Затруднительное положеніе Франціи относительно Римскаго вопроса.
Затруднительное положеніе Франціи относительно Римскаго вопроса.
‘Москва’, 2-го декабря 1867 г.
Затруднительное положение Франции относительно Римского вопроса, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1867
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова
Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
Изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Руси’ и другихъ изданій, и нкоторыя небывшія въ печати. 1860—1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и Ко) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
Если и съ самаго начала было мало надежды, что конференція по римскому вопросу состоится, то въ настоящее время не остается уже никакой. Если прежде поводомъ къ отказу принять участіе въ конференціи могли служить разныя, боле или мене вроятныя предположенія, то теперь эти предположенія смнились вполн законнымъ, непререкаемымъ основаніемъ. Пренія во французскомъ законодательномъ корпус и заключительная рчь государственнаго министра Руэ такъ рзко и точно опредлили политическую программу французскаго кабинета, скрпили ее такимъ торжественнымъ пактомъ или договоромъ съ большинствомъ представителей, и утвердительно можно сказать — большинствомъ французскаго населенія, что правительству нтъ шага назадъ, къ отступленію: оно, какъ говоритъ французская же пословица, сожгло корабли и отрзало канаты. А такъ какъ извстно, что Англія, Пруссія и, по всмъ газетнымъ отзывамъ, и Россія, на приглашеніе къ участію въ конференціи отвчали именно требованіемъ программы отъ французскаго кабинета, который съ своей стороны всячески уклонялся отъ прямаго объясненія,— то въ виду всенародныхъ откровеній, вынужденныхъ у французскаго правительства на трибун, нтъ уже боле надобности для великихъ державъ добиваться программы. Отнын согласіе ихъ на участіе въ конференціи означало бы согласіе не только на французскую политическую программу, но и на совмстную съ Франціей за нее отвтственность.
Но дло уже не въ конференціи, — отъ мысли объ ней едвали уже не отказался и самъ Наполеонъ III, посл того обязательства, которое приняло, которымъ связало себя правительство въ рчи своего присяжнаго оратора. Очевидно, оно не разсчитывало на такой исходъ преній, т. е. оно не предполагало, что будетъ вынуждено покинуть путь двусмысленныхъ, крючкотворныхъ общаній и словооборотовъ, оно надялось найдти боле пассивное, боле покорное большинство. Но большинство оказалось въ этомъ вопрос затронутымъ за живое, видимо не удовлетворилось неясными и безцвтными объясненіями министра иностранныхъ длъ, и чтобы сорвать банкъ, если можно такъ выразиться, чтобы увлечь большинство къ полнйшему выраженію доврія правительству, Руэ вынужденъ былъ поставить вн всякаго сомннія, формулировать ясно и отчетливо главнйшія положенія французскаго политическаго катихизиса. ‘Италія никогда не будетъ обладать Римомъ’, — ‘Франція всегда будетъ охранять свтскую власть папы, обезпечитъ за нимъ Римъ и Церковную область’,— вотъ слова раздавшіяся съ трибуны изъ устъ государственнаго министра, вотъ обязательства, торжественно принятыя Франціею предъ лицомъ всего свта,— и довольно было этихъ словъ, чтобъ возбудить въ палат бурю одобренія и раздавить оппозицію почти несоизмримымъ большинствомъ. Французы восчувствовали себя вдовъ Франками Пепина Короткаго и Карла Великаго: они остались врны традиціонной, исторической политик Франціи, которой живымъ воплощеніемъ, со всею узкостью и сухостью національнаго эгоизма, явился въ палат Тьеръ… И Тьеръ и лигитимистъ Беррье, довольные тмъ, что увлекли правительство къ такимъ ршительнымъ заявленіямъ, подали голосъ за правительство. Оппозиція же, которая провозглашаетъ себя представительницей идей 1789 г. по преимуществу, оппозиція, выражающая собою настоящую либеральную силу Франціи, обладающая важнйшими органами журналистики, недавно хвалившаяся числомъ своихъ газетныхъ подписчиковъ предъ клерикальными газетами,— оппозиція осталась въ меньшинств 17 голосовъ противъ 237!
Не можемъ не напомнить читателямъ, что этотъ результатъ былъ нами и предвиднъ и предсказанъ. Впрочемъ, для такого предвиднія вовсе и не надо быть пророкомъ: стоитъ только немного знать исторію Франціи, характеръ французской націи, а главное — понимать глубокое, на потребности духа человческаго основанное, значеніе вопросовъ религіозныхъ и вроисповдныхъ въ жизни народовъ,— вопросовъ, на которые французскіе либералы и вообще новйшіе историки смотрятъ такъ легкомысленно свысока, такъ презрительно-гордо, пробавляясь фразами о прогресс и цивилизаціи. Имъ до сихъ поръ не въ догадъ, что политическая исторія европейскихъ народовъ не объяснима безъ совмстнаго изученія исторіи церкви, они до сихъ поръ не отводятъ должнаго мста вроисповданію какъ духовно-просвтительному началу, подъ воздйствіемъ котораго слагается исторически народъ, и которое слдовательно должно быть признано, по крайней мр, какъ одинъ изъ главныхъ историческихъ факторовъ.
Нтъ ничего любопытне, ничего поучительне этихъ преній французскаго законодательнаго корпуса. Въ нихъ приняли участіе вс французскія ораторскія знаменитости: и Жюль Фавръ, и Жюль Симонъ, и Тьеръ, и Руэ. Однако вс эти блестящія рчи не разъяснили сущности вопроса, не указали выхода изъ дилеммы, а только освтили ярче чмъ когда-либо ту бездну противорчія, въ которую погружена Франція, — противорчія, въ которомъ она вязнетъ глубже и глубже, по мр того, какъ пробуетъ изъ него освободиться. Надо отдать справедливость оппозиціи въ томъ -отношеніи, что вншняя, собственно политическая сторона противорчія раскрыта была ею блестящимъ образомъ,— дилемма, въ которую попало французское правительство, поставлена врно и неотразимо, такъ что правительство, вынужденное искать изъ нея выхода, запуталось еще въ сильнйшемъ противорчіи. ‘Объяснитесь прямо и откровенно, спрашивала оппозиція, обращаясь къ министрамъ:— свтская власть папы не можетъ существовать безъ Рима, для Италіи Римъ есть условіе жизни, условіе ея политическаго единства: хотите вы поддерживать свтскую власть папы, гарантировать ему Римъ и силою противиться напору Италіи? Если хотите, то этимъ самымъ вы подрываете единство Италіи, становитесь съ ней во враждебныя отношенія и толкаете ее въ объятія Пруссіи, обязываясь въ то же время или держать гарнизонъ въ Рим, или быть вчно наготов, чтобы спшить на помощь къ пап при первой опасности? опасность же эта, при настоящихъ условіяхъ политическаго строя Италіи, не прерывается ни на одну минуту’. Такъ формулированъ былъ вопросъ Тьеромъ, который, безъ всякихъ заминокъ, тутъ же объяснилъ, что онъ врагъ политическаго единства Италіи и считаетъ сохраненіе свтской власти папы обязанностью и призваніемъ Франціи, какъ ради политическихъ интересовъ Франціи, чтобы не давать усиливаться Италіи, такъ и ради интересовъ духовныхъ, т. е. ея нравственнаго вліянія на 200 (?) милліоновъ католиковъ. Поставленное въ необходимость отвчать, прижатое къ стн, французское правительство, какъ мы уже говорили, устами г. Руэ возвстило, что принимаетъ первое положеніе дилеммы, т. е. обязуется не допускать Италію въ Римъ, охранять своими войсками свтскую власть папы и гарантировать ему Римъ и настоящую Церковную область. Этимъ признаніемъ, повидимому столь ршительнымъ и доставившимъ правительству такую побду въ палат, оно, казалось бы, признаетъ вмст съ тмъ и вс послдствія такого обязательства, указанныя Тьеромъ? Но, принявъ основное положеніе, правительство въ то же время отвергло логическій изъ него выводъ, и осталось при надежд найдти возможность согласить единство Италіи и свтскую власть папы, примирить Италію безъ Рима съ папою — государемъ Рима, и даже убдить Италію добросовстно исполнять конвенцію 15 сентября! При этомъ Руэ впалъ даже въ тонъ какой то политической сантиментальности, въ такомъ смысл, что сердце французскаго правительства совмщаетъ въ себ одинаковую горячую любовь и къ пап и къ Италіи. Это’ были самыя слабыя мста рчи правительственнаго оратора, ахиллесова пята французской политики,— но палата, очевидно, не придала этимъ завреніямъ министра никакой важности, довольная тмъ, что добилась главнаго: торжественнаго признанія французскимъ правительствомъ обязательства соблюсти, во что бы ни стало, свтскую власть римскаго папы. Положеніе принято,— съ нимъ, стало быть, волей-неволей, при’ пинаются и вс его послдствія, какъ логическій выводъ: такъ поняло и большинство законодательнаго собранія, а выраженныя правительствомъ надежды на возможность сдлки съ Италіей были очевидно выслушаны какъ необходимая политическая оговорка, ради дипломатическихъ приличій, въ виду открытія италіянскаго парламента,— отчасти и для прикрытія рзкости французскаго правительственнаго ршенія.
Съ другой стороны, блестящая критика правительственныхъ распоряженій со стороны Ораторовъ оппозиціи, сильная стороною отрицательною, не только слаба стороною положительною, но въ своихъ предположеніяхъ о разршеніи вопроса раскрыла цлые горизонты новыхъ противорчій, хотя и инаго порядка. Тьеръ, — отдлившійся на сей разъ отъ Жюль-Фавра и его товарищей, убждавшій и убдившій французское правительство стоять у воротъ Рима съ обнаженною шпагой, предоставляя Италіи наткнуться на нее, коли ей угодно овладть Римомъ,— даже не замчаетъ всей дикости такой поддержки религіознаго принципа вншнею, грубою силой, всего нравственнаго противорчія, которое въ такомъ положеніи религіи заключается. Жюль Фавръ и его товарищи, справедливо и мтко обличая несостоятельность принципа свтской власти духовнаго владыки, не догадываются однако, что этотъ принципъ вытекаетъ изъ самой сущности католическаго міросозерцанія, и что нельзя отсчь этотъ принципъ вншнею силой, хотя бы и подъ знаменемъ Италіи: подъ этимъ ли знаменемъ, подъ знаменемъ ли Франціи — насиліе въ дл вры съ обихъ сторонъ! Они и не догадываются, что здсь необходимо знамя новой положительной вры, котораго именно имъ и недостаетъ.
Такимъ образомъ, какъ видятъ читатели, вопросъ въ сущности остается, какъ прежде, неразршимымъ, по крайней мр въ теоріи, — новаго выхода изъ противорчія не пріискано никакого, но Франція поставлена въ необходимость добиваться этого разршенія, этого выхода, во что бы ни стало,— она не можетъ уже уклониться отъ этой обязанности, хотя бы пришлось разршать этотъ гордіевъ узелъ мечомъ. Нтъ надобности говорить, что, представленныя мы-` нистромъ Руэ въ радужной перспектив, сдлки италіянскаго правительства съ свтской властью папы немыслимы и невозможны, и теперь боле немыслимы и невозможны, чмъ когда-либо, посл заявленій французскаго правительства. Теперь вс бывшія когда-то въ ходу комбинаціи — о сохраненіи statu quo до смерти Пія IX, объ оставленіи за папою города Рима, о совмщеніи въ жителяхъ папскихъ владній званія подданныхъ папы и гражданъ италіянскаго королевства, — вс эти комбинаціи упразднены рчью императорскаго оратора. Требовать отъ Италіи соблюденія сентябрской конвенціи, при новомъ истолкованіи значенія этой конвенціи со стороны французскаго правительства, требовать отъ нея отреченія отъ Рима, признанія свтской власти папы,— это все равно что требовать отъ нея не только отреченія отъ самой себя, отъ той идеи, ради которой она порвала вс свяяи съ прошедшимъ и вступила въ новый историческій путь, но еще самоуничиженія и самоумерщвленія. Чмъ сильне будетъ настаивать на своихъ требованіяхъ французское правительство, тмъ сильне будетъ позоръ Италіи, тмъ невыносиме обида, а главное — тмъ разрушительне и убійственне внутреннее противорчіе. Не можетъ нація находиться подъ давленіемъ такого повора и срама, не отказавшись отъ вры въ себя, отъ уваженія къ своему достоинству, не отказавшись отъ притязаній быть великою націей! Примириться съ насиліемъ Франціи это для Италіи все равно что принять яду, вогнать внутрь начало, разъдающее самый жизненный ея корень. Близкое будущее ршитъ, есть ли все это политическое единство Италіи только блестящая политическая фантасмагорія, какое-то марево, своего рода fata morgana, есть ли это одно изъ твореній Лжи — этой особой исторической силы нашего времени, или же тутъ есть задатки исторической правды? Италіянскій парламентъ уже нсколько лтъ объявилъ плебисцистомъ Римъ столицей Италіи, недавно созванный, онъ вновь подтвердилъ это ршеніе: Франція требуетъ отмны плебисцита, требуетъ, чтобы вся нація покорно и добровольно, т. е. безъ борьбы, разорвала свое народное постановленіе. Въ виду такого ршенія, съ которымъ связалась теперь вся честь страны, какое же возможно примиреніе съ противорчащимъ ему фактомъ, съ папою — государемъ Рима? Италія стоитъ теперь на распутьи двухъ путей, или война съ Франціей, или революція и распаденіе. Ради чести ей надо ршиться на первое, но отважиться на войну одна она не можетъ, и обстоятельства для нея теперь неблагопріятны. Она подождетъ событій въ Европ, а союзникъ, на котораго она иметъ нкоторое право разсчитывать, у нея одинъ — это Пруссія….
Вотъ положеніе длъ. Франція вступила въ тсный, неразрывный союзъ съ папствомъ. Наполеониды и папы, цезаризмъ и папизмъ подали, повинуясь непреложному ходу исторіи, другъ другу руку на жизнь и смерть. Они же явятся, въ силу того же логическаго закона, союзниками исламизма. Къ нимъ примкнетъ Австрія, польская эмиграція и Мадьяры,— вс т, которыхъ жизненный двигатель есть властолюбіе, которыхъ цль — господство надъ чужою свободой, которыхъ историческій путь — насиліе, вншнее и внутреннее, вещественное и духовное. Вотъ сочетаніе, вотъ политическая группа, которая явится во всемъ логическомъ блеск при первомъ серьезномъ замшательств въ Европ… Восточный вопросъ, котораго разршеніе близко, свяжется неминуемо, съ вопросомъ римскимъ. Впрочемъ, объ этой связи мы поговоримъ въ другой разъ.