‘ЗВЗДОЧКА’.
‘ЗВЗДОЧКА’.
РАЗСКАЗЫ ДЛЯ МАЛЕНЬКИХЪ ДТЕЙ
Л. П. Шелгуновой
СЪ РИСУНКАМИ.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ КНИГОПРОДАВЦА В. И. ГУБИНСКАГО.
ОГЛАВЛЕНІЕ.
На холодномъ юг.
На холодномъ юг.
I.
II.
III.
VI.
‘Звездочка’, Шелгунова Людмила Петровна, Год: 1894
Время на прочтение: 17 минут(ы)
1. На холодномъ юг
2. Кудлашка
3. Заяцъ и кузнечики
4. Страшный человкъ и котъ Васька
5. Ночное похожденіе
6. Муха
7. Бобъ
8. Падчерица
9. Съ новымъ годомъ! съ новымъ счастьемъ!
10. Воръ
11. Медвдь и журавль
12. Одна думушка
13. Жизнь за жизнь
На одной изъ многолюдныхъ улицъ Петербурга, въ большомъ каменномъ дом, во второмъ этаж, помщалась библіотека. Хотя библіотеку эту посщало много народу, но тмъ не мене хозяйка библіотеки, Ольга Степановна Васильева, зачастую призадумывалась и вздыхала, въ особенности, когда пригодилось вносить плату въ гимназію за ея двухъ сыновей — Колю и Сережу. Мальчиковъ безденежье матери тоже очень смущало. И вотъ, разъ, передъ Новымъ годомъ, когда Ольга Степановна бгала по знакомымъ, съ цлью достать денегъ, Сережа прошелъ въ читальную комнату, помщавшуюся рядомъ съ библіотекою, и подошелъ къ старичку, отставному моряку.
— Иванъ Егоровичъ, мн надо бы поговорить съ вами,— сказалъ Сережа.
— Что надо, дорогой мой, — заторопился старичекъ, вставая съ кресла и сдвигая очки на лобъ.
Они отошли отъ круглаго стола и сли къ окну.
— Иванъ Егоровичъ,— началъ Сережа: — вдь ддушка мой былъ морякъ? Онъ былъ вашъ товарищъ?— спросилъ Сережа.
— Еще бы, — воодушевился старикъ:— Мы плавали съ нимъ въ Тихомъ океан. Бывало, какъ выйдешь…
— Дло въ томъ, что я хочу поступить въ морское училище, — безъ церемоніи перебилъ его Сережа:— Мам нечмъ за меня заплатить въ гимназію. Коля пусть останется въ гимназіи, ему уже не долго, а я поступлю въ училище. Вдь я имю право поступить туда?
— Имть-то имешь.— задумался старикъ:— да только, братъ, немножко поздно ты спохватился…
— Вижу и самъ, что поздно, но что же длать. Я надюсь на васъ! помогите мн приготовиться!..
Старикъ съ радостью согласился, о ршеніи заявлено было матери Сережи и вскор мальчикъ вышелъ изъ гимназіи и сталъ ходить къ Ивану Егоровичу готовиться къ пріемному экзамену. Мечтая о морскомъ училищ, Сережа перечиталъ вс путешествія, которыя только нашлись въ библіотек, и можетъ быть вслдствіе этого занятія его съ Иваномъ Егоровичемъ подвигались плохо.
Ршивъ какую нибудь ариметическую задачу, онъ начиналъ разсказывать Ивану Егоровичу о прочитанныхъ имъ путешествіяхъ и, разумется, многое перепутывалъ, преувеличивалъ, а старикъ кипятился, перебивалъ Сережу, доказывалъ, а затмъ начиналъ разсказывать о томъ, какъ они, во время кругосвтнаго плаванія, были въ Бразиліи и какъ ихъ принималъ бразильскій императоръ, или же, увлекшись, подробно сообщалъ Сереж о какомъ-то необитаемомъ остров, на которомъ его чуть не съли дикари.
Каждый день ученикъ и учитель давали себ слово не болтать боле, а заниматься, и каждый день, все-таки, не занимались, а продолжали болтать. Къ экзамену Сережа, конечно, не приготовился и поступленіе въ морское училище пришлось отложить еще на годъ.. Этотъ годъ прошелъ точно такъ же, какъ и предъидущій.
— Иванъ Егоровичъ,— говорилъ иногда Сережа:— а что, если я опять на экзамен провалюсь?
— Учись хорошенько и не провалишься,— съ увренностью отвчалъ старикъ:— Смлымъ Богъ владетъ. Я это всегда говорилъ, Вотъ, точно также, шли мы разъ по Тихому океану…
И Иванъ Егоровичъ пускался въ безконечрые разсказы о своихъ прошлыхъ путешествіяхъ…
Въ разсказываемое нами время дла Ольги Степановны приходили все въ большій и большій упадокъ и, наконецъ, въ одно зимнее утробибліотека ея была продана за долги, а Ольга Степановна вынуждена была нанять одну небольшую комнату, въ которой и поселилась съ своими сыновьями.
Коля учился, можно сказать, спины не разгибая, положимъ, что и Сережа приготовлялся прилежно, но времени для занятій ему оставалось уже немного.
Наконецъ, наступилъ экзаменъ и Сережа, скрпя сердце, вошелъ въ большую залу морского училища и, конечно, съ трескомъ провалился, на экзамен не нужно было сообщать о прочитанныхъ имъ путешествіяхъ и ни слова не спросили о томъ, какъ бразильскій императоръ принималъ Ивана Егоровича.
На набережной его встртилъ Иванъ Егоровичъ.
— Ну, что?.. Вижу, братъ, по лицу, что провалился, — сказалъ онъ: — что же теперь длать?
— Да все, что угодно, но только домой я не пойду!— отвчалъ Сережа: — Мама содержать меня не можетъ. Разв вы не видите, какъ она бьется, давая грошевые уроки?
— Что же теперь длать?
— Да опять же все, что угодно, я уже давно все ршилъ, но только, до поры до времени, не хотлъ говорить. Бумаги вс- у меня съ собою, да и въ карман есть три рубля., я уду отсюда.
— Да куда же ты удешь? Господь съ тобою?
— Сначала въ Кронштадтъ, а тамъ поду дальше.
— Ну, это, братъ, пустяки!.. Одного-то я тебя не пущу въ Кронштадтъ, да и къ тому же, я думаю, прежде всего нужно домой идти…
— Ни за что на свт! Мама заплачетъ, а когда конецъ мн. Я готовъ буду утопиться. Лучше я напишу мам, что я провалился…
Иванъ Егоровичъ задумался, онъ не ждалъ такого оборота дла, а потому, не взвсивъ обстоятельствъ, поддался настойчивости Сережи и вскор они оба сли, тутъ же на набережной, на пароходъ и черезъ два часа были въ Кронштадт.
Цлый день бгалъ Сережа по судамъ, отходившимъ за границу, и нигд не нашелъ подходящаго мста. Наконецъ, на другой день, на голландскомъ корабл, отходившемъ съ грузомъ въ Лондонъ, ему сказали, что у нихъ есть мсто помощника кочегара. Сережа такъ и просіялъ. Мигомъ прилетлъ онъ къ Ивану Егоровичу, чтобы сообщить ему такую радостную всть.
— Да что ты, голубчикъ, съ ума сошелъ, что ли? Теб вдь не выдержать кочегарной должности!— закипятился было старикъ.
— Выдержу! не безпокойтесь! Вотъ видите, что я отлично доберусь до Америки, а тамъ ужъ я не пропаду!..— съ азартомъ уврялъ Сережа.
Иванъ Егоровичъ сначала протестовалъ было, но такая удаль Сережи была по душ старику и онъ, наконецъ, сдался… Немного погодя, старый и малый поплелись къ капитану корабля.
Капитанъ, взглянувъ на прилично одтаго Сережу, захохоталъ было и отрицательно замоталъ головою, но Иванъ Егоровичъ, свободно объяснявшійся по англійски, краснорчиво разсказалъ ему о страстномъ желаніи мальчика пробраться въ Америку и наконецъ убдилъ капитана принять Сережу помощникомъ кочегара, съ платою одного фунта стерлинговъ {Фунтъ стерлинговъ — англ. монета, около 10 рублей по курсу.} за мсяцъ или за одинъ рейсъ, такъ какъ во время нагрузки, выгрузки кочегарамъ обыкновенно длать нечего.
Иванъ Егоровичъ, конечно, не оставилъ безъ помощи своего маленькаго пріятеля, у котораго въ карман было только три рубля. Онъ купилъ ему подержанную кожанную куртку, купилъ ему кое-какого блья издалъ десять рублей на путевые расходы.
— Больше не могу, братъ,— сказалъ онъ, прощаясь съ нимъ:— Прідешь въ Лондонъ — пиши, дальше подешь — тоже пиши, — говорилъ старикъ, смахивая рукою невольно навернувшуюся слезу.
— Скажите мам, чтобы она не скучала обо мн, скажите ей, что я не хотлъ быть ей въ тягость, а потому и ухалъ. Я не хочу идти мальчикомъ въ какую нибудь лавку, а лучше посмотрю свтъ, выучусь языкамъ и, можетъ быть, самъ не умру съ голоду, да и ей помогу подъ старость.
На слдующій день старый и молодой моряки разстались.
Иванъ Егоровичъ въ точности передалъ Ольг Степановн все происшедшее и выдержалъ цлый штормъ упрековъ въ легкомысліи и потворств бреднямъ мальчика. Но потомъ Ольга Степановна немного успокоилась и скоро пришла даже къ ршенію, что все это случилось, можетъ быть, къ лучшему.
Черезъ два мсяца Иванъ Егоровичъ получилъ письмо съ англійскою почтовою маркою и со вложеніемъ двухъ золотыхъ. Письмо это было отъ Сережи.
Вечеромъ въ бдную комнатку Ольги Степановны вошелъ сіяющій Иванъ Егоровичъ. Коля сидлъ за уроками, а мать заваривала чай.
— Вы такъ сіяете, Иванъ Егоровичъ,— заговорила Ольга Степановна: — что, вроятно, чмъ нибудь сильно обрадованы?
Иванъ Егоровичъ торжественно досталъ изъ кармана конвертъ съ англійскими почтовыми жарками и, вынувъ письмо, началъ его читать вслухъ.
‘Дорогіе мои друзья и милая, милая моя мама! Я чуть было на первыхъ же порахъ не погибъ, но меня спасъ случай. Добрались мы до Лондона благополучно, то-есть этимъ я хочу сказать, что мы теперь въ Лондон, а не на дн морскомъ. Но работа была моя не легкая: не разъ я думалъ, что сгорю въ печи, потому что во время качки я такъ страдалъ ютъ морской болзни, что упаду, бывало, около огня и лежу до тхъ поръ, пока платье на мн едва не начинаетъ загораться. Это были тяжелыя минуты, но они прошли и я больше кочегаромъ не буду. По окончаніи рейса, я получилъ свое жалованье и предложеніе отъ капитана остаться у него на слдующій рейсъ. Я, разумется, тотчасъ же отказался и началъ по цлымъ днямъ ходить по судамъ, отъискивая себ боле подходящее мсто. Но скоро найти мста мн не удалось и я вынужденъ былъ растратить полученное мною жалованье. А я-то мечталъ было, что пошлю его моей мам! Можно сказать, что, я почти голодалъ, а капиталъ мой между тмъ такъ и таялъ. Прошло три недли, а мста на корабл, идущемъ въ Америку, все нтъ, какъ нтъ! Не разъ я при водилъ уже въ мрачное отчаяніе, вспомнить о которомъ мн теперь и больно и стыдно, въ особенности передъ мамою. И только мысль, какъ мама будетъ плакать обо мн, придавала мн силы жить и искать мста. Наконецъ, вчера мн указали на контору пароходства, длающаго постоянные рейсы между Англіею, Южною Америкою и другими частями свта. Я вошелъ въ контору и мн сказали, что въ слдующей комнат сидитъ капитанъ парохода ‘Британія’, мистеръ Гиллонъ. Тутъ же=: въ комнат сидла дама, тоже пришедшая въ контору. Это, оказалось, была жена капитана.
‘— Что вамъ угодно, молодой человкъ?— спросилъ у меня капитанъ.
‘Ахъ, мама, если бы ты знала, какъ этотъ капитанъ съ перваго же раза мн понравился!..
‘Я отвчалъ капитану, что ищу какого бы то ни было мста, что пріхалъ сюда кочегаромъ, но что мн трудно быть кочегаромъ и что я хочу въ Америку. Говорилъ я по англійски, разумется, съ грхомъ пополамъ, и потому онъ тотчасъ же спросилъ:
‘— Вы вдь не англичанинъ? вы, врно, нмецъ?
‘— Нтъ, я русскій,— отвчалъ я.
‘— Какъ, вы русскій?— крикнула дама, вскочивъ съ мста.
‘Капитанъ строго посмотрлъ на нее и она опять сла. Онъ разспрашивалъ меня обо всемъ очень обстоятельно: не убжалъ ли я и что умю длать? Затмъ веллъ мн придти черезъ часъ къ нему на квартиру. Голосъ у меня дрогнулъ, когда я сталъ говорить ему, какъ ты, мама, обднла и какъ я былъ теб въ тягость. Слезы такъ и брызнули у меня.
‘Черезъ часъ я былъ у него на квартир.
‘— Какъ васъ зовутъ, милый мальчикъ?— по русски спросила меня капитанша.
‘— Сергемъ,— отвчалъ я.
‘Пришелъ капитанъ и сказалъ, что кочегаромъ мн быть не подъ силу, а что онъ возьметъ меня, потому что его жена проситъ объ этомъ. Занятія у меня будутъ такія, къ какимъ я окажусь боле способнымъ. Жалованья, онъ положилъ мн три фунта въ мсяцъ.
‘Я подписалъ контрактъ, отдалъ капитану свои бумаги и получилъ впередъ два фунта, которые, мама, теб и посылаю. Завтра мы выходимъ въ море. Пишите въ Каракасъ, въ Венедуэлу, тамъ мы будетъ разгружаться’…
Иванъ Егоровичъ досталъ изъ кармана дв золотыя монеты и, позвенвъ ими, положилъ ихъ передъ Ольгою Степановною.
Ольга Степановна, закрывъ лицо руками, тихо плакала. Коля и Иванъ Егоровичъ тоже были тронуты и молчали, видя радостныя, слезы матери…
Черезъ два мсяца, наканун Новаго года, Иванъ Егоровичъ опять пришелъ въ маленькую комнатку Ольги Степановны и, вынимая изъ кармановъ разные състные припасы и бутылку вина, сказалъ:
— Пришелъ къ вамъ, матушка, встрчать Новый годъ. А вотъ и закуски принесъ.
Ровно въ двнадцать часовъ выпили втроемъ по рюмк вина и поздравили другъ друга съ Новымъ годомъ.
— Безъ подарковъ не водится вдь встрчать Новый годъ,— шутливо проговорилъ Иванъ Егоровичъ и ползъ въ карманъ, откуда досталъ дв золотыя монеты, позвенлъ ими и положилъ передъ Ольгою Степановною.
— Это вамъ отъ Сереженьки,— торжественно сказалъ онъ: — а вотъ и письмецо, если хотите,— добавилъ онъ, вынимая конвертъ.
‘Милые и дорогіе мои. Я счастливъ, счастливъ и счастливъ! Капитанъ нашелъ меня очень способнымъ-къ морскому длу и не давалъ мн Дремать во время всего пути, такъ что я не работалъ только тогда, когда спалъ. Во время бури, которую мы вынесли около береговъ Америки, я нисколько не растерялся и все время не отходилъ отъ капитана. Буря эта подняла мои фонды въ его глазахъ… Я посылаю мам только два фунта, хотя заработалъ шесть, потому что отдалъ два фунта въ капиталъ, который будетъ храниться у капитана, а на остальные два фунта кое чего себ купилъ.
‘Капитанша наша, Марія Ивановна Гиллонъ, оказалась сибирячкою, изъ какого-то города на Амур, только она замужемъ лтъ уже пятнадцать. Дтей у нее нтъ и она меня такъ любитъ, что если бы капитанъ далъ ей волю, то я никогда не стоялъ бы на вахт потому что въ хорошую погоду ей кажется, что мн слишкомъ жарко, а въ дурную, она просто убивается, такъ что капитанъ, очень къ ней привязанный, нсколько разъ изъ-за меня съ нею ссорился.
‘Право же ‘Сэрежэньки’, какъ меня здсь вс зовутъ, сть не съ матросами, она съумла отстоять и я мъ съ Марьею Ивановною, капитаномъ и пассажирами, и она очень довольна моимъ аппетитомъ. А ты, мама, вдь знаешь, какой у меня аппетитъ?
‘Недли черезъ три мы идемъ съ грузомъ въ Новую Зеландію, а потомъ придемъ назадъ въ Венецуэлу за кофеемъ, какао и ванилью. Теперь вдь у насъ зима, а здсь лто и такъ жарко, что страхъ. Эти дни я живу съ капитаномъ въ Каракас {Каракасъ — главный городъ южно-американской республики Венецуэлы.}. Здсь все одноэтажные дома, блые, съ зелеными ставнями, но безъ стеколъ. Теперь здсь цвтетъ ваниль и такой запахъ, что просто прелесть. Вчера мы здили на плантацію съ какао за городъ и я цлый день пробылъ въ пол. Что это за прелесть, мама! Колибри кругомъ порхаютъ и щебечутъ, деревья и кусты въ цвту. Слъ я на камень около какой-то ограды, а на нее выползла ящерица совершенно бирюзоваго цвта! Такъ бы и посадилъ ее на прессъ-папье. Одно только не совсмъ понравилось мн: захотлось мн выкупаться и я зашелъ въ кусты, около небольшой рчки, раздлся и прыгнулъ въ воду. Почти въ ту же минуту, по близости, то же что-то прыгнуло и я увидлъ только длинный черный хвостъ. Я, конечно, въ тотъ же мигъ былъ на берегу и, схвативъ свое платье, сталъ одваться уже на бгу… Это, мама, былъ крокодилъ. Хотя здшніе жители и увряли меня, что у нихъ крокодилы людей не трогаютъ, а въ особенности блыхъ людей, но все-таки въ воду теперь меня не заманишь.
‘Здсь, въ Каракас, ужасно весело. По вечерамъ вс ставни открыты, въ окнахъ сидятъ креолки и точно будто вс на улиц. А если бы ты, мама, видла, какіе тутъ на рынк продаются плоды, такъ просто даже уму непостижимо! Марья Ивановна общала накупить всякихъ плодовъ, когда мы будемъ уходить въ море. Смшно только мн показалось, что тутъ здятъ и на лошадяхъ, и на ослахъ, а въ экипажи впрягаютъ быковъ. Въ первую ночь, когда намъ съ капитаномъ пришлось ночевать въ город, онъ передъ тмъ, какъ лечь спать, сталъ внимательно осматривать наши постели и нашелъ двухъ здоровенныхъ скорпіоновъ, которыхъ мы тотчасъ же и убили. Какъ видишь, мама, въ мор-то безопасне, чмъ на суш!
‘Я теперь порядочно говорю по англійски, а потому получилъ мсто боле высокое, служу пріемщикомъ груза. Жалованье буду получать уже по пяти фунтовъ въ мсяцъ. Въ Новую Зеландію, кром груза, мы веземъ нсколькихъ пассажировъ.
‘Пишите мн опять въ Каракасъ, черезъ семь-восемь мсяцевъ мы опять будемъ здсь’…
Прошли и восемь мсяцевъ, прошелъ и годъ. Новый годъ Ольга Степановна встрчала опять въ той же комнатк: опять пришелъ и Иванъ Егоровичъ, а о Сереж на этотъ разъ не было ни слуху, ни духу. Коля, былъ уже студентомъ. Встрча Новаго года прошла не весело, давно не получая писемъ отъ Сережи, вс были какъ-то грустны и вс разговоры были только о немъ. Ршено было написать письмо въ контору пароходства въ Лондонъ съ просьбою сообщить о мстонахожденіи парохода. На другой же день письмо было отправлено и вскор оттуда полученъ былъ отвтъ, что ‘пароходъ ‘Британія’, вроятно, потонулъ, потому что. не даетъ о себ знать, мсто его крушенія, впрочемъ, неизвстно’.
Письмо это пришлось показать Ольг Степановн, а какъ оно ее огорчило, можно было судить но тому, что черезъ мсяцъ вся голова ея посдла.
— До тхъ поръ, пока мсто крушенія мн не будетъ извстнымъ, я сидть не намренъ,— шутилъ Иванъ Егоровичъ, голова котораго походила на голову новорожденнаго, такъ какъ на ней волосъ совсмъ не было, а былъ какой-то блдно-желтый пушокъ.
Гд же въ самомъ дл былъ въ это время нашъ путешественник?.. А онъ былъ далеко-далеко и тамъ именно, гд ему быть вовсе не хотлось.
Взявъ грузъ и пассажировъ въ Новую Зеландію. ‘Британія’ бодро шла вдоль берега Южной Америки. Пассажировъ на пароход было не много, но все-таки, вмст съ экипажемъ, народу на пароход насчитывалось до сорока человкъ. Груза было много и груза самаго разнообразнаго. Главную каюту перваго класса занималъ англичанинъ, очень старый и очень богатый. Онъ халъ съ двумя лакеями въ Новую Зеландію, гд надялся отнекать племянника, которому онъ хотлъ передать свое состояніе, такъ какъ другихъ наслдниковъ у него не было, такъ, по крайней мр, разсказывалъ его камердинеръ. Мистеръ Пализеръ былъ уже такъ старъ, что только въ самую хорошую погоду выползалъ на палубу. Во второмъ класс пассажировъ было больше и, между прочимъ, въ Новую Зеландію переселялся коренастый нмецъ, лтъ сорока пяти, по фамиліи Шварцъ, съ двумя дочерьми и съ женихомъ одной изъ дочерей — Шарлотты, другую дочь звали Анною.
Капитанша была душою общества. Веселая, безконечно добрая толстушка, она, по видимому, всегда забывала о себ въ заботахъ о другихъ. Кром того, что она была экономомъ на пароход и заботилась о продовольствіи всхъ, она, вмст съ тмъ, по вечерамъ была отличною собесдницею, чтицею, и услаждала пассажировъ пніемъ и игрою на фортепіано, стоявшаго въ общей кают. Мужа она любила безконечно и вс ея мысли были направлены на то, чтобы доставить покой и удовольствіе мужу, въ минуты его отдыха.
Пятнадцать лтъ она была замужемъ и пятнадцать лтъ плавала съ мужемъ по всмъ морямъ. На пароход съ нею вмст плавали дв отличныя большія собаки, и цлый курятникъ куръ. Такъ какъ кто-то изъ пассажировъ перевозилъ двухъ коровъ, лошадь и овецъ, то капитанъ, въ одно изъ вечернихъ собраній, шутливо заявилъ, что вынужденъ переименовать ‘Британію’ въ ‘Ноевъ Ковчегъ’.
Вечеромъ, на пятый день посл выхода изъ Каракаса, за Сережею пришелъ шкиперъ, шведъ Кархола, и сказалъ ему, что ‘фрау капитенска’ зоветъ его въ каюту.
Сережа пошелъ въ каюту. Столъ былъ накрытъ на три прибора и за нимъ сидли капитанъ и капитанша.
— Сереженька, да неужели ты забылъ, какой день сегодня?— спросила Марья Ивановна.
— А что такое?— изумился Сережа.
— Да вдь сегодня нашъ Новый годъ, нашъ русскій Новый годъ! Садись и будемъ встрчать…
Сережа слъ за столъ и вдругъ какъ-то осунулся. На глазахъ его показались слезы.
— Что съ тобою? Ты, кажется, плачешь?— заботливо Спросила Марья Ивановна.
Дв крупныя слезинки скатились изъ глазъ Сережи и онъ глухо прошепталъ:
— О мам вспомнилъ… Она теперь съ Колею и Иваномъ Егоровичемъ встрчаютъ новый годъ и говорятъ обо мн?..
— Ну, полно, полно!— добродушно сказалъ капитанъ, понявъ изъ русской фразы только то, что рчь идетъ о Сережиной мам:— Нельзя же настоящему моряку допускать, чтобы ‘вода’ попадала въ капитанскую каюту. Довольно плакать?…
‘Русскій’ Новый годъ былъ очень -счастливъ и съ новаго года пароходъ пошелъ йена парахъ, а на парусахъ, потому что втеръ былъ замчательно благопріятенъ. Перейти экваторъ было не трудно потому именно, что втеръ нсколько умрялъ жаръ, но черезъ дв недли близость холода дала уже себя чувствовать. Пассажирамъ пришлось вытащить шубы. Ночи стали свтле и мистеръ Пализеръ, выбравшійся однажды на палубу, долгоглядлъ на Сережу, дятельно работавшаго безъ всякой шубы и необыкновенно бодраго и веселаго. Онъ обратился съ разспросами къ капитанш и та, съ материнскою нжностью, разсказала ему исторію мальчика, чмъ такъ заинтересовала старика, что тотъ, какъ истый англичанинъ, просилъ ее представить ему юношу. Представленіе состоялось и Сережа былъ записанъ въ число молодыхъ друзей мистера Пализера.
Втеръ по прежнему былъ попутнымъ, что очень радовало капитана, такъ какъ можно было соблюсти экономію на угл. Въ Магеллановомъ пролив ‘Британія’ не шла, а, можно сказать, летла, и наконецъ въ ту ночь, когда она могла бы уже выйти изъ пролива, вдругъ поднялся туманъ и втеръ началъ дуть такъ порывисто, что вскор началась настоящая буря. ‘Британія’, захваченная дико и грозно реввшимъ ураганомъ, билась между громадными волнами и глухо стонала. Мачты съ трескомъ падали на палубу, а волны подхватывали ихъ, выбрасывали за бортъ и какъ бы злорадно хохотали. Блдные пассажиры, всякій по своему, встрчалъ свою смерть. Нкоторые плакали, а нкоторые молчали. Капитанъ длалъ все, что могъ, и трое сутокъ бился около выхода изъ страшнаго для моряковъ Магелланова пролива. Но вс усилія его были напрасны: страшнымъ порывомъ, чуть-чуть было не приподнявшимъ пароходъ изъ воды, его бросило въ сторону, на отмель, посл чего руля какъ не бывало, его сорвало и унесло въ бушующее море. Черезъ полчаса машинистъ заявилъ, что машина перестала дйствовать. Опасность была очевидна: пароходъ могъ въ дребезги разбиться о берегъ и пойти ко дну. Капитанъ былъ взволнованъ, онъ не говорилъ уже жен: ‘Мери, уходи въ каюту, простудишься’, онъ позволялъ ей стоять около него и она, держа его за руку, твердо глядла въ глаза смерти.
— Берегъ близко, дайте намъ шлюпку, капитанъ, мы отправимся на берегъ, — заявилъ одинъ изъ пассажировъ.
— У меня дв хорошія шлюпки,— Спокойно, но беззвучно проговорилъ капитанъ: — и въ нихъ могли бы, въ крайности, помститься мы вс, но я долгомъ считаю предупредить васъ, что въ такую бурю до берега дойти въ шлюпкахъ невозможно, а затмъ предупреждаю, что этотъ берегъ безлюдный, тамъ вы пропадете.
— Ну, ужъ это наше дло!— крикнулъ женихъ Шарлотты:— давайте намъ шлюпки!
Въ эту критическую минуту на палуб стояли вс, кром мистера Пализера.
— Господа!— громко сказалъ капитанъ: — удерживать васъ я не смю, но опять повторяю, что вы идете на врную смерть.
— А разв вы не идете на врную смерть?— горячась, спрашивалъ кто-то изъ пассажировъ.
— Сережа!— крикнулъ капитанъ:— Сходите въ. каюту къ мистеру Пализеру и объясните ему, въ чемъ дло. Ну, ребята, спускай шлюпки, если они этого требуютъ.
Пассажиры моментально бросились къ веревочной лстниц парохода.
— Не торопитесь,— предупредилъ капитанъ: — иначе вы тутъ же потонете!.. Не пускать никого безъ очереди!— крикнулъ онъ матросамъ.
На палубу вышелъ мистеръ Пализеръ.
— Капитанъ, — сказалъ онъ: — разв и вы подете на берегъ?
— Я не малодушный трусъ, — съ достоинствомъ отвтилъ капитанъ:— и судна своего не оставлю.
— А я, капитанъ, фаталистъ и врю, что гд мн суждено умереть, тамъ я и умру, если вы позволите, то я останусь съ вами.
— А я, капитанъ, — сказалъ переселенецъ Шварцъ:— думаю, что вы знаете дло лучше, чмъ мы, и если не совтуете хать, то хать, значитъ, не слдуетъ. Я тоже останусь съ вами, а дочери мои могутъ отправляться, если имъ это хочется…
— Нтъ, отецъ, я безъ тебя не поду,— сказала Анна.
— Шарлотта можетъ хать съ женихомъ, если желаетъ, — глубокомысленно заявилъ Шварцъ.
— Нтъ, отецъ, — сказала Шарлотта:— и я съ тобою останусь. Карлъ!— обратилась она къ жениху:— оставайся съ нами! Не позжай.
— Нтъ, благодарю! мн жизнь еще не надола, отвчалъ женихъ.
— Сережа, а ты что скажешь?— спросилъ капитанъ.
— Зачмъ вы меня обижаете, капитанъ!— вспыхнулъ Сережа.
— Я знала, что онъ не подетъ,— радостно проговорила Марья Ивановна:— Сережа, сходи и достань изъ трюма два мшка сухарей, — прибавила она по-русски:— Можетъ быть они спасутся, такъ нужно позаботиться, чтобы они не умерли съ голоду.
Два молодыхъ матроса и шкиперъ Кархола заявили, что они тоже останутся на пароход.
Когда лодки были спущены и народъ поочередно былъ усаженъ, шкиперъ иронически замтилъ матросамъ, усвшимся въ лодки:
— Ну, прощайте, кланяйтесь рыбамъ!..
Но и эта грубая шутка опытнаго шкипера не помогла: об шлюпки съ тридцатью человками отъхали отъ ‘Британіи’ и направились къ берегу, казавшемуся очень близко.
— Оеи потонутъ,— увренно сказалъ капитанъ:— но что же длать? удерживать ихъ силою я не имлъ права.
Втеръ въ это время какъ будто притихъ, но притихъ точно для того, чтобы набраться силами и налетть на корабль новымъ ураганомъ. И дйствительно, черезъ минуту, онъ съ такою яростью налетлъ на пароходъ, что никто не устоялъ на ногахъ, но, къ счастью, никто не свалился въ море. Когда палуба очистилась отъ налетвшей волны, Шарлотта, крпко державшаяся за рею, отчаянно закричала.
— Потонулъ! потонулъ!— кричала она: — Карлъ, мой милый Карлъ потонулъ!..
Дйствительно, одной лодки уи.е не было, а другая, видя невозможность добраться до берега, хотла было вернуться къ пароходу, но пароходъ съ быстротою молніи несло въ Тихій океанъ. Капитанъ, блдный, какъ полотно, стоялъ съ подзорною трубою въ рукахъ и смотрлъ на оставшуюся шлюпку.
— Господи!— проговорилъ, онъ наконецъ:— Безумцы! вдь они потонутъ! Спасенья имъ нтъ!.. Сережа!— крикнулъ онъ: — Потуши огонь въ машин. Чинить ее некому, да и невозможно. Если благополучно вынесетъ насъ въ море, то не все еще погибло.
Черезъ два часа страшной качки, отъ которой ‘Британія’ чуть-чуть не перевертывалась вверхъ дномъ, берега Америки стали удаляться.
Капитанъ все еще глядлъ на боровшуюся шлюпку и, наконецъ, положивъ трубу, мрачно проговорилъ:
— Кончено.
— Что конченой. Потонули?.. Вс?..— спросила капитанша.
— Вс,— отвтилъ Гиллонъ.
— Вчная имъ память!— перекрестившись, проговорила Марья Ивановна.
— Господинъ Шварцъ!— сказалъ капитанъ: — сведите вашихъ дочерей въ каюту перваго класса, а сами приходите сюда. Намъ надо будетъ распредлить занятія.
Когда Шварцъ вернулся, капитанъ сказалъ:
— Мы теперь вышли въ открытое море и именно то, чего такъ боялись т несчастные люди, то-есть, что мы не будемъ видть земли, можетъ послужить нашимъ спасеніемъ. Главная опасность — быть разбитымъ о берегъ, или о скалу, миновала. Теперь насъ можетъ носить Богъ знаетъ сколько времени, но, если попадется какое нибудь судно, хотя бы даже и китоловное, то оно насъ спасетъ. Распредлимте же теперь между собою занятія. Жена моя будетъ завдывать кухнею, а ваши дочери Шарлотта и Анна, вроятно, не откажутся помогать ей?
— Объ этомъ нечего и говорить,— отвчалъ Шварцъ:— он двушки, привыкшія къ работ, и не только не откажутся помогать, но даже могутъ и блье стирать и въ каютахъ прибирать. Я, какъ фермеръ, возьмусь ходить за скотиною, которая съ нами детъ, а если еще что отъ меня потребуется, то я къ вашимъ услугамъ…
Такимъ образомъ, обязанности каждаго были распредлены полюбовно и вс тотчасъ же принялись за дло. Не смотря на продолжавшуюся бурю, Марь Ивановн пришлось тотчасъ же отправиться въ кухню, чтобы сварить кусокъ солонины. Сережа развелъ огонь, перемылъ грязную посуду и помогъ чистить картофель.
Первый день прошелъ въ усиленныхъ трудахъ по уборк потерпвшаго крушеніе парохода, а потому вс, кром дежурнаго, заснули непробуднымъ сномъ.
На другой день, ночью, небо чуть-чуть прояснилось, и капитанъ могъ опредлить, гд именно находится его судно. Въ теченіи тридцати шести часовъ ихъ пронесло боле пятисотъ верстъ къ юго-западу. Послднія ночи были такія свтлыя, какія бываютъ въ Петербург только въ іюл мсяц.
— Что съ нами будетъ, если мы будемъ нестись съ такою же быстротою?— спросилъ Сережа капитана.
— Что съ нами можетъ быть, я не знаю,— отвчалъ Гиллонъ:— но только нтъ ничего непостоянне арктическихъ и антарктическихъ втровъ {Втры, дующіе на крайнемъ свер и юг.}.
На этотъ разъ общее правило, однако, измнило себ: втеръ, хотя и сталъ значительно тише, но дулъ не переставая въ одну сторону еще цлыя сутки, а потомъ, спустя день, немного измнилъ свое направленіе и подулъ прямо на югъ.
— Мы несемся прямо къ южному полюсу,— сказалъ капитанъ, придя въ общую каюту къ вечернему чаю:— можетъ быть, мы сдлаемъ даже какое нибудь великое открытіе,— смясь, прибавилъ онъ.
— Не знаю, что мы откроемъ, но я скажу только одно, что даже здсь страшно холодно,— сказалъ мистеръ Пализеръ.
— Что же длать!— отвчалъ капитанъ: — на южномъ полюс холодне, чмъ на сверномъ, такъ какъ сверный полюсъ окруженъ землею, а южный окруженъ только громаднымъ пространствомъ воды. Надо будетъ топить каминъ, благодаря попутнымъ втрамъ, у насъ угля осталось очень много. А ты, Мери,— обратился онъ къ жен:— теперь должна кормить насъ иначе. Въ каждомъ обд кушанья должны быть съ уксусомъ. Всмъ же вамъ, для сохраненія здоровья, я предписываю, не смотря на холодъ, обливаться водою и длать побольше движеній.
Вс общались исполнять приказанія капитана и колонія, плывшая на пароход по вол втровъ, видимо не унывала духомъ и какъ бы сплотилась между собою, благодаря случившемуся несчастію.
Такъ, впрочемъ, бываетъ всегда: люди начинаютъ жить заповдью Спасителя только тогда, когда ихъ соединяетъ общее горе.
Работы на корабл было не мало, потому что прежде всего капитанъ поправилъ оставшіяся мачты, реи и паруса. Онъ ждалъ, что втеръ перемнится, и тогда предполагалъ поднять паруса, чтобы идти по направленію къ сверу.
— На югъ намъ идти не зачмъ, тамъ мы ни кого не встртимъ и даже благо медвдя не найдемъ,— говорилъ онъ.
Но, противъ ихъ желанія, господствующіе втры несли ихъ именно на югъ.
15-го февраля капитанъ записалъ въ свой журналъ слдующее: ‘Идемъ прямо на югъ, съ быстротою 3 узловъ въ часъ. Кое-гд видны льдины. Идетъ не то дождь, не то снгъ: термометръ ниже нуля. Качка слабая.’
— Сережа, выпустимъ сегодня Темзу и Амура — сказала капитанша:— бояться нечего, что ихъ снесетъ въ море!..
Собаки были очень довольны, что ихъ выпустили промяться по обледенвшей палуб, и, конечно, он были счастливе людей, плывшихъ съ ними.
По ночамъ стало такъ холодно, что путешественники не стали расходиться по своимъ комнатамъ, а вс оставались ночевать въ общей кают, гд топился каминъ. Сережа перенесъ подушки и одяла мистера Пализера и устроилъ ему постель въ общей кают.
— Сэрежэнки, вы начнете вахту,— сказалъ капитанъ:— Если втеръ не перемнится и ничего особеннаго не произойдетъ, вы можете простоять два часа, но въ эти два часа придите раза четыре сюда, чтобы поправить огонь въ камин. Потомъ васъ смнитъ Ричардъ.
Сережа отправился на дежурство.
Ночь была не очень темная, но отвратительная. Дождь, словно иглами, кололъ лицо и облплялъ льдомъ. Мачты, реи и свернутый парусъ покрылись корою льда. Сережа стоялъ на вахт и чувствовалъ, что холодъ пронизываетъ его насквозь. Онъ нсколько разъ ходилъ отогрваться. Въ четыре часа, когда ему надо было разбудить Ричарда, молодого матроса, горизонтъ, въ первый разъ посл перенесенныхъ ими бдствій, вполн очистился и показалось солнце. Черезъ какихъ нибудь десять минутъ дождя уже не было и Ричардъ могъ стоять спокойне.
16-го февраля капитанъ записалъ въ дневникъ: ‘Продолжаемъ идти къ югу съ быстротою 3 узловъ въ часъ. Пловучіе льды всюду. Горизонтъ къ югу покрытъ сплошною массою. Втеръ крпчаетъ…’
Втеръ, дйствительно, усиливался, но направленія почти не измнялъ. Къ вечеру судно шло окруженное ледяными горами, которыя то удалялись, то приближались,
— Это вдь опасно, Биллонъ?— спросила капитанша.
Очень. Надо быть готовымъ ко всему,— отвчалъ капитанъ, по видимому спокойно, хотя былъ блденъ, какъ полотно.
— Насъ можетъ раздавить въ одинъ моментъ,— вставилъ свое замчаніе Кархола.
Оережа отправился въ каюту и поспшно одлъ мистера Пализера.
— Пойдемт