Записки русского морского офицера во время путешествия вокруг света в 1840, 1841 и 1842 гг, Бутаков Алексей Иванович, Год: 1844 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 55 минут(ы)

ЗАПИСКИ РУССКАГО МОРСКАГО ОФИЦЕРА ВО ВРЕМЯ ПУТЕШЕСТВІЯ ВОКРУГЪ СВТА ВЪ 1840, 1841 И 1842 ГОДАХЪ.

Отплытіе изъ Англіи.— Тенерифъ.— Переходъ черезъ Экваторъ.— Мысъ-Доброй-Надежды.

8-го ноября 1840 года мы вышли изъ Портсмута, а 13-го вошли въ Атлантическій-Океанъ. Мало-по-малу разсевались туманы и дожди нашего благословеннаго свера, съ каждымъ градусомъ широты длалось тепле, срое небо превращалось въ синее, звзды блестли ярче, новыя созвздія появлялись надъ горизонтомъ, а Большая-Медвдица, родимое сверное созвздіе, все отставала дале-и-дале отъ своихъ удалявшихся поклонниковъ. Вода Атлантическаго-Океана гораздо-прозрачне и чище нашихъ мелкихъ прибрежныхъ морей, благородный темносиній цвтъ ея — доказательство неизмримой глубины, — невольно приковываетъ къ себ взоры (въ-особенности въ тихія лунныя ночи), воображеніе разъигрываегся, населяетъ эти бездонныя пропасти фантастическими существами, иногда кажется, что изъ гладкой волны выглядываютъ два глаза, которые такъ и манятъ броситься въ эти прохладные, спокойные чертоги и не покидать ихъ для нашего суетнаго міра.

По мр приближенія къ тропикамъ, начали показываться аккулы, дельфины, бониты, дорады и летучія рыбки, которыя, испугавшись, вроятно, шума отъ движенія судна, цлыми стаями вылетали на воздухъ, но тамъ многія изъ нихъ длались добычею прожорливыхъ океанскихъ птицъ, которыхъ множество носилось надъ волнами. Океанъ съ своими безчисленными обитателями составляетъ особый міръ. Сколько прелестнйшихъ акалефъ (морскихъ крапивъ) проносятся мимо судна! верхнія части нкоторыхъ выказываются изъ воды и въ ихъ прозрачной оболочк солнечные лучи отражаются розовыми и фіолетовыми цвтами, другія моллюски плаваютъ въ вид звздъ, которыхъ фигура безпрестанно измняется отъ колебанія воды. Когда моллюску поймаютъ и положатъ въ банку соленой воды, она нкоторое время живетъ, сложеніе и оболочка ихъ чрезвычайно-нжны, такъ-что вс жизненные органы видны насквозь, въ банк она дышетъ тяжело: ей тсно, душно въ этомъ заточеніи, она видимо начинаетъ чахнуть и вскор умираетъ. Араго, въ своихъ ‘Souvenirs d’un aveugle’, выразился справедливо: ‘Какимъ образомъ животное, обитающей въ неизмримомъ океан, удовольствуется банкою воды?’ Впрочемъ, съ моллюсками надобно быть осторожнымъ, потому-что и он не лишены средствъ отмстить за себя — прелестныя голубыя волокна, выходящія изъ нижней ихъ части, ядовиты, прикосновеніе ихъ производитъ сильный зудъ и оставляетъ по себ на нсколько дней значительную опухоль.

Черезъ дв недли посл выхода изъ Англіи, мы прошли Мадеру, а два дня спустя увидли Тенерифъ. Какую ужасную темную массу волканическаго камня представляетъ Мадера! Вершина утесистыхъ береговъ его покрыта облаками, придающими острову еще боле мрачный видъ.

Задолго до приближенія къ Тенерифу, мы увидли его знаменитый пикъ, который отличается отъ окружающихъ его облаковъ только тмъ, что не перемняетъ своего очерка. Обойдя восточную сторону острова, мы не вдругъ ршились считать городомъ блыя пятнышки, едва замтныя на огромной масс темнаго камня: казалось, что это маленькая деревушка, подойдя ближе, мы убдились въ противномъ, и черезъ нсколько часовъ, при помощи лоцмана, положили якорь на сантакруцкомъ рейд, 25 ноября, около полудня. Немедленно пріхалъ къ намъ el capilan del puerto на двнадцати-весельномъ катер, и весьма-неловко присталъ къ борту, спросивъ насъ о состояніи здоровья и откуда мы идемъ, намъ разршили имть сообщеніе съ берегомъ. Камень, сильно раскаляющійся отъ палящихъ лучей солнца, длаетъ здсь лтніе жары несносными, а потому начальство Саита-Круца принимаетъ большія предосторожности противъ ввоза заразительныхъ болзней. Суда, приходящія, изъ какого бы ни было порта Средиземнаго-Моря, должны здсь выдерживать строгій карантинъ.

Вслдъ за капитаномъ порта, подъхала лодка съ фруктами, четверо сухопарыхъ, грязныхъ, оборванныхъ, полунагихъ bateieros nelpadron или рулевой, сидвшій на кормъ какъ на облучк, свсивъ об ноги за бортъ, составляли рзкую противоположность съ неловкими гребцами капитана del puerto. Красная рубашка безъ рукавовъ, прихваченная между ногами, съ открытою грудью, и красный шерстяный колпакъ составляли весь нарядъ падрона, употребленіе нижняго платья считалъ онъ безполезною роскошью. Остальные лодочники были одты не боле его: на нкоторыхъ миъ панталонъ, недоходившихъ до колна, и шляпа изъ пальмовыхъ листьевъ, на другихъ красные колпаки, — словомъ, ихъ нельзя было упрекнуть въ однообразіи одежды. Они пристали со всего разлета, и черезъ нсколько секундъ смуглыя головы высунулись черезъ бортъ съ предложеніями: ‘uficial, uleial, bananas, oranjos, sombreros!’ и проч. Бронзовыя, грязныя лица, жидкіе, хотя и стройные члены, живость движеній, жаркая жестикуляція и черные огненные глаза, показывали ясно, что люди эти родились и выросли подъ африканскимъ солнцемъ. Какая разница съ жирными, гладко-выбритыми, опрятными, хладнокровными, тяжеловсными Британцами, а между-прочимъ, эти же ‘dirty beggars’ (грязные нищіе) отбили высадку Нельсона, и вроятно подобные имъ защищали Сарагоссу. Каждый нищій покажетъ съ гордостью мсто, на которомъ Нельсонъ потерялъ руку.

Донъ Педро Родригесъ вызвался быть нашимъ агентомъ, и я былъ отправленъ вмст съ нимъ для засвидтельствованія нашего почтенія губернатору, и для условія о салют. Мундиръ мой обратилъ на себя вниманіе цлой ватаги мальчишекъ, которая въ-мигъ окружила меня на пристани, и бгала за мной съ криками: ‘Senor, uno quartito! nada de comer’, и т. п. {Сеньйоръ, квартито! нечего сть!}. Донъ Педро едва успвалъ ихъ отгонять. Городокъ довольно-чистенькій, жара была нестерпимая, хотя донъ-Педро и уврялъ меня, что теперь зима. Отъ пристани налво недурная площадь la Plaza de la Constitucion, и на ней, въ честь Мадонны, мраморный монументъ, на пьедестал котораго стоятъ по угламъ статуи четырехъ послднихъ владтелей Гуанчей, первобытныхъ жителей Тенерифа, до завоеванія его Европейцами. На площади и около монумента тьма нищихъ, больныхъ, грязныхъ, отвратительныхъ. Губернаторъ былъ въ присутствіи, и мы пошли туда. Присутственныя мста помщены въ прежде-бывшемъ бенедиктинскомъ монастыр, закрытомъ въ послднее время, какъ и большая часть монастырей Испаніи, правительствомъ de los liberales. Донъ-Антоніо де-Морено, генерал-капитанъ Канарскихъ-Острововъ, принялъ меня со всею кастильскою важностью и благосклонно выслушалъ привтственную рчь, которую я кое-какъ склеилъ изъ фразъ, выбранныхъ изъ ‘Донъ-Кихота’. Губернаторъ общалъ отвчать равнымъ числомъ выстрловъ на нашъ салютъ, и мы разстались.

Островъ Тенерифъ, равно какъ и вс Канарскіе, носитъ на себ отпечатокъ волканическаго происхожденія. Огромныя, неправильныя, безобразныя массы темнокоричноваго камня обрисовываются рзкими ломаными чертами на чудесномъ тропическомъ неб, надъ ними возвышается блый, покрытый снгомъ пикъ. При восхожденіи солнца, по мр возвышенія его, цвтъ скалъ и пика постепенно измняется: сначала темныя скалы его получаютъ легкій розовый отблескъ, потомъ свтъ проникаетъ въ ущелія, тни на бломъ пик и между скалами обозначаются рзче, тонкій утренній туманъ исчезаетъ, вмст съ нимъ розовый цвтъ зари и черезъ нсколько минутъ африканское солнце, выйдя изъ-за острова Большой-Канаріи, освщаетъ его вполн своими яркими лучами, и тогда, для разнообразія картины, проносящіяся надъ островомъ облака отбрасываютъ на него свои исполинскія тни, которыя проходятъ какъ привиднія. Ночи здшнія очаровательны. Мертвый штиль, чудесное темносинее небо, на которомъ простыми глазами можно видть звзды четвертой и пятой величинъ, освщенныя луною скалы и вчный шумъ прибоя — все это такъ хорошо, во всемъ этомъ такое спокойствіе, такое величіе…

Хорошъ Божій міръ! Но отъ-чего же человку непремнно надобно обращать въ адъ мста, созданныя для блаженства, мста, гд богатая и щедрая природа даетъ ему все?

Мирное племя Гуанчей жило счастливо и независимо на Канарскихъ-Островахъ, демонъ корысти принесъ туда Европейцевъ, и благочестивые Испанцы, изъ ревности къ вр и любви къ деньгамъ, завоевали здшнія мста, наводнили ихъ монахами, ханжами, миссіонерами, учредили инквизицію: кровь полилась, костры запылали, и не стало первобытныхъ обитателей Канарскихъ-Острововъ!..

Черезъ день посл прихода въ Санта-Круцъ, я похалъ на берегъ съ двумя товарищами. Остановившись въ soi-disant французскомъ трактир, мы велли дать себ закусить и заказали верховыхъ лошадей, чтобъ създить въ Лагуну (Lahuna), небольшой городокъ во внутренности Теперифл, намъ принесли рыбы и una tortilla или яичницу, изжаренныя на постномъ масл. Не привыкши къ испанской кухн, мы потребовали банановъ и настоящаго тенерифскаго вина, а потомъ, взявъ верховаго arriero или проводника, сли на коней и похали въ Лагуну. До нкоторой высоты, дорога была еще довольно-сносна, но дале я полагаю, что никакое животное, кром верблюда и горской лошади или здшнихъ муловъ и ословъ, не въ состояніи сдлать шага, не переломивъ себ всхъ четырехъ ногъ. Объ экипажахъ нечего и думать. Дорога идетъ по застывшей лав, по сторонамъ огромные кусты алоя раскидываютъ свои широкія листья, кактусы, дикія фиговыя деревья и виноградъ растутъ изъ ущелій, куда заброшено нсколько наносной земли. По-временамъ пролетали надъ головами цлыя стаи дикихъ канареекъ, а кругомъ возвышались скалы, на которыхъ изрдка показывались кусты терновника и алоя. Недалеко отъ Лагуны, встртили мы поздъ путешествующаго семейства: впереди шелъ верблюдъ, нагруженный всякаго рода пожитками, за нимъ двое пшихъ arrirs вели подъ устцы муловъ, изъ которыхъ на одномъ сидла мать, а на другомъ дочь, хорошенькая быстроглазая брюнетка, шествіе заключалъ мальчикъ, хавшій на осл. Но всего интересне смотрть, какъ навьюченные верблюды съ своими добрыми физіономіями поднимаются въ гору. Чтобъ облегчить себ крутизну всхода, они идутъ по дорог не прямо, а лавируютъ по ней, шагъ ихъ вренъ, остороженъ — можно быть твердо убждену, что они не сдлаютъ faux pas. Наконецъ, посл трудной и утомительной зды, мы пріхали въ Лагуну и остановились подл сада, нкогда ботаническаго. Городокъ маленькій, на пустынныхъ улицахъ встрчались только нищіе съ своимъ неизмннымъ ‘nada da comer’, да кое-гд толстые священники. На главной площади, Plaza Mayor, готическая церковь и ратуша красивой архитектуры, напоминающія времена благополучне теперешнихъ. Воздухъ въ Лагун прелестный, возвышенное положеніе города даетъ ему свжесть и прохладу, которой не иметъ Санта-Круцъ. Садъ Лагуны былъ разведенъ съ тою цлью, чтобъ пріучать тропическія растенія къ боле-умренному климату и потомъ, когда они перейдутъ и выдержатъ одну степень, т. е. климатъ Лагуны, который можно полагать среднимъ между испанскимъ и тропическимъ, тогда переносить ихъ въ Испанію. Садовникъ и его семья приняли насъ съ самымъ искреннимъ радушіемъ, угощали насъ апельсинами, бананами, виноградомъ, разспрашивали насъ откуда мы и что такое Россія? Радости ихъ не было предловъ, когда они узнали, что я читалъ ‘Донъ-Кихота’, любимую книгу всей Испаніи. Я говорилъ по-испански на-пропалую, уврялъ ихъ, что въ Россіи есть зврь, который называется un medvied, que soce sus lapas, и тому подобный вздоръ. Хозяева остались нами совершенно-довольны, мы ими, и чего же больше? Наконецъ, пробесдовавъ часа полтора съ нашими добрыми хозяевами, мы пустились въ обратный путь. Сначала, мы прохали нкоторое разстояніе по дорог отъ Лагуны къ Оротав, городку находящемуся въ сверной части острова, на которой растетъ лучшій виноградъ. За Лагуной природа принимаетъ совершенно-другой видъ: растительность является здсь въ болье-роскошномъ вид, на обширной полян, окруженной высокими горами, растутъ бананы, пальмы, виноградъ, апельсинныя, лимонныя и фиговыя деревья, мстами видны чудесные луга и поля маиса, только окружающія голыя скалы напоминаютъ о волканическомъ происхожденіи острова. Вообще, внутренность Тенерифа прекрасна и плодородна, хотя снаружи островъ представляетъ только мрачныя, безобразныя громады, выдвинутыя подземнымъ огнемъ изъ безднъ океана.

Было уже поздно, время не дозволяло намъ углубляться дале во внутрь острова, и мы нехотя поворотили назадъ. Съ изгиба дороги отъ Лагуны къ Санта-Круцу, съ высоты около 3,500 футовъ, открывается единственный видъ: подъ ногами Санта-Круцъ и его рейдъ, на которомъ стояло нсколько большихъ купеческихъ судовъ и множество полякръ и фелуккъ самой идеальной постройки, плавающихъ между Канарскими-Островами, дале, Атлантическій-Океанъ, а на горизонт острова Большая-Канарія и Ферро, обрисовывающіеся нжными, едва-замтными очерками на чистомъ тропическомъ неб. Чудесно!..

Отдохнувъ немного и освжившись мороженымъ, сдланнымъ на снг съ тенерифскаго пика, мы пошли гулять по Plaza de la Constitucion. Вечеромъ, площадь оживляется: прекрасныя Испанки, въ темнаго цвта платьяхъ и черныхъ, обшитыхъ кружевомъ и граціозно накинутыхъ на голову мантильяхъ (las sayas), прохаживаются медленными шагами взадъ-и-впередъ, помахивая веромъ и стрляя на оба борта взглядами отъ которыхъ ‘вспыхнулъ бы и ледъ’. Вслдъ за синьйорами и синьйоритами, завернувшись въ синіе суконные плащи, выступали ихъ мужья, родственники, а можетъ-быть и обожатели, и не совсмъ-благопріятно смотрли на старанія сверныхъ варваровъ обратить на себя благосклонные взгляды своихъ милыхъ спутницъ.

Вечеръ мы заключили визитомъ къ голландскому консулу дону-Антоніо де-Беруффо (какъ его называютъ здсь), или по просту мейнгэру Фан-Берюффу. Его не было дома, и насъ приняла его жена, Испанка, неговорящая ни на какомъ язык, кром своего. Я ораторствовалъ съ нею съ горемъ по-поламъ, отвчалъ, часто невпопадъ, но, къ счастію моему, вскор пришелъ донъ-Антоніо. Онъ очень-добрый, гостепріимный и, по-видимому, умный человкъ, между-прочимъ, онъ одинъ изъ начальниковъ масонской ложи на Канарскихъ-Островахъ. По его словамъ, масоны имютъ большое вліяніе на управленіе Канарскихъ-Острововъ: они составляютъ умренную партію, которая уметъ благоразумно отдлываться отъ крутыхъ мръ Эснартеро и отъ прокламацій и стараній карлистовъ. Какъ бы то ни было, однако междоусобія Испаніи имли значительное вліяніе на состояніе ея колоній. Нужда въ деньгахъ, а можетъ-быть и либеральныя идеи христіанскаго правительства были причиною закрытія испанскихъ монастырей и обращенія въ казну ихъ имній. Въ прежніе годы, число монаховъ въ Санта-Круц равнялось числу нищихъ: теперь не встртите на улицахъ ни одного. Впрочемъ, закрытіе монастырей не уменьшило набожности здшнихъ жителей. На другой день посл нашего прибытія, въ Санта-Круц праздновали день вознесенія Божіей Матери. Съ восходомъ солнца, вс суда иллюминовались флагами и крпость встртила торжественный день салютомъ изъ пятнадцати орудій. Потомъ былъ крестный ходъ, котораго мн, однако, не удалось видть, гд Мадонну представляла прелестнйшая изъ цлаго Санта-Круца двица, а вечеромъ, при закат солнца, опять раздался громъ пятнадцати выстрловъ. Здсь каждый лодочникъ, нищій или погонщикъ, поетъ канты въ честь Пречистой или прославляетъ св. Якова: ‘San Yago es el padron de Esparia’, раздается на самыхъ разнородныхъ голосахъ, на всхъ улицахъ, на каждой рыбачьей лодкь.

Губернаторъ здшняго архипелага не принадлежитъ собственно ни къ какои политической партіи, но благоразумно повинуется той, которая иметъ въ своихъ рукахъ бразды правленія. Незадолго до нашего прихода, отдлился отъ Испаніи островъ Большая-Канарія, и многіе упрекаютъ губернатора въ томъ, что онъ не принялъ надлежащихъ мръ для удержанія его въ повиновеніи, впрочемъ, по правд сказать, онъ бы и не могъ ничето сдлать, потому-что въ его распоряженіи нтъ никакой сухопутной или морской силы: даже караулы Санта-Круца, главнаго города Канарскихъ-Острововъ, содержатся милиціей.

Берюффъ сказывалъ мн, между-прочимъ, что онъ со-дня-на-день ожидаетъ прибытія двухъ большихъ голландскихъ судовъ, назначенныхъ для перевоза въ Батавію верблюдовъ, которыхъ на Тенериф множество, съ тмъ, чтобъ на Яв развести этихъ полезныхъ животныхъ.

Вино и кошениль — главныя произведенія острова, но торговля ими, по врожденной Испанцамъ лни, находится въ рукахъ Англичанъ. Лучшіе виноградники, около Оротавы, принадлежатъ англійскому торговому дому Наслея и комп., который собираетъ лучшее вино. Вс мои старанія узнать что-нибудь о Гуанчахъ были напрасны: г. Берюффъ говоритъ, что о нихъ врядъ-ли кто въ состояніи дать какое-нибудь удовлетворительное свдніе: благочестивые Испанцы истребили все, что бы могло даже напомнить о существованіи Гуанчей.

Поздно вечеромъ возвратились мы на транспортъ.

29 ноября, снялись мы съ санта-круцскаго рейда и сначала имли почти постоянно легкіе NW втерки.

6 декабря мы отпраздновали день Державнаго Именинника. Въ день Николы-съ-гвоздемъ, температура воздуха въ тни была 27^о тепла, а воды 22^о.

7 декабря, въ 17^о св. широты, получили NO пассадъ, съ которымъ шли до 11 декабря. Тогда мы вступили въ полосу штилей и перемнныхъ втровъ, ничего нтъ скучне этого чрезполоснаго участка между двумя царствующими пассадами. Втра или вовсе нтъ, или легкія полоски его перемняются безпрестанно: то налетитъ шквалъ съ теплымъ проливнымъ дождемъ, и черезъ какихъ-нибудь пять минутъ опять все тихо, и вертикальные лучи солнца принимаются высушивать промокшихъ людей, паруса и палубу, такъ-что видно, какъ отъ платьевъ и досокъ поднимается легкій паръ,— а черезъ нсколько минутъ опять все сухо и опять жара нестерпимая. Тропическіе дожди даставляли намъ сначала необыкновенное наслажденіе, какъ новинка посл непрерывныхъ жаровъ, но потомъ они надоли, какъ и все на свт. Въ штилевой полос мы пробыли до полудня 19 декабря, тогда, въ шир. 2^о, 19′ N, встртилъ насъ SO пассадъ, и мы снова расправили крылья и пошли по 6, 7 и даже 8 узловъ.

21 декабря мы перескли экваторъ въ 21^о, 22′ западной отъ Гринвича долготы. День вступленія въ столицу Нептуна отпраздновался у насъ должнымъ образомъ. Въ прежніе годы, у благочестивыхъ Испанцевъ и Португальцевъ, отправлявшихся съ недостаточными астрономическими и навигаціонными пособіями въ неизвстныя моря {Por mares, nunca antes naregados, говоритъ Камоэнсъ въ своей ‘Лузіад’.}, когда суеврныя воображенія были напуганы разсказами объ ужасахъ и сверхъестественныхъ явленіяхъ и опасностяхъ океана, — день перехода черезъ экваторъ былъ посвященъ молитвамъ и посту. Страхъ, неизвстность будущаго, слабая надежда возвратиться на родину, побуждали набожныхъ моряковъ приготовляться религіею къ предстоящимъ трудамъ и подвигамъ, они исповдывались, каялись въ своихъ грхахъ, и, подкрпленные врою, продолжали опасный путь. Теперь же, когда всякій знаетъ куда идетъ, когда каждый почти увренъ, что черезъ извстное время онъ снова будетъ нюхать сладкій дымъ отечества,— опасеній уже не существуетъ и уродливый церемоніалъ при переход черезъ экваторъ, предполагаемую столицу бога морей, служитъ только развлеченіемъ мореходцамъ, утомленнымъ однообразіемъ плаванія. Матросы готовятся къ этому торжеству заране: обдумываютъ и приготовляютъ рчи, костюмы, обряды и наконецъ, когда имъ дадутъ знать, что судно перешло черезъ завтный Рубиконъ, начинается церемоніалъ. У насъ онъ совершился вотъ какимъ образомъ: подшкиперъ съ сдою бородою и волосами, сдланными изъ пеньки, въ жестяной корон, съ трезубцемъ въ рук, представлялъ Нетуна, роль Амфитриды игралъ матросъ съ самой некрасивой физіономіей, какую только можно было найдти на нашемъ судн,— да такихъ врядъ-ли наберется много и въ природ, его нарумянили приличнымъ образомъ, выкрасили усы и волосы краснымъ, надли на шею ожерелье изъ хрна и картофеля, на стыдливыя прелести прикрыли краснымъ флагомъ. Первое лицо въ свит Нептуна былъ бородобрй, съ аршинною деревянною бритвой, ведромъ сажи, разведенной на вод и огромною кистью, длинная борода, высокій синій колпакъ съ блыми звздами и накинутый черезъ плечо темносиній съ блыми звздами американскій гюйсъ, довершали его нарядъ, въ которомъ онъ скоре походилъ на волхва или жреца Зороастра. Бородобрй былъ единственный старый дальновояжный матросъ, и потому удостоился своей почетной должности. Потомъ, тутъ были дв русалки съ разрумяненными щеками, разрисованными грудями и зелеными волосами, секретарь Нептуна, въ вывороченной мхомъ вверхъ лисьей шуб, и наконецъ нсколько чертей и водяныхъ, совершенно-нагихъ, разрисованныхъ самымъ смшнымъ образомъ красною, желтою, зеленою, блою и черною красками, и украшенныхъ рогами, лягушками, ящерицами, раками, рыбами и т. п. Передъ началомъ церемоніи, всю команду вызвали на верхъ, матросы вынесли вс возможные мусикійскіе инструменты: барабанъ, тарелки, бубны, треугольники, кастрюли, и пипку съ форсированнаго пожарнаго бранспойта, которая издавала звукъ, нсколько подобный трубному. Команда услась на ростры, а Нептунъ со свитою забрался подъ бакъ, оттуда онъ окликнулъ въ рупоръ: ‘какое судно осмлилось задть килемъ по носу его супругу и куда оно идетъ?’

— Изъ Кронштадта въ Камчатку.

‘Знаю, слыхалъ: это изъ той дрянной лужи, которая у васъ называется Балтійскимъ Моремъ.’

Посл опроса, Нептунъ и Амфитрида услись въ украшенную флагами ванну, два чорта съ дикимъ визгомъ выбжали впередъ въ качеств скороходовъ, водяные и русалки впряглись въ колесницу, псельники грянули: ‘Полоса моя полосынька’, тарелки, бубны, барабанъ, треугольники, бранспойтная пипка — все это заиграло вдругъ, кто во что гораздъ, все это вмст слилось въ самое оглушительное фортиссимо, и процессія тронулась съ бака на шканцы, гд ожидали Нептуна капитанъ и офицеры. Общавъ капитану попутныхъ втровъ и обнадеживъ въ своей милости, если онъ исполнитъ его постановленія {Постановленія Нептуна заключались, разумется, въ томъ, чтобъ для радости команд было раздано по липшей чарк водки.}, а въ противномъ случа угрожая ему бурями и всею тяжестью своего гнва, Нептунъ потребовалъ списокъ команды, и секретарь началъ ему перекликать всхъ по очереди, начиная съ капитана и насъ. Мы отдлывались отъ бритья и купанья общаніями дать команд по чаркь водки, но наконецъ дошло дло до матросовъ и Нептунъ, находя ихъ всхъ весьма-неопрятными, повелвалъ ихъ брить и мыть. Для мытья стояла на шканцахъ ванна, завшенная парусомъ. Онъ грозно командовалъ: ‘Купи его!’ (т. е. купай его: — богъ морей, изволите видть, плохо говорилъ по-русски, потому-что онъ рдко видалъ Русскихъ за рубежомъ своихъ владній). Тотчасъ же русалки и водяные схватывали адепта, съ воемъ и кривляньемъ сажали его на положенную поперегъ ванны дощечку и закрывали ему глаза, бородобрй обмакивалъ въ сажу свою огромную кисть, намазывалъ ему всю физіономію и скоблилъ ее своею деревянною бритвой, посл этого, дощечка выдергивалась изъ-подъ него и онъ летлъ въ ванну кверху ногами. Пока онъ изъ нея выкарабкивался, черти и русалки окачивали его въ три бранспойта. Надобно было видть, съ какимъ религіознымъ почтеніемъ каждый подставлялъ свою рожу подъ кисть и бритву, и съ какою гордостью отправлялись обмываться на бакъ т, которые уже были посвящены въ американы. Торжественный день кончился радостію веліею.

Много говорили и писали о восход и закат солнца подъ экваторомъ, и дйствительно, тамъ эти зрлища неописанно-очаровательны. Въ тропическихъ странахъ, горизонтъ почти-всегда бываетъ покрытъ облаками: измненія ихъ положеній, различные цвта и освщенія, получаемые ими отъ послднихъ лучей заходящаго солнца, составляютъ главную прелесть, главное разнообразіе картины. Когда солнце уже значительно понизится, облака въ противоположной ему части горизонта длаются мднокрасными, и это освщеніе бываетъ такъ ярко, что отражается на вод. Остальныя облака мало-по-малу темнютъ и походятъ на клубы густаго дыма, какъ при сильномъ пожар, часто они принимаютъ какой-то зловщій видъ. Положенія ихъ чрезвычайно-разнообразны, иногда они представляютъ собою разныя фантастическія исполинскія фигуры, которыя, разумется, надобно нсколько дополнять воображеніемъ. Наконецъ, солнце начинаетъ ‘погружаться въ волны’, не блдное и не такъ медленно, какъ на ‘свер угрюмомъ’, а быстро, въ полномъ багровомъ сіяніи, отбрасывая на раздающіяся передъ нимъ облака самые чудные отблески: надъ солнцемъ, у горизонта, они кажутся огненными островками на яркомъ золотомъ мор, выше они располагаются въ вид розовыхъ огненныхъ слоевъ, по сторонамъ солнца, нсколько-дале, густыя темныя массы облаковъ окрашиваются багровымъ огнемъ, еще дале, красноватый цвтъ переходитъ въ коричневый, и наконецъ въ темно-срый. Въ это время, небо около зенита получаетъ чистйшій свтло-фіолетовый цвтъ, который къ восточной сторонъ горизонта переливается въ малиновый, а къ западной въ свтло-голубой, зеленоватый и ярко-золотистый. По мр догаранія зари, фіолетовый цвтъ неба разливается ближе къ западному горизонту, а оттуда, по небу, постепенно переходящему отъ зеленоватаго къ чистйшему голубому, обозначается нсколько чудеснйшихъ широкихъ розовыхъ лучей, какъ-будто посылаемыхъ солнцемъ въ утшеніе сиротющей безъ дневнаго свта природ. Верхнія части этихъ лучей сливаются съ фіолетовымъ цвтомъ неба, на которомъ прежде всего показываются планеты и звзды первой величины.

Здсь не бываетъ продолжительной зари, вслдъ за уходомъ солнца подъ горизонтъ, окружавшія его при закат облака темнютъ, фіолетовый цвтъ неба постепенно переходитъ въ чудеснйшій темносиній, звзды горятъ ярче, метеоры начинаютъ перескать небо огненными струями, и блдная ‘царица нощи’ постепенно водворяетъ свое тихое владычество надъ безконечными пустынями океана.

И днемъ и ночью тропическое небо невыразимо-хорошо. Что можетъ сравниться съ этимъ чистйшимъ, неизмримо-глубокимъ куполомъ, въ центр котораго ослпительно горитъ солнце, исторгающее невольную дань поклоненія отъ изнемогающихъ подъ его вертикальными лучами земныхъ тварей!

27 декабря, въ широт 13^о 9′ S мы потеряли SO пассадъ и продолжали подаваться впередъ къ югу съ перемнными втрами. Въ южномъ полушаріи, въ-особенности за тропиками, мы встрчали гораздо-больше птицъ, нежели въ сверномъ. Албатросы, фрегаты, глупыши и петрели или бурныя птицы, носились около насъ безпрестанно, особенно передъ крпкимъ втромъ: тогда больше всхъ суетились бурныя птички. Полетъ ихъ довольно-быстръ, но неправиленъ, и если можно такъ выразиться, суетливъ: он не поднимаются высоко на воздухъ, но носятся надъ самою водою, слегка ударяя по ней лапками, на вод он сидятъ недолго. Самыя красивыя изъ океанскихъ птицъ фрегаты: он стройне албатросовъ, граціозне въ своихъ движеніяхъ, и летаютъ быстре, но зато полетъ албатросовъ величественне: раскинувъ свои огромныя крылья (отъ 10 до 12 футъ между оконечностями), они плавно несутся надъ волнами, слдуя за ихъ движеніемъ въ самомъ близкомъ разстояніи, и только изрдка касаясь воды кончиками своихъ крыльевъ. Вытянувъ шею и нагнувъ нсколько голову, албатросъ смотритъ впередъ съ хищническимъ вниманіемъ, и горе моллюск или летучей рыбк, которая попадется ему на голодный клювъ!

1841 годъ мы встртили въ южномъ Атлантическомъ-Океан. 12 января видли двухъ китовъ въ значительномъ разстояніи отъ нашего транспорта. Во все время перехода отъ Тенерифа къ Мысу-Доброй-Надежды, намъ попалось навстрчу только четыре судна, и въ томъ числ, кажется, одно военное, англійскій брикъ, крейсирующій около Гвинейскаго-Залива, для перехватыванія негрровъ. Послднее попавшееся намъ судно прошло мимо насъ довольно-близко, не видавъ никого въ-продолженіе почти двухъ мсяцевъ, мы очень обрадовались этой находк, вся команда вылзла наверхъ поглядть на людей, какъ на невидальщину. Это можетъ показаться страннымъ, но оно справедливо: въ однообразіи длиннаго перехода всякая новинка доставляетъ развлеченіе.

Наконецъ, около полудня 23 января, раздался съ фор-салинга вождленный крикъ: ‘берегъ виднъ!’ Какая живительная гармонія заключается для моряка въ этихъ двухъ простыхъ словахъ, посл длиннаго перехода! Скука и однообразіе двухмсячнаго плаванія забыты, лица сіяютъ радостью, вс взоры устремлены на далекій, едва-замтно въ туман обрисовывающійся берегъ, воображеніе украшаетъ его всми возможными прелестями, свжая пища, зелень, фрукты, представляются въ заманчивой перспектив голоднымъ зубамъ, долго жевавшимъ сухари и солонину, а наконецъ — и это дло не послднее — зрніе, останавливавшееся въ-продолженіи двухъ мсяцевъ только на загорлыхъ лицахъ своихъ спутниковъ, усладится видомъ красоты, потому-что, безъ сомннія, Мысъ-Доброй-Надежды населенъ не иначе, какъ красавицами.

Къ ночи, мы уже достаточно приблизились къ Cabo das Tormendas {Мысъ Бурь, такъ назвалъ его Португалецъ Бартоломе Ліазъ, открывшій Мысъ-Доброй-Надежды въ 1492 году.}, но изъ предосторожности, въ особенности необходимой около береговъ Южной-Африки, и не смотря на довольно-свжій попутный втръ, мы на ночь привели въ бейдевиндъ, взяли у марселей два рифа и продержались такимъ образомъ до слдующаго утра.

Въ-продолженіе ночи стихло, и передъ разсвтомъ сдлалась мертвая тишь. Дикія, каменистыя горы Мыса-Доброй-Надежды обрисовывались неправильными громадами на чистомъ неб, албатросы, бакланы, чайки, летали вокругъ насъ или спокойно сидли на огромныхъ кустахъ морской капусты, которой множество у береговъ и острововъ, омываемыхъ Южнымъ-Моремъ. Было совершенно-свтло, хотя солнце еще не показалось изъ-за горъ, стоявшія въ Столовой-Бухт суда казались едва-замтными точками, покрытыми розовымъ туманомъ, отражавшимся также на горахъ сверо-восточнаго берега бухты. По мръ возвышенія солнца, верхи горъ обрисовывались рзче на кеб, принявшемъ въ это время какой-то золотисто-зеленоватый цвтъ, наконецъ, изъ-за одной изъ самыхъ мрачныхъ скалъ показалось солнце: въ одно мгновеніе ока, хотя только тонкій край солнца едва усплъ выйдти изъ-за горы, лучи его ослпительно отразились на гладкихъ волнахъ, и уже ни горъ, ни берега, ничего не было видно — все затмилось. Когда солнце уже значительно возвысилось надъ горами, можно было снова ихъ разсмотрть, но уже прежній разительный эффектъ пропалъ невозвратно. Зрлище это было невыразимо-великолпно!

Подвигаясь мало-по-малу впередъ и не отдавая рифовъ, какъ директорія Ост-Индской Компаніи предписываетъ своимъ судамъ, мы обогнули Грин-Пойнтъ и вошли въ Столовую-Губу. Тогда открылась во всемъ своемъ мрачномъ величіи Столовая-Гора и такіе же, какъ она, дикіе и безплодные сосди ея съ правой стороны, Львиная-Голова съ Львинымъ-Хребтомъ, а съ лвой Чортовъ-Пикъ или Чортова-Голова.

Одно изъ первыхъ и не самыхъ утшительныхъ впечатлній произвелъ на насъ видъ шести или семи разбитыхъ судовъ разной величины, выброшенныхъ на песчаный берегъ къ западу отъ Грин-Пойнта. Нкоторые изъ нихъ были до половины разломаны прибоемъ и руками человческими, отъ другихъ едва оставались днища. Въ-послдствіи, я узналъ, что около половины этихъ судовъ разбилось отъ-того, что они были застрахованы въ хорошихъ цнахъ въ Лондон.

Вскор пріхалъ къ намъ капитанъ надъ портомъ и, опросивъ о состояніи здоровья команды, привелъ насъ къ якорному мсту. Удивительно необыкновенное множество рыбы въ Столовой-Бухт: мстами, вода просто казалась кипящею какъ въ котл. Сначала, мы думали, что это сильный сулой при перемн теченія, однако потомъ убдились, что причиною этого движенія воды дйствительно рыба. Больше всего здсь попадается щукъ, снука (snook), есть также форели и боле нжныя рыбы. Иногда, появленіе между ними аккулъ, касатокъ или дельфиновъ, даетъ какъ-будто электрическій толчекъ миріад рыбъ, которая не знаетъ куда броситься отъ прожорливыхъ враговъ, тьма албатросовъ, баклановъ, чаекъ и другихъ морскихъ птицъ, съ пронзительнымъ крикомъ носится надъ водою и пользуется легкою добычей. Китовъ здсь уже не видать: ихъ изгнало въ боле-безопасныя страны просвщеніе со своими китоловами и судами.

Посл отъзда капитана надъ портомъ, пристало къ намъ множество лодокъ съ чудеснйшимъ капскимъ виноградомъ и довольно-плохими яблоками и персиками, съ рыбой, морскими раками, пингвиновыми шкурками, раковинами, строусовыми яйцами, и т. п. На лодкахъ были большей-частію Малайцы, мозамбикскіе негры, Арабы, метисы и проч.

Между-тмъ, вершины Столовой-Горы и Чортова-Пика начали покрываться блыми облаками, которыя, скопляясь боле-и-боле, накрыли парикомъ Чортову-Голову и скатертью весь столъ, наконецъ, переваливая черезъ темя горы, облака, въ вид огромныхъ хлопьевъ хлопчатой бумаги, начали обрушаться внизъ, на расположенный у подошвы горы городъ. Надобно было видть, какъ засуетились лодочники: ‘the South-Easter comes!’ {‘Зюйд-остовый идетъ!’} раздались испуганные голоса, и въ нсколько минутъ вс отвалили, и кто на сильной гребл, кто подъ парусами, старались какъ-можно-скоре добраться до берега. И было изъ чего хлопотать, потому-что втеръ дйствительно вдругъ перемнился, скрпчалъ и съ ужасными порывами заревлъ отъ юго-востока, стоя на 7 саженяхъ глубины, мы едва отстаивались на 90 саженяхъ цпнаго каната. Столовая-Гора имла въ это время самый зловщій видъ: облака спускались водопадомъ паровъ почти до половины ея высоты, въ город поднялась пыль столбомъ, и хотя мы стояли довольно-далеко отъ берега, песокъ доносило до насъ, такъ-что на бак нельзя было стоять обратясь лицомъ къ берегу.

Столовая Губа представляетъ самые странные метеорологическіе феномены: въ одно и то же время, въ ней бываетъ нсколько различныхъ втровъ, такъ-что здсь часто случается видть суда, идущія противными курсами съ попутнымъ втромъ. Около Грин-Пойнта и къ западу отъ него, дуетъ тихій сверо-западный или западный втеръ, въ нсколькихъ стахъ саженяхъ оттуда, жестокій юго-восточный, въ сверозападной части губы, по отраженію отъ берега, NO, дале NW и т. п. Такія явленія здсь ежедневны.

Мстность Капштата есть главная причина отличительныхъ свойствъ его климата и метеорологическихъ явленій. Городъ расположенъ въ долин, образуемой Столовою-Горою, Чортовымъ-Пикомъ и Львинымъ-Хребтомъ. Горы эти составляютъ естественную границу между двумя климатами: заслоняя городъ лтомъ (южнаго полушарія въ декабрь, январь, феврал до апрля) отъ юго-западныхъ втровъ, прохлаждаемыхъ испареніями океана, онъ вполн предоставляютъ его палящему зною, усиливающемуся отраженіемъ солнечныхъ лучей отъ раскаленныхъ горъ. За то морскія испаренія, напирая на останавливающую ихъ преграду, скопляются, густютъ, и наконецъ, переваливая черезъ темя Столовой-Горы и Чортова-Пика, появляются надъ ними въ вид небольшаго благо облачка, ближе къ сторон Чортова-Пика. Мало-по малу, облако усиливается, покрываетъ собою вершины обихъ горъ (тогда говорится, что столъ накрытъ скатертью, а Чортова-Голова парикомъ), и густыя массы паровъ начинаютъ быстро спускаться на городъ, угрожая раздавить его, но, достигая половины высоты горы, они разлагаются и по-видимому уничтожаются совершенно. Небо въ это время совершенно-ясно, и только вершина горы закрывается густымъ слоемъ облаковъ отъ солнечныхъ лучей. Съ появленіемъ облачка надъ теменемъ горы, воздухъ длается прохладне, вскор потомъ, начинаются жестокіе порывы, столь бшеные, что суда срываетъ съ якорей, по улицамъ города невозможно ходить, и, не смотря на запертые двери, окна и ставни, тонкая пыль, крутящаяся вихремъ, проникаетъ даже въ коммоды и чемоданы.

Бури эти, продолжающіяся по три дня, и весьма-частыя лтомъ (въ-особенности между январемъ и апрлемъ), изсушаютъ землю до такой степени, что почти мшаютъ ея растительной сил. Навтренныя стороны садовъ и огородовъ ограждены здсь крпкими заборами, но молодыя деревья, на-перекоръ этимъ предосторожностямъ, не пускаютъ втвей съ навтренной стороны и всегда растутъ наклонно по направленію втра. Вообще, здсь трудно воспитывать растенія. Юго-восточные втры господствуютъ лтомъ по всему берегу Южной-Африки, Левальянъ говоритъ, что, въ его путешествіе, порывы ихъ нердко опрокидывали самыя тяжело-нагруженныя фуры и принуждали привязывать ихъ къ деревьямъ. Обыкновенная продолжительность этихъ бурь около трехъ дней, иногда доле, часто случается, что онъ прекращаются вдругъ, и тогда жаръ бываетъ нестерпимъ. Если въ-продолженіе трехъ мсяцевъ ихъ главной силы случится, что он прекратятся такимъ образомъ нсколько разъ, то непремнно надобно ожидать многихъ бользней. Иногда случается, что облака не спускаются на городъ, а во время SO втра только блое облако покрываетъ темя горы: тогда втръ свирпствуетъ на рейд, а въ город почти-тихо.

Причины этихъ штормовъ очевидны: сырыя испаренія, переваливаясь съ трудомъ черезъ предстоящую имъ высокую преграду, спустившись по пути, охлаждаютъ вокругъ себя воздухъ. Сгущенный холодный воздухъ, пришедъ въ соприкосновеніе съ накалившеюся изрженною атмосферой Капштадта и рейда, стремится расшириться и такимъ образомъ производитъ эти ужасные порывы.

Юго-восточные втры приносятъ городу одну существенную пользу: они очищаютъ воздухъ его отъ вредныхъ испареній, собирающихся на взморь.

Дождливое время года начинается около конца апрля. Дожди чаще и сильне въ город, нежели въ его окрестностяхъ, это весьма-естественно: тучи, гонимыя свернымъ и с-западнымъ втрами, проходя надъ городомъ, останавливаются Столовою-Горою, Чортовымъ-Пикомъ и Львинымъ Хребтомъ. Тогда въ Капштат дожди безпрестанны, а между-тмъ, за нсколько миль въ окрестности, небо ясно и погода сухая. Иногда, дождь идетъ по всему пространству между Столовою и Фальшивою Бухтами, къ востоку отъ цпи высокихъ горъ, протягивающихся до самаго Мыса-Доброй-Надежды. Еслибъ двое сговорились идти изъ города къ Фальшивой-Бухт, и одинъ пошелъ бы по восточную, а другой по западную сторону Столовой-Горы, то первый прійдетъ на мсто свиданія иззябшій и промокшій отъ дождя, а другой задыхаясь отъ жара и промокшій отъ пота.

Большая часть бдствій на капскомъ рейд, sur cette rade de malheur, какъ говоритъ Араго {Souvenirs d’un Aveugle. Voyage autour du inonde, par Jacques Arago.}, случается въ зимніе мсяцы, во время господствованія сверо-западныхъ втровъ, дующихъ здсь съ ужасною силой и разводящихъ огромное волненіе, посему большая часть судовъ заходитъ зимою въ Фальшивую-Бухту (False-Bay), обширный заливъ, заключающійся между Мысомъ-Доброй-Надежды и южнымъ берегомъ Африки. Юго-восточные втры, хотя въ сущности сильне сверо-западныхъ, но не разводятъ волненія, потому-что дуютъ отъ берега, и если, что часто случается, и чему я самъ нсколько разъ былъ свидтелемъ, они срываютъ суда съ якорей, то уносятъ ихъ въ море, а не выбрасываютъ на берегъ, какъ сверо-западные.

Первые три дня нашей стоянки прошли въ работахъ, посл окончанія ихъ, я при первомъ случа съхалъ на берегъ съ Б. Отъ деревянной пристани, омываемой прибоемъ, около которой насъ встртила цлая толпа людей всхъ цвтовъ и возрастовъ, мы прошли черезъ большой плацпарадъ, обсаженный деревьями, наклоненными отъ юго-восточныхъ втровъ въ противную сторону. Потомъ, мы отправились бродить по чистымъ прямымъ улицамъ, Капштадта, каждая стройная талія или легкая походка заставляли насъ прибавлять ходу или сворачивать въ сосднюю улицу, но какъ часто случалось, что вмсто прелестной Англичанки или Голландки, которую воображеніе рисовало молодою, голубоокою, съ шелковыми свтлорусыми кудрями,— разочарованнымъ глазамъ представлялась черномазая фигура съ лоснящеюся кожей, курчавыми, съ большимъ усиліемъ приглаженными волосами, со вздернутымъ широкимъ носомъ, и огромнымъ, сладко-улыбающимся ртомъ!

Гуляя по Капштату, видишь себя совершенно въ европейскомъ город: домы, экипажи, лавки, трактиры — все европейское, одна только Столовая-Гора и ея сосди, показывающіе свои дикія, голыя вершины надъ строеніями, и разноцвтныя лица, попадающіяся на каждомъ шагу, напоминаютъ Южную-Африку. Иногда встрчается тяжелая фура, запряженная десятью, двнадцатью, даже, иногда, восемнадцатью или двадцатью огромными быками, по два въ рядъ, подл передовыхъ стоитъ босой мальчишка, а у фуры Малаецъ, Готтентотъ или стройный мозамбикекій негръ съ длиннйшимъ бичомъ, котораго бамбуковая трость около 20 футовъ длины, да самая плеть, свитая изъ воловьихъ кишокъ, не короче 30 или 50 футовъ. Погонщики дйствуютъ этимъ поощрительнымъ орудіемъ съ неимоврною ловкостью: разсвшись на козлахъ фуры, они безошибочно выхлестываютъ по крутымъ бедрамъ передовыхъ быковъ, и помощью бича и голоса, безъ вояжей, управляютъ движеніями всего цуга. Разсказываютъ, что нкоторые изъ нихъ такъ искусны, что застегиваютъ на-лету птицъ. Фуры, запряженныя быками, употребляются для путешествій во внутренность Африки: обширныя песчаныя степи, окружающія Капштадтъ, и весьма-частыя въ капской колоніи, не дозволяютъ употребленія другаго родо экипажей.

Все цвтное племя ходитъ здсь босикомъ, презабавно видть какого-нибудь негра, наряженнаго во фракъ, въ красномъ шейномъ платк, повязанномъ огромными бантами, съ длинными жабо, въ жилет и круглой шляп, прогуливающагося босикомъ и напвающаго, помахивая тросточкой, мозамбикскіе романсы.

Нагулявшись вдоволь, мы зашли въ George Hotel, находящійся на Ileerengrachl, главной улиц Капштадта, съ канавой въ середин, обсаженной по обимъ сторонамъ высокими дубовыми деревьями. Въ трактир, мы встртились съ капитаномъ Джонсономъ, долго служившимъ въ остиндскихъ войскахъ и возвращавшемся въ Европу. За бутылкой вина онъ разговорился и разсказывалъ намъ, что служилъ въ Испаніи подъ начальствомъ Веллингтона, потомъ былъ въ гарнизон на Остров-Св.-Елены, когда тамъ содержался Наполеонъ, наконецъ, что онъ участвовалъ въ послднемъ поход Англичанъ въ Афганистанъ, откуда возвратился по болзни и за ранами. Разговорившись, онъ признавался откровенно, что служба въ британскихъ войскахъ представляетъ только

‘А constant chance of death and no promotion’ (*),

(*) ‘Постоянные случаи къ смерти и никакихъ къ производству’, (Лордъ Байронъ).

и разсказывалъ, какую бы пользу и какимъ бы поощреніемъ было для англійскихъ офицеровъ, матросовъ и солдатъ, еслибъ ихъ награждали за военные подвиги орденами и медалями. Въ пылу восторга и негодованія на своихъ неблагодарныхъ соотчичей, когда онъ услышалъ отъ насъ, какъ въ Россіи награждаютъ храбрыхъ воиновъ, онъ воскликнулъ: ‘Вы ршительно первая нація въ свт! и знаете ли еще почему?— потому-что вы сожгли Москву, Англичане не сожгли бы своего закоптлаго Лондона, — нтъ, никогда!’

Переночевавъ въ трактир, мы на другое утро возвратились на транспортъ, искусанные до-нельзя мускитосами, которымъ, повидимому, весьма понравилась русская благородная кровь. Въ жаркомъ климат нтъ ничего несносне этихъ маленькихъ враговъ, которые съ особеннымъ ожесточеніемъ нападаютъ на Европейцевъ. Вс кровати ограждены здсь кисейными пологами, и прежде чмъ ложиться спать, надобно стараться выгнать всхъ мускитосовъ. Но это удается рдко: коварное наскомое притаится въ складкахъ простыни или подъ подушкою и какъ-будто нарочно выжидаетъ время, когда его будущая жертва начнетъ засыпать. Только-что сонъ смежитъ усталыя вки, надъ самымъ ухомъ раздается звонкое жужжанье: думая уничтожить докучливое животное, треснешь себя изо всхъ силъ по уху, на нсколько минутъ мускитосъ притихнетъ снова, но лишь-только успокоишься въ сладкой надежд на грядущій сонъ, онъ опять начинаетъ жужжать, и въ то же время слетаетъ на лицо и кусаетъ его немилосердно. Взбсившись, ворочаешься съ-боку-на-бокъ, махаешь руками и ногами, бьешь себя, но ничто не помогаетъ: проклятое животное продолжаетъ жужжать и кусать, и наконецъ, когда, уставъ воевать съ нимъ, кое-какъ заснешь, то на слдующее утро встаешь не выспавшись, искусанный, утомленный, съ распухшимъ лицомъ и тломъ.

Вскор посл прихода въ Капъ, мы получили отъ полковаго командора и офицеровъ 25 пхотнаго полка приглашеніе на обдъ, къ 9 февраля нов. ст., къ 7 ¹/₂ часамъ вечера. Въ назначенный день, нсколько нашихъ офицеровъ, въ томъ числ и я, похали на берегъ и, нарядившись въ виц-мундиры, отправились по приглашенію. Англійскіе офицеры встртили насъ чрезвычайно-вжливо, и посл нкоторыхъ questions de rigueur, какъ, на-нримръ: ‘You are going to Kamtskatka?’ — Yes.— ‘Yery cold there?’ — Yes или no, мы пошли въ столовую. Столъ былъ сервированъ очень-богато: его украшали огромные серебряные канделабры, прекрасный сервизъ, отличное столовое блье и хрусталь, лакеи были въ блыхъ шелковыхъ чулкахъ и башмакахъ съ пряжками, въ чистыхъ перчаткахъ, — все это вмст служило пріятнымъ дополненіемъ къ роскошному обду, пзъпсканнымъ винамъ, радушному гостепріимству хозяевъ и искренней ихъ любезности. За обдомъ, полковые музыканты играли ‘God save the Queen’ и русское ‘Боже, Царя храни’. ‘Не купи себ домъ, а купи сосда’, говоритъ русская пословица, судьба ниспослала мн весьма-пріятнаго, г. Мензіеса, втораго судью колоніи, человка умнаго и образованнаго, въ дом котораго я въ-послдствіи познакомился. Тутъ же, на обьд, я познакомился съ подполковникомъ Чемберсомъ, командиромъ 25-го полка, прекрасная наружность и свтскость обращенія показываютъ въ немъ настоящаго джентльмена, а свтлый, образованный умъ, благородство мыслей и врный, чисто-философическій взглядъ на вещи, внушаютъ невольное къ нему уваженіе. Прощаясь съ нимъ и съ англійскими офицерами, мы получили убдительнйшее приглашеніе посщать ихъ какъ-можно-чаще и разстались весьма-довольные другъ другомъ.

Но самое драгоцнное мое знакомство въ Кап, оставившее во мн глубокое впечатлніе, было съ барономъ Лудвигомъ, добрйшимъ старикомъ, извстнымъ въ ученомъ міръ своими трудами на поприщ естественныхъ наукъ и въ-особенности ботаники. Собственный его ботаническій садъ, въ которомъ собраны вс африканскія и множество индійскихъ и ново-голландскихъ растеній, принадлежитъ къ числу первыхъ знаменитостей Капштадта и пользуется въ Европ заслуженною извстностію, онъ тмъ болье замчателенъ, что разведенъ иждивеніемъ частнаго человка, безъ всякаго пособія со стороны правительства. Желаніе испросить позволеніе видть его садъ, было поводомъ къ первому визиту, который мы ему сдлали съ Б., моимъ неизмннымъ спутникомъ въ береговыхъ крейсерствахъ. Почтенный старикъ принялъ насъ со всевозможнымъ радушіевъ, веллъ заложить для насъ свою коляску и послалъ съ нами, въ качеств чичероне, своего зятя, доктора остиндскихъ войскъ, расположенныхъ въ Мадрас, пріхавшаго въ Капъ вмст съ женою и сыномъ для свиданія съ старымъ барономъ.

Садъ расположенъ за городомъ, въ сторон, наимене-подверженной вліянію юго-восточныхъ втровъ, онъ весьма-обширенъ и содержится въ величайшемъ порядк. Въ немъ собраны вс любопытныя африканскія растенія и множество индійскихъ, океанійскихъ и ново-голландскихъ, нсколько родовъ пальмъ, также лучшіе европейскіе фрукты и прекраснйшіе всхъ странъ свта цвты, которыхъ (замчу мимоходомъ) намъ разршалось рвать и сть сколько угодно. Вс ботаники и натуралисты, отправляющіеся въ Южную-Африку, пользуются совтами и опытностью барона Лудвига, вс естествоиспытатели, возвращающіеся въ Европу изъ Океаніи, Индіи и Новой-Голлаидіи, считаютъ долгомъ снабжать почтеннаго старика рдкими сменами и любопытными экземплярами растеній, а онъ, въ свою очередь, вознаграждаетъ ихъ произведеніями южно-африканской флоры. Растенія жаркаго климата, перевозимыя моремъ и даже берегомъ въ другія страны, запираются вмст съ землею въ родъ подвижныхъ парниковъ и тщательно закрываются отъ вліянія вншняго воздуха.

Въ саду, я видлъ двухъ живыхъ молодыхъ леопардовъ, отправляемыхъ барономъ въ Англію, къ герцогу девонширскому. Онъ разсказывалъ мн, что нсколько лтъ тому назадъ онъ послалъ герцогу живую пальму съ плодами, можно судить, чего стояла она и ея доставка въ Англію, когда за то только, чтобъ перевезти ее изъ Лондона въ загородный замокъ герцога, было заплачено около 1,000 фунт. стерл. (около 22,500 руб. асс.). Перевозка хищныхъ и другихъ зврей обходится также не дешево: для каждаго леопарда нужно въ день по три фунта свжей баранины, а чтобъ дать мсто длинной ше зебра, приходилось прорубить палубу и сдлать надъ нею особаго рода надстройку. Но англійскіе богачи, у которыхъ теперь явилась страсть къ звринцамъ и ботаническимъ садамъ, не жалютъ денегъ для удовлетворенія своихъ прихотей.

Въ Кап, могутъ расти на открытомъ воздух вс возможныя растенія, не исключая и самыхъ нжныхъ, но природа иметъ здсь странное качество: она слишкомъ-дятельна въ начал и слишкомъ-скоро истощается. Растеніе, пересаженное сюда или посянное здсь, возрастаетъ часто скоре и выше, нежели въ настоящемъ своемъ климат, но за то питательность почвы, истощаемая этимъ неестественнымъ усиліемъ, длается недостаточною для поддержанія растенія, и оно увядаетъ. Вотъ почему чужеземныя растенія требуютъ здсь величайшаго вниманія и самаго осторожнаго ухаживанія.

Въ-послдствіи, я часто посщалъ добраго барона и всегда съ большимъ удовольствіемъ, старикъ полюбилъ меня, и я никогда не забуду его умной, оживленной необыкновеннымъ добродушіемъ и занимательной бесды, которой я обязанъ многими любопытными свдніями о Южной-Африк и состояніи колоніи. Онъ подарилъ мн, въ знакъ памяти, много разныхъ рдкостей, тьму сменъ и при всякомъ удобномъ случа присылалъ мн на судно лучшихъ цвтовъ и фруктовъ изъ своего сада.

Каждый четверткъ бываетъ въ капштадтскомъ публичномъ саду гулянье, на которомъ играетъ полковая музыка. Для публики предоставлена одна только длинная прямая аллея, обсаженная дубами. По обимъ сторонамъ ея отгорожены заборомъ фруктовой садъ и огородъ губернатора колоніи. Во время владычества въ Кап Голландцевъ, все это пространство, вмст съ главною аллеей, было занято ботаническимъ садомъ, котораго Англичане не считали нужнымъ поддерживать. Въ саду, по четверткамъ, гуляетъ много публики, между которою встрчается изрдка нсколько хорошенькихъ личиковъ, англійскіе пхотные офицеры франтятъ на-пропалую, но меня больше всего занимала толпа, собиравшаяся вокругъ оркестра. Мужчины, женщины и дти всхъ цвтовъ и возрастовъ составляли преинтересный кругъ: тутъ стояли Малайцы въ коническихъ, сплетенныхъ изъ пальмовыхъ листьевъ шляпахъ, надтыхъ сверхъ пестрыхъ платковъ, которыми они повязываютъ себ головы, съ вольною посадкой, умными и исполненными глубокой меланхоліи глазами, мозамбикскіе негры, стройные, курчавые, съ толстыми губами и черными лоснящимися лицами, метисы, бастеры {Baster, bastaard — такъ называютъ здсь племя, происшедшее отъ смси блыхъ или негровъ съ Готтентотами.}, Гиндусы, прислужники пріхавшихъ изъ Ост-Индіи Англичанъ. Физіономіи Гиндусовъ выразительны, черты лица правильны и рзки, они носятъ усы и бороды, одежда ихъ опрятна и красива: на голов чалма большей частію блая, блый ахалукъ или халатъ, голая шея, широкіе шаровары, обуви они не употребляютъ. Гордый, всегда-серьзный взглядъ величавые жесты, темнобронзовый цвтъ лица — все это рзко отличаетъ ихъ отъ негровъ, Малайцевъ, метисовъ и даже Европейцевъ, у которыхъ просвщеніе привело вс лица къ одному безхарактерному знаменателю. Зять барона Лудвига, привезшій съ собою двухъ индійскихъ прислужниковъ, не могъ нахвалиться ихъ честностью, и, въ случа хорошаго обхожденія съ ними, привязанностью. Живущіе въ Индіи Англичане совершенно довряются имъ, все хозяйство въ ихъ рукахъ, и весьма-рдки случаи, чтобъ хозяева домовъ имли причины въ томъ раскаиваться. Индіанка, нянька его маленькаго сына, любитъ его, какъ свое родное дитя и не спускаетъ его съ глазъ. Она держитъ себя весьма-серьзно, одвается просто, но, весьма-живописно: какая-то особеннаго рода хламида драпируется на ней самымъ классическимъ образомъ.

Выбравъ свободный день, мы съ Б., по совту барона Лудвига, похали въ Фигекраль (Vygekraal), мсто жительства англійскаго пастора г. Фрайя (M-r Fry), корреспондента лорда Дерби, для звринца котораго. онъ собираетъ всхъ возможныхъ рдкихъ зврей. Баронъ далъ мн рекомендательное письмо къ пастору и разсказалъ, какъ надобно хать, мы сли на коней и часовъ въ 11 утра выхали изъ города. У шлагбаума, гд надобно было платить за шоссе, сборщикъ, Голландецъ, протянулъ руку за деньгами, но догадавшись, что мы иностранцы, потому-что мы не знали, сколько должно было заплатить, онъ весьма-равнодушнымъ тономъ спросилъ: ‘French?’ — No, Russian officers.— ‘Ah! Russians’, и онъ вжливо снялъ шляпу и сладко осклабилъ свое загорвшее лицо: ‘bad times, дурныя времена!’, прибавилъ онъ со вздохомъ, когда мы поворотили лошадей. По шоссе мы проскакали около пяти верстъ, посл чего поворотили влво, около древнйшаго кабачка подъ вывскою трехъ кубковъ, едва-ли не современнаго колонизаціи Капа. Тутъ путь пролегалъ по такъ-называемымъ Cape Flats, песчанымъ пустынямъ, поросшимъ степною травой, здсь каждый день прокладываются новыя дороги, потому-что каждый день втромъ заноситъ старыя. Въ город, мн казалось непостижимымъ, зачмъ здсь запрягаютъ отъ 10 до 20 быковъ въ фуры, по соразмрности не весьма-большія, но здсь, въ капскихъ степяхъ, сомннія исчезли: я видлъ, что 16 быковъ, при сильномъ поощреніи неизмримо-длиннаго бича, едва тащили фуру, по-видимому, легко нагруженную, колеса уходили въ песокъ выше ступицы, а огромные быки едва передвигали свои усталыя ноги. Кругомъ насъ были глубокіе пески, мстами кружившіеся блыми облаками отъ налетавшихъ порывовъ втра, назади возвышались огромныя, мрачныя массы Столовой-Горы и Чортова-Пика, а впереди красивыя, покрытыя фіолетовымъ туманомъ Тигровыя-Горы, высокій хребетъ въ 6,000 и 8,000 футовъ высоты. Съ песчаныхъ холмиковъ, съ которыхъ можно было обозрвать окрестность, видны были разсянные далеко одинъ отъ другаго, какъ оазисы, небольшіе клочки плодородной земли, и на нихъ блые уединенные домики, окруженные деревьями.

Полагаясь на то, что ‘языкъ доведетъ до Кіева’, и на свою память, я не взялъ проводника, какъ намъ совтовалъ баронъ, а ‘языка’ взять было не откуда, это привело насъ сначала въ недоумніе, которое, впрочемъ, длилось недолго: мы ршились хать къ ближайшему оазису, чтобъ спросить о дорогъ. Взявъ на него курсъ, мы черезъ холмы и ямы вскор пріхали къ запеленгованному пункту. Я слзъ съ коня и отправился добывать языка, но каково же было наше положеніе, когда оказалось, что домъ былъ совершенно покинутъ жителями: облака песка свободно входили въ разбитыя окна и носились по пустымъ комнатамъ! Я было-потерялъ всякую надежду отъискать кого-нибудь, но наконецъ, въ какомъ-то сара, отъискалъ сидвшую на земл женщину, кажется, Готтентотку, кормившую грудью маленькаго черномазаго ребенка. Она показала рукою, куда надобно хать, и мы направили путь къ показанному румбу. Но тутъ опять вышло недоумніе: на румб было два оазиса, расположенные довольно-далеко одинъ отъ другаго, куда править? Основываясь на теоріи вроятностей, мы похали къ тому, который показался намъ Фигекралемъ и, къ-счастью, не ошиблись. Намъ отперли ворота, поставили въ конюшню лошадей, и потомъ ввели насъ въ тихое жилище пастора и его старушки-матери. Въ комнатахъ истинно-голландская опрятность: все просто, удобно, но безъ всякой лишней роскоши. Въ кабинет пастора, котораго, къ-сожалнію, не было дома, стояли шкапы съ книгами — богословскими и классическими сочиненіями на латинскомъ и англійскомъ языкахъ, на стнахъ висло нсколько старинныхъ эстамповъ съ картинъ Рафаэля, Доминикина, Фан-Дейка и Рубенса: все дышало здсь такимъ безмятежнымъ спокойствіемъ, уединенное жилище натуралиста-священника было исполнено такой тишины, простоты и добродушія, что мы невольно взглянули другъ на друга и невольно задумались. Въ этомъ домик нтъ мста бурнымъ страстямъ и несбыточнымъ желаніямъ, обитатели его прожили достаточно, чтобъ убдиться въ сует того, за чмъ люди гоняются съ такимъ жаромъ, они умрутъ такъ же тихо, какъ жили, и если жизнь и смерть ихъ останутся одинаково незамченными, то на ихъ долю достанется нсколько искреннихъ слезъ, и память ихъ не омрачится проклятіями многихъ, часто сопровождающими въ могилу великихъ сего міра, вмст съ траурными каретами, факелами, пвчими и холодными лицами. Но всему своя пора: мудрено отказаться отъ всего, что перспектива будущности представляетъ въ такихъ заманчивыхъ видахъ воображенію, когда кровь еще кипитъ, умъ и душа требуютъ бурной дятельности, а зрніе далеко не обезопасено ахроматическими стеклами опытности отъ радужныхъ цвтовъ, окружающихъ предметы, и въ-особенности отдаленные. А потому — впередъ! время убавитъ рыси и наконецъ застопоритъ полный ходъ паровой машины высокаго давленія, называемой молодостью!..

Старушка-мать пастора, большая пріятельница барона Лудвига, приняла насъ со всевозможнымъ радушіемъ, и велла Тому, молодому человку лтъ 18, довольно-благородной наружности, показать намъ всхъ зврей. На лужайк передъ домомъ, прогуливались на-свобод два строуса, огромная черепаха грлась на солнц, и вмст съ коровою и баранами дружно паслись дв квагги {Квагга, Quagga — южно-африканскій полосатый дикій оселъ.}, нсколько гну {Гну, Gnoo — животное, ростомъ съ жеребенка, съ лошадинымъ туловищемъ, гривой и хвостомъ, бычачьею головою, съ рогами и раздвоенными копытами,} и сернъ, называемыхъ колонистами springbocken, чрезвычайно-легкихъ и стройныхъ. Потомъ мы пошли на дворикъ, гд въ маленькихъ сараяхъ заключались другіе зври, птицы и зврки. Въ первомъ были въ клткахъ три орла, одинъ съ Вандименовой-Земли и два африканскіе, изъ числа которыхъ одинъ пойманъ въ окрестностяхъ Капа. Орлы, по-видимому, сильно тосковали по свобод, въ-особенности черный африканскій, пойманный недавно: онъ кричалъ, бросался на всхъ и будто не хотя лъ лежавшее подл него сырое мясо, другіе два его товарища сохраняли больше спокойствія и съ гордымъ величіемъ переносили свое заточеніе. Какой благородный, смлый и быстрый взглядъ у царя пернатыхъ! онъ смотритъ прямо въ глаза, не смигнетъ, и, кажется, хочетъ пронзить своимъ взоромъ, вс движенія его величественны, а огромные, могучіе когти ясно доказываютъ, что владыка воздуха не нуждается въ союзникахъ для упроченія своей грозной власти надъ пернатымъ племенемъ. Въ этомъ же сара лежалъ больной полумертвый шакалъ, дале, четыре синіе ост-индскіе голубя съ пушистыми, свтло-голубыми султанами на головахъ (columbia coronata), два копчика изъ Порт-Наталя, которые безпрестанно бились и кричали въ своей клтк, два цибета, муравьедъ и кротъ. Томъ, не смотря на свою грязную наружность, иметъ понятіе о зоологіи и орнитологіи, онъ называлъ по-латин и описывалъ довольно-подробно каждый экземпляръ своихъ питомцевъ. Въ слдующемъ сарайчик, сидли два секретаря или адъютанта, птицы орлиной породы, которыя отличаются отъ орловъ только длинными ногами и находящимися у нихъ назади головы нсколькими желтыми перьями, довольно-длинными и мягкими. Секретари-непримиримые и самые опасные враги змй и другихъ ядовитыхъ гадовъ. Посл того, Томъ показалъ намъ другіе экземпляры сернъ, нсколько баклановъ, журавлей и обезьянъ. Больше всего насъ удивило то, что онъ отказался отъ денегъ, предложенныхъ ему нами въ вознагражденіе за его труды.

Простившись со старушкой, мы снова сли на коней и отправились цликомъ, черезъ степи и кусты, въ Констанцію. Въ Винберг, недозжая Констанціи, какой-то добрый человкъ указалъ намъ путь и черезъ нсколько времени зды по прекрасной дорог, окруженной чудесными видами, мы очутились передъ домомъ г. Фан-Ренена, хозяина Верхней-Констанціи. Домъ осненъ столтними дубами, въ сторон, маленькій прудъ, обсаженный плакучими ивами, которыхъ длинныя втви красиво склонялись до самой воды, все тихо, спокойно, все дышетъ изобиліемъ. Негренокъ взялъ нашихъ лошадей, и какой-то молодой человкъ, введя насъ въ комнаты, просилъ подождать хозяина. Комнаты отдланы просто, но со вкусомъ и комфортомъ, везд величайшая, истинно-голландская опрятность. Черезъ нсколько минутъ, вошелъ, не снимая шляпы мнгеръ Фан-Рененъ, человкъ лтъ 50-ти, высокаго роста, дородный, съ важною осанкой, получивъ, вроятно, не весьма-высокое понятіе о важности нашихъ особъ, судя по запыленной наружности {Жара заставила насъ нарядиться въ блыя куртки и соломенныя шляпы.}, онъ очень-холодно спросилъ насъ: ‘Чего вамъ надобно?’ — Мы русскіе офицеры… ‘Русскіе офицеры!’ и доброе лицо его засіяло радушнымъ привтомъ, онъ снялъ шляпу и вжливо пригласилъ насъ ссть и выпить рюмку констанцскаго. Принесли вина и чудеснйшаго винограда, и мы пустились бесдовать, разумется, о политик — это уже всеобщая страсть въ отдаленныхъ колоніяхъ, особенно англійскихъ и голландскихъ. Фан-Рененъ бранилъ Англичанъ на-пропалую: ‘Эти проклятые Джоны-Булли ограбили меня совершенно-даромъ на 2,000 фунтовъ стерлинговъ, не говоря уже о другихъ убыткахъ. Я за своихъ негровъ заплатилъ чистыми деньгами 3,000 фунтовъ стерлинговъ, а мн, при освобожденіи ихъ, выдали только тысячу, да и за тою я долженъ былъ хать въ Европу, и теперь у меня даромъ пропадаетъ множество земли, потому-что ее некому обработывать. Вы, Русскіе, сильны: что бъ хоть вамъ избавить насъ отъ этихъ раздутыхъ портеромъ пожирателей ростбифа! Да, говорятъ, что вы и пришли-то сюда не затмъ ли, чтобъ высмотрть, какъ бы удобне прибрать къ рукамъ Капъ, ге?’ И онъ отъ души разсмялся и былъ чрезвычайно-счастливъ своею политическою догадливостью. Посл непродолжительнаго разговора, освжаемаго превосходнымъ констанцскимъ, Фан-Рененъ повелъ насъ по своимъ виноградникамъ и заведеніямъ, подл дома стоитъ древнйшій дубъ, между раскидистыми втвями котораго устроена бесдка, снаружи вовсе-незамтная. Виноградники оберегаются отъ пернатыхъ, четвероногихъ и двуногихъ браконьеровъ часовыми съ ружьями, виноградъ, совершенно-созрвшій, былъ необыкновенно вкусенъ. Потомъ мы вошли въ большой сарай, гд стоятъ огромные чаны, въ которые выжимается искрометный сокъ, и цлый рядъ бочекъ, наполненныхъ драгоцнною влагою. Кончивъ обзоръ владніи нашего гостепріимнаго хозяина и вкусивъ еще винограда и констанцскаго, мы наконецъ выпили по прощальной рюмк и разстались весьма-довольные другъ другомъ. Между-прочимъ, Фан-Рененъ показывалъ намъ въ одной изъ своихъ комнатъ отлично-хорошо-сдланную чучелу тигра, убитаго на его собственности, онъ говорилъ, что за нсколько дней до насъ, недалеко отъ его дома, былъ убитъ большой тигръ.

Уже смерклось. Единственнымъ нашимъ оружіемъ были хлысты, а потому, еслибъ какому-нибудь тигру вздумалось выскочить изъ лса, положеніе наше было бы далеко незавидно: испуганныя лошади бросились бы въ сторону, мы, плохіе здоки, полетли бы въ другую, и тогда африканскому тигру не стояло бы ни малйшаго труда полакомиться мясомъ православныхъ. Все это держало насъ на сторож и заставляло крпче держаться въ сдл. Молча хали мы шагомъ по дубовымъ аллеямъ, за которыми была непроходимая чаща, и которыхъ густыя втви совершенно заслоняли отъ насъ послдній свтъ вечерней зари. Вскор совершенно стемнло. Каждый былъ погруженъ въ раздумье, кругомъ все тихо, таинственно, никакой звукъ, ни даже шелестъ листьевъ, не нарушали окружавшаго насъ безмолвія, по-временамъ, между втвями проглядывало чудесное африканское небо, и сиріусъ или канопъ показывались на нсколько мгновеній и сверкали своими чудными разноцвтными огнями. Наконецъ, выхали мы на открытую дорогу, черныя массы Столовой-Горы и Чортова-Пика угрюмо обрисовывались на темносинемъ, усянномъ звздами неб, и слабо освщались блдными лучами рождающейся луны, которой тонкій серпъ разливалъ едва замтное сіянье. Пріударивъ коней, мы черезъ нсколько времени прискакали къ своему джорж-отелю, усталые и голодные.

Черезъ нсколько дней, я собрался отправиться на Столовую-Гору. Поднявшись въ 4 часа утра и видя, что гора не накрыта ‘скатертью’, я нагрузилъ яхташъ провизіей, взялъ охотничью сулейку съ джиномъ и отправился на берегъ вмст съ Т., запасы положено было нести поочереди. Сначала, погода была хороша, и мы, проходя мимо садовъ и дачь, по дорог довольно-отлого шедшей въ гору, вскор пришли къ ея подошв, но въ это время отъ сверо-востока начали скопляться тучи, пошелъ дождь и подниматься дале уже не было возможности. Къ-счастію, на одной четверти высоты горы есть какой-то запустлый, полуразрушенный домикъ: тамъ, закусывая, мы ршились переждать дурную погоду. Мало-по-малу, тучи начали разсиваться, и мы пошли дале. Около половины горы, по гранитному ложу, течетъ ручей чистой воды, снабжающій городъ. Путь вверхъ пролегаетъ по ущелью, заваленному, какъ и подошва горы, огромными обломками скалъ, отторгаемыхъ или, лучше сказать, оттачиваемыхъ дождями отъ крутой закраины столообразнаго темени горы. Обломки эти низвергаются съ громомъ, раздающимся во всемъ город, разбиваютъ большіе камни, нагроможденные въ ущельи и на подошв горы, и наконецъ, встртя какую-нибудь преграду, останавливаются, иногда такой обломокъ лежитъ на крутизн на нсколькихъ точкахъ такъ ненадежно, что невольно отходишь отъ него, опасаясь, чтобъ первымъ сотрясеніемъ воздуха не низвергло его дале внизъ. Основаніе горы — чистый гранитъ, дале, вверхъ, она состоитъ изъ горизонтальныхъ слоевъ гранита и кварца, мстами покрытыхъ слоями земли. До двухъ третей высоты, гора еще нсколько-отлога, но отсюда до вершины громады камня поднимаются отвсно, и только въ ущельи, по довольно-густой трав и между обломками скалъ, пролегаетъ крутая тропинка, покрытая маленькими камешками, катящимися изъ-подъ ногъ. Путешествіе по этой части чрезвычайно-трудно и утомительно, усталость заставляетъ безпрестанно останавливаться, и всякій разъ, взглянувъ вверхъ, видишь голые, отвсно-поднимающіеся утесы, до вершины которыхъ остается еще очень-далеко.

Лвая сторона горы опять начала покрываться облаками отъ NO, но пройдя уже дв трети разстоянія, жаль было возвратиться, хотя городскіе знакомые наши и не совтовали мн ни подъ какимъ видомъ ходить на гору, когда она покрыта облаками, бывали примры, что неосторожные путешественники, застигнутые облаками, отъ которыхъ на гор длается совершенно-темно, сбивались съ пути, блуждали на-удачу, и часто, думая, что попали на настоящую тропинку, заходили въ трущобы, изъ которыхъ посл не знали какъ выбраться. Иногда случалось, что несчастныя жертвы любопытства падали съ утесовъ и гибли. Разсчитывая однако, что облака не отъ грознаго юго-востока, а главное, что правая сторона горы чиста, мы все шли дале.

Араго, въ ‘Souvenirs d’un Aveugler’, разсказываетъ о своихъ воинственныхъ приготовленіяхъ противъ тигровъ и Каффровъ, когда онъ собирался подниматься на Столовую-Гору: побывавъ на ней, улыбаешься невольно этимъ сказкамъ, которыхъ цль — произведеніе эффекта. Во-первыхъ, Каффровъ здсь вовсе нтъ: они живутъ на восточной границ колоніи, миляхъ въ пяти или семи стахъ отъ Капштадта и никогда туда не приходятъ, вторженія ихъ производятся только на пограничныя селенія, гд они уводятъ скотъ, грабятъ жилища, и потомъ снова возвращаются въ свои пастбища. Тигры водятся въ противоположной сторон Столовой-Горы, около Констанціи и Винберга, по сію же сторону ихъ нтъ, во-первыхъ отъ близости города, а во-вторыхъ отъ-того, что имъ было бы слишкомъ-мало поживы на пустынныхъ крутизнахъ горы. Единственная, тогда существовавшая опасность, отъ бглыхъ невольниковъ, перестала существовать съ-тхъ-поръ, какъ въ англійскихъ колоніяхъ объявлена свобода негровъ. Впрочемъ, бглые невольники давно бы перемерли съ голода, еслибъ вздумали избрать эти мста поприщемъ своихъ разбоевъ. Доказательствомъ совершенной безопасности отъ нападеній всякаго рода можетъ служить то, что многія дамы поднимаются изъ любопытства на Столовую-Гору, вооруженныя однимъ могуществомъ красоты, къ чести неустрашимости прекраснаго пола должно сказать, что я зналъ даже многихъ, ходившихъ туда совершенно безоружными.

Наконецъ, часовъ посл семи или восьми труднаго пути, изнеможенные отъ усталости, мы поднялись на вершину, которой высота 3,580 футовъ отъ поверхности воды, т. е. больше версты по отвсу. Въ этотъ разъ, намъ можно было пройдтись только по правой половин горы, потому-что лвая, какъ я уже замтилъ, была покрыта облаками.

Темя горы или столъ представляетъ большую плоскость, мстами заваленную обломками каменьевъ, у закраинъ горы, время, дожди и втры привели огромныя массы скалъ въ такое шаткое положеніе, что страшно ступить на нихъ, потому-что по-видимому достаточно небольшой побудительной силы, чтобъ низвергнуть ихъ внизъ, въ самыя мрачныя, пустынныя бездны. Около середины стола, находится бассейнъ довольно-мутной воды, которая, проходя по трещинамъ горы, очищается и стекаетъ внизъ ручьемъ, снабжающимъ водою городъ, бассейнъ въ окружности около 400 шаговъ и иногда высыхаетъ, что было и при насъ. Трудно ршить, откуда въ немъ берется вода, и тмъ боле, что каждое ущелье, каждая трещина составляютъ особые водопроводы, изъ которыхъ также вытекаютъ ручейки чистой воды. Должно полагать, что бассейнъ снабжается облаками, скопляющимися на вершин горы.

Виды съ вершины Столовой-Горы представляютъ рзкія противоположности. Въ одной сторон, какъ на ладони, Столовая-Губа съ множествомъ судовъ, рисующихся въ самыхъ миньятюрныхъ размреніяхъ на синей поверхности рейда, и островъ Роббенъ, окруженный пною разбивающихся объ него буруновъ, на берегу губы, расположенъ городъ Капъ съ правильными улицами, опрятными европейскими домами, окруженными зеленью садовъ, а по бокамъ этой панорамы возвышаются Львиная-Голова съ Львинымъ-Хребтомъ и Чортовъ-Пикъ. На улицахъ дятельность, жизнь, люди, едва-замтные пигмеи, суетятся и хлопочутъ какъ муравьи. Но въ противоположность этимъ спокойнымъ, отраднымъ картинамъ, юго-западная часть берега Мыса-Доброй-Надежды представляетъ зрлище самое мрачное и вмст съ тмъ поразительно-величественное: темные утесы безпорядочно возвышаются другъ надъ другомъ, дикій, пустынный берегъ, мстами умощенный обломками кораблекрушеній и окруженный подводными камнями, которые по-временамъ высовываютъ изъ воды свои черные верхи, вчный прибои огромныхъ волнъ Южнаго-Моря, разбивающихся сердитыми бурунами объ утесы и камни, и окраевающихъ ихъ блою пной, стаи албатросовъ и чаекъ, которыхъ рзкіе крики иногда долетаютъ до слуха — все это вмст составляетъ одно цлое, столь зловщее и безотрадное, что заставляетъ невольно содрогнуться отъ ужаса. Эта мрачная оконечность Южной-Африки была по-справедливости названа: Cabo das Tormendas, ‘Мысомъ Бурь’. Здсь часто раздавались стоны несчастныхъ жертвъ кораблекрушенія, отчаянные крики погибавшихъ разносились втромъ и заглушались ревомъ бури…

Спускъ съ горы былъ гораздо-легче, нежели всходъ на нее. Мы почти скатывались внизъ, каменья катились изъ-подъ ногъ, платье и обувь рвались о кустарники и колючія травы, въ-особенности страдала обувь: каждое путешествіе на Столовую-Гору стояло по пар сапоговъ, которые къ-концу были такъ изорваны, что днемъ совстно было бы идти въ нихъ по городу, остальной туалетъ былъ не въ лучшемъ положеніи.

Черезъ нсколько дней, я опять отправился на Столовую-Гору втроемъ. Погода была прекрасная, солнечные лучи, отражаясь о гранитъ, накалили его до того, что жаръ былъ убійственный. Поднимаясь, мы часто останавливались для отдыха и ложились въ изнеможеніи въ тни, отбрасываемой какимъ-нибудь камнемъ. Наконецъ, посл неимоврныхъ усилій, задыхаясь отъ жара и усталости, мы добрались до вершины. Въ этотъ разъ, мы обошли всю лвую часть горы. Въ сверной сторон горизонта, въ легкомъ туман отдаленія, рисуются на темно-голубомъ неб Тигровыя-Горы, которыя выше Столовой-Горы, но также дики и безплодны, африканское солнце, отражаясь на нихъ, даетъ имъ нжный фіолетовый цвтъ. Дале вправо видны вппоградпики Констанціи и прелестные сады и рощи Винберга, а черезъ нихъ синется Фальшивая-Бухта, окраенная съ западной стороны Мысомъ-Доброй-Надежды. Не смотря на нестерпимый жарх въ ущельи Столовой-Горы, на вершин ея было холодно, рзкій втръ продувалъ насквозь, и клочки облаковъ, оторванныхъ втромъ, неслись надъ нашими головами.

Спускаясь назадъ почти бгомъ, мы съ невыразимымъ удовольствіемъ добрались до ручейка: измученные жаждою, припали къ нему и съ жадностью глотали его чистую воду — нектаръ боговъ Олимпа не доставилъ бы намъ тогда такого наслажденія, какое мы ощущали упиваясь водою.

Жители Столовой-Горы коршуны, называемые колонистами stronkjager, особенный родъ срыхъ обезьянъ (baaxvians), скорпіоны, тьма ящерицъ и около четырехъ родовъ змй, изъ которыхъ два, называемые ночными, ядовиты, одинъ родъ ящерицъ также считается ядовитымъ.

——

Общество Капштата и всей колоніи раздляется на дв половины, которыя никогда не сольются въ одно согласное цлое: на Англичанъ и Голландцевъ, изъ которыхъ состоитъ наибольшая часть благо народонаселенія. Голландцы ненавидятъ своихъ завоевателей отъ всей души и тмъ съ большимъ жаромъ, что ненависть ихъ безсильна, Англичане же платятъ имъ за то самымъ глубокимъ и обиднымъ презрніемъ. Но какъ т, такъ и другіе сходятся въ двухъ пунктахъ: страсти къ масонскимъ ложамъ и къ обращенію въ христіанство языческихъ жителей колоніи и пограничныхъ странъ. Число масоновъ, и въ особенности изъ Голландцевъ, невроятно, однако Англичане перещеголяли ихъ числомъ проповдниковъ. Часто можно видть исполненныхъ рвенія и ростбифа Британцевъ, останавливающихся посреди улицъ и на площадяхъ, и проповдующихъ громогласно толп разноцвтныхъ звокъ, сбгающихся глазть на нихъ и, разумется, занятыхъ гораздо-больше самимъ проповдникомъ, нежели его проповдью, которую, какъ водится, слушатели, а можетъ-быть и самъ ораторъ, понимаютъ плохо.

По правд сказать, голландское народонаселеніе капской колоніи иметъ существенныя причины неудовольствія на англійское правительство, которое задло ихъ за самую чувствительную струну — за карманъ. Стснительные законы Англіи на-счетъ вывоза хлба распространены и на колонію, что значительно вредитъ ея торговл и земледльческой промышлености. Колонисты, находя вывозъ хлба невыгоднымъ, принуждены, не смотря на плодородіе земли, обработывать не боле того, что нужно для ихъ собственныхъ потребностей. Въ неурожайные же годы, колонія часто терпитъ отъ недостатка хлба, который принуждены бываютъ привозить извн, чего, при свободномъ вывоз, не можетъ быть, потому-что тогда хлбъ, предназначенный за границу, продавался бы съ выгодою дома.

Сильный ударъ колонистамъ нанесенъ новымъ постановленіемъ денежнаго курса, вышедшимъ въ 1825 году. Надобно знать, что цна колоніяльнаго ассигнаціоннаго риксдалера, выпущеннаго здсь въ первый разъ голландскою Остиндскою Компаніей въ 1781 году, равнялась четыремъ англійскимъ шиллингамъ (около 5 руб. ассиг.), что и въ-послдствіи, не смотря на вс перемны курса, принято было считать номинальною цнностью риксдалера. Во время перваго занятія Капа Англичанами въ 1795 году, сумма ассигнацій составляла около 1,300,000 риксдалеровъ. Увеличеніе населенія колоніи англійскими войсками и администраціей, внушило первому англійскому губернатору идею выпустить ассигнацій еще на сумму около 500,000 риксдалеровъ. Этотъ новый выпускъ вдругъ понизилъ курсъ отъ 20 до 30 процентовъ. Лордъ Макартней остановилъ дальнйшее пониженіе курса, выпустивъ билеты казначейства съ преміей 20 процентовъ, а въ 1803 г., сдавая колонію обратно правительству Батавской Республики, въ-слдствіе амьенскаго мира, Англичане заплатили за выпущенныя ими ассигнаціи морскими и военными снарядами и припасами. Въ 1804 году, всь бывшія въ обращеніи ассигнаціи отобраны и выпущены новыя на два мильйона риксдал., изъ которыхъ 850,000 былъ банковый капиталъ для выдач публик въ займы подъ заклады за довольно-умренные проценты. Доказательствомъ, что этой суммы было слишкомъ-много для потребностей колоніи, посл очищенія ея отъ британскихъ войскъ, можетъ служить то, что въ это же самое время билеты на голландскій банкъ продавались съ преміей въ 160 процентовъ, а вмсто четырехъ шиллинговъ звонкой монеты, за талеръ давали только немногимъ боле полутора.

Между 1810 и 1814 годами {Въ 1806 году, Англичане опять завоевали капскую колонію и удерживали ее до 1813 года, когда, посл внскаго конгресса, колонія была окончательно утверждена за Англіей.}, англійское правительство выпустило черезъ ломбардный банкъ еще на мильйонъ риксдалеровъ. Причиненное этою мрою пониженіе курса было нсколько пріостановлено высокими цнами капскихъ винъ и свободнымъ ввозомъ ихъ въ Англію, равно какъ торговою дятельностію, которую сообщило колоніи заключеніе Наполеона на Остров-Св.-Елены, куда вся провизія доставлялась изъ Капа. Номинальная цнность риксдалера оставалась та же, между-тимъ, какъ настоящая, при перемнахъ обстоятельствъ, возвысилась даже до 2 ¹/₄ и 2 ¹/₂ шиллинговъ. По смерти Наполеона, цны продуктовъ измнились, въ Англіи обложили пошлиною капскія вина, и риксдалеръ, упадая постепенно, дошелъ, въ 1825 году, до самой низкой степени цнности въ размн на звонкую монету — ниже полутора шиллинга. Тогда англійское правительство ршилось ввести въ колоніи англійскую монету и постановило цну риксдалера единожды-навсегда въ полтора шиллинга, съ-тхъ-поръ, всь контракты и продажи должны были производиться на фунты стерлинговъ, шиллинги и пенсы. Это постановленіе, возъимвшее полную силу съ 1-го января 1826 года, жестоко поразило капскихъ капиталистовъ, надявшихся, что обстоятельства и мры главнаго колоніальнаго правительства, общавшаго войдти въ этотъ предметъ, доведутъ риксдалеръ до его первоначальной цнности, т. е. до четырехъ шиллинговъ. Многіе спекуляторы, разсчитывая на будущія времена, продавали имнія и вещи за низкія цны, съ уплатою въ необыкновенно-длинные сроки, имя въ виду огромные барыши, когда риксдалеръ будетъ цниться въ 4 шилл. По-видимому, не было крайней необходимости во внезапной и единовременной перемн монеты, а потому, еслибъ правительство хотло, можно было бы постепенно, разными оборотами, довести цнность талера до первоначальной, не задвая ни чьихъ выгодъ и не вредя ни заимодавцамъ, ни должникамъ, хотя для совершеннаго уничтоженія ассигнаціоннаго риксдалера надобно было бы дать пройдти сроку около 20 лтъ.

Другой, еще сильнйшій ударъ колонистамъ, было единовременное освобожденіе невольниковъ во всхъ британскихъ колоніяхъ, съ уплатою владльцамъ одной трети капитала, употребленнаго на ихъ покупку. Колонисты, разумется, не раздляли человколюбивыхъ идей своихъ за-океанскихъ соотечественниковъ въ пользу невольниковъ: они смотрли на нихъ какъ на свое достояніе, купленное на наличныя деньги, а потому вовсе не были расположены имъ жертвовать. Разговаривая съ барономъ Лудвигомъ, полковникомъ Чемберсомъ и г. Мензіесомъ, я слышалъ ихъ мнніе, что англійское правительство поступило опрометчиво, принявшись за дло освобожденія такъ круто, и тмъ боле, что, давъ вдругъ свободу людямъ, вовсе къ ней неприготовленнымъ, оно наводнило колоніи цлыми толпами бродягъ, воровъ и лнтяевъ. Въ капской колоніи эманципація была ощутительне, нежели гд-нибудь: обширность частныхъ имній, рдкое народонаселеніе, а наиболе земледліе, винодліе и скотоводство — три главныя отрасли промышлености колонистовъ, необходимо требовали рукъ, слдственно, невольники, которыхъ содержаніе почти ничего не стояло хозяевамъ, составляли ихъ главною опору и тмъ боле, что недостатокъ средствъ не дозволялъ имъ нанимать съ воли такое же число рабочихъ людей, хотя цны за работу и дешевы. Кром того, по парламентскому акту, объявившему освобожденіе невольниковъ, владльцы ихъ должны были прізжать въ Англію за деньгами, которыхъ уплачиваніе было ограничено до извстнаго срока, по истеченіи его требованія должны были считаться недйствительными. Можно судить, каково было капскимъ колонистамъ, и въ-особенности жившимъ въ отдаленныхъ дистриктахъ, за 500 или 800 миль отъ Капштадта и никогда въ жизнь въ немъ не бывавшимъ, собираться въ Англію, чтобъ получить одну треть своего имущества, изъ котораго, по ихъ мннію, у нихъ отнимали совершенно-даромъ дв трети. Бднвшіе и банкрутившіеся колонисты смотрли на новое постановленіе британскаго правительства какъ на совершенный грабежъ. Люди эти должны были на долгое время оставлять свои семейства и имущества безъ подпоры и защиты отъ нападенія Каффровъ, Бушмановъ и дикихъ зврей. Къ-счастію ихъ, нашлись въ Капштадт услужливые люди, перекупившіе у колонистовъ право на полученіе денегъ, отъ-чего послдніе, вмсто одной трети капитала, получили только четверть его, да и то еще были рады, что хоть этимъ освобождались отъ разорительной поздки въ Англію и продолжительной отлучки отъ своихъ семействъ. По-видимому, сами Англичане недовольны либерализмомъ своего правительства и тамъ боле, что почти вс плантаціи въ ихъ ост-и-вест-индскихъ колоніяхъ значительно упали: газеты безпрестанно возвщали о новыхъ банкротствахъ въ Ямайк и на другихъ вестиндскихъ островахъ.

Какъ бы то ни было, отъ освобожденія невольниковъ пострадали почти исключительно люди богатые или, по-крайней-мр, не бдные, а между-тамъ англійское правительство нанесло этимъ сильнйшій ударъ величайшему изъ нравственныхъ золъ, порожденныхъ корыстолюбіемъ. Надобно видть положеніе негровъ въ странахъ, гд невольничество еще существуетъ, и неимоврныя жестокости, которымъ эти несчастныя жертвы корысти подвергаются тамъ ежедневно, чтобъ понять всю великость предпріятія англійскаго правительства, ршившагося на ихъ освобожденіе. Нкоторые колонисты пострадали, другіе пострадаютъ еще боле, но цлое человчество отъ этого выиграло: будемъ же смотрть на дурныя стороны этого вопроса какъ на необходимое зло, незамтное въ-сравненіи съ огромнымъ количествомъ происшедшаго отъ того добра. Многіе говорятъ, что побудительныя причины, подвигнувшія Англичанъ къ освобожденію невольниковъ, основаны далеко не на безкорыстной филантропіи, потому-что Англичане не такой народъ, который бы изъ безвозмезднаго человколюбія сталъ бросать мильйоны. Еслибъ даже и такъ, то все-таки каковы бы ни были причины, слдствія ихъ благодтельны для цлаго человчества.

Въ капской колоніи, освобожденіе произвело значительные перевороты. Года четыре тому назадъ, тысячь около четырехъ обднвшихъ фермеровъ, продавъ за безцнокъ свое имущество, переселилось съ своими семействами въ страны около Порт-Наталя (Port-Natal) {На восточномъ берегу Южной-Африки, въ южной широт около 30 градусовъ.}, заключивъ съ Дингааномъ, главою Зуласскихъ Каффровъ, условіе объ уступк имъ земли, на которой они хотли основать новую, независимую колонію. Земли эти вн границъ капской колоніи, и Англичане не включили ихъ въ число своихъ владній, между-прочимъ, предвидя, что, можетъ-быть, новая колонія доставитъ имъ co-временемъ выгоды, они объявили на нее притязаніе, подъ тмъ предлогомъ, что поручикъ Фаруэлль (Farewell), поселившійся тамъ съ партіею эмигрантовъ, въ 1824 году, и убитый, въ 1828 году, со всми своими сотоварищами, по повелнію Гайки, предшественника Дингаана, имлъ отъ колоніальнаго правленія дозволеніе владть этими землями. Фермеры, или, какъ ихъ вообще называютъ, боэры (boors, boers), просили голландское правительство принять ихъ въ свое подданство, но были имъ отвергнуты. Число переселяющихся въ Порт-Наталь боэровъ безпрестанно увеличивается, и они выстроили небольшой городокъ Питеръ-Морицбургъ, по имени предводителя своего, Питера Морица. Они живутъ большею частію въ горахъ и, какъ говорятъ, твердо ршились не подчиняться Англичанамъ, которымъ, для покоренія ихъ, надобно будетъ употребить большую силу, нежели можетъ теперь выставить колонія, потому-что боэры большею частію народъ сильный, ршительный и вс отличные стрлки, привыкшіе къ опаснымъ охотамъ на львовъ и тигровъ и къ лишеніямъ всякаго рода.

Страны около Порт-Наталя плодородны и изобилуютъ богатыми пастбищами, боэры добываютъ отъ Каффровъ много слоновой кости, звриныхъ кожъ и страусовыхъ перьевъ, но единственная и весьма важная невыгода новой колоніи состоитъ въ томъ, что она иметъ только одинъ хорошій порть, да и тотъ весьма-незначителенъ, потому-что въ немъ могутъ становиться только суда, сидящія въ полномъ грузу не боле десяти футъ. Не смотря, однако, на общаніе сохранять неприкосновенность собственности и стадъ боэровъ, Каффры, при первомъ удобномъ случа, напали въ-расплохъ на ихъ селенія и увели ихъ стада. Боэры соединились для блистательнаго возмездія, возвратили себь съ лихвою свою собственность, отняли у Каффровъ большой участокъ земли и принудили своихъ сосдей передвинуться дале со своими краалями (Kraal — такъ вообще называются въ колоніи селенія подвижныя и постоянныя). Такъ-какъ стада составляютъ главное богатство Каффровъ, а лишеніе ихъ и необходимыхъ для скота пастбищъ влечетъ за собою голодъ и разореніе, то неминуемымъ слдствіемъ происшествій подобнаго рода бываетъ нападеніе побжденныхъ на ближайшихъ сосдей, а этихъ сосдей на пограничныя селенія колоніи. По этимъ причинамъ, Англичане, жившіе посредствомъ ласокъ и подарковъ въ согласіи съ Дингааномъ, ршились поддерживать его противъ боэровъ, и послали въ Порт-Наталь около ста солдатъ съ двумя полевыми орудіями, чтобъ принудить фермеровъ возвратить Кафрамъ отнятое у нихъ. Боэры дозволили англійской рот поселиться въ Питеръ-Морицбург, выстроить себ казарму и длать ежедневныя ученья, но сколько извстно, дйствія ихъ только этимъ и ограничились {Въ сентябр 1842 года, будучи уже въ Англіи на обратномъ пути, я читалъ въ газетахъ, что боэры покорились Англіи. Съ одной стороны, противъ нихъ были англійскія войска, высаженныя на десантныхъ судахъ, привезенныхъ на эскадр, состоявшей изъ двухъ фрегатовъ и нсколькихъ мелкихъ судовъ, а съ другой Каффры, противъ которыхъ, въ случа покорности, начальникъ десанта общалъ имъ помощь. Видя неминуемую гибель, боэры нашлись вынужденными покориться.}.

Мры губернатора колоніи, сэра Джорджа Непира (sir George Napier), для приведенія въ покорность боэровъ, навлекаютъ на него общее нареканіе. Вотъ образчикъ того, что говорится объ немъ въ газет ‘De Ware Africaan’:

‘Что касается до колоніальной политики нашего губернатора, то весьма-трудно даже подразумть ея цль. Онъ очертя-голову хватается за мры, никакъ не предвщающія успха, но напротивъ того почти наврно сопряженныя съ несчастіемъ. Короче сказать, капская колонія не потеряла бы нисколько, еслибъ вмсто ныншняго губернатора ею управлялъ флюгеръ. Вс его дйствія относительно Порт-Наталя показываютъ слабость, недостатокъ соображенія, нершительность, и клонятся къ униженію британскаго имени въ глазахъ людей, которымъ должно было бы внушить наибольшее къ нему уваженіе’ и т. д.

Впрочемъ, достоврныхъ оффиціяльныхъ свдній о длахъ Порт-Наталя нтъ, извстія оттуда получаются черезъ частныя переписки и доходятъ до насъ, иностранцевъ, со всми варіаціями, сообщаемыми имъ стоустою молвой. Все, говоренное мною объ эмигрантахъ-боэрахъ, слышалъ я отъ барона Лудвига, г. Тальвицера (консула ганзейскихъ городовъ, имющаго въ Порт-Натал племянника), и г. Мензіеса — людей, которыхъ правдивость и безпристрастіе даютъ ихъ словамъ непреложность авторитета въ колоніи.

——

Капская колонія раздляется на 13 отдленій, изъ которыхъ каждое подраздлено на нсколько дистриктовъ или округовъ. Капштадтъ находится въ широт 33^о, 56′ S, долгот 18^о, 12′ восточной, отъ Гринвича, онъ выстроенъ на западной сторон полуострова, составляющаго своею южною оконечностью Мысъ-Доброй-Надежды, и отстоитъ отъ мыса въ 32 англійскихъ миляхъ.

Городъ и колонія, какъ извстно, основаны въ 1652 году докторомъ голландской Ост-индской Компаніи Яномъ Фан-Рибекомъ, съ тою цлью, чтобъ компанейскія суда, на пути въ Батавію и Индію, а оттуда въ Европу, имли освжительный пунктъ для своихъ экипажей, изъ которыхъ большая часть обыкновенно умирала отъ цинготныхъ болзней, производимыхъ дурною пищей и недостаткомъ воды. Англичане, которыхъ морская торговля распространилась до того, что превзошла голландскую, смотрли съ завистью на пунктъ, который представлялъ такъ много удобствъ для судовъ ихъ Ост-индской-Компаніи. Они воспользовались занятіемъ Голландіи французскими революціонными войсками и изгнаніемъ принца оранскаго, чтобъ подъ этимъ предлогомъ занять колонію именемъ законнаго государя Голландіи. Въ 1803 году, въ-слдствіе амьенскаго мира, колонія была передана Батавской Республик, но въ 1806 (какъ я имлъ случай сказать выше) Англичане завоевали колонію, владычество надъ которою было окончательно за ними утверждено въ 1815 г., по внскому конгресу.

Столовая-Губа, весьма-удобно расположенная для коммерческой станціи, можетъ вмстить какое-угодно число судовъ, единственная и весьма важная ея невыгода та, что рейдъ открытъ сверо-западнымъ втрамъ, которые въ іюн, іюль и август дуютъ съ необыкновенною жестокостью, разводятъ большое волненіе и часто выбрасываютъ суда на берегъ. Для гребныхъ судовъ строится новая, безопасная каменная пристань, потому-что теперешняя деревянная иметъ много неудобствъ. Изобиліе и дешевизна състныхъ припасовъ (въ сравненіи съ Англіей и Островомъ-Св.-Елены), хорошая вода, невроятное множество рыбы, а наиболе географическое положеніе Капа, на середин пути между Европой и Индіей, Китаемъ и Австраліей, длаютъ его весьма удобнымъ перепутьемъ для судовъ, идущихъ туда или обратно. Англійскія военныя суда обыкновенно становятся на якорь въ Симонс-Бе, небольшомъ заливъ, составляющемъ часть Фальшивой-Бухты. Тамъ небольшой городокъ Симонс-тоунъ съ адмиралтействомъ и необходимыми мастерскими. Симонс-Бей, между-прочимъ, одна изъ главныхъ станцій англійскихъ крейсеровъ, посылаемыхъ для перехватыванія судовъ, торгующихъ неграми, которыхъ вывозятъ съ Мозамбикскаго-Берега. Но не смотря на вс предсторожности крейсеровъ и частыя конфискаціи судовъ негрровъ {Ngrier — торгующій неграми, я не могъ прибрать лучшаго выраженія.}, что иногда возводитъ на вислицу ихъ капитановъ и многихъ изъ сподвижниковъ, торговля неграми такъ прибыльна, что находится много смльчаковъ, готовыхъ рисковать всмъ за большія деньги., въ-особенности теперь, когда подвозъ негровъ сопряженъ съ большими трудностями, а невольничья работа одна только можетъ поддержать богатые барыши плантаторовъ, за невольниковъ платятъ огромныя деньги, и особенно въ Бразиліи, откуда снаряжается большая часть экспедицій. Довольно того, что если у арматора изъ трехъ судовъ, отправленныхъ въ Гвинею или Мозамбикскій-Капалъ, конфискуютъ два съ грузомъ негровъ, то барышъ, съ третьяго вознаграждаетъ вс убытки съ лихвою. Бдительность крейсеровъ и опасности, которымъ подвергаются негрры, бываютъ поводомъ къ неслыханнымъ жестокостямъ. Обыкновенная уловка негрровъ, убгающихъ отъ погони, состоитъ въ томъ, что они выбрасываютъ за бортъ негровъ одного по одному, для того, чтобъ задержать крейсера, который изъ человколюбія, можетъ-быть, захочетъ спасти несчастныхъ, если ихъ между-тмъ не съдятъ аккулы. Въ ныншнія времена, этотъ способъ удается рдко, потому-что опытъ научилъ крейсеровъ не даваться на подобныя хитрости. Впрочемъ, нкоторые, надясь, что негрръ не уйдетъ, подхватывали нсколько человкъ выброшенныхъ негровъ, чтобъ имть живую улику въ томъ, что ихъ выбрасывали живьмъ, и тогда, если негрръ попадался, — безъ околичностей вшали капитана и его ближайшихъ помощниковъ на ноки реевъ. Иногда, видя бду неминучую, негрры укладывали несчастныхъ негровъ въ бочки и съ баластомъ спускали за бортъ съ носу, чтобъ не имть противъ себя явныхъ доказательствъ, случалось, что крейсеры ихъ даже отпускали. Но теперь, и эта ужасная выгрузка не помогаетъ: такъ-какъ снаряжаемыя за невольниками суда должны по необходимости быть особеннаго устройства, и имть такъ-называемый невольничій декъ, то новымъ парламентскимъ актомъ разршено командирамъ крейсеровъ конфисковать вс суда такого устройства, куда бы они ни шли, и хотя бы на нихъ и не нашлось ни одного негра. Во время нашей стоянки въ Капъ, прошелъ въ Симонс-Бей англійскій бригъ Water-Witch, захватившій въ Мозамбикскомъ-Каналь большое португальское судно Escorpao (Скорпіонъ) съ 130 неграми, надобно замтить, что негрръ, для задержанія погони, безпрестанно выбрасывалъ негровъ, изъ которыхъ крейсеру удалось спасти около 50 человкъ: безъ сомннія, много несчастныхъ еще утонуло или было съдено аккулами. По показанію негровъ, человкъ около 170 было выброшено за бортъ. Сначала, недовольные прекращеніемъ невольничьяго торга, говорили, что Англичане стараются объ этомъ изъ своекорыстныхъ видовъ и для того, чтобъ имть даромъ хорошія суда. Чтобъ удалить всякую идею подобнаго рода, парламентъ постановилъ: ‘Продавать конфискованныя суда не иначе, какъ разломавъ ихъ напередъ, хотя бы они были совершенно-новы’.

Негровъ, взятыхъ съ конфискованныхъ судовъ, обыкновенно высаживаютъ на Островъ-Св.-Елены или въ капской колоніи и даютъ имъ свободу. Въ 1840 году, негры ввезли сюда оспу, отъ которой въ короткое время умерло множество здшнихъ жителей, на Островь-Св.-Елены было то же самое за нсколько лтъ назадъ: для предупрежденія подобныхъ бдствій на будущее время, теперь устроены карантины въ этихъ двухъ главныхъ станціяхъ англійскихъ крейсеровъ.

По новйшимъ исчисленіямъ, всхъ жителей капской колоніи теперь около 145,000. Блые, какъ я уже сказалъ, Англичане и Голландцы, съ небольшою примьсью нмецкихъ и другихъ переселенцевъ. Цвтное народонаселеніе состоитъ изъ Малайцевъ, привезенныхъ Голландцами изъ Явы, и теперь освобожденныхъ, они большей частію живутъ въ Капштадт въ качеств слугъ, конюховъ и т. п., негровъ, привезенныхъ съ Мозамбикскаго-Берега, или родившихся въ колоніи, Готтентотовъ, Фингоевъ (Fingoes — также готтентотскаго происхожденія), Грикасовъ (Griquas) или Бастеровъ (Basters, Bastaards) — племени, происшедшаго отъ смси Европейцевъ съ туземцами. Цвтные жители большею частію въ услуженіи блыхъ, у которыхъ они прежде были въ состояніи невольничества, или занимаются земледліемъ и ремеслами въ городахъ. Кром этихъ жителей, есть еще въ колоніи кочевое племя, первоначально готтентотскаго происхожденія, дополненное въ-послдствіи, и теперь, какъ кажется,— состоящее изъ выродковъ всхъ прочихъ племенъ, бглыхъ невольниковъ и разнаго рода бродягъ, называемое Бушманами (bushman). Они питаютъ непримиримую вражду ко всему человчеству, и ни одинъ африканскій житель, не выключая и блыхъ, не сочтетъ грхомъ убить Бушмана, на которыхъ фермеры собираются иногда на охоту цлыми партіями, какъ на дикихъ зврей. За-то и Бушманы по-возможности не остаются въ долуу: засвъ въ кусты, они стрляютъ по своимъ непріятелямъ напитанными ядомъ стрлами, честность и жалость имъ неизвстны, и ненависть ихъ къ блымъ вн всякихъ предловъ. Бушманы, отверженные, преслдуемые всми, весьма-малорослы и безобразны, они скитаются въ самыхъ дикихъ и безплодныхъ мстахъ: положеніе ихъ, въ сущности, самое жалкое. Многимъ путешественникамъ случалось встрчать въ знойныхъ пустыняхъ Южной-Африки, гд въ-продолженіе нсколькихъ лтъ не выпадало капли дождя, откуда засухи угоняли даже зврей, несчастныхъ, умирающихъ съ голоду, или питавшихся единственно смолкою, добываемою изъ деревьевъ, и муравьиными куколками, выкапываемыми изъ земли заостренными палками, которыхъ концы они обжигали на огн для приданія имъ большей твердости. ‘Кожа на нихъ совершенно обвисла’, говоритъ Томпсонъ: ‘они туго перетягиваются ремнемъ, называемымъ поясомъ голода, которымъ они хотя нсколько утишаютъ неумолимый вопль желудка. Разслабленіе ихъ невроятно, часто приходилось мн видть умирающихъ младенцевъ, прильнувшихъ къ изсохшей груди матери’.

Климатъ и почва капской колоніи весьма-разнообразны. Въ пустынныхъ равнинахъ центральной части колоніи господствуютъ сильнйшіе жары и засухи, есть мста, гд лтъ по пяти не бываетъ дождя. Тогда удаляются оттуда вс животныя, и усталому путешественнику попадаются только умирающіе съ голода и отверженные всми бушманы. За-то южныя части колоніи пользуются самымъ здоровымъ и благораствореннымъ климатомъ, многіе больные, разстроившіе свое здоровье въ Индіи и другихъ странахъ Востока, прізжаютъ сюда и находятъ облегченіе. Почва колоніи состоитъ изъ богатйшихъ и плодороднйшихъ равнинъ, дикихъ горъ и большихъ полосъ зелени, лишенной всякой растительности.

Въ военномъ отношеніи, положеніе капской колоніи, какъ преддверія къ британскимъ владніямъ на восток, весьма-важно. Еслибъ Капштадтъ пользовался привилегіями вольнаго торговаго города (porto franco), нтъ сомннія, что пунктъ, находящійся на полдорогь между Азіей и Америкой, куда товары стекались бы для взаимнаго размна отъ востока и запада, получилъ бы огромную торговую важность. Еще въ 1824 г. колоніальное правленіе входило объ этомъ съ представленіемъ въ парламентъ, но вроятно, правительство не захотло лишиться пошлинъ, пріобртаемыхъ съ колоніи въ настоящемъ ея положеніи, а потому проектъ не состоялся.

Внутренней торговл колоніи много препятствуютъ дурныя дороги и недостатокъ судоходныхъ ркъ. Но какъ-будто для облегченія этихъ неудобствъ, природа распредлила здсь такимъ-образомъ, что самыя плодородныя страны находятся вблизи морскаго берега или недалеко отъ Капштадта, что, при дешевизн подводъ, длаетъ недостатки сообщенія почти-незамтными. Дале во внутрь страны, около ркъ, протягиваются изобильныя пастбища, на которыхъ находятъ себ пищу безчисленныя стада, а между лугами разбросаны пустынныя и совершенно-безплодныя мста, посему, при теперешнемъ положеніи колоніи, сверная и центральная ея части могутъ быть обитаемы только скотоводцами или кочующими племенами. Главные винные дистрикты, произведенія которыхъ занимаютъ первое мсто въ колоніальномъ сбыт, отстоятъ отъ Капштадта не боле 30 или 40 миль, тамъ выдлываются наиболе-дешевыя вина, извстныя подъ именемъ капской мадеры и понтака. Нжныя вина производятся въ Констанціи, раздленной на три мызы: Верхняя-Констанція, Большая и Малая-Констанція {Вс три мызы находятся на восточной отлогости Столовой-Горы и принадлежатъ тремъ владльцамъ: гг. Фан-Ренену, Коллинсу и Клте.}, также въ Гоутс-Бе и Тигерберг. Цна констанцскимъ винамъ, считаемымъ едва-ли не первыми въ свт, по уговору между хозяевами виноградниковъ, положена по четыре шиллинга за бутылку въ самомъ Кап. По близости винныхъ дистриктовъ къ Капштадту, онъ главный винный портъ колоніи. Въ Англіи, красныя капскія вина цнятся весьма-невысоко, причина очевидна: привозимыя въ Лондонъ капская мадера и понтакъ размшиваютъ коньякомъ или спиртомъ, и продаютъ Джону-Буллю подъ названіемъ хереса и портвейна за десятеричную цну. Въ дистрикт Паарль, одинъ англійскій купецъ выдлываетъ вино, довольно-схожее съ констанцскимъ, и его часто сбываютъ неопытнымъ иностранцамъ за настоящее констанцское.

Важное мсто въ сбыт капскихъ произведеній занимаетъ теперь шерсть. Значительные капиталы употреблены въ послднее время на улучшеніе бараньихъ породъ, количество вывозимой шерсти и хорошія цны ободряютъ къ продолженію этого рода промышлености. Остальные предметы сбыта суть: кожи, звриныя шкуры, воловьи рога, лошади, масло, мясо, сушеные плоды, слоновая кость, китовый усъ {Въ Капъ заходитъ ежегодно много китоловныхъ судовъ, ходящихъ на промыселъ въ Южное-Море, для освженія своихъ экипажей.}, алой, винный камень и проч. Ввозъ составляютъ европейскіе товары, почти-исключительно англійскаго произведенія, лсъ изъ Индіи, чай изъ Китая, сахаръ изъ Индіи и съ острова Иль-де-Франса, кофе изъ Ріо и Батавіи и проч.

Капская колонія вообще бдна портами. На западномъ берегу, около 33^о южной широты, находится превосходная, закрытая отъ всхъ втровъ гавань въ залив Сальданья, но зато тамъ почти вовсе нтъ свжей воды. Другіе порты колоніи: Портъ Элизабетъ, въ Альгоа-Бе и Симонс-Тоунъ, въ Фальшивой-Бухт, гд стоятъ военныя суда, но послдній далекъ отъ Капштадта, а потому Столовая-Губа, не смотря на свои опасности во вреімя года NW втровъ, предпочитается многими купеческими судами. Для яснйшаго понятія о состоянія судоходства и торговли капской колоніи съ 1-го января 1839 до 1-го января 1840 года, считаю не излишнимъ приложить таблицу, извлеченную мною изъ ‘Капскаго Альманаха’ за 1841 годъ.

0x01 graphic

Будущность капской колоніи, кажется, можно предвидть, и не будучи пророкомъ. Англійская власть утверждается тамъ боле-и-боле прибытіемъ изъ Англіи новыхъ переселенцевъ, которыхъ число вознаградитъ съ избыткомъ выхавшихъ въ Портъ-Наталь голландскихъ боэровъ. Англійскіе переселенцы, пользуясь отъ правительства многими льготами, обращаютъ большую часть своихъ усилій и капиталовъ на обработку земель, улучшеніе скотоводства, овцеводства и т. п., — словомъ, они предпочитаютъ комфортъ осдлой жизни закоренлымъ кочевымъ привычкамъ большинства голландскихъ фермеровъ, которые переняли отъ своихъ отцевъ и ддовъ простой образъ жизни и любовь къ скотоводству и пастушескому кочевому быту. Если порт-натальская колонія процвтетъ, то нтъ сомннія, что число эмигрантовъ, ненавидящихъ англійское правительство, увеличится, но за то вмсто ихъ прибудутъ Англичане, и капская колонія, первоначально голландская,— мало-по-малу обанглизируются, прійметъ лучшій видъ, и правительство не останется въ наклад.

Трудно, чтобъ колонія была отнята у Англичанъ какою-нибудь европейскою державой, если ей угрожаетъ опасность, то ее надобно скоре ждать со стороны дикарей-сосдовъ, которые, не смотря на неоднократныя запрещенія правительства, имютъ уже много ружей и пороха, продаваемыхъ отчасти фермерами, а наконецъ и миссіонерами, презирающими земныя блага только по-наружности. При нападеніи Каффровъ на Грагамс-Тоунъ, въ 1835 году, между ними было около 200 человкъ съ ружьями, теперь, какъ говорятъ, Каффры, Бутманы и Грикасы имютъ уже около 6,000 ружей. Землякъ нашъ, профессоръ В. Ф. Мейеръ, путешествовавшій въ Южной-Африк въ качеств натуралиста, и прізжавшій къ намъ въ Капъ, былъ у одного миссіонера, который, въ веселый часъ, признался ему, что у него въ погреб больше 200 боченковъ пороха. Капскіе миссіонеры, большею частію, люди изъ низшаго класса, которые, добывъ себ какъ-нибудь аттестатъ, отправляются съ нимъ въ лондонскія миссіонерскія общества и объявляютъ, что они желаютъ посвятить свою жизнь на обращеніе дикарей въ христіанство и на образованіе своихъ прозелитовъ. Общества даютъ имъ средства основаться въ колоніи, а миссіонеры, поселившись тамъ и видя, что дикари неохотно отстаютъ отъ своихъ древнихъ обычаевъ и предразсудковъ, стараются вознаградить свои труды чмъ-нибудь существеннымъ и пускаются на разные промыслы, не всегда разбирая средства для достиженія своей цли.

Капская колонія не представляетъ переселенцу такихъ внезапныхъ и быстрыхъ способовъ къ обогащенію, какъ Иидія, гд въ короткое время можно нажить большое состояніе, правда, заплативъ за это невозвратною утратою здоровья. Поселившійся въ капской колоніи долженъ приготовиться прожить тамъ долго, пожалуй, и остатокъ своихъ дней. За то онъ будетъ жить въ здоровомъ климатъ, при помощи труда, безъ котораго человку вообще ничего не достается, онъ можетъ добыть себ спокойное, удобное и безбдное существованіе, и доставить кусокъ хлба своему семейству.

——

Заключу эту статью краткимъ очеркомъ народовъ, обитающихъ вн границъ колоніи. Не будучи самъ въ тхъ мстахъ, я, разумется, не могъ руководствоваться своими собственными наблюденіями: излагаемыя здсь свднія почерпнуты мною изъ ‘Путешествія по Южной-Африк’, Томпсона и брошюръ, изданныхъ въ Капштадт разными лицами, которымъ случалось посщать пограничныя колоніи страны и даже жить между ихъ обитателями, я обязанъ также многими любопытными свдніями натуралистамъ, возвратившимся изъ тхъ странъ и встрченнымъ мною у барона Лудвига.

Пограничные обитатели колоніи происходятъ отъ двухъ коренныхъ племенъ: готтентотскаго и кафрскаго, готтентотскіе народы расположены по сверной, а кафрскіе по восточной и сверо-восточной границамъ колоніи. Кром тхъ и другихъ, по сверной границ расположены народы, обращавшіеся изъ смси Европейцевъ съ туземцами, высокомріе блыхъ, хотвшихъ сдлать ихъ своими невольниками, изгнало ихъ изъ колоніи. Вс эти племена боле или менье ненавидятъ блыхъ, и, конечно, не безъ основанія. Безпрестанное расширеніе предловъ колоніи поселенцами, жившими исключительно своими стадами, было причиною того, что они, по праву сильныхъ, вытснили дикарей, также жившихъ скотоводствомъ, изъ занимаемыхъ ими странъ, поселенцы заставляли туземцевъ удаляться на цлыя сотни миль для отъисканія другихъ пастбищъ, довольно-рдкихъ въ этой части Южной-Африки, вообще подверженной сильнйшимъ засухамъ. Кром того, блые часто отбивали у туземцевъ стада, и когда послдніе вооружались для возвращенія своей собственности, колонисты, имя на своей сторон преимущество огнестрльнаго оружія, обыкновенію разбивали своихъ противниковъ и потребляли ихъ безъ всякой пощады. Другая причица недоврчивости и ненависти къ Европейцамъ заключается въ томъ, что блые рдко держались строгой честности въ мновой торговл съ туземцами, а напротивъ, при всякомъ удобномъ случая, обманывали ихъ, или силою отнимали привозимые ими для мны товары.

По обимъ сторонамъ большой рки Гарріепъ, или Оранжевой-Рки, впадающей въ Атлантическій-Океанъ, около сверной границы колоніи, обитаютъ Намакуасы (Namaquas), народъ готтентотскаго происхожденія. Они наиболе питаются молокомъ, любятъ кочевую жизнь, и вообще кротки, лнивы и не предпріимчивы. Страны, занимаемыя этимъ народомъ, означены на картахъ подъ именами Большаго и Малаго Намакуаланда. Малый-Намакуаландъ заключается теперь въ остромъ угл, составляемомъ морскомъ берегомъ съ ркою Гарріепъ, къ югу, страна эта граничитъ съ колоніей и Карлильскими-Горами. Большой-Намакуаландъ гораздо-обширне: онъ простирается на 200 миль къ сверу отъ рки Гарріепъ и около того же отъ морскаго берега во-внутрь Африки къ востоку. Онъ отдляется отъ земли Бечуановъ (Bechuana) обширною степью, вовсе необитаемою по причин недостатка воды. Къ сверу онъ граничитъ съ землею Дамаровъ (Damara country), народа кафрскаго происхожденія. Большая часть Намакуаланда состоитъ изъ обширной равнины, омываемой однимъ изъ рукавовъ Гарріена, широко разливающагося отъ дождей и совершенно высыхающаго въ засухи, такъ-что единственными его слдами остаются только нсколько лужъ болотистой воды. Вообще, земля Намакуасовъ страна сухая, пустынная и безплодная, оживленная мстами нсколькими постоянными источниками, снабжающими водою жителей и ихъ стада, во время частыхъ и продолжительныхъ засухъ. Почва песчаниста и слегка покрыта травою, быстро возрастающею посл бдныхъ дождей, которые изрдка ее орошаютъ.

Намакуасы, подобно всмъ готтентотскимъ племенамъ, раздляются на отдльные краали, нчто въ род шотландскихъ клановъ, управляемыхъ старшинами, которыхъ власть весьма-ограничена и непрочна. Пограничные колоніи краали давно уничтожены или захвачены блыми, въ Большомъ-Намакуаланд считается гораздо-боле независимыхъ краалей, хотя народонаселеніе этой земли быстро уменьшается.

Намакуасы живутъ въ хижинахъ, легко разбираемыхъ и переносимыхъ съ мста на мсто, и не имютъ никакихъ постоянныхъ осдлостей. Смотря по качеству пастбищъ и количеству воды, они перемняютъ свои кочевья, и переселяются съ своими стадами куда имъ покажется удобне, даже селенія миссіонеровъ, не смотря на ихъ старанія, не исключаются изъ общаго правила: вообще, качества почвы и климата заставляютъ сомнваться въ томъ, сдлаются ли эти народы когда-нибудь осдлыми. Одеждою, нравами, обычаями и народными суевріями они почти совершенно-сходны съ прежними колоніальными Готтентотами, описанными ле-Вальяномъ и другими путешественниками. Климатъ этихъ странъ гораздо-жарче и суше, нежели на восточномъ берегу, на равнинахъ и отмляхъ, расположенныхъ по обимъ сторонамъ Гарріепа, которыя ниже уровня окружающихъ странъ, въ лтніе мсяцы бываетъ нердко до 40 градусовъ тепла по Реомюру. Въ это время, если отелится корова или оягнится овца не въ тни, то бдный ягненокъ или теленокъ немедленно издыхаетъ. Многочисленныя и разнородныя зми, гады и наскомыя вырастаютъ здсь въ гораздо-большихъ размрахъ, нежели въ колоніи, и гораздо-опасне и ядовите тамошнихъ. Тарантулъ, скорпіоновъ и ядовитыхъ пауковъ здсь множество и укушеніе ихъ смертельно. Томпдонъ разсказываетъ, что однажды женщина была укушена въ большой палецъ на ног весьма-маленькимъ паукомъ, и черезъ нсколько часовъ умерла въ ужасныхъ судорогахъ. Боа-констрикторъ и зми въ сорокъ и пятьдесятъ футовъ длины находятся въ этихъ мстахъ, и, какъ говорятъ, нападаютъ не только на большихъ сернъ, но даже на коровъ. Устья Гарріепа изобилуютъ рыбою, но туземцы, вроятно, по какимъ-нибудь суеврнымъ преданіямъ, неохотно дятъ рыбу, кафрскіе же народы смотрятъ на рыбу съ отвращеніемъ и считаютъ ее пищею нечистою.

Племена Намакуасовъ, прежде многолюдныя и богатыя скотомъ, много потерпли и терпятъ отъ нападеній Бушмановъ, Грикасовъ и разбойничьихъ шаекъ, составившихся изъ бжавшихъ изъ колоніи невольниковъ, вооруженныхъ отчасти огнестрльнымъ оружіемъ.

Бушманы, разбросанные около сверной границы колоніи, не имютъ ни стадъ, ни какой-либо собственности. Такъ-какъ большіе зври, охота на которыхъ доставляла имъ прежде способы существованія, истреблены ружьями боэровъ или выгнаны изъ занимаемыхъ Бушманами странъ, положеніе этихъ несчастныхъ самое ужасное. Скитающіяся толпы этого народа разсяны на огромномъ протяженіи земель столь дикихъ, пустынныхъ и безплодныхъ, что въ нихъ ршительно было бы невозможно основать постоянныя жилища. Несчастные Бушманы, не находя никакихъ способовъ къ пропитанію и не смя заходить въ боле-одаренныя природою страны, изъ опасенія быть истребленными, какъ дикіе зври, питаются только дикими кореньями, древесной смолкой, саранчою и муравьиными куколками. Даже при теперешнемъ ихъ ужасномъ положеніи, пограничные боэры не оставляютъ ихъ въ поко: они безпрестанно заходятъ въ ихъ земли и вытсняютъ ихъ отвсюду, гд только найдется малйшій источникъ или временной прудъ.

Главная причина бдственнаго состоянія Бушмановъ — жадность блыхъ. Боэры, селившіеся съ своими стадами въ отдаленныхъ частяхъ колоніи, вытсняли оттуда первобытныхъ жителей, отнимали у нихъ стада, брали ихъ въ плнъ и превращали въ невольниковъ. Поступки подобнаго рода возбуждали Бушмановъ къ мщенію, всегда жестокому, но всегда влекшему за собою ужасныя возмездія со стороны блыхъ, которые потомъ попросту стали охотиться за Бушманами, какъ за зврьми, и безъ зазрнія совсти убивали всхъ, которыхъ имъ случалось встрчать, нисколько не считая того грхомъ, напротивъ, истребленіе цлыхъ сотней Бушмановъ и обращеніе дтей ихъ въ невольничество, считается между голландскими боэрами дломъ совершенно-законнымъ, достохвальнымъ и необходимымъ для общественной пользы.

Коранны, также готтентотское племя, расположены отдльными краалями восточне Намакуасовъ. Живущіе около рки Гартебэестъ (Нагlebeest) самые несчастные изъ нихъ, лишившись своихъ стадъ, отбитыхъ блыми, Каффрами и Бушманами, они поневол приняли образъ жизни послднихъ, т. е., существуютъ разбоями и охотой. Они ростомъ нсколько выше Бушмановъ, отличаются отъ нихъ языкомъ и нкоторыми частностями, но вообще во многомъ съ ними сходствуютъ. Коранны, какъ и Бушманы, бьютъ зврей напитанными ядомъ стрлами и вырываютъ для нихъ ямы съ воткнутыми вертикально заостренными кольями, въ родъ нашихъ волчьихъ ямъ. Около береговъ рки Гартебеестъ этихъ ямъ такое множество, что Томпсонъ удивляется, какъ онъ не попалъ въ нихъ съ своими проводниками. При неудачной охот, Коранны также питаются по нскольку времени кореньями, древесною смолкой, молодыми втками нкоторыхъ деревьевъ и т. п. Когда Томпсонъ посщалъ эти мста, вся окрестная страна была совершенно выжжена засухами, отъ которыхъ выгорли даже растенія, и несчастные Коранны были доведены до послдней крайности. Бушманы и Коранны, въ послднее время, весьма, усовершенствовались въ приготовленіи яда, которымъ они напитываютъ свои стрлы, въ составъ его входятъ растительныя и минеральныя смолы, которыя они съ особеннымъ искусствомъ смшиваютъ съ ядомъ самыхъ ядовитыхъ змй: малйшая царапина отъ ихъ стрлъ смертельна.

Каффрами (кафиръ, неврный) называли первоначально мавританскіе мореплаватели въ Индійскомъ-Океан всхъ жителей юго-восточнаго берега Африки. Въ-послдствіи, когда голландскіе колонисты на Мыс-Доброй-Надежды начали встрчаться съ жителями самой южной части этого бейега, они стали называть Каффрами одно только ихъ племя амакозово (amakosae), какъ они сами себя называютъ. По тщательнымъ наблюденіямъ многихъ путешественниковъ, можно полагать съ достоверностью, что вс жители восточнаго берега Южной-Африки и внутреннихъ странъ, которыхъ протяженіе къ сверу еще остается неопредленнымъ, принадлежатъ одному огромному семейству Каффровъ. Мантати, Маткльяпи, Дамары, Бечуаны, Зуласы и проч., хотя и различествуютъ между собою нсколько въ язык, но основаніе его то же самое, замчено, что когда этимъ народамъ проходится быть между собою въ сношеніяхъ, они въ скоромъ времени длаются въ состояніи бгло разговаривать другъ съ другомъ.

У Каффровъ, какъ вообще у всхъ дикихъ народовъ, политическая мудрость состоитъ въ лукавств и искусств обманывать, войны ихъ не иное что, какъ внезапныя разбойничьи нападенія на слабйшихъ сосдей для уведенія ихъ стадъ, съ наименьшею по возможности опасностію собственно для себя. Экспедиціи ихъ противъ Бушмановъ отличаются жестокою мстительностью и свирпствомъ, несоединенными однако съ геройскою неустрашимостью американскихъ или ново-зеландскихъ дикарей. Каффры лживы, безжалостны и коварны. Состояніе ихъ женщинъ самое унизительное: имъ предоставлены вс тяжелыя работы, тогда-какъ мужья проводятъ время въ охот, праздности или болтовн. У Бечуановъ, кром ихъ собственныхъ старйшинъ, старики и больные оставляются вовсе безъ вниманія, хотя у другихъ каффрскихъ народовъ старость пользуется кой-какимъ уваженіемъ. Но съ другой стороны, Каффры вообще добродушны, обязательны къ иностранцамъ и между собою, хотя они и любятъ надодать своимъ гостямъ выпрашиваніемъ всего, что имъ попадется на глаза, но за то они обращаются съ ними хорошо и не грабятъ ихъ. Жилища Каффровъ замчательно-опрятны, они нсколько занимаются земледліемъ, умютъ ковать мдь и желзо, но вс ихъ кузнечныя занятія ограничиваются дланіемъ топоровъ, ассагай (легкихъ копій, которыми они мечутъ съ необыкновеннымъ искусствомъ) и разныхъ украшеній. Въ каффрскихъ городахъ живетъ иногда по нскольку тысячъ жителей, но часто, по прихоти своихъ государей, они переносятъ весь городъ на другое мсто съ такою же легкостью, какъ переносится арабскій станъ. Система правленія у нихъ монархическая, знатность наслдственна и власть государей неограниченна.

Сношенія Каффровъ съ Европейцами имли и здсь т же послдствія, какъ везд: и здсь вся цль, все стремленіе блыхъ клонились къ порабощенію и нравственному униженію коренныхъ жителей, вмсто того, чтобъ подвинуться впередъ на пути образованія и гражданственности, Европейцы причиною того, что Каффры сдлались худшими, нежели были прежде. Какъ бы то ни было, они племя мужественное. Бечуаны страдаютъ меньше подъ гнетомъ самовластія своихъ королей и старшинъ, нежели зуласкіе Каффры. Г. Уильямъ Вудъ, бывшій нсколько лтъ переводчикомъ у Дингаана, зуласкаго короля, котораго владнія расположены къ сверу отъ Порт-Наталя, разсказываетъ въ изданной имъ брошюр много анекдотовъ о его жестокости. Вотъ его портретъ: ‘Дингаанъ’ говоритъ Вудъ: ‘весьма-здороваго сложенія и ‘довольно-толстъ, но члены его соразмрны, а черты лица правильны, на устахъ его всегдашняя улыбка, и во всей наружности не замтно ничего отталкивающаго. Онъ терпть не можетъ волосъ на своей голов и каждый день заставляетъ одну изъ своихъ женъ брить себ голову весьма-острымъ топоромъ. Вся одежда его состояла изъ накинутой на плеча простыни. Онъ постоянно купается каждое утро, посл чего его намазываютъ жиромъ, и такъ-какъ онъ иметъ ршительное отвращеніе ко всякаго рода движенію, то обыкновенно просиживаетъ большую часть дня въ креслахъ передъ своими хижинами, внутри крааля, и разговариваетъ съ своими военачальниками, пьетъ ‘пиво, смотритъ въ зрительную трубу, и т. п. Посл обда, онъ иметъ привычку спать, а потомъ, когда стемнетъ, проводитъ время съ своими женами, иногда подтягиваетъ ихъ пснямъ, и такимъ образомъ проходитъ остальная часть дня. Вс приближающіеся къ Дингаану должны чествовать его разными титулами и льстить ему, вотъ общеупотребительные придворные комплименты: ‘Ты великъ. Ты великъ, какъ горы. Ты блъ. Ты великъ какъ небеса. Ты левъ. Ты силенъ какъ боги и огроменъ какъ слонъ. Ты не боишься ружейнаго выстрла. Ты управляешь всми народами и блымъ англійскимъ народомъ’ и проч.

Зуласы приписываютъ почти вс бдствія колдовству, когда кто-нибудь изъ и ихъ заболетъ или умретъ, то прежде всего призываютъ врача-знахаря. Вообще думаютъ, что болзнь происходитъ отъ-того, что какой-нибудь недоброжелатель больнаго спряталъ околдованную вещь около его хижины, и что присутствіе ея тамъ производитъ болзнь. Начинаются поиски, и врачи, которые для своихъ выгодъ всегда поддерживаютъ подобнаго рода врованія, находятъ какую-нибудь кость, рогъ, кусокъ кожи, или что попадется въ томъ же род, и указываютъ на колдуна, положившаго найденную вещь изъ злобы къ больному. Несчастнаго схватываютъ, подвергаютъ пытк, мученіями исторгаютъ признаніе, а потомъ или казнятъ жестокою смертью, или подвергаютъ тлесному наказанію, или отнимаютъ у него скотъ. Рдко ему случается отдлаться даромъ, но и тогда онъ не въ безопасности, потому-что надъ нимъ уже тяготетъ обвиненіе въ колдовств.

Однажды Дингаанъ отнялъ множество скота у своего сосда Массиликатца, другаго каффрскаго владльца, котораго земли къ югу отъ Порт-Наталя. Вдругъ открылся скотскій падежъ и большая часть вновь-пріобртенныхъ стадъ околла. Дингаанъ собралъ весь свой крааль, вызвалъ трехъ главныхъ врачей или знахарей и веллъ имъ указать на того, кто околдовалъ его стада. Главный докторъ его, ненавидвшій одного изъ любимыхъ военачальниковъ Дингаана, подошелъ къ нему и, ударивъ палкою по голов, воскликнулъ: ‘Вотъ онъ!’ Остальные врачи подтвердили его показаніе. Королю было это весьма-досадно, однако онъ веллъ казнить своего любимца и конфисковать его скотъ. Посл того, онъ прислалъ каждому изъ врачей по бычачьей голов въ знакъ своей милости, а между-тмъ ршился подловить ихъ. Давъ пройдти около недли, онъ веллъ принести себ черепъ одной изъ своихъ собакъ (у Каффровъ королевскія собаки зарываются въ особенныхъ мстахъ) и два другіе собачьи черепа. Собравъ снова весь свой крааль, онъ вызвалъ трехъ врачей и, спросилъ ихъ, точно ли они уврены въ томъ, что казненный военачальникъ виновенъ въ околдованіи его скота? Они отвчали, что то былъ дйствительно онъ. ‘Теперь’ сказалъ Дингаанъ: ‘такъ какъ вы умете длать такія чудныя открытія, я увренъ, что вы съумете различить, который изъ этихъ трехъ череповъ принадлежалъ моей собак?’ Врачи сказали съ увренностью, что это не стоитъ имъ ни малйшаго труда. Тогда Дингаанъ веллъ имъ подходить поочереди и разсматривать принесенные черепа: того врача, который угадалъ черепъ королевской собаки, Дингаанъ осыпалъ своими милостями и сдлалъ своимъ главнымъ знахаремъ, а остальныхъ двухъ веллъ казнить жестокою смертью.

Въ ркахъ Кафраріи водится множество крокодиловъ. Вудъ разсказываетъ, что когда туземцы имютъ нужду переправиться вплавь черезъ рку, они берутъ самую большую, но-возможности, тыкву, вычищаютъ все изъ внутри и тщательно затыкаютъ вс отверстія и трещины. Потомъ бросаютъ ее въ воду, отъ-чего крокодилы, вроятно изъ любопытства узнать причину всплеска, высовываютъ изъ воды головы, и, принимая, можетъ-быть, тыкву за тло несущагося по ркъ мертваго животнаго, бросаются за нимъ въ погоню, внизъ по теченію, но тыква, круглая и гладкая, ускользаетъ отъ ихъ челюстей, что заставляетъ ихъ ловить ее съ большимъ усердіемъ. Давъ крокодиламъ время удалиться, Каффры спокойно переплываютъ черезъ рку. Не смотря однако на эти предосторожности, крокодилы съдаютъ здсь много людей’. Однажды, въ весьма-жаркую погоду, одинъ Каффръ, уставшій работать въ своемъ саду, вошелъ для освженія въ рку, къ-несчастію, онъ не замтилъ огромнаго крокодила, который вдругъ выскочилъ изъ высокой травы, схватилъ его за руку и увлекъ за собою. Крокодилъ, держа въ рукахъ руку Каффра, поплылъ къ противоположному берегу, бднякъ, зная, что сопротивленіе безполезно, ждалъ, не теряя присутствія духа, своей участи, но, приблизясь къ другому берегу, онъ оторвалъ оставшеюся у него на свобод рукою нсколько травы и всунулъ ее въ горло крокодилу, въ пространство, оставшееся между его зубами, стиснувшими его руку. Когда трава защекотала въ глотк крокодила, онъ разинулъ пасть, и выпустивъ руку своей жертвы, попятился назадъ, чтобъ освободиться отъ безпокоившей его травы, а Каффръ между-тмъ усплъ уйдти.

Каффры смлые и искусные охотники. Самыя опасныя ихъ охоты на львовъ, слоновъ, носороговъ и буйволовъ. Львовъ въ Кафраріи меньше, нежели въ другихъ мстахъ Южной-Африки, и охотники собираются обыкновенно многочисленными партіями, вооруженные щитами изъ буйволовыхъ кожъ, закрывающими человка во весь ростъ, и ассагайями, которыхъ у каждаго по одному, по два десятка и боле. Окруживъ кустарникъ, въ которомъ сидитъ левъ, они раздразниваютъ его собаками до-тхъ-поръ, пока онъ, разсердившись, не выскочитъ на открытое мсто. Тогда охотники ложатся на землю и накрываются своими щитами. Левъ бросается на перваго, ближайшаго къ нему Каффра, но въ то же время остальные осыпаютъ его асагайями, въ бшенств онъ оставляетъ того, кто уже былъ подъ его когтями, чтобъ броситься на другихъ, и такимъ образомъ, перескакивая отъ одного охотника на другаго, онъ наконецъ падаетъ пронзенный множествомъ ассагай. Охота за львами сопряжена съ большою опасностью: часто случается, что разъяренный отъ боли левъ растерзываетъ одного или нсколькихъ изъ своихъ непріятелей.

Отправляясь на слоновъ, Каффры принимаютъ большія предосторожности, потому-что не шутка попасться разсвирпвшему слону. Для нападенія на него выбираютъ мстность, въ которой удобно избгать или укрываться отъ преслдованіи слона, не стсняя своихъ собственныхъ движеніи. Когда слонъ почуетъ охотника и пустится за нимъ, тотъ бросается отъ него въ подвтренную сторону, такъ-какъ зрніе у слоновъ слабо, хотя чутье ихъ и весьма-тонко, то охотнику легко скрываться за какимъ-нибудь деревомъ, кустомъ или камнемъ. Въ то же время, видя, что вниманіе слона занято, остальные охотники приближаются къ нему и осыпаютъ его градомъ ассагай, а когда онъ обратится къ другому, то и тотъ старается увернуться онъ него, какъ и первый. Такимъ образомъ, случается, что слона преслдуютъ иногда по цлому дню, и прежде нежели онъ упадетъ, въ него успютъ пустить до тысячи ассагай. Часто слонъ убгаетъ отъ своихъ преслдователей, иногда, не смотря на всю свою ловкость, одинъ или нсколько изъ нихъ длаются его жертвами.

Носорогъ, хотя посл слона и сильнйшій изъ зврей, но онъ весьма-несмтливъ, а потому не такъ опасенъ.

Для гиппопотамовъ, Каффры вырываютъ ямы и втыкаютъ туда вертикально крпкіе заостренные колья, около береговъ или на отмеляхъ рки, куда онъ ходитъ пить, ямы слегка прикрываются втвями, а потомъ, подстерегши звря, его стараются навести на путь, по которому онъ попадается въ просакъ.

Буйволъ, хотя меньше и слабе послднихъ трехъ зврей, но за то онъ гораздо-свирпье и поворотливе ихъ. Хотя много гибельныхъ примровъ сопровождали охоту на буйволовъ, однако Каффры часто на нихъ ходятъ и истребляютъ многихъ.

Каффрскіе народы чрезвычайно дорожатъ своею дикою свободой. Бывали примры, что невольники, привозимые изъ Мозамбикскаго-Канала на плантацій Бурбона и Иль-де-Франса, съ отчаянія лишали себя жизни, а когда это не удавалось, и ихъ запирали со всевозможными предосторожностями противъ покушенія на самоубійство, они отказывались отъ всякой пищи и морили себя голодомъ.

А. БУТАКОВЪ.

‘Отечественныя Записки’, No 4, 1844

ЗАПИСКИ РУССКАГО МОРСКАГО ОФИЦЕРА ВО ВРЕМЯ ПУТЕШЕСТВІЯ ВОКРУГЪ СВТА ВЪ 1840, 1841 И 1842 ГОДАХЪ.

Читайте также: