Заозерье, Клюев Николай Алексеевич, Год: 1927

Время на прочтение: 2 минут(ы)

ЗАОЗЕРЬЕ

Памяти матери
Отец Алексей из Заозерья —
Берестяный светлый поп,
Бородка — прожелть тетерья,
Волосы — житный сноп.
Весь он в росе кукушей
С окуньим плеском в глазах,
За пазухой бабьи души,
Ребячий лоскутный страх.
Дудя коровьи молебны
В зеленый Егорьев день,
Он в воз молочный и хлебный
Свивает сны деревень.
А Егорий Поморских писем
Мчится в киноварь, в звон и жуть,
Чтобы к стаду волкам и рысям
Замела метелица путь,
Чтоб у баб рожались ребята
Пузатей и крепче реп,
И на грудах ржаного злата
Трепака отплясывал цеп.
Алексею ружит деревня,
Как Велесу при Гостомысле.
Вон девка несет не креня
Два озера на коромысле.
На речке в венце сусальном
Купальница Аграфёна,
В лесах зарит огнепально
Дождевого Ильи икона.
Федосья — колосовица
С Медостом — богом овечьим,
Велят двуперстьем креститься
Детенышам человечьим.
Зато у ребят волосья
Желтее зимнего льна…
В парчевом плату Федосья, —
Дозорит хлеба она.
Фролу да Лавру работа —
Пасти табун во лесях, —
Оттого мужичьи ворота
В смоляных рогатых крестах.
Хорошо зимой в Заозерьи:
Заутренний тонок звон,
Как будто лебяжьи перья
Падают на амвон.
А поп в пестрядиной ризе,
С берестяной бородой,
Плавает в дымке сизой,
Как сиг, как окунь речной.
Церквушка же в заячьей шубе
В сердцах на Никона-кобеля: —
От него в заруделом срубе
Завелась скрипучая тля!
От него мужики в фуражках,
У парней в раскидку часы!
Только сладко в блинах да олашках,
Как в снопах, тонуть по усы.
А уж бабы на Заозерьи —
Крутозады, титьки как пни,
Все Мемёлфы, Груни, Лукерьи,
По верётнам считают дни!
У баб чистота по лавкам,
В печи судачат горшки, —
Синеглазым Сенькам да Савкам
Спозаранка готовь куски.
У Сеньки кони — салазки,
Метель подвязала хвост…
Но вот с батожком и в ряске
Колядный приходит пост.
Отец Алексей в притворе
Стукает об пол лбом,
Чтоб житные сивые зори
Покумились с мирским гумном.
Чтоб водились сиги в поречьи,
Был добычен прилет гусей…
На лесного попа, на свечи
Смотрит Бог, озер голубей.
Рожество — звезда золотая,
Воробьиный ребячий гам, —
Колядою с дальнего края
Закликают на Русь Сиам.
И Сиам гостит до рассветок
В избяном высоком углу: —
Кто не видел с павлинами клеток,
Проливающих яхонт во мглу?
Рожество — калач златолобый,
После святки — вьюг помело, —
Вышивают платки зазнобы
На морозное глядя стекло.
В Заозерьи свадьбы на диво, —
За невестой песен суслон,
Вплетают в конские гривы
Ирбитский, Суздальский звон.
На дружках горят рубахи
От крепких, девичьих губ,
Молодым шептухи да свахи
Стелют в горнице волчий тулуп.
И слушают избы и звезды
Первый звериный храп,
У елей, как сев в борозды,
Сыплется иней с лап.
Отцу Алексею руга
За честной и строгий венец…
У зимы ослабла подпруга,
Ледяной взопрел жеребец.
Эво! Масленица навстречу,
За нею блинный обоз!..
В лесную зыбель и сечу
Повернул пургача мороз.
Великие дни в деревне —
Журавиный плакучий звон,
По мертвой снежной царевне
Церквушка правит канон.
Лиловые павечерья,
И, как весточка об ином,
Потянет из Заозерья
Березовым ветерком.
Христос Воскресе из мертвых,
Смертию смерть поправ!..
И у елей в лапах простертых
Венки из белых купав.
В зеленчатом сарафане
Слушает звон сосна.
Скоро в лужицу на поляне
Обмокнет лапоток весна.
Запоют бубенцы по взгорью,
И как прежде в тысячах дней,
Молебном в уши Егорью
Задудит отец Алексей.
&lt,1927&gt,
Клюев Н. Белая Индия. Стихотворения и поэмы. М., 2000. С. 371-428.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека