,,Я съ трудомъ могу поврить, писалъ къ нему сей легковрный отецъ, чтобъ мой сынъ не былъ ни къ чему способенъ. Я ясно усматриваю, что иметъ токмо несовершенное прилжаніе.,, А дабы его ободрить, то онъ приказалъ усугубитъ ему пенсію. Г. Барлетъ проникъ отчасти въ истинну и безъ всякаго затрудненія принудилъ своего питомца признаться въ той хитрости, коею онъ тщеславился, обманувъ своего отца. Справедливое сумнніе заставило Доктора тотчасъ отписать въ Лондонъ дабы избавить родителя отъ издержки противной истиннымъ его намреніямъ. Лоримеръ пришедши въ чрезвычайную ярость отъ того, что онъ называлъ измною, изыскивалъ случая отомстить. Онъ соединился съ одною распутною женщиною, которая славясь гибелью двадсяти молодыхъ путешественниковъ и поймавъ его въ свои сти, раздражилась противъ Доктора, которой всячески старался прервать сіе знакомство. Между многими изобртеніями, кои она ему предлагала, избралъ онъ ту хитрость, чтобъ подкупить одного фискала, которой бы донесъ на Доктора, будто онъ поносилъ Венеціанское правленіе. За сіе преступленіе положено было жестокое наказаніе въ сей безпокойной Республик. Городъ Венеція почти весь наполненъ таковыми фискалами, коихъ единая должность состоитъ въ томъ, дабы подслушивать рчи иностранцовъ. Г. Барлетъ былъ задержанъ совершенно не зная откуда происходилъ сей ударъ. Однако одинъ изъ трехъ инквизиторовъ составляющихъ тамошній страшный судъ столько былъ проницателенъ, что разговаривая съ нимъ нсколько минутъ ясно усмотрлъ его невинность и приказалъ выпустить. Онъ ни мало не подозрвая въ томъ своего питомца и имя множество другихъ прискорбій, кои казались ему неизбжны принудили его помышлять о оставленіи своей должности. Онъ писалъ въ Англію прося себ увольненія какъ величайшей какой милости. Но родитель приходя въ великое смущеніе поступками своего сына увщевалъ его взять терпніе и препоручилъ ему имть надъ нимъ всю родительскую власть. Сей господинъ весьма былъ свдущъ въ Греческой и Римской Исторіи. Онъ чрезвычайно желалъ, чтобъ его сынъ осмотрлъ славныя мста древней Греціи, коей великолпію онъ многократно удивлялся читая книги. Докторъ не безъ чрезвычайнаго затрудненія принудилъ своего питомца оставить Венецію, гд онъ единственно утопалъ въ удовольствіяхъ съ безчестною своею любовницею.
Родитель его желалъ чтобъ они отправилисъ сперва въ городъ Афины, а по томъ и въ области Мореи. Лоримеръ нашелъ тамъ свою любовницу, съ коею согласился тамъ свидться. Какія ни прилагали они старанія дабы сокрыть свое намреніе, но оно не могло быть долгое время безъизвстно Доктору. Благодяніе, кое онъ почиталъ за долгъ оказать своему питомцу, заставило его обратить свою ревность противъ той безчестной женщины. Онъ жаловался на нее суду, которой Христіяне имютъ въ Афинахъ и состоитъ изъ осьми стариковъ, коихъ могутъ они избирать въ осьми частяхъ города, но между тмъ какъ онъ старался о всемъ развдать, сія неистовая женщина оклеветала Г. Барлета многими преступными обвиненіями, передъ Кадіемъ Турецкимъ судіею. Нкоторые подарки принесенныя ею тамошнему начальнику привлекли его на ея сторону. Она получила столько власти, что велла задержать Доктора, на коего наложа цпи посадили въ темницу. Находящимся же въ город Христіянамъ запрещено было даже и помышлять о вспоможеніи ему и жестокость простиралась даже до такого степени, что не дозволено имть съ нимъ никакого сообщенія. Лоримеръ же съ своею любовницею возвратился паки въ Венецію.
Г. Бельшеръ, молодой Англинской путешественникъ, человкъ предостойной познакомясь по случаю съ Кавалеромъ Грандиссономъ на остров Кандіи, и восчувствовавъ къ нему ту благородную дружбу, которая основывается на сходств добродтельнйшихъ ихъ склонностей, прибылъ въ самое то время въ Афины. Онъ узналъ о нещастіи Доктора отъ одного изъ осьми старцевъ Христіянскаго судилища. Сіи благочестивые старики весьма жестоко были угнтаемы, но какъ та безчестная женщина вмщала законъ и государственныя дла въ свои оклевенія, то они съ великимъ прискорбіемъ взирали на то приказаніе, которое принуждало ихъ къ молчанію. Имя, о которомъ Г. Бельшеръ вспомнилъ, что слыхалъ часто съ любовію произносимое своимъ другомъ, въ туже минуту возбудило всю его ревность. Онъ поспша тайнымъ образомъ отобрать извстія уважилъ ихъ сколько было можно, и зная что Кавалеръ находился въ то время въ Константинопол, отправилъ къ нему нарочнаго съ своими изьясненіями и документами имъ собранными.
Столь неожидаемое извстіе причинило не мене удивленія сколько и прискорбія Кавалеру Грандиссону. Онъ тотчасъ изьяснилъ оное Англинскому Посланнику, которой уважилъ сей случай всмъ могущественнымъ Христіянскимъ Министрамъ и они по принесеннымъ Визирю съ общаго согласія жалобамъ легко получили приказаніе объ освобожденіи Доктора. Кавалеръ не довряяся довольно тщанію Чауса посыланнаго съ симъ дломъ принялъ намреніе хать съ нимъ, дабы во всемъ ускоритъ своимъ отъздомъ. Онъ прибылъ въ Афины въ самой тотъ день, когда Турецкое правосудіе, какъ освдомились отъ начальника, долженствовало осудить Г. Барлета принять роковую веревку. При столь скоропостижной опасности Докторъ сталъ Кавалеру Грандиссону гораздо любезне нежели прежде. Такое щастливое вспомоществованіе толико же любезнымъ учинило и Кавалера Доктору, а въ взаимной своей нжности они не мене восчувствовали оной къ Г. Бельшеру, которой не токмо былъ первымъ орудіемъ сего радостнаго освобожденія, но и не желалъ оставить Афины не узрвъ Доктора освобожденнаго отъ гибели и не щадилъ ни стараній ниже своего кошелька, дабы приговоръ былъ на нсколько дней отсроченъ. Вотъ случай соединившій ихъ тсною дружбою. Она началась между молодыми особами по сходству ихъ свойствъ. Ихъ то милости Г. Барлетъ обязанъ тою честію, которую они ему оба оказываютъ почитая его какъ родителя, и величайшее его удовольствіе даже до сего времени состоитъ въ томъ, дабы писать къ Г. Бельшеру о всемъ касательно до жизни и дяній такого человка, коего одинъ поставляетъ себ за образецъ, а другой почитаетъ за славу человческаго рода.
Докторъ нсколько времени не зналъ того участія, которое Лоримеръ имлъ въ его нещастіи. Сей несмысленной молодой человкъ писалъ въ Англію въ весьма чувствительвыхъ выраженіяхъ изьявляя свое прискорбіе по причин той опасности, коей его надзиратель подвергся между Турками и его родитель принялъ всевозможныя мры, при столь дальномъ разстояніи подать помощь Доктору, во весьма вроятно, что сія помощь пришла бы очень поздо.
Но поелику родитель не могъ и подумать, чтобъ его сынъ имлъ въ семъ заговор участіе, то едва только освдомился о благополучномъ освобожденіи Г. Барлета, то и заклиналъ его не допущать его сына до худыхъ склонностей. Докторъ равно ни мало не подозрвая въ томъ своего питомца безъ всякаго затрудненія возвратился въ Венецію изъ сожалнія какъ къ родителю такъ и сыну. Онъ съ величайшимъ трудомъ исторгнулъ Лоримера изъ рукъ той безчестной женщины. Потомъ отправился съ нимъ въ Римъ. Но тамъ сей нещастной молодой человкъ не укрощая разпутныхъ своихъ склонностей учинился дйствительно жертвою оныхъ, и кончина его была облегченіемъ его родителю, Доктору и всмъ тмъ, съ коими онъ имлъ хотя нкую связь. При скончаніи своемъ онъ признался въ томъ злодйскомъ умысл, въ коемъ его распутная любовница обвинила Доктора въ Венеціи и въ участіи, кое онъ имлъ въ оклеветаніяхъ въ Афинахъ. Сіе признаніе и обстоятельства его кончины привели Доктора въ такую печаль, что онъ впалъ въ болзнь, отъ которой съ великимъ трудомъ выздоровлъ.
Въ теченіе сего времени Кавалеръ Грандиссонъ былъ уже въ нкоторыхъ частяхъ Асіи и Африки, а особливо довольно долгое время пробылъ въ Египт, пользуясь всми случаями дабы продолжать свою переписку съ Г. Бельшеромъ и Докторомъ. По возвращеніи своемъ въ Италію, гд оба друзья его ожидали, онъ склонилъ Доктора быть сотоварищемъ Г. Бельшеру въ нкоторыхъ другихъ путешествіяхъ, кои онъ имъ предпринять совтовалъ, подъ тмъ видомъ будто самъ надется отъ того получить такое просвщеніе, коего онъ не имлъ времени и пріобрстъ собственными своими глазами. Онъ снабдилъ ихъ деньгами потребными на расходы въ семъ предпріятіи. Онъ зналъ что у Г. Бельшера была такая мачиха, что лишила его съ нкотораго времени двухъ третей его пенсіи. А когда его другъ желалъ отказаться отъ столь великодушнаго условія, то онъ поставлялъ первою причиною, что такое путешествіе послужитъ къ совершенному возстановленію здоровья Доктора, которой обимъ имъ равно былъ дорогъ и любезенъ. Онъ всегда имлъ доводы дабы уменшать замшательство тхъ, коихъ онъ желалъ обязать и склонять ихъ принимать его благодянія какъ такой долгъ или такое приношеніе коимъ онъ имъ былъ обязанъ.
Когда его друзья объзжали т мста, о коихъ онъ имъ предложилъ, въ то время онъ безпрестанно находился то въ Болоніи то во Флоренціи, гд нкоторыя обстоятельства весьма много причинили ему замшательства. Г. Бельшеръ и Докторъ осмотрли вмст главнйшіе острова Архипелага, посл чего молодой путешественникъ обратилъ свои намренія къ Асіи а Г. Барлетъ нашедъ корабль возвращающійся въ Италію воспользовался случаемъ отправишься въ Ливорну. Видя что здоровье его поправилось и зная что Кавалеръ Грандиссонъ съ нетерпливостію ожидалъ отъ своего родителя приказанія возвратиться въ Англію не сумнвался онъ чтобъ его присудствіе не было ему любезно для заключенія нкоторыхъ обязательствъ, о коихъ онъ былъ извстенъ. Въ самомъ дл Кавалеръ весьма обрадовался его прибытію и вскор отправился въ Парижъ, препоруча Миссъ Емилію его попеченіямъ.
До сихъ поръ, Миссъ Биронъ, составляющая утхи тхъ, кои имютъ щастіе васъ знать, прочли вы одни токмо выписки моихъ бумагъ, писанныя рукою моего племянника. Теперь же я присовокуплю къ сему нкоторыя обстоятельства касающіяся единственно до Г. Бельшера, о коемъ вы наиболе знать желали, но я не ручаюсь вамъ, чтобъ могъ легко остановится естьли вознамрюсь хвалитъ столь дражайшаго друга.
Г. Бельшеръ есть молодой человкъ весьма пріятнаго виду. Когда же я его назову вторымъ Сиромъ Карломъ Грандисономъ, то вы конечно возъимете весьма высокое мнніе о его разум, учтивости и всхъ любвидостойныхъ его качествахъ. Онъ происходитъ отъ весьма знатной породы. Сиръ Генрихъ Бельшеръ, коего онъ единый сынъ, любитъ его нжно и держитъ во отдаленности противъ своей склонности наипаче противъ склонности своего сына съ того времени когда любезнйшей его другъ возвратился въ Англію. А сіе онъ длаетъ изъ угожденія къ второй своей жен, женщин властительной и злопамятной, которая во время вдовства обратила свои взоры на молодаго Бельшера, дабы вступитъ съ нимъ въ бракъ надясь склонитъ его остальною своею красотою, подкрпляемою великимъ богатствомъ. Не взирая на то ея намреніе было не безъизвстно его родителю, которой въ то же самое время говорилъ ей о любви, сынъ его объявилъ ей а можетъ быть нсколько по Кавалерски, что ему не нравятся ея предложенія. Отъ сего отказу она пришла въ чрезвычайный гнвъ. Она помышляла только о единомъ мщеніи и будучи небезъизвстна что все его щастіе зависло отъ его родителя пожелала принять попеченія отъ Сира Генриха, коего руку приняла единственно отъ своего гнва, и при томъ съ такими договорами чтобъ она имла равномрную силу, какъ надъ нимъ такъ и его сыномъ. Впрочемъ она въ скоромъ времени возъимла совершенную власть надъ разсудкомъ своего супруга. Г. Бельшеръ отправился въ путешествіе съ опредленною пенсіею, состоящею изъ шести сотъ фунтовъ Стерлинговъ. Она совершенно не имла спокойствія, пока не лишила его Четырехъ сотъ фунтовъ пенсіи, но и остальныя двсти столь худо были плачены, что молодой человкъ впалъ бы въ величайшія замшательства, естьлибъ не пріобрлъ на всегда готоваго вспомоществованія въ врнйшей дружб Кавалера Грандиссона. Не смотря на то увряютъ, что его мачиха иметъ хорошія качества и что во всемъ, выключая того что принадлежитъ до ея сына, она весьма, хорошо поступаетъ съ его родителемъ, но какъ она разуметъ дла, къ коимъ Сиръ Генрихъ не иметъ склонности, то и присвоила себ вольность разполагать всми доходами вообще, а чрезъ сіе-то его другъ не иметъ власти длать ни малйшей щедрости безъ ея соучастія.
Они оба удивляются чрезвычайно свойству Сира Грандиссона и письма ихъ сына не мене къ тому споспшествовали, какъ и свидтельство публики: изъ чего я могу заключить, что естьли Сиръ Грандиссонъ сыщетъ случай познакомится съ Милади Бельшеръ, то рано или поздо принудитъ ее склониться на возвращеніе ея сына, наипаче въ теперешнее время, когда она не иметъ боле надежды имть дтей отъ сего брака. Г. Бельшеръ, которой равномрно тмъ ласкается, писалъ къ Сиру Грандиссону что онъ принялъ намреніе оказывать совершенное уваженіе супруг своего родителя и имть къ ней сыновнія чувствованія, когда она токмо пожелаетъ его у себя видть. Но онъ объявляетъ, что скоре согласится отречься отъ своего отечества, нежели причинить своему родителю хотя малйшее прискорбіе, возвратясь безъ согласія такой властительной женщины, которая весьма можетъ его за то оскорбить. Находясь въ такой неизвстности принялъ онъ намреніе выхать изъ Венеціи и дожидаться отвта въ Париж, надясъ что Сиръ Грандиссонъ, коего онъ почитаетъ способнымъ въ преуспяніи во всемъ томъ что токмо ни пожелаетъ предпринять изъ дружбы будучи въ томъ вспомоществуемъ нжностію его родителя получитъ желаемый имъ успхъ. Я горю нетерпливостію видть сего превосходнаго молодаго человка. Я увренъ, что особливо Миссъ Биронъ не откажетъ ему въ своемъ почтеніи. Съ толь благородными чувствованіями и отличными поступками я смло повторяю, что ето вторый Кавалеръ Грандиссонъ.
Я почитаю себ за великое щастіе, Сударыня, что могъ служитъ вамъ тми сообщеніями, о коихъ вы мн изьявляли свое любопытство, но пустъ Милади Л…. и Миссъ Грандиссонъ позволятъ мн увщевать ихъ, чтобъ он истребили всю скрытность изъ сердецъ своихъ съ толь нжнйшимъ братомъ, то я могу имъ поручиться, что онъ никогда не будетъ имть оной касательно всего того, что можетъ имъ нравиться. Естьли между его обстоятельствами есть хотя единое такое, коего изьясненіе онъ откладываетъ, то конечно причиною тому есть неизвстный успхъ онаго.
Сколько еще неизвстностей! Какъ все ето темно. Вспомнимъ о нкоторыхъ частяхъ сего подробнаго описанія: Сиръ Грандиссонъ иметъ такія дла, коихъ еще не можетъ изъяснить сестрамъ своимъ! Успхъ онаго ему неизвстенъ! И такъ ршены ли чрезвычайныя его замшательства въ Болоніи и Флоренціи? или еще продолжаются? Однако Сиръ Грандиссонъ не иметъ скрытности, впрочемъ Сиръ Грандиссонъ оказываетъ скрытность. Что ты изъ сего понимаешь, любезная Люція?
Но Докторъ почитаетъ себя увреннымъ, что особливо Миссъ Биронъ будетъ оказывать свое почтеніе Г. Бельшеру. Что бы симъ хотлъ Докторъ сказать. Конечно онъ не имлъ другаго намренія кром того, чтобъ изъявить собственную свою нежность къ человку столь для него любезному. Онъ съ нетерпливостію желаетъ его видть. Естьли и я его также увижу, то слдственно его возвращеніе не должно быть отдаленно, но не ршилась ли я въ скоромъ времени возвратиться въ самое безопаснйшее мое убжище, въ объятія любезнйшей моей фамиліи? Такъ, дражайшая моя, я ршилась.
Не чувствуешь ли ты какой ниесть въ сердц своемъ злобы? Скажи, любезная моя Люція. Способна ли ты съ ненависти, къ ужасной ненависти противъ кого ниесть? естьли ты дйствительно способна къ такому чувствованію, удовлетвори мое любопытство и желай чтобъ та особа, кою ты ненавидишь была влюблена въ такого человка, [ибо ясно усматриваю, что ничего скрывать не должно], коего она сама считаетъ подобно всмъ превыше ее какъ по всмъ душевнымъ такъ и вншнимъ качествамъ, сумнваться между нкими лучами надежды, стократно мучительне не извстности, естьли склонности сего человка заняты, положимъ что он были бы и не заняты, то могъ ли бы онъ ей соотвтствовать взаимно. Ахъ Люція! ты меня конечно разумешь. Не требуй отъ меня боле изьясненія.
Но позволь мн присовокупить еще одно слово. Содержаніе письма Докторова не кажется ли теб нсколько особеннымъ? Утхи тхъ, кои имютъ щастіе васъ знать. Пленительное израженіе! Какой бы смыслъ былъ онаго? Не ужели я составляю утхи сердца Сира Грандиссона? Онъ меня знаетъ. Колико я тщеславна, слаба и неблагоразумна! а при всемъ томъ униженная и ничего незначущая гордая Генріетта. Возраженія происходящія отъ моей глупости, приводятъ меня въ стыдъ…. Я отъ сего стыда разодрала мою бумагу. Разодранные клочки однако будутъ отосланы, но съ тмъ только договоромъ что ты должна ихъ бросить въ огонь и чтобъ кром тебя никто ихъ не видалъ.
Генріетта Биронъ къ Люціи Сельби.
До сего времени, любезная моя, мн кажется, что кое сердце не заслуживаетъ ни малйшей укоризны. Но при всемъ томъ едва я не впала въ чрезвычайную погршность. Ты конечно не можешь отгадать оной. Миссъ Грандиссонъ въ отсудствіе Г. Барлета, которой похалъ сего дня за нсколько милъ отъ Кольнеброка на обдъ нашла какое то средство, коего мн не сказала, унесть письмо полученное Докторомъ сего утра отъ Сира Грандиссона, которое оставилъ развернутое на своемъ столик. Она тотчасъ пришла въ мою горницу. Генріетта, сказала она мн съ торопливостію, вотъ письмо присланное сего утра къ Доктору. Хотя я достала его не весьма честными средствами, но въ немъ говорятъ о теб съ пылкостію. Должнали я положитъ его на то же мсто, гд его взяла или не хочешь ли ты раздлитъ мою погршность и прежде его прочитать? Она мн его подала.
О Миссъ Грандиссонъ! отвчала я при первомъ моемъ движеніи. Дло идетъ о мн, говорите вы? Позвольте мн оное расмотрть. Я простерла виновную руку и взяла оное письмо: но вдругъ пришедши въ самую себя говорила: не сказали ли вы мн, что не получили оное честными средствами? Возмите, возмите его назадъ, я не хочу раздлять вашу погршность. Однако, жестокая Шарлотта! Какъ могли вы подвергнуть меня сему искушенію? При семъ я положила письмо на стулъ.
Она понуждала меня прочесть по крайней мр хотя первыя строки. Она его взяла, развернула и представила предъ глаза мои.
О змія обольщающая мою душу! вскричала я, для чего заставляешь ты меня подражать проступку первымъ нашимъ отцамъ? Я сла и закрыла глаза мои обими руками. Удались, удались, продолжала я, пока я еще невинна, дражайшая Миссъ Грандиссонъ, не приводи меня къ такой погршности, коей я себ никогда не прощу. Вы познали ее сами собою и я не хочу раздлятъ оной съ тобою.
Она прочла мн дв или три строки и остановясь сказала: продолжать ли Генріетта? Слдующее слово есть ваше имя.
Я заткнула пальцами свои уши. Нтъ, нтъ, закричала я. Хотя бы вы его получили и другими средствами, но и тогда бы я не весьма далеко простирала свою не терпливость… но вы не должны мн говоритъ о томъ…
МиссъГранд. [мою рчь прервавъ.] Какъ! Что такое? Т, кои оставляютъ свой кабинетъ раствореннымъ, должны сами на себя жаловаться.
Миссъ Бир. Но ето произошло отъ забвенія. Не прискорбно ли бы вамъ было, естьлибъ кто осмлился тайнымъ образомъ читать ваши письма?
Миссъ Гранд. Очень хорошо, я положу его на то же мсто. Идти ли мн? [потрясывая его передо мною.] Идти ли мн Генріетта? [и подходя раза съ три къ дверямъ она обращалась опятъ ко мн съ такимъ видомъ, коимъ наиболе могла во мн возбудитъ любопытство.]
Миссъ Бир. Скажите мн только, Миссъ Грандиссонъ, не ужели заключается въ немъ что ниесть такое, о чемъ бы вашъ братецъ не желалъ чтобъ мы были извстны…. Но я почти совершенно уврена, что снисходительный Докторъ, которой сообщалъ намъ прочія письма, прочелъ бы намъ по своей благосклонности и ето.
Миссъ Гранд. Хотя бы я лишилась половины моего имнія, но не упустила бы случая прочесть оное. О! любезная Генріетта, оно содержитъ въ себ подробности….. Парижъ, Флоренйія, Болонія!
Миссъ Бир. Удались отъ меня, удались обольстительница. Письмо есть предметъ священный! Отнесите его на прежнее мсто. Не признались ли вы мн, что достали оное не честнымъ образомъ? не взирая на то я усматриваю….
[Ахъ Люція! Я совершенно было на то хотла согласиться, но собравшись паки съ силами повторила: удалитесь отъ меня, отнесите сіе письмо. Я страшусь самое себя.]
Миссъ Гранд. Хорошо, Генріетта, выслушай только одно мстечко. Въ немъ заключается нчто такое, что ты прочесть должна. На ето не боле одной минуты потребно.
Миссъ Бир. Я не хочу слушать искушенія. Я ничего не хочу читать. Я буду ожидать пока мн сообщатъ оное.
Миссъ Гранд. Но вы тогда въ такое придете изумленіе, что не въ состояніи будете отвтствовать. И такъ надлежитъ воспользоваться симъ случаемъ. Возмите, прочтите. Никогда не видано было подобныхъ грызеній совсти. Дло идетъ о васъ и Емиліи.
Миссъ Бир. О мн и Емиліи! О Миссъ Грандиссонъ! такую можетъ онъ находитъ связь между мною и Емиліею?
Миссъ Гранд. Какую разность полагаете вы, любезная Генріетта, между чтеніемъ письма и требованіемъ отъ меня того что оно содержитъ? Однако я соглашусь вамъ сказать.
Миссъ Бир. Нтъ, нтъ, вы не должны мн того сказывать. Я не хочу слушать. Я никогда васъ о томъ не спрошу. Разв одинъ вашъ братецъ способенъ къ благороднымъ дяніямъ? Надлежитъ, любезная моя пріятельница, вамъ и мн извлечь нкій хорошій плодъ изъ его примра. Вы ничего не должны мн ни читать, ни говорить.
Миссъ Гранд. Онъ не хвалилъ ни одной женщины въ столь пылкихъ выраженіяхъ! Ето удивительныя похвалы, Генріетта.… Во всю мою жизнь я не слыхала имъ подобныхъ.
Миссъ Бир. Похвалы, Шарлотта! начертанныя рукою вашего братца!…. О проклятое любопытство! первый проступокъ первыхъ нашихъ отцевъ! Но я буду имть столько бодрости, что возмогу тому воспротивиться. Есть ли вы возбудите во мн желаніе предлагать вамъ вопросы: то смйтесь тому, я на то согласна, но прошу васъ изъ милости не отвтствовать ни единаго слова. Дражайшая Миссъ, естьли вы меня любите, то отнесите сіе письмо на старое мсто и не старайтесь унижать меня предъ собственными моими глазами.
Миссъ Гранд. Знаете ли вы, Генріетта, что ваши разсужденія относятся ко мн? Но теперъ я сама хочу предложить вамъ одинъ вопросъ. Чувствуете ли вы въ себ склонность такъ какъ третія сестра, взятъ Емилію подъ свое смотреніе, и везти съ собою въ Нортгамптон-Ширъ! Отвтствуйте.
Миссъ Бир. Ахъ, Миссъ Грандиссонъ! не ужели думаете вы, чтобъ письмо содержало въ себ такое предложеніе? Но не отвчайте мн на сіе, я покорно васъ прошу. Ожидайте, пока мн представятъ предложенія какого бы они роду ни были. Сіе конечно въ скоромъ времени случиться можетъ, когда они непріятны. [Слезы появились уже въ глазахъ моихъ.] Но я васъ увряю, сударыня, что со мною никто не поступитъ недостойно, даже и самый изящнйшій изъ всхъ человковъ и въ то время, въ которое я могу отрекаться отъ какого ни есть такого дла, кое я почитаю для себя недостойнымъ, я имю право сопротивляться съ твердостію, естьли таковый случай представится. Вы ему сестрица, сударыня, но мн нчего опасаться равно и надятся.
Миссъ Гранд. Мн кажется, милая моя, что вы уже не шутя говорите. Называть меня сударынею потомъ опятъ сударынею! етого я отъ васъ не прошу. Вы должны меня выслушать, когда я начну читать то мсто, гд дло идетъ о васъ и Емиліи, естьли не желаете прочесть сами.
[Она тотчасъ начала было мн читать.] Нтъ, вкричала я наложа руку на оную страницу. Я не хочу етаго ни слушать ни читать, я начинаю опасаться, чтобъ моя бодрость не уменшилась, а между тмъ когда еще я властна избирать зло и добро, то не пропущу того удовольствія, чтобъ не предпринятъ лучшаго намренія, какого бы жребія ожидать мн ни долженствовало. Вы должны меня простить, сударыня…. И не докончивъ рчи я пошла къ дверямъ моей горницы, но она настигши меня говорила:
Миссъ Гранд. Любезная Генріетта! Какъ! не ужели вы на меня разсердились? Но сколь пристала вамъ сія гордливость, я усматриваю въ ней видъ достоинства меня пленяющаго. Сколь онъ достоинъ одной въ свт женщины, которую я почитаю подобною превосходнйшему изъ человковъ! я прошу прощенія, любезная Генріетта, скажите мн поскоре, что меня прощаете.
Миссъ Бир. Васъ простить, любезная Миссъ! Ахъ! отъ всего моего сердца. Но какъ могли вы мн сказать, что сіе письмо досталось въ ваши руки не честнымъ средствомъ? и проститъ васъ? И такъ отнесите его поскорй туда гд его взяли и предостерегайте меня на подобіе искреннйшей пріятельницы, естьли въ нкую минуту моея слабости я окажу любопытство къ такимъ бумагамъ, кои достались бы мн не лучшимъ сего средствомъ. Я признаюсь что оказала слабость: но естьли бы я не исправила оной, то самыя ласкательнйшія освдомленія никогда бы меня не избавили отъ того, что бы я чего не претерпла, разсуждая о тхъ средствахъ, кои мн оныя доставили.
Миссъ Гранд. Изящное сердце! Въ какое смущеніе вы меня приводите! Я положу сіе письмо на прежнее мсто и клянусь небомъ, что естьли не могу изтребить изъ памяти моея содержанія онаго, хотя оно ничего инаго въ себ не заключаетъ кром славы для моего брата, то никогда не скажу вамъ ни слова изъ онаго, естьли мы не освдомимся о томъ другими средствами.
Я приняла ее въ свои обьятія. Она цловала меня съ равною горячностію. Теперь люблю я ее еще боле, за то что съ толикимъ добросердечіемъ снесла осужденіе своего поступка. Не поздравляешь ли ты меня, любезная Люція, съ тою побдою, кою я сама надъ собою одержала? Она мн весьма многаго стоила. Весьма вроятно, что мое любопытство было самое великое къ такимъ особенностямъ, въ коихъ я имла много участія. Но мн кажется, что удовольствіе знать оныя никогда не могло бы сравниться съ тмъ, кое я чувствую преодолвши искушеніе, не щитая еще того, колико моя гордость возвысилась тмъ мнніемъ, кое я подала о себ Миссъ Грандиссонъ. Однако, въ чемъ же заключается мое здсь достоинство? Совтуясь съ благоразуміемъ я бы осталась виновною, естьлибъ пала подъ сіе бремя. Къ чему послужили бы мн такія освдомленія, кои получила бы я столь худымъ средствомъ? Естьлибъ я узнала что ни есть такого, чемъ бы чувствительно была тронута, то моя ненависть къ хитрости безпрестанно бы мн измняла. Докторъ или Сиръ Грандиссонъ, могли бы открытъ мою погршность. Имла ли бы я столько подлости, чтобъ въ мое оправданіе стала обвинять Миссъ Грандиссонъ? Я покрылась бы вся стыдомъ, а Г. Барлетъ, которой иметъ ко мн теперь довренность, можетъ быть утаилъ бы отъ меня вс т сообщенія, кои я отъ него получитъ надюсь. И такъ, любезная моя, политика долженствуетъ поддерживать меня равно какъ и праводушіе и я заключаю, что въ семъ случа я почишаю себя щастливою двицею.
Миссъ Грандиссонъ разсказала сестр своей все между нами произшедшее. Милади съ пріятностію обьявила, что она не желала бы быть Миссъ Грандиссонъ взявши такое письмо, но естьлибъ кто ниесть подалъ ей оное развернутымъ, то она сумнвается чтобъ была и Миссъ Биронъ. При семъ она приняла меня въ свои обьятія и многократно повторяла, что я рождена для ея брата, а онъ для меня. Сумнваетесь ли вы о томъ? Сказала любезная Шарлотта. Въ какую бы сторону сіи обстоятельства ни обратились, но признайся, любезная Люція, что получа плнительное сіе одобреніе отъ двухъ сестръ, весьма мн пріятно, что преодолла свое любопытство. Миссъ Грандиссонъ не преминула говорить Милади о многихъ путешествіяхъ, кои ея братъ думаетъ предпріять во Францію, для ршенія длъ Г. Данби, во Флоренцію и Болонію, и о смотреніи замка Грандиссонова, откуда онъ хочетъ отправиться. Видишь, любезная Люція, что время моего отъзда приближается. Для чего не напоминали мн, что т три мсяца, кои я у нихъ препроводила, уже проходятъ? Расположены ли вы принять къ себ такую девицу, которая можетъ быть не возвратится съ столь свободнымъ сердцемъ какое прежде имла? и не взирая на то, какимъ образомъ надлежитъ ей показаться въ толь любезную фамилію, съ такимъ сердцемъ, коего она боле не узнаетъ?
Но сколь щастлива своимъ свойствомъ Миссъ Грандиссонъ! ты конечно примтила, сколько она была тронута послднимъ нашимъ дйствіемъ. Но въ ней не осталось даже ни малйшаго слда онаго. Арія проигранная ею на клависин привела ее въ прежнее состояніе. Она начала опять шутить съ такою пылкостію и веселостію, какъ будто бы ее ничто не опечалило. Чтожъ касается до меня, естьлибъ я согласилась прочесть сіе письмо, то какую бы представляла я фигуру предъ собственными своими глазами въ продолженіе всего мсяца! Но не съ равною ли удобностію позабыла то возраженіе, которое ей причинилъ ея братъ, открытіемъ ея хитрости? въ самой тотъ денъ не поступила ли она со мною безъ всякаго сожалнія? Впрочемъ ея качества весьма плнительны. Ни какъ не льзя удержаться, чтобъ ее не любить. Я чувствую къ ней весьма нжную дружбу. Не происходитъ ли то отъ слабости когда видимъ не чувствуя охлажденія, въ одной особ такія погршности, кои можно бы почесть неизвинительными въ другой. Нтъ, Люція, не говори чтобъ другая такъ поступила, въ подобномъ случа, какъ Миссъ Грандиссонъ. Какое различіе представляется глазамъ моимъ! Впрочемъ она мн призналась, что раскаявалась въ своемъ поступк прежде, нежели принесла ко мн сіе письмо, но что она надялась скрытъ свою погршность, заставя меня раздлитъ съ нею оную. Я ей сказала, что ету ролю сыгралъ съ него видно какой дьяволенокъ. При семъ томъ любезная Шарлотта помышляла боле меня обязать, нежели удовольствовать самую себя. Нтъ такого дружества, скажешь ты, котороебъ могло оправдать худое дяніе. Я въ томъ согласна, Люція, дйствительно и безъ сумннія ето такъ, но естьлибъ вы знали Миссъ Грандиссонъ, то полюбили бы ее противъ своей воли.
Примчаніе. Письмо Сира Грандиссона, составляющее предметъ предшествующаго, содержитъ въ себ пространную подробность всхъ обстоятельствъ, въ коихъ однако онъ не совсмъ изьясняется, поелику Докторъ, къ коему онъ пишетъ, извстенъ о самоничтожнйшемъ. Онъ говоритъ о необходимыхъ причинахъ призывающихъ его во Францію и Италію, называетъ по имени нкоторыхъ иностранныхъ господъ, не давая однако знать, въ какихъ обстоятельствахъ онъ съ ними находится. Упоминаетъ о новой церькви, которую приказалъ строитъ въ замк Грандиссонов, и проситъ Доктора, чтобъ принялъ на себя трудъ освятить церьковь, дабы ему избгнуть излишныхъ похвалъ, коихъ опасается получить изъ устъ своего священника. Въ письм нсколько разъ была упоминаема Миссъ Биронъ и при томъ съ великою похвалою. Емилія составляетъ предметъ продолжительной статьи. Сиръ Карлъ безпокоится о сей молодой особ по причин того путешествія, о коемъ помышляетъ, и спрашиваетъ Доктора, что онъ думаетъ о его намреніи препоручить ее до своего возвращенія Миссъ Биронъ, дабы отдалитъ ее отъ опасной матери, она будетъ спокойна въ Нортгамтон-Шир, она присовокупитъ тамъ къ своему воспитанію вс плоды добродтельнйшихъ примровъ. Сіе намреніе подаетъ Сиру Карлу случай представить весьма пылкое изображеніе о чрезвычайныхъ достоинствахъ Миссъ Биронъ, но не вводя въ оныя дргихъ чувствованій, кром тхъ, кои происходятъ отъ удивленія и уваженія. Наконецъ онъ проситъ Доктора пріхать къ нему для исполненія одной статьи по завщанію Г. Данби, въ коемъ опредлено три тысячи фунтовъ Стерлинговъ на разданіе милостыни, и по первымъ правиламъ своея добродтели полагаетъ что первыя старанія надлежитъ обратить ко всему относящемуся до общественнаго блага, какъ на примръ: на бракосочетаніе бдныхъ двицъ съ честными людьми по ихъ состоянію, на необходимыя вспомоществованія искуснымъ художникамъ, на пропитаніе трудолюбивымъ людямъ пришедшимъ въ великую бдность по своимъ лтамъ, по слабости, по случаямъ или отъ неизлчимыхъ болзней, и проч.
Генріетта Биронъ къ Люціи Сельби.
Об госпожи и Милордъ должны быть довольны моею довренностію. Я отдала имъ вс мои письма не перечитывая оныхъ и въ такомъ порядк, какъ ты мн ихъ прислала. И такъ они теперь имютъ всю внутренность моего сердца предъ своими глазами. Я мало о томъ безпокоюсь. Избранной мною человкъ есть Сиръ Карлъ Грандиссонъ. Они теперь уже не шутятъ надо мною съ того времени, какъ не имютъ причины обвинять меня въ скрытности. Весьма было бы жестоко, естьлибъ ето продолжали, и я конечно бы не долго прожила въ Колнеброк.
Ты приносишь мн великое удовольствіе увряя меня, что поступокъ обихъ сестеръ касательно меня кажется теб нсколько прискорбенъ: онъ равномрно и мн такимъ кажется. Но я находила въ томъ сіе утшеніе для моей гордости, поелику размышляя объ томъ, мн казалось, что по перемнчивымъ состояніямъ я буду боле имть осмотрительности. По истинн, я начинаю теперь почитать себя гораздо подобне имъ, нежели сперва осмливалась себя съ ними сравнивать. Но он одарены изряднымъ свойствомъ, я имъ прощаю, и вы должны имъ простить также какъ и я. Мн весьма прискорбно, что разборчивость моей бабушки простиралась до такого степени, что заставила ее даже плакатъ обо мн по причин сего произшествія. Возможно ли, чтобъ она отъ того плакала? Нжностію и снисхожденіемъ исполненная мать! Дядюшка мой не былъ толико сострадателенъ. Онъ радовался сему дйствію. Онъ думаетъ, говоришь ты, что об сестры ничего такого не сдлали, чегобы онъ и самъ не сдлалъ. Сіе засвидтельствованіе конечно отдаетъ онъ ихъ разборчивости, но я уврена, такъ какъ и моя тетушка, что ихъ великодушный братъ не весьма бы благодарилъ ихъ за нанесенный мн ихъ насмшками ужасъ.
Не время ли уже, любезная моя Люція, помышлять мн о возвращеніи къ вамъ? Я ежечасно здсь стыжусь, видя себя какъ будто бы въ ожиданіи благопріятнаго для меня открытія, да я въ опасеніи, что оное не случится. Я усматриваю въ тонъ нкое намреніе и притворство похожее…. я не могу сказать на что, но на меня наводятъ такія минуты, въ кои я съ великимъ трудомъ могу сносить саму себя. Между тмъ какъ добродтель, можетъ быть излишне личная, будетъ основаніемъ сихъ намреній, ожиданій и колебаній, я не буду себя почитать совершенно неизвинительною. И уврена, что не имла бы сего почтенія къ ихъ брату, естьлибъ онъ не столь совершенныя имлъ добродтели.
Для чего Г. Динъ вперилъ въ мои мысли, что Миссъ Жервинсъ питаетъ въ себ, можетъ быть не зная того, такой пламень, которой учинится пагубнымъ ея спокойствію? Действительно сія двушка не можетъ надяться….. Однако пятьдесятъ тысячъ гвиней изрядное имніе! Но невозможно чтобъ оно прельстило ея опекуна. Такой человкъ, какъ Сиръ Карлъ никогда не погонится за богатствомъ. Я наблюдаю движеніе, слова, видъ сей двочки, когда говорятъ о немъ, и съ сожалніемъ усматриваю, что на глазахъ ея изьявляется пылкое чувствованіе, когда поминаютъ его имя. Она лишается всего вниманія къ тому чемъ занимается, и ея взоры устремляются къ той особ, которая о немъ говоритъ, какъ будто бы желаетъ проникнуть въ его обстоятельства. Она не можетъ, говоритъ она, вдругъ и слушать и заниматься дломъ, и при томъ вздыхаетъ. По истинн, любезная Люція, никакъ нельзя его при ней хвалить. Она безпрестанно вздыхаетъ. Еще при такихъ лтахъ! Но ктожъ извстить ее о опасности?
Но наиболе заставляютъ меня наблюдать вс ея дянія, выключая примчанія Г. Дина, слова нечаянно сказанныя Миладіею Л…. кои можетъ быть она узнала отъ своей сестры и кои Миссъ Грандиссонъ по видимому взяла изъ похищеннаго ею письма, ибо она мн нчто о томъ проговаривала, хотя я тогда думала, что сіе не иное что было какъ единый умыселъ, дабы возбудитъ мое любопытство. Дло шло о предложеніи, кое весьма вроятно что мн учинятъ, взять мн съ собою молодую двицу въ мою провинцію…. мн, которая сама иметъ еще нужду въ надзирательниц. Но пусть учинятъ мн сіе предложеніе.
Когда мы разговаривали съ протчими госпожами о любви, такъ какъ о благоприятствующемъ предмет молодыхъ двушекъ, то Миссъ Жервинсъ безъ всякой просьбы подала о томъ свое мнніе, и довольно долго болтала по своимъ лтамъ. Обыкновенно она молчитъ боле нежели говоритъ. Я сказала Миссъ Грандиссонъ на ухо: не видите ли вы, сударыня, что Миссъ Жервинсъ говоритъ боле противъ обыкновеннаго? Мн и самой также кажется, отвчала мн сія искренняя пріятельница, отъ которой ничто избжать не можетъ. Простите меня, Шарлотта, присовокупила я съ нкіимъ притворствомъ. Я васъ прощаю, возразила она такимъ же голосомъ. Но пустъ ее болтаетъ, естьли хочетъ, она не всегда такова бываетъ. Я весьма люблю Миссъ Жервинсъ, повторила я, но мн кажется что ея привычка перемняется, и въ сіи критическія времена я весьма опасаюсь чтобъ молодыя особы не подвергнулись поношенію. Жервинсъ, увидя что мы говоримъ тайно, сказала самымъ ршительнымъ голосомъ, что она не любитъ такихъ перешептываній, но будучи уврена, продолжала она, что ея опекунъ ее любитъ и что равномрно ею любимъ, въ сердце своемъ весьма она спокойна. Кто же думалъ о ея сердц? И ея опекунъ ее любитъ! Нтъ, Емилія не подетъ со мною, любезная моя пріятельница!
О Люція! мы чрезвычайно безпокоимся теперь о Миссъ Жервинсъ, по случаю письма полученнаго вчерашняго вечера Докторомъ Барлетомъ отъ Сира Карла: оно намъ показано сего дня. Мать, сія нещастная женщина, о коей я теб говорила, прізжала къ Сиру Карлу. Бдная Емилія! Любезное дитя! какую мать небо ей даровало !
Докторъ такъ былъ чувствителенъ къ благоугожденію, кое я ему оказала отдавъ ему свои письма полученныя отъ моихъ пріятельницъ и пріятелей, коихъ одобреніе дйствительно меня обольстило, что безъ труда позволилъ мн отослать къ теб письмо Сира Карла. Я просила у него сей милости въ томъ мнніи, что ты съ охотою читаешь все касающееся до Емиліи, но не упусти при первомъ случа прислать мн обратно то, что Докторъ по своей милости мн вврилъ.
Ты увидишь на конц его письма, что Докторъ Барлетъ извстилъ его о томъ желаніи, кое сестры его съ нкоего времени имютъ, дабы склонить его къ нимъ писать. Онъ на то соглашается, но съ такими договорами, какъ ты увидишь, на кои весьма невроятно чтобъ хотя одна изъ трехъ его сестеръ пожелала согласиться, ибо онъ считаетъ меня третью сестрою. Его три сестры! его третья сестра? Сіе повтореніе заключаетъ въ себ нчто весьма любезнаго! Я имю много причинъ удивляться его добросердечію: впрочемъ я усматриваю что сіе можетъ быть нсколько жестоко для нашего пола. Не во власти женщинъ состоитъ быть безъ скрытности, ты увидишь что сіе разсужденіе заключается въ его письм. Онъ присовокупляетъ: можетъ быть, не долженствовало бы имъ…. Для чегожъ? Хотя бы ето было и подаваемое имъ мн наставленіе, но онъ не весьма легко можетъ и самъ разсмотрть то, что я есть. Какъ бы то ни было, Люція, меня никогда не будутъ упрекать въ низкости, я ето двадцать разъ говорю. Я не подамъ ему никогда причины презирать меня, нтъ, хотя бы онъ былъ самой великой Монархъ во вселенной. Врь во всемъ вышесказанномъ искренной твоей
Сиръ Карлъ Грандиссонъ къ Г. Барлету.
Ко мн приходила, любезный Докторъ, матъ Емиліи. По сему весьма вроятно что она подетъ въ Колнеброкъ, прежде нежели я буду имть щастіе туда возвратиться. Она не безъизвстна, что ея дочь тамъ находится и что мои обстоятельства не позволяютъ еще мн оставить города. Находясь же въ такомъ опасеніи я посылаю къ вамъ нарочнаго и почитаю за долгъ увдомитъ васъ о всемъ между ею и мною произшедшемъ.
Она пріхавши ко мн приглашала о себ доложить подъ именемъ госпожи Жервинсъ. Я принялъ ее весьма ласково, и мн казалось что она ожидала отъ меня обыкновеннаго пріема отъ нашего вола (*), но я взялъ или лучше сказать принялъ ея руку, которую она мн подала и съ удовольствіемъ подвелъ ее къ кресламъ. Вы конечно ее никогда не видали. Она почитаетъ себя пригожею и естьлибъ ея пороки, кои какъ кажется изьявляются на лиц ея, не длали ее ненавистною, то она могла бы еще и теперь считать себя красавицею.
(*) Въ Англіи здороваются мущины съ женщинами цалуясь съ ними.
Какъ поживаетъ Емилія, Г. мой? [забавляясъ вейеромъ] здсь ли она? Потрудитесь пожалуйте позвать ее. Я хочу съ нею видться.
Ее здсь нтъ, сударыня.
Гд же она теперь? Она не давно ухала отъ госпожи Ланъ.
Она находится, сударыня, подъ наилучшимъ покровительствомъ, она у двухъ моихъ сестеръ.
Пожалуйте скажите, Г. мой, что вы о ней думаете! Она уже боле не ребенокъ. [Усмхаясь и глазами своими давая мн знать свое мнніе.] Скажите мн, что вы намрены съ нею сдлать? Вы знаете, присовокупила она, принявъ на себя важный но притворный видъ, что Миссъ Жервинсъ моя дочь.
Естьли вы заслуживаете, сударыня, быть признанною ея матерью, то были бы весьма довольны видя ее въ толь хорошихъ рукахъ.
О! Г. мой, я никогда не полагалась на добродушіе мужчинъ, а особливо когда пригожая двушка находится въ ихъ рукахъ…. я знаю свтскія обращенія, Г. мой, [улыбаясь съ шутливымъ видомъ.]
Что касается до меня, то я совершенно не знаю, сударыня, по какой причин долженъ я съ вами говорить съ важнымъ видомъ. Но что вы хотите сказать моей питомиц?
Сказать? Г. мой, но разв вы не знаете, что я ей мать, и желаю принять на себя попеченіе о ея воспитаніи. Родитель ея отдалъ вамъ на сохраненіе ея имніе, но я хочу взять оное ради ея добраго имени изъ рукъ опекуна вашихъ лтъ. Я надюсь, Г. мой, что вы въ разсужденіи сего не станете сопротивляться.
Естьли по сей токмо причин, сударыня, вы ко мн пожаловали, то покорнйше васъ прошу меня отъ того уволить. Я долженъ идти изъ дому для исправленія моихъ длъ. Впрочемъ естьли сіе желаніе, сударыня, происходитъ отъ матерней любви, то вы увидитесь съ нею по ея возвращеніи, хотя до сего времени вы не оказывали ей матерней любви. А что касается до ея особы и добраго ея имени, то оныя столько же мн препоручены сколько и ея имніе.
Я вышла за мужъ, Г. мой, за честнаго человка.
Ваше бракосочетаніе, сударыня, есть новая причина, чтобъ не брать къ себ Емиліи.
Знайте, Г. мой, что мой мужъ человкъ честной, имющей столько же храбрости, сколько и вы, и въ состояніи подкрпить мои права.
Каковъ бы онъ ни былъ, сударыня, но онъ не иметъ ни какого дла съ Емиліею. Или вы пожаловали сюда для увдомленія меня о своемъ брак?
Такъ, Г. мой, а вы меня не поздравляете.
Поздравлять? Сударыня. Я желаю, чтобъ вы заслужили быть щастливою, и тогда конечно были бы благополучны, но извините меня, пожалуйте, друзья мои меня ожидаютъ.
Я съ трудомъ могъ скрыть свое негодованіе. Сія женщина, говорятъ раза по два или по три каждой годъ выходитъ за мужъ.
Хорошо, Г. мой, вы можетъ быть узнаете, кто таковъ Маіоръ Огара. Знайте, что онъ происходитъ отъ знатной фамиліи въ Ирландіи и что не стерпитъ, дабы отнимали у меня дочь.
Маіоръ Огара, сударыня, никакого не иметъ сообщенія съ дочерью нещастнаго моего друга. Емилія находится подъ моимъ покровительствомъ, и я скажу вамъ хотя съ прискорбіемъ, что она не имла бы нужды въ спомоществованіи чужаго человка, естьлибъ та особа, которая иметъ право называтся ея матерью, въ состояніи была заступить мсто изящнаго родителя, коего она лишилась. Позвольте мн, сударыня, подать намъ руку и проводитъ до вашей коляски.
Отъ сихъ словъ она чрезвычайно воспламенилась и въ весьма пылкихъ выраженіяхъ угрожала меня гнвомъ своего Маіора Огары, а въ заключеніе сказала мн, что онъ былъ побдителемъ на шести поединкахъ. Я подалъ ей руку, которую она не отвергла и подвелъ ее къ коляск. Мы завтра увидимся, сказала она мн съ грознымъ видомъ, и можетъ быть я буду съ Маіоромъ. Я не иначе могъ ей оказать свое презреніе, какъ молчаніемъ: о! неистовая и непотребная женщина!
Любезной мой Докторъ, не должно ни слова говоритъ о семъ произшествіи передъ Емиліею. Я думаю, что она не иначе должна съ нею видться какъ въ моемъ присудствіи. Оскорбитедьныя рчи сей коварной матери, въ такой же привели бы ее ужасъ, какъ и въ послдній разъ. Но можетъ быть я не прежде съ нею увижусь какъ чрезъ два мсяца. А поелику я имю власть опредлить ей ежегодную пенсію, изъ ста или двухъ сотъ гвиней состоящую, по моему разсмотренію, и слдуя тому удовольствію, которое буду имть о ея поведеніи, то ея мужъ, естьли она въ самомъ дл замужемъ, которой конечно женился на ней по сей токмо причин, дйствительно не пожелаетъ, чтобъ она впала въ бдность: ибо вамъ не безъизвсгано, что я платилъ ей даже до сего времени сполна по двсти гвиней. Угроза, которую она мн сдлала при своемъ отъзд, ничто иное быть можетъ какъ шутка, коею она хотла привести меня въ замшательство. Ето самая глупйшая кокетка, коея склонность къ лукавству простирается обыкновенно даже до хитрости.
Въ сію минуту я получилъ ваше письмо писанное сего утра, въ коемъ нахожу весьма важную статью. Вы увдомляете меня, что мои сестры, хотя бы мой отсудствія и весьма были кратковрененны, желали бы получать по нскольку отъ меня писемъ. Съ нкоего времени, любезный другъ, вы принудили меня сдлать привычку, заставляющую меня приниматься за перо съ толикою же легкостію, какъ и удовольствіемъ писать къ вамъ. Я сообщаю вамъ и любезному нашему Бельшеру все, что мн на мысль ни приходитъ. Сіе употребленіе по истинн принесло бы мн великое удовольствіе написать письмо сестрамъ моимъ. Я не желалъ бы, чтобъ он могли и помыслить, что есть въ свт такой братъ, которой любитъ своихъ сестеръ боле нежели я. А вы знаете, что у меня теперь ихъ три. Но для чегожъ он сами не изъявили мн сего желанія? Отказать кому ниесть, кто мн любезенъ въ такомъ удовольствіи. Кое ни малаго труда мн не составляетъ, есть такой проступокъ, коего я ни когдабъ себ не простилъ.
Я съ превеликимъ удовольствіемъ согласился бы имть переписку съ моими сестрами, естьли он дйствительно того желаютъ, но я хотлъ бы, чтобъ тогда была у насъ настоящая переписка, то есть, чтобъ писали съ обихъ сторонъ. Думаютъ ли он, чтобъ мн не столько же было пріятно имть иногда свденіе о ихъ упражненіи и знать то что он думаютъ о особахъ и вещахъ? Естьли ихъ требованіе не есть кратковременное желаніе и естьли вы будете имть случай съ ними о томъ говорить, то предложите имъ мой договоръ. Но естьли я усмотрю, что ихъ откровенность не соотвтствуетъ моей, то уврьте ихъ что тотчасъ прекращу сію переписку. Три сестры мои одарены весьма любвидостойною откровенностію въ разсужденіи женщинъ, но по оказаніи сей недоврчивости, осмлятся ли он вступитъ въ споръ, въ равныхъ обстоятельствахъ, съ толь проницательнымъ человкомъ, какъ ихъ братъ? Нтъ, я почти совершенно въ томъ увренъ. Не во власти женщины состоитъ быть безъ скрытности въ нкоторыхъ случаяхъ, а можетъ быть она и не должна имть оной. Однако бываютъ иногда такіе люди и такіе братья, кои равномрно имютъ другъ къ другу довренность.
Естьли мое предложеніе будетъ принято, то я могу писать къ моимъ сестрамъ по большей части о тхъ обстоятельствахъ, кои вамъ сообщаю. у меня весьма мало тайностей. Мои предосторожности могутъ касаться до небольшаго количества случаевъ, коими я опасаюсь причинитъ имъ безпокойство или прискорбіе. Когда я къ вамъ пишу, любезной мой Докторъ, то знаю что могу положиться на ваше благоразуміе, относительно къ тмъ мстамъ въ моихъ письмахъ, кои можно имъ показать. По истинн я иногда довольно забавляюсь, любопытствомъ Шарлотты, что она весьма любитъ, какъ я ей въ послдній разъ писалъ, предполагать скрытности тамъ, гд ихъ совершенно нтъ, и поставлять себ за честь свое проницаніе, когда она думаетъ, что ихъ открыла. Я люблю видть ее въ замшательств и часто въ погршности, вмсто наказанія за то молчаніе, кое она притворно на себя принимаетъ. Но сего уже довольно, о такомъ предмет, которой я могъ вамъ сообщить. Вы и вообразитъ себ не можете съ какою нетерпливостію желаю я быть въ Колнеброк. Весьма жестоко длать насиліе своимъ склонностямъ, любезной мой Докторъ, и я довольно часто то испытую.
Генріетта Биронъ къ Люціи Сельби.
Какъ я жалю о Емиліи, она отягчена прискорбіями. Въ какую низокость подлая моя страсть меня повергаетъ! Такъ, любезная моя, я хочу называть ее подлою и безстыдною. Узнаешь ли ты меня? Весьма вроятно что она сдлаетъ меня завистною, жестокою, несправедливою, а что всего хуже къ бдной сирот, имющей нужду въ покровительств: противъ кого же? противъ матери. Ужасное положеніе! Не взирая на то, я начинала уже завидовать ей въ ея опекун и въ томъ невинномъ удовольствіи, кое она находитъ говоря о немъ. Но можетъ ли онъ видть меня безъ презрнія, естьли я не угашу сего возраждающагося чудовища, сей омерзительной ревности? Не ужели нещастіе Емиліи не учинитъ мн ее гораздо любезне! нжное дитя! ты подешь со мною, естьли мн учинятъ такое предложеніе. Дядя мой и тетушка подадутъ на то свое согласіе. Они великодушны. Они совершенно не имютъ такой страсти, которая бы могла изтребитъ въ нихъ склонность къ благотворенію. Они дйствительно таковы, какою я надюсь быть, а особливо теперь когда я вошла въ саму себя. Чтожъ длать! Естьли нжность ея сердца обратила ея благодарность въ любовь, то не иметъ ли она такого же извиненія, какое и я въ томъ имть ласкаюсь?
[‘Миссъ Биронъ повствуетъ: что матъ Миссъ Жервинсъ прізжала того же дня въ замокъ Колнеброкъ съ Маіоромъ Огарою и Капитаномъ Салманетомъ, желая видться тамъ съ своею дочерью: обстоятельства сего посщенія были весьма странны. Сіи два мнимые Офицера суть не иное что какъ наглецы. Милордъ Л…. принявши ихъ поступалъ съ ними не весьма учтиво. Однако матернее упорство и то мнніе, что онъ не иметъ право сему сопротивляться, принудило его учинитъ сіе свиданіе зависящимъ отъ воли Емиліи и онъ согласился ее о томъ увдомить. Но она отъ страху уже удалилась изъ замка. Она упросила Миссъ Биронъ ссть съ нею въ карету Милади Л…. въ коей сія госпожа пріхала изъ церкви, и подъ видомъ прогулки об двицы удалились изъ замка еще до обда. Тогда сказано матери, что ея дочери нтъ дома. Она воспламенилась гнвомъ. Ея храбрецы приняли было такой же видъ: но Милордъ Л… просилъ ихъ выдти вонъ честнымъ образомъ, естьли не желаютъ привести его въ необходимость ихъ къ тому принудить. Они похали, общаясь видться съ Сиромъ Карломъ и освдомиться отъ него обо всемъ обстоятельно.
‘Миссъ Биронъ представляетъ ужасъ своей спутницы, сожалніе, кое она отъ того восчувствовала, нжныя и усильныя прозьбы, коими сія молодая особа ищетъ ея дружбы, и живость ея въ томъ повствованіи, кое она ей разсказывала о худыхъ поступкахъ претерпнныхъ ею отъ своея матери. Слдствіе онаго есть то, что Миссъ Биронъ почувствовала великую склонность къ Емиліи, что позволила ей когда ей будетъ угодно, видться съ нею на един и свободно приходить по вечерамъ въ ея горницу, къ ней писать и сообщатъ ей вс сердечныя свои чувствованія. Миссъ Биронъ признается Миссъ Сельби, что въ семъ сообщеніи она ласкается проникнуть въ чувствованія Емиліи къ Сиру Карлу. Но удаляясь, какъ она того желаетъ, отъ ревности не усматриваетъ ничего укоризны достойнаго въ своемъ любопытств. Въ тотъ же самой денъ Емилія приходила къ дверямъ ея горницы, но она не могла ее принятъ, поелику докончивала письмо, однако общается ее за то возблагодаритъ посщеніемъ, кое желаетъ учинитъ ей въ вечеру въ собственной ея горниц, дабы подтвердитъ ей вс т чувствованія дружбы, кои она ей общала во время прогулки.,,)
Генріетта Биронъ къ Люціи Сельби.
Въ Понедльникъ, 10 Марта.
Вчерашняго вечера когда все собраніе разошлось постучалась я у дверей Емиліи, кои мн тотчасъ отворила горнишная ея женщина. Ково я вижу, любезнійшая моя Миссъ Биронъ, вскричала она подходя ко мн съ распростертыми руками? Какое безпредльное снисхожденіе!
Я пришла, любезная моя, сказала я ей, препроводитъ полчаса въ пріятномъ съ тобою разговор, по крайней мр естьли тебя не обезпокою
Ахъ! никогда и никого Миссъ Биронъ не можетъ обезпокоить.
И такъ прежде всего, любезная Миссъ, прикажите своей горнишной ложиться спать, безъ чего я здсь не останусь. Я оказала уже и своей такую милость. Естьли вы имете нужду въ какихъ ниесть небольшихъ услугахъ, то я вамъ сама оныя окажу.
Ахъ! сударыня, ваши попеченія на всхъ простираются. Анна мн сказала, что вс служители сего дома васъ обожаютъ, я же довольно знаю, сколь вы любезны господамъ. Анна ложись спать.
Горнишная моя нсколько разъ мн говорила, что Миссъ Жервинсъ любитъ ложишься поздо, читаетъ или приказываетъ себ что-либо читать Анн, которой сія должность не очень нравится хотя она и весьма хорошо читать уметъ. Служители толико же чувствительны какъ ихъ господа и госпожи, они откровенно говорятъ то, что чувствуютъ. Я не сумнваюсь чтобъ они также не любили и Миссъ Жервинсъ. Я легко могла судить о господахъ какъ по любви ихъ служителей, такъ и по всякому другому правилу. Совершенное и почтительное стараніе служителей Сира Карла не ясно ли показываетъ, колико они обожаютъ своего господина?
Я чувствую великое усердіе быть любимою отъ моихъ, а особливо съ того времени, какъ я примтила служителей моего опекуна и какъ мн Анна разсказала все, что ни говорятъ о васъ вообще вс, сколько ихъ здсь ни находится, но не взирая на то вы толикое имете сходство съ моимъ опекуномъ, что кажется будто бы вы созданы другъ для друга.
[Она испустила непроизвольный вздохъ не стараясь однако удержать оной.]
Для чегожъ любезная моя пріятельница вздыхаетъ? отъ чего происходятъ вздохи моей Емиліи?
Я восхищаюсь, сударыня, когда вы называете меня вашею Емиліею! Опекунъ мой также называетъ меня своего Емиліею. Я очень тогда горжусь, когда меня такъ называютъ…. Но я вздыхаю, по истинн, не знаю отъ чего. Мн кажется что ето привычка, кою я приняла съ нкоего времени. Можетъ ли она вредитъ моему здоровью? Анна сказала мн, что ето худой знакъ и что я должка оный оставить. Ей кажется, что весьма не прилично для молодой особы такъ вздыхать какъ я, но я ничего худаго въ етомъ не усматриваю.
Увряютъ что вздохи сутъ знаки любви, и вы знаете что молодыя особы….
Ахъ! Сударыня, [прерывая рчь мою.] Вы также часто вздыхаете.
[При сихъ словахъ краска появилась на лиц моемъ.]
Правда, любезная моя, что я иногда въ томъ сама себя замчала. Конечно ето привычка, какъ вы говорите, и я не желала бы чтобъ вы ее перенимали.
Но, сударыня, я имю такія причины воздыхать, коихъ вы имть не можете. Я имю мать….. увы! такую мать, отъ коей я мене желаю для себя милости, сколько для самой ея благополучія: толико нещастную мать, отъ коей нахожусь принужденною убгать. Родитель мой, коего добродушіе всмъ было извстно, померъ отъ нее съ печали. Ахъ! Сударыня, [обнявши меня и преклоня свою голову къ грудямъ моимъ] не имю ли я причины воздыхать?
Потекшія изъ глазъ моихъ слезы упадали на ея шею. Я не могла удержать оныхъ, помышляя о столь справедливомъ и нжномъ прискорбіи! Кто не былъ бы тмъ тронутъ?
А то, что здсь произошло вчерашняго дня, возразила она приподнявши голову. Бдная женщина! она не много отъ того получила плода. Думаете ли вы, чтобъ и сія единая причина не заставила меня вздыхать?
Прелстная двица! [цлуя ее въ щеки.] Я буду любить тебя съ великою нжностію, Емилія.
Вы весьма много оказываете мн милости, сударыня. Не простирайте ее столь далеко. Вы видите, что она заставляетъ паки меня вздыхать, равно какъ и милость моего опекуна. Я совершенно уврена, что гораздо чаще стала воздыхать нежели прежде, съ того времени какъ оставила госпожу Ланъ, я лучше спознала его добродушіе, я совершенне усматриваю то удивленіе, кое ему вс оказываютъ и благодарность, кою всякой почитаетъ за долгъ ему изьявлять. Судя что посторонней человкъ, я могу такъ сказать, и человкъ столь достойной, изливаетъ на меня вс благодянія, а нещастная матъ причиняетъ ему великое замшательство: какъ возможно удержаться отъ вздоховъ имя столь сильныя къ тому причины!
Любезная Миссъ! [Я чувствовала, что сердце мое пронзено было сожалніемъ] мы обязаны ему оказывать равное почтеніе и ты и я, по самымъ сильнйшимъ причинамъ благодарности.
Ахъ! Сударыня, вы нкогда будете благополучнйшею изъ всхъ женщинъ и весьма ясно то видите.
Что хочетъ сказать моя Емилія?
Не вижу ли я и не слышу ли здсь каждой денъ того что Милордъ Л…. и об госпожи стараются исполнить, да и горнишная моя не оказываетъ ли мн, чего желаютъ и ожидаютъ себ здсь вс домашніе?
А чего они ожидаютъ? Чего они желаютъ? моя Емилія?
Не вижу ли я, что мой опекунъ васъ любитъ?
Вришь ли ты тому, Емилія?
Врю ли я тому! Разв я не вижу, съ какимъ вниманіемъ слушаетъ онъ каждое ваше слово!
Непорочное воображеніе, любезная моя.
Такъ, сударыня, вы конечно не столько примчали его взоры, какъ я, когда онъ съ вами находится, мн также нкогда случилось примтить и ваши, но я неусмотрла въ нихъ таковыхъ движеній, какія въ его. Я уврена, что онъ васъ любитъ. [Произнося послднія сіи слова она паки испустила вздохъ.]
Но о чемъ же вы вздыхаете, моя Емилія? Естьлибъ я имла щастіе быть столь благополучною, какъ вы то думаете и почитаемою симъ предостойнымъ человкомъ, то не ужели бы вы мн по завидовали, любезная моя?
Завидовать? Мн! мн вамъ завидовать? Нтъ, по истинн нтъ. Какую имла бы я причину…. но, дражайшая Миссъ Биронъ, скажите мн теперь…..Я покорно васъ прошу, скажите мн любите ли вы моего опекуна?
Вы знаете, что онъ любимъ всми. Вы, моя Емилія, не ужели его не любите?
О! Я его люблю со всею нжностію. Но вы, сударыня, вы любите его съ такимъ упованіеІъ, которое однимъ вамъ прилично. Пожалуйте будьте откровенны къ своей Емиліи. Опекунъ мой ничего и никогда о томъ не узнаетъ. Я васъ заклинаю въ томъ признаться. Вы не можете себ и вообразить, колико меня обяжете сею милостію. Она подастъ мн гораздо высокое о самой себ мнніе.
Общаете ли вы мн, Емилія, быть столь откровенною, сколько оной отъ меня требуете?
Общаю.
Я признаюсь, любезная моя, что имю великое почтеніе къ вашему опекуну.
Почтеніе? кто говоритъ о почтеніи? Ахъ! Миссъ Биронъ, сколько я ни молода, но очень знаю, что почтеніе не происходитъ отъ любви.
Очень хорошо, я хочу говорить откровенно съ моею Емиліею, но токмо съ тмъ договоромъ чтобъ никто и никогда не зналъ того, въ чемъ я вамъ признаюсь. Я предпочла бы вашего опекуна, любезная моя, Королю во всей его слав.
И я его тоже бы предпочла, сударыня, естьли бы была Миссъ Биронъ. Я желала бы во всемъ имть съ вами сходство.
Любви достойная невинность! Но, скажите мн, Миссъ Жервинсъ, желаете ли вы, чтобъ я не имла сихъ чувствованій къ вашему опекуну? Вы знаете, что онъ также и мой, и что заступилъ мсто онаго въ самомъ важнйшемъ случа въ моей жизни.
Желать…. чтобъ Миссъ Биронъ была неблагодарною? Нтъ, нтъ. [Она еще воздохнула.]
Да о чемъ же моя Емилія вздыхаетъ? Она общалась мн быть откровенною.
Я вторично вамъ общаюсь. Но по истинн, я и сама не знаю о чемъ вздыхаю, я желала бы, чтобъ опекунъ мой былъ самымъ благополучнйшимъ изъ человковъ: я желала бы сударыня, чтобъ вы были самою щастливйшею изъ всхъ женщинъ, а сего не иначе можете вы обрсти какъ другъ въ друг. Не взирая на то мн кажется что есть нкое препятствіе, противоборствующее взаимному вашему благополучію, а отъ сего-то думаю я происходитъ мое прискорбіе. Однако я не весьма уврена, чтобъ оно единственно отъ сего происходило. Нтъ, я дйствительно не знаю, откуда оно происходитъ. Естьлибъ я знала, сударыня, то конечно бы вамъ сказала, но я иногда чувствую трепетанія сердца, прерывающія мое дыханіе, я ничего въ етомъ не понимаю. Здсь я вижу на себ какое-то бремя, заставляющее меня вздыхать, а вздохи повидимому приносятъ мн удовольствіе, поелику меня облегчаютъ. Отъ чего ето произсходитъ? [При семъ она остановилась взирая на меня,]
Продолжай, любезная моя, твое описаніе весьма пленительно.
Я съ охотою окончу рчь мою. Естьли кто ниесть прибгши съ торопливостію, какъ то случилось въ послдній разъ горнишной моей женщин, скажетъ мн: Миссъ, Миссъ, Миссъ, опекунъ вашъ пріхалъ: то я тотчасъ прихожу въ колебаніе. Мн кажется что сердце мое столько наполняется, что едва могу удержатъ его въ своей груди. Я принуждена бываю ссть, и столь тяжело дыхать, какъ будто бы взбжала на верьхъ по самой трудной дорог. Почти съ четверть часа я бываю въ такомъ трепетаніи что не имю силы бжать на встрчу къ моему опекуну. Хотя съ великою нетерпливостію желаю его видть, а по томъ слышать толико пріятной голосъ о мн соболзнующей, что имю нещастную мать, которая называетъ меня своею Емиліею.… Не слышите ли вы, что его голосъ чрезвычайно пріятенъ, да и вашъ очень пріятенъ? Вс домашніе говорятъ, что и въ самыхъ простйшихъ вашихъ словахъ, вашъ голосъ есть образецъ…. тогда Анна, меня увряетъ….
О ласкательница, какъ ты меня плняешь!
Я неумю льстить, сударыня. Не называйте меня ласкательною. Нтъ я говорю чистосердечно.
Я тебя почитаю чистосердечною, но ты возбуждаешь во мн тщеславіе, любезная Миссъ. Я тебя ее укоряю за сказанное тобою мн, что обо мн думаютъ, но я укоряю самое себя за то, что весьма къ тому чувствительна. Пожалуйте, продолжайте. Тогда Анна! сказали вы, увряетъ….
Она увряетъ меня, что вс чрезвычайныя сіи движенія сутъ знаки любви. Глупая! Однако статься можетъ, но ето только не такая любовь, какую она подъ симъ именемъ разуметъ, то есть: какую она чувствовала въ своихъ критическихъ лтахъ: такъ странно она ихъ называетъ, говоря, что препроводила ихъ въ такой любви будучи двумя или тремя годами старе меня. Во первыхъ вамъ не безъизвстио, сударыня, что я весьма молода, и только что выхожу изъ младенческихъ лтъ. Я никогда не имла ни матери, ни сестры, ни подруги моего пола. Дочери Гжи. Ланъ что для меня значили? Он считали меня дитятею, да я и въ самомъ дл была такою. Впрочемъ я люблю по истинн моего опекуна, но съ такимъ уваженіемъ, какъ бы моего родителя. Я не имла нималйшей такой мысли, котораябъ не была сопровождаема глубочайшимъ къ нему почтеніемъ, и такимъ, какое помню я, имла къ своему родителю.
Однако, любезная ноя, чувствовала ли ты когда ниестъ хотя единое изъ тхъ движеній, о коихъ ты говорила, когда увдомляли тебя о возвращеніи твоего родителя, по небытности его чрезъ нсколько дней дома.
Нтъ. Я признаюсь, что никогда сего не случалось. Хотя я и всегда радовалась видя моего опекуна, когда онъ прізжалъ къ Гж Ланъ, но я не помню, чтобъ мои движенія когда ни будь были столь стремительны, какъ послднія. Я и сама тому удивляюсь. Не можете ли вы мн сказать тому причину?
Нжность и сожалніе къ сей любвидостойной двиц не тронулилъ сердца твоего, любезная Люція?
Не сумнвайся, любезная моя Емилія, чтобъ ето не были признаки…
Какіе, сударыня, [прервавъ мою рчь.] Скажите мн искренно, я не скрою отъ васъ ни единой мысли.
Такъ, естьли я тебя разсматриваю, любезная моя.
Скажите же, сударыня?
Признаки любви я въ томъ ни мало не сумнваюсь, и при томъ такой любви, которая можетъ тебя лишить спокойствія…..
Нтъ, [вторично прервавъ мою рчь.] Нтъ сударыня, нельзя тому статься. Естьлибъ ето было то, что вы думаете, сударыня, то я не имла бы смлости казаться предъ вами. Богъ тому свидтель, что я желала бы васъ одну васъ видть Миладіею Грандиссонъ. Я только опасаюсь….
Чегожъ вы опасаетесь?
Чтобъ дружество моего опекуна ко мн не уменшилось, когда онъ будетъ женатъ.
Опасаетесь ли вы, чтобъ его жена не приложила всего своего старанія къ счастію столь великаго сердца, каково его?
Нтъ, естьли вы его супругою будете… Но, сударыня, [потупляя глаза] простите моей глупости! Онъ уже не будетъ меня братъ за руку съ такою пріятностію, какъ теперь. Его взоры не будутъ уже имть боле той нжности, кою они теперь изьявляютъ изъ сожалнія къ моему состоянію. Онъ не станетъ боле называетъ меня своею Емиліею и не будетъ боле требовать отъ всхъ, подобно прежнимъ уваженій къ своей питомиц.
Любезная моя, вы теперь уже не дитя. Естьли онъ и еще нсколько времени останется холостымъ, то врьте что вся любовь, кою онъ изъявляетъ къ вамъ до сего времени словесно, вскор скроется во внутренности его сердца. Вы должны ожидать сей перемны отъ его, благоразумія. Да вы и сами, любезная. моя, вы подадите ему къ тому примръ, вы будете гораздо скрытне въ наружныхъ поступкахъ, нежели сколько были въ прежнемъ возраст.
Ахъ? Сударыня, что вы мн говорите? Когда бы мн было и двадсять лтъ, но я умерла бы съ печали естьлибъ онъ пересталъ со мною поступать съ прежнею нжностію. Естьли я подамъ ему причину почитатъ меня нескромною, отважною и докучливою, то соглашаюсь, чтобъ онъ меня называлъ чужею Емиліею, а отрекся бы называть своею.
Ваши мысли, любезная моя, перемнятся еще до того времени.
