ВЫСОКИЕ И НИЗКИЕ ТЕМПЕРАТУРЫ В СТРАНЕ
ВЫСОКИЕ И НИЗКИЕ ТЕМПЕРАТУРЫ В СТРАНЕ
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Высокие и низкие температуры в стране, Розанов Василий Васильевич, Год: 1905
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Розанов В. В. Собрание сочинений. Литературные изгнанники. Книга вторая
М.: Республика, СПб.: Росток, 2010.
— Тихо, как на кладбище,— отвечает с упреком маркиз Поза суровому герцогу Альбе на похвалу его, что ‘в Испании все теперь тихо‘.
Страна, народ, как и всякий живой организм, знает повышенные и пониженные температуры. Человеческий организм, имеющий нормально температуру в 37о, выносит повышения ее до 41о, т. е. на четыре градуса,— тогда как понижений температуры он не может вынести более, чем на три градуса. И даже понижения только на два градуса проводят его уже около могилы,— тогда как повышения на то же число градусов — обычно заурядно, буднично и ничем особенным не грозит.
Закон этот применим к обществу и общественному духу. Нет ничего страшнее и опаснее, как похолоделость общества, апатия, равнодушие. Напротив, лихорадка в обществе ничем существенным и ничему существенному не угрожает. Я делаю маленькие добавления к своей статье о ‘соборянах’, чрезвычайно кратко сказанной. Администрация наша, в особенности за весь XIX век, была чрезвычайно пуглива, нервна. Точно это был капитан корабля, не знающий морских карт и не уверенный в качествах корабля, которым он правит. Такой вечно кричит в рупор: ‘Тише!’, ‘стоп машина!’, боясь рифов, где их нет, и мелей, где их тоже нет. Пассажиры решительно измучены этим капитаном. Так и наше общество. Если оно и лихорадит, если температура его несколько повышена, то это единственно оттого, что администрация русская за целый XIX век не давала государственному кораблю идти нормальным ходом вперед. Скажу афоризм: не было бы полиции у нас — не было бы и либералов.
Возьмите учебную систему, возьмите суд. Ну, какое здесь место ‘политике’ и ‘либеральному духу’. Просто — судятся скверные дела и скверные люди, просто — учатся милые, невинные дети. Так — по существу, по идеалу, по материальному составу дела. Но посмотрите, как могущественно ‘полицейский дух’ окутал, оковал и все собою связал в нашей несчастной учебной системе. Возьмите травлю еще Каткова на суде, и вы увидите, что сюда тоже проводили и значительной степени успели провести полицейский дух. И вот везде, и в школе, и в суде, у учителей, у учеников, у судей, у присяжных поверенных — появился ‘либеральный дух’, просто как реакция живого организма на могильное стеснение. Возвратите все вещи к своим естественным идеалам: дайте всем людям заниматься своим специальным делом: не подходите к писателю, земцу, ученому, студенту с вечным нашептыванием или окриком: ‘Потише!’ — все станет тихо само собою, всякий уйдет в свою работу, наконец-то появится у нас культура занятого человека и самой занятости.
Итак, ничего теперь опаснее испуга и психологии испуганности. Человек твердый и с определенными намерениями, конечно, никогда не впадет в эту психологию. Но человек безвольный, человек без программы — ему что же и делать, как не пугаться. Вот почему теперь, в минуту больших административных перемен, пожелаем прежде всего у ‘кормила власти’ видеть людей сильной воли и совершенно выяснившихся убеждений. Таковые не могут не повести твердой рукою Россию к тому, что ей более всего и давнее всего не достает: к участию и помощи,— советом, словом, критикой,— общества и населения в вопросах управления, администрации. Практически чем это будет? Да вот хоть теми же ‘разъяснениями вслух’ капитана Кладо насчет посылки 2-й и 3-й эскадры. Вся Россия благодарна была мужественному капитану. Кое-кому его критика была ‘неудобна’, ‘неприятна’. Вот с такими ‘неудобствами’ и ‘неприятностями’ гг. администраторам придется помириться — во имя блага России, для пользы России. Право, на пути к ‘соборному’ существованию Руси стоит только одно препятствие: пожертвование гг. чиновников своим кабинетным покоем — благу России. В конце концов, многое ведь от них зависит: от их ‘докладов’, внушений. Неужели они не принесут России этой жертвы? Неужели они думают: ‘aprè,s nous …. dluge’? {После нас хоть потоп (фр.).}
PS. Из заметки С. П. Сыромятникова, помещенной в No 44 ‘Слова’, а вижу, что слова мои о ‘соборянах’ сказаны не только кратко, но и неясно. Я подал повод думать, будто мысленно исключаю из состава собора духовенство и крестьянство. Без представительства таких коренных и основных сословий, собор, конечно, представлял бы собою не ‘Русскую землю’, а только дробился. Нет, в соборе желательно было бы видеть и митрополитов, и епископов, и представителей белого духовенства, и заправских мужиков. Но я высказал только опасение, что на некоторое время возьмут верх более подвижные, более практичные, наконец, более живые по темпераменту представители интеллигентных профессий. Но и это — лишь на время, на первые непродолжительные годы.
Слово, 1905. 24 янв. No 46.
…’разъяснениями вслух’ капитана Кладо…— имеются в виду статьи искателя-моряка Н. Л. Кладо, печатавшиеся в ноябре 1904 г. в ‘Новом Времени’ под названием ‘После ухода 2-й тихоокеанской эскадры’ под псевдонимом ‘Прибой’.
маркиз Поза — персонаж драмы Ф. Шиллера ‘Дон Карлос’ (1787).
…статье о ‘соборяных‘ — статья Розанова ‘Где же соборяне’?’ (Слово. 1905. 21 янв.)