Склонность ко всему великому, колоссальному — так написано в одном публичном листке — оказалась в Наполеоне еще в юношеских летах его. Пылкий Оссиан был любимым его автором. Один известный стихотворец рассказывает, что Наполеон, бывши еще артиллерийским офицером, часто просил его переводит многие места из Оссиана.
Недавно национальный институт поднес Наполеону три тома своих упражнений и сверх того Историю Тацитову, переведенную на французский язык Деламалем. Наполеон, взяв упражнения, спросил об имени типографщика, у которого они напечатаны, когда ему о том было сказано, он тотчас вспомнил, что этот типографщик задолго перед тем сделался банкротом и подал причину государственному совету издать устав о банкротах, ибо с ним вместе многие книгопродавцы объявили о себе, что платить не могут. При сем случае не пропустил сказать бывшему тут другому типографщику, что напечатавший Историю Тацитову не пришел бы в упадок, если бы рачительнее занимался распоряжением дел своих. Потом поблагодаривши вежливо переводчика, сказал: ‘Я не люблю читать Тацита. Правда, он изрядный писатель, но худой живописец, и редко приводит истинные причины происшествий.’ Напротив того о Макиавелли отзывался, как о таком историке, который умел открывать причины самые тайные и даже находить их источники, Макиавелли отдавал преимущество перед всеми историками, а Тацита обвинял в пристрастии. ‘Императоры,’ говорил он далее: ‘которых Тацит изобразил столь черными красками, не были в самом деле такими злыми.’ А чтобы доказать истину своего мнения, сослался на других современных авторов, и прибавил, что Август заслужил искреннюю благодарность от римского сената, возложив на себя тяжесть правления, и тем освободив народ от анархии. — Потом Наполеон, обратясь к г-ну Нежону, на которого донесено, что его Философия содержит в себе учение о безбожии, спросил с усмешкой: ‘Как идут ваши дела с папой?’ — Очень хорошо, в. в. — ‘Пускай же говорят о вас, что хотят, лучше иметь дело с самим папой, нежели с другими вдаваться в споры.’