Журналистика, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1854 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 14 минут(ы)

H. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в пятнадцати томах

Том XVI (Дополнительный). Статьи, рецензии, письма и другие материалы (1843—1889)

ГИХЛ, ‘Москва’, 1953

ЖУРНАЛИСТИКА

<ИЗ No 8 ЖУРНАЛА 'ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ЗАПИСКИ', 1854>

<...> Исследования о балтийских славянах, г. Гильфердинга, Картина аханного {Сетевого. — Ред.} рыболовства при устье Урала, г. Железнова, Кизильские татары, Европейская Турция в нынешнюю войну, Торговый флот в Англии, Переход Александра Великого через Гидасп, Письма Петра Великого к Шафирову, Людовик XVII, Письма о ботанике Шлейдена, Письма Либиха о жизни, Грёз, Консульство и империя, дю-Карне, Смесь из ‘Московских ведомостей’ 1795 года. — Статьи NoNo 6 и 7 ‘Библиотеки’ для чтения’, Обозрение ‘Вологодских губернских ведомостей’, Доницетти, Путешествие в Луристан и в Аравистан, Сейденгэмский дворец и пр. — Статьи в 6-й кн. ‘Пантеона’, Костяные копи, Белоруссия, г. Шпилевского, Письма из-за границы, г. Мундта и пр. <...>

‘Исследования о балтийских славянах’ г. Гильфердинга¹ (‘Москвитянин’ No 10) должны назваться не столько самостоятельными исследованиями, сколько сводом результатов разысканий других славянских историков, это, впрочем, выгодным образом отличает новое произведение молодого писателя от его прежних брошюр, в которых он достигал новизны и оригинальности положений во вред основательности. Прежняя любовь к смелым гипотезам, неопирающимся на факты, проглядывает только в немногих местах, например, в мысли, что Аттила не затем шел на юго-запад из своих степей, чтоб разграбить заманчивые для дикарей богатством и внутреннею слабостью римские области, а затем, чтоб истребить немецкие дружины и очистить от них Восточную Европу, г. Гильфердинг даже верит, что и в Галлию Аттила пошел только затем, чтобы отыскать там бежавших от него готов, что если бы франкские князья выдали ему готов, то он оставил бы в покое их богатые города. Это все равно, что думать, будто бы чингисхановы орды прошли Русь с огнем и мечом не из желания покорить и ограбить ее, а в самом деле из отмщения русским за то, что они укрыли бежавших от татарского отряда половцев. Романтизм в V веке не входил еще в моду ни у готов, ни у авар, ни у гуннов, как неизвестен был и батыевым ордам в XIII столетии. Также бездоказательно предполагает г. Гильфердинг и в славянах сочувствие к Аттиле. Что славян в его державе и войске было множество — это факт, почти несомненно, что они составляли главную массу его войска, но они сделались воинами Ат-тилы, конечно, только по той же причине, как и немцы: они были побеждены и принуждены повиноваться победителю. Что славяне не питали никакого сочувствия к гуннской державе, свидетельствует (кроме естественной нелюбви к свирепым иноплеменным грабителям) уж то, что по смерти Аттилы государство его тотчас распалось по той причине, как мы положительно знаем, что все покоренные племена, немецкие и славянские, совершенно одинаково воспользовались первым замешательством свирепых пришельцев, чтоб сбросить с себя ненавистное иго. Точно так же и немцы во время великого переселения народов очистили страны между Вислою и Эльбою главным образом потому, что тянулись вслед за своими передовыми одноплеменниками на римские области, на богатые юго-восточные земли, а не по какой-нибудь другой причине. Слишком упорной борьбы между славянами и немцами в VI—VIII веках на севере Европы мы не вправе предполагать. И если нам не осталось положительных свидетельств о том, как совершилось занятие славянами прибалтийских областей, то Козьма Пражский сохранил нам достоверные народные предания, что занятие Богемии чехами совершилось мирно или почти мирно, что чехи заняли эту землю потому, что она была пуста, покинута прежними жителями, ушедшими на юг. Напрасно также г. Гильфердинг полагает, что готы были ‘малочисленная дружина’: мы знаем, что это был очень многочисленный народ, одно только остготское племя, пошедшее в Италию с Теодорихом, состояло из нескольких сот тысяч душ. Если б готы были малочисленны, конечно, им не удалось бы покорить всех восточных славян, дух которых прекрасно высказался в словах Лавретаса: ‘Не покорялись мы никому и не покоримся, пока будут у нас мечи’^г. Г. Гильфердинг основывает свое мнение о малочисленности готов и других немецких племен в Восточной Европе на сказке, что готы приехали в Германию из Скандинавии на трех судах, эта сказка давно признана чистою выдумкою. Готы пришли в Восточную Европу не с северо-запада, а с юго-востока, если не прямо с юга, как думает Гримм, не совершенно бездоказательно признающий готов в гетах. За мнение Гримма сильно стоят диоскоридовы списки дакских названий лекарственных трав³ и очевидное отношение немецкого Ablaut {Чередование гласных. — Ред.} и Lautverschiebung {Перебой согласных. — Ред.}, в котором стоят имена Getae и Gothi. He соглашаясь с г. Гильфердингом во всех его гипотезах, мы, однакож, радуемся тому шагу вперед, который он сделал: в новом его исследовании произвольные мнения стоят на втором плане, а не составляют сущности труда, как это бывало прежде⁴. Еще более будем рады, когда он сделает второй шаг вперед к непредубежденному взгляду на славянские древности и совершенно откажется от пристрастия к Аттиле, гуннам и другим их соревнователям: тогда, при его трудолюбии, славянская наука приобретет в нем полезного деятеля.

‘Картина аханного рыболовства при устье Урала’, г. И. Железнова⁵ (‘Москвитянин’ NoNo 9 и 10) — довольно живой рассказ о тех страшных опасностях, которым уральцы подвергаются во время своего аханного рыболовства, о той неимоверной смелости и находчивости, с какою борются они против страшных морских, невзгод. В Урале, который прежде называли ‘золотым дном’, ныне ловится рыбы гораздо меньше, и уральцы должны теперь искать себе добычи уже в море. Там на хилом льду ставят они свои ‘аханы’ (сети), чем далее от берега, чем на большей глубине поставишь ‘аханы’, тем богаче будет улов, поэтому смельчаки уезжают очень далеко в море. Но вот поднялся ветер, и лед взволновался: рыболовы спешат к берегу, бросая часто и пойманную рыбу, и сети, и все свои пожитки. Хорошо еще, если им удастся перебраться на крепкий лед, пока щель или полынья не слишком широка, а что будет с ними, если теченье быстро, и льдину, на которой расположились они, в несколько минут унесло далеко от крепкого берегового льда? Их жизнь на волоске, они носятся по открытому морю, однакож они не думают унывать: авось льдину опять принесет к твердому льду прежде, нежели она успеет растаять, но не всегда это бывает, часто льдина носится по морю, не прибиваясь к берегам, пока растает, бывают и другие опасности, кроме весеннего тепла: пловучие льдины беспрестанно сталкиваются и ломаются в мелкие куски. Что делать? Как спастись, когда льдина разбивается или растаивает? И тут смельчаки не унывают: они режут своих лошадей (на которых отвозится пойманная рыба и перевозятся сети), делают из кож ‘бурдюки’, надутые воздухом, привязывают их по три и по четыре к саням, берут уцелевшие съестные припасы и носятся на этих импровизированных миниатюрных плотах по морю. Отчаиваться еще нечего: не ныне — завтра наедут на эти места астраханские промышленники и выручат из беды, а если не встретятся и астраханцы, дело все еще непогибшее: подует южный ветер и прибьет плоты к берегу. Да и как не прибить? Ведь пловцы помогают случаю: неутомимо гребут они веслами, столь же импровизированными, как и плоты, эти ‘весла’ — широкие лопаточные кости убитых лошадей… ‘Многострадавшему’ от волн Одиссею не приходилось испытывать и десятой части этих опасностей, и удивительнее самой твердости духа погибающих то, что большею частью им удается спастись. Г. Железнов очень недурно рисует все эти интересные сцены и, кроме того, успевает передать довольно много подробностей о быте и нравах уральцев. Кого не остановит некоторая цветистость первых страниц его рассказа, тот не пожалеет, что продолжал читать статью, и, наверно, прочтет ее с возрастающим интересом до самого конца.

Не так замечательна другая этнографическая статья ‘Москвитянина’ (No 11) Кизильские татары, слишком краткая и красноречивая. Но в ‘Пантеоне’ (No6) есть рассказ неизвестного автора Костяные копи, почти столь же картинный и живой, как и любопытная статья г. Железнова. Якутский удалой промышленник Иван Иванович слыхивал от знакомого камчадала, старика Сакалара, что в Новой Сибири есть богатые копи мамонтовой кости, никем не посещаемые, и подговаривает старика ехать туда забрать богатство. Опасности пути в Новую Сибирь и оттуда рассказаны очень недурно. Все эти подробности слегка приправлены поэтическою интригою: Иван Иванович решился разбогатеть, чтоб жениться на богатой вдове-красавице, которая не пошла бы за бедняка, но в продолжение двух лет страшного путешествия он привязывается к дочери своего провожатого, из любви к отцу и еще больше к смельчаку-промышленнику решившейся разделять с ними все опасности. Доехав до Колымска, Иван Иванович женится на ней — и хорошо делает, потому что прежняя красавица, не дождавшись его, вышла замуж за нового жениха. Странно, что в рассказе неизвестного автора расстояния считаются не верстами, а английскими милями. Это наводит нас на мысль, не переведен ли рассказ с английского? Недаром не выставлено имени автора… Если так, то совершенно объясняется странное противоречие между высоким слогом некоторых фраз действующих лиц и простотою и естественностью всего рассказа. Надутость выражений были бы просто виною переводчика. Если же наша догадка ошибочна, то мы посоветуем автору заметить в своих ‘Костяных копях’ этот недостаток и вперед остерегаться его: тогда его рассказы будут всем нравиться.

‘Москвитянин’ довольно часто помещает в извлечении статьи иностранных журналов, более или менее касающиеся настоящей войны⁶, не всегда выбор или исполнение бывают удачны, но в этом нельзя упрекнуть небольшую статью Европейская Турция в нынешнюю войну (‘Москвит.’ No 9), извлеченную из ‘Revue britannique’. Ничего нового в ней нет, но везде видно знакомство автора с делом.

Более односторонности в статье Торговый флот в Англии (‘Москвит.’ No 9). ‘Morning Chronicle’, из которого извлечены эти сведения, не пользуется особенным доверием и в самой Англии по чрезвычайной эксцентричности своих мнений. Что американские торговые суда лучше английских, что матросы на торговых американских судах получают больше жалованья и содержатся лучше, нежели на английских, что поэтому часто случаются побеги матросов с английских судов на американские — все это факты, но с 1850 или 1848 года, к которому относятся сведения ‘Morning Chronicle’, многое изменилось, теперь странно говорить, как уверял Нэпир несколько лет назад, что французский пароходный флот сильнее английского⁷. Сам Нэпир говорил это только для того, чтоб англичане не переставали заботиться о средствах к защите против угрожавшей им тогда французской высадки, и преднамеренно описывал силу французского флота слишком яркими красками. Французский флот не так хорош и силен, как кричали в испуге английские газеты, не совсем так теперь и очень многое, выставляемое вперед статьею, переведенною ‘Москвитянином’.

Странна маленькая статейка г. Я. Д., помещенная в том же нумере ‘Москвитянина’: Переход Александра Великого чрез Гидасп. Автор думает, что описание этого события у Квинта Курция⁸ представляет очень точную картину перехода русских войск через Дунай. Сходства между тою и другою переправою нет никакого: и местность, и обстоятельства совершенно различны. Не говорим о мелких исторических промахах г-на Я. Д., называющего, например, Пора, одного из множества индийских раджей, обладателем всей Индии (!!), хотя Квинт Курций на той же странице говорит, что и в Пенджабе у Пора были соседи, не менее его сильные. Уже это одно обстоятельство, если б автор захотел вспомнить о нем, могло бы навесть его на мысль, что между иррегулярною армиею князька, сражавшегося отчаянно, и регулярными войсками султана нет ни малейшего сходства. И какое право мы имеем удивившего самого Александра геройскою решимостью Пора, бившегося до последней капли крови, не отступая ни на шаг, унижать сравнением его с турецкими полководцами, которые отступили перед победоносными русскими войсками?

В ‘Исторических материалах’ No 9 ‘Москвитянина’ помещено Письмо Петра Великого к Шафирову⁹, бывшему послом в Турции, о несообразности требования турецкого правительства, чтоб русские войска на возвратном пути из Померании не касались польских владений, потому что другого пути из Померании в Россию нет. Письмо, по обыкновению, очень кратко и сильно. Вот его сущность: ‘А что вы говорили… через Дацкую землю (иттить войску) то разве вы разума отбыли? Землю переделать нельзя, а если б и крылья имели, то чрез оную ж землю (Польшу) лететь и для отдохновения на оной же б садитца’.

Кроме того, в 9—12 книжках ‘Москвитянина’ заметим: Людовик XVII (окончание в 9-й книжке, начало в 8-й) — перевод очень интересного рассказа о судьбе царственного дитяти, личность которого, энергичная и пробуждающая полное сочувствие, была так мало известна. Последний судебный поединок во Франции, статья, не заслуживавшая чести перевода, одна из сотен тех статеек, которые пишутся для ‘Moniteur de la mode’, ‘L’Artiste’ и других журналов того же разбора, это прикрашенное прелестями фантазии и сентиментальности распространение ничтожного анекдота, не характеризующего ни эпохи, ни людей.

В No 11 ‘Москвитянина’ продолжаются Письма о ботанике Шлейдена, о которых мы уж говорили¹⁰. Шлейден известный ботаник и знаменитый в Германии популярный писатель, но часто ему приходит фантазия, для большей живости и разнообразия в популярных сочинениях, прикидываться причудливым и преднамеренно стараться, чтоб его рассказы были бессвязны, метаться повсюду, заговаривать обо всем, ничего не успевая досказать, начинать с середины, с конца и выделывать тысячи фокус-покусов, от этого он часто пишет так, что сбивает с толку читателя. Последнего достигают нередко и его ‘Письма о ботанике’.

Несравненно выше достоинство Двух писем Либиха о химии (‘Москвит.’ No 12), они чрезвычайно популярны и легко написаны, и между тем в них нет ни одного слова пустого, почти ни одного слова, которое не имело бы высокой цены и для специальных ученых, не говорим уж о том, что гениальных и светлых взглядов и в этих ‘Письмах’ так же много, как и во всем, что написал Либих. За перевод их читатели будут благодарны ‘Москвитянину’¹¹.

Статья Шарля Блана Грёз (‘Москвит.’ No 11) также очень недурна¹². От обыкновенных статей о живописи и живописцах, которые так утомительно и бесполезно читать, она отличается тем, что на самом деле понятно и в связи с эстетическим движением современной Грёзу эпохи объясняет значение картин этого живописца. О Грёзе всем известно, что он писал чрезвычайно грациозные и наивные головки молоденьких девушек. Прочитав статью Шарля Блана, отличного знатока живописи, мы увидам, что это была только одна сторона грёзова таланта, общее значение этого живописца в истории французского искусства то, что он в холодную и прикрашенную живопись XVIII века ввел естественность, простоту, стремление писать сцены, близкие сердцу каждого из нас, а не какой-нибудь парисов суд, аллегорически изображающий легкомысленных красавиц, или Ахиллеса, влачащего вокруг стен Трои труп Гектора.

Статья дю-Карне Консульство и Империя (там же) не заслуживала перевода. Дю-Карне один из нынешних французских разглагольствователей о политических вопросах, подобно другим своим сподвижникам, очень небогатый ни мыслями, ни знаниями. Он повторяет Тьера и воображает, что ‘показал истинное значение 18 брюмера, которого доселе не могли понять’ и. т. п. Кроме этого, статья дю-Карне заключает в себе только выписки из общеизвестных книг, нисколько не интересные¹³.

Нет надобности прибавлять, что в ‘Москвитянине’ продолжается перепечатка Смеси из Московских ведомостей 1795 года, редижированных {Редактированных. — Ред.} Карамзиным. За один год ‘Смесь’, перепечатать возможно, хотя и трудно, как это видно из опыта ‘Москвитянина’, уж давно начатого и все еще не пришедшего к желанному концу. Но что было бы делать, если б Карамзин издавал ‘Московские ведомости’ в течение сорока лет? Неужели надобно было бы перепечатывать в ‘Москвитянине’ ‘Смесь’ всех сорока годов? Гегель когда-то издавал два или три года газету¹⁴, но ученики, собравшие до последней строчки сочинения своего наставника, не сочли же нужным помещать в число их статейки о том, что ‘Из Барселоны пишут, будто бы герцог Веллингтон одержал новую победу над французами’, очень можно было бы не перепечатывать и статеек из ‘Смеси’ ‘Московских ведомостей’ о том, что, ‘по словам испанцев, красавица должна иметь три вещи черные: глаза, брови и волоса, три вещи белые: лицо, зубы и руки, три вещи розовые: губы, щеки и ногти’ и т. д., можно найти и в ‘Письмовнике Курганова’¹⁵ такие рассказы и анекдоты, личности Карамзина как писателя они вовсе не характеризуют.

В ‘Библиотеке для чтения’ бывают иногда очень оригинальные статьи, какие в других журналах попадаются только на обертке, представляющей, как известно, оглавления книжек. Вот, например (‘Библ. для чт.’ No 7), Обозрение Вологодских губернских ведомостей за 16 лет (1838—1853). Это более ничего, как голый список заглавий всех статей, помещенных в ‘Вологодских ведомостях’. Но в оглавлениях отмечается, на какой странице книжки помещены статьи, в этих цифрах и весь смысл оглавлений, оглавление, помещенное в ‘Библиотеке для чтения’ не указывает, где, в каком году и в каком нумере ‘Ведомостей’ находится статья, и потому не может иметь никакой цели. Читатели не поверили бы нам, если бы мы не представили для образца нескольких строк. Вот пример: ‘Материалы для археологии немногочисленны. Они заключаются в шести статьях. Г. Мельников составил две статьи: о. ценах в Устьсысольске в XVII столетии и в настоящее время и сравнение старых цен на меха пушных зверей в Усть-сысольском уезде с нынешними. Г. Муромцев описал состояние Вологды в 80-х годах XVIII столетия, гг. Сорокин и Левитский написали статьи’… и т. д. Скажите же, где и как отыскать эти статьи в 16 томах и 840 нумерах ‘Вологодских ведомостей’ за 1838—1853 годы? Нельзя не сказать при этом, что материалы для curiosits littraires {Литературных курьезов.— Ред.} в ‘Библиотеке для чтения’ многочисленны: г. Василий Ардашев поместил ‘Обозрение Вологодских губернских ведомостей’, непосредственно вслед за ним сама редакция поместила статью ‘Доницетти’¹⁶, представляющую на нескольких страницах опять голый список заглавий всей сотни мелких и крупных, замечательных и ничтожных произведений этого композитора. Посоветуем ‘Библиотеке для чтения’ поместить еще статьи ‘Черни’ и ‘Герц’¹⁷ — списки их произведений гораздо удобнее для наполнения журнала легким чтением, они займут по нескольку печатных листов. На-днях, думая дочитывать Мечты и действительность, мы прочитали несколько страниц ‘Музыкального каталога’, подвернувшегося под руку вместо июльской книжки ‘Библиотеки для чтения’, не замечая, что это не ‘Мечты и действительность’, там увидели мы Czerny, Variations brillantes sur le piano-forte, op. 593, Henri Hertz, Variations brillantes, op. 948 {Черни, Блестящие вариации для фортепиано, опус. 593, Генрих Герц. Блестящие вариации, опус. 948. — Ред.}. Итак, эти композиторы могут быть предметом статей, по объему достойных уж не ‘Смеси’, а ‘Наук и художеств’, как знаменитая статья ‘Библиотеки для чтения’ — ‘Музыкальная коллекция аббата Спонтини’, представлявшая в целых двух нумерах журнала полную опись всей музыкальной библиотеки Спонтини¹⁸.

Путешествие в Луристан и в Аравистан (статья первая и вторая, ‘Библ. для чт.’ NoNo 6 и 7) недурны, но почему не говорит ‘Библиотека для чтения’ переводные они или оригинальные? Сначала нам показалось, что автор англичанин: он беспрестанно цитует стихи Мура¹⁹, потом подумали мы, что он француз: он так подробно говорит о характере какой-то французской старухи, вздумавшей поселиться в Персии, что статья показалась нам писанною для французской публики, наконец мы прочли фразу ‘персидская степь похожа на сибирскую тундру’ — это писал не иностранец, кто же автор? Перевод или оригинальное сочинение ‘Путешествие в Луристан’?

Сейденгэмский дворец, статья первая, представляет перевод первых из ряда писем, помещавшихся в английском ‘Атенее’ об историко-архитектурных палатах Кристального дворца, перевод, (г. Ушинского) не совсем полон, но хорош, письма очень занимательны. Но дурно предисловие к их переводу, говорящее, что ‘Сейденгэмский музей — ящик фигляра, из которого вылезает все, что угодно, по воле зрителя’, что ‘шарлатанство с одной стороны и невежество с другой — будут играть значительную роль в этом осьмом чуде света’.

В No VII ‘Библиотеки для чтения’ заметим статью г. Сенковского о волосах, по поводу русского перевода книжки Дебэ Полная гигиена волос. В этой статье не много парадоксов, зато, к сожалению, в этой книжке ‘Библиотеки’ нет вовсе Литературной летописи, как будто в июне не вышло ни одной новой русской книги.

Третья статья Записок о киргизах, купца Жаркова, говорит иногда и о киргизах — это довольно приятная новость после второй статьи, не говорившей о киргизах ни слова²⁰.

В июньской 6-й книжке ‘Пантеона’ помещено несколько недурных статей серьезного содержания. Мы уже упоминали о рассказе Костяные копи, скажем еще, что продолжение большой статьи г. Шпилевского Белоруссия в характеристических описаниях и фантастических поверьях²¹ представляет в июньской книжке интересные и легко читающиеся отрывки о белорусских игрищах, о чарах, заговариваниях и предрассудках, в числе которых записано г. Шпилевским довольно много народных поверий, интересных и для ученого исследователя народности. Так, например, мы не помним, чтоб где-нибудь были уже обнародованы подробности белорусских поверий о ведьмах. По белорусским сказаниям, ведьмы делаются невидимыми, обвиваясь с ног до головы одною ниткою, выпряденною из кудели. Есть и для простого человека средство сделаться невидимым: надобно найти гнездо с воронятами и привязать их к дереву проволокою. Чтоб спасти птенцов, старая ворона приносит на другой день черный камешек, имеющий силу делать своего обладателя невидимым. Между этим средством и известным великорусским — косточкою из черной кошки, только одна точка сходства, цвет: и ворона черного цвета, и камешек черный, и кошка должна быть черная, кот, впрочем, и сам по себе, и без таинственного черного цвета, по сказаниям белоруссов, одарен волшебной силою. Интересны и средства добывать деньги. Для этого надобно поймать летучую мышь и запереть ее в ящик с мелкими дырочками: через тринадцать дней, вместо мыши, в ящике будут деньги. Нетопыря и в великорусских поверьях считают чем-то волшебным, приписывая ему силу вылечивать лихорадку. Клад можно добыть очень просто: надобно только, когда все змеи собираются вместе, подстеречь, как будет ползти сам главный змей, и разостлать перед ним белый платок, в благодарность за такую честь, он обтирает свои золотые ножки о платок, с которым потом отыщешь все клады.

Письма из-за границы (из Германии и Венеции) г. Мундта (в том же No ‘Пантеона’) читаются очень легко. В Парижских письмах Бонавентуры рассказывается много интересных новостей. Это — прекрасный фельетон. Очень недурна и первая статья о Проперции²², взятая из ‘Westminster Review’.

ПРИМЕЧАНИЯ

Впервые напечатано в ‘Отечественных записках’, 1854, No 8, отдел ‘Библиографическая хроника’, стр. 111—124. Обоснование принадлежности настоящего обзора Чернышевскому см. на стр. 676—678.

¹ В 1855 году это исследование Гильфердинга вышло отдельным изданием, и Чернышевский снова отозвался на него в ‘Современнике’ (1856, No 6) подробной рецензией (наст. изд., том III, стр. 543—545),

² Козьма Пражский — чешский летописец. — Теодорих (ок. 454—526 н. э.) — король остготов, в 488 г. вторгшийся в Италию и в 498 г. объявивший себя ее королем.— Лавретас, точнее Лавритат (Добритат) — один из славянских вождей. По свидетельству византийского историка VI века Менандра, цитируемые здесь слова были сказаны Лавритатом около 580 г. послу аварского кагана, прибывшему с требованием уплаты дани.

³ Имеется в виду приводимое греческим врачом Диоскоридом (I в. н. э.) в его фармакологии ‘Materia medica’ описание лекарственных растений.— Гримм Яков (1785—1863) — филолог и историк немецкого языка.

⁴ Чернышевский имеет здесь в виду работу Гильфердинга ‘О сродстве языка славянского с санскритским’ (Спб. 1853), в рецензии на которую он отмечал склонность Гильфердинга к не всегда обоснованным выводам и его стремление писать ‘не столько с целью исследовать… сколько с целью доказать…’ (наст. изд., том II, стр. 203).

⁶ Железнов Иосаф Игнатьевич (1824—1863) — писатель. Основная тематика его произведений — быт и история уральских казаков. Высказывание Чернышевского об уральских казаках см. также в его рецензии на книгу Гакстгаузена ‘Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России’ (наст. изд., том IV, стр. 342—346).

⁶ Имеются в виду события текущей Восточной войны 1853—1854 гт.

⁷ Непир Чарльз (1786—1860) — английский адмирал. В 1847—1849-х гг. командовал флотом в Ламанше и по возвращении поместил в ‘Times’ ряд писем о флоте, изданных в 1850 году отдельно (‘The Navy, its Past and Present State’), в которых он резко критиковал английское морское управление.

⁸ Чернышевский здесь возражает против попытки неизвестного автора этой статьи, основываясь на чисто формальном сходстве (переправа через реку), провести параллель между следующими историческими событиями: переправой Александра Македонского в июне 326 г. до н. э. через реку Гидасп, на которой он разбил отказавшегося ему покориться царя Павразы Пора, и одним из событий Восточной войны—удачным переходом русских войск через реку Дунай 11(23) марта 1854 года. — Квинт Руф-Курций (ок. I в. н.э.) — автор биографии Александра Македонского (356—323 до н.э.).

⁹ Во время Северной войны, после неудачной войны с Турцией, русские войска, преследуя шведов, отступивших из Польши, вступили в Померанию. По указанию Англии, Турция потребовала вывода русских войск из Померании, так как перенесение Петром I военных действий в Померанию и германские земли затрагивало английские интересы. В декабре 1711 г. турки предъявили ряд требований, в случае невыполнения которых угрожали новой войной. Турки потребовали в частности, ‘чтоб русские войска шли из Померании не через Польшу’. В ответ на это Петр I в письме к Шафирову писал: ‘чтоб не захватывая Польши, наши войска шли из Померании в Россию, не иное что, только чтоб, из вас вымуча письмо, иметь причину разорвать’. Переговоры между Россией и Турцией шли при посредничестве английского посла, что и обусловило причину их неудачи. В ноябре 1712 г. Турция объявила войну России, но до войны дело не дошло. — Шафиров Петр Павлович (1669—1739) — известный дипломат петровской эпохи.

¹⁰ Отзыв Чернышевского о ботанике Шлейдене см. в настоящем томе на стр. 44.

¹¹ Аналогичную оценку Либиха повторил Чернышевский немного позднее (‘Современник’, 1855, No 6) в своей рецензии ‘Новые письма о химии… Юстуса Либиха’ (наст. изд., том II, стр. 731—732).

¹² Блан Август-Шарль (1813—1882) — французский художественный критик. — Грез Жан-Батист (1726—1805) — французский художник, представитель сентиментализма в живописи.

¹³ В резко отрицательном отзыве о статье французского историка Де-Карне Луи (1804—1876) Чернышевский по существу подвергает критике журналы, публикующие переводные произведения без всякого разбора: — Тьер Луи-Адольф (1797—1877) — французский буржуазный историк и политический деятель, палач Парижской Коммуны,

¹⁴ В 1807—1808 гг. Гегель редактировал газету ‘Bamberger Zeitung’.

¹⁵ Курганов Николай Гаврилович (1725—1796) — литератор, составитель ‘Письмовника’, очень популярного в конце XVIII века.

¹⁶ Ардашев Василий — сотрудник ‘Вологодских губернских ведомостей’ 1850-х гг. и ‘Библиотеки для чтения’ 1860 г. — Доницетти Гаэтано (1797—1848) — итальянский оперный композитор.

¹⁷ Черни Карл (1791—1857) — немецкий композитор и пианист.— Геру, Генрих (1806—1888) — немецкий пианист и композитор.

¹⁸ Спонтини Гаспаро (1774—1851) — итальянский композитор.

¹⁹ Мур Томас (1779—1852) — английский поэт.

²⁰ Отзывы Чернышевского на первые две статьи см. в настоящем томе на стр. 38—39 и 45.

²¹ Рецензию Чернышевского на начало статьи Шпилевского см. в настоящем томе на стр. 47—48.

²² Мундт Николай Петрович (1803—1872) — драматический писатель и переводчик. — Проперций Секст (ок. 45—15 до н. э.) — древнеримский поэт.

ЖУРНАЛИСТИКА

<ИЗ No 8 ЖУРНАЛА 'ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ЗАПИСКИ', 1854>

ПРИМЕЧАНИЯ

Читайте также: