Агамемнон, Эсхил, Год: 1864 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 14 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ДРАМЫ ЭСХИЛА.

ПЕРЕВЕЛЪ СЪ ГРЕЧЕСКАГО
Н…..въ.

Томъ I.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
Въ типографіи В. Головина, у Владимірской церкви, домъ No 15.
1864.

ОРЕСТЕЙЯ.

Трилогія Эсхила.

Facto pius et sceleratus eodem.

‘Орестейя’, дана была на Греческомъ театр въ Аинахъ, въ 459 г. до P. X. { , , (т. е. въ 459 г. до P. X.) См. къ Agamemn. Aesch. ed. Klausen. Gothac. 1833.}. Это былъ послдній трудъ {Исторіи Греч. Лит. Э. Мунка, стр. 115.} Эсхила передъ отъздомъ его въ Сицилію, ко двору Сиракузскаго тиранна, Гіэрона {Гд и умеръ въ 456 г. до P. X.}. Какъ можно полагать, ‘Орестейя’ не слишкомъ понравилась Аинянамъ, но это потому, что въ то время уже привлекалъ къ себ общее восторженное вниманіе публики Софоклъ, котораго драмы признаются лучшими изъ всего греческаго репертуара. И дйствительно въ то время, когда Периклъ выступалъ на политическое поприще, драма Софокла возбуждала боле, чмъ Эсхилова драма, сочувствія въ современной Аинской публик, потому что въ ней дйствующія лица — люди, въ драмахъ же Эсхила дйствующія лица по большсй части или демоны, или ангелы. Не мудрено, что эти дв крайности человческой природы не были на столько понятны Аинянину, и не возбуждали такой симпатіи, какъ персонажи Софокла, имющіе глубоко-человческое значеніе. Но не смотря на ходули человческаго чувства, на которыхъ являются на сцену Эсхиловы герои и героини, не смотря на насилованье человческой природы этимъ поэтомъ-драматургомъ, все-таки поэзія Эсхила далеко не лишена истинно-драматическаго паоса, поражающаго до глубины сердце зрителя, который, вроятно, не замчалъ ни этихъ ходуль, ни этого напряженнаго состоянія человческой природы персонажей, и ему кажется все это естественнымъ при самомъ уже условіи драмы, возбуждающей состраданіе и ужасъ, именно потому, что онъ знаетъ, убжденъ въ томъ, что иначе и быть не могло, если на то была неодолимая воля Рока (fatum), передъ которой склонялся даже скипетръ могучаго Зевса, отца боговъ и людей. Страшная, неотразимая, неодолимая воля Рока властвуетъ въ драмахъ Эсхила. Этотъ поэтъ былъ представителемъ религіознаго настроенія умовъ современниковъ, вовсе не похожихъ на современниковъ Аристофана и Эврипида, которые уже успли объяснить себ отечественную религію, а между тмъ современники Эсхила, не размышляя, трепетали передъ волей Рока и боговъ и слпо врили тому, чему ихъ училъ поэтъ-драматургъ.

Эсхилъ состарлся, его современники должны были уступить мсто новому, молодому поколнію, которое отъ души сочувствовало Софоклу. И Эсхилъ, пропвъ послднюю пснь лебедя, ухалъ въ Сицилію, увозя съ собою только отрадное воспоминаніе о прежней слав. Sic transit gloria mundi!— Трилогія ‘Орестейя’, состоящая изъ 3 драмъ (‘Агамемнонъ’, ‘Хоэфоры’ и ‘Эвмениды’), для насъ, живущихъ въ XIX столтіи по P. X., есть во 1-хъ драгоцнный памятникъ современнаго Эсхилу, греческаго драматическаго искусства, а во 2-хъ она — единственный образецъ цльно-сохранившейся до насъ трилогіи.

——

Длинный рядъ, возмущающихъ до глубины души человческое чувство, преступленій, свершенныхъ по вол Рока, предшествуетъ этой кровавой драм-трилогіи. Несчастія неразлучны съ домомъ Фригійца Тантала, который угощалъ боговъ жаренымъ мясомъ своего сына, Пелопса. Боги тутъ же замтили, что Танталъ издвается надъ ними, они отказались отъ этой отвратительно-ужасной пищи и присудили дерзкому насмшнику вчныя муки отъ голода и жажды, въ преисподней, гд Танталъ сидлъ потомъ подъ роскошною яблонью, у ручья, и только лишь хотлъ сорвать яблоко, чтобы утолить голодъ, то невидимой силой оно недавалось ему въ руки, только лишь хотлъ онъ припасть высохшими отъ жажды губами къ ручью, чтобы утолить свою нестерпимую жажду, вода убгала отъ него далеко. Такимъ образомъ вчно присудили ему боги томиться и голодомъ, и жаждой. Пелопса, его сына, боги воскресили, и онъ былъ посл царемъ Пелопонеза. Его супругу звали Гипподаміей. Эта Гипподамія была влюблена въ Миртила и, такъ какъ ей не удалось возбудить въ немъ къ себ никакого сочувствія, то она оклеветала его передъ мужемъ, будто онъ осмлился домогаться ея любви. Пелопсъ веллъ бросить Миртила въ море. Но Миртилъ не утонулъ, онъ удержался за утесъ и потомъ вышелъ на берегъ, проклиная Пелопса. Умирая, Миртилъ звалъ бды на домъ Пелопса, и боги, безъ того уже разгнванные на Тантала и на всю его семью, услышали проклятія Миртила, а судьба (fatum) ршилась доканать домъ Пелопса.

У Пелопса было двое сыновей: Плистенъ или Атрей, и Тіэстъ. Тіэстъ обольстилъ супругу Атрея, Эропу, и имлъ отъ нея двухъ сыновей. Узнавъ объ измн супруги, Атрей изгналъ Тіэста изъ Аргосской земли и потомъ задумалъ страшную месть. Когда Тіэстъ, возвратившись на родину, искалъ спасенія у очага домашняго, Атрей, съ притворно-радостнымъ лицемъ, позвалъ брата на пиръ и угостилъ его жаренымъ мясомъ его сыновей отъ Эропы… У Атрея было двое сыновей: Агамемнонъ и Менелай. Агамемнонъ вступилъ на тронъ Аргоса и Микенъ, женившись на Клитемнестр, дочери Спартанскаго царя, Тиндара, а братъ Агамемнона, Менелай, сдлался царемъ Спарты, женившись на Елен, родной сестр Клитемнестры. У Тіэста былъ еще сынъ Эгистъ. Этого-то Эгиста Агамемнонъ, отправляясь въ походъ подъ Трою, и оставилъ правителемъ своего государства. Въ отсутствіе царя Эгистъ овладлъ сердцемъ его супруги, Клитемнестры, {Сравн. Одиссея, перев. Жуков. Пснь III, ст. 262-й и дальше.} которая, въ продолженіе почти десятилтней разлуки съ мужемъ, привыкла къ Эгисту, а супруга своего уже успла совсмъ позабыть и наконецъ даже ршилась освободиться отъ него, если онъ воротится изъ подъ Трои. Поэтому она обдумала коварный планъ — убить своего супруга-царя. А чтобы онъ не засталъ ея въ расплохъ, она {По Гомеру Эгистъ. Одиссея, перев. Жуковскаго, пснь IV, ст. 525—8.} велла зажечь рядъ встовыхъ огней отъ горы Иды, на Азіатскомъ берегу, и до горы Арахнейской, сосдней съ Аргосомъ, въ случа, если Троя будетъ взята. Поэтому она также поставила стража на кровл своего дворца, стража, который долженъ былъ наблюдать появленіе огней. Этотъ стражъ — то стоящій, то лежащій, какъ собака на цпи, — по его собственному выраженію — на кровл царскихъ Атридовыхъ палатъ, — и открываетъ своимъ монологомъ драму ‘Агамемнонъ’ — первую часть трилогіи ‘Орестейи’.

0x01 graphic

АГАМЕМНОНЪ,

драма Эсхила,

первая часть трилогіи ‘Орестейи.’

ДЙСТВУЮЩЯ ЛИЦА:

Стражъ.

Хоръ Аргосскихъ старцевъ.

Клитемнестра.

Талибій, встникъ.

Агамемнонъ.

Касандра.

Эгистъ.

(Дйствіе происходитъ въ Аргос въ миическое время).

(Занавсъ падаетъ.)

Сцена представляетъ площадь передъ дворцемъ Атридовъ, въ Аргос. Задняя декорація (амг^) — дворецъ, съ тремя дверями, среднія двери — царскія. Съ одной стороны дворца — дорога къ морю, съ другой — въ городъ. Передъ дворцомъ колонна, посвященная Аполлону, также статуи Зевса, Гермеса и пенатовъ. Ночь. На крыш дворца — стражъ.

ПРОЛОГЪ.

Стражъ.

Боговъ молю, о пусть меня избавятъ

Отъ этой стражи долговременной:

Ужь годъ на кровл царскаго дворца

Атридовъ, — какъ собака на цпи, —

Лежу и жду, пока блеснтъ огонь,

Условный знакъ, который подадутъ,

Когда возьмутъ великій Иліонъ.

И зной, и страшну стужу испыталъ,

А все по вол женщины: она

Вполн владетъ твердостію мужа.

Безъ счту я провелъ ночей безъ сна,

На влажномъ лож, смоченномъ росой,

И сонмъ свтилъ небесныхъ созерцалъ.

Глаза мн не смыкаетъ сладкій сонъ.

Когда же вздумаю отъ скуки пть,

И только вспомню бдствія царей,

Несчастную судьбу Танталовой

Семьи, и слезы брызнутъ изъ очей.

Но вотъ я вижу и условный знакъ,

Огонь, ты добрую приносишь всть.

Привтъ теб, блестящій свтъ въ ночи,

Подобный свту дня, ты восхитишь

Сердца Аргосцевъ радостью. Пойду

И радостную всть я объявлю

Супруг Агамемнона. О пусть,

Вставъ быстро съ ложа своего, тотъ свтъ

Спасительный привтствуетъ она.

Взятъ Иліонъ: иду собрать друзей

Веселый хороводъ: конецъ счастливый

Дла героевъ увнчалъ. Блести же!

Какъ счастливъ былъ бы, еслибъ удалось

Пожать любезную мн руку мужа.

Что возвращается теперь, царя

Этихъ палатъ.— О прочемъ же ни слова¹.

Огромный быкъ на язык лежитъ¹,

Не позволяетъ говорить, а впрочемъ

И этотъ домъ, когда бъ имлъ языкъ,

Все разсказалъ бы откровенно. Я же…

-Я также говорю — но тмъ, кто слышалъ

И знаетъ это хорошо, тому же,

Кто вздумалъ бы вывдывать меня,

Скажу, что зналъ, да какъ-то позабылъ.

(Уходитъ).

ПАРОДЪ.

Хоръ Аргосскихъ старцевъ.

Годъ десятый идетъ съ того времени, какъ

Врагъ Пріама³ великій, царь

Менелай, да еще Агамемнонъ,

Власть отъ Зевса принявъ,

Да собравъ корабли,

Распустивъ паруса, понеслись

Къ Иліону изъ этой земли

По попутному втру,

Къ Арею взывая, великому богу,

Какъ коршуны будто, которые вьются порою

Высоко въ воздух, съ жалобнымъ крикомъ,

Оставивъ гнзда свои разоренныя,

Малютокъ милыхъ своихъ всхъ лишенные,

Далеко отъ отчизны летятъ они,

И жалобный стонъ ихъ вдали раздается⁴.

Услыша же то Аполлонъ, или Панъ,

Или Зевсъ, или кто изъ боговъ,

Посылаетъ для мщенія злодямъ Эринію:

И мщенье то поздно приходитъ,⁵ но мтко бываетъ.

Такъ и Зевсъ, мощный богъ, сыновей

Атрея царя на Париса послалъ,

Чтобъ отмстить за жену Мснелая,

Жену многомужнюю.

Заморами воюютъ они по велнію

Могучаго Зевса.

Среди жаркаго боя тамъ копья ломаютъ они,

Изнывая подъ тяжестью бдъ, и Троянцамъ

Тяжело — испытанье. Да какъ бы то ни было уже,

Должно сбыться судьбамъ.

Ни слезами, ни грустью тайной, ни жертвами,.

Не удастся Парису ни возліяньемъ богамъ

Гнва ихъ укратить, оскорбившему

Ложе брачное.

Мы же, старцы, здсь дома остались.

Вдь дряхло ужь и тло у насъ: мы не въ-силахъ

Безъ палки ходить.

Хотя силы оставили насъ,

Но однакоже сердце осталось у насъ

Такое же, какъ и у юношей.

О, глубокая старость, тяжка ты!

Не тверже дитяти, на палку опершись,

По дорог, покрытой завядшими листьями,

Тащимся какъ будто бы сонные ⁶.

Ты же, Тиндара дочь,

Клитемнестра, царица,

Что за новость услышала ты?

Что за всть? и зачмъ

Воздвигаешь везд алтари

Городскимъ, и небеснымъ, и адскимъ богамъ,

Богамъ этой земли,

Предъ дворцемъ здсь стоящимъ?

Для чего разсыпаешь дары на алтарь?

Для чего курятся они?⁷.

Возвышаясь къ звздамъ, тамъ и факелъ горитъ,

Пропитанный масломъ священнымъ,

Отъ чистаго сердца зажженный.

О скажи же ты мн, что ты можешь сказать

И что можно сказать:

Ты избавишь меня отъ заботы,

То жестоко она меня мучитъ,

То пріятною льститъ мн надеждою,

И сердце отъ радости бьется мое,

Предчувствуя счастье, когда я смотрю

На жертвы такія.

Я-ль не воленъ разсказать и про силу мужей и про этотъ

Дивный походъ, начатой такъ счастливо по вол

Нашихъ боговъ.

Свыше пть вдохновенье

Пришло, да и въ такихъ я лтахъ, что могу разсудить обо всемъ,

Не ошибаясь.

Я-ль не могу разсказать, какъ крылатые,

Владыки пернатыхъ орлы, царямъ кораблей

И юному войску Ахеянъ

За море въ землю Троянцевъ счастливый путь указали.

Блый одинъ былъ, а черный другой. Прилетвши въ чертоги,

Тамъ на части они

Быстро разтерзали зайчиху беременную

И пожрали, а видли

Съ правой руки ихъ⁸,

Пой горе, пой, а благое всегда возьметъ верхъ⁹.

Птицегадатель-мудрецъ, посмотрвъ на крылатое войско,

Намъ объявилъ, что Атриды — орлы, разтерзавшіе зайца,

Заяцъ же — Троя. Такъ говорилъ онъ,

Диво то объясняя:

Городъ Пріама возьметъ это войско, судьба же

Башни разрушитъ царскихъ чертоговъ,

Вс же богатства,— народную дань,—

Что тамъ найдетъ, силой разхититъ.

Да чтобъ не помшала

Вамъ въ томъ боговъ непріязнь: вдь богиня не терпитъ царя¹⁰.

И завтракъ также тхъ Орловъ

Ей непріятенъ¹¹.

Пой горе, пой, а благое всегда возьметъ верхъ.

Артемида два, красавица,

Она любитъ дтенышей-львятъ,

Да и всхъ малютокъ-зврей.

Не хотла она допустить,

Чтобы счастіе было удломъ Атридовъ.

Взываю къ теб, о Пеанъ,

Флотъ избавь отъ противнаго втра,

Что послала богиня на встрчу

Царямъ, да притомъ беззаконной,

Кровавой желаетъ она,

Отвратительной жертвы, раздоръ воздвигая

Въ царской семь¹².

Съ давнихъ ужь поръ въ поколньи Пелопса

Царствуетъ этотъ раздоръ.

Мщеньемъ и гнвомъ сердца наполняетъ онъ,

Долгомъ считающій мстить за дтей¹³.

Такъ говорилъ намъ Калхантъ, объясняя,

Что два орла означали.

Много хорошаго онъ предвщалъ тмъ, кто въ путь отправлялся

За море вмст съ царями, но этому дому

Что-то предрекъ роковое.

Пой горе, пой, а благое всегда возьметъ верхъ.

Зевсъ могучій — кто бы ни былъ онъ —

Но когда ему пріятно

Имя это, я зову

Этимъ именемъ его.

И не знаю, кто равняться

Можетъ съ нимъ въ могуществ.

Все вдь ничтожно въ сравненьи съ нимъ.

Если бъ вздумалъ сокрушаться я,

Отвратить судьбу царей,

То бы жалкимъ показался,

Былъ напрасенъ бы мой трудъ:

Воля его неизмнна.

Я-ль могу назвать того,

Кто, сражаясь бы съ тобой,

Побдилъ тебя, могучій:

Вс тобой сокрушены.

Кто жъ прославляетъ тебя, тому — слава.

Совершенно справедливо

Мы поступимъ, если будемъ

Зевса въ гимнахъ прославлять,

Потому что онъ въ несчастіяхъ

Даетъ намъ разумъ, благо неба.

Агамемнонъ царь тогда,

Вождь Ахейскихъ кораблей,

Въ ожиданьи скорбныхъ бдъ

Не сердился на Калханта.

А ужь втръ противный дулъ,

И припасы истощались,

Войску было тяжело

На Авлидскихъ¹⁴ берегахъ,

Противъ города Халкиды¹⁵.

Сильный втеръ дулъ съ Стримона¹⁶,

Не пускалъ царя Аргоссцевъ

И Ахейцевъ плыть къ стнамъ

Трои. Буря свирпла,

Горой волны воздымались,

Не щадили кораблей,’

Съ трескомъ лопались канаты,

И князья упали духомъ,

Смерть голодная грозила.

Тутъ вщунъ Калхантъ-гадатель

Всему войску объявилъ,

Что богиня втръ послала,

Да сказалъ такое слово,

Что цари — Атриды въ гор

Долу очи опустили,

Молча скиптромъ землю рыли,

Слзы брызнули изъ глазъ у нихъ.

Агамемнонъ царь тогда,

Помолчавъ, вдругъ бросилъ слово:

‘Тяжко будетъ наказанье,

Если буду несогласенъ

То пополнить, тяжко будетъ

Преступленье, если дочь

Ифигенію, красу

Царскихъ Аргоса чертоговъ,

Заколю на жертву возл

Алтаря и орошу я

Руки двственною кровью,

Кровью дочери моей.

Чтожь мн выбрать изъ двухъ золъ?

Неужель покинуть войско?

Въ жертву должно принести

Дочь мою, Ифіанассу?

Видя двственную кровь,

Успокоится богиня,

Дальше плыть позволитъ намъ л.

Жаллъ сначала дочь свою,

Потомъ подумалъ, да ршился

Онъ Артемид угодить.

Такъ часто безуміе смертныхъ,

Источникъ всхъ бдъ на земл,

Даетъ имъ ршимость не кстати.

И такъ Агамемнонъ ршился на страшное дло.,

Заколоть свою дочь, на жертву припесть,

Чтобъ подъ Трою идти, да начать тамъ

Борьбу, за жену¹⁷ начатую.

И вотъ, стремяся на войну,

Вожди Ахейскіе щадить

Не думали Ифіанассы,

Тогда, молитву совершивъ,

Отецъ веллъ слугамъ

Повлечь на жертвенный алтарь

Насильно трепетную дочь.

Да чтобъ не кричала она, завернуть въ покрывала ее

И уста прекрасныя ей зажать онъ веллъ,

Чтобы не накликала бды

На отца, да и домъ свой несчастный.

Въ одежд шафраннаго ¹⁸ цвта лежащая

И, какъ на картинахъ, прекрасная,

Она кроткими взорами жалость въ сердцахъ

Возбуждала, несчастная,

У отца и у прочихъ вождей.

А недавно на пышныхъ пирахъ у родителя

Она восхищала всхъ звонкимъ голосомъ

И сладко-пріятною пснею дтскою ¹⁹,

Украшала она трижды счастливую жизнь

Родителя ей дорогаго.

Что дальше было, не видалъ, не знаю —

Молчу ²⁰. Калхантъ не могъ быть безъ успха.

Предчувствія страдальцевъ не обманутъ,

Дагадываюсь я, что дальше будетъ²¹.

Но прочь, вы, мысли мрачныя: всегда

Вы ускоряете печаль и горе.

Съ лучами утренними солнца

Встей я жду издалека —

Опшите жь въ Аргосъ радостныя всти,

Да успокойте старика.

Да сбудутся согласно предсказаньямъ

Желанія единственной защиты

Земли Апійскія ²³.

ЭПИЗОДЪ ПЕРВЫЙ.

(Клитемнестра выходитъ изъ дворца).

Хоръ.

Теб теперь я предстою, царица,

Благоговя предъ твоею властью,

Такую жъ честь я долженъ воздавать

Теб въ отсутствіе царя-супруга,

Какъ и ему. Повдай мн, зачмъ

Дымятся алтары. Быть можетъ, ты

Издалека извстье получила,

Или въ надежд получить. Но если

Молчишь, то ужь, конечно, въ томъ вольна.

Клитемнестра.

Я получила радостную всть.

О, какъ она зар подобна счастья,

Зар, родившейся изъ мрака ночи.

Узнай же радость, что не ждалъ, наврно:

Пріама городомъ владютъ наши.

Хоръ.

Что говоришь? Могу ли врить я?

Клитемнестра.

Но разв я неясно говорю,

Что Троя уже собственность Ахеянъ?

Хоръ.

Отъ радости меня слеза прошибла.

Клитемнестра.

Твое расположенье вижу я.

Хоръ.

Докажешь ли, что правду говоришь?

Клитемнестра.

О, да, старикъ, я знаю то наврно,

Иначе мы обмануты богами.

Хоръ.

Но разв вришь ты видніямъ,

Обманамъ чувствъ, подобнымъ сновидньямъ?

Клитемнестра.

За истину я грзы не сочту.

Хоръ.

Нечаянной, быть можетъ, вришь мысли,

На умъ пришедшей вдругъ теб? И ты

Несбыточной мечтою восхитилась.

Клитемнестра.

Да не считай мой умъ за дтскій разумъ.

Хоръ.

Когда же взяли Трою?

Клитемнестра.

Въ эту ночь.

Хоръ.

Но ктожъ такъ скоро извстилъ тебя

Объ этомъ?

Клитемнестра.

То огонь — Гефестъ ²³ на Ид ²⁴,

Горящій яркимъ пламенемъ. Сюда

Всть подавалъ за Факеломъ другой,

Одинъ вслдъ за другимъ. И такъ вотъ Ида

Всть подала холму Гермесову,

Что на Лемнос’, третій же костеръ

Великій на гор Зевесовой,

Аон запылалъ и пламя это

Высоко восходило, заливая

Сіяньемъ море, будто бы лампада,

Горящая и весело, и быстро,

Подобно факелу, какъ золото,

Блестящему, иль солнцу, подавая

Сіяньемъ всть горы Макиста²⁵ стражамъ

Они же медлить и не думая,

Не побжденные сномъ по природ,

Извстье тотчасъ сообщаютъ дальше:

До водъ Еврипа отъ костра сіянье

Распространилось, сообщая то

Извстье стражамъ на Мессаніи ²⁶.

Они же въ свою очередь зажгли

Огонь и дальше подавали всть,

Изъ стараго валежника костеръ

Зажегши. Пламя мощное взвилось,

Неугасимое, оно, блестящей

Лун подобное, Асопское²⁷

Все поле освщая, побудило

Зажечь огни на Киеронскихъ ²⁸ также

Высотахъ. Свтъ издалека замченъ

Былъ стражами, и зажигалися

Огни громаднй. Также надъ болотомъ

Горгонскимъ ²⁹ встало пламя. До горы

Оно распространившись Эгипланктской ³⁰,

Заставило нагорныхъ сторожей

Костры зажечь. Когдажъ зажгли костры,

То засіялъ снопъ огненный великій,

Такъ что былъ виденъ ярко освщенный ³¹

Сіяньемъ, Сароникскаго залива,

Противъ горы вдали лежащій, берегъ.

Такъ вотъ огни, одинъ вслдъ за другимъ,

Вс зажигались вплоть до Арахнейской

Горы, сосдней съ городомъ, гд также

Стояли стражи. Такъ и домъ Агридовъ,

Огни замтилъ: первые жь огни

Зажглись на Ид. И такъ вотъ какіе

Мн встники извстье принесли.

Факелоносцамъ я другіе бы

Теперь уже законы предписала.

Изъ нихъ кто первый достигаетъ цли,

Того вс побдителемъ считаютъ,

А кто послдній подбгаетъ къ мет,

Надъ тмъ смются вс и побжденнымъ ³²

Того считаютъ: но теперь и первый,

А также и послдній всть Аргосу

Приносятъ о побд: такъ пусть оба

Они внчаются внцомъ побднымъ.

Вотъ доказательство теб, а всть

Мн сообщилъ супругъ³³ отъ стнъ Троянскихъ.

Хоръ.

Благодарить боговъ еще успю.

Такимъ же вотъ рчамъ готовъ внимать

И удивляться. О желалъ бы я,

Чтобъ повторила то, что ты сказала.

Клитемнестра.

Владютъ наши Троей въ этотъ день.

Я слышу, вопли раздаются тамъ,

По стогнамъ города, и страшный кликъ

Побдный, тамъ везд кипитъ раздоръ.

Съ елеемъ уксусъ тоже не дружится,

Въ одномъ сосуд заключенные.

Несчастія постигли Иліонъ.

На трупахъ братьевъ и отцовъ лежатъ,

Рыдая, дти, жены воютъ страшно,

Оплакивая жребій милыхъ имъ,

Свободныя недавно, а теперь

Рабыни. Наши же съ великимъ крикомъ,

Усталые, всю ночь сражаяся,

Лишь только начало свтать, въ дома

Троянцевъ кинулись для грабежа.

А т, которые съ начала ночи

Вбжали въ домъ врага, надясь тамъ

Добычей тучной овладть, быть можетъ,

Въ крови лежатъ теперь и спятъ сномъ вчнымъ

Въ домахъ, на окровавленномъ полу,

Не чувствуя прохлады утренней.

Опасностей они ужь не боятся ³⁴

Также, какъ бдняки воровъ не трусятъ *).

*) Какъ Ювеналъ: cantabit vacuus coram latrone viator.

Пусть жадность и презрнная корысть

Не ослпляетъ уже глазъ Ахеянъ.

О да не оскорбятъ защитниковъ —

Боговъ Пергама храмы святотатствомъ

О ни. Иначе боги ихъ накажутъ,

И побдители Троянцевъ сами

Тогда погибнутъ въ страшныхъ мукахъ смерти.

Къ богамъ теперь взываю я безсмертнымъ:

О пусть они позволятъ безопасно

Въ отечество героямъ возвратиться.

Но если оскорбятъ они безсмертныхъ,

То мщенье страшное постигнетъ ихъ.³⁵

И такъ внимай рчамъ вотъ этимъ женскимъ.

Желаю я, чтобы концемъ счастливымъ

Дла Ахеянъ нашихъ увнчались.

Когда же вотъ такъ хороши начатки,

То, вроятно, уже будетъ плодъ.

Хоръ.

Благоразумно говоришь, не лучше-бъ

Все это обсудилъ и мужъ премудрый,

Что ты вщала мн, жена. Теперь

Готовлюсь уже я боговъ безсмертныхъ

Благоговя прославлять, зане

Немалая награда за труды

Усилія Ахеянъ увнчала.

СТАВИМОМЪ ПЕРВЫЙ.

Хоръ.

О царь, о Зевесъ, о милая ночь,

Причина торжествъ, ликованья,

Сть накинула ты на великій Пергамъ ³⁶,

Ни дитяти, ни взрослому, ни старику

Не избгнуть постыднаго рабства стей.

Я великому Зевсу молюсь.

О могучій Зевесъ, по дломъ наказалъ

Нарушителя долга святаго ³⁷,

Ты Ахейцамъ помогъ взять великій Пергамъ:

Столько лтъ направлялъ ты стрлу,

Чтобы мтко пустить съ тетивы,

Чтобъ достигла она Иліона,

Да чтобъ выше свтилъ не скользнула она,

Чтобъ пронзила она Пріамида³⁸.

Нечестіе боги преслдуютъ страшно:

Караетъ преступныхъ стрла громовая.

А вры нисколько вдь тотъ не иметъ,

Кто мыслитъ, что богу нтъ дла до тхъ,

Которые святость его оскорбляютъ.

И этотъ домъ ³⁹ былъ нечестивый,

Далъ поводъ онъ къ войн кровавой,

Казалось, бы чего

Ему не доставало?

Онъ былъ сокровищами переполненъ весь.

Отъ бдъ, насъ боги, сохраните,

Но съ насъ довольно и того,

Чмъ здравый умъ доволенъ можетъ быть.

Мужъ же, счастьемъ упоенный,

Да богатствомъ пресыщенный

Если правду оскорбляетъ,

Непремнно погибаетъ:

Не спасутъ его богатства.

Источникъ всхъ бдъ, наши мысли преступныя

Влекутъ насъ насильно въ путь преступленій,

Которымъ ужь нтъ оправданья.

Но если свершилъ преступленіе ты,

Не скроешь его ты никакъ отъ людей:

Блеститъ оно тускло и мдной

Подобно потертой фальшивой монет,

Которая сдлалась грязной отъ рукъ

И явлена судьямъ на разсмотрніе.

Подобно мальчику, который

За птичкой гонится, Парисъ,

Какъ гость, радушно принятой,

Священный долгъ гостепріимства

Позоромъ срамнымъ заклеймилъ:

Неблагодарный, за радушье

Онъ похищеньемъ заплатилъ

Жены прекрасной Менелая.

Свершивъ же преступленье,

Жестоко былъ наказанъ,

Раскаянью Париса

Никто ужь изъ безсмертныхъ

Не думалъ и внимать.

А эта въ Трою убжавъ, одн

Согражданамъ заботы оставляя

О будущей войн, вступаетъ

Въ ворота городскія. И не даръ,

И не приданое приноситъ въ Трою,

А гибель роковую. Между тмъ

Ея домашніе стенали страшно:

о, іо, о домъ, о домъ, владыки ⁴⁰!

О ложе, мужелюбіи слды!

А Менелай, жестоко оскорбленный,

Лишенный чести, молча ходитъ,

Въ груди его кипитъ тоска,

Не вырывайся наружу

Ни жалобой, ни дерзкимъ словомъ,

И вс жалютъ о цар. *

Особенно же жалко было тмъ царя,

Которые такую жь мрачную тоску,

Какъ и онъ самъ, ужь испытали.

И лишь только очи онъ

Въ вихр мрачныхъ думъ закроетъ,

То супруги дивный образъ

Вдругъ возстанетъ передъ нимъ,

Но потомъ изчезнетъ грза.

И ночью тревожатъ его сновиднья:

Онъ видитъ супруги печальную тнь

И руки свои простираетъ къ ней тщетно —

Мечта ускользаетъ — съ печальною думой

Сидитъ Менелай въ опустломъ дворц.

Таковы-то несчастья Атридовъ,

А, быть можетъ, и большія будутъ ⁴¹.

Но теперь не одинъ Менелай

По супруг неврной груститъ,

По Эллад всей слышится плачъ

По убитыхъ подъ Троей, родныхъ,

Уведенныхъ туда Менелаемъ.

Не увидятъ они ужъ отчизны своей,

Не обнимутъ они ужъ родныхъ и друзей:

Они пали въ бою.

Только урны съ ихъ прахомъ священнымъ

Посылаютъ сюда вмсто ихъ⁴².

О Арей, о великій богъ!—

Онъ участь ршаетъ въ бою,

Мняетъ на золото плнныхъ

И трупы убитыхъ мужей. ⁴³

^&nbs^p,Отъ стнъ Трои онъ друзьямъ

Пепелъ мертвыхъ посылаетъ,

Урны наполняя имъ.

А наши узнавъ о кончин героевъ,

За морями убитыхъ друзей,

Надъ урнами плачутъ и горько жалютъ,

Что убиты друзья ихъ за чуждую всмъ имъ,

Жену Менелая.

И всякій потомъ ропщетъ,

Во гнв негодуя,

Питая въ своемъ сердц

Проклятья на Атридовъ,

Особенно за тхъ, которые въ земл

Лежатъ вокругъ стнъ Иліона ⁴⁴.

А вдь тяжела ненавистная рчь

И проклятья согражданъ.

Я же сильно озабоченъ,

Чтобы ночью не услышать

Страшнаго чего нибудь,

Ибо боги не щадятъ тхъ

У кого въ крови вс руки ⁴⁵:

Грозныя Эриніи

Мужа, противъ воли рока счастьемъ упоеннаго,

Въ страшный тартаръ увлекаютъ, нтъ ему спасенья тамъ.

Также Зевсъ разгнванный

Всхъ виновныхъ настигаетъ

Молньей, брошенной изъ глазъ.

Я же самъ предпочитаю

Лучше жить не возбуждая

Въ другихъ зависти преступной.

Скромнымъ жребіемъ довольный,

Не желаю разрушать я городовъ,

Также вольности лишенный,

Не хочу я быть рабомъ,

Я, годами сокрушенный.

Молва по городу быстро

Прошла, дочь огней,

Возвщающихъ радость,

То правда, или нтъ,

Кто знаетъ? Можетъ быть,

Насъ боги обманули.

Кто жь изъ насъ столь дтски-глупымъ

Будетъ, иль умалишеннымъ,

Если вдругъ увидя пламя,

Станетъ этимъ восхищаться,

А потомъ, узнавъ, что всти оказались вздорными,

Проклинать ужасно будетъ легковріе свое?

Пусть ужь женщины одн,

Прежде чмъ узнаютъ дло,

Восхваляютъ призракъ счастья.

Далеко ихъ увлекаетъ

Легковрье, ⁴⁶ по дломъ

И молва нестройная,

Ими распущенная,

Также быстро погибаетъ,

Какъ была распущена.

ЭПИЗОДЪ ВТОРОЙ.

Клитемнестра.

Сейчасъ узнаемъ мы, сказали ль правду,

Иль обманули насъ огни ночные,

Которые недавно взоръ ласкали,

Какъ будто бъ мы ихъ видли во сн.

Я вижу встника, онъ съ берега

Идетъ, оливы вткой осненный ⁴⁷.

За нимъ клубами вьется пыль, дождями

Не орошенная давно. Поврь,

Что этотъ встникъ объяснитъ теб,

Что означало пламя яркое.

Какъ было бъ хорошо, когда бы онъ

Намъ возвстилъ еще пріятнй всть.

Но о несчастьи не желала бъ слышать.

О пусть слова его обрадуютъ

Насъ всхъ и подтвердятъ, что уже знаемъ.

Хоръ.

Но тотъ, конечно, былъ бы сумасшедшимъ,

Кто бъ городу иное пожелалъ.

Талибій (вх.)

Привтъ теб, отечество, Аргосъ!

Десятый годъ, какъ я тебя оставилъ.

И наконецъ тебя опять я вижу,

Когда изчезли вс мои надежды,

Кром одной, чего не смлъ и думать,

Чтобъ быть погребену на родин ⁴⁸.

Привтствую тебя, земля родная,

Привтъ теб, свтъ солнца золотой,

Привтствую тебя, могучій Зевсъ,

Привтъ теб, Дельфійскій Аполлонъ,

Враждебный богъ, ⁴⁹ ты уже пересталъ

Въ насъ стрлы направлять у водъ Скамандра.

Пиійскій царь, молю, защитникомъ

Намъ будь теперь, помощникомъ во брани.

Прошу отъ имени боговъ безсмертныхъ,

Руководящихъ въ битвахъ ⁵⁰, моего

Хранителя-защитника, Гермеса⁵¹,

Героевъ, что послали насъ сюда ⁵²,

Да примутъ нын здсь вс благосклонно,

Назадъ идущее отъ Трои, войско.

Привтъ и вамъ, чертоги царскіе,

И вамъ, боговъ почтенныя жилища,

И вамъ, пенаты, здсь стоящіе,

Лицемъ къ востоку обращенные.

Примите, какъ всегда вы принимали,

Какъ слдуетъ, царя, что былъ такъ долго

Въ чужой земл, далеко за морями ⁵³.

Онъ возвращается ужъ къ вамъ, въ ночи

Свтъ приносящій, Агамемнонъ-царь,

Привтствуйте его вы съ торжествомъ,

Разрушилъ онъ великій городъ, Трою,

По вол Зевса-мстителя, и землю

Опустошилъ. Разрушены вс храмы

И алтари боговъ, и весь народъ

Тамъ истребленъ ⁵⁴. Разрушивъ городъ славный,

Атрея сынъ, великій царь, могучій,

Герой, счастливйшій изъ смертныхъ уже

Сюда идетъ, достойнйшій почета.

Не могутъ похвалиться передъ нимъ

Длами ни Парисъ, ни Иліонъ.

За похищенье дважды отомстилъ:

Добычу возвративъ, до основанья

Разрушилъ домъ Пріама величавый.

Хоръ.

И такъ да здравствуетъ побды встникъ,

Ахейскимъ войскомъ посланный сюда.

Талибій.

Здоровъ я, да чтобъ мн не умереть ⁵⁵.

Но если боги такъ хотятъ, не прочь я —

Хоръ.

Любовь къ родной земл тому причина?…

Талибій.

Чтобы глаза наполнились слезами

Отъ радости.

Хоръ.

О знайте же, что одержимы вс

Болзнью радостною.

Талибій.

Объясни же,

Какъ понимать мн то, что ты сказалъ.

Хоръ.

Взаимно любящихъ любимъ любовью.

Талибій.

ОРЕСТЕЙЯ.

Трилогія Эсхила.

АГАМЕМНОНЪ,

ПРОЛОГЪ.

ЭПИЗОДЪ ПЕРВЫЙ.

ЭПИЗОДЪ ВТОРОЙ.

Читайте также: