А. Беляев
А. Беляев
‘ЗЕМЛЯ В ЯРМЕ’. ‘ПЛАМЯ НА БОЛОТАХ’
‘ЗЕМЛЯ В ЯРМЕ’. ‘ПЛАМЯ НА БОЛОТАХ’
‘Большевистское слово’, Пушкин, 1940, No 129 (406), 14.11
‘Земля в ярме’. ‘Пламя на болотах’, Беляев Александр Романович, Год: 1940
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Говорят, книги имеют свою судьбу. Что касается Ванды Василевской, то интересна не только судьба ее книг, но и самой писательницы, В послесловии к книге ‘Земля в огне’ Ванда Василевская пишет: ‘…В громе разрывающихся бомб, в грохоте выстрелов распалось польское государство. Развалилось, рассыпалось в паническом бегстве все, что былo Польшей несправедливости, Польшей насилия и гнета. Но была, и будет еще другая Польша — Польша крестьянина и рабочего, Польша трудящихся масс. Об этой Польше говорит моя книга. Онa была написана два года тому назад, накануне крупных крестьянских стачек, потопленных в крови, Накануне большой учительской стачки первой в Польше стачки трудящейся интеллигенции. Я не думала, что так быстро наступит день, когда я смогу передать ее в руки советского читателя, что я смогу обратиться к этому читателю в послесловии. Теперь я свободный человек, который может говорить все, что думает и чувствует. Сотни километров я шла среди пылающих пожарами деревень, чтобы очутиться здесь. Я шла к советской границе, и граница вышла мне навстречу. На украинской земле я встретилась с Красной Армией. Я и тысячи других, которые, как и я, шли на восток, мы были спасены’. Не менее интересно и послесловие к роману ‘Пламя на болотах’, ‘Эту книгу… я закончила в мае 1939 (?) года… С тех пор… прошел год. Год, полный перемен и событий… Все изменилось и продолжает меняться над реками Полесья и Волыни. Уже только мрачное воспоминание — осадник, полицейский и откупщик. Колхозы и совхозы растут на землях, которые были собственностью эксплуататора. На родном языке учатся дети в школах. Новую жизнь строит для себя крестьянин.
Об этой новой жизни расскажет вторая часть ‘Пламя на болотах’, над которой я сейчас работаю. Первая же — свидетельство того, что было и как было’.
И писательница рисует жуткие, но правдивые картины того, что было и как было’: .Ареной, на которой разыгрывается действие ‘Земля в ярме’, является Полесье. Земли над Бугом, ныне расположенные над самой границей, по ту сторону реки.
Там виднеется белая усадьба. Это — Корчев и корчевские владения, — Остржень в моей книге. Огромные имения графа Островского, ‘Острженьского’ из ‘Земли в ярме’.
Там, над Бугом, живет, страдает и борется польский крестьянин. Гибнет от нищеты, умирает с голоду, работая на пшеничных панских полях. Нагие, оборванные бродят крестьянские дети. Таи множится несправедливости, разрастается гнет, насилие человека над человеком. Там в польских деревнях мрачно смотрит ненавидящими глазами на выросшее из крестьянского пота панское богатство измученная, придавленная трудом к земле женщина. А когда возмущенный несправедливостью крестьянин пытается поднять голову, когда невольно поднимается вверх сжатый кулак, крестьянину отвечает залп из полицейских винтовок, выстрелы панских объездчиков, нагайки, плети’.
В романе описывается глухая, еще неорганизованная, полустихийная борьба крестьян с помещиком магнатом Острженьским. Казалось бы, неравная борьба: владения графа необозримы и все увеличиваются за счет крестьянских земель. Он богатеет, а крестьяне, бесправные, угнетенные, беднеют. Но исторический ход событий делает свое дело, Семья графа распадается, дегенерирует: один сын покончил с собой, другой убит на дуэли. Осталась дочь — некрасивая и глупая. Кому достанется богатство графа? Первым организатором крестьян является сама нужда, гнет. Они рождают сплоченность, вызывают, правда, пока стихийные восстания, бунты, поджоги, порчу дорогих панских питомников. И несмотря на все свое богатство, на помощь правительства, полиции, объездчиков-лесников, граф чувствует, что на него надвигается сила, с которой он не справится. ‘Земля’ рано или поздно сбросит ‘ярмо’ панского владычества. Один из таких бунтов и описан в романе. Бунт подавлен.
Но не подавлен такой концовкой читатель: весь роман подводит читателя к более оптимистическому выводу: это не конец, а начало, — начало более активной и сознательной борьбы крестьян за землю и свободу.
Если основною темою романа ‘Земля в ярме’ служит описание помещичьего засилья и борьбы крестьян с гнетом магнатов-землевладельцев, то в романе ‘Пламя на болотах’ писательница показывает уже борьбу крестьян с государственным гнетом панской Польши, представителями которой в деревне являлись осадники, поляки поселенцы из ‘благонадежных’ чиновников и бывших военных, получившие от польского правительства земельные участки за счет местных крестьян. Осадники были агентами польского правительства, проводниками великодержавной политики польской буржуазии. Кулацкие осаднические усадьбы являлись военно-полицейскими форпостами среди украинского и белорусского населения. Сюжетом романа является борьба крестьян с осадником Хожиняком, который сам оказался как бы в осаде. ‘Пламенем на болоте’ — поджогом усадьбы Хожиняка заканчивается роман, как бы символизируя исход борьбы в государственном масштабе между угнетенными и их угнетателями.
Оба эти произведения проникнуты огромной любовью к ‘земле’, трудовому крестьянству. Василевская великолепно знает ‘материал’: людей, природу. Искренно любя народ и гневно ненавидя его врагов, Ванда Василевская пишет тенденциозно в лучшем, идейном смысле этого слова, не переставая быть глубоко объективной. Такое сочетание — редкое и драгоценное качество. Писательница не боится наделить даже врагов человеческими чувствами, рисует их объективно, и поэтому ее романы приобретают особую остроту и силу.
Роман ‘Пламя на болотах’ не был напечатан в Пельше. Рецензент, оказавшийся ‘человеком толковым’, как пишет Василевская, дал такой отзыв: ‘Автор объективно изображает осадника, но рисует его черными красками и тем самым выносит осуждение не отдельному человеку, а самой системе осадничества. То же самое относится и к полиции. Наделяя полицейских всеми человеческими чертами, автор тем сильнее подчеркивает их принципиальную враждебность’.
‘Именно это мне и было важно, — пишет Василевская в своем послесловии: — показать врага, который не перестает быть врагом даже тогда когда сам чувствует себя обиженным, когда любит и страдает’.
Когда Ванда Василевская писала свои книги в защиту угнетенных трудящихся масс и, в частности, вдвойне угнетенных национальных меньшинств, она не думала о грядущих событиях. По ее собственным словам, она хотела показать людям доброй воли в Польше, что это не польские земли, что лгут официальные статистики, выдавая родной язык нескольких миллионов людей за ‘местный’ диалект’… и т. п. Ей долго пришлось бы стучаться у наглухо закрытых дверей ‘людей доброй воли’.
Приход Красной Армии сразу и коренным образом изменил положение. И романы Василевской явились иллюстрацией того, от какого ярма Красная Армия освободила трудящиеся массы Западной Белоруссии и Западной Украины.