Война. Государственная Дума.
Война. Государственная Дума.
——
В. Водовозовъ.
‘Современникъ’. Кн. X, 1912
Война. Государственная Дума, Водовозов Василий Васильевич, Год: 1912
Время на прочтение: 19 минут(ы)
На Балканскомъ полуостров,— этомъ складочномъ мст горючихъ веществъ,— разгорлся давно ожидавшійся пожаръ, и у насъ въ шовинистской печати и въ шовинистскихъ кругахъ нашего общества, къ счастью немногочисленныхъ, ню къ несчастію вліятельныхъ, слышится зловщее требованіе:
— Пора водрузить крестъ на Святой Софіи, пора выгнать турокъ изъ Европы, пора захватить Константинополь въ свои руки.
— Зачмъ онъ вамъ?
— Какъ зачмъ? А страданія нашихъ братьевъ-славянъ! Разв во имя христіанства и кровнаго родства мы не должны заступиться за страждущихъ братьевъ?
Опять этотъ лицемрный мотивъ. Страждущіе братья…. Конечно, страждущіе. Но разв много лучше положеніе самихъ русскихъ у себя на родин, а тмъ боле нашихъ инородцевъ, поляковъ, армянъ, грузинъ и особенно евреевъ? Какъ ни тяжелъ національный гнетъ надъ македонцами, но Турція никогда не знала преслдованій за. вру, — и это большое ея преимущество передъ Россіей, да и національный гнетъ въ ней не сильне, чмъ тотъ, который практикуется у насъ. Ничего подобнаго тому безправію, въ которомъ находятся наши инородцы, современная конституціонная Турція не знаетъ.
Гораздо тяжеле гнетъ экономическій. Македонское крестьянство, находящееся въ тяжелой кабал у мстныхъ помщиковъ, тяжело его чувствуетъ. Но и тугъ оно врядъ ли иметъ основаніе завидовать русскому малоземельному, тмъ паче безземельному деревенскому люду, или нашимъ рабочимъ, страдающимъ на фабрикахъ отъ непомрнаго рабочаго дня, отъ дурныхъ гигіеническихъ условій и обстановки труда, отъ грубаго обращенія мастеровъ, отъ жалкой заработной платы. Еще тяжеле отзывается на народныхъ массахъ безправіе личности, дурная администрація, дурной судъ, стсненіе свободы собраній, свободы слова. Но, читатель, не звучатъ ли для васъ тутъ очень и очень знакомыя ноты?
Когда на послднихъ митингахъ въ Петербург то Родичевъ, то какой-нибудь изъ другихъ ораторовъ осмливался заговаривать о положеніи славянъ и о задачахъ Россіи по отношенію къ нимъ, то частный приставъ немедленно поднимался со своего мста и замогильнымъ голосомъ произносилъ:
— Задачи Россіи на Балканскомъ полуостров выходятъ изъ рамокъ разршенной бесды. Я не могу дозволить касаться этого вопроса.
Когда въ 1908 г., вскор посл захвата Босніи и Герцеговины Австріей, проф. Погодинъ пожелалъ прочитать лекцію о Балканскомъ полуостров, то администрація ему запретила. Такимъ образомъ, намъ, русскому обществу, не позволяютъ говорить о славянахъ. И въ то же время, намъ говорятъ о необходимости заступиться за этихъ славянъ на томъ основаніи, что ихъ свобода кмъ то стсняется. Не грубая ли это насмшка надъ нами? Во всякомъ случа со времени провозглашенія конституціи въ Турціи, и турки, и славяне чувствуютъ себя тамъ все же свободне, и аналогичнаго рода лекціи и митинги не встрчаютъ подобныхъ стсненій. Казалось бы, одного этого факта достаточно, чтобы оцнить лицемрную сущность призыва къ освобожденію турецкихъ христіанъ.
Безъ малаго сто лта тому назадъ, когда греки возстали противъ турецкой власти, въ Европ господствовало всеобщее убжденіе, что они завоюютъ себ дйствительную свободу. Пушкинъ писалъ тогда:
Возстань, о Греція, возстань!
Недаромъ напрягаешь силы,
Недаромъ потрясаетъ брань
Олимпъ, и Пиндъ, и ермопилы.
Подъ снью ветхой ихъ вершинъ
Свобода древняя возникла,
Святые мраморы Аинъ,
Гроба Тезея и Перикла.
Страна героевъ и боговъ,
Расторгни рабскіе вериги,
При пньи пламенныхъ стиховъ
Тиртея, Байрона и Риги!
Подобное же врованіе существовало въ обществ во время послдующихъ возстаній босняковъ, герцоговинцевъ, болтаръ.
Вритъ ли кто-нибудь изъ теперешнихъ читателей, что Македонія ‘расторгнетъ рабскіе вериги’ и станетъ страною дйствительно свободною?
Повидимому, кое-кто вритъ. По крайней мр нашелся кружокъ лицъ, — и это все очень почтенныя, заслужившія общее уваженіе лица, М. Ковалевскій, И. Каревъ, С. Ольденбургъ, А. Шахматовъ и др., — которыя выпустили даже воззваніе къ обществу съ призывомъ оказать братскую помощь союзнымъ народамъ Балканъ, по увренію которыхъ ‘русское сердце въ общемъ подъем, бьется живымъ сочувствіемъ побдному шествію славянъ и надеждою, что русское національное самосознаніе поможетъ обезпечить за ними плоды ихъ побдъ’. Врядъ ли, однако, правы авторы воззванія, говоря въ наше сумеречное время о какомъ то общемъ подъем, и врядъ ли они правы въ своей вр въ то, что за народами останутся плоды ихъ побдъ. Народы принесутъ тяжелыя кровавыя жертвы, это безспорно, народы одержатъ побду, — это вроятно, но плоды побдъ достанутся главнымъ образомъ дипломатіямъ, династіямъ, вообще кому-нибудь другому, но не народу, это почти несомннно.
Мы вс слишкомъ хорошо знаемъ, какъ далеко отъ свободы то состояніе, котораго достигли Греція, Сербія, Болгарія, посл освобожденія отъ турецкой власти, и не иметъ основанія надяться, чтобы Македоніи досталась посл побды лучшая участь. Мы вс слишкомъ хорошо знаемъ, что хотя въ войн балканскихъ державъ противъ Турціи есть несомннный идеальный мотивъ борьбы за свободу, но въ гораздо большей степени въ ней дйствуютъ очень сложные интересы торговли и промышленности, соображенія дипломатій разныхъ великихъ державъ и династическія честолюбія всхъ этихъ властителей греческихъ, черногорскихъ и сербскихъ, которые переплелись вмст въ одинъ сложный и путанный клубокъ.
Если бы въ результат войны,— войны для христіанскихъ государствъ побдоносной, какъ можно теперь сказать уже съ значительной степени увренностью, явилась бы федерація балканскихъ государствъ, то можно было бы только порадоваться такому результату войны. Но этотъ результатъ крайне мало вроятенъ, чтобы не сказать невозможенъ. Его не допуститъ Австрія, вдь балканская федерація ослабить ея коммерческое и политическое вліяніе на Сербію, можетъ быть, вырветъ у нея македонскій и вообще балканскій рынокъ,— которымъ она сильно дорожитъ, и отржетъ отъ Эгейскаго моря, куда она настойчиво стремится. Такая федерація, если она включитъ въ себя и Албанію (въ качеств ли самостоятельнаго государственнаго цлаго или въ качеств области, раздленной между сосдними государствами), сильно затронетъ интересы Италіи, помстившей въ Албаніи значительные капиталы. Вообще надяться на такой исходъ войны — наивно, тмъ боле, что державы уже ршительно заявили о своемъ намреніи охранять территоріальное status quo и о своемъ согласіи только на автономію Македоніи въ рамкахъ турецкаго государства. Конечно, цна подобнаго рода заявленіямъ въ виду быстро развертывающихся событій можетъ оказаться весьма невысокой, и т самыя державы, которыя вчера говорили о территоріальной неприкосновенности Турецкой имперіи, завтра, можетъ быть, сами захотятъ принять участіе въ длеж наслдства больного человка. Но все-таки и эти заявленія — плохое предзнаменованіе для людей, врящихъ въ свободную балканскую федерацію, какъ результатъ войны.
— Но историческая традиція… Вдь, Россія — наслдница Византіи, и въ качеств таковой, Константинополь принадлежитъ ей по праву.
Увы, эта ссылка не выдерживаетъ даже снисходительной критики. За пять столтій, прошедшихъ со времени паденія Византійскаго царства., политика Россіи по отношенію къ Турціи многократно мнялась. То Россія вела войны съ Турціей, то Россія охраняла Турцію отъ разгрома или заключала различныя конвенціи съ державами для сохраненія status quo на Балканскомъ полуостров и принимала участіе въ подавленіи вооруженною рукою христіанъ Турціи. Совсмъ недавно, на нашей памяти, въ 1897 г. эскадры соединенныхъ державъ, и русская въ ихъ числ, подвергли обстрлу лагерь возставшихъ противъ турокъ критянъ. Въ 1903 г. Россія и Австро-Венгрія заключили извстное соглашеніе для проведенія реформъ въ Македоніи, которое имло цлью усмиреніе македонскаго возстанія и сохраненія надъ Македоніей турецкой власти. Гд же традиція, которая давала бы право основывать на ней какія бы то ни было притязанія?
— Но голосъ народа требуетъ, чтобы магометанская держава въ Европ была сломлена, и на Святой Софіи вновь возсіялъ крестъ.
— Голосъ народа вы не спрашивали, и нашему народу никакого дла до Св. Софіи нтъ. Къ тому же врядъ ли онъ о ней что-либо знаетъ: вдь % нашего народа безграмотны. Если бы наша Дума была выбрана народомъ, то въ ней раздавался бы народный голосъ, теперь въ ней услышите лишь голоса губернаторовъ и Св. Синода, а немногіе дйствительные представители массъ, трудовики и соц.-демократы, будутъ противъ войны.
Если вы хотите по праву ссылаться на голосъ народа, то добивайтесь избирательнаго права въ Россіи, хотя бы въ томъ неудовлетворительномъ вид, въ какомъ оно имется въ Македоніи, а затмъ позаботьтесь о томъ, чтобы хоть на митингахъ и на лекціяхъ не запрещали говорить о Св. Софіи и славянахъ. Можетъ быть, въ этомъ ‘случа мы узнали бы, чего хочетъ народъ. Но позволительно сомнваться, чтобы народъ высказался за войну.. Онъ не забылъ тхъ разочарованій, которыя.принесли ему об послднія войны.
— Но наши коммерческіе интересы… хлбный экспортъ… разореніе отъ закрытія Босфора для судоходства.
Да, интересы хлбнаго экспорта, т. е. интересы главнымъ образомъ и въ первую голову помщиковъ и хлбныхъ торговцевъ, а косвенно, въ гораздо меньшей степени, южнаго нашего крестьянства и отчасти рабочихъ, заработокъ которыхъ такъ или иначе связанъ съ хлбнымъ экспортомъ, страдаютъ отъ закрытія Босфора для прохода коммерческихъ судовъ. Но если мы будемъ говорить о нашихъ коммерческихъ интересахъ, то не лучше ли съ самаго начала оставить въ сторон и крестъ на Св. Софіи, до котораго намъ нтъ никакого дла, и даже страданія нашихъ братьевъ въ Македоніи, которые имютъ въ борьб за свои интересы и сравнительно свободное общинное самоуправленіе, и народную церковь, и всеобщее голосованіе, и сравнительно свободную печать, т. е. орудія, намъ пока совершенно недоступныя. тмъ боле, что они безъ нашей помощи справятся съ врагами, можетъ быть, даже лучше, чмъ съ нею? Что же касается интересовъ нашего экспорта, то уврены ли вы, что при принадлежности Босфора Россіи онъ будетъ страдать рже, чмъ теперь?
Вдь нашъ хлбный экспортъ страдаетъ отъ закрытія Босфора только тогда, когда на его берегахъ ведется какая-нибудь война, т. е. во всякомъ случа очень рдко, и очень не на долго. Такъ въ прошломъ году онъ былъ затрудненъ въ первый разъ посл боле чмъ 30 лтняго періода, и то всего на нсколько дней, во время разбойничьяго (съ благословенія, однако, русской дипломатіи) нападенія Италіи на Дарданеллы. Теперь онъ затрудненъ, конечно, вновь, но опять таки вслдствіе войны, въ которой не безъ вины и русская дипломатія.
Какой же смыслъ изъ опасенія рдкаго закрытія Босфора по случаю какой-нибудь возможной войны закрывать его на многіе мсяцы нарочно, такъ какъ Босфора безъ долгой и упорной войны мы, конечно, не получимъ? И получивъ его, мы не гарантированы въ будущемъ отъ новой войны, напр., съ Англіей, которая приведетъ къ тому же результату. Напротивъ, если бы во время этой возможной войны Босфоръ и Дарданеллы оставались въ рукахъ Турціи, то много шансовъ на то, что Англія не сочла бы нужнымъ нарушать безъ особенной нужды ея нейтралитетъ. Не лучше ли было бы обезпечить себ свободу плаванія по проливамъ,— за исключеніемъ рдкихъ случаевъ войны Турціи,— прочнымъ и дружескимъ союзомъ съ этой страной, недавно, и къ сожалнію, пока съ такими печальными послдствіями для своего политическаго бытія, вступившей на дорогу общечеловческаго прогресса?
Наше м-ство ин. длъ какъ будто понимаетъ, это. По крайней мір весной текущаго года (1912) т. Сазоновъ такъ опредлилъ задачи русской политики на Балканскомъ полуостров:
1. Сохраненіе status quo.
2. Мирное развитіе малыхъ балканскихъ государствъ.
3. Поддержаніе обновленнаго строя Турецкой имперіи.
Программа очень хорошая, но,— увы,— не искренняя. Съ Турціей вела грубо-хищническую войну Италія,— и русское правительство помогало Италіи, насколько это только возможно безъ прямого нарушенія нейтралитета. Теперь начата новая война. Роль Россіи въ ней еще не выяснена, но во всякомъ случа она не такова, чтобы укрпить довріе къ искренности весенней программы нашего министра иностранныхъ длъ.
Во всякомъ случа передъ лицомъ русскаго народа стоить въ настоящее время весьма важная задача: какимъ бы то ни было способомъ помшать кругамъ, заинтересованнымъ въ разжиганіи пожара, вовлечь Россію въ войну, исходъ которой, несмотря на доказанную военную слабость Турціи, крайне сомнителенъ, такъ какъ борьба никоимъ образомъ не можетъ ограничиться одною Турціею.
Въ настоящее время у насъ заканчиваются выборы въ четвертую Государственную Думу. Во всякомъ другомъ государств это было бы наиболе удобнымъ моментомъ, чтобы заявить о желаніяхъ народа вообще и въ частности о его категорическомъ требованіи мирной политики. У насъ самое разсужденіе о требованіяхъ, предъявляемыхъ къ депутатамъ, а черезъ нихъ къ правительству, звучитъ какой то насмшкой. Избиратель иметъ дло не съ депутатомъ, а съ промежуточными инстанціями: выборщиками или даже только уполномоченными. А въ тхъ немногихъ городахъ, гд кандидата на депутатское кресло можетъ лично явиться на народное предвыборное собраніе и изложить свою программу, тамъ рядомъ съ нимъ всегда высится мрачная фигура частнаго пристава, при каждомъ ненравящемся ей слов она поднимается и длаетъ заявленіе: .Славяне въ тему -сегодняшней бесды не входятъ. Иностранная политика не включена въ программу сегодняшняго собранія’. а то такъ и безъ всякой мотивировки: ‘Ораторъ вышелъ изъ предловъ темы. Закрываю собраніе’. Такимъ образомъ даже въ городахъ избиратели имютъ лишь слабую возможность выяснить себ политическую физіономію борющихся кандидатовъ, въ провинціи же они избираютъ нердко совсмъ въ темную. Къ этому присоединяются разъясненія неугодныхъ начальству избирателей и кандидатовъ и другіе формы и способы проведенія кандидатовъ угодныхъ, наконецъ, законодательное и всякое иное безсиліе Думы, которая въ любой моментъ можетъ быть закрыта на три дня для проведенія въ экстраординарномъ порядк любого забракованнаго ею законопроекта. Всмъ этимъ полны газеты, все это всмъ хорошо извстно, и всмъ понятно, что говорить о выборахъ въ Государственную Думу, какъ о дйствительномъ и достаточномъ способ проявить и осуществить народную волю по отношенію къ грозящей въ настоящую минуту войн, а также и къ другимъ настоятельнымъ вопросамъ нашей жизни, было бы совершенно наивно. Нечего удивляться, что массовой избиратель, у котораго давно опало приподнятое настроеніе 1905 — 06 г., относится къ выборамъ довольно равнодушно, что разговоры о Дум ведутся въ томъ же добродушномъ тон дружеской болтовни, что и всякія сплетни и слухи о назначеніяхъ, повышеніяхъ и смщеніяхъ должностныхъ лицъ. Выборы проходятъ при печальномъ, но несомннно значительномъ абсентеизм избирателей, а кое-гд и кое-кто поговариваетъ даже объ ихъ ршительномъ бойкот.
Идея бойкота, какъ помнитъ читатель, пользовалась широкой популярностью въ 1906 году, передъ выборами въ первую Думу. Тогда въ ея защиту приводились глазнымъ образомъ два аргумента:
Выборы въ Думу производятся на основ избирательнаго закона 11 декабря 1905 года, лишающаго народныя массы по праву принадлежащей имъ доли участія въ законодательной работ и отдающей эту долю классу землевладльческому, сама Дума безсильна. Такая Дума народу не нужна. Идти въ нее — значитъ санкціонировать эту Думу — вотъ аргументъ, развивавшійся въ извстной бойкотистской брошюр Мякотина.
Въ настоящую минуту Россія переживаетъ періодъ революціи, и участвовать въ выборахъ въ Государственную Думу, являющуюся жалкой подачкой народу, значитъ отвлекать народную энергію отъ работы революціонной въ мирное русло органической законодательной работы, притомъ завдомо безплодной.— вотъ аргументъ, развивавшійся Ленинымъ.
Отъ перваго аргумента отказались и сами его сторонники, когда приняли дятельное участіе въ выборахъ во вторую, и затмъ даже въ третью Думу, избиравшуюся на основ худшаго избирательнаго закона, и уже фактически воочію доказавшую свое безсиліе. Участіе въ послдующихъ выборахъ само по себ еще не говоритъ объ отказ отъ теоретической правильности второго аргумента, но, конечно, теперь врядъ-ли кто-нибудь станетъ оспаривать, что въ немъ заключалась значительная переоцнка революціонной энергіи, другими словами, неврное пониманіе историческаго момента. Во всякомъ случа самъ Ленинъ вмст со своими сторонниками принимаетъ дятельное участіе въ выборахъ, и въ противоположность своей недавней вр въ близость переворота рекомендуетъ скромно ‘маленькіе, простенькіе камушки для фундамента носить’.
Въ 1906 году бойкотъ имлъ боевой характеръ, и никому не пришло бы въ голову считать это теоріей индифферентизма. Въ настоящее время многое измнилось, и онъ едва ли не является теоретической надстройкой надъ простой политической инертностью. Въ самомъ дл,— Дума безсильна, Дума есть мсто сквернословія, Дума есть питомникъ будущихъ вице-губернаторовъ, а участіе въ выборахъ въ Думу сопряжено съ хлопотами: нужно требовать занесенія въ списки избирателей, потомъ проврять, исполнено ли это требованіе, толкаться, ждать очереди, выслушивать окрики, часто это участіе сопряжено съ рискомъ, — и все это по большей части безъ практическихъ результатовъ. Не проще ли остаться дома и провести свободный вечеръ за раскладываніемъ пасьянса или перекинуться въ винтъ съ добрыми пріятелями? Исходъ тотъ же самый…
Недавно, въ первый, если не ошибаюсь, разъ въ литератур появилось теоретическое оправданіе такого индифферентизма. Это сдлалъ какой-то провинціальный пріятель г. Стаи — ча, написавшій ему письмо въ отвтъ на пріятельскіе упреки, а тотъ, съ пріятельской нескромностью, это письмо тиснулъ въ газет ‘Столичные Отклики’ (No 2), снабдивъ его заголовкомъ: ‘Софизмъ или правда?’.
‘Участіе въ выборахъ…— пишетъ пріятель Стаи — ча. Участвуя въ выборахъ, выбирая лвыхъ, страна покажетъ свое недовольство правительствомъ, выразитъ ему осужденіе и пр., и пр., и пр. Но есть и другая сторона въ вопрос:
Надоло.
Да, просто-напросто, надоло. Во-первыхъ, страна уже три раза показывала свое недовольство правительствомъ, и никто въ этомъ недовольств не сомнвается. И, въ конц-концовъ, получается картина врод, какъ въ басн: медвдь недоволенъ бревномъ, которое, вися на дерев, заграждаетъ ему путь къ меду, и онъ его отстраняетъ лапой, бревно — бацъ его по морд, медвдь толкаетъ его сильне, а бревно еще сильне. Во-вторыхъ, — позволь быть на минуту сентиментальнымъ:— тутъ замшанъ, пожалуй, даже вопросъ достоинства и чести. Вдь быть оппозиціоннымъ на выборахъ съ тайной подачей голосовъ — хитрость небольшая, это все же лишь фига въ карман. И мы все время держимъ эту фигу наготов. Но, наконецъ, становится противнымъ. И, если нтъ возможности или смлости ее обнаружить и открыто поднести подъ носъ кому слдуетъ, то нтъ уже желанія держать ее и въ карман. Во всякомъ случа — трудно вдохновиться задачей организаціи фиго-карманной демонстраціи, или, какъ вы выражаетесь — выборной кампаніей.
Да и поймите вы, наконецъ, никакой избирательной кампаніи у насъ нтъ и быть не можетъ. Избирательная кампанія можетъ быть тамъ, гд существуетъ политически развитая жизнь, гд политическіе вопросы проникаютъ всю жизнь и играютъ роль не только два мсяца изъ пяти лтъ, а постоянно. А какъ дло обстоитъ у насъ? Что нашъ городишко думаетъ о политик правительства, о разршеніи стоящихъ на очереди законодательныхъ вопросовъ? Конечно, ничего. Или, еще хуже — то, что пишетъ объ этихъ вопросахъ ‘Биржевка’. И вотъ отъ ‘Бирже-Вдомостнаго’ политическаго настроенія вы хотите получить депутата съ опредленной общественной физіономіей. Какъ мы его найдемъ, какъ опредлимъ? Какъ учтемъ способность того или иного лица къ такой отвтственной работ, когда никто изъ насъ давно никакого участія въ политической дятельности не принималъ? И получается: надо выставить кандидата для законодательной дятельности, а намчается это лицо не по признаку политическихъ убжденій, программъ, а по признакамъ совершенно постороннимъ длу: Ивана Ивановича выбирать нельзя, ибо онъ не можетъ оставить своего дла, а съ семьей въ город на депутатское жалованье ему не прожить, зато Николай Семеновичъ потерялъ мсто, и ему надо помочь — пусть идетъ въ Думу. А самъ чортъ не знаетъ, что изъ себя могутъ представить въ Дум и Иванъ Ивановичъ, и Николай Семеновичъ. Послдній когда-то, во дни подъема, былъ с.-р. Но, что съ нимъ сдлалось за шесть лтъ, когда все такъ измнилось — кто знаетъ! Помнится, онъ отзывался съ похвалой и о Гучков, и о Милюков, и о Гегечкори. Въ Дум онъ будетъ, вроятно, кадетомъ. Но, можетъ быть, и правымъ октябристомъ. Можетъ онъ и самъ этого еще толкомъ не знаетъ… И что удивительнаго? Вдь партійность иметъ смыслъ лишь въ самой Дум, въ стран же быть трудовикомъ, соціалъ-демократомъ или кадетомъ, такъ же смшно и нелпо, какъ нелпо было бы считать себя младо-туркомъ или англійскимъ торіемъ: вдь вс, дйствительно, насущные вопросы теперешней нашей жизни лежатъ вн плоскости этихъ дленій. И вотъ намъ приходится, поневол, довольствоваться смутными очертаніями политической физіономіи, настолько смутными, что не отличишь праваго прогрессиста отъ лваго соціалъ-демократа. И не забывайте: это неопредленность только первой стадіи выборовъ. На конечной стадіи, въ губернскомъ избирательномъ собраніи, когда вс эти неопредленности съдутся, начнутъ торговаться, интриговать — тамъ туманъ превратится въ туманъ въ квадрат. И самъ Аллахъ не разберетъ, что вынырнетъ изъ этого тумана въ качеств лицъ, облеченныхъ довріемъ народа.
Но неопредленность — это еще лучшій случай. Въ большинств губерній широкія массы демократическихъ избирателей имютъ право только участвовать въ выборахъ, исходъ же выборовъ заране предопредленъ избирательнымъ закономъ, тамъ вс усилія неминуемо должны разбиться о неумолимыя таблицы распредленія выборщиковъ по куріямъ. Тамъ нтъ борьбы уже потому, что успхъ заране обезпеченъ за противникомъ.
Да и за настоящимъ-ли противникомъ? Вотъ надвинулась опасность, что батюшки задавятъ выборы… Въ Петербург вамъ придется вести борьбу съ Леляновымъ… Дйствительно ли это политическіе противники? Они ли направляютъ ходъ государственнаго корабля? Они ли вдохновляютъ политику правительства? Не созданы ли они искусственно, для отвода глазъ, какъ чучела на войн, на которыя лишь понапрасну тратятся снаряды… Или, скажемъ иначе: надо бороться съ врагомъ, но врагъ далеко, въ сторон, сидитъ спокойно и смется. А къ вамъ на расправу онъ посылаетъ лишь своихъ прислужниковъ и лакеевъ: воюйте, молъ, съ ними. И на выборахъ вы поставлены въ такія условія, что и куклы искусственныя, эта дворня съ чернаго крыльца, и та оказывается сильне васъ. Избирательная борьба — мнимая политическая борьба, противникъ въ ней фиктивный, созданный случайной, подчасъ для самого составителя неожиданной, редакціей избирательнаго права. Какъ же вдохновляться такой борьбой?
Но пойдемъ дальше. Предположимъ, что судьба, случай и избирательный законъ оказались милостивыми, что курія зубровъ оказалась посрамленной, священники забаллотированны, а Николай Семеновичъ, за котораго вы распинались, не оказался октябристомъ, и наша губернія посылаетъ всхъ депутатовъ оппозиціонныхъ. Внецъ всхъ надеждъ и стремленій! Но переведемъ на языкъ реальностей, — что даетъ намъ эта побда?— Конечно, ничего, кром удовольствія читать время отъ времени, что знакомыя лица въ Дум произносятъ боле или мене удачныя и дльныя рчи (хотя, гд ужъ намъ до Цицероновъ!…). А на каникулы эти лица будутъ привозить свжія политическія сплетни изъ первыхъ рукъ. И такъ въ продолженіе пяти лтъ. Но гд же какая-нибудь перспектива? Гд просвтъ? Гд надежда?
Итакъ — вы говорите: выбирайте. А я васъ спрашиваю: къ чему? И не говорите мн о какихъ то свободахъ, народоправствахъ, соціальныхъ реформахъ. Вы сами не врите въ ихъ осуществимость черезъ Думу. Не говорите о реальныхъ нуждахъ и задачахъ — ихъ достиженіе на совершенно иномъ пути. Не говорите о моральномъ значеніи выборовъ, ибо избирательный законъ позаботится о томъ, чтобы моральное значеніе было обратное нужному, а, кром того, и стыдно, наконецъ, становится быть вчно недовольнымъ и не умть претворить свою волю въ дло. Что же остается? Агитаціонное значеніе рчей? Запросы, разоблачающіе правительство и господъ положенія? Формулировка требованій народныхъ? Обличеніе и слово правды съ думской трибуны? Но, вдь, право же, не только вра мертва безъ дла, а мертво безъ нихъ и слово. Словъ было много. Все важное, все нужное уже сказано, теперь осталось лишь повтореніе. Съ каждымъ повтореніемъ слово будетъ мене цннымъ, разъ за нимъ не встанетъ дло. А какъ связать Думу съ дломъ?
Вотъ теб попытка философскаго обоснованія абсентеизма, идеологія избирательнаго индифферентизма. До сихъ поръ защищали свои взгляды лишь т, кто проповдываетъ активное отношеніе къ выборамъ: одни проповдывали активно воздерживаться (бойкотировать), другіе активно участвовать. Но выслушайте и тхъ, кто не слушаетъ убжденій ни бойкотистовъ, ни ихъ противниковъ’.
Читатель проститъ эту длинную выписку,— заимствовалъ я ее изъ газеты, сравнительно мало? распространенной, а между тмъ, она интересна и характерна, и во всякомъ случа, заслуживаетъ того, чтобы надъ ней подумали. Пріятелю Стан—ча надоло показывать фигу изъ кармана. Пріятелю Стан—ча не хочется разбираться въ оттнкахъ политическихъ мнній всхъ Ивановъ Ивановичей и Николаевъ Семеновичей, надоло читать рчи думскихъ депутатовъ, надоло бороться безъ надежды на успхъ,— и онъ предпочитаетъ сидть дома. Тутъ ясно, въ чемъ длю: дло въ утомленіи, дло въ нежеланіи разбираться въ томъ, что непонятно съ перваго взгляда, въ нежеланіи работать, когда нельзя добиться сейчасъ-же непосредственныхъ результатовъ. То, что исторія знаетъ примры произвола, давившаго общественную мысль и самодятельность цлыми вками и все-таки не успвавшаго окончательно задавить ихъ, что избирательное право въ Англіи до 1832 г. было едва ли лучше, чмъ у насъ теперь, что при Тюдор-ахъ парламентъ былъ игралищемъ власти въ степени не меньшей, чмъ наша Дума, и что столтней борьбой и работой, парламентской и внпарламентской, англійскій народъ вышелъ на широкую дорогу, что въ Болгаріи при Стамбулов власти прямо насыпали въ избирательныя урны тысячами бюллетени съ именами желательныхъ кандидатовъ,— вс эти факты, и десятки другихъ, аналогичныхъ, идеологъ обывательскаго индифферентизма просто игнорируетъ.
Таковы разсужденія откровеннаго и добросовстнаго идеолога обывательскаго индифферентизма. Много ли отличается отъ нея идеологія активнаго бойкота?
Сами бойкотисты съ негодованіемъ отвергнутъ подобное сопоставленіе.
Ихъ требованія широки и многооблемлющи, къ срой обывательщин они относятся съ нескрываемымъ презрніемъ. Даже въ большевикахъ (соціалъ-демократахъ) они склонны видть проявленіе этой срой обывательщины, такъ какъ т отказались отъ бойкота выборовъ. Какъ нетребовательны они стали, когда-то грозные большевики эти,— съ негодованіемъ говоритъ Я. Вчевъ, единственный уцлвшій до нашего времени теоретикъ и идеологъ бойкота въ литератур {‘Дла и дни’ въ ‘Завтахъ’, 1912, No 5, стр. 203.}, ‘Ихъ формула для переживаемаго момента гласитъ почти какъ — наше время, не время широкихъ задачъ. Вы помните ее, напоминаетъ Вчевъ требованіе Ленина: азы твердить и маленькіе, простенькіе камушки для фундамента носить. Да здравствуютъ срыя будни! Да здравствуетъ муравьиная работа!’ — съ язвительной ироніей заканчиваетъ онъ. Самъ онъ, подобно герою Некрасовской Саши, ‘души не растратитъ своей на муравьиной работ людей’.
‘Бойкотизмъ,— говорить онъ, — ко многому обязываетъ, принятіе бойкота, хотя бы пассивнаго, не иметъ смысла безъ параллельнаго приступа къ наступательной, агрессивной тактик’.
Мысль теоретически совершенно врная. На практик, однако, она оказалась ошибочной даже во время выборовъ въ первую Думу, такъ какъ тогда бойкотисты говорили: ‘Въ Думу выбирать не слдуеть’, а что слдуетъ длать вмсто участія въ выборахъ, оставалось у нихъ въ карман. Теперь Вчевъ тоже не договариваетъ, на какую наступательную, агрессивную тактику зоветъ онъ своихъ читателей. Конечно, онъ не виноватъ въ томъ. что договорить не можетъ: онъ пишетъ въ журнал, подчиненномъ власти Главнаго Управленія по дламъ печати, журнал, подверженномъ конфискаціямъ, страдающемъ, какъ вс другіе добросовстные журналы, отъ 129, 128 и 1034 статей. Онъ, конечно, не виноватъ въ этомъ, но считаться съ существующимъ положеніемъ и основывать свою политическую дятельность на фактическомъ положеніи вещей онъ обязанъ. Между тмъ выходитъ,— повторяю, не по его вин,— что онъ зоветъ къ воздержанію отъ извстнаго политическаго дйствія во имя какой-то агрессивной тактики, о которой онъ не можетъ сказать ни слова. Что же остается у читателя въ голов?
Я былъ почти на всхъ митингахъ, устраиваемыхъ всми тремя боровшимися въ Петербург партіями (кадеты, трудовики, соціалъ-демократы), и одинъ разъ,— всего только одинъ разъ,— мн удалось видть и слышать выступленіе сторонника Вчева:
‘Дума есть не законодательное и даже не законосовщательное учрежденіе, а учрежденіе беззаконіе-прикрывательное,— говоритъ онъ. Между тмъ, въ Думу идутъ такіе почтенные люди, какъ Милюковъ, Березинъ и другіе. Что они будутъ длать тамъ? Они явятся фиговымъ листкомъ для прикрытія наготы Пуришкевичей и Марковыхъ. Пусть ужъ лучше господа Пуришкевичи и Марковы выступаютъ нагишемъ, въ чемъ мать родила. А выходъ изъ этого тупика, въ который Россію завело правительство, долженъ быть найденъ на другомъ пути. Пока оппозиція говоритъ въ Дум хорошія рчи, котъ Васька слушаетъ, да стъ. А я бы повару иному веллъ на стн зарубить, чтобъ тамъ рчей не тратить попустому, гд нужно власть употребить’.
Рчь была покрыта аплодисментами. Критика Государственной Дума была ярка и сильна, и оставляла впечатлніе: характеристика г.г. Пуришкевичей и Марковыхъ была очень недурна,— но — врядъгли эта рчь убдила хоть кого-нибудь. Въ самомъ дл Выходъ на другомъ пути, говорилъ ораторъ. На какомъ, однако? Нужно употребить власть. Какимъ образомъ? Объ этомъ ораторъ умолчалъ. Онъ не виноватъ, конечно, что долженъ былъ умолчать. Но гд же будетъ избиратель искать этого пути, какимъ способомъ примнитъ онъ свою власть, когда ему не сдлано даже намека? Что долженъ сдлать избиратель, котораго убдили бы Вчевъ и его сторонникъ? Ему не надо было требовать занесенія своего имени въ избирательный ‘списокъ, ему не зачмъ ходить на митинги, ему надо отказаться отъ той, хотя и слабой организаціонной связи, которая все же связываетъ избирательскую массу съ лидерами политическихъ партій и даетъ этимъ послднимъ нкоторое соприкосновеніе съ народомъ, наконецъ, въ день выборовъ въ Петербург, 25 Октября, ему надо сидть дома. Однимъ словомъ, практическій совтъ: сидите дома, и раскладывайте пасьянсъ. Иного совта нтъ, и при существующихъ нашихъ условіяхъ быть даже не можетъ.
Для насъ, не чувствующихъ высокомрнаго презрнія къ муравьиной работ людей, выборы прошли не совсмъ безплодно.
Въ Петербург боролись три партіи, и каждая, соціалъ-демократы, трудовики и кадеты, развивала свою программу, хотя и далеко не полно. Нкоторыя собранія были закрыты приставомъ подъ всякими предлогами. О многомъ приходилось говорить намеками, многаго нельзя было касаться вовсе. При этомъ въ каждомъ участк имлась своя собственная конституція. О чемъ сравнительно свободно дозволялъ говорить приставъ Литейной части, то оказывалось запретнымъ на Васильевскомъ Остров, и наоборотъ. Въ Москв было хуже: тамъ ни соціалъ-демократы, ни даже кадеты не могли называть себя своимъ именемъ, и чтобы его избгнуть, должны были говорить: ‘выставившая меня партія’ или: ‘партія Маклакова’, ‘партія Никитина’ (это позволялось). Въ провинціи еще хуже, и все-таки курсъ политическихъ знаній, который прошли во время избирательной кампаніи избиратели (хотя бы только петербургскіе), при всей его неполнот и неудовлетворительности, небезполезенъ для ихъ политическаго развитія, и неиспользованіе возможности митинговой трибуны было бы большой политической ошибкой.
Наша печать тоже не свободна: душу всякаго автора, когда онъ пишетъ статью или книгу, постоянно гнететъ мысль о конфискаціи и статьяхъ 129, 128, 1034 двухъ нашихъ уложеній. И тмъ не мене страненъ былъ бы писатель, который проповдывалъ бы бойкотъ легальной печати.
Нердко рчь на избирательномъ митинг давала возможность сказать то, чего, какъ оказывается, нельзя сказать въ печати. No 7 ‘Столичныхъ Откликовъ’ конфискованъ за помщеніе отчета о моей рчи, съ привлеченіемъ редактора къ суду по 129 ст. Уг. Ул., и до читателей, слдовательно, она не дошла. А между тти, до постителей митинга она дошла: эта самая рчь была произнесена на собраніи въ присутствіи 700 избирателей и не вызвала ни одного замчанія со стороны присутствовавшаго чина.
И это не исключительный случай. Бываетъ, конечно, и наоборотъ. Указанія на произволъ полиціи, возможныя въ печати, на предвыборныхъ собраніяхъ неизбжно вызываютъ предостереженіе, а затмъ и закрытіе самого собранія. Ясно, что всякій, кто иметъ что-нибудь сказать обществу, долженъ стараться использовать об трибуны: и трибуну печати, и трибуну митинга и не иметъ основаній бойкотировать какъ ту, такъ и другую.
И та, и другая служатъ въ Россіи, конечно, только суррогатомъ. Отсутствіе дйствительной возможности говорить полнымъ голосомъ съ избирателемъ, на (митинг и въ печати одинаково, ставило политическія партіи въ положеніе, которое со стороны можетъ показаться смшнымъ, тогда какъ для нихъ самихъ оно едва ли не было трагическимъ. Весною 1912 года, въ Петербург собралась конференція трудовиковъ. На ней предполагалось выработать резолюцію. По этому поводу, я въ свое время сообщалъ въ ‘Запросахъ жизни’ (1912. No 13) слдующее:
‘Конференція натолкнулась на важное затрудненіе, для чего она вырабатываетъ свои резолюціи: для личнаго ли употребленія собравшихся на конференцію членовъ или для широкаго распространенія въ массахъ? Для первой цли — игра не стоитъ свчъ. Если же для широкаго распространенія въ массахъ, то резолюцію нужно выработать такъ, чтобы ее согласились напечатать газеты, а для этого, къ сожалнію, необходимо, чтобы резолюція не грозила ни штрафомъ^, ни высидкой редактора въ административномъ порядк, ни 129-й, ни какой-либо другой статьей уголовнаго уложенія. Пришлось выработать резолюцію, въ которой самые существенные пункты были скрыты за не совсмъ ясной для большинства читателей ссылкой на малодоступную имъ ‘платформу трудовой группы’.
Эти мои слова привелъ въ ‘Современномъ Мір’ (No 6, стр. 280), Ст. Ивановичъ іи, противопоставляя робкому поведенію трудовиковъ боле мужественное поведеніе соціалъ-демократовъ, говорилъ:
‘Странно какъ то все это читать,— говоритъ онъ,— рядомъ съ заявленіемъ, что ‘только коренной и глубокій переворотъ во всемъ государственномъ и соціальномъ стро можетъ вывести Россію на дорогу правильнаго и здороваго развитія’. Все это прекрасно, но только какова роль въ этомъ переворот партіи, которая не можетъ продвинуть въ массы свои лозунги, которая ограничивается ‘не совсмъ ясной для большинства читателей ссылкой?’ Вдь для большинства крестьянскихъ избирателей изъ ‘не совсмъ ясной’ эта ссылка превратится въ совсмъ неясную. Каковъ удльный всъ партіи, политической группы, огорченно сворачивающей съ прямого пути, встртившись съ перспективой штрафа? Они хотятъ не меньше, чмъ глубокаго и коренного переворота, но штрафъ все-таки есть штрафъ. ‘Трудовая группа, — говорится въ резолюціи, — придаетъ особенное значеніе самодятельности и непосредственной работ населенія за улучшеніе жизненныхъ условій’. Но она сама совершаетъ акты, и такъ мотивируетъ ихъ, что наврядъ ли это можетъ стимулировать непосредственную работу населенія’.
Можно было бы порадоваться за политическую партію, которая съ гордымъ видомъ упрекаетъ другую въ такихъ грхахъ. Однако по прошествіи нкотораго времени мы читали въ соціалъ-демократической газет ‘Невская звзда’ (No 25, цитирую по ‘Запросамъ жизни’) слдующее:
‘Во глав ихъ (‘третьей группы платформъ’) стоитъ платформа рабочей демократіи, преслдующей свои самостоятельныя классовыя задачи и вмст съ тмъ защищаемой интересы всей демократіи всей страны. Платформа рабочей демократіи, формулированная въ начал этого года, достаточно извстна. Она была въ основныхъ чертахъ воспроизведена въ ‘Новомъ Времени’, въ ‘Земщин’ и въ ‘Голос Москвы’. Она даетъ свои опредленные отвты на важнйшіе вопросы русской жизни, рабочій, крестьянскій, вопросъ общеполитическаго устроенія. И вс эти отвты въ основномъ — одни и т же, что давались передовой демократіей въ героическую эпоху нашей жизни, 7 лтъ тому назадъ’.
А чтобы повторить эти отвты, партія, которая по мннію ея защитника не сворачиваетъ съ прямого пути, встртившись съ перспективой штрафа, рекомендуетъ своимъ сторонникамъ ‘Земщину’ и ‘Новое Время’. Грхъ оказался общимъ, это грхъ русской жизни, а не трудовиковъ и не соціалъ-демократовъ.
Въ настоящее время выборы близки къ окончанію. Четвертая Дума будетъ правой, и нсколько большее число рясъ не помшаетъ ей остаться Думой народнаго сквернословія. Слабая лвая будетъ попрежнему представлена кадетами, трудовиками и сощалъ-демократами, а также расплывчатой и блдной группой прогрессистовъ, въ которую войдутъ нкоторые вчерашніе кадеты и близкіе къ кадетамъ люди, по тмъ или инымъ причинамъ не желающіе примыкать къ кадетской партіи. Такимъ образомъ по существу измнилось мало, и Дума будетъ попрежнему департаментомъ народнаго представительства, попрежнему она будетъ ставить штемпель на вс правительственные законопроекты, скрплять своимъ авторитетомъ вс беззаконія администраціи, сдабривая ихъ обоимъ сквернословіемъ, по-прежнеміу въ цломъ она не будетъ пользоваться никакимъ авторитетомъ въ народ, хотя попрежнему ея трибуна будетъ ‘служить способомъ раскрытія административныхъ злоупотребленій.
На выборахъ оппозиція вновь одержала моральную побду и фактическое пораженіе. Моральная побда ея въ томъ, что крестьянство почти повсемстно оказалось попрежнему настроеннымъ въ пользу трудовиковъ, рабочій классъ — въ пользу соціалъ-демократіи, ‘и городская демократія длилась между 3-мя или 4-мя (съ прогрессистами) оппозиціонными партіями. Въ городахъ, гд нужно было боле или мене ‘открыто выступать передъ избирателями, ни правые, ни октябристы этото не ршались длать. Въ Петербург борьба велась исключительно между ‘кадетами съ одной стороны и лвыми: соціалъ-демократами и трудовиками съ другой, ни октябристы, ни правые не устроили ни одного митинга. Они не ршались даже выступать на чужихъ митингахъ. Только одинъ разъ на какомъ то митинг выступилъ одинъ правый крестьянинъ (какъ онъ самъ назвалъ — въ дйствительности букинистъ, торгующій на Васильевскомъ Остров книгами) и сказалъ нсколько невнятныхъ словъ о томъ, что свобода мысли стсняется не правительствомъ, а кадетами, а затмъ на другомъ митинг какой то октябристъ нсколько разъ прервалъ рчь Родичева, когда тотъ характеризовалъ эту партію. Но стоило предсдателю предложить ему развить свою точку зрнія съ трибуны, какъ онъ спрятался въ свою скорлупу. ‘Я къ этому не готовился’, и стыдливо замолчалъ.
Такимъ образомъ выборы еще разъ доказали полную изолированность правительства, полное отсутствіе у него всякой поддержки въ народ за исключеніемъ ничтожныхъ по численности, по сильныхъ по положенію группъ помщиковъ, отчасти городскихъ домовладльцевъ, да еще мобилизованныхъ синодомъ священниковъ. Но 19.000 голосовъ первыхъ и 7000 голосовъ послднихъ перевсили милліоны крестьянскихъ, рабочихъ и городскихъ голосовъ.
Самое печальное, однако, то, что въ связи съ общимъ упадкомъ настроенія, сказавшемся въ усиленіи абсентеизма избирателей, разложеніе и вмст съ тмъ разбродъ политическихъ партій сдлали значительные шаги впередъ. Оппозиціонныя партіи проявили крайнее взаимное ожесточеніе и не сумли выставить общихъ лозунговъ и объединить своихъ выступленій на ближайшихъ общихъ задачахъ {Объ этомъ подробно, хотя и нсколько однородне, говорить Стаи — ть въ печатаемой выше стать.}. Вс соглашательскія попытки трудовиковъ, которые предлагали блоки и совмстныя выступленія, разбивались объ упорство соціалъ-демократовъ, заботившихся о чистот партійнаго знамени, и высокомріе кадетовъ, не считавшихъ нужнымъ длиться съ кмъ бы то ни было своими думскими мстами. Рядомъ съ кадетской партіей, во всякомъ случа опредленной, выросла подъ вліяніемъ административныхъ репрессій и стремленія обывателей не открывать своей политической физіономіи, неопредленная, расплывчатая, блдная группа обновленныхъ прогрессистовъ, которая и имла сравнительно значительный успхъ. Агитаторовъ выступало повсюду значительно меньше, чмъ прежде, изъ старыхъ иные погибли въ бою, иные измнили длу и добровольно сошли со сцены: а новыхъ на ихъ смну почти не было видно.