ВЗЯТКА.
ВЗЯТКА.
А. БЛЯЕВЪ.
‘Приазовскій край’. 1915. No 335. 20 декабря. С. 2.
Взятка, Беляев Александр Романович, Год: 1915
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Какъ искоренить взяточничество? Этотъ вопросъ занимаетъ теперь и правительство. и общество, и законодательныя учрежденія. Земцы-октябристы вносятъ законопроектъ о повышеніи наказаній за взяточничество и лихоимство. Правительство повышаетъ служебные оклады, полагая, что мелкіе чиновники берутъ взятки ‘съ голоду’.
Въ этомъ, конечно, есть доля истины.
Ничтожность окладовъ на лишнихъ ступеняхъ служебной лстницы является своего рода историческимъ пережиткомъ той правительственной системы, которая достигла своего наивысшаго расцвта въ царствованіе Николая I-го.
‘Политика правительства того времени, — пишетъ Н. Флеровскій (B. В. Берви) въ ‘Год. Мин.’.— заключалась въ томъ, чтобы давать чиновникамъ такое содержаніе, при которомъ существовать было окончательно невозможно. Министръ юстиціи г. Панинъ говаривалъ, что 200 руб. въ годъ чиновнику совершенно достаточно, чтобы содержать себя и свое семейство. Чиновники вынуждены были существовать взятками, но чрезъ это они вполн были въ рукахъ правительства, оно могло засудить каждаго, лишь только ему къ тому пришла охота. Въ то же время за взяточничество свое они презирались и ненавидлись народомъ, такъ что они опереться ни него ни въ какомъ случа не могли. Они каждую минуту своей жизни были въ отчаянномъ положеніи и чувство своей безпомощности заставляло ихъ такъ громко и такъ единообразно кричать въ унисонъ съ правительствомъ и такъ жадно обличать всякій диссонансъ въ этой стройной гамм. Только такой образъ дйствія давалъ имъ хотя нкоторую тнь безопаснаго положенія… Такая злодйская система, при которой, по выраженію государственныхъ людей, вся Россія шла въ ногу къ одной цли, какъ полкъ солдатъ, деморализовала насквозь все руское населеніе’.
Какъ показалъ опытъ, отъ этой деморализаціи русское общество не измнилось вполн и по сейчасъ.
Довольно было сложиться ‘благопріятнымъ’ условіямъ, и взяточничество вновь расцвло пышнымъ махровымъ цвтомъ.
Можно, конечно, привтствовать самый фактъ улучшенія матеріальнаго положенія малообезпеченныхъ чиновниковъ, но думать, что эта мра явится спасительной въ борьб со взяточниствомъ, было бы ошибочно.
Не говоря уже о томъ, что прибавка явится лишь ‘несчастными грошами’ по сравненію съ внушительными размрами приватныхъ доходовъ.— сомнительнымъ кажется и основное положеніе о томъ, что взятки берутъ ‘съ голоду’. Взятки берутъ не только ‘стрлочники’, дйствительно. стоящіе на рубеж нищеты, но и вполн обезпеченные чиновники,— да еще какъ берутъ!
Выходить, что однимъ повышеніемъ окладовъ длу не поможешь.
Едва ли также можно достигнуть желаемой цли и повышеніемъ наказанія на взяточничество.
Наказанія за мздоимство, сопряженное съ учиненіемъ чего-либо противнаго обязанностямъ службы, и сейчасъ у насъ вполн достаточныя для устрашенія: полтора — три года арестантскихъ ротъ, съ лишеніемъ всхъ особенныхъ правъ и преимуществъ.
Вопросъ не въ размр показанія, а въ дйствительности его примненія.
Судя только по тмъ свдніямъ, которыя доходятъ до печати, число взяточниковъ можно считать тысячами, а когда какого-нибудь чиновники привлекаютъ къ отвтственности за взяточничество, — нсть объ этомъ облетаетъ всю Россію, какъ рдкій и сенсаціонный случай.
Да и тутъ, глядишь, дло какъ-то ‘затушевалось’, о немъ забыли, и не увидло общество суда надъ взяточникомъ.
Происходятъ это отъ того, что должностныя лица, въ дл привлеченія ихъ къ отвтственности. находятся въ исключительныхъ условіяхъ.
По нашимъ законамъ, ‘донесенія и сообщенія о преступленіяхъ по административнымъ вдомствамъ обращаются къ тому начальству, отъ коего зависитъ опредленіе обвиняемаго къ должности (ст. 1065 ую. уг. суд.)
Аналогичный способъ привлеченія чиновъ и другихъ вдомствъ.
Такимъ образомъ, даже прокурорская власть не можетъ привлечь чиновника къ отвтственности, если его, чиновника, не ‘выдастъ головой’ начальство.
Но выгодно-ли начальству обнаруживать у себя взяточниковъ, если оно само отвчаетъ за ‘бездйствіе власти’, ‘за неупотребленіе въ надлежащее время всхъ средствъ, коими можно было предупредитъ или остановить какое-либо злоупотребленіе или безпорядокъ’?..
Нсколько обнаруженныхъ среди подчиненныхъ взяточниковъ,— и ихъ непосредственный начальникъ, въ лучшемъ случа, рискуетъ своимъ служебнымъ положеніемъ, а въ худшемъ — можетъ сямъ быть привлеченнымъ къ отвтственности ‘за бездйствіе’.
Ясно, что при такомъ положеніи чиновникъ-взяточникъ можетъ попасть подъ судъ только въ исключительно неблагопріятныхъ для него условіяхъ: если его преступленіе получило, слишкомъ широкую огласку и уже не представляется возможнымъ ‘замять дло’, или у начальника нашлось мужество расписаться въ ‘бездйствіи’.
Если бы размры наказаній за взяточничество были даже понижены, но, вмст съ тмъ, былъ примненъ общій порядокъ привлеченія чиновниковъ къ суду,— взяточничество сократилось бы.
Одна возможность дйствительнаго привлеченія къ суду страшне, чмъ висящія въ воздух запугиванія хотя бы каторгой.
Вмсто этихъ дйствительныхъ мръ, вашъ законъ ограничивается одними пожеланіями о чиновническихъ добродтеляхъ.
‘Общія обязанности, которыя должны быть всегда зерцаломъ во всхъ поступкахъ чиновниковъ, суть: здравый разсудокъ, честность, безкорыстіе и воздержаніе отъ взятокъ, покровительство невинному и скорбящему’ и т. п.. ‘нерадніе, лность да почтутся стыдомъ’.
— ‘А Васька слушаетъ, да сть’.— можно только сказать по поводу всхъ этихъ архаическихъ ламентацій.
Насколько забронированы чиновники отъ судебнаго преслдованія, настолько они беззащитны передъ лицомъ своего начальства. Послднее обстоятельство создаетъ атмосферу, крайне благопріятную для злоупотребленій,— между прочимъ, и взяточничества.
Правда, есть статьи закона, будто бы ограждающія чиновника отъ незаконныхъ на него давленій со стороны начальства.
‘Чиновникъ не долженъ смотрть ни ни какое лицо’,— сказано въ закон — и даже не обращать вниманія ‘на партикулярныя письма, хотя бы отъ первйшихъ лицъ въ государств’. (!).
Больше того, даже если непосредственный начальникъ прикажетъ сдлать что-либо противозаконное, то чиновникъ — (у законодателя не повернулся языкъ поколебать ‘престижъ власти’ и сказать, что въ такихъ случаяхъ чиновникъ можетъ ослушаться начальства, и потому законодатель выразился описательно:) — ‘обязанъ неупустительно исполнить то. что на подобные случаи (?) въ учрежденіи занимаемой имъ должности предписало’.
Таково велніе закона. Допустимъ, что нашелся чиновникъ, который, ‘несмотря ни на какое лицо’ и ‘партикулярныя письма’, отказался участвовать во взяточничеств
И вотъ, въ этихъ случаяхъ на сцену можетъ появиться статья (788 т. ), въ силу которой ‘чиновники, кои по убжденію начальства не способны къ исправленію возложенныхъ на нихъ должностей, или почему-либо неблагонадежны, или сдлали вину, извстную начальству, которая и можетъ быть доказана фактами’,— увольняются со службы прошенія и безъ объясненія причинъ (знаменитый ‘третій пунктъ’ ст. 838).
Такова ‘конституція’ чиновническихъ правъ…
Безотвтственность передъ судомъ и ‘безотвтность’ передъ начальствомъ,— вотъ гд основные корни взяточничества.
Если будутъ вырваны они, не представится особой нужды и для повышенія наказаній за взяточничество. Что же касается повышенія вкладовъ мелкимъ служащимъ, то оно диктуется, прежде всего, справедливостью.
Къ побочнымъ мропріятіямъ, могущимъ оказать полезное дйствіе въ борьб со взяточничествомъ, относятся: установленіе наказанія для лицъ, дающихъ взятку (‘мзлодатели’) и усиленіе надзора за чиновниками.
По дйствующимъ законамъ, мздодательство у насъ совершенно ненаказуемо, за исключеніемъ одного только случая,— ости взяткой чиновника склоняютъ къ совершенію служебнаго подлога. Но и въ этомъ послднемъ случа ршающимъ является не сама взятка, а подлогъ.
Ненаказуемость мздодательства — законодательный проблъ, который также иметъ свое объясненіе въ исторіи.
Прежде всего, если бы мздодательство было наказуемо, то это моглобы вызвать уменьшеніе взяточничества, т. е. тхъ приватныхъ доходовъ, безъ которыхъ пореформенное чиновничество не имю никакой физической возможности продолжатъ свое существованіе. Правительству пришлось бы, волей-неволей, лучше обезпечитъ чиновничество жалованьемъ, чмъ была бы нарушена тя система порабощенія, о которой говорилось въ начал.
Да и самъ россійскій обыватель въ т времени безъ взятки обойтись не могъ хотя бы уже поточу, что взятку не онъ давалъ, а у него брали.
(Не даромъ и филологически слова ‘взятка’, ‘мздоимство’, ‘лихоимство’ происходятъ отъ корня ‘взять’, брать (имать),— активность на сторон берущаго, тогда какъ даже для обязательныхъ государственныхъ повинностей выработался терминъ ‘подать’, — отъ корня ‘дать’, т. е. активность на сторон дающаго).
Право давать безнаказано взятки было единственнымъ ‘правомъ’ въ океан обывательскаго безправія.
Взятка была тмъ же крпостническимъ ‘откупомъ’. Не дать взятки, во многихъ случаяхъ, равносильно было гибели. Это право безнаказаннаго мздодательства сохранилось, какъ пережитокъ старины, до настоящаго времени.
Необходимо, наконецъ, въ цляхъ искорененія взятокъ, установить фактическій надзоръ за исполненіемъ чиновниками своихъ служебныхъ обязанностей.
Правда, законами этотъ надзоръ установленъ въ самыхъ широкихъ рамкахъ. По закону начальникамъ предписывается имть надзоръ на только за исполненіемъ подчиненными служебныхъ обязанностей, но и надъ ихъ поведеніемъ и обхожденіемъ, побуждая своихъ подчиненныхъ къ добродтелямъ и похвальному любочестію, удерживая отъ безбожнаго житія, пьянства, лжи и обмановъ’.
Что же мы видимъ въ дйствительности?
Въ настоящее время, какъ извстно, во глав управленія всей казенной стью желзныхъ дорогъ стоять одинъ начальникъ, который долженъ распоряжаться стью, имющей въ общемъ протяженіе 44.000 версты.
Возможно ли, при такомъ положеніи, одному чиновнику осуществлять фактически хотя бы самый общій подзоръ,— не говоря уже ‘о направленія своихъ подчиненныхъ къ добродтелямъ и похвальному любочестію’.