ЭПИЗОДЪ ИЗЪ СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРІИ СРЕДНЕЙ АЗІИ.
ЭПИЗОДЪ ИЗЪ СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРІИ СРЕДНЕЙ АЗІИ.
——
——
А. Бутаковъ.
‘Отечественныя Записки’, No 11, 1865
Эпизод из современной истории Средней Азии, Бутаков Алексей Иванович, Год: 1865
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Географическій терминъ ‘Средняя Азія’ часто встрчается въ настоящее время въ русской печати, но для большинства нашей публики — это, весьма естественно, terra incognita, хотя дло и идетъ о близкихъ теперь къ намъ сосдяхъ, съ которыми Россія издавна ведетъ значительную торговлю.
Населенныя осдлыми жителями, хотя и окруженныя кочевниками, ханства Средней Азіи: Хива, Бухара и Коканъ, расположены въ бассейнахъ двухъ большихъ ркъ, Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи, вытекающихъ изъ нагорной площади Памиръ и впадающихъ въ Аральское Море. Безконечныя степи, прилегающія къ нимъ съ свера и востока, служатъ кочевьями киргизовъ, племени монгольскаго, нкогда столь грознаго при Чингис-хан и Тамерлан, по западную же сторону Хивы и Бухары, начиная съ прибережьевъ Каспійскаго моря и почти до горъ Гинду-Куша, кочуютъ туркмены, которыхъ главный промыселъ разбои, ловля людей и торговля ими. Въ недавнія еще времена, туркмены, равно какъ и киргизы, хватали русскихъ рыболововъ и мореходовъ, и пограничныхъ жителей оренбургскихъ и западно-сибирскихъ селеній, и продавали въ неволю въ Хиву и Бухару, но съ 1840 г., посл хивинскаго похода покойнаго Василія Алексевича Перовскаго, и прочнаго водворенія нашего въ киргизской степи, это прекратилось: теперь главный живой товаръ туркменовъ составляютъ персіяне, захватываемые изъ прилегающихъ къ степямъ областей Персіи.
Жители всхъ этихъ трехъ ханствъ, равно какъ и кочевники — магометане сунитскаго толка: не признавая магометанами еретиковъ-шіитовъ, персіянъ, они не считаютъ грхомъ держать ихъ въ рабств, вопреки велніямъ Корана. Одно бухарское ханство, самое производительное, населенное и могущественное изо всхъ трехъ, благодаря благоразумному, хотя и зврскому деспотизму своихъ эмировъ, покойнаго Насеръ-Уллы и сына его Музаффара, воцарившагося въ конц 1861 года, пользуется благоустройствомъ, на сколько оно возможно при исламизм, остальныя же раздираются постоянными кровавыми смутами.
Хлопокъ, шелкъ, сушеные плоды (изюмъ, миндаль, урюкъ или абрикосы), рисъ, халаты, бумажныя одяла, ковры и грубыя бумажныя ткани — вывозятся изъ этихъ ханствъ караванами въ Россію, отъ насъ они получаютъ кожи (юфть), суда, ситцы, желзныя, мдныя и чугунныя издлія, сахаръ и разныя незатйливыя произведенія нашихъ мануфактуръ.
Хивинское ханство — оазисъ низовьевъ Аму-Дарьи. При жаркомъ и бездождномъ континентальномъ климат, оно превосходно воздлано помощью искуственнаго орошенія изъ канавъ, наполняемыхъ ркою Аму-Дарьею. Сверная часть ханства, Кунградская область, граничащая къ сверу съ Аральскимъ моремъ, заключается между рукавами, на которые раздляется Аму-Дарья передъ своимъ впаденіемъ въ море, кром нсколькихъ маленькихъ крпостишекъ, служащихъ опорами хивинскому владычеству, въ ней одинъ городъ Кунградъ, при рукав Тальдик, главный базаръ для всхъ жителей области.
Въ Кунград отъ семи до восьми тысячъ жителей: узбековъ, потомковъ завоевателей тюркскаго племени, пришедшихъ съ Надиръ-Шахомъ въ 1780 г., и составляющихъ родъ аристократіи, сартовъ или таджиковъ, потомковъ древнихъ персовъ, занимающихся торговлею и почти слившихся съ узбеками, наконецъ, каракалпаковъ и киргизовъ. Вся же область иметъ отъ 80 до 90,000 жителей, которыхъ большинство составляютъ каракалпаки, мирные и трудолюбивые, преимущественно занимающіеся хлбопашествомъ, жившіе прежде на низовьяхъ Сыр-Дарьи, вытсненные оттуда киргизами во второй половин прошлаго столтія, и расположенные теперь вдоль рукава Улькуи-Дарьи, и киргизы, кочующіе около крайнихъ рукавовъ Аму-Дарьи, живущіе скотоводствомъ, а самые бдные изъ нихъ — хлбопашествомъ. Я уже имлъ случай упомянуть (въ описаніи средняго теченія рки Сыр-Дарьи, читанномъ мною 2-го декабря 1864 въ ‘Русскомъ Географическомъ Обществ’), что весьма многіе изъ киргизовъ и нсколько каракалпаковъ перекочевали на вашу сыр-дарьинскую линію, подъ защиту русскихъ.
Предлагаемый разсказъ можетъ дать понятіе о происшествіяхъ, самыхъ обыкновенныхъ въ ханствахъ Средней Азіи, и о томъ, каково тамъ живется.
До 1814 года, ныншняя Кунградская область Хивинскаго ханства, занимающая дельту рки Аму-Дарьи, была впродолженіе 18-ти лтъ независимымъ владніемъ, которымъ управлялъ узбекъ Тюря-Суфи, постоянно враждовавшій съ хивинскимъ ханомъ Мухамед-Рахимомъ. Подъ конецъ своей жизни Тюря-Суфи ослпъ. Мехтеръ его, Мендыгаске, подкупленный хивинскимъ ханомъ, много разъ напрасно пытавшимся снова покорить себ Кунградъ, убилъ старика и послалъ его голову въ Хиву. Съ тхъ поръ Кунградъ снова подпалъ подъ власть Хивы и былъ управляемъ сначала Мендыгаской, а потомъ, до осени 1858 года, сыномъ его, Кутлы-Мурадомъ. Во время умерщвленія стараго Тюря-Суфи, дочь его была беременна Мухамедомъ-Фана, которому было суждено отмстить за смерть дда.
Уцлвшіе родственники Тюря-Суфи жили въ Хивинскомъ ханств въ совершенной бдности, внукъ его, Мухамедъ-Фана, придя въ возрастъ, нанимался въ работники то къ тому, то къ другому изъ кунградскихъ жителей, чтобъ не умереть съ голоду.
Кутлы-Мурадъ управлялъ кунградскою областью подъ нкотораго рода надзоромъ хивинскаго чиновника, есаулъ-баши Мамета, родомъ калмыка. Теперешній хивинскій ханъ Сеидъ-Мухамедъ — ‘Отецъ величія’, какъ онъ себя титулуетъ — поставилъ себ за правило не облекать своею довренностью въ отдаленныхъ отъ столицы мстахъ чиновниковъ изъ природныхъ хивинцевъ, въ особенности изъ людей значительныхъ: онъ посылаетъ туда людей безродныхъ, выведенныхъ имъ самимъ изъ ничтожества и всмъ обязанныхъ ему одному, а потому имющихъ прямой интересъ не измнять своему благодтелю, притомъ, если понадобится казнить такого выскочку, то нечего опасаться за него кровной мести или возмущенія его родственниковъ.
Кутлы-Мурадъ и есаулъ-баши-Маметъ были ненавидимы до нельзя кунградскими узбеками, каракалпаками и киргизами, за свою жестокость, жадность и неумолимую строгость при собираніи податей въ пользу хана и свою собственную. Кутлы-Мурадъ былъ въ ссор со многими изъ своихъ родственниковъ, ропотъ въ народ противъ него усиливался, многіе изъ узбековъ поджигали эту ненависть, въ особенности старались о томъ Мухамедъ-Фана и Кулманъ-бій, приходившіеся ему также сродни. Наконецъ, лтомъ 1858 года, когда посольство флигель-адъютанта Игнатьева было въ Хив, составился заговоръ, человкъ изъ сорока, съ цлью убить Кутлы-Мурада и есаулъ-баши Мамета, отложиться отъ Хивы и сдлать кунградскимъ ханомъ Мухамедафана, какъ старшаго изъ потомковъ Тюря-Суфи. Въ заговор участвовалъ киргизскій бій Азбергень, убжавшій въ Хиву изъ русскихъ предловъ, посл убійства въ 1856 г. султана-правителя западной части Малой Орды, Арслана.
Мухамедъ-Фана говорилъ бію Азбергеню, что такъ-какъ кунградцевъ немного и имъ однимъ не устоять противъ Хивы, то онъ намренъ вступить въ союзъ съ туркменскимъ ханомъ Ата-Мурадомъ и призвать на помощь туркмевъ-ямудовъ, кочующихъ около западной окраины хивинскаго ханства. Азбергень возсталъ противъ этого всми силами, утверждая что имъ посл не развязаться съ туркменами, буйными, хищными и вроломными разбойниками, которымъ ни въ чемъ нельзя врить, которыхъ онъ давно знаетъ и съ которыми не хочетъ имть никакого дла. Азбергень уврялъ, что кунградцы вмст съ киргизами всегда могутъ отстояться безъ посторонней помощи. Мухамедъ-Фана согласился съ нимъ посл краткаго спора, а самъ воспользовался временемъ, когда Азбергень въ август здилъ по требованію хана въ Хиву, пробрался тайно въ кочевья туркменовъ и уговорился съ ихъ ханомъ, Ата-Мурадомъ.
Есаулъ-баши жилъ въ такъ-называемомъ ханскомъ дворц — обширномъ строеніи подл базара и караванъ-сарая, а Кутлы-Мурадъ за городомъ, въ своемъ саду. Разъ, въ половин августа, заговорщики нарочно подняли на базар шумъ и драку, и потомъ человкъ двадцать отправились гурьбою къ есаулъ-баши съ громкими жалобами, съ тмъ чтобъ вслдъ за ними втснились къ нему другіе и чтобъ убить его во время разбирательства. Они однако не посмли напасть на него и разошлись. Вскор потомъ есаулъ-баши похалъ въ Хиву.
Въ то время, когда аральская флотилія, привезшая для нашего посольства подарки, предназначенные хивинскому хану и бухарскому эмиру, стояла передъ Кунградомъ, Кутлы-Мурадъ и есаулъ-баши принялись тесьма дятельно исправлять полуразрушенную городскую стну, чтобъ не пропустить русскихъ судовъ вверхъ по Аму-Дарь, еслибъ они пришли туда въ другой разъ. Это было въ начал іюля. Главный строитель Кутлы-Мурада и весьма приближенный къ нему узбекъ, былъ имъ какъ-то обиженъ, а потому также присоединился въ заговорщикамъ.
Въ исход сентября, когда суда наши давно уже ушли и вс крпостныя работы были кончены, строитель похалъ къ Кутлы-Мураду и просилъ его осмотрть работы, сказать такъ ли онъ исполнилъ данныя ему приказанія и не нужно ли чего передлать. Кутлы-Мурадъ веллъ осдлать себ лошадь. Персіянинъ-невольникъ, искренно къ нему привязанный, совтовалъ ему хорошенько вооружиться и взять съ собою нсколько человкъ, но тотъ обругалъ его, говоря что ему бояться нечего, и похалъ къ городу вдвоемъ со своимъ инженеромъ.
На мосту передъ въздомъ въ Кунградъ стояли Мухамед-Фана и Кулман-бій. Оба они подошли въ Кутлы-Мураду и Кулмаи-бій сказалъ, что иметъ жалобу, между тмъ, инженеръ спшился, а Мухамед-Фана подошелъ еще ближе.
— Какая у тебя жалоба? спросилъ Кутлы-Мурадъ.
— Теперь скоро будутъ собирать подати, отвчалъ Кулман-бій:— а изъ насъ много бдныхъ, которымъ нечмъ платить.
— Да мн какое дло, нечмъ платить?— ну, продавайте вашихъ дтей!
— Какъ, намъ продавать своихъ дтей! воскликнулъ Кулман-бій и ухватился за саблю Кутлы-Мурада, въ то же мгновеніе инженеръ сдернулъ его съ лошади, а Мухамед-Фана перерзать ему горло и выпилъ его крови, въ знакъ удовлетворенія кровной мести за смерть дда, старика Тюря-Суфи.
Заговорщики, слдившіе за этой сценой, бросились тотчасъ же въ городъ, убили шестерыхъ хивинскихъ таможенныхъ и сборщиковъ податей, и провозгласили Мухамеда-Фана кунградскимъ бекомъ. Узбеки Юсеп-бій и Палван-бій, родственники Кутлы-Мурада, главные его приверженцы и помощники, ненавидимые народомъ наравн съ нимъ, были въ день убійства въ Хив. Сообщники Мухамеда-Фана умертвили немедленно старшаго сына Юсеп-бія, а на другой день его младшаго сына и сына Палван-бія. Старшихъ женъ біевъ не тронули, а младшихъ, равно какъ и женъ сыновей біевъ, послали въ подарокъ туркменскимъ старшинамъ. Разсказываютъ, что изъ злобы на біевъ, заговорщики заставили ихъ родственниковъ, угрожая смертью въ случа отказа, быть палачами этихъ несчастныхъ молодыхъ людей.
Посл умерщвленія Кутлы-Мурада, Мухамед-Фана послалъ гонца къ туркменскому хану Ата-Мураду съ извстіемъ о происшедшемъ и требованіемъ общанной помощи.
Киргизскій бій Азбергень узналъ объ этомъ, и, негодуя на обманъ Мухамеда-Фана, общавшаго ему не призывать туркменовъ, немедленно со всми своими киргизами изъ окрестностей Кунграда, гд у него былъ садъ, подаренный хивинскимъ ханомъ, откочевалъ на 30 верстъ ниже по рукаву Аму-Дарьи, Талдику, гд немедленно выстроилъ себ крпостцу.
Недли черезъ три посл умерщвленія Кутлы-Мурада, прибыли въ Кунградъ 25 почетныхъ туркменскихъ старшинъ и батырей, съ небольшою свитой. Первымъ дломъ ихъ было провозгласить Мухамеда-Фана ханомъ, вс кунградцы признали его въ этомъ званіи. Потомъ, такъ-какъ Азбергень ршительно отказался призвать Мухамеда-Фана ни бекомъ, ни ханомъ, туркмены вмст съ кунградскими узбеками сдлали набгъ на его аулы, захватили и убили нсколько киргизовъ и угнали значительное количество скота. Азбергень, однако, усплъ оправиться и собрать своихъ, ударилъ на хищниковъ и, посл сильной схватки, въ которой послдніе лишились 60 человкъ, воротилъ свой скотъ и выручилъ захваченныхъ людей. Возвратясь въ Кунградъ, туркмены забрали всхъ бывшихъ тамъ по своимъ дламъ киргизовъ, и держали ихъ какъ невольниковъ. Черезъ нсколько времени посл этой неудачи, туркмены съ кунградцами, въ числ около 500 человкъ, снова напали на Азбергеня, но также безуспшно.
Черезъ мсяцъ посл прибытія въ Кунградъ туркменскихъ старшинъ, пріхалъ туда ихъ ханъ Ата-Мурадъ, подтвердилъ ханскій титулъ Мухамеда-Фана и возвратился въ свои кочевья, оставя своему союзнику около 500 туркменскихъ наздниковъ.
Сначала туркмены вели себя довольно скромно и жили дружно съ кунградцами, но потомъ, утвердившись между ними, стали мало по малу своевольничать, обижая однако преимущественно киргизовъ, подчинившихся Мухамеду-Фана.
Въ середин зимы съ 1858 на 1859 годъ, человкъ сорокъ родственниковъ и прежнихъ приверженцевъ Бсеп-бія и Палван-бія, сговорились убить Мухамеда-Фана. Одинъ изъ участниковъ заговора измнилъ своимъ товарищамъ и предалъ ихъ, Мухамед-Фана, при содйствіи туркменовъ, перехваталъ всхъ заговорщиковъ и повсилъ ихъ. Исполнителями казней были большею частью туркмены. Жестокость хана возбудила противъ него всеобщую ненависть: онъ же, со своей стороны, сдлался подозрителенъ, всюду видлъ измну, заговоры, и совершенно предался туркменамъ, предоставя имъ полную волю хозяйничать въ Кунград и его окрестностяхъ, грабить и угнетать жителей, отнимать женъ и дочерей и т. п.
Не имя никакой казны, чтобъ платить жалованье своимъ союзникамъ, Мухамед-Фана распредлилъ ихъ по домамъ или кибиткамъ жителей, которые были обязаны выдавать по раскладк каждому туркменскому всаднику по дв серебряныя теньги (90 коп. сереб.) въ день и по стольку же на лошадь. Какъ ни разорителенъ былъ подобный налогъ, тяжесть его усугублялась злоупотребленіями: придетъ, напримръ, въ Кунградъ туркменскій старшина или батырь съ 50-го или съ 70-го человками, а объявляетъ Мухамеду-Фана, что привелъ 150 или 200 всадниковъ и требуетъ на нихъ жалованья. Безсильный и безхарактерный ханъ, не смя поврять слова своихъ союзниковъ, назначаетъ извстное число кибитокъ жителей, которые должны издавать старшин деньги или припасы по числу объявленныхъ, а не наличныхъ туркменовъ.
Мухамед-Фана перечеканилъ вс бывшія въ Кунград хивинскія деньги своимъ штемпелемъ, уменьшивъ ихъ всъ, туркмены отыскали между своими рзчика, который поддлалъ штемпель кунградскаго хана, и перечеканили его монету въ половинный всъ, этими деньгами, собственной фабрикаціи, они расплачивались на базар, требуя, чтобъ ихъ принимали за настоящія, и бда тому, кто осмливался отказываться! Туркмены пришли въ Кунградъ безъ женъ, тамъ они отняли женщинъ и двушекъ у узбековъ, киргизовъ и каракалпаковъ, и обзавелись женами. Нкоторые, чтобъ придать этому законный видъ, платили за жевъ по червонцу или по два калыма, заставляя мужей и отцовъ силою довольствоваться этимъ, но такихъ деликатныхъ было очень немного: большинство распоряжалось безъ подобныхъ церемоній. Когда жители Кунграда были доведены до совершенной нищеты и имъ уже не изъ чего было платить жалованья туркменамъ, т отнимали у нихъ дтей и отправляли къ себ на продажу. Ничтожный и запуганный Мухамед-Фава не осмливался возставать противъ такихъ вопіющихъ поступковъ. Жалобы на туркменовъ не принимались, да и къ кому было обращаться обиженнымъ, гд искать правосудія? Туркмены ставили ни во что нетолько слабаго Мухамеда-Фана, но и своихъ собственныхъ старшинъ и хановъ, они необузданно буйны, своевольны, вроломны, жестокосерды и крайне алчны, они говорятъ съ гордостью, что они батыри (наздники) и не подчиняются никому на свт, а служатъ по доброй вол только тому, кто имъ платитъ. Главный ихъ промыселъ: торговля людьми и человческими головами — враговъ того, кому они служатъ — не располагаетъ къ мягкосердечію, зарзать человка — для нихъ бездлица.
Лтомъ 1859 года Кунградъ и окрестные жители были разорены такимъ хозяйничаньемъ туркменовъ донельзя, торговли не было почти никакой, всякій боялся привезти что-либо на базаръ, въ будущемъ представлялся голодъ, потому что туркмены скормили своимъ лошадямъ большую часть посвовъ, да хивинцы, приходившіе подъ предводительствомъ самого хана покорять Кунградъ, вытоптали значительную часть окрестныхъ пашенъ. Домы кругомъ были разрушены, сады вырублены, жители въ нищет и подъ самымъ дикимъ, необузданнымъ гнетомъ.
За бдныхъ и притсняемыхъ, въ особенности изъ киргизовъ и каракалпаковъ, вступался одинъ только узбекскій старшина Кулмаг-бій, главный участникъ въ умерщвленіи Кутлы-Мурада. Онъ убждалъ Мухамеда-Фана, что такъ править нельзя, что онъ долженъ останавливать своеволіе туркменовъ и защищать своихъ подданныхъ, иначе ему самому не уцлть: вс его убжденія не производили никакихъ послдствій. Желая избавиться отъ докучнаго совтника, Мухамед-Фана послалъ его съ какимъ-то порученіемъ къ туркменскому хану Ата-Мураду, у котораго онъ и жилъ довольно долго и съ которымъ вмст пріхалъ въ Кунградъ въ начал іюля.
Ата-Мурадъ, убдившись, что разоренный Кунградъ не представляетъ уже никакой поживы, ухалъ недли черезъ дв въ свои кочевья, съ нимъ отправилось большинство туркменовъ. Изъ нихъ осталось при Мухамед-Фана человкъ 60, изъ числа которыхъ десятеро жили при немъ, въ качеств тлохранителей и соглядатаевъ, а остальные сорокъ размщались по кибиткамъ. Кулман-бій остался въ Кунград.
Онъ послалъ отъ себя письмо къ киргизскому султану Истляу, бывшему заодно съ Азбергенемъ, но оставшемуся въ хивинскихъ предлахъ, приглашая его соединиться съ кунградцами противъ Мухамеда-Фана и туркменовъ. Истляу отвчалъ, что и онъ и вс его киргизы охотно присоединятся къ Кулман-бію и готовы признать его своимъ начальникомъ, если онъ только убьетъ Мухамеда-Фана. Около того же времени Кулман-бій получилъ письмо изъ Хивы, въ которомъ ханъ, черезъ одного изъ своихъ приближенныхъ, общалъ ему свои особенныя милости и убждалъ доставить ему голову Мухамеда-Фана.
Насилія оставшихся въ Кунград туркменъ превзошли всякую мру: они отнимали послднее имущество у разоренныхъ жителей, и пуще прежняго хватали попадавшихся имъ на встрчу дтей и посылали въ себ въ аулы на продажу. Ожесточеніе противъ нихъ и рабски-покорнаго имъ Мухамеда-Фана дошло до послдней крайности, а потому Кулман-бію стоило небольшого труда подвигнуть на возмущеніе узбековъ, киргизовъ и каракалпаковъ. Главными соучастниками его были узбекскіе старшины Аманъ Кильдибай, Ильтезаръ Аталыкъ и Экимъ, кушбеги (сокольничій) Мухамеда-Фана, самый близкій изъ его чиновниковъ, спавшій постоянно въ его дом.
Рано утромъ 1-го августа было у Мухамеда-Фана, подозрвавшаго замыслы Кулман-бія, тайное совщаніе, на которомъ присутствовало человкъ десять ближайшихъ его приверженцевъ: ршили напасть на Кулман-бія внезапно, только что они отопьютъ чай, которымъ угощалъ ихъ тогда Мухамед-Фана. Кушбеги, втайн измнившій своему хану, хотя и присутствовавшій на совт, усплъ сообщить обо всемъ Кулман-бію, а тотъ ршился, не откладывая, предупредить готовившійся ему ударъ.
Кулман-бій мигомъ собралъ толпу и направился къ ханскому дому, отдливъ часть своихъ сообщниковъ къ кибиткамъ сорока туркменовъ, которые были тотчасъ же окружены, обезоружены и связаны. Туркменамъ, составлявшимъ почетную стражу Мухамеда-Фана, было объявлено, чтобъ они не вмшивались ни во что, если хотятъ быть живы, и т вышли безъ всякаго возраженія, сли на лошадей и ускакали.
Тогда толпа ворвалась въ ханскій домъ. Ее встртилъ двоюродный братъ Мухамеда-Фана, Бій-Тюря, съ нсколькими слугами: вс они были изрублены, но Бій-Тюря защищался отчаянно и положилъ на мст троихъ. Посл этого вышелъ самъ Мухамедъ-Фана и сталъ укорять узбековъ, говоря, что они сами сдлали его ханомъ, а теперь хотятъ его смерти, ему не дали кончить и тотчасъ же убили безъ всякой пощады.
Киргизъ-очевидецъ этого происшествія разсказывалъ, будто ненависть въ Мухамеду-Фанй дошла до такого неистовства, что толпа не хотла допустить, чтобы кровь его пролилась на землю, люди бросились одинъ за другимъ къ трупу и съ жадностью пили кровь изъ его ранъ!
Вмст съ Мухамедомъ-Фана былъ убитъ киргизскій бій, недавно выдавшій за него свою дочь, и человка четыре его слугъ и ближайшихъ чиновниковъ. Женъ и дтей его, равно какъ и задержанныхъ туркменовъ, заперли подъ караулъ. Кулман-бій послалъ голову Мухамеда-Фана къ хивинскому хану съ верховымъ, при письм, въ которомъ выражалъ покорность Кунграда и испрашивалъ повелнія, какъ поступить съ семействомъ умерщвленнаго самозванца-хана?
Хивинскій ханъ немедленно прислалъ своего чиновника Метмурадбія (родомъ калмыка) со 100 человками войска каракалпаковъ, чтобъ снова принять Кунградъ въ свое подданство, вслдъ за нимъ прибылъ туда на лодкахъ другой хивинскій чиновникъ съ сарбзами (пхотными солдатами) изъ персіянъ, чтобы забрать и доставить въ Хиву семейство Мухамеда-Фана и арестованныхъ туркменовъ, потомъ хивинскій ханъ потребовалъ въ себ трехъ главныхъ соучастниковъ Кулман-бія въ убійств Мухамеда-Фана, они не были главными сообщниками его въ умерщвленіи Кутлы-Мурада, а потому имъ очень не хотлось отправляться въ Хиву, но длать было нечего, ихъ принудили къ тому силой. Самъ Кулман-бій, зная какъ онъ былъ виновенъ передъ ханомъ и какъ тотъ мстителенъ, сильно побаивался за свою голову, но за него просили киргизскіе и каракалпакскіе старшины, притомъ же онъ былъ покуда нуженъ хану и такъ недавно еще оказалъ ему такую важную услугу — и его не тронули.
Сначала были слухи, что хивинскій ханъ казнилъ всхъ вытребованныхъ имъ въ Хиву и истребилъ все семейство Мухамеда-Фана, впослдствіи, однако, узнали, что онъ взялъ себ женъ его, но сыновей веллъ зарзать, приведенныхъ туркменовъ принялъ въ свою службу, а всхъ остальныхъ помиловалъ. Въ Кунградъ же онъ посадахъ прежняго есаул-баши Мамета, воротилась туда также Юсеп-бій и Палван-бій. Мало-по-малу все вошло снова въ прежнюю колею.
Такъ кончилъ свое поприще Мухамедъ-Фана и это — образчикъ событій, самыхъ обыкновенныхъ въ ханствахъ Средней Азіи.
Производя въ 1859 году изслдованіе дельты Аму-Дарьи, я имлъ случай быть въ Кунград въ конц іюня и видть Мухамеда-Фана. Онъ былъ человкъ лтъ сорока-пяти, весьма высокаго роста и сильнаго тлосложенія, красивой, но незначительной наружности, невыражавшей ни ума, ни энергіи, глядя на него, трудно понять, какимъ образомъ онъ могъ составить себ партію, достаточно сильную чтобъ умертвить Кутлы-Мурада и его приверженцевъ.
Мн пришлось также видть вблизи туркменовъ, и признаюсь, я въ жизнь свою не встрчалъ такого букета самыхъ зврскихъ и разбойничьихъ физіономій. Желая показать мн особое уваженіе и, безъ сомннія, разсчитывая получить богатый подарокъ, нсколько батырей явилось ко мн на пароходъ чтобъ поднести мн хивинскую голову, будто-бы только что добытую съ боя, они были крайне удивлены, когда я не принялъ этого отвратительнаго подарка и веллъ имъ объявить, чтобъ они не смли являться во мн съ подобными приношеніями. Ужасне всего было то, что голова эта была даже не мужская: они бросились на первую несчастную каракалпачку, работавшую на пашн, отрзали ей голову и выщипали волосы, чтобъ сдлать ее похожею на бритую мужскую! Мои матросы видли даже нсколько оставшихся клочковъ длинныхъ волосъ.