‘Міръ Божій’, No 12, 1897
Юрий Веселовский. Стихотворные переводы. Выпуск I. (Гейне. Армянские поэты. Ибсен). Москва 1898, Веселовский Юрий Алексеевич, Год: 1897
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Юрій Веселовскій. Стихотворные переводы. Выпускъ I. (Гейне. Армянскіе поэты. Ибсенъ). Москва 1898. Ц. 50 к. Имя г. Ю. Веселовскаго уже нсколько лтъ мелькаетъ въ русской литератур, хотя, правду сказать, мы ее можемъ припомнить ни одной достойной вниманія страницы, подписанной этимъ именемъ. Мелкія статейки по армянской и французской литератур, переводы какихъ-то безцвтныхъ армянскихъ стиховъ,— все это не оставило въ насъ никакого яснаго впечатлнія, не сообщило намъ ни одного новаго идейнаго представленія. Теперь мы имемъ цлую книжку стихотворныхъ переводовъ этого автора, и она позволяетъ намъ проврить наши мимолетныя впечатлнія, по крайней мр, по отношенію въ его поэтическому творчеству. Къ сожалнію, названный сборникъ не въ силахъ измнить нашего мннія. Посл такихъ переводчиковъ, какъ Плещеевъ, Мей, А. Михайловъ, которые при всемъ своемъ мастерств часто терпли фіаско въ переводахъ изъ Гейне, слдовало бы съ большей осторожностью вступать въ состязаніе съ ними, а особенно не слдовало ставить себя въ смшное положеніе, конкуррируя съ Лермонтовской Сосной: вдь должна быть мра и самонадянности. Такъ, какъ г. Ю. Веселовскій переводитъ Гейне, можетъ переводить всякій, кто вообще пишетъ стихи. Растянутый стихъ, вялый языкъ, часто неуклюжіе обороты не даютъ никакого представленія о непринужденной граціи и геніальной простот оригинала. Приведемъ только одинъ примръ, чтобы не быть голословными.
Da bist wie eine Blume
So hold und schn und rein,
Ich schau’dichan, und Wehmut
Schleicht mir ins Herz hinein.
Mir ist, als ob ich die Hnde
Aufs Haupt dir legen sollt,
Betend, dass Gott dich erhalte
So rein und schn und hold.
Говорятъ, эти стихи сдлались давно народной псней. Можно ручаться, что натянутый, прозаичный переводъ г. Ю. Веселовскаго народной поэзіи не обогатитъ:
Ты, какъ цвтокъ, хороша, дорогая,—
Также прекрасна, чиста и нжна…
Молча любуюсь тобою,— и часто
Грусти душа моя тайной полна…
Съ радостью,— врь ма, дитя,— свои руки
Я бъ на головку твою возложилъ,
Тихо молясь, чтобъ Господь въ этой жизни
Нжной и чистой тебя сохранилъ…
Гд Гейне просто ‘смотритъ’ — переводчикъ ‘молча любуется’, Гейне проста ‘молится’, переводчикъ ‘тихо молится’. Нмецкому поэту кажется, что ему ‘надо положить руки на голову’ чистой двушк, а русскій стихотворецъ увряетъ, что онъ съ радостью бы это сдлалъ, какъ будто ему безъ того не поврятъ. Въ такомъ род вс переводы изъ Гейне: нигд собственно нельзя указать какой-нибудь вопіющей безграмотности, по всюду приличная банальность и традиціонно условная выспренность. За Гейне слдуютъ армянскіе поэты. Г. Ю. Веселовскій давно уже иметъ очень похвальное намреніе познакомить русскую читающую публику съ молодой армянской литературой. Только до сихъ поръ намреніе это не имло цнныхъ послдствій. Въ чемъ тутъ вина,— въ молодости ли армянской литературы, или въ неудачномъ выбор произведеній, или, наконецъ, въ неудачной передач на русскій языкъ,— пусть судятъ т, которые знаютъ эту литературу въ оригинал. Но на основаніи приводимыхъ въ разсматриваемомъ сборник поэтическихъ образцовъ мы готовы предположить, что неудачный выборъ и плохая передача играютъ большую роль, чмъ молодость армянской поэзіи. Переводчикъ замчаетъ въ предисловіи, что онъ ‘не надялся, конечно, дать полное понятіе о современной армянской поэзіи, хотя и очень молодой, но все же довольно разнообразной’… его переводы, говоритъ онъ, ‘знакомятъ не со всми дятелями и теченіями этой поэзіи. Ему хотлось только сдлать первый‘… Шагъ этотъ сдланъ недостаточно осмотрительно, и о ‘теченіяхъ’ армянской лирики мы не получаемъ никакого представленія. Нельзя же въ самомъ дл втиснуть въ какое-нибудь теченіе безконечное воспваніе красавицы, которая похожа на ‘бутонъ’ розы, и розы, которая напоминаетъ ‘щечки двы нжной’, изрдка проклятія ‘пошлому, тщеславному и слпому свту’, неизвстно, за что, и борьбу противъ ‘стараній упорнаго и гибельнаго зла’. Такихъ теченій мы и въ русской лирик не знаемъ, куда двать, но, по крайней мр, русскіе современные стихотворцы, при скудости идейнаго содержанія, обнаруживаютъ часто много виртуозности въ форм. Поэзія ‘молодой Арменіи’ въ передач г. Ю. Веселовскаго одинаково бдна мыслью и вншней красотой. Иногда даже совсмъ нельзя уловить логическую связь, которая необходима вдь и въ самой смлой поэзіи. Изъ многихъ мы возьмемъ опять только одинъ примръ:
Все было тихо… Ночь настала…
А тамъ, въ небесной вышин,
Такъ много яркихъ звздъ блистало,
И душу радовало мн…
Въ тиши вдыхалъ я грудью жадной
Цвтовъ роскошныхъ ароматъ…
И, освженъ росой прохладной,
Дремалъ такъ мирно чудный садъ…
И плъ я съ чистою душою
Вс псни скромныя свои…
Я плъ о родин порою,
О чувств искренней любви…
Мы не будемъ настаивать на бдности и шаблонности поэтической картины ночи, на прозаичности ‘чувства искренней любви’, на плохой рим ‘свои’ и ‘любви’, мы хотимъ понять только схему всего стихотворенія. Ночь, звзды, ароматъ цвтовъ, роса вдохновляютъ поэта. Затмъ ожидается, что онъ запоетъ псню. вспомнитъ про родину, про любовь. Но нтъ,— онъ проплъ вс свои скромныя псни, порою, т.-е. съ перерывами плъ онъ о родин, порою о чувств искренней любви… Это ужъ не вдохновеніе, а шарманка. Виноватъ ли тутъ оригиналъ, или переводъ? Мы не знаемъ, мы думаемъ только, что такихъ произведеній не стоило переводить. Если бы можно было допустить, что г. Ю. Веселовскимъ даны намъ лучшіе образцы армянской лирики, то что же интереснаго она можетъ представить для русскаго читателя? Но допустить это трудно. Нельзя себ представить, чтобы армянскій народъ, переживающій, съ одной стороны, такой драматическій моментъ своей исторіи, а съ другой — подъемъ національнаго самосознанія въ лиц своей молодой интеллигенціи, не съумлъ внушить своимъ поэтамъ боле глубокихъ чувствъ, боле живыхъ мыслей и боле сильныхъ образовъ. Въ заключеніе мы съ удовольствіемъ отмчаемъ, что переводъ псни Орнульфа изъ Сверныхъ Богатырей Ибсена сдланъ очень недурно. Кром неудачнаго выраженія: ‘семь бойцовъ отважныхъ мн сынами были’ и небольшихъ вольностей въ нсколькихъ мстахъ, все стихотвореніе удачно воспроизводитъ суровую, энергическую поэзію надгробной псни стараго викинга