Женский труд и вознаграждение его, Благосветлов Григорий Евлампиевич, Год: 1870 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 39 минут(ы)

ЖЕНСКІЙ ТРУДЪ И ВОЗНАГРАЖДЕНІЕ ЕГО.

(Think und act, А Series of articles pertaining to men and women, work and wages. By Virginia Penny. Philadelphia. 1869.)

Въ конц прошлаго сентября американское ‘Общество женскаго труда’, основанное въ 1852 году, устроило громадный митингъ въ город Балтимор. На этомъ митинг присутствовали вс лучшіе представители американской интеллигенціи, вс замчательныя женщины, занимающія видное общественное положеніе — медики, натуралисты, астрономы и педагоги, тутъ были многіе вліятельные фабриканты, европейскіе путешественники, простые работники, сидвшіе рядомъ съ милліонерами. Обширная зала бальтиморскаго клуба и хоры ея были до того наполнены постителями, что многіе изъ нихъ не находили себ мста во время вечернихъ засданій. Цль этого митинга состояла въ томъ, чтобы представить сжатый, но точный обзоръ всей дятельности американскаго общества по женскому вопросу со всми практическими результатами ея и предложить на обсужденіе слдующія задачи: какія отрасли частнаго и общественнаго труда можно обезпечить исключительно за женщинами и какими средствами достичь этого обезпеченія? Какимъ минимумомъ опредлить задльную плату женщины въ различныхъ мстностяхъ и сферахъ труда и, наконецъ, какими дйствительными мрами замнить безполезныя филантропическія учрежденія и уничтожить женскій пауперизмъ въ самомъ источник его? Какъ самая важность вопросовъ, предложенныхъ собранію, такъ и интересъ, возбужденный въ публик стеченіемъ умственныхъ знаменитостей, дали митингу торжественный характеръ.. ‘Мы давно не видли, говоритъ бальтиморскій ‘Democrat’, такого блистательнаго соединенія въ одномъ пункт ума, честности, литературныхъ и ученыхъ отличій, такого братскаго согласія между самыми разнообразными общественными дятелями и соціальными положеніями. Въ одной зал, на одной скамейк сидли и бдный, и богатый, образованный и человкъ темный, житель юга и свера, демократъ и республиканецъ, соціалистъ и филантропъ — вс они какъ будто забыли на это время различіе нашихъ мстныхъ антипатій, убжденій и духа партій. Мы давно не слышали такихъ оживленныхъ дебатовъ, полныхъ энергіи ума и оригинальности идей. Засданія часто продолжались отъ 8 часовъ вечера далеко за полночь, и слушатели не уставали, дебаты не прерывались. Благодаря тому, что женщины руководили собраніемъ, никто не нарушалъ спокойствія засданій, никто не позволилъ себ никакой неприличной выходки, хотя тутъ* было много и противниковъ женской эманципаціи… Все это ясно показываетъ, что женскій вопросъ стоитъ на очереди своего, разршенія. Это одинъ изъ самыхъ важныхъ вопросовъ современной американской культуры, одинъ изъ двигателей нашей будущей цивилизаціи. Что бы ни говорили защитники женскаго рабства, но они не могутъ отрицать одного, что самая лучшая, самая интеллигентная часть общества не на ихъ сторон, не въ пользу ихъ узкаго и своекорыстнаго консерватизма’.

Бальтиморскій митингъ однакожъ не увнчался тмъ практическимъ успхомъ, какого ожидали отъ него. Все, что онъ усплъ сдлать, — привести въ стройную систему разнообразныя тэмы по женскому вопросу и раздать дальнйшую разработку ихъ нскольким членамъ общества, спеціально посвятившимъ себя этому длу. Нтъ сомннія, что къ будущему собранію явится полный трудъ, какого до сихъ поръ еще не было, и женскій вопросъ будетъ освщенъ со всхъ сторонъ въ его теоретической разработк. Только тогда и можно ожидать смлаго и разумнаго практическаго разршенія его. Хорошія идеи прививаются къ жизни не иначе, какъ укрпившись прежде въ сознаніи людей, отъ которыхъ зависитъ ихъ осуществленіе.

На бальтиморскомъ митинг принимала дятельное участіе извстная американская писательница Виргинія Пенни. Работая уже давно по женскому вопросу, она приняла на себя трудъ изслдовать практическимъ путемъ положеніе американской работницы и представить со временемъ свою работу на разсмотрніе Общества. Отдльныя главы изъ этого обширнаго труда она недавно напечатала подъ заглавіемъ ‘Думайте и длайте’ (Think and act), которыми мы, между прочимъ, и пользовались при составленіи этой статьи.

II.

‘Политическая свобода Америки, говоритъ Виргинія Пенни, есть конечно великое пріобртеніе нашихъ отцовъ, но она не даетъ намъ права успокоиваться на одномъ этомъ пріобртеніи, напротивъ, она должна служить постояннымъ стимуломъ для дальнйшаго нашего прогресса, средствомъ для развитія экономическихъ силъ и того соціальнаго благосостоянія, безъ котораго политическая свобода есть не больше, какъ мертвый капиталъ въ рукахъ голоднаго человка. Мы гордимся нашими учрежденіями, но мы часто забываемъ, что на богатой и свободной американской земл есть тысячи бдныхъ женщинъ, безъ крова, безъ труда и безъ всякаго общественнаго положенія. Если дйствительно наши учрежденія вполн совершенны, то такого явленія не должно было бы существовать въ Америк. Одно изъ двухъ — или учрежденія наши дурны — чего я не думаю — или одной политической свободы еще недостаточно для полнаго счастія человческихъ обществъ’.

Отправляясь отъ этой точки зрнія, мистрисъ Пенни думаетъ, что пока рынокъ труда будетъ монополизированъ въ пользу мужчинъ и закрытъ для женщинъ, экономическое благоденствіе Америки невозможно.

‘Благодаря многимъ событіямъ, продолжаетъ Пенни, общественное вниманіе сильно затронуто этимъ предметомъ. Сколько честныхъ и полезныхъ двушекъ осталось безъ дла, благодаря послдней ужасной войн! Такихъ двушекъ насчитываютъ многими сотнями, даже тысячами. Посл страшнаго финансоваго кризиса въ 1857 году многія изъ нихъ остались безъ крова и куска хлба. Газета ‘New York Tribune’ по этому поводу говоритъ: ‘По точнымъ вычисленіямъ боле семи тысячъ женщинъ готовятся перекочевать на дальній западъ, такъ какъ здшнее общество не хочетъ протянуть имъ руку помощи. Он должны благодарить судьбу уже и за нищенскую подачку. Женщину можно назвать ни за что ни про что обиженнымъ существомъ, которое получаетъ половинную плату за все, что длаетъ, должна платить сполна за все, въ чемъ нуждается. Ни въ одной здшней гостиниц или харчевн (да и нигд — могли бы мы прибавить) для женщины не длаютъ сбавки пяти — десяти процентовъ. Мясникъ, хлбникъ, продавецъ чая и сахара, всхъ возможныхъ състныхъ припасовъ, всякихъ принадлежностей рукодльной работы — вс берутъ съ нея самую высокую цну. Ни одинъ омнибусъ не посадитъ ее за половину назначеннаго со всхъ сбора. Она заработываетъ какъ ребенокъ, а платитъ, какъ взрослый мужчина. Мало того: благодаря своему полу, если не варварскому обычаю, она не можетъ быть принята въ число людей, пользующихся наиболе высокимъ заработкомъ. Ея руки, ноги, мозгъ — все связано путами. Предоставляемъ читателю самому поразмыслить, насколько въ этихъ словахъ горькой правды.’

‘Люди еще недостаточно размышляли о жалкомъ вознагражденіи женскаго труда или хорошенько не знали, какъ пособить горю. Это — грустное наслдіе варварскихъ временъ и варварскихъ народовъ. Я вовсе не длаю намека на моихъ соотечественниковъ, я знаю, что многіе между ними относятся къ длу гуманно и добросовстно, отъ души желая, чтобы женщинамъ была оказана справедливость.

‘Женщин, для ея содержанія, нужно нисколько не меньше чмъ мужчин. Ея костюмъ убыточне. Очень часто хворые, изувченные родители нуждаются въ ея помощи, или же въ такомъ положеніи находятся малолтнія сироты — братья и сестры. Не будь даже и этой крайности, женщин, не мене чмъ мужчин, нужно откладывать что нибудь на черный день — на случай болзни, неимнія работы или подъ старость. Заработывать насущный кусокъ хлба для женщины несравненно трудне, чмъ для мужчины. Въ пріисканіи себ занятій она не можетъ быть такъ уврена, да если и есть работа, то она оплачивается гораздо дешевле.

‘Мужчины, по самой природ, могутъ обезпечить себя несравненно лучше. Ихъ физическое тлосложеніе, условія воспитанія, подготовка къ извстной спеціальности — все это ведетъ ихъ къ большей матеріяльной самостоятельности. Они, повидимому, строго руководствуются тмъ удобнымъ правиломъ, что сила есть право. Почему бы честнымъ и нелицепріятнымъ людямъ въ частныхъ правительствахъ штатовъ не взяться за этотъ предметъ и не провести законовъ, гарантирующихъ женщин одинаковое вознагражденіе ея труда на равн съ трудомъ мужчины?…

Одинъ нмецкій джентельменъ сообщилъ мн, что во всхъ странахъ, чрезъ которыя ему пришлось прозжать, суточный трудъ мужчины достаточенъ для покрытія дневныхъ расходовъ и даже небольшого сбереженія. Когда-то можно будетъ сказать тоже и о женскомъ труд!

Отношеніе между женскимъ и мужскимъ заработкомъ въ различныхъ отрасляхъ промышленности труда составляетъ отъ одной трети до половины. Родъ занятія иметъ нкоторое вліяніе на эти различія. За одно и то же дло, за которое мужчина выручилъ одинъ долларъ, женщин предлагаютъ только отъ шестнадцати и двухъ третей до пятидесяти центовъ. Въ среднемъ вывод отношеніе будетъ отъ одной трети до половины.

‘Главнйшими причинами этихъ различій въ задльной плат можно считать значительное число женщинъ, прикованныхъ къ труду необходимостью, ограниченный кругъ занятій, къ которымъ допускаются женщины, благодаря предразсудкамъ, протесту рабочихъ мужчинъ и самой женской неподготовк, наконецъ характеръ занятій, при которыхъ можно обойтись безъ женщинъ, такъ какъ занятія эти, по большей части, производятся вн дома. На хлопчатобумажныхъ фабрикахъ самое высокое вознагражденіе даетъ женщин ткацкая работа, сравнительно со всми другими отраслями этой индустріи. Но и здсь женскій заработокъ рдко превышаетъ половину выдаваемой мужчинамъ платы. На фабрикахъ шерстянымъ издлій женская задльная плата еще выгодне, хотя ткацкая работа здсь трудне. На металлическихъ заводахъ плата женщин составляетъ отъ одной шестой до одной трети мужского заработка.

‘Справедливаго вознагражденія женскаго труда мы не видимъ еще ни въ одной стран. Мн случилось слышать отъ одного фабриканта, что главная причина недостаточнаго вознагражденія женскаго труда заключается въ томъ, что женщины неспособны достигать такого полнаго навыка и совершенства въ своемъ дл, какъ мужчины. Но тмъ не мене онъ соглашался, что женщинамъ платятъ все-таки несоразмрно съ приносимою пользою. Другой патронъ сказалъ мн: ‘мы платимъ мужчинамъ лучше потому, что они умютъ справиться съ машинами, когда т приходятъ въ безпорядокъ во время работы. Ну, да вдь и женщины съумли бы это сдлать, если бы были выучены, и я отъ души желаю имъ выучиться. Но вмст съ тмъ я сильно сомнваюсь, чтобы умнье приводить въ порядокъ машины, уравняло женскій заработокъ съ мужскимъ.’

‘Когда женщины и мужчины работаютъ вмст въ одномъ и томъ же заведенія, то женщинамъ вовсе не даютъ самую легкую, наимене вредную для ихъ здоровья и наиболе пріятную работу. Намъ стоитъ только указать на фабрики хлопчатобумажныхъ, шерстяныхъ и шелковыхъ издлій, на металлическіе завода, на каменноугольныя копи, нтъ, женщинамъ достается всегда самая тяжелая у скаредно-оплачиваемая и нездоровая работа. Ломовой трудъ и нищенская подачка — вотъ на что обречены работающія женщины. И пока это будетъ продолжаться, бдности и страданіямъ не будетъ конца…

Мы могли бы указать многія причины, почему женщины въ Соединенныхъ Штатахъ не составляютъ, подобно мужчинамъ, рабочихъ стачекъ и не требуютъ увеличенія задльной платы: многія изъ этихъ женщинъ еще совершенно невжественны, другія не могутъ жертвовать временемъ и деньгами, иныя совершенно отчаиваются въ томъ, что этой мрой можно добиться желаемыхъ результатовъ, нкоторыя руководятся ложнымъ стыдомъ, полагая, что это неприлично женщин. Но главная причина заключается въ томъ, что между ними нтъ никого, кто бы могъ ими руководить и на кого он могли бы положиться. Здсь кстати замтимъ, что несправедливость въ опредленіи задльной платы женскаго труда нигд такъ рзко не бросается въ глаза, какъ въ женской педагогической дятельности. Въ американскихъ сельскихъ школахъ большинство учителей состоитъ изъ женщинъ, фактически доказано, что это самые способные и усердные воспитатели американскаго юношества, и несмотря на то, женщина-учитель получаетъ вдвое меньше мужчины, хоть бы этотъ послдній былъ также вдвое хуже ея. Какое вліяніе оказываетъ эта несправедливость на нравственное состояніе современной женщины — это мы знаемъ изъ отношенія счастливыхъ браковъ къ несчастнымъ. Если многими женщинами, добивающимися замужества, руководитъ обманъ, то вдь тмъ же платитъ имъ и мужчина, назначая половинную плату за ея мускульный и умственный трудъ.

‘Если бы женщинамъ платили лучше, то это, внушило бы имъ большее самоуваженіе, а вмст съ самоуваженіемъ возникло бы желаніе поселить въ себ уваженіе и въ другихъ, и желаніе это могло бы осуществиться для нихъ легче.

‘Мужчины начинаютъ учиться тому или другому занятію очень рано. Женщины же, по большой части, прибгаютъ къ нему уже вслдствіе необходимости и не имютъ времени къ достаточной подготовк. Рдко женщины посвящаютъ на изученіе какого нибудь практическаго дла боле полугода. Многіе, пожалуй, могутъ замтить, что женщины получаютъ плату, соразмрную съ ихъ умньемъ. До нкоторой степени это, быть можетъ, и справедливо, но именно только до нкоторой степени. Употребивъ безъ году недлю на ознакомленіе съ какимъ нибудь дломъ, и при незначительной на то затрат, женщина и не въ прав ожидать вознагражденія наравн съ тмъ, кто убилъ для того цлые годы труда, при значительныхъ пожертвованіяхъ. Мн говорили, что женщины, умющія шитъ не хуже мужчинъ, получаютъ почти одинаковую съ ними плату въ нкоторыхъ немногихъ отрасляхъ этого мастерства. Но это исключеніе.— Не получать всей честной платы за свой посильный трудъ, конечно, очень грустно, особенно для матери, у которой голодная семья проситъ хлба.

Женщинамъ не достаетъ моральной и умственной бодрости. Он принимаютъ за свой трудъ то, что имъ дадутъ мужчины, нисколько не соображая, достаточное ли это вознагражденіе. Он чувствуютъ, что требовать увеличенія платы значитъ то же, что лзть противъ непреодолимой стны. Въ частныхъ случаяхъ это, быть можетъ, и въ самомъ дл невозможно при настоящемъ порядк вещей, но если бы женщины дружно соединились и стали добиваться своей цли серьезно, настойчиво и въ дух общихъ, то непреодолимыя стны рушились, бы сами собой.

Если бы женщины были лучше подготовлены къ длу, то не чувствовали бы необходимости вступать въ бракъ только ради пристанища, потому что легче могли бы найти себ занятіе и подняли бы уровень своей задльной платы.

Какъ благотворно дйствуетъ экономическая независимость женщины на семейную жизнь — это мы узнаемъ изъ статистическихъ данныхъ, собранныхъ другою американкою г-жею Брэддонъ въ ея ‘Очеркахъ женскаго пролетаріата’. На десять семействъ, гд женщина обезпечена въ своей жизни независимо отъ мужа, не боле одного приходится такого, гд взаимныя отношенія супруговъ отравлены разными житейскими дрязгами, если въ этихъ семействахъ нтъ рая, то нтъ и ада. Напротивъ въ тхъ семьяхъ, гд женщина матеріально вполн зависитъ’ отъ своего мужа, одна счастливая жизнь приходится на девять несчастныхъ. Такимъ образомъ расширеніе границъ дятельности для женщинъ и боле справедливое вознагражденіе ихъ труда должно повліять на нравственное состояніе брака и семейства. Но напрасно филантропы думаютъ, что ихъ проповди могутъ такъ растрогать фабрикантовъ и капиталистовъ, что они сами вдругъ поднимутъ задльную плату женщинъ и водворятъ гармонію и миръ на земномъ шар. Если бъ они и захотли это сдлать, то не могли бы.

Нелишнимъ считаемъ указать нашимъ читателямъ на очень умную французскую книгу, изданную подъ заглавіемъ: ‘Женщина въ ея соціальномъ положеніи. Женскій трудъ и вознагражденіе’. Авторъ этой книги, Ж. Бушё-де-Пертъ, приводитъ очень важные факты и сообщаетъ многія дльныя мысли. ‘Втеченіе многихъ лтъ, даже вковъ, — говоритъ онъ въ одномъ мст, — ошибки и злоупотребленія постоянно накоплялись въ торговл, въ мануфактурной дятельности, во всхъ сферахъ труда. Простому обычаю придается теперь значеніе права, или, скоре, никто не хлопочетъ о разслдованіи, хорошо ли то или другое и не можетъ ли быть измнено къ лучшему, Конкуренція между владльцами фабрикъ достигла такихъ размровъ, что многіе изъ нихъ говорятъ: мы съ полной охотой стали бы платить нашимъ рабочимъ больше, да не можемъ. Другіе продаютъ, положимъ, по такой-то цн, если мы будемъ не въ состояніи изготовлять товары лучшей доброты по той же цн или т же товары за боле умренную цну, то вдь и продавать-то намъ будетъ нельзя. Во всякомъ случа, мы ужь никакъ не можемъ продавать товары одинаковаго качества дороже нашихъ сосдей и потому, безъ убытка самимъ себ и совершеннаго раззоренія въ окончательномъ результат, мы не можемъ платить больше нашимъ рабочимъ.’ Это совершенно резонно. Въ такихъ случаяхъ и въ подобныя времена мы совершенно оправдываемъ вмшательство и принудительныя распоряженія правительства. Но такъ какъ это орудіе обоюдо острое, то о поправленіи дла и поднятіи платы должны позаботиться сами рабочіе. Еще лучшею мрою, скажемъ мы отъ себя, представляется намъ учрежденіе кооперативныхъ обществъ. Недостаточное вознагражденіе за трудъ составляетъ задачу, быстро разршаемую временемъ и обстоятельствами. Во многихъ европейскихъ странахъ мы видли уже грустные и ужасные примры такого ршенія. Какое терпніе, какое обузданіе самого себя, какая выносливая натура нужны для того, чтобы жить подъ систематическимъ угнетеніемъ и несправедливостью! Многіе, находясь въ такомъ положеніи, долго затрудняются выборомъ между нуждою и порокомъ. Между обезпеченными людьми очень немногіе понимаютъ, что значитъ терпть недостатокъ въ самомъ необходимомъ, и оттого немногіе способны знать, сколькимъ соблазнамъ подвергаетъ человка неумолимая нужда!..

Если бы для женщинъ былъ открытъ боле обширный кругъ занятій, то это поставило бы ихъ самостоятельне въ денежномъ отношеніи, значительно противодйствовало бы нищет и невоздержности.

Наконецъ, это служило бы лекарствомъ и противъ другой, еще боле ужасной язвы, неизбжно ведущей людей къ нравственному банкротству и смерти.

Платить женщинамъ лучше за ихъ трудъ значитъ поднять ихъ въ общественномъ уваженіи. Результатъ будетъ благодтеленъ не только для самихъ рабочихъ — въ матеріальномъ и общественномъ отношеніи — но будетъ благодтельно отражаться на всемъ обществ.

Въ Англіи значительный запросъ на женскій трудъ для фабрикъ и низкій уровень задльной платы повели къ жестокому, систематическому дтоубійству.

Чтобы усыпить ребенка во время отсутствія матери, какой нибудь недоростокъ, оставленный въ роли кормилицы, или старуха, взявшая этотъ трудъ на себя за нсколько фартинговъ, даютъ малютк спиртныя капли (Godfrey’s cordial), дйствующія какъ медленная отрава, и ребенокъ длается жертвою такого попеченія или влачитъ грустную, хилую жизнь, убитый женщиной, которая его родила и любитъ его больше своей собственной души. Другое, не мене возмутительное обыкновеніе, распространенное въ Англіи, заключается въ томъ, что мать, уходя утромъ на работу до вечера, затыкаетъ ребенку ротъ губкою, смоченною наркотической жидкостью. Если ирландскія женщины рождаютъ такое множество мертвыхъ дтей, то это приписывается, главнйшимъ образомъ, покривленіямъ таза, вслдствіе привязыванія двочекъ, въ самомъ раннемъ возраст, къ стульямъ, когда матери находятся на работ.

Что же заставляетъ такъ варварски поступать съ дтьми, которыхъ мать все-таки любитъ больше всего на свт. Откуда вся эта возмутительная жестокость, это безчеловчное дтоубійство? Всему виною запросъ на женскій трудъ. Почему же такъ великъ этотъ запросъ? Потому что онъ дешевле. Почему дешевле? Неужели потому, что женщины способне въ работ, чмъ мужчины, одарены большимъ запасомъ силы? Нтъ, это просто результатъ несправедливости, которая преслдуетъ женщинъ въ западномъ обществ. Очень многія женщины попадаютъ въ домъ умалишенныхъ, благодаря матеріяльной крайности, изнурительной работ, невозможности снискивать пропитаніе или дйствіемъ постояннаго страха, что он лишатся этой возможности въ будущемъ.

Въ ‘Мсячномъ отчет’ промышленнаго управленія (House of Industry) въ Файвъ-Пойнт за августъ 1859 года говорится между прочимъ о посщеніи директоромъ одной бдной вдовы. Вотъ это мсто: ‘я засталъ ее за усердной работой, заключавшейся въ изготовленіи холщевыхъ фуражекъ для мальчиковъ — съ околышами, пуговицами, съ кожаной и кисейной подкладкой и патентованными козырьками спереди. За работу и упаковку этихъ фуражекъ она получала два шиллинга съ дюжины или два цента поштучной платы. Мы сначала этому не поврили и полюбопытствовали заглянуть въ ея разсчетную книжку. Сомнваться было боле нельзя. ‘Прежде’, сказала старуха, ‘мн платили обыкновенно три шиллинга и шесть пенсовъ съ дюжины, но теперь цна упала.’

Въ Лондон пятьдесятъ тысячъ женщинъ выручаютъ за свою работу мене шести пенсовъ, и около сотни тысячъ — мене одного шиллинга въ день. ‘Лондонскія блошвейки- поставляютъ дюжину сорочекъ за два шиллинга, работающія для подрядчиковъ, поставляющихъ обмундировку на армію, получаютъ шесть пенсовъ поштучно за куртки и штаны, выработывая всего два шиллинга въ недлю. Женщины, заготовляющія кожу для башмаковъ, работая восемнадцать часовъ въ сутки, выручаютъ одинъ шиллингъ и шесть пенсовъ въ недлю. Шитье мантилій, при работ отъ девяти часовъ утра до одинадцати часовъ ночи, даетъ около четырехъ шиллинговъ и восьми пенсовъ въ недлю, въ хорошее рабочее время. Обойное ремесло рдко можетъ дать четыре шиллинга въ недлю, подбираніе мховъ выручаетъ женщинамъ столько же. Золотошвейка получаетъ отъ одного шиллинга до шиллинга и трехъ пенсовъ поштучно, работница, вышивающая подвязки, сидя за работою отъ восьми часовъ утра до девяти вечера, выручаетъ всего на все четыре шиллинга въ недлю. Сученіе снурковъ, при готовыхъ свчахъ и бумаг, даетъ только отъ одного шиллинга до шиллинга и трехъ съ половиною пенсовъ въ недлю, и кром того каждый годъ втечеціи трехъ мсяцевъ наступаетъ уменьшеніе запроса, и тогда работница выручаетъ около четырехъ съ половиною пенсовъ.’ Отсылаемъ читателя въ ‘Frazer’s Magazine’, томъ XLI, откуда отчасти заимствованы сообщаемыя нами свденія о цнахъ труда въ Лондон. ‘Дв женщины, занимавшіяся тамъ приготовленіемъ шляпокъ, за 18—20-ти часовую работу въ сутки, включая и воскресные дни, выручали: въ 1842 году четыре пенса и одинъ фартингъ, въ 1847 г.— три съ половиною пенса, въ 1848—1849 г.— два съ половиною. Отъ тринадцати до четырнадцати тысячъ женщинъ занимаются въ Лондон шитьемъ грубаго блья, выручая въ среднемъ вывод два съ половиною пенса въ день. Около четвертой части изъ всего этого контингента работницъ, не имя ни мужа, ни родственниковъ, которые бы имъ помогали, поставлены въ необходимость выбирать между голодной смертью или проституціей.

Переполненное состояніе женскаго рабочаго рынка и дорогая жизнь въ городахъ- вотъ, что длаетъ положеніе женщинъ невыносимымъ. Какъ недостаточны ихъ заработки для мало-мальски удобнаго существованія и для откладыванья трудовой копйки на случай болзни и въ виду преклонныхъ лтъ! Загляните на занимаемые ими чердаки и затхлые подвалы, гд он тснятся, какъ рабочая скотина, и скажите мн, цивилизованные мужчины и женщины, неужели это ваши сестры? Неужели он вмст съ вами происходятъ отъ одного человческаго ребра?..

III.

Переходя въ положенію американской работницы, Виргинія Пенни, говоритъ, что ‘обязанность, насколько возможно, пособить горю, прямо лежитъ на совсти правительствъ различныхъ штатовъ. Они должны были бы заключать свои подрядные контракты съ добросовстными и неплутоватыми людьми, которые выдаютъ рабочимъ сходную цну и не заваливаютъ ихъ работой сверхъ силъ. Поручать работу слдуетъ именно только такимъ подрядчикамъ, которые платятъ употребляемымъ для работы женщинамъ соразмрную цну, при благоразумномъ барыш въ пользу хозяина. Поручать только такимъ людямъ обмундировку арміи и флота. Вся эта обмундировка, не исключая и обуви, можетъ изготовляться женщинами. Небольшая прибавка въ цн, выплачиваемой правительствомъ честнымъ подрядчикамъ, будетъ сравнительно ничтожна, тогда какъ она не только сама по себ поведетъ въ хорошимъ результатамъ, но также послужитъ примромъ для частныхъ лицъ и обществъ. Когда казенные подрядчики будутъ безобидно платить женщинамъ за ихъ работу, частные предприниматели и торговцы также по невол увеличатъ задльную плату, и такимъ образомъ постепенно произойдетъ общая перемна къ лучшему. ‘Нація ничего не можетъ покупать дешево, не подрывая этимъ развитія своей промышленности.’ Хорошая плата за работу, достаточная пища, надлежащія заботы объ одежд и помщеніи окружатъ рабочій людъ удобствами и сдлаютъ его счастливымъ и довольнымъ. Правильное распредленіе труда составляетъ предметъ величайшей важности для народа. Сотни, даже тысячи частныхъ лицъ не могутъ располагать такими средствами и капиталами, чтобы каждому гражданину доставить трудъ и плату за него, слдовательно это дло національное, дло законодательной власти. ‘Прогрессъ или эманципація какого нибудь одного класса обыкновенно, если не всегда, достигаются усиліями частныхъ лицъ этого класса, также должно быть и въ этомъ случа. Вс женщины должны ознакомиться какъ съ положеніемъ своего пола, такъ и съ своимъ собственнымъ.’.

Одна француженка замтила мн, что во Франціи богатыя женщины не работаютъ на сторону, и оттого женщины-рабочіе получаютъ лучшее вознагражденіе за свой трудъ. Но въ Америк всякій работаетъ. И однако, эта страна иметъ передъ Франціей большое преимущество по отношенію въ бдняку. Тамъ нужно взнести огромную плату за право заниматься работой, но здсь (въ Америк) этого не требуется. Одна дама, загордившаяся своей литературной репутаціей, на вопросъ мой, почему мужчинамъ надобно платить больше, чмъ женщинамъ, отвчала: ‘потому что На мужчинъ падаютъ вс тягости правительства.’

Да разв женщины-собственницы не платятъ налоговъ на содержаніе правительства? Сравнительно съ гонораріемъ писателей-мужчинъ вознагражденіе этой дамы было не такъ мизерно, какъ во многихъ другихъ отрасляхъ труда. Дйствительно, сравнительное оплачиванье умственнаго труда мужчинъ и женщинъ, повидимому, составляетъ исключеніе. Здсь женщинамъ оказывается большая справедливость именно потому, что он могутъ настойчиве требовать и удерживать за собой то, что имъ принадлежитъ по праву. Нкоторыя лэди, правда, заламываютъ ужь черезъ-чуръ безбожныя цны за свои произведенія, полагая, безъ сомннія, что это придастъ имъ большую важность и значеніе. Но вдь высокаго вознагражденія имютъ право требовать т только женщины, которыя пріобрли репутацію хорошихъ писательницъ. Впрочемъ мн извстно изъ достоврнаго источника, что если статья присылается для помщенія въ газету, и при этомъ окажется извстнымъ, что статью писала женщина, то статья эта не легко попадаетъ въ журналъ или газету, и во всякомъ случа за нее заплатятъ мене, чмъ заплатили бы мужчин.

‘Изнурительная работа есть результатъ низкой задльной платы’, говоритъ Мерикъ. Но откуда явилось самое зло низкой платы? Повидимому, оно было порождено тремя главными причинами: чрезмрнымъ избыткомъ рабочихъ рукъ, желаніемъ торговцевъ продавать свои товары какъ можно дешевле и, наконецъ, безпрепятственно дйствовавшимъ закономъ конкуренціи, лежащимъ, впрочемъ, въ основаніи и двухъ первыхъ причинъ.

Когда я подумаю о несправедливомъ осужденіи женщинъ на низкое вознагражденіе ихъ труда, о недостатк выгодныхъ для нихъ занятій, о промышленныхъ плутняхъ, о тсной сфер труда, открытаго для женщинъ,— кровь моя кипитъ негодованіемъ. Если бы женщинамъ платили соразмрно съ качествомъ и количествомъ ихъ работы, какъ это длается относительно мужчинъ, то нельзя было бы выставить ни одного логическаго возраженія противъ свободнаго доступа женщинъ ко всякой дятельности, къ какой только он захотятъ пристроиться. Нелпо и негуманно убавлять плату женщин только потому, что она женщина. Мы полагаемъ, что вмсто того, чтобы здоровымъ, сильнымъ мужчинамъ платить дороже, чмъ слабымъ женщинамъ, слдовало бы скоре сдлать совершенно наоборотъ. Мужчины могутъ работать доле и сдлать больше, чмъ женщины. На имущество холостыхъ мужчинъ слдовало бы назначить налогъ въ пользу незамужнихъ женщинъ, неимющихъ собственности, или же платить этимъ женщинамъ настоящую цну ихъ труда и открыть для нихъ боле обширный выборъ занятій. Многіе полагаютъ, что задльная плата женщинъ не поднимется, пока имъ не будетъ дана полная политическая равноправность съ мужчинами.

Вопросъ этотъ давно уже поднятъ среди американскаго общества и недавно въ территоріи Іомингъ разршенъ путемъ законодательнымъ. Вс женщины, имющія 21 годъ отъ роду, получили право участвовать въ выборахъ наравн съ мужчинами. Но едва ли одна политическая равноправность можетъ поднять экономическій уровень женщинъ, пока воспваемая экономистами благодтельная конкуренція не изчезнетъ съ лица земли и не унесетъ съ собой ту постоянную борьбу, въ которой сильный всегда одолетъ слабаго.

IV.

Конкуренція сдлала то, что самый прогрессъ промышленности и современная цивилизація обратились противъ женщины, ‘угнетеніе слабыхъ всегда свидтельствуетъ о ранней юности или дряхлой старости націи, замчаетъ Добіэ {Femme pauvre au XIX si&egrave,cle. Мы воспользуемся этимъ превосходнымъ сочиненіемъ, чтобы представить здсь историческій очеркъ постепеннаго упадка женщины, какъ общественнаго дятеля, благодаря экономической и промышленной эксплуатаціи’}. Эти противоположные періоды, по отношенію къ женскому вопросу, какъ будто сходятся въ современной Европ. Условія жизни женщины у древнихъ галловъ были крайне позорны и невыносимы, но съ развитіемъ духа общественности и тхъ экономическихъ началъ, которые лежали въ основ древне-германской жизни, положеніе женщины постепенно улучшалось. Во времена Тацита, женщины уже допускались къ ршенію всхъ важныхъ вопросовъ, въ совтъ свободныхъ мужей, ихъ голосъ имлъ ршающее значеніе, двушки вотировали ране стариковъ, и сенатъ, избранный съ участіемъ женщинъ, диктовалъ закона чужеземцамъ. Феодализмъ окончательно установилъ полную политическую равноправность между женщиною и мужчиною. Женщины были возводимы въ званіе дюшессъ, перовъ, судей, посланницъ, имъ даны были одинаковыя избирательныя права, какъ и мужчинамъ. Когда же, по салическому обычаю, родовая помстья и имнія стали переходить въ женскую линію,— мы видимъ женщинъ, облеченныхъ во вс права феодальнаго сеньора, со всми атрибутами широкой, политической власти. Современныя хроники свидтельствуютъ, что женщины заправляли свеВми владніями съ замчательнымъ административнымъ талантомъ. Трогательными красками описываетъ одинъ современникъ скорбь аквитанцевъ по своей сеньорин — Элеонор — вышедшей замужъ за Людовика VII, сеньорина была очень милостива къ своимъ подданнымъ, дала мудрые законы городскимъ общинамъ и первая освободила торговлю тяготвшихъ на ней пошлинъ, стснявшихъ ее монополіями. Анна Бретонская, супруга двухъ французскихъ королей, не смотря на свое званіе, сама лично управляла своимъ герцогствомъ.

Такіе примры не были единичными явленіями, они вытекали изъ всей соціальной организаціи тогдашняго общества. Общество не признавало тогда различія правъ пола, оно знало одну только классификацію людей: на бдныхъ, — прикрпленныхъ къ земл рабовъ, — и на богатыхъ — владтельныхъ бароновъ и сеньоровъ. Всякій, кто принадлежалъ по праву рожденія къ первой категоріи — была ли то женщина или былъ ли то мужчина, — считался вполн безправнымъ, безусловно исключался отъ всякаго участія въ политическихъ длахъ. Напротивъ, всякій, кто принадлежалъ ко второй категорія, пользовался всми правами, всею властію неограниченнаго хозяина, безъ различія пола.

Монтань утверждаетъ, что женщины, наслдовавшія перства, участвовали въ юрисдикціи перовъ на такихъ же правахъ, какъ и мужчины, такъ что он засдали даже въ парламентахъ, въ качеств перовъ, и при торжественныхъ выходахъ играли видныя роли. Напримръ, Моганъ — графиня Артуа и Бургоня, присутствовала, какъ перъ Франціи, при коронаціи Филиппа У и держала его корону вмст съ другими перами — мужчинами, она же принимала участіе во многихъ знаменитыхъ процессахъ того времени, въ томъ числ и въ процесс противъ графа Артуа, гд она присутствовала въ качеств судьи. Вообще, въ средніе вка, особенно въ ХНІ и XIV ст. право суда было однимъ изъ весьма обыкновенныхъ атрибутовъ нетолько владтельныхъ графинь и герцогинь, но даже и настоятельницъ монастырей. Настоятельницы Ремиремона и ихъ деканиссы творили судъ и расправу во всемъ округ своего аббатства, и выбирали, вмст съ каноницами, депутатовъ въ парламентъ. Хроники свидтельствуютъ, что судебная власть переходила, часто по наслдству, даже къ молодымъ двушкамъ, и он, въ качеств феодальныхъ рыцарей, торжественно засдали на судейскихъ скамьяхъ, въ судейскомъ плать и въ судейскихъ шляпахъ.

Папы и короли всегда старались утвердить за женщинами ихъ права и привиллегіи, тщательно оберегая ихъ отъ насильственныхъ притязаній властолюбивыхъ сеньоровъ-мужчинъ.

Такъ, напримръ, когда сосдній баронъ сталъ оспаривать у Эрменгарды — норбоннской виконтессы право суда, король явился къ ней на помощь и строго запретилъ кому бы то ни било уклоняться отъ ея юрисдикціи. Папа Иннокентій III призналъ полную компетентность юрисдикціи Элеоноры, основываясь, какъ онъ говорилъ, ‘на древнемъ, обычномъ французскомъ прав’.

Пользуясь политическими правами, женщины не уклонялись и отъ обязанностей, налагаемыхъ на нихъ положеніемъ ихъ, когда было нужно, он, не задумываясь, садились на коней, собирали своихъ вассаловъ, и, предводительствуя ими, мужественно отражали нападенія какъ внутреннихъ, такъ и вншнихъ враговъ. Въ хроникахъ тогдашняго времени безпрестанно встрчаются разсказы о геройской храбрости разныхъ виконтессъ, графинь и герцогинь, о ихъ военныхъ талантахъ и ихъ страстномъ патріотизм. Объ одной настоятельниц хроника отзывается, напримръ, такимъ образомъ: ‘она была отличнымъ полководцемъ, неустрашимымъ солдатомъ я милостивою повелительницею, мужество ея воодушевляло гарнизонъ, ободряло другихъ женщинъ.’

Со временъ Людовика XIV женщина начинаетъ постепенно утрачивать свое политическое значеніе. Власть ея, какъ феодальной сеньорины, ограничивается,— она уже боле не возводится въ перское достоинство, она боле не засдаетъ въ парламентахъ, не принимаетъ участія въ суд, не предводительствуетъ войсками, не выбираетъ депутатовъ. Правда, она все еще удерживаетъ свое прежнее вліяніе на политическую жизнь націи, она еще не устранила себя отъ общественной дятельности, — но, увы! съ феодализмомъ изчезла ея самостоятельная роль, она дйствуетъ теперь не въ качеств самостоятельной правительницы, пера, судьи, сеньора,— а въ качеств жены или любовницы вліятельныхъ мужчинъ. Совтуя, помогая и управляя королями, министрами и посланниками она, до ныншняго вка, имла огромное и никмъ не оспариваемое вліяніе на политику европейскихъ владыкъ. Самъ Талейранъ былъ въ послднее время не боле какъ простое орудіе въ рукахъ своей племянницы, графини Дино, на внскомъ конгресс онъ только переписывалъ письма, которыя она сочиняла отъ его имени въ Людовику XVIII и къ другимъ европейскимъ государямъ.

Но, разумется, это тайное, скрытое вліяніе женщинъ не могло быть ни самостоятельнымъ, ни благотворнымъ. Женщина, вытсненная изъ политической сферы, удаленная отъ общественныхъ длъ, постепенно замывались въ одну семейную сферу, гд тсный кругъ ея дятельности сковывалъ развитіе ея умственныхъ и физическихъ силъ, и она тупла не только какъ общественный дятель, но и какъ мать. Теперь стали руководить ею мелкія житейскія дрязги, ребяческія капризы, ребяческое тщеславіе. Не чувствуя надъ собою общественнаго контроля, и подчиненная абсолютной власти одного мужа или отца, она, въ тишин спальни и будуара, не видла надобности сдерживать свои дурныя наклонности, обуздывать свои мелкія страстишки. Понятно, что при такихъ условіяхъ женщин трудно было сохранить свое прежнее политическое значеніе.

Такимъ образомъ съ возростающимъ запросомъ на трудъ мужчинъ и съ вліяніемъ ихъ на ходъ событій новйшей исторіи, женщина постепенно вытснялась даже изъ тхъ сферъ общественной дятельности, которыя были свойственны ей. Теперь она признается неспособною принимать участіе въ выборахъ общественныхъ чиновниковъ и депутатовъ въ законодательныя собранія, она не иметъ ни малйшаго вліянія на составленіе законовъ, которые однакожъ для нея такъ же обязательны, какъ и для мужчины, поэтому нтъ ничего удивительнаго, что эти законы чужды ея интересамъ, что они даже враждебны имъ, что они не столько гарантируютъ и охраняютъ права женщины, сколько стсняютъ и ограничиваютъ ихъ.

Посл этого становятся понятными и другія ограниченія, которымъ подверглась женщина XIX вка. Мы укажемъ здсь только на главнйшія изъ нихъ.

Обратимся прежде всего къ ограниченію женщинъ занимать общественныя должности и отправлять общественныя обязанности, искони утвержденныя за ними.

Въ XVIII и въ начал XIX вка женщины допускались во Франціи къ отправленію обязанностей почтмейстеровъ, контролеровъ и ихъ помощниковъ, на равныхъ правахъ съ мужчинами, еще во времена первой имперіи и реставраціи можно было встртить сотни женщинъ, занимавшихъ эти должности въ главныхъ городахъ округовъ, и завдывавшихъ не только внутреннею, но даже и иностранною корреспонденціею. Но вотъ уже съ первой четверти ныншняго столтія женщинъ начинаютъ отодвигать на задній планъ. Къ 1817 году Маршанжи (Marchangy) писалъ: ‘Въ нашъ неблагодарный и эгоистическій вкъ за женщинами не хотятъ признать никакихъ правъ. Согнаннымъ съ трона, устраненнымъ отъ всякаго участія въ общественныхъ длахъ, признаннымъ неспособными отправлять общественныя должности, имъ только дозволяютъ продавать потерянные билеты, торговать гербовой бумагой и табакомъ! Вотъ все, что считаютъ возможнымъ поручить имъ, — вотъ мра ихъ способностей! До чего умалились ихъ права!’

Изъ этихъ словъ Маршанжи можно заключать, что ране, въ начал XIX вка или въ конц XVIII женщины имли боле обширныя права, чмъ теперь. Что же касается до ограниченій женщинъ занимать должности по почтовому вдомству, то надо сознаться, что эти ограниченія весьма недавни, и что первое начало положила имъ іюльская монархія. Объявляя, съ одной стороны, полное равенство всхъ гражданъ передъ закономъ, она съ другой стороны, воспретила женщинамъ занимать даже такія должности, которыя он занимали издавна, и на которыхъ он уже успли заявить себя какъ отличныя и въ высшей степени полезныя чиновницы. Правительство Людовика Филиппа объявило, что ‘женщины не должны быть назначаемы на мста почтмейстеровъ въ главные города округовъ, а также въ т города и селенья, гд засдаетъ или судъ первой инстанціи, или комерческій судъ.’ Ныншнее правительство не только не отмнило этого произвольнаго распоряженія, но даже подтвердило его, воспретивъ женщинамъ занимать почтмейстерскія мста, съ окладомъ, превышающимъ 1000 фр. т. е. 250 руб. въ годъ. Средній окладъ жалованья пониженъ до 850 фр, около 212 руб., большинство же женщинъ получаетъ и того мене — именно отъ 350—250 фр. т. е. 87 ¹/₂—62 ¹/₂ р. Получая такое ничтожное жалованье, он однако не освобождены ни отъ одной обязанности, возложенной на мужчину, за малйшее упущеніе по служб наказываютъ безъ различія пола: женщина, во время эпидеміи, оставившая свой постъ, карается также строго, какъ и мужчина, полъ берется въ разчетъ только при назначеніи жалованья. Но этимъ не кончаются странныя прижимки французской администраціи, поставившей себ задачею вытснить женщинъ во что бы то ни стало изъ сферы общественной дятельности. Законъ постановляетъ, что на должности по почтовому вдомству, имютъ право только женщины отъ 25—35 лтъ, ихъ мужьямъ воспрещается заниматься торговлею или какимъ нибудь ремесломъ, равно и занимать какую нибудь общественную должность. Это послднее запрещеніе лишаетъ почти всхъ замужнихъ женщинъ возможности поступить на службу, потому, во первыхъ, что почти вс мужья ихъ чмъ нибудь да заняты, во-вторыхъ потому, что одного скуднаго жалованья жены ршительно недостаточно для содержанія семьи. Мало того, женщина занимающая должность почтмейстера, не иметъ права выйдти за мужъ безъ особаго дозволенія начальства. Начальство пользуется въ этомъ случа правомъ абсолютнаго veto, безъ объясненія причинъ отказа, политическія соображенія играютъ при этомъ не маловажную роль. Мужу почтмейстерши говоритъ Добіэ, не дозволяется имть ни выходящихъ изъ ряду убжденій, ни особенно умной головы, онъ долженъ быть такимъ же рутинеромъ, какъ всякій чиновникъ почтоваго вдомства.’

Вс чиновники мужскаго пола во Франціи получаютъ въ отставк’ пенсію, соразмрно прежнему жалованью, но женщины-чиновницы составляютъ исключеніе изъ этого правила. Администрація, пользуясь ихъ трудами, пока он въ состояніи трудиться, пользуясь за самое скудное и ничтожное вознагражденіе, не считаетъ себя обязанною обезпечивать имъ кусокъ хлба, когда силы оставятъ ихъ, и он не будутъ имть возможности ни прокормить, ни содержать себя собственною работою.

Такія же хитросплетенія употребляетъ французская администрація для вытсненія женщинъ и изъ другихъ общественныхъ сферъ. Такъ, напримръ, въ XVIII вк и во времена первой имперіи, женщины обыкновенно употреблялись въ качеств сборщицъ косвенныхъ податей, или правильне, фискальныхъ регалій. Потребленіе нкоторыхъ продуктовъ (напр. соли, табаку, гербовой бумаги и т. п.) обложено извстнымъ налогомъ въ пользу фиска, чтобы наблюдать за правильнымъ взиманіемъ этого налога, казна иметъ своихъ чиновниковъ въ мстахъ продажи октроированныхъ товаровъ. Вотъ въ эти-то должности въ прежнее время и назначались женщины, на равныхъ правахъ съ мужчинами. Въ деревняхъ и въ отдаленныхъ городахъ ихъ занимали почти исключительно женщины. Но впослдствіи стали отдавать мужчинамъ предпочтеніе передъ женщинами. Уже въ 1815 году на 350 сборщиковъ считалось только 30 женщинъ, въ 1840 году — только три. Этого мало, мсто простыхъ продавцевъ обложенныхъ податью товаровъ съ каждымъ годомъ длается все недоступне и недоступне для женщинъ. Прежде, напримръ, администрація безо всекаго труда давала мста при табачныхъ складахъ женщинамъ престарлымъ, бднымъ, неимющимъ никакихъ другихъ средствъ къ существованію, теперь же на эти должности почти исключительно назначаются одни мужчины изъ отставныхъ военныхъ. Только самыя незавидныя изъ нихъ, съ самымъ нищенскимъ окладомъ (отъ 30—40 фр., т. е. отъ 7 ¹/₂ до 10 руб. въ годъ) великодушно оставлены женщинамъ!

Та же исторія съ должностями при складахъ и мастерскихъ гербовой бумаги. Прежде он исключительно были заняты женщинами, теперь же большая часть и къ предоставлена мужчинамъ. Мужчины получаютъ отъ 1,000 до 1,700 фр. въ годъ, а женщины отъ 900 до 1,000 фр.

Въ императорской типографіи женщины, сравнительно съ мужчинами, получаютъ еще меньше, именно: работница отъ 2 фр. до 2 фр. 50 сант. въ день, работникъ отъ 4 фр. до 6_чфр. Декретомъ 24 января 1860 года начальство объявило, что, въ случа болзни, работникъ иметъ право получать, въ вид пособія, 1 фр. 50 сант. въ день, работница же только 80 сант. Вотъ наглядный примръ той равноправности половъ, которую такъ торжественно призналъ въ принцип нашъ прогрессивный вкъ! Законъ общаетъ женщин на ея леченье вдвое мене, чмъ издерживаетъ мужчина. Отчего же не предпишетъ онъ аптекарямъ продавать женщинамъ и вдвое дешевле лекарства? Отчего же не предпишетъ онъ докторамъ брать съ женщинъ за визитъ вдвое дешевле, чмъ съ мужчинъ?

Въ прошломъ вк должности библіотекарей и архиваріусовъ были доступны для женщинъ, въ такой же мр, какъ и для мужчинъ. ‘И он, говоритъ Добіэ, оказались весьма способными въ отправленію подобныхъ обязанностей {Въ Америк и въ настоящее время можно встртить множество женщинъ, занимающихъ должности архиваріусовъ. Публика везд ими довольна, а ученые не могутъ нахвалиться ихъ вниманіемъ къ длу.}, наши юристы и до сихъ еще поръ съ благодарностью вспоминаютъ о г-ж Колоннъ, занимавшей съ 1800 года мсто архиваріуса въ архив сенскаго департамента. Она занимала это мсто 42 года и составила себ извстность, благодаря своей удивительной памяти, находчивости и замчательному таланту безъ труда отыскивать всякій требуемый документъ среди груды запыленныхъ фоліантовъ.’ (Стр. 213).

Чтобы вытснить женщину и изъ этой среды, французская администрація дозволила занимать должности главнаго библіотекаря и архиваріуса только лицамъ, прослушавшимъ трехгодичный курсъ въ Ecole des Chartes, доступъ въ которую строго воспрещенъ женщинамъ. Чтобы занять низшія должности при библіотекахъ и архивахъ, нужно имть ученую степень бакалавра словесныхъ наукъ, а какъ такихъ ученыхъ степеней женщины не получаютъ, то и эта карьера остается для нихъ закрытою.

Вытсняя, или, правильне, вытснивъ женщину отвсюду, гд только она могла принимать хоть какое нибудь участіе въ общественной дятельности, французы этимъ не ограничились. Они распространили свои притязанія даже и на т сферы труда и общественныхъ, обязанностей, которыя издавна были открыты женщинамъ, которыя считались даже какъ бы женскими по преимуществу. Я говорю объ обязанностяхъ общественной филантропіи.

Общественная филантропія осуществляется въ различныхъ благотворительныхъ учрежденіяхъ, даетъ работу цлой арміи чиновниковъ, изъ которыхъ одни служатъ ради отличій или, проще, отъ нечего длать, другіе получаютъ опредленное вознагражденіе. Администрація этихъ учрежденій, съ великою радостью, обыкновенно принимаетъ пожертвованія и услуги доброхотныхъ благотворителей, и въ этомъ отношеніи не длаетъ ни малйшаго различія между мужчинами и женщинами. Роскошная дама, длающая взносы, собирающая пожертвованія, устроивающая лоттереи, концерты и спектакли съ благотворительною цлью, превозносится въ оффиціальныхъ отчетахъ и рчахъ, но чуть только бдная женщина предложитъ свои услуги и потребуетъ за нихъ вознагражденія, она можетъ быть уврена, что ей предпочтутъ мужчину.

На способности я умнье обращаться съ благотворительными субъектами никто не…смотритъ, смотрятъ только, къ какому полу принадлежитъ соискатель мста: если къ мужскому — то мсто остается за нимъ, если къ женскому, то онъ его никогда не получитъ. Какъ разъ на оборотъ тому, что было прежде. Прежде, напротивъ, женщина пользовалась почти исключительнымъ предпочтеніемъ въ длахъ общественной филантропіи. ‘Съ самаго возникновенія христіанства, говоритъ патеръ Лакордеръ, женщин-христіанк, какъ бы по особому избранію, вручалось все обширное царство скорбей и печалей, вс бдные и несчастные, оплакивающіе свои страданія и нищету, вс недовольные и обиженные своей судьбой’. Но не будемъ заходить въ такія отдаленныя времена. Мы можемъ сослаться на боле близкіе къ намъ примры, еще не такъ давно государство давало женщинамъ право — если не исключительно, то, по крайней мр, наравн съ мужчинами, занимать должности, требующія отъ занимающаго ихъ извстной гуманности.

Такъ, въ древней Франціи, начиная съ XV вка женщины допускались къ занятію должностей тюремщика и смотрителя тюрьмъ. Обычай этотъ продолжался до конца XVIII вка и еще въ 1789 году, дв женщины, по свидтельству Бомарше, стояли во глав управленія обширною тюрьмою La Force. Но съ начала ныншняго вка, мужчины почти совершенно вытснили женщинъ изъ этого круга занятій. Въ настоящее время во Франціи нтъ ни одной тюрьмы, гд бы смотрителемъ были женщины, ихъ даже не допускаютъ къ должности тюремщика, грубые и невжественные солдаты, по преимуществу изъ отставныхъ, считаются теперь боле способными отправлять эту въ высшей степени трудную и щекотливую обязанность.

Прежде, во времена старой монархіи, королевскими декретами, постоянно утверждалась за женщиною привиллегія занимать должности инспектрисъ и смотрительницъ пріютовъ для найденышей, теперь уже вс эти мста исключительно заняты мужчинами.

Но вс эти ограниченія представляютъ самую легкую степень угнетенія боле сильной половиною человчества половины слабой. Стсненія, о которыхъ мы говорили до сихъ поръ, отражаются главнымъ образомъ только на судьб женщины бдной и имютъ частный характеръ, но есть много и такихъ случаевъ, которые неблагопріятно вліяютъ на все общество, отъ нихъ страдаютъ въ одинаковой степени какъ угнетающіе мужчины, такъ и угнетаемыя женщины.

Исторія свидтельствуетъ, что никогда женщина не пользовалась меньшею возможностью помогать человчеству, какъ теперь, у нея отнято право лечить, право, изъ котораго она не могла бы сдлать никакого другого употребленія, кром полезнаго, и которымъ она пользовалась искони вковъ, даже у народовъ несравненно боле глупыхъ, чмъ мы, у народовъ ничего несмыслившихъ въ нашихъ прогрессивныхъ идеяхъ, и никогда нечитавшихъ никакихъ статей объ эмансипаціи.

Въ глубокой древности, въ Греціи, мы встрчаемъ женщинъ, изучающихъ медицину и пользующихся славою отличныхъ докторовъ. Такъ, напримръ, извстно, что очень много женщинъ-докторовъ вышло изъ семейства Асклепидовъ, потомковъ Эскулапа. Аргосъ славился жрицами въ высшей степени искусными въ медицин. Когда же медицина вышла изъ-подъ религіозной опеки, когда она перестала составлять часть языческой теологіи, тогда афинскіе законодатели дозволили всякой свободной женщин изучать медицину и лечить больныхъ. Въ Рим, въ особенности посл покоренія Греціи, мы находимъ также множество женщинъ, такъ называемыхъ medicae, посвятившихъ себя изученію медицины и леченію болзней. Потомковъ этихъ женщинъ можно было еще встртить въ Италіи по покореніи ея варварами.

Въ средніе вка также не мало было женщинъ, снискавшихъ себ громкую извстность своими обширными медицинскими познаніями и необыкновеннымъ искуствомъ въ излеченіи самыхъ трудныхъ болзней. Омена ихъ упоминаются рядомъ съ именами славнйшихъ докторовъ мужчинъ. Когда Солернская коллегія была въ апоге своего величія, толпы слушателей стекались въ аудиторію знаменитой женщины-профессора, читавшаго тамъ курсъ медицинскихъ наукъ. Особенно много было женщинъ-докторовъ въ Италіи, въ ея университетахъ еще во времена Росси можно было встртить женщинъ, изучавшихъ право и медицину {‘Я имлъ счастье знать, говоритъ Росси, прелестнйшихъ женщинъ, одаренныхъ большими талантами и даже замчательнымъ геніемъ, въ университет я сидлъ на одной скамь съ женщинами, изучавшими право и медицину, вмст со мною, степень доктора правъ получила одна прехорошенькая дама’ и т. д. Rossi, Cours d’economie potique, vol. 4).}.

Точно также въ Галліи и въ древней Франціи женщины занимались медициною. Жены друидовъ такъ искусны были въ этой наук, что друиды приносили къ нимъ самыхъ безнадежныхъ больныхъ, твердо увренные, что для нихъ нтъ неизлчимыхъ болзней. Когда же медицину перестали считать божественною наукою, и искуство лечить сверхъестественнымъ дломъ, когда ее стали преподавать въ университетахъ и коллегіяхъ, французскія женщины съ жаромъ принялись изучать ее, и скоро могли соперничать съ итальянками — докторами. До нашихъ дней сохранилась грамота, пожалованная въ 1250 году одной женщин, служившей домашнимъ докторомъ при Людовик IX, во время крестоваго похода. Грамота превозноситъ великія способности и неподражаемое искуство королевскаго медика, и ассигнуетъ ему въ ознаменованіе его заслугъ пожизненную пенсію.

Въ особенности распространены были медицинскія познанія среди женскаго населенія феодальныхъ замковъ, кастелянши весьма основательно знали главнйшія свойства наиболе употребительныхъ лекарственныхъ травъ, умли длать перевязки рыцарямъ, и всегда были готовы служить и помогать своимъ крпостнымъ. Эти занятія благородныхъ женщинъ объясняютъ намъ, почему во всхъ средне-вковыхъ разсказахъ идеальная женщина непремнно рисуется женщиною-медикомъ, такъ рисуютъ ее бретонскія псни, такъ представляетъ ее одинъ знаменитый романъ XII вка {Партенопій-де-Блау (Parthenopeus de Blaus),— напечатанъ въ первый ризъ, въ Париж, въ 1834 году.}, героиня котораго знала цлительныя свойства всхъ травъ и умла лечить.

‘Вс эти женщины, говоритъ Добіэ, лечили такъ хорошо, что Парацельзій, отвергая ученые медицинскіе трактаты древнихъ и медицину арабовъ, объявилъ, что ему не нужно никакихъ другихъ учителей, кром женщинъ, съ ихъ чисто-опытною медициною. И Франція всегда умла цнить самоотверженность и способность этихъ друзей народа, уважала и поощряла ихъ опытную науку, за то и не мало можно было встртить старавшихся соперничать съ извстною баронесою Рабютенъ-Шанталь, которая безпрестанно ходила изъ хижины въ хижину, отыскивая больныхъ, оказывала имъ всякую помощь и сама перевязывала ихъ раны.’

Не слдуетъ, однако, думать, что эти женщины доктора имли нчто общее съ нашими колдуньями, заговорщицами и повитухами, что он лечили на обумъ, съ помощью разныхъ таинственныхъ корешковъ и пришептываній. Нисколько. Он изучали медицину и слушали медицинскіе курсы въ университетахъ. До сихъ поръ еще сохранились имена многихъ спеціалистовъ по медицинской части, прославившихся своею ученостью. Добіэ упоминаетъ, между прочимъ, о г-ж Клапіонъ, актрис, извстномъ знаток въ медицин, хирургіи, фармацевтик и ботаник.

Наконецъ, какъ послднее доказательство того, что эти женщины не имли никакой солидарности съ пошлыми шарлатанами, промышляющими на счетъ глупости и легковрія толпы, колдовствомъ (хотя право лечить перешло къ нимъ преемственно отъ ворожей и колдуній) я приведу тотъ фактъ, что самъ Вольтеръ) котораго, конечно, никто не заподозритъ въ суевріи, лечился у этихъ медиковъ и не могъ нахвалиться ихъ замчательнымъ искусствомъ. Въ письмахъ своихъ въ друзьямъ (именно, въ письм къ г-ж Дю-Дефанъ) онъ заходитъ такъ далеко, что открыто признаетъ превосходство экспериментальной медицины женщинъ, des bonnes femmes, какъ онъ выражается, передъ научными теоріями доктора Троншино. При этомъ Вольтеръ увряетъ, что он умютъ составлять превосходный глазной порошокъ, благодаря которому онъ самъ нсколько разъ вылечивалъ свои глаза, что он выгоняютъ глисты и прививаютъ оспу, несмотря на запрещенія ученыхъ парламентовъ, видвшихъ въ оспопрививаніи нчто богопротивное.

Вникая во внутренній смыслъ этихъ фактовъ, читатель, какъ мн кажется, долженъ придти въ нкоторое изумленіе, онъ невольно спроситъ ее.бя: когда же и кто же отнялъ у женщинъ это драгоцнное право лечить, право, которымъ он пользовались такъ долго и съ такимъ блестящимъ успхомъ?

Опредлить, съ точностью, время этой несправедливой узурпаціи довольно трудно. Передъ революціею мы еще встрчаемъ, — хотя все рже и рже, женщинъ-медиковъ. Г-жа Роланъ занималась медициной, и, по ея собственному свидтельству, лечила крестьянъ съ большимъ успхомъ. Г-жа Жанлисъ также хорошо знала медицину, она была, по мннію Добіэ, одною изъ послднихъ женщинъ-медиковъ. Но самою послднею была г-жа Кастанье. Дипломъ — это былъ послдній дипломъ, выданный женщин, во Франціи,— она получила еще въ 1794 г. и съ того времени до 1843 г., она постоянно занималась практикою въ Арденскомъ департамент, ея великодушіе и ея всегдашняя готовность помогать бднымъ больнымъ, не смотря ни на свои преклонныя лта, ни на свою слабость, ни на отдаленность разстоянія, ни на погоду, прославили, ея имя среди окрестныхъ жителей, которые считали ее какимъ-то ангеломъ-хранителемъ. Но, за то она и поплатилась за свои гуманныя свойства, а Позванная, однажды, куда-то далеко, говоритъ Добіэ, она отправилась въ темную ночь и пала жертвою своего неустрашимаго самоотверженія.’ (La femme pauvre, стр. 345).

Кастанье была, какъ я сказалъ, послднею женщиною-докторомъ. Посл нея не встрчается во Франціи ни одного медика женскаго пола. Да и мудрено бы было встртить: женщинамъ строго на строго воспрещено теперь заниматься медицинскою практикою и слушать медицинскіе курсы. Медицина объявлена наукою, доступною только для однихъ мужчинъ.

Чмъ вызвано это запрещеніе? Быть можетъ, спрашиваетъ себя Добіэ, требованія современной науки такъ велики, что женщина никогда не въ силахъ удовлетворить имъ, и правительство, дорожа драгоцнною жизнію и здоровьемъ своихъ подданныхъ и, не желая доврять эти сокровища въ руки людей неумлыхъ и неискусныхъ, отказало женщин въ прав заниматься медициною? Но несомннные факты доказываютъ, что и это единственно возможное объясненіе никуда не годится.

Елизавета Блэкуелль доказала, что женщина и теперь такъ же легко можетъ сдлаться превосходнымъ медикомъ, какъ и нсколько десятковъ, сотенъ лтъ тому назадъ. Эта замчательная женщина, посл долгой и упорной борьбы съ человческими предразсудками, достигла наконецъ того, что ей дозволили слушать медицинскій курсъ, держать экзаменъ на доктора и сдлаться врачомъ. Теперь она уже пріобрла себ славу талантливаго писателя, краснорчиваго профессора и искуснаго медика. Съ ея легкой руки, въ Америк оказалось множество охотницъ заниматься медициною. И правительство не ршилось на этотъ разъ идти на нерекоръ общему желанію. Медицинская академія въ Филадельфіи тотчасъ же была открыта для женщинъ, и черезъ нсколько мсяцевъ въ ея аудиторіяхъ насчитывалось боле 100 слушательницъ. Вслдъ затмъ и въ другихъ городахъ Америки открылись медицинскія школы, которыя уже успли подготовить и выпустить множество отличнйшихъ докторовъ-женщинъ, теперь они разсялись по всей Америк, занимаются практикою, читаютъ популярные курсы общественной гигіены, и проводятъ въ народъ здравыя идеи о наивыгоднйшихъ условіяхъ матеріальной жизни. Особенно прославилась одна изъ этихъ женщинъ — Гюнтъ, достойная соперница Елизаветы Блэкуелль, она оказываетъ безвозмездную помощь бднымъ, и въ то же время читаетъ для женщинъ популярныя лекціи физіологіи.

Въ Европ примръ Америки мало находитъ себ подражателей. Европейскія женщины забыли свое прежнее высокое призваніе. Въ настоящее время, только въ двухъ европейскихъ государствахъ четыре женщины изучаютъ эту науку, съ цлью заняться практикою. Эти два государства,— да умилится патріотъ-читатель — Россія и Англія. Въ Англіи, миссъ Гарретъ уже получила дипломъ доктора, а миссъ Кольбернъ приготовляется получить. Въ Россіи, г-жа Суслова получила право на врачебную практику и г-жа Кашеварова окончила курсъ наукъ въ здшней медицинской академіи, чтобы занять мсто врача у оренбургскихъ казаковъ.

Европейскія общества дорого платятъ за произвольное и несправедливое отнятіе у женщины права, въ которомъ ей не отказывали даже Друиды, права заниматься медициною и лечить больныхъ. Огромныя массы населенія остаются безъ всякой медицинской помощи, докторовъ-мужчинъ везд оказывается слишкомъ мало для того, чтобы они могли посщать убогія хижины деревенскихъ бдняковъ, во Франціи, по даннымъ, сообщаемымъ медицинскою статистикою видно, что въ 600 деревняхъ, изъ которыхъ каждая иметъ отъ 2 до 8 тысячъ жителей, нтъ ни одного доктора, ни одного аптекаря т. е. среднимъ числомъ, около 3,000,000 людей лишены всякаго медицинскаго пособія, оставленные на произволъ судьбы — и, притомъ, оставленные среди самыхъ невыгодныхъ общественныхъ условій, способствующихъ развитію разныхъ недуговъ и болзней, они длаются жертвою всевозможныхъ заразъ и эпидемій, Круглымъ числомъ, во Франціи 1 докторъ приходится на 2,250 чел. Но если во Франціи одинъ докторъ приходится на дв тысячи пятьсотъ человкъ, то на сколько же десятковъ тысячъ надо считать у насъ одного врача! Наше Земство постоянно объявляетъ приглашенія занять должность земскаго врача и не находитъ желающихъ.

Прежде женщина, какъ мы видли, пользовалась почти всми политическими правами, которыми пользовался и мужчина, она допускалась къ отправленію общественныхъ должностей, на нее возлагались обязанности, требовавшія научныхъ свдній и спеціальнаго образованія. Потому общество не могло съ пренебреженіемъ относиться къ ея воспитанію, оно не могло, — не впадая въ явное противорчіе, — закрыть женщин т пути къ развитію и самообразованію, которыя оно открыло мужчин. Дйствительно, въ средніе вка женщина получала въ монастыряхъ точно такое же солидное и обширное образованіе, какъ и мужчина. Все доступное мужчин — было доступно и женщин. Женщина изучала высшую математику и астрономію, писала на греческомъ язык оды и посланія, сочиняла по-латыни ученые трактаты о сущности вещей, о Бог и вселенной, двигала впередъ медицину, переводила римскихъ юристовъ и писала коментаріи на Аристотеля.

‘Среди варваровъ, раздлившихъ между собою остатки римской имперіи, говоритъ Добіэ, женщины сберегли и сохранили въ монастыряхъ традиціи науки первыхъ вковъ христіанской эры, и въ нашей полудикой Франціи, у нашихъ грубыхъ Меровинговъ, были открыты для женщинъ знаменитыя школы Арме и Пуатье, женщины со всею свойственною имъ страстью предались изучать и изслдовать все, что можно было въ то время изучать и изслдовать. Скоро многія изъ нихъ пріобрли себ громкую славу замчательныхъ ученыхъ и краснорчивыхъ учителей. На лекціи Бертиллы, настоятельницы монастыря Шелле, стекались жители обоего пола не только со всей Галліи, но даже и изъ сосднихъ странъ. Знаменитая настоятельница Параклейскаго монастыря Элоиза, прославилась своею школою, гд она читала геологію, греческій и еврейскій языки. Примръ ея нашелъ себ много подражательницъ и въ другихъ монастыряхъ. Настоятельницы открывали высшія училища для женщинъ, и здсь женщинамъ сообщалась на греческомъ, латинскомъ и еврейскомъ языкахъ вся мудрость того времени. Еще въ XVII вк мы встрчаемся съ нсколькими женщинами, возбуждавшими въ себ удивленіе и уваженіе всего образованнаго міра. Сестра Паскаля-Жакмена, помогавшая брату во всхъ его работахъ, по своей учености ничмъ не уступала этому великому человку, сгруппировавшему въ своей голов вс знанія своего вка. Не мене ея была замчательна настоятельница Фонтеврскаго монастыря, переведшая на французскій языкъ ‘Пиръ Платона’. Переводъ этотъ немногимъ уступаетъ позднйшему переводу того же сочиненія, сдланному Расиномъ.

Женщинамъ дозволено было посщать высшія школы и университеты вмст съ мужчинами. Мы уже упомянули объ экономист Росси, который учился въ одномъ университет и сидлъ даже на одной скамейк съ ‘прелестнйшими женщинами, изучавшими право, медицину и греческую словесность.’ Въ томъ цитированномъ нами отрывк онъ упоминаетъ объ одной женщин, читавшей въ этомъ университет лекціи греческой литературы, Росси слушалъ у нея лекціи и былъ очарованъ ея солиднымъ образованіемъ, ея ученостью, соединенною съ живымъ умомъ и удивительною граціею. И въ другихъ итальянскихъ университетахъ женщины допускались къ профессур, такъ, напримръ, докторесса права Беттичіо-Казадино читалъ лекціи въ знаменитомъ Болонскомъ университет.

Новелла и Безина Кальдерини смнили на кафедр права: одна отца, другая — мужа.

Въ Сорбон женщины имли право слушать курсы наравн съ мужчинами, при ученыхъ докторскихъ диспутахъ для нихъ устроены были особыя мста въ зал академіи: и изъ записокъ СэнъСимона видно, что присутствіе женщины въ этомъ центр французскаго ученаго образованія считалось дломъ весьма обыкновеннымъ, никому и въ умъ не приходило видть въ этомъ нчто скандальное и безнравственное, никто не считалъ этого посягательствомъ на общественную безопасность. И нельзя не сознаться, что древній Галлъ и Друидъ были въ этомъ отношеніи гораздо прогрессивне нашихъ почтенныхъ публицистовъ.

На этомъ мы можемъ окончить длинный и грустный перечень тхъ ограниченій, которыя мало-по-малу вытсняли женщину изъ всхъ сферъ общественной дятельности на Запад и наконецъ довели ее до полнйшаго ничтожества въ современномъ общественномъ устройств- Въ рукахъ женщины не осталось ни одного права, которымъ она пользовалась прежде, когда варварскія понятія, повидимому, стирали всякое достоинство съ человческой личности. И однакожъ эти варварскія времена и понятія были гораздо благопріятне для развитія умственной самостоятельности и нравственной свободы женщины, чмъ настоящая эпоха. Мы прослдили по всмъ направленіямъ тотъ наклонный путь, по которому низводилась женщина на ту жалкую степень, на которой мы видимъ ее теперь, если бы Добіэ представила гораздо мене фактовъ, то и тогда было бы ясно, что современная цивилизація, подъ вліяніемъ экономической эксплуатаціи человческихъ силъ, находится въ непримиримой вражд съ положеніемъ женщины.

Но какія же были послдствія этой исторической метаморфозы? Полезна ли она была тому обществу, которое такъ безцеремонно распорядилось судьбами женщины. На эти вопросы всего лучше могутъ отвчать статистическія данныя полицейскихъ бюро и репрессивныя мры противъ публичнаго разврата. Почти съ математическою точностью можно провести параллель, съ одной стороны, между стсненіемъ независимаго положенія женщины въ семь, обществ и государств, а съ другой, между возрастающею прогрессіею неправильныхъ браковъ, явной и тайной проституціей, дтоубійствами и тому подобными явленіями. ‘Странное дло, говоритъ Добіэ, съ одной стороны видть почтеннаго юриста, потшающагося надъ изобртеніемъ разныхъ жалкихъ полумръ для огражденія общественной нравственности, а съ другой также усердно работающаго надъ созданіемъ самихъ причинъ, вызывающихъ эти полумры. Вс законодательства, повидимому, покровительствуютъ чистот и прочности семейныхъ узъ, а между тмъ, уничтожая женскую независимость, сами же наносятъ этимъ узамъ смертельный ударъ. Не легче ли было бы возвратить женщин ея нормальное общественное положеніе, чмъ придумывать новые законы для реабилитаціи ея падшаго характера? Нечестне ли было бы для общественнаго мннія смотрть снисходительно и сочувственно на женщину, разскающую трупъ въ анатомической клиник, чмъ поощрять своимъ великодушнымъ равнодушіемъ продажу молодыхъ двушекъ дряхлымъ и развратнымъ покупщикамъ женскаго тла?’ (стр. 257). Какъ бы то ни было, но репрессивныя мры, ограждающія общественную нравственность, при всемъ обиліи своемъ въ европейскихъ законодательствахъ, по отзыву самихъ же законодателей, не достигаютъ тхъ благодтельныхъ результатовъ, которые имются въ виду, уничтожая или ослабляя зло съ одной стороны, он открываютъ ему дорогу съ другой, такъ что язва перемняетъ свое мсто, цвтъ и степень болзненности, но не прекращаетъ своего зараженія. И было бы очень трудно бороться репрессивнымъ мрамъ съ тми причинами, которыя порождаютъ такія явленія, какъ проституція или извращеніе семейныхъ отношеній. Въ основ этихъ причинъ лежитъ всемогущая сила экономической необходимости. Женщина, отстраненная отъ всхъ общественныхъ должностей, вытснннная даже изъ круга свойственныхъ ей занятій, при одинаковомъ труд съ мужчиной, получающая меньшую задльную плату, поставленная подъ непосредственую и тяжелую опеку мужа и отца, неприготовленная воспитаніемъ ни въ какому серьезному занятію, плохо образованная или совершенно необразованная, естественно длается первою жертвою бдности и порока. ‘Въ Ліон, продолжаетъ Добіэ, каждый день арестуютъ женщинъ, которыя показываютъ, что только нищета заставила ихъ вступить на поприще разврата, по свидтельству полицейскихъ инспекторовъ, въ этихъ женщинахъ сохранилось чувство честности и он были бы счастливы, перемнивъ свой образъ жизни на трудъ, но недостатокъ средствъ приковываетъ ихъ къ ихъ роковой каррьер. Въ нашихъ промышленныхъ городахъ можно видть двнадцатилтнихъ двочекъ, каждый вечеръ предлагающихъ себя на улиц, и городъ Реймсъ считаетъ боле ста индивидуумовъ этого возраста, которые не имютъ другихъ средствъ къ жизни,.кром публичнаго разврата.’ (Стр. 255). Еслибъ мы стали слдить за вліяніемъ экономическихъ причинъ въ другихъ, боле высшихъ сферахъ общественной жизни, то убдились бы, что одинъ и тотъ же законъ дйствуетъ одинаково повсюду, стсненіе женскаго труда породило женскій пауперизмъ, а пауперизмъ открылъ свободный доступъ всмъ порокамъ.

Еще печальне положеніе женщины въ санитарномъ отношеніи.

Врачи Англіи утверждаютъ, что въ женскихъ отдленіяхъ сумасшедшихъ домовъ наибольшій контингентъ умалишенныхъ, посл гувернантокъ, поставляютъ ‘заработавшіяся’ двушки. Причины довольно очевидны: недостатокъ нужнаго сна въ ранніе и поздніе часы, постоянное изнуреніе и хлопоты и — больше чмъ все это — страхъ будущаго, внушаемый ничтожнымъ размровъ заработка.

Замчательно, что въ переходное время въ Ирландіи, когда страна эта отъ оскуднія и всякаго горя стала приближаться къ жизненному комфорту и прогрессу, вся нація была главнйшимъ образомъ поддерживаема промышленнымъ трудомъ женщинъ. Въ слдующій затмъ періодъ и посл голода погоня за наиболе дешевымъ трудомъ повела въ порученію всхъ работъ женщинамъ и дтямъ, и тогда-то можно было видть странное извращеніе ролей: женщины работали на фермахъ или на пастбищахъ, тогда какъ здоровые, сильные мужчины, оставаясь дома, присматривали за грудными дтьми.

‘Стоимость какой бы то ни было части труда’ — говоритъ Джонъ Роскинъ въ своей книг ‘Time and Tide’ — другими словами, количество пищи и воздуха, потребляемое человкомъ во время этой работы, безъ потери собственнаго мяса и нервной энергіи — есть количество, столько же строго размренное, какъ и всъ пороха, необходимый для бросанія ядра на извстное разстояніе. Пусть наиболе извстные врачи въ Лондон выставятъ въ опредленныхъ итогахъ количество и родъ пищи, пространство помщенія, словомъ, все, что, по ихъ мннію, необходимо для здоровой жизни рабочаго на извстной фабрик, при указаніи числа рабочихъ часовъ, которые бы не вели къ совращенію жизни при такомъ содержаніи. И пусть хозяева обяжутся предоставить своимъ рабочимъ на выборъ: именно это количество пищи и помщенія или задльное вознагражденіе, какое можетъ предложить рынокъ 3 это число часовъ.’

Примняемыя въ мужчинамъ условія труда одинаково примнимы и въ женщинамъ. Если для нуждъ всего цивилизованнаго населенія имется достаточно пищи, топлива, убжищъ и другихъ существенныхъ рессурсовъ жизни, то очевидно, что неблагоразумная растрата этихъ благъ одними, въ той же мр отнимаетъ ихъ у другихъ гражданъ.

Часто случается намъ слышать, что если бы люди вели себя добропорядочно и трудолюбиво въ молодости, то не терпли бы недостатка въ пристанищ подъ старость. Это было бы справедливо, если бы каждый человкъ на бломъ свт поступалъ честно. Но очень часто людямъ приходится попадать въ то или другое положеніе по грхамъ другихъ, вслдствіе безпорядочной жизни тхъ, съ кмъ они соединены узами родства или брака. Кром того, бдность часто настигаетъ вслдствіе утраты здоровья, вслдствіе дловыхъ неудачъ, ввренія денегъ въ ненадежныя руки и часто тоже вслдствіе поручительства за долги другихъ. Надобно благодарить небо за то, что имются хоть и немногія убжища для призрнія неимущей старости и пожелать, чтобъ ихъ было больше.

Мы убждены, что если бы было открыто въ очію, на какую жизнь низкая задльная плата осуждаетъ значительное большинство работающихъ женщинъ, то человчество съ ужасомъ бы содрогнулось. Не порицанія, но только одной жалости достойны женщины. Он могли бы быть счастливыми и полезными гражданками, если бы трудъ ихъ вознаграждался добросовстно. Достаточныя средства къ существованію неизбжно, необходимы, чтобы бороться со всми искушеніями зла. Если женщина своимъ кровавымъ трудомъ не можетъ предохранить себя и своихъ малыхъ дтей отъ голода и холода, отъ позора и отчаянья, — горе тому обществу, которое называетъ ее своимъ членомъ!

Госпожа Ромье въ своей ‘женщин девятнадцатаго столтія’, какъ на причину проституціи во Франціи, указываетъ на скудную задльную плату, которою женщины ршительно не въ состояніи себя содержать.

Паранъ-Дюшатле сообщаетъ, что ‘изъ трехъ тысячъ публичныхъ женщинъ въ Париж только тридцать пять имли занятія, которыя могли содержать ихъ, тогда какъ четырнадцать были вынуждены къ этой ужасной жизни неимніемъ никакого пристанища и хлба. Одна изъ нихъ, передъ тмъ, какъ ршилась броситься въ бездну, ничего не ла впродолженіи трехъ сутокъ.’

Милостыня, поданная женщин способной и желающей работать, унижаетъ ея достоинство и уязвляетъ въ ней чувство самоуваженія. Необходимость принять милостыню всегда больно коробитъ самолюбивую и свободную натуру. Но если женщина не можетъ содержать себя собственными средствами, что же ей остается длать? Ровно ничего. Но работая честно, по мр силъ и умнья, она все-таки должна была бы утшать себя врою, что общество и родина не оставятъ ее безъ помощи, на которую она иметъ право, и что благоразумное, гуманное и честное правительство приметъ мры въ обезпеченію достойныхъ и трудолюбивыхъ женщинъ.

Г. Мэйю (Mayhew) о парижскихъ швеяхъ говоритъ слдующее: ‘изъ ихъ единодушныхъ показаній видно, что значительная ихъ часть — вроятно, четвертая часть всего числа или половина всхъ женщинъ, неимвшихъ мужа или родныхъ для своей поддержки-стали рыскать по улицамъ единственно ради куска хлба. Нердко проституція порождается весьма честнымъ чувствомъ — желаніемъ поддерживать оставшихся безъ отца дтей или больную мать, когда нтъ никакого другого исхода — ни одного честнаго занятія, тогда какъ милосердіе затягиваетъ кошелекъ’.

‘Средняя продолжительность жизни для проститутки въ Нью-Іорк составляетъ только четыре года. Дурное обращеніе родителей и мужей децимируетъ эту армію порока. Но всего грустне, всего хуже нашу ‘христіанскую’ цивилизацію рекомендуетъ тотъ фактъ, что цлая четвертая часть публичныхъ женщинъ въ Лондон и Нью-Іорк была выброшена на улицы и въ притоны разврата силою голода. Голодная смерть или адъ — вотъ въ чемъ былъ роковой вопросъ. Работа за сходное вознагражденіе скоре спасетъ во-время несчастныхъ страдалицъ отъ публичныхъ домовъ, чмъ всевозможные пріюты кающихся гршницъ, потому что пріюты эти помогаютъ только немногимъ, тогда какъ другая система предохранитъ и обезпечитъ многихъ’.

‘Часто насъ удивляютъ пороки бдныхъ, — говоритъ мистрисъ Гаскелль,— но если бы тайны всхъ сердецъ были разоблачены, то мы еще боле удивлялись бы добрымъ качествамъ бднаго люда’.

Люди, повидимому, еще недостаточно изучали причины преступленія я бдности, и потому не знаютъ, какими практическими средствами слдуетъ предупреждать и лечить эти страшныя язвы общества. Главное усиліе людей, повидимому, направлено только къ тому, чтобы облегчать, а не лечить, все дло обыкновенно взваливаютъ на милосердіе, тогда какъ другая, еще боле высокая добродтель — справедливость точно игнорируется. Тому, кто уметъ работать, нуженъ благодарный трудъ, а не милостынька. По отношенію къ умющимъ и желающимъ работать милостыня есть безполезная потеря, для. подающаго денежная, для принимающаго — трудовая. Надо только изумляться, какая громадная затрата времени, труда и денегъ производится для богоугодныхъ и филантропическихъ цлей, и однако безъ всякаго утшительнаго результата, потому что зло далеко превосходитъ эти палліативныя мры.

Такимъ образомъ женскій вопросъ сводится къ вопросу: какимъ образомъ поставить женщину въ такія условія, при которыхъ она могла бы конкурировать съ мужчиною, какимъ бы образомъ, реставрировать трудъ женщины въ тхъ сферахъ, откуда онъ былъ вытсненъ мужскимъ трудомъ.

Слдовательно, дло идетъ объ измненіи условій экономическаго распредленія труда. Явленія практической жизни соединены между собою такою же тсною и неразрывною связью, какъ и посылки логическаго силлогизма. Какъ, силлогизмъ, такъ и практическую жизнь невозможно измнить правильнымъ, разумнымъ образомъ, выбросивъ изъ нихъ то или другое явленіе, тотъ или другой терминъ. Такое произвольное выбрасываніе можетъ произвести только диссонансъ — и ничего другого. Чтобы измнить жизнь чески, т. е. вполн и всецло, чтобы измнить умозаключеніе логически —для этого надобно доискаться первоначальной, основной, причины въ цпи всхъ явленій дйствительности, или главной посылки въ цпи всхъ членовъ даннаго предложенія, и только измнивъ эту основную причину или главную посылку — мы измнимъ умозаключеніе, какъ измнимъ самую жизнь. Положеніе это относится ршительно ко всмъ-категоріямъ умозаключеній, а также и жизненныхъ явленій, въ томъ числ разумется, и къ явленіямъ, составляющимъ, въ своей совокупности, то, что мы называемъ женскимъ вопросомъ.

Данное положеніе женщины есть, какъ бы умозаключеніе, вытекающее изъ извстныхъ посылокъ. Кто находитъ умозаключеніе неправильнымъ, тотъ долженъ обратиться къ первой посылк и въ ней искать причины этой неправильности. Исправивъ посылку, онъ исправитъ умозаключеніе. Кто находитъ настоящее положеніе женщины неудовлетворительнымъ, тотъ долженъ обратиться прежде всего въ изысканію тхъ явленій, которыя обусловили собою это положеніе.

Американское ‘Общество женскаго труда’ такъ и поступило. Оно обратилось прямо къ изслдованію экономическаго положенія женщины, поставленной во всхъ отрасляхъ общественной и промышленной дятельности лицомъ въ лицу съ конкуренціею и монополіею труда, захваченнаго въ исключительное распоряженіе мужчинъ. Чмъ дальше идутъ изслдованія въ этомъ направленіи, чмъ больше пріобртается фактическихъ данныхъ, тмъ становится ясне, что экономическая независимость и равноправность женщины есть единственный врный исходъ ея изъ настоящаго положенія. Поэтому открыть современной женщин доступъ ко всмъ занятіямъ и профессіямъ, которыя теперь составляютъ привилегію однихъ мужчинъ, уничтожить т преграды, которыя нагромождены вками на пути свободнаго умственнаго развитія женщины — значитъ разршить женскій вопросъ самымъ удовлетворительнымъ образомъ.

Единственное вское возраженіе, приводимое привилегированнымъ поломъ противъ безусловной равноправности женщинъ на общественную дятельность, есть неспособность ихъ. Но откуда же взять этой способности, когда нтъ ни одной сферы труда, въ которой бы женщина развивала въ себ энергію ума и характера, Мы держимъ ее въ такой искуственной и тсной житейской сфер, она такъ пассивна и безгласна по своему положенію въ семейств и обществ, что надо удивляться не тому, что она неспособна къ серьезной дятельности, а тому, что она не потеряла еще своего послдняго человческаго достоинства. Физіологическій законъ одинаковъ какъ для развитія физической силы, такъ и силы ума. Если мы не будемъ упражнять извстный органъ, то онъ перестаетъ дйствовать, длается безполезной и пассивной частью нашего организма. То же самое надо сказать и объ умственныхъ способностяхъ женщины. Мы видли, что въ эпоху боле самостоятельнаго положенія женщины, она способна была сдлаться и хорошимъ медикомъ, и астрономомъ, и полководцемъ и законодателемъ. Мы видимъ то же самое и теперь, несмотря на то, что кругъ ея дятельности крайне ограниченъ.

Вотъ что говоритъ Виргинія Пенни о ‘женщинахъ изобртательницахъ:’

‘Исключивъ для женщины всякое механическое воспитаніе, мужчина тмъ не мене ставитъ ей въ укоръ, что она ничего не изобрла собственнымъ умньемъ. Но при этомъ выпускается изъ вида одинъ довольно замчательный фактъ. Общество ограничиваетъ сферу женскаго труда иглой, ножницами, веретеномъ, прялкой и ведромъ. И преданіе сообщаетъ намъ, что предметы были изобртены женщиною. Если она придумала вс эти орудія, какъ только почувствовала въ нихъ надобность, чего же вы отъ нея еще хотите?’

‘Newark Advertiser’ говоритъ, что близь Трентона живетъ одна женщина, имющая репутацію отличнаго механика. Она сама сфабриковала экипажъ, можетъ сдлать скрипку или ружье. Ей всего двадцать пять лтъ отъ роду. Способность женщинъ къ механик никогда не находила достаточнаго упражненія. Она, быть можетъ, остается у нихъ въ бездйствіи, но если бы ее возбудить къ дятельности и развить, то и эта способность стала бы работать если не въ настоящемъ, то въ будущемъ поколніи женщинъ.

Воображеніе и вкусъ у женщинъ развиты больше, чмъ у мужчинъ. Женщины съ большимъ искуствомъ умютъ составлять узоры для принадлежностей туалета, обоевъ и другихъ подобныхъ, предметовъ. Почему же не можетъ развиться въ нихъ и механическая изобртательность, если бы она сколько нибудь была призвана къ работ? Впродолженіи многихъ вковъ женщина не занималась ничмъ подобнымъ. Какъ же вы хотите, чтобы она сразу обнаружила весь изобртательный талантъ мужчины, котораго предки споконъ вковъ занимались этимъ дломъ? Такое быстрое развитіе было бы необычайно, чтобы не сказать чудесно.

Впрочемъ не всегда мужчины, удостаиваемые патентовъ, бываютъ изобртательны на самомъ дл: многіе изъ нихъ цлые года напрасно ломали голову надъ своей задачей и были обязаны окончательнымъ успхомъ догадливости какой нибудь женщины. Намъ. нтъ надобности ни укрываться за этимъ общимъ увреніемъ, ни прибгать въ традиціонному факту, приписывающему женщин изобртеніе веретена, прялки, иглы и ножницъ. Всякій дикарь, приневоленный необходимостью, съумлъ бы придумать тоже самое. Но наиболе трудные и важные акушерскіе инструменты были изобртены госпожею Буавенъ. Госпожа Дювудрэ изобрла manikin, госпожа Бретонъ придумала способъ искуственнаго кормленія грудныхъ дтей. Моранди и Бигеронъ примнили воскъ въ выполненію медицинскихъ рисунковъ и докторъ Гунтеръ своими лучшими иллюстрированными сочиненіями, былъ обязанъ замчаніями двицы Бигеронъ. Онъ всегда былъ ея лучшимъ другомъ, но въ этомъ дл она предупредила его семью годами, и впослдствіи, быть можетъ, позволила ему присвоить себ ея наблюденія. Госпожа Рудэ, въ настоящемъ столтіи, придумала трубку для употребленія въ случаяхъ удушья. Нетрудно сослаться на вс эти факты изъ исторіи медицины, такъ какъ одинъ честный французскій врачъ потрудился сохранить ихъ. Но слдующіе примры изобртательности и механической способности женщинъ можетъ быть, мене извстны.

Въ 1823 году, госпожа Дютилье получила въ Париж первый патентъ на изобртеніе ею способа приготовлять искуственный мраморъ. Патентъ этотъ былъ такъ выгоденъ, что она продала его въ 1824 году, и новый владлецъ возобновилъ его, присоединивъ дальнйшія улучшенія.

Въ 1836 году, англичанинъ Борроу взялъ привилегію на цементъ. Госпожа Бексъ, проживавшая въ Париж, нашла цементъ этотъ непрочнымъ въ сырыхъ мстахъ и опубликовала новый способъ, лучше удовлетворявшій всмъ возможнымъ условіямъ, такъ какъ при этомъ для цемента употреблялась горная смола.

Въ 1840 году, госпож Маршалль — прежде жившей въ Манчестер, а теперь находящейся въ Эдинбург — пришла въ голову мысль, что дйствіе электричества, развивающагося при гніеніи животныхъ и растительныхъ веществъ, на известковыя тла — должно имть много общаго съ естественнымъ образованіемъ мрамора. Въ конц пяти лтъ и посл множества опытовъ, она усовершенствовала искуственный мраморъ, котораго составныя части и приготовленіе были подчинены контролю человка, такъ, что вещество это можно было длать втеченіе часовъ или мсяцевъ, по желанію техника. Этому цементу она дала простое итальянское названіе intonaco (обмазка). Нельзя не подивиться, какимъ образомъ она могла проникнуть въ эту тайну, потому что въ патент г-ж Дютилье прямо сказано, что никакія растительныя вещества не должны быть приняты въ составъ, если мы желаемъ получить неразрушимый цементъ. Примръ этотъ довольно замчателенъ, эти безконечные, непріятные опыты свидтельствуютъ, что женщина, покрайней мр, способна въ упрямымъ, настойчивымъ изысканіямъ, къ продолжительному труду, въ чемъ ей такъ часто отказывается. ~ А сколько фактовъ мы могли бы представить изъ исторіи умственнаго развитія въ подтвержденіе того, что геніальные писатели были обязаны вдохновеніемъ и лучшими идеями руководившимъ ихъ женщинамъ. Сколько, можетъ быть, великихъ открытій и благотворныхъ идей потеряно человчествомъ только потому, что женщины, обладавшія ими, по чувству ложнаго стыда не представили ихъ міру или остановились на половин дороги. Еще досел женщина не всегда ршается выступить на литературное поприще подъ собственнымъ именемъ. Поэтому упрекать женщину въ неспособности — это тоже, что обвинять птицу въ неумньи летать безъ воздуха или рыбу въ неумньи плавать безъ воды.

Въ заключеніе мы укажемъ на сладенькую теорію идеалистовъ, которые думаютъ, что только возстановленіе нравственнаго характера семьи можетъ преобразовать современную женщину и поставить ее въ лучшія общественныя условія. но какъ это сдлать? Какъ поднять нравственный уровень семейныхъ отношеній, не возвысивъ въ то же время соціальный характеръ общества? Семья есть только первая ступень общественной жизни, и всегда подчиняется вліянію всего соціальнаго порядка, но никогда не можетъ реформировать собою цлаго общества. Еще недавно были въ ходу иллюзіи такого рода, что превосходное общество можно устроить только тогда, когда каждый индивидуумъ, составляющій его, будетъ преобразованъ въ ангела. Но спрашивается, сколько тысячъ вковъ надо трудиться надъ этой работой Данаидъ, и какія чудесныя средства найдены нами для подобной реформы? Если бы сказать садовнику, что для усовершенствованія его сада надо прежде всего усовершенствовать каждую втку и каждый листикъ на дерев, то онъ, конечно, засмялся бы намъ въ глаза, доказавъ какъ дважды два четыре, что такіе пріемы садовнической педагогики никуда не годятся. Точно также наивны и т реформаторы, которые хотятъ обновлять общество посредствомъ реабилитаціи каждаго индивидуума или каждой семьи. Они очевидно отправляются отъ того пункта, къ которому надо было идти съ противоположной стороны. Не реабилитація семьи возстановитъ нравственное положеніе женщины, а, напротивъ, лучшія экономическія условія, въ которыя будетъ поставлена женщина, возстановятъ чистоту брака и семейства. Это такое врное положеніе, противъ котораго нечего возражать.

Н. Лунинъ

‘Дло’, No 2, 1870

ЖЕНСКІЙ ТРУДЪ И ВОЗНАГРАЖДЕНІЕ ЕГО.

Читайте также: