Железная маска. Гравюра Альфонса де Невилля
Железная маска
Железная маска
Мазарини‘.
———————————————————————————
Железная маска, Французская_литература, Год: 1914
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Таинственный эпизод в истории Франции с ‘железной маской’ служил для многих романистов богатым материалом, как и знаменитая фаворитка Людовика XIV, M-me Мэнтенон. Заимствуем главу из лучшего романа на эту тему, под названием:
‘Зима положила конец королевским увеселениям, двор вернулся в Париж. Надо было отдохнуть и собраться с силами для нового ряда празднеств по случаю бракосочетания Филиппа Анжуйского и Анны Стюарт, которая, после маскарада, по-прежнему замкнулась в Maison Mesnil. Свадьба принца предполагалась не ранее лета, но вдруг, совершенно неожиданно, ее назначили в марте месяце. Дело в том, что Мазарини сильно заболел, силы его упадали с каждым днем все более и более, так что печальный исход был несомненен. Кардинал понимал очень хорошо безнадежность своего положения и просил короля поспешить свадьбой принца, боясь, что, после его смерти, какие-нибудь интриги расстроят этот, выгодный для Франции, союз.
На этом основании спешили окончить все приготовления в люксембургском дворце, который предназначался для будущей молодой четы. Людовик XIV ничего не жалел, чтобы сделать его истинно королевским жилищем. Вообще, всем бросалось в глаза, что король, никогда не даривший брата своим расположением, теперь, буквально, осыпал его знаками своего внимания, по отношению же принцессы Анны, предупредительность Людовика не имела границ. Он не только исполнял все ее желания, но даже предупреждал их. Так, например, узнав, что принцесса отозвалась с похвалою о баснях Лафонтена, он немедленно назначил этого баснописца ее секретарем. Анна торжествовала, ей казалось, что она вступает уже на первые ступени того могущества, о котором мечтала.
Наконец, наступил день свадьбы. После обряда венчания, совершенного в Сен-Клу, новобрачные отправились в Париж, где их ожидал торжественный прием во дворце. Два знаменитые героя Франции — Конде и Тюренн — ввели молодых в тронную залу, где их ожидали: Людовик XIV, королева Терезия, обе вдовствующие королевы и блестящая толпа придворных.
Трудно было Анне совладать с разнообразными чувствами, волновавшими ее в этот день, однако, до вступления в тронную залу, она сохраняла полное самообладание, но в ту же минуту, когда она увидела короля во всем блеске красоты, молодости, веселия и, рядом с ним, свою счастливую соперницу, — почувствовала, что теряет власть над собою! Яркая краска залила ее бледное лицо, глаза засверкали, и она, не обращая внимания на ряды преклоненных придворных, гордо подошла к ступеням трона.
После свидания в Сент-Коломбе, Людовик XIV ни разу не встречался с Анной, исключая маскарада в Марли, где ее лицо было закрыто маской, так что теперь, когда он увидел перед собою эту царственно величественную женщину, перед безукоризненной красотой которой бледнели все прелестные женщины, окружавшие его, и даже сама Мариетта Манчини — он остолбенел! И тени не осталось от той Анны, которую он видел в Сент-Коломбском парке!
Но Людовик XIV в совершенстве знал науку притворства, он не позволил вырваться наружу ни малейшему признаку удивления или восторга, только страшная злоба закипела в его душе против брата, которому досталась такая чудная женщина, и ему захотелось тут же, при всех, унизить, оскорбить его! По требованию этикета, король должен был встретить своего брата и его жену на первой ступени трона, королева исполнила это правило и, сойдя с трона, приветливо протягивала руки новобрачным, но король неподвижно стоял на своем месте, как бы не замечая их присутствия.
Филипп и Анна были поставлены в самое неловкое положение и решительно не знали, что им делать. Наконец, взор короля, как бы случайно, упал на молодую чету, и он заговорил торжественным тоном:
— Приветствуем вас, дорогие брат и сестра! Надеемся, что вы с честью будете носить знаменитый титул герцогов Орлеанских и своим смирением и покорностью нашей воле будете служить лучшим примером нашим подданным! Подойдите к нам!
Все были поражены этой странной речью, никто не мог понять, почему король, всегда отличавшийся самой утонченной, рыцарской любезностью, отнесся к своим ближайшим родственникам с такою обидною холодностью и даже презрением.
Затем королевская семья, в сопровождении всех придворных, отправилась в покои королевы-матери, где был приготовлен роскошный обед.
С этого дня Анне постоянно приходилось встречаться с Людовиком XIV на балах и обедах, но он обращался с ней с такой сдержанностью, что невольно принуждал ее быть почтительной, что вовсе не входило в программу ее действий. К тому же, постоянное сравнение между блестящей фигурой Людовика XIV и невзрачной личностью Филиппа привело ее к печальному заключению, что с любовью не так легко справиться, как она воображала, и это сознание было для нее тем более тягостно, что, по-видимому, король вовсе не поддавался обаянию ее прелестей.
Так прошло несколько дней. 9-го марта у короля был бал. Вдруг, во время самого разгара танцев, в бальную залу вошел какой-то неизвестный господин, не обращая внимания на танцующих, он прямо подошел к королю и подал ему записку. Это был посланный от кардинала Мазарини.
Прочитав записку, король сказал, обращаясь к присутствующим:
— Мы очень сожалеем, что должны расстроить этот веселый праздник! Его эминенция умирает! Кардинал сделал так много на пользу Франции, что мы считаем долгом своим носить по нем траур! Брезе, распорядитесь отменою всех увеселений!
Король немедленно оставил бальную залу и, не переменив даже костюма, отправился в Венсенский замок, где находился в то время кардинал.
Все были смущены. Никто не предполагал, что конец Мазарини так близок. Но больше всех потерялась Анна Австрийская. Она помнила страшную угрозу кардинала, что перед смертью он выдаст королю их общую тайну, эта мысль невыносимо терзала ее. Она спешно последовала бы за королем, но боялась, что эта поспешность может показаться подозрительной и вызвать неблагоприятные толки в среде придворных. Поэтому, несмотря на страшное беспокойство и тревогу решилась отправиться в свои комнаты, заменить туалет и тогда только отправиться к умирающему. Но королева не успела закончить своего туалета, как к ней вбежала госпожа Бове.
— Все кончено! — воскликнула она. — Спешите туда, ваше величество, и смело берите свои руки бразды правления!..
Королева бросилась в карету и пришлось скакать, во весь карьер, в Венсенский замок.
Сильно забилось ее сердце, когда экипаж остановился у подъезда замка… Зеленая стража, по-прежнему, стояла у всех дверей многочисленная прислуга толпилась в прихожей, но все имели какой-то испуганный, растерянный вид. В рабочем кабинете кардинала собрались все его племянницы с своими мужьями.
— Значит, печальная новость справедлива?! — спросила Анна Австрийская с притворною грустью.
— Да, его эминенция скончался полчаса назад, — отвечал Конти.
— Где король?
— Его величество пожелал остаться один в комнате покойного.
— Ах, как можно было оставить короля одного?!.. Впустите нас, Фонтанж! — обратилась она к первому камергеру кардинала.
Фонтанж отворил дверь в комнату умершего, и Анна Австрийская вошла туда. Первое, что бросилось ей в глаза, фигура Мазарини… Мрачны были его черты, только тонкие губы, казалось, злобно улыбались. Возле него стоял Людовик XIV, сжав руки, в которых белелась какая-то бумага. Лицо его было бледно, грудь судорожно подымалась, он не мог оторвать своих взоров от покойного. Поодаль, в углублении окна, стоял Кольбер.
— Дорогой, милый сын, — проговорила королева дрожащим голосом, — будьте мужественным. Не предавайтесь так чувству горести!.. У Вас есть друг… ваша мать… которая постарается заменить вам умершего и с готовностью разделить с вами бремя государственных забот…
Взгляд, брошенный на нее сыном, заставил ее внезапно умолкнуть.
— Справитесь ли вы еще, madame, с вашим собственным бременем и не будет ли слишком тягостно для вашей совести?.. — сказал король.
Она побледнела, она чувствовала, что вся кровь застыла в ее жилах.
— Что… вы хотите… этим сказать?.. — с проговорила она.
— Прочтите эти строки!
Король подал ей записку, которую держал в руках. В ней было написано крупными буквами:
‘Тогда, 6-го ноября 1652 года, к вечеру, родился от Анны Австрийской мой сын, названный Мархиали.
Королева дико вскрикнула.
— Это ложь, клевета!.. Он хотел только отвратить от меня ваше сердце!.. Клянусь вам Всемогущим…
— Не клянитесь, madame! Одного вашего слова достаточно, чтобы я поверил вам! Теперь я считаю священным для себя долгом снять с вас пятно, которое он положил на вас! Этот Мархиали, которого осмелились назвать вашим сыном, — должен умереть!..
— Умереть!.. — простонала королева.
— Вам, Кольбер, я поручаю это дело, — невозмутимо продолжал король. — Поторопитесь кончить его! Вы видите, как эта гнусная ложь тяжело влияет на ее величество.
— Остановись, бесчеловечный!.. — воскликнула королева и упала к ногам сына.
Стыд, отчаяние, любовь к этому несчастному существу, которое должно безвинно погибнуть, привели ее в состояние, близкое к помешательству. Она не помнила, что делала.
Злобная усмешка искривила губы короля.
— А! Так старик не лгал?!.. Мы были в этом уверены!.. Успокойтесь! Ваш сын не умрет! Кольбер, позовите сюда начальника полиции и Фейльада!
Кольбер поспешно удалился.
— Встаньте, madame! — продолжал король: — сейчас вы услышите распоряжение, которое мы сделаем по поводу Мархиали, остерегитесь хотя одним словом или движением выказать ваши чувства! Одно неосторожное слово — и Мархиали погибнет!
Без слов, близкая к обмороку, Анна Австрийская едва имела силы, чтобы встать с колен и опуститься в ближайшее кресло.
Послышались шаги. В комнату вошел маршал Фейльад, а за ним начальник полиции.
— Господа! — обратился к ним Людовик XIV. — Мы возлагаем на вас серьезное поручение, немедленно садитесь на лошадей и, в сопровождении пятидесяти вооруженных людей, отправляйтесь в монастырь св. Арнольда, где вы должны взять мальчика, по имени Мархиали, и препроводить его, в закрытой карете, в Тулон. Там вы сядете с ним на корабль и отвезете его на остров св. Маргариты, где сдадите пленника на руки самому губернатору, который, к вашему приезду, уже будет снабжен нужными инструкциями. Это поручение должно быть исполнено с величайшей таинственностью, малейшая неосторожность может стоить вам жизни! Ступайте!
Маршал и начальник полиции удалились.
— Что с ним там будет?!.. — как вопль, вырвалось из груди королевы.
— Он будет навсегда заключен в тюрьму, и железная маска скроет от людских взоров черты, напоминающие Мазарини и королеву Анну!
Источник текста: журнал ‘Вестник моды’, 1914, No 43. С. 371—373.