Жизнь и приключения Робинзона Крузо, Дефо Даниель, Год: 1710

Переводы
Время на прочтение: 123 минут(ы)
Скачать в PDF

Жизнь и приключенія Робинзона Крузо.

Съ 11-ю политипажами въ текст.

Москва.

Изданіе книгопродавца А. В. Морозова.

1880.

ОГЛАВЛЕНІЕ.

ГЛАВА I. Происхожденіе Робинзона. Его страсть къ путешествіямъ. Бгство изъ родительскаго дома. Отъздъ въ Гвинею. Кораблекрушеніе. Дружба съ капитаномъ. Прибытіе въ Гвинею
ГЛАВА II. Вторичная поздка Робинзона. Нападеніе морскаго разбойника. Робинзонъ длается невольникомъ и отвезенъ въ Сале. Тамошняя жизнь его. Бгство Робинзона и избавленіе отъ неволи
ГЛАВА III. Продолженіе бгства. Пребываніе на якор близъ берега земіи, на которой водилось множество дикихъ зврей. Ксури добываетъ свжей воды. Робинзонъ убиваетъ льва. Знакомство и дружба съ черными людьми. Убитый леопардъ и благодарность за него дикихъ. Отъздъ отъ берега
ГЛАВА IV. Прибытіе къ Зеленому мысу. Робинзона принимаютъ на Португальскій корабль. Ксури проданъ капитану. Пріздъ въ Бразилію и пребываніе тамъ Робинзона. Поздка въ Гвинею за неграми. Буря на море и кораблекрушеніе. Робинзонъ выброшенъ водою на неизвстный берегъ
ГЛАВА V. Пребываніе Робинзона на неизвстномъ остров. Ночь, проведенная на дерев. Робинзонъ отправляется на кораблъ. Онъ строитъ плотъ и переноситъ на него съ корабля разные припасы. Обратная переправа на берегъ. Охота. Робинзонъ складываетъ привезеныя съ корабля вещи въ безопасное мсто
ГЛАВА VI. Продолженіе поздокъ на корабль. Неизвстное животное. Сонъ на европейскій манеръ. Постойка шалаша. Двнадцатое путешествіе на корабль. Буря уноситъ корабль. Постройка двухъ шатровъ и погреба. Охота на дикихъ козъ. Маленькій козленокъ
ГЛАВА VII. Календарь Робинзона. Недостатокъ въ одежд. Причина продолжительности работъ. Столярное мастерство Робинзона. Распредленіе дневныхъ работъ. Неивстныя колосья. Жатвы и будущія надежды
ГЛАВА ІII. Землетрясеніе моря. Мысли Робинзона о перемн жилища. Онъ устраиваетъ точильную машину. Остатки корабля, прибитые водой къ острову. Робинзонъ перевзъ ихъ къ себ. Онъ находитъ черепаху
ГЛАВА IX. Болзнь Робинзона. Страшный сонъ. Угрызенія совсти и раскаяніе Робинзона. Его размышленіе. Онъ лечится табакомъ. Конецъ болзни
ГЛАВА X. Путешествіе Робинзона по острову для изслдованія его. Плодородіе острова. Робинзонъ находитъ разные плоды. Приготовленіе ихъ впрокъ. Робинзонъ строитъ себ второе жилище — дачу.
ГЛАВА XI. Умноженіе семейства Робинзона. Распредленіе употребленіи пищи. Годовщина пребыванія Робинзона на остров. Посвы ржи и рису. Времена года на остров
ГЛАВА XII. Какъ Робинзонъ длаетъ корзины и горшки. Второе путешествіе по острову. Онъ примчаетъ берегъ земли, находившіеся въ 10 миляхъ отъ него. Онъ ловитъ попугая. Обратный путь Робинзона къ его жилищу. Маленькій козленокъ
ГЛАВА XIII. Робинзонъ длаетъ клтку попугаю и дружится съ нимъ. Какъ Робинзонъ начинаетъ 3-й годъ своего пребыванія на остров. Какъ защищается онъ отъ воровъ — зврей и птицъ, нападающихъ на его хлбъ. Заботы Робинзона объ улучшеніи земледльческихъ орудій. Занятіе его во время дождливой погоды
ГЛААВА XIV. Робинзонъ длаетъ горшки, ступку, пестъ и сито. Супъ Робинзона. Какъ Робинзонъ устроилъ себ печь и какъ въ ней готовилъ себ хлбы и пироги. Жатва
ГЛАВА XV. Желаніе Робинзона хать на землю, виднную имъ издали. Попытки его вынуть изъ песку шлюпку. Построеніе бота. Невозможность спуска его въ море.
ГЛАВА XVI. Шапка и одежда Робинзона, сдланныя изъ кожи. Постройка новаго бота. Неудачное путешествіе Робинзона вокругъ острова
ГЛАВА XVII. Хозяйственныя занятія Робинзона — скотоводство его. Онъ приготовляетъ изъ козьяго молока сыръ, творогъ и масло. Богатство Робинзона. Костюмъ его
ГЛАВА ХIIІ. Робинзонъ замчаетъ на берегу слдъ человческой ноги. Стихъ Робинзона. Его догадка и предположеніе объ этомъ слд. Ожесточеніе Робинзона противъ дикихъ и готовность мстить имъ.
ГЛАВА XIX. Человколюбивыя мысли Робинзона о дикихъ, предосторожности его. Онъ находитъ пещеру. Старый большой дикій козелъ, напугавшій Робинзона. Перенесеніе новаго имущества въ гротъ. Развлеченія Робинзоновы
ГЛАВА XX. Пріздъ дикихъ на островъ. Напрасныя приготовленія Робинзона къ оборон. Разныя планы для нападенія на дикихъ. Новые слды варварскаго пиршества. Улучшеніе укрпленій
ГЛАВА XXI. Буря. Корабль, разбитый о подводные камни. Поздка Робинзона на корабль, на которомъ онъ находитъ собаку и разныя вещи. Онъ переноситъ ихъ въ свое жилище
ГЛАВА XXII. Желаніе Робинзона хать въ свое отечество. Дикіе опять прізжаютъ на остррвъ. Робинзонъ спасаетъ одного изъ плнныхъ. Признательность къ Робинзону этого плннаго. Робинзонъ называетъ его Пятницею
ГЛАВА XXIII. Сожженіе остатковъ посл пиршества дикихъ. Робинзонъ одваетъ Пятницу и строитъ ему шалашъ. Робинзонъ показываетъ Пятниц дйствіе ружья. Онъ отучаетъ его отъ употребленія въ пищу человческаго мяса. Пятница — хорошій помощникъ Робинзону
ГЛАВА XXIV. Разговоръ Робинзона съ Пятницею о его землякахъ и о вр. Робинзонъ просвщаетъ Пятницу ученіемъ христіанскимъ. Прежняя шлюпка. Желаніе Робинзона хать въ отечество Пятницы. Онъ и Пятница строятъ большую барку. Пятница — хорошій матросъ
ГЛАВА XXV. Дикіе снова прізжаютъ на островъ. Робинзонъ и Пятница нападаютъ на нихъ. Спасенный отъ смерти испанецъ. Совершенное пораженіе дикихъ. Отецъ Пятницы. Робинзонъ угощаетъ своихъ гостей кушаньями изъ мяса козленка
ГЛАВА XXVI. Уборка мертвыхъ тлъ. Разговоръ Робинзона съ отцомъ Пятницы и испанцемъ. Заготовленіе. разныхъ провизій для себя и для будущихъ гостей. Отправленіе отца Пятницы и испанца за соотечественниками его
ГЛАВА XXVII. Пріздъ на островъ взбунтовавшихся англичанъ противъ своего Капитана. Разговоръ и совщаніе Робинзона съ Капитаномъ. Условія, предложенныя Капитану. Нападеніе на бунтовщиковъ и приведеніе ихъ въ покорность
ГЛАВA XXVIII. Вторая шлюпка, посланная съ корабля. Распоряженія Робинзона на счетъ плнныхъ. Хитрость его остановить бунтовщиковъ на остров. Нападеніе на бунтовщиковъ. Прощеніе нкоторымъ изъ нихъ. Капитанъ овладваетъ кораблемъ, и пушечными выстрлами извщаетъ о томъ Робинзона
ГЛАВА XXIX. Капитанъ прізжаетъ съ корабля къ Робинзону. Совщаніе ихъ о томъ, что длать съ плнными. Пять плнныхъ соглашаются остаться на остров. Наставленія Робинзона плннымъ. Отъздъ Робинзона въ Англію

ГЛАВА I.

Происхожденіе Робинзона. Его страсть къ путешествіямъ. Бгство изъ родительскаго дома. Отъздъ въ Гвинею. Кораблекрушеніе. Дружба съ капитаномъ. Прибытіе въ Гвинею.

Кто изъ васъ, мои маленькіе друзья, не слыхалъ разсказовъ о Робинзон Крузо? Вы очень часто видали на картинахъ этого бднаго Робинзона, съ его длинной бородой, одтаго въ камзол, панталонахъ и башмакахъ, сшитыхъ изъ козьей кожи, а рядомъ съ нимъ его врнаго слугу, Пятницу, его собаку, кошку и попугая. Этотъ несчастный Робинзонъ — я. Исторія моя занимательна, какъ исторія мальчика, который испыталъ множество злополучій за то, что не слушался родительскихъ совтовъ. Слушайте же эту исторію и пусть она послужитъ вамъ урокомъ.
Отецъ мой былъ уроженецъ германскаго города Бремена. Фамилія его было Крейцнеръ. Оставивъ Бременъ, онъ поселился въ Англіи, въ город Йорк, гд посредствомъ торговли пріобрлъ себ значительное состояніе и женился на двиц Робинзонъ, происходившей изъ одного изъ самыхъ значительныхъ торговыхъ домовъ въ Йорк. Я же назывался соединеннымъ именемъ обоихъ моихъ родителей: Робинзономъ Крейцнеромъ: но англичане, который имютъ обыкновеніе портить въ выговор имена, прозвали меня Робинзонъ Крузо. Это имя навсегда осталось за мною, и подъ нимъ я былъ извстенъ какъ моимъ товарищамъ, такъ и всмъ знакомымъ.
Всхъ насъ у отца было трое. Одинъ братъ былъ адьютантомъ знаменитаго полковника Локарта. Онъ былъ убитъ въ сраженіи англичанъ съ испанцами близь Дюнкараена. — Втораго брата я не помню, потому что родился въ 1632 году, т. е. спустя почти 5 лть посл его отъзда въ Америку, откуда онъ не возвращался боле.
Съ сожалніемъ и раскаяніемъ вспоминаю я о времена моего дтства и юношества. Отецъ заботился обо мн и довольно хорошо училъ меня. Taкъ какъ онъ желалъ чтобъ я сдлался адвокатомъ, то и сдавалъ меня въ самыя лучшія училища и я могъ бы быть совершенно счастливымъ человкомъ еслибы слушался отца, но ученье наводило на меня скуку и не могло искоренить моего страстнаго желанія — оставить дом родительскій, путешествовать по свту и искать приключеній.
Нельзя было скрыть того отъ отца, что я думалъ и что длалъ: моя страсть въ путешествіямъ очень ясно высказывалась. Отецъ мой каждый день совтовалъ мн, чтобы я не покидалъ родительскаго дома и оставался въ томъ состояніи, въ которомъ рожденъ и въ которомъ могу провести всю жизнь спокойно и въ изобиліи. ‘Сынъ мой’, говорилъ мн старикъ отецъ, ‘въ путешествіе вдаются только люди честолюбивые или обремененные бдностію, но ты принадлежишь къ среднему классу общества и не будешь нуждаться ни въ почестяхъ, ни въ богатств, потому что отечество твое можетъ поставить тебя главою низшаго сословія’. Много мн подалъ совтовъ отецъ и указалъ наконецъ на поступокъ моего брата, который противъ воли родительской ухалъ въ Америку и, вроятно, погибъ тамъ. Отецъ горько плакалъ, говоря о моемъ брат. Эти слезы тронули меня, и я ршился оставить свое неблагоразумное намреніе , но прошло нсколько дней, и я опять предался моей завтной мыели — путешествовать по свту.
Однажды я обратился къ моей матери съ просьбою, чтобы она испросила разршеніе у отца на мое путешествіе. Я выразилъ ей несообразность моего восьмнадцатилтняго возраста для того, чтобы вступить въ ученики какого-нибудь торговаго дома, или въ прокурорскіе писцы.
Мать сначала даже и слушать этого не хотла и уговаривала не покидать ее и отца въ старости, но наконецъ, видя мое твердое намреніе, ршилась передать отцу мою просьбу. Отецъ наотрзъ отказалъ, прибавивъ: ‘я нисколько не одобряю путешествія нашего сына, ничкъ не помогу ему, такъ какъ на это нтъ родительскаго согласія и онъ будетъ самымъ несчастнымъ человкомъ’.
Прошелъ цлый годъ, а я все еще оставался дома, мало, или лучше сказать, вовсе не занимался тми длами, къ которымъ пріучалъ меня отецъ, и непрестанно мечталъ о путешествіяхъ.
Однажды, отправившись въ Гёлль, небольшой городокъ, лежащій недалеко отъ Йорка, встртилъ я тамъ одного изъ прежнихъ моихъ товарищей, который возвращался въ Лондонъ на корабл своего отца. Товарищъ предложилъ мн хать съ нимъ вмст въ Лондонъ. Я, страстно привязанный по наслышк къ удовольствіямъ путешествія, съ восторгомъ принялъ это предложеніе и какъ былъ, безъ всякихъ приготовленій, почти безъ денетъ, взошелъ на корабль моего друга.
Едва мы оставили портъ, какъ поднялся ужасный втеръ и море стало страшно волноваться. Я испугался и, вспомнивъ о своемъ неблагоразумномъ поступк противъ отца, сокрушался сердечно о томъ, что Господь караетъ весь экипажъ изъ-за меня одного, какъ заблудшаго и неблагодарнаго сына. Буря боле и боле увеличивалась, и съ нею вмст усиливалось мое раскаяніе. Я внутренно соглашался съ отцемъ, что домашняя жизнь лучше этого бурнаго моря съ его опасностями, и далъ общаніе, что если Господь спаситъ меня, то возвращусь къ отцу моему и буду слушаться его совтовъ.
Находясь въ опасности, я положилъ такое намреніе — оставить путешествіе, но когда опасность миновала, я, къ несчастію своему, перемнилъ это намреніе. Къ вечеру прояснилось небо и мор было тихо. Товарищъ мой смялся надо мною, упрекая меня въ трусости, наконецъ онъ ободрилъ меня хорошимъ ромомъ и водкою такъ, что я пересталъ уже раскаяваться и желалъ опять путешествовать по морю.
Спустя шесть дней посл этого, судьба послала мн въ наказаніе вторую бурю, ужасы которой нельзя и сравнить съ ужасами первой. Все небо обложилось тучами, бушевалъ сильный втеръ, сверкала молнія и гремлъ громъ непрестанно. Эта буря такъ долго продолжалась и съ такою силою, что корабль нашъ преданъ былъ на волю бушующихъ волнъ, и носился по морю съ разорванными парусами и сломанными мачтами. Матросы пришли въ уныніе. Я самъ слышалъ, какъ говорилъ одинъ корабельщикъ: ‘Боже! сжалься надъ нами, не допусти насъ погибнуть’. Опасность еще боле увеличилась, когда въ трюм оказалась течь. Вода въ немъ прибывала все боле и боле, не смотря на вс усилія матросовъ и пассажировъ выкачивать ее насосами, корабль все глубже погружался въ воду. Опасность была близка и велика, намъ оставалось къ спасенію одно только средство — перессть на лодки, что мы и сдлали. Довольно долгое время мы носились по волнамъ на произволъ судьбы, потому что весла нисколько не помогали намъ противъ свирпствовавшаго втра. Какъ хорошо и благоразумно мы сдлали, что пересли на лодки! не прошло и получаса посл этого, какъ корабль нашъ совершенно погрузился въ воду. Къ счастію нашему, втеръ нсколько поутихъ, матросы работали неутомимо, и тмъ боле, что видли группу людей, ожидавшихъ насъ на берегу. Наконецъ намъ удалось хотя съ большими усиліями и не безъ опасностей, пристать къ берегу.
Тамъ мы были приняты радушно. Намъ дали квартиру и нужную сумму денегъ для возвращенія нагего въ Лондонъ или Гёлль. Я, неопытный молодой человкъ, измученный путешествіемъ и страхомъ опасностей, въ изорванномъ рубищ принужденъ былъ отправиться въ Лондонъ пшкомъ. Теперь т самые, которые прежде поощряли и уговаривали меня къ путешествіямъ по морю, видя во мн столь мало постоянства и силы, начали отсовтывать мн и говорили, чтобы я возвратился въ домъ отца моего, но я не обратилъ никакого вниманія на ихъ совты. Страсть путешествовать по морямъ такъ сильно овладла мною, что я, хотя и находился въ самыхъ тсныхъ обстоятильствахъ, но не ршался идти въ Гёлль или Йоркъ.
Я колебался нсколько времени въ своихъ мысляхъ: мн и не хотлось домой, и въ тоже время я боялся по слабости своей спуститься дале въ море. Какъ я сожаллъ, что не изучалъ мореплавательнаго исскуства до степени матроса: теперь я былъ-бы капитаномъ или лейтнантомъ. Я думалъ нажить соб состояніе, и съ этой мыслію присоединился къ числу пассажировъ, отправляющихся къ берегажъ Гвинеи. Хозяинъ того корабля, на которомъ я долженъ былъ отправиться въ Африку, очень полюбилъ меня, и такъ очаровался моимъ живымъ характеромъ и моею смышленностію, что общался довезти меня до назначеннаго мста, совершенно безъ всякой платы. Онъ совтовалъ мн употребить небольшую сумму денегъ на покупку разныхъ галантерейныхх вещей, потому что эти вещи можно продать съ большою выгодою на берегахъ гвинейскихъ. Я послушался этого совта и, съ помощію нкоторыхъ своихъ родственниковъ и знакомыхъ, собралъ около сорока фунтовъ стерлинговъ, купилъ на нихъ разныхъ не дорогихъ вещей, которыя впослдствіи продалъ въ Гвине, и выручилъ за нихъ триста фунтовъ стерлинговъ. Въ продолженіи путешествія нашего въ Африку, я заслужилъ у капитана не только его расположеніе ко мн, но и полную довренность отъ него. Я часто бывалъ въ его кают, разговаривалъ съ нимъ о разныхъ предметахъ, и во время этихъ бесдъ пріобрлъ отъ него довольно много познаній въ математик, мореплаваніи и астрономіи.
Распростившись съ моимъ добрымъ капитаномъ на берегахъ Гринеи, я занялся торговлею, и скоро распродалъ тамь привезенныя со мною вещи, которыя состояли большею частію изъ стекляруса, разныхъ мелкихъ стальныхъ и желзныхъ инструментовъ и тому подобныхъ предмтовъ. Отъ этой продажи, какъ было выше сказано, я выручилъ триста фунтовъ стерлинговъ.

ГЛАВА II.

Вторичная поздка Робинзона. Нападеніе морскаго разбойника. Робинзонъ длается невольникомъ и отвезенъ въ Сале. Тамошняя жизнь его. Бгство Робинзона и избавленіе отъ неволи.

Описанная мною поздка окончилась очень благополучно для меня, но это самое благополучіе, а также и барышъ, полученный мною на гвинейскихъ берегахъ отъ привезеннаго мною товара, побудили меня вторично отважиться на путешествіе по морю, и притомъ еще на довольно плохомъ корабл. Въ эту поздку я не имлъ прежняго счастія, и мн пришлось испытать превратность судьбы.
Между Канарскими островани и Африкою, на разсвт дня, вдругъ появилось изъ Сале разбойническое судно, и на всхъ парусахъ погналось за нашимъ кораблемъ. Хозяинъ корабля, видя эту погоню, заблагоразсудилъ, что лучше и безопасне будетъ: — убжать отъ разбойниковъ, нежели имъ сопротивляться: потому что разбойническое судно было хорошо вооружено и имло многолюдный экипажъ. Онъ со всевозможною быстротою, на всхъ парусахъ, пустился въ бгство, но и это не спасло его отъ рукъ непріятельскихъ. Турецкій каперъ продолжалъ неутомимо гнаться за нашимъ кораблемъ даже до третьяго часа по подудни, и наконецъ подошелъ къ нему на столь близкое разстояніе, что для спасенія нашего необходимо было нужно готовиться къ оборон. Разбойники хотли напасть на нашъ корабль съ задней его части. Раздался пушечный выстрлъ съ капера, но онъ былъ неврно направленъ, и ядро попало въ правый бокъ нашего корабля. На этотъ выстрлъ мы отвчали залпомъ изъ восьми пушекъ. Началась сильная обоюдная перестрлка какъ изъ пушекъ, такъ и изъ оружей, и продолжалась довольно долгое время. Перевсъ битвы былъ на сторон разбойниковъ, и они, въ числ шестидесяти человкъ, бросились на нашъ корабль и порубили на немъ вс мачты и корабельныя снасти. Какъ ни храбро мы сопротивлялись, но должны были покориться сил: корабль нашъ сдался, я и вс находившіеся на корабл сдались плнниками и отвезены были въ Сале.
Можетъ быть, что кто-нибудь изъ читателей подумаетъ, что меня ожидала горькая участь въ этомъ плну, но тотъ очень ошибется въ этомъ предположеніи: здсь мн была жизнь довольно хорошая и свободная. Правда, мн было не очень-то пріятно сдлаться изъ купца и вольнаго человка рабомъ и плнникомъ, но однако меня не отправили на продажу вмст съ другими моими товарищами въ столицу Морокскаго императора. Начальникъ разбойническаго судна оставилъ меня при себ для разныхъ прислугъ ему.
Новое положеніе мое, хотя и было довольно сносно, но все-таки не очень-то нравилось мн, и я сталъ думать о побг. Я предполагалъ, что хозяинъ мой непремнно будетъ меня брать съ собою на разъзды по морю, я мечталъ, что разбойникъ рано или поздно, а попадется какому нибудь европейскому кораблю, испанскому или португальскому, и что тогда я получу свободу. Но случилось не такъ, какъ я надялся. Хозяинъ мой никогда не бралъ меня съ собою въ море, и не встрчался ни съ какимъ испанскимъ или португальскимъ судномъ. Я оставался въ невол, и принужденъ былъ сидть дома, обработывать землю въ садахъ пирата и смотрть за всмъ хозяйствомъ его. Когда же каперъ возвращался изъ моря домой, мн надлежало спать на немъ въ кают и сберегать его.
Проводя ночи въ этой кают, я часто думалъ о побг, но сколько не придумывалъ къ этому средствъ, вс они оказывались или весьма неудобными или совершенно невозможными. Если бы у меня былъ товарищъ, который зналъ-бы англійскй или нмецкій языкъ, то мы съ нимъ вдвоемъ могли-бы какъ нибудь привести въ исполненіе это предпріятіе, самъ же я одинъ не осмливался ни на какое предпріятіе, и такимъ образомъ долженъ былъ провести цлые два года въ невол и не имть ни какой надежды на свое избавленіе.
Наконецъ представился мн удобный случай къ побгу. Хозяинъ мой, къ его несчастію, а къ моему счастію, не имя денегъ для вооруженіе своего капера, не вызжая долгое время въ море, оставался дома. Надобно замтить, что онъ былъ страстный охотникъ до рыбной ловли. Теперь, по невол прекративъ войну съ людьми, онъ вознамрился воевать съ рыбами, и по нскольку разъ въ недлю вызжалъ на бот въ море и ловилъ рыбу. Я и еще одинъ молодой арабъ были его всегдашними спутниками, этотъ арабъ былъ очень искусенъ и проворенъ въ рыбной ловл, и хозяинъ нашь имлъ къ нему столько доврія, что иногда посылалъ его одного съ своимъ родственникомъ на рыбную ловлю.
Однажды мы втроемъ т. е. я, хозяинъ и арабъ отправились въ море ловить рыбу. Было тихо и ясно, но вдрутъ глубокій срый туманъ облегъ насъ и такъ былъ густъ, что мы не могли уже видть береговъ, хотя отъ нихъ отъхали только на небольшое разстояніе. Цлый почти день мы ловили рыбу, и когда туманъ нсколько разсялся, мы къ удивленію своему увидали, что отдалились отъ берега на цлую милю. Поспшно принялись мы грести веслами, чтобы скоре добраться до дому, потому что началъ подыматься втеръ и на неб появились тучи. Хотя мы благополучно возвратились на твердую землю, но чрезвычайно голодные и усталые.
Съ этого самаго времени нашъ хозяинъ никогда не вызжалъ на ловлю безъ компаса и състныхъ припасовъ. Онъ приказалъ придлать къ этому большому боту, на которомъ мы ловили рыбу, каюту и разные ящики для поклажи водки, рому, сарачинскаго пшена, кофе и разныхъ другихъ състныхъ припасовъ.
Однажды хозяинъ нашъ задумалъ выхать на этомъ бот для прогулки съ нсколькими арабами, знакомыми его, которыхъ онъ приглашалъ къ себ въ этотъ день. Ожидая гостей, онъ велдъ запастись множествомъ разныхъ припасовъ, взять три ружья, нсколько фунтовъ пороху и свинцу, чтобы ему съ гостями можно было стрлять птицъ, когда рыбная ловля имъ наскучитъ. Все это, по приказанію его, было снесено на ботъ и положено въ разные ящики.
Долго ждалъ пиратъ своихъ гостей, наконецъ получилъ отъ нихъ извстіе, что они не могутъ быть у него въ этотъ день. Тогда онъ веллъ мн хать въ море съ его сродникомъ и молодымъ арабомъ, и прибавилъ: ‘смотри, постарайся больше наловить рыбы, потому что у меня сегодня будетъ ужинать много друзей моихъ’.
Я ршился воспользоваться этимъ случаемъ и избавиться отъ плна. Я просилъ у сродника хозяйскаго позволенія положить на ботъ коробъ съ сухарями и нсколько бутылокъ со свжей водой. ‘Не смю’, говорилъ я ему, прикоснуться, по законамъ Востока, къ яствамъ моего господина, но что же я буду сть, если мы по несчастію опять далеко удалимся отъ земли? ‘Я также совтовалъ ему взять съ собою два ружья и пороху со свинцомъ, чтобъ можно было на мор настрлять птицъ. Онъ, не подозрвая меня ни въ чемъ, исполнилъ мое желаніе. — Сверхъ всего этого, я тайно снесъ въ каюту бота топоръ, нсколько воску, веревокъ и проч. что только мн попалось подъ руку.
Наконецъ мы отправились въ море, и, на разстояніи одной мили отъ гавани, начали ловить рыбу. Я уговаривалъ араба отъхать еще дале, потому что тутъ мало водилось рыбы. Арабъ послушался и мы отплыли на такое разстояніе, что уже не было видно гавани. Сродникъ пирата находился на передней части бота и любовался моремъ. Я отдалъ молодому арапу весла, а самъ подошелъ къ сроднику моего господина, показывая видъ, что ищу чего-то. Онъ стоялъ задомъ ко мн. Я схватилъ его за ноги и бросилъ въ море. Въ счастію Мюлли (такъ звали его) {Мюлли — уменьшительное имя Измаила.} плавалъ какъ рыба, онъ скоро вынырнулъ изъ воды и, подплывъ къ борту, убдительно просилъ меня, чтобы я взялъ его на ботъ.
Я взялъ ружье и, прицлясь въ него, сказалъ: ‘Мюлли, ты плаваешь какъ рыба, теперь море тихо и берегъ не далеко, плыви домой. Если же ты не послушавшься меня, то я пущу теб пулю въ лобъ’. Мюлли, видя мое твердое намреніе и, не желая испытать истинну моихъ угрозъ, тотчасъ же поворотилъ и поплылъ къ берегу, и конечно прибылъ туда благополучно, потому что плавалъ превосходно.
Я такъ сильно желалъ получить свободу, что истребилъ изъ сердца моего всякое человколюбіе и намревался уже бросить въ море молодаго араба, котораго звали Ксури, но къ счастію опомнился и постарался ласкою склонить его на мою сторону.
‘Послушай, Ксури — сказалъ ему я: если ты останешься вренъ, то будешь счастливъ. Положи руку на лицо твое и клянись Магометомъ, что не измнишь мн. Если же ты не хочешь этаго сдлать, то я тебя брошу въ море, какъ бросилъ твоего земляка Мюлли’.
Ксури съ трепетомъ улыбался, гладилъ мою руку, клалъ ее на свою голову въ знакъ покорности и клялся, что останется мн вренъ до конца жизни, и готовъ слдовать за мною всюду, куда бы я ни отправился.

ГЛАВА III.

Продолженіе бгства. Пребываніе на якор близь берега земли, на которой водилось множество дикихъ зврей. Ксури добываетъ свжей воды. Робинзонъ убиваетъ льва. Знакомство и дружба съ черными людьми. Убитый Леопардъ и благодарность за него дикихъ. Отъздъ отъ берега.

Оставшись вдвоемъ съ арабомъ Ксури, мы поворотили ботъ по втру, который былъ въ то время южный, и прозжали мимо такихъ земель, на которыхъ обитали дикіе народы и водилось много свирныхъ, кровожадныхъ животныхъ. Мы работали веслами на сколько у насъ хватало силъ. Втеръ былъ попутный, и море такъ тихо, что мы на слдующій день въ три часа по полудни отъхали на сто пятьдесятъ миль отъ Сале, и находились вн владній Мароккскаго императора, слдовательно, турецкій каперъ бывшаго нашего хозяина, никакъ не могъ догнать насъ на такомъ далекомъ разстояніи. Однако же при этой отдаленности я все-таки не считалъ себя въ совершенной безопасности: и потому нигд не приставалъ къ берегу, нигд не становился на якорь, но цлые пять дней непрерывно продолжалъ свой путь.
По прошествіи этихъ дяти дней, я ршился наконецъ подъхать къ берегу. Около вечера мы вошли въ небольшой заливъ и стали на якор, чтобы осмотрть земли при наступленіи ночи. Скоро настала темнота, и мы услышали ужасный ревъ и вой зврей, доносившійся къ намъ съ противоположнаго берега. Эта музыка, составленная дикими зврями, была такъ ужасна, что молодой арабъ Ксури дрожалъ отъ страха и, прижавшись ко мн, крпко ухватился за мою руку. Я ободрялъ его и далъ ему выпить рюмку водки для подкрпленія силъ и для возбужденія храбрости. Водка подйствовала: мой Ксури сдлался такъ храбръ, что хотлъ сейчасъ-же плыть на берегъ и перестрлять тамъ изъ ружья всхъ кровожадныхъ зврей. Однако эта неустрашимость скоро пропала, когда онъ услыхалъ шумъ и плесканье воды отъ плававшихъ по морю зврей. Немного спустя потомъ, они начали играть въ вод и такъ дико рычали, что мы отъ страха не знали что и длать. Шумъ въ вод и плесканія становились часъ отъ часу слышне, и хотя мы ничего не могли видть въ темнот, но по сильному дыханію и пыхтнію можно было судить, что къ намъ подплывалъ необыкновенной величины зврь. Ксури едва былъ живъ отъ страха, крпко прижался ко мн и не отходилъ отъ меня ни на шагъ. Тихимъ и робкимъ голосомъ онъ совтовалъ мн обратиться въ бгство.
— Этого не нужно длать, сказалъ я ему и, взявши ружье, выстрлилъ на удачу, направивъ дуло на то мсто, откуда происходилъ шумъ.
Посл этого выстрла слышно было, что зврь поворотилъ назадъ и поплылъ къ берегу, на которомъ въ эту минуту происходили рыканія и вой, приводившіе насъ въ трепетъ. Какъ ни опасно было намъ высадиться на эту землю, въ которой было такое множество страшныхъ зврей, но мы должны были ршиться на это опасное предпріятіе, потому что у насъ совершенно не было свжей воды. Всю ночь мы провели безъ сна, а поутру разсуждали, что намъ предпринятъ и какъ поступить, чтобы достать свжей воды.
— Дай мн кружку, говорилъ Ксури съ дтскою откровенностію, я пойду одинъ и принесу воды.
— Почему же ты хочешь идти одинъ? спросилъ я у него.
— Пусть зври съдятъ меня одного, а ты оставайся въ живыхъ.
Я сильно былъ тронутъ его чистосердечіемъ и привязанностію ко мн, далъ ему сухарей и рюмку водки, а потомъ, взявъ съ собою по ружью и по большой кружк, мы отправились на землю.
Я не отходилъ далеко отъ моего бота, боясь потерять его изъ виду, но молодой Ксури, которому водка придала много бодрости, побжалъ изо всхъ силъ въ одну длинную аллею и скоро скрылся изъ глазъ моихъ. Не прошло пяти или шести минутъ, какъ я опять увидалъ Ксури, бгущаго по алле назадъ. Онъ бжалъ съ такой быстротой, что я невольно подумалъ: не преслдуетъ ли его какой-нибудь дикарь, или не гонится ли за нимъ зврь? Я поспшилъ къ нему на помощь, но оказалось, что она была не нужна. Ксури подбжалъ ко мн съ веселымъ лицомъ, въ рукахъ его было какое-то животное, застрленное имъ. Это животное очень походило на зайца, но только цвтъ шерсти свтло-желтый, и заднія ноги нсколько длинне заячьихъ. Мы были оба рады этой добыч, но вскор еще несравненно боле обрадовались, когда Ксури замтилъ на пути ручей прекрасной, чистой воды. Я со слезами благодарилъ Бога, что безъ всякой опасности нашелъ желаемое.
Запасшись достаточно свжею водою, мы отправились тотчасъ же на нашъ ботъ, потому что было неблагоразумно мшкать въ такомъ мст, гд повидимому не было ни одной души человческой, и водилось множество дикихъ зврей.
Со мною не было никакихъ инструментовъ для узнанія географической широты этого мста, но по догадкамъ и соображеніямъ заключилъ, что эта необитаемая земля лежитъ между владніями Мороккскаго императора и Нигриціею. Жителей на этой земл по ея неплодородію нтъ, она остается убжищемъ для львовъ, тигровъ и леопардовъ, и никмъ не посщается кром арабовъ, которые иногда тысячами прізжаютъ сюда на охоту.
Въ послдствіи времени мы часто выходили на эту землю, но никогда на берегахъ ея не видали никакихъ слдовъ человческихъ. Однажды утромъ, ставъ якоремъ недалеко отъ берега, мы увидли на немъ огромной величины льва, который спалъ на песк подъ тнію деревъ.
— Ксури! — сказалъ я шутя молодому арабу: ступай на берегъ и убей этого звря.
Вмсто отвта, испугавшійся моего предложенія, Ксури проворно убжалъ въ каюту и спрятался тамъ.
Я зарядилъ три ружья двойными зарядами, и взявъ одно изъ нихъ, прицлился и выстрлилъ во льва. Пуля попала ему въ правую лапу, которая покрывала его морду. Левъ проснулся, страшно взревлъ отъ боли и сталъ осматривать свою прострленную лапу. Мой вторичный выстрлъ былъ гораздо удачне, левъ растянулся на песк, убитый наповалъ.
Ксури, увидавши убитаго льва, очень расхрабрился, и просилъ у меня позволенія отправиться ему на берегъ и совершенно доканать льва, и не дожидаясь моего дозволенія ни минуты, схватилъ ружье, переправился на берегъ, приставилъ ружье къ голов льва и выстрлилъ. Недовольствуясь этимъ мужественнымъ поступкомъ, онъ принялся сдирать со льва кожу и, содравъ ее, принесъ ко мн на ботъ. Кожу эту мы высушили на солнце, и она служила намъ хорошимъ покрываломъ.
Спустя десять дней посл этого происшествія, мы увидли на берегу толпу черныхъ людей, которые съ великимъ любопытствомъ смотрли на нашъ ботъ. Я хотлъ было уже отправиться на берегъ, но Ксури отсовтывалъ мн это длать, говоря: ‘если ты подешь къ нимъ, они непремнно съдятъ тебя’.
Не смотря на его совты, я направилъ ботъ ближе къ берегу, и увидлъ, что у дикихъ не было никакого оружія, только одинъ изъ нихъ держалъ въ рук небольшое кольцо.
‘Это смертоносное копье’, говорилъ мн Ксури: они его издалека бросаютъ въ непріятеля, и такъ ловко и мтко, что никогда почти не даютъ промаха.
Я объяснилъ дикимъ знаками, чтобы они принесли намъ чего-нибудь състнаго. Они кивали мн головою, выражая этимъ, чтобы я погодилъ немного и подождалъ ихъ возвращенія. Посл сего дикіе ушли, и чрезъ полчаса возвратились, принеся съ собою много разнаго сушенаго мяса. Положивъ его на землю, дикіе удалились въ лсъ, вроятно съ тмъ намреніемъ, чтобы мы безъ опасенія взяли ихъ подарокъ.
Ксури тотчасъ бросилсл въ воду, взошелъ на берегъ и, взявъ съ собою мясо, принесъ его ко мн. Дакіе, увидвъ, что Ксури уже на бот, вышли опять изъ лсу на прежнее мсто. Я благодарилъ ихъ знаками, и они тмъ же способомъ выражали свое дружелюбіе и расположеніе къ намъ.
Въ это время вдругъ показались на верху горы два огромной величины звря. Они бжали съ горы, какъ-бы преслдуя одинъ другаго. Безоружные дикіе, особливо женщины, со страхомъ и криками, вс разбжались мгновенно, остался одинъ человкъ, именно тотъ еамый, у котораго было въ рук кольцо. Я взялъ ружье и сразу убилъ одного изъ зврей, который былъ ко мн поближе, другой же зврь поспшно убжалъ. Дикіе такъ испугались выстрла, что попадали на землю и лежали нсколько минутъ, какъ полумертвые.
Спустя немного времени, они оправились отъ испуга, встали и боязливо подходили къ берегу, куда я приглашалъ ихъ маханіемъ руки. Какъ они обрадовались, увидя на вод кровь и убитаго звря! Они отъ благодарности и удовольствія поднимали къ небу руки и кланялись мн, выражая знаками свою радость, лотемъ мало-по-малу они осмлились достать звря изъ воды, съ великою радостію вытащили они его на берегъ и стали длить добычу. Обвостреннымъ коломъ прорвали они кожу и упрашивали меня знаками взять любую половину убитаго звря. Зврь этотъ былъ леопардъ. Я дружески отказался отъ этой части, пожелалъ взять себ только кожу, которую тотчасъ же и получилъ. Въ благодарность мн за мясо леопарда, составлявшее лакомое кушанье для дикихъ, они нанесли мн множество разныхъ състныхъ црипасовъ, кореньевъ и зеренъ, которые очень походили на нашу рожь. Сверхъ всего этого они принесли намъ свжей воды, и Ксури наполнилъ ею четыре большія бутылки.
Снабдивши столь богатыми и разнообразными запасами, мы простились съ нашими черными друзьями.

[]

ГЛАВА IV.

Прибытіе къ Зеленому мысу. Робинзона принимаютъ на португальскій корабль. Ксури проданъ капитану. Пріздъ въ Бразилію и пребываніе тамъ Робинзона. Поздка въ Гвинею за неграми. Буря на море и кораблекрушеніе. Робинзонъ выброшенъ водою на неизвстный берегъ.

Простившись съ дикими черными людьми, мы цлые одиннадцать дней плыли все по направленію къ югу и, повидимому, приближались къ Зеленому мысу, который былъ извстенъ мн еще въ первое мое путешествіе. Я стоялъ въ раздумь, размышляя въ которую сторону намъ должно поворотить, чтобы не отклониться отъ надлежащаго пути. Ксури вывелъ меня изъ этой задумчивости, вскричавъ: ‘смотри Робинзонъ, смотри! вонъ показался корабль. На немъ должно быть детъ нашъ бывшій хозяинъ. Теперь мы не убжимъ отъ него, онъ возьметъ насъ опять въ плнъ и жестоко поступитъ съ нами’.
Я взглянулъ въ ту сторону, куда указывалъ Ксури и примтилъ корабль, плывшій на довольно далекомъ разстояніи отъ насъ. Этотъ корабль по моему мннію, былъ португальскій. Мы изъ всхъ силъ принялись грести веслами, стараясь приблизиться къ нему, но видя, что онъ продолжаетъ плыть, не замчая насъ, я выставилъ на шест вмсто флага блый платокъ, и сдлалъ выстрлъ изъ ружья. Это было замчено съ корабля: на немъ опустили нколько парусовъ и онъ пошелъ тише, какъ бы ожидая насъ. Черезъ три часа мы подъхали къ кораблю. Находившіеся на немъ пассажиры говорили со мною по-испански, по-португальски и по-французски, но я не зналъ ни одного изъ этихъ языковъ. Наконецъ нашелся тамъ одинъ матросъ, шотландецъ, который изъ моихъ рчей узналъ, что я англичанинъ, спасшійся изъ неволи. Тогда насъ приняли на корабль весьма радушно.
Радость моя, что я наконецъ спасся и нахожусь среди европейцевъ, была такъ велика, что я предлагалъ капитану корабля все мое имущество. Онъ изъ великодушія не принялъ моего предложенія, но купилъ у меня только мой ботъ и кожу леопарда, да желалъ еще, чтобъ я продалъ ему малолтняго Ксури. Я считалъ вопіющею несправедливостію — продать волю юноши, который такъ любилъ меня и такъ врно служилъ мн. Капитанъ продолжалъ неотступно упрашивать меня и далъ мн честное слово, что онъ всячески постарается привести Ксури въ христіанскую вру и по прошествіи десяти лтъ дастъ ему свободу. Тогда я отдалъ его капитану и былъ очень радъ, что нашелъ моему врному Ксури хорошаго и добраго хозяина.
Посл долгаго плаванія мы пріхали наконецъ въ Бразилію. Здсь капитанъ отлично рекомендовалъ меня одному изъ своихъ друзей. Другъ капитана научилъ меня, какъ разводить сахарный тростникъ и длать изъ него сахаръ, по его же ходатайству я получилъ право тамошняго гражданина. Мн отведенъ былъ участокъ земли, на которомъ я сталъ разводить сахарный тростникъ и сять табакъ. Спустя нсколько времени, когда у меня было уже довольно денегъ, я чрезъ одного португальскаго купца выписалъ себ изъ Англіи разныхъ товаровъ и продалъ ихъ здсь съ двойнымъ барышомъ. Дла мои шли хорошо и я, въ короткое время, сдлался довольно зажиточнымъ человкомъ.
Три года я жилъ въ Бразиліи, пользуясь довольствомъ въ жизни, спокойствіемъ и благополучіемъ, но они были недолговременны. Непреодолимая склонность моя къ странствованіямъ заставила меня пуститься на такое предпріятіе, которое впослдствіи было причиной моей несчастной жизни.
Я желалъ боле разбогатть. Вотъ, мечталъ я: поду въ Африку, накуплю тамъ негровъ — невольниковъ, привезу сюда и съ ихъ помощію буду я съ большой прибылью разводить табакъ и сахарный тростникъ. Эта торговля невольниками производилась тогда (въ половин XVII столтія) почти только одними испанцами, которые очень много получали прибыли отъ этой торговли. Мнніе мое я сообщилъ нкоторымъ изъ моихъ знакомыхъ и друзей. Они обрадовались этому и желали привести въ исполненіе мою мысль. Они положили на общемъ совт, чтобы на ихъ иждивеніе снарядить небольшой корабль, на которомъ я отправлюсь въ Гвйнею подъ видомъ купца торговать разнымъ товаромъ, и тайно привезу оттуда негровъ. Въ вознагражденіе мн за это, безъ всякой съ моей стороны траты, они общали отдать мн половину привезенныхъ невольниковъ.
Отъ такого выгоднаго предложенія, какъ было трудно отказаться мн, любившему проводить жизнь въ путешествіяхъ! Вотъ я охотно ршаюсь оставить вс мои хозяйственныя заведенія въ Бразиліи, не хочу воспользоваться настоящимъ спокойнымъ и безбднымъ моимъ положеніемъ, и гонюсь за чмъ же? — за неизвстнымъ и опаснымъ будущимъ. Нисколько не раздумывая, я накупилъ разнаго недорогаго товара, который наиболе нравится дикимъ, какъ-то: разныя вещи изъ стекла, зеркала, маленькіе ножи, топоры, пилы, матрацы, подушки и т. д.
Что же касается до моихъ плантацій, приносившихъ мн значительный доходъ, то я далъ довренность управлять ими одному богатому дому, который былъ со мною въ самыхъ дружественныхъ торговыхъ отношеніяхъ. Корабль нашъ былъ совсмъ снаряженъ, грузъ намъ былъ положенъ и все приведено въ надлежащій порядокъ. Онъ содержалъ въ себ около 150 тоннъ (900 пуд.), 6 пушекъ и 40 человкъ пассажировъ, считая въ томъ числ капитана, его слугу и меня. Я и товарищи мои сли на корабль и отправились въ мор 1 Сентября 1659 года, въ то самое число мсяца, въ которое я убжалъ отъ родителей моихъ изъ Гёлля.
Вскор посл нашего отъзда изъ гавани, случилась на мор ужасная буря и корабль нашь былъ такъ поврежденъ ударами волнъ и пришелъ въ такое худшее состояніе, что намъ никакъ невозможно было продолжать плаваніе. Для починки корабля я думалъ захать въ какое нибудь англійское поселеніе, но вторично наставшая буря не дозволила мн этого сдлать. Мы вс, находившіеся на корабл, были объяты страхомъ, видя грозящую намъ опасность, но страхъ этотъ еще боле увеличился при мысли, что мы, можетъ быть, занесены въ такія мста, гд живутъ людоды. Съ трепетомъ мы направили нашъ корабль на одно мсто, которое показалось намъ твердою землею. Мы ужасно ошиблись: это былъ огромной величины камень. Корабль нашъ ударился объ этотъ камень и плотно слъ на него.
Яростный втеръ сильно клубилъ море, и корабль нашъ со всхъ сторонъ получилъ течь. Свирпыя волны съ трескомъ отдирали цлыя доски отъ корабля, и вода въ немъ такъ усилилась, что намъ не оставалось ни малйшей надежды на спасеніе. При каждомъ качаніи корабля отъ втра, при каждомъ удар его о камень, всякій изъ насъ думалъ, что это послдній, ршительный ударъ. Оставалось одно средство къ спасенію, и средство самое ненадежное — перессть въ шлюпку. Мы такъ и сдлали, и въ числ четырнадцати человкъ отплыли на шлюпк отъ корабля.
Шлюпка наша не могла выдержать бури, хотя она и поутихла нсколько. Ей можно было дать направленіе одною только усиленною гребнею, но матросы, удрученные работою на корабл, были не въ состояніи управлять веслами. Однако они, собравъ вс свои послднія силы, работали неутомимо, желая пристать къ земл, беретъ которой виднлся вдали. Мы плыли на произволъ судьбы или погибнуть въ мор, или попасть на песчаный или каменистый берегъ, или войти въ какой нибудь заливъ, гд могли избжать опасности. Среди этихъ неизвстныхъ ожиданій смерти или спасенія, вдругъ вс надежды наши рушились и боязнь превратилась въ ужасъ: огромной величины волна, вышиною подобная гор рухнулась на насъ и опрокинула нашу шлюпку.
Я и нсколько товарищей моихъ были выброшены этою волною на берегъ. Мы встали и хотли бжать отъ берега, но въ одно мгновеніе другая волна, боле прежней, охватила насъ и далеко отнесла въ море. Я опять принужденъ былъ вплавь добираться до берега. Волны то взадъ, то впередъ относили меня. Я боролся съ ними изъ послднихъ моихъ силъ, наконецъ волна сильно ударила меня о высунувшійся изъ воды камень, за который я ухватился, чтобы сколько нибудь отдохнуть и поправить свои силы.—
Этотъ камень немного сулилъ мн утшенія, потому что я каждую минуту долженъ былъ ожидать себ новой опасности отъ волнъ. Я съ какимъ-то отчаяніемъ бросился съ него опять въ воду и съ большимъ трудомъ, едва не утонувъ, доплылъ до высокаго берега, кой-какъ влзъ на него, и отъ усталости и душевнаго безпокойства упалъ на землю безъ чувствъ, почти полумервый.

[]

ГЛАВА V.

Пребываніе Робинзона на неизвстномъ остров. Ночь, проведенная на дерев. Робинзонъ отправляется на корабль. Онъ строитъ плотъ и переноситъ на него съ корабля разные припасы. Обратная переправа на берегъ. Охота. Робинзонъ складываетъ привозные съ корабля вещи въ безопасное мсто.

Пришедши въ себя, я очень обрадовался своему спасенію, и долго сидлъ въ изумленіи, какъ бы погруженный въ глубокій сонъ, потомъ, мало-по-малу припоминая прошедшее, я думалъ: гд-жъ я теперь нахожусь и что сталось съ моими товарищами? Я не видалъ ни одного изъ нихъ, ни живаго, ни мертваго, только замтилъ дв шляпы и нсколько лоскутковъ отъ ихъ одежды, валявшіеся на берегу.
Однако моя радость о томъ, что я спасся отъ смерти, скоро прошла и устуиила мсто грустнымъ размышленіямъ. Ужасно было мое состояніе: я былъ совершенно въ изорванномъ плать или, врне сказать, въ рубищ не имлъ никакой пищи и никакого оружія для защиты себя отъ дикихъ зврей. Я сидлъ на земл печальный, не зная, что и длать въ такой пустын, въ которой и слдовъ не было человческихъ. Опустивъ руку въ карманъ, я нашелъ тамъ небольшой ножикъ, курительную трубку и немного промоченнаго табаку — плохое вспоможеніе для изнуреннаго и голоднаго человка.
Съ грустію поднявшись съ земли, пошелъ я по берегу искать себ чего-нибудь для утоленія моей жажды и голода. Въ великой радости, я нашелъ по счастію источникъ свжей воды и утолилъ свою жажду, но для усмиренія голода не находилось ничего.
Наступила ночь. Боясь дикихъ зврей, которые могли быть на этой земл, я влзъ на густое, высокое дерево, похожее на нашу ель. Я слъ тамъ на одномъ толстомъ сук и, привязавъ себя къ нему втвями, заснулъ глубокимъ сномъ. — Покачнувшись на дерев и чуть-чуть не упавши съ него, я проснулся. Все было погружено во мрак. На обширной пустын находилось немного деревъ, и то одно отъ другаго въ довольно далекомъ разстояніи. Не слышно было ни пнія птпцъ, никакого отголоска, повсюду царствовала глубокая тишина, прерываемая только издали слышными ударами волнъ о скалу, надъ пустынею стояли мрачныя облака безъ всякаго движенія, какъ бы готовыя прорваться сейчасъ и разразиться проливнымъ дождемъ. Ужасная для меня была эта картина. Горькія, безотрадныя мысли толпились въ голов моей: вотъ мое жилище, здсь и можетъ быть въ скоромъ времени я долженъ погибнуть отъ голода или отъ зврей. Измученный душевно и тлесно, я невольно погрузился опять въ сонъ.
Настало утро. Я проснулся, и мн представилось величественное зрлище: надо мною чистое голубое небо, на которомъ не было ни одного облачка, солнце свтило во всемъ блеск своемъ, зной его умрялся прохладнымъ и тихимъ втеркомъ, а нсколько вдали море, тихое, гладкое какъ зеркало, совершенно безъ волнъ.
Все это какъ-бы придало мн новыя силы. Я влзъ на самую вершину того дерева, на которомъ провелъ ночь, и любовался природою съ такимъ великимъ восхищеніемъ, какое можетъ чувствовать человкъ, боровшійся съ бурею и смертію. Къ невыразимому удовольствію моему я увидлъ, что корабль, на которомъ я халъ, принесенъ былъ волнами близко къ берегу и, повидимому, твердо стоялъ на песк. Тутъ невольно родилась у меня мысль какъ-бы мн добраться до корабля и взять съ него необходимые для меня припасы.
Спустясь съ дерева, я прежде всего принялся искать ту шлюпку, на которой вчера мы отправились съ корабля. Долгое время ходилъ я вдоль по берегу, и наконецъ дйствительно увидалъ ее, но морское теченіе такъ далеко отнесло ее, что я никакъ не осмлился плыть къ ней, хотя и хорошо плавалъ. Къ кораблю же плыть тоже было невозможно, по той причин, что онъ слишкомъ далеко находился отъ берега, и море сильно волновалось. Такимъ образомъ я провелъ все утро въ пустыхъ предпріятіяхъ, тщетныхъ надеждахъ и въ напрасномъ труд.
Голодъ меня чрезмрно мучилъ, и я пошелъ искать себ какой-нибудь пищи, но ничего не нашедши, возвратился опять къ берегу. Тогда я увидлъ, что море было покойно и сильно убыло. Обрадовавшись этому, я сбросилъ съ себя одежду на землю и пустился вплавь къ кораблю, ршившись найти въ мор или смерть или жизнь. Хотя я благополучно достигъ до корабля, но трудъ мой, казалось, пропалъ даромъ: корабль сталъ на мели твердо и такъ высоко, что не было средствъ на него взойти.
Уставшій отъ плаванія и еще боле обезсиленный голодомъ, я не имлъ силъ возвратиться опять на берегъ, но погибнуть здсь, или отправиться назадъ въ мою пустыню было для меня одинаково страшно. Одинаково грозило мн смертью. Я ршился-было уже на послднее, но вдругъ замтилъ конецъ веревки, висвшей на передней части корабля, которая глубже лежала въ вод, нежели корма. Я съ радостію схватился за эту веревку и, хотя съ большимъ трудомъ, достигь наконецъ верха корабля и взошелъ на него. —
Прежде всего я бросился въ тотъ чуланъ, гд находилась корабельная провизія. Я нашелъ, что большая часть състныхъ припасовъ была неповреждена морскою водою. Подкрпивъ пищею свои силы, я пошелъ дале и нашелъ въ кают большую бутыль вина. Съ жадностію выпилъ я нсколько глотковъ этого вина, и такъ сдлался веселъ и спокоенъ, что пришелъ въ какой-то восторгъ, и прыгалъ и бгалъ по кораблю взадъ и впередъ.
Какъ-бы мн — думалъ я — переправить все это сокровище на матерую землю и сохранить его отъ порчи? Лодки у меня не было, и оставалось только одно средство къ этому — устроить плотъ. Задумавъ это, я собралъ съ корабля доски, бревна, палки, пилы, гвозди, и тому подобное, и приступилъ къ работ.
Сперва я бросилъ въ воду четыре толстыя бревна и привязалъ ихъ къ кораблю веревками, чтобы они не уплыли. Спустившись самъ въ воду, я крпко связалъ ихъ веревками съ обоихъ концовъ, и положилъ на нихъ доски. Такимъ образомъ плотъ былъ готовъ и можно было плавать на немъ безопасно. Однако, когда я сталъ на него накладывать разныя тяжелыя вещи, то увидалъ, что плотъ мой отъ тяжести погружался въ воду. Должно было исправить этотъ недостатокъ. Я перепилилъ вс оставшіяся на корабл бревна на три части каждое, и положилъ ихъ въ равномх разстоянія одно отъ другаго на плотъ, а на эти бревна сложены были вс остальные доски. Само собой разумется, что все это было прибито въ разныхъ мстахъ гвоздями или связано веревками.
По окончаніи этой работы началась переноска съ корабля на плотъ такихъ вещей, которыя были необходиме всего. Я боялся положить състные припасы прямо на плотъ потому, что они могли бы попортиться отъ морской воды.
Для устраненія этой порчи я взялъ три большіе сундука, и отломивъ у нихъ замки и опорожнивъ ихъ, наполнилъ корабельными сухарями, сыромъ, сушенымъ мясомъ и житомъ, которое служило для кормленія куръ и другихъ домашнихъ птицъ. Не забыты были также вино, ромъ аракъ и разные другіе напитки, какіе находились на корабл.
Во время этихъ моихъ занятій морской приливъ все боле и боле увеличивался. Я вспомнилъ про свое платье, которое осталось на берегу. Приливомъ могло снести его въ море, а потому съ корабля я взялъ разной одежды и матерій, изъ которой шьются платья. На плотъ перенесены были также плотничьи и другіе инструменты, которые были нужны мн для постройки хижины и для другихъ разныхъ предметовъ. Наконецъ, сверхъ всего этого, перенесены были на плотъ ружья, пули и порохъ, а также не забыты были дв кошки и собаки, находившіяся на корабл, и съ этой богатой поклажей мечталъ я дохать благополучно до берега.
Казалось, что вс обстоятельства общали мн счастливый перездъ: море было спокойно и ровно, приливъ подымался къ берегу, и слабый втерокъ дулъ въ ту же сторону. Обрзавъ немедленно веревки, которыми былъ привязанъ плотъ къ кораблю, я отчалилъ къ берегу. Отломокъ отъ весла служилъ мн вмсто руля для управленія плотомъ. Не имя паруса я пустился на произволъ втра и прилива, и потихоньку приближался къ берегу съ боязливымъ ожиданіемъ человка, который ежеминутно опасается, что море поглотитъ вс его пожитки.
Переправа моя довольно долгое время была благополучна, однако стремленіе воды все мало-по-малу относило меня отъ того мста, гд оставлено было мое платье. Я вскор замтилъ небольшой заливъ на берегу. Туда устремлялось морское теченіе. Мой плотъ держался въ средин этого теченія и плылъ все дале и дале, но наконецъ, сверхъ всякаго чаянія, попалъ на мелкое дно и чуть-чуть не опрокинулся, потому что съ другаго конца онъ стоялъ не на твердомъ мст. Я изо всхъ силъ отталкивался отъ береговъ, но это было безъ всякаго успха, и принужденъ былъ почти цлый часъ находиться въ этомъ затруднительномъ полоясеніи, дожидаясь той минуты, когда-бъ прибыла вода и подняла мой плотъ. Посл сего плотъ попалъ на прямой путь и вошелъ въ устье небольшой рчки, по обимъ сторонамъ которой была возвышенная, гористая земля.
Мн не хотлось далеко удалиться отъ берега, потому, что я льстилъ себя надеждою, что можетъ быть какой нибудь корабль будетъ проходить мимо, я увижу его, и онъ возьметъ меня съ собой. Я искалъ въ самомъ усть рки такого мста, къ которому могъ бы удобне пристать. Заливъ, находившійся на правой сторон берега, обратилъ на себя мое вниманіе, и я съ большинъ трудомъ завелъ въ него мой плотъ. Въ залив было такъ мелко, что я доставалъ дно его весломъ, на которое упираясь, подвигалъ мой грузъ все дале и дале.
Я уже мечталъ, что преодоллъ вс затрудненія, но едва не потерялъ изъ торопливости всего своего имущества. Желая скоре пристать къ берегу и не замчая, что та часть плота, которую я подвигалъ къ берегу, очень высоко поднялась, а противоположная ей часть лежала гораздо ниже, а потому весь грузъ необходимо долженъ былъ свалиться въ воду. По счастію, я замтилъ вовремя эту опасность и предупредилъ ее, подставивъ весло подъ плотъ на ровную и твердую немлю. Надобно было дождаться отлива. Онъ вскор насталъ и осушилъ подъ моимъ плотомъ дно.
Первою моею заботою посл этого удачнаго предпріятія было то, чтобы найти безопасное мсто какъ для меня, такъ и для моего запаса. Мн было еще неизвстно: на матерой ли замл нахожусь или на остров, на обитаемой ли или не обитаемой, между людьми или между зврями? Размышляя объ этомъ, я увидлъ недалеко отъ берега небольшую гору, которая была выше всхъ другихъ горъ, смежныхъ съ нею и лежащихъ къ сверу. Взявъ съ собою ружье, пистолетъ и пороху, я взошелъ на вершину этой горы, откуда увидлъ, что земля эта — островъ безплодный и повидимому необитаемый. Вдали на мор ничего не было видно, кром нсколькихъ подводныхъ камней и двухъ небольшихъ острововъ, лежащихъ къ западу, на три или четыре мили разстоянія отъ моего острова.
Узнавъ, чего мн должно ожидать въ будущемъ, я сталъ какъ-бы нсколько спокойне. На гор въ разныхъ мстахъ находилось множество птицъ. Я выстрлилъ въ одну птицу, сидвшую на дерев, и убилъ ее. Этотъ выстрлъ привелъ всхъ птицъ въ большой испугъ. Отовсюду поднялись многочисленныя стада ихъ, и съ крикомъ и шумомъ кружились въ воздух. Почти вс эти птицы были совершенно неизвстны мн и нисколько не походили на птицъ европейскихъ, кром птицы убитой мною. Она была хищная и имла сходство съ нашимъ ястребомъ, а вкусомъ была противна.
По возвращеніи съ охоты все мое сокровище было перенесено мною съ плота въ такое мсто, которое казалось мн удобнйшимъ. Изъ опасенія къ дикимъ, я не хоттъ проводить ночь на земл, и не хотлъ также оставить свое имущество безъ всякой охраны. Ночь приближалась, и надо было ршиться на что-нибудь. Вдругъ у меня явилась мысль — поставить сундуки и доски въ одинъ кругъ, а въ средин ихъ устроить себ шалашъ изъ парусины. Такъ и было сдлано, и я провелъ ночь спокойно въ шалаш.

[]

ГЛАВА VI.

Продолженіе поздокъ на корабль. Неизвстное животное. Сонъ на европейскій манеръ. Постройка шалаша. Двнадцатое путешествіе на корабль. Буря уноситъ корабль. Постройка двухъ шатровъ и погреба. Охота на дикихъ козъ. Маленькій козленокъ.

По всей вроятности, мн суждено было пробыть въ той пустын долгое время, а потому я всячески старался оградить себя отъ недостатковъ. Вслдствіе этого, я на другой же день отправился опять на корабль при наступившемъ морскомъ отлив. Доплывъ благополучно до корабля, я устроилъ новый плотъ (старый плотъ я съ собою не взялъ по причин трудности перевоза) и нагрузилъ его разными вещами: пистолетами, гвоздями, топорами, точильнымъ камнемъ, ружьями, пулями, парусами и канатами. Я очень опасался, чтобы во время моего отсутствія, не постилъ моего амбара какой нибудь зврь и не похитилъ чего-нибудь или не попортилъ, но однако по возвращеніи моемъ, я нашелъ, что весь запасъ мой улъ и не тронутъ.
Убирая привезенныя мною съ корабля вещи, я увидлъ, что на одномъ изъ сундуковъ моихъ сидло какое-то животное, похожее на кошку. Оно, при моемъ приближеніи къ нему, не соскочило съ сундука и не побжало прочь. Я прицлился въ него ружьемъ, но оно, не зная свойства ружья, сидло безбоязненно и быстро на меня смотрло. Тронутый такой доврчивостію, я старался приманить его лаской, и бросилъ ему кусокъ сухаря. Животное съ жадностію съло его, потомъ подошло ко мн и стало ласкаться. Пробывъ около меня нсколько минутъ, оно скрылось, и я посл сего никогда не видалъ его боле.
Вещи, привезенныя мною съ корабля, были очень полезны мн и утшали меня. Изъ парусовъ можно было сдлать шатеръ и въ немъ сохранять запасы отъ дождей и зноя, да и самъ я могъ укрываться въ немъ. Шатеръ былъ скоро устроенъ, и въ него перенесенъ весь запасъ. Крутомъ шатра разставилъ я пустыя бочки и доски, вмсто палисадника и, положивъ одинъ изъ сундуковъ кверху дномъ, разостлалъ на немъ тюфякъ, взятый мною съ корабля, положилъ въ изголовье два заряженные пистолета и ружье, и въ первый разъ заснулъ по-европейски подъ чуждымъ небомъ.
Хотя запасу было у меня много, но ненасытимость желаній людскихъ и заботы о будущемъ заставили меня побывать на корабл еще нсколько разъ. Въ шестую мою поздку на корабль, мн посчастливилось найти тамъ цлую бочку сушенаго хлба, три боченка рому и мшокъ крупичатой муки. Но и этимъ я былъ недоволенъ: мн хотлось весь корабль перевезти ко мн на островъ по частямъ. Однажды я нагрузилъ мой плотъ такъ тяжело, что едва не утонулъ, потому что плотъ, входя въ заливъ, вдругъ опрокинулся вмст со мною и грузомъ. Къ счастію, мн удалось благополучно выплыть и достичь берега, потонувшее же имущество я вытащилъ посл, во время морскаго отлива.
Совершивъ одиннадцать путешествій на корабль, я приготовился сдлать двнадцатое. Не взирая на довольно сильный втеръ, я поплылъ къ кораблю. Тамъ нашелъ я только нсколько ножей и пять фунтовъ золотыхъ стерлинговъ. Въ настоящемъ моемъ положеніи какую ничтожную роль играло золото! На что оно мн теперь? Кусокъ стали или желза былъ для меня ползне и дороже, нежели груды золота и серебра. A тамъ, въ обществ людей, думалъ я? какъ драгоцнны и нужны эти металлы: тамъ ищутъ, съ трудами добываютъ денегъ, иногда попирая ногами добродтель, правду и состраданіе, созидая свое счастіе на развалинахъ ближняго. Теперь я понялъ, что мое настоящее состояніе не такъ было злополучно, какъ я воображалъ его себ, потому что ршительно не имлъ никакой нужды въ деньгахъ. Однако, не смотря на это утшительное размышленіе, я не могъ, по старой привычк преодолть себя, и невольно, почти какъ-бы по инстинкту, завернулъ золото въ тряпку и взялъ его съ собою, въ той надежд, что когда нибудь возвращусь въ сообщество людей, гд деньги необходимо нужны.
Между тмъ небо покрывалось тучами и подымался втеръ. Мн хотлось-было сдлать плотъ, но втеръ такъ усилился, что я по невол долженъ былъ оставить это намраніе и подумать, какъ бы поскоре и безопасне переправиться на берегъ прежде морскаго прилива.
Я поплылъ съ большимъ трудомъ и съ великою опасностію, потому что при мн находились вещи, довольно вскія. Однако я добрался до берега благополучно и въ свое время. Вскор посл сего поднялась на мор страшная буря и продолжалась всю ночь. Когда я всталь поутру, то корабля уже не видно было на мор: вроятно, его унесли волны и разбили на мелкія части. Мн стало жалко корабля, къ которому я такъ привыкъ и который былъ всегда у меня передъ глазами.
Буря, унесшая хой корабль, лишила меня прежнихъ, каждодневныхъ моихъ занятій и трудовъ. Мн нужно было заняться чмъ-нибудь другимъ, а этихъ занятій было множество въ моемъ положеніи. Во-первыхъ, я обратилъ вниманіе на то мсто, гд поставленъ былъ шатеръ и сложено все мое имущество. Это мсто было со всми неудобствами, болотистое и лежало близъ моря, вблизи его не находилось свжей воды, и сверхъ веего этого, ничто не защищало меня отъ солнечнаго зноя и непогодъ.
Въ этихъ мысляхъ я сталъ осматривать окружавшія меня мста и обратилъ вниманіе на одну долину, покрытую густой зеленью и лежавшую у подошвы довольно крутой, но невысокой горы. Долина имла всевозможныя выгоды, и ни одно изъ мстъ на всемъ остров не было такъ живописно и удобно для жилища, какъ эта долина. Гора прямо заслоняла ту сторону, которая боле подвергалась солнечнымъ лучамъ, другая сторона лежавшая къ морю, была всегда прохлаждаема тихимъ втромъ съ моря, и оно съ этой стороны было такъ хорошо видно, что ни одинъ корабль не могь пройти мимо, не бывъ замтенъ отсюда. Я здсь могъ быть безопасенъ отъ дикихъ зврей и людей, лишь только стоило обнести палисадникомъ эти пространства.
Я ршился избрать себ это мсто въ жилище, и отдливъ по сту шаговъ въ ширину и длину, огородилъ его съ одного конца горы до другаго кольями въ два ряда, а между рядами положилъ взятыя мною съ корабля доски и канаты, которыми я былъ очень богатъ. Кром всего этого, для большей крпости, прибиты были къ кольямъ въ разныхъ мстахъ подпоры, и этотъ тынъ походилъ тогда нсколько на маленькую крпость. Открытаго хода въ мое жилище я никакъ не осмлился сдлать, но устроилъ небольшую лстницу, посредствомъ который входилъ въ мою ограду и выходилъ изъ нея.
Среди ограды я устроилъ два шатра. Одинъ небольшой шатеръ былъ сдланъ изъ парусовъ, а другой, который былъ побольше перваго,— изъ тхъ же парусовъ, сверхъ которыхъ была устроена покрышка изъ толстой смоленой холстины. Такая предосторожность была необходима, потому что въ томъ климат, въ извстныя времена года, бываютъ частые проливные дожди.
Мое хозяйство часъ отъ часу становилось все лучше и лучше, но меня безпокоили мои състные и прочіе припасы, которые находились въ небольшомъ шатр и могли отъ мокроты испортиться. Во избжаніе этой порчи, я выкопалъ въ гор родъ чулана, и, перенесъ туда вс мои запасы, земля же и камни, вырытые изъ горы при устройств чулана, пригодились мн для большаго укрпленія моей деревянной ограды. Я ссыпалъ эти камни и землю между кольями, и такимъ образомъ устроилъ себ довольно высокій земляной валъ.
Мои работы продолжались почти непрерывно, требовали много времени, труда и безпокойства, однимъ словомъ, были очень тягостны для меня, особливо въ такой жаркой стран, въ какой я тогда находился. Сверхъ всего этого, бывали такіе случаи, которые отклоняли меня отъ работы и заставляли терять много времени напрасно.
Однажды, когда я устроивалъ основаніе шатру моему, вдругъ поднялась страшная буря, дождь лилъ какъ изъ ведра, гремлъ непрерывно громъ и сверкала молнія. — Вотъ сверкнула молнія, чуть-чуть не ослпившая меня, и разразился въ туже минуту надъ самой головой моей ужасный ударъ грома: я упалъ на землю почти безъ чувствъ. Пришедши въ себя, я увидлъ, что молнія ударила въ дерево, стоявшее недалеко отъ моего жилища, расколола надвое стволъ его и зажгла. Я вспомнилъ тогда о своемъ порох, составлявшемъ для меня самый полезный запасъ, посредствомъ котораго я могъ защищать себя и снискивать пропитаніе. Лишь только прошла буря, я немедленно раздлилъ весь мой порохъ на нсколько небольшихъ частей и, положивъ его въ мшочки, спряталъ ихъ по разнымъ мстамъ въ пещер и въ земл, гд только мн казалось удобнымъ и безопаснымъ. Это было сдлано мною для того, чтобы не лишиться заразъ всего пороха, если случится какое-нибудь несчастіе съ моимъ жилищемъ.
Въ другой разъ, тоже при сильномъ дожд, я замтилъ, что жилище мое легко наполняется водою, которая на долгое время заливала мой дворъ и съ трудомъ стекала съ него. Для устраненія этого неудобства, было мною сдлано въ стн нсколько отверстій, а снаружи выкопаны канавы для стока воды.
Сверхъ этихъ занятій, мн непремнно нужно было почти каждый день ходить на охоту за дичью, чтобы достать себ пищу, а также ознакомиться съ разными мстностями острова, его земными произведеніями и его обитателями — птицами и зврями.
При первомъ моемъ выход на охоту, я замтилъ нсколько дикихъ козъ, которыя, завидя меня еще издали, быстро скрывались въ горахъ. Я пытался нсколько разъ ставить въ разныхъ мстахъ сти, но никогда не могъ поймать ни одной козы, потому что сти не были крпки и легко разрывались. Наконецъ изъ долгихъ наблюденій и опытовъ я нашелъ надежное и врное средство убивать ихъ.
По моимъ наблюденіямъ оказывалось, что эти боязливыя животныя, находясь въ горахъ выше охотника, такъ чутки и осторожны, что всегда чувствуютъ его приближеніе, какъ бы онъ ни находился далеко, и съ необыкновеннымъ проворствомъ, прыгая по горамъ съ камня на камень, скрываются отъ него. Если же, напротивъ, охотникъ находится выше ихъ, или когда они пасутся на долинахъ, то допускаютъ его близко къ себ, и почти не чувствуютъ его приближенія. Какая причина этому,— я не могу ршить положительно: либо он, находясь высоко, имютъ лучше обоняніе, либо устройство ихъ глазъ таково, что он только внизъ, а не вверхъ, смотрть могутъ. Посл сего я всегда, охотясь, всходилъ на скалы, и мн часто удавалось убивать козъ безъ большаго труда.
Однажды я убилъ одну козу, бгавшую въ долин съ своимъ козленкомъ. Козленочекъ такъ еще былъ малъ и глупъ, что совсмъ не испугался выстрла, но стоялъ неподвижно близъ своей убитой матери. Когда я взялъ ее къ себ на плечи и пошелъ домой, козленокъ бжалъ за мной до самаго моего жилища, и стоялъ у лстницы до тхъ поръ, пока я перенесъ козу на другую сторону стны, и потомъ возвратился къ нему. Онъ добровольно допустилъ взять себя ко мн на руки и перенести за ограду. Мн хотлось воспитать это бдное, осиротвшее животное и имть въ немъ своего сотоварища, который бы раздлялъ со мною мою уединенную и грустную жизнь, но козленокъ былъ такъ еще малъ, что не могъ ничего сть, кром молока матери, и слдовательно не могъ на долгое время продлить свое существованіе. Не желая, чтобы козленокъ томился голодомъ и пропалъ даромъ, я закололъ его собственными руками, и сълъ его. Эта охота доставила мн пищи на нсколько дней, провизію же свою, особливо хлбъ, я берегъ сколько было то мн возможно.

[]

ГЛАВА VII.

Календарь Робинзона. Недостатокъ въ одежд. Причина продолжительности работъ. Столярное мастерство Робинзона. Распредленіе дневныхъ работъ. Неизвстные колосья. Жатва и будущія надежды.

Бумаги, перьевъ, а особливо чернилъ было очень мало у меня, потому что я употреблялъ ихъ на записываніе дней и всего, что мною было сдлано въ эти дни. Чернилы мои были въ самомъ жалкомъ состояніи, потому что я, по.недостатку ихъ, прибавлялъ къ нимъ время отъ времени воды, и сдлалъ ихъ такими жидкими, что наконецъ самъ съ трудомъ могъ разбирать написаное мною самимъ. Мн пришло на мысль, что рано или поздно мн будетъ нечмъ записывать, и я по невол собьюсь въ счет времени и не буду различать воскресенья отъ прочихъ рабочихъ дней. Чтобъ избжать такого безпорядка, я задумалъ сдлать календарь.
Для веденія этого календаря мною было избрано находившееся недалеко отъ моего жилища гладкое, высокое дерево. Я сдлалъ на немъ, какъ возможно было мн повыше, слдующую надпись:
Я выброшенъ сюда бурею 30 Сентября 1659 года.
Слдующіе за этимъ числомъ дни я отмчалъ небольшою чертою, а воскресные дни — чертою двойной длины, первый же день мсяца — чертою тройной длины. Такимъ образомъ былъ устроенъ мой календарь, и я по немъ могъ узнавать дни, недли, мсяцы и года.
Съ самаго начала моего на остров пребыванія мои упражненія были такъ велики и непрерывны, что мн тогда некогда было и подумать о моемъ прошедшемъ, настоящемъ и будущемъ. Усталый до нельзя, я отъ работъ переходилъ къ глубокому сну, и отъ сна опять къ работамъ. Наконецъ, когда самыя необходимыя для меня работы были исполнены, у меня оставалось нсколько свободнаго времени, въ которое я могъ подумать о моемъ положеніи. Оно представлялось мн очень горестнымъ. Всего боле меня безпокоило будущее. Что станется со мною — думалъ я — когда у меня выйдутъ вс припасы състные и весь порохъ? Злая ожидаетъ меня участь! Мысли эти такъ тревожили меня, что я не находилъ себ покою.
Однако эти страшныя картины моего будущаго мало-по-малу изглаживались изъ моихъ мыслей, и я сталъ боле обращать вниманіе на мое настоящее. Я нуждался въ самыхъ необходимыхъ вещахъ. У меня не было орудій для обработыванія земли. У меня не было ни грабель, ни сохи, ни бороны, даже ни лопаты для обработыванія земли. Для шитья платья не было у меня ни иглы, ни нитокъ. Мое платье стало приходить въ ветхость. У меня уже давно не было блья, кром нсколькихъ полотняныхъ полосатыхъ рубашекъ, которыя были найдены мною въ сундукахъ матросовъ. Эти рубашки я носилъ со всевомзожною бережливостію, да очень часто, въ нестерпимые жары я не надвалъ на себя никакого платья, кром одной рубашки. Большое счастіе было для меня, что я между платьями, матросовъ нашелъ этихъ рубашекъ около трехъ дюжинъ. Я запасся также нсколькими толстыми верхними одеждами, но он мн мало приносили пользы, потому что быля слишкомъ теплы для того климата, въ которомъ я жилъ.
Хота жары на остров были такъ велики, что мн не нужно было никакой одежды, и притомъ же я былъ одинъ, но никогда не дозволялъ себ ходить нагимъ. Я никакъ не могь ршиться на это, даже не допускалъ и мысли объ этомъ. Впрочемъ, солнечный зной былъ бы для меня гораздо несносне, если бы я не надвалъ на себя какого нибудь платья и ходилъ бы нагой. Я также не могъ пріучить себя ходить съ непокрытой головой. Если я бывалъ иногда безъ шляпы, то всегда отъ солнечныхъ лучей у меня заболвала голова, но эта боль проходила, когда я накрывалъ голову шляпой.
Недостатокъ въ необходимыхъ вещахъ и инструментахъ былъ главною причиной продолжительности работъ. Напримръ, надъ полисадникомъ и укрпленіями его я трудился цлый годъ, чтобы срубить дерево въ лсу, очистить его отъ втвей и приготовить его какъ должно, мн требовалось не мене двухъ дней, а на вкапываніе его землю — одинъ день. Если мн нужно было приготовить доску, то у меня не было другаго средства, какъ срубить дерево, обрубить его съ двухъ сторонъ, чтобы доска была достаточно тонка, и потомъ отесать ее стругомъ. Такимъ образомъ мн можно было сдлать только одну доску изъ цлаго дерева.
Я устроилъ себ столъ и стулъ изъ частей досокъ, взятыхъ мною съ корабля, надлалъ разныхъ полокъ и помстилъ ихъ одну надъ другою, вдоль стн моей пещеры.
На эти полки положены были мои инструменты, гвозди, топоры, старое желзо, однимъ словомъ вс мои вещи, отдльно одна отъ другой, чтобы легче было отыскивать ихъ. Кром того, въ разныхъ мстахъ стны вколочены были гвозди, и на нихъ повшены мои ружья и другія предметы, который вшать можно, такимъ образомъ моя пещера сдлалась главнымъ складочнымъ мстомъ всхъ необходимыхъ для меня вещей.
Дни были распредлены мною для занятій слдующимъ образомъ: поутру, въ хорошую погоду, я занимался часа два охотою, потомъ до полудня работалъ, посл сего обдалъ и, пообдавъ, по причин несносныхъ жаровъ, проводидъ время до вечера въ пещер, гд что-нибудь длалъ или отдыхалъ, и наконецъ, оставивъ пещеру, опять прининался за работу и трудился до тхъ поръ, пока усталость начинала клонить меня ко сну.
Случай — начало всхъ почти человческихъ изобртеній,— открылъ и мн однажды тайну, которая много доставила мн радости. Какъ-то разъ, у подошвы скалы, съ лвой стороны моихъ укрпленій, я замтилъ нсколько колосьевъ. Сначала я принялъ ихъ за растеніе неизвстное мн, но потомъ чрезъ нсколько времени, когда они созрли, увидлъ, что это рожь, очень похожая на нашу европейскую рожь, хорошаго англійскаго сорта. Откуда зашли сюда эти колосья? — думалъ я и, не нашедъ причины, былъ почти убжденъ, что это натуральное растеніе острова. Во врехя прогулокъ своихъ я не проходилъ ни одного мста на остров безъ того, чтобы не осмотрть его внимательно, въ той надежд, что найду такое же растеніе, но тщетно: нигд я не нашелъ ни одного подобнаго колоса. Однако, чрезъ нсколько времени, я вспомнилъ и узналъ настоящую причину всхода колосьевъ. Мсяца два тому назадъ, разбирая свои старыя вещи, я нашелъ пустой мшокъ, въ которомъ прежде были разныя зерна для корма птицъ. Небольшое колтчество находившихся въ немъ зеренъ было съдено мышами, и я не замтилъ въ немъ ничего, кром отрубей, сору и пыли. Такъ какъ въ то время мн требовался мшокъ на другое дло, то я, взявъ его, пошелъ изъ него вытряхать соръ и пыль у подошвы горы, недалеко отъ моего жилища. И такъ оказалось, что эти зерна я самъ посялъ, совершенно не зная объ этомъ и не думая сять.
Я тщательно собралъ эту рожь въ хорошую погоду, когда она совершенно созрла, и спряталъ ее до единаго зернышка, въ той надежд, что, посявъ ихъ, буду наконецъ имть свои хлбныя поля и употреблять рожь въ пищу.
Кром этой ржи, было до тридцати колосьевъ рису, который я также спряталъ и для такого же употребленія только съ тою разницею, что изъ рису буду приготовлять себ иногда хлбъ, а иногда супъ.

[]

ГЛАВА VIII.

Землетрясеніе и буря. Мысли Робинзона о перемн жилища. Онъ устраиваетъ точильную машину. Остатки корабля, прибитые водой къ острову. Робинзонъ переноситъ ихъ къ себ. Онъ находитъ черепаху.

Иногда судьба бывала ко мн очень благосклонна, какъ это подтвердилось случайной находкой ржи, но иногда она бывала слишкомъ немилосердна ко мн, какъ это можно видть изъ слдующаго происшествія. Однажды утромъ, я занимался работой позади моей палатки, вдругъ слышу, что обрушилась земля съ верху моей пещеры и большія куски ея вмст съ каменьяни сыпались съ вершины скалы, висвшей надъ моею головою. Два столба, находившіеся въ пещер и служившіе подпорками, трещали такъ сильно, что, казалось, готовы были разрушиться.
Не зная настоящей причины, я думалъ, что этотъ трескъ произошелъ отъ паденія какихъ-нибудь изъ моихъ матеріаловъ, какъ это уже и случилось однажды. Боясь быть засыпаннымъ землею и погибнуть, я пустился бжать къ своей лстниц и, видя, что нахожусь еще не вн опасности, поспшно перелзъ черезъ стну, чтобы боле удалиться и спастись отъ большихъ камней, падавшихъ со скалы, которая, думалось мн, сейчасъ упадетъ на меня и заживо погребетъ.
Лишь только я перелзъ на другую сторону моего палисада то ясно понялъ, что это было ужасное землетрясеніе. Я чувствовалъ, какъ колебалась земля на томъ самомъ мст, гд я стоялъ, и слышалъ глухіе подземные удары. Самыхъ большихъ потрясеній было три. Они слдовали одно за другимъ, съ промежуткомъ около восьми минутъ, и были такъ сильны, что могли бы разрушить самыя непоколебимыя твердыни. Цлый бокъ скалы, находившейся отъ меня въ полумил, упалъ съ шумомъ, подобно грому. Самый океанъ, казалось мн, былъ въ сильномъ движеніи, и я думаю, что эти потрясенія были еще чувствительне на дн водъ, нежели на остров.
Землетрясеніе причинило мн боль и круженіе въ голов, подобныя тмъ, какія бываютъ у людей, находящихся на кораб во время морской бури. Я никогда не испытывалъ, что значитъ землетрясеніе, даже не слыхивалъ разсказовъ про него. Отъ изумленія и страха, которыми я былъ пораженъ, застывала кровь въ моихъ жилахъ и цпенли вс силы души моей, но трескъ отъ паденія скалы поразилъ мой слухъ и вывелъ меня изъ безчувственнаго состоянія, въ которомъ я находился. Вотъ, думалъ я, точно также можетъ упасть гора и на мое жилище и засыпать своими развалинами вс мои богатства. Эта мысль привела меня въ ужасъ.
Наконецъ видя, что землетрясеніе прошло, я нсколько ободрился, но все-таки не ршался перелзть черезъ стну моего жилища, боясь быть заживо погребеннымъ, и сидлъ неподвижно на земл.
Между тмъ въ воздух начинало темнть и небо покрывалось черными тучами. Поднялся втеръ и, усиливаясь все боле и боле, чрезъ полчаса обратился въ страшный ураганъ. Деревья съ трескомъ падали въ лсу и вырывались изъ земли съ корнями. Море стало бло отъ пны, и яростныя волны заливали берегъ. Буря эта продолжалась около трехъ часовъ, потомъ прекратилась. Вслдъ на тхъ полился проливной дождь.
Я былъ въ томъ же положеніи тла и духа, какъ вдругъ пришла ко мн мысль, что эти втры и дождь ни что иное какъ обыкновенныя слдствія землетрясенія, а потому оно прекратилось совершенно, и что мн можно теперь возвратиться домой. Я перелзъ черезъ стну и скрылся въ своей палатк, но видя, что дождь прорвалъ ее во многихъ мстахъ и грозилъ ежеминутно опрокинуть ее, я принужденъ былъ перейти въ пещеру, хотя въ то же самое время весь дрожалъ отъ страха, что гора обрушится и задавитъ меня.
Дождь, не переставая, шелъ во всю ночь и часть слдующаго дня, и такъ сильно, что не было средства выдти изъ пещеры, не бывъ облитымъ съ головы до ногъ въ одно мгновеніе. Я думалъ о томъ, что мн слдуетъ предпринять. Островъ былъ вулканическаго свойства и, вроятно, подвергался частымъ землетрясеніямъ, а потому мн должно было жить не въ пещер, а на открытомъ мст, которое можно также обнести стною, подобною первой,
Слдующіе два дня я ходилъ по острову, отыскивая мсто, гд бы могъ жить спокойно и куда могъ бы перенести все свое имущество, но въ теченіе этихъ двухъ дней не выбралъ я себ никакой мстности, которая была бы удобна для меня и согласовалась съ моимъ желаніемъ. Я былъ въ раздумь, что мн предпринять: новаго мста не найдено, а на старомъ жить страшно. При томъ же мн было жалко и грустно разорять то, что я построилъ своими руками и съ большимъ, долговременнымъ трудомъ. Наконецъ я положилъ твердое намреніе — оставаться, подвергаясь опасностямъ, на прежнемъ мст до тхъ поръ, пока найду другое боле удобное.
Мн необходимо было нужно поправить все то, что землетрясеніе попортило и поломало въ моемъ жилищ. Съ этой цлію, желая тотчасъ же приняться на дло, я пошелъ къ своимъ инструментамъ и, къ крайнему моему сожалнію, нашелъ ихъ въ жалкомъ положеніи: они были такъ затуплены и зазубрены отъ частой рубки и пиленія твердыхъ суковатыхъ деревьевъ, что вовсе почти не годились къ дальнйшему употребленію, если не наточить ихъ. У меня былъ точильный камень, взятый мною вмст съ другими вещами съ корабля, но не съ кмъ было мн точить, некому было вертть этотъ камень. Это обстоятельство меня безпокоило, но наконецъ я придумалъ средство: придлать колесо и помощію его и веревки вертть точило ногами, а руками точить то, что мн нужно было. — Мой камень былъ великъ и тяжелъ, и я цлую недлю употребилъ на устройство этой нашины. Устроивъ машину, я цлые три дня точилъ мои инструменты.
Вскор я замтилъ, что хлба остается у меня немного. Этотъ недостатокъ сильно страшилъ меня, что чрезъ нсколько мсяцевъ я изведу весь мой хлбъ. Чтобы отдалить отъ себя нсколько это непріятное будущее, я сталъ употреблять его въ день по одному только сухарю, замняя этотъ недостатокъ пищи козьимъ и птичьимъ мясомъ.
Было первое число мая. Утромъ я пошелъ на берегъ, чтобы нсколько разсяться, и примтилъ въ недалекомъ отъ меня разстояніи (тогда былъ морской отливъ) что-то лежавшее на мели, довольно большое и похожее на боченокъ. Я отправился туда, и дйствитольно на песк находился боченокъ и нсколько обломковъ нашего погибшаго корабля. Эти обломки глубоко былй втиснуты въ песокъ. Разсматривая боченокъ, я нашелъ, что въ немъ былъ подмоченный порохъ, который отъ воды такъ склеился, и былъ такъ твердъ, какъ камень. Я откатилъ его отъ воды дале на берегъ, потомъ воротился къ обломкамъ, желая посмотрть не найду ли тамъ еще чего-нибудь нужнаго для меня, но, по причин множества песку, которымъ они были наполнены, я не могъ ничего найти. Однако я намренъ былъ разобрать вс эти остатки по частямъ, предполагая, что все, что ни получу отъ этого, мн пригодится со временемъ. На эту работу я долженъ былъ употребить нсколько дней, и во время этихъ занятій совершенно не думалъ о перемн моего жилища.
На слдующій день я отправился опять на мель, захвативъ съ собою пилу и топоръ. Мн удалось перепилить на части большую толстую балку. Потомъ принялся выгребать песокъ со стороны боле возвышенной, но наставшій приливъ заставилъ меня возвратиться на берегъ. Остальное время дня я занимался уженьемъ рыбы удочкою, сдланною мною самимъ. Она состояла изъ развитой веревки и изогнутаго гвоздя. Не смотря на несовершество этой удочки, я наловилъ нсколько небольшихъ дофиновъ. Все приготовленіе этой рыбы въ пищу заключалось въ одномъ только сушеніи ея на солнц.
На другой день, рано утромъ, я былъ уже на мели и расчищая песокъ, почувствовалъ подъ ногами нсколько боченковъ, но не могъ ихъ выкопать. Тутъ же нашелъ я большой свертокъ свинцу, но такой тяжелый, что у меня не достало силы поднять его. Взявъ съ собою только тесу и досокъ я перенесъ ихъ на берегъ, потомъ возвратился къ корабельнымъ отломкамъ, захвативъ съ собою два топора, посредствомъ которыхъ мн удалось отколоть нсколько кусковъ свинцу. Это я длалъ такъ: приложивъ къ свинцу остріе одного топора, я колотилъ по обуху его обухомъ другаго топора до тхъ поръ, пока часть свинца не была перерублена.
15-e число Мая было послднимъ днемъ моихъ работъ надъ остатками корабля. Весь почти день я дйствовалъ желзнымъ рычагомъ, стараясь достать боченки, и такъ сильно раскачалъ ихъ, что при первомъ прилив всилыло ихъ нсколько на воду и съ ними всплыли также два матросскіе сундака, но такъ какъ втеръ тогда дулъ съ земли, то ничего не прибило къ берегу, кром нсколькихъ кусковъ дерева и одной бочки съ бразильской соленой свининой, которая отъ воды и песку такъ испортилась, что совершенно не годилась въ пищу.
Вс вышесказанныя работы продолжались почти дв недли, и въ теченіе этого времени я запасся разныжи нужными для меня вещами, особливо же тесомъ, досками и свинцомъ.
Однажды, прогуливаясь по берегу морскому, я нашелъ черепаху,— это была первая, которую я встртилъ на остров. Почти цлый день употребилъ я на приготовленіе ея. Внутри черепахи находилось до 60 яицъ. Мясо черепашье показалось мн чрезмрно вкусно и деликатно, потому что я съ давняго времени лъ только мясо птицъ и козъ, которое мн очень прілось и наскучило.

ГЛАВА IX.

Болзнь Робинзона. Страшный сонъ. Угрызенія совсти и раскаяніе Робинзона. Его размышленіе. Онъ лечится табакомъ. Конецъ болзни.

Въ половин іюня мсяца, два или три дня стояла дождливая погода. Дождь, казалось мн, былъ холодный, и я чувствовалъ ознобъ. Но такъ какъ чувствовать ознобъ въ жаркомъ климат — вещь необыкновенная, то я приписалъ причину его моему болзненному состоянію, что и оправдалось впослдствіи. Ночи проводилъ я почти безъ сна, во мн было лихорадочное состояніе: то бросало меня въ жаръ, то въ ознобъ, и сильно болла у меня голова. Захворавъ, я страшно испугался, что со мной нтъ никого, кто бы могъ помочь мн въ моемъ состояніи. Я молился Богу, но какъ молился? — почти не понимая, о чемъ я молюсь, потому что мысли мои мшались, говоритъ одно состояніе человка, живущаго вн общества, одинокаго! — думалъ я. Зврь родится, живетъ и умираетъ почти безъ всякой посторонней помощи, только одинъ человкъ, подверженный болзнямъ, съ пеленъ и до могилы, безпрестанно нуждался въ чужомъ вспомоществованіи. Недостойны наслаждаться жизнію т люди, которые изъ бездлицъ заводятъ вражду съ своими ближними и не принимаютъ изъ гордости услуги отъ тхъ, съ которыми они враждуютъ. Еслибы они находились когда-нибудь въ моемъ состояніи, то узнали бы, какъ долженъ быть дорогъ человкъ для человка.
Я захворалъ 16 іюля. Чрезъ три дня посл сего лихорадка такъ усилилась, что я пролежалъ въ постели весь день, безъ пищи и безъ питья. Меня томила жажда, и я былъ такъ слабъ, что не могъ встать съ постели и сходить за водой. Я опять молился, говоря: Господи, обрати лице Твое ко мн, Господи, помилуй меня. Вотъ молитва, которую я произносилъ и которую не переставалъ повторять въ теченіе двухъ-трехъ часовъ до конца пароксизма. Потомъ уснулъ. Проснувшись ночью, я почувствовалъ, что мн стало легче, только былъ слабъ и хотлъ пить. Воды не было ни капли. Нужно было оставаться въ постели и дожидаться утра. Я опять уснулъ и видлъ страшный сонъ, который я вамъ сейчасъ разскажу.
Мн казалось, что я сижу на земл, за стной моего жилища, на томъ самомъ мст, гд сидлъ во время бури, слдовавшей за землетрясеніемъ. Я увидлъ, что какой-то человкъ спускался ко мн изъ черной, густой тучи, окруженный вихрями огня и пламени. Съ головы до ногъ, онъ весь блисталъ подобно вечерней звзд и глаза мои помрачились отъ этого свта. Я не могу вамъ описать того ужаса, который былъ во мн при взгляд на его грозную осанку. Когда онъ коснулся ногами земли, она поколебалась, точдо также, какъ и въ прошедшемъ землетрясеніи, и засверкали со всхъ сторонъ молніи.
Сойдя на землю, онъ сталъ подходить во мн, вооруженный длиннымъ копьемъ и намревался убить меня. Остановясь отъ меня въ нсколькихъ шагахъ, онъ произнесъ страшнымъ голосомъ слова, еще боле страшныя для маня: ‘посл многихъ испытаній и внушеній свыше, ты не обратился на путь истинный: такъ умри же сейчасъ, нераскаянный гршникъ!’ При этихъ словахъ онъ поднялъ свое страшное копье, чтобы умертвить меня.
Это видніе страшно поразило меня. Не только во время самаго сна я былъ объятъ необыкновеннымъ ужасомъ, но и посл пробужденія моего этотъ ужасъ сохранялся во мн во всей сил, не смотря на то, что уже былъ день и здравый смыслъ доказывалъ, что все это было не больше какъ сонъ.
Увы! — едва ли я имлъ какое-нибудь понятіе о Божеств. То, чему я научился въ дом моего отца, было забыто. Вс добрыя наставленія, данныя мн прежде, изгладились отъ постоянно дурной, разгульной жизни, проведенною мною въ теченіе восьми лтъ съ моряками, которые были безнравственны и безрелигіозны до высочайшей степени. Въ продолженіе этого времени мн никогда не приходило на мысль обратиться къ Богу и удивляться Его премудрости, благости и милосердію, или погрузиться внутрь самаго себя и понять свою бдность и ничтожество. Я находился въ какомъ-то огрубніи, изъ моего сердца было изгнано стремленіе къ добру и отвращеніе отъ зла. Я сдлался безпеченъ, грубъ и испорченъ въ той же мр, въ какой находилась большая часть матросовъ, бывшихъ товарищей моихъ, я слдовалъ только внушенію своихъ порочныхъ мыслей и природнымъ побужденіямъ.
Легко поврить тому, что мною было скаозно сейчасъ, если принять въ соображеніе мои прежнія дла. — Во время своихъ несчастій, которымъ я подвергался почти непрестанно, никогда я не подумалъ, что они посылались въ наказаніе мн за мои преступленія, за неповиновеніе отцу и на худую жизнь, за отчаянную мою поздку на пустынные берега Африки. Я не обращалъ никакого вниманія на то, чмъ могло кончиться это путешествіе, и не просилъ Господа, чтобы Онъ направилъ меня на путь истинный и защитилъ отъ дикихъ зврей и людей, которыми я былъ окруженъ со всхъ сторонъ. Я дйствовалъ тогда какъ безсловесное животное, по инстинкту.
Когда я былъ принятъ радушно добрымъ капитаномъ португальскаго корабля, у меня не было никакого чувства признательности. Посл, когда я претерплъ кораблекрушеніе близъ теперешняго моего острова, когда ежеминутно былъ готовъ погибнуть въ волнахъ, совсть моя не тронулась, и я все это приписывалъ одному случаю, а не рук Провиднія.
Правда, будучи выброшенъ на островъ и видя, что кром меня никто не былъ спасенъ изъ моихъ товарищей, я чувствовалъ восхищеніе сердечное, какой-то восторгъ, похожій нсколько не истинную благодарность, но это чувство происходило отъ той радости, что я спасенъ и живъ. Радость моя нисколько не отличалась отъ радости, которую чувствуютъ обыкновенно матросы, достигшіе земли посл кораблекрушенія. Они посвящаютъ первыя минуты пьянству и спшатъ скоре забыть все прошедшее въ стаканахъ съ виномъ и тарелкахъ съ кушаньемъ.
Землетрясеніе, само по себ ужасное явленіе природы, прямо указывающее на невидимую силу, которая одна держитъ въ своихъ рукахъ бразды всей воеленной, мало повліяло на меня. Лишь только оно прошло, какъ мои душевныя потрясенія, страхъ и вс впечатлнія во мн изчезли, и я не думалъ уже боле о суд Божіемъ.
Но когда я сдлался боленъ и смерть представлялась глазамъ моимъ со всми ужасами ея, когда вс силы мои истощились отъ болзни, тогда совсть моя, усыпленная столь долгое время, пробудилсь во мн. Я упрекалъ себя въ прежней моей жизни, которая вооружила противъ меня божеское правосудіе. Милосердый Господи! велико мое несчастіе — сказалъ я. Если болзнь моя продолжится, то я долженъ умереть въ этой пустын одинокій, безъ всякаго пособія и утшенія. Слезы текли изъ глазъ моихъ, и я впалъ въ глубокое и продолжительное молчаніе.
Въ этотъ промежутокъ времени мн представлялись полезные совты отца моего и вмст съ этимъ слдующее предсказаніе его: ‘сынъ мой, если ты, противъ воли моей, подешь странствовать, то Богъ не благословитъ тебя, и будешь посл горько раскаяваться въ твоемъ поступк.’ Вотъ теперь-то начинаютъ исполняться слова отца моего — сказалъ я самъ себ, и рука Божія наказуетъ меня. Здсь никого со мною нтъ, никто меня не слышитъ, никто не подастъ мн ни утшенія, ни совтовъ, ни помощи. Боже милосердый, помоги мн! ибо скорбь моя превышаетъ вс силы мои.
Можно положительно сказать, что въ этотъ день я въ первый разъ въ моей жизни молился съ такимъ усердіемъ и раскаяніемъ, но возвратимся къ разсказу.
Было двадцатое число іюня. Проснувшась утромъ, я почувствовалъ, что мн стало легче, и всталъ съ постели. Предполагая, что лихорадка снова возвратится ко мн чрезъ день или два, я поспшилъ приготовить себ кой-что на случай возобновленія болзни. Прежде всего я наполнилъ большую четыреугольную бутылку водою и, прибавивъ туда нсколько рому, поставилъ ее на стогъ около моей кровати. Потомъ, отрзавъ кусокъ козьяго мяса, изжарилъ его на угольяхъ, и сълъ небольшую часть его, и ужину же приготожилъ себ всмятку три яйца черепахи. Закусивъ немного, я пошелъ прогуляться, но былъ такъ слабъ, что съ трудомъ несъ ружье свое, безъ котораго никогда не выходилъ изъ дома. Поуставши довольно, я слъ на землю, и сталъ разсаатривать мор, которое было тогда спокойное и гладкое, совсмъ безъ волнъ, точно зеркало. Мн приходили въ голову разныя мысли.
Что такое земля? — спрашивалъ я самъ себя. Что такое море, по которому я такъ много плавалъ? Что такое я самъ и что такое другія живыя существа — животныя, зври, птицы, рыбы? Откуда это произошло?
Положительно врно то, что все сотворено какою-то невидимою, всемогущею силой. Она создала землю, море, воздухъ, небеса и все живущее надъ ними. Какая же это сила?
Естественно, я пришелъ къ тому заключенію, что эта всемогущая сила — Богъ. Онъ сотворилъ все видимое мною. Если Богъ сотворилъ вс эти вещи, то Онъ и управляетъ ими, и ничего не происходитъ безъ воли Божіей, слдовательно, я нахожусь въ такомъ печальномъ положеніи на Его вол.
Для чего Господь такъ поступилъ со мною?
Что я сдлалъ такое, за что несу наказаніе?
Задавъ себ эти вопросы, я вдругъ почувствовалъ утрызенія совсти и какъ бы слышалъ ея голосъ, упрекавшій меня: несчастный! ты богохульствуешь, спрашивая, что ты сдлалъ. Посмотри внимательно на твою прошедшую безпорядочную жизнь, и самъ узнаешъ вину свою. Ты лучше бы спросилъ, чего ты не сдлалъ и зачмъ не погибъ въ такое продолжительное время. Напримръ, отчего ты не утонулъ во время бури, бывшей въ первомъ твоемъ путешествіи? Отчего ты не погибъ въ схватк съ корсаромъ изъ Сале? Почему онъ не догналъ тебя посл твоего побга, и что бы тогда съ тобою сталось? Почему ты не былъ съденъ дикими звряжи на берегахъ Африки? Наконецъ отчего ты не погибъ вмст съ твоими товарищами, а былъ выброшенъ волнами на берегъ этого острова? Посл всего этого смешь ли ты спрашивать: что я сдлалъ?
Смущенный этими доводами моей совсти, я всталъ съ земли задумчивый и съ грустнымъ раскаяніемъ побрелъ къ своему убжищу и перелзъ черезъ стну, какъ бы отправляясь спать, но я былъ сильно взволнованъ, и благотворный сонъ не приходилъ ко мн. Я слъ на свой стулъ и зажегъ ночникъ, потому что наступила ночь и сдлалось темно.
Во мн начинались уже признаки приближающейся лихорадки, какъ вдругъ мн пришло на умъ, что бразильцы не употребляютъ никакого лекарства кром табаку. Табакъ имъ служитъ лекарствомъ отъ всхъ болзней, какія бы он ни были. Я зналъ, что въ одномъ изъ сундуковъ моихъ былъ большой свертокъ этого растенія.
Вставъ со стула, я пошелъ къ сундуку и нашелъ тамъ табакъ. Я не зналъ, какъ употреблять его, и будетъ ли онъ полезенъ въ моей болзни или вреденъ. Прежде я взялъ небольшую часть табачнаго листа и, положивъ ее себ въ ротъ, жевалъ. Табакъ былъ зеленъ и крпокъ, и такъ какъ я не привыкъ къ нему, то чувствовалъ сильное головокруженіе. Потомъ, я положилъ листъ табаку въ ромъ, чтобы принять этотъ настой черезъ часъ или два, когда буду ложиться спать. Кром этого я клалъ табакъ на горячіе уголья и дымъ его втягивалъ въ себя и ртомъ, и носомъ. Наконецъ, ложась спать, я выпилъ ромъ, въ которомъ былъ настоенъ табакъ. Настой этотъ былъ такъ крпокъ, что я едва могъ проглотить его. Этотъ пріемъ одурманилъ мн голову и я заснулъ такимъ глубокихъ сномъ, что, когда я проснулся, то было уже далеко за полдень.
По моемъ пробужденіи, я чувствовалъ себя лучше, бодре, желудокъ мой поправился и аппетитъ возбудился, однимъ словомъ, я былъ почти совершенно здоровъ. Посл сего мн день ото дня становилось все легче и легче.
30 числа іюня мсяца я отправился съ ружьемъ на охоту, но по слабости недалеко отходилъ отъ дома. Въ это-то день я убилъ пару морскихъ птицъ, которыя были довольно похожи на дикихъ гусей, принесъ ихъ домой, но не имлъ охоты ихъ сть, и удовольствовался нсколькими яйцами черепахи. Вечеромъ я прибгпулъ опять къ тому лекарству, т. е. къ настою рома съ табакомъ. На этотъ разъ пріемъ былъ гораздо мене прежняго. Продолжая такимъ образомъ свое леченіе, я достигъ наконецъ, что 3-го іюля лихорадка меня оставила навсегда, поправился же я совершенно спустя нсколько недль.

ГЛАВА X.

Путешествіе Робинзона по острову для изслдованія его. Плодородіе острова. Робинзонъ находитъ разные плоды. Приготовленіе ихъ впрокъ. Робинзонъ строитъ себ второе жилище — дачу.

До половины іюля мсяца мои главнйшія занятія состояли въ прогулк съ ружьемъ, но я не отходилъ далеко отъ дома, потому что все еще былъ нсколько слабъ. Эти частыя прогулки были мн полезны въ томъ отношеніи, что во время ихъ я узналъ, что нтъ ничего хуже, какъ выходить на воздухъ во время дождливой погоды, особливо когда дождь сопровождался бурею или ураганомъ. Такъ какъ дождь, случавшійся иногда въ сухую погоду, всегда сопровождался грозою, то я считалъ его гораздо опаснйшимъ дождя сентябрскаго или октябрскаго.
Было уже около десяти мсяцевъ, прожитыхъ мною въ печальномъ, уединенномъ мст. Жилище мое было, по моему мннію, довольно хорошо укрплено и въ пищ я также не имлъ большаго недостатка, но мн хотлось узнать подробно мой островъ и найти на немъ какія-нибудь полезныя для меня произведенія. Для этого я вознамрился исходить весь островъ. Прежде всего пошелъ я къ тому небольшому заливу, къ которому приставалъ въ прежнее время съ моимъ плотомъ: когда перевозилъ съ корабля разные запасы. Направляя путь отъ залива къ востоку, я прошелъ около двухъ миль и нашелъ мсто, на которомъ приливъ морской недалеко проходилъ на берегъ. Тамъ протекалъ ручеекъ, вода котораго была прсная, чистая и пріятная для питья. По обимъ сторонамъ ручья были прекрасные луга, покрытые свжею роскошною зеленью. На этихъ возвышенныхъ мстахъ, въ которые повидимому никогда не заливалась вода, росло нсколько зеленаго табаку съ чрезмрно высокими стеблями. Тамъ было много и другихъ растеній, но я не зналъ какъ они называются и на что пригодны.
Я боле всего искалъ кассавы, корень которой употребляется американцами вмсто хлба, но не могъ найти этого растенія. Алойныя деревья, сабуръ (трава) и дикій сахарный тростникъ росли въ большомъ количеств, но, не имя ухода за собой, были не такъ-то хороши. Мн пришло на мысль, какимъ образомъ и для какой пользы употреблять найденныя мною растенія, но ничего не могъ придумать, потому что, признаюсь,— я, во время моего пребыванія въ Бразиліи, мало обращалъ вниманія на полезныя растенія, почти не зналъ названій ихъ и свойствъ, а если и имлъ поверхностное понятіе о нкоторыхъ изъ нихъ, то оно не могло принести мн пользы въ моемъ плачевномъ положеніи.
Въ другой разъ я пошелъ по той же дорог, но гораздо дале, и замтилъ, что ручей и луга простирались не очень далеко, а за ними начинались мста лсистыя. Здсь нашелъ я много разныхъ плодовъ, особливо дынь, которыми была покрыта земля. Зеленыя первосортныя кисти и тамъ и сямъ висли на своихъ стебляхъ, обвившихся вокругъ деревьевъ, и были совершенно зрлыя. Это открытіе столько же меня порадовало, сколько и удивило.
Я полъ нскольно винограду, но съ большою умренностію, зная изъ опыта, что излишнее употребленіе его вредно. — Я самъ видлъ, находясь въ Варварійскихъ владніяхъ, какъ многіе изъ нашахъ невольниковъ померли оттого, что много ли винограда. Я впослдствіи нашелъ средство избжать такой опасности отъ винограда: высушивалъ его на солнц и сохранялъ такъ, какъ сохраняютъ его въ Европ, т. е. длалъ изъ него изюмъ. Я былъ увренъ, что посл осени онъ послужитъ мн пріятною и здоровою пищею, и эта увренность оправдалась на самомъ дл. Хотя уже начинало смеркаться, но я не желалъ возвратиться въ мою пещеру и ршился въ первый разъ въ моей уединенной жизни ночевать не дома. Наступила ночь и я провелъ ее на дерев точно также, какъ и первую ночь по прибытіи моемъ на островъ. На слдующій день я продолжалъ свой путь и шелъ все прямо къ сверу, оставляя позади и въ правой сторон длинный рядъ невысокихъ горъ и холмовъ.
На этомъ пути попалась мн долина, по которой протекалъ ручей свжей воды. Вся эта мстность, покрытая зеленью и цвтами, походила на великолпный садъ, устроенный съ искусствомъ, какъ бы рукою человка. Спустившись нсколько внизъ по склону долины, я увидлъ большое количество лимонныхъ, померанцовыхъ и апельсинныхъ деревьевъ, но они находились въ дикомъ состояніи. Эти густыя деревья общали пріятную тнь, а впослдствіи можетъ быть и пищу. Въ это же время года на нихъ было мало плодовъ. Зеленый лимонъ, сорванный мною, былъ не только пріятенъ на вкусъ, но и очень здоровъ. Впослдствіи я мшалъ лимонный сокъ съ водою, и этотъ напитокъ служилъ мн для прохлажденія во время жаровъ. Восшедши на высокій холмъ, я любовался этимъ прелестнымъ мстомъ и былъ въ большомъ восхищеніи, что я единственный обладатель и царь этого маленькаго земнаго рая.
Теперь мн предстояло много работы, надобно было сривать плоды и переносить ихъ въ мое жилище, потому что мн хотлось запастись виноградомъ и лимонами, которые послужатъ мн въ пищу и питье въ дождливое время. Я положилъ сорванные мною плоды въ три небольшія кучи, дв изъ нихъ состояли изъ винограда, а одна изъ лимоновъ и апельсиновъ, перемшанныхъ вмст. Взявъ изъ этихъ кучъ по нскольку плодовъ, я отправился дожой, имя намреніе взять оттуда мшокъ или что нибудь другое для переноски остальныхъ плодовъ.
Наконецъ посл трехдненнаго путешествія я возвратился домой и принялся разбирать принесенные мною плоды, но, къ сожалнію моему, весь виноградь, который былъ чрезмрно зрлый, измялся до такой степени, что его уже нельзя было сохранить никакимъ образомъ. Что же касается до лимоновъ, то они хотя и сохранились, но ихъ было очень мало.
На слдующій день, взявши съ собою два мшка, я отправился къ моимъ оставленнымъ плодамъ, но пришедши на мсто очень удивился тому, что весь виноградъ, сложенный мною вчера аккуратно, частію былъ съденъ, частію измятъ и разбросанъ. Эту порчу вроятно произвели какія-нибудь животныя, водившіяся въ этой мстности.
Опытъ доказалъ мн, что виноградъ нельзя ни переносить домой, ни оставлять на земл, и я придумалъ третіе средство: рвать виноградныя кисти и вшать ихъ на сучья деревъ, чтобы они высохли на солнц, лимоны же и апельсины я положилъ въ мшки и перенесъ къ себ.
Видъ того очаровательнаго мста, которое я открылъ въ свое путешествіе по острову, не выходилъ ни на минуту изъ моего воображенія. Мн хотлось тутъ устроить мое жилище, вмсто прежняго, которое находилось безъ всякаго сомннія въ самой худшей мстности всего острова. Но дальность этой долины отъ берега, лса и горы, окружавшіе ее, не нравились мн, потому что мшали видть море, на которомъ я все еще надялся увидать какой нибудь корабль, который возьметъ меня и отвезетъ въ мое отечество. Но однако и оставить это прекрасное мсто казалось мн невозможнымъ: я такъ полюбилъ его, что провелъ на немъ почти всю послднюю половину іюля мсяца. Долго я думалъ, на что ршиться, и наконецъ избралъ средину между моими желаніями — ршился не перемнять прежняго моего жилища, а построить свб другое въ этой плодоносной долин, которое служило бы мн вмсто дачи. Я поставилъ тутъ шалашъ изъ парусины и окружилъ небольшое пространство земли двойнымъ полисадникомъ, довольно высокимъ.
Для входа въ мое второе жилище и для зыхода изъ неего была сдлана точно такая же лстница, какъ и въ первомъ. Съ этого времени я считалъ себя владтелемъ двухъ домовъ: одинъ находился на берегу, чтобы слдить за кораблями, а другой въ прелестной долин, гд я могъ заниматься разведеніемъ плодовъ. Работы по устройству моего загороднаго дома удерживали меня тамъ до 1-го августа.
Моя ограда была кончена въ начал августа, и я началъ пользоваться плодоми моихъ трудовъ, въ 3-й день того же мсяца я замтилъ, что виноградъ, раэвшенный мною по сучьямъ, совершенно готовъ къ употребленію. Много времени потребовалось мн на отвязываніе его и на переноску въ мою пещеру, потому что его было боле двухъ соть кистей, но я усплъ окончить эту работу за день до наступленія дождей.

ГЛАВА XI.

Умноженіе семейства Робинзона. Распредленіе употребленія пищи. Годовщина пребыванія Робинзона на остров. Посвы ржи и рису. Времена года на остров.

Въ половин августа мсяца наступила дождливая погода, каторая принудила меня переселиться въ старое мое жилище и оставаться тамъ до половины октября. Эти дожди прекращались иногда на короткое время, но иногда бывали такъ сильны, что я не выходилъ изъ пещеры по нскольку дней сряду.
Въ продолженіи этой погоды меня довольно удивило одно обстоятельство, а именно неожиданное умноженія моего семейства. Нсколько времени тому назадъ я очень печалился, что у меня пропала одна изъ моихъ кошекъ. Я думалъ, что она гд-нибудь околла, но вдругъ, къ моему великому удивленію, кошка явилась домой въ сопровожденіи трехъ маленькихъ котятъ. Такое плодородіе этихъ животныхъ грозило мн въ будущемъ совершеннымъ разореніемъ.
Чрезъ нсколько недль провизія у меня вся вышла, и я былъ принужденъ, не смотря на дождь, два раза выходить на охоту. Въ первый разъ я убилъ дикаго козла, и во второй нашелъ большую черепаху. Я распредлилъ употребленіе пищи слующимъ образомъ: вмсто завтрака съдалъ кисть сушенаго винограда, въ полдень утолялъ свой голодъ кускомъ жаренаго козьяго мяса или черепахи (супу я себ не готовилъ за неимніемъ никакого горшка или другаго подобнаго сосуда), а за ужиномъ довольствовался двумя или тремя яйцами черепахи.
Сентября 30-го исполнился ровно годъ моему прибыванію на остров. Я сосчиталъ зарубки на моемъ календарномъ столб, и число ихъ было 365. Этотъ день былъ проведенъ мною благочестиво, въ пост и молитв, до самаго заката солнечнаго, потомъ я сълъ одинъ сухарь и кисть сушенаго винограда и, окончивъ этотъ день молитвою, какъ и началъ его, пошелъ спать.
Было сказано выше, что у меня сберегалось нсколько рису и ржи, которые выросли неожиданнымъ образомъ. Мн казалось, что время въ конц дождливой погоды должно быть въ этомъ климат самымъ лучшимъ для посва, а потому я вспахалъ небольшую часть земли деревянною лопатой, раздлилъ эту часть на двое, и на одной половин ея посялъ смена. Поле свое я раздлилъ на дв части потому, что посялъ только половину всхъ зеренъ изъ той предосторожности, что можетъ быть время, выбранное мною, окажется неблагопріятнымъ для посва. Это впослдствіи оправдалось на самомъ дл. Изъ всего не вышло ни однаго зерна, которае достигло бы совершенной зрлости, потаму что въ слдующіе мсяцы, составлявшіе сухое время, засянная земля не получила никакой влаги для произращенія зерна и не могло ничего произвести. Когда же настали дожди, то въ продолженіе ихъ хотя и выросли колосья, но были чрезвычайно слабы и вскор погибли.
Первый посвъ мой не удался и я впослдствіи сдлалъ другой въ феврал мсяц, незадолго до весенняго равноденствія. Этотъ посвъ былъ очень удаченъ. Въ теченіе двухъ мсяцевъ, марта и апрля, взошло много прекрасныхъ колосьевъ, которые общали хорошій урожай, хотя и не въ большомъ количеств, потому что я посялъ не вс зерна, оставшіяся у меня, но половину ихъ отложилъ для третьяго пробнаго посва. Опыты, которые я длалъ, научили меня наконецъ какъ и когда именно должно было сять, и я узналъ, что въ этомъ климат можно длать два посва въ одинъ годъ и имть дв жатвы.
Отъ этихъ наблюденій мой календарь улучшался все боле и боле. Я теперь зналъ, что на моемъ остров можно было раздлить времена года не на весну, лто, осень и зиму, какъ это длаютъ въ Европ, но на время дождливое и на время сухое, которыя идутъ одно за другимъ послдовательно, въ слдующемъ порядк.
Дождливое время — вторая половина февраля, мартъ и первая половина апрля мсяца.
Сухое время — вторая половина апрля, май, іюнь, іюль и первая половина августа.
Дождливое время — вторая половина августа, сентябрь и первая половина октября.
Сухое время — вторая половина октября, ноябрь, девабрь, январь и первая половина февраля.
Въ то время, какъ созрвали посянные мною рожь и рисъ, я сдлалъ очень полезное открытіе. По прошествіи дождей, я пошелъ однажды навстить мое лтнее жилищ. Пришедши туда, я къ удивленію своему увидлъ, что тынъ, обнесенный около этого жилища, весь покрытъ зелеными втвями. Колья, изъ которыхъ онъ состоялъ, пустили отросли, а слдовательно дали и корни. Я не знаю названія этого дерева, но оно довольно похоже на нашу иву. Этимъ открытіемъ я воспользовался: нарубилъ еще боле кольевъ и насадилъ ихъ кругомъ полисада, устроилъ такимъ образомъ двойную ограду. Они чрезъ нсколько мсяцевъ тоже пустили втви и впослдствіи поднялись и стали цлыми древами. Точно такой же живой заборъ былъ сдланъ мною и въ старомъ моемъ жилищ.

ГЛАВА XII.

Какъ Робинзонъ длалъ корзины и горшки. Второе путешествіе по острову. Онъ примчаетъ берегъ земли, находившійся въ 15 миляхъ отъ него. Онъ ловитъ попугая. Обратный путь Робинзона къ его жилищу. Маленькій козленокъ.

Можно сказать, что я почти ни одной минуты не проводилъ праздно, дома ли находясь во время дождей, или странствуя съ ружьемъ по острову въ сухую погоду. Да мн и нельзя было иначе поступать, потому что я нуждадся во многихъ самыхъ необходимыхъ для меня вещахъ. Чтобы сдлать ихъ или замнить чмъ-нибудь другимъ, надо было работать и имть безпрестанное прилежаніе. Самая ничтожная вещь доставалась мн съ большимъ трудомъ. Я вамъ приведу на это примры.
Однажды я вздумалъ сдлать себ корзинку. Надобно замтить вамъ, что въ этой работ я имлъ уже нсколько понятій съ дтства, когда жилъ недалеко отъ корзинщика, къ которому частенько хаживалъ и длалъ ему разныя мелочныя услуги, какь обыкновенно любятъ длать вс почти дти. Я нарзалъ прутьевъ съ одного дерева, которое, казалось мн, было годно для этого и, просушивъ нсколько эти прутья на солнц, принялся за работу, но они оказались такъ ломки, что изъ нихъ невозможно было сплесть ничего. Нисколько не теряя терпнія, я продолжалъ плесть изъ прутьевъ другихъ деревъ, но все не было толку, и работа моя пропадала даромь, потому что не было надлежащаго матеріала. Посл пяти или шести неудачныхъ опытовъ, стоившихъ мн около двухъ недль времени, наконецъ я вспомнилъ о тхъ втвяхъ, которыя выросли на кольяхъ забора моего лтняго дома. Я на слдующій же день, вставши пораньше, отправился на мою дачу. Тамъ я нарзалъ цлую ношу этихъ втвей и къ вечеру возвратился съ ними домой. Въ слдующіе дни я просушилъ ихъ на солнц, и они оказались годными къ употребленію. Изъ этихъ прутьевъ я надлалъ себ разнаго рода корзинъ, и большихъ и малыхъ, круглыхъ и четыреугольныхъ и овальныхъ.
Я видлъ большой недостатокъ въ посуд для жидкостей, потому что у меня было только два маленькіе боченка, занятые ромомъ, да нсколько стеклянныхъ бутылокъ съ водкою и другими напитками. Какъ мн хотлось имть какую-нибудь кадочку для воды и какой-нибудь горшокъ, чтобы въ немъ можно было варить супъ или кашу. Долгое время мн казалось, что я никакъ не смогу сдлать эти два необходимые предмета, но впослдствіи по нужд, а боле по случаю, я добился кой-какъ, и сдлалъ горшокъ и кадочку, которые хотя не очень-то были красивы, но все-таки годились на службу.
Я занимался то устройствомъ втораго ряда моего палисада, то приготовленіемъ корзинъ. Лто приближалось къ концу, и я вздумалъ воспользоваться хорошею погодою и предпринять другое путешествіе по острову, именно на другую сторону его. Взявши съ собою ружье, топоръ, одинъ мшокъ съ порохомъ и дробью, а другой съ състными припасами, я отправился въ путь въ сопровожденіи моей собаки.
Прошедши долину, въ которой находился мой лтній шалашъ, я повернулъ отъ него вправо и чрезъ нсколько времени я увидлъ море. Вдали на немъ, миль на 15 отъ меня, виднлись берега какой-то земли. Не могу сказать, островъ ли это былъ или материкъ, только я замтилъ, что эта зеиля была очень возвышенна.
По моему соображенію и разсчету, эта земля должна была находиться въ Америк, въ сосдств съ испанскими владніями. Я долго стоялъ неподвижно, въ какомъ-то тревожномъ состояніи и смотрлъ на эту землю, къ которой стремились вс мои желанія, потому что я воображалъ себ, что на ней находятся какія-нибудь европейскія колоніи, но если тамъ живутъ дикіе? подумалъ я. Если къ нимъ пріду, то совершенно попадусь во власть ихъ и мое положеніе будетъ несравненно хуже настоящаго. Нтъ, сказалъ я самъ себ, лучше останусь на своемъ остров и покорюсь Провиднію, которое все устраиваетъ къ лучшему.
Сверхъ всего этого, когда я разсмотрлъ дло внимательне, то нашелъ свою ошибку. Если бы эта земля составляла часть испанскихъ завоеваній, то къ ней время отъ времени приходили бы корабли и отходили бы оттуда. Но во все пребываніе мое на остров я не видалъ ни одного корабля, проходившаго мимо меня по морю. Сообразившись боле съ здравымъ смысломъ, я убдился наконецъ, что это тотъ самый берегъ, который отдляетъ Новую Испанію отъ Бразиліи и населенъ самыми жесточайшими людодами, пожирающими безпощадно каждаго, кто попадается имъ въ руки.
Съ грустію отвернулся я отъ моря, чтобы не видать этой земли, и пошелъ дале. На этой сторон островъ былъ богатъ живописными видами. Зеленые луга были испещрени разнообразными прекрасными цвтами. Деревья были высоки и густо покрыты листьями. Тамъ водилось много птицъ, особливо попугаевъ. Мн очень хотлось поймать хоть однаго изъ нихъ. Моему бганью за ними, стараньянъ и разнымъ хитростямъ не было конца, но попугаи были осторожны и не давались въ руки. Наконецъ мн удалось подшибить палочкой одного изъ нихъ. — Онъ упалъ на землю, я поднялъ его я подожилъ къ себ за пазуху. Впослдствіи, когда я отнесъ его домой, онъ совершенно поправился, и чрезъ нсколько времени научился говорить и называлъ меня по имени самымъ фамиліарнымъ манеромъ.
Это путешествіе доставило мн много удовольствія и много свдній объ моемъ остров. Я замтилъ что въ низменныхъ мстахъ его водятся разныя животныя. Одни изъ нихъ были похожи на зайцевъ, а другія на лисицъ. Я убилъ пару этихъ животныхъ, но боялся сть ихъ мясо, потому что не зналъ его свойства. Въ самомъ дл, сть это мясо было бы съ моей стороны довольно неблагоразумно, потому что пищи было у меня много и притомъ хорошей: козы, голуби, черепахи и изюмъ.
Въ продолженіе этого путешествія я спалъ или на дерев, или на земл, между двухъ деревъ. Въ послднемъ случа я огораживалъ себя съ обоихъ боковъ кольями, которые служили мн защитой и могли мшать зврямъ напасть на меня прежде моего пробужденія.
Все, что не представлялось мн на видъ въ этой стран, боле и боле убждало меня, что на мою долю выпало мн жилище въ самомъ плохомъ мст острова. Тамъ мн удалось въ полтора года поймать только три черепахи, а здсь он попадались безпрестанно. Тутъ находилось множество птицъ, мясо которыхъ было очень вкусно, и я могъ настрлять ихъ, сколько душ угодно, если бы не жаллъ пороху. Козы тоже водились въ большомъ количеств, но ихъ трудно было убивать, потому что эта часть острова была ровная и гладкая, почти совершенно безъ горъ. Прошедши, по моему разсчету, около 12 миль къ востоку, я воткнулъ на берегу колъ въ землю, съ тмъ намреніемъ, чтобы въ слдующую сухую погоду сдлать опять путешествіе отъ своего жилища до этого кола, но по другой сторон острова.
Обратный путь къ моему жилищу я принялъ по другой дорог, а не по той, по которой шелъ изъ дому. Это я сдлалъ для того, чтобы еще боле ознакомиться съ островонъ, но вскор раскаялся въ этомъ предпріятіи. Прошедши дв или три мили, я очутился въ обширной долин, окруженной холмами, до такой степени покрытыми густымъ лсомъ, что не было средствъ распознавать дорогу. Я обыкновенно направлялъ свой путъ по солнцу, но и оно большую часть дня было скрыто, и чмъ дале я шелъ впередъ, тмъ воздухъ становился гущее и туманне. При такихъ неблагопріятныхъ обстоятельствахъ я странствовалъ цлые три дня, наконецъ, опасаясь заблудиться, я пошелъ назадъ къ тому мсту, гд вбилъ колъ, чтобы отъ него возвратиться домой по прежней дорог.
На возратномъ пути моя собака, увидавъ маленькаго козленка, погналась за нимъ и догнала его. Я поспшилъ къ нему на помощь и отнялъ его у собаки. Мн хотлось привести его домой. Я накинул ему на шею веревку и повелъ за собою, конечно, не безъ труда и хлопотъ. Доведя его до дому, я перенесъ его на рукахъ черезъ стну, далъ ему корму и питья и отгородилъ ему мстечко въ род маленькаго хлва.

ГЛАВА XIII.

Робинзонъ длаетъ клтку попугаю и дружится съ нимъ. Какъ Робинзонъ начинаетъ 3-й годъ своего пребыванія на остров. Какъ защищается онъ отъ воровъ — зврей и птицъ, наладающихъ на его хлбъ. Заботы Робинзона объ улучшеніи земледльческихъ орудій. Занятіе его во время дождливой погоды.

Я былъ чрезмрно радъ, возвратившись домой посл моего путешествія, которое продолжалось цлый мсяцъ. Усталый и измученный до нельзя, я легъ на мою жесткую постель, чтобы отдохнуть. Мое старое жилище казалось мн великолпнйшими палатами, которыя ни въ чемъ не имли недостатка. Все, окружавшее меня, представлялось мн въ самомъ очаровательномъ вид, и я ршился никогда не удаляться изъ дома на такое долгое время.
Чтобы отдохнуть и оправиться совершенно отъ моего путешествія, я не выходилъ изъ дома цлую недлю. Въ это время я сдлалъ клтку для. моего попугая. Онъ сталъ помаленьку привыкать ко мн, а чрезъ нсколько дней мы уже были съ нимъ въ короткомъ знакомств. Мн хотлось также пріучить къ себ козленка. Я давалъ ему кормъ изъ своихъ рукъ и часто ласкалъ его. Онъ скоро подружился со мною и такъ полюбилъ меня, что всегда почти находился при мн.
Настало дождливое время осенняго равноденствія. 30-го сентября исполнилось два года моему пребыванію на остров. Я проведъ этотъ день также торжественно какъ и въ прошедшемъ году, въ пост и молитв и благодарилъ Господа, что Онъ по Его премудрости привелъ меня въ это пустынное мсто. Безъ сомннія, если бы я находился въ обществ людей, то моя жизнь съ ними была бы гораздо хуже настоящей, не смотря ни на какое положеніе мое въ свт. Третій годъ моего пребыванія здсь я началъ съ душевнымъ благочестіемъ, покоряясь вол провиднія и готовый переносить все и непрестанно трудиться. Вообще надо замтить, мн рдко случалось быть празднымъ. Я раздлялъ время на столько частей, сколько длъ предстоядо мн сдлать. На первомъ план была молитва и чтеніе Библіи, которую я вэялъ съ корабля, на второмъ — охота съ ружьемъ, продолжавшаяся часа три, если была хорошая погода, третье мсто занимало приготовленіе кушанья, сбереженіе его и заготовленіе впрокъ разныхъ провизій. На эти занятія требовалась большая часть дня. Когда же солнце достигало своего апогея, то жары длались невыносимы и не было никакой возможности выходить изъ дома. Тогда я могь заниматься работой только три или четыре часа пополудни, а иногда случалось мн замнять часы охоты часами трудовъ, такъ что я работалъ утромъ, а на охоту ходилъ вечеромъ.
Въ этой краткости времени для работъ присоедините трудность работъ и недостатокъ инструментовъ, а также мою неопытность и неловкость въ этихъ работахъ, то можете понять, какъ дорого доставалась мн самая незначительная вещь. Напримръ, мн нужно было употребить 42 дня и цлое дерево, чтобы сдлать одинъ столъ, между тмъ какъ два хорошихъ работника съ инструментами могутъ сдлать 6 столовъ изъ одного дерева и въ одинъ день.
Насталъ ноябрь мсяцъ. Я съ нетерпніемъ ожидалъ времени жатвы посянной мною ржи и риса. Хотя обработана была небольшая часть земли и немного было посяно зеренъ и всходы хлба были великолпны и общали богатый урожай, однако я замтилъ тутъ неблагопріятное для меня обстоятельство: мой хлбъ стали посщать воры — дикія козы и другіе зврки, похожіе на нашихъ зайцевъ. Оставалось одно только средство избавиться отъ нихъ — обнести поле заборомъ, что стоило мн многихъ трудовъ и хлопотъ. Чтобы боле устрашить воришекъ, я стрлялъ въ нихъ изъ ружья днемъ, а ночью привязывалъ свою сабаку на длинную веревку къ столбу при вход въ загородку. Она бросалась съ лаемъ на хищниковъ, и туда и сюда, и отгоняла ихъ. Воры наконецъ оставили мое поле. Колосья стали наливаться и созрвать.
Лишь только избавидся я отъ дикихъ зврей, подавшихъ зеленые колосья, явились другіе хищники въ безчисленномъ нножеств — птиды, которыя клевали созрвавшія зерна и грозили мн совершеннымъ разореньемъ. Я отгонялъ ихъ ружейными выстрлами, отъ которыхъ он, поднявшись изъ ржи цлыми стадами, улетали прочь, но потомъ, немного спустя, снова возвращались. Эти нападенія сильно безпокоили меня. Я застрлилъ четыре птицы и повсилъ ихъ на шесты въ разныхъ мстахъ моего поля. Эта казнь сильно повліяла на хищниковъ. Съ этого времени они не только перестали подать мой хлбъ, но даже и близко не подлетали къ полю.
Наконецъ хлбъ посплъ въ конц декабря. Въ этохъ климат декабрь — самое благопріятное время для вторичной жатвы. Надо было жать колосья. Вмсто серпа я употребилъ одну изъ сабель, взятыхъ мною съ корабля. Я срзалъ ею колосья и, положивъ ихъ въ корзину, отнесъ ихъ домой, солому же, какъ вещь совершенно мн ненужную, оставилъ въ под для унавоживанья земли. Просушивъ нсколько колосья, я выбралъ изъ нихъ зерна руками. Урожай былъ невеликъ, но превосходенъ сравнительно съ количествомъ посянныхъ зеренъ. Половина гарнца ржи и рису, посянныхъ мною, принесла мн два съ половиной четверика. Эту рожь и рисъ я не употреблялъ въ пищу, а опредлилъ ихъ для слдующаго посва.
Теперь я могъ надяться, что не останусь на будущее время безъ хлба, но однако я былъ въ большомъ затрудненіи, не имя нужныхъ вещей, посредствомъ которыхъ могь бы я изъ зеренъ сдлать муку, а изъ муки тсто и хлбъ. Я убжденъ былъ, что при значительномъ посв я ничего не могу успть съ моими ничтожными земледльческими орудіями. Съ этого времени я постоянно былъ занятъ и исправленіемъ этихъ орудій, и придумывалъ разныя средства, чтобы молоть зерна и длать изъ муки хлбъ.
Во-первыхъ, у меня не было ни сохи, чтобы вспахивать землю, ни заступа для размельченія землянныхъ комьевъ. Вмсто сохи служила мн лопата, сдланная изъ дерева, которое очень походило на бразильское дерево, называемое желзнымъ, по его твердости и тяжести. На сдланіе этой лопаты я употребилъ 5 или 6 дней, потому что дерево было очень твердо и топоръ едва бралъ его. У меня не было также и бороны. За неимніемъ ея, я боронилъ землю большимъ тяжелымъ сукомъ дерева, который я тащилъ на собою, проходя нсколько разъ взадъ и впередъ по засянному полю.
Сколько не доставало у меня разныхъ земледльческихъ и другихъ вещей, сколько предстояло труда и хлопотъ при обработк поля и уборк хлба! Поле нужно было обвести заборомъ, чтобы защитить хлбъ отъ дикихъ козъ и другихъ зврей, сжать колосья, просушить ихъ, перенести домой, вымолотить, провять и сложить въ закрома. Потомъ нужно устроить что-нибудь въ род мельницы, чтобы смолоть хлбъ, сито для просянія муки, и наконецъ надобно имть печку для испеченія хлба, не говоря уже о дрожжахъ и объ соли.
Не смотря на вс эти путешествія, я принялся за хлбопашество, надясь, что со временемъ сдлаю вс недостающія мн вещи или замню ихъ чмъ нибудь другимъ. Да и нельзя мн было долго раздумывать, потому что наступило время посва. Теперь я выбралъ уже довольно большое пространство земли, что бы можно было посять на немъ большое количество зеренъ. Это поле находилось недалеко отъ моего жилища. Всю засянную землю окружилъ я заборомъ, сдланнымъ изъ кольевъ того же дерева, о которомъ я уже говорилъ выше. Я зналъ, что эти колья скоро пустятъ втви, а чрезъ годъ обратятся въ живой твердый заборъ. Надъ этой изгородью я трудился боле двухъ мсяцевъ, потому что большая часть этого времени была дождлива и дозволяла мн только изрдка выходить изъ дому.
Во все время, когда мн нужно было оставаться дома по случаю дождливой погоды, я не былъ безъ занятій. Работая что-нибудь, я разговаривалъ съ моим попугаемъ и чрезъ нсколько времени научилъ его выговаривать слдующія слова: я маленькій Поль, милый попугай Робинзона. Эти слова, произнесенныя чужимъ голосомъ, я услышалъ въ первый разъ во все время моего пребыванія на остров. Я не могу вамъ описать той радости и того удовольствія, которыя а чувствовалъ, слушая говоръ попугая. Поль былъ всегдашимъ компаніономъ при моихъ работахъ. Разговаривая съ нимъ, я какъ бы отдыхалъ отъ трудоювъ а также и отъ мыслей, предметомъ которыхъ были для меня важныя вещи и самыя необходимыя, напр. дланіе посуды для жидкостей, устройство печи и т. п., когда я обдалъ или ужиналъ, Поль садился на мое плечо или на жердочки, сдданныя нарочно для него близъ стола, соучастниками въ моемъ обд были также дв кошки, которыя располагались напротивъ меня, а моя врная собака рядомъ со мною, у ногъ моихь.
Принимая въ разсчетъ сильныя жары этого климата, я почти не сомнвался, что можно сдлать горшокъ, если только найду на остров удобную для этого глину. Его можно, думалъ я, высушить на солнц до такой степени, что онъ будетъ годенъ къ употребленію. Я даже воображалъ себ, что смогу сдлать большія корчаги, въ которыя буду складывать мой хлбъ — рожь и рисъ.

ГЛАВА XIV.

Робинзонъ длаетъ горшки, ступку, пестъ и сито. Супъ Робинзона. Какъ Робинзонъ устроилъ себ печь и какъ въ ней готовилъ себ хлбы и пироги. Жатва.

Однажды, прогуливаясь съ ружьемъ по острову, я нашелъ тучную землю, которая по моему мннію, очень годилась на дланіе посуды для жидкостей. Положивъ достаточное количество этой земли въ мшокъ, я принесъ ее домой. Сдлавъ изъ глины тсто, я началъ изъ него лпить горшки, но оказалось, что труды мои пропали даромъ, по незнанію горшечнаго мастерства. Горшки мои разваливались, потому что глина не была достаточно тверда и не могла выдерживать собственной своей тяжести. Несмотря на эту неудачу, я продолжалъ съ терпніемъ длать разные растворы изъ глины и работать изъ нихъ горшки, кружки и другіе разные предметы. Посл многихъ опытовъ мн удалось наконецъ сдлать настоящій растворъ изъ глины и слпить изъ него дв большія корчаги, которыя, признаюсь были очень нескладны. Когда он хорошо высохли и отвердли на солнц, я осторожно поднялъ ихъ и поставилъ въ дв большія корзины, нарочно сдланныя для нихъ. Такъ какъ оставалось пустое пространство между стнками корзинъ и корчагами, то я наполнилъ эти промежутки соломою отъ риса и ржи, надясь, что он останутся навсегда сухими, и что въ нихъ могу я складывать рожь и рисъ, а впьслдствіи и муку. Посл сего я надлалъ изъ приготовленнаго раствора много разной посуды, горшковъ, мисокъ, кружекъ, тарелокъ и проч., но вс эти сосуды не были годны для содержанія въ себ жидкостей и не могли противиться огню. Наконецъ одинъ случай указалъ мн, какъ должно поступать при дланіи посуды изъ глины. Однажды, приготовляя себ кушанье, я замтилъ въ огн кусокъ отъ однаго развалившагося горшка моего издлія. Кусокъ этотъ былъ сильно раскаленъ. Я вынулъ его изъ огня и, остудивши, сталъ разсматривать. Онъ быль твердъ какъ камень и красенъ какъ черепица.
Мн хотлось воспользоваться этимъ открытіемъ. Выкопавъ въ земл глубокую яму, я поставилъ туда три высушенныя большія кружки, и на нихъ три горшка. Потомъ засыпавъ это золою, я положилъ кругомъ ихъ дрова и большіе сучья и развелъ сильный огонь. Онъ охватилъ посуду съ боковъ и сверху, и чрезъ нсколько времени я увидлъ, что кружки и горшки раскалились до красна и не разламывались.
Я продержалъ ихъ въ этой степени жара отъ 5 до 6 часовъ, до тхъ поръ, пока они были готовы. Жаръ умньшалъ я постепенно и провелъ въ этихъ занятіяхъ цлую ночь, боясь, чтобы огонь вдругъ не вспыхнулъ. Къ утру я имлъ уже совершинно готовыми три горшка и три большія кружки, хотя и не очень-то хорошіе, но годные къ употребленію. Я тотчавъ же принялся длать опытъ: налилъ въ горшокъ воды, положилъ туда кусокъ козлинаго мяса и сварилъ себ супъ. Онъ показался мн великолпнйшимъ, хотя въ немъ не было ни соли, ни кореньевъ и никакой приправы. Съ другими сосудами я поступалъ также, и мало по малу научился узнавать степень необходимаго жара для обжиганія посуды и посл сего никогда не имлъ неудачи. Посл сего я желалъ добыть какой-нибудь твердый камень, на которомъ бы я могъ толочь или раздавливать зерна пестомъ, объ устройств же мельницы я и не мечталъ, потому что на это требовалось много искусства. Я нсколько дней искалъ такого камня, который бы былъ толстъ и имлъ бы порядочный діаметръ, что бы можно было его выдолбить и сдлать ступу, но на всемъ остров не было такого, кром обломковъ скалъ. Эти обломки, по неимнію инструментовъ, я не могъ обточить, ни выдолбить въ нихъ углубленій, да притомъ же они были не настолько тверды, чтобы могли выдержать учащенные удары песта и мн пришлось бы имть муку смшанную съ пескомъ. Наконецъ я вздумалъ поискать въ лсу какой-нибудь чурбанъ довольно твердаго дерева, и дйствительно вскор нашелъ его. Онъ былъ такъ великъ, что я съ большимъ трудомъ перенесъ его домой. Тамъ обдлалъ его снаружи топоромъ и долотомъ, а потомъ принялся длать углубленіе на манеръ ступки. Для этого былъ употребленъ мною огонь — средство, которымъ пользуются дикіе для дланія своихъ лодокъ. На это потребовалось много времени и труда. Вмсто металлическаго пестика, я употребилъ толстую колотушку изъ вышесказаннаго желзнаго дерева. И ступу и пестъ, сдланные мною, я убралъ въ особливое мсто до вторичной жатвы хлба, посл которой я предполагалъ смолоть, или лучше сказать, истолочь зерна.
Посл этого мн предстодло еще сработать какое-нибудь сито или ршето, чтобы просять муку и отдлитъ отъ нея отруби. Эта вещь была для меня довольно трудная, и я не зналъ, что тутъ длать. Чтобы устроить сито, нужно было имть камку или какую-нибудь подобную ей матерію, а у меня этого не было. Такимъ образомъ я оставался недли три въ бездйствіи и безнадежности, наконецъ, вспомнилъ, что между одеждами нашихъ моряковъ, которыя были взятиымною съ корабля, находилось нсколько выбойчатыхъ галстуховъ. Я прибгнулъ къ нимъ и сдлалъ три небольшія сита, весьма годныя къ употребленію.
Посл сего дошло дло до хлбопеченія. Надобно было устроитъ печь. Долго я думалъ объ этомъ и наконецъ придумалъ средство. Я надлалъ нсколько глиняныхъ блюдъ, довольно большихъ, но съ малымъ углубленіемъ. Я прокалилъ ихъ на сильномъ огн, какъ поступалъ съ прочею посудою, и отложилъ ихъ въ особое мсто. Когда я хотлъ сажать хлбъ въ печь, то разводилъ большой огонь на своемъ очаг, который былъ ничто иное, какъ вырытая въ земл яма и выложенная камнями. Когда камни длались отъ огня очень горячи, я сметалъ съ нихъ до чиста уголья и золу, клалъ на горячій подъ свое тсто, покрывалъ его однимъ изъ вышесказанныхъ блюдъ, а потомъ засыпалъ горячими угодьями и золою, чтобы сосредоточить тамъ жаръ. Такимъ образомъ я приготовлялъ свой хлбъ, который по моему мннію нисколько не уступалъ хлбамъ изъ самыхъ лучшихъ пекарей Европейскихъ. Не довольствуясь однинъ ржанымъ хлбомъ, я ддадъ изъ рису булки, готовилъ также изъ него кулебяки, начиненныя козьимъ мясомъ или дичью, но он выходили въ очень жалкомъ положеніи за неимніемъ разныхъ къ нимъ припасовъ.
Въ этихъ и тому подобныхъ изобртеніяхъ и другихъ домашнихъ работахъ, я проводилъ почти весь третій годъ моего пребыванія на остров, удляя часть времени на воздлываніе земли и жатву. Рожь моя была сжата, я перенесъ ее въ мое жилище и сохранялъ въ большихъ корзинахъ. Когда же у меня было свободное время, я вынималъ изъ колосьевъ зерно руками, потому что у меня не было ни гумна, ни цпа. Урожай былъ такъ хорошь, что я имлъ теперь до 20 четвериковъ ржи и почти столько же рису. Съ этого времени, имя хлбъ, я сталъ жить спокойне. По моему разсчету, сорока четвериковъ ржи и рису было мн слишкомъ достаточно для продовольствія на цлый годъ, а потому положилъ намреніе сять въ каждый посвъ такое же количество зеренъ, какое было посяно въ послдній разъ.

ГЛАВА XV.

Желаніе Робинзона хать на землю, виднную имъ издали. Попытки его вынуть изъ песку шлюпку. Построеніе бота. Невозможность спуска его въ мope.

Наконецъ я исправилъ вс свои необходимыя надобности и запасся, сколько было возможности, разными припасами на будущее время. Кажется посл этого, чего бы желать еще боле? Нтъ — во мн разгорлось непреодолимое желаніе — обстоятельне узнать ту землю, которая лежала насупротивъ острова и которую я видлъ издали во время послдняго моего путешествія. Я воображалъ, что она составляетъ часть материка и что, достигнувъ до нея, я могу наконецъ освободиться отъ одинокой, грустной моей жизни. Нисколько не думалъ я о тхъ опасностяхъ, которымъ можетъ подвергнуть меня это предпріятіе. Я могъ попасть къ дикарямъ, которые боле жестоки, нежели тигры и львы Африканкіе. Я припоминалъ себ разсказы объ этихъ страшныхъ дикаряхъ, которые живутъ на берегахъ Караибскаго моря, и мн часто приходило на мысль, что мой островъ недалеко отъ этой страны, если судить по широт мста. Кажется и этого было бы достаточно, чтобы удержать меня отъ моего предпріятія, но ничто не помогало, потому что намреніе плыть по морю и узнать подробне эту землю совершенно овладло мною.
Прежде всего я отправился осмотрть ту шлюпку, которая посл нашего кораблекрушенія была далеко выброшена волнами на берегъ. Она была совершенно опрокинута и лежала на сухомъ мст, на песк, глубоко уткнувшись въ него. Если бы у меня былъ какой-нибудь помощникъ, то мы вдвоемъ могли бы какъ-нибудь вытащить ее, починить и отправиться къ берегамъ Бразиліи, но мн одному не было никакихъ силъ не только перевернуть ее, но даже сдвинуть хоть сколько-нибудь съ мста.
Когда эта попытка не удалась, я придумалъ другую: нарубилъ въ лсу разнаго рода рычаговъ и сдлалъ катки, чтобы съ помощію ихъ достигнуть какого-нибудь успха. Нисколько не жаля своихъ трудовъ, я почти дв недли неутомимо работалъ рычагами, чтобы поднять шлюпку и освободить ее отъ песку, наконецъ, видя новозможность, я принужденъ былъ отказаться отъ своего намренія. Чмъ боле было неудачъ, тмъ боле возрастало во мн желаніе достигнуть до материка. Я перемнилъ свой планъ и задумалъ построить себ новый ботъ — выдолбить его изъ большаго дерева и на этомъ утломъ судн пуститься въ море.
Задумавъ строить ботъ, я на другой же день пошелъ въ лсъ и выбралъ себ тамъ самое лучшее и высокое кедровое дерево, съ которымъ не могло сравниться ни одно изъ кедровъ ливанскихъ. Діаметръ этого дерева при корн былъ боле пяти футовъ. Начиная отъ корня, на разстояніи 22 футовъ длины, онъ сохранялъ одинаковую величйну — 4 фута и нсколько дюймовъ, а потомъ постепенно уменьшался до втвей. Чтобы срубить его, я употребилъ цлые двадцать дней, дв недли очищалъ его отъ сучьевъ и втвей и не мене мсяца было нужно на то, чтобы дереву придать видъ подобный боту. Выдалбливалъ же я его почти цлую четверть года посредствомъ долота и молотка, но выжигать его не хотлъ.
Окончивъ свои работы, я чувствовалъ величайшую радость и удивлялся изяществу моего бота. Онъ былъ нчто въ род большой лодки или прекрасной гондолы, сдланной изъ цльнаго дерева, чему подобнаго я никогда не видывалъ. Теперь оставалось одно только сдлать — спустить этотъ ботъ въ море, и если удастся это, предпринять путешествіе. Но тутъ былъ камень преткновенія. Хотя мой ботъ отстоялъ отъ берега не боле двадцати шаговъ, но вс мры, какія ни употреблялъ я, чтобъ сдвинуть его въ море, были тщетны, потому что берегъ былъ очень гористъ и несравненно выше того мста, гд находился ботъ. Я хотлъ срыть землю и сдлать ее покатистою къ берегу, но что же мн было въ томъ пользы, когда я бота даже сдвинуть не могъ. Не вырыть ли мн каналъ, чтобы провести къ моему боту воду изъ моря? подумалъ я: но разсчитавъ хорошенько, я нашелъ, что на это потребовалось бы времени боле двухъ лтъ. И такъ, къ крайнему моему сожалнію, я принужденъ былъ покинуть мой ботъ на сухомъ пути, въ знакъ своей необдуманности и истребить желаніе путешествовать по морю.
Среди этого послдняго предпріятія я достигъ конца четвертаго года моего пребыванія на остров. — Эту годовщину я провелъ также какъ и прежнія годовщины, въ пост, молитв и благочестивыхъ размышленіяхъ.
Я теперь велъ жизнь несравненно лучшую, нежели въ начал моего прибытія на островъ. Эта счастливая перемна имла равномрное вліяніе на мою душу и тло. Часть времени, когда садился отдыхать, я благодарилъ Провидніе за его милости ко мн, и дивился премудрости его, по которой все устроилось нужное для меня въ необитаемой пустын. Я боле обращалъ вниманіе на хорошую сторону моего положенія, нежели на худую, боле на то, чмъ я наслаждался, нежели на то, чего у меня недоставало. Все это возбуждало во мн живйшія чувства любви и признательности.

ГЛАВА XVI.

Шапка и одежда Робинзона, сдланныя изъ кожъ. Постройка новаго бота. Неудачное путешествіе Робинзона вокрутъ острова.

Оставивъ до времени мой ботъ въ поко, пока придумаю какое-нибудь средство для спуска его въ море, я занялся хозяйственными длами. Я прежде всего обратилъ вниманіе на кожи дикихъ зврей и козъ, убитыхъ мною. Ихъ было у меня большое количество. Вс он были развшены на солнц, и большая часть изъ нихъ такъ высохли и сдлались тверды, что никуда не годились. Что же касается до другихъ годныхъ къ употребленію, то я сначала сдлалъ изъ нихъ себ большую шапку, шерстью наружу, чтобы лучше защищаться отъ дождя, а потомъ сработалъ себ и цлое платье или, точне выразиться, широкій камзолъ и панталоны. Они служили мн защитой боле отъ жары, нежели отъ холода, дождь, какъ бы ни былъ силенъ не могъ промочить ихъ и тотчасъ же скатывался съ нихъ, сверхъ этихъ одеждъ, я сшилъ себ два длинные кафтана или сюртука, изъ матросскихъ бострокъ, взятыхъ мною съ корабля. Вмсто иголъ употреблялъ я обвостренныя спички или рыбьи кости, а нитки длалъ изъ разсученныхъ веревокъ.
Кончивъ эту работу, я употребилъ много труда и времени на приготовленіе себ зонтика, сначала я устроилъ себ нчто въ род большаго безобразнаго зонтика, который однако могъ предохранять меня отъ дождя и солнца, но его нельзя было складывать, а носить можно было не иначе какъ на голов. Наконецъ посл многихъ попытокъ, мн удалось сработать зонтикъ, который соотвтствовалъ нсколько моимъ желаніямъ. Я покрылъ его звриною кожею, шерстью наружу. Я съ нимъ былъ точно подъ навсомъ во время сильныхъ дождей, и ходилъ въ невыносимые жары точно также легко и пріятно, какъ и въ прохладную погоду. Когда мн не было въ немъ нужды, то я складывалъ его и носилъ въ рук.
Между тмъ я все-таки не могъ оставить своего прежняго намренія путешествовать по морю, и принялся строить новый ботъ, однако съ большею противъ прежняго осторожностію и предусмотрительностію. Я выбралъ уже небольшое дерево и скоро окончалъ свою работу. Потомъ, вырывъ каналъ глубиною въ 6 футовъ, а шириною въ 4, я легко спустилъ мой ботъ въ заливъ морской. Мн хотлось на этомъ бот объхать кругомь моего острова. Подобныя путешествія я дладъ сухямъ путемъ, какъ было выше сказано, и открытія, сдланныя мною на немъ, возбуждали во мн непреодолимое желаніе видть и прочія части береговъ, которыхъ я не посщалъ.
Я только думалъ объ этомъ путешествіи, для поклажи пороха, провизіи и другихъ надобностей были устроены по обимъ сторонахъ бота ящики, а на дн его былъ сдланъ узкій жолобъ, въ который я могъ класть свое ружье и закрывать его звриною кожею, чтобы не попалъ туда дождь или морская вода. Къ своему боту я придлатъ мачту и повсилъ парусъ, сдланный изъ тхъ парусовъ, которые я взялъ съ корабля, а на задней части его воткнулъ зонтикъ, чтобы имть тнь.
Чтобы испытать, надеженъ ли мой ботъ, я нсколько разъ плавалъ на немъ около береговъ моего острова, не удаляясь никогда на большее разстояніе отъ залива. Уврившись такимъ образомъ въ прочности моего бота, я ршился сдлать на немъ объздъ кругомъ острова. 6 сентября я отправися въ путь, взявъ съ собою ружье, дв дюжины маленькихъ ржаныхъ хлбовъ, которые были сдланы на манеръ пирожковъ, горшокъ сухаго рису, небольшую бутылку рому, половину жареной козы, пороху и дроби, чтобы стрлять дичь и наконецъ два толстые сюртука, которые могли служить мн во время ночи одяломъ и постелью.
Это путешествіе причинило мн много опасности и продолжалось гораздо дольше, чмъ я предполагалъ. Островъ самъ по себ не очень обширенъ, но съ восточной его стороны тянулась длинная цпь скалъ, уходившая въ море боле нежели на дв мили. Одн изъ скалъ возвышались надъ водою, а другія были скрыты и составляли опасные подводные камни, сверхъ того въ конц этой цпи скалъ находилась сухая песчаная мель, вдававшаяся въ море на полмили. Видя эти затрудненія и не желая подвергаться опасностямъ на такомъ плохомъ судв, я присталъ къ берегу и поставилъ свой ботъ на якорь, который былъ не что иное, какъ осколокъ бревна.
Когда мой ботъ былъ въ безопасности, я взялъ съ собой ружье, сошелъ на берегъ, а потомъ отправился на небольшой холмъ, откуда мн была видна вся цпь скалъ, и я убдился, что мн можно было продолжать путь.
Я замтилъ притомъ сильное морское теченіе, бывшее на восточной сторон, на самомъ краю подводныхъ камней. Это обстоятельство грозило мн большею опасностію и я ршился оставаться здсь до тхъ поръ, пока уменьшится сильный втеръ, дувшій противъ этого теченія.
Три дня и три ночи провелъ я на этомъ холм. На четвертый день втеръ стихъ и море стало спокойно. Я опять отправился въ путь, лишь только я подъхалъ къ краю подводныхъ камней, какъ замтилъ другое сильное морское теченіе, которое быстро меня увлекало въ открытое море. Втру въ то время почти совсмъ не было, гребля была безполезна и я почиталъ уже себя погибшимъ. Между тмъ мой ботъ все дале и дале уносило въ открытое море. Я проклиналъ глупое свое любопытство, съ сожалніемъ смотрлъ на островъ и съ упрекомъ говорилъ самъ себ: ‘зачмъ оставилъ я мое тихое, благополучное жиляще, зачмъ я былъ столько неблагодаренъ къ нему? Если бы еще одинъ разъ возвратился туда, то никогда бы его не оставилъ!’ Спасеніе мое казалось мн невозможнымъ, потому что ботъ былъ отнесенъ далеко въ море и я самъ пришелъ въ изнеможеніе отъ страха и гребли. Но вотъ подулъ небольшой втеръ и я ободрился. Спустя четверть часа посл сего, поднялся довольно сильный втеръ. Ни сколько не медля, я поправилъ свою мачту, натянулъ парусъ и всми силами старался выдти изъ морскаго теченія. Наконецъ съ помощію втра мн удалось это сдлать и я попалъ въ противоположное прежнему теченіе, которое принесло меня прямо къ острову.
Вступивъ на землю, я падъ на колни и благодарилъ Бога за мое спасеніе. Посл сего я подкрпилъ свои силы пищею, привязалъ ботъ веревкою къ дереву и усталый легъ на землю и заснулъ глубокимъ сножъ.
Пробудившись, я сталъ думать, что мн теперь длать? Вчерашняя опасность такъ напугала меня, что я не ршался ни хать на бот обратно назадъ, ни продолжать на немъ путь дале: а потому и положился ботъ оставять тутъ, а самому возвратиться домой сухимъ путемъ. И такъ, оставивъ весь мой запасъ, кром ружья и зонтика, въ бот, который я ввелъ въ безопасный заливъ, отправился домой и къ вечеру пришелъ къ своему загородному дому. Все тамъ было въ томъ же положеніи какъ и прежде.
Я перелзъ черезъ заборъ и легъ подъ тнь, потому что чувствовалъ необыкновенную усталость. Лишь только я задремалъ, вдругъ слышу голосъ! ‘Робинзонъ! Робинзонъ! бдный Робинзонъ Крузо! гд ты былъ? Робинзонъ Крузо, гд ты?’ Я сначала думалъ, что это мн послышалось во сн, но голосъ продолжалъ: ‘Робинзонъ! Робинзонъ!’ Я всталъ и, осматриваясь кругомъ, увидлъ моего попугая, сидвшаго на забор. Онъ подлетлъ ко мн и сдъ на мое плечо, потомъ, приложивъ свой носъ въ моему лицу, говорилъ: бдный Робинзонъ Крузо! гд ты теперь? гд ты былъ? какъ попалъ сюда? и т. п.
Наконецъ я вмст съ моимъ попугаемъ возвратился изъ загороднаго моего дома въ старое жидшце съ величайшею радостію и поклялся, что никогда не оставлю его.

ГЛАВА XVII.

Хозяйственныя занятія Робинзона — скотоводство его. Онъ приготовляетъ изъ козьяго молока сыръ, творогъ и масло. Богатство Робинзона. Костюмъ его.

Посл неудачнаго путешествія вокрутъ острова я цлый годъ провелъ безъ всякихъ приключеній. Въ это время я усовершенствовался въ разныхъ ремеслахъ. Я сдлался превосходнымъ горшечникомъ и придумалъ деревянное колесо, посредствомъ котораго было удобне работать и давать своимъ издліямъ разнообразныя формы. При томъ я оказалъ большіе успхи въ дланіи корзинокъ. Въ нихъ было очень удобно носить разную поклажу. Напримръ, если случалось мн убить козу, то я вшалъ ее на дерево, сдиралъ съ нея кожу, разрзывалъ мясо на части и, выбравъ что нужно, относилъ въ корзин домой. Точно также поступалъ я и съ черепахой. Опрокидывалъ ее на спину, бралъ ея яйцы и нсколько кусковъ мяса, клалъ это въ корзинку, а проче оставлялъ.
При изобиліи разныхъ потребныхъ для меня вещей, я имлъ въ порох такой недостатокъ, что долженъ былъ оставить звриную охоту. Что же было мн длать? Надобно было придумать средства ловить козъ и другихъ животныхъ, пріучать ихъ къ себ и длать ихъ домашними. Такимъ образомъ изъ странствующаго по горамъ и лсамъ охотника я долженъ былъ сдлаться мирнымъ пастухомъ.
Сначала ставилъ я силки, надясь поймать такую козу, которая уже понесла, но въ этой надежд обманулся: каждый разъ находилъ, что старыя гнилыя веревки мои были разорваны, а приманка съдена. Потомъ выкапывалъ ямы въ тхъ мстахъ, гд обыкновенно водились козы, надъ ямами насыпалъ хворосту, закрывалъ его свжею зеленью, сверхъ которой посыпалъ рису и ржаныхъ колосьевъ. Долгое врежя не удавалось мн поймать ни одной козы, но я не терялъ терпнія и устроивалъ на разные манеры мои ямы — и вотъ, наконецъ, въ одно утро попался въ одну яму большой старый козелъ, а въ другой я нашелъ трехъ молодыхъ — одного козленка и дв козочки. Старый козелъ былъ такъ дикъ, что я не посмлъ влзть къ нему въ яму, и кой-какъ далъ ему средство выпрыгнуть изъ нея. Признаюсь, я никогда не видывалъ ни одного животнаго, которое убгало бы съ такимъ ужасомъ, съ какимъ побжалъ отъ меня козелъ. Что же касается до молодыхъ, то я, привязавши ихъ на одну веревку, отвелъ домой.
Прежде всего я выбралъ для нихъ мсто, гд было много травы, воды и тни, и огородилъ его частымъ тыномъ. Во время этой работы мои козы, привязанныя на длинной веревк ходили вокругъ меня и играли на трав. Я давалъ имъ рису и хлба и он ли изъ моихъ рукъ. Чрезъ нсколько времени он такъ привыкли ко мн, что везд за мной бгали и не хотли отставать отъ меня.
Въ теченіе подутора года стадо мое состояло изъ 12 штукъ, а чрезъ 2 года потомъ, оно увеличилось до 43, не смотря на то, что я нкоторыхъ изъ нихъ убивалъ и употреблялъ въ пищу. Долгое время я пользовался козьимъ мясомъ, а мн и въ голову не приходило употреблять козье молоко. Я началъ учиться доить козъ. Сначала дло шло довольно трудно по моей неопытности, а потомъ я мало по малу научился ему. Съ этого времени козье молоко сдлалось почти преимущественною моею пищею. По прошествіи нкотораго времени я научился длать изъ молока творогъ, масло и сыръ.
Теперь, можно сказать, я наслаждался совершеннымъ довольствомъ и спокойствіемъ. Да и чего мн не доставало? Я былъ, такъ сказать, правитель всего острова, имлъ у себя богатое стадо, столъ мой всегда былъ достаточный, и сверхъ всего этого были у меня компаніоны: мой попугай, который всегда сидлъ у меня на плечахъ во время стола, моя врная собака и дв кошки — потомки тхъ двухъ кошекъ, которыхъ я взялъ съ корабля и которыя ужь померли, доставать състные припасы мн стоило небольшаго труда. Если сравнить настоящее мое положеніе съ прежнимъ, то окажется, что я жилъ уже теперь въ роскоши, нг, спокойствіи и изобиліи.
Избыточествуя во всемъ и не опасаясь недостатковъ, я сталъ думать объ украшеніи своей одежды. Шапку мою, сшитую кой-какъ, я передлалъ въ продолговатую съ острымъ концомъ. Камзолъ свой, сдланный также, какъ и вся моя одежда изъ козьей кожи, я перешилъ снова и сдлалъ его подлинне. Посл сего сталъ себ пару полусапоговъ, которые были съ боковъ открыты и связывались тонкими ремнями.
Если я куда-нибудь отправлялся въ дальній путь, то костюмъ мой былъ слдующій. Я опоясывался кушакомъ, на одной сторон котораго былъ заткутъ топоръ, а на другомъ — пила, чрезъ плечо подъ лвою рукой вислъ на ремн двойной мшокъ съ порохомъ и дробью, на спин былъ коробъ съ състными припасами и разными другми вещами, на плеч висло ружье, а голова въ козлиной мохнатой шапк прикрыта была зонтикомъ отъ дождей. и яшры.
Однажды, будучи на охот, я пришелъ къ тому заливу, гд находился ботъ. При вид его, во мн опять явилось желаніе перенести его ближе къ моему жилищу. Я взошелъ на высокій камень, чтобы посмотрть на теченіе морское, но каково было мое удивленіе, когда я увидлъ, что море спокойно и никакого нтъ теченія морскаго. Я долго думалъ, отчего могло произойти такое неожиданное явленье и на конецъ узналъ причину, что оно происходитъ отъ прилива и отлива и отъ направленія втра: слдовательно, при извстномъ втр и въ извстное время плаваніе въ этомъ мст должно быть безопасно. Я могъ бы и теперь перевести мой боть, но воспоминаніе прошедшей опасности такъ сильно на меня подйствовало, что я никакъ не ршался на такое предпріятіе, а разсудилъ, что лучше будетъ построить другой ботъ вблизи своего жилища.

[]

ГЛАВА XVIII.

Робинзонъ замчаетъ на берегу слдъ человческой ноги. Страхъ Робинзона. Его догадка и предположеніе объ этомъ слд. Ожесточеніе Робинзона противъ дикихъ и готовность мстить имъ.

Въ теченіе довольно долгаго времени жизнь моя текла тихо и мирно, безъ всякихъ непріятныхъ приключеній, но вдругъ одно обстоятельство сильно потревожило спокойствіе души моей. Однажды я пошелъ къ своему боту. Пришедши на берегъ, я замтилъ на песк какіе-то слды. Разсмотрвъ внимательне, я убдился, что это были слдиы ноги человческой. Я остановился въ изумленіи, какъ бы пораженный громомъ или испуганный страшнымъ видніемъ. Я оглядывался кругомъ, однако ничего не видалъ, ничего не слыхалъ, взошелъ на небольшой холмъ, чтобы разсмотрть, нтъ ли чего вдали, потомъ возвратился назадъ, думая, что все это ни что иное, какъ игра воображенія, но на песк ясно отпечатллась цлая нога съ пальцами и пяткою. Испуганный этимъ, я быстро побжалъ домой, непрестанно оглядываясь назадъ. Мн казалось что толпа дикихъ гонится за мною, каждое деревцо, каждый, кустикъ представлялся мн человкомъ.
Совершенно не помню, какъ я очутился дома: предзъ ли я черезъ заборъ или прошелъ чрезъ отверстіе, сдланное въ скал и которое я называлъ дверью? Страхъ отнялъ у меня память. Я думаю ни одинъ заяцъ, ни одна лисица не пряталась съ такимъ ужасомъ отъ гончихъ собакъ, съ какимъ я прятался въ свою крпость, такъ называлъ я мое жилище. Всю ночь я не могъ уснуть и думалъ, какимъ образомъ человкъ появился на моемъ остров, когда на берегу не было никакой лодки. Я даже предполагалъ, что это не человкъ, а какой нибудь злой духъ, но потомъ, сообразязь съ здравымъ смысломъ, заключилъ: что это, вроятно, дикіе съ твердой земли были на моемъ остров, занесенные сюда втромъ или морскимъ теченіемъ. Но и эти мысли не могли успокоить меня. Долговременное уединеніе длаетъ всегда человка робкимъ, боязливымъ и легкомысленнымъ: я воображалъ, или лучше сказать, придумывалъ разные бдствія, которыя могутъ мн сдлать дикіе люди.
Цлые три дня я не выходилъ изъ своего жилища, на конецъ, почувствоваши сильный голодъ, я осмлился выдти. Козы мои въ эти три дня были не доены и у большей части изъ нихъ сосцы изсохли, растрескались, а у нкоторыхъ совсмъ испортились. Страхъ кром вреда мн ничего не принесъ, и все-таки я не могъ совершенно освободиться отъ него. Слды ноги человческой не выходили изъ моего воображенія и сильно безпокоили меня. Мн пришло даже на мысль, что можетъ быть эта слды отъ собственной моей ноги, можетъ быть я былъ въ этомъ мст давно и ходилъ босикомъ, но забылъ это. Такими мыслями я успокоилъ нсколько себя и на другой же день отправился поврить справедливость моихъ предложеній. Пришедши на мсто, я, къ несчастію моему, ясно увидлъ, что слды на песк были гораздо боле моей ноги. Я затрепеталъ, лихорадочная дрожь прошла по всему моему тлу. Я теперь убдился въ томъ, что или дикіе по временамъ прізжаютъ на этотъ островъ, или что онъ и въ настоящее время обитаемъ. Должно разорить все построенное мною, думалъ я, мой загражденный домъ, мои два бота, уничтожить взошедшій хлбъ и распустить козъ, чтобы отнять малйшій поводъ въ догадк, что на этомъ остров живетъ человкъ.
Возвратясь домой и успокоившись мыслями, я измнился на другое — укрпить какъ только возможно лучше мое старое жилище, и, въ случа надобности, защищаться въ немъ. Я приступилъ немедленно къ работ. Прежде всего принялся я длать валъ и копать ровъ кругомъ моего жилища. Потомъ я сдлалъ еще палисадъ изъ кольевъ рядомъ съ прежнимъ, завалилъ землею и камнями промежутокъ между ними. Позади небольшихъ отверстій, шириною въ руку, отложилъ пять заряженныхъ ружей, взятыхъ мною съ корабля. Это составляло мою артиллерію. Въ случа опасности я могъ выстрлитъ вдругъ изо всхъ пяти ружей и привести въ смятеніе непріятеля. Необходимость и страхъ, которые понуждали меня къ этой работ, придавали рукамъ моимъ двойную силу. Кром сего, я въ нкоторомъ разстояніи отъ моихъ укрпленій насадилъ великое множество тхъ кольевъ, которые сами собой укореняются и даютъ втви. Чрезъ два года посл сего изъ этихъ кольевъ образовалась довольно густая роща, а чрезъ шесть лтъ мое жилище было окружено густымъ, совершенно непроходимымъ лсомъ, чрезъ который и самъ я съ трудомъ пробирался по извстнымъ мн тропинкамъ. Никто не могъ и вообразить себ, что тутъ обитаетъ человкъ.
Во время этихъ занятій я не терялъ изъ виду и друтигь длъ. Особливо я заботмся о моемъ стад, которое пряносило мн великую пользу и въ настоящее время и должно было приносить ее и въ будущее. Если огородить моихъ козъ валомъ, то это ни къ чему не прведетъ, потому что он не могутъ защищаться сами. Я почелъ за лучшее — отдлить 15 козъ отъ стада и перевести въ особивое, безопасное и скрытое мсто, которое я вскор нашелъ и обнесъ его тыномъ. Черезъ нсколько времени я нашелъ другое мсто гораздо удобнйшее этого, именно въ той долин, въ которой во врехя моихъ путешествій по острову я чуть-чуть не заблудился. Это было ровное мсто среди самаго густаго лса и образовало родъ парка, устроеннаго самой природой. Тутъ помстилъ я еще 12 козъ, такъ все стадо мое раздлилъ на три части или табуна. Вотъ сколько заботъ, усиленнаго труда, непрестаннаго страха и тревоги надлалъ мн въ теченіе двухъ лтъ одинъ только слдъ человческой ноги!
Я обыкновенно каждый день ходилъ изъ одного табуна въ другой, осматривалъ, въ какомъ состояніи находятся мои козы и доилъ ихъ. Однажды, возращаясь изъ табуновъ домой, мн вздумалось отправиться на восточный край острова. Я взошелъ на довольно высокій холмъ и замтилъ вдали, на море, движеніе и нчто похожее на лодку. У меня дома было нсколько зрительныхъ трубокъ, взятыхъ мною съ корабля, но, по несчастію, я не захватилъ съ собою ни одной, и потому не могъ узнать, лодка ли это или что другое двигалось по вод. Съ этого времни я положилъ себ за правило: никогда не выходить изъ дому безъ зрительной трубки.
Сошедши съ холма, я увидлъ, что нахожусь въ такой части острова, въ которой никогда не бывалъ. Одлавъ нсколько шаговъ впередъ, я остановился въ ужас: предо мною разсяны были человческія черепа, кости ногъ, рукъ и другихъ частей тла. На средин тллъ подъ пепломъ огонь вокрутъ котораго подланы была изъ земли скамейки. Передъ моими глазами было ясное доказательство того, что дикіе сосднихъ острововъ или земель посщаютъ этотъ островъ, привезли сюда своихъ военноплнныхъ умерщвлять и сть. Огонь подъ пепломъ еще тллся, слдовательно были здсь недавно и, окончивши свое варварское пришество, ухали на той самой лодк, которую я сейчасъ видлъ вдали на мор.
Я со страхомъ и грустію удалился отъ этого мста и сердце мое сокрушалось, слезы лились изъ глазъ моих и, поднимая руки къ небу, благодарилъ Бога за то, что находился въ части свта, отдаленной отъ этого варварскаго рода. Это безчеловчное дло такъ сильно меня раздражило, что я горлъ сильнымъ желаніемъ во что бы то ни стало отмстить извергамъ человчества, которые равнодушно убивали слабыхъ и безоружныхъ своихъ плнныхъ и пожирали ихъ. Мой островъ осквернился такими безчеловчными пиршествами! Я хотлъ подстеречь дикихъ, и во время самаго пиршества стрлять въ нихъ: то придумывалъ сдлать подкопъ подъ тмъ самымъ мстомъ, гд они собирались, взорвать ихъ вмст съ землею на воздухъ, то, наконец намревался напасть на нихъ внезапно съ саблей въ рукахъ и изрубить ихъ. Мое озлобленіе къ дикимъ такъ было велико, что я часто прихаживалъ на тотъ берегъ и искалъ случая съ ними встртиться. Мн удалось найти недалеко отъ берега такое уединенное мсто, гд я удобно могъ скрываться въ большомъ дуплистомъ дерев и стрлять въ нихъ изъ ружей и пистолетовъ, не будучи замченъ моими врагами. Когда я отправлялся въ эту засаду, то бралъ съ собою всю свою артиллерію, ружья и пистолеты, заряжеными пулями или нарубленными кусками желза.

ГЛАВА XIX.

Человколюбивыя мысли Робинзона о дикихъ. Предосторожности его. Онъ находитъ пещеру. Старый большой дикій козелъ, напугавшій Робинзона. Перенесеніе разнаго имущества въ гротъ. Развлеченія Робинзоновы.

Прошло очень много времени, много разъ ходилъ я караулить дикихъ, но они не показывались. Успокоившись нсколько, я перемнилъ мысли свои, и сталъ мало-по-малу разсуждать о нихъ гораздо благосклонне. Какое имю право, говорилъ я самъ себ, убивать тхъ людей, которые сами не виноваты въ томъ, что такъ дики и безчеловчны? сть людей, враговъ своихъ, почитается между ними дломъ справедливымъ, и они убждены въ этомъ съ малолтства. У нихъ такой обычай, такіе законы. Могу ли я принудить ихъ, чтобы они перемнили свои нравы и обычаи и свои убжденія? Сверхъ того, можетъ легко случиться, что хоть одинъ изъ нихъ спасется и потомъ приведетъ съ собою множество своихъ соотечественниковъ — тогда погибель моя врна.
И такъ, справедливость и благоразуміе требовали, чтобы я не поднималъ оружія противъ дикихъ до тхъ поръ, пока не буду принужденъ къ этому необходимостію для защиты своей жизни. Я сталъ попрежнему вести жизнь уединенную, стараясь, сколько было возможно, скрываться и не показывать никакого признака, что нахожусь на этомъ остров. Я не стрлялъ уже боле изъ ружья, не вколачивалъ гвоздей молоткомъ, ничего не рубилъ топоромъ, боясь произвести шумъ и не разводилъ огня на такомъ мст, гд его издали замтить было можно. Когда я выходилъ изъ дому къ табунамъ своимъ или по какому другому длу, то всегда бралъ съ собою ружье и два пистолета, которые затыкалъ за поясъ, а на боку прившивалъ востроотточенную саблю безъ ноженъ. Я каждую минуту готовъ былъ къ оборон.
Вскор, къ моему счастію и успокоенію, я открылъ недалеко отъ моего жилища довольно обширную пещеру, входъ въ которую былъ такъ узокъ, теменъ и неудобенъ, что туда никто не осмлился бы взойти изъ любопытства, разв только въ томъ случа, когда нужно было скрыться и спастись отъ угрожающей опасности, подобно мн. Входъ въ эту пещеру находился позади большой скалы. Я нашелъ его случайно, обрубая толстыя втви на приготовленіе изъ нихъ угольевъ, которые и употреблялъ для того, чтобы при стряпаніи кушанья было мене дыму, который могь бы указать дикимъ мое жилище. Я съ трудомъ вошелъ въ нее. Всматриваясь въ темную даль пещеры, я замтилъ два ярко блестящіе глаза. Это привело меня въ такой страхъ, что я, не смотря на трудный выходъ, выскочилъ въ одно мгновеніе вонъ изъ пещеры. Посл нсколькихъ минутъ размышленія, я пришелъ въ себя — стыдился своей трусости. Ободрившись, я взядъ горящую головешку и вошелъ опять въ пещеру. Сдлавъ шага три впередъ, я услыхалъ стонъ, который такъ поразилъ меня, что волосы поднялись дыбомъ на голов моей и выступилъ холодный потъ на тл. Не теряя присутствія духа, я пошелъ впередъ, и глазамъ моинъ представмся старый, необыкновенной величины козелъ. Онъ былъ при послднемъ издыханіи, лежалъ и стоналъ, и чрезъ нсколько минутъ умеръ. Я не хотлъ его вытаскивать изъ пещеры, а закопалъ въ землю при самомъ вход. Осмотрвъ пещеру, я нашелъ, что она была довольно узка и неправильна. Въ ней еще было другое отверстіе, но такое низкое, что чрезъ него не иначе было можно пройти, какъ ставши на четверинки, т. е. на руки и на ноги. Я не пошелъ туда, а отложилъ это до слдующаго дня. На другой день, взявши съ собою шесть толстыхъ свчей, сдланыхъ изъ козьяго сала, пошелъ я въ пещеру и съ огнемъ пролзъ чрезъ низкое отверстіе, бывшее въ длину шаговъ на пять. Я вдругъ очутился подъ сводомъ 20 футовъ вышины и могу уврить, что на всемъ остров ничего не было прекрасне этого подземелья. Свтъ отъ двухъ зажженныхъ свчей отразился тысячами лучей на стнахъ и потолк пещеры, которыя вс были покрыты пріятнйшимъ для глазъ блескомъ. Не могу сказать, отчего происходилъ этотъ блескъ, отъ кристалловъ ли, отъ драгоцнныхъ ли камней или отъ частицъ золота.
Это былъ самый великолпный гротъ, какой только можно вообразить себ. Полъ былъ ровный и сухой, покрытый мелкимъ кремнемъ, тамъ не было и признаковъ пребыванія ядовитыхъ животныхъ, никакого худаго запаха, никакой сырости на стнахъ. Узкій входъ составлялъ единственный недостатокъ этой пещеры, но, этотъ недостатокъ служилъ къ большей моей безопасности. Я былъ восхищенъ своимъ открытіемъ и перенесъ въ пещеру все, что нужно было сохранить, особливо аммуничныя вещи и орудія для защиты. Въ теперешнемъ моенъ положеніи я сравнивалъ себя съ древними гигантами, которые обитали въ неприступныхъ пещерахъ. Здсь я могъ скрываться, если дикіе нападутъ на меня или будутъ преслдовать и выгонять меня изъ моихъ старыхъ укрпленій, силою почти невозможно было взять меня. Въ это время шелъ двадцать третій годъ моего пребыванія на остров. Я привыкъ жить на немъ и если бы не страхъ отъ дикихъ, то я бы съ радостію провелъ дни моей жизни и умеръ бы въ этомъ грот, въ которомъ далъ могилу бдному старому козлу. У меня въ настоящее время было довольно много разныхъ предметовъ для развлеченія. Я училъ говорить моего попугая, а онъ такъ научился, что его непрестанные разговоры доставляли мн большое удовольствіе во все время моего съ нимъ житья. Что касается до моихъ кошекъ, то он такъ размножились, что я принужденъ былъ убить множество ихъ изъ ружья, оставилъ только при себ двухъ, самыхъ любимыхъ. Моего врнаго и веселаго компаніона, моей собаки, уже не было на свт, она, прослуживъ мн 16 лтъ, умерла отъ старости. Остальное мое семейство состояло изъ двухъ козъ, которыхъ я пріучилъ къ себ и кормилъ изъ своихъ рукъ, и двухъ попугаевъ, которые тоже говорили, но далеко не такъ хорошо, какъ мой старый попугай. Кром того у меня было нсколько морскихъ птицъ, но я не зналъ ихъ названія. Я прймалъ ихъ на берегу моря и обрзалъ имъ крылья. Он жили и несли яйца въ небольшомъ лску, который я насадилъ своими руками недалеко отъ моихъ укрпленій. Я былъ бы вполн доволенъ, еслибъ не было дикихъ.

ГЛАВА XX.

Пріздъ дикихъ на островъ. Напрасные приготовленія Робинзона къ оборон. Разные планы для нападенія на дикихъ. Новые слды варварскаго пиршества. Улучшеніе укрпленій.

Былъ декабрь мсяцъ — обыкновенное время моей жатвы, и я цльные дни былъ занятъ уборкою хлба. Однажды, незадолго до восхода солнечнаго, я увидлъ разведенный на берегу огонь въ полумил отъ меня. Я тотчасъ же побжалъ въ свой гротъ, зарядилъ пистолеты и ружья и ршился защищаться до послдней капли крови. Я дожидался непріятеля боле двухъ часовъ, наконецъ осмлился выдти изъ грота. Взобравшись ползкомъ на вершину утеса, я увидлъ чрезъ зрительную трубку девять человкъ дикихъ, сидвшихъ кругомъ небольшаго огня. Они не грлись, потому что погода была теплая, а вроятно приготовляли себ кушанье изъ человческаго мяса. Дв лодки ихъ были втащены на берегъ. Тогда было время прилива, и по видимому они дожидались отлива, чтобы возвратиться домой. Это нсколько успокоило меня. Я заключилъ, что они прізжаютъ и отъзжаютъ постоянно въ одно и то же время, и что слдовательно я могу заниматься своими длами безопасно во время морскихъ отливовъ.
Какъ я думалъ, такъ и случилось. Лишь только стала убывать вода, они сли въ лодки и отправились въ путь. Вооружившись по своему обыкновенію, я пошелъ на тотъ холмъ, откуда я въ первый разъ замтилъ слды ужасныхъ пиршествъ этихъ каннибаловъ, и увидлъ еще три лодки, которыя были уже далеко въ мор и плыли по тому же направленію, какъ и первыя дв. Спустившись съ холма и пришедъ на то мсто, гд за нсколько дней предъ симъ нашелъ черепа и кости человческія, я опять увидалъ новые остатки отъ недавно разстерзаннаго и съденнаго человка. Я такъ былъ озлобленъ этимъ варварствомъ, что положилъ твердое намреніе напасть съ оружіемъ на первую толпу этихъ дикарей, не смотря на число ихъ.
Вроятно, что дикіе очень рдко прізжали на мой островъ, потому что я въ слдующіе посл сего цлые пятнадцать мсяцевъ не замтилъ ни малйшихъ слдовъ ихъ прізда. Въ теченіе этого времени я былъ непрестанно въ страх и тревожномъ состояніи духа, и трудился надъ улучшеніемъ своихъ укрпленій.
Я постоянно былъ занятъ мыслію — жестоко отомстить дикимъ за ихъ безчеловчіе, и составлялъ разные планы нападенія на нихъ. Послднее посщеніе ихъ моего острова внесло много безпокойства и горести въ мою жизнь. Когда я по какой-нибудь необходимости осмливался выходить изъ моего убжища, то это длалось съ величайшими предосторожностями. Я обращалъ строгое вниманіе на вс предметы, которые попадались мн на глаза. Какое счастье было для меня, что я размстилъ своихъ козъ по отдльнымъ табунамъ и тмъ избавилъ себя ходить на охоту и стрлять изъ ружья. Правда, что однимъ выстрломъ можно было привести въ ужасъ и обратить въ бгство цлую толпу дикихъ, но вдь они пришли бы опять въ большемъ числ, на сотняхъ лодокъ, и что же бы тогда со мною сталось? Однако я былъ довольно счастливъ, что не видалъ ихъ до мая мсяца двадцать четвертаго года моей уединенной жизни. Въ этомъ мсяц у меня съ ними была замчательная стычка, о чемъ я разскажу читателямъ въ своемъ мст.

ГЛАВА XXI.

Буря. Корабль, разбитый о подводные камни. Поздка Робинзона на корабль, на которомъ онъ находитъ собаку и разныя вещи. Онъ переноситъ ихъ въ свое жилище.

Однажды — это было въ первой половин мая мсяца — поднялась сильная буря съ громомъ и молніей. Она началась вечеромъ и продолжалась всю ночь. Я лежалъ въ постели. Вдругъ мн послышался съ моря шумъ, похожій на выстрлъ изъ пушки. Вставши поспшно, я взошелъ по лстниц на скалу. Въ эту минуту показался на мор огонекъ, и за нимъ раздался второй пушечный выстрлъ съ той стороны моря, гд я на моемъ бот былъ увлеченъ теченіемъ морскимь.
Я сначала думалъ, что это какой-нибудь корабль, который находится въ опасности и выстрлами требуетъ помощи отъ другаго корабля, шедшаго съ нимъ вмст. Набравши сухихъ втвей, я развелъ большой огонь на верху скалы. Огонь вроятно былъ замченъ, потому что едва поднялось пламя, какъ послдовалъ третій выстрлъ, а потомъ еще нсколько выстрловъ и все съ одной и той же стороны моря. Цлую ночь я поддерживалъ огонь, а когда разсвло и небо прояснилось, я увидлъ что-то похожее на корабль, въ большомъ разстояніи отъ острова.
Все утро я старался разсмотрть, что это такое, и такъ какъ предметъ все находился на одномъ и томъ же мст, то я и заключилъ, что это корабль, остановившійся на якор. Желая боле удовлетворить свое любопытство, я, взявъ съ собою ружье, пошелъ на южный берегъ острова, влзъ на самую высокую изъ скалъ и увидлъ, что это былъ дйствительно корабль, разбитый о подводные камни въ томъ самомъ мст, гд я во время своего путешествія едва не погибъ. Смотря на корабль, я воображаль себ всю ту пользу, которую могу получить отъ него. Боле всего я утшалъ себя надеждою, что непремнно нсколько человікъ спаслись на шлюпк и пристали къ берегамъ острова: чрезъ это я имлъ бы сотоварищей и большую помощь при оборон отъ дикихъ. Въ этомъ предположеніи я ходилъ по разнымъ сторонамъ острова, но, къ несчастію, не нашелъ ни одного человка. Нсколько дней спустя, было выброшено изъ моря на берегъ тло одного корабельнаго матроса, но я не могъ узнать къ какой націи онъ принадлежалъ. Онъ былъ одтъ въ матросской куртк, на немъ была рубашка изъ благо полотна, плохіе панталоны и стоптанные башмаки, а въ карман нсколько табаку, три золотыя и дв серебряныя монеты и трубка, которая для меня была драгоцнне золота и серебра.
Море успокоилось, у меня явилось сильное желаніе побывать на корабл въ той надежд, что не найду ли тамъ какого нибудь живаго существа, которому я могъ спасти жизнь. Если же не найду людей, думалъ я, то найду что-нибудь полезное для себя. Эта мысль не давала мн покою ни на минуту.
Я приготовилъ все къ моему путешествію. Взялъ нсколько хлба, большую бутылку свжей воды, полную корзину сушенаго винограда, рису, дв дюжины пирожковъ, сыру, горшокъ козьяго молока и зонтикъ. Потомъ, спустившись къ боту, вычистилъ его и положилъ туда всю свою провизію. Я былъ совсмъ готовъ выступить въ море, но, взглянувъ на разбитый корабль, вспомнилъ о той опасности, которой я уже подвергался и могу вторично подвергнуться ей по причин скрытыхъ подводныхъ камней, морскаго теченія и втра, которые въ одно мгновеніе могутъ навсегда разлучить меня съ моимъ любезнымъ островоь. Эта мысль до того меня устрашила, что я ршился оставить свое намреніе. Втащивъ свой ботъ въ небольшую бухту, я слъ на землю и находился между страхомъ и желаніемъ хать къ кораблю. Долго я сидлъ неподвижно на одномъ мст. Насталъ приливъ и я по невол долженъ былъ отсрочить свой отъздъ на нсколько часовъ. Во время отлива я замтшгь морское теченіе, которое направлялось въ сверную сторону и слдовательно благопріятствовало моему возвратному пути. Это открытіе ободрило меня, и я положилъ непремнно на слдующій день отправиться къ кораблю какъ только настанетъ отливъ.
Ночь я провелъ на своемъ бот, а поутру рано, когда начался отливъ, пустился въ море, направляя свой путь къ сверу, прямо къ кораблю, къ которому и прибылъ чрезъ два часа. Моимъ глазамъ представилось плачевное зрлище. Корабль, который судя по его устройству былъ испанскій, глубоко втиснулся между двухъ скалъ. Корма и часть корпуса корабельнаго были разбиты волнами. Онъ такъ ударился сильно носомъ о подводные камни, что главная мачта и другія были изломаны, но однако бугспортъ былъ цлъ.
Когда я взошелъ на палубу, то первый предметъ, попавшійся на глаза мои, была собака, которая, увидавъ меня, принялась жалобно выть. Это животное было почти полумертво отъ голода и жажды. Я далъ ей кусокъ хлба, который она съла съ жадностію, потомъ налилъ ей немного воды. На всемъ корабл, кром этой собаки никого не было. Въ одной изъ каютъ я нашелъ двухъ мертвыхъ матросовъ, которые лежали обнявъ другъ друга. Вроятно, вода, хлынувшая вдругъ, залила ихъ и задушила. Весь грузъ корабельный былъ поврежденъ морскою водою. Тамъ находилось нсколько бочекъ, должно быть съ винограднымь виномъ или водкою. Он были такъ велики и тяжелы, что я не могъ приподнять ихъ. Тамъ лежало еще два сундука, которые я взжлъ и, не разсматрввая съ чмъ они, положилъ ихъ въ свой ботъ. Впослдствіи, судя по найденнымъ вещамъ и бумагамъ на корабл, надобно было думать, что онъ шелъ въ Буеносъ-Айресъ или въ Ріо де-ла-Плата, и оттуда долженъ былъ отправиться въ Гаванну, и наконецъ въ Испанію. Кром двухъ сундуковъ, я нашелъ боченокъ съ какою-то жидкостію (ея было боле двухъ ведеръ), и съ великимъ трудомъ спустилъ его въ мой ботъ. Въ одной комнат было нсколько ружей и большой рогъ съ 4 или 5 фунтами пороху. Ружья и рогъ съ порохомъ тоже положены были на богь. Кром всего этого, я захватилъ съ собою лопатку для угольевъ, щипцы, въ которыхъ я очень нуждался, два мдные котелка, сковороду и шоколадницу. Со всей этой поклажей и съ собакой я и возратился къ вечеру чрезмрно усталый на островъ.
Переночевавъ на своемъ бот, я перенесъ на другой день мое новое имущество въ свой гротъ. Въ двухъ сундукахъ оказалось много разныхъ предметовъ, для меня очень полезныхъ. Тамъ находился погребокъ съ разными прекрасными ликерами, въ бутылкахъ, украшенныхъ серебромъ, изъ которыхъ каждая содержала въ себ до четырехъ кружекъ напитка. Я въ немъ нашелъ дв банки варенья, такъ хорошо закупоренныя, что вода никакъ не могла попасть туда. Въ этомъ сундук было еще нсколько хорошихъ рубашекъ, галстуховъ разныхъ цвтовъ, полдюжины блыхъ платковъ изъ тонкаго полотна и четыре полотенца. На дн сундука лежали три мшечка съ золотыми монетами, и нсколько разныхъ дорогихъ вещицъ. Во второмъ сундук было разное старое, поношеное платье, четыре пары чулокъ, дв пары башмаковъ и три флакона пороху.
Я очень сожаллъ, что не могъ проникнуть во внутренность корабля, залитую водою. Я тамъ бы вроятно нашелъ много разныхъ вещей, нужныхъ и полезныхъ мн, которыя бы я взялъ и сложилъ на храненіе въ гротъ, а потогь отвезъ бы ихъ въ мое отечество, если Провиднію угодно будетъ возвратить меня туда со временемъ.
Сложивъ все въ безопасное мсто, я возвратился въ свое старое жилище и нашелъ въ немъ все въ томъ же порадк, въ какомъ и оставилъ его. Я опять попрежнему началъ жить и заниматься домашними длами. Нсколько времени я наслаждался спокойствіемъ, но всегда былъ, такъ сказать, какъ бы на страж, и рдко выходилъ изъ дому. Когда же и выходилъ то всегда вооруженный съ головы до ногъ, что мн было очень тяжело и скоро приводило въ изнеможеніе. По сіе время я прожилъ на остров двадцать четыре года.

[]

ГЛАВА XXII.

Желаніе Робинзона хать въ свое отечество. Дикіе опять прізжаютъ на островъ. Робинзонъ спасаетъ одного изъ плнныхъ. Признательность къ Робинзону этого плннаго. Робинзонъ называетъ его Пятницею.

Можно было бы сказать, что я жилъ совершенно спокойно въ теченіе двухъ лтъ, еслибы не тревожили меня разные планы, чтобы оставить островъ и возвратиться въ свое отечество. То хотлъ я на своей лодк переплыть къ тому материку, который лежалъ противъ моего острова, то думалъ предаться на произволъ втра, какъ это сдлалъ, спасаясь изъ плна въ Сале.
Долго размышляя и за и противъ разныхъ предположеній, я пришелъ къ тому убжденію, что нужно завладть какимъ нибудь дикаремъ или лучше плннымъ, который изъ благодарности за свое спасеніе будетъ мн другомъ и покажетъ путь къ матерой земл. Однако я видлъ большое затрудненіе въ томъ, что для этого надобно унячтожить цлую толпу дикихъ, а такой подвигъ казался мн немыслимъ. Но какъ бы то ни было, я ршился караулить моихъ враговъ во время ихъ высадки на берегъ и дйствовать, соображаясь съ обстоятельствами, которыя представятся мн тогда.
Съ этою цлію я часто хаживалъ на тотъ берегъ, гд они обыкновенно останавливались, но въ продолженіе 18 мсдцевъ никого не встрчалъ. Эти напрасныя и довольно утомительныя путешествія нисколько не отвратили меня отъ принятаго мною плана, но еще боле усилили мое желаніе встртиться съ дикими. Какъ прежде я убгалъ этихъ каннибаловъ, такъ точно теперь искалъ ихъ. Столько надялся я на свое знаніе и силы, что желалъ бы себ подчинить троихъ, даже дикихъ, привести ихъ въ совершенную мн покорность и лишить ихъ всякаго средства вредить мн.
Наконецъ случай представился. Однажды утромъ я примтилъ на берегу отъ 5 до 6 лодокъ, но дикихъ уже въ нихъ не было. По моему разсчету, каждая изъ этихъ лодокъ могда помстить въ себ 6 человкъ, а потому всхъ пріхавшихъ должно быть около 30 человкъ. И такъ, мн предстояло бороться съ тридцатью человками. Такой неравный бой поколебалъ меня на нкоторое время. Я внимательно прислушивался ко всякому шуму и, влзши на пригорокъ, находившійся недалеко отъ моего жилища, увидлъ чрезъ зрительную трубу, что дикихъ дйствительно было столько, сколько я предполагалъ, т. е. до 30 человкъ. На берегу былъ разведенъ большой огонь для приготовленія пиршества. Они плясали кругомъ огня, длая разныя странныя тлодвиженія, прыжки, скачки и кувырканья, какъ у нихъ заведено было обычаями.
Слустя минуту времени, они вытащили изъ лодки двухъ несчастныхъ, чтобъ ихъ разрзать на куски. Одинъ изъ нихъ, оглушенный ударомъ товора, упалъ замертво на землю. Трое дикарей бросились на него, изрзали на куски, чтобы готовить свой адскій обдь. Между тмъ другой несчастный стоялъ неподалеку и каждую минуту ожидалъ себ подобную злую участь. Когда дикіе длили между собой мясо убитаго, этогь несчастный, видя удобный случай къ своему спасенію, распуталъ потихоньку веревки, которыми были связаны у него руки и ноги, и вдругъ съ быстротою серны бросился бжать, прямо въ ту сторону, гд находился я.
Признаюсь, что я очень испугался, увидвъ это, но вмст съ тмъ и радовался, что можетъ быть какъ-нибудь смогу спасти этого несчастнаго. Я боялся того, что вся толпа дикихъ бросится за бглецомъ, но однако этого не случилось, и только трое погнались за нимъ. Плнный имлъ большое преимущество въ искусств бгать предъ своими врагами, и еслибъ его бгство продолжалось съ такою же силою, то онъ чрезъ полчаса скрылся бы совсмъ у нихъ изъ глазъ.
Между нимъ и моею крпостію находился небольшой заливъ. Несчастный, подбжавъ къ нему бросился стремительно въ воду, быстро переплылъ на другую сторону залива и пустился опять бжать. Когда трое его непріятелей подбжали къ тому же мсту, то только двое бросились въ воду, а третій возвратился назадъ, вроятно потому, что не умлъ плавать. Эти двое дикихъ умли плавать несравненно хуже противъ своего плнника.
Теперь самый удобный случай, подумалъ я и, сошедъ поспшно съ холма, взялъ свое ружье и побжалъ къ берегу, стараясь остановить бгущаго своимъ крикомъ, но онъ, почитая меня тоже врагомъ своихъ, продолжалъ бжать. Тогда я медленными шагами сталъ приближаться къ двумъ дикарямъ, которые, увидавъ меня, остановились въ изумленіи. Я стремительно бросился на одного изъ нихъ и ударомъ ружейнаго приклада повалилъ его замертво на землю.
Второй дикій, видя своего товарища убитымъ, сталъ натягивалъ свой лукъ, но я предупредилъ его и выстрломъ изъ ружья убилъ на повалъ своего врага. Плнный, услышавъ этотъ выстрлъ, оцпенлъ отъ страха и не могъ боле сдлать ни одного шага. Я махалъ ему дружелюбно рукою и разными знаками приглашалъ его подойти ко мн, но онъ не довряясь, то приближался ко мн на нсколько шаговъ, то опять удалялся, вроятно боясь сдлаться вторично плнникомъ и быть убитымъ подобно двумъ его непріятелямъ. Наконецъ, когда я ему сдлалъ третій знакъ съ самымъ ласковымъ выраженіемъ лица, то онъ нсколько ободрился и началъ тихо подходить ко мн, падая чрезъ каждые 10 или 12 шаговъ на колни, чтобы показать тмъ свою покорность. Когда я подошелъ къ нему, онъ упалъ на землю, цловалъ ее и, взявъ мою ногу, положилъ ее себ на голову, чтобы выразить тмъ свою преданность, и что онъ желаетъ быть моимъ рабомъ. Я поднялъ его и старался ласками успокоить его. Въ это время я замтилъ, что дикій, котораго я положилъ на землю ударомъ приклада, былъ еще живъ и старался подняться съ земли. Я показалъ это своему плннику. Онъ отъ страха произнесъ нсколько словъ, которыхъ я хотя не понималъ, но которыя доставили мн несказанное удовольствіе, потому что я не слыхалъ человческаго голоса уже 25 лтъ. Потомъ онъ указалъ мн на мою саблю и знаками просилъ, чтобъ я отдалъ ее ему. Я исполнилъ его желаніе. Тогда онъ въ одно мгновеніе подбжалъ къ своему врагу и однимъ ударомъ сабли отрубилъ ему голову. Посл этого онъ возвратился ко мн, смясь и прыгая, чтобъ тмъ выразить свое торжество, и съ разными жестами, значеніе которыхъ я не понималъ, положилъ къ ногамъ моимъ саблю и отрубленную голову дикаго.
Ему казалось страннымъ и необыкновеннымъ то, какъ я могъ убить дикаго на такомъ дальнемъ разстояніи. Указывая на убитаго, онъ просилъ у меня позволенія разсмотрть его. Когда онъ подошелъ къ трупу, то удивланіе его все боле и боле увеличивалось, онъ всячески равсматривалъ убитаго, поварачивалъ его съ однаго бока на другой и обращалъ большое вниманіе на рану въ груди, изъ которой совсмъ почти не шло крови. Удовлетворивъ свое любопытство, онъ подошелъ ко мн и положилъ къ ногамъ моимъ лукъ и стрлы убитаго. Я приказалъ ему идти за мной, выражая знаками боязнь свою, что вс прочіе дикіе, оставшіеся на берегу, скоро придутъ сюда. Тогда онъ мн отвчалъ тоже знаками, что надобно спрятать убитыхъ въ землю. Потомъ онъ поспшно выкопалъ дв ямы въ песк и зарылъ въ нихъ трупы.
Принявъ эту предосторожность, я повелъ его со мною, но не въ крпость, а въ гротъ, потомy что онъ былъ ближе. Тамъ я далъ ему хлба, кисть винограду и воды. Все это ему очень нравилось. Посл сего я указалъ ему для отдыха кучу рисовой соломы и покрывало.
Этотъ дикій былъ молодой человкъ, лтъ двадцати пяти, высокаго роста и хорошо сложенъ собою. Вс его члены были хорошо развиты и показывали въ немъ человка ловкаго, проворнаго и сильнаго. Его мужественный видъ не имлъ и тни жестокости, напротивъ, въ его чертахъ лица, особливо когда онъ улыбался, виднлись кротость и нжность, свойственныя европейцамъ. Его черные какъ смоль волосы были длинны, но не вились маленькими кудрями. Лобъ у него былъ возвышенный, глаза блестли и были полные огня. Цвтъ лица его былъ не черный, но смуглый, темно оливковый. Онъ имлъ очень красивое правильное лице, тонкія губы и зубы, правильно расположенные и блые какъ слоновая кость.
Уснувши или, точне сказать, подремавши съ подчаса мой дикій проснулся и вышелъ изъ грота. Я въ это врема доилъ моихъ козъ въ загородк, находившейся недалеко отъ моего жилища. Онъ нсколько минутъ искалъ меня, потомъ, увидавъ, что я дою козъ, прибжалъ ко мн и бросился къ ногамъ моимъ со всевозможными знаками признательности. Онъ опять положилъ мою ногу на свою голову, что означало его клятвенное общаніе всегда быть мн покорнымъ. Я назвалъ его Пятницею, въ воспоминаніе того дня, въ который онъ былъ спасенъ мною. Онъ везд слдовалъ за мною, смотрлъ внимательно на все, что я длалъ, и старался во всемъ подражать мн. Это очень меня забавляло. Я далъ ему молока въ горшк, и онъ не зналъ что съ нимъ длать. Я взялъ другой горшокъ съ молокомъ, обмакнулъ въ него хлбъ и лъ, запивая молокомъ. Когда я подносилъ горшокъ ко рту, то и онъ тоже длалъ, я кусалъ хлбъ, и онъ кусалъ свой хлбъ, когда я садился или вставалъ, длая какое-нибудь движеніе головою или рукою, то и онъ все тоже длалъ. Молоко ему очень нравилось и онъ лъ его съ большимъ аппетитомъ. Наконецъ наступила ночь, и я провелъ ее спокойно вмст съ моимъ слугою Пятницею.

ГЛАВА XXIII.

Сожженіе остатковъ посл пиршества дикихъ. Робинзонъ одваетъ Пятницу и строитъ ему шалашъ. Робинзонъ показываетъ Пятниц дйствіе ружья. Онъ отучаетъ его отъ употребленія въ пищу человческаго мяса. Пятница хорошій помощникъ Робинзону.

На слдующій день поутру я приказалъ Пятниц знакомъ, чтобъ онъ слдовалъ за мною. Проходя мимо того мста, гд были зарыты два трупа дикихъ, онъ сталъ мн показывать знаками, что надобно ихъ выкопать и състь. Я принялъ тогда на себя строгій видъ, выражалъ ему мое отвращеніе отъ этой пищи, представлялъ что меня даже тошнитъ отъ одной мысли объ этомъ, и приказалъ ему сейчасъ же отойти отъ могилы. Онъ безпрекословно повиновался. Мы взошли на холмъ, чтобы узнать, оставилъ ли непріятель мой островъ. Я посмотрлъ въ зрительную трубу и не видалъ ничего на берегу, ни дикихъ, ни лодокъ.
Не вполн удовлетворенный этимъ, я отправился на самое мсто пиршества. Пятница шелъ рядомъ со мною, съ моею саблею въ рук, лукъ и стрлы были у него за спиною, а въ другой рук онъ несъ мушкетъ, который я ему далъ. Прибывъ на мсто, я увидлъ такое страшное зрлище, что кровь застыла въ жилахъ моихъ и волосы стали дыбомъ на голов моей, но на Пятняцу оно не произвело никакого впечатлнія. Тамъ валялись черепа, полуоглоданныя кости отъ рукъ и ногъ человческихъ, ребра и цлые куски человческаго мяса, котораго дикіе не доли.
Пятница взявъ 4 камушка, объяснилъ мн тмъ, что вчера было привезено сюда 4 плнника, изъ которыхъ трое съдены, а онъ четвертый остался, что между этими дикими и его націей было большое сраженіе, и что съ той и другой стороны взято множество плнныхъ, которыхъ всхъ ожидала одинакая участь.
Я веллъ Пятниц собрать кости и мясо въ одну кучу, обложить сухими втвями и сжечь на огн. Когда все это было сдлано, мы возвратились домой, гд я занялся платьемъ для Пятницы, потому что онъ былъ совершенно нагой. Прежде всего надлъ я на него рубашку и панталоны парусинныя. Онъ дозволялъ мн это длать съ какою-то боязнію, потомъ надлъ на него камзолъ изъ козьей кожи и далъ ему шапку изъ заячьяго мха, фасонъ которой былъ довольно красивъ. Пятниц по непривычк было очень неловко въ этомъ плать, которое хотя и было ему очень впору, но оно его связывало какъ бы оковами. Впрочемъ онъ былъ очень радъ, что одтъ точно также какъ и я. Когда однажды онъ въ своей одежд посмотрлся въ воду, то изо всхъ силъ захохоталъ самъ на себя, и снялъ тотчасъ же свой камзолъ и шапку, но я погрозилъ ему и показалъ видъ, что не доволенъ его поступкомъ. Тогда онъ опять надлъ скинутое платье. Онъ однако скоро привыкъ къ своей одежд и находилъ, что лучше быть въ ней, нежели ходить голымъ.
Посл сего надобно было подумать о томъ, гд помстить моего новаго слугу. Спать съ нимъ вмст я еще опасался, потому что онъ могъ сдлаться неблагодарнымъ ко мн и посягнуть на мою жизнь. Я ничего лучше не могъ придумать, какъ поставить ему шалашъ между моею крпостью и гротомъ. Я взялъ вс необходимыя предосторожности, чтобы онъ не могъ проникнуть въ мое жилище безь моего позволенія, и сверхъ того каждую ночь уносилъ въ свой замокъ вс ружья и пистолеты. Какъ они заряжаются, я не показывалъ ему и старался скрывать отъ него это. Впрочемъ эти предосторожности оказались излишними, потому что Пятница всегда былъ моимъ врнымъ и неизмннымъ слугою и другомъ.
Я былъ въ восхищеніи отъ своего новаго сотоварища, всячески старался образовать его, началъ учить его говорить по-англійски, и онъ оказался самыхъ лучшимъ ученикомъ въ свт. Я разговаривалъ съ нимъ безпрестанно при всхъ моихъ занятіяхъ, во время доенія козъ, паханія земли и за столомъ. Пятница со вниманіемъ слушалъ мои уроки, но только затруднялся въ произношеніи словъ.
Недлю спустя посл того, какъ я сталъ жить вмст съ Пятницею, я захотлъ возбудить въ немъ отвращеніе къ его каннибальской пищ, приготовивъ для него кушанье изъ мяса дикихъ козъ. На слдующій день я повелъ его въ тотъ мой табунъ, который былъ окруженъ почти со всхъ сторонъ густымъ лсомъ. Пришедши туда, я увидлъ одну козу, лежавшую въ тни подъ деревомъ съ двумя козлятами. Я подозвалъ къ себ Пятницу, сдлалъ ему знакъ, чтобъ онъ стоялъ смирно, не двигаясь, и въ это мгновеніе, выстрлилъ и убилъ козленка. Бдный дикій, который уже зналъ изъ опыта, какъ издали былъ убитъ изъ ружья одинъ изъ его непріятелей, снова приведенъ былъ въ сильный страхъ и дрожалъ какъ листъ. Не обращая глазъ въ ту сторону, гд находился козленокъ, чтобы посмотрть, убитъ онъ или нтъ, Пятница заботился только о себ самомъ. Лишь только раздался выстрлъ, онъ поспшно раскрылъ свой камзолъ и внимательно разсматривалъ, нтъ ли у него на груди раны. Воображая, что я ршился избавиться отъ него, онъ бросился ко мн въ ноги и, обнимая колна мои, долго говорилъ мн.что-то, но я ничего не понялъ, а только догадывался, что онъ просилъ у меня не отнимать у него жизнь.
Чтобы вывести бдняка изъ заблужденія, я взялъ его за руку и, улыбаясь, поднялъ его потомъ, указывая на козлеяка, сдлалъ ему знакъ, чтобъ онъ шелъ туда и принесъ это ко мн. Въ то время, когда Пятница занимался разсматриваніемъ, какъ это животное было убито, я снова усплъ зарядить свое ружье. Когда Пятница пришелъ съ козленкомъ, я, показывая ему на ружье, потомъ на сидвшую за дерев птицу и на землю, прицлился и выстрлилъ. Мой дикій опять пришелъ въ страхъ, и не видавъ, какъ я заряжалъ ружье, считалъ его за неисчерпаемый источникъ огня и смерти. Посл этого въ продолженіи долгаго времени онъ всегда подходилъ къ ружью съ глубочайшимъ почтеніемъ, боялся дотронуться до него и часто разговаривалъ съ нимъ какъ съ живымъ существомъ. Впослдствіи, когда Пятница научился говорить по-англійски, я узналъ отъ него, что онъ упрашивалъ ружье не убивать его.
Когда Пятница ходилъ за убитой птицей, я зарядилъ опять свое ружье, но, не желая боле пугать дикаго, отправился посл сего съ нимъ и добычей въ свое жилище.
Вечеромъ этого же дня я приготовилъ изъ козленка супъ и угостилъ имъ Пятницу. Видя, какъ я лъ, онъ подражалъ мн и знаками показывалъ, что ему очень нравится это кушанье. Ему кавалось страннымъ, что я дъ говядину съ солью. Чтобы объяснить мн, что соль ему не нравится, онъ положлъ ея нсколько въ ротъ, потомъ тотчасъ же выплюнулъ и сдлалъ гримасу. Я сдлалъ напротивъ, положилъ кусокъ мяса безъ соли себ въ ротъ, и тотчась же выбросилъ его вонъ. Впрочемъ, онъ впослдствіи привыкъ къ употребленію соли, и ничего безъ нея не дъ.
На слдующій день я угощалъ Пятницу жаренымъ мясомъ козленка, которое я приготовлялъ на вертел. Оно такъ понравилось ему, что онъ показывалъ мн знаками, что никогда не будетъ сть человческаго мяса, которое ему чрезвычайно опротивло.
Однажды я молотилъ хлбъ по своему (т. е. вынималъ зерна руками) и провивалъ его, Пятница помогалъ мн и длалъ то же самое, что и я. Онъ научился также мсить хлбы, печь ихъ и длать пироги, однимъ словомъ, чрезъ нсколько времени онъ служилъ и помогалъ мн во всхъ моихъ занятіяхъ.

ГЛАВА XXIV.

Разговоръ Робинзона съ Пятницею о его землякахъ и о вр. Робинзонъ просвщаетъ Пятницу ученіемъ христіанскимъ. Прежняя шлюпка. Желаніе Робинзона хать въ отечество Пятницы. Онъ и Пятница строятъ большую барку. Пятница — хорошій матросъ.

Теперь насъ было двое, а потому и сять хлба нужно было боле. Я съ Пятницею вспахалъ пространство земли, гораздо большее противъ прежняго, засвалъ его рожью и рисомъ и обнесъ другимъ тыномъ. Мой дикій помогалъ въ этихъ длахъ не только съ прилежаніемъ и ловкостію, но и видимымъ удовольствіемъ, потому что зналъ, что все это длается частію и для него. Пятница сталъ уже порядочно говорить и понимать по-англійски, зналъ названіе всхъ предметовъ, которые находились у насъ, и всхъ тхъ мстъ, куда я посылалъ его за чмъ-нибудь.
Однажды я, желая узнать, сожалетъ ли онъ о своей родин, спросилъ у него, какъ онъ попался въ плнъ. Онъ отвчалъ, что его отечество сильно, воинственно и побдоносно, но что они, будучи въ маломъ числ, напали на многочисленную толпу непріятелей и были взяты въ плнъ. ‘Мои соотечественники’, прибавилъ онъ, ‘тоже дятъ своихъ военноплнныхъ, и я самъ былъ однажды на этомъ остров и участвовалъ въ пиршеств’.
— Жалко ли теб своихъ земляковъ? спросилъ я.
— Нтъ, отвчалъ Пятница, я не жалю ихъ, а жалко мн только отца моего, старика, которому теперь плохо безъ меня.
Продолжая разговаривать, я узналъ отъ Пятницы, что въ нкоторомъ разстояніи отъ берега каждое утро бываетъ одинъ и тотъ же втеръ и одно и то же теченіе морское, а вечеромъ втеръ и теченіе прямо противоположны первымъ. Дикіе знаютъ это и пользуются этихи теченіями при прізд на островъ и при отъзд съ него. Я впослдствіи узналъ, что этотъ феноменъ происходитъ отъ рки Ореноко въ устьяхъ которой находился мой островъ. Мн также сказалъ онъ, что его соотечественники называются караибами, и что за ними боле мсяца (такъ Пятница выражался о странахъ, лежащихъ къ западу) живутъ блые люди съ бородами (вроятно, испанцы).
Среди разнообразныхъ разговоровъ я старался посять въ душ Пятницы смена Христіанской вры. Однажды я спросилъ у него: ‘кто создалъ море, землю, лса и проч.’ Онъ отвечалъ мн: ‘ихъ сотворилъ старикъ Бенакмуке, который жилъ за долго прежде всего живущаго, и существующаго на свт, и который очень старъ, гораздо старше моря, луны и звздъ’.
Я желалъ дать ему понятіе объ истинномъ Бог, Koторый управляетъ всхъ въ мір, что этотъ Богъ всемогущъ, можетъ намъ дать все и можетъ все отнять у насъ. Пятница слушалъ меня съ большимъ вниманіемъ и удовольствіемъ. Я разсказывалъ ему объ Іисус Христ, приходившемъ для искупленія нашего. Говорилъ ему также, что должно молиться Богу непрестанно, что Онъ, хотя находится на небесахъ, но слышитъ молитвы наши и исподняетъ ихъ, если это нужно и полезно намъ.
— Этотъ Богъ, сказалъ Пятница, превосходитъ нашего Бенакмуке. Бенакмуке живетъ не на небесахъ, а на высокихъ горахъ, и если ему что говорить отсюда, то онъ ничего не услышить. Надобно идти на эти горы, если кому нужно разговаривать съ нимъ.
— A ты часто ли разговаривалъ съ нимъ? спросилъ я у Пятницы.
— Ни разу, отвчалъ онъ, потому что молодымъ людямъ не дозволяется это, но прилично только оакавамъ {То-есть жрецамъ.} нашимъ. Они ходятъ къ нему и говорятъ ему: оа! и потомъ приносятъ отвтъ.
Пятница иногда своими вопросахи приводилъ меня въ замшательство. Какъ-то зашла рчь о діавол, Пятница вдругъ спросилъ у меня: почему же Богъ, Который сильне діавола, же убьетъ это чудовище? Я не могъ дать ему надлежащаго отвта и сказалъ только, что наказаніе діаволу будетъ во время преставленія свта. Я былъ мало ученъ и безъ всякихъ разсужденій врилъ всему тому, чему повелвала врить Церковь, а потому не могъ давать поученій съ надлежащими доказательствахи, но не смотря на эти мои недостатки, могу уврить всякаго, что я въ короткое время сдлалъ Пятницу добрымъ христіаниномъ, даже можетъ быть лучшимъ, нежели какимъ я самъ былъ.
Въ такихъ и тому подобныхъ упражненіяхъ проведъ я съ моимъ Пятницею три года. Признаюсь, я считаю это время самымъ счастливйшимъ для меня изъ всей моей жизни на остров.
Когда я совершенно уврился въ расположеніи и преданности ко мн моего Пятницы, я разсказалъ ему вс свои приключенія, открылъ ему тайну употребленія пороха и пуль, научилъ какъ стрлять, и сверзъ всего этого подарилъ ему большой ножъ. Этому подарку онъ былъ чрезмрно радъ.
Однажды я пошелъ съ нимъ на берегъ и показалъ ему ту шлюпку, которую не могъ я вынуть изъ песку. Лишь только онъ взглянулъ на нее, то очень удивился и сталъ предъ нею въ какомъ-то раздумь.
— О чемъ ты думаешь? спросилъ я у него.
— Я видль, отвчалъ онъ, точно такую шлюпку у моихъ соотечественниковъ.
Посл сего онъ сдлалъ подробное описаніе той шлюпки и прибавилъ: мы спасли блыхъ людей, которые были на этой шлюпк. Она была полна ими. На ней находилось семнадцать человкъ.
Этотъ разсказъ наполнилъ опять мою голову новыми химерами. Я сначала воображалъ, что экипажъ того корабля, который былъ разбитъ близь моего острова, переслъ въ шлюпку и по счастію присталъ къ берегамъ, гд жили соотечественники Пятницы. Я спросилъ у Пятницы, что же сдлалось съ этими блыми? Онъ уврялъ меня, что они живутъ въ его отечеств боле четырехъ лтъ и получають жизненные припасы отъ дикихъ.
— Почему же твои соотечественники не съли ихъ? спросилъ я у Пятницы.
— Потому, отвчалъ онъ, что они сдлались нашими братьями, а мы димъ только своихъ непріятелей во время войны.
Посл сего у меня явилась мысль приготовить непремнно барку и хать на ней въ отечество Пятницы, къ тмъ блымъ, которые живутъ тамъ. Я искалъ дерева, изъ котораго можно бы было устроить эту барку и которое было бы недалеко отъ берега. Мой дикій скоро нашелъ такое дерево. Оно мн было неизвстно, но Пятница зналъ его свойство и уврялъ меня, что именно изъ этого дерева строятся барки. Онъ изъявилъ желаніе выжечь это дерево, но когда я показалъ ему употребленіе долота, топора и желзныхъ клиньевъ, то онъ ловко принялся за нихъ и спустя мсяцъ посл тяжкихъ трудовъ, окончилъ свою работу. Барка была очень прочно и красиво сдлана, особливо когда мы топорами дали ей извн форму настоящей шлюпки. Въ теченіе 7 или 8 дней мы спустили ее въ воду помощію рычаговъ и катковъ.
Я очень удивлялся тому, съ какою ловкостію мой дикій управлялъ баркою и поворачивалъ ее, не смотря на то, что она была довольно велика. Теперь оставалось мн придлать къ ней мачту съ парусомъ и руль, и снабдить ее якоремъ и канатомъ. Руль, парусъ, якорь и канатъ я выбралъ изъ старыхъ вещей, которыя перенесъ съ корабля и которыя хранились у меня бережно. Что же касается до мачты, то ее сдлалъ, по моимъ указаніямъ, Пятница изъ молодаго ровнаго кедра.
Мы работали около двухъ мсяцевъ, чтобы снарядить свою барку совсмъ, какъ слдовало. Теперь оставалось показать Пятниц, какъ нужно дйствовать рулемъ и парусами, потому что онъ этого совершенно не зналъ. Онъ былъ чризмрно удивленъ, видя, какъ я ловко поворачивалъ мою барку и туда и сюда, и управлялъ ею по своему желанію, особливо когда я перемнялъ направленіе паруса, который надувался съ той стороны, въ которую я держалъ путь. Нсколько упражненій достаточно было для Пятницы, чтобы узнать все это, и чрезъ недлю онъ сдлался очень хорошимъ матросомъ. Вскор посл сего наступило дождливое время и мы отложили свое путешествіе до ноября или декабря мсяца.

[]

ГЛАВА XXV.

Дикіе снова прізжаютъ на островъ. Робинзонъ и Пятница нападаютъ на нихъ. Спасенный отъ смерти испанецъ. Совершенное пораженіе дикихъ. Отецъ Пятницы. Робинзонъ угощаетъ своихъ гостей кушаньями изъ мяса козленка.

Шелъ 27 годъ моего пребыванія на остров. Настало наконецъ сухое время, и я въ продолженіе двухъ недль постоянно былъ занятъ приготовленіемъ нужной провизіи для нашего путешествія. Однажды утромъ я послалъ Пятницу на берегъ за черепахами, мясо и яйца которыхъ составляли вкусную пищу. Не прошло и пяти минутъ посл его ухода, какъ онъ возвратился опять съ величайшею поспшностію, разстроенный, въ чрезмрномъ испуг и еще издали кричалъ мн: ‘три лодки, три лодки! много, много людей!’
Я старался его успокоить, но это мало дйствовало на него. Онъ былъ увренъ, что дикіе пріхали на островъ именно только для того, чтобы поймать его и наказать за прежній побгъ.
— Будь сильне и благоразумне, Пятница! сказалъ я ему. Вдь мн угрожаетъ такая же опасность, какъ и теб. Если они возьмутъ тебя, то нисколько не будетъ пощады и мн. И такъ, приготовимся къ оборон. Слдуй только во всемъ моему примру и мы одержимъ верхъ.
Пятница успокоился, протянулъ свою правую руку ко мн и сказалъ, ‘я умру, если господинъ мой прикажетъ мн умереть.’
Посл этого мы выпили съ нимъ по доброй рюмк рому, чтобы придать себ больше храбрости и утвердить заключенный между нами союзъ. Я далъ ему пистолетъ и два заряженныхъ ружья, а самъ взялъ съ собою остальные пистолеты, саблю и 4 ружья, заряженныя кусками нарубленнаго желза. Вооружившись такимъ образомъ, мы отправились въ походъ.
Я взошелъ на холмъ и увидлъ въ зрительную трубу, что дикихъ было около 20 человкъ. Они пристали къ берегу на трехъ лодкахъ и привезли съ собою трехъ плнныхъ. Мсто, избранное ими, было недалеко отъ небольшаго, но густаго лса, простиравшагося почти до самаго моря. Это открытіе меня очень порадовало, потому что я могъ сдлать тамъ засаду, незамтную для непріятеля, а потомъ, въ случа нужды, и вылазку. Со всевозможною осторожностію мы пробрались черезъ лсъ и подошли къ дикимъ такъ близко, что только одна небольшая роща отдляла насъ отъ нихъ въ разстояніи полвыстрла. Я веллъ Пятниц взлсть на дерево и посжотрть, что длаютъ дикіе. Онъ исполнилъ это и передалъ мн, что они сидятъ кругомъ огня и дятъ мясо плнника, что въ нсколькихъ шагахъ отъ нихъ лежитъ еще одинъ связанный, до котораго скоро дойдетъ очередь, и что этотъ послдній съ бородою и блымъ лицомъ, и похожъ на тхъ, которыхъ его единоземцы приняли къ сбб за нсколько лтъ тому назадъ.
Это донесеніе, особливо о бломъ плнник съ бородою, привело меня въ ужасный гнвъ и озлобленіе противъ безчеловчныхъ каннибаловъ. Я самъ влзъ на дерево и дйствительно увидлъ лежащаго на песк человка, связаннаго по рукамъ и ногамъ. По его одежд я сейчасъ узналъ въ немъ европейца. Трое дикихъ отдлились отъ толпы и подошли къ лежавшему плннику, чтобы убить его и потомъ лакомиться его мясомъ.
Слзши поспшно съ дерева, я сказалъ Пятниц: теперь не надобно терять времени, длай все то, что я буду длать, и мы справимся съ извергами.
Я взялъ свой мушкетъ и прицлился въ дикихъ, Пятница сдлалъ тоже съ своимъ ружьемъ. Стрляй! сказалъ я ему. Вслдъ за этимъ раздались два выстрла: Пятница превзошелъ меня въ искусств стрлять, потому что онъ убилъ двухъ и ранилъ трехъ дикихъ, а я убилъ только одного и ранилъ двухъ.
Вс дикіе вскочили съ земли въ смятеніи и страшномъ испуг, не зная, откуда былъ этотъ смертоносный громъ. Не давая имъ ни минуты опомниться, мы вторично выстрлили въ нихъ. Еще было убито двое дикихъ, а ранено очень много. Они отъ испуга и отъ боли бгали и туда и сюда, не зная что длать, кровь текла изъ ранъ ихъ, и минуту спустя двое изъ нихъ упали замертво на землю.
Положивъ на землю разряженныя ружья, я взялъ мушкетъ и веллъ Пятниц слдовать за мною. Мы выбжали изъ лсу и съ крикомъ бросились на дикихъ. Наше внезапное появленіе привело ихъ еще въ большій страхъ. — Я подбжалъ къ связанному плннику, который лежалъ между моремъ и мстомъ пиршества. Палачи, которые были уже готовы убить его, оставили свою жертву въ ту минуту какъ раздались первые два выстрла, побжали къ берегу и бросились въ лодку. Трое другихъ дикихъ послдовали за ними. Я закричалъ Пятниц, чтобы онъ стрлялъ въ нихъ. Онъ подбжалъ къ нимъ довольно близко и выстрлилъ. Я думалъ сначала, что онъ убилъ ихъ всхъ, потому что они вс упали, но спустя нсколько минутъ трое изъ нихъ встали. Между тмъ какъ мой слуга и товарищъ уничтожалъ непріятеля, я ножемъ разрзалъ веревки, которыми былъ связанъ европеецъ, и видя, что онъ отъ слабости не могъ даже сидть, я далъ ему выпить глотокъ рому и предложилъ ему кусокъ хлба. Я узналъ отъ него, что онъ испанецъ. Когда онъ подкрпилъ себя нсколько, я далъ ему пистолетъ и саблю. Онъ взялъ ихъ съ выраженіемъ прнзнательности, и это оружіе какъ бы придало ему новыя силы и храбрость. Онъ всталъ поспшно и бросился съ яростію на своихъ враговъ и, ловко владя саблею, убилъ двоихъ дикихъ. Въ это время Пятница проворно сбгалъ въ лсъ и принесъ оттуда разряженныя ружья. Когда я заряжалъ ихъ, одинъ изъ дикихъ напалъ на испанца съ большимъ деревяннымъ ножемъ. Испанецъ хотя былъ слабъ, но защищался храбро и нанесъ противнику своему дв раны въ голову. На помощь къ этому дикому прибжалъ другой, схватилъ сзади испанца и, бросивъ его на землю, старался отнять у него саблю. Испанецъ, не теряя присутствія духа, выпустилъ изъ рукъ свою саблю и, доставъ пистолетъ, выстрлилъ и убилъ наповалъ дикаго. Пятница, взявъ одно изъ заряженныхъ мною ружей, погнался за двумя дикими и ранилъ ихъ обоихъ. Они побжали и скрылись въ лсу. Пятница погнался и туда за ними и убилъ одного изъ нихъ прикладомъ ружья, а другой, который чрезвычайно быстро бгалъ, ускользнулъ отъ него и, подбжавъ къ берегу, бросился стремглавъ въ море. Онъ вскор догналъ лодку съ тремя своими земляками и слъ съ ними вмст. Такимъ образомъ изъ цлой толпы дикихъ только четверо спаслись отъ рукъ нашихъ.
Мн хотлось догнать убжавщихъ. Я бросился въ лодку и веллъ Пятниц слдовать за мною. Какъ удивился я, когда увидлъ въ этой лодк еще одного плннаго, у котораго тоже были связаны руки и ноги. Прежде всего я освободилъ его отъ веревокъ и старался поднять его на ноги, но онъ не могъ ни встать ни говорить, а только жалобно стоналъ и горько плакалъ, думая что пришли вести его на смерть.
Пятница, вошедъ въ лодку и взглянувъ на плннаго, бросился вдругъ къ нему, обнималъ его, плакалъ, смялся билъ въ ладони, плясалъ и прыгалъ какъ съумасшедшій. Я спросилъ у него о причин такихъ странныхъ поступковъ. Онъ отвчалъ мн: это мой отецъ, мой отецъ! Пятница былъ такъ радъ, что совершенно забылъ о врагахъ своихъ и о друзьяхъ: онъ то скакалъ къ отцу въ лодку, то выпрыгивалъ изъ нея, то опять садился вмст съ отцомъ своимъ, ласкался къ нему, прижималъ его голову къ груди своей и растиралъ ему руки и ноги, опухшія отъ веревокъ, чтобы уменьшить боль въ нихъ.
Этотъ случай помшалъ намъ гнаться за непріятелями нашими, что и было къ нашему благополучію, потому что черезъ полчаса посл этого поднялась на мор страшная буря съ вихремъ продолжавшаяся всю ночь. Дикіе убжавшіе на лодк, вроятно погибли или снесены были въ другую сторону, такъ какъ втеръ имъ былъ совершенно противный.
Желая поподчивать своихъ новыхъ гостей, я веллъ Пятниц сбгать домой и принести чего нибудь състнаго. Онъ тотчасъ же отправился и чрезъ нсколько минутъ возвратился, принеся съ собою сушенаго винограда, пироговъ, черепашьихъ яицъ и воды. Онъ все это наложилъ передъ отцемъ своимъ, нисколько не думая ни обо мн, ни объ испанц, который тоже имлъ нужду въ подкрпленій силъ своихъ. Испанецъ изнемогь до такой степени, что лежалъ на трав подъ тнію дерева, не двигаясь съ мста и едва открывая глаза. — Я веллъ Пятниц растирать ему руки и ноги ромомъ, что и помогло ему.
Лишь только мои гости оправились немного, то я сталъ заботиться, какъ бы ихъ перенести въ мое жилище. Они были такъ слабы, что не могли ходить. Мой сильный, молодой Пятница взялъ его себ на плечи и отнесъ въ лодку, гд находился отецъ его, потомъ отвалилъ отъ берега и, не взирая на бурю, привезъ ихъ въ заливъ, находившійся близь моихъ укрпленій. Онъ такъ проворно халъ по вод, что я едва по сухому пути посплъ къ ихъ прибытію. Мы сдлали родъ носилокъ, положили на нихъ своихъ гостей и понесли ихъ къ себ. Такъ какъ перенести ихъ чрезъ стну моего замка не было никакой возможности, то мы устроили для нихъ шалашъ изъ втвей и парусины, приготовили имъ постели изъ рисовой соломы и дали по одялу.
Теперь мой островъ населенъ, я сталъ богатъ подданными и могъ считать себя небольшимъ монархомъ. Подданные мои были въ совершенномъ повиновеніи у меня. Я былъ и законодатель для нихъ и государь. Вс они были одолжены мн спасеніемъ ихъ жизни, слдовательно должны были имть признательность ко мн и врно служить мн во всемъ.
Устроивъ помщеніе для моихъ новыхъ сотоварищей, я сталъ заботиться о приготовленіи имъ какого нибудь кушанья. По моему приказанію, Пятница сходилъ въ ближайшій табунъ, и принесъ оттуда годовалаго козленка. — Я распотрошилъ козленка, очистилъ его, и, разрзавъ на куски, приготовилъ два блюда, изъ которыхъ одно состояло изъ духоваго мяса, а другое было жареное съ рисомъ и рожью. Я самъ отнесъ все это въ новую палатку и слъ съ гостями обдать или, лучше сказать, ужинать. Пдтница служилъ за столомъ, подавалъ кушанье мн, отцу своему и испанцу, который очень хорошо говорилъ на язык дикихъ.
Поужинавъ, я приказалъ Пятниц взять лодку и хать за оружіемъ, которое мы оставили на пол сраженія. Когда онъ возвратился съ нимъ, наступала уже ночь, которую мы провели спокойно, усталые и измученные дневнымъ трудомъ и заботами.

ГЛАВА XXVI.

Уборка мертвыхъ тхъ. Разговоръ Робинзона съ отцомъ Пятницы и испанцемъ. Заготовленіе разныхъ провизій для себя и для будущихъ гостей. Отправленіе отца Пятницы и испанца за соотечественниками его.

На слдующій день, по моему приказанію, Пятница зарылъ въ глубокую яму убитыхъ дикихъ и вс остатки посл ихъ пиршества, которые валялись на берегу въ разныхъ мстахъ. Берегъ сталъ совершенно очищенъ и не оставалось никакого признака, что тутъ находились трупы, кости и цлые куски человческаго мяса.
Въ этомъ же день я вступилъ въ разговоры съ моими новыми товарищами, начавъ съ отца Пятницы. Я спросилъ у него, что онъ думаетъ о тхъ дикихъ, которые убжали отъ насъ, и не прідутъ ли они опять на мой островъ съ толпами своихъ сооточественниковъ. Пятница служилъ переводчикомъ между мною и отцемъ своимъ. Старикъ отвчалъ на мой вопросъ, что, по его мннію они погибли во время бури, а если и не погибли, то снесены въ другую сторону, къ западнымъ берегамъ материка, гд и будутъ съдены тамошними жителями. Если же они, прибавилъ онъ, къ великому своему счастію, достигнутъ своей родины, то непремінно будутъ съ ужасомъ разсказывать своимъ землякамъ, что товарищи ихъ были убиты на остров молніею и громомъ, и что два какіе-то злобные духи сошли съ высоты горъ и безпощадно поражали ихъ своимъ смертоноснымъ громомъ и огнемъ.
Не смотря на этотъ отвтъ, я все таки опасался прибытія дикихъ на островъ и старался принять всевозможныя мры къ оборон и быть всегда готовымъ къ сопротивленію. Притомъ теперь насъ было четверо и намъ не страшно было вступить въ бой съ сотнею дикихъ.
— Если я пріду къ вамъ, спросилъ я у старика, что тогда со мною будетъ?
— Они тебя примутъ очень хорошо, изъ любви ко мн, отвчалъ отецъ Пятницы.
Что же касается до испанца, то онъ напротивъ былъ очень недоволенъ соотечественяиками Пятницы. Онъ говорилъ, что тамъ осталось шестнадцать человкъ, частію испанцевъ, частію португальцевъ, которые потерпли кораблекрушеніе и живутъ теперь въ земл дикихъ, хотя и мирно съ ними, но терпятъ во всемъ большія недостатки и чуть-чуть не умираютъ съ голоду, и что у нихъ есть нсколько оружія, которое имъ впрочемъ безполезно, потому что у нихъ нтъ ни пороха, ни пуль. Я узналъ также отъ него, что они плыли на корабл изъ Ріо де-ла-Плата и везли мха и серебро въ Гаванну, но какъ во время этого пути случилась буря и корабль ихъ разбился о подводные камни, то они пересли съ него на шлюпку и были принесены къ тамошнему берегу.
— Не пожелаютъ ли они пріхать сюда ко мн на островъ? сказалъ я испанцу, тогда мы устроили бы общими силами наше освобожденіе.
Онъ отвчалъ мн, что оня вроятно примутъ съ большимъ удовольствіемъ это предложеніе, и что я могу разсчитывать на ихъ признательностъ и совершенную покорностъ ко мн. Я со старикомъ дикимъ отправлюсь къ нимъ, прибавилъ онъ, и предложу имъ хать сюда, и если они изъявятъ свое согласіе, то обяжу ихъ клятвою, что они будутъ жить здсь мирно и повиноваться во всемъ владтелю острова до тхъ поръ, пока мы не возвратимся въ европейскія земли.
Я былъ совершенно съ ниъ согласенъ, но онъ совтовалъ мн отсрочить поздку до слдующей жатвы, потому что надобно было заготовить разной провизіи для будущихъ гостей и на довольно долгое время.
Его совтъ мн казался очень благоразумнымъ, и я находилъ въ немъ столько доказательствъ его ко мн врности, что былъ вполн доволенъ имъ и ршился послдовать ему.
Такъ какъ время посва приближалось, то мы вс четверо принялись за обработываніе земли нашими плохими деревянными инструментами. Вспахавши очень большое пространство земли, мы посяли 22 четверика ржи и 16 гарицевъ рису. Кром посяннаго хлба, у насъ оставалось его еще достаточное количество, такъ что безъ труда можно было прокормиться въ теченіе 6 мсяцевъ до слдующей жатвы.
Теперь мн предстояло заняться приготовленіемъ матеріаловъ для постройки судна для нашего путешествія. Я веллъ Пятниц и отцу его срубать и очищать отъ втвей т деревья, которыя по моему мннію годились на эту постройку. Надсмотрщикомъ надъ ними былъ поставленъ мною испанецъ. Я показалъ имъ, съ какимъ долгимъ и усиленнымъ трудомъ можно было сдлать безъ надлежащихъ инструментовъ одну только доску изъ одного большаго дерева. Они чрезъ нсколько времени приготовили дв дюжины досокъ, очень хорошихъ, изъ дубоваго дерева. Эти доски были шириною въ два фута, длиною въ 35 футовъ, а толщиною отъ 2 до 4 дюймовъ. Можно понять, съ какимъ трудомъ все это было сдлано.
Въ тоже самое время я заботился объ умноженіи моего стада. То самъ я ходилъ на охоту съ Пятницей, то посыладъ съ нимъ испанца, и мы такимъ образомъ въ теченіе одного мсяца поймали 22 козленка и 10 козъ. Если случалось намъ убить козу, то мы сберегали ея козлятъ. Вс пойманныя нами козы и козлята были распредлены по нашимъ табунамъ. Когда же созрлъ виноградъ, то мы насушили его столько, что можно было имъ наполнить до 60 боченковъ. Мы обыкновенно ли эти ягоды съ хлбомъ, что и составляло главную часть нашей пищи.
Настало время уборки хлба. Урожай чрезвычайно былъ хорошъ и вполн соотвтствовалъ нашимъ желаніямъ. Посянные нами 22 четверика ржи принесли 220 четвериковъ, и 16 гарнцевъ рису — до 150 гарицевъ. Этого хлба достаточно было для насъ и для будущихъ гостей нашихъ на долгое время.
Окончивъ вс эти приготовленія, я позволилъ испанцу хать вмст съ отцемъ Пятницы на твердую землю за своими соотечественниками. Я ему далъ письменное приказаніе не привозить ко мн на островъ ни одного человка безъ того, чтобы онъ не поклялся предъ нимъ и предъ отцемъ Пятницы, быть въ совершенной зависимости отъ меня и повиноваться мн во всемъ. Сверхъ сего, я веллъ также ему взять съ нихъ письменное обязательство, подписанное ими всми въ томъ, что они безпрекословно будутъ исполнять, въ чемъ клялись.
Получивъ эти приказанія, испанецъ отправился съ отцемъ Пятницы въ той самой лодк, въ которой привезены они были на островъ каннибалами. Я каждому изъ нихъ далъ по мушкету и по 8 зарядовъ пороха и пуль, и совтовалъ, чтобъ они тратили этя заряды при необходимыхъ только обстоятельствахъ. Кром сего я отпустилъ съ ними хлба и сушенаго винограда на нсколько дней и такую же провизію на 8 дней для испанцевъ. Наконецъ я и Пятница простились съ ними, они отправились въ море при тихомъ втр, во время полнолунія, это было въ октябр мсяц, по моему расчисленію.

[]

ГЛАВА XXVII.

Пріздъ на островъ взбунтовавшихся англичанъ противъ своего Капитана. Разговоръ и совщанія Робинзона съ Капитаномъ. Условія, предложенныя Капитану. Нападеніе на бунтовщиковъ и приведеніе ихъ въ покорность.

Въ теченіе восьми дней я дожидался возвращенія моихъ депутатовъ. Однажды утромъ, когда еще я спалъ, Пятница вбжалъ ко мн и своимъ крикомъ разбудилъ меня: Господинъ, господинъ мой! они пріхали, они пріхали! Я поспшно всталъ, одлся и отправился съ Пятницею черезъ лсъ къ берегу. Взглянувъ на море, я увидлъ плывшую шлюпку на разстояніи полуторы мили отъ острова, она была съ трехъугольнымъ парусомъ и плыла по направленію къ намъ. Спрячься, сказалъ я Пятниц, потому что на шлюпк плывутъ не т, которыхъ мы ожидаемъ, и мы теперь не можемъ знать, враги они намъ или друзья.
Я влзъ на высокую скалу и посмотрлъ въ зрительную трубу. Въ разстояніи двухъ съ половиною миль стоялъ на якор корабль, похожій по своему устройству на англійскій. Я не могу выразить тхъ впечатлній, которыя произвелъ видъ этого корабля на мое воображеніе. Чрезмрна была моя радость при одной мысли, что на корабл находились мои соотечественники. Однако мн показалось страннымъ, какимъ образомъ и зачмъ попали англичане въ эту часть свта, въ которой они не производятъ никакой торговли. Разв были занесены бурею, но бури не было. Вроятно, думалъ я, что какія-нибудь другія дурныя причины заставили ихъ пріхать сюда.
Спустя немного времени шлюпка подошла къ берегу. Находившіеся на ней люди старались ввести ее въ какой нибудь заливъ, но такъ какъ тамъ не было никакого залива, то они привалили къ песку, въ разстояніи на одну четверть мили отъ моего жилища. Я былъ очень радъ, что такъ случилось, а то иначе они могли бы остановиться прямо противъ моей двери, выгнали бы меня изъ моего замка и завладли бы всмъ моимъ имуществомъ. Всхъ пріхавшихъ на шлюпк было одиннадцать человкъ. Это были англичане, исключая двухъ, которые по костюму походили на голландцевъ. Трое изъ нихъ были безъ всякаго оружія и связаны, одинъ изъ сихъ послднихъ, казалось, былъ убитъ чрезмрною горестію, другіе два были тоже печальны, но не въ такой степени, какъ первый. Пятница сказалъ мн тогда: вотъ и англичане дятъ своихъ плнныхъ точно также, какъ и дикіе. — Нтъ, нтъ, Пятница, отвчалъ я: я боюсь только, чтобъ они не убили ихъ, сть же они ихъ не станутъ, въ этомъ я увренъ. Дйствительно, вскор одинъ изъ матросовъ замахнулся своею большою саблею на одного изъ плнныхъ. Я думалъ, что злодй сейчасъ убьетъ его, и кровь застыла въ моихъ жилахъ.
Мн хотлось, во что бы ни стало, спасти этихъ трехъ несчастныхъ. Въ то время, тогда матросы бродили по острову, я замтилъ, что плнные были свободны идти, куда хотятъ, но они не смли этого сдлать и сидли на земл, задумчивые и печальные. Англичане прибыли на островъ во время прилива, теперь же начался отливъ, а потому шлюпка ихъ осталась на суш. Хотя въ ней и находились два матроса, но они были пьяны и спали. Одинъ изъ нихъ проснулся и видя, что шлюпка глубко вошла въ песокъ, сталъ кричать, призывая къ себ другихъ, но однако же вс они не могли вытащить ее, потому что она была очень тяжела. Видя такое затрудненіе, они, какъ настоящіе моряки, т. е. люди самые беззаботные въ свт, перестали думать о шлюпк и опять ушли въ лсъ.
Приливъ долженъ былъ начаться по прошествіи 10 часовъ, и я въ это время придумывалъ разныя средства къ спасенію плнныхъ. Я приготовился къ битв съ величайшею предосторожностію, потому что предстояло имть дло не съ боязливыми дикими, а съ опытными Европейцами. Пятница по моему приказанію тоже вооружился, я очень надялся на него, потому что онъ стрлялъ превосходно. Самая фигура моя могла привести всякаго человка въ ужасъ. На голов моей была надта большая лохматая шапка изъ козьей шкуры, съ лваго боку висла голая шпага, за поясомъ заткнуты были три пистолета, и находилось по ружью на каждомъ плеч. Я пошелъ къ плннымъ, Пятница слдовалъ за мною издали.
Подойдя къ нимъ, я сказалъ громко по-испански: ‘господа кто вы?’ Они мн ничего не отвчали и, казалось, хотли бжать отъ страха.
— Господа, продолжалъ я по-англійски, не бойтесь меня: можетъ быть, вы найдете во мн самаго лучшаго друга вашего.
— Это существо должно быть сослано съ неба, потому что наши несчастія выше всякой помощи человческой, сказалъ одинъ изъ нихъ.
— Всякая помощь посылается свыше, отвчалъ я, желаете ли вы, чтобы я помогъ вамъ освободиться?
Одинъ изъ плнныхъ со страхомъ и со слезами на глазахъ сдросилъ: ‘съ кмъ мы говоримъ — съ человкомъ или духомъ?’
— Успокойтесь, господа, отвчалъ я, духъ предсталъ бы предъ вами не въ такой плохой одежд, какъ моя, и съ другими бы оружіемъ. Я точно такой же человкъ какъ и вы, и даже одной націи съ вами и готовъ къ вашимъ услугамъ. Прошу васъ, разскажите мн ваши приключенія.
— Повсть наша долга, а враги наши близко, отвчалъ одинъ изъ нихъ. Только могу сказать вамъ, что я капитанъ того корабля, который противъ этого острова стоитъ на якор, матросы взбунтовались противъ меня и сначала хотли умертвить меня, а потомъ передумали и ршили оставить меня на этомъ пустомъ остров съ этими двумя людьми, изъ которыхъ одинъ мой штурманъ, а другой пассажиръ.
— ‘Гд-же теперь эти бунтовщики?’ спросилъ я. ‘Они вонъ тамъ, отдыхаютъ’, отвчалъ онъ, указывая мн пальцемъ на густую рощу. Я спросилъ, есть ли у нихъ какое нибудь огнестрльное оружіе и узналъ, что у нихъ только и есть два ружья, изъ которыхъ одно находится въ шлюпк. ‘Теперь предоставьте мн дйствовать, сказалъ я капитану, враги ваши спятъ и ихъ легко можно умертвить всхъ’. Но онъ мн замтилъ, что изъ числа ихъ только два негодяя, отъ которыхъ ничего нельзя ожидать хорошаго, и что прочіе, увлеченные или принужденные ими, легко могутъ раскаяться и обратиться къ повиновенію’. ‘Я издали не могу вамъ показать этихъ злодевъ’, прибавилъ онъ, ‘впрочемъ я готовъ во всемъ слдовать вашимъ приказаніямъ’.
— Ну, хорошо, сказалъ я, пойдемте въ лсъ, чтобъ они не услыхали и не примтили насъ, когда проснутся. — Тамъ посовтуемся, что намъ длать.
Когда мы вошли въ лсъ, я сказалъ капитану: ‘Милостивый государь, я ршусь на все для вашего спасенія, но только съ двумя слдующими условіями. Во-первыхъ, чтобы господинъ капитанъ во время пребыванія своего на остров не присвоивалъ бы себ никакой власти, былъ бы во всемъ послушенъ и строго бы исполнялъ мои приказанія. Во вторыхъ, если намъ удастся овладть кораблемъ, то капитанъ обязанъ отвезти меня и моего слугу Пятницу въ Англію, не полагая съ насъ ничего за провозъ’.
Капитанъ и оба его товарища съ радостію приняли эти условія и клялись слдовать за мною повсюду и во всемъ повиноваться мн, если даже имъ не удастся опять завладть кораблемъ. Посл сего я далъ имъ всмъ троимъ по ружью, пороху и пуль, и совтовалъ напасть на сонныхъ, но пощадить жизнь тхъ, которые были увлечены бунтовщиками и по невол возстали противъ своего капитана. Капитанъ съ свойственною ему кротостью сказалъ мн: ‘Я вообще не люблю кровопролитія и отвращаюсь отъ него, но двухъ главныхъ зачинщиковъ нельзя оставить въ живыхъ, потому что они неисправимы и при первомъ удобномъ случа опять возстанутъ противъ меня, а это обстоятельство грозитъ мн непремнною смертію’.
Во время этихъ совщаній двое изъ бунтовщиковъ встали и пошли прочь отъ своихъ товарищей. На вопросъ мой, не это ли главные бунтовщики? Капитанъ отвчалъ, что — нтъ. ‘Ну хорошо, сказалъ я, оставимъ ихъ въ поко. Кажется, само Провидніе разбудило ихъ. Что же касается до прочихъ, то если вы не овладете ими, виноваты будете въ томъ сами’.
Тогда капитанъ, держа на готов свое ружье, пошелъ съ двумя товарищами его къ спавшимъ бунтовщикамъ. При ихъ приближеніи, одинъ бунтовщикъ проснулся и началъ криками будить прочихъ, но въ это время штурманъ и пассажиръ выстрлили изъ своихъ ружей, а капитанъ, прицлившись въ зачинщиковъ бунта, убилъ одного изъ нихъ на повалъ, а другаго ранилъ. Этотъ послдній стадъ просить помилованія. ‘Теперь поздно просить помилованія’, вскричалъ капитанъ, и ударомъ ружейнаго приклада повалилъ злодя замертво на землю.
Оставалось еще трое бунтовщиковъ, изъ которыхъ одинъ былъ легко раненъ. Они вздумали было сопротивляться, но въ это время я съ Пятницею подошелъ къ нимъ. Увидвъ насъ, такъ вооруженныхъ и въ такихъ странныхъ костюмахъ, они струсили и просили пощады, не надясь на свою силу. Капитанъ согласился на ихъ просьбы съ тмъ, чтобы они помогли ему овладть кораблемъ и хать на немъ въ Ямайку, откуда онъ шелъ. Они дали въ этомъ торжественную клятву, и дозволили безъ всякаго прекословія связать себ руки и ноги.
Я веллъ Пятииц и штурману убрать вс весла и паруса со шлюпки и спрятать ихъ. Въ то время, какъ они заняты были этой работой, трое матросовъ, находившіеся отъ насъ въ противоположной сторон лса, услышавъ выстрлы, возвратились оттуда и видя, что бывшій ихъ капитанъ изъ плнника сдлался опять ихъ начальникомъ, сдались ему добровольно. Они были точно также связаны, какъ и первые. Теперь оставалось намъ завладть кораблемъ, о чемъ и разскажу я въ слдующей глав.

ГЛАВА XXVIII.

Вторая шлюпка, посланная съ корабля. Распоряженія Робинзона на счетъ плнныхъ. Хитрость его остановить бунтовщиковъ на остров. Нападеніе на бунтовщиковъ. Прощеніе нкоторыхъ изъ нихъ. Капитанъ овладваетъ кораблемъ, и пушечными выстрлами извщаетъ о томъ Робинзона.

Капитанъ уврялъ меня, что нтъ средствъ завладть кораблемъ, на которомъ оставалось еще 26 бунтовщиковъ.— ‘Они, говорилъ онъ, будутъ защищаться отчаянно: имъ очень хорошо извстно, что, по прибытіи въ Англію, или въ какую нибудь Англійскую колонію, они будутъ непремнно повшены’.
— Надобно употребить какую нибудь хитрость, чтобы овладть кораблемъ, сказалъ я, и воспрепятствовать тому, чтобы весь экипажъ не высадился на островъ и не уничтожилъ бы насъ всхъ. По моему мннію, прежде всего нужно затопить лодку, чтобы наши плнные не могли возвратиться на ней къ кораблю, еслибы имъ удалось какъ нибудь ускользнуть изъ нашихъ рукъ.
Капитанъ одобрилъ это и, по моему приказанію, Пятница и штурманъ, провертвъ на дн ея большое отверстіе, затопили ее. Едва они успли это сдлать, какъ послышался съ корабля пушечный выстрлъ, которымъ вроятно давалось знать, чтобы шлюпка возвратилась назадъ. Видя, что шлюпка не возвращается, съ корабля было сдлано нсколько выстрловъ въ продолженіе получаса времени. Наконецъ мы увидли чрезъ зрительную трубку, что спущена была съ корабля другая шлюпка, въ которой находились десять человкъ, хорошо вооруженныхъ. Этой шлюпкой управлялъ боцманъ.
Когда шлюпка приближалась къ берегу, капитанъ сказалъ мн, что въ числ 10 человкъ, находившихся въ ней, были три матроса, очень честные, которые, положительно можно сказать, были насильно вовлечены въ заговоръ. Что же касается до боцмана и до прочихъ, прибавилъ онъ, то они вс непримиримые враги мои, злоди въ высочайшей степени, и что намъ будетъ невозможно сопротивляться имъ.
— Прекрасно, сказалъ я, стараясь уничтожить опасенія капитана: мы постараемся этихъ трехъ матросовъ привлечь на нашу сторону, а съ остальными справимся съ помощію Божіей, и отъ насъ будетъ зависть ихъ жизнь или смерть.
Надобно замтить, что при первомъ еще появленіи на мор второй шлюпки, мною были сдланы распоряженія относительно взятыхъ нами въ плнъ. Два подозрительнйшихъ бунтовщика были отведены Пятницею въ гротъ, изъ котораго не могли найти дороги черезъ лсъ, хотя бы и освободились отъ веревокъ, которыми были связаны у нихъ руки и ноги. Другіе двое, мене подозрительные, были помщены въ моемъ жилищ. Что же касается до двухъ остальныхъ, то я взялъ ихъ къ себ въ услуженіе, по рекомендаціи капитана и посл ихъ клятвы оставаться мн врными до смерти. Теперь насъ было семь человкъ, хорошо вооруженныхъ, и я надялся, что побда будетъ на нашей сторон, разчитывая еще на трехъ, пріхавшихъ въ шлюкп, въ врности которыхъ капитанъ не сомнвался.
Подъхавъ къ берегу, бунтовщики вышли изъ шлюпки и потомъ вытащили ее на песокъ. Прежде всего они обратили вниманіе на прежнюю затопленную шлюпку, и находились въ большомъ удивленіи. Нсколько минутъ спустя, они начали кричать, чтобы подать знакъ своимъ товарищамъ, которыхъ кликали по именамъ. На ихъ крики не было никакого отвта. Тогда они стали въ кружокъ и сдлали залпъ изъ всхъ ружей, которые были при нихъ, но и этотъ залпъ былъ трудъ напрасный. Не получивъ никакого отвта на выстрлы, бунтовщики были въ большомъ недоумніи и хотли возвратиться на корабль, чтобы разсказать тамъ, что шлюпка затоплена, а товарищи ихъ должно быть убиты. Съ этою цлію они двинули шлюпку въ море и вс сли въ нее, но, отплывъ нсколько сажень, опять привалили къ берегу, чтобы продолжать свои поиски. Въ шлюпк оставлены были три матроса, которые, отъхавъ на нсколько сажень отъ берега, спустили якорь. Остальные бунтовщики взошли на высокій холмъ, чтобы осмотрть мстность острова. Тамъ принимались они по нскольку разъ кликать своихъ товарищей, но это было напрасно. Дале, въ глубь острова, они повидимому опасались идти и, свши на землю, стали о чемъ-то совтоваться. Посл довольно долгаго совщанія они встали наконецъ и пошла къ берегу.
Капитанъ былъ въ отчаяніи, видя, что они удутъ совсмъ, но я придумалъ хитрость, посредствомъ которой намъ удалось остановить бунтовщиковъ. Я приказалъ штурману и Пятниц обойти заливъ, находившійся близъ моего жилища, и идти въ ту сторону, гд я спасъ жизнь моему Пятниц. Они должны были на всякомъ холм, который имъ попадется на пути, громко кричать, какъ будто бы они были товарищи пріхавшихъ и стараться заманить бунтовщиковъ въ глубину острова.
Бунтовщики сли уже въ шлюпку и готовы были плыть, какъ вдругъ услыхали въ лсу крикъ. Тогда они вышли на берегъ и отправились въ ту сторону, откуда послышался этотъ крикъ. Пройдя нсколько сажень, они подошли къ заливу, который былъ довольно глубокъ и далеко вдавался въ землю. Тогда они велли подъхать къ нимъ своей шлюпк, чтобы перевезти ихъ на другую сторону залива. Я это предвидлъ и желалъ этого. Перехавъ на другую сторону, они оставили шлюпку на якор и при ней двухъ матросовъ, а сами пошли въ лсъ. Мн только это и нужно было. Оставивъ штурмана и Пятницу продолжать порученное имъ дло, я взялъ съ собою всхъ оставшихся при мн товарищей и сдлалъ быстрый обходъ на другую сторону залива. Мы подошли довольно близко къ шлюпк, въ которой находился только одинъ матросъ, а другой спалъ на берегу. Капитанъ стремительно бросился на спящаго и прикладомъ ружья убилъ его, потомъ, обратясь къ другому, находившемуся въ лодк, приказывалъ ему сдаться. Матросъ безпрекословно исполнилъ приказаніе капитана. Это былъ одинъ изъ тхъ троихъ, въ благонамренности которыхъ капитанъ не сомнвался. Онъ съ радостію присоединился къ намъ и служилъ нахъ врно.
Въ это время Пятница и штурманъ длали свое дло, какъ нельзя быть лучше. Они на каждомъ холм кричали и отвчали на крики матросовъ, и такимъ образомъ заманили непріятелей въ самую чащу лса, откуда они никакъ не могли выбраться ближе сумерокъ. Наконецъ Пятница и штурманъ возвратились ко мн чрезвычайно усталые, впрочемъ они успли довольно отдохнуть до того времени, въ которое я предполагалъ сдлать аттаку.
Было уже очень темно, когда бунтовщики пришли изъ лсу на берегъ. Нельзя выразить того изумленія, въ которомъ находились мятежники, видя, что шлюпка ихъ, по случаю отлива, лежитъ на песк и нтъ двухъ матросовъ, оставленныхъ при ней. Они думали, что находятся на очарованномъ остров, ходили безъ всякой цли то туда, то сюда, какъ обезумленные, и ломали свои руки.
Вс мои сотоварищи изъявили желаніе тотчасъ же напасть на нихъ, но я хотлъ ихъ взять боле выгоднымъ манеромъ такъ, чтобъ сохранить жизнь большей части изъ нихъ, и не потерять ни одного изъ своихъ. Въ это время самый главный бунтовщикъ, боцманъ, въ сопровожденіи двухъ матросовъ, пошелъ въ ту сторону, гд находился въ засад капитанъ, который, допустивъ къ себ на нсколько шаговъ своего непримиримаго врага, выстрлилъ и убилъ его. Одинъ изъ матросовь былъ сильно раненъ въ животъ и черезъ нсколько минутъ умеръ, а другой спасся бгствомъ.
Въ слдъ за этимъ выстрломъ, я быстро подошелъ къ остававшимся бунтовщикамъ со всею своею арміею, состоявшую изъ восьми человкъ. Ночь была темная и имъ невозможно было узнать, въ какомъ числ находились мы. Я приказалъ тому матросу, котораго мы взяли въ плнъ изъ шлюпки, чтобы онъ назвалъ поименно всхъ оставшихся бунтовщиковъ и узналъ бы, хотятъ ли они сдаться или лишиться жизни. Они согласились безпрекословно сдаться, чего и нужно было ожидать.
Капитанъ общалъ всмъ прощеніе, кром Аткинса. Вс они, казалось, раскаялись и съ покорностію просили пощадить ихъ жизнь. Онъ отвчалъ имъ, что они не его плнники, но губернатора острова, отъ котораго зависитъ все. Онъ можетъ пощадить васъ, умертвить или отослать въ Англію и предать васъ въ руки правосудію. Что же касается до Аткинса, то я имю отъ губирнатора особое предписаніе и совтую ему готовиться къ смерти, потому что ему назначена вислица. Аткинсъ, упавъ на колни, съ покорностію просилъ исходатайствовать ему прощеніе отъ. губернатора, а прочіе умоляли, чтобы ихъ не отсылали въ Англію.
Чтобы привести въ большое заблужденіе заговорщиковъ, я отошелъ отъ нихъ въ сторону и веллъ позвать къ себ капитана. Находившійся недалеко отъ меня штурманъ громко закричалъ, капитанъ! господинъ губернаторъ желаетъ. говорить съ вами. — Скажи его сіятельству, отвчалъ капитанъ, что я сейчасъ явлюсь къ нему.
Когда пришелъ ко мн капитанъ, я сталъ съ нимъ совтоваться о томъ, какъ завладть кораблемъ. По общему нашему согласію, мы положили: взять Аткинса съ двумя наиболе преступными матросами и раздлить плнныхъ на дв части, изъ которыхъ одну помстить въ грот, а другую въ моемъ загородномъ дом. Все это и было такъ сдлано. Теперь участь плнныхъ зависла оттого, какъ она будутъ вести себя. Капитанъ, желая узнать ихъ мысли, говорилъ имъ объ ихъ худомъ поступк противъ него, о той несчастной участи, въ которую они впали, и наконецъ о томъ, что губернаторъ острова можетъ отослать ихъ въ Англію гд ихъ непремнно повсятъ. Впрочемъ, прибавилъ онъ, если вы дадите мн честное слово, что останитесь мн врными и поможете овладть кораблемъ, то губернаторъ формально испроситъ вамъ полное прощеніе. Они упали на колни и клялись ему, что будутъ врны ему до послдней капли крови и считаютъ его отцемъ своимъ, спасшимъ ихъ жизнь.
‘Ну хорошо, я доложу объ этомъ губернатору, отвчалъ имъ капитанъ’, и пошелъ ко мн. Чтобы показать имъ, что съ ними не шутятъ, я отослалъ къ нимъ опять капитана съ слдующимъ приказаніемъ: губернаторъ избираетъ изъ нихъ пять человкъ для исполненія намреній капитана, прочіе пять человкъ остаются аманатами, и при малйшей измн своихъ товарищей будутъ повшены на берегу морскомъ, а о поступк ихъ сообщено будетъ англійскому правительству. Когда капитанъ передалъ это приказаніе заговорщикамъ, то они съ величайшею радостію общались повиноваться ему.
Теперь войксо, капитана состояло изъ 12 человкъ, и было раздлено на дв шлюпки: одною изъ нихъ командовалъ капитанъ, а другою — штурманъ, а я и Пятница должны были остаться на остров для присмотра надъ остальными плнниками. Было около полуночи, когда капитанъ отправился для взятія корабля. Подъзжая къ нему, капитанъ веллъ Жаксону кричать и увдомить экипажъ, что возвращаются къ нимъ об шлюпки и что запоздали потому, что все искали и едва могли отыскать матросовъ первой шлюпки. Жаксонъ разными разговорами и шутками занималъ бывшихъ на корабл до тхъ поръ, пока об шлюпки подошли совсмъ къ кораблю.
Капитанъ и штурманъ первые взошли на корабль, бросились стремительно на одного матроса и плотника, находившихся на палуб, и ружейными прикладами убили ихъ. Люки тотчасъ же были заперты чтобы бывшіе внизу матросы не могли придти на помощь. Люди второй шлюпки взошли на корабль со стороны его носовой части, очистили весь бакъ и, спустившись въ кухонный люкъ, взяли въ плнъ трехъ бунтовщиковъ. Новый командиръ, услыхавъ необыкновенный шумъ и зная причину этому, заперся въ своей кают съ тремя матросами. Капитанъ приказалъ тогда штурману взять съ собою нсколько людей и выломать рычагами дверь каюты. Дверь была разломана, и изъ каюты раздался залпъ изъ четырехъ ружей, но къ счастію никто не былъ убитъ, а только одинъ штурманъ слегка раненъ. Онъ, не смотря на свою рану, храбро напалъ на бунтовщика командира и выстрломъ изъ пистолета убилъ его. Три матроса, видя своего новаго начальника мертвымъ, тотчасъ же сдались безпрекословно. Въ два часа по полуночи весь корабль былъ въ полной власти капитана. Въ это время съ корабля было сдлано семь пушечныхъ выстрловъ. Это былъ условный знакъ, которымъ извщалъ меня капитанъ объ успх. Можно догадаться, съ какою радостію я слушалъ эти выстрлы.

[]

ГЛАВА XXIX.

Капитанъ прізжаетъ съ корабля къ Робинзону. Совщаніе ихъ о томъ, что длать съ плнными. Пять плнныхъ соглашаются остаться на остров. Наставленія Робинзоновы плннымъ. Отъздъ Робинзона въ Англію.

Получивъ чрезъ 7 пушечныхъ выстрловъ радостное увдомленіе о взятіи корабля, я пошелъ домой и, чрезмрно усталый, легъ на постель и заснулъ глубокимъ сномъ. Утромъ пушечный выстрлъ разбудилъ меня. Едва усплъ я встать и одться, какъ услыхалъ голосъ, зовущій меня: ‘господинъ губернаторъ! господинъ губернаторъ! потрудитесь пожаловать ко мн сюда’. Это былъ голосъ капитана. Онъ стоядъ на верху скалы и дожидался меня. Когда я взошелъ къ нему, онъ нжно обнялъ меня и указывая рукою на море, сказалъ, ‘мой милый другъ и освободитель! вотъ вамъ корабль. Онъ по праву принадлежитъ вамъ, такъ какъ и я, и все находящееся въ немъ’.
Я взглянулъ на мор и увидлъ корабль, стоявшій на на якор, разстояніемъ отъ берега на четверть мили. Корабль такъ близко былъ подвинутъ къ моему жилищу по приказанію капитана. Я съ своей стороны обнялъ его, какъ моего избавителя, посланнаго мн Провидніемъ. Капитанъ изъ благодарности и расположенія ко мн, осыпалъ меня разными подарками и привезъ для меня съ корабля новое платье. Я сталъ совтоваться съ нимъ, что нужно длать съ плнными, особливо же съ тми двумя закоренлыми злодями, на которыхъ не могли подйствовать никакія благодянія. Капитанъ хотлъ, заковавъ ихъ въ цпи, отвезти въ Англію и предать ихъ въ руки правосудія, и въ тоже самое время, по своему незлобію и человколюбію, сожаллъ объ нихъ.
— Господинъ капитанъ, сказалъ я ему, предоставьте мн распорядиться этимъ. Я знаю средство, которое заставитъ этихъ разбойниковъ просить у васъ, какъ милости, позволенія остаться имъ на этомъ остров.
Когда онъ согласился на это, я послалъ Пятницу и двухъ аманатовъ въ гротъ, чтобы взять оттуда пятерыхъ плнниковъ, перевезти ихъ въ мой загородный домъ и держатъ ихъ подъ стражею до моего прибытія.
Спустя нсколько временя я, надвъ на себя новое мое платье, чтобы въ немъ сколько нибудь походить на губернатора, пошелъ въ сопровожденіи капитана на мою дачу. Я тогда веллъ привести ко мн плнниковъ и строгимъ голосомъ сказалъ: мн извстны вс подробности вашего заговора противъ капитана, и вс мры, принятыя вами чтобы завладть кораблемъ такъ, какъ прилично только однимъ морскимъ разбойникамъ, по счастію, вы сами попали въ ту яму, которую вырыли для другихъ. Вы сейчась увидите, что трупъ избраннаго вами капитана будетъ повшенъ на главной ре, какъ награда за его измну и въ знакъ того, что съ вами будетъ поступлено точно также.
Одинъ изъ нихъ, отвчалъ: ‘мы ничего не можемъ сказать въ оправданіе наше, кром того, что господинъ капитанъ общалъ намъ испросить прощеніе и пощадить нашу жизнь’.
Не знаю, сказалъ я, что могу сдлать въ вашу пользу, имя приказаніе хать отсюда въ Англію со всми моими людьми. Если васъ везти туда, то сами знаете, чмъ должно это кончиться въ томъ случа, когда мн не удастся исходатайствовать вамъ прощеніе у правительства. По моему мннію, самое лучше для васъ то, чтобы остаться на этомъ остров.
Они съ большою признательностію согласились на мое предложеніе, говоря, что лучше предпочитаютъ остаться на этомъ остров, нежели хать въ Англію, гд ждетъ ихъ смертная казнь. Я сталъ просить капитана пробыть здсь еще одинъ день, чтобы въ это время приготовить все нужное для моего отъзда, дать нкоторыя наставленія преступникамъ, коабрые должны будутъ остаться на остров. Капитанъ согласился на это и отправился на свой корабль, общаясь прислать за мной завтра утромъ шлюпку.
Посл этого я призвалъ опять къ себ плнныхъ и далъ имъ наставленіе, какъ печь хлбъ, засвать поля, сушить виноградъ, одимъ словомъ, я сообщилъ все необходимое, чтобы жизнь ихъ была спокойна, удобна и пріятна. Я говорилъ имъ также объ шестнадцати испанцахъ которые должны скоро пріхать на островъ, и оставилъ имъ письмо, въ которомъ просилъ, чтобы они жили съ ними въ добромъ согласіи. Я подарилъ имъ 4 мушкета, 3 охотничьихъ ружья, три сабли и полтора боченка пороху, научилъ ихъ также какъ ходить за козами, доить ихъ и приготовлять изъ молока сыръ и масло. Кром того я общалъ имъ, что капитанъ пришлетъ имъ еще пороху, гороху и другихъ смянъ для посва, а также ихъ платье и сундуки.
На слдущій день я оставилъ мой островъ и отправился на корабль въ шлюбк, присланной за мною. Спустя нсколько времини отправлена была къ берегу лодка съ общанными мною припасами бунтовщикамъ и они приняли все присланное къ нимъ съ величайшею благодарностію.
Прощаясь съ островомъ, я взялъ съ собою мою большую шапку и одежды, сшитыя изъ козьей кожи, зонтикъ и попугая, а также серебро и незначительную сумму денегъ и разныя дорогія вещи, которыя я нашелъ на испанскомъ корабл, претерпвшемъ крушеніе.
Я прожилъ на остров 28 лтъ, два мсяца и 19 дней, и оставилъ его 19-го Декабря 1686 года, въ то самое число мсяца, въ которое я убжалъ изъ моего плна въ Сале. Мое путешествіе было благополучно, и я прибылъ въ Англію 11 іюня 1687 года, по 35 лтнемъ моемъ отсутствіи изъ отечества.
Прибывъ въ Йоркъ, я не засталъ въ живыхъ ни отца моего, ни матери, и встрчалъ повсюду совершенно незнакомыя мн лица. Такъ какъ мои средства были ограничены, то я сначала хотлъ отправиться въ Бразилію и узнать тамъ, въ какомъ состояніи находятся мои плантаціи, но отдумалъ, потому что тамъ живутъ католики, которые воробще не любятъ протестантовъ. Впослдствіи, чрезъ разныхъ агентовъ я получилъ за проданныя мои плантаціи отъ наслдниковъ моихъ прежнихъ повренныхъ до 33,000 золотыхъ монетъ. По полученіи такого богатства, я выгодно женился и прижилъ двухъ сыновей и одну дочь, которымъ однимъ должно было достаться все мое имніе по смерти моей, потому что мать ихъ умерла, проживъ со мною пять лтъ.
Дефо Даниель
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Жизнь и приключения Робинзона Крузо, природного англичанина. Часть первая, Дефо Даниель, Год: 1719
  2. Дальнейшие приключения Робинзона Крузо, Дефо Даниель, Год: 1719
  3. Радости и горести знаменитой Молль Флендерс…, Дефо Даниель, Год: 1721
  4. Радости и горести знаменитой Молль Флендерс…, Дефо Даниель, Год: 1721
  5. Жизнь и приключения Робинзона Крузо, природного англичанина. Часть вторая, Дефо Даниель, Год: 1719
  6. Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, Дефо Даниель, Год: 1710
  7. Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона, Дефо Даниель, Год: 1720
  8. Попенджой ли он?, Троллоп Энтони, Год: 1878
Электронная библиотека