ПРИЛОЖЕНЕ КЪ РУССКОМУ ВСТНИКУ.
ПЕРЕВОДЪ СЪ ФРАНЦУЗСКАГО.
МОСКВА.
Въ Университетской типографіи, на Страстномъ бульвар.
1869.
* Это новое, только что оконченное печатаніемъ на столбцахъ Journal des Dé,bats, произведеніе извстнаго автора Необыкновенныхъ путешествій есть вторая часть его любопытнаго фантастическаго очерка Отъ земли до луны, появившагося года два тому назадъ, и содержаніе котораго пересказано во вступительной глав настоящаго сочиненія. Новое произведеніе отличается тми же достоинствами какъ и прежніе труды остроумнаго автора, умвшаго создать новый родъ ученой беллетристики. Изображая фантастическія странствованія въ мста въ дйствительности недоступныя человку, на полюсы, къ центру земли, въ воздушныя и даже междупланетныя пространства, онъ уметъ придать описанію замчательный оттнокъ вроятности и успваетъ сообщить множество живо, блестяще и вмст точно изложенныхъ научныхъ свдній.
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ГЛАВА,
вкратц излагающая первую часть этого сочиненія а служащая предисловіемъ ко второй.
Въ теченіи 186* года весь міръ былъ глубоко взволнованъ ученымъ предпріятіемъ, подобныхъ которому не встрчалось въ лтописяхъ науки. Члены Пушечнаго Клуба, кружка артиллеристовъ, основаннаго въ Бальтимор по окончаніи Американской междуусобной войны, возымли мысль завести сношенія съ луной,— да, съ луной!— и послать ей ядро. Президентъ ихъ, Барбиканъ, посовтовавшись на этотъ счетъ съ астрономами Кембриджской обсерваторіи, принялъ вс мры необходимыя для успха этого необычайнаго предпріятія, призваннаго исполнимымъ по приговору большинства людей компетентныхъ. Объявивъ публичную подписку, которая въ этой стран, сочувствующей всему что сопряжено съ затрудненіями, доставила около тридцати милліоновъ франковъ, онъ принялся за выполненіе своихъ гигантскихъ работъ.
На основаніи мемуара составленнаго членами обсерваторіи, пушка назначенная для посылки ядра, должна быть установлена въ стран лежащей между 0 и 28 градусомъ сверной или южной широты дабы прицлиться въ луну въ зенит. Ядро должно имть начальную скорость въ 12.000 ярдовъ въ секунду. Выпущенное 1го декабря, въ 11 часовъ безъ 13ти минутъ, и 20ти сeкyндъ вечера, оно должно встртить луну спустя четыре дня, 5го декабря, ровно въ полночь, когда луна будетъ находиться въ своемъ периге, то-естъ на ближайшемъ разстояніи отъ земли или, точне, на разстояніи 86.410 ль отъ земли.
Главные члены Пушечнаго Клуба, президентъ Барбиканъ, маіоръ Эльфистонъ, секретарь . Т. Мастонъ и другіе ученые имли нсколько засданій, на которыхъ обсуждались форма и составъ ядра, устройство пушки, количество и качество пороха, которыми для того потребуются. Ршено было: 1) чтобы ядро имло форму гранаты изъ алюминія во 108 дюймовъ въ диаметр и толщиной въ 12 дюймовъ въ стнкахъ, и всомъ было въ 19.250 фунтовъ, 2) чтобы пушка была чугунная, Колумбіада, длиной въ 900 футовъ и вылитая прямо въ земл, 3) чтобы зарядъ состоялъ изъ 400.000 фунтовъ разрывнаго хлопка, которые, развивая шесть милліардовъ литровъ газа подъ ядромъ, легко могли бы перенести его къ лун.
По ршеніи этихъ вопросовъ, президентъ Барбиканъ, при содйствіи инженера Мурчисона, избранъ мстность, расположенную во Флорид, подъ 27о7′ св. широты и 5о7′ зап. долготы. Здсь-то, по выполненіи диковинныхъ работъ, Колумбіада и была отлита съ полнымъ успхомъ.
Дло находилось въ такомъ положеніи когда произошло событіе увеличившее во сто кратъ интересъ связанный съ этимъ великимъ предпріятіемъ.
Одинъ Француз, истый Парижанинъ по своимъ фантазіямъ, художникъ остроумный и отважный, потребовалъ чтобъ его посадили въ ядро, и чтобы онъ могъ такимъ образомъ достигнуть луны и изслдовать земнаго спутника. Этотъ неустрашимый авантюристъ былъ Мишель Арданъ. Онъ прибылъ въ Америку, былъ повсюду принимаемъ съ восторгомъ, собиралъ митинги, а которыхъ его носили въ тріумф, примирилъ президента Барбикана съ его заклятымъ врагомъ, Капитаномъ Николемъ, и въ залогъ примиренія убдилъ ихъ отправиться вмст съ нимъ въ ядр.
Предложеніе было поднято. Форма ядра была, измнена. Его сдлали цилиндро-коническимъ, Этотъ родъ воздушнаго вагона снабдили сильными пружинами и разбивными перегородками, которые должны были ослабить толчокъ, неиз бжный при выпуск ядра. Заготовили състныхъ припасовъ на годъ, воды на нсколько и мсяцевъ, и газа на нсколько дней. Автоматическій снарядъ производилъ и доставлялъ количество воздуха, необходимое для дыханія трехъ путешественниковъ. Въ то же время Пушечный Клуб устраивалъ на одной изъ высочайшихъ вершинъ Скалистыхъ Горъ исполинскій телескопъ, который давалъ возможность слдить за ядромъ во время его полета. Все было готово.
30го ноября, въ назначенный часъ, посреди многочисленнаго стеченія публики, ядро полетло, и, въ первый еще разъ три человческія существа, оставляя земной шаръ, пускались въ междупланетныя пространства, почти съ полною увренностью достигнуть своей цли.
Эти смлые путешественники, Мишель Арданъ, президент Барбаканъ и капитанъ Николь, должны были совершитъ, свой перездъ, въ девяносто семь часовъ тринадцать минутъ и двадцать секундъ. Такимъ образомъ прибытіе ихъ на лунный дискъ должно было совершиться 5го декабря въ полночь, въ ту самую минуту когда совершится полнолуніе, а не 4го, какъ извстили нкоторыя газеты получившія неточный свднія.
Но,— обстоятельство неожиданное!— выстрлъ Колумбіады непосредственнымъ слдствіемъ своимъ имлъ возмущеніе земной атмосферы и сосредоточеніе въ ней громаднаго количества паровъ. Феноменъ этотъ возбудилъ общую досаду, ибо луна въ продолженіе нсколькихъ ночей была сокрыта отъ взоровъ ея наблюдателей.
Достойный . Т. Мастонъ, самый бравый изъ друзей трехъ путешественниковъ, отправился къ Скалистымъ Горамъ, въ сопровожденіи досточтимаго . Бельфаста, директора Кембриджской обсерваторіи, и достигъ станціи Лонгсъ-Пика, гд воздвигнутъ былъ телескопъ, приближавшій луну на разстояніе двухъ лъ. Почтенный секретарь Пушечнаго Клуба желалъ самъ наблюдать за воздушною колесницей своихъ отважныхъ друзей.
Скопленіе облаковъ въ атмосфер длало невозможными наблюденія 5го, 6го, 7го, 8го, 9то и 10го декабря. Полагали даже что наблюденіе придется отложить до Зго января будущаго года, ибо луна, вступая 11го декабря въ свою послднюю четверть, представитъ тогда уменьшающуюся часть диска, недостаточную для того чтобы слдить по немъ путь ядра.
Но наконецъ, къ общему удовольствію, сильная буря очистила атмосферу въ ночь съ 11го на 12е декабря, и луна, въ половину освщенная, ясно обрисовалась на черномъ фон неба.
Этою же ночью отправлена была, со станціи Лонгсъ-Пика, Мастономъ и Бельфастомъ телеграмма къ членамъ бюро Кембриджской обсерваторіи.
Что же гласила эта телеграмма? Она извщала что 11го декабря, въ 8 часовъ и 47 минутъ вечера, ядро, пущенное Колумбіадой изъ Стонъ-Гилля, замчено было гг. Мастономъ и Бельфастомъ, что ядро, уклонившееся съ пути по неизвстной причин, не достигло своей цли, но что оно прошло столь близко отъ луны что задержано было ея притягательною силой, что его прямолинейное движеніе измнилось въ круговое, и что потомъ, увлеченное по эллиптической орбит вокругъ ночнаго свтила, оно сдлалось его спутникомъ.
Телеграмма извстила что элементы этой новой планеты не могли еще быть исчислены, и дйствительно, для ихъ опредленія необходимо троекратное наблюденіе планеты въ трехъ различныхъ положеніяхъ. Потомъ она сообщала что разстояніе отдляющее ядро отъ лунной поверхности могло приблизительно считаться въ дв тысячи восемьсотъ тридцать три мили или въ четыре тысячи пятьсотъ ль.
Въ заключеніе она высказывала слдующую двоякую гипотезу: или лунное притяженіе луны увлечетъ наконецъ ядро, и путешественники достигнутъ своей цли, или же ядро, удерживаемое на неизмнной орбит, будетъ обращаться около луннаго диска до скончанія вковъ.
При этихъ различныхъ случайностяхъ, какова же будетъ участь путешественниковъ? Правда, они снабжены на нкоторое время състными припасами. Но если даже предположить что ихъ смлое предпріятіе увнчается успхомъ, то какимъ образомъ возвратятся они? И могутъ ли они возвратиться когда-нибудь? Получатся ли отъ нихъ извстія? Эти вопросы, обсуждаемые первыми учеными знаменитостями того времени, сильно волновали публику.
Здсь умстно сдлать замчаніе, которое предлагаемъ вниманію слишкомъ нетерпливыхъ наблюдателей. Когда ученый возвщаетъ публик объ открытіи чисто спекулятивномъ, то онъ долженъ дйствовать съ крайнею осторожностью. Никого не принуждаютъ открывать планету, комету или спутника, и тотъ кто ошибается въ этомъ случа по справедливости заслуживаетъ насмшекъ толпы. Потому лучше всего не торопиться, что и слдовало сдлать нетерпливому I. Т. Мастону, прежде чмъ пускать въ свтъ эту телеграмму, заключавшую въ себ, по его мннію, послднее слово вышесказаннаго предпріятія.
На поврку же вышло что эта телеграмма заключала въ себ двоякую ошибку, какъ оказалось въ послдствіи: 1) ошибку въ наблюденіи относительно разстоянія ядра отъ поверхности луны, ибо 11го декабря невозможно было его разсмотрть, а то что видлъ I. Т. Мастонъ не могло быть ядро Колумбіады, 2) теоретическую ошибку относительно участи которая могла постигнуть означенное ядро, ибо превращать его въ спутники луны значило становиться въ явное противорчіе съ законами раціональной механики.
Одна гипотеза наблюдателей Лонгсъ-Пика могла осуществиться, именно та которою предусматривался случай, когда путешественники, если они еще остались въ живыхъ, соединятъ свои усилія съ притяженіемъ луны чтобы достигнуть поверхности ея диска.
А между тмъ эти смышленые и смлые люди пережили страшный толчокъ отъзда, и ихъ-то путешествіе въ ядрвагон иметъ быть сообщено со всми его драматическими и диковинными подробностями. Разказъ этотъ разрушитъ множество предположеній и обманчивыхъ мечтаній, но онъ дастъ точное понятіе о перипетіяхъ сопряженныхъ съ подобнымъ предпріятіемъ и выставитъ въ надлежащемъ свт научныя свднія Барбикана, изобртательность практическаго Николя и полную юмора смлость Мишеля Ардана.
Сверхъ того онъ докажетъ что достойный другъ ихъ, . Т. Мастонъ, тратилъ понапрасну свое время, когда, склонясь надъ исполинскимъ телескопомъ, наблюдалъ ходъ луны, посреди звздныхъ пространствъ.
ГЛАВА I.
Отъ десяти часовь двадцати минутъ до десяти часовъ сорока семи минутъ вечера.
Когда пробило десять часовъ, Мишель Арданъ, Барбиканъ и Николь простились со многочисленными друзьями, которыхъ они оставляли на земл. Дв собаки, предназначенныя для акклиматизаціи собачьей породы на материкахъ луны, были уже помщены въ ядро. Путешественники приблизились къ отверстію огромной чугунной трубы и, посредствомъ крана, были опущены до конической верхушки ядра.
Тамъ отверстіе, устроенное съ этою цлію, дало имъ доступъ въ вагонъ изъ алюминія. Веревки и блоки крана вытянуты наружу, и жерло Колумбіады мгновенно освободилось отъ своихъ послднихъ лсовъ.
Тотчасъ же по вступленіи со своими товарищами въ ядро Николь принялся закрывать его отверстіе посредствомъ крпкой доски, придерживаемой внутри нажимными винтами, другія доски, плотно пригнанныя, закрывали чечевицеобразныя стекіа продушинъ. Путешественники, герметически закупоренные въ своей металлической тюрьм, были погружены въ глубочайшій мракъ.
— Теперь, мои дорогіе товарищи, сказалъ Мишель Арданъ,— будемъ какъ дома. Я привыкъ, къ семейной жизни и хорошо умю хозяйничать. Вс дло въ томъ чтобы расположиться какъ можно пріятне и удобне на нашей новой квартир. И прежде всего устроимъ чтобы намъ было посвтле. Чортъ возьми! Вдь не для кротовъ, же изобртенъ газъ.
Говоря это, беззаботный малый шаркнулъ спичкой о подошву своего сапога, огонекъ вспыхнулъ и онъ поднесъ его къ рожку, утвержденному на пріемник, въ которомъ былъ угле-водородъ подъ высокимъ давленіемъ въ количеств достаточномъ для освщенія и отопленія ядра въ теченіи ста сорока часовъ или шести дней и шести ночей.
Газъ загорлся, ядро, освщенное такимъ образомъ, превратилось въ комфортабельную комнату, съ мягкими обоями по стнамъ, меблированную круглыми диванами, со сводомъ поднимавшимся въ вид купола.
Предметы, которые она заключала въ себ, оружіе, инструменты, посуда, плотно пригнанные къ устроеннымъ для нихъ мстамъ и переложенные ватой, должны были выдержатъ толчокъ отъзда. Всевозможныя человческія предосторожности были приняты чтобы привести къ успшному окончанію такое смлое предпріятіе.
Мишель Арданъ осмотрлъ все и объявилъ что онъ очень доволенъ своимъ новымъ помщеніемъ.
— Это тюрьма, сказалъ онъ,— но тюрьма путешествующая, а еслибы мн предоставили право смотрть, въ окно, то я готовъ бы законтрактовать себя на сто лтъ! Ты улыбаешься, Барбиканъ. У тебя врно что-нибудь другое на ум? Не думаешь ли ты что тюрьма эта будетъ нашимъ гробомъ? Пусть будетъ и гробомъ, но я не промняю ее на гробъ Магометовъ, который носится въ пространств, а не двигается впередъ!
Пока Мишель Арданъ говорилъ все это Барбиканъ и Николь длали свои послднія приготовленія.
Хронометръ Николя показывалъ двадцать минутъ одиннадцатаго вечеромъ, когда наши путешественники окончательно заключились въ своемъ ядр. Хронометръ этотъ поставленъ былъ по хронометру инженера Мурчисона. Барбиканъ посмотрлъ на него.
— Друзья мои, сказалъ онъ,— теперь двадцать минутъ одиннадцатаго. Въ десять часовъ сорокъ семь минутъ Мурчисонъ пуститъ электрическую искру по проволок, соединяющейся съ зарядомъ Колумбіады. Именно въ эту минуту мы разстанемся съ нашею планетой. Итакъ, намъ остается пробыть на земл двадцать семь минутъ.
— Двадцать шесть минутъ и тринадцать секундъ, отвчалъ аккуратный Николь.
— Такъ что жъ! воскликнулъ весело Мишель Арданъ:— въ двадцать шесть минутъ можно надлать много дла! Можно обсудить самые важные вопросы нравственности или политики, и даже ршить ихъ! Двадцать шесть минутъ употребленныя дльно лучше двадцати шести лтъ, въ которыя ничего не сдлаешь! Нсконькъ секундъ какого-нибудь Паскаля или Ньютона, гораздо дороже чмъ вся жизнь безполезной толпы глупцовъ.
— И ты выводишь изъ этого, неукротимый говорунъ? спросилъ президентъ Барбиканъ.
— Я вывозку изъ этого что намъ остается двадцать шесть минутъ, отвчалъ Арданъ.
— Двадцать четыре только, замтилъ Николь.
— Двадцать четыре, если теб это угодно, любезный капитанъ, отвчалъ Арданъ,— двадцать четыре минуты, въ которыя можно было бы изслдовать….
— Мишель, сказалъ Барбиканъ,— во время нашего перезда у насъ будетъ достаточно времени чтобъ обсудить самые трудные вопросы. Теперь же займемся отъздомъ.
— А разв мы не готовы?
— Безъ сомннія. Но необходимо еще принять нкоторыя мры предосторожности чтобъ ослабить по возможности первый толчокъ.
— Разв у насъ нтъ этихъ слоевъ воды между разбивными перегородками, упругость которыхъ достаточно предохранитъ насъ?
— Надюсь, Мишель, отвчалъ кротко Барбиканъ,— но я не увренъ въ этомъ.
— Каковъ затйникъ! воскликнулъ Мишель Арданъ.— Онъ надется…. Онъ не увренъ!… И онъ ждалъ пока насъ закупорятъ чтобы высказать такое отчаянное признаніе! Я требую чтобы меня выпустили!
— А гд средство? спросилъ Барбиканъ.
— Правда, отвчалъ Мишель,— теперь оно трудновато. Мы въ вагон, и черезъ двадцать четыре минуты раздастся свистокъ кондуктора.
— Черезъ двадцать, сказалъ Николь.
Въ продолженіе нсколькихъ мгновеній путешественники глядли другъ на друга. Потомъ они осмотрли вс находившіяся при нихъ вещи.
— Все на своемъ мст, сказалъ Барбиканъ.— Теперь слдуетъ ршить какъ намъ лучше размститься чтобы выдержать толчокъ отъзда. Необходимо озаботиться какое положеніе намъ принять, и прежде всего, насколько возможно, принять мры чтобы кровь не слишкомъ сильно ударила намъ въ голову.
— Справедливо! сказалъ Николь.
— Въ такомъ случа, замтилъ Мишель Арданъ, готовый тотчасъ же къ словамъ присоединить дйствіе,— станемъ годовой внизъ, а ногами кверху, какъ длаютъ клоуны Большаго цирка.
— Нтъ, отвчалъ Барбиканъ,— лучше всего ляжемъ на бокъ. Мы такъ легче вынесемъ толчокъ. Замтьте хорошенько что въ моментъ когда полетитъ ядро, внутри ли его мы будемъ или были бы предъ нимъ, это почти одно и то же.
— Если это только почти одно и то же, возразилъ Мишель Арданъ,— то я совершенно спокоенъ.
— Одобряете ли вы мою мысль, Николь? спросилъ Барбиканъ.
— Вполн, отвчалъ тотъ.— Намъ остается еще тринадцать съ половиной минутъ.
— Этотъ Николь вовсе не человкъ, замтилъ Мишель,— это ходячій хронометръ съ секундами, на цилиндр, съ восемью камнями….
Но товарищи не слушали его и съ невозмутимымъ хладнокровіемъ оканчивали послднія приготовленія. Они похожи были на двухъ аккуратныхъ путешественниковъ, усвшихся въ вагонъ и старающихся устроиться какъ можно комфортабельне. Поневол спросишь себя изъ какого матеріала вылиты американскія сердца, біеніе которыхъ не усиливается при наступленіи величайшей опасности!
Три толстые и прочно набитые тюфяка были положены въ ядро. Николь и Барбиканъ расположили ихъ въ центр диска, составлявшаго подвижной полъ. Здсь должны были лечь путешественники за нсколько минутъ до отъзда.
Въ продолженіе этого времени Арданъ, будучи не въ состояніи оставаться неподвижнымъ, поворачивался въ своей тсной тюрьм, какъ дикій зврь въ клтк, разговаривая то со своими друзьями, то съ собаками Діаной и Спутникомъ, которымъ онъ незадолго до того далъ эти характеристическія имена.
— Ну, Діана! ну, Спутникъ! восклицалъ онъ, заигрывая съ ними.— Итакъ вамъ придется поучать лунныхъ собакъ изящнымъ манерамъ собакъ земныхъ! Вотъ что принесетъ большую честь собачьей пород. Чортъ возьми! Если мы когда-нибудь вернемся сюда, я привезу скрещенный типъ moon dogs, который произведетъ фуроръ.
— Да, если есть собаки на лун, замтилъ Барбиканъ.
— Конечно есть, съ увренностью сказалъ Мишель Арданъ,— также какъ лошади, коровы, ослы, куры. Бьюсь объ закладъ что мы тамъ найдемъ куръ!
— Сто долларовъ что ихъ нтъ тамъ, возразилъ Николь.
— Идетъ, капитанъ, отвчалъ Арданъ, пожимая руку Николю.— Но кстати, ты уже три раза проигралъ пари нашему президенту, такъ какъ капиталъ необходимый для нашего предпріятія собранъ, операція отливки удалась, и наконецъ Колумбіада была заряжена безъ всякаго несчастія, всего ты проигралъ 6.000 долларовъ.
— Да, отвчалъ Николь.— Десять часовъ 37 минутъ и 6 секундъ.
— Ладно, капитанъ. Не пройдетъ четверти часа, и теб придется отсчитать 9.000 долларовъ президенту, 4.000 за то что Колумбіаду не разорветъ и 5.000 за то что ядро взлетитъ на воздухъ дале чмъ на шесть миль.
— Доллары со мной, отвчалъ Николь, ударяя себя по карману,— и я съ радостью готовъ расплатиться.
— Вижу, Николь, что ты порядочный человкъ, какимъ мн никогда не удавалось сдлаться. Но говоря вообще, cъ твоего позволенія, ты подержалъ нсколько пари очень для тебя невыгодныхъ.
— А почему? спросилъ Николь.
— Потому что, если ты выиграешь первое пари, значитъ Колумбіаду разорветъ, а съ нею и ядро, и Барбикану не придется выплатить теб проигранные доллары.
— Моя ставка положена въ Бальтиморскій банкъ, отвчалъ очень просто Барбиканъ,— и еслй Николя: не, станетъ, то она достанется его наслдникамъ.
— О, практическіе люди! воскликнулъ Мишель Арданъ: — умы положительные! Удивляюсь вамъ, но не понимаю васъ.
— Одиннадцатаго сорокъ дв минуты! сказалъ Николь.
— Остается только пять минутъ, отвчалъ Барбиканъ.
— Да, только пять минуточекъ, повторилъ Мишель.— И мы заключены въ ядр, на дн пушки въ 900 футовъ! И подъ этимъ ядром положено 400.000 фунтовъ разрывнаго хлопка, что равняется 1.000.000 фунтамъ обыкновеннаго пороха! И другъ Мурчисонъ, съ хронометромъ въ рук, устремивъ глаза на стрлку, положивъ палецъ на электрическій аппаратъ, считаетъ секунды и готовится ринуть насъ въ междупланетныя пространства.
— Довольно, Мишель! сказалъ Барбиканъ серіознымъ голосомъ.— Приготовимся, нсколько секундъ отдляютъ насъ отъ великой минуты. Вашу руку, друзья!
— Да, да, произнесъ Мишель Арданъ, боле взволнованный чмъ онъ желалъ то выказать.
Три смлые товарища крпко пожали другъ другу руки.
— Да сохранитъ насъ Богъ! сказалъ набожный Барбиканъ.
Мишель Арданъ и Николь, растянулись на тюфякахъ, расположенныхъ въ центр диска.
— Десять часовъ сорокъ семь минутъ! прошепталъ капитанъ.
Оставалось двадцать секундъ, Барбиканъ поспшно погасилъ газъ и легъ подл своихъ спутниковъ.
Глубокое молчаніе прерывалось только ударами хронометра.
Вдругъ страшное сотрясеніе, и ядро, уступая давленію двсти милліардовъ литровъ газа, развившихся отъ воспламененія пироксилина, ринулось въ пространство.
Что произошло? Какое дйствіе произвелъ этотъ страшный толчокъ? Изобртательность строителей ядра увнчалась ли желаннымъ успхомъ? Ослаблъ ли ударъ, благодаря пружинамъ, четыремъ мягкимъ тампонамъ, водянымъ подушкамъ, разбивнымъ перегородкамъ? Успли ли побдить страшный порывъ этой начальной скорости въ одиннадцать тысячъ метровъ, съ которою можно было бы въ секунду пролетть Парижъ или Нью-Йоркъ? Вотъ, конечно, вопросъ, который предлагали себ тысячи свидтелей этой потрясающей сцены. Они забывали цль путешествія и думали только о путешественникахъ! И еслибы кто-нибудь изъ нихъ, I. Т. Мастонъ, напримръ, бросилъ взглядъ во внутренность снаряда, что бы они увидли тамъ?…
Ровно ничего. Глубокій мракъ царствовалъ въ ядр. Но его цилиндро-коническія стнки устояли какъ нельзя лучше. Ничто не треснуло, не погнулось, не испортилось. Чудное ядро не измнилось подъ громаднымъ взрывомъ пороха, не обратилось, какъ опасались нкоторые, въ дождь изъ алюминія.
Внутри, вообще, не произошло большаго безпорядка. Нкоторые предметы сильно подбросило къ верху, но самые важные, повидимому, не пострадали отъ удара.
На подвижномъ диск, опустившемся до самаго дна ядра, по разрыв перегородокъ и истеченіи воды, три тла лежали безъ движенія. Барбиканъ, Николь, Мишель Арданъ дышали ли еще? Ядро это не обратилось ли въ металлическій гробъ, несущій въ пространство три трупа?…
Нсколько минутъ спустя по отлет ядра, одно изъ этихъ тлъ пришло въ движеніе, руки зашевелились, голова поднялась, оно успло стать на колна. То былъ Мишель Арданъ. Онъ ощупалъ себя, громко произнесъ: ухъ! потомъ сказалъ:
— Мишель Арданъ цлъ. Посмотримъ что другіе….
Неустрашимый Французъ хотлъ встать, но не могъ держаться на ногахъ. Голова у него кружилась, кровь прилила къ глазамъ. Онъ похожъ былъ на пьянаго.
— Бррр! произнесъ онъ.— То же самое дйствіе что отъ двухъ бутылокъ Кортона, только глотать-то это, можетъ-быть, не такъ пріятно.
Потомъ, проведя нсколько разъ рукой по лбу и потирая себ виски, онъ закричалъ твердымъ голосомъ:
— Николь! Барбиканъ!
Со страхомъ ждалъ онъ что будетъ. Отвта не было. Не слышно ни одного вздоха, по которому можно было бы предположить что товарищи его еще живы. Онъ позвалъ ихъ снова. То же молчаніе.
— Чортъ возьми! сказалъ онъ.— Они какъ будто упали съ пятаго этажа внизъ головой!… Ба!… прибавилъ онъ съ тою непоколебимою увренностью, которая никогда его не оставляла:— если Французъ могъ стать на колна, то два Американца, ни мало не стсняясь, могутъ подняться на ноги. Но прежде всего осмотримся.
Арданъ чувствовалъ что жизнь быстро возвращается къ нему. Кровь его улеглась и снова приняла свое обычное обращеніе. Новыя усилія дали ему возможность найти равновсіе. Ему удалось подняться на ноги, онъ досталъ спичку, добылъ огня и зажегъ газовый рожокъ. Вмстилище газа нисколько не повредилось, газъ не вылетлъ. Иначе запахъ выдалъ бы его, и въ этомъ случа Мишель Арданъ не могъ бы безнаказанно поводить зажженною спичкой въ этомъ замкнутомъ пространств, наполненномъ водородомъ. Газъ въ соединеніи съ воздухомъ произвелъ бы гремучую смсь, и взрывъ, можетъ-быть, довершилъ бы то что началъ толчокъ.
Какъ только загорлся рожокъ, Арданъ наклонился надъ тлами своихъ спутниковъ. Тла эти лежали одно на другомъ, какъ дв безжизненныя массы, Николь сверху, Барбиканъ снизу.
Арданъ поднялъ капитана, прислонилъ его къ дивану и началъ изо всхъ силъ растирать его. Это растираніе, производимое искусною рукой, оживило Николя, который открылъ глаза, присутствіе духа тотчасъ же возвратилось къ нему, онъ схватилъ Ардана за руку, и осматриваясь кругомъ, спросилъ:
— А что Барбиканъ?
— Каждому свой чередъ, спокойно отвчалъ Мишель Арданъ.— Я началъ съ тебя, Николь, потому что ты лежалъ сверху, теперь займемся Барбиканомъ.
Арданъ и Николь приподняли президента Пушечнаго Клуба и положили его на диванъ. Барбиканъ, повидимому, пострадалъ боле своихъ товарищей. Онъ былъ весь въ крови, но Николь вскор успокоился, убдись что это кровотеченіе не представляло никакой опасности и происходило отъ царапины на плеч, которую Николь тщательно обмылъ и перевязалъ.
Со всмъ тмъ, Барбиканъ нсколько времени не приходилъ въ себя, какъ ни усердно его растирали друзья.
— Онъ дышетъ, однако, сказалъ Николь, прикладывая ухо къ груди товарища.
— Да, отвчалъ Арданъ,— онъ дышетъ, какъ человкъ который имлъ нкоторую привычку къ этой ежедневной операціи. Потремъ его хорошенько, Николь.
И оба импровизованные медика принялись работать такъ усердно что Барбиканъ пришелъ наконецъ въ чувство. Онъ открылъ глаза, приподнялся, взялъ за руки своихъ спутниковъ, и первымъ словомъ его было:
— Ну что, Николь, двигаемся ли мы?
Николь и Арданъ взглянули другъ на друга. Они не успли еще подумать о ядр. Первая забота ихъ была о путешественникахъ, а не о вагон.
— А что, въ самомъ дл, двигаемся ли мы? повторилъ Ардан/ь.
— Или лежимъ спокойно на почв Флориды? спросилъ въ свою очередь Николь.
— Или на дн Мексиканскаго залива? присовокупилъ Мишель.
— Какъ бы не такъ! воскликнулъ президентъ Барбиканъ.
И эта двоякая гипотеза, высказанная его спутниками, тотчасъ возвратила ему полное сознаніе.
Во всякомъ случа невозможно еще было ршить что-нибудь относительно положенія ядра. Его кажущаяся неподвижность, отсутствіе всякаго сообщенія со вншнимъ міромъ не позволяли ршить этотъ вопросъ. Можетъ-быть, ядро совершаетъ свой полетъ въ пространств, можетъ-быть, поднявшись на короткое время вверхъ, оно упало на землю или въ Мексиканскій заливъ,— паденіе возможное, если принять въ соображеніе незначительную ширину Флоридскаго перешейка.
Дло было серіозное, проблема интересная. Нужно было разршить ее какъ можно скоре. Барбиканъ, сильно возбужденный, преодолвая нравственною энергіей свою физическую слабость, всталъ на ноги и началъ прислушиваться. Извн глубокое безмолвіе. Толстая обивка стнъ была достаточна чтобы не допускать никакого звука. Но одно обстоятельство поразило Барбикана. Температура внутри ядра была необыкновенно высока. Президентъ вынулъ термометръ изъ футляра и справился съ нимъ: оказалось 45 градусовъ по Цельзію.
— Да, воскликнулъ онъ тогда,— мы двигаемся! Этотъ удушающій жаръ проникаетъ сквозь стнки ядра. Онъ происходитъ отъ тренія его объ атмосферическіе слои. Онъ скоро уменьшится, потому что мы уже несемся въ пустот, теперь мы едва не задыхаемся отъ жару, а потомъ намъ придется выносить страшный холодъ.
— Какъ такъ? спросилъ Арданъ.— По-твоему, Барбиканъ, мы теперь уже за предлами земной атмосферы?
— Безъ всякаго сомннія, Мишель. Послушай меня. Теперь пятьдесятъ пять минутъ одиннадцатаго. Мы отправились восемь минутъ тому назадъ. Но еслибы начальная скорость нашего полета не уменьшилась отъ тренія, то намъ шестнадцати секундъ было бы достаточно чтобы перелетть шестнадцать ль атмосферы, окружающей нашъ сфероидъ.
— Совершенно такъ, сказалъ Николь,— но въ какой пропорціи полагаете вы уменьшеніе этой скорости отъ тренія?
— Въ пропорціи одной трети, Николь, отвчалъ Барбиканъ.— Это уменьшеніе значительно, но таково оно должно быть по моимъ вычисленіямъ. Итакъ, если мы имли начальную скорость въ 11.000 метровъ, то по выход изъ атмосферы эта скорость уменьшится до 7.332 метровъ. Какъ бы то ни было, мы уже перелетли этотъ промежутокъ и….
— И въ такомъ случа, сказалъ Мишель Арданъ,— нашъ другъ Николь проигралъ оба пари: 4.000 долларовъ за то что Колумбіаду не разорвало, 5.000 долларовъ за то что ядро поднялось выше шести миль. Итакъ, Николь, расплачивайся.
— Сначала докажемъ это, отвчалъ капитанъ,— а потомъ расплатимся. Весьма возможно что заключенія Барбикана врны и что я проигралъ 9.000 долларовъ. Но мн приходитъ въ голову другая гипотеза, и она уничтожила бы закладъ.
— Какая это? съ живостью спросилъ Барбиканъ.
— Гипотеза что, по той или другой причин, огонь не попалъ въ порохъ, и мы не полетли.
— Чортъ возьми, капитанъ, воскликнулъ Мишель Арданъ,— вотъ гипотеза достойная моей головы! Ужели она серіозна? Разв толчокъ не уморилъ насъ въ половину? Разв я не возвратилъ тебя къ жизни? Разв плечо капитана не въ крови отъ этого толчка?
— Согласенъ, Мишель, отвчалъ Николь,— но вотъ еще вопросъ.
— Слушаю, капитанъ.
— Слышалъ ты выстрлъ который, конечно, долженъ быть ужасенъ?
— Нтъ, отвчалъ Арданъ, изумленный до крайности,— я не слыхалъ выстрла.
— А вы, Барбиканъ?
— И я тоже не слыхалъ его.
— Ну что же? спросилъ Николь.
— И въ самомъ дл, прошепталъ президентъ,— отчего мы не слыхали выстрла?
Три пріятеля съ недоумніемъ посмотрли другъ на друга. Здсь дйствительно представлялся феноменъ необъяснимый.
Ядро полетло, однако, и стало-быть выстрлъ долженъ былъ послдовать.
— Вопервыхъ, осмотримся гд мы, и откроемъ ставни, сказалъ Барбиказъ.
Эта операція, чрезвычайно простая, была тотчасъ же выполнена. Гайки одерживавшія болты на вншнихъ пластинкахъ праваго окна уступили давленію англійскаго ключа. Эти болты были выдвинуты наружу, и заслонки, обдланныя въ каучукъ, заткнули отверстіе въ которое они проходили. Наружная пластинка тотчасъ же опустилась на своемъ шарньер, и чечевицеобразное стекло, вставленное въ раму, появилось наружу. Такое же окно находилось на другой сторон ядра, третье въ купол, наконецъ четвертое посреди самаго дна. Вслдствіе этого, небо можно было наблюдать въ четырехъ противоположныхъ направленіяхъ чрезъ боковыя рамы, а землю и луну прямо чрезъ верхнее и нижнее отверстія ядра.
Барбиканъ и его спутники тотчасъ же бросились къ окну. Никакой лучъ свта не проникалъ въ него. Глубокій мракъ окружалъ ядро. Это не помшало президенту Барбикану воскликнуть:
— Нтъ, друзья мои, мы не упали на землю! Нтъ, мы не погрузились на дно Мексиканскаго залива! Да, мы несемся въ пространств! Видите звзды которыя мерцаютъ среди ночи и этотъ непроницаемый мракъ скопляющійся между землей и нами!
— Ура, ура! закричали въ одинъ голосъ Мишель Арданъ и Николь.
И дйствительно, этотъ густой мракъ свидтельствовалъ что ядро оставило землю, ибо земная почва, ярко освщенная въ то время луннымъ свтомъ, была бы видима путешественниками, еслибъ они оставались на ея поверхности. Этотъ мракъ свидтельствовалъ также что ядро перешло атмосферный слой, ибо разсянный воздухомъ свтъ, перенесъ бы нкоторый отблескъ на металлическія стнки, котораго не было замтно. Свтъ этотъ освтилъ бы окно, а окно оставалось въ темнот. Сомнваться было уже невозможно. Путешественники разстались съ землей.
— Я проигралъ, сказалъ Николь.
— Съ чмъ тебя и поздравляю, отвчалъ Арданъ.
— Вотъ 9.000 долларовъ, сказалъ капитанъ, вынимая изъ кармана банковые билеты.
— Датъ вамъ росписку? спросилъ Барбиканъ, принимая деньги.
— Если вамъ не трудно, отвчалъ Николь.— Дло будетъ чище.
И серіозно, флегматически, какъ будто сидя у своей кассы, президентъ Барбиканъ вынулъ записную книжку, вырвалъ отъ нея чистый листокъ, написалъ карандатомъ росписку по всмъ правиламъ и вручилъ капитану, который тщательно уложилъ ее въ свой портфель.
Мишель Арданъ снялъ фуражку и безмолвно поклонился своимъ товарищамъ. Такой формализмъ въ подобную минуту сковалъ ему уста. Онъ еще никогда не видывалъ ничего до такой степени американскаго.
Барбиканъ и Николь, по окончаніи своего дла, подошли опять къ окну и принялись разсматривать созвздія. Звзды яркими точками выдлялись на черномъ фон неба. Но съ этой стороны нельзя было видть луны, которая, двигаясь съ востока на западъ, мало-по-малу приближалась къ зениту. Отсутствіе ея вызвало слдующее замчаніе Ардана:
— А луна? Ужь не хочетъ ли она убжать отъ насъ?
— Успокойся, отвчалъ Барбиканъ.— Нашъ будущій сфероидъ на своемъ мст, но мы не можемъ видть его съ этой стороны. Откроемъ другое боковое окно.
Въ ту минуту когда Барбиканъ готовился отойти отъ окна чтобъ открыть противоположный ставень, вниманіе его обратило на себя приближеніе какого-то блестящаго предмета. То былъ огромный дискъ, колоссальные размры коего невозможно было опредлить. Поверхность его, обращенная къ земл, была ярко освщена. Можно было принять его за маленькую луну отражающую свтъ большой. Онъ двигался съ необыкновенною быстротой и, повидимому, описывалъ вокругъ земли орбиту, которая перерзывала путь ядра. Поступательное движеніе этого тла дополнялось вращеніемъ его вокругъ самого себя. Такимъ образомъ оно вело себя точно такъ же какъ вс небесныя тла движущіяся въ пространств.
— Ба! воскликнулъ Мишель Арданъ:— что это такое? Другое ядро?
Барбиканъ не отвчалъ. Появленіе этого огромнаго тла удивило его и встревожило. Возможна была встрча, грозившая гибельными послдствіями, уклонилось ли бы ядро отъ своего пути, послдовало ли бы столкновеніе, которое низвергнуло бы его на землю, или было бы оно наконецъ привлечено неудержимо притягательною силой этого астероида.
Президентъ Барбиканъ быстро сообразилъ послдствія этихъ трехъ гипотезъ, которыя такъ или иначе повели бы къ гибельной неудач ихъ предпріятія. Товарищи его молча устремили взоры въ пространство. Предметъ все увеличивался, приближаясь, и, по извстному оптическому обману, казалось что ядро стремится къ нему.
— Боги! воскликнулъ Мишель Арданъ: — позды сейчасъ столкнутся!
Путешественники инстинктивно отодвинулись назадъ. Страхъ ихъ былъ неописанный, но продолжался не доле нсколькихъ секундъ. Астероидъ прошелъ въ нсколькихъ стахъ метровъ отъ нихъ и исчезъ не столько вслдствіе быстроты своего хода, сколько потому что поверхность его, противоположная лун, вдругъ слилась съ глубокимъ мракомъ пространства.
— Счастливаго пути! сказалъ Мишель Арданъ, вздыхая полною грудью и съ видимымъ удовольствіемъ.— Какъ! ужели безпредльность недовольно обширна чтобы какое-нибудь ничтожное ядро не могло прогуливаться въ ней безъ опасностей! Да что же это за неугомонный шаръ, который едва не столкнулся съ нами?
— Я знаю, сказалъ Барбиканъ.
— Чортъ возьми, ты все знаешь!
— Это простой болидъ, но болидъ огромный, который притяженіе земли удержало въ качеств спутника.
— Возможно ли? Стало-быть земля, подобно Нептуну, иметъ дв луны?
— Да, мой другъ, дв луны, хотя и полагаютъ обыкновенно что у нея одна только луна. Но эта вторая луна такъ мала, и движеніе ея такъ быстро что жители земли не могутъ ее видть. Только принимая въ соображеніе нкоторыя пертурбаціи, французскій астрономъ, г. Пти, могъ опредлить бытіе этого втораго спутника и вычислить его элементы. По его наблюденіямъ, этотъ болидъ совершаетъ свое обращеніе вокругъ земли только въ три часа двадцать минутъ, слдовательно съ чрезвычайною быстротой.
— Вс ли астрономы, спросилъ Николь,— допускаютъ бытіе этого спутника?
— Нтъ, отвчалъ Барбиканъ, — но еслибъ они, подобно вамъ, встртили его, то не могли бы въ немъ сомнваться. Мн кажется, однако, что этотъ болидъ, который надлалъ бы вамъ много хлопотъ еслибы столкнулся съ нами, дастъ намъ возможность опредлить наше положеніе въ пространств.
— Какъ такъ? спросилъ Арданъ.
— Разстояніе его извстно, и въ томъ пункт гд мы его встртили мы были ровно на 8.140 километровъ надъ поверхностью земнаго шара.
— Боле чмъ на дв тысячи лье! воскликнулъ Мишель Арданъ.— Что же предъ этимъ экстренные позды жалкаго шара, называемаго землей!
— Надюсь, сказалъ Николь, смотря на свой хронометръ,— теперь одиннадцать часовъ, и мы разстались съ американскимъ континентомъ только тринадцать минутъ тому назадъ,1
— Только тринадцать минутъ? переспросилъ Барбиканъ.
— Да, отвчалъ Николь,— и еслибы наша начальная скорость одиннадцати километровъ не измнилась, то мы сдлали бы десять тысячъ лье въ часъ.
— Все это прекрасно, мои друзья, сказалъ президентъ,— во все-таки остается неразршеннымъ вопросъ: отчего мы не слыхали выстрла Колумбіады?
За неимніемъ отвта, разговоръ прекратился, и Барбиканъ, обдумывая его, занялся опущеніемъ ставня второго боковаго окна. Операція ему удалась, и въ открытое окно луна наполнила внутренность ядра яркимъ свтомъ. Николь, какъ человкъ экономный, тотчасъ же погасилъ газъ, который сдлался излишнимъ, и свтъ котораго только мшалъ наблюденію планетныхъ пространствъ.
Лунный дискъ сіялъ тогда съ необыкновенною ясностью.
Лучи его, не задерживаемые боле туманною атмосферой земнаго шара, лились чисто сквозь окно и наполняли внутренность ядра серебристыми отблесками. Черный цвтъ неба удваивалъ сіяніе луны, которая, въ этой эирной пустот, не разсвавшей свта, не затемняла сосднихъ звздъ. Небо, видимое такимъ образомъ, представляло зрлище совершенно новое, котораго и вообразить себ невозможно.
Понятно съ какимъ интересомъ смотрли наши смльчаки на царицу ночи, главную цль ихъ странствія. Спутникъ земли, въ своемъ поступательномъ движеніи, нечувствительно приближался къ зениту, математической точк, которой онъ долженъ былъ достигнуть по истеченіи почти 96 часовъ. Его горы, раввины, вс его очертанія представлялись ихъ глазамъ нисколько не ясне чмъ съ какого бы то ни было пункта земли, но его свтъ въ пустомъ пространств разливался съ необыкновенною ясностью. Дискъ сверкалъ какъ платиновое зеркало. О земл, исчезавшей подъ ихъ ногами, путешественники могли сохранить только одно воспоминаніе.
Капитанъ Николь первый обратилъ вниманіе своихъ спутниковъ на оставленный ими шаръ земной.
— Да, сказалъ Мишель Арданъ,— не будемъ къ нему неблагодарны. Такъ какъ мы оставляемъ нашу страну, то ей должны принадлежать наши послдніе взгляды. Я хочу увидть землю прежде чмъ она совсмъ скроется отъ нашихъ глазъ.
Барбиканъ, чтобъ удовлетворить желаніе товарища, занялся очищеніемъ окна на дн ядра, которое дало бы возможность прямо наблюдать землю. Подвижной дискъ, на которомъ они лежали во время выпуска ядра и который силой верженія былъ притиснутъ къ самому дну, былъ разобравъ не безъ труда. Части его, тщательно поставленныя вдоль стнокъ, могли еще служить въ случа надобности. Тогда на нижней части ядра отыскано было окно, снабженное толстымъ стекломъ, которое и открыто было съ помощью того же механизма какъ и боковыя окна.
Мишель Арданъ сталъ на колна предъ окномъ. Оно было темно, какъ бы матовое.
— Ну что же? воскликнулъ онъ: — а гд же земля?
— Земля? сказалъ Барбиканъ: — да вотъ она.
— Какъ? Эта узенькая полоса, этотъ серебристый серпъ?
— Безъ сомннія, Мишель. Черезъ четыре дня, когда будетъ полная луна, въ ту самую минуту какъ мы ея достигнемъ, земля станетъ иная. Она теперь представляется намъ въ вид растянутаго серпа, который скоро исчезнетъ, и тогда на нсколько дней она погрузится въ непроницаемую тнь.
— Это-то земля! повторялъ Мишель Арданъ, смотря во вс глаза на маленькую полоску родной планеты.
Объясненіе данное президентомъ Барбиканомъ было врно. Земля, по отношенію къ ядру, входила въ свою послднюю фазу. Она была въ своемъ октант и являлась тонкимъ серпомъ на черномъ фон неба. Свтъ его, нсколько синеватый отъ густоты атмосфернаго слоя, былъ не такъ ярокъ какъ серпъ луны. Но размры его казались несравненно значительне, онъ являлся громаднымъ лукомъ растянутымъ по небу. Нкоторые пункты, ярко освщенные, особенно въ его вогнутой части, свидтельствовали о существованіи высокихъ горъ, но они по временамъ исчезали подъ густыми пятнами, какихъ никогда не видно на поверхности луннаго диска. То были кольца облаковъ, концентрически расположенныхъ вокругъ земнаго сфероида.
Впрочемъ, вслдствіе естественнаго феномена, тождественнаго съ тмъ который происходитъ на лун, когда она находится въ своихъ октантахъ, можно было видть весь контуръ земнаго шара. Полный дискъ его выказывался довольно явственно, благодаря пепельному свту, мене впрочемъ замтному чмъ пепельный свтъ луны. И причину этой меньшей яркости понять не трудно. Когда этотъ отблескъ замчается на лун, то онъ происходитъ отъ солнечныхъ лучей, которые земля отражаетъ къ своему спутнику. Здсь наоборотъ, онъ происходитъ отъ солнечныхъ лучей, отражаемыхъ отъ луны на землю. Но свтъ земной почти въ тринадцать разъ сильне луннаго, что зависитъ отъ различнаго отблеска обоихъ тлъ. Отсюда вытекаетъ слдствіе что, въ явленіи пепельнаго свта, темная часть земнаго диска обозначается не такъ явственно какъ таковая же часть луннаго диска, такъ какъ напряженіе явленія пропорціонально освщающей сил обихъ планетъ. Надо прибавить что серпъ земли, казалось, образовалъ дугу боле продолговатую, чмъ дуга диска. Естественное слдствіе иррадіаціи.
Между тмъ какъ путешественники пытались проникнуть глубокій мракъ пространства, сверкающій букетъ падучихъ звздъ раскинулся предъ ними. Сотни болидовъ, воспламенившихся отъ соприкосновенія съ атмосферой, прорзывали мракъ блестящими полосами и испещряли своимъ свтомъ пепельную часть диска. Въ эту эпоху земля находилась въ своемъ перигеліи, и декабрь мсяцъ такъ благопріятенъ появленію этихъ падучихъ звздъ что астрономы насчитывали ихъ до 24.000 въ часъ. Но Мишель Арданъ, не обращая вниманія на научныя объясненія, утшался мыслію что земля напутствуетъ самыми блестящими фейерверками отбытіе трехъ чадъ своихъ.
Вотъ все что наблюдали они на этомъ сфероид, затерянномъ въ тни, на этой нижней планет солнечнаго міра, которая для большихъ планетъ заходитъ и восходитъ какъ простая утренняя или вечерняя звзда. Незамтная точка въ пространств, этотъ шаръ, на которомъ они оставили все что имъ было дорого, являлся не боле какъ убгающимъ серпомъ.
Долгое время три друга, безмолвно, но слившись сердцами, смотрли въ даль, между тмъ какъ ядро неслось со скоростью уменьшавшеюся однообразно. Потомъ неудержимая сонливость овладла ими. Было ли то утомленіе тла и духа? Конечно, ибо, посл возбужденнаго состоянія, въ которомъ они провели послдніе часы на земл, реакція должна была послдовать неизбжно.
— Ну что жъ, сказалъ Мишель,— коли спать, такъ спать!
Они улеглись на своихъ матрацахъ и вскор вс трое погрузились въ глубокій сонъ.
Но не прошло четверти часа, какъ Барбиканъ вдругъ вскочилъ и, будя своихъ товарищей, закричалъ имъ что было у него силы:
— Нашелъ, нашелъ!…
— Что ты нашелъ?… спросилъ Мишель Арданъ, вскакивая съ постели.
— Причину почему мы не слыхали выстрла Колумбіады.
— А именно? Спросилъ Николь.
— Ядро наше летло скоре звука!
ГЛАВА III,
въ которой путешественники устраиваются.
Какъ только это любопытное и несомннно врное объясненіе было сдлано, три друга снова погрузились въ глубокій сонъ. Да и гд бы имъ найти для сна мсто боле тихое и спокойное? На земл городскіе дома, сельскія хижины ощущаютъ вс сотрясенія сообщаемыя оболочк земнаго шара. На мор, судно, носимое волнами, безпрерывно потрясается и колеблется. Въ воздух, аэростатъ безпрерывно качается на воздушныхъ слояхъ различной густоты. Одно только это ядро, несущееся въ абсолютной пустот, посреди абсолютнаго безмолвія, представляло обитателямъ своимъ абсолютный покой.
Вслдствіе этого, сонъ трехъ смлыхъ путешественниковъ, можетъ-быть, длился бы до безконечности, еслибы внезапный шумъ не разбудилъ ихъ въ семь часовъ утра, 2го декабря, спустя восемь часовъ посл ихъ отъзда.
Шумъ этотъ былъ явственно раздававшійся лай собаки.
— Собаки! Да, собаки! воскликнулъ Мишель Арданъ, поднимаясь въ ту же минуту съ постели.
— Он проголодались, сказалъ Николь.
— Еще бы! отвчалъ Мишель, — мы совсмъ о нихъ забыли.
— Гд жь он? спросилъ Барбиканъ.
Начали, разыскивать, и одну изъ собакъ нашли подъ диваномъ. Испуганная, ошеломленная начальнымъ толчкомъ, она, свернувшись, лежала въ своемъ углу до тхъ поръ пока голодъ не заставилъ ее подать голосъ.
То была кроткая Діана, стыдливо выползавшая по-немногу изъ своего убжища, уступая убдительнымъ просьбамъ. Мишель Арданъ не переставалъ приманивать ее самыми нжными рчами.
— Діана, Діанушка, говорилъ онъ,— поди сюда дитя мое! Ты, судьба которой будетъ отмчена въ кинегетическихъ лтописяхъ! Ты, которую язычники дали бы въ подруги богу Анубису! Ты достойна быть изваянною рукой бога преисподней, подобно той собачк которую Юпитеръ уступилъ за поцлуй красавиц Европ! Ты, слава которой затмитъ славу героевъ Монтаржи и Сенъ-Бернара! Ты, которая, пускаясь въ междупланетныя пространства, сдлаешься, можетъ-быть, Евой лунныхъ собакъ! Ты, которая оправдаешь тамъ на высот слова Туссенеля, ‘Въ начал Богъ сотворилъ человка, и видя слабость его, далъ ему собаку!’ Поди же ко мн, Діанушка, поди ко мн!
Діана, уступая льстивымъ рчамъ, подвигалась мало-помалу, съ жалобнымъ воемъ.
— Хорошо, сказалъ Барбиканъ,— Еву-то мы видимъ, но гд же Адамъ?
— Адамъ! отвчалъ Мишель.— И Адамъ врно не далеко!
Онъ также забился куда-нибудь. Надо позвать его. Спутникъ, сюда, Спутникъ!
Но Спутникъ не появлялся, а Діана продолжала выть. Ее освидтельствовали, нашли что она не ранена и угостили ее вкуснымъ пирожкомъ, тотчасъ же прекратившимъ ея жалобныя стенанія.
Что касается до Спутника, то его долго не могли отыскать, наконецъ его нашли въ одномъ изъ верхнихъ отдленій ядра, куда разомъ подбросилъ его толчокъ. Бдное животное, сильно разбившееся, находилось въ самомъ жалкомъ положеніи.
— Чортъ возьми! сказалъ Мишель.— Вотъ вамъ и акклиматизація….
Бдную собаку осторожно спустили внизъ. Голова ея была разбита о сводъ ядра, и казалось что она не опомнится отъ этого удара. Тмъ не мене, ее бережно положили на подушку, и тамъ она вздохнула.
— Мы будемъ ухаживать за тобой, сказалъ Мишель.— На насъ лежитъ отвтственность за твою жизнь. Я готовъ скоре потерять руку чмъ хоть одну лапку моего бднаго Спутника!
Говоря это, онъ далъ воды разбитому животному, которое съ жадностью стало пить ее.
Затмъ путешественники принялись наблюдать землю и луну. Земля являлась имъ уже въ вид пепельнаго диска, оканчивавшагося боле узкимъ серпомъ чмъ наканун, но объемъ его оставался еще огроменъ, при сравненіи его съ луной, которая все боле и боле обращалась въ полный кругъ.
— Досадно, право, сказалъ Мишель Арданъ,— что мы не отправились въ минуту ‘полноземлія’, то-есть когда нашъ шаръ былъ какъ разъ противъ солнца.
— А почему? спросилъ Николь.
— Потому что мы увидли бы въ новомъ свт наши моря и материки, первыя — сверкающія отъ отраженія солнечныхъ лучей, вторые — боле темные и въ такомъ вид какъ ихъ изображаютъ на нкоторыхъ картахъ. Мн желательно было бы видть эти полосы земли, на которыя никогда не падалъ взоръ человческій.
— Конечно, отвчалъ Барбиканъ,— но еслибы земля была полная, то мсяцъ находился бы въ період новолунія, то-есть былъ бы невидимъ въ солнечныхъ лучахъ. А для насъ выгодне видть цль къ которой мы стремимся чмъ точку съ которой мы отправились.
— Вы правы, Барбиканъ, отвчалъ Николь,— да къ тому же, когда мы доберемся до луны, то успемъ въ долгія лунныя ночи вдоволь насмотрться на этотъ шаръ, гд кишатъ наши ближніе!
— Наши ближніе! сказалъ Мишель Арданъ.— Но теперь они столько же наши ближніе какъ и селениты! Мы живемъ въ новомъ мір, населенномъ нами одними, въ ядр! Я ближній Барбикана, а Барбиканъ ближній Николя. Надъ нами и вн насъ человчество оканчивается, и мы единственное населеніе этого микрокосма до той минуты пока не сдлаемся простыми селенитами!
— Почти чрезъ 88 часовъ, прибавилъ капитанъ.
— И это значитъ?… спросилъ Мишель.
— Что теперь половина девятаго, отвчалъ Николь.
— Ну, такъ, возразилъ Мишель,— я не вижу причины почему бы намъ не позавтракать.
И дйствительно, жители новой планеты не могли оставаться безъ ды, и желудокъ ихъ настоятельно требовалъ подкрпленія. Мишель Арданъ, въ качеств Француза, объявилъ себя главнымъ поваромъ, въ чемъ онъ и не нашелъ себ конкуррентовъ. Газъ доставилъ количество тепла нужное для приготовленія кушанья, а ящикъ съ провизіей — необходимые элементы для этого перваго банкета.
Завтракъ начался тремя чашками превосходнаго бульйона, добытаго разведеніемъ въ теплой вод драгоцнныхъ плитокъ Либиха, изготовленныхъ изъ лучшихъ частей рогатаго скота населяющаго пампы. За бульйономъ послдовали нсколько кусковъ бифштекса, сдавленнаго гидравлическимъ прессомъ, столь же нжныхъ и сочныхъ какъ будто они только что вышли изъ кухни Caf Anglais. Мишель, человкъ пылкаго воображенія, утверждалъ даже что они ‘окровавлены’.
Овощи въ ковсерв и ‘свже чмъ въ натур’, какъ замтилъ тотъ же любезный Мишель, послдовали за мясомъ, и завтракъ заключился нсколькими чашками превосходнаго чая съ тартинками, изготовленнаго по-американски.
Наконецъ, для довершенія этого торжества, Арданъ вытащилъ бутылку отличнаго бургонскаго, которая случайно попала въ ящикъ съ провизіей. Друзья выпили ее въ честь соединенія земли съ ея спутникомъ.
И какъ будто бы недостаточно было этого благороднаго вина, возращеннаго солнечными лучами на холмахъ Бургони, само солнце выступило для озаренія пиршества. Въ эту минуту ядро вышло изъ конуса тни отбрасываемой земнымъ шаромъ, и лучи блестящаго свтила упали на нижнюю поверхность ядра….
— Солнце! воскликнулъ Мишель Арданъ.
— Безъ сомннія, отвчалъ Барбиканъ.— Я поджидалъ его.
— А между тмъ, замтилъ Мишель,— конусъ тни, которую земля отбрасываетъ въ пространство, идетъ за луну.
— И на значительное разстояніе, если не принять въ соображеніе атмосферной рефракціи, сказалъ Барбиканъ.— Но когда луна покрыта этою тнью, то это значитъ что центры трехъ тлъ, солнца, земли и луны, лежатъ на прямой линіи. Тогда узлы совпадаютъ съ фазами полной луны, и происходитъ затменіе. Еслибы мы отправились въ моментъ затменія луны, то все путешествіе наше совершилось бы въ тни. А это было бы прискорбно.
— Почему такъ?
