‘Русская Мысль’, кн. IV, 1885
Живые души. Очерки и рассказы Александра Круглова. Спб., 1885 г, Круглов Александр Васильевич, Год: 1885
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Живыя души. Очерки и разсказы Александра Круглова. Спб., 1885 г. Изображенные въ разсказахъ г. Круглова люди — дйствительно живыя души, потому что у самого автора душа живая, чуткая и отзывчивая. Правда, въ ея откликахъ порою слышится предпочтеніе прежнему, старому и какъ бы укоръ молодому и новому… не укоръ даже, пожалуй, а скоре тихая скорбь о томъ, что это новое не оправдываетъ возлагавшихся на него надеждъ. Это односторонне, конечно, нельзя сказать, чтобы все новое, по сравненію съ отживающимъ и отжившимъ, наводило на одн грустныя мысли, какъ нельзя сказать, что все старое было и есть хуже пришедшаго его смнить. То и другое — крайности, свойственныя или натурамъ увлекающимся, или склоннымъ къ пессимизму. Г. Кругловъ замтно поддается этому послднему направленію, и только врожденная мягкость души предохраняетъ его отъ рзкаго порицанія новыхъ людей и порядковъ, искренность же автора не даетъ ему впадать въ тенденціозность на этомъ довольно скользкомъ пути. Эти два качества — мягкость і искренность — составляютъ главное достоинство очерковъ и разсказовъ г. Круглова. Какъ на недостатокъ, укажемъ въ нкоторыхъ изъ нихъ на случайность обстоятельствъ, повліявшихъ на судьбу героевъ. Такъ, въ разсказ добрый и богатый баринъ Варгуринъ берется ‘человкомъ сдлать’ крестьянскаго мальчика Петра, увозитъ въ городъ, отдаетъ въ школу, разсчитываетъ провести черезъ гимназію и т. д. Отецъ мальчика, умный мужикъ Касьянъ, себя не помнитъ отъ счастія, выпадающаго на долю сына. Мечты не сбылись. Варгунинъ застрлился отъ неудачной любви и Петруша, дошедшій лишь до 2 класса узднаго училища, вернулся въ деревню, отъ которой усплъ отстать, вернулся грамотемъ, нахватавшимся кое-какихъ свдній врод того, что громъ гремитъ не отъ колесницы Ильи-пророка, что рыбу можно бить острогой, хотя бы она стояла носомъ въ сторону глуби, а не берега. Все это и тому под. Петръ высказываетъ въ деревн и возбуждаетъ противъ себя стариковъ и молодежь, съ которой не хочетъ якшаться. Тутъ, на бду, длается въ сел падежъ. Его приписываютъ гнву Божію за то, что Петька сталъ ‘нехристемъ’, и требуютъ удаленія ‘нехристя’. Волей-неволей, Касьянъ везетъ сына обратно въ городъ въ ученье мастерству. ‘Что изъ него выйдетъ — неизвстно,— заканчиваетъ авторъ.— Рабочій ли дльный, съ свтлымъ умомъ, который воспользуется пріобртенными знаніями, со стремленіями къ дальнйшему развитію, или жалкій, грязный, русскій мастеровой, продуктъ ‘гнилой и ложной цивилизаціи’, возбуждающій въ нашемъ сердц столь горькое и обидное чувство?’ Въ этомъ разсказ намъ многое кажется неврнымъ. Что Варгунинъ застрлился — это случайность, которой могло не быть и которая въ дйствительной жизни бываетъ очень рдко. Падежъ скота — случайность, возбужденіе цлаго села противъ мальчишки-‘нехристя’ и приписываніе бды его вин — мало правдоподобно. Не застрлись Варгунинъ, что бы вышло? Не сдлайся надежа, не повини въ немъ крестьяне грамотнаго мальчика, чмъ бы сталъ тогда Петруша? Въ этомъ разсказ проглядываетъ мысль, будто знанія, преподанныя въ городской школ, даютъ лишь ‘продукты гнилой и ложной цивилизаціи’, что въ дйствительности совсмъ неврно. Всякая ступень образованія, начиная съ первоначальной грамотности, иметъ свои дурныя и хорошія стороны, склонность нкоторыхъ писателей преувеличивать первыя и умалчивать о вторыхъ не заслуживаетъ сочувствія уже по своей односторонности, граничащей съ фальшью, иногда умышленною, часто же порождаемою простымъ недоразумніемъ. Самое выраженіе ‘гнилая цивилизація’, столь излюбленное обскурантами, употребляется, по большей части, въ смысл неврномъ. ‘Ученье — свтъ’ и, какъ таковой, само по себ, никогда не можетъ быть источникомъ тнили ни въ город, ни въ деревн, ни въ какой общественной сред. Правильно можетъ быть названа ‘гнилью’ не цивилизація, а усвоеніе вншнихъ ея признаковъ въ несоотвтствіи съ внутреннимъ содержаніемъ, обозначаемымъ этимъ выраженіемъ. Въ сред неграмотнаго люда и незнакомаго съ какою бы то и было школою чаще всего встрчаются т жалкіе ‘продукты гнилой и ложной цивилизаціи’, на которые указываетъ г. Кругловъ. Но, вмст съ тмъ, такіе же ‘продукты’ появляются и въ высшихъ сферахъ, какъ указываетъ авторъ въ разсказ Дождалась, въ которомъ герой кончилъ курсъ въ университет и оказался представителемъ ‘гнили’, разъдающей нашъ общественный и семейный строй. Вышеприведенная фраза о крестьянскомъ мальчик, поступившемъ въ ученье къ сапожнику, можетъ быть сказана о всякомъ молодомъ человк, вступающемъ въ университетъ или оканчивающемъ въ немъ курсъ: то изъ него выйдетъ — неизвстно, хорошій ли человкъ, имющій внести свтъ истинной цивилизаціи въ темную массу своего народа, или жалкій, вылощснный вншне и грязный внутренно карьеристъ, и длецъ, ‘продуктъ гнилой и ложной цивилизаціи’. Та же указанная нами неврная нота звучитъ не разъ и въ другихъ разсказахъ г. Круглова.
Красивая и теплая вещица — Завтъ страннаго человка. Тяжелое чувство вынесетъ читатель изъ очерка Безродная… Да и вообще на невеселыя думы наводятъ вс они, и впечатлніе это особенно усиливается вложенною въ нихъ задушевностью самого автора, часто заслоняющею собою то, что есть ошибочнаго и неврнаго въ этихъ очеркахъ и разсказахъ.