Воспоминания об Англии, Заблоцкий-Десятовский Андрей Парфенович, Год: 1849 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 53 минут(ы)

ВОСПОМИНАНІЯ ОБЪ АНГЛІИ.

Статья первая.

1
Отъздъ изъ Парижа, воспоминанія полицейскаго комиссара въ Кале о Вологд.— Морская болзнь.— Довръ, англійская таможня, паспортный чиновникъ.— Отъздъ изъ Довра по желзной дорог.— Видъ англійской земли.— Наблюденія по желзной дорог днемъ и ночью.— Приближеніе къ Лондону.— Волшебство электрическихъ телеграфовъ.— Всемогущее all right.— Гостининца.

Мы выхали изъ Парижа по сверной желзной дорог въ Лилль, и оттуда обыкновенный дилижансъ доставилъ насъ, на другой день утромъ, въ Кале.

Въ часъ пополудни, мы были у пристани, гд почтовый французскій пароходъ ожидалъ двухъ курьеровъ — французскаго и англійскаго. Дожидаясь отправленія парохода, мы встртились съ полицейскимъ коммиссаромъ, который тотчасъ узналъ, что мы Русскіе. Завязался разговоръ, оказалось, что полицейскій коммиссаръ Дифонбихъ, родственникъ извстнаго берлинскаго хирурга, принадлежалъ къ большой арміи Наполеона, былъ при переправ черезъ Березину, взятъ въ плнъ въ Германіи и отправленъ въ Вологду, нашъ знакомецъ вспоминалъ съ благодарностью о гостепріимств вологодскихъ помщиковъ, которые, какъ онъ говорилъ, часто давали ему бумашка, пять рублей.

Звонъ колокольчика далъ знать, что пароходъ отчаливаетъ, мы простились съ г. Дифенбахомъ и скоро обогнули низкую песчаную косу, образующую гавань Кале. Капитанъ парохода восхищался прекрасною погодою, а между-тмъ моего товарища, чрезъ четверть часа, стало укачивать, и онъ началъ страшно страдать морскою болзнію. Ламаншскій-Проливъ извстенъ своею славою въ-отношеніи къ морской болзни. Многіе, перезжая Океанъ, ne подвергаются этой болзни, но въ Ламанш страдаютъ отъ качки.— Скоро показалась излучистые блые берега Англіи, и мало-по-малу начали исчезать низкій берега Франціи. Со всхъ сторонъ неслись корабли — крылатые служители туманнаго Альбіона, и чмъ ближе къ берегамъ Англіи, тмъ ихъ было боле. Чрезъ 2 ¹/₂ чага, мы были уже у Довра. Пароходъ, по причин отлива, остановился въ нсколькихъ саженяхъ отъ берега, къ вамъ подъхала лодка, но и она не могла пристать вплоть къ берегу, намъ подали скамейку. Лодочникъ потребовалъ по 1 шиллингу съ человка, владтель скамейки по 6 пенсовъ. Расплата произвела не совсмъ-пріятное впечатлніе на одного изъ нашихъ спутниковъ, ‘грабежъ’ проворчалъ онъ съ неудовольствіемъ. ‘Вовсе не грабежъ, это значитъ лишь то, что въ Англіи никакою услуою нельзя пользоваться даромъ, и что здсь всякая работа платится и платится дорого’ замтилъ ему другой.

Съ первымъ шагомъ на землю насъ окружило человкъ двадцать коммиссіонеровъ, предлагавшихъ свои услуги на всхъ возможныхъ языкахъ, въ томъ числ и на русскимъ. Дли насъ вс они были равны, выборъ нашъ былъ ршена’ оригинальностью прически одного коммиссіонера.

Мы были страшно напутаны на континент строгостью англійскихъ таможенъ, на дл оказалось, что вс эти строгости ограничились вскрытіемъ нашихъ чемодановъ и вопросомъ, нтъ ли у насъ чего подлежащаго оплат пошлиною. Отрицательный отвтъ нашъ удовольствовалъ таможенныхъ чиновниковъ.— Что еще нужно длать? Спросили мы проводника.— ‘Пообдать, если чувствуете аппетитъ, ссть въ карету и хать въ Лондонъ.’ — А съ паспортами не нужно ли чего длать?— ‘Пожалуй, если они у васъ есть, можно отнести ихъ показать особому чиновнику. хотя этого никто не длаетъ.’ Мы ршились тотчасъ же отправиться къ паспортному чиновнику. Въ одну минуту онъ развернулъ наши паспорты, но бда! ни по-русски, ни по-нмецки онъ не уметъ читать, и потому просилъ насъ написать наши фамиліи французскими буквами, посл чего онъ вписалъ наши имена въ одинъ разграфленый листъ, и, отдавая намъ этомъ листъ, вмст съ нашими паспортами, сказалъ: ‘съ этимъ вы можете здить по всмъ владніямь Великобританіи’.— Учтивость паспортнаго чиновника была безгранична: онъ кланялся, благодарилъ насъ.— Что за причина? спросили мы у проводника.— ‘Обыкновенно, къ нему не заходитъ никто, и потому онъ считаетъ за особенную себ честь, что вы адресовались къ нему.’ — Странный народъ Англичане! такой, кажется, основательный, и такъ неосновательно поступающій съ такою важною вещью, какъ паспортъ! проговорилъ мой спутникъ.

Въ шесть съ половиною часовъ, поздъ желзной дороги двинулся къ Лондону и чрезъ нсколько мгновеній вдругъ на нсколько минутъ наступила ночь, мы въхали въ тоннель, которымъ дорога проходитъ сквозь известковую скалу, облегающую Довръ съ югозапада. Неприготовленные ни звукомъ рожка, какъ это бываетъ въ Бельгіи, ни пронзительнымъ визгомъ пароваго свистка, употребляемаго на желзныхъ дорогахъ Германіи и Франціи, мы были изумлены такою внезапною перемною дня въ ночь. Но таковъ обычай Англичанъ: все они длаютъ молча, и на желзныхъ дорогахъ позды отправляются, останавливаются, встрчаются, разъзжаются — безъ всякихъ шумныхъ сигналовъ, вы сидите спокойно въ карет, и вдругъ слышите страшный шумъ, мгновенно въ ум вашемъ раждается мысль объ опасности, о несчастій съ поздомъ, вы не успли оправиться отъ страха, какъ шумъ уже исчезъ — мимо васъ промчался встрчный поздъ, даже не сказавъ вамъ пи здравствуй, ни прощай.

Ней это ново, оригинально, какъ и самая страна, по которой вы прозжаете — страна луговъ и полей, удивительно воздланныхъ и содержимыхъ въ удивительномъ порядк. Мы уже довольно насмотрлись на отлично-воздланныя земля въ Бельгіи, по тамъ поля обнесены правильными, прямолинйными живыми изгородями, скрывающими отъ насъ видъ вдаль, и самыя изгороди подрзываются и стригутся, здсь деревья, составляющія живую стну, растутъ свободно и часто чередуются съ желзными легкими ршетками, охраняющими поля, ни нескрывающими отъ путешественника ни ихъ, ни луговъ, ни разсянныхъ на нихъ отдльныхъ купъ деревъ, словомъ, передъ вами обширный парка’, прорзываемый извилистыми проселочными дорогами (т. е. шоссе, потому-что въ Англіи другихъ дорогъ нтъ) и оживленный стадами овецъ и коровъ, не пугающихся шумнаго позда желзной дороги, и съ какимъ-то особеннымъ спокойствіемъ разгуливающихъ по пастбищамъ.

Почти на половин дороги начало вечерть, и наконецъ совсмъ стемнло, но темнота ночи мгновенно исчезала, когда мы приближались къ станціямъ, ярко освщеннымъ газомъ, поздъ останавливался обыкновенно на нсколько минутъ, по галереямъ молча двигались толпы и ходившихъ и выходившихъ пассажировъ, и сквозь нихъ за стеклянными дверьми виднлись прекрасныя, но неподвижныя лица Англичанокъ, занятыхъ или продажею разныхъ вещей пассажирамъ, или конторскими, счетами. Вамъ покажется, что вы сидите въ театр и смотрите живыя картины: спектакль приближается къ концу, зрители спшатъ у ходить, и свистокъ режиссёра еще но давалъ сигнала ‘пустить занавсъ. Изрдка долетаетъ до слуха вашего нсколько словъ, или, лучше, отрывокъ какого-нибудь слова, но вотъ раздастся ясно и рзко all rigiht (все въ порядк — все готово), и все скрывается отъ васъ, поздъ двинулся, и вамъ остается только смотрть на вашихъ сосдей въ карет, и только-что смотрть, потому-что вы сидите между Англичанами, не только неохотно вамъ отвчающими, еслибъ вы вздумали завести разговоръ, но и между собою храпящими почтительное молчаніе. Но если вы сидите у самаго окошка, или. и того лучше, если взяли мсто въ купе, вы можете наблюдать другія ночныя явленія на желзной дорог. Смотрите впередъ — на горизонт появляются дв или три точки багроваго цвта, яркость и величина ихъ быстро усиливаются, вы готовы подумать, что въ встрчу вамъ мчится сказочный драконъ и раскрываетъ ужо свою огненную пасть. Но это существо — встрчный поздъ, безвредно пролетаетъ мимо васъ, и вы уже видите въ хвост чудовища дв яркозеленыя свтлыя точки, скоро исчезающія въ отдаленной темнот.

На нкоторыхъ станціяхъ поздъ останавливается доле, вы насмотрлись уже на галереи и хотите успокоиться въ мягкихъ креслахъ вашего ваггона — не тутъ-то было: вокругъ, васъ начинаютъ бсноваться огненныя чудовища: одно за другимъ, съ той и другой стороны вашего позда прогуливаются они, изрыгаютъ дымъ и пламя и мчатъ на себ одинокія неподвижныя фигуры машинистовъ, кажущіяся обреченными для преисподней жертвами. Предъ этой сценой знаменитая Walpurgisnacht — кажется дтскою игрушкою, и если бы Гёте былъ живъ и прокатился хоть разъ ночью по желзной дорог въ Англіи, онъ убдился бы, какъ слабъ полетъ его фантазіи предъ дйствительностью,— а между-тмъ это ничего боле, какъ проба паровозовъ, готовящихся смнить своихъ усталыхъ товарищей, которые скоро примчать имъ длинныя вереницы ваггоновъ.

Впереди насъ показалось зарево, шире и шире обнимавшее горизонтъ. Затмъ начали мелькать мимо насъ газовые фонари, и наконецъ цлые ряды фонарей, мы летли среди освщеннаго города, мы въ Лондон у доврскаго дебаркадера (Dover railway termination). Здсь намъ надо было подождать, и вотъ по какому случаю: только-что тронулись мы изъ Довра, мой спутникъ, осмотрвшись, замтилъ, что съ нимъ нтъ легкаго пальто, которое онъ имлъ привычку держать на рукахъ, и въ торопяхъ забылъ въ гостиниц, гд мы обдали, что длать? попробуемъ сказать кондуктору, который былъ очень къ вамъ благо склоненъ, потому-что мы взяли первыя мста и, не смотря на строгое запрещеніе, успли всунуть ему сикс-пенсъ {На англійскихъ желзныхъ дорогахъ не позволяется служителямъ требовать какой-либо платы съ пассажировъ за переноску вещей, и проч.: за все платитъ управленіе желзной дороги, прислуга чрезвычайно внимательна и предупредительна. Но этотъ комфортъ стоитъ недешево, отъ Довра до Лондона 88 миль (132 версты), первое мсто стоитъ съ обыкновеннымъ поздомъ 15 шил. (4 р. 95 к. с.), второе 10 шил. (3 р. 30 к.), третье 6 шил. (1 р. 98 к. с.), путь совершается въ 4 часа 15 минутъ. Но, сверхъ-того, два раза въ день отправляется экстренный поздъ, совершающій тотъ же путь въ 2 часа 30 минутъ. Съ экстреннымъ поздомъ отправляются пассажиры лишь въ первыхъ мстахъ съ платою по 18 шил. (5 р. 4к. с.). Итакъ, обыкновенный поздъ со всми остановками на станціяхъ длаетъ около 32 верстъ въ часъ, а экстренный 52 версты.}. Поздъ скоро остановился у первой станціи: кондукторъ какъ-тутъ у дверей кареты, мой товарищъ сказалъ въ чемъ дло, и тотъ, кивнувъ головой, мгновенно исчезъ, между-тмъ, поздъ тронулся и чрезъ полчаса снова остановился у второй станціи, чрезъ нсколько минутъ кондукторъ всовываетъ голову въ окошко нашей кареты и говоритъ: ‘если въ Лондон, выйдя у доврскаго дебаркадера, вы подождёте полчаса, то получите ваши вещи, которыя будутъ присланы со слдующимъ поздомъ’. Сказано — сдлано. Мы доя,дались слдующаго позда, и тотъ же кондукторъ принесъ наше пальто, да сверхъ того сигарочницу и перчатки, о которыхъ мы и не вспомнили. Все это, скажете вы, похоже на сказку, на волшебство. Да, волшебство это въ электрическихъ телеграфахъ, проведенныхъ вдоль всхъ англійскихъ желзныхъ дорогъ, въ честности англійскихъ трактирщиковъ я прислужниковъ, и во всемогуществ слова all right.

Мы взяли наемную карету, сказали извощику адресъ гостинницы, и тотъ молча помчалъ насъ, гд и куда онъ везъ насъ, мы не знали, видли только широкую, чистую, ярко-освщенную улицу, прохали чрезъ длинный высокій мостъ, гд насъ остановили на минуту, чтобъ взять за проздъ два пенса, чмъ дале мы хали, тмъ домы тсне жались другъ къ другу, ярче длалось освщеніе, многолюдне массы народа, двигавшіяся по улицамъ. Наконецъ, мы достигли цли, мы въ гостинниц, которую выбрали по рекомендаціи одного нашего соотечественника-туриста, бывшаго въ Лондон всего дней десять. Намъ дали комнату съ коврами, чистыми постелями, словомъ, съ комфортомъ, цпа недорогая, и притомъ же гостинница была на Leicester square — два шага отъ лучшихъ улицъ Piccadilly и Regent street, въ центр аристократической части города West ende. Чего же, кажется, лучше? Но скоро, однако, мы узнали, что нашей гостиниц, или, врне, кварталу, гд она находилась, не доставало одного условія, силу котораго узнаешь только въ Англіи, при сношеніяхъ съ Англичанами — респектабельности. Но объ этомъ посл…

II.
Первыя впечатлнія Лондона, видъ Темзы, лондонскіе мосты.— Приступъ сплина.— Сити, картина движенія на лондонскихъ улицахъ, желаніе скоре оставить Лондонъ.— Осмотръ историческихъ памятниковъ, новыя наблюденія по дорог: омнибусы и кебы.— Temple Bar.— Монументъ.— Лондонская башня (Тоwer).

Путешественникъ, прибывъ въ первый разъ въ какой-нибудь большой городъ, желаетъ прежде всего оріентироваться, узнать центральный пунктъ, въ которомъ отражаются главныя черты физіономія города и его населенія, и къ которому на первыхъ, по-крайней-мр, порахъ, онъ старается пріурочивать свои наблюденія. На материк, въ большихъ. городахъ легко найдти эти мста. Парижъ — самый обширный, самый многолюдный городъ на материк, но въ немъ вы съ перваго дня какъ-будто дома, не смотря на излучистыя, тсныя улицы, не смотря на чрезвычайное движеніе народа, вы тотчасъ оріентируетесь: стоить выйдти намъ на бульвары, или на Площадь-Согласія, съ Тюильрійскимъ-Садомъ съ одной и съ Елисейскими-Полями съ другой стороны, вамъ не нуженъ проводникъ. Совсмъ не то въ Лондон: ничто здсь не похоже на то, что вы видли, къ чему привыкли на материк, все здсь иное — отъ физіономіи домовъ до физіономіи жителей. Въ Лондон вы скоро попадете въ улицу, запруженную народомъ, но эта улица не главная, потому-что она не единственная. Вы ищете площади — но въ Лондон нтъ площадей: есть скверы, то-есть небольшія четвероугольныя или овальныя пространства, обнесенныя решеткою, внутри которой разведенъ садъ и стоить неизбжная бронзовая почернвшая статуя какого-нибудь Фокса или Питта. Правда, есть два сквера безъ садовъ, но одинъ изъ нихъ Trafalgar square, жалкая пародія Place de la Concorde, а другой Smithfield, замчательный только тмъ, что, находясь въ центр города, служитъ мстомъ продажи бойкаго скота и лошадей по понедльникамъ и пятницамъ. Вы слышали о паркахъ, но ихъ въ Лондон нсколько, и тамъ въ извстный часъ собирается лишь фешёнебельный классъ. Вамъ остается одно — выйдти скоре на Темзу, чтобъ по-крайней-мр обнять взоромъ возможно-большее пространство города. И вотъ мы стоимъ на парапет Лондонскаго-Моста (London Bridge).

Вниманіе ваше останавливается прежде всего на самой рк, величественной и полной, запруженной кораблями, вдали вамъ представляется только лсъ корабельныхъ мачтъ, по ближе къ вамъ, вы уже замчаете разнообразіе величины и формъ кораблей: видите, какъ ихъ масса раздвигается налво и направо, чтобъ дать хотя тсный проходъ другимъ судамъ. Между огромными кораблями, стоящими на якоряхъ, или теченіемъ прилива медленно подвигающихся впередъ, вы видите нсколько пестрыхъ трубъ (отличительный признакъ шотландскихъ пароходовъ) и множество легкихъ узкихъ пароходовъ, которые, полные пассажировъ, летятъ взадъ и впередъ, на всей сил пара, перенося жителей Лондона, за два пенса, съ одного конца города на другой. Одинъ изъ этихъ пароходовъ приближается быстро къ мосту, почтительно наклоняетъ свою трубу, и вотъ онъ уже на другой сторон моста и привлекаетъ туда ваше вниманіе. Лондонскій-Мостъ есть первый отъ входа въ Темзу съ моря, и потому выше его уже не поднимаются корабли. Тамъ исключительное владніе рчныхъ пароходовъ, которыхъ въ Лондон считается нсколько сотъ. Вотъ они мчатся, обгоняютъ другъ друга, отъ однихъ слышится шипнье пара, плескъ колесъ и однообразный крикъ мальчика, по слову котораго пароходъ мгновенно останавливается и причаливаетъ къ пристани, отъ другихъ долетаютъ до васъ звуки музыки — это т, которые везутъ въ ближайшія окрестности Лондона пассажировъ, желающихъ вырваться хоть на нсколько часовъ изъ его туманно-дымной атмосферы.

Слдя за тми, которые стремятся вверхъ по рк, взоръ вашъ останавливается на мостахъ, предъ вами Соусваркскій (Southwark Bridge), тремя только чугунными арками опоясывающій широкую Темзу, дале, въ туман, вы отличаете Блекфрайерскій-Мостъ и иногда можете замтить Ватерлооскій, еще, впрочемъ, но послдній въ Лондон {Въ Лондон 6 мостовъ, которые расположены слдующимъ образомъ въ восходящемъ порядк, Лондонскій, или, правильне, Новый Лондонскій Мостъ (New London Bridge), начатый въ іюн 1825 и конченный въ 1831 году, построенъ изъ гранита шотландскаго, петередскаго и дербиширскаго, пятью эллиптическими арками опоясываетъ онъ Темзу на протяженіи 782 футъ. Соусваркскій-Мостъ (Southwark Bridge),— одно изъ величайшихъ сооруженій инженернаго искусства. Изъ трехъ его арокъ, утвержденныхъ на гранитныхъ устояхъ, средняя иметъ въ пролет 240 футовъ. Мостъ этотъ построенъ въ 1814—1819 г. и стоилъ около пяти мильйоновъ руб. сер.— Блэкфрайрскій-Мостъ (Blackfriars Bridge), построенный въ 1760—1769 году, стоилъ около мильйона р. сер. Онъ перекидывается чрезъ Темзу девятью арками, на одной изъ нихъ досел сохранилась надпись на латинскомъ язык, объясняющая, что по единогласному желанію граждане, построившихъ этотъ мостъ, онъ долженъ носить имя Вильяма Питта, какъ памятникъ признательности города къ человку, который могуществомъ своего генія, твердостью ума и своими добродтелями пріобрлъ, расширилъ и устроилъ владнія англійской націи въ Азіи, Африк, Америк, и проч. Но обстоятельства измнились, и имя Питта не привязалось къ мосту, мало-по-малу принявшему прежнее себ названіе, подъ которымъ онъ и теперь извстенъ.— Ватерлоскій-Мостъ (Waterloo Bridge) построенъ въ 1811—1817 г. частною компанію, издержавшею до шести съ половиною мильйоновъ р. сер.: спекуляція не удалась, доходы не окупили процентовъ съ употребленнаго капитала, но самая постройка остается однимъ изъ величественнйшихъ и чудеснйшихъ памятниковъ по прочности матеріаловъ, смлости, простот, и, слдовательно, изяществу архитектуры, выстроенный весь изъ корнвалійскаго и абердинскако гранита, онъ смло можетъ сопротивляться разрушительной сил времени. Эллиптическія арки его вс одного размра, и потому поверхность моста, возвышающаяся на 50 футовъ надъ ркою во время прилива и идущая въ уровень съ улицею Стрендъ, совершенно горизонтальна, безъ малйшей выпуклости. въ этомъ мст, Темза иметъ ширины 1,326 футовъ, чрезъ которые перекидываются девять эллиптическихъ арокъ, имющихъ каждая 120 футовъ въ пролет и 35 футовъ высоты. Длина всего моста съ обоими спусками 2,456 футовъ.— Уэстмынстерскій-Мостъ (Westminster Bridge) построенъ по опредленію парламента 1739—1730 г., девять арокъ его занимаютъ 1,223 фута.— Воксальскій-Мостъ (Vauxball Bridge), построенный 1813—1816 г. ни протяженіи 860 футовъ, перекидывается девятью чугунными арками, сооруженіе его отбило около мильйона р. сер. Замчательный фактъ, свидтельствующій о могуществ капиталовъ: изъ шести мостовъ, четыре построены съ 1811—1831 г., но въ то же время свершалась гигантская работа надъ тоннелемъ, и, сверхъ-того, въ послднее время начали, но еще не кончили, висячій мостъ — Хенгерфордскій (Hungerford), между Ватерлоскимъ и Уэстминстерскимъ, въ самомъ широкомъ мст Темзы. Но чтобъ дать вамъ еще большее понятіе о томъ, какъ Англичане любятъ строить мосты, замчу, что до Виндзора, отстоящаго отъ Лондона на 20 миль (около 35 верстъ), чрезъ Темзу перекинуто двнадцать мостовъ, кром лондонскихъ, и, разумется, ни одного деревяннаго.}. А между-тмъ подъ собою вы слышите въ одно время, шипніе пароходовъ и стукъ экипажей: концы Лондонскаго-Моста арками перекидываются чрезъ дв прибрежныя улицы, по которымъ движутся вереницы экипажей всхъ возможныхъ формъ. Когда вы вглядитесь пристально въ лондонскіе мосты, то вс постройки, какія вамъ удалось видть на континент, покажутся вамъ ничтожными предъ этими смлыми сооруженіями.

Но довольно, вы наглядлись на рку, хотите познакомиться съ набережными, набережныхъ въ Лондон нтъ, и ни одна улица не пролегаетъ вдоль береговъ Темзы, окруженныхъ массою кирпичныхъ, почернлыхъ отъ копоти строеній: изъ воды прямо возвышаются пяти, шести и девяти-этажныя зданія, большею частію магазины съ сырыми продуктами, питающими фабрики праваго берега Темзы, надъ которыми пирамидально возвышаются гигантскія, вчно-дымящіяся трубы. Въ этой масс строеній вы тщетно усиливаетесь открыть характеръ архитектуры — его въ нихъ нтъ, изрдка только между этими обиталищами трудолюбія и промышлености выглядываютъ величественныя колоннады и перистили немногихъ общественныхъ зданій: таможни, Соммерсет-гауза, но и тугъ вы тщетно хотите удовлетворить художественный вашъ инстинктъ, вглядться въ подробности. Надъ ркою и надъ прибрежьями виситъ полупрозрачная атмосфера, составленная изъ дыма и тумана, въ которой рисуются лишь неопредленными чертами готическіе шпицы Тауера и Уэстминстера, сквозь туманъ прорзываются также пылающая урна Монумента и куполъ св. Павла, но золотыя ихъ вершины не горятъ, потому-что до нихъ не достигаютъ лучи солнца, кажущагося раскаленнымъ шаромъ.

Все это кажется вамъ хаосомъ, картиною величественною, но съ тмъ вмст мрачною’ которая оковываетъ ваше воображеніе, сжимаетъ мысль, вы не привыкли дышать дымомъ каменнаго угля, вамъ длается тяжко — вы чувствуете первые приступы сплина. Сходите съ моста: предъ вами широкая улица King William street, и движущаяся масса народа увлекаетъ васъ въ Сити.

Сити — древнйшая часть Лондона, есть центръ движенія и торговли. Здсь вы видите Англичанина въ сердц Англіи, окруженнаго могуществомъ торговли и богатства. Здсь то необычайное движеніе людей, о которомъ нельзя имть понятія ни въ какомъ другомъ город. Это движеніе не представляетъ собою того, такъ-сказать, коповорота, который замчается, на-пр., въ Париж, и который распредленъ почти равно по всей метрополіи. Движеніе Лондона — это движеніе потока подчинено боле-строгому механическому порядку, оно сосредоточивается лишь на извстныхъ улицахъ и какъ-бы слдуетъ за направленіемъ Темзы, начинаясь на запад въ Оксфордстрит, направляется оно къ Темз но Реджентстрит, поворачиваетъ на востокъ чрезъ Палмалъ и Трафалгар-скверъ, въ Стрендъ, входитъ чрезъ Темпль-Баръ въ Сити, идетъ по Флит-Стриту, около церкви св. Павла, и мимо Банка по Чинсайду, теряясь въ глубин Сити и отдляя одинъ потокъ на Лондонскій-Мостъ. Рдкій изъ жителей Лондона не иметъ нужды пройдти или прохать по-крайней-мр одинъ разъ въ день по этой живой рк, а въ Лондон 2.000,000 жителей! Но если вы хотите наблюдать этотъ потокъ, то лучше всего можете это сдлать на Чипсайд, одной изъ главнйшихъ улицъ. Здсь представляются вамъ все англійскія, чистыя англійскія физіономіи, здсь увидите Англію путешествующую въ дилижансахъ (mail and slages-coaches), въ омнибусахъ, кебахъ, тильбюри, въ каретахъ и фіакрахъ. Здсь вы увидите массы товаровъ, перевозимыхъ на огромныхъ телегахъ, запряженныхъ лошадьми, которыя поражаютъ своими размрами, силою и пропорціональностью своихъ формъ, словомъ, лошадьми той породы, которая свойственна только Англіи. И все это безчисленное множество экипажей, людей, животныхъ — движется въ разныхъ направленіяхъ, молча, безъ шума, безъ крика, безъ ругательствъ. На всемъ одинъ ничмъ неизмняемый отпечатокъ важности. Молчаніе погонщиковъ, кучеровъ и пассажировъ не прерывается даже явною опасностью раздавить пшехода, который самъ долженъ заботиться о своей безопасности. Это движеніе всеобщее, но не праздное, цль его — не удовольствіе, движеніе это столь же серьёзное, какъ и характеръ жителей: это движеніе длъ, движеніе интересовъ торговли и промышлености. Вы не встртите на этихъ улицахъ фланеровъ, звающихъ въ окна лавокъ, непрерываемая масса пшеходовъ толпится вдоль тротуаровъ, тснитъ другъ друга, толкаетъ, наступаетъ на ноги, и никто не остановится, чтобъ извиниться: ни у него для этого нтъ времени, и это не въ обыча. Эта масса народа стремится, но не бжитъ, она идетъ твердымъ, ускореннымъ шагомъ, свойственнымъ только Англичанамъ. Въ самой одежд этой многочисленной толпы то же единство: въ ней преобладаетъ простота — костюмъ темнаго цвта. Эту темную массу разнообразитъ только или пунцовый мундиръ солдата королевской гвардіи, или красная ливрея кучера и кондуктора почтоваго дилижанса. Имперіалы этихъ экипажей и обыкновенныхъ дилижансовъ, несущіе на себ 12 или 14 путешественниковъ, въ клокахъ, пальто, въ шотландскихъ плэдахъ, макинтошахъ, но отнюдь не въ шинеляхъ, представляютъ новое зрлище, котораго вы нигд не увидите, кром Лондона. Это особый міръ, витающій въ возвышенной сфер, старающійся найдти равновсіе на имперіал. Вы видите этихъ людей, сидящихъ на различныхъ высотахъ, свсившихъ спокойно ноги съ своихъ тсныхъ воздушныхъ сдалищъ, развевающіяся платья, платки и вуали женщинъ, часто держащихъ на рукахъ дтей, длаютъ это зрлище еще боле живописнымъ. Издали эти группы кажутся плывущими надъ массою каретъ и пшеходовъ, запружающею улицы, это живая эмблема путешествующаго генія Англіи, несомаго въ тріумф по улицамъ Лондона!

При вид этого безсчетнаго числа экипажей и путешественниковъ, вамъ покажется, будто вс они узжаютъ и никто не прізжаетъ, вы невольно спрашиваете себя: ‘что за причина этого всеобщаго переселенія? не грозитъ ли метрополіи какое-либо страшное бдствіе?’ Но довольство, здоровье, спокойствіе, выказывающееся на всхъ лицахъ, разувряютъ васъ въ этой печальной мысли. Нтъ, это движеніе величайшаго въ мір города. Торговля и промышленость дали широкое развитіе врожденной наклонности Англичанъ къ путешествіямъ, наклонности, обратившейся въ страсть, поддерживаемую, конечно, и географическимъ положеніемъ ихъ страны. Движеніе на улицахъ Лондона есть движеніе потока, увлекающаго васъ, подобно большой рк, воды которой вчно стремятся, не уменьшаясь и не возвращаясь. Вы не можете остановиться среди этого потока людей: вы должны безпрестанно озираться, если не желаете быть раздавленнымъ. Одна волна народа стремится за другою, у васъ кружится голова, и вы не можете удержаться отъ желанія быть унесенну этимъ волнами. Но это движеніе никуда васъ не приближаетъ: везд вы стоите какъ-будто въ центр, изъ котораго расходятся лучи и теряются лишь въ дали, для васъ невидимой. И вы чувствуете среди этого движенія свое одиночество, чувствуете, что вы на остров, что вы отдлены отъ остальной земли противоположною стихіею! Не этимъ ли объясняется стремленіе Англичанъ къ эмиграціи? Не отъ-того ли они охотно любятъ оставлять, по-крайней-мр на нсколько мсяцевъ въ году, свою метрополію, въ которой они какъ-бы тяготятся собственнымъ своимъ величіемъ?

Какъ бы то ни было, но во всякомъ иностранц, прежде, нежели онъ познакомится хорошо съ Лондономъ, съ Англичанами и ихъ нравами, пробуждается желаніе поскоре оставить городъ, гд все такъ дорого, гд все, что обыкновенно возбуждаетъ интересъ туриста, показывается не иначе, какъ за установленную плату, гд на каждомъ шагу должно опускать руку въ кошелекъ!

И большая часть путешественниковъ, ноль вліяніемъ этого чувства, недолго остаются въ Лондон и спшатъ возвратиться на материкъ, унося съ собою одни лишь непріятныя впечатлнія.

Но если вы устоите противъ первыхъ впечатлній, вы скоро примиритесь со многимъ, станете удивляться многому, по-мр-того, какъ станете боле изучать этотъ колоссальный городъ въ его памятникахъ историческихъ, въ его учрежденіяхъ, порожденныхъ глубоко-развитою общественностію, любовію къ наук и искусствамъ, въ его источникахъ промышлености и богатства, стекающагося сюда со всхъ концовъ міра.

Но, можетъ-быть, васъ не интересуетъ промышленость, вы не сочувствуете меркантильному стремленію нашего времени, ищете предметовъ, которые бы перенесли ваше воображеніе въ другіе вка, повяли бы на васъ поэзіею прошедшаго.— успокойтесь: въ этомъ, отношеніи и Англія вообще и Лондонъ въ-особенности удовлетворятъ вашу пытливость, листы вашего путеваго журнала не останутся блыми, если вы но страсти, или но обычаю туристовъ записываете каждый день, гд были, что видли, что чувствовали. Слдуетъ только вамъ замтить одно: если вы любитель развалинъ, то ступайте въ Грецію, Италію, на берега Рейна, вамъ не за чмъ здить въ Англію, тмъ боле въ Лондонъ, гд нтъ развалинъ.

Отправимся въ Сити смотрть лондонскія древности. Мы съ вами въ Всстёнде, и потому намъ надо хать.

Выйдемте на Режент-Стритъ, спустимся по такъ-называемому квадранту {The Quadrant — одна изъ оригинальнйшихъ и красивйшихъ улицъ Лондона, или, точне, средняя часть великолпной улицы Регента (Regent Street), изгибающаяся въ вид дуги круга, по сторонамъ которой идутъ галереи, образуемыя 140 дорическими колоннами, вылитыми изъ чугуна.}, и остановимся на углу Пикадилли на перекрестк, образующему здсь небольшую круглую площадку (circus), и вотъ, мимо насъ несутся аристократическія коляски, кареты, влекомыя каждая не боле какъ нарою прекраснйшихъ въ мір лошадей, съ однимъ или двумя ливрейными лакеями, въ пудренныхъ парикахъ, въ блыхъ жилетахъ, галстухахъ и чулкахъ и нердко съ булавами въ рукахъ, вотъ лордъ или богатый коммонеръ верхомъ въ сопровожденіи жокея, или въ легкомъ тильбюри,— спшитъ въ парламентъ, и легкимъ наклоненіемъ головы привтствуетъ амазонку, галопирующую но дорог въ Гейд-Паркъ на утреннюю прогулку. Вотъ длинная вереница публичныхъ каретъ, столь же чистыхъ и изящныхъ, какъ и аристократическіе экипажи, съ тою только разницею, что они въ одну лошадь и не имютъ гербовъ, между этимл экипажами вниманіе ваше останавливается въ особенности на кебахъ (cab), которыхъ вы нигд не увидите, кром Лондона. Это двуколесныя кареты, открытыя только спереди и висящія на низкихъ лежачихъ рессорахъ, кучеръ сидитъ на возвышеніи сзади кареты и можетъ разговаривать съ вами не иначе, какъ открывая маленькое окошечко въ имперіал. Только изобртательность и механическій пистиктъ Англичанъ могъ устроить эти покойные и въ высшей степени безопасные экипажи, они такъ низко висятъ на рессорахъ, что вы сидите почти на земл,и потому паденіе для васъ не страшно, но и то надо сказать, что въ кебахъ можно только здить по англійскимъ мостовыми и дорогамъ.

Здсь тихо движутся огромныя черныя телеги, нагруженныя каменнымъ углемъ и везомыя двумя, гусемъ запряженными, огромными лошадьми. Но мы съ вами ршились хать въ омнибус, омнибусы не заставятъ себя ждать: вотъ мрною рысью приближается Солнце, за нимъ спшитъ Ватерло, Веллингтонъ и т. д. {Многіе омнибусы имютъ эти названія, написанныя на кузов крупными буквами, омнибусы обыкновенно имютъ отъ 12 до 1 4 мстъ внутри и 3 или 4 мста снаружи, на лавкахъ подл кучера, обыкновенная цна въ одинъ конецъ (4— 5 миль) сикс-пенсъ (17 к. c.). Замчательно, что омнибусы — Французское изобртеніе, въ Лондон появились въ первый разъ только въ 1830 голу. Теперь ихъ ежедневно движется внутри Лондона, съ восьми часовъ утра до полуночи, боле 700, и, сверхъ-того, въ окрестностяхъ Лондона до 200. Считаютъ, что ежедневно боле 70,000 пассажировъ перевозятся омнибусами.} Пропустимъ ихъ, потому-что они дутъ по направленію въ Кенсингтонъ, сядемъ лучше въ Нильсона, который детъ въ Сити, и сядемъ не въ карету, а на карету, на имперіалъ. Кучеръ уже отгадалъ наше желаніе, безъ нашего спроса остановилъ лошадей, и сидящій подл него джентльменъ протягиваетъ вамъ молча руку, видя, что вы еще не привыкли лазить на эти воздушныя сдалища, пользуйтесь этою услугою какъ-будто по праву, безъ всякаго знака благодарности — это по въ обыча страны — и садитесь поскоре, если можно, рядомъ съ кучеромъ: это почетное мсто, которое, сверхъ-того, даетъ возможность все видть и все наблюдать. Сзади васъ раздастся голосъ кондуктора: ‘all right’, и привычныя животныя пускаются дале. Вашъ сосдъ кучеръ, такой же джентльменъ, какъ и прочіе сосди, также чисто одтый, ловитъ глазами прохожихъ и безпрестанно поднимаетъ бичъ, но это не угроза ни проходящимъ, ни лошадямъ, которыя едва-ли и знакомы съ ударами — это знакъ, что въ омнибус есть мста и приглашеніе занять ихъ, въ то же время, съ тою же цлію, кондукторъ, стоящій сзади у дверей, направо и налво поднимаетъ руку, вскрикивая по-временамъ: Bank, Kensington, Chelsea, имя того мста, куда идетъ омнибусъ. Мы подъзжаемъ къ небольшой покатости, омнибусъ останавливается на мгновеніе, и ожидающій тутъ служитель подкладываетъ тормазъ, а тамъ внизу ждетъ другой, чтобъ вынуть его. И вотъ, пока мы наблюдали эти правы англійскихъ омнибусовъ, мы подъхали къ Temple Bar, единственной застав, оставшейся отъ древнихъ предловъ Сити, замчательной не столько въ архитектурномъ отношеніи, хотя она есть произведеніе знаменитаго Рена (Wren) и украшена статуями, съ одной стороны, Елизаветы и Іакова I, а съ другой Карла I и Карла II, сколько историческими воспоминаніями. Въ эпоху внутреннихъ раздоровъ Англіи, на этихъ воротахъ выставляли головы казненныхъ за государственную измну, время смягчило правы и уничтожило этотъ жестокій обычай, теперь эти ворота служатъ лишь по-временамъ сценою особаго церемоніала, совершаемаго въ память древнихъ привилегій Сити: здсь лондонская корпорація, въ торжественныхъ случаяхъ, встрчаетъ короля или королеву. Но въ знакъ того, что лордъ-мэръ въ Сити облеченъ властію почти независимою, но древнему обычаю, запираютъ ворота, когда король или королева приближаются церемоніально и отпираютъ ихъ не иначе, какъ по просьб отъ имени королевы, дань позволеніе, лордъ-мэръ въ парадной одежд чрезъ отворенныя ворота вызжаетъ на встрчу королев и въ знакъ своей покорности представляетъ ей свою шпагу, которая ему въ ту же минуту возвращается, и онъ предшествуетъ королевской карет верхамъ съ открытою головою. Разумется, подобные случаи бываютъ рдко, чаще всего при какихъ-нибудь торжественныхъ обдахъ, даваемыхъ королевской фамиліи лордомъ-мэромъ отъ имени лондонской корпораціи.

Чрезъ Темпль-Баръ мы възжаемъ въ Флит-Стритъ, минуемъ церковь св. Павла, достигаемъ Банка, оставляемъ здсь омнибусъ и пойдемъ пшкомъ. Пройдя по King William street и поворотивъ къ Лондонскому Мосту, мы тотчасъ очутимся у подножія такъ-называемаго Монумента (Monument) — величественной дорической колонны, высочайшей изъ всхъ извстныхъ памятниковъ этого рода. Въ жизни народовъ, какъ и въ жизни человка, бываютъ минуты, какъ-будто обреченныя на гибель, природа и люди, обстоятельства случайныя и необходимость историческая сходятся вмст и составляютъ страшный союзъ на погибель жертвы — и тогда спасается тотъ народъ и тотъ человкъ, кого Божественное Провидніе надлило силою характера, несокрушимою мощью духа. 1666 годъ былъ такою эпохою для Англіи и въ-особенности для Лондона. Несчастная война, въ которой Голландцы нанесли страшные удары англійскому флоту, истощала богатства и силы народа, какъ вдругъ (1665 г.) появилась въ столиц чума, семейства и цлые кварталы вымирали, умолкъ шумъ промышленной дятельности, на улицахъ водворилась мертвая тишина, прерываемая только отъ времени до времени страшнымъ восклицаніемъ мортусовъ: ‘выносите ваши трупы’. Въ тринадцать мсяцевъ погибло боле 100,000 человкъ. Едва кончилось это бдствіе, какъ 2-го сентября 1666 года вспыхнулъ огонь въ дом одного булочника. Лондонъ въ то время былъ еще городомъ средне-вковымъ, съ тсными улицами, загроможденными деревянною постройкою, по которой огонь распространился быстро съ страшною силою, пожаръ продолжался три дня и три ночи, истребилъ 89 церквей, множество публичныхъ зданій и 13,200 домовъ. Въ нсколькихъ шагахъ отъ того мста, гд начался этотъ пожаръ, воздвигнутъ памятникъ по повелнію парламента, знаменитымъ Христофоромъ Реномъ, въ воспоминаніе пожара 1666 года и быстраго посл того возстановленія столицы. На пьедестал съ трехъ сторонъ надписи на латинскомъ язык: первая разсказываетъ страшныя бдствія, вторая свидтельствуетъ о дятельности, съ которою городъ была, вновь выстроенъ въ царствованіе Карла II, на третьей читаете имена главныхъ городскихъ властей, способствовавшихъ сооруженію Монумента. На западной сторон барельефъ, представляющій Время, воздвигающее Лондонъ подъ покровительствомъ Карла II и герцога Йоркскаго, съ помощію Воображенія, Архитектуры. Внизу короля — Зависть, сзади — фортуна и Война, вдали налво — пылающій городъ, направо — трудящіеся работники. Съ восточной стороны — дверь, ведущая по лстниц, въ 345 ступеней, изъ чернаго мрамора, на вершину колонны, увнчанной бронзовою вызолоченною пылающею урною — въ 42 фута вышины.

Эмблема древнихъ бдствій столицы, этотъ монументъ былъ не разъ сценою новыхъ событій, равно печальныхъ, не смотря на великолпный видъ, который представляется зрителю съ вершины на весь Лондонъ и часть его окрестностей, красующихся благосостояніемъ и богатствомъ. Вамъ разскажутъ, что нердко, въ минуты сплина, или безнадежнаго отчаянія, несчастные бросались съ ужасной высоты колонны, чтобъ у подножія ея найдти врную смерть, за которую они всё-таки должны были заплатить предварительно сикс-пенсъ стражу печальнаго памятника.

Не увлекайтесь, однакожъ, этими грустными впечатлніями Монумента: онъ вамъ тутъ же напомнитъ о той зиждительной сил лондонскихъ гражданъ, которая, какъ гласитъ надпись, сдлала въ три года то, на что нуженъ былъ бы цлый вкъ. И эта надпись — не пустая фраза, если вы знакомы съ исторіею Лондона, если вы вспомните, что едва-ли есть другой городъ, падь которымъ въ-течсніе вковъ разражалось столько бдствій.

Видя ныншнее положеніе столицы Великобританіи, вы скажете, что тяжкія бдствія въ прошедшемъ разражались надъ Лондономъ для того только, чтобъ изъ разрушенія вызвать роскошь и богатство, которыми нын справедливо гордится этотъ городъ, вы скажете, что величіе Лондона создала исторія, для доказательства, что среди измняющихся и разрушительныхъ элементовъ времени торжественно проходитъ вчное начало порядка. Эта обширная метрополія, гордящаяся своими правами, которыя она пріобртала, теряла и вновь завоевывала, передала ихъ временамъ настоящимъ, какъ историческій залогъ ея благосостоянія, основаннаго на интересахъ торговли я промышлености, сообщившихъ особое направленіе цивилизаціи Англичанъ и придавшихъ особый характеръ ихъ національности.

Кончимъ пашу пшеходную прогулку обозрніемъ Тауера, это недалеко.

….. this is the way

To Julius Caesar’s ill erected tower…

(Вотъ дорога къ башн Юлія Цезаря, башн сооруженной назло) {Shakspeare, King Richard II. Есть преданіе, что лондонская башня сооружена Юліемъ Цезаремъ.}.

Именемъ Тауера (The Tower of London) называется Лондонскій Кремль, крпость, находящаяся на сверномъ берегу Темзы, въ восточномъ конц Сити. Это неправильная масса построекъ, окруженная, въ вид пятіугольника, кирпичною стною и рвомъ. Въ средин возвышается четыреугольное зданіе, украшенное но угламъ такими же башенками, это и есть собственно Лондонская или Блая Башня (the While Tower), построенная еще Вильгельмомъ-Завоевателемъ, во второмъ этаж ея досел сохраняется прекрасный остатокъ норманской архитектуры — часовня св. Іоанна, гд древніе короли совершали таинства покаянія и причащенія. Только со временъ Елизаветы, Тауеръ пересталъ быть резиденціею королей, не измняя еще долго своего главнаго назначенія — мста заключенія и казни государственныхъ преступниковъ. Но въ послднее время, Тауеръ сдлался не боле, какъ арсеналомъ древняго оружія, трофеевъ и нкоторыхъ другихъ историческихъ памятниковъ. Конечно, изъ бойницъ Тауера и теперь глядятъ пушки, но громъ ихъ раздается только въ торжественныхъ случаяхъ.

Однакоже, и нын ворота Тауера открываются каждое утро и запираются каждый вечеръ съ особымъ церемоніаломъ, который напоминаетъ прежнее пребываніе здсь королей. Когда привратникъ (yeoman porter) въ шесть часовъ утра приходитъ къ губернатору за ключами, или вечеромъ въ одиннадцать часовъ приносить ихъ къ нему, караульный офицеръ и солдаты становятся въ боевой порядокъ и притомъ происходитъ слдующій разговоръ:

— Who goes there?

— The Keys.

— What Keys?

— Queen Victoria’s.

— Queen Victoria’s Keys, pass!

То-есть: Кто идетъ?

— Ключи.

— Какіе ключи?

— Королевы Викторіи.

— Ключи королевы Викторіи, проходи!

Затмъ привратникъ восклицаетъ торжественнымъ голосомъ: God save the Queen (Боже храпи королеву).— ‘Аминь’ отвчаютъ вс солдаты.

Главный начальникъ Тауера носитъ названіе констабля (constable of the Tower), подъ его начальствомъ состоитъ губернаторъ или комендантъ крпости (governor), одинъ майоръ, одинъ gentleman porter, одинъ yeoman porter, тюремщикъ, которому также присвояется титулъ gentleman, нсколько артиллеристовъ, сорокъ стражсіі (Marders) и отрядъ пхоты. Почетное званіе констабля носитъ обыкновенно лицо изъ знаменитйшей фамиліи соединенныхъ королевствъ, какъ потому, что ему ввряется сохраненіе королевскихъ регаліи, такъ и потому-что Копстабль играетъ важную роль при коронаціяхъ и другихъ торжественныхъ случаяхъ. Филиппъ и Марія во второй или третіи годъ ихъ царствованія (1556) утвердили слдующій штатъ констабля Тауера: 10і) фунтовъ стерлинговъ жалованья, 100 ф. стерл. на продовольствіе узниковъ, которые не могли имть своего стола. Но самая любопытная часть штата заключалась въ слдующемъ: если въ Тауеръ былъ заключаемъ герцогъ, то онъ обязанъ былъ платить констаблю:

1) За желзную одежду (suit of iron) 20 ф., эта сумма должна быть заплачена при вход, и не измнялась, продолжалось ли заключеніе 10 дней или 10 лт’.

2) За столъ 3 ф. 10 ш. (около 40 руб. сер. на ныншнюю монету) въ недлю.

3) За столъ своего капеллана въ недлю 6 шил. 8 пенсовъ.

4) За столъ для джентльменовъ, которые его сопровождаютъ въ тюрьму для развлеченія, по 6 ш. 8 и. въ недлю.

5) За столъ для служителей по 5 шил. съ каждаго въ недлю.

Это, впрочемъ, высшая такса, которая измнялась смотря по титламъ узниковъ. Такъ маркизъ платилъ за цпи 5 ф. меньше герцога, графъ, виконтъ, лордъ или баронъ, кавалеръ подвязки, 5 ф. меньше маркиза, эсквайеръ и джентльменъ 5 ф. меньше графа и барона, и т. д. То же самое и въ-отношеніи къ другимъ издержкамъ: баронъ платилъ только 35 ш. за свое содержаніе, джентльменъ 23 ш. 6 и.,лица, которыя не имли поземельной собственности, только 13 ш. 4 и. Сверхъ-того, вся движимость, которую приносили съ собою узники, предоставлялась, въ случа смертной казни узника, въ пользу констабля, только серебро и брильянты поступали въ королевскую казну.

Мста стражей (warders) Тауера предоставляются ветеранамъ, какъ почетъ и награда за прежнюю службу. Они пользуются съ дозволенія правительства положеннымъ сборомъ съ постителей, который составляетъ довольно-значительный доходъ, благодаря любопытству Англичанъ и множества иностранцевъ, посщающихъ Лондонъ.

Эти-то стражи и служатъ чичеронами {Чтобъ осмотрть Тауеръ, надо запастись билетомъ у входа, билетъ стоитъ шесть пенсовъ съ человка, потомъ васъ проводятъ въ небольшую кофейню (Refreshmen room), куда приходитъ каждые полчаса одинъ изъ стражей ‘а Warder’ для сопровожденія постителей.}.

Выходя изъ улицы Tower street, Тауеръ представится вамъ небольшимъ отдльнымъ городкомъ среднихъ временъ, временъ феодализма и рыцарства, вы видите широкій и глубокій ровъ, за нимъ высокія толстыя стны съ бойницами, изъ-за стны выказываются крыши неизвстныхъ зданій этого отдльнаго городка, и надъ всмъ въ средин возвышается огромный четвероугольный замокъ съ четырьмя башнями по угламъ.

Суровый видъ Тауера, его закопченныя стны, почернвшія бойницы, темные переходы, приготовляютъ васъ къ мрачнымъ впечатлніямъ, а появленіе предъ вами вардеровъ въ древнемъ костюм переноситъ васъ окончательно за нсколько столтій {Вотъ костюмъ вардеровъ: черный бархатный беретъ, съ бантами изъ шелковыхъ лентъ краснаго, синяго и желтаго цвта, кармазиннаго цвта реденготъ, на которомъ вышиты золотымъ галуномъ спереди и сзади во всю длину королевскіе шифры, увнчанные коронами, изъ которыхъ одна покрываетъ всю грудь, а другая — всю спину этихъ великановъ. Простой народъ въ Лондон называетъ этихъ господъ beef-ealers (пожирателями мяса), это слово, впрочемъ, есть испорченное французское buffetiers, буфетчики, потому-что встарину они смотрли за королевскимъ буфетомъ и серебромъ и носили свой старинный нарядъ.}. Вотъ одинъ изъ нихъ оставляетъ свою шпагу и вооружается тростью для указанія вамъ всего любопытнаго. ‘Смотрите’, говоритъ онъ торжественно: ‘вотъ ‘Trailois Gale’ — ворота измнниковъ, въ которыя ввозились узники въ Тауеръ, а вотъ вверху Bloody Tower, Кровавая Башня и Record Tower. Здсь на лво церковь св. Петра, въ которой погребены Анна Боленъ и ея братъ, Катерина Говардъ,— два графа Эссексъ и Томасъ Кромвель (любимецъ Генриха VIII), лэди Грей и ея мужъ, канцлеръ Муръ, герцогъ Норкфольскій.— Эта башня называется Beauchamp.

Между-тмъ, какъ эти отрывистыя слова будятъ въ воображеніи вашемъ множество воспоминаніи, вы вступаете въ такъ-называемую Залу-Оружій (The horse armoury), и воспоминанія принимаютъ видъ дйствительности, предъ вами лицомъ-къ-лицу герои страшныхъ драмъ, заглавія которыхъ вы слышали отъ вашего чичероне {Зала-Оружій занята въ средин 21 конною фигурою въ полныхъ доспхахъ и вооруженіяхъ, употреблявшихся въ различныя царствованія, начиная съ Эдуарда I до Карла I. Надъ каждою фигурою означенъ годъ и имя короля или рыцаря, представляемаго фигурою. Стны и потолокъ увшаны безчисленнымъ множествомъ разнаго оружія. Надпись гласитъ, что вс предметы были приведены въ историческій порядокъ докторомъ Мейрикомъ (Meyrik), въ царствованіе Георга IV, при генерал-фельдцейхмейстеръ герцог Веллингтон.}. Этотъ рыцарь, который въ полномъ доспхъ сидитъ на кон и заноситъ мечъ въ ножны — Эдуардъ-Первый, со славою возвратившійся изъ крестоваго похода и только-что наказавшій французскихъ рыцарей, вызвавшихъ стона турниръ въ Шалон и коварно напавшихъ на него. Рядомъ съ нимъ Генрихъ VI и Эдуардъ IV — герои страшной войны алой и блой розы, въ которой погибли 80 принцевъ крови и почти все древнее дворянство Англіи. Возл нихъ Генрихъ VII…

Рядомъ, Генрихъ VIII, въ блестящемъ стальномъ съ золотою насчкою доспх, съ розами Англіи и лиліями Франціи: это тотъ самый нарядъ, въ которомъ монарха. Англіи, въ лучшей пор своей жизни, озаряемый послдними лучами закатывавшагося рыцарства, пожиналъ лавры на турнир въ Пикардіи съ другомъ своимъ Францискомъ I.

Тутъ же сынъ и наслдникъ его, Эдуарда VI.

Дале, предъ вами являются графъ Гунтингтонъ, Лейстеръ, графъ Эссексъ, и наконецъ меланхолическая фигура внценоснаго педагога Іакова I, Карла I, друзей его Букингема и Страфорда.

Дале, чичероне провела, насъ въ Елизаветинскую-Залу (Qeen Elisabeth’s armoury), гд мы увидли фигуру Елизаветы въ сопровожденіи пажа и оруженосца, въ томъ самомъ костюм и на той самой блой лошади, на которой королева хала молиться въ церковь св. Павла за побду надъ Испанцами.— Множество оружія, принадлежавшаго королямъ и другимъ историческимъ лицамъ, развшано по стнамъ. Тутъ же мы видли желзную маску, съ бараньими рогами, которую носилъ шутъ Генриха VIII, а рядомъ желзный ошейникъ, взятый у Испанцевъ въ 1588 г., и множество другихъ орудій пытки.

Когда мы проходили по этимъ заламъ, предъ нами оживали вка прошедшіе и, казалось, дышали на насъ своимъ величіемъ. Недоставало только движенія фигурамъ, стоявшимъ предъ нами.

Чтобъ видть королевскіе брильянты, мы оставили багрянаго чичероне и, поднявшись по узкой лстниц, сквозь маленькую дверь вступили въ небольшую комнату. Здсь на возвышеніи, окруженномъ ршеткою, покрытомъ стекляннымъ колпакомъ, увидли мы королевину діадиму, сверкавшую брильянтами, по сторонамъ лежали другія короны и атрибуты королевской власти, между ними замчателенъ изъ слоновой кости скипетръ Лины Боленъ, на которомъ видно стараніе артиста сдлать его граціознымъ и легкимъ для нжной руки несчастной королевы. Старая женщина, напоминающая древнюю Сивиллу, открываетъ дверь этого таинственнаго грота и протягиваетъ свою сухую руку за положеннымъ ей сикс-пенсомъ.

Пока я искалъ завтной монеты въ кошельк, Сивилла звенла огромною связкою ключей и запирала за нами желзную дверь, на тяжелые звуки которой отвчало мрачное эхо древнихъ стнъ…

Статья вторая.

III.
Уэстминстерское-Аббатство.— Исторія его.— Наружный видъ.— Внутренность.— Значеніе Уэстминстера.

Here, where the end of earthly things

Lays heroes, patriots, bards and Kings,

Where stiff the hand, and still the tongue,

Of those who fought, and spoke, and sung,

Here, where the fretted aisles prolong

The distant notes of holy song,

As if some angel spoke agen,

All peace on earth, good-will to men.’ (*).

——

Genius, and taste, and talent gone,

For ever tomb’d beneath the stone,

Where — taming thought to human pride —

The miyhty chiefs sleep side by side.

Drop upon Fox’s grave the tear,

‘Twill trickle to his rival’s bier,

O’er Pitt’s the mournful requiem sound,

And Fox’s shall the notes rebound.

The solemn echo seems to cry: —

‘Here let their discord with them die.

‘Speak not for those а separate doom,

‘Whom Fate made Brothers in the tomb,

‘But search the land of living men,

‘Where wilt thou find their like agen?’ (**)

Best, ardent Spirits! till the cries

Of dying Nature bid you rise (***)

(*) ‘Здсь, гд конецъ всему земному, лежатъ герои, патріоты, барды и короли. Здсь, съ неподвижными руками и нмымъ языкомъ, лежатъ т, которые сражались, говорили за отечество и пли въ честь его, здсь подъ древними сводами какъ-будто еще слышится пніе ангеловъ’Слава въ вышнихъ Богу, и на земли миръ, къ человкамъ благоволеніе’.

(**) ‘Геній и таланты навсегда сокрыты подъ холоднымъ камнемъ, гд мысль, укрощающая человческую гордость — могущественные вожди-противники спятъ одинъ подл другаго. Слеза, которую ты уронишь на могилу Фокса, ороситъ гробъ Питта, пропой печальныя requiem надъ Питтомъ, и гробница Фокса повторитъ твою пснь. Торжественное эхо, кажется, говоритъ: ‘Да умретъ съ ними въ этомъ мст ихъ вражда, не говори порознь о каждомъ изъ тхъ, которыхъ судьба въ гроб сдлала братьями, но поищи на земл, найдешь ли гд-либо имъ подобныхъ?’

(***) ‘Спите, выспреннія души, докол послдній голосъ разрушающейся природы не воззоветъ васъ!

Съ стсненнымъ сердцемъ оставляете вы Тауеръ — хранилище мрачныхъ воспоминаній. Но есть въ Лондон мсто богатое воспоминаніями прошедшаго, воспоминаніями, которыя возбуждаютъ въ душ чувства глубоко-успокоительныя. Мсто это — Уэстминстерское-Аббатство, памятникъ, которому трудно найдти гд-либо подобный.

Начало Уэстминстера, какъ и всхъ вообще готическихъ храмовъ, покрыто неизвстностью. Мсто, которое онъ занимаетъ нын въ западной части города, недалеко отъ лваго берега Темзы, извстно было нкогда подъ именемъ Ерникова-Острова: это было небольшое возвышеніе, покрытое кустарникомъ и окруженное болотомъ, превращавшимся въ озеро при возвышеніи воды въ Темз, такъ-что одна средина оставалась непотопленною. Преданіе говоритъ, что на этомъ остров, во времена владычества Римлянъ, возвышался храмъ Апполона, разрушенный землетрясеніемъ. Во время гептархіи, именно въ начал VII столтія (604), король Восточныхъ-Саксовъ, Сибертъ, принялъ христіанство и, въ ознаменованіе своей ревности, построилъ церковь на мст языческаго храма. Король просилъ епископа Милетія освятить новую церковь, но одно чудесное событіе помшало тому, какъ повствуетъ Сюлькардусъ (Sulcardus), уэстминстерскій монаха’, рукопись котораго Досел хранится въ Британскомъ-Музе.

Была бурная ночь, сверный втеръ и сильный дождь. Едрикъ, бдный рыбакъ, посл неудачнаго улова воротился въ свою хижину и уже готовъ былъ заснуть, какъ-вдругъ слышитъ стукъ въ дверь хижины.

— Кто тамъ? спрашиваетъ онъ съ удивленіемъ.

— Отвори, но имя неба! отвчаетъ какой-то сильный, мужественный голосъ.

Едрикъ отворилъ дверь и былъ пораженъ видомъ пришельца. Лучезарный внецъ окружалъ лицо его, и, не смотря на дождь, платье его было сухо. Рыбакъ подумалъ, что онъ видитъ святаго, и точно — это былъ св. Петръ.

— Отвяжи твой челнъ и перевези меня на другую сторону, сказалъ пришелецъ.

Они перехали Темзу, св. Петръ приказалъ рыбаку дожидаться. Втеръ дулъ по-прежнему, по-временамъ изъ облаковъ показывалась луна, какъ-будто бы голова утопающаго изъ волнъ. Но скоро иное зрлище представилось рыбаку. Св. Петръ направился къ церкви, и хоръ ангеловъ окружилъ его, они вошли въ храмъ, который вдругъ озарился небеснымъ свтомъ. Священныя пснопнія долетли до слуха рыбака, и благовоніе иміама наполнило окрестности. Чудесные священники совершали служеніе въ храм, ибо апостолъ самъ хотлъ освятить его. Хоры ангеловъ спускались и поднимались на небеса, и оставляли посл себя лучезарный путь.

Служеніе кончилось, чудесная картина исчезла. Едрикъ подумалъ, что онъ мгновенно ослпъ, страхъ овладлъ имъ. Но скоро показался апостолъ, и они снова вошли въ лодку.

— Я св. Петръ, сказалъ онъ:— и какъ ты видлъ, я самъ освятилъ храмъ, построенный благочестіемъ Сиберта, возьми этотъ воскъ, накапавшій со свчей, отнеси его королю и возвести ему благословеніе мое.

Едрикъ ожидалъ другаго, онъ былъ очень опечаленъ, что его трудъ остался незаплаченнымъ…

Человкъ Божій благосклонно улыбнулся.

— Брось сти свои въ Темзу, сказалъ онъ:— и берегись, чтобъ он не увлекли тебя.

Едрикъ повиновался, забросилъ мрежи и скоро почувствовалъ, что он отяжелли, онъ осторожно вытащилъ ихъ изъ воды и нашелъ, что он полны лососей.

— Ни ты, ни твои потомки, сказалъ святой старецъ:— ни вс другіе рыбаки не будутъ имть недостатка въ этой рыб, если вы будете отдавать десятую часть улова на мою церковь.

Рыбакъ далъ обтъ, и святой старецъ исчезъ. На другой день, съ зарею, рыбакъ явился къ королю, епископъ, услышавъ о происшествіи, отправился тотчасъ въ церковь, гд и увидлъ ясные слды совершившагося богослуженія, и потому не сталъ уже освящать храма. Съ-тхъ-поръ рыбаки стали платить уэстминстерскимъ монахамъ десятину улова, въ вознагражденіе они имли право садиться за столъ пріора, требовать хлба и пива (ale) у ключаря.

Въ 1231 году, основываясь на этой легенд, аббатство имло процессъ съ настоятелемъ росергаскимъ (Rolherhillie), и заставило его раздлять десятину со всхъ лосей, ловимыхъ въ его приход.

Посл смерти Спберта, дти его обратились къ язычеству. Вскор Датчане, также язычники, наводнили королевство. Церковь была разрушена. Многіе благочестивые короли занимали престолъ Англіи, по занятые безпрестанною борьбою съ внутренними и вншними врагами, они не имли возможности возстановить церковь.

Эдгарду досталась эта честь. Получивъ корону (955) при помощи духовенства и св. Дунстана (Dunstan), онъ надлилъ ихъ новыми дарами и умножилъ число монастырей. Возстановленіе Уэстминстерскаго-Аббатства было слдствіемъ желанія короля умилостивить небо за одно преступленіе.

Въ то время въ Англіи славилась чудесною красотою Эльфрида, единственная дочь и наслдница Ольгара, графа девопширскаго. Король ршился жениться на Эльфрид, если только молва о ея красот справедлива. Онъ поручилъ удостовриться въ томъ любимцу своему, Эсельвельду (Elhelwald).

Посланецъ короля, увидвъ юную графиню, влюбился въ нее самъ, поклялся ей въ вчной любви и, испросивъ дозволеніе отца, вступилъ съ нею въ тайный бракъ.

Счастливый, онъ возвратился ко двору и сказалъ королю: ‘Тебя обманули, государь, молва о красот Эльфриды ложна, она не стоитъ быть супругою великаго монарха.’ Эдгардъ поврилъ. Спустя нкоторое время, его любимецъ испросилъ у короля позволеніе жениться самому на Эльфрид: ‘Подданный’, говорилъ онъ, ‘не долженъ быть столь разборчивъ въ выбор, какъ монархъ.’ Онъ отпраздновалъ великолпію свадьбу въ замк тестя и имлъ осторожность никогда не показывать жены своей при двор. По у счастливыхъ всегда много завистниковъ, и они-то донесли королю о обман. Эдгардъ, скрывъ свой гнвъ, предпринялъ путешествіе въ Девонширъ, въ сопровожденіи обманщика. Находясь близъ жилища красавицы, король, пожелалъ се видть. Придворный ужаснулся и старался отклонить короля отъ его намренія, но король оставался непреклоннымъ и только позволилъ Эсельвельду отправиться впередъ, чтобъ приготовить все къ принятію высокаго гостя. Эсельвельдъ у ногъ своей жены сознался въ обман, который былъ слдствіемъ его любви, умолялъ ее показаться королю сколь-можно въ дурномъ вид, чтобъ не возбудить его гнва и ревности. Эльфрида общала повиноваться, а между-тмъ честолюбіе рисовало предъ нею потерянный тронъ, и она явилась къ королю въ самыхъ блестящихъ нарядахъ, стараясь показать предъ нимъ вс обаянія своей красоты.

Въ корол запылала страсть,— онъ ршился овладть Эльфридою и наказать своего коварнаго любимца. Онъ удалился изъ замка и, спустя нкоторое время, послали Эсельвельда въ Нортумберлендъ за какимъ-то весьма-нужнымъ дломъ, тамъ Эсельвельдъ былъ убитъ среди лсовъ, покрывавшихъ въ то время это графство. Эльфрида получила приглашеніе явиться ко двору, и скоро великолпный пиръ возвстилъ народу о вступленіи короля въ бракъ. Но угрызеніе совсти возмущали счастіе супруговъ, и чтобъ умилостивить небо, король возстановилъ церковь и монастырь Уэстминстера, водворивъ въ немъ бенедиктинцевъ.

Зданія, однако, не были обширны до временъ Эдуарда-Исповдника. Во время изгнанія своего изъ Англіи, угнетаемый Датчанами, онъ далъ обтъ, въ случа возвращенія ему короны предковъ, совершить путешествіе въ Римъ, для поклоненія престолу св. Петра.

Желаніе его исполнилось, оставалось исполнить обтъ. Король собралъ бароновъ и епископовъ и сказалъ имъ: ‘Каково бы ни было настоящее мое возвышеніе и блескъ, меня окружающій, но не могу и не долженъ забыть, что я жилъ въ бдности и гор на чужой земл. Тамъ, не надясь увидть свое отечество, я молился Царю царей. Я далъ обтъ совершить путешествіе въ Римъ, если Господь извлечетъ меня изъ бездны, въ которой я находился. Онъ услышалъ мои молитвы: я царствую надъ этою страною, которой берега мн виднлись издали и казались недосягаемыми. Останусь ли я неблагодарнымъ Богу, сдлавшему меня счастливымъ? Нарушу ли я клятву?’

Бароны и епископы, боясь что отсутствіе короля повлечетъ за собою новые перевороты, не соглашались на его путешествіе. Они совтовали отправить къ пап пословъ, которые, объяснивъ положеніе страны, испросили бы разршеніе обта. Эдуардъ послушался и отправилъ въ Италію посольство, которое было принято папою съ особымъ благоволеніемъ. Онъ прислалъ письмо королю, которымъ освобождалъ его отъ обта, отпускалъ ему грхи и предписывалъ раздать часть денегъ, которыхъ стоило бы ему путешествіе, бднымъ, а другую употребить на починку старыхъ монастырей или на постройку новаго. Король такъ обрадовался разршенію папы, что уничтожилъ Dane-geld, подать, назначавшуюся на продолженіе войны съ Датчанами. Оставалось избрать одно изъ аббатствъ королевства, чтобы вполн исполнить волю папы, Эдуардъ былъ скоро выведенъ изъ нершимости насчетъ этого предмета. Одному изъ монаховъ Уэстминстера, по имени Вулсину (Wulsin), явился во сн св. Петръ, приказавъ идти къ королю и объявить ему волю святаго, что Уэстминстеръ долженъ быть возстановленъ, увнчанъ величественными башнями и одаренъ богатыми приношеніями. Объявленіе это произвело желаемое дйствіе. Король назначилъ десятину отъ своихъ доходовъ, и воздвигъ великолпную базилику, въ вид креста.

Работы начались въ 1050 году, и черезъ 15 лтъ былъ оконченъ памятникъ благочестія. Въ 1220 году, Генрихъ III положилъ основаніе часовн Богородицы, куда перенесъ прахъ основателя — Эдуарда-Исповдника. Въ продолжительное царствованіе Генриха III и Эдуарда I, перестроена часть трапезы, и въ 1307 году окончены оба крыла. Собственно монастырская трапеза и зданія для аббата и монаховъ, прилегавшія къ западной сторон церкви, построены Эдуардомъ II, Эдуардомъ III и Ричардомъ II. Съ 1340 до 1483 года, перестроены часть трапезы и крыльевъ. Генрихъ VII положилъ основаніе восточной часовн, извстной нын подъ его именемъ. Она окончена была сыномъ его, Генрихомъ VIII, который, несмотря на этотъ подвигъ благочестія, конфисковалъ доходы монаховъ и изгналъ ихъ изъ Уэстминстерскаго-Аббатства.

Королева Марія возстановила права монаховъ, которые окончательно были удалены Елисаветою (1556), обратившею Уэстминстеръ въ коллегіальную церковь св. Петра, но аббатство, несмотря на это преобразованіе, сохранило свое первоначальное имя.

Короли изъ дома брауншвейгскаго немене заботились объ устройств этого зданія. При Георг II перестроено западное окно и окончены дв западныя башни, начатыя Христофоромъ Реномъ. Наконецъ Георгъ III приказалъ ресторировать все зданіе.

Вглядываясь пристально въ архитектуру Уэстминстера, вы откроете характеристику, вковъ, положившихъ на немъ неизгладимыя черты своего благочестія. Порталъ, ведущій въ сверное крыло креста, возбуждаетъ справедливое удивленіе своимъ чистымъ и готическимъ стилемъ, своимъ прекраснымъ расписнымъ окномъ, хотя оно и новйшаго произведенія. Башни, внчающія западный фасадъ, прекрасны, быть-можетъ, он не совершенно совпадаютъ съ стилемъ древнйшихъ построекъ, но он не производятъ дисгармоніи: напротивъ, издали они придаютъ величіе цлому зданію, напоминающему вамъ знаменитые соборы орлеанскій и Парижской — Богоматери.

Обходя зданіе снаружи, вы не можете не остановиться на восточномъ придл: это знаменитая часовня Генриха VII, составляющая какъ-бы отдльный храмъ, пристроенный къ восточной оконечности или святилищу главной церкви: контрфорсы состоятъ изъ 14 чрезвычайно-легкихъ готическихъ башень, образующихъ столько же касауровъ, или ползущихъ арокъ, необыкновенно легкихъ, прозрачныхъ, воздушныхъ.

Но войдите въ храмъ. Внутренность поражаетъ васъ обширностью своихъ размровъ {Вотъ размры Уэстминстерскаго-Аббатства: длина отъ запада къ востоку снаружи 530 фут., внутри 511 фут., длина обоихъ крыльевъ 203 фут. Высота трапезы 101 фут., высота башень 225 футовъ.}, легкостію, симметріею, и изяществомъ цлаго, несмотря на множество надгробныхъ памятниковъ, воздвигнутыхъ въ позднйшія времена. Собственно-церковь расположена въ вид латинскаго креста, два ряда боковыхъ аркадъ поддерживаютъ потолокъ, состоящій изъ множества стрльчатыхъ сводовъ, украшенныхъ галлереями, колоннами и самою утонченною рзьбою. Изъ четырехъ главныхъ и боковыхъ въ стнахъ окопъ изливается масса свта, которая даетъ вамъ всю возможность удивляться обширности, изяществу, сил и величію этого единственнаго въ своемъ род зданія.

Но Уэстминстеръ не съ одной художественной стороны достоинъ изученія. Онъ иметъ боле-важное значеніе, какъ пантеонъ, какъ усыпальница людей, воздвигшихъ въ разное время и на различныхъ поприщахъ славу и величіе Англіи.

Короли, полководцы, министры, ораторы, поэты, художники, учетные, филантропы, увнчанные славою, наслаждаются здсь вчнымъ спокойствіемъ. Вс роды величія, могущества и достоинства соединились здсь въ тихомъ царств смерти.

Въ древнйшей части зданія, въ часовн Эдуарда-Исповдника (занимающей средину восточнаго крыла), сохранившей свой первоначальный видъ, есть каменная рака съ смертными останками короля, окруженная гробницами Генриха III, Генриха IV, Генриха V, Эдуарда I, Эдуарда III и Ричарда II. Но любопытнйшій памятникъ, сохраняющійся въ капелл Эдуарда-Исповдника — кресла, на которыхъ коронуются англійскіе короли и королевы. Исторія этихъ креселъ весьма-замчательна. Эдуардъ I перевезъ изъ Скона (Skon) въ Шотландію, въ 1297 году, большой, необдланный камень, который, по народному преданію, служилъ изголовьемъ патріарху Іакову, въ то время, когда онъ видлъ извстный сонъ. Изъ Іудеи, камень этотъ былъ перевезенъ въ Испанію, и оттуда въ Шотландію, въ Сконъ. Съ незапамятныхъ временъ шотландскіе короли, въ день вступленія на престолъ, садились на этотъ камень, который издавалъ гармоническіе звуки, если вступленіе на престолъ было законное, въ противномъ случа камень оставался безгласнымъ какъ могила… молчаніе страшное, которое возмущало покой похитителей престола и ускоряло ихъ паденіе! Шотландцы такъ дорожили этимъ камнемъ, что перевезеніе его въ Англію было предметомъ долгихъ соглашеній и даже трактатовъ между двумя странами, согласились уступить только потому, что на камн была будто-бы начертана пророческая надпись королемъ Кеннетомъ.

Ni fallut fatum, Scoti quoqunque locatum,

Invenient lapidera, regnare tenentur ibidem.

(‘Если позволитъ судьба, то Шотландцы будутъ господствовать тамъ, гд будетъ этотъ камень’.)

Когда Іаковъ VI вступилъ на престолъ Англіи посл Елисаветы, тогда Шотландцы убдились, что пророчество сбылось. Нын къ камню прикрплены — деревянная скамейка, треугольная спинка и ручки, покрытыя грубою тканью. Другое подобное же кресло сдлано было для Маріи, супруги Вильгельма III, которое и служитъ съ-тхъ-поръ для королевъ-супругъ. Но Викторія короновалась на изголовь Іакова.

Часовню Эдуарда-Исповдника окружаютъ четыре другія: Іоанна-Креститсля, св. Эдмонда, св. Павла и св. Николая, между двумя послдними, прямо къ востоку, на ступеняхъ изъ чернаго мрамора, возвышается тройственный перистиль изъ золоченой бронзы, работы необыкновенной. Это входъ въ часовню Генриха VII, которая, какъ и самая церковь, состоитъ изъ большой трапезы и двухъ боковыхъ галлерей, оканчивающихся къ востоку десятіугольникомъ, образующимъ пять небольшихъ часовенъ. Внутренность этого зданія, въ-отношеніи богатства и роскоши архитектуры, превосходитъ наружность: нельзя дать описаніемъ яснаго понятія объ этомъ зданіи, гд творческая сила искусства достигла, кажется, высшаго своего развитія: взоры наблюдателя поражаются многочисленностью украшеній, выдланныхъ изъ камня — украшеній необыкновенныхъ, разнообразныхъ, легкихъ, отчетливыхъ. Англичане справедливо говорятъ: it appeared as if (he artist had intended to give the stone the character of embroidery and to enclose his walls within the meshes of lace-work (‘артистъ вышилъ это зданіе изъ камня и убралъ его кружевами’). По имя этого артиста-архитектора осталось неизвстнымъ, какъ-будто въ доказательство того, что это дивное зданіе не есть произведеніе простаго смертнаго, что надъ нимъ трудился самый геній художества {По свидтельству Голиншеда (Hollinshed), сооруженіе этой часовни стоило 200,000 фунтовъ стерлинговъ. Въ-послдствіи наружность зданія значительно пострадала, и, по опредленію парламента, съ 1809—1822 годъ, отпущено было 50,000 фунтовъ стерлинговъ на возобновленіе, которое исполнено съ необыкновеннымъ успхомъ Джемсомъ Вейтомъ (Wyatt).}.

Среди капеллы, на помост изъ благо и чернаго мрамора, возвышается мавзолей ея основателя. Гробница иметъ видъ алтаря изъ чернаго базальта, одтаго разными украшеніями, окруженнаго рзною бронзовою ршеткою. Наверху покоятся бронзовыя статуи Генриха VII и его супруги, Елисаветы. Об эти статуи работы Флорентинца Торриджіани (Pietro Torrigiani), современника и соперника Микель-Анджоло.

Есть много мавзолеевъ, воздвигнутыхъ признательностью и любовію, или суетностью и тщеславіемъ человческимъ, многіе изъ нихъ стоили огромныхъ суммъ, но ни одинъ знаменитый прахъ не иметъ такого величественнаго мавзолея, какъ усыпальница Генриха VII — усыпальница истинно-царская. Цлый дворъ знаменитостей почиваетъ подл своего короля, какъ-бы готовыхъ встать, когда онъ раскроетъ свою гробницу.

Кром Генриха VII, въ этой часовн покоятся прахъ и другихъ внчанныхъ особъ. Здсь, недалеко другъ отъ друга, подъ великолпными балдахинами, покоятся Елисавета и жертва ея, Марія Стюартъ. Ихъ послднія жилища столь же сходны между собою, сколь противоположна была судьба ихъ. Несчастная Марія была погребена въ Петерборуг, но сынъ ея, Іаковъ I, перенесъ прахъ матери въ Уэстминстеръ и положилъ близъ врага ея. Здсь же погребенъ Карлъ II, и подл возстановитель его, Жоржъ Монкъ, Вильгельмъ III и Георгъ II.

Часовни Эдуарда-Исповдника и Генриха VII составляютъ главнымъ образомъ усыпальницы королей, прочія части зданія заняты памятниками другихъ знаменитостей. Здсь, какъ и въ исторіи Англіи, встрчаете мене знаменитостей военныхъ, нежели гражданскихъ, въ-особенности людей государственныхъ.

Рядомъ съ старинными канцлерами временъ Тюдоровъ и Стюартовъ, возвышаются мавзолеи знаменитостей, которыхъ дянія еще отзываются въ современной жизни: Чатама, Гратана, Кастльри, Кеннинга, Питта, страшнаго соперника его и при жизни и по смерти — Фокса {Фоксъ сильно сопротивлялся въ парламент погребенію Питта въ Уэстминстер. Питтъ представленъ говорящимъ въ положеніи оратора, подл, исторія пишетъ его слова, а у ногъ его Анархія въ оковахъ. Фоксъ представленъ умирающимъ на рукахъ Свободы: предъ нимъ статуя мира, и у ногъ его на колняхъ негръ.}. и призваннаго имъ къ суду изъ Восточной-Индіи извстнаго генералъ-губернатора Варрсна Гастингса, лорда Мансфельда, судьи знаменитаго своею строгою справедливостію: рзецъ знаменитаго Флаксмана представилъ его въ судейской мантіи, въ сопровожденіи Мудрости, которая передаетъ преступника Правосудію.

Эти имена — исключительная принадлежность Англіи, но здсь же скромный памятникъ напомнитъ вамъ знаменитаго филантропа Вильберфорса и друга и послдователя его, Захарія Маколея, имена которыхъ принадлежатъ человчеству, Джонса Генвея, раздлившаго огромное, пріобртенное торговлею состояніе между несчастіемъ, которое онъ облегчалъ, порокомъ, который онъ исправлялъ и промышленымъ воспитаніемъ, которое онъ давалъ бднымъ дтямъ и сиротамъ.

Вы не можете не замтить здсь отличающейся высокимъ художественнымъ исполненіемъ мраморной группы, представляющей полунагую, прикрытую рубищемъ женщину съ ребенкомъ на рукахъ. Это мавзолей (произведеніе Вестмакота) Елисавет Ворренъ, вдов епископа бангорскаго, прославившейся своею благотворительностью.

Дале прочтете вы имена Гумфри-Дэви, Кемдена, Готфрида Кнеллера, Тельфорда, обезсмертившихъ свои имена въ наук, и Джемса Уатта, котораго художникъ (Чалтрей) представилъ сидящимъ съ чертежомъ паровой машины въ рук. Выраженіе глубокаго размышленія, совершенное сходство выраженія съ чертами знаменитаго покойника, благородная поза, изящная драпировка, ставятъ этотъ мавзолей въ число замчательнйшихъ произведеній новйшаго искусства. Наконецъ вы остановитесь съ благоговніемъ предъ именемъ великаго Нютона, который, по замчанію одного писателя, долженъ имть свою гробницу не въ одномъ зданіи, не въ одной стран, но въ цлой вселенной, законъ которой онъ постигъ и объяснилъ людямъ. Статуя великаго человка исполнена съ удивительною простотою и благородствомъ. Внизу читаете эти прекрасныя и справедливыя слова:

Sibi gratulentur mortales, tale tan turn que exstitisse. Humani generis decus.

(‘Да поздравляютъ себя смертные, что существовалъ такой великій человкъ. Украшеніе человческаго рода’.)

Одинъ изъ притворовъ храма, именно южное крыло, носитъ имя угла поэтовъ (the poet’s corner), здсь соединены на тсномъ пространств почти вс писатели, прославившіе богатую, могучую литературу англійскую. Недостаетъ только великихъ именъ старыхъ временъ — бекона и двухъ новйшихъ геніевъ, Байрона и Вальтера Скотта. Но прежде всего ищешь и прежде всего видишь памятникъ царя поэтовъ — Шекспира {Первый поэтъ, погребенный въ Уэстминстер 1100 года, былъ Чосеръ (Chaucer). Спустя полтора вка, нкто Бригамъ (Brigham), профессоръ Оксфордскаго университета, воздвигъ ему мавзолей и сочинилъ надпись, нын почти изгладившуюся, и оканчивающуюся меланхолическимъ стихомъ:

Aerumnarum requies mors.

(‘Успокоеніе отъ бдствій — смерть’.)}. Это мраморный бюстъ, произведеніе Шемакерса (Scheemakers), произведеніе достойное великаго генія, которому оно посвящено, отличающееся натуральностью и благородствомъ безъ театральности. Поэтъ, опираясь на полуколонну, указываетъ на щитъ, гд написаны слдующіе стихи изъ его ‘Бури’:

The cloud — capp’d towers, the gorgeous palaces,

The solemn temples, the great globe itself,

Yea, all which it inherits, shall dissolve

And, like the baseless fabric of а vision,

Leave not а wreak behind.

(‘Башни, увнчанныя облаками, пышные дворцы, величественные храмы, самый шарь земной, и все, что на немъ, распадется и, подобно воздушному виднію, не оставитъ посл себя слда’.)

Пьедесталъ украшенъ барельефами, представляющими разныя лица изъ трагедіи великаго поэта. Близъ этого памятника видна черная мраморная доска, покрывающая прахъ Шеридана, который имлъ бы право достойно помстить свою статую между мавзолеями людей государственныхъ, и который однако предпочелъ остаться между поэтами. Дале читаете имена Мильтона, Спенсера и Бен-Джонсона, Бютлера, Томсона, Гольдсмита, Адиссона, Дрейдена, Грея и многое множество другихъ.

И въ этой академіи, мертвой, молчаливой, среди людей, память о которыхъ никогда не умираетъ и которые говорятъ досел въ своихъ твореніяхъ, согрвается сердце и мысль, и врится, будто стоишь лицомъ-къ-лицу съ великими наставниками и утшителями человчества, и смотришь на нихъ съ благоговніемъ и любовію.

Почти у ногъ Шекспира покоится прахъ человка, который писалъ мало, но который былъ, подобно Шекспиру, актёромъ и актёромъ величайшимъ — Давида Гаррика. Присутствіе его показываетъ терпимость Англичанъ — съ этой по-крайней-мр стороны: прекрасная черта національнаго характера, забывающаго предъ величіемъ таланта разность мнній. Эта черта терпимости выказывается и съ другой стороны: несмотря на свой патріотизмъ, несмотря на свою національную гордость, Англичане дали мсто въ своемъ пантеон и нкоторымъ знаменитымъ иностранцамъ. Такъ въ Уэстминстер вы встрчаете между людьми военными Корсиканца Паоли, между учеными Швейцарца Козабона, и, наконецъ, между поэтами-художниками — Саксонца Тенделя. Уроженецъ магдебургскій, онъ скончался въ 1759 году въ Лондон, гд произвелъ большую часть своихъ знаменитыхъ твореній. Признательные къ великому генію, Англичане привыкли считать Генделя своимъ соотечественникомъ, и досел особое общество любителей-энтузіастовъ (Sacred Music society) исполняетъ великія произведенія этого музыкальнаго Микель-Анджело въ обширной зал Exeter Hall, хоромъ, состоящимъ изъ 300 голосовъ и 200 музыкантовъ.

Къ западной сторон церкви примыкаютъ остатки прежняго монастыря (West-Minster), между которымъ нтъ уже боле ни древняго святилища, служившаго часто неприкосновеннымъ убжищемъ, ни келлій монашескихъ, ни того дома, гд въ 1474 году Вильямъ Какстонъ (Caxton) учредилъ первую въ Англіи типографію и напечаталъ первую книгу о шахматной игр. Но досел сохранялся еще дворъ обители (the Cloisters), огромный квадратъ, четыре стны котораго состоятъ изъ длинныхъ, крытыхъ арками ходовъ, помостъ и боковыя стны почти сплошь покрыты надгробными камнями. Сохранилась еще часть капитула (the Chapter house), перестроеннаго въ позднйшее время и обращеннаго въ государственный архивъ, въ которомъ донын сохраняется оригиналъ знаменитый, Doomes day Book, или великій кадастръ Англіи, составленный въ XI столтіи.

Разнообразныя впечатлнія, производимыя на васъ посщеніемъ Уэстминстера, сливаются наконецъ въ одну мысль, что этотъ памятникъ есть самое врное изображеніе исторіи Англіи, духа оживляющаго эту націю… Художникъ, вглядываясь въ эту сложную амальгаму старыхъ и новыхъ построекъ, оцняя исполненіе многочисленныхъ мавзолеевъ, найдетъ многое, что несогласно съ требованіемъ искусства, но масса цлостнаго содержанія полна силы, смлости, величія, гармоніи. Съ религіознымъ благоговніемъ Англичане хранятъ могилу Сиберта и часовню Эдуарда-Исповдника — остатки отдаленной старины, но это уваженіе, къ преданію, къ старин, не помшало временамъ послдующимъ воздвигнуть стны трапезы съ ея величественными сводами, подъ которыми вамъ такъ свтло, такъ отрадно, если вы даже только художникъ. Вы видите, что здсь старина не есть развалина, что здсь ничто не падаетъ, не разрушается, не преходитъ, вокругъ преданій группируются нововведенія, различные возрасты историческіе слдуютъ одинъ за другимъ и существуютъ вмст, какъ-будто они современны другъ другу. То же зрлище представляютъ вамъ общественныя отношенія англійскаго народа: сначала безвыходный лабиринтъ эксцентричностей и противорчій, но потомъ вы оріентируетесь и уже не смущаетесь боле порядкомъ длъ, въ которомъ часто настоящее потому только существуетъ, что оно иметъ отношенія къ прошедшему.

Эти мавзолеи воздвигались на счетъ частныхъ фамилій, на счетъ королей, насчетъ парламента, на счетъ компаній, на счетъ общественной подписки — словомъ, это зданіе созидалось и поддерживалось всми моральными силами, оживляющими государственное тло Англіи.

Въ этомъ великомъ пантеон сохраняется, или, лучше, живетъ память и уваженіе ко всему, что длаетъ жизнь государства великою: къ наук, искусству, подвигамъ воинскимъ и доблести гражданской. Въ этомъ обширномъ царств мертвыхъ нашли себ успокоеніе не одни знаменитости Англіи, но и иностранцы, которымъ она не отказала въ гостепріимств по смерти, такъ же точно какъ она не отказываетъ въ немъ при жизни.

Сотни надгробныхъ памятниковъ, вмщающіеся въ обширной и свтлой внутренности храма, вютъ на васъ не холодомъ могилы, но тмъ глубоко-успокоительнымъ чувствомъ, которое въ потрясенную сомнніями душу проливается и обтами религіи и стремленіемъ человчества хранитъ память о всемъ, что возвышаетъ жизнь, длаетъ ее нравственно-великою. И вы, подобно одному знаменитому художнику, готовы сказать вашему чичероне: ‘Тише, остановись, здсь всё хочетъ что-то сказать намъ!’ {Одинъ изъ лучшихъ памятниковъ Уэстминстера, въ отношеніи къ художественному исполненію, есть, безъ сомннія, памятникъ сэру Франциску Веру (S. F. Vere), прославившемуся при Елисавет въ войн съ Голландцами. Скульпторъ Рубильякъ, занимавшійся постановкою гробницы надъ прахомъ леди Nightingale, стоялъ долго, молча скрестивши руки и устремивъ глаза на одну изъ фигуръ, поддерживающихъ балдахинъ надъ статуею Вера. Когда къ Рубильяку подошелъ каменьщикъ, онъ схватилъ его за руку и тихо сказалъ: ‘Молчи, слушай! Она что-то хочетъ сказать’.}

IV.
Церковь св. Павла.

Подъ сводами Уэстминстера воздвигнуто до 400 мавзолеевъ {Въ путеводител Феликса Соммерсея (Hand-Book for Westminster Abby), показано 355 монументовъ.}. По ревнивая къ слав своихъ сыновъ, Англія уже приготовила новый пантеонъ для увковчиванія своихъ знаменитыхъ гражданъ. Я разумю соборъ св. Павла. Хотя эта церковь окончена въ начал XVIII столтія, но она, какъ и все въ Англіи, иметъ свою исторію. Она находится въ центр Сити, недалеко отъ Темзы, на мстности нсколько — возвышенной, такъ-что улица, ведущая къ собору, носитъ названіе Людгетскаго-Холма (Ludgat-Hill).

Есть преданіе, что на этомъ мст во времена Римлянъ стоялъ храмъ Діаны, въ-послдствіи Римляне же построили христіанскую церковь, разрушенную при Діоклитіан, при Константин построена была вновь церковь, разрушенная въ свою очередь Саксами. Въ 1003 году Эдельбертъ, король кентскій, построилъ на этомъ же мст третью церковь, деревянную, уничтоженную пожаромъ въ 1086 году, тогда ршились воздвигнуть огромный соборъ, который и былъ конченъ въ 1312 году. Но и эта церковь была уничтожена пожаромъ въ 1666 году, посл котораго воздвигнутъ настоящій соборъ (1675—1710), знаменитымъ Христофоромъ Реномъ (Ch. Wren). Сооруженіе этого зданія стоило боле 1,500,000 фунт. стерл., и эта сумма была покрыта налогомъ на каменный уголь, ввозимый въ Сити.

Съ видомъ церкви св. Павла, безъ-сомннія, знакомы многіе, даже побывшіе въ Лондон: это зданіе такъ часто повторяется на гравюрахъ, литографіяхъ, политипажахъ… Главный фасадъ обращенъ къ западу: это портикъ, состоящій изъ двнадцати коринскихъ колоннъ, надъ которыми возвышаются другія восемь колоннъ, и надъ ними фронтонъ съ барельефомъ, представляющимъ обращеніе св. Павла, на вершин портика статуя этого апостола, и но сторонамъ статуи св. Іакова Петра, по сторонамъ портика дв башни. Надъ срединою всего зданія высится величественный куполъ, поддерживаемый тридцатью двумя дорическими колоннами, наверху купола открытая галлерея, изъ средины которой возвышается фонарь, оканчивающійся яблокомъ и позолоченнымъ крестомъ.

Все зданіе обнесено желзною ршеткою, тсный проходъ между нею и стнами назначенъ для кладбища, на которомъ и теперь еще можно видть свжія могилы.

Таковъ вншній видъ этого зданія, которое, конечно, выиграло бы гораздо-боле, еслибъ не было окружено высокими домами.

Художники находятъ много недостатковъ въ произведеніи Рена, главнйшій въ томъ, что церковь св. Павла есть подражаніе римскому Петру, и что въ ней не соблюдено единства стиля: башни не внчаются куполами, и ихъ стиль подходитъ къ такъ-называемому стилю возрожденія.

Все это справедливо, но нельзя отвергнуть одного: величія, въ которомъ представляется это зданіе издали, надъ колоссальнымъ городомъ, откуда бы вы ни смотрли на него: съ мостовъ ли, опоясывающихъ Темзу, съ самой ли Темзы, Или съ отдаленныхъ холмовъ, окружающихъ столицу — отвсюду куполъ св. Павла представляется вамъ царствующимъ надъ безконечною массою зданій.

Въ этомъ отношеніи далеко должны уступить готическіе соборы Кёльна, Парижа, Вны, которые, на извстномъ только разстояніи поражаютъ своею пропорціею и лишь вблизи даютъ чувствовать красоту мелкой рзной работы. Готическая башня, если она не стрльчатая, представляется издали чмъ-то неоконченнымъ, стрльчатая — она кажется символомъ индивидуальности, мысли, отторгающейся отъ земли, стремящейся улетть въ горніе предлы, оставить юдоль земную. Римскій куполъ, опирающійся на греческой колоннад, представляетъ собою покровъ неба и есть символъ единенія человка съ Богомъ.

Внутренность церкви св. Павла далеко не соотвтствуетъ наружности. Правда, передъ вами открывается огромная вмстимость зданія, но въ нёмъ ничто не останавливаетъ вашего вниманія, ничто не поражаетъ вашего взора — это совершенная пустота, отсутствіе всякаго стиля.

Изъ угожденія пуританизму, въ новыхъ храмахъ Англичане не допускаютъ ни скульптуры, ни живописи. Этотъ недостатокъ искусства замняется до нкоторой степени новымъ назначеніемъ церкви св. Павла. У стнъ и у огромныхъ пилястровъ, стоятъ мавзолеи, медальйоны, группы, символическія статуи — въ память людей, ознаменовавшихъ жизнь свою подвигами, прославившими Англію.

Первая статуя воздвигнута была здсь въ честь Джонсона (Johnson), извстнаго критика. Прахъ его почиваетъ въ Уэстминстер, между Шериданомъ и Гаррикомъ, близъ Томсона и Шекспира, гд онъ былъ торжественно похороненъ въ декабр 1784 г… и вслдъ за тмъ по подписк ему воздвигнута была статуя въ церкви св. Павла.

Здсь же вы увидите конныя статуи генерала Аберкромби, лорда Гова, но прежде всего, конечно, остановитесь на памятник герою, обожаемому англійскимъ народомъ — на памятник Нельсону, статуя его опирается на якорь, справа стоитъ Англія, слва левъ Великобританіи.

Недалеко отъ монумента Нельсона воздвигнута статуя въ память извстнаго филантропа Говарда, прахъ котораго хранится въ степяхъ нашего отечества {Говардъ умеръ и похороненъ въ Херсон.}. Прахъ Нельсона покоится въ подземель церкви, подъ центромъ купола, въ саркофаг изъ благо и чернаго мрамора, поддерживаемаго пьедесталомъ, на которомъ начертана простая надпись: Horacio Vise. Nelson {Судьба этого саркофага замчательна: онъ былъ изготовленъ по приказанію знаменитаго кардинала Волсея для его собственнаго монумента въ капелл св. Георгія въ Виндзор.}.

Близъ него покоится его сотрудникъ и другъ, лордъ Коллингвудъ.

Здсь же подъ простою доскою лежитъ прахъ Христофора Рена, съ тою же самою латинскою надписью, которая видна въ церкви близъ хорь {Смыслъ этой надписи слдующій: Здсь погребенъ Христофоръ Ренъ, построившій эту церковь. Онъ жилъ боле 90 лтъ, не для самого себя, но для общей пользы. Читатель, если хочешь видть его мавзолей, взгляни вокругъ себя: Si monumentuin quaeris, circumspice.’}.— Вокругъ могилы разныхъ архитекторовъ и живописцевъ.

Постивъ мертвыхъ въ ихъ послднемъ жилищ, вы почувствуете сильное желаніе взглянуть поскоре на все живое, но прежде, нежели ршитесь подниматься по 616 ступенямъ, васъ спросятъ, не желаете ли вы посмотрть библіотеку собора, взойдти въ нея чрезъ галлерею, знаменитую своимъ эхомъ (Whispering gallery), осмотрть комнату моделей (Model room), въ которой сохраняется модель церкви, также знамена, щиты и гербы, служившіе для погребальной процессіи Нельсона, посмотрть на большой колоколъ, въ который звонятъ только въ случа смерти одного изъ членовъ королевской фамиліи, или лорда-мэра, лондонскаго епископа, и декана св. Павла. Но за все это вы должны заплатить особо, равно какъ и за удовольствіе подняться по 616 ступенямъ въ яблоко {Вотъ выписка:

За осмотръ памятниковъ и внутренности церкви ‘ Шилл. — 2 Пенс.

За осмотръ галлерей ‘ — 2

За входъ въ яблоко 1 — 6

За осмотръ библіотеки, большаго колокола, геометрической лстницы и комнаты съ моделями 1 — ‘

За осмотръ часовъ ‘ — 2

За осмотръ подземелья 1 — ‘

Всего: 4 — 4

или около 1 руб. 50 коп. сер.}. Тамъ вы будете стоять на высшей точк Лондона и можете видть, если не помшаетъ туманъ и дымъ, у ногъ своихъ метрополію, съ ея окрестностями. Вы различите главныя зданія Сити и стрльчатыя башни церквей съ золотыми крестами. Но дале — очерки обширной столицы теряются въ таинственномъ полумрак, обладательница всемірной торговли, ревнивая къ своему величію, показываетъ себя только частями, при счастливой игр свта, какъ-бы для того, чтобъ только поразить удивленіемъ ваше воображеніе, возбудить ваше любопытство, не удовлетворивъ его.

V.
Памятники монархамъ Англіи и другимъ знаменитостямъ.— Любимые герои англійской націи.— Эмблемы могущества Англіи.— Характеръ архитектуры лондонскихъ зданій.— Новый парламентъ.

Строгіе, сухіе моралисты порицаютъ пышные памятники мертвымъ {Въ Англіи за нсколько лтъ предъ симъ, по случаю основанія общественныхъ кладбищъ за городомъ, много было писано объ этомъ предмет. Въ полемик принимали участіе духовные, поэты, артисты, публицисты и медики.}, но если позволено, если полезно и благородно окружать мертвыхъ блескомъ и величіемъ, то это, конечно, тогда, когда государство предоставляетъ эту честь своимъ избраннымъ, соединяетъ ихъ въ храм, освящаетъ ихъ память надписями и статуями, длаетъ изъ нихъ своихъ пенатовъ, когда нація указываетъ на нихъ съ гордостію народамъ чуждыми и возбуждаетъ у новыхъ поколній благородное соревнованіе увеличить число избранныхъ сыновъ. Но подобные пантеоны не созидаются преднамренно, ни Уэстминстеръ, ни даже соборъ св. Павла не были выстроены нарочно для погребенія знаменитостей: ихъ пантеонами сдлала исторія.

Независимо отъ мавзолеевъ, Англичане любятъ воздвигать на площадяхъ и скверахъ памятники своимъ монархамъ и героямъ своей исторіи.

Вс короли и королевы Англіи, начиная съ Карла I {Статуя Карла I стоитъ на площади Charing cross, точк соединенія стараго города съ новымъ, исторія ея служитъ лучшимъ доказательствомъ глубокой любви Англичанъ къ монархіи. Эта конная статуя была первымъ произведеніемъ ваянія въ Англіи. Во время гражданской войны она была низвергнута и продана, по распоряженію парламента, одному мднику, съ приказаніемъ разрушить ее. Мдникъ скрылъ ее въ земл и, при восшествіи на престолъ Карла II, представилъ ее, къ общему удивленію, и тогда она была поставлена на настоящемъ мст.}, имютъ свои статуи въ разныхъ частяхъ города или въ публичныхъ зданіяхъ. Изъ государственныхъ людей той же чести удостоились Чатамъ, Бекфордъ, Питтъ и Фоксъ.

Но любимые герои англійскаго народа принадлежатъ позднйшему времени — это Нельсонъ и Веллингтонъ, въ первомъ Англичанинъ олицетворяетъ свою морскую славу, во второмъ славу сухопутныхъ подвиговъ. Но признательность народная выразилась различно въ-отношеній самыхъ героевъ. Есть три статуи въ честь Веллингтона, но ихъ воздвигли корпораціи, отдльныя лица, народъ же признательность къ Веллингтону выражаетъ инымъ образомъ: онъ чтитъ его за одну побду — при Ватерлоо, и это слово встрчается безпрестанно не только въ Лондон, отъ Ватерлооскаго-Моста, Ватерлооской-Улицы, Ватерлооскаго-Сквера, Ватерлооской-Площади до омнибусовъ, изъ которыхъ многіе носятъ это имя, но во всхъ городахъ, мстечкахъ и деревняхъ на вывскахъ, на этикеткахъ тканей бумажныхъ и шерстяныхъ. Нація чтитъ героя одной побды, а не всего героя, который, какъ живой, еще есть человки, партіи. Предъ словомъ Ватерлоо благоговетъ всякій Англичанинъ, какихъ бы онъ мнній ни былъ, тогда-какъ имя Веллингтона подвергалось не разъ нападкамъ со стороны людей, которые въ герцог видли противника ихъ правымъ или неправымъ желаніямъ.

О побд Нельсона напоминаетъ одна только площадь — Trafalgar Squar. На ней воздвигнута гранитная колонна (176 ф.) съ колоссальною статуею героя, и имя Нельсона, точно такъ же, какъ имя Ватерлоо, встрчается въ Англіи повсюду, въ честь героя воздвигнуты колонны въ Дублин и Эдинборг, статуи и группы въ Ливерпул и Бирмингем. Съ этимъ именемъ соединяется для Англичанъ воспоминаніе о слав и могуществ цлой націи, герой морской живётъ въ своемъ имени, точно такъ же, какъ герой сухопутный живетъ въ своей побд, и только одна исторія соединитъ нкогда съ именемъ побды имя героя, имя, которое теперь еще служитъ причиною любви или ненависти враждующихъ партій.

Но большая часть памятниковъ и статуй, населяющихъ города Англіи, въ художественномъ отношеніи, далеко ниже славы героевъ и уваженія къ нимъ націи. Въ Геіід-Парк, у входа съ улицы Piccadilly, воздвигнута колоссальная статуя въ честь Веллингтона, вылитая изъ двадцати-четырехъ пушекъ, взятыхъ въ сраженіяхъ при Саламанк, Витторіи, Тулуз и Ватерлоо. Герцогъ представленъ въ вид Ахиллеса, на могучемъ торс пелеева сына, на мускулистой ше гекторова побдителя поставлена голова герцога, съ его орлинымъ носомъ, сжатыми губами, квадратнымъ подбородкомъ. Можете себ представить, какое впечатлніе производитъ на любителя искусствъ подобное произведеніе скульптуры!

Въ другомъ мст, именно противъ биржи, стоитъ конная статуя Веллингтона. Всадникъ — есть врный портретъ герцога, сидящаго на англійскомъ рысак, съ топкими ногами, острою головою, вытянутою шеею.,

Столь же неудачно исполненіе всхъ другихъ конныхъ статуй, которыя вы встртите въ Лондон. Исполненіе памятниковъ Питту и Фоксу — удачне, по-крайней-мр художникъ умлъ придать своимъ произведеніямъ характеръ важности и спокойствія.

Воздавая честь героямъ своей исторіи публичными памятниками, Англичане столько же любятъ эмблематическія изображенія цлой націи, символы ея могущества и славы, и потому на публичныхъ зданіяхъ вы безпрестанно видите то гербъ Великобританіи, поддерживаемый геніемъ Англіи и Славою, какъ на Соммерсет-Гауз, то фигуру Великобританіи, окруженную Торговлею, Мореплаваніемъ, Наукою и Земледліемъ, какъ на барельефахъ Commercial-Hall, то Великобританію, сопровождаемую статуями Европы и Азіи, какъ на Фронтон дома Ост-Индской-Компаніи.

Архитектура домовъ или, лучше сказать, дворцовъ, составляющихъ Вест-Эпде, занимаемыхъ богатымъ классомъ — грандіозна, монументальна, хотя стиль ея уродливъ, и часто безсмысленъ. Ни въ одномъ город вы не увидите столько колоннадъ и Фронтоновъ. Греки и Римляне не столько были Греками и Римлянами, какъ подданные ея великобританскаго величества. Вы безпрестанно прогуливаетесь между паренонами, вы только и видите, что храмы Юпитера и Весты, и очарованіе ваше было бы совершенное, еслибъ между колоннами вы не читали надписей: Газовая компаніи, Компанія застрахованія и проч. Дорическія и іоническія колонны повсюду. Эти колоннады и фронтоны съ перваго раза кажутся величественными и роскошными, но подойдите ближе, всмотритесь въ подробности — и вы пожалете о художник.

Посмотрите на домъ, гд живетъ первое правительственное лицо Сити Mansion-House, жилище лорда-мэра. Эта постройка столь же безобразна, сколько массивна. Передній фасадъ — греческій перистиль, шесть коринскихъ колоннъ поддерживаютъ фронтонъ. Наверху аттика возвышается новое зданіе, не греческій храмъ, а простой англійскій домъ! Исторія этого зданія весьма-любопытна. Когда альдермены совщались о постройк дома для лорда-мэра, лордъ Бурлингтонъ, любитель и знатокъ въ искусствахъ, прислалъ имъ рисунки, составленные Палладіо {Знаменитымъ венеціанскимъ архитекторомъ.}, достойные знаменитаго художника. Корпорація почтенныхъ альдерменовъ оскорбилась, многіе спрашивали: ‘кто этотъ Палладіи, и почему благородный лордъ мшается не въ свое дло?’ Отложивъ ршеніе вопроса до завтра, джентльмены отправились обдать. Когда черепаховый супъ и бифстексъ успокоили страсти, а портеръ просвтилъ головы, почтенный совтъ собрался снова. И о чемъ же вы думаете онъ разсуждалъ?.. О красот зданія? о удобств? о издержкахъ?— Ничуть не бывало!

— ‘Я осмливаюсь замтить, началъ говорить одинъ альдерменъ, докторальными, голосомъ: — что этотъ Палладіо не Англичанинъ, онъ не членъ Сити.

— А я прибавлю, произнесъ другой голосъ, что Палладіо Итальянецъ и папистъ!

Посл этихъ словъ, все собраніе единогласно признало присланный лордомъ Бурлингтономъ планъ неисполнимымъ. Когда же утихло пуританское негодованіе, почтенные альдермены единогласно утвердили планы Жоржа Данса, Француза, но за-то протестанта, который, впрочемъ, до-тхъ-поръ строилъ только корабли.

Но нигд архитектурный космополитизмъ Англичанъ не обнаруживается боле, какъ въ церквахъ новой постройки.

Лондонъ вообще богатъ церквами, вс он, однако, большею частію новйшей постройки: одинъ Христофоръ Ренъ выстроилъ около пятидесяти. Характеръ архитектуры ихъ большею частію греческій или готическій, по чаще всего соединеніе того и другаго характера, что, конечно, не служить доказательствомъ изящества вкуса англійскихъ зодчихъ.

Взгляните, на-прим., на церковь St.-Martin’s in the fields, которою Англичане нердко хвалятся. Западный фасадъ прекрасенъ, спору нтъ: это величественный портикъ, изъ 8-ми коринскихъ колоннъ. Но надъ главнымъ корпусомъ церкви возвышается четырехугольная башня, оканчивающаяся готическимъ шпицомъ.

Справедливо замтилъ одинъ критики, что колоннады вовсе не соотвтствуютъ климату, или, лучше сказать, атмосфер Лондона. Туманя’ и дымъ каменнаго угля покрываетъ ихъ чернымъ цвтомъ спереди и срымъ сзади и съ боковъ. Отъ-этого тнь представляется на первомъ план, а свтъ на второмъ, другими словами, передняя часть колонны кажется заднею, а задняя переднею. Это совершенно уничтожаетъ законъ перспективы и производитъ на зрителя непріятное впечатлніе, хотя архитекторъ и соблюлъ, законы своего искусства.

Небу Англіи прилична одна только архитектура — архитектура среднихъ вковъ: башни, толстыя зубчатыя стны, остроконечные своды, шпицы, исчезающіе въ воздух — словомъ, архитектура Уэстминстера и Виндзора. И вотъ почему зданія, подобныя церкви св. Дунстана (St.Dunstans fleet street), новая зала въ Christ’s hospital, Westminster hall, Guild hall и нкоторыя другія, остановятъ на себ вниманіе любителя художествъ своимъ чистымъ готическимъ стилемъ.

Въ настоящее время въ Лондон воздвигается монументальное зданіе новаго парламента, у Уэстминстерскаго-Моста, сзади Уэстминстерскаго-Аббатства, на берегу Темзы. Снаружи оно уже почти было окончено, когда мы были въ Лондон — по-крайней-мр такимъ показался намъ фасадъ, обращенный къ рк. Мы были и внутри въ нкоторыхъ залахъ, гд засдали разные парламентскіе комитеты. Но о внутренней красот зданія можно будетъ судить лишь тогда, когда будутъ совершенно окончены главныя залы, назначенныя для засданія лордовъ и коммонеровъ.

На это зданіе ассигновано милльйонъ фунтовъ стерл., и оно воздвигается по плану архитектора Барри, который благоразумно отказался отъ подражанія Грекамъ и Римлянамъ и, изучивъ національные памятники, начиная отъ временъ Саксовъ до ХVI столтія, въ проект своемъ умлъ сочетать легкость готическую съ прочностью и правильностью стиля флорентійскаго, по-крайней-мр такъ кажется при взгляд на это колоссальное зданіе, въ его еще несовершенно-оконченномъ вид.

VI.
Характеристика. Стараго и Новаго-Города.— Лондонскіе скверы и парки.— Прогулка въ звринц Регентова-Парка.— Характеръ публичныхъ увеселеній Англичанъ.— Колизей днемъ и ночью.

Несмотря на недостатки въ художественномъ отношеніи, недостатки, которые выказываются при разсмотрніи подробностей, общій видъ Лондона поразителенъ: все въ немъ великолпно, роскошно.

Но всматриваясь внимательне въ постройки и въ народонаселеніе, движущееся на улицахъ и площадяхъ, вы скоро откроете рзкія отличія разныхъ частей Лондона. Мы знакомы уже нсколько съ Сити, посмотримъ на Вест-Энде.

Оставя ворота Temple-Bar, спустимся по Стренду до площади Charing-Cross, гд несущаяся толпа изъ Сити раздляется по тремъ или четыремъ улицамъ, ведущимъ въ дальнйшія части города.

Здсь бронзовый всадникъ на бронзовомъ кон — памятникъ Карлу І-му — глядитъ въ историческую улицу Whitehall, которая ведетъ къ Уэстминстеру, таинственному святилищу древней исторіи англійской монархіи. Направо, памятникъ покой исторіи, Trafalgar-Squar съ монументомъ Нельсону и галлерею изящныхъ искусствъ. Прямо, улица Pall-mall, отъ которой вправо отдляется Regent-street. Здсь начинается какъ-бы новый городъ, здсь точка соприкосновенія прошедшаго съ настоящимъ, тсныхъ кварталовъ Сити съ новыми, широкими улицами, обставленными великолпными домами, жилищами большаго свта. Вы вдругъ переноситесь въ резиденцію двора и дворянства и видите разность между цивилизаціею дятельною, промышленою Сити и великолпіемъ и роскошью кварталовъ Pall-mall, Regent-street, Piccadilly, тамъ домы, почернвшіе отъ времени и дыма, здсь знанія свтлыя, глядящія на зелень парка.

Въ Сити Лондонъ занятъ добываніемъ денегъ, здсь — онъ наслаждается тратою денегъ. Здсь все дышетъ роскошью безъ пышности, богатствомъ безъ чванства, изяществомъ, отличающимся не столько блескомъ, сколько полнотою и оконченностью всхъ подробностей. Это величіе богатства, производимое всеобщимъ довольствомъ и избыткомъ, оно по всегда основано на знаніи и любви къ прекрасному, за-то неизсякаемый источникъ его заключается въ практическомъ дух промышленаго государства, который всему сообщаетъ ту изящную простоту, гд комфортъ и польза соединены съ прочностью.

Лучшее и оригинальнйшее украшеніе Лондона составляютъ скверы и парки. Скверъ есть обыкновенная площадь, окруженная домами, большею частію одинаковой архитектуры, средина засажена деревьями, обнесенными ршеткою, устланная зеленымъ дерномъ, на которомъ отдыхаетъ глазъ, утомленный видомъ печальнаго неба и мрачнымъ цвтомъ домовъ.

Но двери сквера запираются — въ немъ имютъ право гулять лишь жители окружающихъ домовъ. Для публичныхъ прогулокъ есть парки: это т же скверы, только въ огромныхъ размрахъ.

Кстати, вамъ уже наскучили громады строеній, наскучилъ городъ съ его страшнымъ движеніемъ, вамъ необходимо освжиться воздухомъ деревенскимъ, ваши глаза, утомленные мрачнымъ цвтомъ строеній, хотятъ успокоиться на зелени лсовъ и луговъ, вы желаете за-городъ. Но вы это можете сдлать не вызжая изъ Лондона. Пойдемте, прогуляемся по его обширнымъ паркамъ, которые почти вс находятся въ западной части города {Именно: Green-park, Hyde-park, Regent’s-park, S-t. Jarnes’s-park и Kensington-gardens, только въ послднее время для жителей восточной части Лондона устроенъ Victoria-park на 290 акрахъ, для котораго парламентъ ассигновалъ 100 т. фунтовъ стерлинговъ.}, въ Вест-Энде, мстопребываніи аристократіи и вообще зажиточнаго народонаселенія. И вотъ мы съ вами опять у знакомаго намъ цирка. Къ югу, пройдя по Реджент-стриту, мы дойдемъ до колонны Норка, отъ которой идетъ внизъ гигантская лстница, спустись по ней, мы очутимся у входа въ Сен-Джемсъ-Паркъ.

На этомъ мст, еще при Генрих VIII, было болото, теперь это прекрасный зеленый лугъ усянный группами деревьевъ, пади, зелеными вершинами которыхъ, прямо на югъ, возвышаются черныя башни Уэстминстера, а на противоположной сторон чрезъ улицу глядитъ мрачное зданіе Сен-Джемскаго-Дворца. Почти вся середина парка занята прудомъ, населеннымъ красивыми, разнообразными водяными птицами, питомицами орнитологическаго общества, котораго вы сами можете легко сдлаться членомъ, записавшись въ книг, которая находится у привратника.

Выйдя въ сверныя ворота, налво останется Букингемскій-Дворецъ съ своимъ паркомъ, перейдя чрезъ улицу, мы очутимся въ такъ — называемомъ зеленомъ парк (Green-park), прилегающемъ сверною своею стороною къ улиц Пикадилли, перейдя чрезъ которую, мы очутимся у тріумфальной арки, подл дома герцога Веллингтона: это входъ въ Hyde-park, повернувъ налво, мы будемъ у обширнаго пруда Serpentine-river, обойдя который, мы можемъ взойти въ Кенсингтонъ — обширный садъ, съ дворцомъ, занимаемымъ обыкновенно кмъ-либо изъ членовъ королевской фамиліи. Если вы любите ботанику, то по дорог можете изучать разныя растенія, нарочно для этого посаженныя съ латинскими надписями. но если вы просто любитель природы, то нигд не найдете лучшей зелени, нигд, кром, можетъ-быть, загороднаго дворца Hampton-court, не увидите столь величественныхъ каштановыхъ деревьевъ, нигд не встртите такихъ прекрасныхъ дтей, играющихъ подъ ихъ тнью, а пасущіяся коровы и овцы, совершенно заставятъ васъ забыть, что вы въ середин сача то многолюднаго города.

Если Англичане не отличаются оригинальностью и истиннымъ творчествомъ въ пластическихъ искусствахъ — живописи и ваяніи, то, конечно, никто не можетъ оспоривать у нихъ первенства въ искусств разводить сады.

Чему это приписать? Не тому ли, что практическій смыслъ Англичанъ далъ имъ рано почувствовать, что безъ наслажденія природою нтъ полнаго наслажденія для человка, и что для этого не должно насиловать природу? Но и то сказать, что украшенію англійскимъ парковъ содйствуетъ легкость климата, Англія не можетъ славиться плодами, но за-то вокругъ Лондона, розовый лавръ, португальскій лавръ, разныя нжныя акаціи, рододендроны — не замерзаютъ никогда, магноліи рдко требуютъ прикрытія, и самыя камеліи проводятъ зиму подъ легкою стеклянною защитою. Въ Шотландіи, въ Дункельд, подъ 56 ¹/_а^о с. ш., почти на градусъ сверне Эдинборга, я видлъ деревья грцкихъ орховъ, которыя правда не даютъ плодовъ, по роскошною зеленью своею украшаютъ парки. Всегдашняя влажность воздуха необыкновенно способствуетъ свжести дерна, растительная сила его такова, что въ Англіи везд, въ паркахъ и садахъ, не запрещаютъ ходить по дерну.

——

Но мы еще не были въ Парк-Регента, который лежитъ отдльно въ сверо-западной части города. Изберемъ для этого воскресный день, когда тамъ въ звринц прогуливается высшее общество Лондона.

Длинная вереница каретъ, колясокъ, тильбюри и всадниковъ тянется отъ входа до выхода. То же молчаніе, которое сопровождаетъ торговца или ремесленника въ длахъ, не оставляетъ холоднаго и апатическаго лорда, сидящаго въ ландо, окруженнаго своимъ семействомъ, не оставляетъ и дэнди, галопирующаго возл и желающаго обратить на себя вниманіе окружающихъ. Но вотъ дамы, изящнйшія лэди, знаменитыя сколько положеніемъ своимъ въ обществ,-столько богатствомъ и нарядами, выходятъ изъ каретъ, имъ подаютъ руки лорды, дюки, министры, ихъ мужья, братья или родственники: нетерпливые всадники оставляютъ своихъ лошадей жокеямъ и расталкиваютъ толпу.

Вотъ, смотрите, дэнди входитъ въ звринецъ, открываетъ ротъ, поднимаетъ плеча, беретъ лорнетъ, вглядывается, ищетъ чего-то, и вдругъ, изумленный, останавливается на обезьянахъ. Онъ чувствуетъ какую-то секретную симпатію къ ихъ безтолковымъ движеніямъ и говоритъ одному изъ своихъ друзей:

— Goddamn, very pleasant!

Толпа дамъ и дтей останавливается у ршетки надъ логовищемъ медвдей, которые взлзаютъ и спускаются по столбамъ, напоминая собою похожденія матросовъ по мачтамъ, хватаютъ лакомства, бросаемыя имъ нжными руками лэди или ручонками дтей ихъ.

Но вс прогулки оканчиваются обозрніемъ слона, который свободно разгуливаетъ по зеленому дерну, это самъ Джонъ-Буль, разгуливающій спокойно, гигантскими шагами, среди общества, которому онъ дозволяетъ ласкать и угощать себя лакомствами, тутъ же продающимися.

Прогулка въ звринцахъ, или такъ-называемыхъ зоологическихъ садахъ (Zoological-gardens) — одно изъ любимйшихъ публичныхъ увеселеній Англичанъ, по прогулка, скажете вы, не есть еще увеселеніе. Такъ, да Англичане веселятся по-своему… У Англичанина нтъ этого открытаго веселья, которое такъ ясно выказывается въ жизни южныхъ народовъ: вы не услышите псни англійскихъ работниковъ: Англичанинъ молчаливъ, не услышите веселой рзвой болтовни собесдниковъ: Англичанинъ не сообщителенъ, везд и всегда онъ серьёзенъ и важенъ, везд онъ кажется человкомъ зрлымъ, съ характеромъ суровымъ. Но удовольствіе — потребность человческой природы, а Англичане также люди, Англичанинъ забавляется, но въ его забаву не входитъ веселье, несогласное ни съ характеромъ народа, ни съ климатомъ туманнаго Альбіона, по характеру своему, Англичанинъ неспособенъ къ той свободной веселости, которая есть слдствіе открытаго, юношескаго характера. Мысль его всегда занята интересами матеріальнаго, дйствительнаго, и потому онъ не развлекается и считаетъ себя призваннымъ веселиться лишь тогда, когда затронуто его любопытство. И любопытство замняетъ для него всякое веселье, всякую забаву, когда оно удовлетворено разсматриваніемъ ли вещей, возбуждающихъ его вниманіе или приводящихъ его въ напряженіе ожиданіемъ нечаянностей, или зрлищемъ чего-либо необыкновеннаго, тогда только Англичанинъ воскликнетъ: Very pleasant endeed (это забавно, въ-самомъ-дл).

Публичныя увеселенія Англичанъ отличаются прежде всего интересомъ любопытнаго, и на этотъ-то интересъ разсчитываютъ и спекулируютъ предприниматели. Въ программу публичнаго увеселенія прежде всего должно входить что-либо живописное, необыкновенное сочетаніе вещей самыхъ обыкновенныхъ, или по-крайней-мр ихъ усовершенствованіе — словомъ, все, что можетъ возбудить вниманіе и доставить случай зрителю научиться чему-либо новому, полезному.

Этимъ объясняется о*хотя Англичанъ къ собраніямъ разныхъ произведеній природы. А что жь можетъ быть занимательне созерцанія природы въ живыхъ ея произведеніяхъ, собранныхъ въ одно мсто изъ разныхъ странъ всего извстнаго свта? Еще недавно Англичане были страстными охотниками до боя птуховъ, травли зврей и кулачныхъ боевъ, по эта мода прошла, и мсто ея заступили мирныя и, конечно, боле-наставительныя зоологическія прогулки, гд самое обращеніе съ животными, вмсто прежняго чувства жестокости, возбуждаетъ боле-мягкое, боле-человческое чувство.

Трудно представить себ идею удобства и изящества, съ которымъ расположенъ звринецъ Регентова-Парка. Надобно самому видть эти павильйоны, окруженные купами деревьевъ, кустарниками и цвтами, эти котичи, эти эрмитажи и хижины, гд живутъ животныя со всмъ комфортомъ, приличнымъ ихъ натур и нравамъ. Посмотрите на слона, войдите въ его жилище въ то время, какъ онъ гуляетъ по дерну и беретъ хоботомъ, сквозь ршетку, лакомства изъ рукъ великолпныхъ миссъ и лэди, или изъ рукъ ихъ красивйшихъ въ мір дтей, воспользуйтесь этимъ временемъ, войдите въ самое жилище этого великана, и обратите вниманіе на снарядъ, которымъ нагрваютъ его домъ. Это родъ борова, проведеннаго подъ поломъ, въ конц маленькое отверзтіе, гд зажигаютъ немного топлива, и теплота, равномрно согрвая полъ, распространяется вверхъ, такъ точно, какъ она распространяется въ жаркомъ пояс отъ раскаленной земли.

Соперникъ у звринца Регентова-Парка есть только парижскій Ботаническій-Садъ, но если этотъ садъ производитъ глубокое впечатлніе своимъ холмомъ, своими ливанскими кедрами, то, взамнъ того, звринецъ лондонскій обширне, прогулки въ немъ разнообразне, онъ богаче гротами, террасами, прудами, группами деревьевъ.

Здсь все оживлено, и гуляющіе на каждомъ шагу поражаются различными неожиданностями, новою физіономіею жителя тропиковъ, или свернаго полюса. Пруды окаймлены раковинами, или искусственными развалинами, населены амфибіями, которыя показываются на поверхности воды и исчезаютъ, при вид зрителей. Сколько живаго, самаго интереснаго и наставительнаго для натуралиста!

Предъ вами ручей, извивающійся по прекрасному лугу, и тамъ коровы, лошади, зебры, ламы, антилопы пасутся на великолпной зелени, во всей ея свжести.

Должно сознаться, что эта молчаливая, эта фешёнебльная прогулка чрезвычайно-интересна, здсь вы видите лстницу природы, начиная отъ земноводныхъ до гордаго льва, жестокаго тигра, кровожадной гіены, колоссальнаго слона и безобразнаго бегемота!

Кстати, такъ-какъ мы съ вами зашли въ Паркъ-Регента, то по сосдству можемъ еще насладиться одною національною забавою Англичанъ. У юго-восточнаго выхода изъ парка возвышается такъ-называемый Колизей (Colosseum). Это зданіе, или, лучше-сказать, учрежденіе, выражаетъ собою богатство, могущество и умственное направленіе Англичанъ. Трудно себ представить боле-наставительное, боле-богатое, боле-необыкновенное собраніе предметовъ искусствъ и науки, механики, оптики и декоративнаго искусства, трудно представить себ что-либо возбуждающее столько любопытства, доставляющее столько полезнаго наслажденія.

Наружный видъ зданія съ его колоннами и колоссальнымъ куполомъ, напомнитъ вамъ римскій пантеонъ. Фасадъ его, обращенный къ парку — портикъ изъ шести дорическихъ колоннъ. Надъ портикомъ возвышается куполъ 126 футовъ въ діаметр, изъ нихъ 75 футовъ совершенно-стеклянные. Стны, прикрываемыя этимъ куполомъ, представляютъ шестнадцати-сторонній многоугольникъ, каждая сторона въ 25 футовъ, а вся окружность 400 футовъ. Здсь — панорама Лондона.

Идея — показывать панораму Лондона въ самомъ Лондон, представляется съ перваго раза странною, строить особое зданіе для того, чтобъ показывать какъ рдкость, то, что можно видть каждый день, взойдя только на куполъ св. Павла, не есть ли причуда, странность Англичанъ? Но такое обвиненіе не совсмъ-справедливо. Туманъ и дымъ каменнаго угля рдко позволяютъ наслаждаться зрлищемъ, представляемымъ видомъ огромной метрополіи. Вы должны взойдти по 534 ступенямъ, чтобъ достигнуть первой галереи надъ куполомъ св. Павла, и потомъ еще должны взбираться по 82 ступенямъ, если хотите достигнуть яблока или креста, и большею частію вы рискуете сдлать это утомительное путешествіе для того только, чтобъ не увидть ничего или увидть весма-мало. Вотъ почему мысль устроить панораму Лондона въ самомъ Лондон не есть причуда: она устраняетъ неудобства климата, и самый успхъ предпріятія оправдываетъ его начало. Притомъ же панорама сдлана съ такимъ искусствомъ, что вамъ ничего не остается желать для совершеннаго очарованія, въ этомъ отношеніи, это — единственное въ мір произведеніе.

Но войдемте въ самый Колизей. Изящная ршетка отдляетъ васъ отъ портика, у входа въ который мы должны взять по два билета, чтобъ видть все, и за каждый заплатить по 1 шил. Билеты взяты, и мы тотчасъ вступаемъ въ Глиптотеку — музей скульптуры. Это обширная галерея, идущая вокругъ палатки, находящейся въ центр. Галерея поддерживается рядомъ колоннъ, параллельно которымъ идетъ рядъ пилястровъ, окаймляющихъ сводообразныя ниши. Въ нишахъ и между колоннами помщены мраморныя изваянія — оригинальныя и копіи съ знаменитйшихъ произведеній — Апполона Бельведерскаго, Венеры Медицейской, бюсты королевы и разныхъ знаменитостей Англіи. Въ нишахъ же вы замтите комфортэбльные диваны, на которыхъ можете расположиться и осматривать статуй и бюсты, а между-тмъ, если хотите, вамъ подадутъ изъ изящнаго буфета мороженое, лимонадъ, шербета’. Но вы насладились, и вотъ васъ спрашиваютъ: ‘какъ вы хотите подняться на верхъ — по лстниц или паромъ (by steam)?’ Заплатимъ по 6 пенсовъ и предоставимъ себя влеченію пара. Мы подходимъ къ центральной палатк, отворяется маленькая дверь — мы вступаемъ въ aceending room. Это небольшая комната, убранная во вкус вка королевы Елисаветы, съ диванами, стульями и столомъ посредин, на которомъ лежатъ журналы и брошюры, чтобъ не терять времени, во время долгаго перезда съ низу на верхъ. Въ этой комнат могутъ помститься двнадцать человкъ, и при свт люстры, находящейся въ верху, вы можете наблюдать характеристическія физіономіи вашихъ спутниковъ. Вы не слышите никакого шума, не чувствуете никакого потрясенія, васъ поднимаютъ почтительно — respectable, и вотъ снова отворяется дверь, вы длаете два шага, и, какъ-бы по мановенію волшебника, стоите на первой галере панорамы, — нтъ, вы не въ панорам, вы стоите на верхней галере купола св. Павла: подъ вами об башни колоколенъ и крыша его портика, а здсь тотчасъ видите мрачныя башни Таусра, зданія таможни, почты, вы переходите на другую сторону галереи — и вотъ башни Уэстминстера. Но вы не врите, что все это на полотн, вы хотите видть боле — подойдите къ зрительнымъ трубамъ, утвержденнымъ на подножіяхъ у балюстрады галереи: зрительная труба открываетъ вамъ подробности вида съ величайшею точностью. Таково необыкновенное дйствіе искусства!

Насладившись этимъ первымъ взглядомъ на Лондонъ, вы поднимаетесь на вторую галерею, потомъ на третью, и очарованіе ваше еще боле увеличивается, горизонтъ зрнія еще боле расширяется, и окрестности Лондона кажутся вамъ въ отдаленіи. Вамъ отворяютъ дверь, какъ-будто ведущую внутрь башни, и вы видите надъ собою яблоко собора съ колоссальнымъ крестомъ. Вы сдлали еще 40 ступеней — и очутились дйствительно на эстрад купола: предъ вами открывается новая панорама — Паркъ-Регента, съ его зеленью, группами деревъ, окаймленный великолпными домами. Но это не живопись, а дйствительность, и вы не на купол св. Павла, а на купол Колизея. Этотъ переходъ отъ искусства къ натур не только не ослабляетъ впечатлнія перваго, а напротивъ, еще боле очаровываетъ васъ. Такъ смло задумана и такъ счастливо исполнена идея художника!

Вы сходите вновь тмъ же путемъ, снова глядите на панораму Лондона и снова впадаете въ обаяніе искусства. Наконецъ, мы оставляемъ галереи, сходимъ внизъ, проходимъ вновь чрезъ музей и идемъ въ теплицу. Здсь размщены разныя великолпныя экзотическія растенія, на которыя заглядится и ботаникъ, и любитель цвтовъ. Здсь вы увидите рдкихъ птицъ и заслушаетесь шума фонтана, убраннаго блестящими раковинами.

Близъ фонтана вы входите въ сталактитовую пещеру, вода съ блестящихъ кристалловъ сочится капля за каплей, вы хотите посторониться, поворачиваете въ другую боковую пещеру, откуда открывается видъ на отдаленное море, какимъ оно представляется изъ пещеры купальщиковъ въ Ницц, но взгляните въ другую сторону — и увидите море, волнуемое бурею, для полнаго очарованія слышите шумъ волнъ, дробящихся о прибрежныя скалы, видите остатки разбитаго корабля, поднимающіеся и снова опускающіеся волны.

Но выйдите изъ пещеры, обойдите снова фонтанъ и пройдите чрезъ галерею, установленную растеніями и кажущуюся безконечною отъ отраженія въ зеркалахъ, и потомъ ступайте въ Этотъ подземный проходъ — вы перенесетесь въ иной міръ. Вы стоите на переходахъ или на наружныхъ навсахъ шале, швейцарской хижины — вы въ долин Шамуни, налво предъ вами разстилается ледяное море, прямо предъ вами возвышается Монбланъ съ своими вчными снгами. Вы хотите освободиться отъ очарованія, хотите разрушить обманъ, убдиться, что все это поболе какъ полотно, наклоняетесь съ балкона — и васъ осыпаютъ брызги каскада, падающаго съ скалы, виднющейся вправо и увнчанной вковыми елями. Эта влажная пыль васъ освжаетъ, вы отдыхаете, стоя у балюстрады, и наслаждаетесь красотами природы, которыя произвело искусство, чтобъ заставить васъ удивляться его подражательной сил!

Выйдемте же наконецъ на свободу, подъ открытое небо, въ садъ Колизея. Здсь вы видите снаружи стеклянные, мавританскіе куполы теплицы, между развалинами колоннъ и портиковъ древней Греціи. Художникъ хотлъ перенести васъ на берега Босфора и Средиземнаго-Моря. Должно, впрочемъ, сказать, что эта послдняя прогулка очаровательне ночью, когда весь Колизей, освщенный газомъ, кажется вамъ волшебнымъ замкомъ, въ которомъ присутствуетъ невидимая богиня. Вы такъ же входите, какъ и днемъ, такъ же поднимаетесь въ верхнія галереи, чтобъ видть панораму Лондона — и она представляется вамъ еще очаровательне. Внизу разстилается метрополія, съ освщенными улицами, магазинами, домами, тамъ извивается Темза, покрытая кораблями, о которыя плещутся серебристыя волны, надъ вами разстилается голубой сводъ неба, усянный звздами и освщаемый лупою. Вы засмотрлись на луну, но вотъ набжало облако, закрыло луну, и тнь широко стелется надъ спящимъ городомъ…

А. Заблоцкій.

‘Отечественныя Записки’, NoNo 1—2, 1849

ВОСПОМИНАНІЯ ОБЪ АНГЛІИ.

Читайте также: