Выговские пионеры, Абрамов Яков Васильевич, Год: 1884

Критика и публицистика
Время на прочтение: 83 минут(ы)
Скачать в PDF

ВЫГОВСКІЕ ПІОНЕРЫ

(Къ вопросу о роли раскола въ дл колонизаціи Россіи).1

1 Чтобы не пестрить текстъ постоянными сносками, привожу здсь перечень источниковъ, которыми я пользовался при составленіи настоящей статьи.
1. Филлиповъ. Исторія Выговской пустыни. 2. Александръ Б. Описаніе нкоторыхъ сочиненій, написанныхъ раскольниками. 3. Житіе протопопа Аввакума, имъ самимъ написанное. 4. Павелъ Любопытный. Историческій словарь староврческой церкви. 5. Чтенія въ Московскомъ обществ исторіи и древностей, 1863 г., кн. 1-я: Каталогъ или библіотека староврческой церкви. Павла Любопытнаго. 6. Сборникъ матеріаловъ для исторіи раскола за первое время его существованія, изд. подъ редакціею Субботина. 7. Максимовъ Разсказы изъ исторіи раскола. 8. Акты историческіе. 9. Дополненія къ актамъ историческимъ. 10. Акты археографической экспедиціи. 11. Полное собраніе законовъ Россійской имперіи. 12, есиповъ. Раскольничьи дла XVIII в. 2 т. 13. ‘Отечественныя Записки’, 1863 г., No 2. Самосожигатели. Есипова. 14. Описаніе документовъ и длъ, хранящихся въ архив святйшаго правительствующаго синода. 15. ‘Олонецкія Губернскія Вдомости’, 1849 г., 1—14.’ Документы къ исторіи Выгорціи. 16. Варрадиновъ. Исторія министерства внутреннихъ длъ, т. VIII. 17. ‘Архангельскія Губернскія Вдомости’, 1863 г., No 63. Сказаніе о Топозерскомъ скит Прушакевича. 18. ‘Историческій Встникъ’, 1883 г., No 9. Выгорцкіе совратители. Арсеньева. 19. Щаповъ. Русскій расколъ старообрядчества. 20. Барсовъ. Братья Андрей и Семенъ Денисовы. 21. ‘Христіанское Чтеніе’, 1863 г., ч. 3-я. Состояніе раскола при Петр I. 22. ‘Библіотека для чтенія’, 1864 т., No 10 и 11. Поморскіе отвты. 23. Пыпинъ. Старообрядческій синодикъ. 24. Андрей Іоанови Журавлевъ. Полное историческое извстіе о раскольникахъ. 25. Нильскій. Семейная жизнь въ раскол. 26. ‘Душеполезное Чтеніе’, 1863 г., ч. 3-я. Странникъ Афанасій Петровъ. 27. ‘Библіотека для чтенія’, 1863 г., No 7. Аристовъ. Устройство раскольничьихъ общинъ. 28. ‘Историческій Встникъ’, 1883 г. No 8. Губернаторское описаніе Выгорцкаго общежительсіва. 29. Собраніе постановленій по части раскола. 30. Чтенія въ московскомъ обществ исторіи и древностей, 1862 г., No 4. Рядъ документовъ о состояніи Выга въ 40-е годы. 31. Майковъ. Поздка въ Обонежье и Карелу. 32. ‘Историческій Встникъ’, 1880 г., No 11. Мертвый городокъ. Майкова. 33. ‘Встникъ Европы’, 1871 г., No 4. Исторія раскола у раскольниковъ. Костомарова. 34. Чтенія общества исторіи и древностей, 1859 г., кн. 3. Чистовикъ. ‘Выговская раскольничья пустынь’. 35. Приклонскій. Народная жизнь на свер. Зб Отчетъ по лсному управленію министерства государственныхъ имуществъ за 1880 г. 37. Мельниковъ. Историческіе очерки поповщины. 38. Щаповъ. Земство и расколъ. 39. Литературный сборникъ ‘Волжскаго Встника’, т. I, вып. 1-й. Казань. 1884 г. ‘Самосожигатели’. Загоскина. 40. Барсовъ. Палеостровъ. 41. ‘Православный Собесдникъ’, 1861 г., ч. 1-я. ‘О самосожигательств раскольниковъ’. Добротворскаго. 42. Бернитрессеръ. Опытъ описанія Олонецкой губерніи. Спб. 1838 г.,

I.
Раскольничья колонизація.

Вопросъ о причинахъ возникновенія оригинальнаго явленія русской исторіи, окрещеннаго именемъ раскола, уже достаточно разроботанъ нашею литературою. Взглядъ на расколъ, какъ на явленіе, вызванное соціально-экономическими условіями русской жизни, можетъ считаться установленнымъ незыблемо, и въ настоящее время только ученыя салопницы продолжаютъ видть причину раскола въ ‘дерзости нсколькихъ протопоповъ’. Расколъ явился протестомъ старины противъ ‘новинъ’, причемъ подъ ‘стариной’ отнюдь не должно разумть одну заскорузлость и рутину: рядомъ съ двуперстнымъ знаменіемъ и хожденіемъ посолонь, рядомъ съ бородою и русскимъ кафтаномъ протестанты отстаивали и старинное крестьянское право свободнаго передвиженія и личной свободы, и исконное право земледльца на обработываемую имъ землю, и старинное русское самоуправленіе, и многое-многое другое. Только благодаря такому глубоко-жизненному значенію своему, расколъ и могъ увлечь за собою значительную часть русскаго народа и сыграть такую важную роль въ нашей народной исторіи.
Роль эта была очень велика. Расколъ предохранилъ русскую народную расу отъ вырожденія, обусловленнаго неблагопріятными условіями русской жизни послднихъ двухъ столтій. Расколъ сохранилъ экономическое благосостояніе значительной части русскаго народа и въ значительной мр содйствовалъ развитію народныхъ промышленныхъ силъ. Наконецъ, расколъ явился чрезвычайно виднымъ факторомъ разселенія русскаго народа и колонизаціи имъ пустыхъ, незаселенныхъ пространствъ.
Вліяніе раскола на русскую народную жизнь было вообще крайне разнообразно. Къ сожалнію, вопросъ этотъ совсмъ неразряботанъ въ нашей литератур, а многія частности этого вопроса и не могутъ быть пока уяснены, такъ какъ для этого даже не собраны еще и матеріалы. Легче всего можетъ быть уяснено вліяніе раскола на колонизацію русскаго народа, каковому вопросу и посвящается предлагаемая читателю работа.
Значеніе колонизаціоннаго начала расколъ получилъ не съ разу. Первые активные поборники раскола отнюдь не желали бжать въ ‘пустыню’ и тамъ устроивать жизнь но своимъ убжденіямъ. Напротивъ, считая себя истинными представителями православной церкви и исконныхъ русскихъ порядковъ, они стремились къ тому, чтобы уничтожить или изгнать въ ту же ‘пустыню’ враговъ этой церкви и этихъ порядковъ, какими они считали Никона и его приверженцевъ. Будучи вполн увренными въ томъ, что вся Россія съ ними за одно, первые раскольники видли все зло въ небольшой кучк людей, засвшей въ центр Россіи — Москв и обманувшей царя и ^сильныхъ міра сего’. Отсюда вс усилія первыхъ раскольниковъ направляются къ тому, чтобы раскрыть глаза царю и ‘сильнымъ міра сего’, доказать неправоту Никона и его послдователей и этимъ путемъ добиться возстановленія ‘старины’. Отсюда цлый рядъ ‘челобитныхъ’, подаваемыхъ раскольниками царю, ‘посланій’, которыя первые расколоучители адресовали царю и сильнымъ боярамъ, и диспутовъ, которые вели раскольники съ представителями и защитниками нововведеній. Будучи сосланными Никономъ по разнымъ отдаленнымъ мстамъ или добровольно убгая отъ воздвигнутыхъ имъ гоненій куда-нибудь на Донъ, первые раскольники смотрли на свою ссылку или на бгство лишь какъ на временную отлучку изъ Москвы. И дйствительно, какъ только Никонъ палъ, первые заводчики раскола и его первые поборники тмъ или другимъ путемъ собрались въ Москву.
Пребываніе въ бгахъ и ссылк, однако, не осталось для расколоучителей безплоднымъ. Они увидли, что далеко не вся Россія съ ними за одно. Они видли духовенство, отправлявшее службы по ново-исправленнымъ книгамъ и сообразно вновь введеннымъ обрядамъ, видли обывателей, индифферентно относившихся ко всякимъ новизнамъ, видли населеніе, примирившееся и съ закрпощеніемъ, и съ грабежомъ ярыжекъ и приказныхъ, и съ подчиненіемъ мірскихъ распорядковъ произволу помщиковъ и воеводъ. Все это не могло не измнить взгляда расколоучителей на значеніе и задачи поднятаго ими протеста.
Въ Москв раскольниковъ ожидали еще большія разочарованія. Никонъ палъ, но соборъ, осудившій Никона, отнюдь не возстановилъ старины. Напротивъ, онъ одобрилъ вс распоряженія Никона по исправленію книгъ и обряда, а ревнителей старины предалъ анаем.
Произнесеніе анаемы имло мсто въ 1667 году, но начало собора, произнесшаго анаему на раскольниковъ, было въ 1666 году. Число 666—число апокалипсическое, звриное. Старинные русскіе граматники давно съ недоумніемъ смотрли за это число. ‘По тысящи лтъ отъ воплощенія Божія Слова бысть развязанъ сатана, и Римъ отпаде со всми западными церквами отъ восточныя церкви. Въ 595 лтъ по тысящи жители въ Малой Руссіи къ римскому костелу приступили и на всей воли римскаго папы, заручную грамату дали ему. Се второе оторваніе христіанъ отъ восточныя церкви. Егда же исполнится 1666 лтъ, да нчто бы отъ прежде бывшихъ винъ зла нкакова не пострадати и намъ’.
Такъ говорили граматники. И вотъ соборъ, проклявшій старину и ея поклонниковъ, собрался именно г.ъ роковомъ 1666 году. ‘Погибло православіе!’ завопили ревнители старины, слыша соборную анаему. Явилась мысль объ антихрист, и этимъ антихристомъ не могъ быть никто ивой, какъ Никонъ. ‘Міръ кончается, антихристъ явился, близокъ часъ страшнаго суда Христова!’ разнеслось по всей Россіи.
А ‘нововводители’ какъ нарочно вели себя такъ, чтобы вполн убдить поборниковъ старины въ наступленіи ‘послднихъ дней’. Начались, гоненія, ссылки, казни. Первыхъ расколоучителей истребляли безпощадно: ихъ обезглавливали, четвертовали, жгли. Въ тоже время преслдованія получали массовый характеръ, направлялись противъ всхъ тхъ, въ комъ замчалась хоть малйшая приверженность къ старин, хотя бы эта приверженность состояла лишь въ привычк къ двуперстному знаменію. Соборъ 1666—1667 года постановилъ казнить всхъ ‘непокоряющихся’ и поручилъ духовенству отыскивать этихъ непокоряющихся. И вотъ началось насильственное принужденіе открекаться отъ старины и присоединяться къ новинамъ. ‘Повелваху’ (‘новолюбители’) имъ (приверженцамъ старины) тремя персты креститися и по новоизданной креста печатію печатаюшіяся просфиры ясти, и тайнъ тхъ причащатися, не пріемлющихъ же уста пястьми и палицами біяху и сокрушаху, и влашюще въ уста кляпъ силою причащаху люди новосвящаемою евхаристіею’, разсказываетъ Иванъ Филипповъ, самый спокойный и умренный изъ раскольничьихъ писателей, касавшихся данной эпохи. ‘Всюду бо мучительства ме, обагрй кровію неповинною новыхъ страстотерицевъ, видящеся, продолжаетъ тотъ же писатель:— всюду пла и вопль и стонаніе, вся темницы во градхъ и въ селхъ наполнишася христіанъ, древняго держащихся благочестія. Везд чепи бряцаху, везд вериги звняху, везд тряски и хомуты Никонову учевію служаху, везд бичи и жезліе въ крови исповднической повсядневно омочахуся. Проповдницы Никоновыхъ новинъ яростію и гнвомъ и мучительствомъ вмсто кроткаго духа дыхаху: біеніемъ и ранами, а не благодатію Христовою увщеваху, лукавствомъ и коварствомъ злобнымъ, а не апостольскимъ смиреніемъ къ вр своей провождаху и отъ таковаго насилованнаго лютаго мучительства обліяхуся вся грады кровію, утопаху въ слезахъ села и веси, покрывахуся въ плачи и стонаніи пустыни и дебри… Елицы тогда часове бываху, толицы мученицы страдаху, елицы черты времени прехождаху, толицы страдальцы скончевахуся, елицы минуты течаху, толицы благочестія исповдницы престолу Христову представаху: они мечи ускаеми, они же огнемъ сожигаеми, и иніи инако скончеваеми…’
Подъ вліяніемъ этихъ преслдованій, мысль о пришествіи въ міръ антихриста и близкой кончин всего міра получила широкое распространеніе. Истинной церкви не стало и враги ея всячески мучатъ и истребляютъ истинныхъ христіанъ — разв это не значило, что царство антихриста наступило? Распространилось убжденіе, что съ 1666 года это царство уже началось, и такъ какъ по апокалипсису власть антихриста должна продлиться два съ половиною года, то вс ‘врные’ не сомнвались, что къ 1669 году неминуема должна послдовать кончина міра. Во всхъ углахъ Россіи нашлись люди, которые стали готовиться къ наступающему ‘страшному суду’. Они бросали дома и деревни, собирались толпами, постились, молились, приносили другъ другу покаяніе въ грхахъ, пріобщались старинными дарами и, простившись со всмъ земнымъ, въ трепет ожидали трубы архангела. Вс хозяйственныя заботы были оставлены. Къ чему он, когда каждую минуту можно ожидать, что земля потрясется, камни распадутся, солнце и луна померкнутъ, звзды спадутъ съ неба, протекутъ рки огненныя, сожрутъ всякую тварь земноводную и истребятъ вс дла человческія. Казалось нетолько излишнимъ заботиться о земномъ, но прямо гршнымъ, противнымъ вол Божіей. ‘Еще съ осени 1668 года забросили поля, не пахали, не засвали, а въ 1669 году обросили и дома. Голодная скотина, брошенная на произволъ судьбы, бродила безъ пастуховъ и жалобнымъ мычаніемъ вторила заунывному пнію лежавшихъ въ гробахъ хозяевъ. Ясачная мордва и бортники, а вмст съ ними и русскіе люди, не подвергшіеся вліянію нравственной эпидеміи, забирали безпризорный скотъ и расхищали до чиста покинутыя деревни’ (Мельниковъ).
До сихъ поръ существуетъ въ русскомъ народ поврье, что конецъ міра будетъ имть мсто непремнно ночью, въ самую полночь, и притомъ — или съ субботы на воскресенье передъ масляницей, или въ ночь на Троицынъ день. Это поврье существовало и въ описываемую эпоху, а въ старину въ ночь на воскресенье передъ масляницей въ московскомъ Успенскомъ собор совершался даже особый обрядъ страшнаго суда. Е вотъ въ 1669 году многіе ревнители старины проводили указанныя ночи безъ сна, ожидая каждую минуту кончины міра. Одтые въ чистыя рубахи и въ саваны, а нкоторые — даже въ монашескія рясы, они лежали въ долбленныхъ гробахъ и пли:
Деревянъ гробъ сосновый,
Ради меня строенъ.
Въ немъ буду лезкати,
Трубна гласа ждати. и т. д.
Однако, прошли страшныя ночи, прошелъ и весь роковой годъ, а ‘трубный гласъ’ не раздавался. Что же это значило? Одни ршили, что вычисленіе времени прихода антихриста и наступленія кончины міра было произведено неврно, что антихристъ еще не пришелъ. Ршеніе это закрпилъ своимъ авторитетнымъ словомъ ‘протосингелъ россійскія церкви’, знаменитый расколоучитель протопопъ Аввакумъ — ‘А о послднемъ дн и *о антихрист не блазнитеся, писалъ онъ ‘врнымъ’ изъ своего пустозерскаго подземелья, въ которомъ былъ въ это время заключенъ:— еще онъ, послдній чортъ, небывалъ’, добавляетъ протопопъ съ обычною ему энергіею въ выраженіяхъ. Другіе, напротивъ, ршили, что антихристъ пришелъ, но не въ вид индивидуальнаго существа, а въ вид духа времени, въ вид новыхъ учрежденій, новыхъ порядковъ и въ вид совокупности всхъ людей, ратовавшихъ за новые порядки, словомъ — въ нечувственномъ вид.
Какъ бы то ни было, пришелъ ли антихристъ или нтъ, было очевидно, что кончины міра приходилось ожидать еще очень долго. Такъ или иначе, а нужно было жить. Жать, подчиняясь всмъ тогдашнимъ порядкамъ и отказываясь отъ своихъ желаній, надеждъ и убжденій, было слишкомъ тяжело. Соціально-экономическій гнетъ давалъ себя слишкомъ сильно знать, а тутъ къ нему присоединялся еще гнетъ религіозный. Оставаться въ такомъ положеніи не было возможности. Нуженъ былъ выходъ.
И выходъ нашелся, даже цлыхъ два. Первый выходъ состоялъ въ прямой, открытой борьб со всмъ отрицаемымъ государственнымъ, общественнымъ и церковнымъ строемъ. Борьба эта выразилась въ десятилтнемъ сопротивленіи царскимъ войскамъ монаховъ и казаковъ, запершихся въ Соловецкомъ монастыр, въ бунтахъ стрльцовъ, въ бунт Стеньки Разина и, наконецъ, въ Пугачевщин, въ возбужденіи которой раскольники играли первенствующую роль. Въ этомъ направленіи расколъ проявилъ громадныя силы, но былъ побжденъ и не добился ничего.
Несравненно большихъ успховъ достигъ расколъ, обратившись къ другому выходу. Выходъ этотъ состоялъ въ томъ, чтобы совсмъ уйти изъ-подъ власти государства и церкви, отршиться отъ общества, строй и порядки котораго были такъ ненавистны раскольникамъ, бжать въ незаселенныя, незанятыя еще никмъ мста и тамъ начать устраивать новую жизнь ‘на всей своей вол’. Выходъ этотъ не представлялъ собою чего-либо новаго и практиковался на Руси изстари всми тми, кому не въ моготу было отъ сложившихся общественныхъ порядковъ. Допекали ли русскихъ людей притсненія власть имущихъ, чинили ли имъ раззореніе разбойники или непріятели, происходилъ ли неурожай или другое стихійное бдствіе — русскіе люди снимались съ своихъ мстъ и ‘брели розно’. Брели черносошные крестьяне, брели монастырскіе и помщичьи, брели посадскіе люди. Брели, оставивъ свои насижанныя мста, на другія, культивированныя земли, имвшія хозяина, и селились на нихъ на тхъ или другихъ условіяхъ, брели и въ ‘пустыя’ мста, гд земля была ничья, въ лса и болота, въ широкія степи, со всхъ сторонъ окаймлявшія первоначальныя русскія поселенія, пускали здсь въ ходъ топоръ и соху, вели борьбу съ суровой природой и туземными дикарями и завладвали всмъ тмъ пространствомъ, ‘куда топоръ и соха ходили’. Этимъ путемъ издавна происходило разселеніе русскаго народа съ первоначальныхъ мстъ его поселенія—на сверъ, востокъ и югъ. Къ этому же средству прибгали теперь и гонимые раскольники.
Бгство въ пустыни и ихъ колонизація были неизбжнымъ выходомъ для раскольниковъ изъ того невозможнаго положенія, въ которое они были поставлены. Прямая борьба съ врагомъ не удалась, къ тому же далеко не вс раскольники были склонны къ этой борьб. Жить же въ предлахъ вліянія Московскаго государства не было никакой возможности въ виду страшныхъ преслдованій. Оставалось одно — бжать, благо Московское царство со всхъ сторонъ было окружено неизвданными степями и непроходимыми болотами и лсами, да и внутри его было не мало первобытныхъ лсовъ.
Съ теченіемъ времени преслдованія раскольниковъ нетолько не ослабвали, но еще усиливались. Съ обихъ сторонъ росло ожесточеніе. Въ 1677 году взятіе Соловецкаго монастыря завершилось невроятно страшными казнями. Черезъ четыре года посл того соборъ 1681 года просилъ царя едора Алексевича привести въ исполненіе постановленіе собора 1667 года о казн всхъ ‘непокоряющихся’. едоръ Алексеви, въ виду того, что духовенство плохо исполняло возложенную на него обязанность ловить раскольниковъ, обязалъ заняться этимъ дломъ помщиковъ и земскія власти. Усмиреніе первыхъ стрлецкихъ бунтовъ снова повлекло за собою страшныя гекатомбы казненныхъ. Наконецъ, въ 1682 году вышли такъ называемыя двнадцатая статей царевны Софіи.
Статьи Софьи, долго служившія спеціальнымъ закономъ относительно раскольниковъ, представляютъ собою конечное развитіе той карательной политики, которой держалось правительство въ теченіи всей второй половины XVII столтія. Дйствительно, дальше этихъ ‘статей’ идти было некуда. Этими статьями опредлялось: всхъ нераскаивающихся раскольниковъ жечь въ срубахъ, раскаивающихся — исправлять и освобождать, взявъ съ нихъ письменное обязательство пребывать въ православной церкви. Ложно обратившихся къ православію и затмъ снова приставшихъ къ расколу казнить безъ испытаній. Проповдниковъ самосожженія — сжигать. Кто но невжеству »вступитъ не въ свои дла по церковному разврату’, наказывать, ‘смотря по винамъ‘. ‘Всякаго званія людей’ (православныхъ), не донесшихъ о раскольникахъ, не поймавшихъ ихъ, когда къ тому представлялся случай, или укрывавшихъ — бить кнутомъ и ссылать. Перекрещивающихъ казнить безъ милосердія, хотя бы они покаялись, перекрещивающихся бить кнутомъ, если покаются, въ противномъ случа — казнитъ. Доносы и обвиненія въ раскол — проврять распросами духовенства и сосдей. Дворы и имущество раскольниковъ продавать и деньги отбирать въ казну ‘для того, что по такимъ сыскнымъ дламъ на прогоны и посыльнымъ люденъ въ жалованье его государскія денежныя казны исходитъ не малое число’.
Такимъ образомъ, посл изданія этого законоположенія, одна принадлежность къ расколу влекла за собою смертную казнь. Казни этой не избгалъ раскольникъ даже въ случа раскаянія, если за нимъ числился такой грхъ, какъ перекрещиваніе. Такимъ образомъ, самое существованіе раскольниковъ въ предлахъ Московскаго государства длалось невозможнымъ. Чтобы сохранить жизнь, раскольнику приходилось притворно принимать на себя личину православія, притворно исполнять вс обязанности и предписанія православной церкви и каждую минуту трепетать, что обманъ откроется и виновный въ немъ будетъ казненъ ‘безъ пощады’. Очевидно, жить при такихъ условіяхъ было невозможно. И вотъ началось поголовное бгство раскольниковъ въ ‘пустыню’.
Не знаю себ, что и быти,
Да гд мн главу подклонити,
плось въ раскольничьихъ ‘стихахъ’ того времени:
Понеже антихристовы дти
Всюду простираютъ на насъ сти,
Хотятъ они насъ уловити,
Антихристу покорите,
А вру христову перемните.
Обращаясь къ пустын, раскольникъ плъ:
Прекрасная мати пустыня,
Любезная моя дружина!
Пришелъ изъ тебя соглядати.
Потщися мя воспріяти,
И буди мн яко мата,
Отъ смутнаго міра пріими мя,
Съ усердіемъ въ тя убгаю.
Пойду по лсамъ, по болотамъ
Пойду по горамъ, по вертепамъ,
Да гд бы въ теб водвориться.
Не страшили раскольника ни дикіе, непроходимые лса, ни невылазныя болота, ни безконечныя степи, ни дикіе хищные зври, ни суровая природа — все это онъ надялся побдить, со всмъ разсчитывалъ ужиться. Но за то здсь, въ пустын, не было ни тряски и хомута, ни дыба и колесованія, за то здсь не грозила раскольнику опасность остаться безъ головы или быть сожженнымъ въ сруб. Мало того: въ пустын раскольникъ могъ работать только на себя, заботиться только о своемъ пропитаніи, не нужно было платить ни подати, ни оброка помщику, ни взятокъ попамъ и ярыжкамъ. И потому у раскольника оставался досугъ, который онъ могъ посвятить созерцанію и размышленіямъ.
Поставлю въ теб (пустын) малую хижу,
Полезное въ ней азъ увижу,
продолжаетъ вышеприведенный ‘стихъ’:
Кукушка въ теб воскукуетъ,
Умильный гласъ испущаетъ,
И та меня поучаетъ.
Пойду изъ въ лса разгуляться,
Плодовитыя дерева соглядати,
И т мн пользу показуютъ,
Труды любить преобразуютъ.
На которомъ дерев плода нту,
И т меня поучаютъ…
Колонизаціонный раскольничій потокъ устремился одновременно по всмъ четыремъ странамъ свта на Сверъ и Югъ, Востокъ и Западъ. На Свер раскольники наполнили лса Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерніи и основали здсь тысячи скитовъ и деревень. Въ 1694 году въ ныншнемъ Повнецкомъ узд на рк Выгу образовалось знаменитое Даниловское общежитіе, заселившее своими колоніями сверную и восточную часть Олонецкой губерніи и разсыдавшее колонистовъ по всему свверу и сверо-востоку Россіи. Затмъ еще въ 1684 и 1685 г., какъ говорится въ одномъ указ, ‘юъ разныхъ волостей и погостовъ разныхъ помщиковъ крестьяне и бобыли въ раскол бжали, безвстно, за свейскій рубежъ’. Особенно много поселилось раскольниковъ въ такъ называемой Копорщин (ныншній Петергофскій уздъ), принадлежавшей тогда Швеціи. На восток раскольники распространились по Поволжью, въ степяхъ Саратовской, Самарской и Астраханской губерніи, /заняли многія мста Оренбургской губерніи, проникли на р. Уралъ, распространились по горнымъ заводамъ Пермской губерніи и появились въ Сибири. На сибирскихъ горныхъ заводахъ и при золотыхъ промыслахъ число раскольниковъ возросло въ одно столтіе до 100,000. Раскольники распространились въ Екатеринбург, Тюмени, Томск и Енисейск съ округами. Поздне раскольники заселили ныншнюю Семипалатинскую область и Алтайскій и Барнаульскій округа Томской губерніи. Въ то время мстности эти были уже вн русскихъ предловъ, и съ присоединеніемъ ихъ къ Россіи раскольники, подъ именемъ ‘каменщи ковъ’, были приняты въ русское подданство, какъ инородцы. Еще поздне раскольники заселили Забайкалье и нкоторыя мстности Амурской области. Проникли раскольники и въ Центральную Азію, гд и въ настоящее время есть нсколько раскольничьихъ поселеній. На югъ отъ Московскаго царства раскольники двинулись очень рано. Еще въ 1688 году донскіе казаки доносили царю, что близь Тамбова и Козлова поселилось множество раскольниковъ, станичный атаманъ Осипъ Михайловъ ходилъ противъ нихъ съ 1000 казаковъ, ни ничего не въ силахъ былъ сдлать. Въ Елисаветградскомъ и Бахмутскомъ уздахъ цлыя слободы заселены были раскольниками. Самый Донъ въ значительной степени былъ колонизованъ раскольниками. Затмъ раскольники проникли на Сверный Кавказъ. Уже около 1680 г. боле 1,500 раскольниковъ появилось на Кум, затмъ они заняли Аграхань и Судакъ, поселились въ ущельяхъ Большой и Малой Кабарды, основались по Тереку и проникли въ центръ Дагестана. Съ Дона раскольники бжали за Кубань и отдавались тамъ подъ власть Крымскаго хана. Отсюда они перешли въ Турцію, на устья Дуная, гд образовали сплошное густое населеніе, выславшее одну колонію на берега Архипелага, три — въ Малую Азію и одну — въ Сирію. Въ тоже время раскольники устремились во вновь присоедни шную къ московскому царству Малороссію и проникли дале, въ предлы теперешней Новороссіи, въ Молдавію и Валахію, гд и теперь составляютъ значительный процентъ населенія. Изъ Молдавіи они перешли въ Австрію, именно въ Буковину. Въ Новгородъ-Сверской области раскольники заселили Стародубскіе лса, гд образовали 17 слободъ и куда сошлось до 50,000 раскольниковъ. Они устремились и за польскій рубежъ, гд образовали множество слободъ и мстечекъ, изъ которыхъ самою знаменитою была Втка, вмщавшая въ себ въ дни своего процвтанія до 40,000 жителей. Въ Польш раскольники распространились нетолько въ предлахъ бывшаго Литовскаго княжества, но и въ коренныхъ польскихъ мстностяхъ. Отсюда они перешли въ Пруссію, именно въ Занзебургскій округъ Восточной Пруссіи, гд живутъ и теперь подъ именемъ филиппоновъ. Наконецъ, раскольники заняли нкоторыя мстности ныншняго Прибалтійскаго края, напр., пространство между оз. Пейпусъ и р. Эмбахъ, Ригу и др.
Устремляясь обширнымъ колонизаціоннымъ потокомъ на окраины Московскаго государства переходя его границы и заселяя мстности, наиболе удаленныя отъ Москвы, раскольники не оставляли безъ вниманія и пустынныя мстности, лежащія внутри государства. Такъ заселились лса волокаламскіе, брынскіе, чернораменскіе, керженскіе и другіе. Въ однихъ Чернороменскихъ лсахъ (Нижегородской губ.) считалось къ 1716 году только ‘записныхъ’ раскольниковъ до 40,000 душъ, а вобще въ лсахъ Нижегородской губерніи — до 80,000.
Перечисленные факты могутъ дать хоть приблизительное понятіе о громадныхъ размрахъ раскольничьей колонизаціи и о томъ важномъ значеніи, которое она имла въ исторіи русскаго народа. Значеніе это очень разнообразно. Раскольничій писатель Иванъ Алексевъ, авторъ ‘Исторіи о бгствующемъ священств’, имлъ полное право сказать: ‘сицевыми народы (раскольниками) нустыя мста и звропаственная населяхуся, и вмсто деревъ людей умноженіе показася, трава и тернія растущія въ вертограды и садовія обратишася, гради вторіи показашася населеніемъ человкъ’… И дйствительно, въ этомъ отношеніи раскольниками сдлано чрезвычайно много. Громадныя пространства, дикой, ни къ чему негодной земли, болота Свера и Запада съ поросшими на нихъ лсами, пустынныя степи Юга, горные кряжи Урала и Алтая и т. д.— все это культивировано, превращено въ плодородныя пашни и луга и заселено раскольниками. Страшно много труда положено на эту борьбу съ природой, дикими зврями и туземными обитателями, и нужно было имть раскольничью ‘ревность о вр’, чтобы вынести эту борьбу при самыхъ неблагопріятныхъ условіяхъ, съ самымъ ничтожнымъ запасомъ знаній и при постоянныхъ помхахъ щ’раззореніяхъ ‘никоніанъ’. Невольно приходится изумляться той сил, которую расколъ обнаружилъ въ этомъ дл и благодаря которой десятки милліоновъ десятинъ прежде дикихъ земель сдлались доступными пользованію русскаго народа и тмъ сильно увеличили общее народное богатство. Это мирное, культурное завоеваніе, совершенное расколомъ, безъ сомннія, несравненно важне многихъ завоеваній, сдланныхъ при помощи оружія.
Но это только одна сторона медали. Раскольничья колонизація имла и другое, не мене важное значеніе. Она давала выходъ всмъ недовольнымъ элементамъ, накоплявшимся въ центральной Россіи. Въ раскольничью колонизацію, въ общины, основанныя раскольниками на окраинахъ государства, стремились вс т, кто не укладывался въ рамки создававшагося тогда государственнаго и общественнаго строя новой Россіи. Раскольничья колонизація представляла собою предохранительный клапанъ, въ который выходили невмщавшіеся въ государственной машин пары. Только существованіемъ этого клапана, только возможностью для всхъ недовольныхъ существующими порядками уходить въ пустыню и устраивать тамъ жизнь но своему желанію и объясняется тотъ фактъ, что такая радикальная ломка государственныхъ и общественныхъ порядковъ, привычекъ и обычаевъ населенія и всхъ вообще условій жизни, какая совершена Петромъ I, не встртила особенно сильнаго сопротивленія со стороны народа и не сопровождалась катаклизмами. Отвлекая недовольные элементы въ свои общины, расколъ тмъ самымъ далъ возможность Россіи обратиться въ то громадное государство, какимъ оно является теперь.
Наконецъ, нужно отмтить еще одно значеніе раскольничьей колонизаціи. Какъ извстно, ко времени появленія раскола старинное русское областное самоуправленіе и общинные порядки находились подъ сильнымъ давленіемъ централизаціонныхъ стремленій московскаго правительства и его бюрократическихъ порядковъ управленія. Дальнйшая исторія Россіи только усилила централизацію и бюрократизмъ и совершенно сгубила, даже изъ памяти народной вычеркнула областное самоуправленіе, а общинные порядки въ значительной степени извратила, пріурочивъ ихъ, главнымъ образомъ, къ государственнымъ потребностямъ. Совсмъ не то было въ раскольничьихъ общинахъ. Находясь вн вліянія централизаціонныхъ стремленій правительства и бюрократіи или откупаясь отъ этого вліянія деньгами, раскольничьи общины нетолько жили старинною общинною жизнью и сохраняли старинную общинную организацію, но и развивали ее, сообразно новымъ условіямъ жизни. Вмст съ тмъ, отдльныя общины группировались по мстностямъ и толкамъ въ союзы, управлявшіеся свободно выбранными по общинамъ лицами. Отдльные союзы нердко также соединялись и образовывали федераціи. Отсюда то сильное развитіе общности у раскольниковъ, которое замчено всми современными изслдователями раскола. Здсь же заключается объясненіе высшаго уровня политическаго развитія раскольниковъ сравнительно съ остальною массою русскаго народа.
Таково, въ общихъ чертахъ, значеніе раскольничьей колонизаціи въ исторіи русскаго народа и государства. Въ виду такой важной роли, сыгранной раскоіьничьею колонизаціего, она заслуживаетъ самаго серьзнаго изученія. Въ настоящей работ и предлагается читателю очеркъ колонизаціи раскольниками свера Россіи, преимущественно Олонецкой губерніи. Здсь будетъ подробно описанъ самый ходъ колонизаціи, детально указано ея значеніе для Россіи и, наконецъ, обрисованъ самый складъ жизни, сложившейся въ раскольничьихъ общинахъ.

II.
Колонизація Свера.

Топографическое положеніе мстностей, въ которыя устремились въ своемъ бгств раскольники, представляло вс удобства, нужныя для поселенія и прочнаго водворенія людямъ, бгущимъ отъ преслдованія властей. Это были неизвданныя степи, куда никогда не заглядывали представители правительства, или первобытные, непроходимые лса. Особенно богата была Россія лсами. Еще въ настоящее время однихъ казенныхъ лсовъ насчитывается въ Европейской Россіи 123,314,836 3/4 десятины, а въ то время, о которомъ идетъ рчь, лсовъ было, безъ сомннія, несравненно боле. Во многихъ мстностяхъ лса тянулись сплошною, непрерывною массою на громадныхъ пространствахъ. Такъ, въ вязниковскихъ предлахъ, одномъ изъ гнздъ раскольничьихъ, въ XVII вк и начал XVIII, тянулся большой, непроходимый лсъ, боле, нежели на 70 верстъ. Въ нижегородскомъ Заволжь, гд выросла одна изъ наиболе крупныхъ раскольничьихъ общинъ, игравшая очень видную роль въ общей исторіи раскола — знаменитый Керженецъ — лсныя пространства еще нын простираются верстъ на 150 въ длину и верстъ на 100 въ ширину, здсь и теперь есть мста, куда черезъ болота и трясины никто никогда не пробирался. Въ старину же еся Нижегородская губернія была покрыта глухими, никмъ не посщаемыми лсами: таковы были лса салавирскіе (въ Ардатовскомъ и Горбатовскомъ уздахъ), отрасль знаменитыхъ муромскихъ лсовъ, лса ноломскіе (въ Семеновскомъ узд), лысковскіе (тамъ же), дорогущинскіе и ветлужскіе (на границахъ Макарьевскаго и Васильевскаго уздовъ), гнилицкіе (въ Балахнинскомъ узд) и другіе. Сгародубскіе лса, въ которыхъ раскинулись богатыя стародубскія раскольничьи слободы — Клинцы, Новозыбковъ, Лужки, Злынка, Добрянка и др., тянулись на 160 слишкомъ верстъ и были въ буквальномъ смысл ‘дремучими’. Пермская губернія, особенно колонизованная раскольниками, и нын чрезвычайно богата лсами, а въ старину была сплошь покрыта лсомъ, сверная часть этой губерніи и теперь представляетъ сплошное лсное море и многія ея мстности на картахъ до сихъ поръ обозначаются точками, такъ какъ здсь не былъ еще ни одинъ ‘изслдователь’ и только раскольники знаютъ дорогу въ эти укромныя мста, гд до сихъ поръ процвтаютъ невдомые начальству скиты. Но всего боле богатъ лсами, какъ въ прошломъ, такъ и въ настоящемъ, крайній Сверъ — губерніи Вологодская, Архангельская и Олонецкая. Въ первыхъ двухъ губерніяхъ лсная площадь занимаетъ 73 милліона десятинъ, да еще въ Олонецкой 10 1/2 милліоновъ десятинъ. Большая часть площадей этихъ губерній занята именно лсами. Такъ, напримръ, изъ 35 милліоновъ десятинъ съ небольшимъ общаго пространства Вологодской губерніи, лсами занято 32 милл. дес. Въ Архангельской губерніи къ этому присоединяются тундры, которыхъ здсь 26,964,328 десятинъ. Вообще болотъ и озеръ на свер Россіи чрезвычайно громадное количество, такъ въ одномъ Повнецкомъ узд, Олонецкой губерніи, гд выросла знаменитая Выгорція, болота занимаютъ боле 1,000,000 десятинъ, а озеръ въ этомъ узд насчитывается до 1,900.
Такія благопріятныя топографическія условія перечисленныхъ мстностей вполн объясняютъ, почему раскольничья колонизація направилась именно сюда. Убгая въ непроходимые лса, раскольники въ значительной степени могли чувствовать себя въ безопасности отъ преслдованій правительства: лса, болота и озера служили надеждною защитою. Дорогъ здсь не было. ‘Дороги съ Олонца во вс погосты зашли въ озера, и перевозы чрезъ озера многіе, а тележныхъ дорогъ нтъ’, говорится въ одной воеводской отписк 1649 г. Достать засвшихъ въ лсу раскольниковъ было поэтому трудно. Въ актахъ конца XVII столтія, когда правительство начало ловить раскольниковъ по лсамъ и раззорять ихъ поселенія, постоянно встрчаются жалобы на то, что жилища раскольниковъ находятся ‘въ великихъ болотахъ и топяхъ, гд и пшему ходить съ нуждою: оттого сыскать никакъ невозможно было’. Особенными удобствами въ этомъ отношеніи обладалъ Сверъ, представлявшій, какъ мы выше видли, сплошное пространство лсовъ, болотъ и озеръ. Неудивительно, поэтому, что раскольничья колонизація здсь началась ране, чмъ гд бы то ни было, и что раскольничьи общины здсь всего мене поддавались вліянію правительства.
Первыми застрльщиками раскольничьей колонизаціи на Свер были разнаго рода ‘старцы’. Это были чернецы Соловецкаго и другихъ сверныхъ и внутренно-московскихъ монастырей, бжавшіе сюда посл ‘перемны благочестія’. Первыми явились соловецкіе старцы, бжавшіе изъ монастыря еще въ 1667 году, при начал соловецкаго ‘сиднія’. Затмъ значительное число соловецкихъ монаховъ разсялось по Сверу посл взятія Соловокъ царскими войсками. Много являлось сюда чернецовъ также изъ московскихъ, новгородскихъ, тверскихъ, ярославскихъ и другихъ монастырей. Одни изъ нихъ уединялись гд-нибудь на необитаемомъ остров или берегу Свернаго океана и здсь безвстно оканчивали свою жизнь въ аскетическихъ подвигахъ. Другіе, напротивъ, не ограничивались только стремленіемъ спасти лично себя, но еще хотли бороться съ разлившимся по міру нечестіемъ и потому селились въ лсахъ и болотахъ недалеко отъ границъ заселенныхъ пространствъ, и отсюда ‘не токмо пустыни, дебри и болота, но и окрестъ прилежащій грады и веси благочестія свтомъ научивше и просвтивше, сториченъ плодъ принесоша’, какъ выражается знаменитый колонизаторъ Свера и раскольничій исторіографъ Андрей Денисовъ. Таковы были: Епифаній, вышедшій изъ Соловецкаго монастыря до осады и поселившійся въ онежской стран, здсь онъ многихъ убдилъ твердо стоять за старину. Затмъ онъ отправился въ Москву, гд былъ пойманъ, сосланъ въ Пустозерскій острогъ (Аргангельской губ.) и, но отрзаніи языка, былъ сожженъ вмст съ первыми расколоучителями — Аввакумомъ, Лазаремъ и едоромъ. Савватій, уйдя изъ Соловокъ, обошелъ весь Сверъ, но затмъ не утерплъ и отправился въ Москву, гд ему и отрубили голову. Германъ за проповдь раскола два раза былъ сажаемъ въ тюрьму, но оба раза бжалъ и, наконецъ, сгорлъ ‘благочестія ради’. Іосифъ, тоже изъ Соловокъ, долго бродилъ въ Каргопольскихъ и Олонецкихъ предлахъ, всюду насаждая ‘благочестіе’, и былъ убитъ стрльцами во время одной изъ экспедицій, снаряжавшихся правительствомъ для раззоренія раскольничьихъ лсныхъ поселеній. Евеимій бжалъ изъ Соловокъ во время осады, обошелъ все Поморье, затмъ прожилъ восемь лтъ въ Онежскомъ узд и умеръ, скитаясь по пустынямъ. Геннадій обошелъ много городовъ и пустынь, и былъ пойманъ, и заключенъ въ тюрьму въ Нижнемъ-Новгород, но отсюда бжалъ и прожилъ 12 лтъ около города Тихвина, насаждая здсь старовріе, затмъ явился въ выговскую пустыню (Повнецкаго узда), гд и умеръ. Іосифъ Ловзунскій, родомъ изъ Каргопольскаго узда, постригся въ монахи еще до Никона, а со времени появленія ‘новинъ’ оставилъ свой монастырь, бжалъ на родину и поселился на рк Водл (нын Пудожскаго узда), гд и жилъ ‘на пустомъ лсу пустыннымъ, жестокимъ, нужнымъ житіемъ, и отходя въ ближнія волости, учаше христіанъ въ благочестіи крпко стояти, а отъ Никоновыхъ новинъ удалитися, и окрестніи жители къ нему хождаху и нанаучахуся отъ него, какъ благочестіе хранити и блюсти. Многія къ нему исповдываху грхи своя и отхожаху въ домы своя, а овые и съ нимъ поживаху, пашню пахаша и тмъ кормяхуся’. Кончилъ Іосифъ тмъ, что ‘ради благочестія’ сгорлъ со всею своею паствою. Было здсь и еще много разныхъ ‘отцовъ’ и ‘старцевъ’: Питиримъ — изъ Анзерскаго монастыря, Прокопій — изъ Нижегородскихъ пустынь, Сергій, Кириллъ, Виталій — изъ московскихъ бояръ, Серапіонъ — изъ Москвы, Варлаамъ — изъ Каргополя, и много, много другихъ. Вс эти старцы были проповдниками раскола и въ то же время первыми колонизаторами пустынныхъ болотъ и лсовъ Свера и почти вс она кончили неестественною смертью.
Самыми замчательными изъ этихъ старцевъ были Игнатій Соловецкій и Корнилій. Они являются наиболе типичными лицами перваго періода раскольничьей колонизаціи и вмст съ тмъ наиболе видными дятелями этого времени по распространенію раскола на Свер. Игнатій — человкъ, по тогдашнему, очень ученый, и не даромъ Андрей Денисовъ называетъ его ‘сосудомъ, полнымъ мудрости’, а Иванъ Филипповъ говоритъ, что онъ ‘книжныя премудрости и разума, яко губа воду въ себ почерпне’. Бжавъ изъ Соловецкаго монастыря, Игнатій обошелъ Каргопольскій и Олонецкій узды, всюду насадивъ расколъ, особенно въ Повенц (тогда еще сел) и Шунгской и Толвуйской волостяхъ. Но главное его значеніе состоитъ въ томъ, что онъ воспиталъ и образовалъ цлое поколніе раскольничьихъ дятелей, которые создали знаменитое Выговское общежитіе, игравшее первенствующую роль въ исторіи всего русскаго раскола и заселившее весь Сверъ своими колоніями. Дятельность этихъ питомцевъ Игнатія и составитъ главный предметъ нашего разсказа. Такими питомцами были бжавшій въ Выговскую пустынь дьячекъ Шунгскаго погоста, Даніилъ Викуловъ, въ честь котораго и самое Выговское общежитіе получило названіе Даниловскаго, Андрей и Семенъ Денисовы, едва ли не самые замчательные дятели раскола, какихъ когда-либо онъ выставилъ, Петръ Прокофьевъ, двоюродный братъ Денисовыхъ, впослдствіи эклесіархъ Выговскаго общежитія, и много другихъ замчательныхъ дятелей поморскаго раскола. Со всми ними, тогда, большею частью, еще совсмъ молодыми людьми, Игнатій ‘бесдоваше отъ священнаго писанія’, всхъ ихъ ‘священный отецъ просвти ученіемъ своимъ’, всхъ ихъ онъ ‘наказа непорочному благочестію и страхомъ Божіимъ воепита’. Въ его-то школ поморскіе раскольничьи дятели получили богословское образованіе и подъ вліяніемъ его же примра научились беззавтной преданности раскольничьему длу. Фанатичный ревнитель раскола, Игнатій кончилъ тмъ, что сгорлъ съ 2,700 человкъ въ Палеостровскомъ монастыр, о чемъ подробно будетъ сказано ниже.
Совсмъ другого рода человкъ былъ Еорнилій. Простой малограматный мужикъ, онъ, по постриженіи въ монахи, включилъ себя въ то огромное въ старину число странниковъ-шатуновъ, которые толпами бродили тогда по Россіи, переходя изъ монастыря въ монастырь. Былъ Корнилій въ Кириловомъ и Сергіевомъ монастыряхъ, дошелъ и до Москвы. Перебывалъ почти во всхъ московскихъ монастыряхъ, потомъ снова бродилъ по Россіи и снова вернулся въ Москву. Здсь за строго-подвижническую жизнь патріархъ Іосифъ поручилъ ему ‘надсмотрніе’ надъ попами и дьяками Архангельскаго собора, ‘ковать и смирять за нкоторыя вины’. Когда Никонъ, въ качеств патріарха, произвелъ исправленіе книгъ и поднялъ гоненіе на раскольниковъ, Корнилій убжалъ на Донъ и прожилъ тутъ три года. Затмъ онъ снова начинаетъ бродить по монастырямъ, убждая всюду монаховъ держаться старины и доходя въ своей ревности до того, что однажды попа, служившаго по новому, ударилъ по голов кадиломъ и разбилъ ему голову. Посл этого подвига, онъ бжалъ въ Пудожскую волость (нын уздъ Олонецкой губерніи) и поселился съ своимъ ученикомъ Пахоміемъ на р. Воді. Келія у нихъ была самородная: съ трехъ сторонъ гранитныя скалы, а съ четвертой старцы прорубили дверь и окно. Жили I здсь они два года, а затмъ Корнилій перешелъ на Кяткозеро, гд прожилъ со старцемъ Епифаніемъ тоже два года. Отсюда Корнилій переходитъ на Нигозеро, а затмъ на Водлозеро. Узналъ тутъ про него попъ Кижскаго погоста и хотлъ поймать, но Корнилій, предувдомленный благожелателями, усплъ бжать на Немозеро. Сюда, однако, явился посланный отъ вытегорскаго попа, самого Корнилія посланный не тронулъ, но за то отнялъ все, что у него было. Корнилій перешелъ на Снигозеро и отсюда часто скрывался отъ преслдователей въ Каргополь, гд въ то время было не мало старовровъ. Но и здсь ему оказалось не безопаснымъ жить и онъ перебрался на Мангозеро, а потомъ къ Гавушозеру. Отсюда его пригласилъ къ себ поселившійся на Выгу-рк старецъ Сергій, однако, Корнилій и здсь не ужился, и выстроилъ себ келью тоже на Выгу-рк, но подальше отъ Сергія. Здсь его затопила вешняя вода, и ему пришлось перебраться на новое мсто на томъ же Выгу. И только здсь кончилась скитальческая жизнь непосидчиваго старца.
Послдніе годы своей жизни Корнилій посвятилъ исключительно проповди, бесдуя съ окрестными крестьянами и поселившимися въ лсу скептиками. Проповдь его имла исключительно практическій характеръ. Онъ проповдывалъ трудъ, говоря: ‘Писано бо есть: праздный да не ястъ, и проклятъ есть тунеядецъ’, и первый показывалъ примръ трудолюбія. Проповдывалъ ригоризмъ въ личной жизни, доводя этотъ ригоризмъ до крайностей. Проповдывалъ любовь ко всмъ людямъ, говоря: ‘Мирны будете и любовны ко всмъ человкомъ: кром сего, никто же узритъ Бога’. Но, главнымъ образомъ, онъ направлялъ вс силы на то, чтобы убдить приходившихъ къ нему — создать большую общину, въ которой все было бы общее и жизнь шла бы сообща. ‘Тогда, говорилъ онъ:— они пшонный хлбъ за ржаной не воспріимутъ, и ржаной за ячменной не вознегодуютъ, мсто же распространится и прославится во всхъ концахъ. По умноженіи же поселятся съ матушками и съ дтками, и съ коровушками, и съ люлечками’. Проповдь Корнилія имла большое вліяніе на слушателей и послужила какъ бы программой и и трудовой, строго-ригористической жизни, которая впослдствіи сложилась въ Выгорціи. Что же касается проповди Корнилія объ общинной жизни, то онъ имлъ удовольствіе передъ смертью видть осуществленіе своей проповди въ вид Даниловскаго общежитія.
Таковы были ‘старцы’, явившіеся въ лсахъ Свера первыми предвстниками раскольничьей колонизаціи. Образъ жизни этихъ старцевъ былъ строго подвижническій. Они трудились, какъ самые заурядные крестьяне: рубили лсъ, ‘пахали’ землю ‘копарюгою’ (мотыкою), сяли хлбъ подъ гарью и тмъ питались. Попрошайствомъ они не занимались, милостыни не собирали, а, напротивъ, сами другихъ кормили. Основываясь въ какой-нибудь мстности, они строили себ избы (‘кельи’) для жилья, а иногда и хозяйственныя пристройки, и затмъ, переходя по какимъ-либо причинамъ на новое мсто, оставляли постройки на потребу будущимъ странникамъ по лсамъ и болотамъ. Нкоторые изъ ‘старцевъ’ нарочно даже занимались постройкой ‘келій’ для странниковъ, испытавъ на себ, какъ тяжело скитаться по лсамъ безъ пріюта. Такъ старецъ Питиримъ построилъ своими руками въ Выговской пустыни боле 30 избъ, ‘и труждашеся не безъ ума, добавляетъ его біографъ, Иванъ Филипповъ:— ниже въ суе вдый, яко мнози жители будутъ въ пустыни, готовяше толь многая жилища’. Питались старцы скудно, однимъ хлбомъ, да рубленой рпой съ солью и квасомъ, случалось питаться и дубовою корою съ травою. Нкоторые занимались рыболовствомъ и питались рыбою или обмнивали ее на хлбъ, при хорошемъ улов значительную часть рыбы раздавали неимущимъ крестьянамъ сосднихъ волостей. Рыбу ловили на сдланныхъ собственноручно плотахъ. Одвались старцы плохо, лишь бы прикрыть наготу. Много приходилось имъ страдать и отъ голода, и отъ холода, случалось замерзать до смерти, доводилось и тонуть на рыбной ловл. О нажив старцы не думали и все, что у нихъ заводилось лишняго, раздавали ‘христіанамъ’. Не отказывались они и трудомъ помочь иному малосильному крестьянину въ его хозяйств.
Неудивительно, что, при такомъ образ жизни и при такомъ личномъ характер, старцы не могли возбуждать къ себ въ населеніи ничего, кром глубокаго уваженія и любви. Слава о нихъ быстро распространялась — и къ нимъ шелъ отовсюду народъ. Шли изъ ближнихъ, сосднихъ съ лсами мстностей, шли и изъ отдаленныхъ, внутреннихъ волостей и городовъ Московскаго государства. Одни приходили только послушать старцевъ и поучиться у нихъ, другіе оставались временно пожить съ ними, наконецъ, третьи, кому не особенно сладко жилось на родин, оставались здсь навсегда. Такимъ образомъ, мало по малу, у каждаго старца образовывалась паства, вокругъ его кельи строились избы — и основывалось поселеніе.
Такъ зачиналась раскольничья колонизація. Но ей еще много предстояло вынести испытаній. Дятельность старцевъ не могла остаться незамченною. Первыми взволновались православные священники ближайшихъ къ лсамъ погостовъ, у которыхъ старцы отнимали ‘чадъ духовныхъ’. Попы и монахи близъ лежащихъ монастырей доносили властямъ въ Новгородъ и другія мста, что бглые старцы, выходя изъ лсовъ, ходятъ по волостямъ и погостамъ и учатъ людей держаться старой вры, а отъ православія удаляться и бжать, и что ‘людіе ихъ ученію послдствуютъ, отъ церкви и отъ поповъ удаляются и новодйствуемаго причастія не пріемлютъ и не причащаются и ходятъ явно, не бояся, многолюдствомъ по селамъ и волостямъ’. Получивъ такія донесенія, власти посылали подъячихъ и солдатъ разыскивать старцевъ, разгонять ихъ собранія и раззорять поселенія.
Въ это время вышелъ цлый рядъ указовъ, которыми опредлялись отношенія мстныхъ властей къ раскольничьей колонизаціи. Именно указомъ 1687 года предписывалось: ‘смотрть накрпко, чтобъ церковные раскольники въ лсахъ и волостяхъ не жили, а гд объявятся и ихъ велно сыскивать и имать, и пристанища ихъ раззорять, чтобъ ту ихъ богомерзкую ересь искоренить, и впредь бы не возростала, а животы ихъ раскольническіе, всякіе, по оцнк велно продавать и деньги прислать къ Москв, въ Новгородскій приказъ’. Въ указ 1689 года было сказано: ‘въ Олонецкомъ узд, въ погостхъ и въ волостехъ старостамъ, и сотскимъ, и всмъ крестьянамъ ихъ Велихъ Государей указъ сказать, чтобъ они, вдая у себя раскольниковъ, не таили, и прочихъ извщали, а имая приводили на Олонецъ въ приказную избу, а пристанища имъ и селитьбы заводить не давали, и учинить велно о томъ во всхъ погостхъ и волостяхъ заказъ подъ смертною казнью, и выбрать десятскихъ, и смотрть того непрестанно накрпко, чтобъ такихъ суемудренниковъ и плевосятелей и прелестниковъ до конца искоренить’. Наконецъ, указъ 1693 года требовалъ: ‘а пристанища ихъ раскольническія, буде, гд по всямъ или въ деревняхъ объявятся, раззорить, сжечь безъ остатку, чтобъ впредь ихъ братьи, такимъ же ворамъ и раскольникамъ, нигд становъ не было’.
Сообразно съ этими указами мстныя власти и дйствовали: он сыскивали и имали, раззоряли и искореняли, жгли безъ остатку и т. д. Сперва этимъ дломъ занимались духовныя лица по собственной иниціатив. Такъ, когда умеръ новгородскій митрополитъ Макарій, смотрвшій сквозь пальцы на раскольниковъ и въ значительной мр самъ склонный къ старин, а на его мсто вступилъ ревнитель православія Питиримъ, послдній еще въ 1681 году, слдовательно, ране приведенныхъ выше указовъ, послалъ на Олонецъ архимандритовъ, игуменовъ и старцевъ, съ приказомъ взять подъячихъ и солдатъ и во всемъ Олонц и его округ, по всмъ селамъ, весямъ и монастырямъ приводить по церквамъ къ причастію, а кто не захочетъ причащаться и будетъ креститься двумя перстами, того вязать, заковывать въ кандалы и отсылать за крпкимъ карауломъ въ Олонецъ и Новгородъ. Эта экспедиція навела ужасъ на олончанъ, многіе запирались въ домахъ и сжигались, чтобы не попасть въ руки ревнителей, другіе бросали дома и бжали въ лса и пустыни. Въ числ послднихъ былъ и упоминавшійся выше дьячекъ Шунгскаго погоста, Даніилъ Викуловъ. Въ погоню за нимъ, а также для поимки и другихъ старцевъ были посланы въ Вшовскую пустыню вооруженные люди на лыжахъ, причемъ проводниками были монахи Палеостровскаго монастыря, находящагося на одномъ изъ острововъ Онежскаго озера. Посланные захватили нкоторыхъ старцевъ, другіе же успли убжать.
Эта экспедиція положила начало цлому ряду подобныхъ же предпріятій. Особенно прославилась экспедиція прапорщика Аникія Портновскаго. Одинъ изъ подвиговъ послдняго подробно описанъ въ оффиціальномъ донесеніи прапорщика и его товарища, подъячаго Ананьина. Въ 1689 году раскольники заняли Палеостровскій монастырь, съ цлью сгорть въ немъ. Противъ нихъ были посланы прапорщикъ Портновскій и подъячій Семенъ Ананьинъ съ отрядомъ стрльцовъ. Задача ихъ состояла въ томъ, чтобы выгнать раскольниковъ изъ монастыря. Выполнить эту задачу имъ не удалось, но за то, бродя по заонежскимъ лсамъ, они напали на раскольничье поселеніе и уничтожили его. Поселеніе это состояло изъ трехъ ‘пристанищъ’, избы, погреба, ‘поварни’, ямъ, въ которыхъ держатъ хлбъ, и ‘палатей на столбахъ’ съ крышей, все это стрльцы сожгли. Въ зданіяхъ былъ найденъ зерновой хлбъ — его раскидали и развяли по лсу, а хлбъ въ снопахъ пожгли. Вокругъ поселенія были нивы — ихъ тоже пожгли. При обыск зданій были найдены старопечатныя книги, воскъ, ладонъ, схима и клобуки — все это было тщательно собрано и отослано, какъ побдный трофей, на Олонецъ. Раззоривъ поселеніе, отрядъ двинулся дале, къ озеру Столпозеру, и здсь на одной лсной нив нашелъ четырехъ жнецовъ. Стрльцы бросились на нихъ и троихъ — двухъ взрослыхъ мужиковъ и одного мальчика — поймали, а четвертый, старецъ Епифаній, бросился съ высокаго берега въ озеро и утонулъ. Арестованные раскольники были привезены въ Олонецъ и здсь подверглись ‘увщаніямъ’, посл которыхъ двое изъ нихъ умерли, не вынесши пытокъ, а третій, мальчикъ, сдался и былъ принятъ въ православіе.
Эти экспедиціи, сопровождаемыя истребленіемъ всего того, что съ тяжкими лишеніями и огромными трудами успвали создать раскольники на новыхъ мстахъ поселенія, страшно озлобили колонистовъ сверныхъ лсовъ и они иногда ршались на отраженіе посылаемыхъ противъ нихъ отрядовъ при помощи оружія. Такъ, когда прапорщикъ Портновскій со стрльцами произвелъ описанный выше разгромъ раскольничьяго поселенія и захватилъ трехъ раскольниковъ, на отрядъ напали сбжавшіеся съ сосднихъ лсныхъ поселеній колонисты и преслдовали его дв ночи, стрляя изъ пищалей, причемъ ранили одного стрльца. Въ другихъ случаяхъ раскольники отбивали арестованныхъ товарищей. Такъ, однажды старецъ Питиримъ, тотъ самый, который строилъ для странниковъ келіи, по какой-то надобности вышелъ изъ лсовъ въ село Космозеро и былъ здсь арестованъ попомъ и другими властями, закованъ и подъ карауломъ отправленъ въ Олонецъ. Объ этомъ узналъ Даніилъ Викуловъ и, собравши пять человкъ изъ своихъ товарищей, наиболе смлыхъ и проворныхъ, послалъ ихъ отбить старца. Посланные погнались на лошадяхъ и дорогою перемняли ихъ, оставляя своихъ лошадей жившимъ но дорог тайнымъ раскольникамъ и беря у нихъ свжихъ. Такимъ образомъ, погоня настигла старца и приставленный къ нему караулъ близъ села Пряжи, т. е. уже далеко внутри Олонецкаго узда, и старца отняла. Караульные, забжавъ въ сосдній Шуйскій погостъ и захвативъ съ собою старосту и множество православныхъ, въ свою очередь погнались за раскольниками и гналась за ними до Кижскаго погоста, а дальше гнаться побоялись. Старецъ же былъ благополучно доставленъ въ лса.
Однако, факты, подобные только-что разсказаннымъ, случались сравнительно рдко. Въ большинств же случаевъ раскольники не ршались оказывать прямого сопротивленія воинскимъ командамъ. Зная, однако, какія пытки и мученія ожидаютъ ихъ въ случа поимки, предпочитали сжигать себя.
Самосожшательство — явленіе очень крупное въ исторіи раскола и въ особенности раскола свернаго. Число лицъ, подвергшихъ себя смерти чрезъ самосожженіе, было чрезвычайно громадно. Иванъ Филипповъ въ своей ‘Исторіи Выговской пустыни’, между прочимъ, говоритъ о самосожигателяхъ слдующее: ‘Таковыхъ страдальцевъ многое и число превосходящее множество по всей россійской земли, во всхъ градхъ бысть, невозможно счислити ихъ множества ради, азъ же о нихъ мало нчто повдаю, которые быша въ сей подсверной стран, въ Олонецкихъ предлехъ’ (только), и затмъ пересчитываетъ извстные ему факты самосожженія. Факты эти слдующіе: на Березовскомъ волок ‘скончашеся огнемъ благодатію’ старецъ Пименъ и съ нимъ ‘къ другой тысящи нсколько народа’, въ Палеостровскомъ монастыр въ ‘первый запоръ’ ‘отецъ Игнатій скончался огнемъ за древнее благочестіе и съ нимъ народа къ двумъ тысящамъ семействъ’, неизвстное число ‘страдальцевъ за древнее благочестіе’ сгорло въ Каргопольскомъ узд на рк Порм, во ‘второй запоръ’ въ Палеостровскомъ монастыр сожгли себя ‘числомъ къ тысячи пятисотъ’, подъ Олонцемъ сгорлъ олонецкій посадникъ, въ Лопскихъ погостахъ сожглись Іоанъ Букоевъ ‘съ четырьмя стами и осмидесятью человкъ народа’, въ сел Совдозерскомъ — Филиппъ Мелгинъ съ двумя стами восьмидесятью товарищами: въ Пудожскомъ погост — ‘соловецкій отецъ’ Іосифъ и товарищи, ‘числомъ къ другой тысячи нсколько’, близъ Водлы — Іосифъ Ловзунскій съ пятью или шестью стами человкъ, въ ‘заднихъ’ волостяхъ олонецкихъ — восемьдесятъ пять, Кирилъ и Григорій съ товарищами, около двухсотъ душъ, Иванъ Соколъ съ триста шестью человками, Григорій — съ семидесятые пятью, ипохъ Гавріилъ — съ двнадцатью и, наконецъ какой-то уншинъ съ тринадцатью душами. Такимъ образомъ, по счету Филиппова, въ однихъ только олонецкихъ предлахъ боле десяти тыся человкъ подвергло себя самосожженію.
Между тмъ въ списк Филиппова перечислены далеко не вс случаи самосожженія, бывшіе въ олонецкихъ предлахъ. Такъ, у него не упомянуты случаи самосожженія, о которыхъ сохранились преданія въ Повнецкомъ узд: въ Гимольскомъ приход — въ деревн Пузамагуб, въ Ребольскомъ приход — въ деревн Григорьевъ-Наволокъ и въ Выгозерекомъ приход — въ деревн Линдозер. Затмъ въ старообрядческихъ синодикахъ записаны еще слдующіе случаи самосожженія: Василія съ пятьюдесятью товарищами на Тудозер, Вытегорскаго узда, Іоанна ‘и иже съ нимъ’, Никифора ‘и иже съ нимъ’, Аверкія съ товарищами въ Янгорахъ, Пудожскаго узда, Евдокія, Зиновіи, Агаеіи и прочихъ подъ Каргополемъ, инока Флларета, Алексія, Лоонтія и прочихъ сорокъ — за Кекозеромъ, Пудожскаго узда, Іоанна и иже съ нимъ въ Птухв (?), еодора, Василія и прочихъ, на Кученалд (близъ Ошевенскаіо монастыря), Илларіопа, Іоанна и съ ними тысячи человкъ, Евстафія и съ нимъ двадцати шести — на Гальеозер, Агафоника, Прокопія, Намфила и съ ними двухъсотъ двадцати, Афанасія и прочихъ съ нимъ.
Къ этому перечню нужно присоединить еще случаи самосожженія, имвшіе мсто въ эпоху, боле позднюю, чмъ та, въ которую произошли вс вышеозначенные факты (1680—1720 г.). Такъ въ 1834 году сгорло до 200 человкъ на р. Порм, на которой и ране былъ случай самосожженія. Въ 1747 г. Терентій, а въ 1750 — Матей, оба принадлежавшіе къ толку филикповцевъ, сгорли, ‘каждо со своимъ стадомъ’, на рк Умб (близъ Выгорціи). Наконецъ, еще въ 1755 г. сгорлъ старецъ Сераніонъ, ‘въ Верховьи на Лайты’ (Повнецкаго узда).
Вс приведенные случаи самосожженія имли мсто въ олонецкихъ предлахъ. Но самосожженіе было распространено не на Олонц только. Факты самосожженія совершались по всему сверу, на Урал, въ Сибири и во многихъ другихъ мстахъ. Такъ, на Шелон-рк сгорлъ Петръ и съ нимъ триста. Въ 1685 г. въ дер. Остров, Новгородскаго узда, сожглось въ овин 360 чел. Въ 1726 году въ Озерецковской волости, Важецкаго узда (Архангельской губ.), сгорло восемдесятъ человкъ. Въ 1743 г. на р. Печор сгорло восемдесятъ семь человкъ. Въ Перми въ неизвстномъ году сгорли ‘священнодіаконъ’ Кононъ и съ нимъ шестьдесятъ человкъ, а затмъ въ 1738 году — еще тридцать четыре человка. Въ 1748 г. въ Устюжской провинціи Влослуцкого стана сгорло 70 человкъ. Были случаи самосожженія въ Оренбургской губерніи. Въ Сибири извстны слдующіе случаи самосожженія: въ Тобольскомъ узд, въ пустын, сгорли тысяча семьсотъ, въ Тюменскомъ узд, на р. Теген (1687 г.) — триста, въ томъ же узд въ другой разъ — 1700, въ Курган — сто пятьдесятъ, на Ишим — тридцать шесть: въ какой-то сибирской Кошуцъ-пустын (?) въ два пріема — пятьдесятъ и сто сорокъ восемь, ‘въ Сибири на Ев’ (?) — семьдесятъ восемь, вообще въ Сибири, безъ боле точнаго обозначенія мстности — сто пятьдесятъ, въ Томскомъ узд — Василій Шапошниковъ съ послдователями, Сибирской губерніи, въ Кузнецкомъ вдомств — семнадцать человкъ (1743 года), Тюменскаго узда, въ дер. Лучинковой — двсти человкъ, и мн. др.
Всего боле случаевъ самосожженія было въ послдней четверти XVII и затмъ въ первой четверти XVIII ст. И это время было временемъ наиболе сильныхъ гоненій раскольниковъ. Затмъ случаи самосожженія происходятъ только спорадически, вплоть до середины XVIII вка, и даже до царствованія Екатерины II, появляясь обыкновенно вслдъ за временнымъ усиленіемъ гоненій на раскольниковъ.
Однако, подъ такое простое объясненіе подходятъ далеко не вс извстные намъ случаи самосожженія. Дло въ томъ, что иногда первоначальная причина самосожженія — преслдованія — совершенно стушевывалась,— а на первый планъ выступала причина производная — идея о спасительности добровольной насильственной смерти чрезъ самосожженіе, самоутопленіе или замариваніе себя голодомъ. Нтъ сомннія, что эта дикая идея возникла именно подъ вліяніемъ того невыносимаго положенія, въ которое были поставлены раскольники въ первое время существованія раскола, но затмъ, сложившись, эта идея вызывала случаи добровольной насильственной смерти, независимо отъ какихъ-либо преслдованій.
Мысль о возможности достиженія царствія небеснаго путемъ добровольной насильственной смерти, путемъ самоубійства въ той или другой форм, явилась въ умахъ еще перваго поколнія раскольниковъ. Еще знаменитый Аввакумъ пропагандировалъ самосожженіе. ‘Боишься, пещи той? писалъ онъ. Дерзай, плюнь на нее, не бось! До пещи страхъ-отъ, а егда въ нее вошелъ, тогда и забылъ вся. Егда же загоришься — а ты и видишь Христа и ангельскія силы съ нимъ. Емлютъ души т отъ тлесъ да и приносятъ ко Христу — а онъ надежа и благословляетъ и силу ей подаетъ божественную. Не уже къ тому бываетъ тяжка, но яко восперенна, туды же со ангелы летаетъ — ровно яко птичка попархиваетъ — рада изъ темницы своей вылетла… Темница горитъ въ пещи — а душа, яко бисеръ и яко злато чисто, взимается со ангелы выспрь во славу Богу и Отцу’. Впослдствіи эта идея о достиженіи царствія небеснаго самосожигательствомъ сдлалась на нкоторое время даже особымъ догматомъ филипновскаго раскольничьяго толка, вызвавши цлый рядъ самосожигательствъ въ самой середин XVIII вка. Наконецъ, та же идея о спасительности добровольной смерти была положена въ основу ученія такъ-называемыхъ запащиванцевъ и морельщиковъ, которые замаривали себя голодомъ. Запащиванцы и морельщики явились какъ бы наслдниками самосожигателей, запащиванство развилось съ половины прошлаго столтія и было распространено до конца первой четверти нашего столтія. Впрочемъ, запащиванцы встрчались еще въ 40-хъ годахъ, а, можетъ быть, существуютъ и теперь.
Вліяніе идеи спасительности добровольной смерти отразилось на многихъ случаяхъ самосожигательства. Чтобы указать проявленія этого вліянія, мы подробно разскажемъ одинъ крупный случай самосожигательства, причемъ выяснится и самая обстановка, при которой происходили самосожженія.
Въ 1688 году, въ то время, когда одна изъ правительственныхъ экспедицій раззоряла раскольничьи поселенія въ заонежскихъ лсахъ, упоминавшійся выше Игнатій Соловецкій, учитель Денисовыхъ и другихъ будущихъ главарей раскола, ршился предать себя самосожженію, желая вмст съ тмъ придать этому факту возможно боле импонирующій характеръ. Съ этою цлью онъ задумавъ захватить Палеостровскій монастырь и сжечь его вмст съ собою. Палеостровскій монастырь лежитъ на небольшомъ остров самой сверной губы Онежскаго озера. Монастырь издавна раздавалъ крестьянамъ олонецкихъ предловъ въ долгъ деньги подъ залогъ земли и затмъ отбиралъ землю въ случа несостоятельности должниковъ. Этимъ путемъ онъ пріобрлъ значительныя земельныя владнія, а вмст съ тмъ сдлался предметомъ живйшей ненависти всего обонежскаго населенія. Къ этому присоединилось еще то обстоятельство, что монахи Палеостровскаго монастыря были обыкновенно проводниками для правительственныхъ экспедицій, отправлявшихся раззорять мстныя раскольничьи населенія. Неудивительно, поэтому, что когда Игнатій кликнулъ кликъ нему собралась громадная толпа желающихъ произвести нападеніе на Палеостровскій монастырь. Во глав этой толпы Игнатій перешелъ по льду озеро и занялъ монастырь. Затмъ т, кому не было желательно горть, забрали все, что могли изъ монастыря и разбжались въ разныя стороны, а жаждавшіе пострадать благочестія ради остались и стали ждать присылки воинской команды. Въ тоже время Игнатій разослалъ по селамъ и волостямъ гонцовъ, приглашая всхъ желающихъ ‘за древнее благочестіе огнемъ скончатися’: ‘не хотяше бо страдальческихъ почестей самъ точію со ученики своими сподобитися, но со многими желаше діадимою мученичества украситися’. На зовъ Игнатія собралось до 3000 человкъ, и стали приготовляться къ самосожженію. Между тмъ, правительственная экспедиція, бывшая въ то время въ Заонежь, узнавъ о взятіи раскольниками Палеостровскаго монастыря и собраніи въ немъ громаднаго количества людей, сильно перетрусила, отступила въ Кижи и послала въ Новгородъ за подкрпленіями. Изъ Новгорода прислали отрядъ въ 500 солдатъ съ пушками и со всякимъ оружіемъ. Отрядъ явился уже въ великій постъ и пошелъ приступомъ на монастырь. Раскольники, собравшіеся въ монастыр, заперлись въ церкви, причемъ сломали лстницы, но которымъ совершался подъемъ въ самую церковь, а подвижныя лстницы взяли во внутрь. Внутри церкви раскольники заране заготовили громадные щиты, которые и поставили теперь противъ дверей и оконъ, и такимъ образомъ сдлались совершенно недоступными. Кром того, они заготовили массу легко воспламеняющихся смолистыхъ веществъ, и когда войска ворвались въ монастырь и бросились прорубать отверстія въ стнахъ церкви, раскольники подожгли собранныя вещества и сгорли вмст съ церковью въ числ 2700 слишкомъ.
Разсказанная исторія ясно показываетъ, что раскольничьи самосожженія далеко не всегда могутъ быть объяснены затруднительнымъ положеніемъ раскольниковъ, подобнымъ тому, въ которомъ бываетъ гарнизонъ крпости, взрывающій ее на воздухъ, лишь бы не сдаться непріятелямъ (Костомаровъ). Въ данномъ случа мы видимъ, что Игнатій и его товарищи, овладвъ Палеостровскимъ монастыремъ и разграбивъ его, могли свободно уйти и скрыться, какъ это и сдлали нкоторые изъ нихъ. Вмсто того, Игнатій съ своею паствою ждутъ нсколько мсяцевъ прихода войска, укрпляютъ церковь, заготовляютъ горючіе матеріалы и т. д. Мало того, многіе со всхъ сторонъ нарочно приходили въ монастырь, чтобы сгорть. Въ другихъ случаяхъ, какъ напримръ, во-второмъ ‘запор’ въ томъ же Палеостровскомъ монастыр, запершіеся нарочно затвали съ осаждавшими споры о вр, даже прямо подкупали солдатъ и ихъ начальниковъ, чтобы протянуть время и принять въ свою среду жителей окрестныхъ мстностей, пожелавшихъ тоже получить ‘діадиму мученичества’ чрезъ самосожженіе, но почему-либо опоздавшихъ придти въ ‘запоръ’. Т случаи, когда запершимся почему либо не удавалось сгорть, когда, напримръ, ихъ вытаскивали солдаты крючьями и баграми черезъ окна и другія отверстія, разсматривались какъ тяжелое несчастіе, и сами спасшіеся считались такими великими гршниками, что даже самъ Господь не пожелалъ принять отъ нихъ жертву — добровольную смерть. Тоже обстоятельство, что раскольники сжигали себя именно въ виду воинскихъ командъ, указываетъ лишь на ихъ желаніе придать своему ужасному поступку возможно боле демонстративный характеръ.
Впрочемъ, какъ ни разсмаривать самосожигательство, видть ли въ немъ продуктъ желанія покончить съ собою въ виду неминуемой опасности быть взятымъ и подвергнутымъ мукамъ или вліяніе предвзятой мысли о возможности спасенія при посредств самоубійства, сущность дла отъ этого нисколько не измняется: самосожженія, во всякомъ случа, являются продуктомъ усиленныхъ преслдованій противъ раскольниковъ, результатамъ того невыносимаго положенія, въ которомъ оказались раскольники въ послдней четверти XVII вка. Раскольникамъ невозможно было оставаться внутри государства, въ виду правительственныхъ мръ, грозившихъ смертью за одну принадлежность къ расколу. Они бжали на окраины государства, но и здсь ихъ настигала карающая рука правительства. Тогда имъ оставалось одно — смерть. Отсюда эта страшная эпидемія самосожженій, освтившая блескомъ своихъ костровъ добрую половину Россіи, отсюда же эта ужасная идея спасительности самоубійства…
Вліяніе самосожженій на раскольничью колонизацію было громадно. Десять тыся сгорвшихъ въ Олонецкихъ предлахъ и въ настоящее время составили бы значительную потерю для рдкаго населенія этой мстности. Въ тоже время, когда почти весь Сверъ представлялъ собою незаселенное пространство и только кое-гд были раскиданы избы первыхъ колонистовъ края, самосожженія наносили громадный ущербъ раскольничьей колонизаціи. Если къ погибшимъ этимъ путемъ присоединить еще тхъ, которые были захвачены правительственными экспедиціями, то окажется, что почти все первое поколніе раскольниковъ, колонистовъ Свера, погибло въ огн, на пытк и въ ссылк. Гибель колонистовъ влекла за собою и гибель всхъ плодовъ ихъ труда, такъ какъ самосожигатели сгорали со всми возведенными ими зданіями, а, при захват раскольниковъ правительственными экспедиціями, послднія истребляли какъ постройки колонистовъ, такъ и произведенные ими посвы. Слдующему поколнію колонистовъ приходилось, такимъ образомъ, начинать все съизнова.
Однако, несмотря на такія громадныя потери, раскольничья колонизація не ослабвала. Неприглядная дйствительность давала себя ужь слишкомъ сильно знать въ центр Россіи, и отсюда валили волна за волною новыя массы бглецовъ. Выбывшіе изъ строя колонисты замнялись новыми, на мст разрушенныхъ поселеній возникали другія, боле обширныя. Колонизація продолжалась и разросталась какъ по численности колонистовъ, такъ и по обширности захватываемыхъ ими пространствъ. Колонисты проникали все въ большую глубь лсовъ и болотъ, гд ихъ не могли достать уже никакія правительственныя экспедиціи. Мало по малу разбросанныя одиночныя раскольничьи поселенія появились на всемъ пространств между Ладожскимъ и Онежскимъ озерами съ одной стороны и Блымъ моремъ съ другой, облпили берега послдняго, начиная Кандалашскою губою и кончая Канинымъ носомъ, заняли Мезенскій и Печерскій края и наполнили глухіе вологодскіе лса. Поселенія эти представляли собою одинокія жилища, занятыя однимъ или нсколькими поселенцами. Сложиться въ боле крупныя группы, образовать центры, препятствовалъ страхъ преслдованіи, боязнь, что о крупномъ поселеніи скоре узнаетъ правительство и употребитъ большія усилія для его разрушенія. Поселенцы жили одиноко, довольствуясь лишь взаимными посщеніями другъ друга и взаимною поддержкою, матеріальною и нравственною.
Съ теченіемъ времени, однако, потребность въ совмстной жизни напала брать верхъ надъ страхомъ преслдованій. Къ этому вели и потребность въ общей борьб съ суровою природою, мало поддававшеюся усиліямъ отдльныхъ личностей, и стремленіе къ общности, замтное и вообще въ раскол, и въ особенности сильно проявившееся въ проповдяхъ первыхъ расколоучителей-колонизаторовъ. Къ тому же къ концу XVII столтія вниманіе правительства и силы государства были отвлечены отъ раскольничьей колонизаціи. Петръ I, сдлавшійся съ 1689 году единовластнымъ правителемъ Россіи, обратилъ все свое вниманіе на предметы, не имвшіе ничего общаго съ заселеніемъ раскольниками Свера. Вмст съ тмъ вс силы государства въ это время понадобились сперва на усмиреніе внутренней смуты, а затмъ на вншнія войны. Такимъ образомъ, колонистамъ были даны до извстной степени спокойствіе и возможность заняться внутреннимъ устройствомъ своихъ поселеній, и раскольники колонисты немедленно же воспользовались этою возможностью. Именно въ это время, на рубеж XVII и XVIII столтій, и возникли вс наиболе крупныя поселенія раскольниковъ на Свер, игравшія ту или другую роль въ дл колонизаціи Свера. Такъ появились Даниловское общежитіе, Поромская община (Каргопольскаго узда), Топозерскіе скиты (Кемскаго узда, Архангел. губ.), скиты Мозенскіе и др. Самымъ замчательнымъ изъ этихъ поселеній, какъ по значенію въ дл колонизація Свера, такъ и по роли въ общей исторіи раскола, было Даниловское общежитіе, и къ исторіи его возникновенія, типичной для всхъ вообще раскольничьихъ поселеній, мы теперь и обратимся.

III.
Первоначальная исторія Выгорціи.

Даниловское общежитіе основалось въ мстности, извстной въ XVII в. и первой половин XVIII подъ именемъ Выговской пустыни. Этимъ именемъ обозначалась мстность, лежащая между сверною губою Онежскаго озера и Онежскою губою Благо моря. Мстность эта посередин перерзывается ркою Выгомъ, протекающимъ черезъ довольно значительное озеро Выгозеро и затмъ впадающимъ въ Сороцкую губу Благо моря. И досел значительная часть этого пространства пустуетъ, въ описываемую же эпоху вся эта мстность представляла собою дйствительную пустыню. Только на окраинахъ ея, по берегамъ Благо моря и Онежскаго озера, находилось по нскольку поселеній, да при впаденіи Выга въ Выгозеро пріютилась русская колонія — Выгозерскій погостъ. На всемъ же остальномъ пространств были только лса, болота, да безчисленное множество озеръ и рчушекъ.
Въ начал 90-хъ годовъ XVII столтія мы находимъ въ разныхъ мстахъ Выговской пустыни колонистовъ-раскольниковъ, боле или мене уже прочно устроившихся на мстахъ своего поселенія. Такъ, на такъ называемой Рязани устроился Даніилъ Викулови, бывшій шунгскій дьячекъ, съ сестрою и зятемъ и небольшою группою послдователей. На самой рк Выгу жилъ выходецъ изъ То івуйской волости, Олонецкаго узда, Захарій Стефановт, съ отцомъ, матерью и сестрами. По тому же Выгу, только выше, жилъ старецъ Сергій, явившійся сюда съ ‘морской дороги’, а еще выше Корнилій, о которомъ говорилось ране. Тутъ же недалеко поселились Прокопій Нижегородскій и Иванъ Акиндиновъ, съ сестрою послдняго, оба явившіеся сюда изъ Нижегородскихъ лсовъ, первый и родомъ изъ Нижегородской губерніи, а второй — ростовецъ. Затмъ на озер Волозер поселился олончанинъ Захарій Пуллоевъ, съ женою и сыномъ. Были и нкоторые другіе, мало извстные поселенцы.
Вс эти поселенцы обзавелись нкоторымъ хозяйствомъ. Обзаведеніе это, впрочемъ, было не Богъ знаетъ какое. Вся Выговская пустыня была въ то время покрыта крупнымъ лсомъ, ‘соснягомъ и ельнягомъ’. Поселенцы рубили этотъ лсъ, жгли его, расчищали гари и сяли на нихъ хлбъ, ‘мшая рожь межь жита’, т. е. яровую рожь съ озимой, причемъ на четыре части яровой полагали одну часть озимой. Такимъ образомъ, съ одного посва собирали два урожая: первое лто — яровую рожь, а второе — озимую. Года въ это время были ‘хлбные и не зяблые’, и поселенцы въ это время собирали много хлба и ни въ чемъ не нуждались. Жить, однако, было тяжело. Одинокая жизнь въ лсу, наполненномъ всякимъ зврьемъ, вдали отъ сосдей и подъ постояннымъ страхомъ появленія ‘никоніанъ’ и неизбжнаго затмъ раззоренія, не могла особенно нравиться поселенцамъ. Сверный крестьянинъ, правда, легко оевоивается съ уединеніемъ, но большинство первоначальныхъ поселенцевъ Выговской пустыни были выходцы изъ мстностей, сравнительно густо заселенныхъ, и привыкли къ общин, міру. Кром того, были ясны и выгоды, которыя должны получиться отъ совмстнаго труда и совмстной защиты отъ опасностей. Наконецъ, при отинокомъ житіи и то, ради чего поселенцы бросили родину и бжали въ пустыню, религіозныя потребности — оставались неудовлетворенными. Все, такимъ образомъ, влекло выговскихъ поселенцевъ къ объединенію. И попытки такого объединенія въ маломъ вид длались неоднократно, но всегда кончались какъ-то неудачно.
Въ это-то время, въ 1692 году, въ Выговской пустын появился 17-ти лтній юноша, нетолько съумвшій соединить разрозненныхъ выговскихъ поселенцевъ и создать Даниловское общежитіе, но и превратившій это ничтожное вначал поселеніе въ большой торговый и промышленный городъ-монастырь и сдлавшій его центромъ безпоповщинской половины раскольничьяго міра. Юноша этотъ былъ Андрей Денисовъ.
Андрей Денисовъ происходилъ отъ князей Мышецкихъ. На это обстоятельство почему-то особенно упираютъ нкоторые изслдователи раскола. Въ дйствительности же это обстоятельство не иметъ ровно никакого значенія уже потому, что, почти за сто лтъ до выступленія Андрея въ качеств активнаго дятеля, та линія князей Мышецкихъ, къ которой принадлежалъ и Андрей, перешла на ‘мужицкое положеніе’. Предокъ Андрея удалился въ Заонежье и поселился въ сел Повнецкомъ (нын уздный городъ Повнецъ), превратившись въ обыкновеннаго сельскаго ‘обитателя’. Поэтому, Андрей не можетъ быть разсматриваемъ иначе, какъ крестьянинъ, сынъ крестьянской семьи, очень зажиточной и хозяйственной. Правда, семья Андрея не прерывала сношеній съ своими родственниками, князьями Мышецкими, но это не мшало ей оставаться крестьянскою семьей, пріобрвшею себ даже особое крестьянское прозвище — Вторушинныхъ.
О дтств и юности Андрея остались крайне скудныя свднія. Нкоторыя данныя указываютъ на то, что онъ еще въ ранніе годы обнаруживалъ чрезвычайный умъ и сильную впечатлительность. Еще десятилтнимъ ребенкомъ онъ въ Олонецкой таможн, находившейся въ завдываніи одного изъ его дядей, князей Мышецкихъ, поразилъ всхъ своими математическими способностями. Сцены преслдованія раскольниковъ производили на него самое угнетающее впечатлніе. Повнецкое село служило исходнымъ пунктомъ, откуда отправлялись правительственныя экспедиціи въ Выговскую пустыню для раззореніа раскольничьихъ поселеній, и сюда же приводились забранные въ лсахъ раскольники. Много картинъ насилія, расправъ и репрессалій пришлось увидть Андрею, и он положили неизгладимую печать на его душу. Къ этому присоединились пылкія рчи Игнатія Соловецкаго, учившаго Андрея ‘богословію’ и внушившаго ему самую фанатическую преданность расколу. Здсь и лежитъ начало той чрезвычайной любви, которую питалъ Андрей къ раскольникамъ, и его стремленія во что бы то ни стало добиться возможности существованія для раскола.
Нкоторыя свднія указываютъ на то, что Андрей учился въ Кіев и Москв: по, повидимому, эти указанія должны быть отнесены къ боле поздней пор его жизни.
Семья Андрея состояла изъ отца Дениса Ивановича, или Діонисія Іоанновича, какъ его величаютъ раскольничьи историки, младшаго брата Семена и сестры Соломоніи. Отецъ Андрея тоже придерживался ‘старины’, но далеко не настолько былъ преданъ этой старин, чтобы ради ея бжать въ лса и пустыни. Что же касается Семена и Соломоніи, то они всецло находились подъ вліяніемъ Андрея.
Вотъ и все, что можно сказать о жизни Андрея Денисова до появленія его въ Выговской пустын.
Андрей оставилъ домъ отца своего тайно отъ послдняго. Единственнымъ спутникомъ его былъ нкій Иванъ Блоутовъ. Странники вышли въ пустыню, не взявъ съ собою ничего, кром небольшого количества състныхъ припасовъ: ‘лыжи убо вмсто коней, кережу же вмсто воза пріемъ, самъ себ бываетъ и подвода и извощикъ, и слуга и господинъ, и вождь и водимый’, по образному выраженію Ивана Филиппова. Вышли они въ послднихъ числахъ декабря, въ самую стужу, и до весны страшно натерплись отъ холода, не имя жилища и только около костровъ отогрвая окоченвшіе члены. Весною они нарубили лсу и построили себ маленькую избушку между озерами Блымъ и Тагозеро. Мало по-малу они ознакомились съ другими пустынниками и стали навщать ихъ. Особенно понравился Андрею Даніилъ Викулови, на котораго, въ свою очередь, молодой пустынникъ произвелъ сильное впечатлніе своимъ умомъ и начитанностью. Даніилъ сталъ приглашать Андрея жить вмст, Андрей съ радостью согласился и переселился къ Даніилу. Въ это время вокругъ Даніила собралось уже столько ‘братій’, что прежнее жилище его оказалось и тснымъ, и неудобнымъ. Тогда пустынники перебрались на новое мсто, недалеко отъ ныншней Тихвиноборской почтовой станціи Повнецкаго узда, и здсь выстроили огромную избу, могшую вмстить всю братію.
Жизнь въ пустын такъ понравилась Андрею, что онъ ршился и сестру свою, двицу Соломонію, ‘изъ бури и треволненія мірскаго во спасительное пристанище богоугоднаго своего житія привести’. Съ этою цлью онъ отправился домой и, во время отсутствія отца, увезъ сестру. За этотъ поступокъ отецъ страшно разсердился на Андрея и разразился противъ него проклятіями, но затмъ, чрезъ нсколько лтъ, когда имя Андрея начало пріобртать извстность, отецъ не только помирился съ нимъ, но и перебрался къ нему на житье съ другимъ сыномъ, Семеномъ.
Скоро слава о новой общин облетла всю Выговскую пустыню, Андрей установилъ въ своей общин монастырскіе порядки и учредилъ въ каждый праздникъ церковную службу съ пніемъ. Это всего боле понравилось колонистамъ Выговской пустыни и они отовсюду стекались по праздникамъ къ Даніилу и Андрею, слушали службу и пніе, а посл службы чтеніе и толкованіе Андреемъ учительныхъ книгъ. Пришли сюда однажды о Пасх Захарія съ отцомъ, которые жили на Выгу. Очень имъ понравились и самъ Андрей, и заведенные имъ порядки, и стали они звать Андрея и Даніила съ братіею къ себ на Выгъ, говоря, что тамъ мста удобныя къ пашн, хлбъ ростетъ хорошо, много уже приготовленной подъ пашню земли и, наконецъ, самъ Выгъ богатъ рыбою. Предложеніе это, въ свою очередь, понравилось Даніилу и Андрею, такъ-какъ мсто, на которомъ они поселились, было не особенно удобное для хозяйственныхъ цлей, но перебираться сразу не ршились. Собрали они на совщаніе братію и по общему совту ршили послать съ Захаріемъ изъ своей среды ‘трудниковъ’, человкъ съ двнадцать, чтобы осмотрть хорошенько мста, а вмст съ тмъ вспахать и засять готовыя гари и нарубить лсу для новыхъ гарей. Кормить этихъ рабочихъ взялся Захаръ, у котораго въ это время, благодаря хорошимъ урожаямъ, скопились порядочные запасы хлба. Такъ и сдлали: ‘трудники’ отправились на Выгъ, нарубили лсу и засяли готовыя гари рожью, житомъ и рпою. Мста имъ очень понравились. Урожай получился хорошій, хлба собрали много, да еще сна накосили на болотахъ. Какъ разъ въ это время въ общин Андрея и Даніила произошелъ пожаръ, причемъ сгорли вс постройки и запасы. Вс увидли въ этомъ событіи прямое указаніе Божіе, и община перебралась на Выгъ къ Захаріи. Такимъ-то образомъ и было положено начало знаменитому Даниловскому монастырю, Это было въ 1695 году.
Въ это время община состояла изъ сорока человкъ, въ томъ числ нсколько женщинъ. Номинальною главою общины считался Даніилъ Викуловичъ и отчасти ‘авва’ Корнилій, который хотя жилъ отдльно отъ общины, но имлъ большое вліяніе на нее и слагавшіеся въ ея сред порядки, какъ человкъ опытный, бывалый и ‘учительный’. Въ дйствительности же истиннымъ вождемъ общины и самымъ дятельнымъ членомъ ея былъ молодой Андрей. Тутъ-то и начались развертываться его организаторскія способности. На первыхъ порахъ главною нуждою общины было устройство хозяйства. Ни у кого изъ общинниковъ ничего не было. Убгая въ пустыню, они не могли захватить съ собою ни скота, ни хозяйственныхъ орудій, ни значительнаго запаса смянъ. Между тмъ, община, состоявшая изъ сорока членовъ, требовала большого и разнообразнаго хозяйственнаго обзаведенія. Къ тому же въ общину со всхъ сторонъ стремились новые пришельцы, и такъ-какъ Андрей и Даніилъ принимали всхъ безъ отказу, то община быстро росла по численности членовъ. Много нужно было ума и энергіи, чтобы съумть прокормить, одть и помстить все это множество людей и въ тоже время устроить полное хозяйство, создавъ все это изъ ничего и имя въ своемъ распоряженіи лишь трудъ — свой личный и товарищей. И, однако, эту трудную задачу Андрей съ своими ближайшими помощниками разршили блистательно.
Прежде всего община обратила почти вс свои силы на возможное увеличеніе подскъ и заведеніе постоянныхъ пашенъ.
Подсчное хозяйство, досел господствующее на свер, очень тяжелое хозяйство, требующее много знаній и самаго каторжнаго труда. Нужно умть выбрать мсто для подски, такъ какъ отъ этого всецло зависитъ урожай. При выбор приходится руководиться массою разнообразныхъ условій, но особенное вниманіе обращается на почву и породу лса. Гд ростетъ лиственный лсъ, береза, осина, ольха съ ивнякомъ, тамъ почва содержитъ много перегноя, и потому такія мста самыя лучшія для подскъ. Гораздо хуже та подска, гд ростетъ ель и гд почва глинистая. Но самое плохое мсто для подски — гд преобладаетъ сосна, а подъ нею песчаная почва. Кром того, нужно обращать вниманіе на уклонъ избранной мстности, такъ какъ при отсутствіи уклона или маломъ уклон на пашн будетъ застаиваться вода и хлбъ сгніетъ, а при слишкомъ большомъ уклон — вода снесетъ верхній слой почвы вмст съ сменами. Затмъ обращается вниманіе на то, въ какомъ отношеніи находится уклонъ мстности къ солнечному свту, и т. д. Вообще мстъ, вполн пригодныхъ для подскъ, не много, и отысканіе ихъ составляетъ искуство.
Когда выборъ мста для подски сдланъ, на немъ срубается лсъ. Длается это въ конц мая или начал іюня. Затмъ срубленныя деревья остаются лежать цлый годъ и за это время хорошо просыхаютъ. На другой годъ срубленныя деревья складываютъ въ костры, подъ которые положены жерди, чтобы можно было передвигать костры по направленію втра. Затмъ костры зажигаются съ подвтренной стороны, и огонь быстро охватываетъ всю подску. Въ это время труженникъ рабочій долженъ бгать между кострами и передвигать ихъ жестомъ съ мста на мсто, чтобы хорошенько прогорли древесные корни и дернъ. Невыносимый жаръ валитъ отъ горящихъ костровъ, огонь лижетъ работнику лицо, искры летятъ въ глаза, дкій дымъ захватываетъ дыханіе, а работникъ продолжаетъ бгать въ огн. Воспаленіе глазъ — обычное послдствіе такой работы.
Когда костры сгорятъ, рабочій долженъ немедленно же очистить гарь отъ несгорвшихъ деревьевъ и взорать землю. Орка производится особаго рода прямыми сошницами, поднимая землю не глубже 1 1/2 вершковъ. Орать на гари можетъ только опытный пахарь, такъ какъ соха здсь можетъ каждую минуту зацпиться за пень или корень и переломиться. Чтобы избжать этого, пахарь все время несетъ соху на себ, то поднимая ее къ верху, то опуская въ глубь. Это боле, нежели каторжный трудъ…
Таковы вообще работы на подскахъ. Но для піонеровъ Выговской пустыни, Андрея Денисова и товарищей, эти работы были несравненно тяжеле обыкновеннаго. Дло въ томъ, что у нихъ не было почти никакихъ земледльческихъ орудій и совсмъ не было рабочаго скота. У нихъ были только скиры для сченія сучьевъ и матыки или копарюги для копанія земли. Не имя возможности вырубить громадный двственный лсъ, они только скли сучья и затмъ пускали въ жаркіе лтніе дни лсные пожары. На выжженныхъ мстахъ, гд торчали обгорвшіе стволы деревьевъ, а въ почв находились корни, выговскіе піонеры вскапывали землю и засвали ее. Копаніе вполн замняло пахату, такъ что Филипповъ постоянно выражается: ‘пахаше пашню копарюгою’ и ‘копарюгою землю ораше’.
Это былъ ужасный, нечеловческій трудъ, но Андрей и его товарищи вынесли его и нетолько успвали собрать столько хлба, чтобы прокормить братію, но получали даже излишекъ, на который обзавелись скотомъ. Понемногу у нихъ появились и лошади, и коровы. А съ пріобртеніемъ лошадей трудъ пустынниковъ сдлался значительно легче.
Въ тоже время на Выгу шла постройка какъ жилыхъ, такъ и хозяйственныхъ зданій. Была выстроена большая общая столовая и къ ней въ одной связи пристроена ‘хлбня’, гд пекли хлбъ. Столовая была раздлена занавсью на дв части, мужскую и женскую. Столовая служила какъ для обдовъ и ужиновъ, такъ и жильемъ нкоторой части мужчинъ. Часть женщинъ жила въ ‘хлбн’. Остальные члены общины жили въ двухъ особыхъ избахъ. Чрезъ нкоторое время были выстроены часовня и особая столовая для женщинъ. Затмъ все жилье было обнесено оградою, и кром того, врутри ограды особая стна отдляла мужскую половину отъ женской. Когда явился скотъ, на мужской половин выстроили конюшню, а на женской — коровникъ. Кром того, были выстроены дв кухни, ‘поварни’.
Въ основу жизни выговскихъ піонеровъ были положены трудъ и молитва. Они трудились цлый день и этотъ трудъ прерывался только принятіемъ пищи, да общественнымъ богослуженіемъ. Мужчины вели земледльческія работы и занимались постройками, а женщины вдали внутреннее хозяйство общины, ‘хлбы печаху, шти варяху и квасы длаху’.
Какъ ни усиленно трудились выговцы, а жизнь ихъ въ первые годы была ‘вельми скудна’. Скудость эта доходила до того, что они не могли имть въ часовн свчей и замняли ихъ лучиною. Книгъ и иконъ въ часовн было тоже крайне мало. Колокола не было, а звонили въ доску. Сообщеніе съ вншнимъ міромъ было крайне затруднительно, и когда выговцы хотли было проложитъ дорогу къ заселеннымъ волостямъ, то оказалось, что у нихъ лля этого нтъ свободныхъ силъ.
Но все это было только половина горя, пока были урожайные годы и хлба собиралось вдоволь. Настоящее горе началось чрезъ нсколько лтъ посл основанія поселенія, когда начался ‘хлбный недородъ и частыя зябели и годы зеленые, хлбъ не поспваніе и бысть у нихъ велія хлбная скудость и гладъ’. Народу въ это время въ общежитіи было около полутораста мужчинъ, женщинъ и дтей, а хлбные запасы были незначительные. Пришлось прибгнуть къ обычному на свер средству — замн хлба неудобоваримыми суррогатами. Поставили на Выгу мельницу, ‘мелею и толчею’, и начали ржаную солому счь и толочь на муку и печь соломенные хлбы. Нужда была такъ велика, что для хлбовъ употребляли только ржаной растворъ, а вся замсъ состояла изъ соломенной муки. Этотъ хлбъ былъ настолько оригиналенъ, что онъ не держался въ куч и разсыпался въ печи, откуда его выметали помяломъ. Пришлось печь хлбъ въ буракахъ и коробкахъ. Но и этого хлба было такъ мало, что его ли только по разу въ день.
Этотъ страшный голодъ сильно опустошилъ начинавшіяся поселенія Выговской пустыни. Смерть такъ и косила несчастныхъ колонистовъ. Многіе, не могши стерпть мученій голода, бросили пустыню и разбжались по заселеннымъ мстностямъ. Такъ распалась община Василія Каргопольца, состоявшая изъ семидесяти душъ, такая же община старца Сергія, и много другихъ. Таже участь грозила и Даниловскому общежитію, но Андрей спасъ его, нашедши средство помочь горю. Онъ потребовалъ отъ всхъ членовъ общины все цнное, что ими было принесено съ собою въ пустыню: деньги, цнное платье, серебрянное монисто и другія украшенія. Собравъ все это, Андрей съ нсколькими человками отправился въ низовья Волги, гд въ это время хлбъ былъ дешевъ — ‘четверть въ дв гривны’. Здсь Андрей частію накупилъ хлба, частію получилъ его даромъ отъ сострадательныхъ единоврцевъ-раскольниковъ, узнавшихъ о бдствіяхъ выговскихъ пустынниковъ и пожелавшихъ помочь имъ. Весь этотъ хлбъ былъ привезенъ въ Вытегру, а отсюда въ Плгматку, небольшую бухту на свер Онежскаго озера, ставшую въ послдствіи спеціальною пристанью для Даниловскаго общежитія. Отъ Пигматки члены общины перенесли хлбъ на себ въ коробкахъ, причемъ ‘носаки’ ли дорогою ржаное зерно: такъ сильно изголодались они на соломенномъ хлб.
Поздка Андрея въ Поволжье не осталась для него безплодною. Онъ многое увидлъ, многому научился, испробовалъ свои силы въ торговл, а, главное, завязалъ съ раскольниками поволжскихъ городовъ связи, которыми онъ ловко воспользовался для поднятія значенія Данилова. Вмст съ тмъ, этл поздка сдлала извстнымъ раскольничьему міру образованіе въ Выговской пустын ‘монастыря’. Эта извстность также пошла на пользу и общежитію, и всей пустын, привлекая сюда новыхъ выходцевъ.
Неурожаи, продолжавшіеся нсколько лтъ подъ рядъ, возбудили вопросъ о перенесеніи общежитія на другое мсто. Въ этихъ видахъ Андрей нсколько разъ ходилъ на берега Благо моря, ища подходящаго мста. Но, переселившійся въ это время въ общежитіе, отецъ Андрея, Діонисій, убдилъ сына отказаться отъ своего намренія: ‘живите тугъ, гд отцы благословили и кончалися, говорилъ Діонисій ‘простою рчью’:— тутъ сорока кашу варила, таковское это мсто по времени’. И Андрей послушался отца и остался на прежнемъ мст.
Снова закипла жизнь на Выгу. Производились подски, расширялясь пашни, увеличивались посвы. Внутри монастыря тоже осла и ширилась жизнь. Построили дв большихъ избы съ общими снями, одну для ‘возаковъ’, а другую для всякихъ мелкихъ работъ: и лучину щепать, и дровни длать, и многое другое. Изъ среды членовъ общины въ это время выдлились спеціалисты-портные, сапожники, мдники, кузнецы — и для нихъ были построены особыя мастерскія — ‘чеботная швальня’, ‘портная швальня’, ‘мдня’ и ‘кузня’. На женской половин выстроили ‘челядню’, ‘портомойную’ и ‘бучею’. Затмъ, выстроили отдльныя ‘кельи’ для наиболе почетныхъ членовъ общины: Андрея съ семействомъ, Даніила Викулова, Петра Профьева и Пафнутія Соловецкаго. Наконецъ, была построена еще больница для старыхъ и немощныхъ.
Такъ росъ, увеличивался и собирался съ силами Даниловскій монастырь. Но все еще оставался ничтожнымъ поселеніемъ, не игравшимъ особенной роли ни вообще въ раскольничьемъ мір, ни въ раскольничьей колонизаціи въ частности. Реформы Петра І-го, заставившія огромныя массы народы бжать въ Выговскую пустыню и другія укромныя мста, сразу измнили положеніе вещей и сильно содйствовали поднятію значенія Выговскаго общежитія.

IV.
Усиленіе раскольничьей колонизаціи при Петр I-мъ.

Роль и значеніе Петра І-го въ исторіи русскаго народа давно стали интересовать изслдователей народной жизни. Петръ І-й произвелъ такую радикальную ломку во всхъ областяхъ народной жизни, что какое бы явленіе послдней мы ни стали изучать, намъ ненремнно придется коснуться вліянія на это явленіе реформъ Петра І-го. Однако, до сихъ поръ вопросъ о томъ, вреда или пользы боле принесли Россіи реформы Петра, остается не настолько очевидно и окончательно ршеннымъ, чтобы это ршеніе стало объективной истинной. И такое ршеніе долго еще будетъ невозможно, такъ какъ пока дятельность Петра изучена и изслдована, главнымъ образомъ, въ ея наиболе эффектныхъ, вншнихъ проявленіяхъ, вліяніе же петровскій ломки на наиболе существенные пункты народной жизни, на формы землевладнія, на обычное право, на размры крестьянскаго землевладнія и т. д., досел почти не затронуто нашею литературою. Но если вопросъ о значеніи реформъ Петра для русскаго народа, какъ совокупности цлаго ряда поколній, до сихъ поръ остается открытымъ, то не можетъ возбуждать никакихъ сомнній то обстоятельство, что современное Петру поколніе народа не получило отъ произведенной имъ ломки ничего, кром цлаго ряда тяжелыхъ страданій. Какъ бы ни были благодтельны реформы Петра, ихъ благодтельное дйствіе могло проявиться только въ послдствіи, современному же поколнію выпала тяжелая доля окупить эти реформы и поддержать ихъ собственнымъ трудомъ.
Законодательная дятельность Петра І-го была крайне разнообразна и касалась ршительно всхъ областей народной жизни. Съ 1700 по 1725 годъ Петромъ было издано (или, по крайней мр, дошло до насъ) 28 регламентовъ, уставовъ и инструкціи и 2,902 указа. Для насъ, въ виду массы законоположеній, ежедневно выходящихъ въ современныхъ государствахъ, приведенныя цифры могутъ казаться незначительными, но для данной эпохи эти цифры страшно громадны, особенно если принять во вниманіе, что большая часть указовъ Петра имла общее значеніе и носила крайне серьезный характеръ, и почти вс они сопровождались угрозами жестокихъ наказаній — смертной казня, битья батогами и ссылки — въ случа неисполненія. Указами этими регламентировалась вся жизнь народа, закабалялась въ опредленныя формы. До чего была тягостна эта регламентація, лучше всего показываетъ цлый рядъ находившихся въ связи между собою указовъ о плать, бород, сдлахъ, гвоздяхъ и т. п.
4-го января 1700 года съ барабаннымъ боемъ на всхъ площадяхъ, улицахъ и перекресткахъ былъ прочитанъ указъ, которымъ предписывалось всмъ служилымъ и городскимъ людямъ скинуть русское платье, а надть нмецкое и венгерское, причемъ была опредлена и самая форма этого законнаго платья: ‘венгерскіе кафтаны, верхніе длиною по подвязку, а исподніе короче верхнихъ, тмъ же подобіемъ’. Крайнимъ срокомъ перемны стараго платья на новое была назначена маслянница того же года. Такимъ образомъ, въ какой нибудь мсяцъ вся служилая и городская Россія должна была переодться на новый образецъ. Очевидно, что исполнить этотъ указъ не было простой физической возможности, такъ какъ портные не успли бы къ сроку нашить нужное количество новаго платья. И дйствительно указъ исполнялся плохо, такъ что 20-го августа того же года вышло подтвержденіе его, причемъ было опредленно выясненно, что указъ обязателенъ для всхъ подданныхъ россійскаго государства, кром духовенства и крестьянъ. Но, повидимому, и это подтвержденіе имло мало дйствія, и въ 1701 году вышелъ новый указъ, боле подробный. Въ немъ пересчитывается, что запрещено носить: русское платье, черкесскіе тулупы, азямы, штаны, сапоги, башмаки и шапки, вмсто того приказано носить верхнее платье саксонское и французское, а исподніе камзолы, штаны, сапоги, башмаки и шапки — нмецкіе, женскому полу всхъ чиновъ, въ томъ числ и женамъ духовенства и солдаткамъ, и ихъ дтямъ, носить платье, шапки, кунтуши, бастроги, юбки и башмаки — тоже нмецкіе. Кром того, этимъ указомъ запрещено здить на русскихъ сдлахъ, а приказано здить на сдлахъ нмецкихъ. Портнымъ и сдельникамъ запрещено длать русское платье и русскія сдла и торговать этими вещами въ рядахъ. Указъ 1701 года былъ распространенъ и на крестьянъ, проживавшихъ въ Москв для промысловъ. Ослушники указа подвергались наказанію, для этого везд’ у городскихъ воротъ были поставлены цловальники, которые задерживали всхъ, носившихъ русское платье и взыскивали съ нихъ: съ пшаго 13 алтынъ 2 деньги, а съ коннаго по 2 рубля. Мастеровымъ же, портнымъ и сдельникамъ, было объявлено, что если они станутъ шить русское платье и длать русскія сдла, то имъ будетъ учинено жестокое наказаніе. Указъ этотъ подйствовалъ, но не совсмъ: больно ужь противно было русскому человку наряжаться въ нмецкое платье, и онъ придумалъ въ немъ разныя измненія, стараясь повернуть дло на старый ладъ. И вотъ въ 1707 году обнародывается указъ, которымъ нмецкое платье и шапки приказано длать противъ н мецкаго образца. Въ Китай-город, въ втошныхъ и шапошныхъ рядахъ были назначены выборные изъ знатныхъ и добрыхъ людей и имъ было поставлено въ обязанность свидтельствовать сшито ли платье противъ образца — и правильно сшитые кафтаны и шапки клеймитъ. Казалось бы, что клейменіе одежды представляетъ въ данномъ случа настоящіе геркулесовы столбы, дальше которыхъ идти совершенно невозможно. Но вотъ 29-го октября 1714 года вышелъ указъ, которымъ за торгъ русскимъ платьемъ опредлялись битье кнутомъ, ссылка на каторгу и конфискація движимаго и недвижимаго имущества. Угрозы эти отнюдь не оставались пустымъ звукомъ: изъ того же указа видно, что въ 1714 году въ Петербург были пойманы торгующіе руе сеймъ платьемъ, биты кнутомъ и сосланы въ Сибирь. Волею-неволрю приходилось носить нмецкое платье и сапоги. Послдніе особенно много горя доставили русскому человку: шитые за рант, безъ гвоздей, они отъ русской грязи скоро рвались и разваливались. Сапожники, поэтому, продолжали и нмецкіе саноги подбивать гвоздями, но такъ какъ это было не по-нмецки, то 1-го сентября 1715 года вышелъ указъ о томъ, чтобы впредь скобами и гвоздями, чмъ сапоги и башмаки подбиваютъ, никто не торговалъ и у себя не имлъ, и чтобы никто съ такимъ подбоемъ сапоговъ и башмаковъ не носилъ, а у кого найдутся такіе сапоги и башмаки съ подбоемъ, т будутъ штрафованы, а купецкіе люди, которые будутъ держать у себя такія скобы и гвозди, будутъ сосланы на каторгу, съ конфискаціей ихъ имній. Можно себ представить положеніе русскаго человка, которому грозила каторга за имніе у себя гвоздей! Мало того, простое выраженіе неудовольствія на подобный порядокъ вещей влекло за собою тяжелую казнь. Приведемъ для примра одинъ случай. Дмитровскій посадскій человкъ Большаковъ заказалъ себ саксонскую шубу, когда шуба была сшита, Большаковъ, примривая ее, пожаллъ старое русское платье, а о нмецкомъ отозвался: ‘кто это платье завелъ, того бы я повсилъ!’ За эти слова Большакова занытали до смерти.
Таже грустная исторія повторилась и съ бородами. Воротившись въ 1698 году изъ-за границы въ Москву, Петръ собственноручно остригъ бороды у своихъ ближнихъ бояръ и затмъ издалъ цлый рядъ указовъ о брить бороды. Изъ нихъ указъ 16 то января 1705 года подробно опредляетъ штрафы за ношеніе бороды: бояре, служилые люди и приказные платили за право носить бороду по 60 рублей, гости первой статьи — по 100 руб., средней и меньшей статьи — меньше ста рублей, торговые и посадскіе люди, ямщики и извощики, церковные причетники и всякихъ чиновъ московскіе жители — по 30 руб., наконецъ, крестьяне, при всякомъ възд въ городъ и при выход изъ него, платили по 2 деньги съ бороды. Право носить бороды безпошлинно было оставлено только за попами, дьяконами и высшимъ духовенствомъ и крестьянами, когда послдніе находились вн городовъ. Кто носилъ бороду, а пошлины не платилъ, тому указъ 1714 года грозилъ битьемъ кнутомъ и ссылкою на каторгу. Въ 1722 году было опредлено вообще, чтобы бородачи, кром духовенства и крестьянъ, платили по 50 рублей и носили старое платье — зипунъ съ стоячимъ клеенымъ козыремъ, ферези и одпорядку съ лежачимъ ожерельемъ. Чтобы отличить православныхъ бородачей отъ раскольниковъ, которые тоже ходили съ бородами, послднимъ приказано носить козыри изъ краснаго сукна, а платья краснаго цвта не носить. Если бородачи приходили въ присутственныя мста не въ указномъ плать, то отъ нихъ предписывалось не принимать никакихъ просьбъ, а задерживать ихъ и не выпускать до тхъ поръ, пока не заплатятъ 50-тирублевой пошлины. Кто встрчалъ бородача безъ козыря, тотъ долженъ хватать такого ослушника закона и вести его къ коменданту или воевод, съ бородача взыскивался штрафъ и половина его отдавалась приводчику. Кто не могъ уплатить 50-ти рублей за бороду, а съ бородой разстаться не хотлъ, того отсылали въ Рогервикъ на каторжныя работы, чтобы тамъ онъ отработывалъ штрафъ. Наконецъ, въ 1724 году начались притсненія даже противъ бородачевыхъ женъ: именно имъ велно носить платья, опашни и шапки съ рогами.
Эти стснительные указы о бород, о фасон платья, о сдлахъ проч., положительно отравляли существованіе городского населенія. Не говоря уже о томъ, что приходилось разставаться съ привычною обстановкою и привычными обычаями, которые искони блюлись и хранились какъ нчто священное, приходилось рядиться въ нмецкое платье, которое съ непривычки казалось безообразнымъ, кургузымъ, и совершенно несоотвтствовало климатическимъ условіямъ страны, приходилось бриться, т. е. по тогдашнимъ понятіямъ, лишиться образа и подобія Божія и, стало быть, прямо угодить въ геенну вчную, не говоря уже обо всемъ этомъ, перечисленные указы открывали широкое поле доносу и ябед, вымогательствамъ и взяточничеству. Чтобы не платить постоянныхъ и притомъ громадныхъ штрафовъ, волею-неволею приходилось всячески задобривать всхъ тхъ, кто могъ и у кого была охота притягивать къ отвтственности за сдло ‘противъ нмецкаго образца’, за слишкомъ длинный камзолъ, за гвозди на сапогахъ, и т. д. Идти на каторгу никому не хотлось, и поневол приходилось ‘давать’ направо и налво, всякому встрчному, желавшему ‘сорвать’. Личной мести и ненависти дано было въ руки могучее средство для причиненія вреда ближнимъ. Преображенскій приказъ, тайная канцелярія и раскольничья контора были буквально завалены доносами о неправильномъ ношеніи платья и бороды, и по этимъ доносамъ хватали тысячи людей, пытали и ссылали. Достаточно было положенія вещей, созданнаго одними этими указами, чтобы заставить посадскихъ людей и другихъ городскихъ жителей бжать куда-нибудь въ керженскіе лса, въ Втку или на Выгъ, гд, подъ прикрытіемъ болотъ и лсовъ, можно было свободно носить бороду и русское платье, ходить въ сапогахъ, подбитыхъ гвоздями, здить на русскомъ сдл, не платя за это штрафовъ и не рискуя пыткой, плетьми и каторгой.
Узаконенія о плать, бород и проч. касались собственно городскихъ жителей. Крестьяне подходили подъ дйствіе этихъ узаконеній по стольку, по скольку они имли дло съ городомъ, у себя же въ деревн крестьянамъ позволялось невозбранно щеголять въ зипунахъ, лаптяхъ и съ бородами. Поэтому, крестьяне страдали отъ этихъ ‘реформъ’ сравнительно мало. Но за то ихъ непосредственно и еще сильне били другія реформы, которыя, будучи до крайности радикальными и появляясь чуть не сотнями ежегодно, предпринимались безъ всякаго ознакомленія съ сущностью дла, на глазомръ, и потому причиняли жестокія страданія масс населенія. Разительнымъ образчикомъ подобныхъ мропріятій служитъ лсная реформа Петра. Радя о сохраненіи лсовъ, исключительно, впрочемъ, въ интересахъ кораблестроенія и мореходнаго дла, Петръ І и принялъ крайне ршительную мру, объявивъ заповдными вс казенные и владльческіе лса отъ большихъ ркъ въ сторону на 50 верстъ и отъ малыхъ, сплавныхъ, на 20 верстъ. Такъ какъ въ лсныхъ мстностяхъ — всегда обиліе ркъ и разстояніе между ними почти никогда не достигаетъ ста и сорокаверстной нормы, то вс лса превратились въ заповдные и населеніе было лишено возможности имть какіе бы то ни было лсные матеріалы, а въ мстностяхъ съ подсчнымъ хозяйствомъ — и вести послднее. За порубку заповднаго лса, назначеннаго исключительно ‘для самыхъ нужныхъ государевыхъ длъ’, были опредлены большой денежный штрафъ и смертная казнь. Для охраны лсовъ били назначены вальдмейстеры и надсмотрщики, которые получала жалованье изъ штрафовъ за порубки и потому до того ревновали объ охраненіи казенныхъ интересовъ, что ловили крестьянъ, обутыхъ въ лапти, и представляли ихъ въ города къ воеводамъ, какъ самовольныхъ порубщиковъ. Эти порядки были отмнены черезъ два года посл смерти Петра, причемъ въ указ, изданномъ по этому поводу, мы читаемъ: ‘въ народ отъ вальдмейстеровъ и лсныхъ надзирателей великая тягость состоитъ въ томъ, ‘что едва можетъ ли гд сыскаться свободное мсто, гдбъ было не заповдано‘, къ тому же вальдмейстеры и надзиратели, ‘для своей пользы примтываясь къ народу, чинятъ обиды и кладутъ и правятъ великіе штрафы и затмъ крестьянъ держатъ въ тюрьмахъ и за карауломъ’.
Но какъ ни велики были стсненія и какъ ни сильна тяжесть, возложенныя на народъ подобными ‘реформами’, отъ нихъ до извстной степени можно было откупиться взятками и подачками. Совсмъ другое представляла тягость повинностей, денежныхъ и натуральныхъ, которыя неизбжно нужно было уплачивать и исполнять. Великія дла Петра, какъ военныя, такъ и мирныя, требовали много денегъ и много рабочей силы, и то, и другое ему долженъ былъ дать русскій народъ. Петръ постоянно нуждался въ деньгахъ и постоянно изыскивалъ новые источники дохода. Мы уже видли, какъ онъ обратилъ бороду въ особый предметъ податного обложенія. Ниже будетъ показано, какъ Петръ извлекалъ доходъ изъ раскола. Вообще надо сказать, что во время Петра почти не было предмета, который не составлялъ бы особой финансовой статьи. Кром того, онъ придумалъ заставить платить населеніе, помимо всякихъ другихъ налоговъ, уплачиваемыхъ имъ, еще, такъ сказать, за самый фактъ существованія. Эта была знаменитая, отмняющаяся только нын, подушная податъ. А чтобы имть возможность получить подать ршительно со всхъ душъ, чтобы ни одна изъ нихъ не могла избжать обложенія, Петръ прибгъ даже къ статистик и произвелъ всенародную перепись, ревизію. Эти оригинальныя статистическія изслдованія, долженствовавшія служить также и для цлей рекрутской повинности, производились не только при посредств чиновниковъ, но и съ помощью военныхъ командъ, нарочно посылаемыхъ въ разные концы Россіи для статистическихъ работъ. Всего оказалось до 6 милліоновъ лицъ мужескаго пола податныхъ сословій и до 2 мил. неподатныхъ, а всего съ женщинами не много мене 20 милліоновъ человкъ. Подушная подать была установлена въ размр 8 гривенъ съ крестьянской души и 40 алтынъ съ посадской. Для сбора податей были выбраны земскіе комиссары изъ помщиковъ, а къ нимъ приставлены ‘для новости дла’ полковники, штабъ-офицеры и гренадеры. Начались страшныя злоупотребленія. Въ городахъ, при раскладк налоговъ и податей, вс тягости сваливались на бднйшихъ. По деревнямъ и селамъ разъзжали сборщики и ‘чинили несносные правежа’, какъ это удостовряетъ самъ Петръ въ своихъ указахъ. И земскіе комиссары съ подъячими, и приставленные къ нимъ военные чины собирали больше на себя, чмъ въ казну. Такъ, напр., въ обонежской пятин, въ 1724 г. комиссары Арцыбашевъ и Баронъ и подъячій Волоцкій, у сбору денежной казны, какъ сказано въ указ отъ 24 января 1725 г., ‘явились въ презрніи указовъ и въ похищеніи казны и въ излишнихъ сборахъ и во взяткахъ’: имъ велно было брать на первыя дв трети 1724 года по 38 коп. съ души, а они брали по 54 коп. Такимъ образомъ, Арцыбашевъ набралъ себ подушныхъ денегъ 2,039 рублей, Баронъ 670 и Волоцкій 132, по тогдашнему это были очень большія деньги. Кром того, они насильно брали у крестьянъ подводы для разъздовъ. Практиковавшіеся тогда пріемы собиранія податей, предъ которыми современные ‘энергическіе’ способы выколачиванія являются жалкою тнью, отличались невроятною безцеремонностью. Воеводы и камериры посылали въ узды солдатъ для правежа недоимокъ, причемъ солдаты поступали съ крестьянами такъ ‘грубо’, по выраженію одного изъ указовъ, что они разбгались изъ селъ. Крестьянъ ставили голыми ногами на снгъ, били палками по пятамъ, истязали пытками…
Еще боле тяжело было населенію нести натуральныя повинности. Самою страшною изъ нихъ была рекрутская повинность. Петръ завелъ постоянное регулярное войско и для пополненія его устроилъ рекрутскіе наборы. Продолжительныя войны сильно сокращали ряды войска, и для пополненія убыли Петру пришлось сдлать до 40 наборовъ, изъ которыхъ 5 было общихъ, по всему государству, а остальные — мстные. Страшная тягость рекрутской повинности увеличивалась еще ужасными условіями военной службы. Вотъ что мы читаемъ по этому поводу въ указ отъ 20 октября 1719 года: ‘когда въ губерніяхъ рекрутовъ сберутъ, то сначала изъ домовъ ихъ ведутъ скованныхъ, а приведчи въ городъ, держатъ въ великой тснот и но тюрьмамъ и острогамъ не по малу времени, и такимъ образомъ еще на мст изнуривъ, и потомъ отправятъ, не разсуждая по числу людей и по далекости пути, и съ нужнымъ (т. е. скуднымъ) пропитаніемъ, къ тому-жь поведутъ, упуская удобное время, жестокою распутицею, отчего въ дорог приключаются многія болзни, и помираютъ безвременно, а всего зле, что многіе безъ покаянія, другіе же, не стерся такой великой нужды, бгутъ, и боясь явиться въ домахъ, пристаютъ къ воровскимъ компаніямъ?… Бгство отъ рекрутчины сдлалось самымъ обычнымъ явленіемъ.
Противъ этого зла принимались самыя суровыя мры: бглыхъ солдатъ и рекрутовъ били кнутомъ и ссылали на каторгу, бглымъ рекрутамъ накалывали на двой рук крестъ съ порохомъ, наконецъ, ихъ просто вшали при полкахъ. Были выбраны особые сотскіе, пятидесятскіе и десятскіе для разысканія и ловли бглыхъ рекрутовъ и солдатъ. Ничто не помогало: бгство отъ рекрутчины и со службы продолжалось, и къ 1719 году, какъ видно изъ только что цитированнаго указа, ‘но многимъ мстамъ явились многолюдныя и вооруженныя станицы бглыхъ драгунъ, солдатъ, матросовъ и рекрутъ, которые разбойничали вмст съ ворами и разбойниками и съ отправленными противъ нихъ полевыхъ и гарнизонныхъ командъ офицерами вступали въ бой’.
Въ связи съ рекрутскою повинностью стояла повинность постойная. О тяжести ея могутъ дать понятіе слдующія слова современника Петра, Посошкова: ‘На квартирахъ солдаты и драгуны такъ не смирно стоятъ и обиды страшныя чинятъ, что исчислить ихъ невозможно, а гд офицеры ихъ стоятъ, такъ того горше чинятъ… И того ради многіе и домамъ своимъ не рады, а во обидахъ ихъ суда никакъ сыскать негд: военный судъ аще и жестокъ учиненъ, да и жестоко поступать его, понеже далекъ онъ отъ простыхъ людей’…
Однимъ поставленіемъ людей на военную службу и содержаніемъ войска на постояхъ дло не ограничивалось. Кром рекрутскаго набора, постоянно происходили еще наборы рабочихъ. Вс гигантскія сооруженія Петра I — постройка флота, Петербурга, крпостей Кронштадтской, Азовской и др., соединеніе Каспійскаго моря съ Балтійскимъ при посредств Вышневолоцкой системы, проведеніе Ладожскаго канала и многое другое, все это совершено при посредств натуральной повинности. Для постройки Петербурга, напр., приходили ежегодно, въ теченіе многихъ лтъ сряду, изъ самыхъ дальнихъ областей, до 40,000 работниковъ, изъ которыхъ многіе погибли отъ трудовъ и болзней. Для постройки крпости на остров Котлин собирались также тысячи народа. Въ Азовъ требовались каменьщики со всхъ концовъ Россіи. На прорытіе Ладожскаго канала рабочіе собирались со всего государства, даже съ своими инструментами и своимъ провіантомъ. Эти безплатныя, обязательныя работы, носившія, характеръ вполн каторжныхъ, ложились страшнымъ бременемъ на населеніе, раззоряя и раздражая его. Къ тому же народъ не понималъ ни цли, ни смысла этихъ работъ, въ которыхъ онъ нисколько не нуждался и которыя, однако, стоили ему слишкомъ дорого, губя людей тысячами и милліоны доводя до нищеты.
Къ общей тягости податей и натуральныхъ повинностей, которая была наложена на населеніе въ интересахъ государства, присоединялись еще тягости, налагаемыя чиновниками въ своихъ собственныхъ интересахъ. Выше мы видли, что длали чиновники, приставленные къ сбору податей, отъ нихъ не отставали и чиновники другихъ вдомствъ. Отъ притсненій и поборовъ чиновниковъ страдали какъ посадскіе, торговые и промышленные люди, такъ и крестьянская масса. Самъ Петръ свидтельствуетъ въ одномъ изъ своихъ указовъ, что гости, купецкіе и -промышленные люди отъ приказной волокиты терпятъ ‘большіе убытки и раззореніе’, а многіе и совсмъ ‘торговъ и промысловъ своихъ отбыли и оскудали’. Если такъ плохо приходилось торговымъ людямъ, то простой масс народа и совсмъ житья не было. Примръ притсненій показывали воеводы, а затмъ смнившіе ихъ губернаторы. Имъ подражали чиновники помельче, напр., ландраты, которые, какъ свидтельствуетъ указъ 1 іюля 1715 года, ‘здили но уздамъ, и ставились въ селахъ и деревняхъ на крестьянскихъ дворахъ, и брали подводы, также и себ и при нихъ общимъ людямъ кормъ, а лошадямъ фуражъ, и жили въ тхъ селахъ и деревняхъ по недл и больше, отъ чего крестьянамъ чинились раззоревіе и убытки великіе’.
Но чье положеніе было совсмъ невыносимо, такъ это положеніе крпостныхъ того времени. При Петр произошло окончательное закрпощеніе крестьянъ. Благодаря ревизіямъ, прикрпившимъ навсегда крестьянъ къ опредленному мсту и опредленнымъ лицамъ, крестьяне лишились послднихъ остатковъ вольности. Неся наравн съ другими видами крестьянъ вс государственныя повинности, крпостные должны были платить оброкъ помщикамъ, отправлять разныя работы и исполнять всякія требованія помщиковъ, которыя, какъ свидтельствуютъ многіе указы того времени, не имли ршительно границъ. Самъ Петръ неоднократно жаловался на ‘непотребныхъ людей, которые своимъ деревнямъ сами безпутные раззорители суть, что ради пьянства, или иного какого непостояннаго житія, вотчины свои не токмо не снабдваютъ и не защищаютъ ни въ чемъ, но раззоряютъ, налагая на крестьянъ всякія несносныя тягости, и въ томъ ихъ бьютъ и мучатъ’… Посошковъ также свидтельствуетъ о ‘безчеловчныхъ дворянахъ’, которые ‘въ работную нору не даютъ крестьянамъ своимъ единаго дня, чтобы ему на себя что сработать. И тако пахатную и снокосную пору всю и потеряютъ у нихъ, или что наложено на ихъ крестьянъ оброку или столовыхъ запасовъ, и то положенное забравъ, и еще требуютъ съ нихъ излишнюю побору, и тмъ излишествомъ крестьянство въ нищету повергаютъ и многіе дворяне говорятъ: крестьянину де не давай обрости, но стриги его яко овцу до году’. И стригли такъ аккуратно, что помщичьи крестьяне страшно бдствовали и во множеств бродили но міру. Пашни крестьянскія оставались не засянными, за неимніемъ смянъ, а сами крестьяне, добывали себ пропитаніе нищенствомъ и воровствомъ. Къ этому нужно присоединить еще безчеловчное обращеніе помщиковъ съ крестьянами, ‘блудныя дла’, которыя помщики ‘творили надъ подданными своими крестьянскими женами и дочерьми’, распродажу крестьянъ по одиночк, дтей отдльно отъ родителей, женъ отъ мужей, и т. д. Неудивительно, поэтому, что крестьяне нердко ‘учинялись владльцамъ своимъ ослушны и отъ нихъ отлагались’, за что ихъ и постигали самыя кровавыя расправы.
Таково было положеніе массы городского и сельскаго населенія при Петр. Масса страдала и страдала страшно, но самое ужасное было то, что она не понимала, ради чего страдаетъ, не видла никакихъ разумныхъ основаній, въ силу которыхъ на ея жизнь навалена страшная тягость. Нкоторые думали, что Петръ не понимаетъ, что длаетъ, не сознаетъ всего причиняемаго имъ зла. И вотъ явились обличители, дерзавшіе обличать самого Петра, несмотря на то, что вс знали, какъ не церемонится Петръ съ своими противниками, несмотря на вс пытки и ужасы Преображенскаго приказа и Тайной канцеляріи. Такими обличителями были напр., подъячій Докукинъ и нижегородскій посадскій человкъ Андрей Ивановъ. Первый въ воскресенье православія 1718 года поднесъ Петру въ церкви во время богослуженія письменное обличеніе. Въ обличеніи этомъ Докукинъ, между прочимъ, жалуется на то, что русскіе люди ‘свободной жизни лишаеми, гоними изъ дому въ домъ, изъ мста въ мсто, изъ града въ градъ, оскорбляемы, озлобляемы, домовъ и торговъ, земледльства такожде и рукодльства и всхъ своихъ прежнихъ промысловъ… и грацкихъ издревле установленныхъ законовъ лишились… обычай свой измнили, слова и званіи нашего словянскаго языка и платья перемнили, и брады обрили и персоны свои ругательски обезчестили’… ‘Древеса самыя нужныя въ длехъ нашихъ повсюду заповданы быша, рыбныя ловли и торговыя и завоцкія промыслы отняты, многія и везд бдами погружаемы, на правежехъ стоя отъ великихъ и несносныхъ податей и оброковъ… и многія отъ того умерщвляеми… а пришлецовъ иноврныхъ Языкову щедро и благоутробно за сыновленіе себ воспріяли и всми благами ихъ наградили, а христіанъ бдныхъ бьючи на правежехъ и съ податей своихъ гладомъ поморили и до основанія всхъ раззорили’… Докукинъ, повидимому, много думалъ о тогдашнемъ положеніи Россіи, для своего времени это былъ очень начитанный человкъ, какъ это видно изъ его бумагъ. Его ‘возмутительное письмо’ очень любопытный документъ: это перечень всего того, отъ чего страдалъ тогда народъ. Петръ могъ бы многое узнать отъ Докукина объ истинномъ положеніи Россіи и ея нуждахъ. Вмсто того, Докукинъ былъ колесованъ. Андрей Ивановъ былъ совсмъ иной человкъ. Онъ дйствовалъ просто подъ вліяніемъ чувства. Объявивъ за собою ‘слово и дло’, онъ, приведенный въ Преображенскій приказъ, заявилъ протестъ противъ брадобритія, нмецкаго платья и табаку — и только. За это онъ былъ пытанъ и посл пытки умеръ.
Однако, наивныхъ людей, подобныхъ Докукину, было немного. Прямолинейность дйствій Петра слишкомъ ясно показывала, что онъ прекрасно знаетъ, что длаетъ. Поэтому большинство нашло иное объясненіе дятельности Петра. ‘Благочестивый царь Петръ Алексеви похалъ въ Стеклянное царство (Швецію) и тамъ пропалъ безъ всти‘, толковали русскіе люди, а вмсто него пріхалъ ‘шведъ, человкъ не простъ’, или ‘жидовинъ отъ колна Данова’, а по просту — антихристъ. Въ этомъ былъ весь секретъ, и теперь становилось яснымъ все. Притсняетъ Петръ народъ, чтобы обратить его въ свою антихристову вру. Подать съ души и народная перепись ему нужны въ тхъ же цляхъ: кто записанъ въ ревизію и положенъ въ подушный окладъ, тотъ уже отданъ во власть антихристу. Бритье бороды — видимый знавъ принадлежности къ антихристову сообщничеству. Кром того, изъ-за моря привезены особыя клейма, которыми будутъ всхъ клеймить, чтобы окончательно закрпить антихристу. Это нелпое ученіе объ антихрист было совершенно подъ стать тогдашней нелпой дйствительности и потому быстро распространилось по всей Россіи. Правительство дятельно боролось съ этимъ ученіемъ: проповдники его предавались самой безпощадной казни {Такъ, напр., Григорій Талицкій и его послдователь Савинъ были приговорены къ смертной казни чрезъ копченіе.}, малйшее упоминаніе о немъ влекло за собою пытки, Стефаномъ Яворскимъ, по приказанію Петра, была написана даже особая книга ‘О знаменіяхъ пришествія антихриста’ въ опроверженіе распространявшагося ученія. Ничто, однако, не помогало. Учевіе о пришествіи антихриста въ лиц Петра сдлалось господствующимъ по всей Россіи. Особенно обстоятельно это ученіе было разработано въ раскольничьей сред.
Раскольничье ученіе потерпло значительныя измненія въ царствованіе Петра. Въ предшествующій періодъ это ученіе было почти исключительно догматическимъ, общественный элементъ проявлялся въ немъ крайне слабо и притомъ лишь въ самыхъ общихъ положеніяхъ о братств, о любви къ ближнему и т. п. Теперь же религіозное ученіе раскольниковъ совершенно перепуталось съ общественнымъ, догматическая сторона стала обосновываться на самыхъ конкретныхъ явленіяхъ русской жизни. Усвоивъ ученіе объ ‘антихрист, еже есть императоръ Петръ I’, расколъ соединилъ въ этомъ ученіи все то, чмъ страдалъ русскій человкъ, противъ чего онъ протестовалъ и чмъ возмущался. ‘Петръ, говорили раскольники, исчисляя вся мужеска пола и женска, старыхъ и младенцевъ, живыхъ и мертвыхъ, и облагая ихъ даньми веліями, не точію на живыхъ, но и на мертвыхъ, тако тиранство учини, и съ мертвыхъ дани востребова… Говоритъ: отдай подушное съ новаго года, и еще нтъ ли иныхъ недоимокъ: ибо на моей земл сидишь. О, яма глубока погибели рода человча! удалятися и бгати намъ подобаетъ во антихристово время’. ‘Онъ (Петръ I) уничтожилъ до конца древніе остатки благочестивыхъ обычаевъ, заявляли дале раскольники, возобновилъ, на мсто ихъ, языческіе поганскихъ връ обычаи, какъ-то: бритье бороды, народныя переписи, раздленіе человкъ на разные чины, размежеваніе земель, ркъ и усадебъ, завщая каждому наблюдать свою часть, а другому не давъ ничего, учрежденіе цеховъ и гильдій и введеніе разныхъ богопротивныхъ изъ латинскихъ и нмецкихъ странъ установленій, чмъ установилъ онъ междуусобную брань, сваръ и бой’…
Возставая, такимъ образомъ, противъ всхъ стсненій, наложенныхъ Петромъ на народъ, противъ всхъ соціальныхъ бдствій, обрушившихся тогда на Россію, расколъ являлся защитникомъ самыхъ существенныхъ народныхъ интересовъ я потому становился дорогимъ всему народу.
Положеніе народа было именно таково, что волею-неволею толкало его въ расколъ. Примириться съ тмъ невыносимымъ положеніемъ, которое кратко очерчено выше, могъ далеко не всякій. Къ тому же, для многихъ не было простой физической возможности существовать при тхъ условіяхъ, которыми была обставлена тогдашняя русская жизнь. Бороться прямо и открыто съ Петромъ находилось не особенно много охотниковъ, въ виду ужасовъ Преображенскаго приказа и Тайной канцеляріи. Астраханскій бунтъ изъ-за бороды 1707 года кончился, напримръ, казнью 365 человкъ, изъ которыхъ 45 умерло отъ пытокъ, 6 колесовано, 72 обезглавлено и 242 перевшано но дорогамъ около Москвы. Такіе примры отбивали всякую охоту къ открытой борьб. Несомннно, однако, что безъисходное положеніе должно было необходимо вызывать возстанія. Но у населенія былъ другой исходъ. Исходъ этотъ представлялъ ему расколъ. Народъ чутко прислушивался къ проповди раскола и приглашенію бжать отъ антихриста и вводимыхъ имъ порядковъ въ лса и пустыни. Проповдь эта не могла не быть симпатична народу, такъ какъ въ ней говорилось именно объ его горестяхъ, печаляхъ и страданіяхъ и указывалось средство для уврачеванія этихъ страданій. Приглашеніе бжать въ лса и пустыни было тмъ соблазнительне, что въ то время пустыни были далеко уже не безусловно пустынны, такъ какъ повсюду были уже большихъ или меньшихъ размровъ раскольничьи поселенія, принимавшія съ распростертыми объятіями всхъ убгавшихъ отъ антихриста. И вотъ вс т, кому было невыносимо жить подъ новыми порядками, бжали и увеличивали собою число колонистовъ-раскольниковъ.
Крпостные, монастырскіе и другіе крестьяне, солдаты и рекрута, посадскіе люди, вс обиженные и угнетенные устремились въ раскольничьи скиты и поселенія. Здсь ихъ охотно принимали, устраивали и нердко, какъ мы увидимъ ниже, легализировали. Оттого, какъ видно изъ указовъ того времени, въ старообрядческихъ селеніяхъ, скитахъ и обителяхъ раскольники большею частью были пришлые дворовые, синодальные и помщичьи крестьяне и бглые рекруты. Такъ было на Втк, какъ видно изъ указа 4-го сентября 1735 года. Въ Стародубскихъ слободахъ, какъ доносилъ управитель черниговскаго полка Халкидонскій, крестьяне, ‘никогда раскольниками не бывшіе, только для единой вольности, укрываясь отъ помщиковъ, въ раскольническія слободы записывались’. Тоже было на Вигу. Какъ велико было число бжавшихъ, можно судить по тому, что только съ 1719 по 1736 годъ, какъ это видно изъ сенатскаго указа 17-го сентября 1742 года, бжало около 442,000 человкъ, причемъ указъ добавляетъ: ‘уповательно и больше того оной убыли имется’. Въ это-то время и населились такія пустынныя мстности, какъ керженскіе лса, гд еще къ 1717 году было однихъ извстныхъ правительству скитовъ — 70, Двинскій и Мезенскій узды, гд наполнились раскольничьими селеніями морскіе берега, рки и лзера и глухіе лса, демидовскія и строгановскія имнія на Урал, гд бглые крестьяне и солдаты скрывались тысячами и т. д. Въ это же время населился раскольниками Олонецкій край и поднялся и выросъ Даниловскій монастырь.

V.
Ростъ Выгорціи.

Ныншніе Каргопольскій, Пудожскій, Повенцкій, а отчасти и Олонецкій узды Олонецкой губерніи въ конц XVII столтія были крайне мало заселены, погосты отстояли другъ отъ друга на громадное разстояніе и между ними лишь изрдка попадались деревни. Сверная часть губерніи была даже совсмъ не заселена. Усиленіе раскольничьей колонизаціи начала XVIII вка сильно измнило здсь положеніе вещей, собравъ сюда громадное количество бглыхъ со всхъ концовъ Россіи. Бжали сюда изъ заселенныхъ мстностей Архангельской губерніи, изъ южныхъ частей Олонецкой, изъ Нижегородской, изъ Новгорода, Великаго Устюга, Брянска, Москвы и т. д. Селились эти бглые и въ погостахъ и деревняхъ Олонецкой губерніи, и въ пустынныхъ, не занятыхъ мстахъ. Образовали:ь скиты въ Пудожскомъ узд по ркамъ Шал и Водл, въ Каргопольскомъ узд и въ западной части Повнецкаго. Въ самыхъ погостахъ и деревняхъ отъ притока бглыхъ населеніе увеличилось въ нсколько разъ. Какъ великъ былъ этотъ притокъ бглыхъ, можно видть изъ слдующихъ данныхъ: въ Водлозерскомъ погост при генеральной переписи было 119 человкъ, а черезъ два десятка лтъ — уже 799, въ Поморскомъ общежитіи при записи въ окладъ было 33 человка, а черезъ нсколько лтъ — уже до 200, и т. п. Тутъ были бглые солдаты и матросы, раскольники, попавшіе внутри Россіи подъ слдствіе и бжавшіе изъ-подъ караула, бглые крпостные и т. д. Они жили или безъ всякаго вида и паспорта, платя православнымъ попамъ взятки, а въ лиц мстныхъ деревенскихъ и волостныхъ властей имя друзей и защитниковъ какъ единоврцевъ, или легализировались. Для достиженія послдняго существовало много различныхъ средствъ: пришельцы записывались вмсто умершихъ, принимались зятьями въ семью, при помощи взятокъ олонецкимъ и петрозаводскимъ приказнымъ записывались въ двойной раскольничій окладъ и т. д.
Стала населяться въ это время и Выговская пустыня. Повсюду по ркамъ и по берегамъ озеръ появились отдльныя избы, въ которыхъ жили одинокіе пустынники или цлыя семьи. Образовалось также много отдльныхъ небольшихъ общинъ или скитовъ. Такъ возникъ скитъ Тихвиноборскій, Березовскій, Солотозерскій и много другихъ. Вс эти поселенія находились въ тсной связи между собою и вс они тянули къ Даниловскому монастырю, какъ своему естественному центру. Сюда же тянули и раскольничьи поселенія другихъ частей Олонецкой губерніи. Связь между Даниловымъ и раскольничьими деревнями и скитами выражалась какъ матеріально, въ вид взаимопомощи, такъ и въ духоввой зависимости раскольничьихъ поселеній отъ Данилова. Собственно почти вс вновь возникшія въ Выговской пустыни поселенія составляли съ Даниловымъ одно цлое, одну общину, имвшую общее хозяйство и дйствовавшую во всемъ и всегда сообща. Остальныя раскольничьи поселенія, такъ называемый Суземокъ, представляя собою совокупность отдльныхъ, самостоятельныхъ въ хозяйственномъ отношеніи деревень и селъ, были тсно связаны съ Выгорціею постоянными матеріальными и религіозными отношеніями и во всхъ важныхъ случаяхъ поступали не иначе, какъ съ общаго совта съ представителями Выгорціи.
Самое Данилово общежитіе сильно выросло въ царствованіе Петра I. Въ общежитіе, какъ и вообще въ выгорцкія поселевія, принимали ршительно всхъ, кто ни приходилъ. Сюда бжали нетолько т, кому плохо было жить внутри Россіи, но даже изъ сосдней Швеціи являлись финны и шведы изъ ‘простыхъ пашенныхъ людей’. Принимали всхъ, не справляясь о прошломъ. Спрашивали только, помнитъ ли приходящій патріарха Никона, и если кто говорилъ, что помнить, того принимали просто. Кто родился посл Никона, по крестился двуперстнымъ крестомъ, того исповдывали и перекрещивали. Лицамъ, крестившимся троеперстно, объявляли, что примутъ его только въ томъ случа, если онъ будетъ креститься двумя перстами. Наконецъ, иноземцевъ крестили тмъ же чиномъ, какъ и младенцевъ. Этимъ и ограничивались вс формальности пріема, и затмъ принятый длался членомъ общины.
Неудивительно, что при такомъ легкомъ пріем на Выгъ устремилась масса народу. Скоро въ самомъ Даниловомъ общежитіи собралось столько братіи, что явилась потребность раздлить монастырь на дв части. Съ этою цлью было выбрано верстахъ въ тридцати отъ Данилова удобное мсто на рк Лекс и здсь былъ основанъ женскій монастырь, куда и перевели даниловскихъ женщинъ. Были выстроены келья, столовая, больница и часовня и все это обнесено было оградой. Кром того, были поставлены коровій дворъ и мельница съ мелеей и толчеей. Въ Лексинскомъ общежитіи были установлены т же порядки, что и въ Даниловскомъ, и оба общежитія оставались попрежнему въ связи и въ хозяйственномъ единств. Для наиболе трудныхъ полевыхъ работъ Лексинской обители были даны работники изъ даниловской братіи, которые жили недалеко отъ женскаго монастыря, въ особыхъ избахъ за оградой. Въ тоже время возл мужского монастыря были поставлены коровій дворъ, маслобойня и ‘молошница’, портомойная и челядня — все это было обнесено оградою и здсь были поселены женщины.
Вскор посл основанія Лексинскаго общежитія, въ 1706—1709 годахъ, Выгорцію снова постигъ рядъ неурожаевъ. Въ иные года хлба родилось такъ мало, что его, по выраженію Ивана Филиппова, не хватало даже на квасъ. Снова повторились прежнія сцены голода: пошелъ въ ходъ соломенный и сосновый хлбъ, начались болзни и повальная смертность, начали разбгаться поселенцы. Снова пришлось отправиться на ‘Низъ’ и привозить оттуда хлба. И снова, благодаря энергіи Андрея Денисова и его брата Семена, общежительства остались цлы и невредимы.
Устранивъ бдствія голода, Андрей этимъ не удовольствовался, а ршился разъ навсегда уничтожить самую возможность голодовокъ въ Выгорціи. Съ этою цлью онъ разослалъ въ разныя мста людей искать удобныхъ для пашни мстъ. Посланные ходили въ Мезенскій уздъ и другіе поморскіе края, на ‘Низъ’ и въ Сибирь. Въ первой мстности удобныхъ земель не оказалось, на Низу и въ Сибири хорошихъ мстъ найдено обиліе, да слишкомъ далеко. Наконецъ, нашли удобную пустую землю на рк Чаженк, въ Каргопольскомъ узд. Земля эта была казенная и ея было много — по 16 верстъ во вс стороны. Андрей съ товарищами ршился арендовать ее. Была послана челобитная новгородскому губернатору Корсакову. Послдній предписалъ каргопольскому воевод произвести торги на Чаженскую пустошь, и такъ какъ вс окрестныя волости отъ аренды пустоши отказались, то она и осталась за выговцами. При первыхъ же работахъ на арендованной земл даниловскіе работники убдились, что она несравненно плодородне земли по Выгу. Явилась мысль перевести общежитіе на Чаженку. Для ршенія этого вопроса собрались ‘вс отцы и братія’ и съ общаго совта послали въ Новгородъ Семена Денисова хлопотать о дозволеніи поселиться на Чаженской земл. Переселеніе это, однако, не состоялось, такъ какъ Семенъ, немедленно же по прізд въ Новгородъ, былъ арестованъ и посаженъ въ тюрьму за расколъ. Волею-неволею даниловцамъ пришлось остаться на старыхъ мстахъ и ограничиться обработкою чаженской земли. На ней были выстроены избы для рабочихъ и скотскіе дворы и заведены обширныя пашни. Рабочіе прізжали сюда изъ Данилова весною и затмъ, проработавъ все лто, на зиму возвращались домой. На мст же оставалась только небольшая часть рабочихъ для молотьбы хлба. Вымолоченный хлбъ отправлялся въ общежитіе, для чего на всемъ пространств отъ Чаженки до Данилова, въ Каргопольскомъ и ныншнихъ Пудожскомъ и Повнецкомъ уздахъ были ностроены постоялые дворы съ запасомъ корма для лошадей и съсгныхъ припасовъ для ‘возаковъ’.
Въ тоже время для увеличенія средствъ къ существованію даниловцы закортомили рыбныя ловли на Выгозер, Водлозер и на многихъ другихъ озерахъ. Вмст съ тмъ стали здить на вольные лова на Мурманскій берегъ Ледовитаго океана. Рыба шла на пищу братіи и служила хорошимъ подспорьемъ при неурожа.
Постоянныя сношенія между Даниловымъ и другими поселеніями Выговской пустыни и Суземка вызвали необходимость устройства дорогъ и мостовъ. Дорожный и мостовой вопросы имютъ въ Олонецкой губерніи важное значеніе. Непроходимые лса, болота, безчисленное множество ркъ и озеръ длаютъ эту губернію, особенно въ сверныхъ частяхъ, совершенно непроздною. Чтобы добраться до клочка нашни, отстоящаго отъ деревни на какой-нибудь десятокъ верстъ, крестьянину приходится перезжать вплавь и въ бродъ множество рчекъ и озеръ, тонуть и мокнуть въ болот, плутать въ лсу, или длать пятидесятиверстные объзды. Многія же мста, при отсутствіи дорогъ и мостовъ, совсмъ недоступны. Отсюда видно, какое важное культурное значеніе иметъ здсь продолженіе дорогъ и устройства мостовъ. И дйствительно, здсь народъ всегда съ благодарностью вспоминаетъ о строителяхъ мостовъ, какъ о своихъ благодтеляхъ. Здсь ничто такъ не увковчиваетъ въ народ память о человк, какъ построенный имъ на свой счетъ мостъ. Поэтому нкоторые благотворители избираютъ своего спеціальностью постройку мостовъ. Даниловцы, прокладывая дороги и устраивая мосты, тмъ самымъ оказывали громадную культурпую услугу всему краю. Такъ они проложили дороги изъ Данилова на Чаженку, на Лексу, на Волозеро, Пурнозеро, къ Онежскому озеру въ Пигматку, къ Блому морю въ Сороку и много другихъ. На дорогахъ везд они ставили постоялые дворы, гд путники могли находить помщеніе и продовольствіе, а для лошадей кормъ, причемъ все это было даровое. Самыя дороги были обставлены крестами и верстовыми столбами. По ркамъ были устроены мосты: такъ были мосты черезъ Онегу, черезъ Вигъ черезъ Сосновку и др. Въ Даниловк были даже особые спеціалисты дорожныхъ и мостовыхъ длъ, исключительно этими длами занимавшіеся. Между ними особенно замчателенъ нкто Аверкій, который, еще до своего переселенія въ Даниловъ монастырь, посвятилъ себя постройк на свой счетъ мостовъ: ‘Везд на путехъ чрезъ рки и блата, мосты мостя же своею силою и мостъ сдлавъ чрезъ оймогубскую губу своимъ имніемъ, сперва на воды нловучей, а послди на столпахъ и на слгахъ и на срубахъ’…
Въ тоже время самый Даниловъ все боле и боле обстроивался. Такъ какъ братство все увеличивалось, то пришлось выстроитъ много новыхъ построекъ, а старыя перестроивать. Выстроили новую большую столовую съ кухней для печенія хлбовъ, а также большую избу для извощиковъ. Затмъ выстроили новыя большія мастерскія: кожевню, портную, чеботную, мастерскую для живописцевъ, кузню, мдно-литейную и др. Выстроили большую конюшню съ сараями, сарай для экипажей, амбаровъ нсколько, рабочую избу большую и др. Наконецъ, выстроили большую избу для Андрея и наиболе близкихъ къ нему лицъ, а другую — торговому прикащику Никит Филиппову съ товарищами ‘для прізда’ и ‘для счету’.
Заботясь о развитіи благосостоянія Данилова и всей Выгорціи путемъ увеличенія производительности населенія, земледльческой и промысловой, Андрей не пренебрегалъ и другими средствами для добыванія братіи средствъ къ жизни. Въ этихъ видахъ онъ убдилъ братію заняться, въ лиц выборныхъ приказчиковъ, торговлею. Именно, здя на ‘Низъ’ въ неурожайные годы за хлбомъ, Андрей напалъ на мысль — открыть торговлю послднимъ.. Теперь онъ обратился къ нкоторымъ богачамъ-раскольникамъ, съ просьбою ссудить общежитіе капиталами на торговлю, съ тмъ, что барыши будутъ длиться пополамъ. На полученныя такимъ образомъ деньги были посланы въ низовые города прикащики, которые накупили здсь хлба, доставили его въ Петербургъ и здсь продали. Петербургъ, тогда только-что заводившійся, очень нуждался въ хлб и платилъ за него хорошо. Даниловцы получили хорошіе барыши. Теперь нашлось не мало охотниковъ вступить съ ними въ долю по торговл и послдняя приняла такіе широкіе размры, что пришлось построить на Вытегр пристань, склады и подворье. Хлбъ доставлялся нетолько въ Петербургъ, но и въ нкоторые другіе, тоже вновь возникщіе пункты, какъ напр., на Петровскіе заводы (нын Петрозаводскъ). Скоро для перевозки и доставки хлба даниловцы завели свои суда. Сперва эти суда были старинной русской конструкціи, а потомъ, когда Петръ веллъ, подъ строгимъ наказаніемъ, строить суда только по иностраннымъ образцамъ, даниловцы передлали свои суда на ‘новоманерныя’. Суда эти ходили между Вытегрою, Пигматкою, Даниловскою пристанью, и Петровскими заводами. Кром того, чрезъ Ладожское озеро они ходили въ Петербургъ. Вс барыши, получавшіеся отъ этой торговли, обращались въ хлбъ, который чрезъ Пигматку доставлялся въ Даниловъ. Этимъ путемъ нетолько пополнялся недостатокъ хлба для пропитанія жителей Выгорціи, но и образовались громадные хлбные запасы, вполн гарантировавшіе Выгъ отъ возможности повторенія голодовокъ.
Благодаря такой разнообразной дятельности, направленной на земледліе, рыбные и звриные промыслы, разнообразныя мастерства и ремесла и, наконецъ, торговлю, Даниловъ и его филіальное отдленіе, Лекса, стали представлять очень зажиточныя и даже богатыя поселенія. Даниловъ обладалъ обширными пашнями и множествомъ пашенныхъ и постойныхъ дворовъ, на ‘кониныхъ’ и коровьихъ дворахъ его стояло множество лошадей и коровъ, на Онежскомъ озер была цлая флотилія и свои пристани. Братія нетолько не нуждалась, какъ прежде, но и пользовалась всмъ въ изобиліи, какъ пищею, такъ и одеждою и обувью. Часовня не была уже прежняя, жалкая, а огромная, съ множествомъ иконъ, украшенныхъ ризами. Имлись постоянные запасы хлба, былъ, наконецъ, капиталъ. Богатство, однако, нисколько не измнило характера выговскихъ піонеровъ: они попрежнему оставались скромными, умренными и трудолюбивыми пустынниками и попрежнему проводили время въ трудахъ и молитв. Вс появившіеся избытки они обратили на дла благотворенія. Именно, какъ только сдлалось яснымъ что благосостояніе общежитія стало на прочную ногу, даниловцы, съ общаго совта, положили всхъ приходящихъ къ нимъ, прозжихъ, нищихъ и странныхъ кормить безъ разбору и бднымъ и нищимъ помогать во всякой нужд. Особенно много длалъ Даниловъ во время неурожаевъ, такъ частыхъ на свер. Въ такіе годы изъ всхъ концовъ Олонецкой губерніи, изъ сверныхъ частей Новгородской и значительной части Архангельской устремлялись на Выгъ цлыя массы крестьянъ, пшкомъ и на лошадяхъ, одиночками и съ семьями. Здсь они жили цлую зиму, переходя изъ Данилова въ Лексу и обратно, и странствуя но выговскимъ екитамъ и дворамъ. Всю зиму ихъ кор милъ Выгъ, а весною они, нагрузившись състными припасами и сменами для посва, возвращались на родину. Кром такой экстраординарной благотворительности, Даниловъ проявлялъ постоянную заботливость о бдныхъ я несчастныхъ. Особенно этимъ дломъ занимался любвеобильный Даніилъ Викулови, который частію покупалъ, а частію выпрашивалъ у богатыхъ раскольниковъ хлбъ и затмъ развозилъ его по всему Суземку, раздавая бднымъ и сиротамъ. Самый Даниловъ и прилегавшіе къ нему скиты были постоянно открыты для всхъ несчастныхъ. Сюда шли дряхлые старики и старухи, вдовы, женщины, у которыхъ мужья пропали безъ всти, оставивъ имъ на шею кучу дтей и т. д. Всхъ ихъ принимали и всхъ устраивали. Въ Данилов и на Лекс, какъ уже было говорено, были выстроены больницы, которыя служили богадльнями, открытыми для всхъ дряхлыхъ и немощныхъ жителей, какъ Выговской пустыни, такъ и окрестныхъ мстностей.
Благотворительность Данилова, увеличивая его славу въ раскольничьемъ и нераскольничьемъ мір, въ тоже время служила одною изъ причинъ увеличенія наплыва въ Выговскую пустыню колонистовъ, которые шли сюда съ увренностью, что здсь они ни въ какомъ случа не пропадутъ и при всякомъ несчастій встртятъ помощь и поддержку. А съ увеличеніемъ населенія Выгорціи, увеличивались и ея рабочія силы, а стало-быть росло и богатство.
Къ концу жизни Андрея Денисова, умершаго въ 1730 году, Даниловъ такъ твердо стоялъ на ногахъ, что его уже не могло потрясти никакое физическое бдствіе. Это ясно обнаружилось въ 1727 году, когда страшнымъ двукратнымъ пожаромъ были сожжены буквально до тла Лексинское общежитіе и женская часть Даниловскаго: сгорли нетолько вс зданія, но и одежда, състные припасы, громадное количество хлба въ зерн, льну и т. п. Едва успли спасти старухъ и больныхъ изъ больницы. Пожаръ этотъ сильно смутилъ даниловцевъ, но затмъ они, подъ вліяніемъ краснорчія Андрея, энергично принялись за постройку женскаго монастыря. Работали вс члены общины, мужчины и женщины, а также множество наемныхъ рабочихъ. Впереди всхъ на работ шелъ Андрей и, несмотря на то, что въ это время онъ былъ уже довольно почтенныхъ дть, а отъ постоянныхъ заботъ и умственнаго напряженія былъ совсмъ ветхимъ старикомъ, онъ на ряду съ другими рубилъ деревья, возилъ ихъ на лошадяхъ къ рк, сплавлялъ, залзая въ воду по поясъ и по шею и т. д. Подъ вліяніемъ такого примра работы велись дружно. Работали лто и зиму, день и ночь, причемъ днемъ работали, главнымъ образомъ, наемные рабочіе, а ночью — братія. Черезъ два года такой энергической работы выросъ новый Лексинскій монастырь, гораздо обширне и богаче прежняго, сообразно съ увеличившимся числомъ членовъ женской общины.
Даниловъ и Лекса въ это время представляли собою небольшіе городки, съ населеніемъ по нскольку сотъ человкъ въ каждомъ. Особенно походилъ на городъ Даниловъ. Онъ занималъ пространство отъ шести до восьми квадратныхъ верстъ, считая въ томъ числ и женскую половину монастыря. Все это пространство было обведено глубокимъ рвомъ и заключено въ дв огромныя ограды. Здсь было дв часовни съ колокольней, 51 ‘келія’, причемъ келіи были настолько велики, что въ нихъ помщалось по десятку и боле человкъ, 16 избъ, 15 амбаровъ, громадный погребъ и дв не мене громадныя поварни, 12 сараевъ, 4 лошадиныхъ двора и столько же коровьихъ, гостиный дворъ и 5 постойныхъ избъ, 5 ригъ, дв кузни, мднолитейная, столярная, портняжеская, сапожная, иконописная, рукодльная и другія мастерскія, дв школы, мастерская переписчиковъ, дв больницы и т. д. Большинство зданій были двухъэтажныя, но были и трехъ-этажныя и даже четырехъ-этажныя. Особенно большія зданія представляли собою часовни, школы, больницы, общія столовыя и ‘гостинная’. Зданія строились просто, безъ всякихъ хитрыхъ украшеній, но за то настолько прочно, что многія изъ нихъ стояли по столтію и боле. Единственнымъ украшеніемъ являлись кресты, которые ставились на зданіяхъ въ изобиліи. Лексинское общежитіе было мене и бдне Данилова, но и оно отличалось обиліемъ и разнообразіемъ состроенъ. Затмъ непосредственно къ Данилову и Лекс тянули пашенные дворы, раскиданные по всей Олонецкой губерніи куда ежегодно являлись весною рабочіе изъ монастырей для производства полевыхъ работъ и гд на зимовку оставались лишь но нскольку грудниковъ. Кром того, непосредственную монастырскую собственность составляли дв мельницы, кирпичный заводъ, пристань и подворья въ Пигматк, Шуйскомъ и Толвуйскомъ погостахъ, на Петровскихъ заводахъ, на Вытегр, въ Олонц и Сум — на Бломъ мор.
Скитовъ въ Выговской пустыни въ это время было чрезвычайно много. Изъ нихъ до насъ дошли извстія о Сергіевскомъ, Тихвиноборскомъ, Габсельг, Водлозерскомъ, Волозерскомъ, Тагозерскомъ, Шелтопорожскомъ, Березовскомъ, Огорлышскомъ, Корелоборскомъ, Евотозерскомъ, Тервозерскомъ, Купосозерскомъ, Тамбичезерскомъ, ‘по Выгу рк’, Велихозерскомъ, Кодозерскомъ, Кукомосозерскомъ, Янгозерскомъ, Уншезерскомъ, Немозерскомъ, Паезерскомъ, Свтлозерскомъ, Егозерскомъ, Сулотозерскомъ, Лонскомъ и Пельякскомъ — всего о 27 скитахъ. Кром того, были небольшія поселенія, которыя не считались ‘скитами’ — Пигматка, Негомозеро, Половинное, Тогма, Пурнозеро, Марково, Соломаньино, Верхнелексинское, Линдозеро, Вожмо. Аеро и Пелозеро. Вс эти поселенія тянули непосредственно къ Данилову и Лекс. Но были и такія поселенія, которыя нетолько были независимы отъ Данилова, но даже до извстной степени враждовали съ нимъ, не сходясь съ нимъ въ религіозномъ, а часто и въ общественномъ ученіи. Таковы были скиты — Николаево-Ладожскій, скитъ, основанный Петромъ Ошмарою, скитъ Солецкій и другіе, основанные впослдствіи на границ съ Финляндіей филипповцами, отдлившимися отъ даниловцевъ, и др.
На мст почти всхъ этихъ поселеній существуютъ досел погосты и деревни, но они представляютъ только тнь прежняго. Деревня Шелтопорогъ, напр., иметъ въ настоящее время десять дворовъ, между тмъ, какъ Шелтопорожскій скитъ въ первой половин XVIII столтія имлъ 57 дворовъ, 62 избы, 75 анбаровъ, 57 сараевъ, 45 хлвовъ, 22 риги, часовню и колокольню. Такъ же велики были и другіе скиты. Общее количество зданій во всхъ поселеніяхъ, составлявшихъ Выгорцію, доходило до нсколькихъ тыся.
Таковы были вншніе результаты, достигнутые раскольничьею колонизаціей’ въ Выговской пустыни. Посмотримъ теперь на внутреннюю жизнь, которая сложилась во вновь образовавшейся общин.

VI.
Внутреннія порядки Выгорціи.

Прежде, нмъ перейти къ описанію общественнаго строя, сложившагося въ Выгорціи, мы остановимся нсколько на личностяхъ братьевъ Денисовыхъ, Андрея и Семена, такъ какъ они оказали большое вліяніе на слагавшуюся здсь жизнь.
Семенъ Денисовъ уступалъ брату, какъ въ умственномъ развитіи, такъ и въ сил характера. Оставшись посл смерти брата управителемъ Выгорціи, онъ всецло и во всемъ подражалъ ему. Поэтому, мы обратимъ главное вниманіе на Андрея.
Преданный расколу до фанатизма и задавшійся цлію поднять его и поставить на ноги, Андрей Денисовъ высоко стоялъ надъ массою тогдашнихъ раскольниковъ своимъ широкимъ умомъ и чрезвычайною любознательностью. Качества эти онъ выказалъ еще въ раннемъ дтств. Не получивъ никакого систематическаго образованія, какого тогда, впрочемъ, почти и не было возможности получить, Андрей никогда не упускалъ случая, когда представлялась возможность что-либо узнать. Первымъ его учителемъ, какъ уже было сказано, былъ Игнатій Соловецкій, передавшій ему всю раскольническую мудрость того времени. Этимъ, однако, Андрей не удовольствовался и, странствуя неоднократно по Россіи, всячески старался пополнить свои познанія. Въ Кіев и Москв ему удалось прослушать курсы грамматики, реторики, піитики и философіи. Кром того, при своихъ сношеніяхъ съ многочисленными и разнообразными лицами, онъ пріобрлъ массу практическихъ, хозяйственныхъ, торговыхъ и общественныхъ свдній. Знатями своими онъ не хотлъ пользоваться исключительно одинъ, а старался внести эти знанія во всю раскольничью среду и тмъ поднять ея умственный уровень. Съ этого цлью онъ передалъ свои теоретическія знанія брату своему Семену и нкоторымъ наиболе виднымъ членамъ общины — Мануилу Петровичу, Трифону Петрову, иконописцу Даніилу, Никифору Семенову и другимъ. Съ тою же цлью Андрей устроилъ въ Даниловскомъ и Лексинскомъ монастыряхъ школы и заботился объ увеличеніи среди раскольниковъ книгъ. Въ тхъ же видахъ онъ написалъ множество учительныхъ сочиненій, въ которыхъ передавалъ какъ богословскія свднія, такъ и чисто-житейскія наставленія. Кром того, Андрей заботился о томъ, чтобы среди раскольниковъ сохранилась память о людяхъ и фактахъ первоначальной исторіи раскола и съ этою цлью написалъ рядъ историческихъ сочиненій. Всего Андреемъ написано, по катологу раскольничьяго библіографа Любопытнаго, 115 сочиненій, а братомъ его Семеномъ — боле 50-ти.
Обладая чрезвычайно обширнымъ, по тогдашнему, образованіемъ, Андрей отличался и необыкновеннымъ даромъ слова. Его краснорчіе проявлялось и въ сочиненіяхъ, и въ устной проповди. О краснорчіи Андрея Иванъ Филипповъ, лично знавшій его и слышавшій его много разъ, отзывается такъ: ‘языкъ его пресладкій, чуднйшій орфеовы баснословимыя цвницы показася, не бо горы и каменіе привлачаша къ себ, но каменосердечныя человки отъ земли на небо славно влечаше’. И дйствительно, слово Андрея имло громадное вліяніе на его паству. Силою своего краснорчія онъ остановилъ распаденіе общины во время перваго голода и убдилъ братію претерпть все, а монастыря не оставлять. Его же краснорчіе подняло упавшій духъ даниловцевъ посл лексинскаго пожара. Тоже дйствіе оказывало слово Андрея всегда и везд, въ ежедневныхъ сношеніяхъ его съ братіею, въ повседневныхъ длахъ. Еще большее вліяніе оказывалъ примръ Андрея въ работ и образ жизни. Скромный въ своихъ потребностяхъ, нетребовательный, трудолюбивый, Андрей былъ всегда впереди всхъ въ трудахъ, какъ мы это видли при вторичной постройк Лексинскаго монастыря. Миролюбивый, онъ всячески заботился о томъ, чтобы миръ и согласіе царили въ Выговской пустыни и вообще въ раскольничьемъ мір. Терпимость его къ несогласнымъ не знала границъ. Уваженіе, которымъ пользовался Андрей среди раскольниковъ, было чрезвычайное. Въ стихахъ, вышедшихъ по поводу его смерти, Андрей разсматривается, какъ слава всей Европы. Смерть его вызвала страшный взрывъ горя во всемъ раскольничьемъ мір и привлекла въ Даниловъ несметныя толпы народа, пожелавшаго поклониться новому ‘праведнику’.
Какъ восторженно-религіозный человкъ, Андрей смотрлъ на земную жизнь лишь какъ на переходную ступень къ будущей, загробной жизни. Настоящая жизнь въ его представленіяхъ являлась лишь средствомъ, которымъ человкъ приготовлялъ себ ту или иную будущую жизнь. Исходя изъ этого положенія, Андрей идеаломъ человческой жизни считалъ жизнь монашескую, строго подвижническую. Онъ и въ Выговскую пустыню бжалъ потому, что здсь въ то время процвтало самое суровое подвижничество. Первые послдователи Андрея были тоже люди религіозно-экзальтированные, заботившіеся только о томъ, какъ бы спастись. Идеи Андрея о монастырской, подвижнической жизни пришлись имъ вполн по вкусу, и потому первоначально Даниловъ, а также и первые скиты представляли собою настоящіе монастыри и притомъ, по характеру сложившейся въ нихъ жизни, монастыри первыхъ вковъ христіанства. Но по мр увеличенія числа колонистовъ Выговской пустыни, положеніе длъ начало измняться. Находилось все боле и боле людей, которые бжали изъ внутренней Россіи не потому только, что имъ тамъ мшали спасаться, но и, главнымъ образомъ, потому, что имъ плохо жилось, они хотли нетолько спасаться, но и хорошенько пожить. Завязалась борьба. Андрей и его помощники укоряли гршниковъ, убждали ихъ принять узы монашества, читали имъ проповди, писали посланія, гршники вполн сознавали свою грховность и со слезами выслушивали наставленія и обличенія, но тмъ не мене оказывали упорное пассивное сопротивленіе и продолжали гршить. Борьба, главнымъ образомъ, сосредоточилась на вопрос о брак. Исходя изъ того, что со смертію чиновъ духовенства, посвященныхъ до Никоновыхъ новинъ, въ православной церкви перевелось священство и, стало быть, стало некому внчать вступающихъ въ бракъ, Андрей и другіе ревнители благочестія, разсматривали брачное сожительство просто какъ блудъ и проповдывали, что для спасенія необходимо воздерживаться отъ половыхъ сношеній. Но такъ какъ, несмотря на проповди, половыя потребности давали себя знать, то принимался цлый рядъ мръ, чтобы ‘раздлить сно отъ огня’. Тамъ, гд мужчинамъ и женщинамъ приходилось быть вмст, въ часовн, въ общей столовой и т. д., они отдлялись другъ отъ друга особою занавсью. Когда мужчины и женщины были поселены по различнымъ монастырямъ, имъ запрещены были всякія сношенія. Для свиданій же родственниковъ были устроены кельи въ воротахъ монастырей и здсь свиданія происходили подъ надзоромъ старицъ. Большинство, однако, вовсе не хотло подчиниться такимъ порядкамъ и вести безбрачную жизнь, особенно т, кто являлся въ Выгорцію съ семьей. Кончилось тмъ, что ‘могшіе вмсти’ остались въ монастыряхъ, гд жизнь шла по уставу монастырскому — съ безбрачіемъ, смиреніемъ, безпрерывными церковными службами и т. д., а семейные и ‘новожены’ разселилисъ по скитамъ и вели обыкновенную, ‘мірскую’ жизнь. Остатокъ первоначальнаго взгляда на бракъ сохранился лишь въ томъ, что брачущихся заставляли искупать свой грхъ поклонами, и этимъ дло ограничивалось. Да, повидимому, и въ монастыряхъ не особенно строго соблюдались монастырскія правила, судя по тому, что ихъ слишкомъ часто приходилось повторять, напоминать и подтверждать, и потому, что даже въ самыхъ экстраординарныхъ случаяхъ принимались искуственныя мры для охраненія цломудрія монастырскихъ жителей, какъ напримръ, при похоронахъ Андрея, когда въ самой похоронной процессіи мужчины были отдлены отъ женщинъ занавсою изъ рогожъ и парусовъ…
Общественное устройство Выгорціи представляло любопытный образчикъ сохранившагося стариннаго русскаго самоуправленія. Первую роль въ управленіи Выгорціи играли представители Данилова, какъ наиболе крупнаго населенія, представлявшаго къ тому же духовно-религіозный центръ. Роль предста вителей Данилова была, однако, исключительно исполнительная. Даниловскіе главари могли предпринимать дйствія, касавшіяся всей Выгорціи, только въ такомъ случа, если они были приняты и одобрены общими собраніями представителей всхъ Выгорцкихъ скитовъ. Такія собранія собирались въ Данилов во всхъ мало-мальски важныхъ случаяхъ и на нихъ являлись выборные всей Выгорціи, а если дло касалось не однихъ мстныхъ интересовъ, но имло боле общій характеръ, то на собраніе приглашались и выборные, и старосты сосднихъ волостей и погостовъ. Ршенія этихъ собраній, всегда резонныя и сообразныя съ обстоятельствами, очень уважались въ Выгорціи и Суземк и свято исполнялись.
Во внутреннемъ управленіи каждое поселеніе Выгорціи обладало полною самостоятельностью. Вс дла, касавшіяся какого либо, скита ршались общими, мірскими собраніями всхъ скитниковъ. Въ нкоторыхъ скитахъ, напримръ, Шелтопорожскомъ, существовали даже особыя мірскія избы, спеціально предназначенныя для общественныхъ собраній. Исполненіе постановленій общихъ собраній возлагалось на особыхъ выборныхъ лицъ.
Особенно подробно разработана была организація управленія въ Данилов. Андрей написалъ даже ‘Уложеніе’, въ которомъ обстоятельно описаны даниловскіе и лексинскіе порядки управленія. Изъ этого ‘Уложенія’, а также изъ фактовъ, сообщае мыхъ Иваномъ Филипповымъ, можно составить самое полное представленіе о ход длъ въ Данилов. Во глав общины стоялъ киновіархъ или, выражаясь но просту, большакъ. Ему принадлежало верховное руководство всми длами общины и ему же были подчинены вс ея выборные чины и должностныя лица. Такимъ большакомъ сначала былъ Данило Викулови, затмъ, Андрей Денисовъ, а посл его смерти его братъ Семенъ. Большакъ пользовался громаднымъ значеніемъ и большимъ вліяніемъ, тмъ боле, что въ эту должность выбирались наиболе уважаемые члены общины. Должность эта требовала соединенія въ избираемомъ лиц многихъ выдающихся качествъ и способностей, и потому нердко избранные отказывались отъ нея, несмотря на весь почетъ, соединенный съ этою должностью. Однако, какъ ни велико было значеніе киновіарха, онъ вполн подчинялся ‘собору’, т. е. общему собранію, на которомъ присутствовали какъ ‘отцы’ и ‘братіи’ даниловскіе, такъ и представительницы лексинской обители. На этихъ собраніяхъ обсуждались вс хозяйственные и общественные вопросы и съ ихъ ршеніями долженъ былъ всецло сообразоваться въ своихъ дйствіяхъ киновіархъ. Иванъ Филипповъ разсказываетъ любопытные случаи, какъ собранія даниловцевъ не соглашались даже съ такимъ уважаемымъ большакомъ, какъ Андрей Денисовъ, и заставляли его поступать по своему. Такъ, напримръ, еще до лексинскаго пожара Андрей задумалъ перенесть женскую обитель на новое мсто, находя старое тснымъ и неудобнымъ. Много стараній потратилъ онъ, чтобы убдить ‘соборъ’ въ необходимости этого перенесенія. Неоднократно онъ даже водилъ ‘соборныхъ’ къ женскому монастырю и на вновь избранное имъ мсто, чтобы наглядно показать вс неудобства мстности, на которой былъ расположенъ монастырь, и вс преимущества новой мстности. Однако, собраніе не согласилось съ большакомъ, находя, что братіи и безъ того много дла, что можно жить и въ старомъ монастыр и что нтъ резоновъ взваливать на братію новую тяготу и даромъ тратить монастырскую казну. Андрею пришлось подчиниться, и только въ послдствіи, посл пожара, монастырь былъ построенъ на новомъ мст.
За большакомъ слдовалъ цлый рядъ выборныхъ должностныхъ лицъ съ меньшимъ объемомъ власти. Одни изъ нихъ вдали религіозныя дла общины, въ рукахъ другихъ были хозяйство и управленіе общиною.(Мы будемъ говорить только о послднихъ. Такими лицами были нарядникъ или урядникъ, городничій, казначеи, келарь, старосты, приказчики, стряпчіе, десятскіе, сторожа, стольникъ, гостинщикъ, больничный, писарь и др.
Нарядникъ былъ главнымъ распорядителемъ по хозяйственной части. Въ его вдніи находились хлбопашество, извозъ, морскіе промыслы, общинная касса и прочее. Онъ завдывалъ постройками, распредлялъ рабочихъ по полевымъ работамъ, принималъ отчеты у торговыхъ прикащиковъ, велъ приходорасходныя книги по хозяйству, смотрлъ за цлостью сельско-хозяйственнаго и ремесленнаго инвентаря, составлялъ ежегодныя сметы всего того, что нужно для общины и т. д. Вмст съ тмъ нарядникъ былъ высшимъ надзирателемъ за вншнимъ порядкомъ и благочиніемъ въ монастыр, его отдленіяхъ и на работахъ. Во всхъ важныхъ случаяхъ нарядникъ долженъ былъ совтываться съ наиболе почетными старцами и другими выборными лицами и поступать согласно съ ихъ указаніями, тже лица контролировали дятельность нарядника. На Лекс былъ свой нарядникъ, на Пурнозер тоже свой. Порядокъ полевыхъ работъ ршался на совт всхъ трехъ нарядниковъ.
Казначеевъ было нсколько. На главномъ изъ нихъ лежало общее попеченіе за цлостью общиннаго имущества, чтобъ ничто не пропало, не затерялось, не было украдено посторонними, приходящими въ монастырь. Онъ долженъ былъ заботиться о томъ, чтобы вс общинныя мастерскія не имли никогда нужды въ матеріалахъ. Въ его же вдніи находились вс общинныя кладовыя и чуланы съ запасами, которые онъ и выдавалъ братіи, сколько кому слдовало. Былъ особый ‘платяной’ казначей, который хранилъ и выдавалъ одежду и обувь. Особый казначей собиралъ грязное блье, сдавалъ его въ портомойную и бучею и принималъ оттуда. На Лекс были соотвтствующія казначейши. Когда братія надолго узжала куда-нибудь, напримръ, на полевыя работы на Чаженку, къ ней приставлялись также особые казначеи — для припасовъ и платья.
Въ вдніи келаря находилось внутреннее хозяйство общины. Онъ распоряжался въ хлбенной, поварн, столовой и больниц. Подъ его началомъ находились больничные смотритель и служки, пекари и повара, и стольники, накрывавшіе столы въ трапезной, подававшіе обдъ и убиравшіе столовую.
Городничій представлялъ собою полицейскую власть въ общин. Онъ смотрлъ за тмъ, чтобы у воротъ монастыря стояли постоянно сторожа, заботился, чтобы въ мірской гостинниц, гд принимались вс приходящіе и прозжіе, былъ порядокъ, не было ссоръ и дракъ, онъ же наблюдалъ за поведеніемъ братіи и прекращалъ возникающіе среди нея раздоры. Онъ же имлъ дло со всми вновь приходящими, разспрашивалъ, кто они, откуда и зачмъ пришли, оставлялъ ихъ въ монастыр или отправлялъ дале. На обязанности же городничаго лежали пріемъ и угощеніе почетныхъ гостей изъ раскольниковъ и властей. На немъ же лежала забота о поддержаніи постояннаго сообщенія съ Повнцемъ, чтобы узнавать оттуда о времени наздовъ начальства и принимать нужныя мры.
Старосты, были по всмъ мастерствамъ: былъ староста сапожный, кузнечный, иконописный и т. д. У извозчиковъ былъ тоже староста. Наконецъ, былъ еще торговый староста. Онъ велъ всю торговлю. Для отчета онъ долженъ былъ тщательно вести вс торговыя книги. Жилъ онъ больше въ Вытегр — центр даниловскихъ торговыхъ предпріятій. Для прізда въ монастырь ему была устроена особая изба, служившая и счетною конторою. Торговому старост были подчинены приказчики, дйствовавшіе по его указаніямъ и исполнявшіе его порученія. Кром торговыхъ приказчиковъ, были еще приказчики, вдавшіе общинное имущество въ мстахъ, удаленныхъ отъ монастыря, въ Сум, на Бломъ мор, въ Пигматк, на Онежскомъ озер, на Петровскихъ заводахъ, въ Москв и Петербург и др.
Для сношеній съ оффиціальнымъ міромъ были избраны особыя лица, такъ называемые стряпчіе. Выбирались они изъ лицъ, боле или мене знакомыхъ съ законами и опытныхъ по приказной части. Они большею частью жили въ мстахъ пребыванія ближайшаго и отдаленнаго начальства, на Петровскихъ заводахъ, въ Олонц, въ Новгород, Москв и Петербург. Черезъ стряпчихъ предъявлялись Выгорціи требованія правительства и объявлялись вс его распоряженія. Стряпчіе же являлись ходатаями передъ властями за выговцевъ и первыми отвтчиками за нихъ.
Были, наконецъ, особыя должностныя лица, староста и ‘выборные’ по раскладк между скитами и сбору ‘раскольничьяго окладу’, подати, которую, какъ увидимъ ниже, выговцы платили ‘за расколъ’.
Вс перечисленныя должности замщались по выбору на общихъ собраніяхъ. Выборы совершались очень разумно и такъ какъ вс должности не были сопряжены съ какими-либо личными выгодами, то на нихъ попадали люди вполн достойные, обыкновенно прошедшіе суровую школу общиннаго труда, побывавшіе предварительно и пахарями, и извощиками, и рабочими на кирпичномъ завод и рыбныхъ промыслахъ и т. д., и стало быть близко знавшіе дло, которымъ имъ приходилось завдывать. Не гнушались эти люди чернымъ трудомъ и по избраніи на должность, и въ свободное отъ своихъ спеціальныхъ занятій время, на ряду съ прочею братіею, рубили дрова, чистили коровьи и конные дворы и проч. Не удивительно, что при такомъ примр наиболе почетныхъ лицъ общины братія не тяготилась приходившеюся на ея долго работою и трудъ вообще высоко цнился въ Выгорціи и ни въ какомъ случа не могъ быть въ презрніи.
Вообще надо замтить, что въ Выгорціи трудъ былъ обставленъ такими условіями, чтобы онъ былъ возможно мене тяжелымъ. Такъ, здсь никогда не было такого порядка, чтобы какія-либо опредленныя работы исполнялись одними и тми же лицами. Напротивъ, здсь постоянно стремились къ возможно большему разнообразію въ труд. Одинъ и тотъ же человкъ то землю пахало., то извозничалъ, то здилъ на мурманскіе рыбные промыслы, то въ качеств судового рабочаго отправлялся въ Петербургъ, то занимался торговлею, то, наконецъ, попадалъ въ старосты или казначеи. Даже спеціалисты-мастеровые, портные, сапожники, кожевники и проч., работали, большею частью по своему мастерству только зимою, а лтомъ отправляли полевыя и т. п. работы. Вслдствіе такого порядка, съ одной стороны, трудъ не такъ скоро надодалъ, какъ это бываетъ при его однообразіи, а съ другой — не могло быть поводовъ у членовъ общины считаться работами — кто больше сдлалъ и чей трудъ боле нуженъ и полезенъ. Затмъ, при распредленіи работъ, въ Выгорціи стремились давать каждому трудъ по способностямъ и силамъ. Кто приносилъ въ общину знаніе какого-либо дла и привычку къ нему, тотъ на такое дло и становился: кова — ковалъ, живописецъ — писалъ иконы, пвецъ — плъ въ часовн, мостовщикъ — мостилъ мосты. Плотникъ, мельникъ, рыболовъ, кожевникъ, портной — вс становились на свое дло. Въ общин было много дла и дла разнообразнаго, здсь ни одинъ талантъ не пропадалъ. Даже приказные — и т пригодились въ качеств стряпчихъ. Наконецъ, каждому давалась возможность изучать всякое дло и заниматься чмъ ему угодно. Такъ, взрослые пахари изучали ремесла, ремесленники практиковались въ иконописномъ и письменномъ дл и т. д. Случалось, что какой-нибудь хлбникъ былъ въ тоже время искуснымъ калиграфомъ и даже самъ писалъ сочиненія по исторіи или догматик раскола.
Обставленный такими условіями трудъ, а равно свобода и самостоятельность подъ управленіемъ ‘лучшихъ’ людей длали жизнь выговцевъ совсмъ не дурною. Матеріальная сторона этой жизни была тоже прекрасно обставлена. Питаніе, напримръ, способно было вызвать зависть немалой части населенія внутренней Россіи. Сохранившееся росписаніе еженедльныхъ обдовъ подробно описываетъ, что кушали выговцы: ‘въ недлю (воскресенье) къ обду три пищи: рыбники, шти и каша съ масломъ по обычаю. Аще ли когда случится о снокос млеко подовольне, да поставляютъ въ недлю къ обду въ прибавокъ млека. Къ ужин дв пищи: шти и млеко. Аще гд ловится рыба и довольно, да предлагаютъ рыбы по малу. Въ понедльникъ къ обду три пищи: рыбники, шти и каша съ масломъ постнымъ или съ саломъ рыбьимъ, тако и въ среду, и въ пятокъ въ недльницы (не рабочее время). Егда трезвонъ бываетъ: къ ужин дв пиніи — шти и капуста, или ино что капусты вмсто. Во вторникъ, четвертокъ и субботу къ обду три пищи — рыбники, шти и каша молочна безъ масла… Въ храмовые праздники и господскіе къ обду четыре пищи, а къ ужин три. Масла же, егда полагаютъ въ каши въ братств, полагаютъ въ четыре чаши по единому фунту, на службахъ же за труды въ три чаши по единому фунту полагати’. Какъ ни жирно было это братское питаніе. нкоторые братіи, особенно женщины, не прочь были полакомиться особенно вкусными кушаньями отдльно отъ другихъ. Это, однако, очень не нравилось масс выговцевъ, и потому въ ‘Уложеніе’ Андрея Денисова было внесено постановленіе, чтобы никто не стряпалъ ‘пристроекъ стряпчихъ, какъ пирожныхъ, такъ и палитушныхъ, и прочихъ таковыхъ’, а также, чтобы ‘никто не имлъ особыхъ какихъ пищей, какъ прежде бывало, что всякая, въ своемъ сосуд свое масло или смтану и ягоды принося, одна безстудно ястъ другимъ смотрящимъ’. Повидимому, однако, это постановленіе исполнялось не очень строго и лакомокъ въ общин было не мало. По крайней мр, Иванъ Филипповъ ставитъ въ особую заслугу нкоторымъ выговскимъ женщинамъ, біографіи которыхъ онъ приводитъ, то обстоятельство, что он ‘братскою пищею питалися, не занимаясь ‘особьяденіемъ’ и не искаше прибавочныхъ пищей’.
Не бдствовали выговцы и по части одянія. По ‘Уложенію’ Андрея Денисова полагалось: новыя шубы раздавать братіи и трудникамъ на пять лтъ, кафтаны на три года, крашенные балахоны на четыре года, кожанъ на десять годовъ, штаны — на три года, шапки — на три года, преобувки — на четыре года, на носку блья срока не полагалось. Кром этой ‘казенной’ одежды члены общины имли еще свою, пріобртаемую на сред ства, вынесенныя изъ ‘міра’ или заработываемыя въ свободное отъ урочныхъ занятій время. Костюмы нкоторыхъ отличались даже франтовствомъ, особенно повинны въ этомъ были опять-таки женщины. Франтовство это, однако, не нравилось выговскимъ ригористамъ и въ ‘Уложеніи’ мы находимъ запрещеніе носить одежды ‘китайчатыя, киндачныя, бомбарековыя и иныя одпорядочныя и яренковыя’, а также ‘пуха бобровые, выдряные и иные’, вмсто нихъ рекомендовались одежды изъ простого чернаго сукна или крашенины и овчинныя шубы.
Носильное платье составляло единственную личную собственность членовъ общины, все остальное было общее. Что же касается имущества, приносимаго въ общину изъ міра, то вопросъ о томъ, чью собственность оно должно было составлять — общины или отдльныхъ лицъ — совсмъ не поднимался въ Выгорціи. Дло въ томъ, что огромное большинство приходившихъ сюда являлось совершенно безъ всякаго имущества. Т же, которые являлись съ имуществомъ, иногда значительнымъ, бжали въ пустыню не отъ плохого житья, а исключительно ради спасенія души, а потому немедленно, при вступленіи въ общину, слагали на нее распоряженіе своимъ имуществомъ, чтобы тмъ свободне преслдовать главную цль своего переселенія въ Выгорцію. Наконецъ, т немногіе, которые, и вступивъ въ общину, сохраняли принесенное съ собою имущество въ своемъ личномъ распоряженіи, всегда отказывали его общин передъ смертью.
Въ случа выхода какого-либо члена изъ общины, ему возвращался полностью вкладъ, сдланный имъ въ общинную казну и въ общинное хозяйство, и, кром того, уплачивалось особое вознагражденіе за время, которое онъ проработалъ на пользу общины. При этомъ писалось особое полюбовное письмо, въ которомъ обозначалось, на какихъ условіяхъ произведенъ разсчетъ общины съ выходящимъ изъ нея членомъ. Выходъ былъ вообще свободенъ и завислъ вполн отъ желанія каждаго. Община, впрочемъ, сохраняла за собою право удалять изъ своей среды лицъ, не желавшихъ подчиняться ея установленіямъ, а также порочныхъ членовъ. Удаленіе производилось по постановленію общаго собранія и къ нему прибгали крайне рдко. Но разъ такая мра принималась, она приводилась въ исполненіе послдовательно и безъ всякихъ церемоній. Удаленнаго изъ монастыря или какого-нибудь скита не принимаютъ нигд — ни въ Выговской пустыни, ни въ Суземк, и волею-неволею ему приходилось уходить куда-нибудь подальше. Если изгоняемый не хотлъ уходить, то къ нему примнялись самыя энергическія мры, Иванъ Филипповъ разсказываетъ, напримръ, объ одномъ старц, котораго жители одного скита ршили удалить изъ своей среды: сначала его стали ‘добромъ вонъ высылати’, а когда онъ не хотлъ уходить, ‘выборной кльишко его разрыша сверху и его и съ посестріей выгнаша изъ скита вонъ’…
Такова была жизнь, сложившаяся въ Выгорціи. Разсмотримъ теперь отношенія этой раскольничьей колоніи къ остальному раскольничьему міру и къ государству.

VII.
Выгорція и раскольничій міръ.

Выгорція играла громадную роль въ общей жизни раскола. Уже во время Андрея Денисова Выгорція сдлалась религіознымъ, умственнымъ и торгово-промышленнымъ центромъ безпоповщинской половины раскольничьяго міра, а отчасти и поповщинской. Такое первенствующее значеніе Выгорція сохраняла вплоть до послдней четверти XVIII столтія, когда въ Москв возникло знаменитое Преображенское кладбище, ставшее, въ свою очередь, центромъ безпоповщины. Но и тогда роль руководительницы раскола не была отнята отъ Выгорціи, а была только раздлена ею съ кладбищемъ. ‘Такое важное значеніе было пріобртено Выгорціею вслдствіе постояннаго стремленія, къ просвщенію, проявившагося съ перваго же времени ея существованія, и чрезвычайной практичности Выгорцкихъ длителей.
Какъ только, благодаря заботамъ Андрея Денисова и громаднымъ трудамъ выговскихъ піонеровъ, существованіе Данилова было обезпечено, какъ только прекратились заботы о спасаніи общины отъ голодовокъ, Андрей обратилъ самое серьзное вниманіе на устройство школъ въ Выгорціи. Основанныя школы были двухъ родовъ: для взрослыхъ и для дтей. Взрослыхъ обучалъ самъ Андрей, а потомъ его ближайшіе товарищи. Всмъ взрослымъ предлагалось по праздникамъ чтеніе учительныхъ книгъ, объясненіе ихъ и вообще изложеніе раскольничьей доктрины. Тмъ же изъ взрослыхъ, которые были особенно наклонны къ просвщенію, преподавались богословскія науки, реторика, піитика и философія. Дтямъ преподавались т же науки, но примнительно къ ихъ возрасту. Для дтскихъ школъ были выстроены огромныя зданія, въ которыхъ могло помститься громадное множество учениковъ. Такія школы были устроены въ мужской и женской половинахъ Даниловскаго монастыря и на Лекс. Выгорцкія школы скоро сдлались школами для дтей всего раскольничьяго міра. Сюда свозились ученики и ученицы со всей Россіи. Особенно много привозилось сюда двочекъ, которыя помщались въ женской половин Дани лова и въ Лексинской обители, обучаясь грамат, письму, пнію, хозяйству и рукодльямъ. Для жилья этихъ ‘блицъ’ родителями ихъ были устраиваемы особыя избы, иногда очень большія. Изъ плана женской половины Данилова, составленнаго Иваномъ Филипповымъ, видно, какое громадное множество избъ было выстроено для ‘блицъ’. Даже въ позднйшія времена, при мене благопріятныхъ условіяхъ, въ одной лексинской ‘академіи’ состояло по нскольку сотъ ученицъ. Изъ того же плана мы видимъ, что ученицы являлись на Выгъ изъ Питера и Москвы, Олонца и Каргополя, Зарайска, Тихвинска, Вятки и другихъ мстъ.
Кром школъ граматности, Андрей устроилъ въ Данилов и Лекс школы пнія и живописи, и мастерскія для переписки книгъ.
Выгорцкія школы заняли видное мсто во всемъ раскольничьемъ мір. Получившіе въ нихъ образованіе разсыпались по всей Россіи и длались чтецами, уставщиками и руководителями раскольничьихъ общинъ. Отсюда же разсылались по всей Россіи пвцы и иконописцы, книги и иконы.
Андрей и его братъ Семенъ прилагали особыя заботы къ собиранію книгъ. Съ этою цлью они, разъзжая по разнымъ концамъ Россіи, выпрашивали, покупали или переписывали книги. Тоже длали, по ихъ указанію, и ихъ товарищи, и помощники. Образовалась, такимъ образомъ, богатая библіотека, состоявшая изъ нсколькихъ тысяч экземпляровъ книгъ. Здсь были вс древнерусскія книги, книги учебныя и сочиненія раскольничьихъ писателей. Кром того, было устроено нчто въ род книжныхъ торговыхъ лавокъ. Были выстроены огромныя, свтлыя, просторныя зданія, ‘псалтырни’, гд переписчики и переписчицы приготовляли массу экземпляровъ богослужебныхъ книгъ, старинныхъ русскихъ изданій и сочиненій Выгорцкихъ учителей, а затмъ эти писанные экземпляры распространялись и продавались по всей Россіи.
Заботясь о великолпіи Выгорціи, Андрей и его товарищи собирали по всей Россіи старинныя иконы, кресты, евангелія и т. п. Многія изъ этихъ вещей являлись археологическою рдкостью и представляли несомннный историческій интересъ. Нкоторыя иконы и евангелія представляли собою царскіе и великокняжескіе вклады въ различные монастыри. Образовалось, такимъ образомъ, богатйшее собраніе русскихъ церковныхъ древностей, ради котораго на Выгъ по большимъ праздникамъ предпринималось настоящее, пилигримство изъ ближайшихъ и отдаленныхъ мстностей. Скоро по образцу собранныхъ старинныхъ вещей стали выдлывать новыя: писались иконы, выдлывались кресты, лились складни. Предметы эти приготовлялись въ огромномъ количеств и тоже расходились по всей Россіи.
Выгорцкіе художники, впрочемъ, не ограничивались исключительно срисовываніемъ старинныхъ иконъ. Они писали и картины собственнаго вымысла, конечно, съ религіознымъ содержаніемъ. Содержаніе это имло но преимуществу аллегорическій характеръ. Вотъ для примра описаніе одной изъ такихъ картинъ. ‘Въ ущель между горами, представляющими собою отвсныя скалы, лежитъ долина. Насколько сурова и мрачна природа въ горахъ, настолько же она отличается богатствомъ и роскошью въ счастливой долин. Художникъ помстилъ въ долин ‘птицу Сирина’, покрытую яркими, разноцвтными перьями, съ красивою женскою головою, увнчанною короной. Эта полуженщина, полуптица — опасная очаровательница. Она очаровываетъ людей нетолько необыкновенною женскою прелестью и красотою, но еще боле волшебнымъ плнительнымъ голосомъ. Псня ея далеко несется въ воздушномъ пространств и долетаетъ до мирнаго города, расположеннаго на верху каменистой горы. Чуть коснется человческаго уха звукъ псни Сирина — тогда человкъ пропалъ. Онъ очарованъ волшебницею, бросаетъ домъ и городъ, забываетъ дйствительность, не видитъ ея. Волшебные звуки съ неудержимою силою влекутъ его туда, откуда раздается псня Сирина. Онъ усплъ выдти изъ города, увидлъ издали женскую красоту Сирина, не можетъ оторвать глазъ отъ нея. Не замчая опасной дороги, онъ ближе и ближе подвигается къ краю отвсной, каменной скалы. Онъ уже дошелъ до края пропасти. Еще одинъ послдній шагъ — и онъ падаетъ съ ужасной высоты и умираетъ у ногъ очаровательницы’ (Приклонскій).
Оригинальность замысла описанной картины показываетъ, что у выговскихъ живописцевъ до извстной степени былъ развитъ художественный вкусъ. Тоже замчается и на выговскихъ крестахъ и складняхъ, которые нердко отличались замчательно тонкою работою. Выговскимъ піонерамъ удалось открыть въ Олонецкой губерніи желзную и мдную руду, и они принялись энергично эксплуатировать свое открытіе. Изъ мди они, между прочимъ, длали домашнюю посуду и лили предметы церковнаго употребленія. Какъ обширно было мдное производство на Выгу видно изъ того, что и досел вс крестьянскія хозяйства Повнецкаго узда снабжены мдною посудою даниловскаго производства, а литыя даниловскія вещи встрчаются во всхъ концахъ Россіи. Литье производилось крайне оригинальнымъ и въ то же время, несмотря на тонкость работы, чрезвычайно простымъ способомъ. Брали березовые наросты или такъ, называемый березовый трутъ, разрзали его пополамъ, размачивали въ горячей вод, затмъ между половинками клали оригиналъ, модель, складывали половинки, накрпко перевязывали ихъ бичевкой и затмъ высушивали всю штуку въ нечи, по вынутіи моделей изъ половинокъ, снова перевязывали форму, просверливали сбоку дырочку и вливали чрезъ послднюю расплавленный металлъ. Такъ длались даже превосходнйшіе складни, украшавшіеся ажурными серебряными украшеніями.
Вс эти предметы — иконы, картины и металлическія издлія расходились тысячами, всюду разнося славу о Выгордіи и ея обитателяхъ.
Разсылая по всей Россіи своихъ начетчиковъ, пвцовъ, иконописцевъ и книгописцевъ, распространяя свои книги, иконы и церковныя вещи, Выгорція вмст съ тмъ распространяла свои религіозныя и общественныя идеи. Здсь, подъ прикрытіемъ глухихъ олонецкихъ лсовъ, шла безпрерывная работа мысли, обсуждавшая, какъ самыя отвлеченныя, богословскія тонкости, такъ и вопросы самой жизненной дйствительности — и результаты этой работы мысли немедленно же длались, при посредств сочиненій и миссіонеровъ, достояніемъ всей раскольничьей Россіи. Отсюда то, изъ этой-то сверной глуши, распространились, между прочимъ, безпоповщинскія идеи о томъ, что можно обходиться безъ священства и что одни таинства совсмъ не нужно совершать, а другія могутъ быть совершаемы ‘простецами’, здсь же было положено начало свободнаго отношенія безпоповцевъ къ брачному вопросу. Отсюда же, наконецъ, распространилась среди раскольниковъ мысль о необходимости уступокъ властямъ и вообще ‘политичнаго’ отношенія къ нимъ.
Выгорцкіе расколоучители пользовались необыкновеннымъ уваженіемъ и чрезвычайнымъ личнымъ вліяніемъ во всемъ раскольничьемъ мір. Ученость и личныя достоинства братьевъ Денисовыхъ и цлой плеяды собравшихся вокругъ нихъ поморскихъ дятелей были извстны всмъ раскольникамъ и вызывали всеобщее удивленіе. Къ нимъ обращались и ихъ слушали со вниманіемъ нетолько члены того раскольничьяго толка, представителями котораго они были — поморщины, но и вс раскольники, безъ различія толковъ и согласій. Такъ, керженскіе раскольники, послдователи бглопоповщины, обратились къ Андрею съ просьбою написать отвты для состязаній съ епископомъ нижегородскимъ Питиримомъ — и Андрей исполнилъ ихъ просьбу. Поздне едосевское Преображенское кладбище обратилось въ Даниловъ за уставомъ, несмотря на непріязненность отношеній между поморцами и едосевцами.
Миссіонерство практиковалось выговцами въ самыхъ широкихъ размрахъ. Сами братья Денисовы, въ своихъ разъздахъ по Россіи, являлись лучшими миссіонерами, насаждая повсюду расколъ, поддерживая его, улаживая споры и раздоры между раскольниками разныхъ толковъ и создавая раскольничьи организаціи. Подъ ихъ же руководствомъ образовалась многочисленная группа миссіонеровъ, Трифонъ Петровъ, Мануилъ Петрови, Даніилъ и Никофоръ Самсоновы, Иванъ Анкиндиновъ и другіе, которые странствовали по Россіи со спеціальною цлью насажденія раскола. Они нердко, для укрывательства отъ властей и большихъ удобствъ проповди, принимали видъ нищихъ, ходили какъ офени, нанимались на суда рабочими и т. д., всюду разнося раскольничьи книги и тетради и проповдуя устнымъ словомъ. Они шли въ Петербургъ, въ мезенскіе скиты, въ южныя степи, въ далекую Сибирь. Они несли проповдь какъ православному населенію, такъ и раскольникамъ другихъ, несогласныхъ съ ними толковъ. Ихъ ловили, скли, рвали ноздри, ссылали на каторжныя работы, но ничто не могло ихъ остановить.
Сочиненія, написанныя Денисовыми и ихъ учениками, расходились во множеств списковъ и имли громадное вліяніе на массу. Это нужно сказать, какъ про учительныя сочиненія, такъ и въ особенности про историческія, которыя, подходя по языку къ Четьи-минеямъ, внушали масс живйшій интересъ.
Затмъ важную роль въ дл возвышенія Выгорціи и пріобртенія ею вліянія на раскольничій міръ играли обширная и разнообразная экономическая дятельность ея и въ особенности торговля, благодаря которымъ Выгорція стала въ близкія сношенія съ самыми разнообразными пунктами Россіи и сдлала свои интересы интересами множества раскольниковъ, раскиданныхъ по всей Россіи. Не было почти ни одного раскольника, обладавшаго свободными средствами, который не имлъ бы участія въ томъ или другомъ предпріятіи выговцевъ, не было мало-мальски замтнаго пункта, гд не появлялись бы выговскіе прикащики и откуда, въ свою очередь, не назжали бы на Выгъ мстные жители. Эти сношенія Выгорціи не ограничивались предлами тогдашняго россійскаго государства, но выходили и за его границы, такъ Выгорція находилась въ постоянныхъ сношеніяхъ съ польскими раскольниками.
Такъ разнообразно было значеніе Выгорціи для раскольничьяго міра. Выгорцкіе учителя привели раскольничье ученіе въ стройную систему и въ значительной степени самостоятельно выработали его. Выгорція воспитала множество раскольничьихъ дятелей, по своему весьма образованныхъ и вполн приспособленныхъ къ предстоявшимъ имъ задачамъ. Она же объединила большую часть разрозненныхъ раскольничьихъ общинъ въ одно цлое. Наконецъ, она же связала раскольниковъ общностью экономическихъ интересовъ и практически указала раскольникамъ единственный доступный имъ путь къ достиженію самостоятельности, независимости и свободы отъ преслдованій, путь экономическаго совершенствованія.

(Окончаніе слдуетъ).

Я. Абрамовъ.

‘Отечественныя Записки’, NoNo 3—4, 1884

Абрамов Яков Васильевич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Очерки современного земства, Абрамов Яков Васильевич, Год: 1888
  2. Очерки современнаго земства, Абрамов Яков Васильевич, Год: 1888
  3. К вопросу о веротерпимости, Абрамов Яков Васильевич, Год: 1882
  4. Очерки современного земства, Абрамов Яков Васильевич, Год: 1888
  5. Всеволод Михайлович Гаршин, Абрамов Яков Васильевич, Год: 1889
  6. Крестьянский кредит, Абрамов Яков Васильевич, Год: 1883
  7. Очерки современнаго земства, Абрамов Яков Васильевич, Год: 1889
  8. Очерки современнаго земства, Абрамов Яков Васильевич, Год: 1888
Электронная библиотека