Жизнь Альмансора
Жизнь Альмансора
Жизнь Альмансора, Гауф Вильгельм, Год: 1826
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Вильгельм Гауф
Я расскажу вам похождения моего друга Альмансора.
Альмансор был сыном знатного вельможи в Египте. В детстве он не был избалован и изнежен, отец его был умный человек и заботился о воспитании сына. Альмансору было около десяти лет, когда вспыхнула война с французами. Отец его казался французам ненадежным, и в виде залога они требовали от него жену его, когда же он не согласился на это, они увели его маленького сына во французский лагерь и там оставили. Ему недурно было жить, потому что сам начальник призывал его к себе, говорил с ним через переводчика, заботился о мальчике. Но, несмотря на все это, Альмансор скучал и рвался домой. Он тосковал по отцу и матери, плакал целыми днями, но слезы его никого не тронули. Войско переходило с места на место, Альмансора обнадеживали, что его отвезут к отцу, что держат его только временно в виде залога, но время шло, а Альмансор все-таки не видел своего отца. Вдруг в лагере поднялась тревога. Заговорили об отступлении, о посадке на корабли. Ночь наступила, и мальчик задремал, когда же он проснулся, то лежал в какой-то крошечной незнакомой комнатке. Он встал и хотел идти, но все под ним качалось, он едва держался на ногах. Добравшись по стене до двери, он вышел из комнаты, поднялся по лестнице и — о ужас! — кругом него была лишь вода и небо! Его обманули, увезли от отца, от матери! Он хотел броситься в море, но французы удержали его.
Сказав, что его скоро отвезут к отцу, а иначе он навсегда останется у них. Но они не сдержали слова. Долго плыло судно и, наконец, пристало к берегам Франции. Между тем, Альмансор уже научился несколько понимать их язык, что ему пришлось очень кстати там, где никто не знал его языка. После долгого пути, они прибыли в большой город, где Альмансор был поручен и отдан на воспитание какому-то врачу, начавшему учить мальчика европейским обычаям, он одел его в узкое и неловкое платье, запретил ему кланяться, скрестя руки, а вместо того приказывал одной рукой снимать с головы шляпу, а другую прижать к себе и шаркнуть ногой. Он не смел сидеть, поджав ноги, а должен был влезть на высокий стул и спустить ноги вниз. С кушаньем было также большое затруднение: всякий кусок надо было наперед насадить на железную вилку и потом с нее уже в роте. Альмансор вовсе не смел говорить на своем языке, а только по-французски, пожалуй, он позабыл бы родной языке, если бы не один ученый, живший в томе же городе. Это был человек пожилой, знавший многие восточные языки: арабский, персидский, китайский и другие. Вот он-то призывал к себе несколько раз в неделю маленького Альмансора и угощал его дорогими и редкими блюдами. Мальчику казалось, будто он снова дома. Старик велел даже сшить ему платье, какое носят вельможи египетские, и каждый раз, как Альмансор к нему приходил, он наперед одевал его в это платье и затем отправлялся в ‘Малую Аравию’, как называлась одна из его комнат.
Комната эта была вся уставлена цветами, пальмами, бамбуками, кедрами, поле был покрыт персидскими коврами, по стенам лежали подушки, на которые садился профессор. Здесь сам профессор был другим человеком: он надевал на голову турецкую шаль, как чалму, подвязывал длинную седую бороду, надевал шелковый халате, широкие шаровары, желтые туфли и, несмотря на то, что был самый миролюбивый человеке, подвязывал саблю и затыкал за пояс кинжал, украшенный поддельными драгоценными камнями, курил двухаршинную трубку, и лакеи, одетые в восточные платья, прислуживали ему, у некоторых были даже вычернены лица и руки.
Входя в комнату, мальчик должен был поклониться по-восточному. Тогда профессор важно кивал ему головою и указывал место возле себя. Затем у них начинался разговоре. Возле профессора стоял лакей, изображавший по таким дням невольника, держа в руках огромный словарь, и как только профессоре запинался — раб подавал ему словарь, отыскав слово, ученый бойко продолжал. Много лет Альмансор жил в столице Франции, и уже меньше скучал по своей родине. Ему было пятнадцать лет, когда следующий случай изменил его судьбу. В то время французы избрали королем своего полководца, это был тот самый генерал, который принимал участие в Альмансоре, будучи в Египте. Но Альмансор не знал об этом. Однажды, идя по мосту, Альмансор увидел своего знакомца. Альмансор не знал его имени, но решился подойти и заговорить с ним. Поклонясь ему по-восточному, он проговорил приветствие. Тот оглянулся, окинул его взглядом и задумался, как бы припоминая что-то.
— Может ли быть! — воскликнул он, — Альмансор! Какими судьбами? Что поделывает твой отец?
Тут Альмансор горько заплакал.
— Стало быть, ты не знаешь, что эти скоты со мною сделали? Ты не знаешь, что я с тех пор не видал ни отца, ни родины моей!
Воин нахмурился.
— Быть не может, чтобы тебя увезли в то время.
— Да, я здесь с тех пор, как вы ушли из Египта. Один из генералов ваших отдал меня какому-то злому врачу и тот колотит меня. У меня к тебе просьба, — продолжал он доверчиво, — помоги мне в моем горе.
Собеседник его спросил, чем он может ему помочь.
— Видишь, в чем дело, — начал Альмансор, — просить у тебя я ничего не стану, ты сам человеке небогатый, — на тебе все та же шинель и шляпа, что были тогда: видно, дела твои не поправляются, но вы выбрали себе нового султана и, может быть, ты знаешь кого-нибудь из его приближенных?
— Ну? Что же дальше…
— Попроси ты их, чтобы замолвили за меня словечко султану и отпустили меня на родину.
— Пойдем со мною, быть может, я тебе сейчас же устрою дело.
— Сейчас! — се испугом переспросил Альмансор, — нет, теперь я не могу, меня прибьет доктор, мне надо спешить домой.
— Что у тебя в корзинке? — спросил тот, удерживая Альмансора.
Мальчике покраснел, сначала не хотел показать, но потом решился.
— Вот видишь, я должен служить этому противному врачу, как последний раб!
— Ну, не беспокойся, пойдем со мною.
Прошли они несколько улице, и странным казалось Альмансору, что весь народ на них смотрите. Он заметил это своему спутнику, но тот молча улыбнулся.
Подойдя к великолепному замку, они остановились.
— Здесь ты живешь? — спросил Альмансор.
— Да, в этом доме. Пойдем!
— Неплохой у тебя дом! Должно быть, у тебя даровое помещение от султана.
— Да, пожаловано государем, — отвечал спутник, вводя Альмансора во дворец.
— Знаешь что? — сказал он, — лучше всего я тебя сейчас же отведу к государю.
Альмансор испугался, но мысль быть освобожденным придала ему силы.
— Хорошо, пойдем, — сказал он, — сам Аллах помогает несчастным! Но ты меня поучи, как кланяться вашему государю? В землю, что ли?
При этом вопросе генерале засмеялся и уверил Альмансора, что это лишнее.
— А страшен он? — продолжал допрашивать Альмансор.
— Нет, я тебе лучше ничего не скажу, ты сам его узнаешь. Помни только! Когда мы войдем в комнату, то все будут с непокрытыми головами, кроме одного: сам государь будет в шляпе. Они вошли в приемную государя. В комнате стояло человек тридцать с непокрытыми головами, и Альмансор стал всматриваться, где же государь? Но, по-видимому, его в комнате не было. Вдруг он взглянул на своего провожатого, — он был в шляпе!
Долго глядел на него в удивлении Альмансор, затем, сняв шляпу, сказал:
— Насколько я знаю, не я — государь французов, а потому я могу снять шляпу: но ты не снимаешь — неужели же ты сам государь?
— Да, я, — отвечал тот, — но я все тот же друг твой и прошу тебя — не сердись за то, что ты попал сюда: даю тебе слово, что с первым же кораблем ты поедешь на родину.
Альмансор упал на колени, целовал у государя руку и просил у него прощения за то, что не узнал его, — потому что он вовсе не похож на государя, — оправдывался мальчик.
— Ты прав, у меня на лбу этого не написано, но я ведь и царствую всего несколько дней, — с улыбкою сказал государь.
С этого дня зажил Альмансор счастливо и спокойно. Корабль вскоре отправлялся в Египет. Альмансор, богато одаренный государем, весело стремился на родину.
Но Аллаху угодно было испытать его в несчастиях: он не допустил его видеть родные берега. Англичане взяли в плен судно, на котором находился Альмансор. Всю команду и его, в том числе, пересадили на меньшее судно, на которое напал тунисский катер, и людей повезли, как невольников, продавать в Алжир.
Там прожил он шесть лет у богатого барина, занимался его садом и поливал цветы. Когда господин его умер, Альмансор попал в руки торговца невольниками, который в то время снаряжал судно для выгодной распродажи их. Случилось так, что и я был рабом того купца и ехал на одном корабле с Альмансором, он рассказал мне свою жизнь. Когда же мы остановились у пристани, то мне довелось быть свидетелем дивного промысла Аллаха: то были берега его родины, и нас повели на рынок того самого города, где родился Альмансор, где жил его отец и откуда он был увезен французами! А в довершение всего — сам отец купил своего сына, как раба!
Во время рассказа шейх Али-Бану, у которого французы также некогда увезли сына, сидел в глубоком раздумье, видно было, что он увлекся рассказом и вдруг при конце как будто разочаровался чем-то.
— А в каком городе жиле он? Где родился? — спросил рассказчика Али-Бану.
— Если не ошибаюсь, в Александрии.
— Александрия! Стало быть, это верно, я не ошибся, это мой сын! Где же он? Где он теперь? Не называл ли он иногда себя Кайрамом? Каков он? Темно-русый, с карими глазами?
— Да, я слыхал от него и это имя.
— Аллах! Аллах всемогущий! Как же ты говоришь, будто его купил сам отец его? Верно ли это? В таком случае он — не сын мой.
Тут рассказчик не мог долее удержаться: слезы радости полились из глаз его, он бросился шейху в ноги и взволнованным голосом проговорил:
— Нет, это он, сын твой, Кайрам-Альмансор. Ты сам его купил.
— Аллах! Аллах! О чудо! О великое чудо! — заговорили гости, теснясь ближе. Шейх молча стоял, глядя на прекрасное лицо юноши, и был вне себя от радости, он не мог налюбоваться на своего сына. Все друзья и знакомые разделяли радость его, и с того дня дом шейха снова наполнился весельем, как в былые счастливые дни.
Источник текста: Гауф, Вильгельм. Жизнь Альмансора — Москва: Издание И. Н. Кнебель, 1912, иллюстрации Дм. Митрохина.
OCR, современная орфография — В. Г. Есаулов, декабрь 2011 г.