Продавец солнца
Продавец солнца
(С французского)
———————————————————
Продавец солнца, Французская_литература, Год: 1909
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Голодный оборванный нищий. Ему лет за тридцать. Продолговатое лицо с большими впалыми глазами, землистого цвета, поношенное, свидетельствует о частых голодовках, долгих, мучительных. Одет он в старую черную куртку, на голове выцветшая помятая шляпа, заботливо обвязанный вокруг шеи фуляр заставляет догадываться об отсутствии белья, штаны из белой парусины, усеянные пятнами и заплатами, болтаются на ногах, обувь в очень плохом состоянии. Но, несмотря на более чем бедную одежду, известная доля изящества в жестах и речи обнаруживает бывшего интеллигента.
Ходит он взад и вперед под арками Моста Искусств, останавливаясь по временам и облокачиваясь в изнеможении на перила, но глаза не перестают зорко следить блюстителей порядка, подозрительно оглядывающих его фигуру при встречах. Он тихо говорит про себя, отрывочные фразы иногда слышны яснее, на лице видна усиленная работа мысли.
— Так, значит завтра, поем… А, может быть, через неделю прикажете!..
Он злобно оглядывает сторонящуюся публику.
— Кто вас знает, когда вы решитесь дать мне два су… У всех полны карманы, а ты стягивай поясом брюхо… Ах, вы, люди!.. И куда они идут?.. А разве я иду куда-нибудь? Положим, мост — мой салон… Хоть бы за вход платили…
Начинает громко:
— Господин, подайте голодному: два дня не ел, говорю правду!
— Только что дал же я вам! — отвечает приличный барин. Нищий минуту смотрит в недоумении, затем горькая улыбка искривляет его губы:
— Знаем мы вас!.. Всегдашний ответ: ‘Уже вам дал’. Только тот я, что брал, был не я!..
— Прекрасная барышня! — обращается к проходящей франтихе, — пожалейте голодного, дайте на кусок хлеба! Говорят, что вы милосердны. Подайте безработному! —
Барышня отрицательно мотает хорошенькою головой и уносится, шурша юбками.
Масса проходящих и от всех те же ответы, те же отказы. А желудок властно домогается пищи. Облокотившись на перила, спиной к заходящему солнцу, нищий бредить о еде: о жарком, хлебе, вине. С ненавистью смотрит он на проходящие толпы. Спекшиеся губы шепчут:
— Если б вы, благодетели, знали, скольких усилий мне стоит, чтоб не хватать вас за горла, вы бы мой труд оценили больше, чем в два су.
При приближении полицейских, нищий, прошептав: ‘Ох, черт, опекуны!’ быстро поворачивается к реке и начинает беззаботно смотреть в воду. Заходящее солнце брызжет снопом искр в усталые глаза, но вместе с ярким светом на изможденном лице блестит мысль, и взор озаряется надеждой. Выждав, пока полицейские скрылись из виду, он оборачивается к публике, принимает непринужденную позу, бросает на землю свою шляпу и, потирая руки с видом торговца-шарлатана, но с глубокой иронией в голосе, начинает громко свою речь. Проходящие замедляют шаги, и вокруг нищего образовывается вскоре довольно большой кружок праздной толпы, с интересом слушают его.
— Многоуважаемые государи и государыни! остановитесь и полюбуйтесь на мой первосортный товар!
— Не какую-нибудь почтовую бумагу, не карандаши, не часы, заводящиеся без ключа, предложу я вашему благосклонному вниманию, я предложу вам товар особенный.
— Нет у меня чудесного колечка — безопасность ключей, нет духов — единственного запаха хорошей хозяйки, нет крутящихся бабочек — радость детей, покой родителей, — мой товар несравненно лучше!
— Не продаю я вам, милостивые господа, красных воздушных шариков, не лопающихся, за исключением непредвиденных случаев, не продаю картин с предсказаниями счастья и судьбы вашей настоящей, прошедшей и будущей, — мой товар занимательнее, смею вас уверить.
— Почтеннейшая публика, приблизься и приготовь свои глаза к обозрению феноменально нового товара. За осмотр без ощупывания не требую платы. Ближе, ближе, господа и барышни! Настало время, единственный момент увидеть чудо.
— Не проявляйте ужасного беспокойства, господа: хватит для вдов и сирот, для отцов и матерей, нянек, солдат, хватит для барышень и кавалеров, для сенаторов и депутатов, для левых и правых, графов, лакеев и горничных.
— Не беспокойтесь также о средствах перевозки: товар мой легок и удобоносим, он единственный в своем роде, и редко случится удобный момент купить что-нибудь подобное. Покажу его всем бесплатно, и только желающие взять с собою вносят плату.
— Сейчас! Не торопитесь, господа, мой товар стоит того, чтобы обождать немного. Это не какие-нибудь карандаши с вечной оправой, это стрелы с огненно-красными чернилами яснее, чем в книгах.
— Опять возгласы недоверия? Ну, так уж не стану больше вас задерживать, скажу только одно: ошибется тот, кто думает, что я, в конце концов, покажу вам какие-нибудь никелированные часы — подлую луковицу в тридцать су: я предпочту предложить вашему вниманию величайший хронометр, регулирующий все часы и часики.
— Вы спрашиваете — ‘Что ж это, наконец? Это единственный аэростат, который никогда не портится, это единственное решение perpetuum mobile!
— Приблизьтесь, сосредоточьте все ваше внимание: мои склады не на углах улиц, они здесь на ветру, под облаками!
— Пожелайте понять меня, вы, философы, общественные деятели, психологи, учёные и ученые!! Пожалуйте вникнуть в смысл моих слов: я продаю вам солнце!
— Да, вот на это огромное дневное, теперь закатывающееся светило, я обращаю ваше внимание, и вы не можете сказать, что кто-нибудь уж раньше предлагал вам подобное!
В толпе шум и говор, кое-где слышится смех, но преобладают крики одобрения. Многие глаза, в особенности гуляющих парочек, с удовольствием смотрят на чудную величественную картину: море красного огня в фиолетовой раме кажется им отчасти новым. Слышатся возгласы: ‘Прочь шарлатана!’, но после заключительных фраз оригинального торговца, сказанных с пафосом и большой дозой иронии, смолкают, а возгласы одобрения и мелкие монеты сыплются со всех сторон.
Гордо поднявши голову, нищий говорит:
— Ни минуты я не сомневался в вашей интеллигентности. Некоторые не поняли меня, но то были не умеющие смотреть, мое же ремесло — указывать. Если кто не хочет платить, я щедр, берите даром, бедным я даю свое открытие совсем бесплатно!
Но приближение двух блюстителей порядка прерывает поток его вдохновения, быстро собирает он разбросанные вокруг шляпы серебряные кружочки, и, пользуясь тем, что полицейским не сразу удается раздвинуть публику, продавец солнца машет шляпой в сторону избавителя, с любовью смотрит на почти скрывшееся светило и со словами: ‘Спокойной ночи, мой старый друг!’ благополучно успевает улизнуть от внимательных глаз стражей.
— И что они здесь смотрели? — недоумевают полицейские.— Ничего, кажется, нового. И чего вот эти двое еще куда-то смотрят! — указывает один другому молодую девушку, стоящую рядом со своим милым и с глубоким восторгом любующуюся тихим закатом.
Текст издания: журнал ‘Пробуждение’, 1909, No 19.