Возвращеніе г-жи Сталь въ Парижъ посл ея изгнанія (*).
——
Возвращение г-жи Сталь в Париж после ея изгнания, Сталь Анна-Луиза-Жермена Де, Год: 1818
Время на прочтение: 4 минут(ы)
(*) Изъ третьей книги ея Considrations sur les principaux vnements de la Rvolution Francoise. Писавши сію статью, г-жа Сталь думала только объ униженіи Французовъ, и совсмъ выпустила изъ виду т бдствія, которыя претерпла отъ нихъ Европа, она забыла, что каждой народъ иметъ, себя отечество. Странное дло! Ей жаль Французскихъ трагедій и комедій, а не жаль поруганное святыни и безвинно пролитой крови! Рдръ.
Весьма несправедливо было бы удивляться тмъ горестнымъ чувствованіямъ, съ какими жители Франціи въ 1814 году взирали на занятіе своей столицы войсками чужеземными. Сколь ни велика была умренность, съ каковою побдоносные Монархи приступили къ распоряженію длами по взятіи Парижа,— народъ видитъ для себя ужаснйшее несчастіе и въ томъ, когда иметъ причину быть довольнымъ чуждыми пришельцами, ибо сіе значитъ, что судьба его находится уже въ ихъ рукахъ. Правда, и Французскія войска нсколько разъ вступали, можно сказать, побдителями, въ столичные города Европы, но изъ всхъ этихъ городовъ ни одинъ не былъ столько важенъ для своей отечественной земли, сколько Парижъ для Францій. Произведенія изящныхъ искусствъ, воспоминаніе о мужахъ, прославившихъ себя необыкновенными талантами, блистательный образъ жизни общественной, словомъ, все способствовало тому, чтобы сдлать Парижъ средоточіемъ образованности для твердой земли Европы, — а нын на стнахъ сего города, въ первый разъ со временъ возвышенія его на столь значительную степень славы, нын, говорю, развваютъ тамъ знамена Державъ иностранныхъ. Еще недавно куполъ инвалиднаго дома былъ украшенъ трофеями, отнятыми у неприятеля на сорока сраженіяхъ, а теперь знамена Франціи видны только въ рукахъ ея торжествующихъ побдителей. Ошибки, которыми Французы навлекли столь плачевное бдствіе на свое отечество, кажется, описаны мною съ довольною подробностію и разительностію. Но сіи самые Французы должны тмъ большее возбуждать къ себ уваженіе, чмъ доле страдали они подъ бременемъ своего несчастія.
Посл десятилтняго изгнанія ступила я опять на отечественную землю въ Кале и общала себ заране тысячу сладостныхъ удовольствій при воззрніи на прекрасную Францію, куда сильно стремилась душа моя. Но я обманулась въ своей надежд, чувствованія мой въ семъ случа были совершенно не таковы, какихъ я ожидала. Первые повстрчавшіеся мн на берегу люди были въ Прусскихъ мундирахъ. Въ самомъ дл Прусаки обладали городомъ и притомъ по праву завоеванія! Мн однакожъ казалось, что я живу въ епоху феодальнаго образа правленія, коей описаніе читаемъ мы у древнихъ историковъ, — въ т времена, когда природные жители страны одни имли обязанность трудиться и обработывать землю, для того чтобы Германскіе воины наслаждались ея плодами. О Франція, Франція! одинъ чужеземный тираннъ могъ довести тебя до такого состоянія! Природной Французскій Государь? какой бы впрочемъ онъ ни былъ, всегда имлъ бы къ теб столько любви, что никакъ нершился бы отдать тебя на произволъ такого бдственнаго посрамленія.
Безпокойныя мысли непреставали возмущать духъ мой до самаго Парижа. Близь сего города увидла я повсюду разсянныхъ Нмцовъ, Рускихъ, Козаковъ, Башкирцевъ. Окрестности церкви Сентъ-Денисской, гд почиваетъ прахъ Королей Французскихъ, были заняты сими воинственными народами. Строгой дисциплин ихъ обязаны жители тмъ, что воины недлали имъ никакой обиды — если только стсненіе духа, которое ощущали вс при воззрніи на сіи легіоны, можно не называть дйствительною обидой. Пробужденная наконецъ какъ бы отъ безпокойнаго сна, я снова вступила въ тотъ городъ, въ стнахъ коего протекли самые счастливые и блистательные дни моей жизни. Я его не узнала, думала, что нахожусь въ Германіи, или Россіи: улицы и домы казались мн однимъ подражаніемъ наружному виду столицы Франціи, сдланнымъ для воспоминанія объ ней, какъ бы о такомъ город, которой боле не существуетъ. Словомъ, я была въ совершенномъ замшательств, чувство неизъяснимой горести овладло мною, когда я представила себ, что сіи самые пришельцы освободили Францію отъ ига власти тиранской. Я удивлялась имъ въ полной мр, и въ то же время терзалась жесточайшею скорбію видя, что Парижъ, Тюльери и Лувръ заняты и охраняемы толпами воиновъ чужеземныхъ…… И если сіи мысли были мучительны для меня, которая во все время царствованія Буонапарта была отчуждена отъ Франціи, то что должны были чувствовать ранами покрытые воины, которые тмъ боле гордились военною своей славою, что въ течеміе долгаго времени не могли они даровать Франціи права ни на какую иную славу.
Нсколько дней спустя посл моего призда, захотла я постить оперу. Еще разъ повторила я для себя сіе, ежедневно возобновляющееся въ Париж празднество, которому въ блеск и приятности уступаютъ самыя превосходныя въ семъ род зрлища другихъ народовъ. Въ етотъ день играли Психею, балетъ, которой въ теченіе двадцати лтъ непрестанно и при многоразличнйшихъ обстоятельствахъ времени былъ представляемъ на театр. На лстниц опернаго дома стояли Русскіе часовые. Вошедши въ залу, осмотрла я вс стороны, желая повстрчаться со знакомымъ лицемъ, но видла одни только иностранные мундиры. Едва нсколько старыхъ Парижскихъ гражданъ показывались въ партер, и то единственно для того, чтобы неизмнить всегдашней привычк своей ходить въ оперу. Впрочемъ цлое собраніе зрителей имло совершенно другой видъ. Чтожъ касается до самаго представленія зрлища, то въ немъ непримтила я никакой перемны. Танцы, музыка и декораціи были равно очаровательны. Но я съ чувствомъ прискорбія взирала на униженіе Французской граціи, которой дары такъ небрежно расточались передъ саблями и усами — какъ будто побжденные обязаны были пещись и о самыхъ удовольствіяхъ своихъ побдителей!
На Французскомъ театр были представлены трагедіи Вольтера и Расина въ присутствіи иностранцевъ, которые боле завидовали нашей литтературной слав, нежели думали отдавать ей должную справедливость. Выспреннихъ трагедій Корнелевыхъ не представляли на сцен Французской: публика не могла бы смотрть ихъ, некрасня. Побдители забавлялись нашими комедіями, въ которыхъ искусство забавлять доведено до совершенства, между тмъ какъ мы сами были неспособны наслаждаться симъ зрлищемъ, и почти должны были стыдиться, видя что таланты нашихъ отличныхъ писателей, подобно намъ, прикованы къ колесниц побдителей. Во все время пребыванія союзныхъ войскъ въ столиц я, къ своему удовольствію, невидала въ театр ни одного офицера Французской арміи, напротивъ, многіе изъ нихъ съ видомъ печальнымъ и безъ мундировъ прогуливались по улицамъ Парижа. Военныя украшенія сдлались для нихъ несносными, когда они немогли защитить ввренную ихъ мужеству священную землю отечества. Въ жару негодованія своего не могли они разсудить, что единственно честолюбивый, своекорыстный, безумный военачальникъ ихъ виною такого унизительнаго состоянія…
Сталь А.Л.Ж. де Возвращение г-жи Сталь в Париж после ея изгнания: Из третьей книги ея Considerations sur les principaux evenements de la Revolution Francoise // Вестн. Европы. — 1818. — Ч.101, N 18. — С.138-144.