Заявление A. А. Богданова и В. Л. Шанцера
В расширенную редакцию ‘Пролетария’
Заявление {*}
Максимов.
Марат.
ПРИМЕЧАНИЯ
Заявление А. А. Богданова и В. Л. Шанцера в расширенную редакцию ‘Пролетария’, Богданов Александр Александрович, Год: 1909
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Протоколы совещания расширенной редакции ‘Пролетария’. Июнь 1909 г.
OCR Бычков М. Н.
{* Печатается по автографу А. А. Богданова. Вверху надпись В. И. Ленина: ‘((Финансы Б. Ц. и т, д.)). К пункту 9 порядка дня’. Ред.}
1 июня 1909 г.
На последних собраниях коллегии я каждый раз поднимал вопрос о финансовой политике Большевистского Центра, и каждый раз собрание закрывалось без обсуждения этого вопроса. Не зная, удастся ли мне участвовать в обсуждении его на пленуме Большевистского Центра (так как пленум созывается для решения в первую голову вопроса об исключении меня и т. Никольского]), считаю необходимым теперь же, письменно, обратить внимание товарищей на те факты, которые заставляют признать нынешнюю финансовую политику Большевистского Центра абсолютно недопустимой.
После январской партийной конференции, на которой оба наличных делегата от Центральной области и один из двух делегатов от Петербурга принадлежали к оттенкам, не согласным с редакцией ‘Пролетария’128, финансовая комиссия Б. Ц.127 сократила субсидию Центральной области на 100, Петербургу на 50 руб. в месяц. Между тем денег в кассе было много, и ожидалась еще большая получка. Как бы для того, чтобы не могло оставаться сомнений в репрессивном характере мероприятия по отношению к Центральной области, было принято решение— отсылать туда деньги лишь через Петербург, предлог был выставлен явно издевательский, — тот, что от Центрального Областного Бюро в Большевистский Центр долго не поступало отчета о расходах, — как будто отчетность могла возрасти от того, что, вопреки требованиям конспирации и здравого смысла, деньги должны были совершать лишнее путешествие по России. Ближайший результат оказался тот, что три недели Московская и Областная организация оставались без денег — и это в такое время, когда там шли жестокие провалы, — а кроме того, потребовалось две специальных поездки между Москвой и Петербургом, которые стоили 40 руб. партийных денег, чтобы деньги дошли по назначению (сначала не увенчавшаяся успехом поездка Лядова, затем посылка особого человека из Петербурга).
Вследствие гибели типографии ‘Рабочего Знамени’ область обратилась в Большевистский Центр с просьбой дать немедленно 500 руб. на восстановление органа. Ответ финансовой комиссии был, если возможно, еще более издевательский: решили запросить Петербургское Бюро Ц. К. о том, нужно ли давать деньги на ‘Рабочее Знамя’. Между тем, все номера ‘Рабочего Знамени’ имелись в редакции, а его значение для области было известно из корреспонденции.
Благодаря отсутствию денег провал в Москве оказался гораздо значительнее, чем он мог быть. Так, по сообщению т. Лядова, два члена Московского Окружного Комитета были арестованы исключительно благодаря тому, что, будучи нелегальными, не имели денег на покупку паспортов, в складе литературы было взято сначала только 8 пудов, остальные 35 пудов, оставшиеся в этот раз неразысканными, некуда было увезти — не на что было нанять квартиру, а через некоторое время, при вторичном обыске, их нашли. Повидимому, это еще далеко не все факты такого рода, и вообще совершенно ясно, что оставление организации без денег в период арестов всегда может принести пользу врагам партии.
Через некоторое время от секретаря Московского Комитета, т. Щура, в Большевистский Центр пришло письмо, в котором он заявлял, что Московский Комитет не отзовистский и не ультиматистский. Очень скоро после этого финансовая комиссия решила вновь увеличить субсидию и дослать даже раньше вычтенные деньги, а кроме того 300 руб. на типографию, и посылаться деньги начали нормальным путем. Словом, репрессии прекратились.
В последнее время финансовая комиссия вновь пыталась сократить субсидии местным организациям, ссылаясь на ухудшение финансов, а в чем это ухудшение заключается и как оно велико, неизвестно не только мне, но даже члену финансовой комиссии т. Марату, — ибо комиссия вот уже три месяца не дает отчета о доходах Большевистского Центра. Благодаря энергичному сопротивлению т. Марата вопрос был перенесен на Большевистский Центр. Там финансовая комиссия добивалась для себя права самостоятельно впредь сокращать субсидии местным организациям, это не прошло только потому, что к обычным голосам ‘оппозиции’ тут присоединились голоса двух вновь приехавших товарищей, Алексея и Доната.
Не менее невозможной была финансовая политика по отношению к частным займам. На декабрьском собрании Большевистского Центра был почти единогласно признан долг по займу, сделанному у А. И.128 {А. И. Умнова. Ред.}, и решено было уплатить его, когда будут деньги. Так как по этому долгу приходилось все время платить проценты, то для фракции было выгодно {Дальше зачеркнуто: ‘уплатить в …’. Ред.} покончить с ним возможно скорее. Но когда деньги явились, и А. И. через своего поверенного, участвовавшего в заключении этого займа, т. Д. С. {Ю. А. Грожан. Ред.}, стала просить об уплате, то финансовая комиссия заявила, что с Д. С. не желает иметь дела. Он привлек за это финансовую комиссию к суду, но она ответила судье, избранному Д. С-ем, что так как Д. С. большевик, то с ним ни финансовая комиссия, ни Большевистский Центр судиться не будут, и весь образ действий финансовой комиссии был одобрен собранием Большевистского Центра. Естественно, что Д. С. отказался от доверенности, и А. И. назначила своим представителем уже адвоката-меньшевика. С ним была применена тактика явно издевательских затяжек (‘дело будет рассмотрено собранием Большевистского Центра, а когда будет собрание — мы не знаем’, таков был, по существу, ответ на его требование), и он привлек к делу меньшевистского члена Ц. К. Получается теперь бессмысленный скандал, имя большевистской фракции треплется и унижается, и из-за чего все это? Если бы еще были шансы отделаться вовсе от уплаты, — дачная тактика была бы не очень честной, но хоть основанной на каком-нибудь расчете, так этого в данном случае нет — платить все равно придется…..
Финансовая политика Большевистского Центра имеет явно характер не партийно-коллегиальной, а мелко-кружковой политики. Такое положение не терпимо долее.
К существу этого заявления присоединяюсь.
126 Речь идет об отзовистах: Станиславе Вольском (А. В. Соколове). M. H. Лядове (Мандельштаме), являвшихся представителям г от Центрально-промышленной области на Парижской конференции (январь 1909 г.), и В. П. Денисове, являвшемся представителем от Петербургской организации.—165.
127 Финансовая Комиссия была избрана на заседании Большевистского Центра, предшествовавшем августовскому пленуму Ц. К. 1908 г. В состав комиссии вошли: Г. Е. Зиновьев, В. К. Таратута, Житомирский, Д. М. Котляренко и Н. К. Крупская. Функциями ее являлось заведывание всеми средствами, транспортом, издательством и т. д.—165.
128 См. примечание 105.—166.