Вокруг огня не летай, Крылов Виктор Александрович, Год: 1899

Драматургия
Время на прочтение: 59 минут(ы)
Скачать в PDF

ДЛЯ СЦЕНЫ.

СБОРНИКЪ ПЬЕСЪ.

Томъ четвертый.

ИЗДАНІЕ ВИКТОРА АЛЕКСАНДРОВА.

Изданіе третье.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Шредера, Гороховая, 49.
1899.

ОТЪ ИЗДАТЕЛЯ.

Въ четвертый томъ сборника вошли слдующія пьесы:
2) ‘Вокругъ огня не летай’. Пьеса написана по сценарію комедій В. Сарду: ‘Andra’. Здсь изъ подлинника главнымъ образомъ сохранена только вторая картина третьяго дйствія, и отчасти предшествующая ей сцена съ полиціймейстеромъ, которую однако, въ виду этого дйствующаго лица, пришлось сдлать погрубе французской. Второе дйствіе, въ уборной актрисы, написано въ подраженіе второму оригинала, примняя закулисную жизнь нашего провинціальнаго театра. Первое и въ особенности послднее дйствія написаны совершенно заново, въ нихъ едва встртишь здсь ‘или тамъ фразу подлинника. Во французской пьес мужа посл ареста сажаютъ въ сумасшедшій домъ, въ которомъ происходитъ цлая сцена, совсмъ выкинутая въ передлк. Самое примиреніе мужа съ женой происходитъ въ подлинник иначе. Вс лица русской пьесы боле или мене измнены и много лицъ совершенно новыхъ, напримръ Гуратовъ, Антоновъ, Чарушкинъ и другіе.
Пьес былъ сдланъ упрекъ будто такая дама, какъ Софья Плещанская не пойдетъ въ интимномъ дл совтоваться съ полиціймейстеромъ, но, оставляя въ сторон, что это вполн отвчаетъ нсколько эксцентричному и вспыльчивому характеру Софьи, не надо забывать и того, что при всей симпатичной постановк этой роли, Софья все таки принадлежитъ къ кружку мелкой губернской аристократіи, въ которомъ полиціймейстеръ всегда является душою общества и дамскимъ услужникомъ. Наконецъ въ послднемъ дйствіи Плещанская горько раскаивается въ своихъ погоняхъ за неврнымъ супругомъ, сознавая, что все это сдлано очертя голову, подъ вліяніемъ горячей вспышки ревности.

В. А.

ВОКРУГЪ ОГНЯ НЕ ЛЕТАЙ!

КОМЕДІЯ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ДЙСТВІЯХЪ.

Сюжетъ заимствованъ.

Дйствіе происходитъ въ большомъ губернскомъ город, въ наши дни.

ПЕРВОЕ ДЙСТВІЕ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Плещанскій, Михаилъ Сергичъ.
Плещанская, Софья Дмитровы, — его жена.
Гуратовъ, Козьма Лукичъ,— отставной полковникъ.
Гуратова, Анна Герасимовна,— его жена.
Чарушкинъ.
Князь Жигаринъ-Малецкій.
Лиза,— горничная, Лакей, У Плещанскихъ.

Кабинетъ Плещанскаго. Слва письменный столъ, справа диванъ, кресло и легкій столъ. Двери въ глубин и по бокамъ, богатое убранство. Вечернее освщеніе.

По открытіи занавса князь стоитъ среди сцены и держитъ въ одной рук стулъ за одну ножку. Чарушкинъ имъ любуется. Гуратовъ сидитъ на диван.

1.
ЧАРУШКИНЪ, КНЯЗЬ, ГУРАТОВЪ.

Чарушкинъ. Молодецъ, князь, браво!
КНЯЗЬ. (Опускаетъ стулъ на полъ.) Это еще что? Дрянной, легонькій стулъ! это пустяки! я могу поднять даже вонъ то кресло.
Гуратовъ. А ну-ка, попробуйте.
Князь. Только не теперь… теперь у меня рука болитъ, я третьяго дня жилу вытянулъ.
Чарушкинъ. Какъ это вамъ богъ помогъ?
Князь. Подвергся нападенію, мошенники обобрать меня вздумали… Въ два часа ночи пошелъ я прогуляться… вышелъ за городъ, иду подл лса, вдругъ четверо какихъ-то, — фабричные что-ли, кто ихъ знаетъ — останавливаютъ… Ну, говорю, ребята, вы лучше проходите своей дорогой, чтобы худо не вышло, не слушаютъ. Я взялъ двоихъ за шиворотъ, вотъ такъ, стукнулъ лбомъ другъ объ друга и бросилъ къ сторонк, потомъ тмъ-же манеромъ и другихъ. Вс четверо, какъ чурки, повалились, потомъ еле отдышаться могли.
Гуратовъ. А жила-то тутъ что длала?
Князь. Какая жила?
Чарушкинъ. Вы говорили, что жилу вытянули.
Князь. Ахъ, да!.. точно… вотъ при этомъ должно быть какъ-то и вытянулъ… теперь немножко отдаетъ въ плечо.
Чарушкинъ. За то впередъ призадумаются на васъ нападать.
Гуратовъ. Я-бы васъ, князь, къ намъ на службу опредлилъ, становымъ приставомъ-бы сдлалъ.
Князь. Ха, ха, ха!.. Зачмъ-же становымъ?
Гуратовъ. Васъ послушаешь, такъ у васъ на это развитія много, — мазуриковъ держали бы въ страх.
Князь. Благодарю покорно.— это ужь я предоставлю кому угодно.
Гуратовъ. Отчего-же? вамъ оно къ лицу. Все хвастаетесь, что кулакъ здоровъ… Вдь это у кого какой талантъ, иной родится этакимъ администраторомъ.
Князь. Шутникъ вы, полковникъ.
Чарушкинъ. Становымъ, это пустяки, конечно, но вотъ чему я удивляюсь, князь: какъ это вы военную службу бросили?— вамъ предстояла карьера великаго полководца.
Князь. Великимъ полководцемъ можно сдлаться на войн. Ступайте на врага, такъ я не заставлю себя дожидаться, а такъ лямку тянуть, — нтъ, не моего вкуса афера.
Чарушкинъ. Кабы у насъ да побольше такихъ людей, какъ вы, ваше сіятельство, — мы-бы показали Европ…
Гуратовъ. (Ворча про себя.) Показали-бы, какъ-же, кукишь въ карман…
Князь. Что вы говорите?
Гуратовъ. (Звая.) Терпть я не могу въ чужихъ людяхъ обдать! вотъ бы теперь соснуть надо, а тутъ разговаривай съ вами.

Входитъ Плещанскій.

2.
Т-же и ПЛЕЩАНCКІЙ.

Плещанcкій. Ахъ, князь, какая досада! можете себ представить, театръ совершенно раскупленъ, нтъ ни одного билета.
Чарушкинъ. Какъ нтъ? Должны быть… да это невозможно, чтобы князь не былъ сегодня въ театр… Вы у насъ человкъ прізжій!— вы сразу увидите тутъ полгорода, а наши оваціи, и наши, увлеченія…
Гуратовъ. Всхъ этихъ дураковъ увидите, которые орутъ-то, да стулья ломаютъ. Вдь у насъ, батюшка, тоже,— вы какъ думали,— со сцены косматый шиньонъ или хоть штопанное трико покажи — бшенство обуяетъ! глаза кровью наливаются.
Чарушкинъ. Полковникъ, будьте осторожны, тутъ есть два горячихъ поклонника таланта Дарьяловой: во-первыхъ я, а во-вторыхъ, нашъ гостепріимный хозяинъ.
Плещанскій. Вы и сами, полковникъ, въ театр къ ней въ уборную заходите, и на дому у нея бываете.
Гуратовъ. Мало-ли гд я бываю… я бываю и на скотномъ двор, изъ этого не слдуетъ, что я тоже баранъ.
Плещанскій. Ха, ха, ха, а мы бараны?
Гуратовъ. Не лучше овцы… Жена у васъ красавица, и, можетъ быть, первая дама въ мір, а вы отъ нея да къ этой набленной драни, вздыхать да плакать, да вымаливать: вгляни на меня, душенька, понжнй…
Плещанскій. Это сплетня, полковникъ!
Чарушкинъ. Михаилъ Сергичъ, и не отрицайте, зачмъ? Полковникъ смшиваетъ дв вещи совершенно разнородныя. Жена сама по себ, а этакая какая-нибудь легкокрылая бабочка сама по себ.
Князь. Для оживленія пейзажа?
Чарушкинъ. Вотъ, вотъ, именно… одно другому не мшаетъ,— ихъ и сопоставлять нельзя… Что такое жена?— это нчто возвышенное, идеальное… недосягаемое… О жен гршно и вспоминать, когда говоришь про эти маленькія шалости.
Плещанскій. Да никакихъ шалостей и нтъ…
Чарушкинъ. Хуже, когда ихъ нтъ. Семейный очагъ — это наша строгая, солидная жизнь, наша святыня, безъ маленькихъ увлеченій намъ-бы эта жизнь скоро прілась,— мы-бы ее цнить не умли… Каждый день все миръ и тишина, и гладкая дорога, вдь оно скучновато,— и маленькія экскурсіи въ сторону, он, такъ сказать, оживляютъ…
Князь. Пикантность жизни придаютъ…
Чарушкинъ. Да ей богу… вотъ мы здсь сидимъ въ теплой комнат на мягкомъ кресл, намъ хорошо… но вообразите себ, что вамъ пришлось-бы часа два продрогнуть подъ проливнымъ дождемъ, да десять верстъ промсить грязь ногами,— та же комната тепле покажется, то же кресло будетъ мягче… Такъ и въ жизни: какъ окунешься въ этотъ круговоротъ со всми его треволненіями и грязью, станетъ вдвое отрадне вернуться къ семейному очагу.
Гуратовъ. Я-бы васъ выпороть веллъ, такъ-бы вамъ кресло-то еще мягче бы показалось.
Чарушкинъ. Ну ужь вы съ вашими замчаніями…
Плещанскій. Какъ-же, господа, неужто мы его сіятельству не покажемъ нашу примадонну?— Она же играетъ прекрасную Елену, это ея лучшая роль…
Чарушкинъ. Покажемъ, непремнно покажемъ, — мы даже познакомимъ его съ ней… Посл спектакля я сегодня устраиваю прощальный ужинъ въ честь ея, по подписк, по десяти рублей съ физіономіи. Вы должны подписаться, князь.
Князь. Очень радъ… Но отчего-же прощальный?
Чарушкинъ. Дарьялова на дняхъ узжаетъ отъ насъ.
Плещанскій. Это только такъ говорится, узжаетъ… это только придирка.
Чарушкинъ. Нтъ, Мишель, теперь ужь это врно,— узжаетъ.
Плещанскій. Кто теб сказалъ?
Князь. Ага, Михаилъ Сергичъ, васъ таки, кажется, это задло за живое, такъ и вспыхнули… Интересно взглянуть на этотъ феноменъ… Жаль будетъ, если не удастся попасть въ театръ.
Гуратовъ. Да коли хотите, приходите къ намъ въ ложу, я буду съ женой и свояченницей. Жена вдь въ васъ души не чаетъ, она будетъ очень рада.
Князь. Весьма вамъ благодаренъ.
Гуратовъ. Бель-этажъ, номеръ третій.
Князь. Въ такомъ случа, Михаилъ Сергичъ, позвольте съ вами проститься, мн надо захать домой, переодться.
Плещанскій. Главное, не опоздайте.
Князь. Постараюсь… До свиданья, господа.

Уходитъ.

3.
Т-же, безъ КНЯЗЯ.

Чарушкинъ. Въ полномъ смысл джентльменъ этотъ князь, какъ жаль, что ему не понравилось имнье, которое онъ хотлъ здсь купить, — онъ былъ бы левъ всего нашего общества.
Гуратовъ. Хорошъ левъ? мерзавецъ и шуллеръ! вчера въ клуб Софронова наврняка обыгралъ, карты подтасовалъ.
Чарушкинъ. Странный у насъ обычай, полковникъ: такъ браните его, а сами зовете къ себ въ ложу… я-бы ужь и не знался съ такимъ человкомъ.
Гуратовъ. (Звая.) Еслибъ мн не знаться со всякой дрянью и сволочью, такъ пришлось-бы совсмъ одному жить.
Чарушкинъ. Благодаримъ покорно за комплиментъ… Вы бы лучше домой похали, спать, а то не выспавшись-то вы еще грубе.
Гуратовъ. То-то глупо я распорядился, сказалъ жен, чтобъ за мной сюда захала.
Плещанскій. Хотите вздремнуть здсь?— сдлайте милость, моя уборная къ вашимъ услугамъ, тутъ прекрасный диванъ, спите себ, хоть запритесь, — вамъ никто не помшаетъ.
Гуратовъ. Что-жь? это прекрасно, — полчаса смло могу протянуться. Прекрасно, — merci… (Идетъ ворча.) Левъ нашего общества! Скажите, какой левъ выискался! Разбойникъ и шуллеръ, и больше ничего!..

Уходитъ.

4.
ПЛЕЩАНСКІЙ и ЧАРУШКИНЪ.

Чарушкинъ. Однако, мн тоже пора… надо еще къ Дарьяловой захать въ кондитерскую… потомъ въ губернскую типографію… ужинъ будетъ чудо!..
Плещанскій. Погоди. Откуда ты знаешь, что Дарьялова наврно скоро узжаетъ?
Чарушкинъ. Разв она теб не говорила, что получила ангажементъ въ Саратовъ?
Плещанскій. Не можетъ это быть, антрепренеръ ее не отпуститъ.
Чарушкинъ. Она мн сама сказала, что подписала контрактъ, не платить-же неустойку.
Плещанскій. (Разсерженно.) Ну вотъ, ну вотъ, дождался наконецъ!.. Битыхъ два мсяца ухаживаю, по цлымъ днямъ за ней бгаю, вздыхаю, вру всякія нжности, — и зачмъ?!
Чарушкинъ. И! милый мой, не все такъ легко, какъ кажется.
Плещанскій. Вотъ ужь три дня мн даже не удается съ ней двухъ словъ сказать интимно… Прихожу къ ней, — нту, дома, на репетицію ходилъ — тамъ ей всегда нужно съ кмъ нибудь другимъ разговаривать и вотъ, наконецъ, узжаетъ!.. Это, это…

Ударяетъ кулакомъ объ столъ.

Чарушкинъ. Эге! Полковникъ-то видно и правъ,— какъ ты горячишься… Тутъ ужь не пустое волокитство, не пришлось-бы твоей женушк и въ самомъ дл приревновать тебя.
Плещанскій. Полковникъ говоритъ вздоръ и очень глупо, что ты его повторяешь. Я никого и никогда любить не буду, какъ люблю мою жену… Надя Дарьялова конечно баловство, — но она меня именно тмъ и тянетъ къ себ, что злитъ и бситъ и смется надо мной… За что она теперь сердится? почему ничего не сказала о своемъ отъзд?.. Ну да, ну да, это все ты виноватъ…
Чарушкинъ. Я?!
Плещанскій. Разумется: полторы недли тому назадъ заказалъ для меня браслетъ съ ея шифромъ… въ ожиданіи браслета я не длалъ ей другихъ подарковъ, вотъ она и дуется.
Чарушкинъ. Что-жь мн длать?— жидовина ювелиръ каждый день общаетъ, а все не готово. Постой, я сейчасъ къ нему заду, если браслетъ готовъ, я его теб сію-же секунду доставлю и ты отдашь его сегодня въ театр.—
Плещанскій. Не нужно, спасибо, я ужь самъ заказалъ другой подарокъ.
Чарушкинъ. Вдь я сію минуту.
Плещанскій. Не надо, не надо…
Чарушкинъ. Да ты еще не успешь выйти изъ дому, какъ я вернусь.
Быстро идетъ въ двери, ему навстрчу входитъ Плещанская.
Плещанская. Куда это вы бжите?
Чарушкинъ. (Конфузясь.) Виноватъ!— такъ-съ, маленькое дло… я сейчасъ… до свиданья.

Уходитъ.

5.
ПЛЕЩАНСКІЙ и ПЛЕЩАНСКАЯ.

Плещанская. Мими, ты собираешься куда нибудь сегодня?
Плещанскій. А что, Софочка?
Плещанская. Я хотла тебя просить: не подешь-ли ты со мной?
Плещанскій. Куда это?
Плещанская. Къ бабушк… старушка все прихварываетъ и присылала сегодня спррсить, не навщу-ли я ее.
Плещанскій. Ахъ, Софа… конечно, конечно… это очень добродтельно,— но ей-богу ужасно скучно… цлый вечеръ просидть съ бабушкой въ воздух пропитанномъ аптечными припасами и слушать разсказы о болзняхъ и оханья… пожалй ты твоего негоднаго мужа… Ты знаешь, я такой безсердечный…
Плещанская. Вздоръ, не напускай на себя… ты везд умешь быть и милымъ, и веселымъ, когда захочешь… и если ты никуда не собираешься…
Плещанскій. (Глядя на часы.) Напротивъ, я именно ду. И даже тороплюсь… (Надваетъ перчатки.) Сегодня прощальный спектакль Дарьяловой…
Плещанская. Ха, ха… и туда-то ты… ну ужь признаюсь, мн только приходится удивляться твоему вкусу… Скажите, какое событіе!— Надежда Дарьялова прощается съ здшней публикой!— какъ пропустить такое торжество?!
Плещанскій. Ты не любишь театръ, потому ты такъ говоришь…
Плещанская. Извини меня, я очень люблю театръ, но мы съ тобой и въ столицахъ и за границей перевидали такъ много хорошаго, что ужь бгать безпрестано смотрть, какъ кривляются здшнія примадонны, какъ выкрикиваютъ сиплыми голосами польки Оффенбаха, — надо, право, имть какую-то слпую страсть. Разв ужь если ты тамъ влюбился въ одну изъ этихъ трепанныхъ красавицъ.
Плещанскій. Ого! какой злой языкъ… Что-жь. можетъ быть и въ самомъ дл я хочу немножко возбудить въ теб ревность…
Плещанская. Не къ этимъ-же дамамъ… Впрочемъ, я и безъ нихъ имла-бы право поревновать тебя за послднее время: съ тхъ поръ, какъ мы прожили одинъ мсяцъ врозь, ты таки порядочно измнился, — пропадаешь по цлымъ днямъ, со мной вмст вызжалъ только разъ, не говоришь мн, гд былъ, что длалъ…
Плещанскій. Да вдь и ты не говоришь.
Плещанская. Напротивъ, я теб всегда все разсказываю, но ты не слушаешь.
Плещанскій. Оттого, что я не хочу тебя ни въ чемъ стснять: длай, что вздумаешь, и веселись, какъ знаешь,— я тебя ни объ чемъ не спрашиваю.
Плещанская. То-то и плохо, что не спрашиваешь,— не интересуешься.
Плещанскій. Полно, полно, Софи, какое малодушіе!.. Я, конечно, немножко втренный человкъ, люблю народъ, люблю толпу, а ты боле солидная, домовитая… все таки мы съ тобой честные люди и любимъ другъ друга… и никто не можетъ быть помхой нашему семейному счастью…
Плещанская. Да, да, опять заплъ Лазаря…
Плещанскій. Дружокъ мой, гд ты найдешь семью боле согласную, боле счастливую, чмъ нашу?.. Полное довріе другъ къ другу и полная свобода. Мы богаты, захотли — занимаемся хозяйствомъ въ деревн, захотли — живемъ здсь въ го/род, или похали путешествовать… словомъ, живемъ ршительно какъ хотимъ…
Плещанская. Да, но горе въ томъ, что мы за послднее время рдко хотимъ чего нибудь вмст, всегда хотимъ какъ-то порознь…
Плещанскій. Ахъ, Софочка, ты несправедлива… когда-же я…
Плещанская. Ну, ну, не путайся и не юли… мы еще объ этомъ когда нибудь поговоримъ посерьезне… я вижу, ты ужасно торопишься въ нашъ великолпный храмъ искусства и самъ не свой… давай-же я тебя хорошенько поцлую на прощанье и отправляйся…

Цлуетъ его.

Плещанскій. Ты безподобная жена!..
Плещанская. Не льсти, пожалуйста, особенно теперь оно не кстати.. Возьми карету, бабушка пришлетъ за мной свой экипажъ.
Плещанскій. Въ самомъ дл, Софа, ты такая перелесть, что надо быть идіотомъ, чтобъ не обожать тебя… Прощай-же, выгороди меня передъ бабушкой, извинись за меня… Знаешь, какъ ты это умешь…
Плещанская. Я ей скажу, что ты ухалъ за пять верстъ въ монастырь молиться о ея выздоровленіи,— она еще пожалетъ…
Плещанскій. Ты моя премудрая заступница… (Цлуетъ ее.) До свиданья-же, до завтра…

Идетъ.

Плещанская. Какъ до завтра?
Плещанскій. Я вернусь посл полуночи,— это будетъ завтра.
Плещанская. (Смясь.) Ахъ да, да, правда… (Онъ уходитъ,— она его провожаетъ, потомъ обращается въ боковую дверь.) Лиза! Лиза, Лиза, дай портретъ сюда!

Входитъ Лиза, у ней въ рукахъ фотографическій портретъ въ роскошной рам.

6.
ПЛЕЩАНСКАЯ, ЛИЗА.

Плещанская. (Ставя портретъ на столъ.) Вотъ такъ, сюда… (Прибирая на стол.) И что у него за сумбуръ постоянно на стол: бумажки, окурки… Журналовъ, газетъ навалено,— и не прочтутъ столько, какой ворохъ нагородятъ… Куда-же старый-то портретъ двать?..
Лиза. (Приставляя къ стн портретъ, стоявшій на стол.) А старый, барыня, на стнку повсить, вотъ хоть сюда…
Плещанская. Нтъ, не хорошо… дай сюда, тутъ обоимъ портретамъ будетъ мсто: одинъ справа, другой слва, въ которую сторону ни взглянетъ, все я передъ нимъ.
Лиза. Такъ-съ будетъ хорошо…

Плещанская устанавливаетъ портреты. Вбгаетъ Гуратова, во время первыхъ ея словъ Лиза уходитъ.

7.
ПЛЕЩАНСКАЯ и ГУРАТОВА.

Гуратова. Простите, ma ch&egrave,re, что я такъ прямо, безъ доклада къ вамъ сюда влетаю. Мн на порог встртился Михаилъ Сергичъ, сказалъ, что вы въ кабинет. (Рукожатіе.) Что это вы тугъ длаете? письменный столъ обращаете въ портретную галерею?.. (Вглядываясь въ портретъ.) Ахъ, какъ мило?.. да это новый портретъ, я его до сихъ поръ у васъ не видала…
Плещанская. Да, новый, — это я въ Москв снималась.
Гуратова. Чудесно.
Плещанская. Присядьте-же, Анна Герасимовна!
Гуратова. (Садясь.) Я къ вамъ на минутку только, за мужемъ, мы демъ въ театръ.
Плещанская. Разв полковникъ еще здсь?
Гуратова. Михаилъ Сергичъ сказалъ, что онъ еще у васъ. А вы, душа моя, не дете смотрть Елену?
Плещанская. Нтъ, спасибо.
Гуратова. Напрасно, — вс наши друзья будутъ сегодня, мы будемъ въ своей компаніи… Ахъ, кстати, князь тоже обдалъ у васъ?
Плещанская. Князь Малецкій?— да, онъ обдалъ у насъ.
Гуратова. Зачмъ вы такъ улыбаетесь?
Плещанская. Какъ улыбаюсь?
Гуратова. Такъ многозначительно… У васъ есть какая-то затаенная мысль… Скажите, скажите мн, Софинька, вы мн другъ…
Плещанская. А вы сердиться не будете?
Гуратова. Нтъ, я не сержусь.
Плещанская. Ну!.. я улыбаюсь… почемъ я знаю… я улыбаюсь, какъ вс улыбаются.
Гуратова. Вс?
Плещанская. Вотъ вы сердитесь…
Гуратова. Я не сержусь, Софи, я совсмъ не сержусь… Такъ вы говорите: вс улыбаются, когда говорятъ про меня и про князя?
Плещанская. Да, немножко.
Гуратова. И почему-же? позвольте узнать?
Плещанская. Ахъ, милая Анна Герасимовна, я ничего не говорю, я ничего не знаю, я даже ничего не подозрваю, но нельзя-же запретить другимъ замчать…
Гуратова. Нечего замчать.
Плещанская. Вы говорите, я вамъ врю.
Гуратова. Князь у насъ человкъ прізжій, хотлъ здсь поселиться,— очень естественно, что онъ перезнакомился со всми здшними старожилами, стало быть и съ нами…
Плещанская. Очень естественно.
Гуратова. Онъ очень деликатенъ, не обижается на вс выходки моего мужа,— понятно, что мы ему всегда рады и что онъ у насъ безпрестанно бываетъ… что-жь тутъ предосудительнаго?
Плещанская. (Смясь.) Ничего ршительно.
Гуратова. (Сердись.) Однако, вы сметесь…
Плещанская. Совсмъ я не смюсь… Господи, какъ вы нервны сегодня!
Гуратова. Я не хочу, чтобъ про меня думали что нибудь такое… Господи, боже! какъ будто во мн какая-то особенная притягательная сила, что стоитъ красивому молодому человку подойти ко мн, вс сейчасъ начинаютъ подозрвать, что онъ за мной ухаживаетъ.
Плещанская. (Смясь.) Да нтъ-же, нтъ…

Входить Чарушкинъ.

8.
Т-же и ЧАРУШКИНЪ.

Чарушкинъ. Таки ушелъ… а! pardon… мое почтенье… (Раскланивается.) А Михаила Сергича нтъ?
Плещанская. Онъ ухалъ въ театръ.
Чарушкинъ. Фу! какая досада, не подождалъ.
Гуратова. (Вставая.) Однако, гд-же мой мужъ? и намъ пора…
Плещанская. Да не знаю, ma ch&egrave,re, я посл обда ушла въ мою комнату и съ тхъ поръ его не видала.
Чарушкинъ. Вашъ супругъ? они изволятъ почивать, вотъ здсь рядомъ, въ уборной.
Гуратова. Спитъ?!. прекрасно! разв онъ забылъ, что мы демъ въ театръ?
Чарушкинъ. Нисколько, онъ даже пригласилъ къ себ въ ложу князя Малецкаго.
Гуратова. Князь будетъ въ нашей лож?.. Ну, вотъ, mon ange, судите сами, теперь, я знаю, мужа не добудишься два часа, а въ ложу прідетъ сестра… не оставить-же сестру одну съ княземъ… ахъ, какія все глупыя распоряженія!..

Протягиваетъ руку.

Плещанская. Узжаете?
Гуратова. Да, одна поду… пускай онъ тутъ спитъ, авось потомъ догадается, прідетъ, не дожидаясь.
Чарушкинъ. Угодно, я разбужу его.
Гуратова. Не надо, не надо, только меня задержите. Прощайте.
Плещанская. Я провожу васъ.

Об уходятъ.

9.
ЧАРУШКИНъ одинъ, потомъ ГУРАТОВЪ.

Чарушкинъ. Какъ досадно!— не могъ подождать пяти минутъ… (Вынимаетъ изъ кармана свертокъ.) А браслетъ, — вотъ онъ, еще сегодня утромъ былъ готовъ… какъ теперь быть?.. (Глядитъ на часы.) Сейчасъ Спектакль начинается, гд мн теперь сыскать Мишеля? въ театр отдать?— я не могу сейчасъ хать въ театръ, я опоздаю, мн еще надо взять въ типографіи афиши объ ужин, да въ кондитерскую… а онъ въ это время подастъ ей другой подарокъ и браслетъ останется за штатомъ… Какъ быть? какъ быть?.. разв послать ему браслетъ съ лакеемъ, напишу нсколько словъ, pаспечатаю… (Пишетъ, потомъ останавливается.) А какъ лакей полюбопытствуетъ да украдетъ? вещь дорогая, опасно… (Отрываетъ листокъ, комкаетъ и бросаетъ на полъ.) Ба! полковникъ детъ въ театръ!.. (Подходитъ къ двери и кричитъ во всю глотку.) Полковникъ! (За сценой испуганный крикъ Гуратова: ‘а! что? кто зоветъ?’) Ага! у меня мигомъ проснешься, вскочилъ даже… (Въ дверь.) Идите сюда, ваша супруга пріхала… Ну, скажите, потягивается… опять садится? Нтъ, врешь…

Вбгаетъ въ уборную и силой выводитъ оттуда Гуратова.

Гуратовъ. А! чортъ васъ возьми, да оставьте вы меня въ поко… что вы пристали?..
Чарушкинъ. Проснитесь! вы совсмъ театръ проспите… ужь спектакль начался…
Гуратовъ. (Садясь.) Провались они совсмъ… и дергаетъ-же меня нелегкая обдать въ чужихъ людяхъ… всегда ни протянуться хорошенько, ни выспаться…
Чарушкинъ. (Заглянувъ въ дверь, въ которую ушла Плещанская.) Софья Дмитріевна далеко, — можно… (Подходитъ къ Гуратову.) Полковникъ, у меня просьба къ вамъ, то есть, не только у меня, но и у Михаила Сергича… Вы подете въ театръ, вы его тамъ встртите,— не можете-ли вы сейчасъ-же ему отдать вотъ эту вещицу?.. (Подаетъ свертокъ.) Пожалуйста, какъ только увидите, такъ сейчасъ и отдайте… Я могу опоздать, а это ему надо имть сейчасъ,— я васъ прошу… вы его поищите тамъ въ публик… Да вы слушаете меня?..
Гуратовъ. Слушаю, слушаю… что тамъ?..
Чарушкинъ. Только пуще всего не забудьте… (Оглядываясь.) Это секретъ отъ его жены… сохрани богъ, не показывайте Софь Дмитровн… слышите?
Гуратовъ. Да слышу! секретъ отъ жены… не все мн равно…
Чарушкинъ. Ни слова ей объ этомъ.
Гуратовъ. Хорошо, отстаньте пожалуйста.
Чарушкинъ. Смотрите-же: вы мн общаете, какъ честный человкъ…
Гуратовъ. Все вамъ общаю, только убирайтесь къ дьяволу…
Чарушкинъ. Этакъ онъ, пожалуй, здсь опять заснетъ… Постой, я знаю, чмъ тебя разбудить.

Уходитъ.

10.
ГУРАТОВЪ одинъ, потомъ ЛАКЕЙ.

Гуратовъ. Этакая дубина! болванъ… заегозилъ, заегозилъ, щелкоперъ… (Зваетъ и вытягивается на кресл.) Право, болванъ… И зачмъ онъ на свт мотается?.. кому нужно?..

Дремлетъ. Входитъ лакей съ сельтерской водой.

Лакей. Пожалуйте-съ.
Гуратовъ. (Просыпаясь.) Что такое?
Лакей. Сельтерской воды приказывали?
Гуратовъ. А! (Пьетъ.) Спасибо… (Вынимаетъ сигару.) Огня дай… (Лакей подаетъ огня, онъ закуриваетъ.) Фууу!! насилу-то проснулся… (Встаетъ и прохаживается припоминая.) Кто это тутъ ко мн сейчасъ приставалъ?.. Ахъ да, этотъ дуракъ… что, бишь, ему? что-то онъ мн такое сунулъ… Что онъ говорилъ-то тутъ?.. дуракъ!.. Ступай… (Лакей уходитъ.) Что онъ тутъ путалъ?.. Сунулъ мн вотъ какой-то свертокъ… что-то просилъ… да, да: секреть отъ жены… отъ Софьи Дмитровны… секреть… врно… да мн-то какое дло?— зачмъ онъ мн-то сунулъ?..

Входитъ Плещанская въ шляп и перчаткахъ, готовая къ отъзду.

11.
ПЛЕЩАНСКАЯ, ГУРАТОВЪ.

Плещанская. Мн говорятъ, вы проснулись, полковникъ, а ваша жена только что за вами зазжала и ухала въ увренности, что васъ никакъ скоро не разбудишь… Вы дете въ театръ?.. хотите, я васъ подвезу?
Гуратовъ. Merci, очень пріятно… только какъ-же это?.. (Про себя.) Куда мн двать эту, эту…
Плещанская. (У стола.) А мой подарокъ замтили? Нтъ?.. Посмотрите,— хорошо?
Гуратовъ. Новый портретъ… Поразительно! Неужели это нашъ фотографъ?
Плещанская. Нтъ, это я изъ Москвы привезла… это сюрпризъ мужу къ завтрашнему дню.
Гуратовъ. А что такое завтра?
Плещанская. День нашей свадьбы.
Гуратовъ. Какъ? завтра день вашей свадьбы и вы сюрпризомъ мужу приготовили подарокъ,— стало и онъ… Теперь понимаю.
Плещанская. Что такое вы понимаете?
Гуратовъ. Нтъ, нтъ,— я не смю сказать, это тоже секретъ отъ васъ.
Плещанская. Подарокъ мн отъ мужа?
Гуратовъ. Я ничего не сказалъ, я ничего не сказалъ…
Плещанская. Полковникъ, такъ мучить женщину нельзя… вы знаете, какъ мы вс любопытны, если вамъ поручили секретъ, не надо было ничего говорить, а начали, такъ должны досказать…
Гуратовъ. Я не начиналъ… я ничего не сказалъ…
Плещанская. Полковникъ, какъ хотите, это невжливо?.. я теперь отъ васъ не отстану…
Гуратовъ. (Про себя.) Свяжись поди съ бабой… тьфу!.. (Ей.) Ей-богу-же… (Про себя.) А, впрочемъ, чортъ ихъ возьми, зачмъ они меня путаютъ… (Ей.) Извольте, чтобъ вы меня не считали невжей, я, что могу, то скажу… Мн этотъ болванъ… то… Чарушкинъ, передалъ вотъ какой-то свертокъ, что тутъ такое, я ей-богу не знаю,— чтобъ отдать его Михаилу Сергичу, только такъ это глупо налетлъ на меня, со-сна-то я не помню, какъ онъ сказалъ: придетъ сюда Михаилъ Сергичъ, или куда вообще двать эту штуку… одно я знаю, что для васъ это должно быть строжайшимъ секретомъ… ну, стало, вроятно, это подарокъ вамъ къ завтрашнему дню.
Плещанская. Дайте сюда, дайте взглянуть…
Гуратовъ. Нтъ, какъ честный человкъ, не могу, я общалъ…
Плещанская. Полковникъ, вы меня бсите… Милый, я никому не скажу, что вы мн показали, и завтра, когда онъ мн поднесетъ, я такъ удивлюсь, что онъ не замтитъ.
Гуратовъ. (Про себя.) Какъ это скучно ей-богу… (Ей.) Нтъ-съ, я показать не могу… (Сердитое движенье Плещавской.) Но, позвольте, не сердитесь… я кладу свертокъ на столъ и отхожу смотрть въ окно… Я ничего не знаю, я ничего не вижу…

Кладетъ свертокъ и отходитъ къ окну.

Плещанская. Посмотримъ… (Быстро разворачиваетъ свертокъ и раскидываетъ бумагу по полу.) Фу! Сколько бумаги… браслетъ! Аа!! съ большимъ вкусомъ.
Гуратовъ. (Заглядывая черезъ плечо.) Браслетъ?
Плещанская. Вы что-же оглядываетесь? Вы смотрите въ окно… Но зачмъ-же съ якоремъ?
Гуратовъ. (Опять оглядывается.) Разв съ якоремъ?.. Нтъ, я вдь не гляжу… я ничего не знаю…
Плещанская. Позвольте… что-же это такое значитъ?.. Это не простые завитки, это шифръ…
Гуратовъ. (Подходя.) Гд вы видите?..
Плещанская. Вонъ здсь… это Н, а здсь вотъ Д…
Гуратовъ. Пожалуй, что и похоже…
Плещанская. Какъ похоже?— Это ясно, какъ день… Н. Д? Меня зовутъ Софья—Плещанская… Почему же Н?… я васъ спрашиваю, почему Н?
Гуратовъ. Какъ-же мн знать?
Плещанская. Строжайшій секретъ отъ меня?— строжайшій! вы сказали… А если это подарокъ не мн, а другой женщин?.. если это для какой-нибудь H… Н… Нина, Наталья, Надежда…. Надежда!— да, конечно… Якорь, — вотъ онъ для чего этотъ якорь!.. это эмблема… Но какая Надежда?.. Д… Д… это ея фамилія…
Гуратовъ. (Про себя.) Вотъ влопался-то!.. Свяжись только съ этими бабами… (Подбирая бумагу съ пола.) Позвольте-съ, отдайте назадъ… Вы не имете никакого права… Можетъ быть, вы и есть его надежда… а Д — значитъ добродтель… вы и надежда и добродтель…

Старается завернуть браслетъ въ поднятую съ пола бумагу.

Плещанская. Оставьте, погодите!… Я должна знаю… (Между ними завязывается легкая борьба, она не даетъ завертывать.) Это что за записка?..
Гуратовъ. Гд записка? Это такъ бумажка, я поднялъ съ полу… должно быть, въ ней было завернуто…
Плещанская. Нтъ, это записка, — и слушайте’. ‘Миша, присылаю теб съ симъ заказанный тобою браслетъ… Я сдержалъ слово, и ты можешь поднести его своей возлюбленной посл перваго акта Елены. Чарушкинъ.’
Гуратовъ. (Про себя.) Скотина! пишетъ такую записку и кидаетъ ее зря, на полъ!..
Плещанская. Такъ вотъ оно — объясненіе, вотъ что значитъ это Д!.. Дарьялова!.. Надежда Дарья лова… вотъ кто эта женщина!.. а я ничего не вижу, ничего не угадываю… когда онъ узжаетъ, — я сама посмиваюсь надъ моими подозрніями… и сейчасъ еще мы смялись оба вмст, и я смялась, и врила, что меня нельзя не обожать… О, глупая, глупая, глупая!..
Гуратовъ. (Про себя.) Зачмъ-же они меня впутываютъ?.. провались они!..
Плещанская. Веселись! длай, что хочешь… я тебя не спрашиваю… Гд теб спрашивать, когда…

Плачетъ.

Гуратовъ. Пожалуйста только безъ слезъ, рада бога… я видть не могу…
Плещанская. (Зло.) Его возлюбленной!! возлюбленной… то есть, которую онъ любитъ… ахъ!! Надежда Дарьялова — канатная плясунья, каскадная фигурантка!.. и для нея?!.. О! они отвтятъ мн… и сегодня-же, сейчасъ-же…
Гуратовъ. Вотъ такъ лучше, когда вы сердитесь, гораздо лучше…
Плещанская. Она играетъ сегодня эту свою дурацкую Елену, и онъ тамъ, въ первомъ ряду креселъ… (Презрительно.) Таетъ, глядя на ея рыжій парикъ… да, и я тамъ буду, и я…
Гуратовъ. Что такое?!.
Плещанская. Я хочу видть ихъ вмст, какъ они тамъ восхищаются другъ другомъ и нжничаютъ… тамъ, за кулисами…
Гуратовъ. Софья Дмитровна, успокойтесь, будьте благоразумны, придите въ себя… вы вдь не горничная, чтобъ таскаться за кулисы провинціальнаго театра.
Плещанская. А горничныхъ туда пускаютъ?— чудесная мысль!.. Я знаю, полковникъ, вы вхожи за кулисы и знакомы съ этой женщиной… проведите меня къ ней, ради бога… Я переоднусь горничной, рекомендуйте меня какой-нибудь швеей, говорите про меня, что хотите…
Гуратовъ. Да что вы, что вы, и впрямь задумали… глупости какія!..
Плещанская. Вы не имете права мн отказать… иначе я пойду одна… я… (Умоляя.) Нтъ, вы не откажете… ради бога…
Гуратовъ. Не плачьте… не плачьте, пожалуйста… какъ вы не понимаете?.. васъ узнаетъ кто-нибудь, можетъ выйти такой скандалъ…
Плещанская. Никто меня не узнаетъ, клянусь вамъ!.. вы увидите, какъ я сыграю свою роль… черезъ пять минутъ я готова, да, да, вы согласны, благодарю васъ… Лиза! Позвать мн Лизу!..

Идетъ къ двери, навстрчу ей выходитъ лакей.

Лакей. Сударыня, за вами экипажъ пріхалъ…
Плещанская. Отъ бабушки? пускай детъ назадъ… Скажите, что мн никакъ нельзя пріхать… завтра, богъ дастъ, я навщу ее, но сегодня… (Про себя.) Сегодня у меня другой больной и если я не спасу его, — мы оба погибли.

Быстро уходятъ.

Гуратовъ. И чортъ дернулъ меня сегодня обдать въ гостяхъ?!

ВТОРОЕ ДЙСТВІЕ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Дарьялова, Надежда Ивановна, — провинціальная примадонна, оперетная актриса.
Стрижкина, — актриса.
Прутковъ, Антоновъ, Палочкинъ, актеры.
Горшечниковъ,— антрепренеръ.
Режиссеръ.
Плещанскій.
Плещанская.
Гуратовъ.
Чарушкинъ.
Его превосходительство.
Квасниковъ,— полиціймейстеръ.
Молодой человкъ статскій.
Офицеръ.
Докторъ.
Маня, горничная Дарьяловой.
Парикмахеръ.

Большая уборная въ театр. Слва туалетный столъ и ширмы, справа трюмо, диванъ, столы, стулья, корзины для платья. На стн и ширмахъ навшены платья, юбки. Другія принадлежности женскаго туалета разбросаны по мебели.

По открытіи занавса Маня вынимаетъ изъ корзины платье и вообще готовитъ туалетъ Дарьяловой. За сценой слышенъ крикъ, гвалтъ, аплодисменты. Входитъ Антоновъ съ тремя букетами въ рукахъ.

1.
МАНЯ, АНТОНОВЪ.

Антоновъ. Извольте получать..

Откладываетъ букеты.

Маня. Ну ужь эти вники-то надоли, пойдетъ теперь опять гноить цлый мсяцъ.
Антоновъ. Вы взгляните этотъ… этотъ… какая красота, какой подборъ… эти розаны изъ-за пятьнадцати верстъ привезены… врно… Это не иначе, какъ изъ воскресенскаго монастыря, тамъ куплены… У насъ окромя воскресенскаго монастыря нигд такихъ розановъ нтъ во всей окрестности, и какъ-же монашенки ими дорожатся!— этотъ букетъ врныхъ шесть рублей стоитъ.
Маня. Лучше бы они дураки деньгами платили,— чмъ на этакую дрянь тратиться.
Антоновъ. Вы этого, Маничка, не понимаете… У васъ все одна корысть, а намъ, артистамъ, безъ букетовъ нельзя, потому ужь это одно самолюбіе… Я въ третьемъ году въ Ярославл букетъ получилъ, такъ онъ мн дороже денегъ былъ…
Маня. Вамъ-то букетъ подали!?.
Антоновъ. Ей-богу, подали.
Маня. За какія-же услуги?.. врно пьянаго представляли, такъ очень натурально напились?
Антоновъ. Нтъ, не пьянаго, а калабрійскаго разбойника, въ красномъ плащ и съ черной бородой… тамъ купчиха одна, вдова, какъ увидла, тутъ-же въ театр и распорядилась,— сейчасъ спроворили во какой букетъ…
Маня. То-то, чай, смху было?!.
Антоновъ. Ужь и вы туда-же!.. Что вы понимаете…

Входитъ Чарушкинъ.

2.
Т-же и ЧАРУШКИНЪ, потомъ ГОРШЕЧНИКОВЪ.

Чарушкинъ. А Надежды Ивановны нтъ?
Антоновъ. Она на сцен.
Чарушкинъ. (Артисту Антонову.) Что теперь идетъ?
Антоновъ. Да ужь первый актъ Елены кончаютъ.
Чарушкинъ. Ишь ты, какъ запоздалъ, ну да ничего, въ антракт еще успю… (Ман.) А Михаилъ Сергичъ здсь?
Маня. Кто его знаетъ,— сюда еще не заходилъ.
Чарушкинъ. Ну, Маничка, какой браслетъ!.. понимаешь: якорь изъ бирюзы и…
Маня. Надоли вы мн съ этимъ браслетомъ.
Чарушкинъ. Ей-богу, черезъ мои руки шло, — самъ отдалъ… Я шелъ сюда, былъ увренъ, что Михаилъ Сергичъ ужь преподнесъ.
Маня. Ничего еще Надежда Ивановна не получала, вотъ только букеты одни.

Входитъ Горшечниковъ.

Горшечниковъ. Ты, Антоновъ, сюда зачмъ забрался?.. Вс по щелямъ разбрелись, некого за виномъ послать… На-ко вотъ, сбгай поскорй въ погребъ, два крюшона шампанеи приволоки… Надежда Ивановна приказала, чтобъ тутъ было…
Антоновъ. Не могли вы безъ меня любого плотника послать…
Горшечниковъ. Плотники, чай, вс при дл, а ты такъ шляешься.
Антоновъ. (Беретъ деньги.) Словно я на побгушки нанимался…
Чарушкинъ. Артистъ Антоновъ, не возражай!.. скачи за живительной влагой, — это будетъ твоя лучшая роль!
Антоновъ. Право, все бгай, да бгай только.

Уходитъ.

3.
Т-же безъ АНТОНОВА.

Чарушкинъ. Ну, что драгоцннйшій, милйшій, много-ли у васъ въ касс подписалось на сегодняшній ужинъ?
Горшечниковъ. Да, кажись, всего только тринадцать человкъ.
Чарушкинъ. Чертова дюжина… Мало, мало, мало…
Горшечниковъ. Оттого и мало, что вы распорядитель плохой, — открыли подписку по десяти рублей, это дорого…
Чарушкинъ. Это-то дорого? это дорого? ну-ка, сунтесь-ка дешевле сдлать… Во-первыхъ, сколько народу я долженъ кормить даромъ, не считая Дарьяловой: васъ даромъ…
Горшечниковъ. Еще-бы меня-то…
Чарушкинъ. Полицію даромъ… губернаторскаго чиновника, Стрючкина, — это ужь единственно для васъ, чтобъ онъ васъ въ губернскихъ вдомостяхъ расхвалилъ… Наконецъ вашего баса Пруткова тоже необходимо даромъ угостить, чтобы онъ какого скандала не надлалъ, а вдь это какой желудокъ? на него трехъ ведеръ вина мало… Сосчитайте-ка все это, такъ мн и пятидесяти рублей не останется.
Горшечниковъ. А вамъ на что барышъ? вдь вы это во славу искусства, чествовать артистку хотите… хе, хе…
Чарушкинъ. Нтъ, батенька, шалишь… очень мн нужна слава искусства, коли тутъ кстати хапнуть нельзя… Сталъ-бы я да ромъ-то хлопотать, да бгать, да горло драть, да восхищаться… Нтъ-съ, мн за это куртажныя пожалуйте… Я сейчасъ изъ губернаторской типографіи, не угодно-ли взглянуть афишу. (Развертываетъ афишу и читаетъ.). ‘Сегодня посл спектакля, въ двнадцать часовъ ночи, въ большой зал клуба, великолпный ужинъ по подписк, при блистательномъ освщеніи въ честь нашей любимицы-артистки, Надежды Дарьяловой… Подписная цна — десять рублей… Обращаю вниманіе’…
Горшечниковъ. Это еще что?..
Чарушкинъ. Слушайте… ‘къ величайшему сожалнію ужинъ этотъ будетъ окончательно прощальнымъ, такъ какъ знаменитая артистка ночью съ трехчасовымъ поздомъ покидаетъ нашъ городъ’.
Горшечниковъ. Ахъ вы шельма!
Чарушкинъ. Это, душечка, сдлано съ ея согласія. Ну-съ, милый, я эти афиши сейчасъ велю по всему театру въ корридорахъ наклеить…
Горшечниковъ. Ступайте, наклеивайте, что съ вами длать, да торопитесь,— сейчасъ антрактъ.
Чарушкинъ. Я въ антракт буду въ зал кричать и неистовствовать… (Идетъ и возвращается.) Ахъ да, я вамъ тамъ одинъ стулъ сломаю…
Горшечниковъ. Зачмъ?
Чарушкинъ. Для энтузіазма… нельзя, душка,— для возбужденія восторга.
Горшечниковъ. Ну, ломайте, Христосъ съ вами, только пожалуйста одинъ, не больше… тамъ въ третьемъ ряду есть о трехъ ножкахъ подл ложи…
Чарушкинъ. Знаю, знаю… хорошо…

Убгаетъ.

4.
ГОРШЕЧНИКОВЪ, МАНЯ, потомъ ПАЛОЧКИНЪ, потомъ АНТОНОВЪ.

Горшечниковъ. Машенька, приберите вы тутъ, что у васъ всегда за безобразіе! вдь сюда, можно сказать, первыя лица города заходятъ… на стол разорванные сапоги… ну, пристало-ли, чтобъ публика замтила, что наша-то знаменитость вдругъ такую гадость на свои прелестныя ножки надваетъ…

Бросаетъ сапоги за ширмы.

Маня. Что вы швыряете, могли-бы и акуратно положить…
Горшечниковъ. А я еще вамъ большую уборную отдалъ… вдь у меня тутъ прежде десять человкъ одвалось, теперь они изъ за васъ черезъ дворъ въ сарай должны ходить, наряжаться-то… отдлалъ, отчистилъ, а вы вотъ…
Маня. Да хорошо ужь, прибираю вдь,— ну васъ совсмъ…

За сценой шумъ и вызовы.

Горшечниковъ. Браво! браво!.. шумите, милые друзья, шумите! (Появляется нсколько актеровъ и актрисъ, кто въ греческомъ костюм, кто въ городскомъ. Одна несетъ два букета. Палочкинъ, въ греческомъ костюм, несетъ серебряный сервизъ въ футляр.) А! вотъ и подношенія.
Маня. Что это? опять серебряный сервизъ, у насъ ихъ и такъ три.
Горшечниковъ. Глупая женщина! вдь это капиталъ! При мн семьсотъ рублей заплачено… серебро всегда въ цн, хоть сейчасъ продай…
Палочкинъ. Въ столиц, говорятъ, теперь актерамъ все процентныя бумаги подносятъ…
Горшечниковъ. Каковы бумаги… иныхъ акцій хоть пятьсотъ штукъ поднеси, да чорта-ли въ нихъ… Зачмъ-же вы букеты принесли? съ букетами она должна выходить…
Палочкинъ. У нея еще тамъ много осталось, и букетовъ, и внковъ…
Антоновъ. (Входя.) Вотъ и шампанское!
Горшечниковъ. Стакановъ сюда, стакановъ…

Приносятъ подносъ со стаканами. Между тмъ, нкоторые изъ пошедшихъ актеровъ и актрисъ вырываютъ изъ букетовъ цвты, длая себ маленькіе букетики.

Маня. Да что это, сколько сюда набралось народу!— не повернуться… не рвите, пожалуйста, цвты, что такое?.. Иванъ Спиридонычъ, вс букеты перепортили!
Горшечниковъ. Оставьте, господа, что вы въ самомъ дл… оставьте, да ступайте отсюда… здсь не мсто… Сейчасъ Надежда Ивановна придетъ, пожалуй еще кто нибудь изъ публики, ступайте, ступайте… (Между актерами ропотъ.) Покорно прошу васъ!

Актеры недовольные выходятъ, иные остаются у двери.

Антоновъ. За что-жь я, Иванъ Спиридонычъ, бгалъ? неужели мн стакашка не поднесете?
Горшечниковъ. Ну ладно, ладно, — я теб вышлю, ступай только, не путайся…
Антоновъ. Вышлю!.. дождешься отъ васъ.
Выходитъ. За сценой слышны аплодисменты, потопъ крикъ: ‘посторонитесь, посторонитесь!!’ Толпа въ дверяхъ разступается, влетаетъ офицеръ, за нимъ докторъ, старичекъ, ведетъ подъ руку Дарьялову въ костюм Елены, за нимъ Прутковъ въ костюм.

5.
ДАРЬЯЛОВА, ГОРШЕЧНИКОВЪ, ДОКТОРЪ, ОФИЦЕРЪ, ПРУТКОВЪ, МАНЯ, потомъ СТРИЖКИНА, потомъ ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО, КВАСНИКОВЪ и МОЛОДОЙ ЧЕЛОВКЪ СТАТСКІЙ, толпа у двери продолжаетъ стремиться въ комнату, время отъ времени изгоняемая Горшечниковымъ,

Офицеръ. Воды стаканъ! воды скорй Надежд Ивановн.

Подаетъ ей стаканъ воды.

Дарьялова. Ахъ не могу, ужасно устала… эти вызовы меня совсмъ замучатъ…
Докторъ. (Щупая пульсъ.) А вы-бы не выходили, пускай кричатъ… вонъ и пульсъ возвышенный…
Прутковъ. Да что вы ей врите, вдь это такъ, для томности говорится: вызовы, да хлопанья никогда насъ не утомляютъ.
Дарьялова. Васъ съ вашими грубыми нервами, что утомитъ…
Прутковъ. Я вдь ихъ всхъ знаю, мн-то глаза не замажешь… кажется больная лежать будетъ, на смертномъ одр, при послднемъ издыханіи, а захлопай да закричи: Дарьялову, Дарьялову!! браво, браво!!— сейчасъ вскочить…
Офицеръ. Полно, полно, Павлушъ… blouissant, madame, blouissant…
Прутковъ. А что-жь общанное? Иванъ Спиридонычъ!— гд онъ?!
Горшечниковъ. (Который въ это время копошился въ глубин.) Наливаю, наливаю… (Выноситъ стаканы съ шампанскимъ на авансцену.) Шампанское, господа, покорно просимъ… (Подаетъ Дарьяловой, доктору и офицеру.) Пьемъ за здоровье нашей знаменитой, великолпной, изумительной…
Офицеръ. Достойной украшать лучшую сцену Европы!..
Горшечниковъ. Увлекательной, прелестной…
Дарьялова. (Вскакивая и подымая бокалъ.) Божественной, чудесной!!, довольно, довольно, господа, благодарю васъ…

Чокается со всми и пьетъ.

Стришкина. (Влетая сквозь толпу въ костюм Ореста.) Здсь пьютъ шампанское, а меня не зовутъ… Надя, это не жоли…
Дарьялова. Куда-жь ты пропала?
Офицеръ. Очаровательный амуръ!!
Стрижкина. Пожалуйста, пожалуйста… (Декламируя и указывая на Дарьялову.) Ступай! Куда влечетъ тебя твоя звзда… За здоровье нашихъ успховъ!

Отходитъ къ сторон, офицеръ что-то ей шепчетъ.

Дарьялова. Маня!.. (Отдаетъ Ман свой стаканъ.) Налей и вынеси Антонову.
Маня. (Съ бутылкой въ рукахъ.) Да что вы, Надежда Ивановна, обо всякой дряни заботитесь… тутъ ужь и всего ничего не осталось, — лучше я выпью за ваше здоровье… (Наливаетъ.) Дай господи успха и счастья!..
Стрижкина. Надя, я возьму парочку розановъ.
Дарьялова. Возьми цлый букетъ.
Офицеръ. А мн одинъ цвтокъ, одинъ позвольте на память о счастьи сегодняшняго дня.
Дарьялова. Пожалуйста, и доктору дайте.
Докторъ. Благодарю.
Стри,кина. Смотри, Надя, этотъ внокъ теб отъ гимназистовъ, тутъ приколотъ билетикъ: отъ гимназистовъ.
Дарьялова. Милашки гимназисты!
Антоновъ. (Сквозь толпу въ дверяхъ.) Иванъ Спиридонычъ!
Горшечниковъ. Потомъ, потомъ… что вы тискаетесь, разступитесь, господа, видите его превосходительство…

Всеобщій шопотъ: ‘Его превосходительство, его Превосходительство!’ Толпа разступается, входитъ его превосходительство изъ молодящихся старичковъ элегантно одтый. За нимъ Квасниковъ и молодой человкъ статскій. Вс принимаютъ почтительное положеніе.

Дарьялова. А! Ваше превосходительство! Какъ мн благодарить васъ…
Его превосходительство. Очень пріятно, очень пріятно…
Молодой человкъ статскій. Charmant, ваше превосходительство, charmant…
Квасниковъ. А еще что во второмъ акт будетъ!..

Садятся только его превосходительство и Дарьялова, да кое-кто въ глубин, и то больше только опираясь, чмъ сидя.

Горшечниковъ. А вотъ оставляютъ насъ, Надежда Ивановна, покидаютъ.
Его превосходительство. Очень жаль, очень жаль…
Офицеръ. Я говорю, ваше превосходительство, игра Надежды Ивановны мн очень напоминаетъ игру Жюдикъ… такая-же фразировка и все это…
Молодой человкъ статскій. Правда, правда, c’est vrai.
Офицеръ. И напрасно вы, Надежда Ивановна, не дебютируете въ Петербург… Я непремнно завтра напишу про васъ въ дирекцію императорскихъ театровъ, у меня есть знакомый…
Прутковъ. Капитанъ, вдь и здсь тоже есть цнители.
Горшечниковъ. Съ чмъ-же мы-то останемся? теперь публика здшняя избалована, привыкла видть Надежду Ивановну… если она не вернется къ намъ, хоть театръ закрывай, никого не заманишь.
Квасниковъ. Да вы вернетесь, Надежда Ивановна…
Прутковъ. Вернется! а не вернется, другая будетъ.
Горшечниковъ. Ну нтъ! другой Надежды Ивановны во всей Россіи нтъ.
Его превосходительство. Я тоже полагаю, что…
Офицеръ. Ваше превосходительство, да вдь Прутковъ ничего не понимаетъ… онъ и грубъ и слпъ… Онъ одинъ разъ въ какую-то скотницу влюбился, свиданье ей назначилъ, такъ и то: увидалъ въ пол корова хвостомъ машетъ и вообразилъ, что это его милая платочкомъ его подзываетъ… гд-жь ему цнить всю прелесть граціи Надежды Ивановны!?.

Вс смются. Прутковъ ворчитъ: ‘Да! какъ же! еще что!?.’

Его превосходительство. Возвращайтесь, Надежда Ивановна, мы всегда рады… потому что высоко цнимъ искусство и все это…

Не знаетъ, что сказать.

Дарьялова. Помилуйте, ваше превосходительство…
Его превосходительство. (Вставъ и протягивая руку Дарьяловой.) Подвизайтесь, подвизайтесь… очень радъ…
Дарьялова. Благодарю васъ, ваше превосходительство…
Его превосходительство. Скоро начинаютъ?
Квасниковъ. Да, вроятно, сейчасъ…
Горшечниковъ. Сейчасъ начнемъ, ваше превосходительство…
Его превосходительство, Квасниковъ и молодой человкъ статскій уходятъ.
Горшечниковъ. Пожалуйте, господа!… дайте оправиться Надежд Ивановн…
Стрижкина. Только какіе-же вы вс тутъ льстецы, скажу я вамъ!.. смотрть противно…

Убгаетъ.

Офицеръ. (Ей вслдъ.) Амуръ сердца моего!
Горшечниковъ. Уходите, уходите, господа.
Офицеръ. Идемте, докторъ…

Уходятъ.

Дарьялова. (Провожающему ихъ Горшечникову.) И пришлите мн парикмахера, Иванъ Спиридонычъ!
Горшечниковъ. Сейчасъ.

Уходитъ и затворяетъ на собой дверь.

6.
ДАРЬЯЛОВА и МАНЯ, потомъ ПАРИКМАХЕРЪ, потомъ ГУРАТОВЪ и ПЛЕЩАНСКАЯ.

Дарьялова. (Снимая пеплонъ.) Фу, какъ жарко!..
Маня. Надежда Ивановна, вдь вамъ идти на ужинъ не годится въ синемъ плать.
Дарьялова. Почему это?
Маня. Вы посмотрите, оно все разорвано.
Дарьялова. А ты чего-же смотрла? ты должна была починить.
Маня. И то сейчасъ все сидла чинила.
Дарьялова. Это ничего, во время втораго акта все это приведешь въ порядокъ… (Стукъ въ дверь.) Кто тамъ?
Парикмахеръ. (За сценой.) Парикмахеръ.
Дарьялова. Войдите. (Входитъ Парикмахеръ.) Ну, Егорушка, merci, — подвелъ было ты меня… чуть чуть парикъ на сцен не свалился.
Парикмахеръ. На что ему свалиться?
Дарьялова. Я тоже думаю, что нтъ никакой надобности… Стало быть, плохо былъ приколотъ.
Парикмахеръ. Пожалуйте, приколемъ лучше.

Она садится слва, онъ убираетъ ей голову.

Дарьялова. Маня, папироску!.. (Закуриваетъ папироску Снова стукъ въ дверь.) Еще кто?
Гуратовъ. (За сценой.) Это я-съ, отставной полковникъ, Гуратовъ…
Дарьялова. Ахъ, милый полковникъ, какъ я рада васъ видть!.. Только нельзя, душенька, — я не одта…
Гуратовъ. Пустяки… старому офицеру можно… старый офицеръ закаленъ въ бою… я на одну секунду.
Дарьялова. Ну, погодите… Маня, заставь меня ширмами. (Маня загораживаетъ ее ширмами.) Входитъ полковникъ, только, чуръ, не смотрть за ширмы…

Входятъ Гуратовъ и Плещанская.

Гуратовъ. (Тихо Плещанской.) Смлй, смлй, cударыня… ршились придти, такъ надо быть молодцомъ.
Дарьялова. Вы не одни?
Гуратовъ. Да-съ… Я пришелъ просить вашего покровительства… это сестра нашей горничной, она никогда не видала театра и я общалъ сводить ее за кулисы.
Дарьялова. Оставайся, милая, я скажу Ивану Спиридонычу… ты можешь поглядть изъ-за кулисъ.
Гуратовъ. (Тихо Плещанской.) Благодарите-же.
Плещанская. (Такъ-же.) Разв надо?
Гуратовъ. (Такъ-же.) Непремнно.
Плещанская. (Длая надъ собой усиліе.) Благодарствуйте-съ.
Гуратовъ. (Тихо Плещавской.) Да смле-же, вы себя выдадите…
Плещанская. (Ему тихо.) Его тутъ нтъ, вы видите, его нтъ…
Дарьялова. Егорушка, ты съ ума сошелъ, ты рвешь мои волосы… Полковникъ, вы мн что принесли?
Гуратовъ. Мое расположеніе.
Дарьялова. Ухъ! Этого у меня черезъ-чуръ много… Нтъ, боле существеннаго?..
Гуратовъ. Боле существенное вамъ поднесутъ посл втораго акта.
Дарьялова. Отъ васъ или по подписк?
Гуратовъ. По подписк, но и съ меня содрали добрый кушъ… съ ножемъ къ горлу пристали, еле отвязался.
Дарьялова. Такъ подарокъ будетъ цнный?
Гуратовъ. Всего собрали, говорятъ, дв тысячи триста рублей… сервизъ стоить семьсотъ рублей… ну, букеты…
Дарьялова. Стало быть, все-таки, душенька, подарокъ будетъ боле, чмъ въ тысячу рублей?
Гуратовъ. Считайте сами, у васъ на эти вещи удивительное соображеніе.
Дарьялова. А давно-ли вы, полковникъ, стали горничныхъ двушекъ протежировать?
Гуратовъ. (Мимикой успокоивая Плещанскую.) Ну вотъ, вы сейчасъ глупости говорите. Эта двочка весь Майя. Надежда Ивановна, он коли швея, такъ пускай зашьютъ синее платье…
Дарьялова. Хорошо… Двочка, почините мн тутъ немножко. Дай ей иголку, Маня.
Маня. Сейчасъ.
Плещанская. (Тихо Гуратову.) Я должна чинить юбку этой женщины.
Гуратовъ. (Тихо еq.) Кто-жь васъ звалъ сюда… ваша выдумка.
Плещанская. Никогда!.. ни за что на свт.
Гуратовъ. Такъ пойдемте прочь!
Плещанская. И я ничего не узнаю?
Гуратовъ. Надо-же ршиться на что-нибудь!
МаНЯ. (Подавая Плещанской работу.) Вотъ здсь зашить надо…

Плещанская беретъ почти безсознательно.

Дарьялова. Ну-съ, полковникъ, теперь вы можете уйти?
Плещанская. (Ему тихо.) Сохрани васъ господи! не уходите!..
Гуратовъ. Надежда Ивановна, я вамъ не помшаю, я не буду смотрть…
Дарьялова. Нтъ, нтъ пожалуйста…

Плещанская мимически проситъ его остаться.

Гуратовъ. Чмъ же вашъ Егорушка лучше меня, что онъ можетъ, а я не могу?
Дарьялова. Во-первыхъ, Егорушка кончилъ. (Парикмахеръ уходитъ.) А во-вторыхъ, Егорушка не мужчина,— Егорушка парикмахеръ.
Гуратовъ. Я тоже не мужчина, я старый офицеръ.
Дарьялова. Ну, ну, полковникъ, не сердите меня.
Маня. Пожалуйте, полковникъ, некогда… сейчасъ начнутъ… посл приходите…
Плещанская. (Гуратову тихо.) Я одна не останусь!
Гуратовъ. Такъ уйдемте.
Дарьялова. (Взглянувъ изъ за ширмъ.) Вы все еще не ушли?
Гуратовъ. Сейчасъ, сейчасъ!
Плещанская. (Гуратову тихо.) Какъ она эффектна!..
Гуратовъ. (Тихо Плещанской.) Ну-съ, вы видите, меня выпроваживаютъ, идете или остаетесь?
Плещанская. Останусь,— ступайте!
Гуратовъ. (Про себя.) Слава богу, съ плечъ долой!..

Уходитъ. Маня запираетъ за нимъ дверь и снова отодвигаетъ ширмы.

7.
ДАРЬЯЛОВА, ПЛЕЩАНСКАЯ, МАНЯ, потомъ ПЛЕЩАНСКІЙ за сценой.

Дарьялова. Перейди къ туалету, милая, тамъ теб будетъ свтлй! (Плещанская переходитъ налво. Дарьялова передъ трюмо.) Дай сюда блила, Маня, и пудру!.. съ плечъ все ссыпалось…

Во время всей слдующей сцены Дарьялова приводитъ въ порядокъ свой туалетъ. Маня ей прислуживаетъ.

Плещанская. (Про себя.) Да, она гораздо лучше, чмъ я думала… она очень эффектна!.. но разв я хуже?

Тихій стукъ за дверью.

Дарьялова. Опять кто-то стучитъ…
Маня. Кто тамъ?
Плещанскій. (За сценой.) Это я, Маня.
Плещанская. (Дрогнувъ.) Онъ!!
Дарьялова. Михаилъ Сергичъ, наконецъ-то и вы!
Плещанскій. Я не могъ придти раньше, я объясню вамъ,— отворите мн…
Плещанская. Неужели она будетъ при немъ одваться?
Дарьялова. Нтъ, нтъ, теперь сюда нельзя.
Плещанскій. Ради бога!!
Дарьялова. Нтъ, подождите.
Плещанскій. Такъ хоть одно слово… скажите, эта новость о вашемъ отъзд — это неправда?
Дарьялова. Отчего-же неправда?— да, я узжаю сегодня въ ночь.
Плещанскій. Какъ-же такъ? а я?
Дарьялова. Что такое — вы?
Плещанскій. Что-же я буду длать? Если вы удете, я умру.
Дарьялова. Умрете — похоронятъ.
Плещанскій. Мн не до шутокъ, отворите, говорятъ вамъ.
Дарьялова. Это еще что за тонъ?!
Плещанскій. Ну нтъ, виноватъ, я умоляю васъ,— на колняхъ умоляю!
Дарьялова. Такъ-то лучше… пошляйтесь тамъ немножко за кулисами, чрезъ пять минутъ я буду готова и пущу васъ — если будете стоить.
Плещанскій. Вы безжалостны! Можно-ли такъ обращаться съ человкомъ, который живетъ только для васъ!..
Дарьялова. Чрезъ пять минутъ. Убирайтесь.
Плещанскій. Слушаю-съ!
Дарьялова. Надолъ.
Маня. (Видя, что Плещанская готова упасть въ обморокъ.) Ну, ну, что такое случилось?!
Дарьялова. Чего ты?
Маня. (Подбгая въ Плещанской.) Съ нашей швеей что-то… дурно ей, что-ли?
Дарьялова. (Подходя къ Плещанской.) Что съ тобой, душа моя?..
Плещанская. Ничего-съ… простите…
Маня. (Усаживая ее.) Ишь какъ поблднла!
Дарьялова. Ты нездорова, двочка… Маня!.. вонъ тамъ кто-то оставилъ шампанское въ стакан,— дай ей, это ее освжить.
Плещанская. Нтъ-съ, благодарствуйте… ничего, мн лучше…
Маня. Какая ты слабенькая, погляжу.
Плещанская. Я много работала сегодня… я, должно быть, устала…
Дарьялова. Такъ брось это платье. Маня кончить сама… И напрасно полковникъ привелъ тебя сюда: ты больна, теб нужно въ постель, спать…
Плещанская. Нтъ-съ… пожалуйста., позвольте остаться…
Дарьялова. Я тебя не гоню… но посмотри, на что ты похожа? глаза красные… ты врно плакала? а?.. у тебя какое-нибудь горе на душ?
Плещанская. Да, немножко…
Дарьялова. (Снова передъ трюмо.) Ну, конечно!… Я это хорошо знаю… я на своемъ вку тоже не мало натерплась, изъ-за этихъ тварей,— изъ-за мужчинъ… горе, такъ ужь разумется изъ-за нихъ.
Маня. Изъ-за кого-же еще наша сестра страдаетъ — изъ-за мужчинъ…
Дарьялова. Какой-нибудь негодяй, волокита…
Маня. Или мужъ… бываютъ еще и эти канальи, мужья…
Дарьялова. Ты замужемъ, двочка?
Плещанская. Да-съ…
Дарьялова. Ну вотъ…
Маня. Была охота!
Дарьялова. Глупа же ты, душа моя. Слава богу, ты не старуха, и не уродъ, — зачмъ теб нужно было выходить замужъ.
Маня. Онъ, врно, пьянствуетъ, твой извергъ,— и бьетъ тебя?
Дарьялова. Еслибъ они только били, это-бы еще ничего…
Маня. Да не обманывали-бы насъ.
Дарьялова. Вотъ… а онъ тебя обманываетъ? негодяй?
Плещанская. Какъ сказать… можетъ статься…
Маня. Говори за-наврное, кто изъ нихъ нынче порядочно-то живетъ?!
Плещанская. Неужто-же вс такъ?!
Дарьялова. Это тебя удивляетъ?— невинная душа!… Довольно, Маня, давай пеплонъ.
Маня. (Надваетъ на нее пеплонъ.) На твоемъ мст я-бы не стала съ нимъ долго няньчиться…
Плещанская. Какъ же такъ?..
Дарьялова. Сама-бы его надувала… Что-жь?— ты молода, красива, за что себя изводить?..
Маня. И спасибо не скажетъ.
Дарьялова. Напротивъ: будешь плакать, похудешь, подурнешь, — муженекъ еще больше отъ тебя отвернется. А обманывай его, да оставайся всегда весела, свжа,— онъ-же за тобой ухаживать станетъ.
Плещанская. (Про себя.) Господи!!
Дарьялова. А у васъ, душенька, у замужнихъ, у всхъ одна глупость: вы слишкомъ много любите своихъ мужей.
Плещанская. О да, это правда.
Дарьялова. Брали-бы съ насъ примръ, мы мужчинамъ потачки не даемъ и въ этомъ нашъ успхъ, мы къ нимъ не прикованы,— насъ боятся потерять… Ты слышала сейчасъ, вотъ этотъ, въ дверь стучался… отчего онъ такой нжный?— оттого, что я надъ нимъ насмхаюсь… я его прогнала, какъ собаку…
Плещанская. Правда, правда!
Дарьялова. И онъ вернется тихенькій и будетъ пресмыкаться передо мной… и какую-бы глупость я не приказала ему сдлать, — онъ сдлаетъ.
Плещанская. О!!
Дарьялова. Замть себ, что онъ женатъ… да еще, говорятъ, на премилой добрух и красавиц… у него дома всегда готовое тихое счастье, а онъ два мсяца бгаетъ за мной…
Плещанская. Два мсяца!!
Дарьялова. Чтобъ только слушать, какъ я его браню и гоню отъ себя.
Плещанская. (Радостно.) Да, да?!
Дарьялова. Но здсь онъ встрчаетъ борьбу, а дома нтъ, это его и притягиваетъ. Вотъ онъ сейчасъ придетъ и скажи я ему: ‘брось свой домъ, свою жену, подемъ со мной!’
Плещанская. Онъ бы похалъ?
Дарьялова. Сію-же минуту.
Плещанская. Не можетъ быть!
Дарьялова. Какой еще ты ребенокъ.
Маня. Мало еще видала ихъ.
Плещанская. Чтобъ онъ бросилъ свою жену изъ за одной вашей прихоти?.. нтъ, нтъ…
Дарьялова. Хочешь сама видть? хочешь?..
Плещанская. Я подумать не могу-съ… я…
Маня. Увидитъ — умнй будетъ.
Дарьялова. Изволь, я теб это покажу… теб не мшаетъ быть поопытнй, а меня оно позабавитъ.
Плещанская. Не надо, не надо, я врю вамъ, я не хочу… Впрочемъ, да… я хочу… (Про себя.) Я должна убдиться.

Стукъ въ двери.

Плещанскій. (За сценой.) Прелестная артистка!
Дарьялова. Вотъ онъ… спрячься за ширмы, слушай и пользуйся урокомъ.
Плещанскій. Богиня, когда-же вы откроете?
Дарьялова. Пусти его, Маня, и поди сказать Ивану Спиридонычу, чтобъ онъ протянулъ антрактъ еще на пять минутъ, пяти минутъ мн довольно.

Маня впускаетъ Плещанскаго и уходитъ.

8.
ПЛЕЩАНСКІЙ. ДАРЬЯЛОВА, ПЛЕЩАНСКАЯ за ширмами.

Плещанскій. О, моя богиня… получили мой подарокъ?
Дарьялова. Какой подарокъ?
Плещанскій. Я отдалъ Горшечникову.
Дарьялова. Онъ врно распорядился, чтобъ мн поднесли его изъ оркестра… Meri заране,— но зачмъ вы это длаете?
Плещанскій. Скажите: вдь это неправда, — вы не узжаете?
Дарьялова. Нтъ, правда,— узжаю…
Плещанскій. Да это невозможно!… что-же будетъ со мной?
Дарьялова. Вы останетесь.
Плещанскій. И васъ теряю…
Дарьялова. Теряю!— я вамъ никогда не принадлежала.
Плещанскій. Вы все-таки были любезны… вы…
Дарьялова. Какъ со всми.
Плещанскій. Ну да, да, я знаю, что вы скажете… я два мсяца ползаю у вашихъ ногъ безъ всякой надежды вызвать у васъ хоть искру любви… какое мн дло… издвайтесь надо мной! подл васъ я упиваюсь, я можетъ быть сумашествую, но это блаженство… васъ не будетъ — и жизнь моя сдлается пуста и темна, какъ могила.
Дарьялова. Какъ вамъ не стыдно такъ пустословить!
Плещанскій. Что? Эти слова искренней любви ‘вы называете…
Дарьялова. Любви! любви!… почему это я должна врить вашей искренней любви?! чмъ вы ее доказываете? вашими восторгами, похвалами, я ихъ слышу это всхъ… подарками,— не одни вы мн дарите… вс вы говорите и длаете одно и то-же, почему-же вамъ я должна врить больше, чмъ кому нибудь другому?
Плещанскій. Вы сравниваете…
Дарьялова. Но, и оставивъ сравненья, — разв я въ самомъ дл такая дура, что поврю любви, которая высказывается такимъ избитымъ способомъ!? Я для васъ капризъ и больше ничего… Искренняя любовь требуетъ уваженія, серьезнаго разговора, ею не шалятъ, не шутятъ… не трескучими фразами она говоритъ.
Плещанская. О господи, неужели-же…
Режиссеръ. (Въ дверь.) Надежда Ивановна, вы готовы?
Дарьялова. Сейчасъ. (Режиссеръ скрывается.) Вы видите, меня ждутъ… итакъ, до свиданья, — добрыми друзьями или… какъ хотите… прощайте навсегда…
Плещанскій. Погодите… Я не пущу васъ…
Дарьялова. Не остановите-же вы поздъ, на которомъ я поду ныньче ночью…
Плещанскій. А! я не знаю, что я сдлаю, но, клянусь вамъ, мы такъ не разстанемся…
Дарьялова. Вы совсмъ дитя… пустите, сейчасъ поднимутъ занавсъ.
Плещанскій. Еще одно слово,— послднее…
Дарьялова. Скорй, пожалуйста.
Плещанскій. Вы не врите, что я люблю васъ… безумно люблю.
Дарьялова. Нтъ.
Плещанскій. И что бы я ни говорилъ?
Дарьялова. Пустыя слова.
Плещанскій. Но могутъ быть поступки, факты… Вы хотите доказательствъ? приказывайте!
Дарьялова. Что за ребячество!
Плещанскій. Приказывайте, я прошу васъ, это мое право… я требую.
Дарьялова. Мое ли это дло? Если бъ я была мужчиной и безумно любила, какъ вы увряете, я бы сама съумла найти…
Плещанскій. Что? что?… договаривайте.
Дарьялова. Странный человкъ! воображаетъ, что живетъ, только для одной меня, я узжаю, а онъ не знаетъ, что длать?!.
Плещанскій. хать за вами? Этого вы хотите?
Дарьялова. Почемъ я знаю! это или что другое, что нибудь, на что не всякій способенъ.
Плещанскій. Ну, а если я поду за вами? скажите, если поду?
Режиссеръ. (Въ дверь.) Надежда Ивановна, пожалуйте! начинаемъ.

Скрывается.

Дарьялова. Иду. (Плещанскому.) Не задерживайте меня.
Плещанскій. Одно слово! единственное!… если я поду за вами…
Дарьялова. Ну, если вы подете… (На порогъ.) Попробуйте, увидимъ…

Уходитъ.

Плещанскій. А! наконецъ-то…
Плещанская. (За ширмами.) Онъ подетъ.
Плещанскій. И отчего-жь мн не хать?… ну хоть недли на дв… первый встрчный предлогъ и никому въ голову не придетъ, что я ду съ ней… мн могла быть крайняя необходимость хать въ Саратовское имнье…

Возвращается Маня.

9.
Т-же и МАНЯ.

Маня. Что-же вы здсь? барышня сейчасъ будутъ на сцен.
Плещанскій. Маня, Я счастливъ! (Даетъ ей деньги.) Вотъ теб, сдлай себ подарокъ, я ду… я съ вами ночью сегодня ду.
Маня. А жену-то какъ-же, тоже съ собой возьмете?
Плещанскій. Жена что, — жен я скажу, что это необходимо.
Маня. Сиди дома, да поглядывай?..
Плещанскій. Я не мшаю ей веселиться, какъ хочетъ…
Маня. Пойдетъ на умъ веселье, когда мужъ, какъ соврасъ безъ узды, бгаетъ.
Плещанскій. Зачмъ ты меня смущаешь, Маня… я хочу это забыть, а ты… конечно, можетъ быть, это немножко и подло… и гадко…
Плещанская. (Про себя.) А! онъ останется…

За сценой сильное рукоплесканіе.

Плещанскій. Аплодируютъ!! публика увидала свою любимицу… слышишь, слышишь, разв я одинъ съ ума схожу?!

10.
Т-же и ГОРШЕЧНИКОВЪ.

Горшечниковъ. (Стремительно вбгая.) Букетовъ, букетовъ скорй… (Беретъ одинъ букетъ.) Тьфу! какъ они этотъ изорвали… вотъ этотъ цлый, да парочку внковъ…

Беретъ букеты и внки.

Маня. Зачмъ вамъ?
Горшечниковъ. Нечего подносить нашей артистк… что за публика, — цвтовъ жалетъ, только и уметъ, что орать… Я велю эти букеты по второму разу подавать ей изъ оркестра.

Убгаетъ съ букетами.

Плещанскій. Только и уметъ, что орать!!.. да, нашего увлеченья едва хватаетъ на одинъ вечеръ, на нсколько минутъ — мы сейчасъ готовы отступить… (Снова рукоплесканіе.) А, чортъ возьми, глупость, такъ глупость, подлость, такъ подлость?.. не на всю жизнь!.. (Ман.) Скажи Надежд Ивановн, что желанье ее будетъ исполнено: въ три часа я буду на позд и уду за неё хоть на край свта!

Убгаетъ. За сценой музыка до конца акта.

Плещанская. (Въ негодованіи.) А!!
Маня. Ну, пойдемъ, двочка, я тебя поставлю за кулисы.
Плещанская. Нтъ, спасибо… я нездорова… я сейчасъ уйду.
Маня. Полно теб убиваться-то… вонъ они каковы, мужчины-то… видла?
Плещанская. Видла, слишкомъ много видла… (Входитъ Гуратовъ.) А! полковникъ… слава богу…
Маня. Уведите вы ее лучше, она нездорова.

11.
ПЛЕЩАНСКАЯ и ГУРАТОВЪ.

Гуратовъ. Дайте мн, пожалуйста, этотъ проклятый браслетъ, я изъ за него бгаю по театру, какъ заяцъ на угонкахъ… это животное, Чарушкинъ, пристаетъ: ‘куда двалъ браслетъ? куда двалъ браслетъ?’ а что мн сказать? я только мычу, да прячусь отъ него… Да что вы? на васъ лица нтъ.
Плещанская. Онъ былъ здсь, мой мужъ, я слышала какъ онъ разговаривалъ съ этой женщиной… мало: онъ ршилъ ныншней ночью ухать съ ней.
Гуратовъ. Не можетъ быть.
Плещанская. Я сама слышала.
Гуратовъ. Ну что за бда? плюнте на него.

За сценой рукоплесканье.

Плещанская. Вотъ!! вотъ, что ихъ всхъ увлекаетъ!… А!— четверть часа, проведенныя здсь, въ этой уборной, научили меня многому… блескъ теб нуженъ? мишура, тщеславіе?.. о! я теб покажу же ну, которая теб нужна!
Гуратовъ. Софья Дмитровна! Софья Дмитровна!
Плещанская. И если въ самомъ дл я должна бороться,— я буду бороться, злодй неблагодарный? противъ тебя и противъ всхъ, для твоего спасенья… Пойдемте, пойдемте, проводите меня изъ этого омута!

Уходитъ. Гуратовъ за ней. За сценой самый безпорядочный шумъ: рукоплесканья и кряжи сливаются съ музыкой.

ТРЕТЬЕ ДЙСТВІЕ.

Первая картина.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА

Квасниковъ, Николай Афанасьичъ, — полиціймейстеръ.
Жилоботинъ,— секретарь его.
Гуратова.
Плещанская.
Городовой.

Офиціальный кабинетъ полиціймейстера, казенная обстановка письменный столъ, кожаныя кресла и стулья, и проч.

Вечернее освщеніе. Жилоботинъ спитъ за столомъ съ книгой въ рукахъ. Квасниковъ входитъ въ шинели и фуражк, за нимъ городовой.

1.
ЖИЛОБОТИНЪ, КВАСНИКОВЪ и ГОРОДОВОЙ.

Квасниковъ. Прими шинель.

Отдаетъ шинель городовому.

Жилоботинъ. (Просыпаясь.) Ахъ! Николай Афанасьичъ!.. Виноватъ, пріуснулъ немножко.
Квасниковъ. (Городовому.) Ступай, позову, когда надо. (Городовой уходитъ.) Что вы спите, это ничего,— а вотъ что вы эти поганыя книжки читаете, такъ я сколько разъ говорилъ, что это мн не нравится. Скучно вамъ дожидаться, возьмите что-нибудь нравственное или чтобы съ поэзіей… Душкина возьмите… а онъ вишь ты!… что это опять за ‘огненная женщина’?
Жилоботинъ. Романъ-съ.
Квасниковъ. Съ этакой пакостью въ канцелярію приходите… къ намъ вдь чистая публика ходитъ, дамы… Третьяго дня какія-то ‘тайны брака’ на стол разложилъ!.. пристало-ли присутственному мсту?… (Садится за письменный столъ.) Никого изъ офицеровъ здсь нтъ?
Жилоботинъ. Теперь еще нтъ-съ, черезъ полчаса должны быть.
Квасниковъ. Мн Андрей Прохорыча нужно.
Жилоботинъ. Андрей Прохорычъ врядъ-ли будетъ, сегодня ихъ свободный день.
Квасниковъ. Напишите ему, пригласите его пожалуйста сейчасъ-же сюда явиться.
Жилоботинъ. Да вдь кто ихъ знаетъ, можетъ ихъ теперь и дома нтъ…
Квасниковъ. Пошлите Матвенко, чтобы непремнно розыскахъ его. Напишите, что я получилъ отъ губернатора предписаніе немедленно сдлать распоряженіе, въ которомъ онъ мн необходимъ,— чтобы тотчасъ сюда пожаловалъ.
Жилоботинъ. Слушаю-съ.
Квасниковъ. Пошлите Матвенку въ клубъ… Тамъ теперь ужинъ даютъ этой актрис. Андрей Прохорычъ врно тамъ… да кстати пошлите-ка еще парочку полицейскихъ служителей въ клубъ… этотъ Чарушкинъ въ театр такую афишу вывсилъ, что на ужинъ подписалось до ста человкъ, а какъ начнутъ они тамъ за здоровье искусства пить, такъ того и гляди, кому нибудь зубы расшибутъ и разнимать ихъ придется… лишній человкъ не мшаетъ.
Городовой. (У двери.) Вашенское благородіе, дама васъ спрашиваютъ.
Квасниковъ. Жилоботинъ, посмотрите кто тамъ…

Городовой и Жилоботинъ уходятъ. Квасниковъ, звая, про, сматриваетъ кое-какія бумаги. Жилоботинъ возвращается.

Жилоботинъ. Хотятъ непремнно васъ видть, лицо вуалью закрыто.
Квасниковъ. Ну пустите.

Жилоботинъ выходитъ и впускаетъ Гуратову.

2.
КВАСНИКОВЪ и ГУРАТОВА.

Гуратова. Безцнный блюститель порядка, вы одни?
Квасниковъ. Одни, любезнйшая Анна Герасимовна, одни-съ.
Гуратова. (Поднимая вуаль.) Вы меня узнали… О, этотъ глазъ полиціи!
Квасниковъ. Садитесь, что прикажете?
Гуратова. (Оглядываясь.) Вы мн даете слово, что никто тутъ гд нибудь въ углу не спрятанъ и не будетъ записывать, что я скажу.
Квасниковъ. О, полноте…
Гуратова. Потому что полиція — это ей-богу такъ страшно… одно это слово ‘протоколъ’ меня въ такой ужасъ приводитъ…
Квасниковъ. Будьте покойны. (Усаживая ее.) Садитесь и забудьте, что я полиціймейстеръ, я вашъ другъ И старый знакомый… (Садятся.) Что случилось?
Гуратова. Ахъ, мой другъ, то случилось, что безъ васъ я погибла.
Квасниковъ. Погибли?
Гуратова. О! какъ онъ будетъ меня презирать! господи, господи, какъ онъ будетъ презирать!!
Квасниковъ. Нтъ-же, нтъ…
Гуратова. О, да, я знаю… но, ахъ, здсь вдь, какъ у доктора, надо все говорить…
Квасниковъ. Конечно…
Гуратова. Притомъ, клянусь вамъ, что еще ничего не было… особеннаго…
Квасниковъ. Итакъ: его зовутъ…
Гуратова. Вы ужь поняли, что тутъ замшанъ мужчина… о, этотъ глазъ полиціи, онъ видитъ все!
Квасниковъ. Такъ его имя?..
Гуратова. Онъ прізжій…
Квасниковъ. Неужели тотъ самый, что сейчасъ въ театр сидлъ въ вашей лож, рядомъ съ вашимъ мужемъ?..
Гуратова. Князь Жигаринъ-Малецкій… да.
Квасниковъ. Фу! чертовщина!..
Гуратова. Вы его знаете?
Квасниковъ. Да, немножко…
Гуратова. Не правда-ли, какая увлекательная личность?— красота, мужество, любезность… что я въ сравненіи съ нимъ, — и все-таки на меня обратилъ онъ свое вниманіе, мн излилъ свою душу… о, милый другъ, кто могъ-бы устоять…
Квасниковъ. Однако, вы клялись…
Гуратова. Прахомъ матери моей, что… ничего… но…
Квасниковъ. Но?..
Гуратова. Я ему написала письмо… совершенно невинное письмо… въ которомъ я назначила ему первое свиданіе у него на квартир.
Квасниковъ. Что-же невинне!
Гуратова. Но вотъ мое несчастье: это письмецо я написала дома и держала все время въ перчатк, чтобъ какъ нибудь отдать ему… на бду съ нами сидла сестра, а она такая вертлявая, все видитъ, — мой мужъ былъ тоже какой-то взволнованный, то прибгалъ, то убгалъ… я слышала онъ въ коридор все бранился съ Чарушкинымъ… мн стало такъ страшно, — я думала, не замтилъ-бы онъ… но все таки…
Квасниковъ. Все таки?..
Гуратова. Въ конц спектакля я сунула письмо въ футляръ бинокля и, многозначительно показавши князю, шепнула: ‘тамъ’… Выйдя изъ ложи, я говорю: ‘ахъ, князь, я забыла мой бинокль въ лож’… онъ идетъ, возвращается, говоритъ ‘тамъ никакого бинокля нтъ’,— ‘есть’, — ‘нтъ’… Я бгу въ ложу, ищу,— нтъ бинокля, пропалъ, украденъ!..
Квасниковъ. Не хорошо.
Гуратова. Вообразите мой ужасъ: бинокль съ такимъ письмомъ, да еще подписаннымъ ‘ваша Анна’.
Квасниковъ. Какое легкомысліе!
Гуратова. О, будьте покойны, въ другой разъ!.. Однако мы ищемъ, нтъ и нтъ… публика расходится, мужъ сердится: ‘стоитъ того изъ за дряннаго бинокля оставаться’… а тутъ опять, откуда ни возьмись, Чарушкинъ. Мужъ схватилъ меня подъ руку и увелъ домой. Вхожу въ мою комнату полусумасшедшая, и что-же я нахожу: мой бинокль и въ немъ вотъ…
Квасниковъ. Записочка.
Гуратова. Прочтите.
Квасниковъ. Карандашемъ, на листк изъ записной книжки и поддланнымъ почеркомъ… (Читая.) ‘Завтра въ двнадцать часовъ будьте у собора и вручите тысячу рублей женщин, которая подойдетъ къ вамъ и скажетъ: ‘подайте младенцу на зубокъ’. Если не привезете денегъ, ваше письмо въ часъ по полудни будетъ передано вашему мужу’.
Гуратовъ. (Вставъ, въ отчаяніи.) Вы видите, я погибла… Гд мн такъ скоро достать тысячу рублей?.. заложить что нибудь жиду за безобразные проценты?.. у мужа я спросить не смю, — на что я спрошу?..
Квасниковъ. Тмъ боле, что и давать этихъ денегъ не слдъ.
Гуратова. Но если я не дамъ, мое письмо…
Квасниковъ. Мы его добудемъ даромъ.
Гуратова. Вы добудете?! мой другъ, я васъ расцлую!
Квасниковъ. Не безпокойтесь, этого совсмъ не надо… Накинте вашъ вуаль. (Идетъ къ двери.) Жилоботинъ, принесите-ка мн сюда конфиденціальное отношеніе Харьковскаго губернатора касательно князя Жигарина-Малецкаго.
Гуратова. (Спустивъ вуаль.) Вамъ конфиденціально писали объ немъ?
Квасниковъ. Да, сообщили нчто въ род его формулярнаго списка.
Гуратова. О, рука полиціи — это рука провиднія?
Жилоботинъ. (Входя.) Это касательно надзора?
Квасниковъ. Да.
Жилоботинъ. Вотъ-съ.

Уходитъ.

Квасниковъ. Теперь, милая дама, чтобъ это послужило вамъ хорошимъ урокомъ, я вамъ прочту… вотъ вдь вы какія: напусти вамъ только пыли въ глаза, трескъ, блескъ, болтовня, хвастовство, — вы сейчасъ и растаяли… сами начудите, а потомъ полиція васъ выпутывай…
Гуратова. Браните, браните, — я какъ манну небесную вкушаю ваши наставленія.
Квасниковъ. Ни…— вотъ! я прочту только главное.. (Читаетъ.) ‘Въ ономъ, именующемъ себя княземъ Жигаринъ-Малецкимъ, сильно заподозрнъ бжавшій въ прошломъ году ссыльный арестантъ московскій мщанинъ Гаврило Ухватовъ, появлявшійся неоднократно въ разныхъ городахъ Имперіи, по преимуществу въ ярморочное время, съ цлью будто-бы покупки имнья, а въ сущности для производства запрещенной азартной игры, съ подтасовкой картъ и для другихъ мошенничествъ’… Ну, тутъ просятъ слдить за нимъ и имть надзоръ, такъ какъ его подозрваютъ въ одномъ крупномъ мошенничеств.
Гуратова. Можетъ-ли это быть?!
Квасниковъ. А сегодня,— я говорю вамъ это по секрету,— получено предписаніе изъ Петербурга немедленно арестовать его и его сообщницу, солдатку Арефьеву…
Гуратова. Господи! что вы говорите? да я стою на краю пропасти…
Квасниковъ. Стало быть, ваше письмо укралъ никто иной, какъ самъ этотъ князь. Завтра онъ послалъ-бы за деньгами свою солдатку и продолжалъ-бы ухаживать за вами… тутъ уже могло-бы случиться что-нибудь похуже…
Гуратова. Довольно, довольно,— меня и безъ того въ жаръ бросаетъ только подумать!..
Квасниковъ. Но теперь вы можете быть покойны. Ступайте себ домой, прежде чмъ вы успете лечь въ постель, вашъ герой будетъ въ рукахъ правосудія. а ваше письмо у меня.
Гуратова. О! вы святой человкъ.
Квасниковъ. Да впередъ будьте осторожны съ князьями, которые много врутъ.
Гуратова. Никого больше, мой другъ, никого!
Квасниковъ. Ну, зарокъ не давайте.
Гуратова. Или ужь если я буду такъ уврена, такъ уврена!.. Прощайте, мой спаситель… врьте моей благодарности… до гроба, мой другъ… я никогда этого не забуду.
Квасниковъ. Помилуйте, это мой долгъ…
Гуратова. До гроба, мой другъ…

Уходитъ.

3.
КВАСНИКОВЪ одинъ, потомъ ЖИЛОБОТИНЪ.

Квасниковъ. (Возвращаясь на свое мсто.) Ну, сегодня ночью будетъ работа. (Просматриваетъ бумаги.) Жилоботинъ!
Жилоботинъ. (Войдя.) Вы меня знали, Николай Афанасьичъ?
Квасниковъ. Да… Что-же, вы послали за Андрей Прохорычемъ?
Жилоботинъ. Послалъ-съ, прямо въ клубъ Матвенку.
Квасниковъ. Пошлите еще кого нибудь, чтобъ дома у него разузнали, гд онъ… мн онъ необходимъ и какъ можно скорй.
Жилоботинъ. Сейчасъ пошлю… (Уходитъ и тотчасъ возвращается.) Николай Афанасьичъ, еще дама.
Квасниковъ. Что за напасть! мн некогда, пускай придетъ завтра. Кто такая?
Жилоботинъ. Вотъ ихъ карточка… превосходно одты-съ, и хоть тоже вуаль, но видно, что красавица.
Квасниковъ. (Взглянувъ на карточку.) Плещанская… да это должно быть жена Михаила Сергича, она недавно Пріхала Къ намъ… попросите. (Жилоботинъ уходитъ.) Поздненько пожаловала… Чай тоже съ какой нибудь этакой туманной исторьеткой… охъ, ужь эти наши барыни!!, охъ, ужь эти барыни!!.

Входитъ Плещанская.

4.
КВАСНИКОВЪ и ПЛЕЩАНСКАЯ

Плещанская. Простите меня, что я васъ безпокою…
Квасниковъ. О, сударыня, помилуйте, нашъ долгъ…
Плещанская. Но меня приводитъ къ вамъ только крайняя необходимость… я не могу ждать, не могу, клянусь вамъ.
Квасниковъ. Сдлайте одолженіе, садитесь. Вы супруга Михаила Сергича? я, кажется, имлъ удовольствіе быть вамъ представленнымъ?
Плещанская. Да, на прошлой недл у Андреевыхъ.
Квасниковъ. Точно такъ-съ. Чмъ могу служить?
Плещанская. Можетъ быть, глупо, безумно, что я съ такой вещью обращаюсь къ вамъ, но я совсмъ потеряла голову, — чрезъ какой нибудь часъ уже будетъ поздно… Спасите меня! безъ васъ, я не знаю… я…
Квасниковъ. (Про себя.) Ну да, конечно, у этой тоже какой нибудь князь Жигаринъ… (Ей.) Не извольте тревожиться, сударыня, говорите прямо, откровенно… все, что въ нашихъ силахъ, не только по долгу службы, но и по чувству гуманности.
Плещанская. Я здсь въ город всего только три недли, тогда какъ мужъ мой здсь уже два мсяца… я въ это время гостила въ Москв…
Квасниковъ. Какъ-же-съ, я вашего супруга имлъ счастье часто встрчать… Да-съ, когда супруги на продолжительное время разстаются, это большею частью иметъ дурныя послдствія.
Плещанская. Вы догадываетесь…
Квасниковъ. О, сударыня! не вы первая, не вы послдняя. Въ наше время эти исторьетки такъ часто повторяются…
Плещанская. Къ несчастью.
Квасниковъ. Итакъ, вамъ угодно, такъ сказать, отвратить бурю, которая грозитъ вашимъ супружескимъ отношеніямъ?
Плещанская. Да, да, вы угадали.
Квасниковъ. Стало быть, скажемъ такъ: слдствіемъ какого нибудь легкомыслія, невольнаго увлеченія…
Плещанская. Хуже, гораздо хуже!..
Квасниковъ. То есть, какъ-же-съ?
Плещанская. То есть, чего хуже быть не можетъ: онъ хочетъ ухать!
Квасниковъ. Кто это-съ?
Плещанская. Мой мужъ.
Квасниковъ. Вашъ мужъ?— да это превосходно… пускай узжаетъ, вы будете спокойны…
Плещанская. Какъ пускай? но я не хочу быть спокойной, я не могу жить безъ него!..
Квасниковъ. Что-съ?!
Плещанская. Я люблю моего мужа, я не хочу, чтобъ онъ ухалъ.
Квасниковъ. Вы любите вашего супруга?! ахъ, извините, а я-то думалъ… виноватъ… пересядьте сюда, пожалуйста, — здсь вамъ будетъ удобне… дама, любящая своего мужа, — это у насъ такая рдкость… Стало быть, легкомысліе и увлеченіе съ его стороны, стало быть, онъ измнникъ?.. и узжаетъ, и пожалуй, еще съ кмъ нибудь узжаетъ?..
Плещанская. Съ актрисой, съ вашей пвицей.
Квасниковъ. Съ Дарьяловой?
Плещанская. Да, да, съ ней.
Квасниковъ. Ахъ какой оселъ!.. pardon… то есть, если ужь позволите говорить правду, такъ… обладая такой женой, оно, конечно, очень, очень не умно… Да уврены-ли вы въ этомъ?
Плещанская. Какъ-же нтъ, когда я сейчасъ, переодтая горничной, была въ театр, въ ея уборной и слышала ихъ разговоръ, слышала, какъ онъ общалъ ей ухать съ ней ныньче ночью…
Квасниковъ. Ныньче ночью?
Плещанская. Да, въ три часа, а теперь ужь часъ… тогда, не помня себя, не зная, на что ршиться, я бросилась къ вамъ: вы мн при первой встрч внушили столько доврія… я думала, вы не откажетесь помочь въ такомъ дл: жена не хочетъ, чтобъ у нея отнимали ея мужа, да вдь это естественно… это законно!.. неправда-ли, это священно?!..
Квасниковъ. Вполн священно!..
Плещанская. И вы не допустите…
Квасниковъ. Я не допущу… то есть, виноватъ… я самъ лично тутъ ничего не могу сдлать. Это дло такого щекотливаго свойства, что вамъ надо-бы обратиться съ нимъ къ начальству боле сильному, напримръ, къ губернатору, они скоре могутъ сдлатъ распоряженіе… наконецъ, къ мстному архіерею, который могъ-бы пригласить вашего супруга къ себ, сдлать ему увщаніе…
Плещанская. Что вы такое толкуете, когда-же это?.. я же вамъ говорю, что черезъ два часа онъ съ ней удетъ…
Квасниковъ. Правда, правда…
Плещанская. Да я и не знаю никого, я никому, кром васъ, не довряю.
Квасниковъ. Благодарю васъ… но что-же я-то могу сдлать?
Плещанская. Помшать его отъзду,— помшать, во чтобы то ни стало!.. Ну, арестовать эту женщину.
Квасниковъ. Въ силу какихъ же преступленій?
Плещанская. Она украла у меня сердце моего мужа.
Квасниковъ. Да, но…
Плещанская. Да если бы она украла у меня часы, вы бы ее арестовали?
Квасниковъ. Непремнно.
Плещанская. Какъ же вы думаете, что мн дороже: часы или сердце мужа?
Квасниковъ. Да-съ, но такой предметъ, какъ сердце… онъ въ нашихъ законахъ не значится нигд въ статьяхъ о краж.
Плещанская Такъ что-же значится въ вашихъ законахъ? Такъ куда-же годятся ваши законы?
Квасниковъ. Какъ-же прикажете?
Плещанская. Ну, если-бы я убжала отъ мужа, онъ могъ бы вернуть меня?
Квасниковъ. Да-съ… онъ иметъ право не выдать вамъ паспорта и…
Плещанская. А я никакого права не имю? никакого? и это вы находите справедливымъ?
Квасниковъ. Это ужасно несправедливо, но что же прикажете длать?— оно такъ.
Плещанская. И вы даже не можете остановить его? только остановить, чтобъ онъ не ухалъ сегодня ночью?
Квасниковъ. Остановить! остановить всегда можно, полиція можетъ задержать…
Плещанская. Ну такъ…
Квасниковъ. Но это будетъ превышеніе власти и я за это лишусь мста… Не отчаивайтесь, сударыня… Господи, еслибъ былъ какой нибудь законный поводъ къ задержанію…
Плещанская. Онъ бросаетъ жену.
Квасниковъ. Это не поводъ, это совсмъ не поводъ, вотъ еслибы онъ сдлалъ какое нибудь преступленіе…
Плещанская. Мой мужъ…
Квасниковъ. Ну, напримръ, изъ-за этой женщины… ну фальшивый вексель, подлогъ какой нибудь…
Плещанская. Мой мужъ честный человкъ, и никогда ни для кого…
Квасниковъ. Это большое несчастье, что онъ честный человкъ… иначе мы могли бы… или еслибъ онъ запутался въ долгахъ…
Плещанская. У него никогда не было долговъ.
Квасниковъ. Какая жалость, какая жалость!.. и съ вами онъ всегда обращался хорошо? никакого насилія или…
Плещанская. Что вы говорите!
Квасниковъ. Да, да, это ужасно!— ни малйшаго пятнышка, за которое можно было бы ухватиться, чтобы привлечь судебнаго слдователя… Но что прикажете длать? какъ остановить человка, когда онъ олицетворенная добродтель?..
Плещанская. О, господи, господи!— онъ удетъ, онъ удетъ съ ней…

Плачетъ.

Квасниковъ. Успокойтесь, пожалуйста, успокойтесь.
Плещанская. Что успокойтесь!— вы ничего не сдлаете для меня, вы ничего не хотите сдлать…
Квасниковъ. Помилуйте, я отъ всей души, отъ всего сердца готовъ помочь вамъ, но это не въ моей власти… вдь не могу же я въ самомъ дл рисковать, чтобъ меня выгнали со службы только изъ удовольствія остановить глупую шалость вашего супруга… Сдлайте на него письменное донесеніе въ какомъ нибудь дйствительномъ преступленіи: поджогъ, воровство,— тогда другое дло, но такъ…
Плещанская. Что вы мн предлагаете?!
Квасниковъ. Я не предлагаю, я только указываю единственный законный путь. Вамъ самимъ лично было гораздо легче остановить его… тамъ въ театр: вышли-бы да и уличили ихъ.
Плещанская. До того-ли мн было! разв я соображала что въ эту минуту?!
Квасниковъ. Ну позжайте теперь на желзную дорогу.
Плещанская. Жена на желзной дорог останавливаетъ мужа!— это безобразно!

Плачетъ.

Квасниковъ. Ну изволите видть — вы не хотите подвергнуть себя ни малйшей непріятности, а съ меня требуете.
Плещанская, Я вижу, что мн остается только одно: идти домой и рыдать, и рыдать, и рыдать!!

Плачетъ.

Квасниковъ. (Ходитъ по сцен.) Ахъ, боже мой! еслибъ я могъ какъ нибудь помочь!.. что-бы? что-бы? что-бы?.. (Внезапно останавливаясь.) Позвольте!— позвольте, Я кажется нахожу возможность. (Подсаживаясь.) Утрите ваши слезки и слушайте меня внимательно… Нтъ, если вы такъ разсянно смотрите…
Плещанская. Нтъ, нтъ, я слушаю васъ.
Квасниковъ. Скажите мн, если я сдлаю… какъ бы это… ну хоть маленькую невжливость относительно вашего супруга, — вы вступитесь за меня передъ нимъ? вы заставите его извинить меня?
Плещанская. О! только-бы вы его удержали!
Квасниковъ. И вы надетесь, что онъ не станетъ меня преслдовать?
Плещанская. Я такъ буду просить его, — онъ мн не откажетъ… говорите, говорите.
Квасниковъ. Ступайте же преспокойно домой и ждите вашего супруга…
Плещанская. А если онъ не вернется!
Квасниковъ. Будемъ думать, что онъ придетъ. Вы употребите вс средства, все отъ васъ зависящее… pardon, но какъ молодая и изящная особа, вы меня поймете: вы употребите все, зависящее отъ васъ, чтобы удержать его дома…
Плещанская. (Угасшимъ голосомъ.) Хорошо.
Квасниковъ. И это вамъ удастся,— я увренъ… но положимъ, вамъ не удастся, тогда… я надюсь, что это останется между нами… я получилъ сейчасъ предписаніе отъ моего начальства арестовать сегодня ночью одного мошенника, живущаго вблизи отъ васъ… Мы нашего мошенника арестуемъ само по себ, но, знаете, въ суматох, въ темнот, на улиц, можно ошибиться… понимаете?
Плещанская. Нтъ.
Квасниковъ. Слдите за мной внимательно: если вашъ супругъ настолько ужь обезумлъ, что никакія ваши попытки не удадутся, поставьте лампу на окно. Лицо, вполн достойное доврія, будетъ ожидать этого сигнала, подойдетъ къ вашему супругу и потребуетъ, чтобы онъ слдовалъ въ полицію, онъ будетъ протестовать, но, понимая, что это случайная ошибка, и зная меня лично, спокойно отправится къ намъ, въ увренности, что увидитъ меня и я его выпущу… а меня не будетъ дома… его введутъ въ комнату и запрутъ…
Плещанская. Стна объ стну съ ворами и мошенниками?
Квасниковъ. О, господи, сударыня, мы везд окружены ворами и мошенниками. Вашъ супругъ будетъ, конечно, негодовать, а я явлюсь домой только посл отхода позда, который увезетъ злую разлучницу. Я разсыплюсь въ извиненіяхъ, выслушаю всю его злобу, и онъ вернется къ вамъ.
Плещанская. А если онъ теперь не зайдетъ домой и прямо пройдетъ на станцію желзной дороги?
Квасниковъ. (Вставая.) Я поручу сейчасъ-же слдать за нимъ и во всякомъ случа не допущу, чтобы онъ ухалъ. Но, конечно, я все-таки за эту ошибку могу отвчать, если вы не вступитесь за насъ передъ вашимъ супругомъ…
Плещанская. (Вставъ.) Въ этомъ отношеніи я все беру на себя.
Квасниковъ. (Раскланиваясь.) Будемъ надяться, сударыня, что все обойдется безъ моихъ услугъ и что, такъ сказать, ваши объятія удержатъ вашего супруга крпче всякой тюрьмы.
Плещанская. Во всякомъ случа, что бы ни случилось ныншней ночью, я вамъ всегда останусь благодарна за ваше участіе и желаніе мн помочь.
Квасниковъ. О, сударыня!— нашъ долгъ… я вамъ долженъ быть благодаренъ: намъ такъ рдко приходится имть дла съ такими чистыми, такъ сказать, святыми…
Плещанская. Прощайте.
Квасниковъ. Итакъ: только въ крайнемъ случа лампу на окно и — позвольте пожелать, чтобъ это вамъ не было нужно.
Плещанская. Я попытаюсь…

Уходитъ.

Квасниковъ. (Провожая ее въ дверь.) Посвтите дам!.. (Возвращаясь къ авансцен.) Н-да, кавардакъ можетъ выйти не малый… что говорить, это съ моей стороны была маленькая слабость общать… я рискую выговоромъ по служб… но… но, чортъ возьми, надо-же имть немножко рыцарскаго чувства, когда видишь передъ собою прекрасную даму въ слезахъ и рыданьи!.. (Идетъ.) Жилоботинъ!!.

Уходитъ.

Перемна декораціи.

Вторая картина.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Плещанскій.
Плещанская.
Антоновъ.
Анза.
Лакей.

Гостинная у Плещанскихъ.

1.
ПЛЕЩАНСКІЙ и ЛИЗА.

Они входятъ въ одно время съ различныхъ сторонъ.

Плещанскій. Барыня давно вернулась?
Лиза. Нтъ-съ, не такъ чтобы, он раздваются.
Плещанскій. Ну, вы не говорите ей, что я пріхалъ.
Лиза. Слушаю-съ.

Онъ уходитъ направо, она налво. Въ глубин слышенъ шумъ, лакей не пускаетъ Антонова, который все таки врывается на сцену, онъ навесел.

2.
ЛАКЕЙ и АНТОНОВЪ, потомъ ПЛЕЩАНСКІЙ.

Антоновъ. Пусти меня… ты лакей!.. Какъ ты смешь? мн надо его видть… мн необходимо надо…
Лакей. Завтра пожалуйте, теперь поздно, баринъ спать ложатся.
Антоновъ. Что спать? зачмъ спать? когда меня обитаютъ, понимаешь-ты, меня обижаютъ!.. Кто я такой? разв я лакей антрепренера? если онъ антрепренеръ! плевое дло… я самъ былъ антрепренеръ… зачмъ онъ меня посылаетъ въ погребокъ?.. оставь, погоди… кто я такой?.. Я артистъ, понимаешь!?
Лакей. Пожалуйте домой.
Антоновъ. Я долженъ видть Михаила Сергича, онъ мой другъ, онъ за меня заступится… меня Чарушкинъ позвалъ на ужинъ, антрепренеръ этого не касается… тю-тю! не смй… а онъ меня прогоняетъ изъ клуба. Въ клуб не театръ, тутъ Чарушкинъ распоряжается…
Лакей. Какъ васъ держать-то? вы пьяны, на ногахъ не стоите…
Антоновъ. Это никого не касается… я пьянъ, но я артистъ… уважай искусство! ага! что? уважай искусство! каково сказано?.. замолчали передъ симъ… а онъ меня въ погребокъ посылаетъ.
Лакей. Ну идите, идите, говорятъ вамъ…
Антоновъ. Оставь, не смй!..

Входитъ Плещанскій.

Плещанскій. Кто тутъ оретъ?.. этого скота еще зачмъ сюда принесло!?.
Антоновъ. Михаилъ Сергичъ, — благодарю, merci!!, привтъ теб, который такъ встрчаетъ. Я къ вамъ.
Плещанскій. Извините, теперь не время.
Антоновъ. Пришелъ просить заступничества… За что же, помилуйте? я не лакей антрепренера!— Я артистъ! уважай искусство!.. Заступитесь за артиста, Михаилъ Сергичъ.
Плещанскій. Говорятъ вамъ, теперь мн некогда, ступайте…
Лакей. Ступайте, что вы, право…
Антоновъ. Михаилъ Сергичъ, permettez, ради бога… Вы покровитель искусства, вы меценатъ, возвышенная душа…
Плещанскій. По мн некогда,— я спать хочу.
Антоновъ. Скажите мн одинъ вопросъ: нужно уважать искусство?
Плещанскій. Нужно, нужно,— ступайте…
Антоновъ. Ага! что взяли?.. вотъ онъ,— чистый источникъ пониманія… Михаилъ Сергичъ, когда меня обижаютъ…
Плещанскій. Хорошо, хорошо, только завтра вы мн все это разскажете… завтра приходите, а теперь ступайте домой…
Антоновъ. Вотъ слово резонное я всегда слушать готовъ, merci… прощайте. Куда-жь теперь мн хать?.. господи, куда-же мн хать?…
Лакей. Пожалуйте, извощикъ знаетъ, — свезетъ куда надо.

Ведетъ его.

Антоновъ. Извощикъ!.. что такое — извощикъ?.. уважай искусство!!, ага! что? испугались! прикусили язычки!..

Уходитъ съ лакеемъ вмст.

3.
ПЛЕЩАНСКІЙ одинъ, потомъ ПЛЕЩАНСКАЯ.

Плещанскій. Вотъ еще какіе пріятели завелись, благодаря моимъ закулиснымъ скитаніямъ. Какъ-бы его Софа не услыхала. Не пришла-бы сюда… (Вынимаетъ изъ кармана письмо.) Куда положить ей это письмо, чтобъ она сейчасъ увидала?.. А, все равно, велю передать черезъ горничную… что-жь? я узжаю всего только на дв недли, мы разставались и на большее время… (Входитъ Плещанская, — онъ быстро прячетъ письмо.) Она!..
Плещанская. А! ты вернулся?
Плещанскій. А ты еще не спишь?
Плещанская. Я ждала тебя. Кто тутъ кричалъ?
Плещанскій. Глупый этотъ Андрей пустилъ сюда пьянаго дурака… такъ я и думалъ, что онъ тебя подниметъ съ постели.
Плещанская. Я еще не ложилась… я не хотла лечь, не пожелавъ теб доброй ночи.
Плещанскій. Или добраго утра,— теперь два часа.
Плещанская. Ужь два?!
Плещанскій. Конечно… теб вредно такъ засиживаться и я совтую…
Плещанская. Ничего, ничего, я сегодня такъ отлично настроена…
Плещанскій. (Посмотрвъ на часы, про себя.) Еще успю… (Ей.) Стало быть, не скучно было у бабушки?
Плещанская. Нисколько, напротивъ… ей сегодня гораздо лучше и у нея были гости… А ты какъ провелъ вечеръ?
Плещанскій. (Равнодушно.) Какъ вс другіе.
Плещанская. Хорошъ былъ спектакль?
Плещанскій. Ну, съ нашими актерами!..
Плещанская. Говорятъ, наша прекрасная примадонна узжаетъ отъ насъ?
Плещанскій. Говорятъ.
Плещанская. И увозитъ сердца всей нашей молодежи?
Плещанскій. Ну, не всей…
Плещанская. Однако… все таки нкоторыхъ… она хорошенькая.
Плещанскій. Такъ себ.
Плещанская. Много ею восхищались сегодня?
Плещанскій. По обыкновенію… а тобой?
Плещанская. (Садясь.) Спасибо за сближеніе… да и мной тоже… знаешь, кого я тамъ встртила?.. помнишь, я теб разсказывала про студента Сурадина, въ котораго я была влюблена шестнадцатилтней двочкой, его… въ какомъ онъ былъ восторг… весь вечеръ не отходилъ отъ меня, вспоминалъ прошлое и кончилъ тмъ, что сдлалъ мн формальное объясненіе въ любви.
Плещанскій. (Про себя.) Дрянной мальчишка!
Плещанская. Я его пригласила къ намъ,— я тебя познакомлю…
Плещанскій. (Вставая.) Софочка, не пора-ли теб въ постельку?
Плещанская. (Про себя.) Нтъ, ревности въ немъ не расшевелить… (Ему.) А ты?
Плещанскій. Мн еще надо написать парочку дловыхъ писемъ… ступай, милая, я приду…
Плещанская. Я лучше подожду тебя здсь.
Плещанскій. Ты едва успешь раздться…
Плещанская. Долго-ли?.. нтъ, нтъ, пиши, я подожду… или — если теб еще не хочется спать… (Нжно усаживай его посл себя.) Поди, сядь сюда и поворкуемъ немножко.
Плещанскій. Причудница!..
Плещанская. Разв теб непріятно такъ сидть со мной…

Она кладетъ ему голову на плечо.

Плещанскій. Очень пріятно… но…
Плещанская. Держу пари, что ты ни разу не вспоминалъ обо мн во весь вечеръ…
Плещанскій. Все время думалъ только о теб.
Плещанская. Лгунишка!.. у тебя такая втренная голова… (Движеніе Плещанскаго.) Сиди смирно, не двигайся… мн такъ хорошо…
Плещанскій. Софочка, право пора теб спать…
Плещанская. (Полусонно, растягивая слова.) Сейчасъ… Ахъ было времячко, когда ты самъ меня усаживалъ такъ подл себя, и не позволялъ трогаться съ мста, и не тяготился этимъ… (Онъ глядитъ на часы.) И не поглядывалъ украдкой на часы… а кажется, какъ недавно было это времячко!..
Плещанскій. Мы никогда не засиживались до двухъ часовъ утра…
Плещанская. И до двухъ, и до трехъ… но теперь мы два года женаты и ты ужь не тотъ…
Плещанскій. Все тотъ-же…
Плещанская. (Обнимая его одной рукой черезъ его грудь.) Н—-тъ…
Плещанскій. (Беретъ ея руку, тмъ же тономъ.) Н-да! Хорошенькая у тебя ручка!..

Цлуетъ ея руку.

Плещанская. Только ручка?
Плещанксій. (Любуясь ея рукой.) Нтъ и локотокъ…
Плещанская. И шейка? и глазки?.. помнишь, какъ ты восхищался моими глазками?
Плещанскій. Да, да…
Плещанская. Ты теперь гораздо меньше мной любуешься.
Плещанскій. Нисколько.
Плещанская. О, я знаю, что говорю, бывало мн стоило только приложить мою щеку къ твоей, — вотъ такъ… и ты-бы сейчасъ обнялъ меня…
Плещанскій. Такъ вотъ?
Плещанская. И поцловалъ-бы… (Онъ цлуетъ ея руку.) меня.
Онъ цлуетъ ее.
Плещанскій. Ну и теперь вдь тоже.
Плещанская. Теперь я должна сама выпрашивать.
Плещанскій. (Вставая.) Ты бредишь, душа, и твои хорошенькіе глазки закрываются… иди, ложись, Софочка…
Плещанская. Правда, я совсмъ засыпаю… и не въ силахъ двигаться… дай, я сяду въ кресло, а ты меня свези… помнишь, бывало, ты возилъ меня, какъ маленькаго ребенка по комнатамъ?
Плещанскій. Но тутъ нтъ такихъ креселъ, какъ въ Москв… эти кресла тяжелы и неповоротливы.
Плещанская. Ну такъ снеси меня на рукахъ.
Плещанскій. (Про себя.) Она запретъ спальню и не выпустить меня…
Плещанская. Что?
Плещанскій. Поди одна, Софочка… я самъ ужасно раскисъ и, ужь если говорить правду, у меня страшно голова болитъ.
Плещанская. (Живо вскакивая) Голова болитъ? что же ты сейчасъ не сказалъ, пойдемъ… у меня въ спальн одеколонъ,— я намочу теб голову, это тебя облегчитъ.
Плещанскій. Нтъ, мн это никогда не помогаетъ… и тамъ въ спальн такъ душно… Я даже думаю: не лечь-ли мн сегодня въ кабинет?
Плещанская. Какъ хочешь, милый, я сейчасъ велю постлать теб на диван.
Плещанскій. Не надо, Софи, я самъ распоряжусь… прощай, ложись…
Плещанская. Чтобъ я тебя оставила, когда ты боленъ?— ни за что. Я не лягу, пока не буду уврена, что ты спокойно спишь.
Плещанскій. А я не усну, пока ты не ляжешь, стало быть мы оба не будемъ спать.
Плещанская. Не могу же я такъ хладнокровно…
Плещанскій. Ахъ, знаешь, что мн пришло въ голову: пойду-ка я прогуляться… погода хорошая и утренній воздухъ меня освжитъ…
Плещанская. Правда, прекрасная мысль… пойдемъ.
Плещанскій. Какъ?
Плещанская. И я съ тобой пойду… это будетъ прелестнйшая прогулка: мы пойдемъ на валъ встрчать утреннее солнышко, ни живой души кругомъ, мы только двое…

Беретъ шляпу и хочетъ ее надвать.

Плещанскій. Я вижу, Софи, что отъ тебя скрывать нечего, я принужденъ теб сказать всю правду…
Плещанская. Правду?
Плещанскій. Я долженъ идти и одинъ… я не хотлъ говорить теб, чтобы тебя не безпокоить, но ты меня заставляешь… мн предстоитъ…
Плещанская. Что?
Плещанскій. Дуэль… успокойся, не я буду драться, я приглашенъ только секундантомъ.
Плещанская. Сегодня?
Плещанскій. Въ три часа утра… а я еще долженъ захать…
Плещанская. Ты не пойдешь,— я не пущу тебя!
Плещанскій. Софа, Софа!
Плещанская. Ты не пойдешь, — можно потомъ сказать, что тебя не разбудили, дуэль не состоится, и они будутъ очень рады.
Плещанскій. Я далъ слово, Софи, это сумасшествіе!..
Плещанская. Пускай, пускай сумасшествіе, но я умоляю тебя, останься… еслибъ ты зналъ, какъ я теб буду благодарна, еслибъ ты зналъ!..
Плещанскій. Послушай, душа моя.
Плещанская. Можетъ быть, это глупость, что я такъ суеврна, но мн страшно, я предчувствую несчастье, большое несчастье!.. я не требовательна вообще, но сегодня,— сегодня уступи мн.
Плещанскій. Софа, это капризъ ребенка… оставь меня..
Плещанская. Ты мн отказываешь? а! это потому, что ты лжешь.
Плещанскій. Я лгу?
Плещанская. Дуэли никакой нтъ!.. ты хочешь уйти не изъ за дуэли…
Плещанскій. Ей богу же!..
Плещанская. Побожись, побожись! гляди мн прямо въ глаза и дай мн честное слово честнаго человка, что ты хочешь уйти изъ за дуэли!.. ну, что-жь ты? дай мн честное слово!..
Плещанскій. Хорошо, ты права, я обманывалъ тебя… я просто хотлъ избжать тяжелой сцены разставанья… вотъ теб письмо, оно было готово, я его не сію секунду написалъ, надюсь, этому ты повришь.
Плещанская. (Пробжавъ письмо.) Ты долженъ ухать по дламъ, отъ которыхъ зависитъ все наше состояніе?
Плещанскій. Ты видишь сама…
Плещанская. И сейчасъ?
Плещанскій. Поздъ отходитъ въ три часа.
Плещанская. Чудесно, демъ вмст.
Плещанскій. И ты?..
Плещанская. Понятно… ты дешь, я ду, — демъ вмст.
Плещанскій. Это невозможно… мн придется останавливаться на постоялыхъ дворахъ, по сквернымъ дорогамъ тащиться въ телг… нтъ, Софи…
Плещанская. И только? и больше никакихъ препятствій нтъ?
Плещанскій. Довольно и этихъ… Перестань же спорить, поцлуй меня покрпче, пожелай удачи, и прощай.
Плещанская. Погоди, остановись… не испытывай такъ долго мое терпнье… пожелай удачи?.. въ чемъ удачи?.. не заставляй меня высказывать…
Плещанскій. Что?
Плещанская. Что этотъ отъздъ по дламъ такая же ложь, какъ и дуэль, что ты узжаешь ради женщины и съ нею вмст!..
Плещанскій. Откуда это?..
Плещанская. Что ты умлъ утшаться, пока меня здсь въ город не было, что ты пропадаешь на цлые дни… что теперь ты нанизываешь ложь за ложью, чтобъ обмануть меня…
Плещанскій. Съ чего ты взяла? ты оскорбляешь меня…
Плещанская. Я это чувствую, я знаю.
Плещанскій Это неправда.
Плещанская. Такъ докажи мн,— останься…
Плещанскій. По дла…
Плещанская. Останься — и я теб поврю… я ничего не спрошу: я не стану допытываться, справедливы-ли мои подозрнія, не говори, не оправдывайся, я ничего не хочу знать, я теб врю и прости меня, что я на минуту могла тебя заподозрить… пристыди меня, докажи, что я ошибалась,— останься… что длать? что наше состояніе? все можно вернуть,— но потеряешь привязанность, довріе, счастье, — этого ужь не вернуть никогда!.. (Усаживая его и постепенно опускаясь передъ нимъ на колни.) Милый, я вижу: ты колеблешься… ты остаешься!.. покорись этому доброму чувству, ты не раскаешься!..
Плещанскій. Ты приказываешь!.. что бы отъ того не вышло,— я долженъ покориться: я остаюсь!
Плещанская. (Обнимая его.) О, какъ я тебя люблю!!..
Плещанскій. Ты мой тиранъ, ты…
Плещанская. Раба твоя и на всю жизнь… я буду твоей врной слугой, я буду угадывать твои малйшія желанья. (Вставъ.) Постой… и теперь, и сейчасъ, прежде чмъ намъ идти спать… я знаю, ты любишь выкурить на ночь одну изъ твоихъ дорогихъ сигаръ… сиди, я сейчасъ принесу теб…
Плещанскій. Хорошо, Софи… только ужь если хочешь меня побаловать сегодня… вотъ теб ключъ отъ стола: тамъ справа, въ нижнемъ ящик, надо вынуть вс бумаги и сзади ты найдешь два ящика, такъ принеси тотъ, который поменьше…
Плещанская. (Идетъ и останавливается.) Но ты не… ты будешь все такъ сидть и не сойдешь съ мста?..
Плещанскій. Хорошо довріе!.. я буду все такъ сидть,— раба моя! все такъ, какъ прикованный.
Плещанская. Сейчасъ, сейчасъ…

Уходитъ.

4.
ПЛЕЩАНСКІЙ одинъ.

Плещанскій. Ну вотъ и остался! вотъ и тряпка… вотъ и подъ башмакомъ у жены!.. а Надя подетъ и будетъ хохотать, и при первой встрч скажетъ? ‘вамъ жена не позволила!’ (Вставая.) А, вдь это капризъ! вдь это право пустой женскій капризъ и больше ничего?.. чрезъ дв недли я снова здсь, все тотъ-же, съ той-же лаской, даже еще ласкове прежняго… Софа посердится денекъ, другой, и опять придетъ въ мои объятья… Я не могу, я долженъ хать… два слова ей… (Пишетъ наскоро въ бумажник, потомъ вырываетъ листокъ.) ‘Софа, не сердись… остаться невозможно, при свиданіи объяснимся’… (Кладетъ записку на столъ.) Такъ… и пока она успетъ одться… До свиданья, Софочка, до свиданья!

Уходитъ. Посл минутной паузы входитъ Плещанская.

5.
ПЛЕЩАНСКАЯ одна.

Плещанская. (Входя.) Этотъ ящикъ?.. Мими? Миша?!. гд-же онъ?.. ушелъ?… неужели все-таки ушелъ? посл всего, что говорено и общано, посл всего?!. Не Можетъ быть… (Увидавъ записку.) записка!?.. (Читаетъ.) Стало быть, все-таки, все-таки!.. Такъ не удешь-же ты, я насильно тебя остановлю?… (Ставитъ лампу на окно и отходитъ.) Впрочемъ, нтъ!.. Нтъ, не нужно… если онъ все-таки могъ ухать, все-таки!.. пускай детъ съ кмъ угодно… куда угодно… пускай, пускай, пускай…

Съ тихимъ плачемъ уходитъ въ свою комнату.

ЧЕТВЕРТОЕ ДЙСТВІЕ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Плещанскій. Плещанская. Гуратовъ. Гуратова. Квасниковъ. Чарушкинъ. Лакеи.

Гостинная у Плещанскихъ. Декорація предъидущей сцены.

ЛАКЕЙ и КВАСНИКОВЪ.

Лакей. (Отворяя дверь.) Пожалуйте-съ въ тостинную… (Квасниковъ входитъ.) Софья Дмитровна приказали просить пообождать ихъ здсь, он сейчасъ выйдутъ.
Квасниковъ. Ты, любезнйшій, здсь одинъ лакей?
Лакеи. Одинъ-съ.
Квасниковъ. Ты вчера ночью впускалъ Михаила Сергича, какъ они вернулись домой?
Лакей. Я-съ.
Квасниковъ. Что-жь они очень раздражены были вчера?
Лакей. Очень сердиты-съ. Темне тучи грозовой пришли, хоть и не заговаривай съ ними, все только про себя бранились: мерзавцы да мошенники, мошенники да мерзавцы.
Квасниковъ. Хорошо, хорошо… а потомъ?
Лакей. А потомъ по столу кулакомъ застучали… я, говорятъ, имъ задамъ!— а кому задамъ, не сказали.
Квасниковъ. Такъ-съ… а потомъ?
Лакей. А потомъ схватили стаканъ и вдребезги его объ полъ.
Квасниковъ. Вотъ что… а потомъ?
Лакей. А потомъ, словно это имъ легче стало, что злобу свою сорвали, — поугомонились… все по кабинету ходили и зельтерскую воду пили…
Квасниковъ. Н-ну?
Лакей. А тамъ въ спальню пошли, только вернулись… должно, спальня-то заперта была, они въ кабинет, такъ не раздваясь, легли и уснули… вотъ и до сей поры все спятъ.
Квасниковъ. Н-да!!. (Лакей хочетъ уйти.) Постой-ка, любезненькій, ты у нихъ давно служишь?
Лакеq. Полтора года будетъ.
Квасниковъ. Что-жь, это часто съ ними бываетъ, что этакъ сердятся и посуду бьютъ?
Лакей. Никакъ нтъ-съ, это ужь не знаю, съ чего вчерась такъ случилось, а то они карахтера мягкаго… вспыльчивость, это конечно, иной разъ и обругаютъ, а такъ чтобы, какъ вчерась, это впервой.

Входитъ Плещанская. Лакей уходитъ.

2.
ПЛЕЩАНСКАЯ, КВАСНИКОВЪ.

Квасниковъ. (Вставши.) Ахъ… Чtсть имю…
Плещанская. Я вамъ очень благодарна, Николай Афанасьичъ, что вы зашли къ намъ: мн самой хотлось видть васъ сегодня утромъ, чтобы высказать вамъ мое полное раскаяніе…
Квасниковъ. Въ чемъ-съ?
Плещанская. Вы вроятно вчера были удивлены моимъ поведеніемъ… и въ самомъ дл я вела себя очень опрометчиво и глупо.
Квасниковъ. Помилуйте-съ… вы поступили съ полнымъ сознаніемъ своего права, съ увлеченіемъ… pardon, — какой нибудь тигрицы, у которой отнимаютъ ея дтище.
Плещанская. Я поступила глупо и сознаю это… но вы можете понять до какой степени я была разстроена и не отдавала себ отчета въ томъ, что длаю, если даже ршилась вмшать полицію въ мое интимное семейное горе.
Квасниковъ. Позвольте замтить, сударыня, что въ данномъ случа я дйствовалъ, не какъ полиція, а, если позволите сказать, какъ другъ…
Плещанская. Да,— но все таки…
Кваевиковъ. И съ этой точки зрнія мене всего ожидалъ вашего раскаянія въ томъ, что вы обратились ко мн.
Плещанская. Простите меня, не сердитесь, вы видите, я до сихъ поръ не могу хорошенько прійти въ себя и не знаю, что говорю… но вся эта исторія: этотъ арестъ мужа, этотъ глупый скандалъ, да еще по моему желанью, даже по моей просьб…
Квасниковъ. Никакого скандала тутъ не было-съ и быть не должно… дло было сдлано съ чистотою и аккуратностью, офицеръ, вниманію котораго я поручилъ вашего супруга, человкъ скромный и добросовстный… какъ только онъ замтилъ лампу въ вашемъ окн, онъ съ двумя городовыми подошелъ къ вашему супругу и попросилъ его слдовать къ намъ… вашъ супругъ, въ надежд встртить меня, не сопротивлялся… у насъ, правда, онъ немножко пошумлъ… и посл трехъ часовъ былъ выпущенъ съ извиненіями и сожалніями… Я ему, конечно, не показывался: знаете — не совсмъ ловко было, а теперь явился самъ къ нему повторить наши извиненія… обо всемъ дл знаю только я и помянутый офицеръ,— городовыхъ считать нечего… стало быть, если вашъ супругъ самъ не подыметъ этого дла…
Плещанская. Надюсь, что онъ не захочетъ…
Квасниковъ. Какъ знать-съ!— они вчера, вернувшись домой, были очень взволнованы, видно, что еще эта пагубная страсть бушуетъ со всей силой… они тутъ въ кабинет даже стаканъ разбили вдребезги.
Плещанская. Вы однако, въ самомъ дл, усердно слдили за нимъ, коли знаете даже, что было здсь въ кабинет…
Квасниковъ. Когда дама мн поручаетъ и притомъ дло такого, такъ сказать, тонкаго свойства, обязанъ я быть рыцаремъ? такъ или нтъ-съ?— а потому и еще-съ… благо мн такъ удалось видть васъ… я желалъ-бы имть честь высказать совтъ преданнаго слуги…
Плещанская. Что такое? говорите.
Квасниковъ. Узжайте вы отсюда и не дале, какъ сегодня-же… не давайте и опомниться вашему супругу: такъ его заберите со всмъ скарбомъ и увезите… во-первыхъ, и намъ будетъ покойне, что онъ уже не будетъ жаловаться, а главнымъ образомъ и для васъ…
Плещанская. Что для меня?
Квасниковъ. Если позволите донести: сегодня утромъ мн достоврно доложено относительно этой актрисы, что вчерашняя телеграмма, все это былъ одинъ пуфъ… что она будетъ играть у насъ еще цлую недлю и приглашена и на будущій годъ.
Плещанская. А! она тоже не ухала.
Квасниковъ. Да-съ… и если вы останетесь здсь, вашъ супругъ можетъ опять бжать къ предмету своей… какъ я уже сказалъ, пагубной страсти.
Плещаяская. Пускай бжитъ, теперь я ему мшать не стану.
Квасниковъ. Помилуйте, вы удивляете меня, посл вашего вчерашняго гнва…
Плещанская. Николай Афанасьичъ, за эту ночь я много передумала… мы остановили его отъ дурнаго дла, — да, на этотъ одинъ разъ… но каждый день, каждый часъ возобновлять эту отвратительную распрю,— слишкомъ унизительно… я недовольна ужь и за одинъ разъ, и имъ ужь моя гордость оскорбляется… нтъ, я не стану бороться, нтъ, шагу больше не сдлаю,— онъ ко мн вернется самъ, сейчасъ, сію минуту… если онъ еще станетъ колебаться, я задушу въ себ мою привязанность къ нему, и длу конецъ.
Квасниковъ. Да вдь это…
Плещанская. Я говорю съ вами такъ откровенно потому, что вы тутъ были невольнымъ свидтелемъ и отнеслись ко мн съ участіемъ, но теперь я никого больше не призову на помощь.
Квасниковъ. (Вставъ.) Понимаю-съ… Во всякомъ случа вы позволите мн еще разъ вернуться къ вамъ?
Плещанская. Я всегда вамъ буду рада и благодарна.
Квасниковъ. Помилуйте, мой долгъ… все таки я долженъ извиниться передъ вашимъ супругомъ… (Раcкланиваясь.) Теперь у меня есть кое-какія распоряженія, а черезъ четверть часика я зайду опять-съ.

Раскланивается и уходитъ.

3.
ПЛЕЩАНСКАЯ едва, потомъ ПЛЕЩАНСКІЙ.

Плещанская. Да, никого больше, никого не нужно… никакихъ помощниковъ… если я его въ самомъ дл потеряла, никто мн его не вернетъ.

Задумывается. Плещанскій входитъ и тихо подходитъ къ ней.

Плещанскій. Софи!
Плещанская. А! это ты?
Плещанскій. (Опираясь на столъ, подл котораго она сидитъ.) Я, Ссфи… я вернулся къ теб съ мольбой и покаяньемъ…
Плещанская. Ну?..
Плещанскій. (Цлуя ея руку.) Здравствуй, во первыхъ — и спасибо теб… спасибо за твой чудесный новый портретъ, который я нашелъ у себя на стол… ты на немъ глядишь такъ ласково, съ такимъ довріемъ, съ такой любовью… не напускай на себя эту холодность… погляди на меня такъ, какъ ты глядишь на портрет.
Плещанская. Еслибъ я могла!..
Плещанскій. Софи, я знаю, — нтъ словъ, чтобъ назвать мою вину… но ты добра, — прости мн хоть ради сегодняшняго праздника, дня нашей свадьбы.
Плещанская. Праздника!…
Плещанскій. Вчера, въ сует, я забылъ объ немъ, и вспомнилъ только, прибжавши на желзную дорогу…
Плещанская. (Съ затаеннымъ крикомъ негодованія.) Какъ? и все таки!..
Плещанскій. Когда мн пришло въ голову, что именно въ этотъ счастливый день, я къ нашей любви примшиваю презрнный денежный вопросъ… что я узжаю по коммерческимъ дламъ, — я сказалъ себ: нтъ, я останусь, — и вернулся къ теб.
Плещанская. О! какъ это великолпно!..
Плещанскій. Ты не великодушна, Софи, неужели такъ непростительна эта минута забвенья…
Плещанская. (Про себя.) И все только ложь, и ложь!! (Ему.) Оставимъ это… когда нибудь потомъ поговоримъ объ этомъ, — теперь я не могу.

Хочетъ идти.

Плещанскій. Отчего-жь не сейчасъ?.. (Останавливая ее.) Прошу тебя, не уходи такой оскорбленной, разсерженной…
Плещанская. Оставь меня…
Плещанскій. Софи, помнишь, въ первые дни нашего счастья, мы ршили съ тобой, что, если когда нибудь кошка пробжитъ между нами, мы откровенно выскажемся другъ другу, и не успетъ наступить ночь, миръ между нами ужь будетъ заключенъ…
Плещанская. Тогда мы не предвидли ночныхъ сценъ.
Плещанскій. Я былъ виноватъ вчера… видишь, я каюсь, я осуждаю себя… прости меня и помиримся.
Плещанская. Хорошо, хорошо…
Плещанскій. Поцлуй-же меня по крайней мр.
Плещанская. Я не могу… я-бы сдлала это неискренно и дурно.
Плещанскій. Дурно?
Плещанская. Ахъ, оставь меня, ради бога… я нездорова.

Уходитъ.

4.
ПЛЕЩАНСКІЙ одинъ, потомъ ГУРАТОВЪ и ГУРАТОВА.

Плещанскій. Неискренно и дурно… что-жь это значитъ? неужели можно такъ строго взыскивать… или ужь не догадывается-ли она? не сказалъ-ли ей кто нибудь?..
Гуратовъ. (Входя.) Какой тамъ докладъ, къ чему тамъ докладывать?!. Здравствуйте.
Плещанскій. (Про себя.) Вотъ принесло… (Ему.) Здравствуйте, полковникъ, Анна Герасимовна…
Гуратова. Что Софи? здорова? какъ она себя чувствуетъ посл вчерашней передряги? ахъ, я такъ за нее страдала… ну, что, какъ она?
Плещанскій. Посл какой передряги? объ чемъ вы говорите?
Гуратовъ (жен.) Чего ты раскудахталась, Анна Герасимовна, какъ курица безтолковая: куд-куд-кудахъ! куд-куд-кудахъ! обрадовалась… это, ей-богу, бабья манера не умть держать языкъ за зубами!..
Плещанскій. Полковникъ, вы оба меня пугаете, что такое?
Гуратовъ. (жень.) Вотъ видишь, въ какое дурацкое положеніе ты меня ставишь. Онъ можетъ богъ знаетъ, что подумать!..
Плещанскій. Что подумать? о жен моей?
Гуратовъ. Ну, ну, не горячитесь… сами виноваты, сами надурили, ну и купайтесь.
Плещанскій. Да что такое? скажете-ли вы?
Гуратовъ. Вольно-же вамъ быть такимъ непослдовательнымъ: то пресмыкается передъ женой, какъ рабъ, а то оскорбляетъ… а оскорбленная женщина, вдь это что?— вонъ она птица, совсмъ птица, а оскорбите-ка ее…
Гуратова. Козьма Лукичъ!..
Гуратовъ. Изъ мести да со злобы чего не нагородятъ!..
Плещанскій. Полковникъ, если вы принесли мн какую-нибудь гнусную сплетню про мою жену, я прошу васъ не говорить ее. Моя жена можетъ быть оскорблена мной, можетъ быть раздражена, что хотите, но унизиться, чтобы мстить мн,— это невозможно!.. и еслибы я могъ хоть на минуту это заподозрить, я-бы долго не пережилъ такой минуты.
Гуратова. Ахъ. что вы говорите! ахъ, боже мой! да Софи ничего такого…
Гуратовъ. Анна Герасимовна, вы или къ сторон сядьте и молчите, или уйдите прочь… (Плещаискому.) Садитесь! (Оба садятся.) Я пришелъ не затмъ-съ, чтобы ваши шуры-муры разбирать, а за тмъ, что я не хочу, чтобъ изъ-за вашихъ вздорныхъ препираній съ супругой была задта моя честь: никакихъ мн вашихъ браслетовъ не надо.
Плещанскій. Что такое? какой браслетъ?..
Гуратовъ. Вчера этотъ болванъ Чарушкинъ безъ васъ сунулъ мн браслетъ, чтобъ передать вамъ, я съ просонья-то взялъ… ну ужь и спасибо… весь вечеръ въ театр отъ него прятался, а сегодня онъ мн пишетъ письмо, требуя опять этого браслета… и такъ дерзко, словно я хочу утаить или украсть…
Плещанскій. Чего-же вы отъ меня хотите?
Гуратовъ. Да вдь этотъ браслетъ, онъ у вашей супруги…
Плещанскій. Что?!.
Гуратовъ. Вдь почемъ-же я могъ знать, что вы его заказали для вашей: кувыркомъ, кувыркомъ I полетитъ!..
Плещанскій. Но жена?.. она не знаетъ?!.
Гуратовъ. Какъ не знаетъ, когда вы тамъ своя нелпыя эмблемы да шифры выдлываете… и что за дурацкія нжности такія: вензеля разрисовывать, Творецъ всемогущій!.. скажите пожалуйста!..
Плещанскій. Господи!! такъ вотъ почему?.. что-жь она сказала?
Гуратовъ. Женщин всегда въ этихъ случаяхъ убдиться надо… пристала ко мн: сведи, да сведи ее въ театръ, за кулисы… какъ я могъ отказать…
Плещанскій. Въ театръ, за кулисы?!
Гуратовъ. Такъ-таки прямо въ уборную вашей пвуньи, за ширмы.
Плещанскій. Она была тамъ?!
Гуратовъ. Переодтая горничной.
Плещанскій. Полковникъ, это жестоко!.. если вы не думали обо мн, разв вы не знали на какую непріятность она могла тамъ натолкнуться!..
Гуратовъ. Не я ей выбиралъ соперницу, — ей пришлось идти, куда вы ее заманили.
Плещанскій. И она слышала, какъ я тамъ…
Гуратовъ. Какъ вы предъ этой барыней вымаливали свое блаженство?— все до единаго словечка.
Плещанскій. И когда я уврялъ ее… она знала все, все… Это ужасно! это чудовищно!! нтъ, я не могу больше такъ, я долженъ съ ней говорить сейчасъ-же, сію минуту…

Убгаетъ.

Гуратовъ. Какіе все это дураки набитые и болваны, силъ человческихъ нтъ!.. вотъ мечется, какъ бсъ передъ заутреней: ‘батюшки, погибаю! матушки, умираю!..’ и все вдь изъ-за вздору, да изъ пустяковъ.

Входитъ Квасниковъ.

5.
КВАСНИКОВЪ, ГУРАТОВЪ и ГУРАТОВА.

Квасниковъ. А! мое почтеніе…
Гуратовъ. Блюститель нашего благочинія, здравствуйте.
Квасниковъ. (Раскланиваясь.) Анн Герасимовн… очень счастливъ, что такъ кстати встртилъ васъ, вы меня просили адресокъ вамъ одинъ достатковъ при мн-съ, извольте получить… (Тихо ей.) Тутъ ваше письмо.
Гуратова. (Экзальтированно.) Благодарю васъ! благодарю васъ!!
Гуратовъ. Анна Герасимовна, когда ты человкомъ будешь? Что это у тебя за тонъ? (Передразнивая ее.) ‘Благодарю васъ! благодарю васъ!!’ что онъ тебя изъ воды что-ли вытащилъ?
Квасниковъ. Ахъ, полковникъ, строгій какой. Я Анн Герасимовн даю адресъ лавки, въ которой она всякую матерію можетъ за полцны пріобрсть, для дамы, понимаете, вдь это радость… и очень естественно…
Гуратовъ. Нтъ, ужь это у нея такая привычка: это всякой дряни вылетать изъ предловъ восторга… вотъ тоже жуликъ вашъ московскій въ какой трепетъ ее приводилъ… Прибрали вы его наконецъ?
Квасниковъ. Кого это-съ?
Гуратовъ. Сіятельнйшаго князя, хе, хе… Жигаринъ-Малецкаго… вдь и выдумаетъ-же, чортъ, какую фамилію,— одной мало, дв подобралъ: Жигаринъ-Малецкій!
Квасниковъ. Какъ-же-съ, у насъ теперь въ кутузк сидитъ,— не ходи козыремъ, не носи шапку на бекрень.
Гуратовъ. Я все утро подсмиваюсь надъ женой… Герой-то, герой-то вашъ, ха, ха, ха… на хлбъ, на воду, на гороховую похлебку, въ тюремный замокъ, подъ ключъ.
Гуратова. И совсмъ нечего вамъ надсмхаться, онъ всхъ обманулъ, всмъ глаза затуманилъ, вы сами его постоянно къ себ принимали и приглашали.
Гуратовъ. Я-то съ перваго раза видлъ, что онъ воръ и шуллеръ.
Квасниковъ. Отчего-жь вы полицію не предупредили?
Гуратовъ. Вотъ стану я съ вами путаться, что вы мн жалованье, что-ли, платите? я не доносчикъ. Мн еще развлеченіе было смотрть, какъ вс тутъ передъ нимъ: ‘Ваше сіятельство! ваше сіятельство!’ а ваше сіятельство у нихъ платки изъ кармановъ таскаетъ… Хе, хе…
Гуратова. Совсмъ это не смшно, а грустно…
Гуратовъ. Онъ при мн обыгрывалъ въ банкъ Михаила Сергича, такъ на моихъ глазахъ три раза бубноваго валета передернулъ, а Михаилъ Сергичъ уставился, какъ бревно, и ничего не видитъ.
Квасниковъ. А вы-бы тутъ-же князя и цопъ! на мст преступленія.
Гуратовъ. Нужда большая! Михаилъ Сергичъ на свои деньги играетъ, не на мои. Глаза богъ далъ, и смотри самъ, терпть не могу вмшиваться въ чужія дла. Вчера со сна браслетъ взялъ, такъ цлую ночь бранилъ себя… какой тугъ спектакль вышелъ, ой, ой, ой!.. а мн что?— пускай-бы надували другъ друга на здоровье.
Квасниковъ. Что-жь вы здсь одни? Михаилъ Сергичъ все еще спитъ-съ?
Гуратова. Нтъ, онъ выходилъ, сейчасъ вернется, погодите.
Квасниковъ. И что онъ — разстроенъ? или ничего — веселъ?
Гуратова. Ужасно разстроенъ, взволнованъ, вн себя!.. да оно и понятно отъ такихъ толчковъ жизни…
Гуратовъ. Опять затораторила, пошла разносить свои разсужденія. Какъ ты такъ говоришь! можетъ быть онъ для тебя не веселъ, а увидитъ господина полиціймейстера и запляшетъ,— какъ это знать?!
Квасниковъ. Однако, нтъ-съ, если ужь онъ такъ очень не въ дух, я ему не покажусь.
Гуратовъ. Чего-жь вы его испугались?— онъ вамъ не начальникъ.
Квасниковъ. Чувствую себя передъ нимъ виноватымъ.
Гуратовъ. Въ чемъ-же это?
Квасниковъ. Такъ-съ, маленькій проступокъ, не стоитъ говорить. Все таки неловкость этакая — и если они безъ того сердятся, я уйду-съ. Полковникъ, будьте такъ добры, передать Михаилу Сергичу, что я былъ, что я два раза былъ сегодня у нихъ, чтобъ извиниться передъ ними въ несчастномъ недоразумніи…
Гуратовъ. Увольте батюшка, какое мн дло, провинились вы въ чемъ или нтъ!.. Вы тамъ можетъ богъ знаетъ что нагородили, а я подъ сердитую руку извиняйся за васъ…
Гуратова. Я извинюсь, мой другъ, ступайте… со всею деликатностью женщины…
Гуратовъ. Теб нужно вмшаться, безъ тебя какъ-же можно?!.
Квасниковъ. Пожалуйста, Анна Герасимовна, будьте такъ добры, весьма вамъ буду обязанъ… оно все таки такъ будетъ лучше, чмъ самому-то… (Раскланивается.) Прощайте, злой полковникъ, погодите, попросите вы меня объ чемъ-нибудь, хе, хе,— я вамъ такъ-же отвчу, хе, хе…

Уходитъ.

6.
Т-же безъ КВАСНИКОВА, потомъ ПЛЕЩАНСКІЙ.

Гуратовъ. И куда это Михаилъ Сергичъ пропалъ?.. я сюда совсмъ не для того пріхалъ, чтобъ тутъ быть мировымъ судьей… я уду такъ, не прощаясь…
Гуратова. Козьма Лукичъ, нельзя, я общала… (Входитъ Плещанскій.) Ну, вотъ онъ…
Плещанскій. Она избгаетъ меня, она не хочетъ меня видть, не пускаетъ къ себ.— и я не могу добиться отъ нея ни слова. Лучше-бы она сердилась на меня, чмъ это ужасное спокойствіе и молчаливость. Я ей сказалъ, что вы здсь, что вы хотите ее видть… она придетъ и можетъ быть при васъ…
Гуратова. Мой другъ, здсь былъ Николай Афанасьичъ, полиціймейстеръ…
Плещанскій. А!.
Гуратова. Онъ приходитъ къ вамъ во второй, разъ сегодня… но онъ такъ смущенъ, что не ршился дождаться васъ и просилъ меня передать вамъ… онъ ужасно извиняется въ чемъ-то… какое-то недоразумніе…
Плещанскій. Я вамъ скажу какое: ныншней ночью, въ суматох, они ненарочно арестовали меня вмсто Жигарина и продержали до трехъ часовъ утра.. Онъ извиняется! еслибъ онъ зналъ, какъ я ему благодаренъ…
Гуратова. (Мужу.) Ага, — слышишь? еще благодаренъ.
Плещанскій. Эта случайность не дала мн ухать за Дарьяловой, безъ этой ошибки я былъ-бы теперь далеко — и чтобы тогда сталось съ Софьей, если ужь и теперь…
Гуратова. Вотъ видите мой другъ, до чего доводитъ насъ легкомысліе. Мы этими вещами шутимъ, думаемъ, что все это пустяки, маленькое увлеченіе, шалость, а между тмъ мы слпы и не видимъ, что одинъ неосторожный шагъ можетъ увлечь насъ въ бездну.
Гуратовъ. Скажите, какъ росписала, — ходячая мораль… Точно путемъ опыта дошла.

Входитъ Плещанская.

7.
Т-же и ПЛЕЩАНСКАЯ.

Плещанская. (Протягивая руку Гуратовой.) Я ОЧинъ больна сегодня, я еле выхожу къ вамъ.
Плещанскій. Софи, ради бога, — я знаю, что теб все извстно… презирай меня, ненавидь меня, но не молчи такъ убійственно…
Гуратовъ. Я, Софья Дмитровна, васъ не звалъ, я пришелъ только объясниться на счетъ браслета и ухожу…

Отходитъ въ глубину за фуражкой и тамъ остается до конца сцены.

Плещанскій. Нтъ, нтъ, погодите…
Гуратова. Я васъ не оставлю въ такую минуту.
Плещанскій. Остантесь и вы, полковникъ, вы оба посвящены въ мою несчастную тайну,— что мн отъ васъ скрываться!.. Упросите ее, чтобы она говорила… если вы уйдете, она наедин со мной не останется, она опять запрется въ свою комнату…
Плещанская. Что это? зачмъ это?..
Плещанскій. Софи, умоляю тебя!..
Плещанская. Что-же ты хочешь, чтобы я теб сказала? что ты въ какіе-нибудь полчаса съумлъ разрушить счастье, которое мы ростили и леляли три года?— да, ты это сдлалъ, — и для чего? чего теб недоставало?.. Не ты-ли говорилъ мн, что теб нтъ большаго счастья, какъ вмст со мной обдумывать каждый шагъ нашей жизни, каждое доброе дло, каждый веселый досугъ…
Плещанскій. Софа! разв можно сопоставлять глупую блажь…
Плещанская. Врю, — эта женщина мн соперница и не столько ревность во мн говоритъ, сколько какое-то чувство возмущенія… Глупая блажь!— гадкая блажь, оскорбительная!.. Простите, онъ заставляетъ меня говорить при васъ — и еслибъ вы знали, до чего мн больно… вся эта пошлость, эти унизительныя мольбы… это бгство… ахъ!..
Плещанскій. Но неужели ты не видишь весь стыдъ, весь ужасъ моего положенія!?
Плещанская. Какъ-же ты-то увидлъ его только теперь?.. вдь я-же сама хотла тебя избавить отъ него здсь, сегодня ночью, я всми силами старалась… не сказавъ теб ни слова о томъ, что знала…
Плещанскій. А между тмъ слдовало сказать, прямо, откровенно. Я былъ сумасшедшій, — къ сумасшедшимъ чувствуютъ жалость, ихъ отстраняютъ I отъ ихъ увлеченій.
Плещанская. Стало быть, я-же виновата…
Плещанскій. Да, ты виновата,— ты должна была поступать со мной, какъ съ безумцемъ, и остановить меня, во что-бы-то ни стало…
Плещанская. Вопреки теб?
Плещанскій. Вопреки мн! Спасти меня отъ меня самаго.
Плещанская. Я такъ и сдлала.
Плещанскій. Ты?!
Плещанская. Твой арестъ не ошибка, не случайность,— это я умолила, чтобъ разыграли съ тобой такую комедію.
Плещанскій. Ты просила?!.
Плещанская. Доволенъ-ли ты теперь мной? доволенъ-ли ты тмъ, до чего довелъ меня?.. да, я ходила къ полиціймейстеру, я разсказала ему все, что было на душ, я плакала предъ нимъ… и результатомъ моихъ слезъ…
Плещанскій. (Съ отчаяніемъ.) Зачмъ ты мн не сказала прямо? зачмъ ты скрывала…
Плещанская. Зачмъ-же ты все лгалъ и лгалъ до послдней минуты?.. даже сегодня, сейчасъ, съ твоимъ раскаяніемъ, — ты не имлъ честности и смлости сказать правду въ глаза, ты лгалъ до послдняго слова…
Плещанскій. Софи, ты права… во всемъ права и… я тебя знаю: скоро ты меня не простишь… мн нужно было долголтнее знакомство и цлый годъ борьбы, чтобъ уговорить тебя сдлаться моей женой,— позволь мн, по крайней мр, хоть заслужить твое прощенье, какъ я заслужилъ твою любовь.
Плещанская. Ну… этого я, конечно, теб запретить не могу.
Плещанскій. (Отходя.) Длать нечего, начнемъ опять сначала этотъ тяжелый искусъ.

Остается почти въ безсознательномъ положеніи до своей реплики.

Гуратовъ. И прощайте!.. вы своего добились, супруга ваша заговорила, все вы узнали, что хотли, и конфирмацію себ сами сочинили, стало-быть и прощайте…
Гуратова. Нтъ, я не могу ихъ такъ оставить, помилуйте, что это за примиреніе!..
Гуратовъ. Теб что за дло? ты что за индйка примирительница, — не суйся, матушка, куда тебя не спрашиваютъ.

Входитъ Чарушкинъ.

8.
Т-же и ЧАРУШКИНЪ.

Чарушкинъ. Даже гости здсь!— привтъ честной компаніи.
Гуратовъ. А, это вы?— очень радъ васъ видть… пожалуйте, я васъ научу ко мн письма писать…
Чарушкинъ (Ему тихо.) Тсс!! ни слова о письм… тутъ жена…

Отходитъ къ другимъ.

Гуратовъ. Ладно, ладно, теперь ужь нечего, вы отъ меня такъ не отъдете, я васъ заставлю отвчать…
Чарушкинъ. Ахъ, полковникъ, посл, посл… все это объяснится… ну виноватъ, если… ну… (Проходя мимо Гуратова, ему тихо.) Штт!!…
Гуратовъ. (Передразнивая его.) Шт!.. И это называется человкомъ?
Чарушкинъ. (Подходя къ Плещанскому.) Какую я теб новость принесъ!— расцлуешь.
Плещанскій. (Громко.) Какую новость?
Чарушкинъ. (Тихо ему.) Тише, что ты? она не ухала, она будетъ здсь играть еще дв недли… ну, что ты глядишь такъ въ упоръ, словно сообразить не можешь?… я говорю про Дарьялову.
Плещанскій. (Тяжело дыша, какъ въ бреду, съ постепеннымъ crescendo.) А! про нее!— такъ я прошу тебя мн про нее не говорить… и вообще прошу тебя со мной больше не встрчаться… потому что именно среди такихъ людей, какъ ты, я едва не потерялъ всякое чутье ко всему честному… и довелъ себя до того, что…
Чарушкинъ. Какъ хочешь, я вдь не нуждаюсь…
Плещанскій. Вонъ отсюда!— и если когда-нибудь, случайно встртившись со мной, ты произнесешь ея имя… этой женщины.., этой причины моего несчастья… я… я… раздавлю тебя, какъ скверную гадину…

Бросается на Чарушкина, хочетъ душить его, но обезсилваетъ.

Гуратовъ. Что вы? что вы?… да что съ вами? онъ поблднлъ, онъ шатается, ему дурно.

Усаживаетъ Плещанскаго въ кресло, даны около него суетятся.

Плещанская. Дайте воды, дайте воды скорй!!..
Чарушкинъ. Вотъ пассажъ!..

Тихо скрывается.

Гуратовъ. И вдь является-же эта язва всюду, чтобъ мутить народъ!.. какъ такихъ людей терпятъ, на свт?— не понимаю… я бы ихъ отправлялъ, ей-богу…
Гуратова. Тсс! онъ приходитъ въ себя… (Плещанскій открываетъ глаза.) Что это съ вами сдлалось?..
Плещанскій. Такъ, кровь ударила въ голову, ничего, пройдетъ.. Спасибо, Софи,— не хлопочи подл меня, уйди, я не стою твоихъ заботъ… посл… когда я заслужу ихъ…
Плещанская. (Вскрикивая.) Ты заслужилъ ихъ!..
Плещанскій. (Цлуя ея руки.) Софа!— ты прощаешь?!.
Плещанская. Я не хотла довести до этого, я не думала…
Плещанскій. (Вставъ.) Ты прощаешь?..
Плещанская. Все! все!..

Бросается ему на шею, со слезами на глазахъ.

Гуратова. Вотъ это примиреніе!..
Гуратовъ. Смотрите,— и Чарушкинъ пригодился… однако, довольно, прощайте, я сталъ бояться вашего дома: изъ-за браслета воромъ назвали, и чуть было въ свидтели убійства не попалъ… это ужь плохое развлеченье… какое мн дло?.. довольно, прощайте…
Крылов Виктор Александрович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Баловень, Крылов Виктор Александрович, Год: 1888
  2. Поворот от ворот, Крылов Виктор Александрович, Год: 1899
  3. В духе времени, Крылов Виктор Александрович, Год: 1877
  4. Медведь сосватал, Крылов Виктор Александрович, Год: 1891
  5. Семь миллионов, Крылов Виктор Александрович, Год: 1894
  6. Сорванец, Крылов Виктор Александрович, Год: 1888
  7. В осадном положении, Крылов Виктор Александрович, Год: 1877
  8. Надо разводиться, Крылов Виктор Александрович, Год: 1886
Электронная библиотека