Пять разсказовъ про Шерлока Гольмса.
Шесть Наполеоновъ.— Золотое пенснэ.— Исчезновеніе чемпіона.— Красный шнурокъ.— Кровавое пятно.
СКЛАДЪ ИЗДАНІЙ
Москва, Моховая, д. Бенкендорфъ, книжный магазинъ Д. П. Ефимова.
1907 г.
Въ 1894 году Шерлокъ Гольмсъ работалъ съ особеннымъ усердіемъ. Вс его подвиги я, по обыкновенію, записывалъ, и на полкахъ моей библіотеки стоятъ три объемистыхъ тетради, описывающія дятельность Гольмса въ этомъ году. Выборъ при такомъ богатств матеріала очень труденъ. Извольте разбираться въ этой масс и извлечь изъ нея наиболе типичныя дла,— такія дла, при разслдованіи которыхъ талантъ Гольмса развернулся въ своемъ полномъ блеск.
Въ этомъ именно году Гольмсу пришлось разслдовать возмутительное дло о красной піявк. Тогда же онъ распуталъ тайну ужасной смерти банкира Кросби. Кром этого, въ томъ же період мы разслдовали нашумвшую трагедію въ Аддльтон.
Дло о наслдств Смита и Мортимера относится къ той же эпох. Одновременно съ этимъ Гольмсъ выслдилъ и арестовалъ французскаго убійцу Гюре. За это онъ получилъ собственноручное благодарственное письмо отъ президента французской республики и орденъ Почетнаго Легіона.
Оставимъ, однако, эти любопытныя исторіи и остановимся на дл другого рода. Я говорю объ исторіи, имвшей мсто въ Іокслей Ольдъ-Плэсъ. Гольмсъ съ необычайнымъ мастерствомъ выяснилъ вс обстоятельства, которыя сопровождали смерть молодого Виллогби Смита.
Стоялъ ноябрь. Была бурная, дождливая ночь. Гольмсъ и я просидли весь вечеръ въ молчаніи. Бэкеровская улица была погружена въ мракъ и холодъ. По окнамъ хлесталъ дождь.
— Да, Ватсонъ,— произнесъ Гольмсъ, откидываясь на спинку кресла,— хорошо, что намъ не приходится путешествовать въ такую погоду. Эге! это что такое?
Среди завываніи втра мы ясно разслышали, какъ къ дверямъ нашего дома подъхалъ и остановился кэбъ. Изъ экипажа вышелъ человкъ.
— Чего ему нужно?— произнесъ онъ вопросительно.
— Чего ему нужно? Насъ, по всей вроятности, а что намъ нужно, бдный Ватсонъ? Намъ нужны пальто, шарфъ, калоши и все прочее, что полагается въ такую погоду. Погодите-ка, кажется, кэбъ узжаетъ! Есть еще маленькая надежда на то, что насъ съ вами оставятъ въ поко. Этотъ господинъ удержалъ бы кэбъ, если бы разсчитывалъ на насъ. Идите внизъ, товарищъ, и отоприте дверь. Прислуга уже спитъ.
Въ свт лампы, висвшей въ передней, я безъ труда узналъ нашего ночного постителя. Это была. Стэнли Гопкинсъ, молодой полицейскій инспекторъ, на котораго Гольмсъ возлагалъ большія надежды.
— Онъ дома?— спросилъ взволнованно Гопкинсъ.
— Пожалуйте, пожалуйте, дорогой сэръ!— раздался сверху голосъ Гольмса.— Надюсь, что вы не покуситесь на наше спокойствіе въ такую бурную ночь?
Гопкинсъ поднялся по лстниц. Его непромокаемое пальто даже блестло, до такой степени оно было мокро. Я сталъ помогать ему раздваться, а Гольмсъ тмъ временемъ растапливалъ каминъ.
— Садитесь, Гопкиисъ, и грйтесь!— произнесъ Гольмсъ,— а докторъ тмъ временемъ пропишетъ вамъ лекарство, ингредіентами котораго являются лимонъ, горячая вода и еще кое-что, очень полезное въ такую погоду. Вотъ вамъ сигара, Гопкинсъ, у васъ, повидимому, важное дло. Безъ дла никто въ такую погоду по Лондону не здить.
— Вы правы, мистеръ Гольмсъ, у меня сегодня было много хлопотъ. Вы читали въ ныншнихъ газетахъ объ іокслейскомъ дл?
— Сегодня я не читалъ газетъ, Гонкинсъ.
— Ну, и ничего не потеряли. Въ газетахъ были маленькія замтки объ этомъ дл и въ нихъ ничего, кром вранья не было. Я все время работалъ сегодня. Вдь эта исторія случилась въ Кент, въ семи миляхъ отъ Чатама и въ трехъ — отъ ближайшей станціи желзной дороги. Меня вызвали телеграммой въ три часа пятнадцать минутъ въ Іокслей-Ольдъ-Плэсъ, я прибылъ въ пять, произвелъ слдствіе, въ Чарингъ-Кроссъ вернулся съ послднимъ поздомъ и оттуда прямо къ вамъ.
— Изъ этого я заключаю, что вы не уяснили себ дла?
— Совершенно врно, мистеръ Гольмсъ, въ этомъ дл я ровно ничего не понимаю. Такого запутаннаго дла у меня никогда еще не было, хотя вначал оно мн казалось простымъ до идіотизма. Главное въ томъ, что мотивъ въ преступленіи совершенно отсутствуетъ. Это-то меня и мучаетъ — не могу я отыскать мотива, и шабашъ. Убитъ человкъ — фактъ налицо, но зачмъ его убили? Этого понять невозможно. Зачмъ понадобилось его убивать?
Гольмсъ закурилъ сигару и откинулся назадъ.
— Я васъ слушаю,— сказалъ онъ.
— Факты у меня вс собраны,— продолжалъ Стэнли Гопкинсъ,— но что означаютъ эти факты этого я совершенно не понимаю. Исторія этого дла такова. Нсколько лтъ тому назадъ деревенскій домъ, называемый Іокслей-Ольдъ-Плэсъ, былъ нанятъ немолодымъ господиномъ, котораго зовутъ профессоромъ Корамъ. Профессоръ — человкъ больной. Большую часть дня онъ проводить въ кровати, а ходитъ, всегда опираясь на палку. Изъ дома онъ не выходитъ, иногда только садовникъ катаетъ его по двору на кресл. Сосди, посщавшіе профессора, отзываются о немъ очень хорошо и говорятъ, что онъ человкъ очень умный.
У профессора есть немолодая домоправительница, мистриссъ Маркеръ, и прислуга — Сусанна Тарльтонъ. Об служатъ у него давно, съ тхъ поръ, какъ онъ поселился въ Іокслей-Ольдъ-Плэсъ. Эти женщины имютъ хорошую репутацію.
Профессоръ работаетъ надъ какимъ-то ученымъ изслдованіемъ, и года, тому назадъ ему пришлось нанять секретаря. Первые два секретаря у него подолгу не служили, зато третій, мистеръ Виллогби Смитъ, прожилъ у него долгое время. Это былъ очень молодой человкъ, только что окончившій университетъ. Профессоръ былъ имъ очень доволенъ. Работа Смита состояла въ томъ, что по утрамъ онъ писалъ подъ диктовку профессора. Вечеромъ же онъ длалъ выборки изъ разныхъ сочиненій, и вообще, производилъ черную работу. Виллогби Смитъ учился сперва въ Эпингемской школ, а затмъ въ Кембридж. И тутъ и тамъ онъ пользовался хорошей репутаціей. Онъ былъ извстенъ какъ хорошій, трудолюбивый молодой человкъ съ прекраснымъ поведеніемъ.
И вотъ этотъ-то молодой человкъ былъ найденъ сегодня утромъ мертвымъ въ кабинет профессора, при чемъ все указываетъ на то, что здсь имло мсто убійство…
Такъ разсказывалъ Гопкинсъ, а дождь между тмъ продолжалъ хлестать въ окна. Мы съ Гольмсомъ придвинулись поближе къ камину. Молодой инспекторъ продолжалъ:
— Обыщите всю Англію и вы не найдете ни одного дома, который бы жилъ боле замкнутой и свободной отъ вншнихъ вліяній жизнью, чмъ Іокслей-Ольдъ-Плэсъ. Иногда обитатели этого дома не выходили за садовую калитку по цлымъ недлямъ. Профессоръ былъ погруженъ въ свою работу, и вншній міръ для него не существовалъ. Молодой Смитъ тоже не заводилъ знакомствъ съ сосдями и жилъ такъ же замкнуто, какъ и его патронъ. Женщины также никогда не отлучались изъ дома. Садовникъ Мортимеръ — старый солдатъ, тоже человкъ съ хорошей репутаціей. Этотъ Мортимеръ не живетъ, впрочемъ, въ самомъ дом, для него отведенъ небольшой коттеджъ въ три комнаты, находящійся въ противоположномъ конц сада.
Вотъ вамъ и вс обитатели Іокслей-Ольдъ-Плэсъ. Калитка сада находится въ нсколькихъ стахъ ярдахъ отъ большой дороги, соединяющей Лондонъ съ Чатамомъ. Запирается она на задвижку и въ садъ войти легко.
Наиболе важныя показанія дала Сусанна Тарльтонъ, которыя я вамъ и сообщу. Дло было утромъ, между одиннадцатью и двнадцатью часами, профессоръ Корамъ находился еще въ постели: когда плохая погода, профессоръ встаетъ не раньше полудня. Сусанна въ это время вшала занавси въ одной изъ спаленъ верхняго этажа. Домоправительница была также чмъ-то занята въ задней части дома. Виллогби Смить сидлъ у себя въ спальн, гд онъ и работалъ. Сусанна, однако, слышала, какъ онъ вышелъ изъ спальни и прошелъ по коридору въ кабинетъ, приходившійся какъ разъ подъ комнатой, въ которой она вшала занавски. Смита Сусанна не видала, но узнала его по шагамъ. Онъ ходилъ быстро и твердо.
Какъ затворилась дверь кабинета, Сусанна не слыхала, но черезъ минуту или больше раздался ужасный крикъ. Это былъ дикій, хриплый стонъ. Сусанна не могла разобрать, кто это кричитъ — мужчина или женщина. Затмъ упало что-то тяжелое, весь старый домъ задрожалъ, и все смолкло. Прислуга сперва окаменла отъ страха, а затмъ опомнилась и бросилась внизъ по лстниц. Дверь кабинета была затворена. Сусанна отворила ее. На полу лежалъ Виллогби Смитъ. Сперва Сусанна думала, что молодой человкъ просто упалъ. Она стала его поднималъ, по увидла, что у него изъ шеи течетъ кровь. На ше виднлась маленькая, но глубокая рана ножомъ, который пробилъ артерію. Орудіе преступленія лежало тутъ же на полу. Это былъ маленькій старинный ножикъ съ ручкой изъ слоновой кости. Ножикъ этотъ лежалъ всегда на письменномъ стол профессора.
Сперва казалось, что Виллогби Смитъ уже умеръ, но когда Сусанна вылила ему на голову холодной воды изъ графина, онъ открылъ на минуту глаза.
— Профессоръ, это была она!— прошепталъ онъ.
Двушка клянется, что умирающій произнесъ именно эти слова. Онъ еще пытался сказать что-то и махалъ правой рукой, но силы его скоро оставили. Онъ упалъ навзничь и умеръ.
Между тмъ къ мсту происшествія прибыла домоправительница, но она пришла слишкомъ поздно и словъ умирающаго не слыхала. Оставивъ Сусанну около него, она поспшила въ спальню профессора. Онъ сидлъ на постели и страшно волновался. Онъ слышалъ крикъ и понялъ, что произошло что-то ужасное. Мистриссъ Маркеръ готова, поклясться, что профессоръ былъ въ этотъ моментъ только въ нижнемъ бль. Одваться самъ профессоръ не могъ, а одвавшему его Мортимеру было приказано прійти въ 12 часовъ. Профессоръ заявилъ, что слышалъ заглушенный крикъ, но что боле ничего не знаетъ. Онъ не можетъ даже понять, что означали слова умирающаго: ‘профессоръ, это была она’. Профессоръ думаетъ, что молодой человкъ произнесъ эти слова въ бреду.
По словамъ профессора, у Виллогби Смита враговъ не было, и причина преступленія для него совершенно не понятна. Прежде всего, онъ послалъ садовника Мортимера въ мстную полицію. Немного времени прошло, прежде чмъ главный констебль далъ мн знать по телефону о происшедшемъ. До моего прихода никто ни къ чему не прикасался. Все осталось, какъ было въ моментъ преступленія, было также строго воспрещено ходить по саду и двору. Мн представился блестящій случай примнить ваши теоріи къ практик, мистеръ Гольмсъ, все, что нужно, было налицо
— Все, кром самого мистера Шерлока Гольмса,— отвтилъ, саркастически улыбаясь, Гольмсъ.— Ну, ну, однако, разсказывайте. Что вамъ удалось сдлать?
— Прежде всего, я долженъ просить васъ, мистеръ Гольмсъ, взглянуть на. этотъ планъ дома. Планъ этотъ не точный и не полный, но онъ дастъ вамъ нужное представленіе о мст драмы. Вамъ станетъ понятно направленіе моего слдствія.
И инспекторъ развернулъ листъ бумаги, на которомъ былъ набросанъ воспроизведенный мною здсь планъ. Гольмсъ разложилъ у себя на колняхъ эту бумагу и сталъ внимательно со разсматривать. Я приблизился также.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/doyl2_2.jpg)
— Планъ этотъ не точенъ. Въ немъ указаны только наиболе важные пункты. Остальное вы можете увидть сами. Прежде всего, надо выяснить, какъ убійца вошелъ въ домъ. По моему мннію, онъ вошелъ въ домъ задней дверью черезъ садъ,— этой дорогой онъ могъ легче всего проникнуть въ кабинетъ. Если бы онъ пошелъ инымъ путемъ, онъ бы запутался. Убжать онъ могъ опять таки только этой дорогой, такъ какъ другіе два выхода были загорожены. По одному изъ нихъ бжала въ кабинетъ Сусанна, а другой выходъ ведетъ прямо наверхъ, въ спальню профессора. Я поэтому сосредоточилъ все свое вниманіе на садовой дорожк, которая была влажна отъ дождя и должна была сохранить слды.
Изслдованіе это показало мн, что намъ приходится имть дло съ осторожнымъ и опытнымъ преступникомъ. На дорожк никакихъ слдовъ мною не найдено. Видно, однако, что кто-то прошелъ по трав около дорожки. Поступилъ, такимъ образомъ, преступникъ умышленно, чтобы не оставить никакихъ слдовъ. Какихъ-нибудь опредленныхъ отпечатковъ я такъ и не нашелъ. Видно только, что трава была смята, что это слды убійцы — несомннно, такъ какъ ни садовникъ, ни прислуга утромъ по саду не ходили, а дождь начался съ ночи.
— Одну минуту, прервалъ Гольмсъ,— а куда ведетъ садовая дорожка?
— На большую дорогу.
— А далеко эта дорога?
— Около ста ярдовъ.
— Ну, стало-быть, вы могли найти слды между калиткой и большой дорогой?
— Это пространство, къ сожалнію, вымощено.
— Гмъ!.. Ну, а на большой дорог?
— Сплошная грязь, болото.
— Гадко. Ну, а эти слды по трав? Въ какомъ направленіи они идутъ — къ дому или отъ дома?
— Опредлить это невозможно, никакихъ отпечатковъ.
— Нога большая или маленькая?
— Нельзя опредлить.
Гольмсъ сердито фыркнулъ.
— Сегодня лилъ все время дождь,— воскликнулъ онъ,— теперь тамъ самъ чорть въ слдахъ не разберется. Ну, да нечего длать, теперь бд ужъ не поможешь. Разсказывайте, Гопкинсъ, объясняйте, какъ вы удостоврились въ томъ, что вы ни въ чемъ не удостоврились.
— О, нтъ, мистеръ Гольмсъ, я удостоврился въ очень многомъ! Я узналъ, что кто-то проникъ въ домъ извн, при чемъ этотъ кто-то принялъ вс мры предосторожности. Затмъ, я изслдовалъ корридоръ. Онъ покрыть циновкой и слдовъ не носить. Я, такимъ образомъ, добрался до кабинета. Мебели тамъ немного, главное украшеніе составляетъ большой письменный столъ и при немъ бюро. Представьте себ два ряда выдвижныхъ ящичковъ, а посередин небольшой шкапъ. Таково это бюро. Ящики были отперты, шкафъ запертъ. Я спрашивалъ прислугу: ящики эти всегда сохранялись отпертыми, и ничего цннаго въ нихъ не хранилось. Цнныя бумаги были именно въ запертомъ шкапу, но попытки на взломъ я не замтилъ, да и профессоръ говоритъ, что все тамъ осталось въ цлости. Грабежа, во всякомъ случа, не было.
Теперь надо сказать нсколько словъ о труп молодого Смита. Тло лежало около бюро, съ лвой стороны. Рана находится на правой сторон щеки и нанесена сразу. Немыслимо предположить, что Смитъ нанесъ себ эту рану самъ.
— А можетъ-быть, онъ упалъ на ножъ?— замтилъ Гольмсъ.
— Совершенно врно. И мн эта мысль приходила въ голову, но ножъ мы нашли въ нсколькихъ футахъ отъ трупа, и, стало-быть, это предположеніе ошибочно. Кром того, надо считаться со словами, которыя молодой человкъ произнесъ, умирая. Наконецъ, въ зажатой правой рук мертвеца была найдена весьма важная вещественная улика…
Стэнли Гопкинсъ вынулъ изъ кармана небольшой свертокъ бумаги, развернули, его и вынулъ золотое пенснэ. Черный шелковый шнурокъ былъ оборванъ въ двухъ мстахъ и болтался во вс стороны.
— У Виллогби Смита было прекрасное зрніе, произнесъ Гопкинсъ,— тутъ и вопроса быть не можетъ. Очевидно, онъ сорвалъ это пенснэ съ лица своего убійцы.
Гольмсъ взялъ пенснэ и началъ его разглядывать съ величайшимъ интересомъ и вниманіемъ. Онъ надвалъ ихъ себ на носъ и пробовалъ читать, затмъ онъ подошелъ къ окну и началъ глядть черезъ пенснэ на улицу, затмъ онъ разглядлъ пенснэ при яркомъ свт лампы и, наконецъ, посмиваясь, принесъ къ столу и написалъ на лист бумаги нсколько строкъ. Листъ онъ подалъ Стэнли Гопкинсу.
— Вотъ все, что я могу для васъ сдлать,— сказалъ онъ,— это вамъ можетъ пригодиться.
Удивленный инспекторъ прочиталъ вслухъ:
‘Требуется женщина съ хорошими манерами, прилично одтая, у нея очень толстый носъ и очень близко сидящіе глаза, когда глядитъ, прищуривается, плечи нсколько сутуловатыя. Есть основаніе предполагать, что втеченіе послднихъ нсколькихъ мсяцевъ эта дама была по крайней мр два раза въ одномъ и томъ же оптическомъ магазин. Въ виду тою, что стекла въ пэнснэ очень сильныя, а оптическихъ магазиновъ очень мало, то выслдить эту женщину не представляетъ особеннаго труда’.
Гольмсъ улыбался, глядя на наши удивленныя лица.
— Это — дедукція, и притомъ очень простая,— сказалъ онъ, наконецъ.— Вообще же говоря, трудно придумать предметъ, боле удобный для умозаключеній, чмъ очки. А это пенснэ презамчательное и даетъ большой матеріалъ для выводовъ. То, что это пенснэ принадлежитъ женщин, я вижу изъ того, что оно очень изящно, и, кром того, я принимаю во вниманіе фразу умирающаго Смита, преступницу я называю хорошо воспитанной и одтой, какъ подобаетъ, женщиной. Длаю я это заключеніе на томъ основаніи, что золотая оправа пенснэ очень дорога и изящна. Лицо, имющее такое пенснэ, не можетъ одваться плохо. Обратите теперь вниманіе на пружину этого пенсію. Она оказывается слишкомъ широкой для вашего носа, а это доказываетъ, что носъ этой женщины очень широкъ у своего основанія, носы этого рода всегда бываютъ короткіе и грубые по форм. Впрочемъ, въ данномъ случа возможны исключенія, и я поэтому на этомъ пункт особенно настаивать не буду. Иду дале. У меня лицо узкое, но и я не могу сосредоточить своихъ глазъ въ центр этихъ стеколъ или хотя бы около центра. Что отсюда слдуетъ? То, что глаза этой женщины очень близко одинъ отъ другого поставлены. Замтьте, Ватсонъ, что стекла вогнуты, и сильно вогнуты, что указываетъ на большую близорукость. Близорукіе же люди всегда морщатся, прищуриваются и горбятся, плечи у нихъ почти непремнно сутуловаты.
— Я согласенъ съ вашими выводами,— сказалъ я,— но я не понимаю, какимъ образомъ вы дошли до заключенія, что эта женщина была два раза въ одномъ и томъ же оптическомъ магазин.
Гольмсъ взялъ въ руки пенснэ.
— Обратите вниманіе на то,— сказалъ онъ,— что зажимы этого пенснэ покрыты тонкими кусочками пробки, что длается для того, чтобы смягчить давленіе металла на носъ. Одинъ изъ этихъ кусочковъ потерялъ цвтъ и изношенъ, а другой почти совсмъ новый. Очевидно, этотъ пробковый зажимъ былъ поставленъ совсмъ недавно, что касается другого зажима, то степень его изношенности показываетъ, что онъ поставленъ не боле нсколькихъ мсяцевъ тому назадъ. Зажимы имютъ одну и ту же форму, а изъ этого видно, что эта дама исправляла свое пенснэ оба раза въ одномъ и томъ же магазин.
— Ей Богу, это удивительно!— воскликнулъ восхищенный Гопкинсъ.— Подумать, что вс эти улики были у меня въ рукахъ, а и не имлъ о нихъ и понятія. Впрочемъ, я собирался объхать вс оптическіе магазины Лондона.
— Да, это нужно сдлать… Ну, а что вы мн можете сказать еще?
— Да ничего, мистеръ Гольмсъ. Я думаю, что вы знаете объ этомъ дл столько же, сколько и я, пожалуй, даже больше. Мы наводили справки не видалъ ли кто чужихъ людей на большой дорог или около вокзала. Результатъ получился отрицательный. Но что меня всего боле повергаетъ въ недоумніе, это — отсутствіе мотивовъ въ преступленіи. Ну, какъ объясните это убійство, скажите, пожалуйста?
— Ну, въ этомъ я вамъ сегодня помочь не могу, но вы, какъ кажется, хотли, чтобы мы хали завтра съ вами?
— Да, мистеръ Гольмсъ, я ужъ очень васъ прошу объ этомъ. Поздъ изъ Чарингъ-Кросса въ Чатамъ идетъ въ шесть часовъ утра. Въ Іокслей-Ольдъ-Плэсъ мы прибудемъ между восемью и девятью часами.
— Прекрасно, мы съ этимъ поздомъ и подемъ. Въ этомъ дл есть черты, длающія его очень интереснымъ, и я съ удовольствіемъ имъ займусь. Однако, уже около часа ночи, намъ надо все-таки немного поспать. Вы ложитесь на диван противъ камина. Завтра передъ отъздомъ я зажгу спиртовую лампочку и угощу васъ кофе, Гопкинсъ.
Къ утру дождь пересталъ итти, но утро было холодное. Холодное зимнее солнце поднималось надъ болотистыми берегами Темзы, рка угрюмо извивалась, стремясь къ морю. Когда я вижу Темзу, мн всегда вспоминается, какъ мы преслдовали Іонафана Малаго и его андижанца.
Посл долгаго и утомительнаго путешествія, мы сошли, наконецъ, на маленькой желзнодорожной станціи въ нсколькихъ миляхъ отъ Чатама. Пока запрягали лошадь, мы спшно позавтракали въ мстной гостиниц и пріхали, такимъ образомъ, въ Іокслей-Ольдъ-Плэсъ совершенно готовыми приступить къ длу.
У садовой калитки насъ встртилъ констебль.
— Ну, какія новости, Вильсонъ?
— Никакихъ, сэръ.
— Никого въ окрестностяхъ не видали?
— Никого, сэръ. На станціи увряютъ, что вчера съ поздомъ никто сюда не прізжалъ.
— А въ трактирахъ и гостиницахъ вы не справлялись?
— Справлялись, сэръ, но и тамъ ничего не знаютъ.
— Ну, понятно, убійца могъ прибыть изъ Чатама, да и квартировалъ онъ, наврное, тамъ. Вотъ эта садовая дорожка, о которой я намъ говорилъ, мистеръ Гольмсъ. Я вамъ ручаюсь, что вчера на ней не было никакихъ слдовъ.
— А слды въ трав по какой сторон шли?
— Вотъ по этой сторон, сэръ. Видите ли эту узкую полоску травы между тропинкой и клумбой? Теперь я не вижу тамъ никакихъ слдовъ, но вчера они различались явственно.
Гольмсъ наклонился надъ травой.
— Да, здсь кто-то прошелъ,— произнесъ онъ. Очевидно, эта дама должна была итти очень осторожно. Она рисковала каждое мгновеніе оступиться и оставить слдъ или на дорожк, или на клумб.
— Да, это ршительная госпожа, но всмъ признакамъ.
По лицу Гольмса что-то пробжало.
— А вернулась она, по вашему мннію, тмъ же путемъ?
— Да, другой дорогой она не могла пройти.
— По этой узенькой полоск травы?
— Конечно, мистеръ Гольмсъ.
— Гмъ, въ таковомъ случа она выкинула замчательно трудный фокусъ, замчательно трудный! Однако, дорожку мы оглядли. Идемъ дале. Эта дверь, выходящая въ садъ, оставалась отпертой? Да? Значить, преступникъ проникъ въ домъ безъ труда. Убійство было не предумышленное. Если бы она замышляла преступленіе, она запаслась бы оружіемъ, котораго у нея не было. Она схватила первый предметъ, попавшійся ей подъ руку, и именно разрзной ножъ съ письменнаго стола. Шла она по этому корридору, не оставляя на циновк никакихъ слдовъ. Зачмъ она очутилась въ кабинет. Сколько времени она тутъ пробыла? У насъ нтъ данныхъ, чтобы ршить этотъ вопросъ.
— Не боле нсколькихъ минуть, сэръ. Я позабылъ вамъ сказать, что домоправительница мистриссъ Маркеръ входила въ кабинетъ за 15 минутъ до катастрофы. Тамъ никого не было.
— Прекрасно, это уясняетъ дло. Итакъ, наша дама пошла въ кабинетъ и стала тамъ что-то длать… Что она длала? Она подошла къ письменному столу. Зачмъ? Не затмъ, чтобы рыться въ ящикахъ. Если бы въ ящикахъ било что-нибудь цнное, они были бы заперты. Ей нужно было нчто, запертое въ бюро. Ну, да, я вижу на бюро царапину. Зажгите-ка спичку, Ватсонъ. Отчего вы мн не сообщили объ этомъ, Гопкинсъ?
Царапина, о которой говорилъ Гольмсъ, была на мдномъ замк, справа отъ замочной скважины. Царапина шла на протяженіи четырехъ дюймовъ.
— Я видлъ эту царапину, мистеръ Гольмсъ, но у замочныхъ скважинъ вы всегда найдете царапины.
— Но эта царапина свжая, она сдлана недавно. Смотрите, какъ она блеститъ. Если бы эта царапина была сдлана давно, мдь успла бы потускнть. Взгляните-ка на нее черезъ мое увеличительное стекло. И потомъ, глядите-ка, по обимъ сторонамъ бороздки, похожія на темное вещество. Это — лакъ. Здсь ли мистриссъ Маркеръ?
Пожилая женщина съ печальнымъ лицомъ вошла въ комнату.
— Вчера утромъ вы обтирали пыль съ этого бюро?
— Да, сэръ.
— А эту царапину вы видли?
— Нтъ, сэръ, не видала.
— Конечно, не видали. Если бы царапина здсь была, вы бы смахнули съ нея лакъ. А гд ключъ отъ этого бюро?
— У господина профессора. Онъ носить его на часовой цпочк.
— Это обыкновенный ключъ?
— Нтъ, сэръ, здсь замокъ системы Чобба.
— Очень хорошо, вы можете уйти, мистриссъ Маркеръ. Мы двигаемся понемногу впередъ. Наша дама, стало-быть, вошла въ комнату, подходить къ бюро, открываетъ его или старается открыть. Въ то время, какъ она этимъ занята, въ комнату входитъ молодой Виллогби Смитъ. Женщина торопливо вынимаетъ ключъ и длаетъ царапину на замк. Молодой человкъ схватываетъ ее, а она, желая освободиться, хватаетъ попавшійся ей подъ руку ножъ и ударяетъ его въ шею. Ударъ оказывается роковымъ. Онъ падаетъ, а она убгаетъ, унося съ собой то, зачмъ приходила, или же, можетъ-быть, и съ пустыми руками. Здсь ли служанка Сусанна? Скажите намъ, Сусанна, могъ ли кто-нибудь уйти черезъ эту вотъ дверь прежде, чмъ вы вбжали въ кабинетъ?
— Нтъ, сэръ, это невозможно. Я бы съ лстницы увидала того, кто уходилъ бы въ эту дверь. И потомъ эта дверь скрипитъ, и ее рдко когда отворяютъ. Я бы услыхала.
— Значитъ, эту дверь мы со счета скинемъ,— сказалъ Гольмсъ:— наша лэди, очевидно, ушла тою же дорогой, которой пришла. А вотъ этотъ корридоръ, если не ошибаюсь, ведетъ въ спальню профессора. Наружу этимъ корридоромъ выйти нельзя?
— Нтъ, нельзя, сэръ.
— Вотъ и прекрасно, мы пойдемъ по этому корридору и познакомимся съ профессоромъ… Эге, Гопкинсъ, глядите-ка, это важно, это очень важно. Корридоръ профессора тоже выстланъ циновкой.
— Ну, и что же изъ этого, сэръ?
— Какъ, вы не видите, что это относится прямо къ длу? Ну, да ладно, впрочемъ, я не настаиваю на этомъ обстоятельств. Можетъ-быть, я и ошибаюсь… Однако, это мн кажется интереснымъ… Войдите, Гопкинсъ, со мною и познакомьте меня съ профессоромъ.
Пройдя по коридору, приблизительно равному по длин тому, который велъ въ садъ, мы очутились у небольшой лсенки, наверху которой виднлась дверь. Постучавъ въ эту дверь, Гопкинсъ ввелъ насъ въ спальню профессора.
Это была очень большая комната. Стны ея были уставлены до самаго потолка книгами. Томы, которые не могли найти себ мста на полкахъ, лежали кучами въ углахъ комнаты или же возвышались правильно сложенными стопками. Кровать стояла на самой середин комнаты. Хозяинъ дома сидлъ на ней, прислонившись спиной къ подушкамъ. Я рдко видалъ такія оригинальныя физіономіи. На насъ глядло худое лицо съ орлинымъ носомъ. Изъ глубокихъ орбитъ, скрытыхъ густыми, нависшими бровями, глядли пронзительные черные глаза. Волосы и борода у профессора, были блые, какъ снгъ, но борода вокругъ рта была покрыта желтыми пятнами. Среди массы блыхъ волосъ торчала зажженая папироса. Вся комната была пропитана запахомъ табака. Старикъ протянулъ Гольмсу руку, и я замтилъ на рук т же желтыя пятна, что и въ бород, отъ никотина.
— Вы курите, мистеръ Гольмсъ?— заговорилъ профессоръ на прекрасномъ англійскомъ язык съ едва замтнымъ иностраннымъ акцентомъ,— прошу васъ, возьмите папиросу. И вы, сэръ, возьмите, и вы… Я вамъ особенно рекомендую эти папиросы, он — особенныя, я ихъ выписываю изъ Александріи, отъ Іонадеса. Онъ присылаетъ мн по тысяч. Со стыдомъ признаюсь, что я выкуриваю эту тысячу въ дв недли. Это дурно, сэръ, очень дурно, но что же длать, надо же и намъ, старикамъ, чмъ-нибудь развлекаться. Табакъ и ученый трудъ — вотъ и все, что мн осталось отъ жизни.
Гольмсъ закурилъ папиросу и началъ быстро осматриваться.
— Впрочемъ, я ошибся, теперь у меня остался только табакъ,— продолжалъ профессоръ:— увы, какимъ ужаснымъ образомъ прерваны мои научныя работы! Кто могъ предвидть эту страшную катастрофу? Такой милый и порядочный молодой человкъ! Я его училъ въ теченіе нсколькихъ мсяцевъ, и изъ него вышелъ неоцненный помощникъ. Что вы думаете объ этомъ дл, мистеръ Гольмсъ?
— Я еще не уяснилъ себ этого дла.
— Я буду очень вами признателенъ, если вы прольете свтъ на эту темную и загадочную исторію. Вдь я букводъ и инвалидъ. Остаться безъ сотрудника для меня равносильно смерти. Вы можете себ представить, я даже способность мыслить, посл этого случая, потерялъ. Вы другое дло — вы человкъ дйствія, дловой человкъ. Разбираться въ длахъ подобнаго рода вы привыкли. Васъ никто не проведетъ, и я ужасно радъ, что вы приняли участіе въ нашемъ гор.
Пока профессоръ говорилъ, Гольмсъ шагалъ взадъ и впередъ по спальн. При этомъ я замтилъ, что онъ курилъ съ невроятной быстротой. Было очевидно, что онъ сошелся во вкусахъ съ профессоромъ, и что александрійскія папиросы ему очень нравились.
— Да, сэръ, это — ужасный ударъ!— снова заговорилъ старикъ,— вы видите эту груду бумагъ на боковомъ стол? Это — мое главное сочиненіе. Я длаю анализъ документовъ, найденныхъ въ коптскихъ монастыряхъ Сиріи и Египта. Работа эта очень серьезная. Она измнитъ, радикально измнитъ взгляды человчества на религію, но кончу ли я ее? Теперь, когда мой помощникъ такъ неожиданно умеръ, я сильно въ этомъ сомнваюсь. Здоровье мое быстро слабетъ. Боже мой, мистеръ Гольмсъ, вы, кажется, еще скоре, чмъ я, курите.
Гольмсъ улыбнулся.
— Я знатокъ въ табак, отвтилъ онъ, беря изъ коробки папиросу,— безпокоитъ долгими вопросами я васъ, профессоръ Корамъ, не буду. Вдь въ моментъ совершенія преступленія вы были въ кровати и ничего, стало-быть, не видали. Я вамъ хотлъ задать только одинъ вопросъ. Скажите, что могли означать, по вашему мннію, слова Смита: ‘Профессоръ, это была она!’
Профессоръ покачалъ головой.
— Сусанна, крестьянская двушка.— отвтилъ онъ, а вы, конечно, знаете, до какой степени тупы, непроходимо тупы эти крестьяне. Я думаю, что молодой человкъ бредилъ и говорилъ что нибудь безсвязное. Сусанн же показалось, что онъ произнесъ эту фразу, которая тоже, впрочемъ, не иметъ смысла.
— Такъ. Ну, а какъ вы объясните эту трагедію?
— Можетъ быть, это былъ несчастный случай, а можетъ быть — это я, джентльмены, говорю такъ, между нами,— мы имемъ дло съ самоубійствомъ. У молодыхъ людей бываютъ тайныя скорби. Можетъ быть, какая-нибудь любовная исторія, о которой мы не знаемъ, повела къ этому прискорбному концу. Это вроятне всего. Въ убійство я не врю.
— А что же тогда длать съ этимъ пенснэ?
— Ну, я же вамъ говорю, что я не спеціалистъ. Я человкъ науки и мечтатель. Объяснять преступленія — не мое дло. Но все-таки объяснить пенснэ можно. Можетъ быть, это пенснэ — память возлюбленной. Иногда у влюбленныхъ бываютъ разныя странности. Возьмите, пожалуйста, еще папиросу, мистеръ Гольмсъ, он вамъ нравятся, а мн это очень пріятно… Ну, да, такъ вотъ я и говорю: иногда молодые люди, влюбленные другъ въ друга, обмниваются носовыми платками, верами, перчатками. Отчего же не предположить, что онъ получилъ отъ своей возлюбленной на память пенснэ? Мистеръ Гопкинсъ говорить, что нашелъ какіе-то слды въ трав, но я думаю, что тутъ произошла ошибка. Что касается ножа, то онъ могъ отлетть прочь въ то время, какъ несчастный упалъ на полъ. Я представляю себ это дло именно такъ. Можетъ быть, я и по-дтски разсуждаю, но, право же, мн кажется, что Виллогби Смитъ окончилъ жизнь самоубійствомъ.
Гольмса, повидимому, поразило такое объясненіе дла. Онъ продолжалъ ходить взадъ и впередъ, истребляя папиросу за папиросой.
— Скажите мн, пожалуйста, профессоръ Корамъ, произнесъ онъ, наконецъ,— что такое хранится у насъ въ шкапик въ бюро?
— Ничего такого, на что могли бы польститься воры: семейныя бумаги, письма моей бдной жены, университетскіе почетные дипломы. Да вотъ вамъ ключъ, поглядите сами.
Гольмсъ взялъ ключъ, взглянулъ на него и отдалъ назадъ.
— Благодарю васъ, это едва ли нужно, отвтилъ онъ,— я предпочитаю погулять но саду и обдумать это дло, какъ слдуетъ. Тутъ есть много данныхъ, говорящихъ въ пользу вашей теоріи. Весьма вроятно, что это просто самоубійство. Прошу насъ извинить, профессоръ, что мы васъ побезпокоили. Мн не придется васъ пока безпокоить, но посл завтрака, если позволите, я къ вамъ загляну. Въ два часа — не позже — я доложу вамъ о результатахъ моего разслдованія.
По саду мы съ Гольмсомъ гуляли въ молчаніи. Онъ былъ поразительно разсянъ.
— Ну что же, вы нашли ключъ къ тайн?— спросилъ я.
— Это зависитъ отъ папиросъ, которыя я выкурилъ, отвтилъ Гольмсъ,— можетъ быть, я и ошибаюсь, но мою ошибку обнаружатъ папиросы.
— Дорогой Гольмсъ, что такое вы говорите?!
— Ладно, увидите потомъ, что я говорю правду. А если я и ошибаюсь, то вреда отъ этого никому не будетъ. Не забудьте, что у насъ оптическіе магазины въ запас имются, но дло въ томъ, что я пробую ршить дло боле короткимъ путемъ. А, вотъ и наша добрая мистриссъ Маркеръ! Я намренъ доставить себ наслажденіе и побесдовать съ нею минуть пять. Можетъ-быть, она мн скажетъ что-нибудь назидательное.
Мн и прежде приходилось сообщать, что Гольмсъ обладалъ способностью, когда это ему было нужно, втираться въ милость у женщинъ. Не прошло и трехъ минутъ, какъ онъ уже бесдовалъ съ мистриссъ Маркеръ въ самомъ задушевномъ тон, точно они были лтъ десять другъ съ другомъ знакомы.
— Совершенно врно, мистеръ Гольмсъ, совершенно врно изволите говорить,— говорила мистриссь Маркеръ,— курить онъ ужасно много, и днемъ курить, и ночью курить, все время куритъ. Я утромъ сегодня пришла къ нему и прямо въ ужасъ пришла. Прямо точно туманъ какой-то въ комнат стоить. Этотъ бдный молодой мистеръ Смитъ тоже курилъ, но только не такъ, какъ господин
Прочитали? Поделиться с друзьями:
