Зимняя сказка, Шекспир Вильям, Год: 1610 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 106 минут(ы)

СОЧИНЕНЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

ВЪ ПЕРЕВОД И ОБЪЯСНЕНИ
А. Л. СОКОЛОВСКАГО.

Съ портретомъ Шекспира, вступительной статьей ‘Шекспиръ и его значене въ литератур’ и съ приложенемъ историко-критическихъ этюдовъ о каждой пьес и около 3.000 объяснительныхъ примчанй.

ИМПЕРАТОРСКОЮ АКАДЕМЕЮ НАУКЪ
переводъ А. Л. Соколовскаго удостоенъ
ПОЛНОЙ ПУШКИНСКОЙ ПРЕМИ.

ИЗДАНЕ ВТОРОЕ,
пересмотрнное и дополненное по новйшимъ источникамъ.

ВЪ ДВНАДЦАТИ ТОМАХЪ.

Томъ V.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНЕ Т-ва А. Ф. МАРКСЪ.

http://az.lib.ru

OCR Бычков М. Н.

ЗИМНЯЯ СКАЗКА

Драма ‘Зимняя сказка’ была напечатана въ первый разъ въ издани in folio 1623 года. Приблизительное время, когда пьеса написана, опредляется дневникомъ Фрмэна, вышедшимъ въ 1611 году. Въ дневник этомъ разборъ ‘Зимней сказки’ помщенъ вмст съ разборомъ Цимбелина. Очень вроятно, что об пьесы сочинены около этого же времени и, можетъ-быть, даже въ одинъ годъ. За послднюю догадку говоритъ общй духъ пьесы, чрезвычайно напоминающй тотъ тихй, спокойный характеръ, какимъ проникнутъ Цимбелинъ. Выведенный въ ‘Зимней сказк’ конфликтъ событй, угрожавшихъ, какъ и въ Цимбелин, трагическимъ исходомъ, приведенъ авторомъ къ такому же мирному, счастливому концу, какъ и въ этой послдней пьес. Разница лишь въ томъ, иго въ Цимбелин захвачено несравненно боле широкое и сложное содержане, тогда какъ въ ‘Зимней сказк’ исходнымъ пунктомъ для развитя драмы поставленъ единичный, совершенно частный случай, изъ котораго только поздне развиваются иныя событя, имющя совсмъ другой характеръ. Во всякомъ случа духъ и характеръ обоихъ произведенй невольно наводитъ на мысль, что когда авторъ ихъ писалъ, то онъ находился подъ влянемъ одного и того же душевнаго настроеня. Это и заставляетъ предполагать, что ‘Зимняя сказка’ написана одновременно съ Цимбелиномъ, т.-е. около 1611 или 1610 года. Боле точнаго хронологическаго указаня, когда пьеса была создана, мы не имемъ.

Въ издани in folio ‘Зимняя сказка* напечатана подъ краткимъ заглавемъ: ‘The winter’s tale’ и помщена послдней пьесой въ отдл комедй. Довольно странно, что пьеса, въ которой умираютъ два дйствующихъ лица, и вообще все содержане проникнуто серьезнйшимъ драматизмомъ, за исключенемъ развязки, названа комедей. Поэтому мн казалось, что отнести ее слдовало гораздо скоре къ драмамъ. Текстъ изданя in folio довольно правиленъ сравнительно съ другими пьесами того же изданя и раздленъ на акты и сцены. Изъ дневника Фрмэна мы знаемъ, что пьеса была представлена на театр ‘Глобусъ’ въ ма 1611 года, а затмъ, въ томъ же году, давалась при двор въ Уайтгол.

Сюжетъ драмы заимствованъ изъ новеллы извстнаго современнаго Шекспиру писателя Грина, вышедшей въ 1588 году подъ заглавемъ: ‘Pandosto, the triumph of time’. Новелла эта — очень милое поэтическое произведене, несмотря на многе недостатки, свойственные вообще всмъ средневковымъ разсказамъ этого рода. Въ публик она имла большой успхъ, выдержавъ въ короткое время четырнадцать изданй. Содержане новеллы слдующее. Богемскй король Пандостъ (въ пьес Шекспира — Леонтъ), принимая у себя своего друга, сицилйскаго короля Эгиста (у Шекспира — Поликсенъ), приревновалъ его къ своей жен Беллари (Гермона), которая, по мнню Пандоста, оказывала Эгисту будто бы боле, чмъ дружеское расположене. Ревность эта, разгораясь все боле и боле, привела Пандоста къ тому, что онъ ршился отравить своего бывшаго друга и поручилъ исполнить это одному изъ своихъ приближенныхъ, по имени Франону. Франонъ, испробовавъ вс усиля разубдить короля, но видя его непреклонное упорство, притворно согласился исполнить поручене, самъ же разсказалъ обо всемъ Эгисту. Оба затмъ тайно бжали изъ Богеми. Узнавъ объ этомъ, раздраженный Пандостъ веллъ заключить свою жену въ темницу, гд она родила дочь. Это еще боле увеличило его гнвъ и подозрня, такъ какъ онъ остался убжденнымъ, что новорожденный ребенокъ былъ незаконнымъ. Истощивъ вс силы на придумыване средствъ, какъ отомстить своимъ воображаемымъ оскорбителямъ, и не видя возможности исполнить это относительно спасшагося бгствомъ сицилйскаго короля, Пандостъ ршилъ обрушить свой гнвъ по крайней мр на находившихся въ его рукахъ жену и малютку-дочь. Об были приговорены имъ къ сожженю живыми, но когда приговоръ этотъ возбудилъ страшное волнене во всхъ приближенныхъ, любившихъ и уважавшихъ добрую королеву, то Пандостъ измнилъ намрене и приказалъ, чтобъ новорожденный ребенокъ былъ брошенъ въ лодку и пущенъ въ море на волю втровъ, сама же королева вызвана къ публичному суду. Приговоръ относительно ребенка былъ исполненъ, на суд же королева потребовала, чтобы вопросъ о ея виновности былъ переданъ на ршене Дельфйскаго оракула. Справедливое это требоване было поддержано одобренемъ всхъ приближенныхъ, и потому Пандостъ поневол долженъ былъ на него согласиться. Письменный отвтъ оракула оправдалъ какъ королеву, такъ и сицилйскаго короля. Пораженный ужасомъ, Пандостъ горько раскаялся въ своемъ поступк и со слезами сталъ молить Белларю его простить, но въ эту минуту принесли ему ужасную всть, что молодой его сынъ, наслдникъ престола, внезапно умеръ. Белларя не перенесла этого удара и умерла также. Пандостъ въ отчаяни хотлъ лишить себя жизни, но былъ удержанъ отъ этого придворными. Похоронивъ съ великолпной пышностью жену и сына, онъ обрекъ себя на вчное покаяне и сталъ проводить почти все время на ихъ гробницахъ.

Разсказанные факты составляютъ лишь первую часть повсти Грина или, врне, одинъ ея прологъ. Главными дйствующими лицами послдующихъ событй являются обреченная на смерть малютка, дочь Пандоста, и молодой сынъ сицилйскаго короля. Брошеннаго въ море ребенка волны прибили къ берегамъ Сицили, гд его нашли и спасли одинъ бдный пастухъ съ женой и приняли въ свой домъ, какъ дочь. Фауня (такъ назвали двочку пастухъ и его жена) выросла въ дом своихъ благодтелей и сдлалась замчательной красавицей. Гуляя разъ съ одной изъ своихъ подругъ, она встртила сына сицилйскаго короля, Дораста, забавлявшагося соколиной охотой. Оба влюбились другъ въ друга. Затмъ въ новелл слдуетъ длинное описане ихъ любви. Многя страницы, гд приводятся ихъ наивные, полные страсти разговоры, замчательны истинной поэтической прелестью, и нкоторые изъ отдльныхъ выраженй этихъ разговоровъ перенесены даже Шекспиромъ цликомъ въ свою драму. Любви молодыхъ людей грозило препятстве въ лиц Дорастова отца, короля Эгиста, которому молодой принцъ не смлъ сознаться въ любви къ простой пастушк, вслдстве чего и ршился бжать вмст съ нею въ Италю. Замыселъ этотъ онъ сообщилъ одному преданному слуг, прося его нанять для бгства корабль. Между тмъ старый пастухъ-воспитатель молодой принцессы, встревоженный частыми свиданями Дораста и Фауни (при чемъ онъ усплъ узнать, что Дорастъ былъ сыномъ короля), ршился, по совту жены, отправиться къ королю и разсказать ему, для отвращеня отъ себя отвтственности, всю правду, т.-е., что Фауня не была его дочерью. На пути ко дворцу онъ встртилъ того самаго слугу, который снарядилъ для молодыхъ людей корабль, и сообщилъ ему о своемъ намрени. Слуга, боясь, что умыселъ пастуха разстроитъ все дло, завлекъ его обманомъ на корабль и увезъ вмст съ влюбленными. Плаванье ихъ было сначала счастливо, но затмъ поднявшаяся страшная буря прибила корабль къ берегамъ Богеми (!). Здсь Дораста ждала новая опасность, такъ какъ ему было извстно, что король Богеми — Пандостъ пытался когда-то погубить его отца. Вслдстве этого Дорастъ ршилъ скрыть свое имя и поселиться вмст съ Фауней въ убогой деревн въ ожидани, чтобъ счастливый случай помогъ имъ продолжать путешестве. Надежда эта однако не сбылась. Красота Фауни была такъ поразительна, что всть о ней распространилась по всей стран и дошла до Пандоста, который захотлъ непремнно узнать, кто были новоприбывше путешественники. Приведенные, по его приказаню, ко двору Дорастъ и Фауня объявили, что оба они незнатнаго рода, но Пандостъ этому не поврилъ и, сочтя ихъ за шпоновъ, веллъ задержать. Между тмъ красота Фауни поразила до такой степени его самого, что онъ ршилъ во что бы то ни стало отбить ее у Дораста и сдлалъ ей предложене своей любви. Фауня съ гордостью отвергла его искательства. Въ это время до сицилйскаго короля дошли чрезъ зазжихъ въ Богемю купцовъ слухи, что Дорастъ находился въ Богеми вмст съ какой-то пастушкой, вслдстве чего Эгистъ отправилъ къ Пандосту посольство съ требованемъ, чтобъ Дорастъ былъ немедленно выданъ, а его сообщники (въ томъ числ и Фауня) — казнены. Пандостъ, чья любовь къ Фауни вслдстве ея отказа обратилась въ ненависть, ршилъ въ точности исполнить требоване сицилйскаго короля. Неминуемая смерть грозила Фауни вмст съ ея воспитателемъ-пастухомъ и служителемъ, устроившимъ ихъ бгство, но тутъ пастухъ, видя, что скрываться доле было невозможно, разсказалъ всю истину, объявивъ, что Фауня была найдена имъ въ прибитой къ берегу лодк, и при этомъ представилъ найденныя имъ вмст съ ребенкомъ вещи, по которымъ Пандостъ и узналъ, что Фауня была его дочерью. Новелла оканчивается бракомъ влюбленныхъ и смертью Пандоста, который, не выдержавъ укоровъ совсти, что былъ влюбленъ въ собственную дочь, лишилъ себя жизни. Новелла эта считалась и считается справедливо единственнымъ источникомъ, изъ котораго Шекспиръ заимствовалъ содержане своей пьесы. Но интересъ къ изученю Шекспира такъ великъ, что многе комментаторы до сихъ поръ занимаются изысканями, нтъ ли въ литератур другихъ странъ и временъ произведенй, аналогичныхъ по содержаню съ тмъ, что выводилъ въ своихъ пьесахъ Шекспиръ. Такъ и относительно настоящей пьесы найдена въ послднее время Карломъ Фрицомъ новелла, написанная на средне-нидерландскомъ нарчи, подъ заглавемъ ‘Abel spei van Esmoreit’, содержане которой замчательно схоже съ содержанемъ ‘Зимней сказки’. Вотъ это содержане. Одинъ сицилйскй король потерялъ единственнаго сына, котораго укралъ и продалъ въ рабство въ Дамаскъ его злодй-родственникъ. Не довольствуясь этимъ, злодй этотъ еще оклеветалъ супругу короля въ неврности, за что несчастная королева и была заключена своимъ мужемъ въ тюрьму. Между тмъ проданный въ рабство сынъ короля, Есморейть по имени, привлекъ внимане и любовь дочери короля Дамаска, принцессы Дамэты. Узнавъ случайно о своемъ происхождени, Есморейть бжалъ въ Сицилю, гд и убдилъ отца въ его ошибк относительно предполагавшейся вины своей матери. Затмъ является туда и принцесса Дамэта. Новелла оканчивается общимъ счастьемъ дйствующихъ лицъ. Читатель можетъ видть, до чего въ общихъ чертахъ эта новелла похожа на новеллу Грина и на Шекспировъ сюжетъ. Разница лишь въ томъ, что въ ней измнены роли принца и принцессы. У Грина король теряетъ дочь, а въ нидерландской новелл — сына. Конечно, Шекспиръ не зналъ этой новеллы, но содержане ея показываетъ только, какъ одинаково по сюжету создавались въ различныхъ странахъ легенды объ общечеловческихъ отношеняхъ, въ которыхъ играютъ роль также общечеловческя чувства, какъ любовь, клевета, ревность и т. п.

Сопоставляя содержане новеллы Грина съ пьесой Шекспира, можно безъ труда замтить, какя важныя измненя сдлалъ онъ въ пьес сравнительно съ первоначальнымъ ея источникомъ. Въ новелл исторя ревности Пандоста служитъ только вступительнымъ прологомъ къ дальнйшему разсказу о любви Дораста и Фауни, которая собственно и составляетъ главное содержане новеллы, между тмъ Шекспиръ сдлалъ ревность Леонта главнымъ центромъ тяжести всей пьесы какъ по ея содержаню, такъ и по разработк. Исторя любви молодыхъ людей введена лишь, какъ милый эпизодъ, служащй грацознымъ украшенемъ того мирнаго исхода, къ какому приведена пьеса. У Грина оклеветанная королева и ея мужъ умираютъ дйствительно, у Шекспира же драма заключается спокойнымъ и свтлымъ возстановленемъ ихъ счастья. Такой исходъ кладетъ до того важную разницу между замыслами обоихъ произведенй, что ихъ нельзя даже сравнивать. Почему Шекспиръ такъ радикально измнилъ планъ произведеня, взятаго имъ за основу своей пьесы, конечно, трудно сказать съ достоврностью, но въ виду вышеприведеннаго замчаня, что въ настоящей пьес ветъ тотъ же духъ величаваго и мирнаго спокойствя, какой замчается въ Цимбелин, этомъ спокойнйшемъ и широчайшемъ по взгляду на жизнь произведени Шекспира, нельзя не прйти къ высказанному предположеню, что при создани обихъ пьесъ (написанныхъ по достоврнымъ догадкамъ почти въ одно время) поэтъ находился въ иномъ душевномъ настроени сравнительно съ тмъ, когда писалъ свои прежня, оканчивавшяся трагическимъ исходомъ, произведеня. Достигнувъ зрлыхъ лтъ (въ 1611 году Шекспиру было 47 лтъ) и устроивъ хорошо свои дла въ родномъ Стрэтфорд, поэтъ сталъ спокойне и мягче смотрть на жизнь, и потому немудрено, что этотъ взглядъ отразился и на написанныхъ имъ въ эту эпоху пьесахъ. Если присоединить къ названнымъ пьесамъ еще ‘Бурю’, написанную, по всей вроятности, также около этого времени и проникнутую точно такимъ же мирнымъ, спокойнымъ духомъ, то мы получимъ циклъ Шекспировыхъ произведенй, позволяющй до нкоторой степени сдлать, можетъ-быть, заключене о характер самого поэта,— характер, представляющемъ неразршимую загадку по совершенному отсутствю какихъ-либо бографическихъ данныхъ для разршеня этого интереснаго вопроса. Названныя три пьесы, не обнаруживая никакихъ страстныхъ увлеченй и порывовъ, кажется, такъ и говорятъ намъ, что поэтъ, такъ глубоко изображавшй жизнь не только въ самыхъ разнообразнйшихъ проявленяхъ, но и въ общемъ, спокойномъ ея течени, по всей вроятности, обладалъ самъ спокойнымъ, уравновшеннымъ характеромъ, позволявшимъ ему съ одинаковой объективностью относиться ко всмъ событямъ, какя онъ рисовалъ.

Если спокойный, умиротворяющй характеръ обнаруживается въ развязк разсматриваемой пьесы, то нельзя сказать того же объ исходномъ ея эпизод. Ревность короля Леонта представляетъ по своему трагическому характеру боле грозный эпизодъ, чмъ многе друге, выведенные въ прочихъ пьесахъ Шекспира, кончающихся кровавыми катастрофами. И однако, несмотря на всю роковую силу этого эпизода, заставлявшую ожидать самаго печальнаго исхода, мы видимъ, что поэтъ, можно сказать, почти насильно повернулъ дло, поставивъ развязку пьесы на спокойную, проникнутую миротворнымъ духомъ, почву. Этотъ неожиданный крутой поворотъ неоднократно подвергался разсмотрню и даже нападкамъ критики, видвшей въ томъ ошибку и разногласе съ первоначальнымъ замысломъ. Нападки эти были двоякаго рода. Во-первыхъ, говорилось противъ самаго факта, зачмъ этотъ поворотъ былъ сдланъ, и, во-вторыхъ, противъ того способа, какимъ Шекспиръ исполнилъ свою мысль. Долгое, длящееся цлыхъ шестнадцать лтъ покаяне Леонта, во время котораго считавшаяся имъ умершей Гермона скрывалась близъ него, не показываясь никому, казалось уже слишкомъ сказочнымъ фактомъ. Нельзя отрицать, что взглядъ этотъ до нкоторой степени справедливъ. Были комментаторы, пытавшеся оправдать Шекспира тмъ, что будто бы онъ видлъ самъ нелпость такой развязки и думалъ ее смягчить тмъ, что назвалъ свою драму ‘сказкой’, а сверхъ того вывелъ, въ вид captatio bene volentiае публики, въ числ дйствующихъ лицъ пьесы, фантастическую личность Времени, которое объявляетъ, что ему ничего не значитъ перескакивать чрезъ годы и пространство. Оправдане это мн кажется совершенно излишнимъ. Что касается до перваго вопроса, почему Шекспиръ, задумавъ въ разсматриваемой пьес сюжетъ, годный для трагеди, разршилъ его мягкимъ, свтлымъ исходомъ, объясняется тмъ спокойнымъ настроенемъ духа, подъ какимъ поэтъ писалъ свою пьесу (какъ объ этомъ упомянуто на предыдущихъ страницахъ), и въ этомъ случа Шекспиру не можетъ быть судьей никто. На предъявляемый вопросъ: почему онъ такъ поступилъ? Шекспиръ могъ бы отвтить вопросомъ же: а разв такая развязка пьесы не натуральна, и разв въ жизни не бываетъ множества случаевъ, когда эпизоды, трагическе въ начал, разршаются мирно и спокойно?— такъ почему же не изобразить этого въ поэзи?— Что касается до факта слишкомъ долгаго перерыва между преступленемъ Леонта и его примиренемъ съ Гермоной, то такая постановка дла (положимъ, даже утрированная, какъ фактъ) была необходима для того, чтобъ дать возможность ввести въ драму прелестный эпизодъ любви Флоризеля и Пердиты. Эпизодъ этотъ такъ умстенъ и такъ вяжется съ общимъ свтлымъ духомъ, какимъ проникнута развязка пьесы, что отказаться отъ него было бы большой потерей для всего произведеня, и потому уже ради этого можно примириться съ ненатуральнымъ, введеннымъ въ пьесу по поводу этой любви, фактомъ. Поэзя въ своемъ творчеств, конечно, должна подчиняться общимъ законамъ жизни, но она иметъ и свои права, въ силу которыхъ ей часто можно бываетъ простить легкое отклонене отъ этихъ законовъ, если она вознаграждаетъ насъ прелестными образами, каке иначе не могли бы быть выведены. Настоящй случай какъ нельзя боле подходитъ подъ это правило, и если справедливо приведенное выше мнне нкоторыхъ комментаторовъ, будто Шекспиръ самъ пытался оправдать себя за такое своеволе, выведя лицо ‘Времени’, то къ этому можно прибавить, что было бы еще умстне, если бъ вмсто ‘Времени’ поэтъ вывелъ олицетворене поэзи и заставилъ именно ее заявить зрителямъ о своихъ правахъ преступать второстепенные законы фактической правды во имя правды поэтической.

Изображене характера Леонта составляетъ центральный пунктъ пьесы, около котораго группируются вс прочя лица и эпизоды. Объясняя характеръ Отелло въ критическомъ этюд къ этой трагеди, я проводилъ мысль, что Отелло вовсе не былъ ревнивцемъ по натур, и что если искать типъ ревнивца въ прочихъ произведеняхъ Шекспира, то полнйшимъ его выразителемъ является именно Леонтъ. Эту мысль доказывалъ я тмъ, что главное свойство ревности заключается въ томъ, что ревнивцы всегда сами выдумываютъ исходный пунктъ для своихъ подозрнй, а затмъ, разъ выдумавъ, раздуваютъ его до колоссальныхъ размровъ, не слушая не только ничьихъ разумныхъ опроверженй, но даже свидтельства собственныхъ глазъ. Этого-то свойства и не было въ ревности Отелло. Онъ въ нее впалъ единственно вслдстве клеветъ Яго. Но Леонтъ дйствовалъ совершенно по этой программ. Предлогъ для ревности онъ выдумалъ самъ, безъ малйшихъ къ тому подстрекательствъ. Въ томъ вид, какъ характеръ этотъ разработанъ Шекспиромъ, въ немъ есть еще одна крайне интересная черта. Леонтъ въ своей несчастной страсти дошелъ до такихъ чудовищныхъ крайностей, что перешелъ т границы, посл которыхъ страсть перестаетъ быть уже страстью и начинаетъ превращаться въ мономаню, близкую къ умопомшательству. Потому въ изображени характера Леонта Шекспиръ является не только психологомъ, но еще и великимъ психатромъ, подмтившимъ таке видовые симптомы душевныхъ болзней, каке едва ли были извстны въ его время даже людямъ науки. Что Леонтъ дйствительно былъ не только простымъ ревнивцемъ, но и человкомъ, пораженнымъ началомъ душевнаго недуга, видно изъ всхъ его поступковъ. Простая ревность обыкновенно является вдругъ, по поводу какого-нибудь ничтожнаго предлога и, явившись, овладваетъ душою человка вполн. Въ Леонт же чувство это, напротивъ, закрадывалось медленно и постепенно и притомъ ршительно безъ всякихъ данныхъ. Онъ является пораженнымъ своимъ недугомъ уже въ самомъ начал пьесы, что доказывается его разговоромъ съ Камилломъ, въ которомъ онъ высказываетъ прямо, что давно уже замчалъ слишкомъ близкую короткость отношенй Гермоны съ Поликсеномъ: какъ они ‘вчно шепчутся, склоняются другъ къ другу лицами, едва скрываютъ трепетъ страсти прерывистымъ дыханьемъ, ловятъ губы для влажныхъ поцлуевъ’.— Личности Гермоны и Поликсена нарисованы въ драм такъ опредленно, что подозрвать между ними что-либо похожее на такя отношеня не было никакой возможности, а потому ясно, что все это мерещилось только разстроенному воображеню Леонта, безъ всякихъ иныхъ причинъ, кром его душевнаго недуга. Этотъ разговоръ съ Камилломъ лучше всего опровергаетъ мнне нкоторыхъ толкователей, будто ревность Леонта возникаетъ только въ первой сцен вслдстве соглася Поликсена остаться въ гостяхъ по просьб Гермоны, на что его не могъ уговорить самъ Леонтъ. Будь это такъ, Леонтъ не сталъ бы говорить о томъ, что онъ замчалъ уже давно. Душевные недуги начинаются именно такъ, то-есть исподоволь и тихо. Дале мы видимъ, что, задумавъ внезапно, во время разговора съ Камилломъ, отравить Поликсена (чтобъ этотъ замыселъ былъ у Леонта раньше, въ драм нтъ никакихъ указанй), Леонтъ тотчасъ же открываетъ свое намренье Камиллу и требуетъ, чтобы онъ его исполнилъ. Въ этомъ также виденъ человкъ, находящйся въ ненормальномъ состояни духа. Здравомысляще люди не открываютъ такъ скоро своихъ дурныхъ намренй. И Камиллъ это прекрасно понялъ, давъ Леонту притворное согласе исполнитъ его приказъ. Такъ именно говорятъ съ людьми, пораженными мономаней, потому что споры съ ними безполезны и только еще сильне укрпляютъ ихъ безумныя ршеня. Дальнйшя сцены, когда Леонгъ, не находя себ мста отъ грызущей его тоски, безпрестанно мняетъ свои намреня, грозя то отомстить Поликсену, то выдумывая для Гермоны всевозможныя казни, рисуютъ Леонта въ томъ же состояни душевнаго аффекта. И наконецъ то же самое обнаруживаетъ и главная сцена пьесы-суда надъ королевой. Согласившись, по настояню всхъ, предать дло суду оракула, Леонтъ, какъ истый мономанъ, уже впередъ ршилъ стоять на своемъ, вопреки даже тому, что скажетъ приговоръ. Кода прочитываютъ ршене, идущее въ разрзъ со всми его взглядами, онъ, не помня себя отъ ярости, кричитъ: ‘оракулъ лжетъ!’ И Богъ знаетъ, чмъ бы кончилась его несчастная мономаня, если бъ ей не положилъ конца совершенно неожиданный, постороннй случай. Является придворный съ извстемъ, что малолтнй сынъ и любимецъ Леонта внезапно умеръ. Во всякой другой пьес такая развязка драматическаго положеня показалась бы придуманной искусственно, но здсь она совершенно у мста, потому что ею еще боле подтверждается ненормальность состояня духа Леонта. Возставъ даже на приговоръ оракула, потому что этотъ приговоръ шелъ въ разрзъ съ его ide fixe, Леонтъ разомъ вылчивается отъ своей болзни тмъ ударомъ, какой наноситъ его нравственному существу всть о смерти сына, хотя въ всти этой не было ничего, что могло бы подйствовать на маню Леонта непосредственно. Таке примры мы видимъ и въ помшанныхъ. Извстно, что говорить съ ними и разубждать ихъ въ неврности ихъ взглядовъ прямо ведетъ къ тому, что они становятся въ этихъ взглядахъ еще упорне. Но сильный нравственный ударъ, поражающй совершенно иныя, незатронутыя недугомъ стороны ихъ души, иногда прогоняетъ и самую болзнь. Это случилось и съ Леонтомъ. Едва услышавъ всть о смерти сына, онъ мгновенно исцлился, созналъ свою ошибку, вернулся съ нжнйшей любовью къ жен, словомъ — сталъ совсмъ другимъ, нормальнымъ человкомъ. Затмъ въ драм слдуютъ его длинное покаяне и возвратъ прежняго счастья. О слишкомъ долгомъ срок этого покаяня и о томъ, для чего оно было нужно по ходу драмы, уже сказано выше. Поэтически лучезарная сцена примиреня Леонта съ Гермоной нарисована красками, какя умлъ подбирать на своей поэтической палитр только одинъ Шекспиръ. Прелестная сама по себ, сцена эта выигрываетъ во много разъ больше еще тмъ, что поставлена на не мене свтломъ фон идиллической любви Флоризеля и Прдиты. Ярке поэтическе лучи обихъ этихъ сценъ, играя и переливаясь чудными красками, производятъ впечатлне пейзажа, озареннаго солнцемъ и радугой посл ужасной, мрачной грозы, гремвшей и поражавшей всхъ въ течене предшествовавшихъ картинъ, изображавшихъ только горе и ужасы.

Такой свтлый конецъ драмы не только не производитъ разноглася съ первой мрачной ея частью, какъ находятъ нкоторые критики, но, напротивъ, звучитъ съ нею совершенно въ тонъ, если понять характеръ Леонта въ томъ вид, какъ это объяснено выше. Разршить печальной катастрофой эпизодъ, въ которомъ главнымъ виновникомъ былъ человкъ, находящйся въ ненормальномъ умственномъ состояни, значило бы сдлать сумасшедшаго главнымъ дйствующимъ лицомъ поэтическаго произведеня, а это было бы черезчуръ грубо и противоэстетично. Исцленемъ же этого несчастнаго все произведене получило самый изящный, естественный конецъ.

Въ изображени Гермоны Шекспиръ дйствовалъ по своей обычной программ: ставить возл главныхъ лицъ такя, которыя представляютъ въ своихъ характерахъ черты, противоположныя тмъ, какя выведены въ первыхъ лицахъ. Этимъ именно достигалъ онъ необыкновенной эффектности и рельефности тхъ картинъ, какя изображалъ, безъ малйшаго ущерба для ихъ естественности. Такова и личность Гермоны. Если въ Леонт изображена неистовая, тоскливая страсть, доведшая его до потери всякой возможности владть собой, то Гермона, напротивъ, олицетворяетъ благороднйшее, спокойное самообладане, котораго не могутъ поколебать никакя бушующя вокругъ нея бури. Всякая клевета, всякое злослове скатываются съ Гермоны, какъ грязь съ чистаго мрамора, и Шекспиръ, выведя ее въ конц пьесы именно въ вид сходящей съ пьедестала мраморной статуи, прекрасно выказалъ то поэтическое чутье, помощью котораго онъ умлъ дополнять и украшать создаваемые имъ образы самыми незначительными чертами. Чистую, спокойную и чуждую всякихъ страстныхъ увлеченй натуру Гермона обнаруживаетъ во всхъ своихъ поступкахъ. Изъ первой сцены мы узнаемъ, что, любя Леонта всей душой, она однако дала согласе на бракъ съ нимъ лишь посл нсколькихъ мсяцевъ домогательствъ съ его стороны. Значить, она слишкомъ хорошо сознавала важность шага, какой длала, но зато, разъ ршившись на этотъ шагъ, ршилась безповоротно, отдавшись тому, кого полюбила навкъ. Пораженная клеветой на свою честь, она не столько жалетъ о себ, сколько о самомъ клеветник, и съ горемъ пророчить, какъ будетъ онъ жалть, узнавъ свою ошибку. Въ сцен суда она не думаетъ клясться въ невиновности или молить о пощад, но сокрушается лишь о потер въ общемъ мнни своей незапятнанной чести. И наконецъ въ послдней сцен она не только не обращается къ Леонту съ какимъ-либо укоромъ или съ эффектными словами прощеня, но просто и молча заключаетъ его въ свои объятя, какъ бы желая тмъ показать, что все прошлое забыто и зарыто навсегда въ ту безмолвную могилу, въ которой она столь долгое время была погребена сама и встала теперь затмъ, чтобъ воскресить вмст съ собой прежня радость и счастье. Словомъ, спокойстве и уравновшенность чувствъ и поступковъ сквозятъ во всемъ, что она длаетъ или говоритъ.

Личность Паулины точно также удачно поставлена возл Гермоны, какъ она возл Леонта. Если въ Леонт изображены горячность и пылъ, доведше его до сумасбродства, то Паулина, одаренная не мене, чмъ онъ, горячностью и настойчивостью въ преслдовани разъ задуманнаго, отличается онъ Леонта тмъ, что цль, которую она преслдуетъ, всегда врна и реальна. Отсюда происходятъ ихъ сшибки, въ которыхъ она легко побиваетъ Леонта своими доводами (хотя и не можетъ убдить, какъ мономана), а онъ, напротивъ, не можетъ ничмъ разбить доказательствъ Паулины. Въ ход пьесы Паулина является необходимымъ лицомъ для постройки развязки.

Флоризедь и Пердита два прелестныхъ цвтка. Роль Пердиты даже построена вся на любви ея къ цвтамъ. Главныя черты, какими обрисованы ихъ характеры, взяты Шекспиромъ изъ Грина. Многя изъ ихъ выраженй и даже разговоровъ перенесены въ драму почти цликомъ, хотя, конечно, при этомъ Шекспиръ дйствовалъ по правилу Лафонтена, т.-е. prenait son bien, o il le trouvait, и группировалъ заимствованное такъ, что изъ цлаго получалась картина, далеко превосходившая подлинникъ. Сцены четвертаго дйствя, гд Флоризель и Пердита являются главными дйствующими лицами — милая, грацозная пастораль, кажущаяся на первый взглядъ совершенно вводнымъ эпизодомъ, но затмъ эпизодъ этотъ самымъ естественнымъ образомъ связывается съ общимъ дйствемъ чрезъ драматическое вмшательство Поликсена, являющагося разстроить свадьбу. Послдующее бгство любовниковъ и прибыте ихъ ко двору Леонта окончательно связываютъ эпизодъ ихъ любви съ общей развязкой драмы, служа для этой развязки лучшимъ ея украшенемъ.

Очень интересна въ пьес личность Автолика. Шекспиръ часто выводилъ въ своихъ произведеняхъ лицъ изъ низшаго сословя, при чемъ въ главнйшихъ основныхъ чертахъ этихъ лицъ онъ обыкновенно изображалъ или глупость, или пронырство и хитрость. Образцы перваго типа такихъ лицъ мы видимъ въ грубыхъ простолюдинахъ (солдаты, рекруты, народъ) или въ низшихъ представителяхъ власти (полицейске, мировые судьи и т. п.). Хитрость же и пронырство изображены преимущественно въ слугахъ главныхъ дйствующихъ лицъ, а также въ шутахъ и клоунахъ. Автоликъ принадлежитъ къ лицамъ этой второй категори, но онъ интересенъ еще тмъ, что въ немъ нарисована совершенно самостоятельная личность. Онъ не шутъ и не прихвостень какого-нибудь знатнаго лица, но живетъ и дйствуетъ самъ по себ. Проныра и хитрецъ, онъ съ тмъ вмст мелочной мошенникъ. Сдлаться имъ принудила его та бродяжническая жизнь, какую онъ велъ. Изъ всхъ этихъ свойствъ создана Шекспиромъ личность до того живая и обыденно врная, что подобныхъ Автолику людей можно встртить во всхъ странахъ и во вс времена. Въ пьес Автоликъ играетъ очень умстную роль, оживляя комическя сцены второй ея части.

Остальныя лица (придворные, пастухъ и пр.) не имютъ самостоятельнаго значеня и выведены лишь для полноты и округленя дйствя. Роль Поликсена совершенно ничтожна. Нсколько живыхъ словъ произносить онъ лишь въ четвертомъ дйстви, когда, уговаривая Флоризеля открыться въ его замысл отцу, разстраиваетъ свадьбу. Но, какъ ни глубока по замыслу эта небольшая вводная сцена, характеръ Поликсена въ ней не высказывается никакими оригинальными чертами. Клоунъ, сынъ пастуха, какъ показываетъ самое его имя, не боле, какъ необходимое въ пьесахъ того времени лицо, выводившееся для потхи публики.

ДЙСТВУЮЩЯ ЛИЦА.

Леонтъ, король Сицили.

Мамилй, его малолтнй сынъ.

Камиллъ, Антигонъ, Клеоменъ, Донъ, сицилйске вельможи.

Поликсенъ, король Богеми.

Флоризель, его сынъ.

Архидамъ, богемскй вельможа.

Судья.

Пастухъ, мнимый отецъ Пердиты.

Клоунъ, его сынъ.

Автоликъ, бродяга.

Тюремщикъ.

Матросъ.

Время, являющееся какъ хоръ.

Гермона, жена Леонта.

Пердита, ихъ дочь.

Паулина, жена Антигона.

Эмиля, придворная дама.

Мопса, Дорка, пастушки.

Сицилйске и богемске вельможи, придворныя дамы, судьи, пастухи, пастушки, стража и танцующе сатиры.
Мсто дйствя — Сициля и Богемя.

ДЙСТВЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Сициля. Передняя во дворц Леонта.

(Входятъ Камиллъ и Архидамъ).

Архидамъ. Да, Камиллъ! Если вамъ когда-нибудь удастся постить Богемю, хоть по такому же случаю, какой привелъ меня сюда¹), то вы увидите, какъ велика разница между ею и Сицилей.

Камиллъ. Кажется, нашъ король собирается будущимъ лтомъ отплатить Богеми визитъ, которымъ онъ задолжалъ вашему повелителю.

Архидамъ. Мы будемъ надяться, что наше радуше замнитъ вамъ тогда недостатокъ блеска въ прем, потому-что…

Камиллъ. О, пожалуйста!

Архидамъ. Нтъ, я говорю сущую правду. Мы далеко не можемъ принять васъ съ такимъ великолпемъ, съ такимъ… Я не нахожу даже словъ для выраженья… Мы угостимъ васъ усыпляющими напитками, чтобъ вы не такъ сильно чувствовали недостатки према и по крайней мр не бранили насъ, если не можете хвалить.

Камиллъ. Вы уже слишкомъ высоко цните то, что мы длали единственно изъ чувства гостепримства.

Архидамъ. Поврьте, я говорю по убжденю и одну чистую правду.

Камиллъ. Сочувстве, которое нашъ король питаетъ къ вашему, никогда не можетъ выразиться съ излишкомъ. Они вмст росли, и дружба уже тогда пустила въ ихъ сердца таке глубоке корни, что корнямъ этимъ невозможно было не разрастись поздне въ пышныя втви. Потомъ, когда ихъ разлучили боле зрлыя обязанности и доля королей, они продолжали королевски поддерживать разлученную дружбу размномъ подарковъ, писемъ и посольствъ. Пространство, ихъ раздлявшее, но мшало ихъ дружескимъ рукопожатьямъ, и они простирали другъ къ другу объятя почти изъ двухъ крайнихъ концовъ, откуда дуютъ противные втры. Да поддержатъ небеса и впредь подобную дружбу!

Архидамъ. Кажется, до сихъ поръ нтъ причинъ, чтобы она прервалась. Что за прелестное дитя вашъ молодой принцъ Мамилй! Сколько въ немъ самыхъ свтлыхъ надеждъ. Право я ни разу не видалъ ребенка, который бы общалъ такъ много въ будущемъ.

Камиллъ. Въ этомъ я вполн согласенъ съ вами. Онъ славный ребенокъ. Его взглядъ способенъ и состарвшееся сердце возвратить къ юности. Многе, ходивше на костыляхъ уже тогда, когда онъ родился, не хотятъ теперь умирать только для того, чтобъ увидть, какъ возмужаетъ этотъ мальчикъ.

Архидамъ. Ужъ будто бы иначе они согласились умереть?

Камиллъ. Ну, конечно, есть и другя кое-какя причины, привязывающя ихъ къ жизни.

Архидамъ. И я также думаю, что не будь у короля сына, имъ бы, наврно, хотлось прожить со своими костылями до того времени, когда онъ у него родится. (Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Комната во дворц Леонта.

(Входятъ Леонтъ, Поликсенъ, Гермона, Мамилй и придворные)

Поликсенъ. Ужъ девять разъ пастухъ могъ видть въ пол,

Какъ измнить успла водъ царица,

Луна, свой ликъ ²) — такъ много дней прошло,

Съ тхъ поръ, какъ я покинулъ беззаботно

Мой дальнй тронъ. Когда бъ я столько жъ дней

Употребилъ еще на благодарность

За тотъ премъ, которымъ ты почтилъ насъ,

Любезный братъ,— я все же бы остался

Должникъ твой навсегда, а потому

Умножь, прошу, во много разъ значенье,

Сокрытое въ одномъ ‘благодарю’ ³),

Которое скажу я, разставаясь.

Леонтъ. Побереги его, прошу, до самой

Минуты разставанья.

Поликсенъ. Это будетъ

Не дале, какъ завтра. Я серьезно

Тревожусь о послдствяхъ, какя

Могли случиться дома съ той минуты,

Какъ я оставилъ тронъ. Дай Богъ не сбыться

Такимъ предчувствямъ! А сверхъ того,

Мн кажется, что мы ужъ утомили

Тебя, гостивъ такъ долго.

Леонтъ. О, поврь мн,

Что я способенъ больше выносить,

Чмъ ты предполагаешь ⁴)!

Поликсенъ. Тмъ не меньше

Пора мн въ путь.

Леонтъ. Побудь семь дней.

Поликсенъ. Нтъ, завтра,

И очень рано завтра!

Леонтъ. Такъ раздлимъ

Недлю пополамъ, а тамъ я больше

Не стану и просить.

Поликсенъ. Нтъ, нтъ,— прошу

Не принуждай меня:— твой голосъ могъ бы

Скоре всхъ склонить меня остаться —

И я бъ остался даже, не взирая

На долгъ, меня зовущй, если бъ этимъ

Хоть въ чемъ нибудь полезенъ былъ теб,

Но этого вдь нтъ. Ты, убждая

Меня остаться здсь, приносишь мн

Лишь вредъ подъ видомъ дружбы, сверхъ того,

Пора вамъ дать покой: мы ужъ успли

Вамъ надость,— позволь же мн проститься,

Любезный братъ.

Леонтъ. Молчишь ты, королева!

Рчь за тобой: проси его остаться.

Гермона. Я только выжидала той минуты,

Чтобъ онъ усплъ дать клятву, что не можетъ

Остаться здсь, и думала тогда лишь

Начать просить. Ты, другъ мой, слишкомъ сухъ

Въ твоихъ мольбахъ, уврь его, что дома

Спокойно все, что эту всть теб

Вчера привезъ гонецъ. Сказавши это,

Ты одолешь главную причину

Его упорства.

Леонтъ. Сказано прекрасно.

Гермона. Когда бъ король представилъ для отъзда

Причину поважнй, какъ, напримръ,

Желанье видть сына — о, тогда,

Будь сказано имъ такъ — его мы сами

Веретенами выгнали бы прочь ⁵),

Хотя бы даже онъ хотлъ остаться.

Ну, а теперь ршаюсь я пойти

На сдлку съ королемъ,— пусть онъ пробудетъ

Еще у насъ недлю.— Если мужъ мой

Прдетъ къ вамъ, я разршу ему

Остаться цлый мсяцъ посл срока,

Назначеннаго въ вызду, хоть это

Не будетъ вовсе знакомъ, чтобъ его я

Любила меньше противъ женъ другихъ.

Такъ какъ же вы ршите? Остаетесь?

Поликсенъ. Нтъ, королева!

Гермона. Да, король!

Поликсенъ. Нтъ, право,

Я не могу!

Гермона. О! право? Ну, такой

Пустой, ничтожной клятв я не врю!

Когда бы вы задумали свести

Прочь звзды съ небосклона вашей клятвой,

Я и тогда сказала бъ вамъ: останьтесь,

Ну, а теперь скажу прямй, что, право,

Вы не подете,— а ‘право’ женщинъ

Наврно стоитъ вашего. Такъ какъ же?

Хотите ль вы остаться нашимъ гостемъ,

Иль плнникомъ? Хотите ли ухать,

Поссорясь, безъ прощанья, заплативъ,

Какъ плнникъ, должный выкупъ, иль остаться,

Какъ были прежде, другомъ? Отвчайте жъ,

Мой плнникъ иль гость, затмъ что, право,

Вы будете однимъ изъ нихъ.

Поликсенъ. Пускай же

Тогда я буду гостемъ. Плнникъ долженъ

Быть чмъ-нибудь виновенъ — мн жъ прискорбнй

Васъ было бъ оскорбить, чмъ вамъ подвергнуть

Меня за то взысканью.

Гермона. Такъ и я

Вамъ буду не тюремщицей, а вашей

Любезною хозяйкой.— Но довольно

Объ этомъ. Разскажите-ка теперь

Мн что-нибудь о томъ, когда вы были

Дтьми съ моимъ Леонтомъ? Оба вы,

Наврно, были рзвые мальчишки?

Поликсенъ. О, да, прекрасная хозяйка! Оба

Мы были шалуны, которымъ только

И думалось о томъ, чтобъ провести

Сегодня, какъ вчера.

Гермона. И ужъ, наврно,

Мой мужъ былъ вдвое васъ рзвй.

Поликсенъ. О, мы

Похожи были оба другъ на друга,

Какъ два ягненка въ пол, намъ обоимъ

Легко жилось подъ солнцемъ. Все, что мы

Ни длали — носило отпечатокъ

Святой невинности. Ни я ни онъ

Не знали зла и даже не считали

Другихъ къ нему способными. Я твердо

Увренъ въ томъ, что если бъ мы всегда

Вели такую жизнь, не подчинившись

Поздне прихотямъ грха, то оба

Могли бы мы предстать предъ небесами

Безгршными, когда не счесть грхомъ

Ужъ самый грхъ рожденья.

Гермона. А!— такъ, значитъ,

Позднй вы не остались такъ невинны?

Поликсенъ. Вы правы, королева: искушенье

Постигло насъ позднй: моя жена

Была тогда еще ребенкомъ,— вы же

Еще не помнялись пылкимъ взглядомъ

Съ моимъ товарищемъ.

Гермона. О, о!— прошу васъ

Не продолжать! Иначе вы, пожалуй,

Захочете уврить насъ, что мы

Съ супругой вашей разыграли роли

Двухъ демоновъ, толкнувшихъ васъ къ паденью.

Но, впрочемъ, мы простимъ великодушно

Подобный грхъ, коль скоро вы дадите

Намъ слово въ томъ, что онъ не повторился

Ни съ кмъ другимъ потомъ.

Леонтъ (приближаясь). Ну, что жъ,— согласенъ

Остаться онъ?

Гермона. Да, милый мой.

Леонтъ (въ сторону). Хм, хм!

А я просилъ напрасно! (Громко) Гермона,

Ты, кажется, давно не говорила

Такъ искренно и кстати.

Гермона. Въ самомъ дл?

Леонтъ. Я помню только разъ.

Гермона. Такъ значитъ, я

Успла сдлать два хорошихъ дла,

Пока живу,— какое жъ было первымъ?—

Скажи и похвали. Пусть похвала

Пойдетъ мн въ прокъ, какъ кормъ домашней птиц.

Вдь если мы не будемъ награждать

Хорошихъ длъ, то отобьемъ охоту

Ихъ длать и впередъ. Мы падки вс

На похвалы,— для женщинъ въ нихъ награда.

Насъ нжнымъ поцлуемъ легче сдвинуть

На сотню миль, чмъ вынудить ступить

Хоть шагъ крутою мрой.— Но однако

Вернемся къ нашей цли. Ты назвалъ

Моимъ послднимъ добрымъ дломъ то,

Что Поликсенъ остался здсь,— какое жъ

Считать должна я первымъ? Если только

Я поняла тебя, то мой поступокъ

Иметъ старшую сестру.— Надюсь,

Сестра не хуже брата! Разскажи мн,

Когда, случилось это?— я хочу

Узнать о томъ скоре.

Леонтъ. Это было,

Когда, по истеченьи трехъ тяжелыхъ

И длинныхъ мсяцевъ, усплъ достичь я

Того, что ты ршилась дать мн руку,

Сказавъ: твоя вполн!

Гермона. Ты правъ! То было,

По правд, добрымъ дломъ, и теперь

Свершила я другое. Первымъ данъ

Навки ты, мой милый, мн, вторымъ же —

Намъ подаренъ на время добрый другъ нашъ.

(Подаетъ руку Поликсену).

Леонтъ (въ сторону). О, слишкомъ, слишкомъ горячи для дружбы

Такя излянья! Тутъ скоре

Вмшалась кровь. Во мн забилось сердце ⁶),

Но не отъ радости — нтъ, нтъ! Конечно,

Возможно допустить иной разъ дружб

Иль доброт оказывать другимъ

Сочувстве… но жать другъ другу руки

Такъ горячо, съ улыбкой, строить глазки,

Какъ передъ зеркаломъ, вздыхать подобно

Протяжнымъ звукамъ рога ⁷) — нтъ, о, нтъ!

Не нравятся подобные поступки

Ни сердцу моему ни голов!—

Поди сюда, Мамилй! Чей, скажи мн,

Ты сынъ, мой милый мальчикъ?

Мамилй. Твой.

Леонтъ. Наврно?

Смотри-ка, шалунишка, какъ запачкалъ

Себ ты носъ! Твой носъ вдь, говорятъ,

Такъ схожъ съ моимъ! Не забывай, мой мальчикъ,

Что надо быть всегда опрятнымъ, или —

Скажу я лучше — чистымъ. Чистота

Важнй всего ⁸)! Хоть этимъ словомъ люди

Порой и лгутъ.

(Въ сторону, глядя на Гермону и Полисена).

Все жмутъ еще другъ другу

Со страстнымъ взглядомъ руки ⁹)! (Громко Мамилю).

Ну, такъ какъ же,

Мой маленькй теленочекъ? Вдь ты

Теленочекъ?

Мамилй. Да, папа, если хочешь.

Леонтъ. Ты малъ еще,— твой лобъ, какъ у теленка,

Пока безъ рогъ:— ты не доросъ до папы!

А все жъ твердятъ, что мы другъ съ другомъ схожи,

Какъ два яйца. Конечно, говорятъ

Такъ больше женщины, а имъ легко насъ

Уврить, въ чемъ хотятъ. Но будь он

Грязне черной ткани въ новой краск,

Коварне, чмъ втеръ, и фальшивй

Игральной кости шулера, въ чьемъ мнньи

Свое съ чужимъ равны — то вдь и тутъ имъ

Не будетъ стоить ничего уврить,

Что ты живой портретъ мой. Подойди

Сюда ко мн поближе, посмотри

Мн пристальнй въ глаза, мой славный мальчикъ.

Ужели мать твоя… о, подозрнье!

Какъ страшно ты впиваешься! Ужъ если

Ты иногда способно насъ измучить

Безъ всякихъ основанй, какъ пугаетъ

Ужасный сонъ! Ужъ если можешь ты

Дать плоть и кровь тому, что не бывало —

То какъ теб противиться, когда

Ты зиждешься на фактахъ! Не чрезъ мру ль

Такая скорбь! Я чувствую, что мозгъ мой

Сжимается отъ этой страшной мысли,

И длаетъ позорно твердымъ лобъ…

Поликсенъ. Что съ королемъ?

Гермона. Онъ, кажется, взволнованъ.

Поликсенъ. Что, братъ, съ тобой? Ты чмъ-то озабоченъ.

Гермона. Въ твоихъ глазахъ замтно безпокойство.

Разстроенъ ты?

Леонтъ. Нтъ, ничего! (Въ сторону). Какъ скоро

Мы выдаемъ помимо воли наши

Сердечныя движенья! Какъ легко насъ

Т ловятъ, въ комъ нтъ сердца! (Громко). Я, глядя

На этого мальчишку, вспомнилъ самъ

Т времена, когда, какъ онъ, ходилъ я

Въ зеленой курточк, съ тупымъ кинжаломъ,

Который бы не могъ меня поранить

И доказать, что часто могутъ намъ

Опасны быть красивйшя вещи,

Когда мы имъ довримся… (Мамилю) Какъ схожъ

Съ тобой я былъ тогда!.. Скажи, мой мальчикъ,

Ты дашь себя обидть ¹⁰)?

Мамилй. Ни, ни, ни!

Я буду драться!

Леонтъ. Драться! Ну, счастливъ ты,

Когда со всми сладить хочешь самъ ¹¹).

(Поликсену). Скажи мн, братъ: ты къ своему мальчишк

Привязанъ точно такъ же, какъ кажусь я

Привязанъ къ моему?

Поликсенъ. О, онъ мн все

Въ моемъ дому:— веселье, счастье, радость,

Мой первый другъ, помощникъ, мой совтникъ.

Съ нимъ лтнй день проходитъ для меня

Быстрй, чмъ краткй зимнй, онъ уметъ

Развлечь меня отъ самыхъ мрачныхъ мыслей,

Которыя иначе бы сгустили

Во мн всю кровь.

Леонтъ. Таковъ и мой Мамилй.

Мы съ нимъ пойдемъ гулять теперь.— Быть-можетъ,

Ты хочешь самъ заняться.— Гермона,

Ты позаботишься все приготовить

Къ прему короля. Разсыпь безъ счету

Все, чмъ богаты мы. Вдь посл васъ

Съ Мамилемъ онъ ближе всхъ мн сердцемъ.

Гермона. Иди, мой другъ, ты насъ застанешь съ нимъ

Вдвоемъ въ саду.

Леонтъ. Застану васъ?.. Да, да!

Клянусь, что я застану васъ, куда бы

Ни скрылись вы! (Въ сторону, смотря на Гермиону).

Не видите вы сти,

Которую я ставлю вамъ! Идите.

О, какъ она склоняется къ нему

Для шопота! Какъ начинаетъ нагло

Уже глядть, увренная въ томъ,

Что мужъ вполн обманутъ!

(Поликсенъ, Гермона и свита уходятъ).

&nbsp, Удалились!

О, глупый мужъ, рогатый мужъ!.. Все, все

Я вижу, кончено! (Маммилю). Ступай, мой мальчикъ,

Ступай играть!.. Вдь мать твоя играетъ,

И я играю также — только роль

Моя глупа ужъ слишкомъ! Эта роль

Сведетъ меня въ могилу, и насмшки

Одн мн будутъ тризною.— Ступай,

Играй, мой мальчикъ!— Много есть, я знаю,

Обманутыхъ мужей на свт! Много

Изъ нихъ теперь, покамстъ говорю я,

Доврчиво сжимаютъ руки женъ

Безъ всякихъ подозрнй, что давно ужъ

Усплъ любой сосдъ пустой улыбкой

Найти безъ нихъ дорогу къ тайникамъ

Ихъ радости, ловилъ спокойно рыбу

У нихъ въ пруду. Но все жъ по крайней мр

Прятно то, что и друге люди

Не могутъ устеречь своихъ дверей,

Подобно мн!.. Когда бъ неврность женщинъ

Сводила насъ съ ума, тогда бъ десятый

Изъ всхъ людей повсился. Лкарства

Тутъ не найдешь! Болзнь порождена

Какой-нибудь развратною кометой,

Зашедшей въ этотъ мръ,— ея влянью

Нтъ силъ противиться! Югъ, западъ, сверъ —

Весь мръ охваченъ ей! Для женской плоти

Охраны нтъ — по ней гуляй, кто хочетъ!

И сотни насъ спокойно спятъ, не зная

Про свой позоръ!— Ну, что, мой милый мальчикъ?

Мамилй. Я на тебя похожъ.

Леонтъ. Прятно слышать

Хоть это мн, мой другъ.— Эй, гд Камиллъ?

(Входитъ Камиллъ).

Камиллъ. Здсь, государь.

Леонтъ. Ступай играть, Мамилй,

Ты умникъу меня. (Мамилй уходить). Ну, что жъ, Камиллъ?

Великй государь остался!

Камиллъ. Трудно,

Признаться, было вамъ уговорить

Его еще остаться,— онъ не разъ

Срывался съ якоря.

Леонтъ. А! Ты замтилъ?..

Камиллъ. Какъ вы ни убждали, онъ упорно

Ссылался на свои дла.

Леонтъ. Ты слышалъ?

(Въ сторону). Вотъ, вотъ уже успли и друге

Замтить то же самое! Вотъ скоро

Начнутъ кругомъ шептаться и твердить

Съ насмшкою: ‘король-то нашъ… хм, хм!’

Я узнаю, какъ кажется, послднимъ

Про то, что знаютъ вс! (Громко). Что жъ убдило,

Камиллъ, его остаться?

Камиллъ. Онъ склонился

На убжденья доброй королевы.

Леонтъ. Пусть будетъ — королевы, но чтобъ доброй ¹²),

Нтъ, нтъ,— не такъ! Надюсь я, что это

Замтилъ ты одинъ? Вдь ты, я знаю,

Способенъ все пронюхать. Эта новость,

Надюсь я, понятна только тмъ,

Кто поумнй? Толпа вдь не успла

Еще ее провдать? Отвчай же!

Камиллъ. Тутъ нечего провдывать: король

Остался здсь,— такой поступокъ ясенъ.

Леонтъ. Га!— ясенъ?..

Камиллъ. Онъ остался — вотъ вся новость.

Леонтъ. Остался, но зачмъ?

Камиллъ. Чтобъ угодить

Вамъ, государь, и удовлетворить

Желаньямъ королевы.

Леонтъ. Тш!— довольно!..

Желаньямъ королевы!.. Слушай, я

Считалъ тебя всегда, Камиллъ, врнйшимъ

Изъ слугъ моихъ, ты зналъ мои вс тайны,

Какъ духовникъ. Коль скоро въ чемъ-нибудь

Теб вврялся я, съ души спадало

Моей все бремя золъ,— я обновлялся

Тобой, Камиллъ, но ты, какъ вижу я,

Безсовстный обманщикъ, и не то,

Чмъ кажешься!

Камиллъ. Да сохранятъ насъ боги!

Леонтъ. Да,— отъ такихъ обманщиковъ! Тутъ нтъ

Другого выхода: ты иль обманщикъ,

Иль просто трусъ, который побоялся

Исполнить честно долгъ. Ты, какъ слуга,

Которому доврилъ я, что было

Всего мн драгоцннй, обманулъ

Мою довренность иль, какъ глупецъ,

Смотрлъ, какъ я терялъ мое блаженство,

И видлъ въ томъ одну пустую шутку.

Камиллъ. Я, государь, могу быть нерадивымъ,

Трусливымъ, даже глупымъ — это все

Пороки, отъ которыхъ не бываетъ

Изъятъ никто вполн, они наврно

Отыщутся хотя немного въ каждомъ

Изъ насъ въ теченьи жизни. Такъ и я,

Коль скоро вамъ казался нерадивымъ

Къ моимъ дламъ — виной моя въ томъ глупость

Иль просто неумнье. Если вы

Нашли меня въ моихъ поступкахъ глупымъ,

Виною въ томъ мой недосмотръ, а если

Я обнаруживалъ порой боязнь

Въ томъ, что сбирался длать — то поврьте,

Что этотъ страхъ былъ вызванъ лишь сомнньемъ

Къ успху предпрятья. Такъ боятся

И мудрецы, отъ этакихъ пороковъ

Не можетъ быть изъята даже честность.

Но все же я прошу васъ указать.

Яснй мн мой проступокъ: пусть поставятъ

Его лицомъ къ лицу со мной, чтобъ могъ

Я отъ него еще, какъ должно, оправдаться.

Леонтъ. Скажи, Камиллъ, случалось ли теб

Порою замчать… но, впрочемъ, что тутъ

Распрашивать?— случалось безъ сомннья,

Иначе глазъ твой тверже, чмъ рога

Обманутыхъ мужей. Иль, можетъ-быть,

Слыхалъ ты иногда… Но вдь и въ этомъ

Сомннья нтъ: молва молчать не станетъ

О томъ, что ясно всмъ. Иль, можетъ, думалъ

Порою ты (вдь о такихъ длахъ

Не станетъ думать тотъ лишь, въ комъ нтъ смысла),

Что я женой обманутъ?.. Признавайся!..

Не вздумай отрекаться отъ своихъ

Ушей и глазъ!— Зови ее мн прямо

Развратницей ¹³), достойною названья,

Которое даютъ послдней твари,

Продавшейся задолго до внца.

Скорй! Я жду!..

Камиллъ. Ну, признаюсь, никто

Не смлъ бы безнаказанно нанесть

При мн такой обиды королев.

Клянусь душой, вы не сказали въ жизни

Словъ лживй и гнуснй! Ихъ повторить

Не меньше тяжкй грхъ, чмъ и придумать

Такую клевету.

Леонтъ. А! клевету!..

Такъ вчный шопотъ — вздоръ? Склоняться нжно

Лицомъ къ лицу, ловить другъ другу губы

Для влажныхъ поцлуевъ — это все

Считаешь ты ничмъ?— Едва скрывать

Съ прерывистымъ дыханьемъ трепетъ страсти —

Все это вздоръ?— Кокетливо играть

Съ его ногой своею рзвой ножкой —

Все это пустяки?— Считать минуты,

Сидя вдвоемъ, желать, чтобъ вс глаза

Ослпли, кром ихъ?— все ничего

По-твоему? Вдь этакъ можно счесть

Ничмъ весь мръ, ничмъ меня, богемца,

Мою жену — все, словомъ, если это,

По-твоему, ничто!..

Камиллъ. О, государь,

Молю васъ, бросьте эти подозрнья!

Въ нихъ злой недугъ, онъ, врьте мн, опасенъ.

Леонтъ. Опасенъ?— да, но лишь своею правдой.

Камиллъ. Нтъ, государь!

Леонтъ. Ты лжешь, Камиллъ,— постыдно

И гнусно лжешь! Я буду ненавидть

Тебя за то. Ты просто глупъ иль, лучше

Сказать, ты низкй лицемръ, кому

Хотя и не закрыто пониманье

Добра и зла, но кто къ обоимъ имъ

Относится равно. Когда бы печень

Моей жены испортилась, насколько

Она гнила душой, то, врь, тогда

Она бы не могла прожить и часу.

Камиллъ. Кто жъ такъ ее испортилъ?

Леонтъ. Тотъ, къ кому

Она все льнетъ и вшается нагло

На шею, какъ медаль. Ну, словомъ, это

Король Богеми. О, если бъ я

Имлъ довольно врнаго слугу,

Который честь мою цнилъ бы такъ же,

Какъ цнитъ онъ свою, и, вмст съ тмъ,

Когда бъ онъ такъ же ясно видлъ вещи,

Какъ вижу я — какъ скоро бы тогда

Пресклось это зло!.. Камиллъ, послушай!

Ты смотришь за столомъ богемца… Ты

Мной выведенъ изъ грязи… Предъ тобою

Открыто мной ясне дня, какъ тяжко

Я оскорбленъ… Ты могъ бы, подавая

Ему питье, устроить такъ, чтобъ онъ

Заснулъ… и не проснулся… Ты бы пробилъ

Мн снова въ душу счастье.

Камиллъ. Государь,

Я это сдлаю… Но, ради Бога,

Не требуйте, чтобъ я употребилъ

Мгновенный, сильный ядъ! Тутъ надо выбрать

Другой, умренный, хотя и врный.—

Но все же я еще не въ силахъ врить

Такому обвиненью нашей доброй

И честной королевы. Я всегда

Любилъ васъ, государь…

Леонтъ. Ну, если хочешь —

Не врь и убирайся къ чорту! Что жъ я,

По-твоему, дуракъ? Нарочно, что ли,

Я выдумалъ себ такую пытку?

Умышленно я, что ли, запятналъ

Супружеское ложе, чья невинность

Даетъ намъ сладкй сонъ, позоръ же мучитъ

И жалитъ насъ, какъ тернъ? Нарочно я

Позорю, врно, честь родного сына,

Котораго люблю, считая точно

Своимъ роднымъ? Что жъ?— это также все

Я выдумалъ? Такая глупость можетъ

Прйти, по-твоему, на умъ?..

Камиллъ. Я врю

Вамъ, государь! Прошу, придите только

Теперь въ себя. Я васъ освобожу

Отъ вашего врага — лишь дайте слово,

Что вы потомъ возьмете королеву

Попрежнему въ себ, чтобъ не нанесть

Позора чести сына и не дать

Разславиться дурной молв повсюду,

Какъ здсь, такъ и въ союзныхъ государствахъ.

Леонтъ. Ты далъ совтъ, которому хотлъ я

Послдовать и самъ. Я общаю,

Не разглашать проступка королевы.

Камиллъ. Подите же теперь и постарайтесь

Быть ласковымъ съ супругой и съ богемцемъ,

А тамъ, коль я ему не поднесу

Условленнаго кубка — не считайте

Меня своимъ слугой.

Леонтъ. Устрой все такъ —

И я теб отдамъ за то полжизни,

Но если ты не выполнишь!..— прощайся

Тогда съ своею самъ.

Камиллъ. Я все исполню!

Леонтъ. А я пойду и встрчу ихъ съ улыбкой,

Какъ ты мн посовтовалъ (Уходитъ Леонтъ).

Камиллъ. Бдняжка!

Бдняжка королева!— Но что длать

Мн самому? Я долженъ отравить

Достойнаго монарха, повинуясь

Приказу человка, кто, придя

Въ разладъ съ самимъ собой, упрямо хочетъ

Навязывать свою маню всмъ,

Стоящимъ близъ него. И онъ сулитъ

За это мн награду! Да когда бы

Примръ десятковъ тысячъ мн твердилъ,

Что люди возвышалися убйствомъ

Внчанныхъ королей — я и тогда бы

Остался чистъ! А вдь до сей поры

Ни мдь еще, ни мраморъ, ни пергаментъ

Намъ указать не могутъ на примръ

Подобныхъ низкихъ длъ, само злодйство

Должно отъ нихъ отречься со стыдомъ!

Предвижу я, что мн придется скоро

Покинуть дворъ. Послушавшись иль нтъ,

Равно себя гублю я. Помоги мн,

Счастливая звзда моя! Но вотъ

Идетъ и Поликсенъ. (Входитъ Поликсенъ).

Поликсенъ (про себя). Что это значитъ?

Мн кажется, что на меня здсь смотрятъ

Неласково. Онъ не хотлъ, я видлъ,

Мн отвчать. (Громко). А, это ты, Камиллъ!

Здорово, другъ!

Камиллъ. Желаю быть счастливымъ

Вамъ, государь.

Поликсенъ. Что новаго сегодня?

Камиллъ. Особеннаго нтъ.

Поликсенъ. Король вашъ смотритъ

Сегодня такъ, какъ будто бъ потерялъ онъ

Провинцю, которая была

Ему дороже всхъ. Когда я встртилъ

Его съ обычнымъ дружескимъ привтомъ,

Онъ отвернулся вдругъ и, сжавши губы,

Съ презрньемъ на лиц ушелъ поспшно

Въ другую сторону, оставя мн

Догадываться тщетно о причин

Подобной перемны.

Камиллъ. Я не смю

Объ этомъ разсуждать.

Поликсенъ. Не смешь?— Значитъ,

Ты знаешь, въ чемъ причина, — ты иначе

Не могъ бы разсуждать о ней. А если

Ты этого не смешь, то понятно,

Что ты не смешь только передать

Причину эту мн. Камиллъ, послушай:

Твое лицо невольно выдаетъ,

Что ты смущенъ, какъ я же,— я читаю

Въ твоихъ глазахъ, какъ въ зеркал, что оба

Мы сражены одной и той же встью.

Камиллъ. Здсь есть больной, и вотъ его-то недугъ

Не смю я назвать. Скажу вамъ только.

Что онъ схватилъ его чрезъ васъ, хоть сами

И не больны вы.

Поликсенъ. Чрезъ меня? Что жъ, разв

Мой взглядъ владетъ силой василиска?

Онъ не принесъ покуда никому

Еще вреда, напротивъ, часто взглядъ мой

Живилъ толпы людей. Камиллъ, послушай!

Ты дворянинъ,— и опытъ и познанья,

Которыми возвышена въ насъ кровь

Не мене, чмъ славой нашихъ предковъ,

Сошлись въ теб вполн! Я заклинаю

Тебя теперь: коль скоро ты усплъ

Провдать что-нибудь о томъ, что можетъ

Касаться до меня — не зарывай

Секретъ въ душ, напрасно притворяясь

Незнающимъ.

Камиллъ. Не смю вамъ отвтить.

Поликсенъ. Схватить недугъ черезъ меня, хоть самъ я

Здоровъ вполн!— Нтъ, я хочу отвта.

Ты слышишь ли, Камиллъ? Я заклинаю

Тебя всмъ тмъ, къ чему насъ благородство

Способно побудить — моя же просьба

Честна вполн — откройся мн. Скажи,

Какое зло таится для меня

Въ твоемъ полунамек? Далеко ли

Оно зашло? Возможно ли покамстъ

Его пресчь, а если нтъ, то какъ

Снести несчастье легче?

Камиллъ. Государь,

Я вамъ открою все: такъ поступить

Велитъ мн честь, а сверхъ того, и проситъ

Меня объ этомъ тотъ, въ чью честность врю

Я, какъ въ свою… Примите жъ отъ меня

Благой совть, который вы должны

Исполнить тотчасъ же — иначе оба

Мы пропадемъ.

Поликсенъ. Что жъ дальше?

Камиллъ. Мн велли

Васъ умертвить.

Поликсенъ. Кто, кто?..

Камиллъ. Король.

Поликсенъ. За что же?

Камиллъ. Онъ думаетъ иль, лучше говоря,

Онъ убжденъ — какъ будто самъ онъ видлъ,

Иль помогалъ при томъ — что вы… имли

Связь съ королевой…

Поликсенъ. О, пускай тогда

Свернется ядомъ кровь во мн! Пусть я

Поставленъ буду рядомъ съ человкомъ,

Который предалъ лучшаго изъ всхъ ¹⁴)!

Пусть честь моя проникнется заразой,

Которая заставила бъ бжать

Далеко всхъ, куда бъ я ни явился!

Пусть наконецъ я буду презираемъ

Везд и всми такъ, какъ не бывалъ

Еще никто!..

Камиллъ. Попробуйте ему

Поклясться всми звздами, что это

Пустая клевета! Скоре вы

Успете остановить движенье

Прилива въ океан, чмъ сломить

Совтомъ, словомъ, клятвой ту нелпость,

Которой онъ проникся. Онъ увренъ

Въ ней, какъ въ себ, и будетъ защищать

Ее до самой смерти.

Поликсенъ. Но съ чего же

Онъ это выдумалъ?

Камиллъ. Не знаю,— только

Замчу я, что лучше вамъ теперь

Подумать о спасеньи, чмъ стараться

Узнать причины зла. Доврьтесь смло

Моей правдивости, которой вамъ

Залогомъ буду самъ я, такъ какъ мн

Приходится ухать вмст съ вами.

Сбирайтесь къ ночи въ путъ. Я объясню,

Въ чемъ дло, вашей свит и отправлю

Ихъ по два или по три человка

Тихонько прочь изъ города. Отнын

Я вашъ слуга, затмъ, что здсь мн больше

Нельзя ужъ оставаться, сдлавъ вамъ

Подобное открытье. Врьте слову,

Что я не лгу, да, впрочемъ, если бъ вы

И вздумали не врить мн — я все же

Не стану дожидаться васъ, а сами

Вы этимъ лишь накличете скоре

Несчастье на себя, какъ человкъ,

Котораго король приговорилъ ужъ

Давно къ погибели.

Поликсенъ. Я довряюсь

Теб, Камиллъ… Я прочиталъ въ лиц

Леонта этотъ умыселъ.— Дай руку!

Будь кормчимъ мн въ пути моемъ къ спасенью,

Пускай твоя судьба соединится

Впередъ съ моей!.. Суда мои готовы,

И люди также ждутъ ужъ третй день

Приказа плыть домой… Жена Леонта

Способна возбудить и не такой

Припадокъ ревности. Предметъ, чмъ лучше,

Тмъ онъ дороже намъ, а сверхъ того,

Коль скоро взять въ расчетъ его характеръ

И вспомнить то, что онъ, какъ полагаетъ,

Обиженъ прежнимъ другомъ, то тмъ зле

Должна пылать въ немъ месть. Боязнь невольно

Тснится въ душу мн ¹⁵). О, добрый случай ¹⁶)!

Спаси меня и даруй утшенье

Несчастной королев! Поспшимъ

Уйти, Камиллъ. Я буду почитать

Тебя не меньше, чмъ отца, коль скоро

Успешь ты спасти меня… Идемъ же!

Камиллъ. Ключи воротъ въ моихъ рукахъ. Сбирайтесь

Скоре въ путь, терять не должно время. (Уходятъ).

ДЙСТВЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Сициля. Дворецъ Леонта.

(Входятъ Гермона съ Мамилемъ на рукахъ и придворныя дамы)

Гермона. Возьмите шалуна — я утомилась

Его носить.

1-я дама. Пойдемте, милый принцъ.

Хотите поиграть со мной?

Мамилй. Нтъ, нтъ!

Съ тобой играть не стажу.

1-я дама. Почему же?

Мамилй. Ты все меня цлуешь, говоришь

Со мною, будто съ маленькимъ. Я больше

Люблю ее. (Указываетъ на другую даму).

2-я дама. За что же это, принцъ?

Мамилй. Конечно, не за брови, хоть он

И черны у тебя, такя брови

Мн нравятся, но только у тебя

Он ужъ очень густы. Ты должна

Ихъ выводить потоньше, полукругомъ

Иль мсяцемъ.

2-я дама. Откуда это вы

Узнали, принцъ?

Мамилй. Такъ!— все глядлъ на женщинъ.

Скажи, какя брови у тебя?

1-я дама. Какя? Синя!

Мамилй. Неправда, лжешь.

Я сине носы видалъ у женщинъ,

Бровей же никогда.

2-я дама. А вотъ, постойте,

Мамаша ваша скоро подаритъ

Вамъ маленькаго братца — мы и станемъ

Ухаживать за нимъ, тогда вы сами

Начнете насъ задабривать, чтобъ мы

Играли также съ вами.

1-я дама. Правда, правда!

Она ужъ стала кругленькой. Пошли ей

Судьба счастливый часъ!

Гермона. Какой вы вздоръ

Болтаете ему ¹⁷). Приди, мой мальчикъ,

Сядь умникомъ сюда и разскажи

Мн сказочку.

Мамилй. Какую разсказать —

Веселую иль грустную?

Гермона. Пусть будетъ

Она повеселй.

Мамилй. Нтъ, для зимы

Печальная приличнй,— я же знаю

Одну о привидньяхъ и духахъ.

Гермона. Ну, хорошо. Присядь и разскажи

Ее скорй. Старайся напугать

Меня твоею сказкой — ты вдь славно

Умешь это длать.

Мамилй. Жилъ да былъ

Разъ старичокъ…

Гермона. Садись поближе.

Мамилй. Жилъ онъ

У кладбища… Я разскажу тихонько,

Чтобъ не слыхали эти стрекозы.

(Указываетъ на придворныхъ дамъ).

Гермона. Такъ разскажи ее мн на ушко.

(Влодятъ Леонтъ, Антигонъ и придворные).

Леонтъ. Ты встртилъ ихъ? и свиту? и Камилла?..

1-й придворный. Я встртилъ ихъ подъ пиннами.— Ни разу

Не приводилось видть мн людей,

Бжавшихъ такъ поспшно. Я слдилъ

За ними до судовъ.

Леонтъ. Какъ я догадливъ

Въ моихъ предположеньяхъ! Какъ я врно

Подозрвалъ! О, если бъ, если бъ могъ

Не знать я ни о чемъ! Какъ страшно быть

Такъ счастливымъ въ догадкахъ!— Если въ кубк

Сидитъ на дн паукъ, то все же тотъ,

Кто пилъ вино, не видя злого гада,

Не будетъ отравленъ въ воображеньи!

Онъ будетъ хоть спокоенъ, но зато,

Узнавши разъ, какую злую тварь

Онъ проглотилъ — съ какимъ усильемъ будетъ

Вывертывать онъ внутренность, чтобъ только

Извергнуть то, что пилъ… Я вижу ясно,

Что выпилъ паука.— Камиллъ помогъ

Злодю въ томъ, что сдлалъ онъ! Онъ былъ

Его пособникомъ! Здсь заговоръ

На жизнь мою и скипетръ. Все случилось,

Какъ я подозрвалъ. Камиллъ былъ раньше

Подкупленъ имъ, онъ передалъ ему

Мой замыселъ, и я остался глупымъ

Посмшищемъ обоимъ!.. Какъ и кто

Могъ допустить, что отперли ворота?

1-й придворный. Ихъ отперли по должному почтенью,

Какое вы оказывали сами

Нердко королю.

Леонтъ. О, слишкомъ часто!..

(Гермон). Дай мальчика сюда! Я очень радъ,

Что онъ тобой не вскормленъ. Если въ немъ

И есть моя частица — все же ты

Ему дала съ излишкомъ много крови!

Гермона. Что это, другъ мой, шутка?..

Леонтъ. Прочь ребенка!..

Прочь отъ нея! Пускай она не сметъ

Впередъ къ нему касаться!.. Если жъ хочетъ

Еще шутить — пусть шутитъ съ тмъ, который

Теперь у ней подъ сердцемъ. Поликсенъ

Вдь сдлалъ ей его ¹⁸).

Гермона. Клянусь, что нтъ!

Вотъ все, что я отвчу, и готова

Еще поклясться въ томъ, что ты поврилъ

Моимъ словамъ, хотя бъ и говорилъ ты

Противное.

Леонтъ. Вглядитесь вс, кто здсь,

Въ ея лицо,— вглядитесь хорошенько!

Вы можете сказать о ней, пожалуй:

‘Какъ хороша!’ — но совсть непремнно

Заставитъ васъ прибавить вслдъ за тмъ:

‘Жаль только, не честна!’ Хвалите громко

Въ ней красоту — она въ ней стоитъ точно

Большихъ похвалъ, и въ слдъ за тмъ спшите

Пожать слегка плечами и прибавить:

‘Однако! впрочемъ! но!’ — слова, какя

Предшествуютъ коварной клевет…

Нтъ, нтъ, не клевет, а сожалнью!

Вдь клевета позоритъ лишь добро.

Пусть эти вс: ‘однако, впрочемъ, но’ —

Прервутъ лишь вашу рчь и не позволятъ

Сказать: ‘она честна’ во слдъ за словомъ

О томъ, что хороша она. Пусть я,

Кому всего прискорбнй и больне

Сознаться въ томъ, предъ всми громогласно

Скажу: ‘она развратница!’

Гермона. О, если бъ

Послднй негодяй посмлъ промолвить

Подобныя слова — я отвчала бъ,

Что онъ презрннй вдвое сталъ, чмъ былъ,

Теб жъ скажу одно: что ты ошибся!

Леонтъ. Не я, а ты ошиблась,— ты, смшавъ

Леонта съ Поликсеномъ! О, созданье,

Которое я не хочу назвать

Теб приличнымъ именемъ затмъ,

Чтобъ только не подать собой примра

Презрнной, подлой черни, давъ возможность

Ей позабыть различье между нищимъ

И королемъ! Ты мало-что ршилась

Забыть свой долгъ, какъ я уже сказалъ,

Но ты еще виновна, сверхъ того,

Въ измн королю. Да, съ нею въ стачк,

Какъ вижу, былъ Камиллъ. Онъ зналъ про то,

Въ чемъ было бы позорно ей сознаться

Самой себ съ любовникомъ своимъ!

Онъ зналъ про стыдъ, который нанесла

Она моей постели, какъ дрянная,

Безсовстная тварь, какихъ клеймитъ

Народъ извстнымъ именемъ! Она

Была пособникомъ обоимъ въ бгств!

Гермона. Нтъ, нтъ, клянуся жизнью — я невинна!

Какъ будешь ты жалть, узнавши самъ

Позднй хвою ошибку, что обидлъ

Меня такъ передъ всми! И едва ли

Достаточнымъ окажется тогда

Исправить мой позоръ простымъ сознаньемъ

Въ теперешней ошибк.

Леонтъ. Если я

Ошибся въ основаньи, на которомъ

Построилъ эту мысль — то и земля

Окажется слаба, чтобъ поддержать

Ничтожный мячикъ школьника!— Ведите

Ее сейчасъ въ тюрьму! Кто скажетъ слово

Въ защиту ей — ужъ будетъ тмъ виновенъ,

Что вымолвилъ то слово!

Гермона. Здсь царитъ

Дурное и зловщее влянье

Какой-нибудь звзды! Мн остается

Терпть и ждать, пока не взглянетъ небо

Привтливй въ глаза мои.— Вы вс,

Что здсь кругомъ стоите,— вамъ скажу я,

Что я чужда слезливости, которой

Страдаетъ женскй полъ. Быть-можетъ, вы,

Не видя слезъ въ глазахъ моихъ, и сами

Не станете жалть меня, но знайте,

Что я полна той благородной скорби,

Которая, упавши разъ на душу,

Томитъ ее съ такою скорбной силой,

Что не залить ту скорбь потокомъ слезъ!

Прошу васъ всхъ — судите обо мн,

Какъ будутъ вамъ внушать сердечный голосъ

И доброта. Затмъ, пусть будетъ такъ,

Какъ хочетъ государь!

Леонть (страж). Что жъ! Иль забыли

Вы мн повиноваться?

Гермона. Кто жъ пойдетъ

Со мной въ тюрьму? Позвольте, государь,

Пойти моимъ прислужницамъ, он

Вдь мн необходимы при моемъ

Теперешнемъ тяжеломъ положеньи.

Не плачьте, добрыя мои ¹⁹),— причины

Вамъ плакать нтъ! Вотъ если бъ вы узнали,

Что я виновна точно и несу

За дло наказанье — о, тогда

Могли бы вы рыдать, будь даже я

На вол вновь. Мой стыдъ послужитъ, врьте,

На пользу мн жъ.— Прощайте, государь!

Ни разу не желала видть я

Васъ льющимъ слезы горести — теперь же

Увижу это скоро. (Прислужницамъ).

Собирайтесь

Итти со мной, вы можете.

Леонтъ (страж). Ведите

Ее сейчасъ (Королева уходитъ со свитой и стражей).

1-й придворный. Молю васъ, государь,

Верните королеву.

Антигонъ. Разсмотрите

Поступокъ вашъ: вы обратили имъ

Въ тиранство правосудье, тутъ страдаетъ

Честь трехъ великихъ лицъ: супруги, сына

И васъ самихъ.

1-й придворный. Что до супруги вашей,

То я готовъ отдать немедля жизнь

По первому приказу въ подтвержденье

Невинности ея предъ свтлымъ небомъ

И вами, государь, въ томъ, въ чемъ ее

Вы обвиняете.

Антигонъ. А если будетъ

Доказано противное — я встану

Безсмннымъ часовымъ у двери спальни

Моей жены, не дамъ ей сдлать шагу

Впередъ одной, не буду доврять

Ей иначе, какъ только въ т минуты,

Когда я буду чувствовать и видть

Ее вблизи себя. Во всей вселенной

Нтъ ни вершка ни драхмы женской плоти,

Которая былъ бъ невинна, если

Виновна королева.

Леонтъ. Замолчите!

1-й придворный. Властитель мой…

Антигонъ. Мы говоримъ для васъ же,

Не для себя. Вы введены въ ошибку

Какимъ-нибудь наушникомъ, который

За это будетъ проклятъ. Если бъ только

Я зналъ, кто онъ, то, врьте мн, избилъ

Его бъ до полусмерти ²⁰)! Я имю

Трехъ дочерей,— изъ нихъ одной всего

Одиннадцать, другой лишь девять лтъ

И младшей пять, но если бъ доказали

Вину супруги вашей — то за это

Отвтили бъ мн дти: я лишилъ бы

Ихъ всхъ троихъ возможности имть

Когда-нибудь дтей, имъ не дожить бы

До возраста четырнадцати лтъ,

Чтобъ народить отродье незаконныхъ.

Он мои наслдницы, но я

Позволилъ бы скоре оскопить

Себя до ихъ рожденья, если бъ только

Подумать могъ, что получу чрезъ нихъ

Не самое законное потомство*

Леонтъ. Молчать, ни слова больше! Это дло

Вы чуете такимъ же мертвымъ чувствомъ,

Какъ будто бъ дали вамъ на мсто вашихъ

Носовъ — носы покойниковъ, но я

Все вижу здсь такъ ясно, какъ бы вы

Увидли оруде, которымъ

Коснулись вамъ до тла.

Антигонъ. Если такъ,

То не зачмъ искать намъ и гробницы

Для честности: нтъ боле ея

Ни капли въ грязномъ мр, на утху

Иль радость намъ

Леонтъ. Что жъ это? Или мн

Ужъ боле не врятъ?

1-й придворный. Признаюсь,

Сердечно бъ я желалъ, чтобъ въ этомъ дл

Не врили скоре вамъ, чмъ мн!

Очистить честь монархини мн было бъ

Прятнй во сто разъ, чмъ убдиться,

Что правы вы.

Леонтъ. Какая мн нужда

До вашихъ убжденй! Точно я

Не въ прав безъ помхи длать то,

Что требуетъ мое негодованье?

Мой санъ даетъ мн право обойтись

Здсь и безъ васъ. Сказавши вамъ объ этомъ,

Внималъ я только голосу природной,

Сердечной доброты, но если вы,

По глупости природной иль притворной,

Не видите чистйшей правды въ томъ,

Что вижу ясно я,— то мн не нужно

Совтоваться съ вами. Въ этомъ дл

Поступки, прибыль, горе — все зависитъ

Лишь отъ меня.

Антигонъ. И потому хотлъ бы

Сердечно я, чтобъ прежде, чмъ придать

Всему такую гласность вы бы молча

Проврили все дло.

Леонтъ. Какъ же могъ,

Скажи, я это сдлать? Ты иль вовсе

Сталъ глупъ отъ лтъ, или такимъ родился?

Побгъ Камилла вмст съ очевидной

Короткостью ихъ дружбы, въ подтвержденье

Которой нуженъ былъ одинъ лишь фактъ —

И то для глазъ, а не для полной вры —

Вотъ что одно заставило меня

Начать немедля дйствовать. Но, впрочемъ,

Для большей осторожности — затмъ,

Что въ дл, столь серьезномъ и глубокомъ,

Безумна опрометчивость,— веллъ я

Послать въ святыя Дельфы къ Аполлону

Дона съ Клеоменомъ, двухъ людей,

Вы знаете, надежныхъ ²¹). Все зависитъ

Теперь отъ словъ оракула,— они

Меня подвигнутъ дйствовать иль стихнуть.

Такъ сдлалъ я иль нтъ?

1-й придворный. Вполн разумно.

Леонть. Хоть для себя не нужно никакихъ

Мн больше убжденй, но оракулъ

Послужитъ для того, чтобъ успокоить

Сомння невждъ, которыхъ глупость

Не хочетъ видть правды. Мы ршили

Отправить королеву въ заключенье,

Чтобъ преградить дальнйшй путь измн,

Столь явно обнаруженной въ побг

Тхъ двухъ людей. Идемте же теперь.

Мы предадимъ публичному суду

Все то, что совершилось. Это дло

Возбудитъ всхъ.

Антигонъ (тихо). Чтобъ васъ поднять на смхъ,

Когда узнаютъ истинную правду. (Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Передняя тюрьмы.

(Входитъ Паулина съ служителями).

Паулина. Пусть позовутъ тюремщика, скажите

Ему, кто я. (Служитель уходитъ). О, добрая царица!

Во всей Европ нтъ двора, который

Тебя бы былъ достоинъ!— По какой же

Причин ты въ тюрьм?

(Служитель возвращается съ тюремщикомъ).

Паулина. Скажи, любезный,

Теб извстная?

Тюремщикъ. Вполн извстны:

Вы самая почтенная изъ дамъ,

Какихъ я только знаю.

Паулина. Если такъ,

Дай мн возможность видть королеву.

Тюремщикъ. Я этого не смю:— доступъ къ ней

Строжайше запрещенъ.

Паулина. Что за труды,

Чтобъ запереть невинность такъ и честность

Отъ честныхъ же людей!— По крайней мр

Скажи, нельзя ль увидть мн одну

Изъ женщинъ королевы?— Позови

Сюда ко мн Эмилю.

Тюремщикъ. Велите

Уйти своимъ служителямъ, и я

Сейчасъ вамъ приведу ее.

Паулина. Зови же.

(Служителямъ). Оставьте насъ. (Они уходятъ).

Тюремщикъ. Но я обязанъ быть,

Сударыня, при вашемъ разговор.

Паулина. Изволь. Согласна. (Тюремщикъ уходитъ).

Надо жъ такъ стараться,

Чтобъ сдлать грязнымъ чистое, какъ будто

Оно свой блескъ не сохранитъ всегда!

(Служитель возвращается съ Эмилей).

Паулина. Что, добрая Эмиля? Скажи,

Здорова ль королева?

Эмиля. Если только

Возможно быть здоровой при такомъ

Ужасномъ столкновени величья

Съ несчастемъ! Отъ слезъ и злого горя,

Подобное которому едва ль

Когда-нибудь сносило въ этомъ мр

Такое существо, она въ тюрьм

Родила прежде времени.

Паулина. Что жъ, мальчикъ?

Эмиля. Нтъ, двочка,— веселая такая

И умница. Въ ней вся теперь отрада

Для плнницы, любуясь на нее,

Нердко шепчетъ бдная: ‘о, крошка!

Вдь я, какъ ты, невинна!’

Паулина. Я готова

Поклясться, чмъ угодно, въ томъ.— Проклятье

Несчастному безумью короля!

Пора же наконецъ вдь вразумить

Его, что онъ дурачится,— и это

Исполнитъ лучше женщина. Хочу

За это взяться я, и если только

Я подслащу хоть маленькою лестью

Мои слова — то пусть тогда отсохнетъ

Навки мой языкъ, и никогда я

Не буду выражать громовой рчью

Мой правый гнвъ! Прошу тебя, снеси,

Эмиля, привтъ мой королев

И передай, что ежели она

Ршится поручить свою малютку

На время мн — то я ее снесу

Сейчасъ же къ королю и постараюсь

Смирить его, насколько лишь достанетъ

Во мн умнья! Можетъ-быть, вдь взглядъ

Невиннаго младенца и успетъ

Его смягчить! Невинность убдить

Нердко можетъ тамъ, гд тщетны вс

Другя убжденья.

Эмиля. Вы извстны

Такъ вашей добротой и благородствомъ,

Что вашъ прекрасный планъ никакъ не можетъ

Остаться неисполненнымъ. Изъ всхъ

Извстныхъ женщинъ мн нтъ ни одной

Способнй васъ, чтобы исполнить дло

Такой великой важности. Побудьте,

Прошу, въ сосдней комнат, а я

Пойду сказать немедля королев

О вашемъ благородномъ предложеньи.

Такъ поступить на мысль вдь приходило

И ей самой, но только что она

Не смла обратиться съ этой просьбой

Къ кому-либо изъ высшихъ лицъ, боясь,

Что ей они откажутъ.

Паулина. Передай же

Ты ей теперь, что я употреблю

Всю силу краснорчья, на какую

Способна лишь, и если эта сила

Во мн сравнится съ смлостью души,

То счастье несомннно.

Эмиля. Награди васъ

За это Богъ! Побудьте тамъ, а я

Отправлюсь къ королев.

Тюремщикъ. Но однако,

Сударыня, вдь если королева

Отдастъ ребенка вамъ, то не пришлось бы

Отвтить мн за то, что я позволилъ

Его унесть безъ пропуска.

Паулина. Не бойся!

Ребенокъ былъ въ плну, покамстъ жилъ

Въ утроб плнной матери, когда же

Его освободилъ законъ природы,

То онъ сталъ чуждъ и гнву короля

И вмст преступленью королевы,

Когда она виновна.

Тюремщикъ. Это точно.

Паулина. Не бойся же,— клянусь, что я спасу

Тебя отъ угрожающаго горя. (Уходятъ).

СЦЕНА 3-я.

Тамъ же. Комната во дворц.

(Входятъ Леонтъ, Антигонъ, вельможи и свита).

Леонтъ. Ни днемъ ни ночью отдыха! Безумно

Скорбть объ этомъ такъ!— Вдвойн безумно

Ужъ потому, что я держу во власти

Часть ихъ вины:— ее, прелюбодйку!

Пускай король презрнный избжалъ

Моей ужасной мести! Пусть онъ будетъ

На вол въ безопасности — зато

Она въ моихъ рукахъ! Что, если бъ я

Покончилъ разомъ съ ней, сжегъ на костр!—

Тогда, быть-можетъ, мой покой вернулся бъ

Ко мн опять ²²)!— Эй, кто тамъ?

1-й служитель (подходя). Что угодно?

Леонтъ. Каковъ мой сынъ?

1-й служитель. Онъ спалъ спокойно ночь-

Болзнь его, надются, пройдетъ.

Леонтъ. Какъ чистъ и благороденъ этотъ мальчикъ!

Понявъ проступокъ матери, онъ началъ

Худть, хилть и чахнуть, потерялъ

И сонъ и аппетитъ, какъ будто видя,

Что стыдъ ея коснулся и его.

Я вижу, что страдаетъ онъ.— Ступай

Взглянуть, каковъ ребенокъ. (Служитель уходитъ).

Нтъ, что пользы

Лелять мысль о мести королю!

Такимъ путемъ я удручаю только

Себя же самого,— онъ слишкомъ силенъ

И самъ собой и близкими. Пускай

Живетъ пока на вол. Буду думать

О мести ей. Камиллъ и Поликсенъ

Смются надо мной и скалятъ зубы

На грусть мою. Не стали бы они

Смяться такъ, когда бъ усплъ я только

Ихъ захватить!— Не станетъ и она,

Попавшая ко мн ужъ крпко въ руки!

(Входитъ Паулина съ ребенкомъ).

1-й придворный. Нельзя входить, нельзя!

Паулина. Ахъ, перестаньте!

Вамъ должно бы скоре мн помочь,

Чмъ гнать меня. Иль дикй гнвъ его

Для васъ ужаснй смерти королевы,

Невиннаго, святого существа,

Чья чистота ²³) разительне даже,

Чмъ ревность короля.

Антигонъ. Ну, полно, полно!

1-й придворный. Впускать къ нему не велно, онъ нынче

Не спалъ ни часа ночью.

Паулина. Тише, тише!

Прошу, не горячитесь! Я пришла

Помочь ему заснуть. Вдь если онъ

И мучится безсонницей, такъ въ этомъ

Виновны вамъ подобные, которымъ

Вошло въ привычку ползать передъ нимъ,

Прислушиваясь, съ низкимъ раболпствомъ

Къ его пустому вздоху. Я жъ являюсь

Къ нему съ цлебнымъ словомъ, чистымъ, честнымъ,

Которымъ уничтожится причуда,

Лишившая его отрады сна.

Леонтъ. Что тамъ за шумъ?

Паулина (подходя). Не шумъ, мой повелитель,

Вели мы лишь простые разговоры

О вашихъ же длахъ ²⁴).

Леонтъ. Какъ! что?.. долой!..

Вонъ эту дуру! Эй, гд Антигонъ?

Вдь я теб заказывалъ строжайше

Ее впускать,— ея прихода ждалъ я.

Антигонъ. Я запретилъ ей, государь, являться

Подъ страхомъ гнва вашего, а вмст

И моего.

Леонтъ. Какъ! Значитъ, ты не можешь

Управиться съ женой?

Паулина. Онъ могъ всегда

Мн запретить безчестные поступки,

Но здсь — когда не сдлаетъ того же,

Что сдлалъ ты: не заключитъ меня

Въ тюрьму за честь и правду,— то, поврьте,

Ему не удержать меня ничмъ.

Антигонъ. Ну, вотъ, вы сами слышите! Ужъ если

Она закуситъ удила, такъ мн

Ничмъ тутъ не помочь. Даю ей волю

Бжать, куда захочетъ,— и она,

Поврьте, не споткнется.

Паулина. О, нашъ добрый,

Разумный государь, молю, позволь

Сказать теб мн слово! Я — твой врачъ,

Раба и первый другъ, хотя, быть-можетъ,

Кажусь имъ меньше прочихъ изъ желанья

Убить въ теб твой недугъ. Я пришла

Отъ доброй королевы…

Леонтъ. Доброй! Ха!

Паулина. Да, доброй, доброй, доброй! И когда бы

Была мужчиной я, хотя бы худшимъ

Изъ всхъ стоящихъ здсь,— я отстояла бъ

Мечомъ мои слова.

Леонтъ. Эй, взять ее!

Взять прочь отсюда силой!

Паулина. Пусть возьмется

Исполнить это тотъ, кто не жалетъ

Свои глаза,— я удалюсь сама,

Исполнивъ порученье. Я пришла

Отъ доброй королевы, заслужившей

Вполн такое имя. Знай, она

Теб родила дочь,— благослови же

Свое дитя! (Кладетъ ребенка къ его ногамъ).

Леонтъ. Вонъ, вдьма! вонъ отсюда!

Пусть вытолкаютъ сводню эту вонъ!..

Паулина. Не сводня я, во мн умнья нтъ

Быть ею, точно такъ, какъ нтъ разсудка

Въ теб самомъ, когда ты называешь

Меня подобнымъ именемъ. Я такъ же

Честна, какъ ты безуменъ,— этой мры

Достаточно, чтобъ честной слыть всю жизнь.

Леонтъ. Измнники, возьмете ль наконецъ

Вы прочь ее? Отдайте ей назадъ

Побочную! (Антигону). Ты, мямля, что поддался

Твоей хохлатой куриц ²⁶), возьми

Побочную, возьми!— Отдай назадъ

Ее своей карг!

Паулина (Антигону). Ты запятнаешь

Себя навкъ, когда возьмешь принцессу,

Такъ низко опозоренную имъ.

Леонтъ. Хорошъ!— жены боится!

Паулина. Да! И если бъ

Своей боялся ты, тогда не звалъ бы

Побочными родныхъ своихъ дтей.

Леонтъ. Да тутъ гнздо измнниковъ!..

Антигонъ. Нтъ, нтъ!

Клянусь, я не измнникъ!

Паулина. Я тмъ меньше,

Да и никто,— измнникъ здсь одинъ —

И это онъ!— онъ предалъ честь жены,

Честь сына, крошки, дочери, а вмст

Свою святую честь во власть презрнной

И низкой клеветы, чье жало хуже,

Чмъ острый мечъ!— Не хочетъ вырвать онъ

(Принудить же его къ тому нтъ средства) —

Прочь блажь свою, чей корень такъ же гнилъ,

Какъ проченъ дубъ, иль крпокъ твердый камень,

Леонтъ. Кликуша! дрянь! Перекричала мужа

И лаетъ на меня! Ребенокъ этотъ

Не мой — онъ Поликсеновъ. Пусть возьмутъ

Ихъ тотчасъ вмст съ матерью и бросятъ

Обихъ на костеръ.

Паулина. Онъ твой, онъ твой!

Взгляни, вдь онъ походитъ на тебя

‘До гадости’ по старой поговорк ²⁶).

Смотрите, вс кто здсь:— пусть этотъ снимокъ

И слабъ и малъ, но въ немъ вдь виденъ полный

Портретъ отца: носъ, губы, брови, лобъ,

Улыбка, руки, пальцы — все до капли

Похоже на него.— О, мать природа!

Ты, давшая малютк этотъ видъ,

Такъ схожй съ нимъ,— когда ты точно такъ же

Слагаешь нравъ,— молю, не придавай

Ему лишь желтой краски подозрнья,

Чтобъ впредь малютка эта точно такъ же

Не стала называть своихъ дтей

Дтьми чужого мужа ²⁷)!

Леонтъ. Вдьма! (Антигону). Ты же,

Дрянной колпакъ,— когда ты неспособенъ

Зажать ей даже ротъ, такъ ты достоинъ

За это быть повшеннымъ.

Антигонъ. Ну, если

Хотите вы повсить всхъ мужей,

На это неспособныхъ — такъ едва ли

Останется у васъ хотя одинъ

Изъ подданныхъ.

Леонтъ. Въ послднй разъ: вели

Уйти ей прочь!

Паулина. Гнуснйшй изъ мужей

Не выдумаетъ худшаго поступка.

Леонтъ. Я сжечь велю тебя!

Паулина. Ну, что жъ,— пускай!

Еретикомъ окажется при этомъ

Тотъ, кто зажжетъ костеръ — никакъ не жертва.

Пусть я не назову тебя тираномъ,

Но то, что сдлалъ ты съ своей женой

Безъ всякихъ основанй, кром дикихъ,

Безумныхъ подозрнй — вотъ чмъ ты

Явилъ себя тираномъ, осрамясь

Предъ цлымъ свтомъ.

Леонтъ (свит). Вашей я присягой

На подданность приказываю вамъ

Прогнать ее немедленно! Будь я

Тираномъ въ самомъ дл — что тогда

Съ ея бы сталось жизнью? И посмла ль

Она меня назвать бы такъ, коль скоро

Я былъ бы имъ?— Прогнать ее сейчасъ!..

Паулина. Уйду сама,— оставьте! Погляди

На дочь свою, властитель. Даруй, Зевсъ,

Ей лучшаго защитника!— За что

Толкать меня? Вы вс, что такъ спшите

Потворствовать его безумной блажи —

Вдь вы ему не сдлаете этимъ

Хорошаго!— Да, да! иду,— прощайте! (Уходитъ Паулина).

Леонтъ (Антигону). Ты напустилъ, измнникъ, на меня

Твою жену!— Мое дитя!.. Прочь съ нимъ!

Ты именно, кому оно такъ мило,

Возьми его и брось сейчасъ въ огонь!

Ты, ты! никто другой! Бери и тотчасъ

Вернись ко мн съ ручательствомъ, что то,

Что я сказалъ, исполнено!— иначе

Поплатишься ты жизню твоей,—

Твоей и жизнью близкихъ ²⁸). Если жъ ты

Посмешь отказаться и захочешь

Извдать страшный гнвъ мой — говори

Объ этомъ прямо мн!— я размозжу

Самъ голову побочной. Исполняй же,

Что я сказалъ! Въ огонь ее! Вдь ты

Прислалъ сюда жену свою!

Антигонъ. Нтъ, нтъ!

Вамъ это подтвердятъ мои собратья

По служб вамъ. Они меня очистятъ

Отъ этихъ обвиненй.

1-й придворный. Да, властитель,—

Онъ, врьте, невиновенъ былъ въ приход

Своей жены.

Леонтъ. Вы лжете вс!

1-й придворный. Почтите жъ

Доврьемъ насъ, властитель! Мы служили

Всегда вамъ врой-правдой и теперь

Мы молимъ на колняхъ васъ: въ награду

За прежня заслуги и за т,

Какя впредь окажемъ,— отмните

Кровавый приговоръ,— онъ такъ ужасенъ,

Что приведетъ въ грядущемъ непремнно

Къ печальному исходу. Мы склоняемъ

Колни вс предъ вами.

Леонтъ. Что я? Пухъ,

Покорный втерку? Ужель я долженъ

Дождаться, чтобъ меня назвалъ отцомъ

Плодъ гнуснаго разврата? Лучше сжечь

Его теперь, чмъ клясть напрасно посл.

Но, впрочемъ, пусть живетъ онъ, хоть едва ли

Ему удастся это. (Антигону). Подойди

Сюда ко мн и слушай! Ты старался

Съ своею повитухой ²⁹) о спасеньи

Побочной этой твари — да! побочной!-

Я это говорю, и это врно,

Какъ то, что борода твоя сда!—

Скажи, на что готовъ ты, чтобъ спасти

Жизнь этого ребенка?

Антигонъ. Я готовъ

На все, что въ силахъ сдлать, и чему

Мшать не будетъ честь. Чтобъ сохранитъ

Жизнь этого невиннаго созданья,

Клянусь остаткомъ крови, я ршусь

На все, что лишь возможно!

Леонтъ. Я съ тебя

Потребую возможнаго. Клянись же

Моимъ мечомъ исполнить мой приказъ-

Антигонъ. Клянусь исполнить.

Леонтъ. Помни же:— чтобъ было

Все выполнено въ точности!— Когда же

Упустишь ты исполнить что-нибудь —

То смерть теб,— теб и злоязычной

Твоей жен, которую прощаю

На этотъ разъ. Какъ давшему намъ клятву

На подданство, приказываю я,

Чтобъ ты увезъ побочную сейчасъ же

Отсюда прочь и бросилъ гд-нибудь

Въ глухомъ, пустынномъ мст, вн предловъ

Подвластныхъ намъ земель, на произволъ

Втровъ и неба! Чуждая случайность

Ее послала намъ, и потому

Считаемъ мы законнымъ, чтобы ты,

Подъ страхомъ смертной казни и душевной

Погибели, куда-нибудь увезъ

Ее въ глухое мсто, гд случайность

Пусть кончитъ съ ней иль выкормитъ ее.

Антигонъ. Клянусь исполнить это, хоть убйство

И было бъ милосердне! (Поднимаетъ ребенка). Пойдемъ,

Несчастная малютка! Пусть научитъ

Невдомая сила быть твоими

Кормильцами зврей и хищныхъ птицъ.

Вдь говорятъ, что волки и медвди

Оказываютъ дтямъ иногда,

Отбросивъ кровожадность, состраданье.

Прощайте, государь! Пускай пошлетъ

Вамъ небо больше милости, чмъ вы

Достойны за подобные поступки!

Пусть защититъ своею благодатью

Оно тебя, несчастное созданье,

Такъ преданное гибели. (Уходитъ Антигонъ съ ребенкомъ).

Леонтъ. Не стану

Воспитывать отродье я другихъ. (Входитъ служитель,.

Служитель. Часъ времени назадъ получено

Извсте о тхъ, кого послали

Вы, государь, къ оракулу.— Донъ

И Клеоменъ спшатъ сюда, вернувшись

Изъ дальнихъ Дельфъ, они уже успли

Сойти съ своихъ судовъ.

1-й придворный. Приказъ вашъ ими

Исполненъ съ непомрной быстротой.

Леонтъ. Далекое ихъ странствованье длилось

Какихъ-нибудь дней двадцать. Краткй срокъ!

Я въ этомъ вижу знакъ, что самъ оракулъ

Желаетъ, чтобы истина была

Скоре обнаружена. Велите

Готовить судъ:— пусть онъ разсмотритъ дло

Коварной королевы. Если было

Публично обвиненье, то пускай

Такимъ же будетъ судъ. Пока она

Живетъ на этомъ свт — я не буду

Спокоенъ и здоровъ. Теперь ступайте

И выполните точно мой приказъ. (Уходить).

ДЙСТВЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА 1-я.

Сициля. Улица въ город.

(Входятъ Клеоменъ и Донъ).

Клеоменъ. Прекрасный, теплый климатъ, воздухъ чистъ.

И островъ плодоносенъ. Что жъ до храма,

То онъ далеко выше тхъ похвалъ,

Какими превозносится повсюду.

Донъ. Я пораженъ былъ боле всего

(Когда лишь можно выразиться такъ) —

Божественнымъ, небеснымъ одяньемъ

Жрецовъ и ихъ осанкою, столь полной!

Достоинства. А жертва! Какъ она

Была пышна, торжественна!

Клеоменъ. Меня

Привелъ въ восторгъ ужасный взрывъ и гулъ,

Какимъ сопровождался громкй голосъ

Оракула, подобный по всему

Юпитерову грому. Я почти

Былъ вн себя отъ страха.

Донъ. Если будетъ

Исходъ поздки нашей точно такъ же

Счастливъ для королевы, какъ прятна

Была она для насъ (да ниспошлетъ

Намъ это благо небо) — то мы можемъ

Поистин сказать, что не напрасно

Потратили свой трудъ.

Клеоменъ. Пусть Аполлонъ

Ршитъ все дло къ лучшему. Мн сильно

Не нравится, признаться, оглашенье,

Какое здсь нарочно придаютъ

Проступку Гермоны.

Донъ. Пылъ, съ которымъ

Ведется это дло, ускоритъ

Его конецъ. Откроютъ изрченье

Оракула, скрпленное печатью

Великаго жреца — и мы узнаемъ

Наврно много новаго. Идемъ же,

Поищемъ лошадей, и да устроитъ

Все къ лучшему судьба. (Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Зала суда.

(Леонтъ, вельможи и судьи сидятъ т мстахъ)

Леонтъ. Вотъ судъ, который, мы должны сказать

Съ прискорбемъ, печалитъ наше сердце!

Преступница — дочь славнаго монарха

И вмст съ тмъ супруга короля,

Столь прежде дорогая намъ. Ршившись

Судить ее открыто, мы хотимъ

Изъять себя отъ всякихъ подозрнй

Въ тиранств и пристрасть. Пусть свободно

Поставитъ судъ ршенье:— оправдаетъ,

Иль обвинитъ.— Введите королеву.

Придворный. Король желаетъ видть королеву

Представленной въ судилище.— Молчанье!

(Стража вводитъ Гермону, сопровождаемую Паулиной и дамами свиты).

Леонтъ. Читайте обвиненье!

Судья (читаетъ). ‘Гермона, супруга достойнаго Леонта, короля Сицили, ты обвиняешься въ государственной измн, въ прелюбодяни съ Поликсеномъ, королемъ Богеми, и въ заговор съ Камилломъ на жизнь нашего государя, твоего царственнаго супруга. Когда же преступный этотъ замыселъ былъ отчасти обнаруженъ, то ты, Гермона, въ противность клятв и долгу врной подданной, посовтовала и помогла имъ спастись въ ночное время бгствомъ’.

Гермона. ³⁰) Все то, что я могу сказать въ защиту

Самой себ — лишь будетъ отрицаньемъ

Такихъ клеветъ. Въ священной правд словъ

Готова дать я клятву, но вдь если

Моя правдивость принята за ложь,

То повторять большой не будетъ пользы,

Что я ни въ немъ невинна. Что бъ ни стала

Я говорить — равно сочтется ложью!

Но, если только праведное небо,

Въ чемъ я не сомнваюсь, видитъ наши

Поступки и дла — я остаюсь

Убждена, что правда и невинность

Покрыть сумютъ краскою стыда

Навты лжи, заставя предъ терпньемъ

Само тиранство опустить свой мечъ.—

Вамъ, государь, скорй, чмъ всмъ, извстно,

Хоть вы предпочитаете казаться

Незнающимъ — что жизнь моя всегда

Выла чиста настолько же, насколько

Она теперь несчастна,— а она

Несчастна такъ, что врядъ страницы самой

Истори представить могутъ намъ

Такой примръ! Едва ли можетъ вымыслъ,

Придуманный нарочно для театра,

Потрясть такъ нервы зрителей! Взгляните:

Предъ вами здсь подруга короля,

Владвшая полцарствомъ, дочь монарха,

Мать полнаго надеждъ прекрасныхъ сына —

И надо ей стоять, болтать въ защиту

Себя самой и чести передъ всми,

Кто вздумаетъ прйти!— Я не прошу

За жизнь свою — она мн тяжела,

Какъ горе, отъ котораго всмъ сердцемъ

Желала бъ я избавиться! Но честь!—

Честь перейти должна и на потомство —

Ее хочу спасти я.— Государь!

Спросите вашу совсть:— не была ли,

Покамстъ не явился Поликсенъ,

Я въ милости у васъ, и не вполн ли

Я стоила ея? Какое жъ зло

Я сдлала съ тхъ поръ, какъ онъ прхалъ?

За что стою я здсь?— О, если только

Я дломъ или мыслью преступила

На шагъ границу чести — пусть тогда

Окаменетъ сердце тхъ, кто слышитъ

Мои слова, и пусть мой будетъ гробъ

Покрытъ изъ устъ друзей моихъ и близкихъ

Потокомъ злыхъ укоровъ!

Леонтъ. Знаютъ вс,

Что тотъ, кто разъ ршился на проступокъ,

Найдетъ въ себ безстыдство отрицать

И сдланное зло.

Гермона. Да,— только это

Ко мн непримнимо.

Леонтъ. Ты не хочешь

Сознаться въ томъ, что сдлала?

Гермона. Могу ли

Сознаться я въ проступк, неизвстномъ

И чуждомъ мн? Я сознаюсь, что я

Любила Поликсена — за кого

Теперь я обвиняюсь — но любовью

Бзгршною и чистой, какъ мн это

Предписывалъ мой санъ, какъ сами вы

Приказывали мн, а не иначе.

Ослушаться считала бъ я безчестнымъ

И низкимъ въ отношеньи къ вамъ самимъ,

Равно и къ другу вашему, съ которымъ

Вы связаны любовью съ юныхъ лтъ,—

Съ тхъ лтъ, когда любовь едва иметъ

Способность выражаться. Что жъ до вашихъ

Упрековъ въ заговор, то, поврьте

Мн вкусъ его невдомъ, невзирая

На то, что мн стремятся навязать

Насильно это блюдо. Все, что я

Могу о немъ сказать, такъ это только,

.Что я всегда считала, что Камиллъ

Былъ честнымъ человкомъ,— что жъ его

Заставило покинуть васъ — такъ это

Не вдаютъ и боги, если только

Они не знаютъ боле меня.

Леонтъ. Ты знала хорошо про ихъ побгъ,

Равно какъ и про то, что затвала

Изполнить здсь, безъ нихъ ³¹).

Гермона. Мн непонятна

Рчь ваша, государь,— вашъ бредъ направленъ

На жизнь мою, ее жъ отдать готова

Я хоть сейчасъ.

Леонтъ. Мой бредъ — твои дла!

Ты прижила ребенка съ Поликсеномъ —

И это бредъ? Ты отреклась отъ всякой

Стыдливости, что, впрочемъ, видимъ мы

Во всхъ, теб подобныхъ!— Что же значитъ

Теб отречься правды? Въ этомъ видишь

Ты собственную выгоду,— но это

Теб не будетъ помощью! Какъ я

Отвергъ твое исчадье, и никто

Не хочетъ быть отцомъ ему — въ чемъ также

Виновна ты одна — такъ точно ты

Узнаешь скоро наше правосудье,

Котораго слабйшимъ приговоромъ

Быть можетъ только смерть.

Гермона. Оставьте ваши

Угрозы, государь!— Того, чмъ вы

Хотите запугать меня, желаю

Душевно я сама! Мн жизнь не радость!

До сей поры внцомъ ея и счастьемъ

Была любовь мн ваша, но она

Погибла навсегда, хоть я не знаю,

За что и почему! Моя другая

Отрада и любовь — мое родное

И первое дитя — насильно взято

Прочь отъ меня, какъ будто отъ заразы!

Въ конц жъ концовъ и то, что оставалось

Мн отъ всего — послднее дитя,

Рожденное подъ гибельнымъ созвздьемъ.

Оторвано жестоко отъ меня

И брошено на смерть еще -съ устами,

Увлажненными теплымъ молокомъ!

Сама я обезславлена на всхъ

Углахъ и рынкахъ именемъ дрянной

Развратницы! Мн злоба отказала

Вдь даже въ томъ поко, на какой

Имла я бы право по недавнимъ

Моимъ родамъ,— что уважаютъ даже

И въ самыхъ низкихъ женщинахъ!— Меда

Влекутъ сюда до холоду, насильно,

Не давши мн оправиться!— Скажите жъ,

Какое счастье можетъ впереди

Сулить мн жизнь, и мн ль бояться смерти?..

Судите же меня, но прежде дайте

Сказать еще вамъ слово,— не толкуйте

Его лишь въ злую сторону.— Не жизнь

Хочу я защищать — она, доврьте,

Въ моихъ главахъ не отбитъ волоока —

Но честь, одну лишь честь! И если вы

Хотите осудить меня но вашимъ

Ничтожнымъ подозрньямъ — такъ какъ все,

Что можетъ доказать мою виновность,

Пробуждено съ намреньемъ отъ сна

Одной лишь вашей ревностью — то это

Не суд, а кровожадность!— Я прошу

Прочесть слова оракула, пускай

Самъ Аполлонъ предстанетъ здсь судьею.

Судья. Вы просите законнаго, пускай

Представятъ намъ во имя Аполлона

Отвтъ его оракула. (Нкоторые изъ служителей уходятъ).

Гермона. Отецъ мой

Былъ русскй императоръ ³²)! О, когда бы

Онъ дожилъ до постыднаго суда

Надъ дочерью! Когда бъ онъ видлъ ужасъ

Моей бды!— не съ тмъ, чтобъ мстить — нтъ, нтъ!—

Но съ тмъ, чтобъ пожалть меня!

(Служители возвращаются съ Клеоменомъ и Дономъ).

Судья. Клянитесь,

Донъ и Клеомедъ, здсь на меч

Святого правосудя, что оба

Вернулись вы дйствительно изъ Дельфъ,

Что привезли оттуда изрченье

Оракула, дарованное вамъ

Жрецомъ святого еба, что не сняли

Священную печать и не прочли

Таинственныхъ словесъ.

Клеоменъ и Донъ. Клянемся въ этомъ.

Леонтъ. Раскройте и читайте.

Судья (читаетъ): ‘Гермона цломудренна, Поликсенъ невиненъ, Камиллъ — врный подданный, Леонтъ — ревнивый тиранъ, его невинная дочь зачата законно, и король останется безъ наслдника, если то, что потеряно, не будетъ найдено’ ³³).

Придворные. Хваленье Аполлону!

Гермона. Честь ему!

Леонтъ. Ты такъ прочелъ?..

Судья. Отъ слова и до слова

Все такъ, какъ тамъ написано.

Леонтъ. Такъ, значитъ,

Оракулъ лжетъ! Судите дальше, это —

Безсовстный обманъ. (Вбгаетъ служитель).

Служитель. Гд государь?..

Леонтъ. Что тамъ еще?

Служитель. О, государь, я стану

Навкъ вамъ ненавистенъ за извстье,

Какое приношу, вашъ сынъ отъ страха

За мать свою — скончался ³⁴).

Леонтъ. Какъ? Скончался?.*

Служитель. Онъ умеръ, государь!

Леонтъ. Небесный гнвъ

Караетъ мой поступокъ! Аполлонъ

Прогнванъ мной.³⁵)! (Гермона лишается чувствъ).

Что съ ней?..

Паулина. Такая новость

Покончитъ съ королевой: — полюбуйся

На дло быстрой смерти!

Леонтъ. Унесите

Отсюда прочь ее. Быть-можетъ, сердце

Въ ней только переполнилось, она

Придетъ въ себя.— Я чувствую, что слишкомъ

Поддался подозрнью! Ради неба,

Старайтесь ей помочь!

(Паулина и придворныя дамы выносятъ Гермону).

Прости, прости,

Великй Аполлонъ, мое хуленье.

На приговоръ оракула!. Я снова

Сойдусь съ моей женой! Возобновлю

Вновь прерванную дружбу съ Поликсеномъ,

Верну назадъ Камилла, объявлю

Его примромъ доблести и чести.

Вдь я, объятый ревностью, хотлъ

Кроваваго отмщенья! Предлагалъ

Достойному Камиллу погубить

Отравой Поликсена — и злодйство

Свершилось бы наврно, не успй

Камиллъ его замедлить, невзирая

На то, что я грозилъ за ослушанье

Ему жестокой смертью и сулилъ

Награду за успхъ! Онъ былъ настолько

Высокъ и благороденъ, что открылъ

Мой черный умыслъ царственному гостю!

Покинулъ все добро — а онъ владлъ,

Извстно вдь, не малымъ — и, богатый

Одной лишь только честью, предался

На волю злой судьбы! О, какъ сяетъ

Прекрасная душа его сквозь сажу,

Которой я покрытъ! Во сколько разъ

Черне я кажусь въ сравненьи съ блескомъ

Его прекрасныхъ качествъ! (Паулина возвращается).

Паулина. Горе! Горе!

Разржьте поясъ мой,— иначе сердце

Отъ скорби разорветъ его, разбившись

Съ нимъ вмст и само.

1-й придворный. Что, что случилось?

Скажите намъ, сударыня?

Паулина (Леонту). Тиранъ!..

Скажи, какя выдумаешь казни

Теперь ты для меня?— Костеръ? Колеса?

Сваришь меня въ свинц, въ кипящемъ масл?

Размечешь на куски? Найдется ль столько

Извстныхъ мукъ иль выдуманныхъ вновь,

Какя ты присудишь мн, затмъ,

Что вс твои неистовства вполн

Я заслужу теперешнею рчью!..

Взгляни, что ты надлалъ со своей

Безумной, дикой ревностью и злостью!—

Химерами, которымъ не могли бъ

Поддаться робкй школьникъ иль двчонка!..

Взгляни! Терзайся! Плачь! Сойди съ ума!

Вс гнусности, какя ты надлалъ

До этого — не значутъ ничего

Предъ ныншней! Пускай ты измнилъ

Коварно Поликсену — этимъ ты

Лишь доказалъ, что ты неблагодарный,

Пустой глупецъ! Пускай хотлъ ты гнусно

Сгубить и честь Камилла, заставляя

Его убить монарха ³⁶) — это все

Лишь мелочи въ сравненьи съ тмъ, что вздумалъ

Ты сдлать посл этого! Ничтожнымъ

Я даже назову поступокъ твой

Съ невинной крошкой-дочерью, свирпо

Такъ преданной тобою на съденье

Зврямъ и хищнымъ коршунамъ — хотя

Я врю въ то, что дьяволъ выжалъ слезы

Скорй бы изъ огня, чмъ сдлалъ это!

Не стану я приписывать теб

И смерть малютки-принца, чей прекрасный’

Высокй нравъ, столь раннй въ эти годы,

Ему разрушилъ сердце сокрушеньемъ

О томъ, что злой отецъ нанесъ такой

Позоръ невинной матери! Не стану

Тебя винитъ я въ этомъ,— но теперь,

Теперь — о, плачьте вс! Кричите: ‘горе!’ —

Узнайте, что царица, этотъ чудный

Примръ всего хорошаго — скончалась!..

И небеса не двинутъ на него

Потокъ жестокой кары!..

1-й придворный. Да хранятъ

Отъ этого насъ боги!

Паулина. Умерла!

Клянусь я въ томъ! Не врите — идите

Взглянуть въ лицо ей сами! Если въ силахъ

Вы возвратить вновь блескъ ея глазамъ,

Устамъ — ихъ алый цвтъ, дыханье — груди

И членамъ теплоту — ахъ, возвратите!

И я вамъ поклонюсь, какъ божествамъ!

А ты, тиранъ, не трать напрасно время

На самое раскаянье! Твои

Злодйства такъ ужасны, что не сгладить

Ихъ вкомъ тяжкихъ мукъ!— Теб осталось

Въ удлъ одно отчаянье! Когда бы

Провелъ ты сотни лтъ — нтъ — сотни тысячъ,

Постясь, въ одной рубашк на вершин

Утесистой горы, подъ вчнымъ свистомъ

Холодныхъ зимнихъ бурь — то и тогда

Не обратились боги бы къ теб

Со взоромъ, полнымъ милости!

Леонтъ. Кляни!..

Кляни сильнй!— Ты вымолвить не можешь

Излишняго! Я заслужилъ, чтобъ вс

Людске языки меня терзали

Потоками горчайшихъ укоризнъ!

1-й придворный (Паулин). Вамъ лучше бъ воздержаться. Если даже

И было что-нибудь — то все же вы

Даете языку ужъ много воли.

Паулина. Я чувствую сама,— вдь я готова

Всегда охотно каяться въ ошибк.

Я слишкомъ поддалась горячей вспышк,

Къ которымъ склонны женщины. Я вижу,

Что онъ глубоко тронутъ ³⁷). Пользы нтъ

Дйствительно жалть о томъ, что нами

Утрачено навкъ! Не принимайте,

Прошу васъ, государь, мои слова

Такъ горячо! Пусть лучше буду я

Наказана за то, что наболтала

Такъ много вамъ про дло, о которомъ

Полезнй позабыть! Прости, достойный

И добрый государь, прости безумной!..

Привязанность, какую я всегда

Питала къ королев… Ахъ, опять!…

Нтъ, нтъ, я замолчу, не буду больше

О ней напоминать, не буду также

Твердить о вашихъ дтяхъ иль о муж,

Который мной потерянъ.— Не пугайтесь!

Молчу, молчу!..

Леонтъ. Ты говорила правду,

И мн сносить прятне ее,

Чмъ быть предметомъ жалости! Сведи

Меня теперь къ тламъ жены и сына.

Ихъ скроетъ гробъ одинъ, на немъ напишутъ

Причину ихъ конца, чтобъ эта надпись

Навки утвердила мой позоръ!

Я ежедневно буду посщать

Часовню, гд сокроются ихъ кости,

И слезы, тамъ пролитыя, мн будутъ

Единымъ утшеньемъ! Я даю

Святой обтъ, что выполню все то,

Что общалъ, пока сама природа

Навки не отниметъ у меня

Возможность исполненья.— Проводи жъ

Теперь меня къ. моей глубокой скорби. (Уходятъ).

СЦЕНА 3-я.

Богемя. Пустынный берегъ моря.

(Входятъ Антигонъ съ ребенкомъ на рукахъ и матросъ).

Антигонъ. Такъ ты увренъ въ томъ, что нашъ корабль

Присталъ теперь къ Богеми ³⁸)?

Матросъ. Конечно,

Но только мн сдается, что не въ добрый

Мы часъ пристали къ берегу. Все небо

Заволокло,— того гляди, начнется

Сейчасъ гроза, и я готовъ поклясться,

Что сами боги сердятся на насъ

За то, что намъ приказано.

Антигонъ. Пускай

Во всемъ ихъ будетъ воля! Позаботься

Теперь о корабл — ступай къ нему,

А я вернусь тотчасъ же за тобою.

Матросъ. Не медлите, а главное — не слишкомъ

Вдавайтесь вглубь страны: она опасна

По множеству зврей, да и гроза,

Какъ видно, будетъ страшная.

Антигонъ. Не бойся —

Я тотчасъ возвращусь.

Матросъ. Я радъ душой

‘Подальше быть отъ этакого дла. (Уходитъ).

Антигонъ. Ну, бдная малютка, часто я

Слыхалъ, хоть и не врилъ, будто души

Умершихъ лицъ способны возвращаться

На землю вновь. А если это правда,

То мать твоя являлась прошлой ночью

Наврно мн. Едва ли можетъ сонъ

Быть такъ похожъ на правду. Съ годовою,

Склонявшейся съ тоскою на плечо

То правое, то лвое — ко мн

Приблизилось виднье.— Никогда

Не приводилось видть мн сосуда,

Такъ полнаго страданьемъ!— Въ снжно-бломъ

Воздушномъ одяньи, точно образъ

Самой чистйшей святости, она

Вошла въ мою каюту, преклонилась

Три раза предо мной и, чуть успла

Открыть уста — изъ глазъ ея полился,

Какъ два ключа, потокъ горячихъ слезъ.

Когда же неудериное волненье

Утихло въ ней — чуть слышно мн она

Промолвила: ‘О, добрый Антигонъ!

Коль скоро рокъ хотлъ ужъ непремнно,

Чтобъ ты, согласно клятв, противъ воли,

Завезъ мое несчастное дитя

Въ глухую дебрь,— то здсь, въ скалахъ богемскихъ,

Такихъ есть много мстъ. Оставь ее

Здсь плачущей, и такъ какъ вс считаютъ

Ее навкъ потерянной, то пусть

Она зовется Пердитой. ³⁹) За то же,

Что ты взялся исполнить приказанье,

Какое безсердечно поручилъ

Теб мой мужъ — ты больше не увидишь

Жены твоей, Паулины’. Такъ сказавъ,

Она исчезла въ воздух, стеная,

А я вскочилъ испуганный — и долго

Казалось мн потомъ, что это были

Не грезы сна, а правда. Сны, конечно,

Не значатъ ничего, но въ этотъ разъ

Хочу я съ суевремъ исполнить

Велнье сна.— Вдь Гермоны врно

Ужъ нтъ теперь въ живыхъ, и Аполлонъ

Ршилъ, быть-можетъ, самъ, чтобы малютка,

Когда она ребенокъ Поликсена,

Оставлена была на жизнь иль смерть

Въ земляхъ ея отца.— Да защитятъ

Тебя, малютка, боги! (Кладетъ ребенка на землю).

Здсь кладу

Съ тобой твое написанное имя

И средства, чтобъ прожить теб, коль скоро

Тебя найдутъ на счастье. (Кладетъ на землю узелокъ).

Оставайся жъ!

Но буря начинается.— Бдняжка,

На гибель осужденная отцомъ

За преступленье матери! Не въ силахъ

Я плакать надъ тобой, но сердце все

Во мн облито кровью. Проклятъ я

За то, что клятву далъ на это дло.

Прощай! Погода хмурится все больше,

Ужасную надъ люлькою твоей

Она затянетъ псенку. Ни разу

Не видлъ я, чтобъ небо меркло такъ

Средь бла дня!— Что тамъ еще за крикъ?

Пора мн на корабль! Что тамъ такое?

Охота! Я погибъ! (Антигонъ убтаетъ, за нимъ гонится медвдь. Входитъ пастухъ).

Пастухъ. Желалъ бы я, чтобъ между десятью и двадцатью тремя годами не было никакого возраста, или чтобъ молодежь по крайней мр просыпала весь этотъ промежутокъ, а то вдь у ней во все это время только и дла, что беременить женщинъ, воровать, драться да обижать стариковъ. Поглядите сами! Ну, кто, кром девятнадцати или двадцатилтнихъ повсъ, станетъ охотиться въ такую грозу? Они угнали у меня двухъ изъ моихъ лучшихъ овецъ, и ужъ, конечно, волкъ ихъ сыщетъ теперь скорй, чмъ хозяинъ. Если искать, такъ надо искать на берегу моря, гд бдняжки врно щиплютъ плющъ. Поищу — авось найдутся. Что это? (Поднимаетъ ребенка). Ребенокъ! Да какой славный! Любопытно: мальчикъ или двочка? А славная штучка!— Конечно, не безгршная.— Я вотъ и не ученый, а такъ и чую тутъ продлку какой-нибудь горничной. Наврно какое-нибудь крылечное, чуланное или задверное произведене. Но все-таки тмъ, которые тебя зачали, было тепле, тмъ теб, бдная крошка. Возьму изъ жалости. Подожду только сынишку,— онъ сейчасъ кричалъ мн.— Эй! гей! ау! (Входитъ клоунъ).

Клоунъ. Ау!

Пастухъ. Да ты здсь близко. Если хочешь увидть штучку, о которой будутъ говорить и тогда, когда ты умрешь и истлешь — поди сюда. Да что съ тобой, глупый?

Клоунъ. Я видлъ дв такя страсти на земл и на мор, что и не разсказать! Впрочемъ, что я говорю: ‘на мор!’ Оно теперь не море, а небо. Оба слились такъ, что между ними не просунешь остря иголки.

Пастухъ. Что же ты видлъ?

Клоунъ. Хотлъ бы я, чтобъ ты увидлъ самъ, какъ оно цнится и хлещетъ на берегъ. Да это еще ничего! А вотъ послушалъ бы ты жалобные криви бдняковъ! Какъ они то показывались, то опять скрывались. Какъ корабль то протыкалъ мсяцъ мачтой, то погружался опять въ бездну, точно пробка, брошенная въ бочку съ лнящимся пивомъ. А на земл!— Медвдь отрывалъ ему руку, а онъ звалъ меня на помощь, кричалъ, что онъ Антигонъ, дворянинъ! Что жъ до корабля, то море его проглотило, какъ пьяница стаканъ зажженой водки ⁴⁰). Несчастные матросы при этомъ ревли, а море смялось надъ ними, и бдный дворянинъ также ревлъ, а медвдь надъ нимъ смялся, и оба ревли громче моря и бури.

Пастухъ. Господи, помилуй! Когда же ты все это видлъ?

Клоунъ. Сейчасъ, сейчасъ. Я не усплъ мигнуть съ тхъ поръ, какъ видлъ все это. Потонувше не успли охолодть на дн моря, а медвдь и до половины не долъ дворянина,— онъ и теперь за работой.

Пастухъ. Будь я близко, я постарался бы помочь старику ⁴¹).

Клоунъ. Жаль, что ты не видлъ корабля: не много бы помогла ему твоя жалостливость.

Пастухъ. Не хорошо, не хорошо! Но посмотри сюда: ты вотъ натыкаешься на умирающихъ, а я на новорожденныхъ. Тутъ есть — на что взглянуть, гляди: пеленки годятся хоть для дворянскаго дитяти, а вотъ и узелокъ.— Подними его да развяжи. Посмотримъ, что въ немъ. Мн какъ-то разъ предсказывали, что меня обогатятъ феи. Можетъ-быть, он украли этого ребенка изъ колыбели. Развязывай узелъ,— что въ немъ⁴²)?

Клоунъ. Ну, старина, привалило теб счастье! Грхи твоей молодости прощены, и старость обезпечена! Золото, все золото!

Пастухъ. Держи его, держи крпче! Это — волшебное золото, забирай все я бги домой безъ оглядки, ближайшей дорогой. Да смотри — ни гу-гу объ этомъ, чтобъ не улетло наше счастье.— Пропадай теперь мои овцы.— Идемъ ближайшей дорогой.

Клоунъ. Нтъ, ступай ближайшей дорогой ты, а я пойду посмотрть — не осталось ли чего отъ дворянина, и много ли сълъ медвдь. Вдь они опасны только голодные. Если что-нибудь осталось — я похороню.

Пастухъ. Доброе дло. Если по остатку можно узнать, кто онъ такой — позови меня посмотрть.

Клоунъ. Хорошо. Ты кстати поможешь мн его закопать.

Пастухъ. Сегодня для насъ счастливый день, постараемся имъ воспользоваться. (Уходятъ).

ДЙСТВЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

(Входитъ Время, какъ хоръ).

Время. Я, Время, приносящее однимъ

Бды и зло, а радости другимъ,

Мать истины и лжи — хочу расправить

Теперь предъ вами крылья и заставить

Васъ всхъ переместить за мною вслдъ

Чрезъ цлыя шестнадцать долгихъ лтъ,

Не показавъ при этомъ вамъ, что было

За т года. Мн власть дана и сила

Вдь все ниспровергать, я въ краткй мигъ

Могу перемнить, къ чему привыкъ

Народъ въ теченьи лтъ. Такъ не браните

Меня теперь, а лучше разршите

Остаться тмъ, чмъ было я всегда

И въ прежне и въ новые года.

Минувшаго свидтель, я равняю

Легко съ нимъ новый вкъ и заставляю

Его быть такъ же старымъ, какъ моя

Теперешняя сказка. Если я

Достойнымъ вами признанъ одобренья,

То поверну назадъ безъ замедленья

Мои часы, представивъ вамъ, сейчасъ

Кончину дней былыхъ, какъ будто васъ

Заставили проспать вс эти лта.

Леонтъ обрекъ себя на смерть для свта,

Сознавъ тяжелый грхъ свой. Грусть съ тхъ поръ

Ему подругой стала, мы жъ свой взоръ

Направимъ на Богемю, въ которой —

Припомнить можно вамъ легко и скоро

Изъ прежнихъ сценъ, какя вывелъ я —

Живетъ наслдникъ юный короля,

Принцъ Флоризель,— пускай впередъ зовется

Онъ нами такъ. Теперь намъ остается,

Найдя еще и Пердиту, сказать,

Что съ той поры она успла стать

Красавицей, невиданной на свт!

По вамъ узнать прятнй будетъ эти

Подробности самимъ. Я не хочу

Заскакивать впередъ и промолчу

О томъ, что вы увидите и сами

Изъ слдующихъ сценъ. Мы между нами

Условиться должны теперь лишь въ томъ,

Что мстомъ нашей сцены будетъ домъ

Бдняги-пастуха, а героиней —

Его красотка-дочь. Вдь вамъ донын

Случалось, безъ сомннья, убивать

Скучне вдвое время — такъ занять

Позвольте намъ сегодня васъ хоть этимъ.

А если не случалось — то отвтимъ

Мы вамъ желаньемъ нашимъ, чтобъ терпть

Вамъ не пришлось бды подобной впредь.

(Уходитъ).

СЦЕНА 1-я.

Богемя. Комната во дворц Поликсена.

(Входятъ Поликсенъ и Камиллъ).

Поликсенъ. Нтъ, добрый Камиллъ, прошу тебя, не настаивай. Для меня отказать теб въ чемъ-либо — хуже, чмъ заболть, но исполнить твое сегодняшнее желанье будетъ моею смертью.

Камиллъ. Пятнадцать лтъ я не видалъ моей родины. Хоть я и провелъ большую часть жизни въ иныхъ странахъ, но все-таки мн хочется успокоить свои кости дома. Сверхъ того, за мной присылалъ кающйся король, мой повелитель. Вернувшись къ нему, я, можетъ-быть, успю облегчить его глубокую печаль. Это также побуждаетъ меня къ отъзду.

Поликсень. Послушай, Камиллъ: если ты меня любишь, то не уничтожай прежнихъ своихъ заслугъ, покидая мой домъ теперь. Вдь твои же достоинства виной тому, что ты такъ мн нуженъ. Право, для меня легче было бы не знать тебя совсмъ, чмъ лишиться, узнавъ. Тобой начаты дла, которыя безъ тебя никто не суметъ кончить. Ты долженъ остаться, чтобъ довершить ихъ, потому что иначе увезешь съ собой и то, что уже сдлано. Если я недостаточно цнилъ твои заслуги, потому что слишкомъ цнить ихъ невозможно,— то я постараюсь быть признательне впередъ и употреблю вс силы, чтобъ еще боле доказать теб мою любовь. Не говори, прошу, о Сицили, объ этой роковой стран, которой одно имя уже въ состояни огорчить меня, напоминая кающагося, какъ ты сказалъ, короля, моего брата, теперь примирившагося со мною. Его потеря безцнной королевы и дтей пробуждаетъ во мн слишкомъ много грусти… Разскажи мн лучше, когда ты видлъ принца Флоризеля, моего сына? Короли, если дти ихъ не отличаются добрыми качествами, такъ же несчастны, какъ и въ томъ случа, когда теряютъ дтей дйствительно достойныхъ.

Камиллъ. Вотъ уже три дня, какъ я его не видалъ, и не знаю, что онъ длаетъ. Я замтилъ только, что съ нкотораго времени онъ часто удаляется отъ двора и сталъ далеко не такъ ревностенъ къ свойственнымъ его сану занятямъ.

Поликсенъ. Я самъ замтилъ это и очень о томъ безпокоюсь. Я приказалъ наблюдать за нимъ, и мн донесли, что почти все время онъ проводитъ въ дом какого-то пастуха, человка, который, какъ говорятъ, непонятнымъ даже и для сосдей образомъ вдругъ разжился изъ ничего до значительнаго богатства.

Камиллъ. Я слышалъ объ этомъ и знаю также, что у этого человка есть дочь необыкновенной красоты. Разсказы о ней такъ громки, что, право, удивительно, какимъ образомъ могли они распространиться изъ такой бдной хижины.

Поликсенъ. Это мн также извстно, и я серьезно боюсь, не она ли та удочка, которая притягиваетъ моего сына. Отправимся, переодвшись, къ этому пастуху и попробуемъ его разспросить. Я думаю, у простяка не трудно будетъ вывдать причину частыхъ посщенй моего сына. Брошу, будь моимъ помощникомъ въ этомъ дл и брось свои замыслы о поздк въ Сицилю.

Камиллъ. Готовъ повиноваться вашему приказу.

Поликсенъ. Добрйшй Камиллъ!.. Идемъ же переодться.

(Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Тамъ же. Дорога близъ жилища пастуха.

(Входитъ Автоликъ, распвая).

Автоликъ. Эхъ, время — какъ цвтъ зацвтетъ полевой,

Зарзвятся двки по лугу,

И красное солнце погонитъ долой

И холодъ и зимнюю вьюгу!

Эхъ, время — какъ станутъ блться холсты

Вдоль длинныхъ полей и забора!

Некупленнымъ элемъ натянешься ты,—

И то-то раздолье для вора!

Эхъ, время — какъ пташки зальются кругомъ

Въ кустахъ голосистой свирлью!

Съ красоткой на сн лежимъ мы вдвоемъ —

И все намъ тогда на веселье ⁴³).

Да, доброе было время, когда я служилъ принцу Флоризелю,— ходилъ въ бархат! А вотъ теперь безъ мста!

Впрочемъ, мн ль смотрть на это,

Лишь свтилъ бы мсяцъ съ неба.

Поброжу вокругъ я свта

И найду наврно хлба

Мало ль насъ, бродягъ, гуляетъ

Въ здшнемъ темномъ околотк,

И наврно всякй знаетъ,

Какъ отвтъ держать въ колодк ⁴⁴)!

Моя пожива — простыни, а какъ начнутъ коршуны вить гнзда — берегите и мелкое блье ⁴⁵). Мой отецъ назвалъ меня Автоликомъ, да и самъ, родившись подъ звздой Меркуря, былъ мелочнымъ воришкой ⁴⁶). Игра да веселое житье нарядили меня въ эти лохмотья, и теперь я кое-какъ перебиваюсь мелочнымъ мошенничествомъ. Вислицъ да плетей не жалую, потому что страхъ какъ боюсь и того и другого. Мысль же о будущей жизни просыпаю… А,— кажется, идетъ пожива.

(Входитъ клоунъ).

Клоунъ. Ну-ка, сочтемъ: каждыя одиннадцать овецъ даютъ двадцать восемь фунтовъ шерсти, каждыя двадцать восемь фунтовъ — одинъ фунтъ стерлинговъ съ шиллингами. Если полторы тысячи штукъ острижено, то на сколько же будетъ тутъ шерсти?

Автоликъ (въ сторону). Куликъ мой, если только выдержитъ силокъ.

Клоунъ. Нтъ, безъ счетовъ не смекнуть. Подумаю лучше, что надо купить для нашего праздника стрижки барановъ: три фунта сахару, пять фунтовъ коринки, рису. На что однако сестр моей рисъ? Ну, да, впрочемъ, отецъ сдлалъ ее полной хозяйкой праздника, такъ пусть распоряжается, какъ хочетъ. Она приготовила двадцать-четыре букета для стригачей. Они вс славно поютъ трехголосныя псни, и хотя голоса ихъ низеньки, но одинъ изъ нихъ — пуританинъ и потому очень хорошо выводить подъ волынку псалмы ⁴⁷).— Надо купить еще шафрану для подкраски яблочныхъ пироговъ, мускатнаго орху и финиковъ. Нтъ, финиковъ въ записк нту. Орховъ семь штукъ, да еще одинъ или два корня имбирю,— ну, да имбирю я выпрошу на придачу… Четыре фунта черносливу да столько же изюму.

Автоликъ (валяясь на земл). О! О! Зачмъ я родился на свтъ!

Клоунъ. Ай, что это такое?

Автоликъ. Помогите, помогите! Сорвите съ меня эти лохмотья, а потомъ убейте хоть совсмъ.

Клоунъ. Бдняга, зачмъ же ихъ срывать? Теб надо, напротивъ, пожелать имть платья побольше.

Автоликъ. О, добрый господинъ, скверность этого платья для меня больне, чмъ палки, а я ихъ выдержалъ чуть не миллонъ.

Клоунъ. Бдная душа! Миллонъ палокъ не шутка!

Автоликъ. Я ограбленъ и избитъ, лишился и денегъ и платья. Вмсто него одли меня въ эти лохмотья.

Клоунъ. Скажи,— негодяй, который тебя ограбилъ, былъ конный или пшй?

Автоликъ. Пшй, добрый господинъ, пшй.

Клоунъ. Да, конечно, судя по наряду, который онъ теб оставилъ, онъ, вроятно, былъ пшй. Если эта куртка для верховой зды, то она послужила изрядно. Давай руку — я помогу теб встать. Ну, давай же. (Помогаетъ ему подняться).

Автоликъ. Охъ, осторожнй, мой добрый господинъ, осторожнй!

Клоунъ. Бдняга!

Автоликъ. Потише, потише! Кажется, у меня рука вывихнута.

Клоунъ. Ну, какъ теперь?

Автоликъ. Только, пожалуйста, тише! (Вытаскиваетъ у него кошелекъ изъ кармана). Вы оказали мн величайшую услугу.

Клоунъ, Если теб нужны деньги — я могу дать теб немного.

Автоликъ. Нтъ, добрый господинъ, нтъ! Въ какой-нибудь мил отсюда живетъ мой родственникъ. Я шелъ къ нему, онъ ссудитъ меня и деньгами и всмъ, что нужно. Мн очень обидно, что вы предлагаете мн денегъ.

Клоунъ. Какой же бездльникъ тебя ограбилъ?

Автоликъ. Это — мошенникъ, шатающйся съ фортункой ⁴⁸). Онъ когда-то служилъ принцу, но былъ прогнанъ плетьми,— не знаю только, за какую добродтель.

Клоунъ. За какой порокъ, хотлъ ты сказать. Добродтелей изъ дворовъ принцевъ плетьми не выгоняютъ. Ихъ, напротивъ, берегутъ пуще глаза, хотя при этомъ он все-таки рдко тамъ уживаются.

Автоликъ. Именно за какой-то. порокъ. Я знаю этого молодца, онъ ходилъ съ обезьяной, былъ разсыльнымъ при суд, таскался съ кукольнымъ представленьемъ блуднаго сына, а потомъ женился на жен мдника, жившей въ какой-нибудь мил отъ моихъ земель. Перемнивъ столько мошенническихъ промысловъ, онъ наконецъ стадъ прямо воровать. Его зовутъ Автоликомъ.

Клоунъ. Чортъ бы его побралъ! Это — первйшй бездльникъ. Онъ шатается везд: по всмъ ярмаркамъ, по праздникамъ и по медвжьимъ травлямъ.

Автоликъ. Такъ, мой благодтель, такъ! Вотъ этотъ самый бездльникъ и нарядилъ меня въ эти лохмотья.

Клоунъ. Во всей Богеми нтъ бездльника трусливй. Теб слдовало бы только немного прободриться и плюнуть ему въ рожу,— онъ первый бы далъ тягу.

Автоликъ. Я, признаюсь, не изъ храбрыхъ, и мошенникъ наврно это зналъ.

Клоунъ. Ну, какъ ты теперь себя чувствуешь?

Автоликъ. Лучше, благодтель, гораздо лучше,— теперь я могу стоять и ходить. Сейчасъ побреду тихонько къ моему родственнику.

Клоунъ. Не проводить ли тебя до большой дороги?

Автоликъ. Нтъ, благодтель, нтъ,— не безпокойтесь!

Клоунъ. Такъ прощай!— мн надо еще закупить кое-что для нашего праздника стрижки барановъ.

Автоликъ. Желаю вамъ всякаго счастья! (Клоунъ уходимъ). Для закупокъ твой кошелекъ теперь чистъ. Но я все-таки явлюсь на праздникъ вашей стрижки и если не сумю перевернуть ваши роли, сдлавъ самихъ стригачей моими баранами — то пусть впишутъ мое имя въ списокъ честныхъ людей. (Уходитъ, напвая):

Впередъ, будь хоть кочка, хоть пекъ!

Веселый вовкъ не устанетъ,

Кто жъ плачетъ и хнычетъ весь день,

Тотъ ноги на мил протянетъ ⁴⁹).

СЦЕНА 3-я.

Передъ хижиной пастуха.

(Входятъ Флоризель и Перди та).

Флоризель. Несвойственный нарядъ твой выдаетъ

Еще сильнй, какъ дивно ты прелестна.

Ты не пастушка, нтъ!— богиней Флорой,

Предвстницей апрльскихъ ясныхъ дней —

Такъ должно называть тебя! Вашъ праздникъ —

Веселый пиръ плнительныхъ божковъ,

А ты — ты ихъ царица.

Пердита. Знаю, принцъ,

Что я должна воздержне другихъ

Бранить васъ за проказы.— Извините,

Что я о нихъ напомнила. Себя,

Надежду государства, вы одли

Убогимъ пастухомъ, меня жъ, пастушку,

Убрали, какъ богиню. Если бъ нашъ

Веселый лтнй праздникъ не всегда

Былъ такъ сопровождаемъ рядомъ шутокъ,

Вошедшихъ ужъ въ обычай, то, поврьте,

Что я бы покраснла отъ стыда,

Увидя вашъ нарядъ:— мн все бъ казалось,

Что вы его надли для того,

Чтобъ я могла, какъ въ зеркал, въ немъ видть,

Какъ я сама ничтожна.

Флоризель. Вчно буду

Считать благословеннымъ я тотъ часъ,

Когда спустился соколъ мой на поле

Твоихъ родныхъ.

Пердита. Да сохранитъ Юпитеръ

Всегда въ васъ эти мысли! Но меня

Страшитъ невольно разница, какая

Лежитъ межъ мной и вами. Сами вы

О томъ не безпокоитесь, а я

Дрожу, какъ листъ, при мысли, если къ намъ

Сюда вдругъ приведетъ такой же случай

И вашего родителя. О, боги!

Какъ будетъ пораженъ онъ, увидавъ

Свой славный, гордый отпрыскъ въ этомъ жалкомъ

Убор бдняка! Что будетъ онъ

При этомъ говорить, и какъ сама я

Снесу суровый взглядъ его въ моемъ

Теперешнемъ наряд?

Флоризель. Полно, полно!

Не говори теперь мн ни о чемъ,

Какъ только о весель. Сами боги,

Окованные страстью, принимали

Нердко видъ животныхъ на себя.

Юпитеръ-громовержецъ превращался

Въ ревущаго быка, Нептунъ зеленый —

Въ барана и блеялъ. Самъ лучезарный,

Великй Аполлонъ являлся бднымъ,

Смиреннымъ пастухомъ, какъ я теперь ⁵⁰).

Но, врно, ни одинъ изъ нихъ не длалъ

Всхъ этихъ превращенй для подобной

Чудесной красоты, и ни одинъ,

Наврно, не былъ чистъ въ своихъ желаньяхъ,

Какъ я въ моихъ, затмъ, что ни желанья

Ни страсть моя, поврь, не пересилятъ,

Что мн велятъ обязанность и честь.

Пердита. О, принцъ, ршимость ваша врядъ ли будетъ

Достаточно сильна, когда придется

Столкнуться ей со властью короля!

А это неизбжно! И при первомъ

Такомъ толчк погибнетъ или ваша

Ршимость, или жизнь моя.

Флоризель. О, полно!

Прошу, не помрачай нашъ свтлый праздникъ

Такой пустой тревогой! Врь, что я

Весь твой, а не отца. Я. не могу вдь

Быть даже и своимъ, коль скоро сталъ ужъ

Твоимъ навкъ:— отдавшись разъ, могу ли

Отдаться я другому? Я возсталъ бы

На самую судьбу, когда бъ она

Ршила это иначе. Такъ будь же,

Прошу, повеселй, гони мечтой

О свтломъ настоящемъ вс тревоги,

Какя видишь въ будущемъ. Ужъ гости

Идутъ сюда. Смотри веселымъ взглядомъ,

Какъ будто бъ нынче былъ счастливый день

Желанной нашей свадьбы,— день, который,

Клянусь теб, наступитъ.

Пердита. Пусть лишь счастье

Останется къ намъ ласково!

(Входятъ Поликсенъ и Камиллъ, переодтые, за ними Пастухъ, Клоунъ, Мопса, Дорка и друге).

Флоризель. Смотри,

Явились наши гости. Постарайся жъ

Скорй развеселить ихъ, чтобъ горлъ

На всхъ румянецъ радости.

Пастухъ. Что жъ это?

Ты, дочка, такъ ведешь себя, какъ будто

Хозяйка здсь не ты. Нтъ, въ этотъ день

Покойница-старуха не найдетъ,

Бывало, часа отдыха: поспетъ

И здсь и тамъ:— варитъ, готовитъ, моетъ,

Всхъ обойдетъ, прислужитъ всмъ, да тутъ же

Споетъ или пропляшетъ. Посидитъ

То тамъ въ конц стола, то въ середин!

А щеки — что твой макъ, затмъ что надо

Хлебнуть здоровье всхъ, да и побгать

Придется не на шутку. Ты жъ ведешь

Себя не какъ хозяйка, а какъ гостья.

Иди-ка принимать своихъ гостей,

Будь ласкова съ чужими — этимъ средствомъ

Всего скорй сдружаются. Ну, полно!

Чего краснть! Старайся быть хозяйкой —

Тмъ, что ты есть! Проси же дорогихъ

Гостей почтить нашъ праздникъ, да усерднй,

Будь искреннй въ словахъ, какъ будто бъ просьба

Твоя могла свести на наше стадо

Покой и благодать.

Пердита (Поликсену). Прошу покорно,

Почтенный господинъ, отецъ мой хочетъ,

Чтобъ я была хозяйкой.

(Камиллу). Будьте также

И вы желаннымъ гостемъ.— Дорка, дай

Мн т цвты.— Позвольте, господа,

Поднесть ихъ вамъ,— вотъ розмаринъ и рута,

Ихъ зелень не спадаетъ и зимой.

Отъ всей души желала бъ съ ними я

На васъ низвесть и качества, какя

Они изображаютъ: благодать

И радостную память дней минувшихъ ⁵¹)!

Поликсенъ. Прекрасная пастушка,— предлагая

Намъ зимне цвты, ты намъ даешь,

Что боле всего прилично нашимъ

Преклоннымъ ужъ годамъ.

Пердита. Вдь годъ подходитъ

Къ концу, почтенный гость, и въ это время,

Когда зима еще не родилась,

А лто не прошло,— конечно лучше

Даритъ левкой съ гвоздикою — цвты,

Которые иные называютъ

Побочными природы, но у насъ

Въ садахъ ихъ нтъ, да я и не желала бъ

Имть ихъ у себя.

Поликсенъ. За что же ими

Ты такъ пренебрегаешь?

Пердита. Потому

Что я слыхала, будто ихъ махровость

Дана имъ не природой, а искусствомъ.

Поликсенъ. Пусть такъ, но вдь природу украшаютъ

При помощи даровъ, каке намъ

Даетъ она сама же.— То искусство, ‘

Которое, какъ выразилась ты,

Примшано къ природ, есть созданье

Ея же рукъ. Такъ улучшаемъ мы ‘

Прививкой дикй пень и получаемъ

Посредствомъ высшей почки цвтъ и плодъ

Отъ низшаго растенья. Это будетъ,

Конечно, плодъ искусства,— но искусства,

Которое имемъ право мы

Назвать самой природой.

Пердита. Это правда.

Поликсенъ. Укрась же садъ левкоями и впредь

Не называй ихъ цвтъ побочнымъ цвтомъ.

Пердита. Не будетъ въ немъ ни кустика — и это

Такъ врно, какъ и то, что если бъ я

Румянилась, то врно бъ не желала,

Чтобъ этотъ милый юноша хвалилъ

Меня за тотъ румянецъ и искалъ

Руки моей поэтому ⁵²).— Вотъ здсь

Цвты для васъ: лаванды, мята, рутъ

И ноготки, привыкше ложиться

За солнцемъ вслдъ и также вмст съ нимъ

Встающе:въ слезахъ. Я вамъ даю

Цвты средины лта, какъ всего

Приличнйше вашимъ среднимъ лтамъ.

Привтствую васъ всхъ.

Камиллъ. Будь я овцой

Въ твоихъ стадахъ — я бросилъ бы искать

Себ свой кормъ и жилъ бы, вчно глядя

Лишь на тебя.

Пердита. Какъ можно! Вы тогда

Вдь такъ бы исхудали, что холодный

Январскй бурный втеръ проввалъ

Совсмъ бы васъ насквозь. (Флоризелю) Что до тебя,

Прекраснйшй мой другъ,— какъ я желала бъ

Имть теперь весенне цвты,

Такъ близко подходяще къ твоимъ

Прекраснымъ юнымъ лтамъ, точно такъ же,

Какъ къ возрасту всхъ васъ (Обращаясъкь пастушкамъ), еще носящихъ

Невинныя головки на невинныхъ

И двственныхъ плечахъ.— О, Прозерпина!

Зачмъ не можешь дать ты мн цвтовъ,

Которые въ испуг разроняла,

Когда неслась на огненныхъ коняхъ

Суроваго Плутона? Какъ желала бъ

Имть нарциссовъ я, чей блдный цвтъ

Цвтетъ еще до ласточекъ, смиряя

Своею несравненной красотой

Холодный втеръ марта, иль фалокъ

Темне глазъ Юноны и прятнй

По запаху, чмъ сладкое дыханье

Божественной Цитеры, или первыхъ

Подснжниковъ, которымъ суждено

Кончать въ безбрачь вкъ, не насладясь,

Какъ слдуетъ, лучомъ живящимъ еба,

И чья судьба такъ часто схожа въ этомъ

Съ судьбою многихъ двушекъ! О, дайте

Мн буквицъ, лилй, ландышей, чтобъ я

Убрала васъ внками и съ тмъ вмст

Осыпала отъ головы до ногъ

Того, кто всхъ дороже мн и краше.

Флоризель. Какъ мертвый трупъ?

Пердита. О, нтъ, какъ ложе счастья

И игръ любви!— а если и какъ трупъ,

То съ тмъ, чтобъ заключить, взамнъ могилы,

Его въ моихъ объятьяхъ! Подходите жъ:

Вотъ вамъ цвты. Мн кажется, что я

Разыгрываю роль, какъ въ пасторали

Предъ праздникомъ, и этому, конечно,

Причиной мой нарядъ.

Флоризель. Твой каждый шагъ

Прелестнй предыдущихъ! Говоришь ли —

То хочется внимать теб всегда!

Поешь ли ты — то хочется, чтобъ пла

При всхъ своихъ длахъ ты: при молитв,

При хлопотахъ въ хозяйств, при раздач

Пособья бднякамъ! Когда ты пляшешь —

То хочется, чтобъ ты была волной

И двигалась всегда, не измняя

Ни въ чемъ своихъ движенй. Словомъ, все,

Что ты ни станешь длать, даже въ самыхъ

Пустыхъ длахъ, увнчано въ теб

Печатью чудной прелести, съ которой

Становишься ты царственной во всемъ. ‘

Пердита. О, Дориклесъ, преувеличилъ слишкомъ

Свои ты похвалы! И если бъ я

Не видла въ твоемъ чистосердечномъ

Румянц на щекахъ, что говоришь ты

Отъ сердца и правдиво — я могла бы

Подумать не на шутку, что мой милый

И добрый Дориклесъ ведетъ меня

Не къ счастью, а къ погибели.

Флоризель. О, врь,

Что я лишенъ возможности внушить

Теб подобный помыслъ точно такъ же,

Какъ ты задаться имъ!— Давай же руку!

Начнемъ съ тобою танцы мы, какъ пара

Влюбленныхъ нжныхъ горлицъ, давшихъ слово

Вовкъ не разлучаться.

Пердита. Я ручаюсь

За слово этихъ горлицъ.

Поликсенъ. Вотъ, клянусь,

Милйшая пастушка изъ порхавшихъ

Когда-нибудь по зелени луговъ!

Все, что она ни скажетъ, дышитъ чмъ-то

Возвышеннымъ и чуждымъ той сред,

Въ какой она живетъ.

Камиллъ. Смотрите, онъ

Ей шепчетъ что-то на ухо, и щеки

Горятъ у ней точь-въ-точь, какъ маковъ цвтъ.

Да,— надобно признаться, что она

Царица всхъ молочницъ ⁵³).

Клоунъ (музыкантамъ). Начинайте.

Дорна. Вдь ты танцуешь съ Мопсой — припаси же

Себ въ карманы луку, чтобъ засть

Прятный поцлуй ея.

Мопса. Такъ что же?

Клоунъ. Ну, полно вамъ,— ступайте на мста.:

Начнемъ, друзья!

(Музыка. Пастухи и пастушки танцуютъ).

Поликсенъ (старому пастуху). Скажи мн, старина,

Кто этотъ славный малый, что танцуетъ

Вонъ тамъ съ твоею дочерью?

Пастухъ. Его

Зовутъ здсь Дориклесомъ. Говорятъ,

Что онъ кой-что иметъ, И: хотя

Провдалъ я объ этомъ отъ него же,!

Но радъ тому поврить, такъ какъ онъ

Глядитъ правдивымъ малымъ. Онъ клянется,

Что страстно любитъ дочь мою, и я

Охотно врю этому, затмъ,

Что врядъ ли самый мсяцъ такъ глядится j

Въ струи воды, какъ нжно смотритъ онъ

Въ ея глаза, какъ будто собираясь

Въ нихъ что-нибудь прочесть. Скажу вамъ прямо:,

Они другъ друга стоятъ, и въ любви

Изъ нихъ не превзойдетъ одинъ другого

На четверть поцлуя.

Поликсенъ. Дочь твоя

Танцуетъ превосходно.

Пастухъ. О, она

И въ прочемъ такова жъ, хотя, конечно,

Не мн ее хвалить. Могу сказать,

Что если Дориклесъ ее получитъ,

То въ ней найдетъ сокровище, какого

Не видлъ и во сн. (Входитъ работникъ).

Работникъ. Ну, хозяинъ, если бъ ты только послушалъ у воротъ разносчика, то не сталъ бы впредь самъ ни плясать ни пть. Даже волынка не расшевелила бы твоихъ ногъ. Онъ поетъ псню за псней скорй, чмъ ты считаешь деньги, он такъ и летятъ у него изъ горла, точно онъ обълся балладами. Мы вс, слушая его, развсили уши.

Клоунъ. Онъ пришелъ какъ нельзя больше кстати. Я страхъ какъ люблю баллады: и веселыя съ печальнымъ припвомъ, и печальныя съ веселымъ.

Работникъ. У него есть всякя псни и для парней и для двокъ, и каждая приходится по душ лучше, чмъ по рук перчатка. Для молодицъ есть у него псенки про любовь, съ разными жалостными припвами и приплясами безъ всякихъ, нехорошихъ словъ. Это вдь въ псняхъ большая рдкость.— У него, чуть какой-нибудь безстыдникъ начнетъ приставать къ двушк съ нехорошимъ — она ему и отвтитъ: ‘полно, милый, не шали!’ — да такъ этимъ и отдлается.

Поликсенъ. Должно-быть, веселый малый.

Клоунъ. Отличнйшй! Это видно по всему. А есть у него вышивные товары?

Работникъ. Какъ же: есть ленты всхъ цвтовъ радуги, а кружева сплетены такъ хитро, что не распутать ихъ всмъ богемскимъ законникамъ. Есть тесемки, шнурки, батисты, полотна, и все это онъ воспваетъ точно боговъ и богинь. Можно подумать, что каждая его сорочка — маленькй божокъ,— такъ расхваливаетъ онъ работу рукавчиковъ и воротничковъ.

Клоунъ. Зови жъ его сюда, и пусть онъ входитъ съ псней.

Пердита. Только, пожалуйста, чтобъ въ ней не было неприличныхъ словъ. (Работникъ уходитъ).

Клоунъ. Полно, сестра, поврь, что эти разносчики лучше, чмъ ты воображаешь.

Пердита. Врю, братъ, или, лучше сказать, желала бы врить. (Входитъ Автоликъ, распвая).

Автоликъ. Сюда, господа! Вотъ сорочки,

Вотъ снга бле платочки,

Вотъ черныя дымки, вотъ маски,

Перчатокъ душистыя связки,

Янтарь, ожерелья, браслеты,

Куренья, уборы, корсеты,

Вотъ разныя шпильки, булавки —

Найдете вы все въ моей лавк,

Что нужно, чтобъ вашихъ касатокъ

Убрать отъ головки до пятокъ.

Сюда молодежь! Торопитесь купить:

Красотокъ отказомъ гршно вдь сердить.

Сюда, торопитесь купить ⁵⁴).

Клоунъ. Не будь я влюбленъ въ Мопсу, не видать бы теб моихъ денегъ, но такъ какъ она успла меня заполонить, то длать нечего — придется взять у тебя нсколько лентъ и перчатокъ.

Мопса. Ты общалъ мн ихъ еще къ празднику, но лучше поздно, чмъ никогда.

Дорка. Если люди не лгутъ, такъ онъ сулилъ теб побольше, чмъ это.

Мопса. А съ тобой онъ ужъ расквитался всмъ, что сулилъ, и, можетъ-быть, даже съ лишкомъ.— Смотри, не покраснй, какъ придетъ пора возвращать занятое.

Клоунъ. Да полно вамъ! Право, нынче двки забыли весь стыдъ и скоро станутъ носить юбки на головахъ. Вдь о такихъ вещахъ можно шушукать втихомолку, когда доишь коровъ или ложишься спать, а не кричать при всхъ. Хорошо еще, что гости шумятъ сами, и не услышатъ вашей болтовни. Прикусите же ваши языки.

Мопса. Ну, хорошо. Не забудь только, что ты общалъ мн ожерелье и пару душистыхъ перчатокъ.

Клоунъ. Вдь я теб говорилъ, что меня ограбили на дорог и отняли вс деньги.

Автоликъ. Да, почтенный господинъ, здсь по дорог есть мошенники, и осторожнымъ быть не мшаетъ.

Клоунъ. Здсь, по крайней мр, ты можешь быть увренъ, что не потеряешь ничего.

Автоликъ. Избави Боже!— вдь со мной не мало дорогихъ вещей.

Клоунъ. Это у тебя что? Баллады?

Мопса. Ахъ, пожалуйста, купи мн нсколько. Я страхъ какъ люблю печатныя баллады. Вдь что напечатано, то, значитъ, правда.

Автоликъ. Вотъ одна изъ самыхъ жалостныхъ: въ ней говорится, какъ жена одного ростовщика забеременла двадцатью мшками съ золотомъ и при этомъ захотла пость поджаренныхъ зминыхъ головокъ и жабъ.

Мопса. Неужели это правда?

Автоликъ. Сущая правда! Это случилось тому назадъ какой-нибудь мсяцъ.

Дорка. Сохрани меня, Боже, выйти за ростовщика.

Автоликъ. Тутъ есть имя бабки, бывшей при этомъ и разблаговстившей эту всть, а также имена пяти-шести кумушекъ, бывшихъ свидтельницами. Съ какой стати стану я лгать.

Мопса. Купи мн ее, пожалуйста.

Клоунъ. Хорошо, отложи эту балладу. Теперь посмотримъ другя, а тамъ перейдемъ къ прочимъ вещамъ.

Автоликъ. Вотъ другая баллада про рыбу, которая въ пятницу, восемнадцатаго апрля, выплыла близъ береговъ и, поднявшись на сорокъ тысячъ саженей надъ водой, пропла эту балладу противъ жестокихъ двушекъ. Говорятъ, что это была женщина, превращенная въ холодную рыбу за то, что отказалась раздлить страсть того, кто ее любилъ. Баллада самая жалостная и притомъ истинная ⁵⁵).

Дорка. Въ самомъ дл истинная?

Автоликъ. Подъ ней подписались пять судей. Что жъ касается свидтельствъ, то ихъ больше, чмъ можетъ помститься въ моемъ мшк.

Клоунъ. Отложи и эту. Ну, что тамъ дальше?

Автоликъ. Вотъ также хорошая баллада, да и веселая притомъ.

Мопса. Купи также и веселыхъ.

Автоликъ. Вотъ одна, веселй которой трудно найти, она поется на голосъ: ‘дв двочки вмст любили!’ Во всемъ околотк нтъ ни одной двушки, которая не пла бы этой баллады. Ее раскупаютъ сотнями.

Мопса. Мы можемъ пропть ее съ Доркой и съ тобой, если ты ее знаешь,— вдь она на три голоса.

Дорка. Мы ее знаемъ уже цлый мсяцъ.

Автоликъ. Споемте, споемте! Мн ли ея не знать?— Вдъ это мое ремесло. Ну, начнемте!

ПСНЯ.

Автоликъ. Прочь подите, пора мн сбираться,

Дольше нечего здсь оставаться.

Дорка. Ахъ, куда ты?

Мопса. Куда ты?

Дорка. Куда?

Мопса. Ты въ любви мн, дражайшй мой, клялся!

Не таить ничего общался!

Дорка. Быть моимъ общалъ навсегда!

Мопса. Ты въ лсокъ или въ чистое поле?

Дорка. Безъ тебя намъ везд злая доля!

Автоликъ. Никуда.

Дорка. Никуда?

Автоликъ. Никуда.

Дорка. Такъ зачмъ же ты клялся, жестокй?

Мопса. И покинулъ меня одинокой?

Ахъ, скажи мн, куда ты, куда?

Клоунъ. Довольно, мы допоемъ эту псню потомъ. Отецъ разговариваетъ о чемъ-то важномъ съ этими господами, и намъ не слдуетъ имъ мшать… Бери свой коробъ, любезный, и ступай за мной… Я вамъ куплю подарки обимъ. (Разносчику). Смотри же, я выбираю первымъ. Ну, идемте, красотки.

Автоликъ (въ сторону). Поплатишься ты мн за обихъ. (Поетъ).

Кто ленточекъ хочетъ купить,

Галунчиковъ шапку обшить —

Ко мн, господа, поспшайте!

Тесемокъ ли нужно простыхъ,

Иль яркихъ шелковъ дорогихъ —

Есть всякй товаръ! Выбирайте!

Каковъ бы вашъ ни былъ заказъ,

Все сыщемъ, поврьте, для васъ,

Лишь денегъ въ мошн припасайте ⁵⁶)!

(Уходятъ Автоликъ съ Клоуномъ, Мопсой и Доркой. Входитъ работникъ).

Работникъ. Хозяинъ, тамъ пришли три пастуха козъ, три волопаса, три свинопаса и три овчара. Вс они нарядились чучелами, покрытыми шерстью, и величаютъ себя въ этомъ наряд сартирами ⁵⁷). Имъ хочется потшить васъ пляской, которую наши бабы называютъ трепакомъ, и никогда не хотятъ въ ней танцовать. А они того мння, что хотя пляска, эта и можетъ показаться нсколько грубовата для блоручекъ, но здсь наврно понравится всмъ.

Пастухъ. Ну ихъ!— и безъ того было здсь сегодня довольно мужицкихъ дурачествъ. (Поликсену). Мы, я думаю, порядкомъ вамъ надоли, почтенный господинъ?

Поликсенъ. Нисколько! Да и зачмъ оскорблять тхъ, кто хочетъ насъ позабавить. Дозволь намъ полюбоваться этими четырьмя тройками пастуховъ.

Работникъ. Одна изъ этихъ троекъ увряетъ, будто плясала передъ самимъ королемъ. Самый плохой изъ трехъ пастуховъ прыгаетъ по крайней мр на двнадцать футовъ.

Пастухъ. Ну, полно болтать вздоръ. Ужъ если этимъ господамъ угодно, то пусть они входятъ, да попроворнй.

Работникъ. Они тутъ, за дверью.

(Уходитъ работникъ и возвращается съ двнадцатью пастухами въ костюм сатировъ. Они пляшутъ и затмъ уходятъ).

Поликсенъ (пастуху). Впослдстви, старикъ, узнаешь ты

О томъ гораздо больше ⁵⁸). (Въ сторону). Не зашло ли

Однако все ужъ слишкомъ далеко?

Не время ль развести ихъ? Онъ доврчивъ

И слишкомъ откровененъ.

(Флоризелю). Что съ тобою,

Счастливый пастушокъ?.. Ты до того

Задумался, что, кажется, забылъ

Совсмъ о вашемъ праздник. Нтъ, помню,

Когда былъ молодъ я и точно такъ же

Любилъ, какъ ты теперь,— я осыпалъ

Любезную свою дождемъ подарковъ,

Я бъ перерылъ коробку продавца,

Скупилъ бы весь товаръ, чтобъ поднести

Его моей красотк, — ты жъ позволилъ

Ему уйти, не взявши ничего.

Когда твоя любезная захочетъ

Увидть въ этомъ признакъ недостатка

Твоей любви и нжности, то врядъ ли

Ты скоро оправдаешься, когда лишь

Ты дорожишь дйствительно любовью

Ея, какъ увряешь.

Флоризель. Ахъ, почтенный

И добрый гость! Она, я знаю, вовсе

Ее цнитъ этихъ вздоровъ. Что дороже

Для ней всего — замкнуто въ этомъ сердц,

И только ждетъ мгновенья, чтобъ отдаться

Ей навсегда. (Пердит). О, выслушай, прошу,

Меня при этомъ старц, знавшемъ также

Любовь въ былые дни! Позволь коснуться,

Прошу, твоей руки мн,— этой нжной

Руки, какъ перья голубя, и блой,

Какъ зубы африканца, иль какъ снгъ,

Провянный холоднымъ зимнимъ втромъ.

Поликсенъ. Ну, что жъ потомъ? Ты ловко моешь руку,

Которая чиста и безъ того.

Я, впрочемъ, перебилъ тебя,— посмотримъ,

Къ чему ведешь ты рчь.

Флоризель. Ты не откажешь

Быть здсь моимъ свидтелемъ?

Поликсенъ (указывая на Камилла). Онъ также?

Флоризель. И онъ и вс, кто хочетъ:— люди, небо,

Земля и цлый мръ! Когда бъ я былъ

Державнйшимъ и лучшимъ изъ монарховъ

Иль юношей, красивйшимъ изъ всхъ,

Когда-нибудь плнявшихъ взоры смертныхъ, —

Будь я умнй, ученй всхъ — все это

Не значило мн ровно бъ ничего

Безъ сердца этой двушки!— все это

Я отдалъ бы на то, чтобъ ей служить,

Иль иначе обрекъ себя на гибель.

Поликсенъ. Прекрасный, громкй даръ!

Камиллъ. Въ немъ дышитъ сила

И искренность любви

Пастухъ. А ты,— что скажешь

Въ отвтъ на это, дочь?

Пердита. Я не умю

Красиво говорить и не могу

Придумать лучшихъ словъ. О чистот же

Имъ высказанныхъ чувствъ могу судить лишь

По собственнымъ своимъ.

Пастухъ. Давайте жъ руки

И кончимъ это дло. (Поликсену и Камиллу) Васъ, прибывшихъ

Къ намъ въ первый разъ, прошу: не откажитесь

Свидтелями быть со всми въ томъ,

Что дочь моя получитъ за собою

Приданое, которое во всемъ

Равно его достатку.

Флоризель. Ей не нужно

Приданаго иного, кром качествъ

Ея души. Что жъ до богатствъ, то ими

Я всхъ васъ удивлю.— Когда умретъ

Одно лицо — ихъ будетъ вдвое больше,

Чмъ можешь ты желать. Благослови же

Теперь насъ предъ гостями.

Пастухъ. Дайте руки.

Поликсенъ. Постой, прекрасный юноша!— не будь,

Прошу, такъ торопливъ,— позволь сначала

Тебя спросить: имешь ты отца?

Флоризель. Имю,— что жъ изъ этого?

Поликсенъ. Онъ знаетъ

О томъ, что ты затялъ?

Флоризель. Нтъ, не знаетъ,

Да и не будетъ знать.

Поликсенъ. Но вдь отецъ,

Мн кажется, на брачномъ пир сына

Быть долженъ первымъ гостемъ. Иль, быть-можетъ,

Отецъ твой старъ и немощенъ? не помнитъ

Уже себя? ослабъ отъ лтъ разсудкомъ?

Лишился дара слуха и рчей?

Не можетъ управлять своимъ имньемъ?

Впалъ въ дтство и лежитъ?

Флоризель. Нтъ, добрый гость!

Онъ свжъ и бодръ, какъ не всегда бываютъ

Въ его года.

Поликсенъ. Тогда, клянусь моей

Сдою бородой, ты поступаешь

Съ нимъ вовсе не по-дтски! Если сынъ

Иметъ право выбрать самъ по сердцу

Себ жену, то и отецъ, чье счастье

Заключено лишь въ сладостной надежд

Имть достойныхъ внуковъ, въ полномъ прав

Участвовать хотя своимъ совтомъ

Въ подобномъ важномъ дл.

Флоризель. Безъ сомннья,

Но вслдстве причинъ, какя я

Сказать вамъ не могу,— я не откроюсь

Отцу въ моемъ намреньи.

Поликсенъ. Откройся.

Флоризель. Нельзя никакъ.

Поликсенъ. Прошу тебя, откройся.

Флоризель. Я не могу.

Пастухъ. Откройся, сынъ: твой выборъ

Не можетъ оскорбить его.

Флоризель. Нтъ, нтъ,

Отцу о томъ ни слова! Ты же будь

Свидтелемъ при свадьб.

Поликсенъ (открываясь). При развод…

Безумный, дерзкй мальчикъ! Слишкомъ ты

Унизился, чтобъ я въ теб призналъ

Наслдника и сына! Ты свой скипетръ

Смнилъ на жалкй посохъ пастуха.

(Пастуху). Ты, старый негодяй!.. мн жаль лишь то.

Что, вздернувши тебя, укорочу я

Твой вкъ всего какой-нибудь недлей!

(Пердит). А ты, колдунья, хитрая двчонка.—

Ты не могла не знать, что завлекала

Во власть свою внчаннаго безумца…

Пастухъ. О, Господи!

Поликсенъ. Я красоту твою

Велю содрать терновникомъ! Унижу

Ее гораздо ниже состоянья,

Въ какомъ ты родилась! (Флоризелю). Тебя жъ, мальчишка,

Когда лишь я провдаю, что ты

Печалишься, что боле не видишь

Смазливой этой куклы (а теб

Ея уже не видть никогда),

Лишу наслдства я и не признаю

Съ тобой родныхъ связей, дальнйшихъ даже,

Чмъ съ самымъ Девкальономъ! Не забудь же,

Что я сказалъ, и отправляйся тотчасъ

За мною ко двору… Тебя, мужикъ —

Хоть ты достоинъ казни — я прощаю

На этотъ разъ. Тебя же, чародйка,

Достойная по виду быть, конечно,

Женою для любого пастуха

И даже для него (указываетъ на Флоризеля), когда бъ онъ только

Не сдлался чрезъ низкй свой поступокъ

Нестоящимъ быть мужемъ и теб —

Тебя, когда осмлишься впустить

Его впередъ ты въ дверь своей лачуги

Иль вздумаешь обнять его — велю

Казнить я казнью столько же ужасной,

Насколько ты сама для ней нжна! (Уходитъ Поликсенъ).

Пердита. Я все равно погибла!.. Впрочемъ, я

Не такъ еще испугана: я дважды

Была почти готова перебить

Его, сказавъ, что то же солнце свтитъ

Надъ нашей бдной хижиной, какое

Сяетъ и надъ крышею его

Блестящаго дворца… Оставьте, принцъ,

Прошу, немедля насъ!.. Я предсказала

Давно ужъ вамъ, чего должны мы ждать.

Заботьтесь о себ! А я, проснувшись

Отъ сладостнаго сна, не стану больше

Его лелять въ мысляхъ и вернусь

Къ моимъ стадамъ, чтобъ плакать о прошедшемъ.

Камиллъ. А ты, старикъ!.. Что скажешь ты, покуда

Въ теб еще есть жизнь?

Пастухъ. Я не могу

Ни чувствовать, ни думать, ни отдать

Отчета въ томъ, что слышалъ! (Флоризелю). Вами, принцъ,

Убитъ старикъ, давно ужъ перешедшй

За восемьдесятъ лтъ!.. Старикъ, питавшй

Надежду такъ же честно умереть,

Какъ умеръ и отецъ его — въ постели,

Въ которой умеръ онъ! Лежать спокойно

Въ одной могил съ нимъ,— и вотъ теперь

Меня завьетъ палачъ въ могильный саванъ

И броситъ гд-нибудь, гд мн на гробъ

Не кинетъ даже горсть земли священникъ. (Пердит).

Проклятая негодница! ты знала.

Что онъ былъ принцъ, и все жъ не прервала

Съ нимъ связь свою!.. О, горе! горе! горе!

Умри я въ этотъ мигъ — я бъ умеръ смертью,

Какой желалъ! (Уходитъ Пастухъ).

Флоризель. Что вы глядите такъ?

Я огорченъ, но вовсе не испуганъ.

Мое ршенье прервано, но твердо

Попрежнему. Остался я не только,

Чмъ прежде былъ, но, сдержанный насильно,

Стремлюсь, къ чему хотлъ, еще сильнй.

Меня не сдержитъ привязь, какъ ребенка.

Камиллъ. Любезный принцъ! Вы знаете, конечно,

Нравъ вашего родителя. Едва ли

Захочетъ онъ отъ васъ теперь принять

Каке-либо доводы… Вы, ихъ

Наврно не предложите и сами.—

Онъ даже не дозволитъ вамъ, боюсь,

Теперь къ себ явиться,— потому

Оставьте мысль съ нимъ видться, покамстъ

Не стихнетъ ярый гнвъ его.

Флоризель. Я вовсе

Объ этомъ и не думаю. Скажи мн,

Вдь ты Камиллъ?

Камиллъ. Такъ точно, принцъ.

Пердита. Какъ часто

Твердила я себ, что, рано ль, поздно ль,

Тмъ кончится ⁶⁹)! Что наше счастье рухнетъ,

Едва о немъ узнать успютъ вс!

Флоризель. Врь, милый другъ, что счастье это можетъ

Изчезнуть лишь, коль скоро преступлю

Ту клятву я, которою связалъ

Себя съ тобой! Но пусть тогда природа

Разрушитъ все, убивши въ ндрахъ почвы

Вс жизненныя силы! Подними же-

Свои глаза. Пускай лишитъ наслдства

Меня отецъ — его замнитъ мн

Моя къ теб любовь ⁶⁰).

Не преступайте

Границъ благоразумя.

Флоризель. Пусть ихъ

Диктуетъ мн любовь моя! Коль скоро

Мой разумъ подчинится ей — я буду

Тогда благоразуменъ, если жъ нтъ —

То самое безуме мн будетъ

Отрадою въ несчасть.

Камиллъ. Это значитъ —

Отчаяться во всемъ.

Флоризель. Пусть такъ, но если

Я этимъ выполняю свой-обтъ,

То самое отчаянье должно

Считаться добродтелью. Когда бы

Мн отдали вс почести, какими

Владетъ Тронъ Богеми, богатства,

Сокрытыя въ земл иль въ глубинахъ

Невдомыхъ морей, иль все, надъ чмъ

Лучи сяютъ солнца — и тогда бы,

Поврь, Камиллъ, не преступилъ бы я

Той клятвы врности, какую далъ

Той, кто мн всхъ дороже! Потому

Прошу тебя, какъ лучшаго изъ всхъ

Друзей отца, старайся умрять

Его печаль ⁶¹), когда узнаетъ онъ,

Что сынъ его покинулъ (онъ меня

Вдь больше не увидитъ)… Будь ему

Совтникомъ въ бд! Что жъ до меня,

То въ будущемъ намренъ пробивать

Я самъ дорогу къ счастью. Передай же

Ему все, что сказалъ я, и прибавь,

Что я отплылъ за море съ той, съ которой

Не могъ жить здсь на суш. Къ счастью, намъ

Готовъ здсь и корабль, хотя онъ прежде

Назначенъ былъ совсмъ не для того.

Куда мы съ ней отправимся — теб

Едва ли нужно знать, да я и самъ

Объ этомъ не хочу распространяться.

Камиллъ. Желалъ бы я, чтобъ духъ вашъ былъ преклоннй

На добрые совты или тверже

Противу бдъ.

Флоризель. Я возвращусь, чтобъ слушать

Тебя сейчасъ, Камиллъ… Поди сюда

Ко мн на слово, Пердита. (Отходятъ).

Камиллъ. Какъ вижу,

Онъ твердъ въ ршеньи бгства. Что, когда бы

Воспользовался я и для себя

Такимъ прекраснымъ случаемъ? Отдавши

Себя ему на службу и избавивъ

Его отъ рукъ опасности, я снова

Могу увидть свой родимый край,

Сицилю и бднаго монарха,

Котораго такъ жажду увидать.

Флоризель. Прости меня, почтенный мой Камиллъ,

Но я теперь такъ занятъ, что гршу

Невольно противъ вжливости. (Хочетъ итти).

Камиллъ. Принцъ,

Вы знаете, конечно, какъ любилъ

Я вашего отца и какъ старался

Всегда ему служить.

Флоризель. Ты отличался

Какъ въ томъ, такъ и въ другомъ, — отцу прятнй,

Чмъ музыка, разсказы о длахъ,

Свершенныхъ здсь тобой, и онъ не мало

Заботится о томъ, чтобы достойно

Теб за нихъ воздать.

Камиллъ. Ну, если такъ,

И если вы убждены, какъ вижу,

Что вашъ родитель дорогъ мн, не меньше,

Чмъ сами вы, ближайшй по родству

И крови съ нимъ,— то пусть я буду вашимъ

Совтникомъ, когда лишь согласитесь

Вы измнить ршенный вами планъ

Хоть въ чемъ-нибудь. Я общаюсь васъ

Привезть въ такое мсто, гд васъ примутъ

Съ приличною вамъ почестью, и гд

Вамъ можно будетъ жить, соединившись

Навки съ вашей милой. Я, какъ вы,

Вполн вдь убжденъ, что съ нею можетъ

Васъ разлучить одна лишь только смерть,

Чего избави Боже. Я же буду

Стараться успокоить въ это время

Здсь вашего отца и преклоню

Его на примиренье.

Флоризель. Какъ, Камиллъ!

Ужель ты можешь сдлать это чудо?

Ты боле тогда, чмъ человкъ,

И я теб ввряюсь безусловно.

Камиллъ. Назначили ли мсто вы, куда

Намрены отправиться?

Флоризель. Нтъ, другъ мой,

Внезапный случай былъ причиной нашей

Ршимости бжать — и потому,

Рабы слпого случая, хотли

Мы ввриться случайности втровъ.

Камиллъ. Такъ слушайте жъ: когда вы неизмнно

Ршилися бжать, то отправляйтесь

Въ Сицилю, и тамъ явитесь прямо

Къ Леонту въ домъ съ принцессой (вдь она

Наврно будетъ ею). Тамъ ее,

Поврьте, примутъ съ почестью, приличной.

Подруг вашей жизни. Я ужъ вижу,

Мн кажется, восторгъ, съ какимъ Деонтъ

Встрчаетъ васъ съ отверзтыми руками,

Льетъ радостныя слезы, проситъ сына

Взамнъ отца простить его, цлуетъ

Супруг вашей руки и, сравнивъ

Любовь съ прошедшимъ гнвомъ, посылаетъ

Гнвъ въ темный адъ, желая, чтобъ любовь

Росла быстре времени иль мысли.

Флоризель. Но гд жъ предлогъ, съ которымъ долженъ я

Явиться ко двору его ⁶²)?

Камиллъ. Скажите,

Что васъ прислалъ родитель вашъ съ привтомъ

И словомъ утшенья. Впрочемъ, я

Подробно напишу все, что должны

Ему вы говорить. Я изложу

Въ письм такя вещи, о которыхъ

Знать могутъ лишь родитель вашъ да вы.

Пускай Леонтъ, увидитъ, что секреты

Отца извстны вамъ, и будетъ думать,

Что вы явились точно говорить

Устами Поликсена.

Флоризель. Всей душой

Теб я благодаренъ, — это будетъ

Дйствительно полезно.

Камиллъ. Ужъ, конечно,

Полезне безумнаго ршенья.

Отправиться въ невдомую даль,

Къ невдомымъ землямъ, бдамъ навстрчу,

Съ надеждой не на помощь, а напротивъ —

На то, что разъ, избавясь отъ бды,

Наткнетесь на-другую, полагаться

На якори, которые способны

Васъ только задержать въ земл, гд вамъ

И безъ того противно оставаться!

Поврьте мн: благополучье въ жизни —

Основа для любви, бды жъ не только

Мняютъ вншнй видъ ея, но даже

И внутреннюю сущность.

Пердита. Это правда,

Но только въ половину. Горе можетъ

Согнать румянецъ свжести со щекъ,

Но сердце будетъ вчно неизмннымъ.

Камиллъ. Такъ думаете вы?— Но вамъ подобныхъ

Найдешь не много въ хат пастуховъ,

Какъ долго бъ ни искали.

Флоризель. Да! Ты правъ!

Прекрасная душа ея и сердце

Настолько жъ высоки, насколько низокъ

Убогй родъ.

Камиллъ. И ежели она

Чужда образованью — не замтно

И это даже въ ней! Она способна

И. безъ него примромъ быть другимъ!

Пердита. О, это уже слишкомъ! Я красню

Отъ чувства благодарности.

Флоризель. О, милый,

Безцнный другъ!— Но, Боже! какъ намъ выйти

Изъ тяжкихъ затрудненй, окружившихъ

Насъ такъ со, всхъ сторонъ? Камиллъ — спаситель

Отца и насъ! врачъ нашего семейства —

Скажи, что предпринять? Я не имю

Малйшихъ средствъ къ тому, чтобы явиться

Въ Сицилю, какъ долженъ принцъ и сынъ

Богемскаго монарха.

Камиллъ. Успокойтесь’

На этотъ счетъ. Вы знаете, что я

Оставилъ предъ отъздомъ все свое

Имущество въ Сицили — и, значитъ,

Могу снабдить васъ всмъ необходимымъ,

Какъ будто бъ вы явились въ самомъ дл

Отъ имени отца. А для того,

Чтобъ вы не сомнвались въ томъ, что точно

Могу я это сдлать — отойдемте ‘

Со мной на пару словъ. (Отводитъ его въ сторону, Входитъ Автоликъ),

Автоликъ. Ха-ха-ха!— глупа, какъ поглядишь, и честность, и родная сестра ея — доврчивость! Я распродалъ всю мою дрянь. Въ коробк моей не осталось ни одного поддльнаго камешка, ни ленточки, ни зеркальца, ни духовъ, ни брошки, ни записной книжки, ни баллады, ни ножичка, ни перчатки, ни подвязки, ни браслета, ни рогового колечка. Вс такъ и лзли для покупокъ, точно въ вещахъ моихъ была скрыта святая благодать. Я усплъ-таки замтить, чьи кошельки были потолще, и не упустилъ случая воспользоваться замченнымъ. Молодой простофиля, у котораго не хватаетъ девятой заклепки въ мозгу, чтобъ быть умнымъ человкомъ, такъ растаялъ отъ пнья двокъ, что потребовалъ у меня нотъ и словъ во чтобы-то ни стало, а, глядя на него, и все остальное стадо обступило меня, разинувъ рты и запрятавъ въ уши весь свой умъ. Я могъ такъ свободно поднять любую юбку, что никто бы этого не замтилъ. Мн не только ничего не стоило отрзать, отъ пояса кошелекъ, но даже отпилить ключикъ отъ цпочки. Вся толпа ничего не видла и не слышала, занятая пснями дурака, а я, пользуясь этой дурью, стянулъ не мало ихъ праздничныхъ кошельковъ, и, право, если бъ не пришелъ старый пастухъ и не распугалъ этихъ сорокъ своимъ вытьемъ про дочь и принца — я не оставилъ бы у нихъ ни одного.

Камиллъ (выходя впередъ съ Флоризелемъ и Пердитой).

Поврьте, что письмо, какое я

Пошлю за вами вслдъ, вполн разсетъ

Вс эти опасенья.

Флоризель. Т же письма,

Которыя намъ даетъ король Леонтъ…

Камиллъ. Они смягчатъ упорство Поликсена.

Пердита. Пошли вамъ небо счастье!— Все, что вы

Ни скажете, сулитъ намъ только радость.

Камиллъ (замтивъ Автолика). Кто это здсь? Не можетъ ли помочь

Онъ въ нашемъ предпрять? Намъ не должно

Ничмъ пренебрегать.

Автоликъ (въ сторону). Ну, если они меня подслушали — не уйти мн отъ вислицы.

Камиллъ. Чего ты испугался, любезный? Не бойся, мы ничего теб не сдлаемъ.

Автоликъ. Почтенный господинъ, я бдный нищй.

Камиллъ. Оставайся имъ и впредь,— этого званя у тебя никто не отниметъ, что же касается до наружности твоей бдности, то мы ее обмнимъ на другую, а потому раздвайся сейчасъ же. Вообрази, что это необходимо, и обмнись одеждой съ этимъ господиномъ. Въ проигрыш, конечно, будетъ онъ, но мы дадимъ теб еще придачу.

Автоликъ. Я — бдный нищй, мой добрый господинъ. (Въ сторону). Знаю я васъ хорошо.

Камиллъ. Скорй!— видишь, онъ ужъ почти раздлся.

Автоликъ. Такъ вы точно не шутите? (Въ сторону). Я начинаю понимать, въ чемъ штука.

Флоризель. Пожалуйста, поскорй.

Автоликъ. Вы очень щедры, но, право, мн совстно принять вашъ подарокъ.

Камиллъ. Раздвайся, раздвайся. (Флоризель и Автоликъ мняются платьемъ).

Прекрасная счастливица, пусть будетъ

Исполнено, что я теб предрекъ.

Ступай теперь въ укромное мстечко

И тамъ переоднься, измни

Себя, насколько можешь, милый твой

Теб свою дастъ шляпу, чтобъ надвинуть

Ее на лобъ и брови. Это нужно,

Чтобъ мы могли достичь безъ затрудненья

До корабля: я думаю, за нами

Уже слдятъ.

Пердита. Да, да,— въ пьес этой

И мн играть свою придется роль.

Камиллъ. Что длать!.. Что жъ?.. готовы?

Флоризель. Если бъ встртилъ

Меня теперь отецъ, то не призналъ бы

Во мн родного сына.

Камиллъ. Нтъ, вамъ шляпы

Не надобно… Идемъ скорй, красотка.—

Прощай, любезный другъ.

Автоликъ. Желаю счастья

Вамъ, добрый господинъ.

Флоризель (Пердит). Постой, другъ милый,

Мы главное забыли,— отойдемъ

Со мной на пару словъ. (Отходятъ въ сторону).

Камиллъ. Теперь отправлюсь

Немедля къ королю, чтобъ объявить

Объ ихъ поспшномъ бгств и о томъ,

Куда они отправились. Надюсь,

Извстье это тотчасъ побудитъ

Его отплыть за ними,— этимъ средствомъ

Увижу я опять родимый край —

Сицилю, о коей мысль одна,

Какъ женщин, щемитъ мн болью сердце.

Флоризель. Пускай теперь пошлетъ намъ небо счастье!

Идемъ, Камиллъ,— ужъ время на корабедь.

Камиллъ. Идемте, принцъ,— и чмъ скорй, тмъ лучше.

(Уходятъ Флоризель, Пердита и Камиллъ).

Автоликъ. Я понялъ, въ чемъ дло, и чую его хорошо. Зоркй глазъ, чуткое ухо и проворная рука необходимы для всякой очистки кармановъ, но не мшаетъ при этомъ имть и хорошй носъ, чтобъ онъ предупреждалъ прочя чувства. Нтъ, что ни говори, а нынче для мошенниковъ хорошая пора. Эта перемна платья была бы выгодна и безъ придачи, съ придачей же она сущй кладъ. Видно, боги въ ныншнемъ году къ намъ особенно милостивы, и мы можемъ длать все ex tempore. Мошенничаетъ самъ принцъ: — бжитъ отъ отца съ колодкой на ногахъ. Если бъ я думалъ, что увдомить объ этомъ отца безчестное дло — я бы его увдомилъ, но такъ какъ мн кажется, что скрыть это еще безчестнй, то я и остаюсь вренъ своему ремеслу. (Входятъ клоунъ и пастухъ). Тсс!… Вотъ еще дльце для головы съ мозгомъ. Дльному человку даетъ работу каждый перекрестокъ, каждая лавочка, каждая церковь, каждое судбище, каждая вислица.

Клоунъ. Какой ты, право, чудной! Конечно, надо сказать королю, что она подкидышъ ⁶³), а совсмъ не твоей плоти и крови.

Пастухъ. Да ты выслушай.

Клоунъ. Нтъ, слушай ты.

Пастухъ. Ну, говори.

Клоунъ. Если въ ней нтъ твоей плоти и крови, значитъ — твоя плоть и кровь не оскорбляли короля, а потому ихъ нечего и наказывать. Покажи ему вещи, которыя нашелъ вмст съ нею, и все, что было при ней и на ней, кром секретнаго ⁶⁴). Сдлавъ это, ты надуешь законъ,— увряю, тебя.

Пастухъ. Хорошо, разскажу королю все до послдняго словечка, а также и о продлкахъ его сына, который, право, поступилъ нечестно и съ отцомъ и со мной, вздумавъ сдлать меня зятемъ короля.

Клоунъ. Именно зятемъ, никакъ не меньше. А что, вдь если бъ ты впрямь сдлался королевскимъ зятемъ — наша кровь вздорожала бы непремнно, не знаю только, на много ли.

Автоликъ (въ сторону). Мудрецы, нечего сказать.

Пастухъ. Пойдемъ же къ королю. Онъ наврно почешетъ въ затылк, увидя, что спрятано въ узелк.

Автоликъ (въ сторону). Однако болтовня ихъ, пожалуй, помшаетъ бгству моего благодтеля.

Клоунъ. Только бы намъ найти его во дворц.

Автоликъ (въ сторону). Хоть я по природ не честенъ, однако иногда бываю ямъ случайно. Спрячемъ эту разносчичью принадлежность въ карманъ. (Снимаетъ фальшивую бороду). Эй, вы, мужичье! Куда вы тащитесь?

Пастухъ. Во дворецъ, почтенный господинъ.

Автоликъ. Что у васъ тамъ за дла? Какя? Съ кмъ именно? Что въ вашемъ узл? Гд вы живете? Какъ васъ зовутъ? Лта, состоянье, родъ? Отвчайте живо!

Клоунъ. Мы простые люди, сударь.

Автоликъ. Врешь!.. грубые и лохматые. Смотри, у меня не лгать! Лгутъ только одни купцы и сплошь и рядомъ дарятъ ложью нашего брата-солдата. Впрочемъ, такъ какъ мы имъ платимъ за это не желзомъ, какъ бы слдовало, а звонкой монетой, то, значитъ, они и лжи не даютъ намъ даромъ.

Клоунъ. А вотъ ваша милость чуть было не подарили насъ ею, да во-время поправилась.

Пастухъ. Вдь вы, съ вашего позволенья, придворный?

Автоликъ. Съ позволенья или безъ позволенья, я все-таки останусь придворнымъ. Разв не видишь, какъ это платье отзывается дворомъ? Разв моя ловкость манеръ не чисто придворная? Разв твой носъ не чуетъ, какъ отъ меня разитъ запахомъ двора? Разв не обливаю я твоего мужичества придворнымъ презрнемъ? Или, можетъ-быть, ты усумнился, что я придворный, потому что сталъ разспрашивать тебя о твоихъ длишкахъ? Я — придворный отъ головы до пятокъ, да еще такой, что могу подвинуть и попятить твое дло, какъ вздумаю, а потому приказываю изложить мн его вполн.

Пастухъ. У меня, сударь, дло до короля.

Автоликъ. А адвокатъ у тебя есть?

Пастухъ. Я не знаю, что это такое.

Клоунъ. Такъ при двор зовутъ фазановъ. Скажи, что у тебя его нтъ.

Пастухъ. Нтъ, сударь, фазана у меня нтъ — ни самца ни самки.

Автоликъ. Какъ хорошо, что мы не мужики!

Но, впрочемъ, вдь и насъ могла природа

Создать точь-въ-точь такими же, и я

Васъ презирать поэтому не стану.

Клоунъ. Это, должно-быть, преважный придворный.

Пастухъ. Платье на немъ богатое, да только сидитъ какъ-то не ловко.

Клоунъ. Можетъ-быть, у него такая причуда, а вдь чмъ больше у человка причудъ, тмъ, значитъ, онъ знатне. По- врь, онъ большой человкъ: я узналъ это потому, какъ онъ ковыряетъ въ зубахъ ⁶⁵).

Автоликъ. Что это? Узелъ? Что въ немъ? Какой это ящичекъ?

Пастухъ. Въ узл этомъ и ящичк, сударь, секреты, которые можетъ знать только король — и онъ ихъ сейчасъ узнаетъ, если только мн удастся поговорить съ нимъ.

Автоликъ. Старикъ, ты напрасно трудишься.

Пастухъ. Отчего же?

Автоликъ. Короля во дворц нтъ,— онъ отправился въ море, чтобъ немного разсять свою печаль и освжиться: потому, если ты можешь понимать серьезныя вещи — то долженъ знать, что онъ сильно огорченъ.

Пастухъ. Да, сударь, говорятъ, его огорчилъ сынъ, затявъ жениться на дочери пастуха.

Автоликъ. Именно! И если этотъ пастухъ еще не схваченъ, то совтую ему убираться подальше: иначе его ждутъ такя казни и пытки, что ихъ не вынесть не только человческой спин, но даже чудовищу.

Клоунъ. Неужели?

Автоликъ. И не только онъ одинъ испытаетъ все, что можно придумать ужаснйшаго, но и вс его родственники до пятаго колна — вс попадутъ въ руки палача. Какъ это ни прискорбно, а необходимо! Какой-нибудь подлый, выжившй изъ ума овчаръ забираетъ въ голову, что дочь его будетъ принцессой! Говорятъ, что его побьютъ камнями, но, по-моему, такая смерть слишкомъ милостива. Свести нашъ тронъ въ овчарню! Да за это мало всхъ смертей! Самая ужаснйшая изъ нихъ, будетъ слишкомъ легкой.

Клоунъ. А не слыхали вы, сударь, есть у этого старика сынъ?

Автоликъ. Есть, и съ него съ живого сдерутъ кожу, обмажутъ медомъ и поставятъ надъ гнздомъ осъ, гд продержатъ, пока онъ не будетъ закусанъ до полусмерти. Потомъ его обольютъ крпкой водкой или другой дкой жидкостью и приставятъ въ самый жаркй день къ каменной стн, гд солнце будетъ любоваться имъ, а онъ солнцемъ, пока мухи не закусаютъ его на смерть. Да впрочемъ, что толковать объ этихъ бездльникахъ! Преступлене ихъ такъ велико, что несчастью ихъ можно только порадоваться… Скажите лучше мн (такъ какъ оба вы кажетесь честными людьми), какое у васъ дло до короля? Я кое-что при немъ значу и проведу васъ къ нему на корабль, представлю и даже замолвлю за васъ словечко. Если есть, кром короля, человкъ, который вамъ можетъ сдлать добро, такъ это именно я.

Клоунъ (пастуху). Онъ, кажется, очень знатный человкъ. Подладься къ нему и дай ему золота. Вдь и знатность, хотя она смотритъ на видъ медвдемъ, за золото позволяетъ водить себя за носъ. Пусть только рука его пощупаетъ, что въ твоемъ кошельк — и дло будетъ кончено ⁶⁶). Иначе, подумай самъ, вдь тебя побьютъ камнями или сдерутъ съ тебя съ живого кожу.

Пастухъ. Если ваша милость точно хотите за насъ заступиться, то вотъ вамъ все золото, какое есть со мною. Я принесу вамъ еще столько же, а мой сынъ останется пока заложникомъ.

Автоликъ. Когда исполню, что общалъ?

Пастухъ. Да, сударь.

Автоликъ. Хорошо, давай половину. (Клоуну). А ты также причастенъ къ этому длу?

Клоунъ. Такъ, сударь, немножко,— но, впрочемъ, какъ ни плохи мои обстоятельства, надюсь, что кожи съ меня все-таки не сдерутъ.

Автоликъ. Конечно,— это назначено для сына пастуха. А ему не миновать вислицы для примра.

Клоунъ. Нечего сказать, прятное утшенье! Намъ во что бы то ни стало надо увидть короля, разсказать ему все, что съ нами приключилось, и объяснить, что она теб не дочь, а мн не сестра.— Иначе мы пропали (Автолику). Я вамъ дамъ, сударь, если вы намъ поможете, столько же золота, сколько вы получили отъ этого старика. А до тхъ поръ, пока онъ не принесъ общаннаго, я останусь, какъ онъ сказалъ, вашимъ, заложникомъ.

Автоликъ. Я вамъ врю и такъ. Ступайте направо къ морскому берегу,— я только посмотрю черезъ заборъ и тотчасъ за вами.

Клоунъ. Намъ послана въ этомъ человк благодать! Какое счастье, что мы его встртили!

Пастухъ. Пойдемъ же впередъ, какъ онъ приказалъ. Само небо послало его намъ на помощь. (Пастухъ и клоунъ уходятъ).

Автоликъ. Я вижу, что судьба не позволяетъ мн сдлаться честнымъ, если бы даже я захотлъ этого самъ: она такъ и суетъ добычу мн въ ротъ. Такъ теперь мн послана двойная благодать: добыть золота и услужить принцу, а послднее, можетъ-быть, и еще дастъ средство поживиться… Я сведу двухъ этихъ безголовыхъ кротовъ къ принцу на корабль, откуда онъ можетъ ссадить ихъ опять на берегъ, если найдетъ, что ихъ жалоба королю ничего не значитъ. Можетъ-быть, онъ выбранитъ меня бездльникомъ за излишнюю услужливость, но вдь мн къ этому имени не привыкать. Во всякомъ случа сведу ихъ къ принцу,— оно, можетъ-быть, такъ и нужно. (Уходитъ).

ДЙСТВЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Сициля. Комната во дворц Леонта.

(Входятъ Леонтъ, Клеоменъ, Донъ, Паулина и друге).

Клеоменъ. Поврьте, государь, что вы довольно

Себя ужъ покарали. Нтъ вины,

Которой бы собой не искупило

Подобное раскаянье:— оно

Сильнй, чмъ вашъ проступокъ. Вы должны

Забыть свою вину и точно такъ же

Простить себя, какъ васъ простило небо.

Леонтъ. Пока храню я память объ ея

Достоинствахъ и сердц — я не въ силахъ

Простить мою вину иль позабыть

Свою несправедливость. Я лишилъ

Свой царскй тронъ наслдника, сгубивши

Прекраснйшую женщину изъ всхъ,

Когда-либо длившихъ съ мужемъ счастье.

Паулина. О, правда, слишкомъ правда! Если бъ вы

Собрать могли со всхъ живущихъ женщинъ

Вс лучшя имъ свойства, чтобъ создать

Одну на диво мру — и тогда

Она бы не сравнилась съ той, какую

Убили вы.

Леонтъ. Убилъ! Да, я убилъ,

Но ты еще ужаснй убиваешь

Меня своею рчью! Это слово

Въ устахъ твоихъ вдь такъ же для меня

Убйственно, какъ въ мысли. Не тверди же,

Прошу тебя, его при мн такъ часто.

Клеоменъ. Не часто, а совсмъ вы не должны

Твердить его, сударыня. Вы много

Могли бъ сказать полезнйшаго вдвое

Для блага всхъ, и это вмст было бъ

Приличне для вашей доброты.

Паулина. Вы также, вижу я, изъ тхъ, кто хочетъ

Женить его вторично.

Донъ. Что жъ! Коль скоро

Не держитесь такого мннья вы,

То, значитъ, вы но любите отчизны

И, вмст съ тмъ, не чтите память той,

Чье имя было бы всего дороже.

Подумайте о бдствяхъ, которымъ

Подвергнется нашъ край, когда король

Останется бездтнымъ! Зло постигнетъ

И самыхъ равнодушныхъ. Что же можетъ.

Быть радостнй для духа королевы,

Надежне для счастья государства

И вмст съ тмъ отрадне для всхъ —

И нын и въ грядущемъ — какъ не выборъ.

Для дарственнаго ложа вновь достойной

Подруги и жены.

Паулина. Достойнй прежней

Не сыщется нигд! А сверхъ того,

Мы не должны мшать свершиться вол

Самихъ боговъ. Оракулъ Аполлона

Сказалъ, что нашъ король имть не будетъ..

Наслдника, пока не сыщутъ снова

Пропавшее дитя ⁶⁷), а это такъ же

Немыслимо для нашихъ пониманй,

Какъ мысль, чтобъ Антигонъ, который, врно,.,

Погибъ съ ребенкомъ вмст, вновь явился

Ко мн, возставъ, изъ гроба. Вашъ совтъ

Противенъ небесамъ и побуждаетъ

Возстать на ихъ ршенье. (Королю) Не тревожьтесь,.

Властитель, о преемник!.. Корона

Его найдетъ. Великй Александръ

Внецъ свой отдалъ лучшему и, врно,.

Такой ему наслдовалъ ⁶⁸).

Леонтъ. Паулина,

Я знаю хорошо, какъ свято чтишь

Ты память Гермоны. О, зачмъ

Я не хотлъ послдовать тогда

Твоимъ благимъ совтамъ!.. Я и нынче бъ.

Смотрлъ въ ея прекрасныя глаза

И собиралъ сокровища-и счастье

Съ ея прелестныхъ устъ!

Паулина. Не сдлавъ ихъ

Ничмъ бднй иль хуже.

Леонтъ. Правда, правда!

Подобныхъ женъ ужъ нтъ, и мн не надо.

Другой жены. Когда бъ я точно вздумалъ

Жениться вновь и, выбравши себ

Другую, вдвое худшую, сталъ такъ же

Любить ее, какъ ту — то чистый духъ

Покойной Гермоны возвратился бъ

Обратно въ плоть, явился бъ здсь средь насъ,

Виновниковъ конца ея, и горько

Воскликнулъ намъ: ‘За что же это все?’

Паулина. И былъ бы правъ вполн, когда лишь только

Подобныя возможны чудеса.

Леонтъ. Да, былъ бы правъ вполн и побудилъ бы

Меня убить, которую я выбралъ.

Паулина. Я сдлала бы то же. Будь я духомъ

Покойницы — я попросила бъ васъ

Взглянуть въ глаза вновь избранной жены

И мн сказать затмъ, какую прелесть

Нашли вы въ нихъ, а тамъ съ ужаснымъ воплемъ,

Какимъ бы уничтоженъ былъ вашъ слухъ,

Воскликнула бы вамъ: ‘Меня ты вспомнишь!’

Леонтъ. Ея глаза!.. Они сяли ярче

Небесныхъ звздъ, казались передъ ними

Глаза другихъ темне и безцвтнй

Потухнувшихъ углей… Нтъ, нтъ, не бойся

Другой жены, Паулина!.. Врь, что я

Ея имть не буду.

Паулина. Дайте клятву,

Что вы не изберете, не спросившись

Меня, другой жены.

Леонтъ. Клянусь спасеньемъ

Души моей, Паулина.

Паулина. Будьте жъ вс,

Кто здсь стоитъ, свидтелями клятвы.

Клеоменъ. Не многаго ль хотите вы?

Паулина. Пока

Не встртится подобная умершей

Во всемъ, какъ на портрет.

Клеоменъ. Но однако,

Сударыня.

Паулина. Я уступаю вамъ,

И если вы хотите непремнно,

Чтобъ нашъ король женился, то позвольте

Мн выбрать королеву вамъ. (Леонту) Она

Годами будетъ старше Гермоны,

Но я ручаюсь вамъ, что если бъ даже

Парящй духъ покойницы увидлъ

Ее въ объятьяхъ вашихъ, то сердечно

Обрадовался бъ этому.

Леонтъ. Согласенъ.

Я не женюсь, покамстъ не позволишь

Ты этого, Паулина.

Паулина. Это будетъ,

Когда воскреснетъ первая жена,

Иль никогда.

(Входитъ придворный).

Придворный. Какой-то человкъ,

Который увряетъ, будто онъ

Принцъ Флоризель, наслдникъ Поликсена,

Прибылъ сюда съ принцессою, прелестнй

Которой я не видывалъ. Онъ проситъ

Предстать предъ короля.

Леонтъ. Что это значитъ?

Такой прздъ совсмъ не соотвтственъ

Достоинству отца его. Такое

Внезапное и странное явленье

Невольно говоритъ, что тутъ не просто

Визитъ одной учтивости, но дло

Случайной, рдкой важности… Кто съ нимъ?

Придворный. Два-три простыхъ служителя.

Леонтъ. Сказалъ ты

Еще, что съ нимъ принцесса.

Придворный. Да, созданье,

Прелестне котораго едва ль

Когда-нибудь лучи живили солнца.

Паулина. О, гд ты, Гермона! Какъ всегда

Хвастливо превозносятъ современность

Надъ прошлымъ лучшимъ вдвое — такъ и ты,

Замкнувшись въ темномъ гроб, уступаешь

Явившейся теперь! Не вы ли вс

Твердили и писали — хоть и стало

Написанное вами холоднй,

Чмъ самый трупъ покойной — что не будетъ

И не было подобной ей. Вы пли

Вс ей хвалы,— куда жъ теперь двался

Приливъ восторговъ вашихъ?.. Врно, слишкомъ

Онъ отлилъ далеко, когда ужъ вы

Находите, что видли другую

Прекраснй, чмъ она.

Придворный. Простите мн,

Сударыня, но видите:— одна

Почти ужъ позабыта, а другая

Плнитъ и васъ, лишь только вы ее

Увидите. Подобное творенье,

Когда бъ она задумала открыть

Какую-либо секту — потушила бъ

Наврно, ревность тхъ, кто защищалъ

Ученье прочихъ сектъ, и приковала бъ

Ихъ всхъ къ себ.

Паулина. Не женщинъ только.

Придворный. Врьте,

Что женщинамъ понравится она

За то, что лучше всякого мужчины,

Мужчинамъ же — какъ лучшая изъ женщинъ.

Леонтъ. Отправься, Клеоменъ, съ достойной свитой

Навстрчу имъ и приведи сюда.

(Клеоменъ и нсколько придворныхъ уходятъ).

А все жъ прздъ ихъ страненъ.

Паулина. Если бъ жилъ

Брильянтъ дтей, нашъ юный принцъ — какую бъ

Составили прекрасную они

Съ прибывшимъ гостемъ парочку! Они вдь

Почти родились вмст, между ними

И мсяца нтъ разницы.

Леонтъ. Ни слова,

Прошу тебя, объ этомъ!— ты вдь знаешь,

Что сынъ мой умираетъ для меня

Какъ будто вновь, когда о немъ напомнятъ.

Теперь же рчь твоя, когда увижу

Я сверстника его, сведетъ, пожалуй,

Меня съ ума.— Но вотъ они.

(Входятъ Клеоменъ съ Флоризелемъ, Пердитой и свитой).

Какъ? Вижу, любезный принцъ, родительница ваша

Была безукоризненно врна

Супружескому ложу, потому что,

Зачавши васъ, какъ будто создала

Вновь вашего родителя. Его

Лицо, глаза и даже выраженье

Вамъ переданы такъ, что если бъ я

Имлъ теперь, какъ прежде, двадцать лтъ,

То васъ назвалъ бы братомъ, какъ его,

И началъ бы опять болтать о нашихъ

Старинныхъ, дтскихъ шалостяхъ. Примите жъ

Сердечный мой привтъ и вы и ваша

Прекрасная принцесса иль богиня.

Увы, я потерялъ такую жъ пару,

Которая могла бъ теперь стоять,

Какъ вы, передо мной и точно такъ же

Вселять во всхъ присутствующихъ радость!

Утратилъ по причин своего

Несчастнаго безумя я дружбу

И вашего родителя, съ которымъ,

При всхъ моихъ несчастьяхъ, я бъ хотлъ

Сойтись еще хоть разъ въ теченьи жизни.

Флоризель. Онъ поручилъ явиться мн сюда

Въ Сицилю и передать вамъ лично

Вс добрыя слова, какя только

Король придумать можетъ, чтобъ послать

Любимому имъ брату. Если бъ только

Не недуги, столь свойственные лтамъ,

Ослабили его, то онъ бы самъ

Измрилъ разстоянье и моря.

Лежаще межъ вашими землями,

Чтобъ только видть васъ, кого онъ любитъ —

Какъ мн веллъ сказать — гораздо больше,

Чмъ скиптры всхъ царей и ихъ владльцевъ.

Леонтъ. Мой добрый братъ! честнйшй изъ людей!

Сознане вины моей проснулось

Во мн сильне прежняго, и эта

Черта его прекраснйшей души

Показываетъ ясно, какъ далеко

Отсталъ я отъ него!— Прздъ вашъ сладокъ

Мн, какъ весна земл. Ршился онъ

Подвергнуть грознымъ прихотямъ Нептуна,

Всегда намъ непрятнымъ, существо

Столь нжное!— и все затмъ, чтобъ только

Порадовать меня, кто недостоинъ

Не только тхъ опасностей, какя

Пришлось вамъ перенесть, но и трудовъ,

Которымъ подвергались вы.

Флоризель. Она

Плыла со мной изъ Либи.

Леонтъ. Гд правитъ

Достойный воинъ Смалюсь,— тотъ, кого

Боятся вс и въ то же время любятъ?

Флоризель. Да, государь, и онъ при разставаньи

Слезами обнаружилъ, что она

Его родная дочь. Съ попутнымъ втромъ

Приплыли мы сюда, чтобы исполнить

Приказъ отца и постить здсь ваше

Величество. Едва ступивъ на землю,

Я большую часть свиты отослалъ

Въ Богемю съ извстемъ о счасть,

Мной найденномъ въ Либи, а равно

О счастливомъ прибыти съ моею

Женой сюда.

Леонтъ. Пускай избавятъ боги

Нашъ воздухъ отъ всего, что можетъ быть

Въ немъ вреднаго, пока вы здсь!— Отецъ вашъ

Прекрасный, благородный человкъ!

А я, презрвши это, провинился

Предъ нимъ такъ глубоко, что сами бога

Въ своей правдивой кар наказали

Меня за то, оставивши бездтнымъ!

Его жъ благословили по заслугамъ,

Давъ васъ ему, достойнаго вполн

Его прекрасныхъ качествъ.— О, когда бъ

Могъ видть предъ собой я дочь и сына,

Во всемъ подобныхъ вамъ! (Входитъ придворный).

Придворный. Я, государь,

Принесъ такя всти, что когда бы

Он не подтверждались безусловнымъ

И врнымъ доказательствомъ, то вы

Едва ли бъ имъ поврили.— Король

Богеми прибылъ сюда и, лично

Мн поручивъ вамъ передать усердный

Его привтъ, онъ проситъ, чтобы вы

Немедленно велли задержать

Его наслдника, который прибылъ

Сюда съ простой пастушкою, забывши

Отца и долгъ.

Леонтъ. Король богемскй?.. Гд онъ?..

Придворный. Здсь въ город, я прямо отъ него.

Чудна такая всть, но порученье

Мое еще чуднй. Спша сюда,

Какъ кажется, затмъ, чтобы настигнуть

Скоре эту парочку, онъ встртилъ

Отца и брата этой подставной

И названной принцессы, точно также

Бжавшихъ вмст съ принцемъ.

Флоризель. Честь Камилла

До сей поры выдерживала все,

Но здсь онъ измнилъ мн!..

Придворный. Вроятно —

Тмъ боле, что онъ прхалъ съ вашимъ

Родителемъ сюда же.

Леонтъ. Кто? Камиллъ?

Придворный. Да, государь, я говорилъ съ нимъ,— онъ

Допрашиваетъ взятыхъ негодяевъ.

Ни разу не случалось видть мн

Людей такъ перепуганныхъ: они

Дрожатъ, цлуютъ землю, увряютъ

То въ томъ, то въ этомъ съ клятвой, но король

Не внемлетъ ничему, грозя имъ рядомъ

Ужаснйшихъ допросовъ и смертей.

Пердита. О, бдный мой отецъ!— Шлетъ само небо

Шпоновъ вслдъ за нами, не желая,

Чтобъ мы соединились.

Леонтъ. Вы женаты?

Флоризель. Нтъ, государь, да, врно, и не будемъ!..

Мн кажется, что звзды упадутъ

Скорй на прахъ долинъ!— все противъ насъ.

Леонтъ. Чья дочь она? Монарха?

Флоризель. Будетъ ею

Въ тотъ день, когда я съ ней соединюсь.

Леонтъ. Но этотъ день, какъ кажется, наступитъ

Не скоро, если будемъ мы судить

По скорости, съ какой сюда явился

Родитель вашъ. Прискорбно мн, прискорбно

Отъ всей души, что вы лишились такъ

Любви того, съ кмъ связываетъ васъ

Святое чувство долга!— Но не меньше

Прискорбно то, что избранная вами

Не такъ богата родомъ, какъ своей

Наружностью, чтобъ вы могли свободно

Ее назвать своею.

Флоризель (Пердит). Не тревожься,

Безцнный другъ! Пускай несчастье будетъ

Препятствовать съ отцомъ намъ заодно!

Оно не въ состояньи измнить

Любви моей ни на волосъ.— Прошу васъ,

Припомните, достойный государь,

Т дни, когда имли вы со мною

Одни года, когда любили также,

И будьте намъ защитникомъ! Отецъ мой

Уступитъ вамъ, наврно, знаю я,

Безцннйшя вещи, какъ бездлку.

Леонтъ. Коль скоро такъ, то пусть же онъ уступитъ

Невсту вашу мн, когда она

Въ его глазахъ бездлка.

Пердита. Государь,

У васъ въ глазахъ, мн кажется, сквозитъ

Чрезчуръ оттнокъ юности, и вамъ

Приличне бы было устремлять

Подобный взглядъ на вашу королеву,

Пока она жила, чмъ на меня.

Леонтъ. О ней-то я и думалъ, заглядвшись

Теперь на васъ ⁶⁹). (Флоризелю) Но я вамъ не отвтилъ

Еще на вашу просьбу. Мы пойдемъ

Немедля къ Поликсену. Если ваша

Любовь послушна чести — я берусь

Быть другомъ ей и вамъ и встрчу просьбой

Его за васъ. Пойдемте вс и будьте

Свидтелями просьбъ моихъ. Идемте!

СЦЕНА 2-я.

Передъ дворцомъ Леонта.

(Входятъ Автоликъ и 1-й придворный).

Автоликъ.. И вы были, почтенный господинъ, при этомъ разсказ?

1-й придворный. И при открыти узелка и при разсказ пастуха о томъ, какъ онъ его нашелъ. Они были чрезвычайно поражены и затмъ велли намъ выйти изъ комнаты, такъ что я усплъ услышать только то, что пастухъ нашелъ и ребенка.

Автоликъ. Очень бы мн хотлось узнать, чмъ все это кончится.

1-й придворный. Я могу передать только отрывочныя извстя, но перемна, происшедшая въ лицахъ короля и Камилла, обнаруживала явно, до чего они были изумлены. Они уставились другъ на друга такъ, что глаза ихъ были готовы выскочить изъ орбитъ. Казалось, самое ихъ молчанье и движенья говорили. Они стояли, какъ люди, услышавше о создани или разрушени цлаго мра. Изумлене ихъ было очевидно, но и опытнйшй наблюдатель не ршилъ бы, что оно означало: радость или горе. Во всякомъ случа, впрочемъ, одно изъ двухъ, и при томъ въ высочайшей степени.

(Входитъ другой придворный).

1-й придворный. Вотъ идетъ человкъ, знающй, наврно, больше насъ. Что новаго, Рожеръ?

2-й придворный. Ничего, кром радостей. Слова оракула сбылись. Дочь короля найдена. Въ одинъ часъ совершилось столько чудесъ, что не воспть ихъ даже балладнымъ стихотворцамъ ⁷⁰). (Входитъ третй придворный).

2-й придворный. Вотъ идетъ управляющй почтенной Паулины. Онъ разскажетъ вамъ боле. Ну, что скажете, почтенный господинъ? Новости, которыя выдаютъ за истину, до того походятъ на старую сказку, что имъ трудно поврить. Правда ли, что король нашелъ наслдницу?

3-й придворный. Совершенная правда, вс доказательства до того согласны, что если бъ вы о нихъ слышали, то дали бы клятву, будто сами видли все. Мантя королевы Гермоны, ея драгоцнный уборъ на ше, письма Антигона, найденныя при ней и узнанныя по почерку, величавое сходство съ матерью, благородство наружности, доказывающее, что рожденье ея выше воспитаня, и много другихъ доказательствъ безусловно убждаютъ, что она дочь короля — А видли вы встрчу двухъ королей?

2-й придворный. Нтъ.

3-й придворный. Много же вы потеряли, потому что о подобныхъ вещахъ разсказать нельзя. Вы бы увидли, какъ одна радость вырастала на другой. И такъ какъ вс присутствовавше утопали въ слезахъ, то, казалось, что плакала печаль изъ сожалнья, что должна съ ними разстаться. Они поднимали къ небу глаза и руки, смотрли такъ изступленно, что узнать ихъ можно было только по платью, никакъ не по лицамъ. Король нашъ, вн себя отъ восторга, что нашелъ свою дочь, вдругъ началъ восклицать: ‘О, мать твоя! о, твоя мать!’, какъ-будто радость его снова сдлалась горемъ. Затмъ онъ принялся просить прощеня у короля Богеми, обнималъ своего зятя, обнималъ дочь, благодарилъ пастуха, который стоялъ тутъ, какъ старый, полуразрушенный памятникъ. Никогда не видалъ я подобнаго свиданья, длающаго невозможнымъ всякй о немъ разсказъ, всякое описане.

2-й придворный. А что, скажите, сталось съ Антигономъ, которому было поручено завезти ребенка?

3-й придворный. Тутъ дло становится опять похоже на сказку, которой все еще осталось, что разсказать, несмотря на то, что довре къ ней кончено, и никто не хочетъ ее слушать. Антигона разорвалъ на клочки медвдь. Такъ утверждаетъ сынъ пастуха, и за правду его словъ ручается не одна простоватость разсказчика, но и представленные имъ платокъ и кольца, которые узнала Паулина.

1-й придворный. А корабль и спутники?— что сдлалось съ ними?

3-й придворный. Корабль разбился, и вс бывше на немъ утонули въ глазахъ пастуха въ самый мигъ смерти хозяина. Такимъ образомъ все, что участвовало въ завоз ребенка, погибло именно тогда, когда онъ былъ найденъ. Но если бъ вы видли, какая благородная борьба горя съ радостью выражалась на лиц Паулины! Одинъ ея глазъ, казалось, потуплялся подъ гнетомъ горести о смерти мужа, другой же сялъ радостью о томъ, что сбылось предсказане оракула. Она подняла стоявшую на колняхъ принцессу и прижала ее къ груди такъ крпко, какъ-будто желала защитить отъ опасности быть снова потерянной.

1-й придворный. Сцена, достойная королей и принцевъ, исполнявшихъ ее.

3-й придворный. Но самой трогательной минутой, которая даже изъ моихъ глазъ выудила если не рыбу, то воду, была та, когда, выслушавъ съ болзненнымъ, напряженнымъ вниманемъ откровенный и горестный разсказъ самого короля о смерти ея матери и о томъ, что было причиной этой смерти, принцесса, переходя отъ одного выраженя скорби къ другому, залилась наконецъ съ тихимъ восклицанемъ, можно сказать, кровавыми слезами. Мое сердце, я увренъ, плакало также кровью. Изъ присутствовавшихъ даже твердые, какъ мраморъ, блднли, многе лишились чувствъ, вс горевали, и если бъ весь мръ могъ это видть, то горесть стала бы всемрной.

1-й придворный Возвратились ли они во дворецъ?

3-й придворный. Нтъ, принцесса узнала, что въ дом Паулины есть статуя ея матери, надъ которой трудился нсколько лтъ и только нынче кончилъ работу знаменитый итальянскй художникъ, Джуло Романо ⁷¹), о которомъ говорятъ, что если бъ онъ имлъ даръ оживлять свои произведеня, то лишилъ бы природу всхъ ея поклонниковъ, такъ уметъ онъ ей подражать. Онъ изваялъ Гермону до того похожей на Гермону, что, говорятъ, смотрящй на статую готовъ задать ей вопросъ и ждать отвта. Теперь они вс съ нетерпнемъ, свойственнымъ страстной любви, отправились туда и останутся тамъ ужинать.

2-й придворный. Я подозрвалъ, что у ней скрыто что-нибудь важное, потому что съ самаго дня смерти Гермоны Паулина каждый день два или три раза посщала этотъ отдаленный домъ. Не пойдти ли туда и намъ, чтобъ увеличить число радующихся?

1-й придворный. Кто жъ, имя возможность пойти, откажется отъ этого? Теперь каждое мгновенье можетъ родить новую радость, а мы, отсутствуя, ничего не узнаемъ. Пойдемте. (Уходятъ придворные).

Автоликъ. Теперь, не будь на мн кое-какихъ пятенъ отъ прежней жизни, почести хлынули бъ на меня дождемъ. Я привелъ старика и его сына къ принцу на корабль, при чемъ сообщилъ ему, что слышалъ ихъ толки объ узелк и другихъ разныхъ разностяхъ, но онъ былъ тогда занятъ этой мнимой дочерью пастуха, которой начинало нездоровиться, да и самъ онъ былъ немногимъ бодрй ея, потому что буря играла не на шутку. Такимъ образомъ тайна ихъ осталась неоткрытой. Впрочемъ, мн отъ этого не легче, потому что если бъ я даже открылъ мою тайну — то немногимъ исправилъ бы такимъ признаньемъ мои прежня продлки. (Входятъ Клоунъ и пастухъ). Вотъ идутъ облагодетельствованные мной противъ моей воли, и ужъ оба надуты своимъ новымъ счастьемъ.

Пастухъ. Ну, сынокъ, у меня ужъ, конечно, дтей больше не будетъ, но твои сыновья и дочери родятся дворянами.

Клоунъ (Автолтсу). Очень радъ, что встртилъ тебя, дружище! Намедни ты отказался со мной драться, потому что я не былъ дворяниномъ. Ну-ка, погляди теперь на это платье, да попробуй сказать, что не видишь его, или что по прежнему не считаешь меня дворяниномъ! Ужъ лучше теб будетъ не признать за этимъ платьемъ дворянства вовсе. Ну, говори же, что я лгу! Попытай, дворянинъ я или нтъ.

Автоликъ. Теперь вы дворянинъ, почтеннйшй! столбовой дворянинъ,— я это знаю.

Клоунъ. И вотъ уже скоро четыре часа, какъ имъ сдлался.

Пастухъ. И я также!

Клоунъ. И ты также, но я сдлался дворяниномъ прежде тебя, потому что сынъ короля взялъ меня перваго за руку и назвала братомъ, а потомъ ужъ оба короля назвали братомъ и тебя. А тамъ принцъ, братъ мой, и принцесса, сестра моя, назвали тебя отцомъ, тогда мы вс заплакали, и это были наши первыя дворянскя слезы.

Пастухъ. Богъ дастъ и не послдня.

Клоунъ. Еще бы,— иначе это было бы ужъ очень обидно въ нашемъ измнившемся положени.

Автоликъ. Униженно прошу васъ, почтенный господинъ, простить мн мои противъ васъ провинности и замолвить за меня словечко принцу, моему господину.

Пастухъ. Да, да, сынокъ, сдлай это, вдь если мы благородные, то намъ надо и поступать благородно.

Клоунъ. Общаешь исправиться?

Автоликъ. Непремнно, если только прикажетъ ваша милость.

Клоунъ. Ну, хорошо,— давай же руку. Я поклянусь принцу, что ты честенъ и вренъ, какъ всякй въ Богеми.

Пастухъ. Зачмъ же клясться?— можешь сказать просто.

Клоунъ. Какъ же не клясться, когда я дворянинъ! Просто пускай говорятъ мужики, а я поклянусь.

Пастухъ. Но если это неправда?

Клоунъ. Ну, такъ что жъ,— истинный дворянинъ все-таки можетъ поклясться для своего прятеля. Я непремнно поклянусь принцу, что ты честный малый и перестанешь пьянствовать, хотя очень хорошо знаю, что ты и не честенъ и пьянствовать не перестанешь, но я поклянусь, желая, чтобъ ты сдлался честнымъ.

Автоликъ. Я сдлаю все, что въ моихъ силахъ.

Клоунъ. Да, сдлайся честнымъ во что бы то ни стало. Если же меня и тогда не удивитъ, что ты все еще продолжаешь пьянствовать — не врь мн больше ни въ чемъ. (Трубы). Слышишь, короли и принцы, наши родственники, идутъ смотрть изображене королевы.— Ступай за нами — ты въ насъ найдешь хорошихъ господъ. (Уходятъ).

СЦЕНА 3-я.

Комната въ дом Паулины.

(Входятъ Леонтъ, Поликсенъ, Пердита, Камиллъ, Паулина, вельможи и свита).

Леонтъ. О, добрая Паулина, какъ ты много

Доставила мн счастья.

Паулина. Если я

Бывала и виновна передъ вами,

То все же съ добрымъ умысломъ. Вы, впрочемъ,

Давно ужъ заплатили за мои

Услуги вамъ, теперь же, пожелавъ

Почтить своимъ высокимъ посщеньемъ

Мой бдный домъ съ внчаннымъ вашимъ братомъ

И съ этою помолвленной четой

Наслдниковъ внца — вы оказали

Такую милость мн, что я не знаю,

Могу ль и цлой жизнью заплатить

За это вамъ достойно.

Леонтъ. О, Паулина!

Вся почесть посщенья причинятъ

Теб одинъ излишекъ безпокойства,

Мы здсь затмъ, чтобъ только увидать

Статую королевы. Мы ужъ были

Въ картинной галлере и не мало

Тамъ видли достойнаго, осталось

Теперь одно:— то, что такъ жадно хочетъ

Увидть наша дочь: изображенье

Ея покойной матери.

Паулина. Прекрасна

Была она живая, но ея

Холодное подобье точно также

Далеко превосходитъ все, что могъ

Создать талантъ художника, и все,

Что вамъ случилось видть, потому

Она стоитъ отдльно. Приготовьтесь

Увидть въяв жизнь, гораздо больше

Похожую на жизнь, чмъ схожъ со смертью

Глубокй сонъ. Смотрите и дивитесь!

(Отдергиваетъ занавсъ и открываетъ Гермону, стоящую, какъ статуя).

Молчите вы?— прятно это видть!

Изъ этого могу я заключить,

Какъ вы поражены, но все жъ должны вы

Сказать свое сужденье. Первый скажетъ

Пусть государь: похожа или нтъ?

Леонтъ. Она, она живая! О, кляни

Меня, безцнный камень, чтобъ я могъ

Назвать тебя по правд Гермоной!

Иль нтъ, не проклинай!— ты этимъ больше

Подобенъ будешь ей: она была

Вдь кротче самой благости, добрй

Невиннаго младенца.— Но, Паулина,

Моя жена была не такъ стара,

Какъ это изваянье,— у покойной

Вдь не было морщинъ.

Поликсенъ. Да, въ самомъ дл.

Паулина. Тмъ боле васъ долженъ изумить

Чудесный даръ художника. Прибавивъ

Шестнадцать лтъ покойной, онъ представилъ

Ее какъ бы живущей и теперь.

Леонть. Да, да! Такой жила бъ она на радость

И счастье мн!— Теперь же этотъ видъ

Терзаетъ мн лишь душу!— Такъ стояла

Она, полна величьемъ, столь же теплымъ,

Какъ нынче холодна, въ тотъ мигъ, когда

Искалъ ея руки я. Стыдъ и горе

Навки мн! Не въ прав ли сказать

Холодный этотъ камень, что врне

Былъ твердымъ камнемъ я!— О, изваянье,

Которому нтъ равнаго, въ твоемъ

Величьи чародйственная сила!

Она возобновила память всхъ

Злодйствъ моихъ, сковавши вмст съ тмъ

И дочь свою невольнымъ изумленьемъ,

Которое почти что превратило

Ее въ такой же камень.

Пердита. О, позвольте

Склониться мн предъ ней и не сочтите,

Прошу, за суеврье, если я

Серьезно попрошу, чтобы она

Меня благословила.— О, царица

И мать моя, умершая, лишь только

Родилась я,— позволь мн приложиться

Къ твоей рук!

Паулина. Ахъ, тише, тише, тише,— краски

Не высохли — она еще недавно

Окончена.

Камиллъ. Достойный повелитель,

Шестнадцать долгихъ лтъ и столько жъ зимъ

Не въ силахъ, были сгладить вашу горесть.

Едва ль когда-нибудь подобный срокъ

Въ удлъ давался счастью и едва ли

Была печаль, которую бы время

Не сгладило скорй.

Поликсенъ. Любезный братъ!

Позволь тому, кто частью былъ причиной

Всего, что здсь случилось, раздлить

Съ тобой твою печаль и взять на долю

Себ хоть часть ея.

Паулина. Когда бъ я знала,

Достойный повелитель, что моя

Несчастная статуя въ васъ пробудитъ

Такъ много прежнихъ мукъ, то я наврно

Ея не показала бъ вамъ.

Леонтъ. Ахъ, нтъ,

Оставь, не закрывай!

Паулина. Воображенье

Въ васъ можетъ возбудить, пожалуй, мысль,

Что камень этотъ движется.

(Хочетъ задернутъ занавсь)*

Леонть. Оставь!

О, какъ бы мн хотлось умереть,

Хотя и такъ мн кажется, что я

Давно ужъ умеръ — сталъ холоднымъ камнемъ,

Вперившимъ взоръ на камень же.— Скажи,

Кто длалъ эту статую? Взгляните:

Она почти что дышитъ! Даже кровь

Какъ будто бы течетъ въ прозрачныхъ жилахъ!

Поликсенъ. Художественный трудъ! Румянецъ жизни

Играетъ на губахъ точь-въ-точь живой!

Леонтъ. И даже взглядъ какъ будто въ самомъ дл

Обводитъ насъ — такъ врно подражанье.

Паулина. Пора закрыть мн занавсъ, вы такъ

Взволнованы, что можете почесть

Ее живой дйствительно.

Леонтъ. О, если бъ

Я могъ поврить этому и врить

Такъ цлыхъ двадцать лтъ! Нтъ въ мр счастья,

Которое сравнилось бы при здравомъ

Ум съ такимъ безумемъ! Оставь,

Прошу, не закрывай.

Паулина. Мн очень жаль,

Что я васъ такъ разстроила, боюсь,

Что видъ ея пробудитъ вашу горесть

Еще сильнй.

Леонтъ. Пускай!— такая горесть

Прятнй во сто разъ, чмъ утшенье.—

Нтъ!.. что ни говорите, но дыханье

Шевелитъ ей уста! Какой рзецъ

Могъ дать ей жизнь? Не смйтесь, я хочу

Ее поцловать.

Паулина. Остановитесь!

Румянецъ губъ не высохъ — вы ее

Испортите своимъ прикосновеньемъ

И сами замараете себя

Лишь только масломъ краски. Не пора ли

Задернуть мн завсу?

Леонтъ. Нтъ, нтъ, нтъ,

Нтъ,— цлыхъ двадцать лтъ!

Пердита. Я въ состояньи

Ихъ простоять, не двигаясь, и только

Смотрть все на нее.

Паулина. Коль скоро такъ,

То я даю на выборъ вамъ:— иль тотчасъ

Оставить этотъ залъ, иль приготовить

Себя къ гораздо большимъ чудесамъ.

Вы видли лишь статую, но я

Могу ее заставить передъ вами

Оставить пьедесталъ, сойти и взятъ

Васъ за руку. Вы скажете, пожалуй,

Что я призвала помощь темныхъ силъ,

Но это будетъ ложью.

Леонтъ. Если ты

Ее заставишь двигаться — я буду

Въ восторг это видть, если ты

Заставишь говоритъ ее — я буду

Въ восторг и отъ этого. Вдь ты

Легко исполнить можешь то и это.

Паулина. Зовите жъ вашу вру. Стойте вс,

Не двигаясь, а кто подозрваетъ

Во мн нечистый умыселъ — пускай

Уйдетъ отсюда прочь.

Леонтъ. Начни, и пусть

Никто не сметъ двинуться.

Паулина (къ стату). Проснись

Подъ звуки тихой музыки! (Музыка). Тс! тише!

Пришла пора — брось каменный свой видъ,

Приблизься и окуй всхъ предстоящихъ

Невольнымъ изумленьемъ. Я закрою

Открывшйся твой гробъ,— сойди, оставь

Безмолве могилы, изъ которой

Зоветъ тебя прекраснйшая жизнь!

(Гермона сходитъ съ пьедестала).

Она идетъ, глядите! Не пугайтесь,

Поврьте, что она не причинитъ

Зла никому:— ея движенья такъ же

Невинны, какъ и чары, коихъ власть

Вы видите во мн. (Королю). Не избгайте,

Не отвращайтесь отъ нея — вы снова

Ее убьете этимъ. Дайте руку.

Въ дни юности протекшей вы искали

Ея любви, пускай теперь она

Отплатитъ тмъ же вамъ.

Леонтъ (обнимая Гермону). Она тепла!

О, если это чары, то пускай

Окажутся они законны такъ же,

Какъ пища иль питье.

Поликсенъ. Она готова

Обнять его сама.

Камиллъ. Онъ заключенъ

Уже въ ея объятьяхъ. О, коль скоро

Она жива, то пусть и говоритъ!

Поликсенъ. Да, да, пускай разскажетъ намъ, какой

Судьбой избгла смерти, гд скрывалась.

Паулина. Извстье, что жива она, могли вы

Почесть пустою сказкой, но тому

Свидтели вы сами, хоть она

Еще не говоритъ. Теперь смотрите!

(Пердит) Прекрасная принцесса — преклонитесь

Предъ матерью, и пусть она вамъ дастъ

Свое благословенье.

(Пердита преклоняется предъ Гермоной).

Оглянитесь,

Достойная царица!— передъ вами

Отысканная дочь!

Гермона. Пролейте, боги,

Фалъ своей священной благодати

На дочь мою! Дитя мое, скажи,

Гд ты жила, какъ избжала смерти?

Какъ вновь здсь очутилась? Я себя

Хранила для тебя вдь, помня слово

Оракула, подавшаго надежду,

Что ты еще жива, какъ мн сказала

Объ этомъ Паулина ⁷²).

Паулина. Посл, посл!

Разсказъ всегда поспетъ. Не смущайте

Себя теперь — иначе захотятъ,

Пожалуй, вс разспрашивать и этимъ

Смутятъ мигъ тихой радости. Идите

Скорй домой, счастливцы, и длитесь

Со всми вашимъ счастьемъ. Я одна

Останусь здсь печальною вдовой,

Подобно бдной горлиц на втк,

И буду вчно плакать о моемъ

Потерянномъ супруг, съ кмъ меня

Сведетъ одна могила.

Леонтъ. Нтъ, Паулина!

Ты мн дала жену, и я хочу

Теб зато дать мужа: между нами

Такъ было ршено. Какимъ путемъ

Сыскала ты жену мою — объ этомъ

Разскажешь мн въ другой ты разъ. Я видлъ

Ее, какъ думалъ, мертвой и не мало

Принесъ молитвъ на гробъ ея. Я знаю,

Кого искать, и мн искать не надо

Отсюда далеко, чтобы найти

Теб по сердцу мужа. Подойди

Сюда, Камиллъ, подай свою ей руку.

Ея душа и качества извстны

Довольно всмъ,— ихъ подтвердятъ теперь

Два короля.— Теперь идемъ! (Гермон). Ты смотришь

На брата-короля. Простите оба,

Молю, меня, что я подозрвалъ

Нечистыя намренья въ невинныхъ

И чистыхъ вашихъ взглядахъ!— Вотъ и нашъ

Названный сынъ — сынъ короля, кому

Ршилися отдать, по вол неба,

Мы руку нашей дочери.— Веди же,

Паулина, насъ туда, гд мы могли бы

Свободно другъ у друга разспросить,

Что было съ нами всми съ той поры,

Какъ насъ судьба разсяла.— Идемте.

ПРИМЧАНЯ.

1. Въ подлинник Архидамъ говоритъ: ‘whereon my services, are now afoot’, т.-е. буквально: по такому же случаю, какой поставилъ на ноги мою службу теперь.— Вроятно, этимъ онъ хочетъ сказать, что прхалъ въ Сицилю, сопровождая, по долгу службы, своего короля. Переведенная буквально, эта фраза не имла бы смысла, распространять же текстъ перевода объясненемъ не предстояло надобности по неважности вопроса.

2. Въ подлинник здсь луна названа просто: ‘watery star’, т.-е. водяная звзда. Этотъ эпитетъ данъ ей, потому что луною управляется движене приливовъ въ океан. Въ текст перевода смыслъ этотъ разъясненъ. Водяной звздой называлъ Шекспиръ луну не разъ.

3. Здсь въ текст довольно вычурное и потому неудобное для перевода выражене: ‘like a cipher yet Standing in right place’, т.-е., какъ цифра, поставленная на настоящемъ (правомъ) мст. Этими словами Поликсенъ проситъ Леонта, чтобъ онъ придалъ къ однажды сказанному слову: ‘благодарю’ нуль съ правой стороны и этимъ умножилъ значене благодарности, какъ нуль, поставленный на этомъ мст умножаетъ значене цифръ.

4. Въ этой реплик Леонта можно видть явное подтверждене выраженной во вступительномъ этюд мысли, что, по мысли автора, Леонтъ подозрвалъ свою жену въ связи съ Поликсеномъ еще до начала драмы. На это есть намекъ и въ дальнйшемъ текст.

5. Этой фразой Гермона хочетъ сказать, что будь у Поликсена такой предлогъ для отъзда, то она со своими женщинами выгнала его бъ веретенами, какъ женскимъ орудемъ.

6. Въ подлинник здсь Леонтъ употребляетъ латинское выражене: ‘tremor cordis’, т.-е. сердечная дрожь.

7. Въ подлинник сказано: ‘and then to sigh, as’t were the mort o’the deer’, т.-е. буквально: вздыхать такъ, какъ при закалываньи звря.— Смыслъ тотъ, что на охот, когда затравлялся вврь, охотники трубили въ рога. Леонтъ сравниваетъ вздохи съ этими внуками.

8. Здсь совершенно непереводимая игра словомъ: ‘neat’, которое значитъ ‘чистый’ и тоже ‘рогатый скотъ’. Леонтъ говоритъ, что надо быть чистымъ (neat), и затмъ прибавляетъ: ‘and yet the steer and the calf are ail call’d neat’, т.-е. буквально: но вдь быковъ и телятъ зовутъ также чистыми (или рогатымъ скотомъ). Этимъ онъ намекаетъ на рога, которые будто бы наставилъ ему Поликсенъ. На эту тему продолжаетъ онъ говорить и дале, называя Мамидя маленькимъ теленкомъ.

9. Въ подлинник: ‘still yirginalling npon bis palm’, т.-е. наигрываетъ на его ладони. Глаголъ: to virginal значилъ перебирать пальцами клавиши инструмента.

10. Въ подлинник пословица: ‘will yon take eggs for money’, т.-е. будешь ли ты брать яйца, вмсто денегъ, т.-е. дашь ли ты себя въ обиду (или обмануть). Буквальный переводъ по-русски былъ бы непонятенъ.

11. Въ подлинник: ‘happy man be bis dole’, т.-е. счастливъ человкъ, который самъ своя милостыня.— Dole называлась милостыня, которую раздавалъ нищимъ архепископъ Кэнтерберйскй. Отсюда пословица, что счастливъ человкъ, который можетъ обойтись безъ нея. Леонтъ хочетъ сказать, что Мамилй счастливъ, что хочетъ достичь всего собственными средствами.

12. Здсь нельзя было передать вполн оттнка смысла подлинника. Камиллъ называетъ Гермону — ‘good queen’, т.-е. хорошая (въ смысл прекрасная) королева, а Леонтъ принимаетъ это слово въ смысл: добродтельная (т.-е. честная) и возражаетъ, что прекрасной.назвать ее, пожалуй, можно, но честной нельзя.

13. Здсь Леонтъ называетъ Гермону ‘hobby-horse’ — такъ-назьь вались деревянныя лошадки, на которыхъ скакали шуты и паяцы. Смыслъ тотъ, что онъ сравниваетъ Гермону съ такой пустой, ничтожной вещью, служившей для забавы низкой, развратной толпы. По поводу этого выраженя необходимо прибавить, что оно не подлинно, но предложено Попомъ для исправленя оригинальнаго текста изданя in folio, гд напечатано: ‘holy horse’, т.-е. буквально: святая лошадь, что уже очевидная безсмыслица.

14. Подъ этими словами Поликсенъ подразумваетъ уду, предавшаго Христа.

15. Въ подлинник здсь оригинальное выражене: ‘fear o’ershades me’, т.-е. буквально: страхъ покрываетъ меня своей тнью.

16. Здсь подлинный текстъ возбуждалъ споры между многими комментаторами. Поликсенъ говоритъ: ‘good expedition be my friend and comfort the gracious qneen’, т.-е. буквально: добрый отъздъ пусть будетъ мн другомъ и успокоитъ дорогую королеву. Представлялся вопросъ: какимъ образомъ отъздъ Поликсена могъ успокоить Гермону, такъ какъ этимъ ревность Леонта была бы, напротивъ (какъ это и случилось), возбуждена еще больше. Вслдстве этого нкоторые переводчики замняли слово ‘добрый отъздъ’ выраженемъ: ‘добрый случай’.

17. Въ подлинник Гермона говоритъ: ‘what wisdom stirs amongst you’, т.-е. буквально: о чемъ умномъ вы толкуете?— Нкоторые переводчики передаютъ это буквально, но мн кажется, въ самомъ оборот фразы звучитъ выражене неудовольствя Гермоны на то, что дамы говорятъ о такихъ вещахъ съ ребенкомъ. Объяснене это кладетъ хотя и незначительную, но умстную черту для обрисовки чистаго, идеальнаго характера Гермоны.

18. Въ подлинник здсь совершенно неудобное для перевода выражене: ‘Polixenes has made thee swell thus’, т.-е. буквально: Поликсенъ заставилъ тебя такъ вспухнуть.

19. Здсь Гермона, обращаясь къ своимъ прислужницамъ, называетъ ихъ: ‘good fools’,— что любители буквальности въ переводахъ должны были бы передать выраженемъ: добрыя дурочки.— Слово fool въ англйскомъ язык употребляется, какъ ласкательное выражене. Такъ, въ ‘Ромео и Джульетт’ кормилица называетъ Джульетту: ‘pretty fool’, этимъ же именемъ Лиръ называетъ Корделю. Были переводчики, которые увряли, что въ этомъ послднемъ случа Лиръ говоритъ о своемъ шут (fool).

20. По изданю in folio Антигонъ говоритъ: ‘I would land-damn Mm’,— что, переведенное буквально, могло значить: я проклялъ бы его на земл.— Колльеръ въ своемъ издани вмсто ‘land-damn’ ставить: ‘lamback’, т.-е. прибилъ. Въ текст перевода принятъ этотъ смыслъ, какъ боле простой и подходящй къ длу.

21. По новелл Грина, откуда заимствованъ сюжетъ драмы, спроса оракула для ршеня дла требуетъ сама королева.

22. Этотъ монологъ Леонта лучше всего можетъ подтвердить высказанную въ критическомъ этюд мысль, что Леонтъ не просто ревнивецъ, но человкъ, пораженный душевнымъ недугомъ’ Онъ думаетъ, отмстивъ Гермон, возвратить себ свой покой’ Кто хочетъ мстить, тотъ жаждетъ удовлетворить только своей элости, не думая о душевномъ поко, но покоя ищутъ именно люди съ пораженной нервной системой и мечутся въ своихъ припадкахъ, выдумыя всевозможныя средства себ помочь.

23. Здсь Паулина, говоря о Гермон, употребляетъ выражене, что она: ‘more free than he is jealous’, т.-е буквально, что Гермона ‘боле свободна, чмъ онъ ревнивъ. Слово ‘free’ (свободна) употреблено въ смысл: свободна отъ вины, т.-е. чиста.

24. Въ подлинник Паулина говоритъ, что тутъ ведутся разговоры ‘about some gossips for yonr highness’. Слово ‘gossips’ — значитъ кумовья (воспремники отъ крестинъ), а также болтовня или сплетни. Потому фразу эту можно понять и перевести двояко, а именно: что разговоръ ведется о кумовьяхъ для крестинъ новорожденной принцессы, или, что болтаютъ просто о длахъ, касающихся Леонта. Рчь о кумовьяхъ и крестинахъ звучала бы слишкомъ неловко при двор языческаго короля, а потому для редакци перевода принять второй смыслъ, тоже совершенно правильный. Понять слово ‘gossips’ въ смысл кумовья, впрочемъ, можно тоже въ виду того, что Шекспиръ подобными анахронизмами не стснялся. Такъ, въ ‘Корол Лир’ говорится, что Лиръ былъ крестнымъ отцомъ сына Глостера — Эдгарда.

25. Здсь Леонтъ называетъ Паулину ‘Partlet’,— это было имя курицы въ старинной поэм: ‘Рейнике-Лисъ’.

26. Въ подлинник Паулина говорить: ‘so like you’t is the worse’, т.-е. похожа на тебя такъ, что отъ этого можетъ выйти только зло. Выражене это перифраза стариннаго присловья, которое Стаунтонъ отыскалъ въ Overbury’s characters: ‘the devil calls him his white son: he is so like him, that he is the worse for it, and he looks after his father’, т.-е. дьяволъ зоветъ его своимъ блымъ сыномъ: онъ похожъ на него до гадости и выглядитъ, какъ его отецъ.

27. Желтый (или желто-зеленый) цвтъ считался эмблемой ревности и подозрнья. У Шекспира выражене это встрчается не разъ. Явная безсмыслица послдней фразы Паулины, когда она говоритъ, что женщина можетъ подозрвать своихъ собственныхъ дтей въ томъ, что они дти чужого мужа, объясняется намреннымъ желанемъ Паулины сказать, что подозрня Леонта также нелпы, какъ и ея слова.

28. Въ подлинник Леонтъ, угрожая Антигону, что отниметъ у него жизнь, прибавляетъ: ‘with, what thon eise call’st thine’, т.-е. буквально: со всмъ, что ты зовешь своимъ.— Нкоторые понимаютъ подъ этими словами, что Леонтъ грозитъ Антигону конфискацей имущества. Но врядъ ли можно предположить, чтобы такая мра была усугубляющей угрозой человку, осужденному на смерть’, да и самъ Леонтъ въ эту минуту не въ такомъ расположени духа, чтобъ думать о конфискаци чужого добра. Потому врне объяснить, что подъ словами его слдуетъ понимать угрозу лишить жизни не только Антигона, но и всхъ его близкихъ.

29. Здсь Леонтъ, говоря о Паулин, называетъ ее ‘lady Margery’,— Margery презрительное сокращенное имя Маргариты. Леонтъ говоритъ это въ томъ же смысл, въ какомъ у насъ называютъ грубыми простонародными именами (едора, едотъ и т. п.), кого хотятъ выбранить или уколоть.

30. Многя мысли этого монолога Гермоны заимствованы изъ новеллы Грина.

31. Послдняя фраза Леонта переведена буквально: ‘you know what you have underta’en to do in’s absence’, т.-е. ты знала, что намревалась предпринять въ ихъ отсутстви.— Неясность смысла этихъ словъ (такъ какъ трудно понять, что любовница можетъ предпринять въ отсутстви любовника) можетъ быть объяснена тмъ, что Леонтъ въ своемъ безумномъ увлечени считаетъ Гермону способною не только на измну, но и на другя противъ него преступленя. Это также говоритъ за то, что Леонтъ былъ не только ревнивецъ, но и мономанъ.

32. Имя Росси встрчается у Шекспира не разъ. Такъ, Макбетъ при вид призрака говоритъ, что онъ не испугался бы, если бъ тотъ явился ему въ образ русскаго медвдя. Въ комеди: ‘Потерянные труды любви’ король и его приближенные являются на праздникъ въ русскихъ костюмахъ. Росся, вслдстве путешествя въ Архангельскъ Ченслора, стала извстна въ Англи именно въ Шекспирово время. Шекспиръ въ своей драм сдлалъ Гермону дочерью русскаго императора, по новелл жъ Грина, такъ названа жена Эгиста, къ которому Пандостъ приревновалъ Белларю.

33. Этотъ приговоръ оракула заимствованъ изъ новеллы Грина. Смыслъ его тотъ, что Леонтъ останется безъ наслдника, пока не будетъ отыскана брошенная имъ дочь. Смерть наслдника престола — Мамиля является такимъ образомъ послдствемъ того приговора, но само собой разумется, что въ драм Шекспира смерть эта иметъ совсмъ другое значене и введена только какъ средство, помощью котораго Леонтъ излчивается отъ своей душевной болзни.

34. Въ новелл Грина малолтнй сынъ Пандоста умираетъ прямо вслдстве приговора оракула. Шекспиръ, понимая нелпость и пустоту такого факта, мотивировалъ въ своей драм смерть ребенка трогательнымъ безпокойствомъ его за свою мать.

35. Причина слишкомъ скораго раскаяня Леонта и сознаня въ своей вин, вслдстве смерти сына, объяснена во вступительномъ этюд.

36. Мэлоне справедливо видитъ въ этихъ словахъ Паулины недосмотръ автора. Сознане въ намрени отравить Поликсена Леонтъ сдлалъ въ предыдущемъ монолог до прихода Паулины, и потому она не могла о немъ знать, а слдовательно — и упрекать Леонта.

37. Слишкомъ быстрое измнене тона Паулины, когда она посл жестокихъ упрековъ Леонту вдругъ начинаетъ просить у него за нихъ прощеня, объясняется тмъ, что она видитъ, до чего онъ пораженъ (о чемъ она и упоминаетъ въ своей рчи). Сверхъ того, она знаетъ, что Гермона не умерла, и потому предыдущая ея жестокая рчь была сказана именно для того, чтобъ пробудить раскаяне Леонта. Эта черта даетъ очень благодарный матералъ для актрисы, исполняющей эту роль.

38. Богемя превращена въ приморскую страну не Шекспиромъ, но Гриномъ, въ чьей новелл корабли также пристаютъ къ берегамъ этой страны. Въ факт этомъ никакъ однако не слдуетъ подозрвать невжества обоихъ писателей въ элементарныхъ географическихъ познаняхъ. Въ то время въ литературныхъ и художественныхъ произведеняхъ не требовалось исторической или археологической врности. Такъ, живописцы той эпохи нисколько не затруднялись одвать изображаемыхъ ими святыхъ въ современные костюмы.

39. Имя Пердиты произведено отъ латинскаго слова: perdere — терять. Соотвтственнаго измненя имени для редакци русскаго перевода невозможно было сдлать.

40. Въ подлинник сказано: ‘the sea flap-dragoned it’,— flap-dragon назывался какой-нибудь горючй составъ, который зажигали и бросали въ питье. Завзятые пьяницы проглатывали изъ молодечества огонь вмст съ питьемъ.

41. Въ подлинник: ‘old man’, т.-е. старикъ. Теобальдъ предлагалъ измнить это слово на ‘nobleman’, т.-е. дворянинъ, ссылаясь на то, что пастухъ не могъ знать возраста Антигона. Во всякомъ случа поправка эта не важна.

42. Въ подлинник пастухъ называетъ найденнаго ребенка — ‘changeling’. Такъ называли въ сказкахъ дтей, похищенныхъ феями. Редакця перевода разъяснена въ этомъ смысл.

43. Точный стихотворный переводъ псенъ Автолика невозможенъ по множеству присловй и восклицанй, которыя въ нихъ помщены. Для сравненя прилагаю подстрочные прозаическе переводы. Вотъ переводъ первой псни: ‘Когда зацвтутъ царскя кудри (цвты), и двушки съ крикомъ ‘гей’ начнутъ бгать по долинамъ, тогда наступаетъ самое сладкое время года, потому что красный цвтъ крови побждаетъ близну зимы. Блье блется на заборахъ. Гей! Сладкя пташки, какъ он поютъ! Мои воровске зубы точатся при вид всего этого, и кварта эля кажется напиткомъ королей. Жаворонки заводятъ псню тирра-дирра! Гей, гей, кричатъ дроздъ и сорока. Эти лтня псни раздаются для меня и моихъ красотокъ, когда мы валяемся на сн’.

44. Подстрочный переводъ этой псни: ‘Неужели, моя прелесть, я изъ-за этого опечалюсь? Вдь блдный мсяцъ по ночамъ свтитъ, а потому, если я буду бродить туда и сюда, то наврно не собьюсь съ дороги. Если можетъ хорошо жить мдникъ, таскаясь по свту съ сумой изъ свиной кожи, то и я наврно обдлаю свои дла, хотя бы пришлось даже отвчать за нихъ, сидя въ колодк’.

45. Въ этихъ словахъ Автолика намекъ на то, что коршуны таскали въ свои гнзда мелкое блье, а потому онъ надется свалить на нихъ и свои собственныя продлки.

46. Меркурй былъ богомъ воровъ и имлъ сына, который звался также Автоликомъ.

47. Пуритане считались особенно хорошими знатоками церковнаго пня.

48. Въ подлинник: ‘trol mydames’.— Такъ называлась игра, для которой нтъ соотвтствующаго названя въ русскомъ. Назване это произошло отъ французскаго выраженя ‘trou-madame’, а самая игра состояла въ пробрасывани шаровъ въ отверстя, пробитыя въ доск.

49. Буквальный переводъ этой псни: ‘Впередъ, впередъ по дорожк и съ веселымъ видомъ! Кому весело — тотъ легко прошагаетъ цлый день, а печальный устанетъ на одной мил’.

50. Этотъ монологъ Флоризеля, равно какъ многя изъ другихъ выраженй его и Пердиты въ этой сцен, взяты Шекспиромъ прямо изъ новеллы Грина, съ прямымъ сохраненемъ даже многихъ оборотовъ рчи.

51. Рута считалась травой благодати, а розмаринъ — воспоминанья. Съ такимъ же пожеланьемъ подаетъ этотъ цвтокъ Офеля королев. (‘Гамлетъ’, дйст. IV).

52. Въ подлинник Пердита, говоря, что не желаетъ нравиться Флоризелю помощью румянъ, употребляетъ выражене: ‘desire to breed by me’, т.-е. буквально: чтобъ онъ (Флоризель) пожелалъ имть отъ нея ребенка только ради этого (т.-е. ради искусственныхъ украшенй). Такой оборотъ, не заключавшй ничего шокирующаго по тогдашнимъ понятямъ, былъ бы крайне неумстенъ теперь, а потому и замненъ другимъ, имющимъ совершенно тотъ же смыслъ.

53. Въ подлинник Камиллъ называетъ Пердиту: ‘the queen of curds and cream’, т.-е. царица творога и сливокъ. Нкоторые комментаторы хотли видть въ этомъ намекъ на близну и свжесть лица Пердиты, но гораздо проще объяснить это выражене тмъ, что Камиллъ (какъ это выразилъ и Поликсенъ въ предыдущемъ монолог) видитъ въ Пердит нчто большее, чмъ простую деревенскую двушку, занимавшуюся молочнымъ хозяйствомъ.

54. Буквальный переводъ этой псни Автолика ‘Полотна, бле снга, крепъ, черне ворона, перчатки съ запахомъ слаще дамасскихъ розъ, маски для лицъ и для носовъ, браслеты изъ стекляруса, ожерелья изъ янтаря, духи для дамскихъ гостиныхъ, золотыя шапочки, корсеты, словомъ — все, что нужно для подарковъ отъ молодцовъ ихъ красоткамъ, стальныя шпильки и булавки и прочее, чмъ убираютъ красавицъ отъ головы до пятокъ,— идите ко мн! Идите! Покупайте, покупайте! Идите, молодцы, иначе ваши красотки расплачутся. Идите, покупайте!’

55. Баллады съ подобнаго рода содержанемъ печатались и раскупались въ Шекспирово время во множеств.

56. Буквальный переводъ этой псни: ‘Хочешь ли купить тесемокъ или позументовъ для шляпъ, мой дорогой голубокъ? Шелку или головной уборъ самый модный и самый новый? Пойдемъ къ разносчику. Вдь деньги тотъ вздоръ, за который можно купить всякй товаръ’.

57. Въ подлинник пастухъ тоже перевираетъ это слово, называя сатировъ: saltiers.

58. Этой фразой Поликсенъ продолжаетъ съ пастухомъ разговоръ, который велъ съ нимъ тихо во время танца пастуховъ.

59. Здсь Пердита употребляетъ слово: ‘dignity’, т.-е. въ прямомъ смысл: достоинство, но такая редакця перевода была бы не ясна. Слово ‘счастье’ передаетъ мысль лучше.

60. Здсь также не совсмъ ясное выражене. Флоризель говоритъ, что, въ случа лишеня наслдства, онъ будетъ ‘h.eir to my affection’, т.-е. наслдникомъ своей любви.

61. Здсь въ подлинник слово: ‘passion’,— что можетъ имть смыслъ: гнвъ, а также страданье или печаль. Для перевода взято второе значене.

62. Въ подлинник здсь оригинальное выражене: ‘what colour for my visitation’, т.-е. буквально: подъ какой краской долженъ я явиться? Слово краска употреблено въ геральдическомъ смысл т.-е. цвта герба.

63. Здсь клоунъ называетъ Пердиту ‘changeling’ (см. прим. 42).

64. Въ подлинник клоунъ говоритъ: ‘those secret things, all but what she lias with her’, т.-е. буквально: секретныя вещи, кром тхъ, которыя на ней.— Смыслъ этой фразы довольно теменъ, если не объяснить его цинической шуткой, что подъ этимъ именемъ клоунъ разуметъ особыя примты на тл.

65. Обычай чистить посл обда зубы зубочисткой былъ занесенъ въ Англю изъ Франци и считался въ Шекспирово время однимъ изъ признаковъ хорошаго тона.

66. Въ подлинник здсь оригинальное выражене: ‘show the inside of your purse to the ontside of his hand’, т.-е. буквально: покажи внутреннюю сторону твоего кошелька вншней сторон его руки.

67. Въ этихъ словахъ Паулины отголосокъ новеллы Грина, изъ которой заимствованъ сюжетъ пьесы, и гд также сказано, что король останется безъ наслдника, пока не будетъ отыскано потерянное дитя.

68. Въ этихъ словахъ Паулины намекъ на то, что Александръ Македонскй на сдланный ему предъ его смертью полководцами вопросъ: кому онъ завщаетъ внецъ?— отвчалъ: достойнйшему.

69. Этотъ разговоръ Леонта съ Нердитой явно навянъ тмъ эпизодомъ новеллы Грина, когда Пандостъ серьезно влюбляется въ свою дочь. Но какъ прелестно воспользовался Шекспиръ этимъ нелпымъ эпизодомъ и какой грацозный придалъ ему оборотъ, заставя Леонта нжно смотрть на Пердиту единственно по воспоминаню о Гермон!

70. Баллады того времени почитались тмъ лучше, чмъ боле описывалось въ нихъ невроятнйшихъ приключенй.

71. Джуло Романо, знаменитый живописецъ (а не скульпторъ), былъ современникомъ Шекспира, а потому этотъ введенный въ пьесу анахронизмъ никакъ не обличаетъ невжества автора, а лишь подтверждаетъ, какъ мало обращали въ то время въ художественныхъ произведеняхъ вниманя на историческую и археологическую точность.

72. Въ этихъ словахъ Гермоны о приговор оракула также отголосокъ новеллы, изъ которой заимствовано содержане пьесы. Трудно сказать, для чего Шекспиръ провелъ чрезъ всю драму намекъ на это предсказане. Думалъ ли онъ украсить этимъ пьесу въ глазахъ тогдашней публики, предпочитавшей сказочное содержане серьезному, или, можетъ-быть, намренно ввелъ фантастическй элементъ, чтобъ сдлать пьесу дйствительно похожей на сказку и тмъ сгладить неестественность факта слишкомъ долгаго покаяня Леонта. При современной оцнк произведенй Шекспира фактъ этотъ, впрочемъ, не иметъ важнаго значеня, такъ какъ въ глазахъ истинныхъ знатоковъ и цнителей драма при этомъ не теряетъ и не выигрываетъ ничего. Достоинство ея заключается въ изумительной по своей психатрической правд разработк характера Леонта и въ прелестныхъ поэтическихъ картинахъ второй ея части. Сказочное же содержане тутъ ни при чемъ.

Томъ V.

ЗИМНЯЯ СКАЗКА

ДЙСТВЕ ПЕРВОЕ.

ДЙСТВЕ ВТОРОЕ.

ДЙСТВЕ ТРЕТЬЕ.

ДЙСТВЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ДЙСТВЕ ПЯТОЕ.

ПРИМЧАНЯ.

Читайте также: