Внутреннее обозрение, Гайдебуров Павел Александрович, Год: 1869 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 42 минут(ы)

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНІЕ.

Два способа изслдованія общественныхъ вопросовъ, классическій и реальный.— Вопросъ и пьянств, обсуждаемый но этимъ двумъ способамъ.— Соображенія г. Кошелева въ его книг ‘Голосъ изъ земства’.— ‘Пьянство, какъ соціальный недугъ’, статья г. Португалова.— Преимущества одного способа передъ другимъ.— Мировые судьи и цензъ.— Выборы петербургскихъ мировыхъ судей.— Моровой судъ въ провинціи.— Нчто объ образовательномъ ценз, — Преступленія съ точки зрнія закона и общества.— Значеніе предварительнаго ареста.— Добродушіе русскихъ преступниковъ.— Разногласія между судомъ и присяжными.— Дла о святотатств въ московскомъ окружномъ суд.— Дло о капитан Лепехин.— Вспышки россійскаго мотовства и шика.— Земская управа изъ крестьянъ.— По поводу статьи ‘Въ долговой тюрьм’.

Есть два способа разработки общественныхъ вопросовъ: первый употребляется съ незапамятныхъ временъ, второй началъ пріобртать особенно-важное значеніе только недавно, первый состоитъ изъ общихъ, отвлеченныхъ соображеній, основанныхъ на обобщеніи разнообразныхъ историческихъ фактовъ и на такъ называемой чистой логик, второй заключается въ томъ, чтобы сводись различныя сложныя явленія, по возможности, къ простымъ, естественно-историческимъ причинамъ, доступнымъ наблюденію и опыту, первый способъ, вообще говоря, можно назвать классическимъ, второй — реальнымъ.

Отличительная и осязательная особенность этихъ двухъ способовъ заключается въ томъ, что первый изъ лихъ довольствуется теоріями, построенными на весьма шаткихъ основаніяхъ, не исключаетъ возможности одновременнаго существованія двухъ совершенно противоположныхъ взглядовъ на одинъ и тотъ же предметъ и отличается крайней неубдительностью, теорія, построенная по этому способу, но заключаетъ въ себ ничего безусловно-врнаго, ничего такого, что не могло бы быть оспариваемо путемъ тхъ же данныхъ, на которыхъ построена сама теорія, этотъ способъ допускаетъ весьма широкій произволъ въ выводахъ и требуетъ отъ изслдователя не столько точныхъ знаній и основательныхъ свденій, сколько умственной гимнастики, ловкой діалектики, способности обобщенія и тому подобныхъ вншнихъ качествъ ума, второй, напротивъ, отличается строгою точностью выводовъ, безусловною справедливостью основаній, на которыхъ они построены и доступностью этихъ выводовъ и основаній для проврки со стороны всякаго, обладающаго извстнымъ количествомъ свденій, сообразно съ этимъ, онъ требуетъ отъ изслдователя вмсто ловкой діалектики — простой, обыкновенной, житейской логики, вмсто умственной гимнастики и хлыщеватой бойкости ума — знанія фактовъ и всесторонняго, основательнаго развитія. Уже по этимъ отличительнымъ признакамъ видно, что второй способъ несравненно полновсне перваго и съ несравненно-большею пользою можетъ быть употребляемъ при ршеніи общественныхъ вопросовъ.

Но благодаря именно этимъ своимъ качествамъ, онъ требуетъ для себя весьма большаго количества, вспомогательнаго матеріала. Основанный исключительно на строгихъ цифрахъ и естественно историческихъ данныхъ, онъ сталъ возможнымъ только съ того недавняго времени, когда такія науки, какъ статистика, физіологія, антропологія и т. п. сдлали быстрые успхи. Вотъ почему Бонлю, напримръ, внесшему этотъ способъ въ изученіе исторіи, пришлось, за недостаткомъ готовыхъ данныхъ, самолично объздить большую часть земнаго шара, вотъ почему ему понадобилось для написанія ‘Исторіи цивилизаціи Англіи’ такое продолжительное время, въ теченіи котораго другіе историки, историки перваго способа, сочиняли въ десять разъ больше. И хотя съ тхъ поръ, какъ Вокль началъ писать свои изслдованія, естественныя науки сдлали огромные успхи, а статистика обогатилась массою новыхъ свденій, все-таки он не достигли еще той степени развитія, при которой первый способъ изслдованія можно было бы прилагать ршительно ко всмъ общественнымъ вопросамъ. Но эта невозможность зависитъ вовсе не отъ недостатковъ самого способа, а исключительно отъ того, что еще не успло накопиться достаточно сырого матеріала для ршенія реальнымъ путемъ всхъ общественныхъ вопросовъ. Однакожъ, это накопленіе совершается съ изумительною быстротою и уже въ настоящее время, даже у насъ, являются очень серьозныя, хотя и малочисленныя, попытки ршать реальнымъ способомъ такіе вопросы, которые еще очень недавно составляли монополію чистыхъ ‘классиковъ’. Уже но этимъ попыткамъ можно судить, какую блестящую побду одержитъ въ недалекомъ будущемъ реальный способъ изслдованія надъ классическимъ и какую громадную услугу окажетъ онъ общественному развитію.

Но и не заходя въ даль, не мечтая о слишкомъ многомъ, а пользуясь съ умньемъ даже тмъ матеріаломъ, какой мы имемъ въ настоящее время, реальный способъ изслдованія можно бы уже и теперь съ пользою употреблять въ сфер такихъ вопросовъ, надъ которыми такъ долго и такъ безполезно работаетъ ‘чистый’ умъ, ‘чистая’ логика при помощи общихъ соображеній. Къ несчастію, у насъ, какъ мы сказали, очень мало подобныхъ попытокъ. Это объясняется прежде всего господствующею у насъ системою общаго образованія. Наши гимназіи и вообще вс учебныя заведенія отличаются, по нашему мннію, отсутствіемъ почти всякой системы, многолтнее ученіе не даетъ ученику ни основательныхъ фактовъ, ни опредленнаго направленія, оно пріучаетъ его поверхностно относиться ко всякимъ вопросамъ, довольствоваться самыми общими и крайне неудовлетворительными объясненіями и но развиваетъ въ немъ ни любознательности, ни той способности, въ силу которой умъ требуетъ прямого отвта на какіе либо вопросы, не удовлетворяясь ни софизмами, ни красивыми теоріями, но щеголеватыми фразами. Вотъ почему у насъ такъ мало людей, предпочитающихъ точныя знанія поверхностнымъ, вотъ почему большинство нашихъ дятелей на поприщ науки, литературы и жизни довольствуются, ври ршеніи различныхъ вопросовъ, такими доказательствами и такими способами, которые завщаны имъ стариной и не очень озабочиваются тмъ, что эти способы такъ плохо, такъ неудовлетворительно разъясняютъ вопросы. Большинство нашихъ ученыхъ, писателей и общественныхъ дятелей, изслдуя т или другіе факты, т или другія общественныя явленія, заботятся вовсе не о томъ, чтобы достигнуть опредленныхъ и удовлетворительныхъ результатовъ, нтъ, ихъ занимаетъ самый процессъ такой работы, имъ нравится та умственная гимнастика, которая при этомъ происходитъ. У нихъ не существуетъ потребности относиться къ вопросу какъ можно проще, приводить его къ самымъ простымъ причинамъ, перелагать, если можно, въ математическія формулы, не допускающія никакихъ произвольныхъ толкованій, они, напротивъ, любятъ все запутывать, усложнять, чтобъ было надъ чмъ поработать ихъ гимнастическимъ способностямъ. А между тмъ отъ этого страдаетъ самое дло, страдаютъ часто самые существенные интересы общества. Направленіе, разъ сообщенное изслдованіямъ по данному вопросу, при неизмнности самаго способа изслдованія, остается навсегда однимъ it тмъ же и даетъ все т же неудовлетворительные результаты, какіе давало и прежде. А чтобъ измнить это направленіе, нашимъ изслдователямъ недостаетъ ни силъ, ни знаній, ни желанія.

Намъ представляется весьма удобный случаи сравнить выгоды названныхъ нами способовъ на двухъ совершенно разнородныхъ изслдованіяхъ по одному и тому же вопросу, именно но вопросу о пьянств. Для этого мы возьмемъ, съ одной стороны, рядъ разсужденій и мръ, предлагаемыхъ г. Кошелевымъ въ недавно изданной имъ книг ‘Голосъ изъ земства’, съ другой — статью г. Португалова ‘Пьянство, какъ соціальный недугъ’, напечатанную въ мартовской книжк ‘Архива судебной медицины и общественной гигіены’. Г. Кошелевъ будетъ служить представителемъ перваго способа изслдованія, названнаго нами классическимъ, г. Португаловъ — представителемъ втораго, реальнаго. Оцнка этихъ двухъ способовъ изслдованія по вопросу именно о пьянств не только будетъ полезна въ томъ отношеніи, что наглядно представитъ преимущества одного способа передъ другимъ, но и послужитъ указаніемъ, въ какомъ направленіи долженъ разработываться этотъ важный вопросъ, занимающій въ настоящее время не только общество, но и правительство. Мы увидимъ, что онъ до тхъ поръ не будетъ уступать никакимъ ‘мропріятіямъ’, пока будетъ обсуждаться съ той рутинной точки зрнія, съ какой на него смотритъ большинство.

О развитіи пьянства въ нашемъ народ у насъ говорятъ очень давно, но вс согласны только въ томъ, что пьянство дйствительно существуетъ и дйствительно развито въ страшныхъ размрахъ, за тмъ начинаются разногласія какъ относительно причинъ пьянства, такъ и мръ для его уменьшенія. Отыскать причину какого либо явленія значитъ сдлать почти все, потому что причина сама собою указываетъ и на средство, какъ устранить ее. Вотъ почему и у нашихъ изслдователей предлагаемыя ими ‘мропріятія’ всегда находятся въ полномъ соотвтствіи съ тмъ воззрніемъ, какое они усвоили себ по вопросу о причинахъ пьянства. Одни думаютъ, что пьянство есть непосредственный продуктъ уничтоженія крпостной зависимости, почему для уменьшенія его необходимо, если не вернуть крпостное право, то поставить крестьянъ путемъ различныхъ мръ въ такія же условія, въ какихъ они находились при крпостномъ прав, другіе полагаютъ, что на увеличеніе пьянства иметъ прямое вліяніе существующая у насъ питейно-акцизная система, измняя которую различнымъ образомъ, можно будто бы достигнуть и уменьшенія пьянства, третьи убждены, что народъ пьетъ отъ соблазна, встрчая на каждомъ шагу кабаки, почему ограниченіе числа мстъ раздробительной продажи водки считаютъ самой радикальной мрой для уменьшенія пьянства, четвертые предлагаютъ вс эти и подобныя мры вмст, разсчитывая, что если не поможетъ одна изъ нихъ, то поможетъ другая. Но вс перечисленныя соображенія и разсужденія отличаются удивительной легковсностью и бездоказательностью, въ самомъ лучшемъ случа о нихъ можно сказать только, что можетъ быть они и имютъ какое нибудь основаніе, можетъ быть они отчасти и справедливы, такъ какъ изслдователи не приводятъ ршительно никакихъ доказательствъ для подкрпленія своихъ взглядовъ, они требуютъ, чтобъ илъ врили на слово.

Г. Кошелевъ не идетъ дале этихъ же соображеніи, хотя онъ и отвергаетъ многія изъ нихъ, но его собственные выводы отличаются точно такою же легковсностью и отсутствіемъ всякихъ доказательствъ. Соображенія, касающіяся причины и способовъ уменьшенія пьянства, находятся въ двухъ главахъ его книги, изъ которыхъ одна трактуетъ вообще ‘о ныншнемъ положеніи крестьянъ и о мрахъ къ улучшенію ихъ быта’, а другая посвящена исключительно ‘мрамъ къ сокращенію пьянства въ народ’. На основаніи этихъ двухъ главъ мы и опредлимъ взгляды и способъ изслдованія г. Кошелева.

Разсматривая ныншнее печальное положеніе крестьянскаго хозяйства и отыскивая причины обдненія крестьянъ, г. Кошелевъ останавливается между прочимъ на размноженіи кабаковъ и усиленіи пьянства.— Остановившись на этомъ, ничмъ недоказанномъ, положеніи, онъ сразу переходитъ къ вопросу о томъ, какъ уменьшить число кабаковъ. Что предшествовало другому, пьянство ли бдности или бдность пьянству — этимъ вопросомъ г. Кошелевъ нисколько не интересуется. Онъ беретъ готовый фактъ, находящійся у него передъ глазами — что народъ, пьянствуя, бднетъ — и этимъ фактомъ вполн довольствуется. Установивши, по его мннію вполн прочно, то положеніе, что пьянство есть случайный, хотя и весьма гибельный для народа порокъ, авторъ заявляетъ, что противъ пьянства должна быть направлена цлая батарея законодательныхъ мръ, и затмъ все свое вниманіе устремляетъ именно на эти мры. О причинахъ же пьянства, то есть о той главной части вопроса, которая наиболе требуетъ серьезнаго обсужденія, г. Кошелевъ говоритъ совершенно мимоходомъ. ‘Главная, коренная причина существованія пьянства у насъ въ народ, замчаетъ авторъ, заключается въ недостаточномъ его умственномъ и нравственномъ развитіи и въ его бдности’. Но такъ какъ всмъ извстно, что пьянство развито тге только въ простомъ, необразованномъ народ, но и въ высшихъ сферахъ, то г. Кошелевъ счелъ нужнымъ сдлать слдующую оговорку: ‘пожалуй, говоритъ онъ, пьянствуютъ и образованные, даже ученые люди, пьянствуютъ и люди богатые, которые, вслдствіе излишняго употребленія крпкихъ напитковъ, и становятся иногда бдными, но это — исключенія. Не только грамотность и первоначальное образованіе, но и самая высшая наука не содержитъ въ себ талисмана къ охраненію насъ отъ порока. Но они имютъ то полезное дйствіе, что открываютъ намъ новые источники удовольствій, поднимаютъ насъ въ собственныхъ нашихъ глазахъ и устремляютъ людей къ заработкамъ боле выгоднымъ и требующимъ трезвой и порядочной жизни. А потому (?) существеннаго исцленія отъ пьянства народъ нашъ достигнетъ только современемъ, когда образованіе его дойдетъ до извстной степени развитія’. Изъ этихъ словъ мы видимъ, какими шаткими и неубдительными доказательствами обставлена та причина пьянства въ нашемъ народ, которую г. Кошелевъ признаетъ ‘главной’ и ‘коренной’, какъ результатъ такой неясности въ опредленіи коренной причины, мы замчаемъ подобную же неубдительность и произвольность въ указаніи способовъ, какъ исправить дло. Г. Кошелевъ считаетъ ‘извстную степень развитія’ самымъ лучшимъ средствомъ ослабить въ народ пьянство — и тутъ же самъ сознается, что и между людьми не только образованными, но даже учеными бываютъ пьяницы. Онъ упоминаетъ еще о бдности, какъ причин пьянства, но этой причин придаетъ весьма мало значенія, упоминая о ней вскользь, мимоходомъ, въ другомъ мст, резюмируя въ двухъ словахъ свои соображенія, онъ говоритъ уже только объ одномъ образованіи: ‘исцленіе недуга пьянства, такъ заключаетъ свою статью г. Кошелевъ, можетъ быть достигнуто только поднятіемъ уровня народнаго образованія. ‘ Упомянувъ такимъ образомъ слегка о главной причин пьянства и ‘коренномъ’ способ его уменьшенія, г. Кошелевъ начинаетъ подробно анализировать вс т частныя мры, которыя могутъ помочь этой цли. Нкоторыя изъ нихъ, наиболе распространенныя, онъ одобряетъ, съ другими де соглашается. Такъ напримръ, ограниченіе числа кабаковъ онъ признаетъ мрой нераціональной — не потому, впрочемъ, что она не достигаетъ цли, а только потому, что примненіе ея на практик весьма затруднительно, нарушаетъ принципъ свободной торговли, даетъ широкую власть въ руки администраціи и т. д., неодобряетъ онъ также ‘отмну временныхъ выставокъ для продажи винъ,’ потому что такая мра послужить поводомъ къ значительному скопленію народа у кабаковъ и трактировъ, особенно на базарахъ и ярмаркахъ, а такое скопленіе не только но окажетъ пользы народной нравственности, но напротивъ умножитъ брани, драки и другія безчинства, неодобряетъ онъ, наконецъ, и ‘усиленія надзора полиціи, волостныхъ и сельскихъ начальствъ за правильною торговлею виномъ,’ считая подобную мру неудобослолнимой въ настоящее время. Затмъ г. Кошелевъ подробно перечисляетъ т мры, которыя могутъ принести несомннную пользу въ ожиданіи того счастливаго времени, когда уровень народнаго образованія поднимется на столько высоко, что своимъ собственнымъ вліяніемъ уничтожитъ въ народ пьянство. Вотъ каковы, по мннію г. Кошелева, должны быть эти мры: во первыхъ, необходимо, чтобы открытіе питейныхъ домовъ и водочныхъ заведеній съ раздробительною продажею вина допускалось не иначе, какъ съ согласія самихъ крестьянъ, живущихъ на пространств извстнаго округа, кром согласія крестьянъ, необходимо разршеніе уздной земской управы, во вторыхъ, необходимо требовать съ виноторговцевъ залоги въ обезпеченіе правильности торговли, изъ этихъ залоговъ должны взыскиваться штрафы за извстные проступки виноторговцевъ, которые, подъ опасеніемъ закрытія ихъ заведеній, посл каждаго штрафа обязаны пополнять залогъ, въ третьихъ, необходимо пересмотрть и измнить существующія постановленія о трактирахъ и постоялыхъ дворахъ съ цлью возвратить ихъ къ настоящему ихъ назначенію, то есть къ продовольствію, а не къ спаиванію народа, но особенно полезное и важное значеніе придаетъ г. Кошелевъ послдней мр, состоящей въ томъ, чтобы былъ изданъ законъ, признающій нахожденіе въ пьяномъ вид обстоятельствомъ не облегчающимъ, а утяжеляющимъ вину подсудимыхъ. Хотя въ нашемъ уголовномъ кодекс и нтъ такой статьи, которая уменьшала бы наказаніе въ виду того, что подсудимый совершилъ преступленіе въ пьяномъ вид, но это кажется мало для г. Кошелева, онъ утверждаетъ, что народъ признаетъ состояніе опьяненія обстоятельствомъ, уменьшающимъ вину, а потому и необходимо уничтожить въ немъ это мнніе, мало того, нужно ‘вселить въ народное сознаніе, что самое такое состояніе есть уже проступокъ и причина, не облегчающая, а утяжеляющая вину нарушителей закона, такое дйствіе можетъ произвести законъ, а потому весьма желательно, чтобы онъ былъ изданъ въ самомъ непродолжительномъ времени’. Таковы мры для уменьшенія пьянства, предлагаемыя г. Кошелевымъ.

Повидимому, онъ идетъ дальше своихъ предшественниковъ въ разработк этого дйствительно важнаго общественнаго вопроса: онъ отрицаетъ полезность многихъ мръ, считающихся и въ настоящее время очень важными, онъ останавливается только на нкоторыхъ средствахъ, кажущихся ему наиболе полезными, и предпочитаетъ качество количеству, онъ, наконецъ, признаетъ эти мры далеко не радикальными, а, временными, годными только до тхъ поръ, пока уровень народнаго образовала — лучшаго врача пьянства — поднимется на достаточную высоту.

Но мы допустимъ сперва самое выгодное для г. Кошелева предположеніе: допустимъ, что его мры дйствительно оказали бы народу несомннную пользу, еслибъ были приложены къ длу. Опрашивается, какія же основанія представляетъ г. Кошелевъ въ доказательство того, что эти мры будутъ дйствительно полезны? Другими словами: при всей справедливости и врности взглядовъ г. Кошелеца, чмъ можетъ онъ заставить людей, власть имющихъ, поврить ему? Мы не споримъ, между его читателями найдутся люди, которые согласятся съ его доводами, но вдь ихъ согласіе будетъ нчто случайное, зависящее или отъ личнаго знакомства съ г. Кошелевымъ, или отъ знакомства съ его литературною дятельностью, дли, наконецъ, отъ той легкости, съ какою они поддаются всякимъ увреніямъ, высказаннымъ въ нсколько ловкой форм. Если бы мы вздумали конкуррировать съ г. Кошелевымъ, то точно также могли бы предложить цлый рядъ ‘мропріятій’, можетъ быть совершенно противоположныхъ по своей полезности мрамъ г. Кошелева, но обставленныхъ нисколько не хуже относительно ихъ убдительности. Мы могли бы, напримръ, утверждать, что для уменьшенія пьянства необходимо совершенно запретить производство всякихъ спиртныхъ напитковъ, а нарушителей этого закона подвергать тяжелому наказанію, дале, мы предложили бы всякаго, совершившаго преступленіе пьянства, наказывать также строго, какъ наказывается, напримръ, кража со взломомъ, мы предложили бы, наконецъ, что нибудь совершенно невозможное, въ род того, напримръ, что для уничтоженія пьянства необходимо крестьянамъ перестроить за-ново свои избы, или предоставить всмъ полное право въ теченіи извстнаго времени пить сколько кому угодно на казенный счетъ, не платя никому ни копйки — и съ нашими мрами наврное согласились бы весьма многіе. Если врить г. Копіелеву, то почему же не поврить намъ? Если считать его средства достигающими цли, то почему же не считать такимъ же и наши? Какое онъ имлъ бы преимущество передъ нами?

Но нужно замтить, что противъ мнній г. Кошелева говорятъ факты, съ которыми спорить весьма трудно, такимъ образомъ, эти мннія не только страдаютъ отсутствіемъ всякихъ доказательствъ въ свою пользу, но и несогласны съ историческими фактами. Въ мартовской книжк ‘Встника Европы’ собраны нкоторыя свденія по вопросу объ уменьшеніи пьянства, сообщенныя въ минувшемъ году бельгійской палат министромъ финансовъ. Здсь мы встрчаемся съ цлымъ рядомъ правительственныхъ мръ, употреблявшихся въ нкоторыхъ штатахъ Сверной Америки, наиболе радикальная изъ нихъ было та, которая безусловно запрещала производство всякихъ спиртныхъ напитковъ. Эта мра, принятая съ 1851 года во многихъ штатахъ, повидимому достигла своей цли: офиціальное число непьющихъ сдлалось громадно. Но вотъ что писалъ въ 1807 году бельгійскій посланникъ въ Вашингтон: ‘что касается результатовъ запрещенія продажи напитковъ, то мннія различны, смотря по партіямъ. Демократы утверждаютъ, что запрещеніе розничной продажи только заставляетъ рабочихъ покупать спиртныя напитки въ большихъ количествахъ, запасами, и тмъ самимъ увеличиваетъ употребленіе ихъ во зло, потому что увеличиваетъ и приближаетъ соблазнъ, напротивъ, республиканцы, а также общества трезвости, твердятъ, что дло идетъ иначе. Я полагаю, что судя безпристрастно, можно признать, что дйствіе этихъ мръ было, въ конечномъ результат, ничтожно, и что злоупотребленія спиртными напитками нын процвтаютъ также, какъ и прежде’. Этому же посланнику нсколько позже одинъ республиканскій сенаторъ говорилъ слдующее: ‘мы были безумны, предпринявъ дйствовать тутъ законами. Законами нельзя отвратить пьянство, особенно въ странахъ сверныхъ. Чмъ больше мы длали законовъ и чмъ строже были законы, тмъ больше пили. Мы сдлали неловкость, и партія наша потеряла на выборахъ цлые штаты изъ за этихъ безразсудныхъ и безполезныхъ законодательныхъ мръ ‘.

Система усиленія пивного производства, испробованная въ Англіи, также не достигла цли: пива стали потреблять больше прежняго, по пьянство нисколько не уменьшилось. Общества трезвости, въ громадныхъ размрахъ устроенныя въ Америк, Англіи и Ирландіи, точно также остались безуспшными. Въ Ирландіи, кром того, думали уменьшить пьянство посредствомъ проповдей. Дйствительно, одинъ патеръ, отдавшись длу проповдничества противъ пьянства, съ 1839 до 1845 гг. достигъ удивительныхъ результатовъ: въ теченіи этого времени, пьянство уменьшилось на половину, но дло въ томъ, что какъ только этотъ проповдникъ прекратилъ свою дятельность — пьянство снова стало увеличиваться и очень скоро достигло прежнихъ своихъ размровъ. Въ этомъ явленіи нтъ ничего удивительнаго: вдохновенное слово проповдника, особенно вооруженнаго средствами католицизма, можетъ не только отучить массу слушателей отъ пьянства, но въ состояніи заставить ихъ сдлать что угодно, даже варфоломеевскую ночь, однакожъ, отсюда вовсе не слдуетъ, что проповди могутъ считаться дйствительными средствами противъ пьянства, такъ какъ не можетъ же человкъ всю свою жизнь подкрпляться устрашеніями какого нибудь патера, а какъ только этихъ устрашеній становится не слышно — онъ тотчасъ же принимается за старое.

Во Франціи главнйшей мрой для уменьшенія пьянства считается декретъ 23 декабря 1851 года, по которому вс питейныя заведенія подчинены строгому административному надзору и могутъ быть открываемы не иначе, какъ съ надлежащаго разршенія, кром того, администрація иметъ право закрыть когда ей вздумается всякое питейное заведеніе. Но и эта мра оказалась недостигающей цли. Правда, число заведеній въ нкоторыхъ департаментахъ значительно уменьшилось, по пьянство осталось въ прежнихъ размрахъ. Соммскій префектъ, увдомляя правительство о томъ, что число кабаковъ, подъ вліяніемъ декрета 1851 года, уменьшилось, прибавляетъ: ‘Желалъ бы я имть возможность прибавить, что и число пьяницъ уменьшилось въ равной пропорціи, но къ сожалнію, я прихожу къ убжденію, что этого по случилось и что привычка къ невоздержности въ рабочемъ класс осталась почти въ такой же степени, какъ то было и до изданія помянутаго декрета.’

Вотъ какого рода фактическія возраженія могутъ быть представлены противъ мнній г. Кошелева и вообще людей, одинаковаго съ нимъ образа мыслей. Хотя г. Кошелевъ и не предлагаетъ ни распространенія обществъ трезвости, ни увеличенія производства пива, но легко замтить, что его мры совершенно однородны съ этими. Самая слабая ихъ сторона заключается въ томъ, что они отзываются совершенною произвольностью, что имъ по предшествуетъ строгое, подлежащее проврк, опредленіе тхъ коренныхъ причинъ, отъ которыхъ зависитъ пьянство. Этимъ же недостаткомъ страдаютъ вс т изслдованія по вопросу о пьянств, съ которыми мы встрчались въ разныхъ журнальныхъ статьяхъ и сужденіяхъ различныхъ ученыхъ обществъ.

Теперь мы изложимъ сущность статьи г. Португалова, напечатанной, какъ мы сказали, въ ‘Архив судебной медицины и общественной гигіены.’ Это изданіе, по самой своей цли, затрогивая каждый общественный вопросъ, должно обсуждать его, такъ сказать, съ физіологической точки зрнія и избгать тхъ общихъ сужденій, которыя не подкрпляются строгими цифрами и естественно-историческими выводами. Поэтому естественно, что и статья г. Португалова построена исключительно на такихъ данныхъ.

Г. Португаловъ, приступая къ изслдованію вопроса о пьянств чисто-реальнымъ способомъ, большую часть своей статьи посвящаетъ отысканію истинныхъ причинъ пьянства, то есть самой важной части вопроса. Для итого онъ прежде всего обращается къ опредленію тхъ условій, которыя необходимы для поддержанія человческаго организма. Путемъ физіологическихъ данныхъ, онъ приходитъ къ заключенію, что хлбъ и говядина ршительно необходимы для правильнаго питанія человка, что они составляютъ самую существенную пищу. Но хлбъ и говядина тогда только могутъ оказывать относительно организма все свое полезное вліяніе, когда потребляются въ извстной пропорціи, напримръ, но изслдованіямъ Гекели, человкъ необходимо долженъ ежедневно потреблять на 2 фунта хлба д ф. говядины. Пища, получаемая солдатами англійскаго королевскаго флота, представляетъ слдующее сочетаніе питательныхъ веществъ: фунтъ хлба, фунтъ свжаго мяса, галлонъ пива, унція какао, полторы унціи сахару, полфунта овощей и четверть унціи чаю — вотъ какое количество пищи для ежедневнаго употребленія признано необходимымъ въ англійскомъ королевскомъ флот. Такое распредленіе питательныхъ веществъ основано на томъ физіологически-добытомъ опредленіи, что кром извстнаго количества хлба и мяса, для правильнаго питанія организма необходима возможно боле смшанная пища. Люди достаточные безсознательно подтверждаютъ эту истину, личныя наблюденія г. Португалова привели его къ тому заключенію, что у насъ въ Россіи каждый членъ достаточнаго семейства ежедневно потребляетъ среднимъ числомъ до полуфунта говядины, или суррогатовъ ея — телятины, птицъ, дичи и т. д. Такое количество мяса потребляется въ тхъ семействахъ, гд вс члены утромъ пьютъ чай со сливками и блымъ хлбомъ, потомъ завтракаютъ, обдаютъ, вечеромъ опять пьютъ чай съ тми же принадлежностями и нердко къ этой разнообразной пищ прибавляютъ еще различныя лакомства. Если, такимъ образомъ, при той разнообразной пищ, какую потребляютъ достаточныя семейства, каждому члену ихъ необходимо потреблять до полуфунта говядины, то очевидно, что это количество мяса нужно считать по крайней мр наименьшимъ, безъ котораго человку обойтись трудно. Слдовательно, говоритъ г. Португаловъ, ‘если люди, свободные отъ физическаго (а можетъ быть и умственнаго) труда и не увлекающіеся поэтому излишнимъ напряженіемъ мышечной и мозговой системы, а только изрдка свершающіе какой либо моціонъ для переваренія пищи, потребляютъ каждый день полфунта говядины, то люди труда, люди чернорабочіе, люди, вынуждаемые силой обстановки на чрезмрныя физическія упражненія, необходимо должны ежедневно потреблять какъ минимумъ по крайней мр полфунта говядины, если не боле’. Но спрашивается, неужели человку, не могущему почему бы то ни было сть каждый день по полуфунту говядины, нельзя замнить недостающаго количества мяса усиленнымъ потребленіемъ хлба, рпы, картофеля и т. п.? Физіологія отвчаетъ на этотъ вопросъ отрицательно, ни хлбъ, ни картофель, ни другія крахмалистыя вещества по могутъ дать организму тхъ питательныхъ элементовъ, какіе даетъ ему мясо.

Сколько же мяса потребляетъ ежедневно и ежегодно каждый житель Россіи? Отвчать на этотъ вопросъ со всевозможною точностью и математической врностью г. Португаловъ не ршается, за недостаткомъ положительныхъ данныхъ. Но онъ опредляетъ эту норму приблизительно, по Гауснеру, каждый житель Россіи потребляетъ ежегодно говядины не больше 22 фунтовъ, приблизительная врность этой цифры подтверждается и другими свденіями. Такимъ образомъ, принявъ эту цифру за довольно близкую къ дйствительному потребленію мяса въ Россіи и вспомнивъ, что человческій организмъ для правильнаго питанія требуетъ не меньше ¹/₂ фунта говядины въ день, или 183 ф. въ годъ, мы увидимъ, что ‘четырехъ пудовъ необходимой, неизбжной, ничмъ не замнимой пищи недостаетъ русскому человку, что это нисколько не преувеличено — легко убдиться, если вспомнить и взвсить, какъ строго посты соблюдаются повсемстно въ Россіи простымъ народомъ, и какъ велика бдность, когда цлыя губерніи голодаютъ и страдаютъ отъ неурожаевъ, наводненій, засухъ и тому подобныхъ бдствій ‘.

Но нужно принять во вниманіе еще одно обстоятельство, именно, что въ Россіи есть достаточное число семействъ, члены которыхъ потребляютъ мяса значительно больше, чмъ по ¹/₂ фунта въ день. Принявъ, дале, во вниманіе, ‘что состоятельный классъ въ Россіи, съ одной стороны, избавленъ отъ физическаго труда, съ другой стороны — люди состоятельные, какъ извстно, пьютъ чай, кофе, потребляютъ сахаръ, овощи, лакомства, одваются тепло if притомъ все-таки съдаютъ въ день полфунта говядины, принимая все это во вниманіе, окажется, что эта норма, этотъ полуфунтъ говядины чрезвычайно недостаточенъ для человка рабочаго, не знакомаго ни съ сахаромъ, ни съ чаемъ и кофе и другими житейскими благами, этотъ полуфунтъ говядины долженъ быть conditio sine qua non существованія рабочаго человка, ибо рабочій человкъ каждый день трудится, работаетъ, стало быть потребляетъ по мало своего собственнаго организма, тратитъ физическія силы, этотъ процессъ требуетъ возобновленія, требуетъ питанія, требуетъ вознагражденія потери и возстановленія истраченной силы’.

Какъ же однако живутъ рабочіе люди? Если мясо такъ необходимо для поддержанія жизни человка, и если его нельзя замнить ни хлбомъ, ни другими суррогатами, то чмъ же замняютъ его наши рабочіе? Тутъ-то къ нимъ на помощь и является водка. Хотя физіологія не изслдовала еще во всхъ подробностяхъ вліянія спиртныхъ напитковъ на человческій организмъ, но положительно извстно, что эти напитки съ одной стороны возбуждаютъ и усиливаютъ кровообращеніе, дыханіе, а съ другой — что они на нкоторое время поддерживаютъ силы, замняютъ извстное количество пищи, уменьшаютъ, слдовательно, потребность, въ ней и замдляютъ сгораніе тканей. ‘Эти качества спиртныхъ напитковъ, замчаетъ г. Португаловъ, просто кладъ для бднаго, трудящагося, нуждающагося и голодающаго люда. Отсюда понятно, что всякій, кто ознакомится съ этими достоинствами спиртныхъ напитковъ, хотя бы безсознательно, непремнно почувствуетъ къ нимъ особенное влеченіе, сочтетъ ихъ за лучшее и постоянное подспорье или изберетъ ихъ даже средствомъ своего существованія. Отсюда ясно, что для бднаго, въ лот лица трудящагося и голодающаго люда спиртныя напитки составляютъ роковую необходимость’. Теперь можетъ быть понятнымъ и тотъ фактъ, почему женщины льютъ гораздо меньше мужчинъ:— потому что он, вообще говоря, подвергаются боле легкимъ напряженіямъ, чмъ мужчины, слдовательно, у нихъ обмнъ веществъ совершается медленне.

Но вдь водка, замтитъ читатель, также стоитъ денегъ, какъ и мясо, почему же народъ все-таки предпочитаетъ первую послднему? Почему онъ деньги, истрачиваемыя на водку, не употребляетъ на покупку говядины? Во-первыхъ, по изслдованіямъ Гауснера оказывается, что въ Россіи пить водку втрое дешевле, чмъ сть говядину, а во-вторыхъ, народъ мало стъ мяса не только потому, что онъ бденъ, но и по другимъ причинамъ, обусловленныхъ обычаемъ и привычками, нужно также замтить, что водка обладаетъ особенною способностью пріучать къ себ организмъ, человкъ, привыкшій пить, не только не отвыкаетъ отъ этой привычки, но напротивъ усвоиваетъ ее себ боле и боле, развивая ее часто до самыхъ безобразныхъ размровъ. Относительно водки, больше чмъ относительно чего нибудь другого, оправдывается извстная пословица, что привычка — вторая натура.

Но, замтитъ дале читатель, почему пьетъ и пьянствуетъ не одинъ только простой народъ, но и другія сословія: чиновники, купцы, мщане, ремесленники и т. д.? Если пьянство въ простомъ народ есть прямое слдствіе недостатка говядины, то чмъ же оно объясняется въ другихъ сословіяхъ? Тми же физіологическими причинами, отвчаетъ г. Португаловъ. Возьмемъ, напримръ, классъ провинціальныхъ чиновниковъ. Огромное большинство ихъ не получило почти никакого образованія, а потому они и не умютъ правильно удовлетворять своимъ мозговымъ потребностямъ. Жизнь, среди которой они живутъ, отличается скукой, однообразіемъ, вялостью. Общественные, литературные, ученые интересы имъ совершенно чужды, политическіе, государственные — еще больше. Обезпеченные матеріально, живя, такъ сказать, на готовыхъ хлбахъ — они не поставлены даже въ необходимость заботиться о своихъ собственныхъ длахъ, отсюда является апатія, спячка. Но физіологическія потребности человка далеко не такъ просты, какъ можетъ показаться съ перваго раза. ‘Каждый важный органъ нашего тла требуетъ соотвтствующей пищи: легкія — кислорода, желудокъ — състнаго, сердце — крови, а мозгу нужна умственная или духовная пища’. Эти потребности организма далеко немногіе въ состояніи удовлетворить правильнымъ путемъ, потому-то большинство и бросается въ одну изъ двухъ крайностей — или предается интригамъ и сплетнямъ, которыми такъ богата наша провинція, или заглушаетъ и заливаетъ свои мозговыя потребности спиртными напитками. ‘Отсюда та масса провинціальныхъ обычаевъ, отсюда та вчно повторяющаяся вереница имянинъ, родинъ, крестинъ, требующихъ выпивки, отсюда т частыя попойки, оргіи и другія увеселенія, обыкновенно оканчивающіяся какимъ нибудь увлеченіемъ, скандаломъ’.

По тмъ же самымъ причинамъ пьянствуетъ и наше торговое сословіе, Повидимому, комерческіе обороты, требующіе извстной ловкости, изворотливости, соображеній, способны доставить сильную и постоянную работу мозгу, по дло въ томъ, что подобная работа оказывается нужной только въ то время, когда торговое дло, особенно не слишкомъ крупное, еще не вполн установилось, но когда машина заведена и пущена въ ходъ — хозяину ея почти ничего не остается длать, и онъ мало по малу обращается къ спиртнымъ напиткамъ, къ водк. Тоже самое слдуетъ сказать и о всхъ другихъ сословіяхъ.

Такимъ образомъ, говоритъ г. Португаловъ ‘причина потребленія спиртныхъ напитковъ чисто физіологическая, внутренняя, органическая. Она, съ одной стороны, зависитъ отъ недостатка мясной пищи, отъ преобладанія пищи растительной въ силу бдности, нищенства и народнаго убожества, въ силу суеврія, невжества и полнйшаго отсутствія какихъ либо гигіеническихъ знаній, съ другой стороны, отсутствіе всякихъ общественныхъ и интеллектуальныхъ интересовъ, пустота и безсодержательность семейной и соціальной жизни, грубое непониманіе настоящихъ и хорошихъ сторонъ жизни, отсутствіе всякихъ духовныхъ удовольствій и развлеченій, вчное переливаніе изъ пустого въ порожнее, полнйшій недостатокъ какихъ бы то ни было положительныхъ знаній, полнйшее отсутствіе самоувренности, самодятельности и самостоятельности, вчная зависимость отъ разъ установленной рутины обычаевъ, нравовъ, обрядовъ, понятій и безнадежное отсутствіе иниціативы къ прогрессивному движенію впередъ — вотъ т черты, которыя характеризуютъ русское провинціальное общество и неизбжнымъ слдствіемъ которыхъ должно явиться излишнее пристрастіе къ горячимъ напиткамъ. Такимъ образомъ, мы пришли къ тому несомннному и положительному заключенію, что пьянство — соціальный недугъ, глубоко коренящійся въ основахъ самаго общества и вытекающій, какъ неизбжное слдствіе, изъ чисто-физіологическихъ причинъ’.

Уяснивъ такимъ образомъ главнйшую причину пьянства, почти нтъ надобности говорить о средствахъ его уменьшенія, эти средства вытекаютъ сами собою изъ обнаруженныхъ причинъ, ослабляя ихъ вліяніе, мы будемъ ослаблять и самое пьянство. Г. Португаловъ длитъ вс средства противъ пьянства на гигіеническія, соціальныя и терапевтическія. Главнйшее изъ нихъ, это — замна водки говядиной. Слдовательно, лучшими обществами трезвости были бы несомннно т, которыя заботились бы о снабженіи народа хорошей пищей вообще, а говядиной въ особенности, потому что не пьянство влечетъ за собою бдность, какъ думаютъ очень многіе, а напротивъ нищета и голодъ вызываютъ пьянство. И такъ, замчаетъ г. Португаловъ, ‘пусть учреждаются мясныя общества съ цлью потребленія и распространенія говядины, это будутъ лучшія общества трезвости въ мір’. Дале, чтобы еще врне отучить народа, отъ пьянства, необходимо усилить въ его сред потребленіе чая и кофе, потому что азотистые и возбуждающіе элементы въ этихъ напиткахъ могутъ составлять превосходный суррогатъ недостающей пищ, но для всего этого необходимо, чтобы экономическое положеніе народа значительно улучшилось. Вотъ, слдовательно, единственное врное, обобщенное средство для уменьшенія пьянства.

Таково въ главныхъ чертахъ содержаніе статьи г. Португалова. Конечно, излагая ея сущность, мы должны были выпустить множество интересныхъ подробностей, выясняющихъ и подтверждающихъ главную мысль автора, изъ боязни сдлать наше извлеченіе черезъ чуръ длиннымъ, мы должны были выпустить цлыя главы, полныя интересныхъ фактовъ, о ‘статистико-антропологическомъ распространеніи пьянства’, о ‘вліяніи пьянства на организмъ вообще’ и т. д., отчего не могла не пострадать убдительность нашего извлеченія, но все-таки это нисколько не помшало намъ изложить главнйшее содержаніе упомянутой статьи.

Теперь мы допустимъ относительно г. Португалова предположеніе, совершенно обратное тому, какое мы допускали относительно г. Кошелева, то есть, предположимъ, что мры г. Португалова не принесли бы ровно никакой пользы, еслибъ были испробованы на дл. Все-таки, какая является огромная разница между соображеніями того и другого! Одинъ основываетъ свои выводы на чисто субъективныхъ данныхъ, неизвстно какимъ путемъ у него явившихся, другой опирается на факты, могущіе быть провренными всми желающими и добытые научнымъ путемъ, при чемъ постоянно ссылается на источники, откуда онъ ихъ бралъ, одинъ старается расположить читателя въ свою пользу общими соображеніями, недоступными точнымъ измреніямъ, другой — статистическими и естественно-историческими данными, первый дйствуетъ больше на чувство, второй — на умъ, для опроверженія перваго не надо обладать особенными познаніями въ томъ вопрос, о которомъ идетъ рчь, спорить съ нимъ можетъ всякій, сколько нибудь развитой человкъ, такъ какъ споръ будетъ происходить въ сфер общихъ соображеній, чтобъ возражать второму, надо обладать значительнымъ запасомъ знаній, потому что здсь споръ долженъ происходить въ сфер положительныхъ наукъ, противъ фактовъ только и можно приводить факты, противъ цифръ — цифры, противъ выводовъ науки — такіе же выводы. На чьей же сторон остается перевсъ, чей способъ убдительне и доказательне, кто сильне располагаетъ въ свою пользу читателя, кто внушаетъ къ себ больше доврія? Но мы видли, что г. Кошелевъ иметъ противъ себя не только упреки въ бездоказательности и легковсности своихъ ‘мропріятій’, но и историческіе факты, противъ г. Португалова же такихъ фактовъ не имется, при этихъ условіяхъ, преимущество остается безусловно на сторон его способа.

Выше мы замтили, что ни статистика, ни естественно-историческія науки не достигли еще той степени, развитія, при которой возможно прилагать реальный способъ изслдованія ко всмъ общественнымъ вопросамъ. Что эти науки достигнутъ такого развитія — въ этомъ нельзя сомнваться, но и въ настоящее время можно указать не мало общественныхъ вопросовъ, вполн доступныхъ реальному способу изслдованія. Конечно, нельзя требовать отъ людей, незнакомыхъ съ точными науками и привыкшихъ ко всему относиться съ классической точки зрнія — нельзя требовать того, чтобы они бросили свои старыя привычки и принялись за изученіе естественныхъ наукъ, такое требованіе было бы и безразсудно, и безполезно для дла, но если рядомъ съ этими людьми являются публицисты, вводящіе въ изслдованіе общественныхъ вопросовъ новые способы, то имъ долженъ быть предоставленъ широкій просторъ и оказываемо полнйшее преимущество передъ изслдователями-классиками. Если же случается, что но вопросу, обращающему на себя въ данное время особенное вниманіе общества, появляются одновременно изслдованія съ двухъ представленныхъ нами точекъ зрнія, то не можетъ быть ни малйшаго сомннія въ томъ, какому изъ нихъ должно быть оказано ршительное, безусловное предпочтеніе.

Но не смотря на все, указанное нами, преимущество того способа изслдованія, представителемъ котораго въ нашемъ примр былъ г. Португаловъ, мы должны повторить, что подобныя явленія чрезвычайно у насъ рдки. Г. Португаловъ — врачъ, слдовательно только счастливая случайность могла натолкнуть его вниманіе на вопросы боле широкіе, чмъ спеціально-медицинскіе. Другими словами: изслдованія, врод статьи ‘Пьянство какъ соціальный недугъ’, могутъ появляться въ нашей литератур только урывками, мимоходомъ, такъ какъ классическая система образованія мшаетъ распространенію точныхъ знаній. Потому-то реальный способъ изслдованія и не пользуется у насъ особеннымъ сочувствіемъ, потому-то о замчательной стать г. Португалова, не упомянулъ почти ни одинъ органъ печати, потому-то, наконецъ, мы считаемъ особенною своею обязанностью — обращать вниманіе нашихъ читателей на подобнаго рода изслдованія.

——

Годъ тому назадъ, говоря о нкоторыхъ фактахъ изъ провинціально-мировой практики, мы замтили, что ‘необходимо предоставить обществу право выбирать въ судьи кою угодно, не стсняя избирателей ничмъ и не длая извстный размръ имущественнаго ценза необходимымъ условіемъ для избранія, если же безъ ценза обойтись невозможно, то лучше установить цензъ умственный, опредляемый какою либо степенью образованія, университетскаго или гимназическаго, который во всякомъ случа будетъ имть боле смысла, чмъ цензъ имущественный, который, особенно въ настоящее время, не можетъ служить доказательствомъ годности человка къ какому либо длу’. Такое заключеніе мы выводили изъ того, что провинціальные избиратели, при выбор мировыхъ судей, очень часто приходили въ величайшее затрудненіе, не имя права выбирать тхъ, кого бы имъ хотлось и не имя возможности произвести добросовстной выборъ изъ числа тхъ, кто удовлетворялъ условіямъ имущественнаго ценза. Правда, земскія собранія могутъ, но закону, парализовать условія ценза, произведя выборъ судьи единогласно, но на практик такого рода избраніе часто оказывалось ршительно невозможнымъ. Эти-то обстоятельства и заставили насъ высказать вышеприведенныя строки.

Прошелъ годъ — и число фактовъ, подтверждающихъ нашъ выводъ, значительно увеличилось. Слдя по газетнымъ извстіямъ за недавно производившимися выборами мировыхъ судей въ большей части Россіи, мы видли, что эти выборы были соединены съ величайшими трудностями. Какому нибудь земскому собранію приходилось устраивать во нсколько засданій, чтобъ избрать опредленное число судей. ‘Кого выбирать? Некого выбирать, не знаемъ кого выбирать!’ — такія фразы слышались везд. Одни изъ имющихъ право на избраніе не желали брать на себя должности мироваго судьи, въ виду ея трудности и сложности, другіе хотя и желали сами, по ихъ не желали избиратели. Дйствительно, результаты выборовъ были но большей части весьма неудовлетворительны, такъ что сенатъ былъ поставленъ въ необходимость не утверждать многихъ выбранныхъ судей. Но и въ число утвержденныхъ попадали такіе, которые немедленно вслдъ за утвержденіемъ, обнаруживали или полнвшую неспособность къ принятой на себя обязанности, или крайнюю неблагонадежность. Примръ Нижняго-Новгорода, гд изъ семи мировыхъ судей утверждены сенатомъ только трое, изъ которыхъ одинъ, по словамъ ‘Судебнаго Встника’, уже усплъ попасться въ крупномъ уголовномъ дл, не составляетъ исключительнаго явленія: сенатъ не иметъ физической возможности знать нравственныя качества лицъ, представляемыхъ ему на утвержденіе. Въ томъ же обстоятельств, то есть въ трудности отыскать людей, удовлетворяющихъ требованіямъ такой важной должности, какова должность мироваго судьи, слдуетъ искать причину тхъ безпорядковъ и даже скандаловъ, какими во многихъ мстахъ сопровождались выборы. Случалось, напримръ, что собраніе, не находя въ своей сред лицъ, желающихъ или способныхъ быта мировыми судьями, обращалось къ тмъ, которые могутъ быть выбраны но иначе, какъ единогласно. Но единогласное избраніе, какъ понятно всякому, вещь довольно трудная, и потому случались такого рода факты: приступаютъ, напр., къ избранію извстнаго кандидата, но требуемаго закономъ единогласія не оказывается, тогда, не долго думая, баллотируютъ его во второй разъ, если и тутъ является неудача, то баллотируютъ въ третій, четвертый — пока не выберутъ. Нечего и говорить, что подобныя противузаконныя дйствія вызываются только печальною необходимостью: нельзя же оставаться безъ мировыхъ судей. Хотя Петербургъ ни въ какихъ случаяхъ не можетъ быть сравниваемъ съ провинціями, но замчательно, что и въ немъ съ каждыми выборами число желающихъ баллотироваться въ мировые судьи и удовлетворяющихъ условіямъ имущественнаго ценза, уменьшается. Именно: на первые выборы записалось 118 человкъ, на вторые 103, а на послдніе, происходившіе въ начал ныншняго мая, только 74, при этомъ необходимо замтить, что въ этой послдней цифр находятся люди, забаллотированные на предыдущихъ выборахъ, такъ что, по словамъ одной газеты, сами избиратели признавали списокъ кандидатовъ настолько неудовлетворительнымъ, что онъ лишалъ ихъ возможности отнестись съ полной строгостью къ прежнимъ судьямъ, въ уздные же петербургскіе мировые судьи записались только четыре новыхъ кандидата. Эти факты, въ связи съ происходившими въ провинціяхъ, побудили дв газеты, ‘С.-Петербургскія Вдомости’ и ‘Судебный Встникъ’, высказать почти одновременно то самое мнніе, которое мы высказали годъ назадъ — именно, о необходимости уничтожить цензъ при выборахъ въ мировые судьи.

Просматривая мотивы, вслдствіе которыхъ издана статья, опредляющая цензъ для мировыхъ судей, мы видимъ, что она издана съ цлью сдлать судью боле независимымъ въ своихъ ршеніяхъ. Эти мотивы намекаютъ на то, что еслибъ въ мировые судьи выбирались лица, не имющія собственности, то при незначительности получаемаго ими отъ земства содержанія, они подвергались бы различнымъ искушеніямъ, т. е. брали бы взятки, длали бы различныя вымогательства и т. п. Такой выводъ былъ бы въ значительной степени справедливъ, еслибъ, во-первыхъ, опредленное по закону имущество, какимъ долженъ обладать мировой судья, дйствительно давало значительный доходъ, и во-вторыхъ, еслибъ должность мирового судьи заключала въ себ такъ много привлекательнаго, что заставляла бы людей вполн обезпеченныхъ посвящать ей все свое время и свои труды. Но на самомъ дл этого нтъ. Съ одной стороны, большинство подходящихъ подъ условія мирового ценза не получаютъ отъ своего имущества никакого дохода, съ другой стороны — должность мирового судьи настолько хлопотлива и требуетъ столько времени и трудовъ, что человкъ, матеріально обезпеченный, не станетъ брать ее на себя. Въ первое время во многихъ губерніяхъ въ мировые судьи дйствительно шли люди, жившіе въ своихъ помстьяхъ, ничмъ по занятые и вполн обезпеченные, тогда они не имли еще полнаго понятія объ обязанностяхъ того званія, которое они на себя принимали. Многіе изъ нихъ думали, что должность мирового только тмъ будетъ отличаться отъ бывшаго узднаго судьи, что предоставитъ носящему ее лицу больше нравъ, но налагая никакихъ новыхъ обязанностей. Такой взглядъ, усвоенный многими судьями, проявлялся во всей ихъ первоначальной дятельности, въ своихъ камерахъ они ршали дла патріархально, на мировые създы собирались рдко, не больше одного раза въ три и четыре мсяца, въ случа чьихъ либо имянинъ или другихъ торжественныхъ событій, совпадавшихъ съ днями създовъ, послдніе безъ всякой церемоніи откладывались на продолжительное время и т. д. но когда такая патріархальность начала встрчать довольно жесткое неодобреніе со стороны періодической печати, когда до сената стали доходить кассаціонныя жалобы и протесты прокуроровъ, когда сенатъ предписалъ о каждомъ несостоявшемся почему-нибудь мировомъ създ доводить до своего свденія, когда объемъ Сборника ршеній кассаціонныхъ департаментовъ сталъ длаться больше и больше, когда въ немъ начали попадаться замчанія, что такой-то мировой създъ незнакомъ съ сенатскими разъясненіями, а знакомство съ ними становилось все больше и больше затруднительны, то очень многіе судьи стали тяготиться своей обязанностью и подавать въ отставку. И это мы считаемъ совершенно естественнымъ. Если люди, имющіе значительные доходы, оставили казенную службу и поселились въ своихъ помстьяхъ, или невдалек отъ нихъ, то что ихъ можетъ заставить поступить на службу общественную, которая, по отношенію къ мировымъ установленіямъ, оказывается гораздо боле обременительною, чмъ служба казенная? Притомъ же, многіе предпочитаютъ казенную службу уже потому, что она даетъ чины, постепенную прибавку содержанія и наконецъ пенсію, чего не даетъ служба общественная, слдовательно, если обезпеченныя лица бросаютъ службу государственную, то нтъ никакого основанія предполагать, что они согласятся быть участковыми судьями (почетными — другое дло, потому что тутъ они ничмъ не стснены), т. е. поступитъ на боле трудную и мене вознаграждающую общественную службу.

Очевидно, что въ виду этихъ соображеніи, оправдываемыхъ на практик, главная цль установленія ценза для мировыхъ судей — имть судей независимыхъ, то есть обезпеченныхъ — совершенно не достигается, въ судьи идутъ теперь только т, которые имютъ собственность или вовсе неприносящую имъ дохода или приносящую очень мало. А такъ какъ, къ тому же, законъ дозволяетъ баллотироваться въ судьи и тмъ, которые сами не имютъ положительно никакого имущества, но жены или родители которыхъ владютъ опредленнымъ цензомъ, то случается сплошь и рядомъ, что судьями состоятъ ршительные голяки, ничего неимющіе, потому что въ нашихъ провинціяхъ имть состоятельныхъ родителей или богатую жену еще не значитъ быть самому богатымъ.

Не достигая, такимъ образомъ, главной своей цли, законъ между тмъ вноситъ значительное затрудненіе въ дла земства и очень часто служитъ поводомъ къ различнымъ злоупотребленіямъ. Выше мы замтили, какъ у насъ происходятъ единогласныя избранія, но этимъ не ограничиваются злоупотребленія. Очень часто случается, что желающій баллотироваться въ мировые судьи покупаетъ себ за дешевую цну нужное количество земли, потомъ, будучи уже выбраны въ судьи, продаетъ ее, и такимъ образомъ остается все время судьей, не имя ценза. Подобные обходы закона тмъ боле возможны, что въ уставахъ не опредлена цнность земли, дающей право на избраніе, требуется только, чтобъ земли было извстное количество десятинъ, ‘хотя бы и въ различныхъ мстахъ’.

Мы уже не будемъ говорить о томъ, что имущественный цензъ мирового судьи, не гарантируя нисколько общество отъ несправедливыхъ дйствій судьи, тмъ мене можетъ опредлять его знанія, степень развитія и вообще его способности. Это понятно само собою и противъ этого никто по споритъ. Мы видимъ, что въ числ лицъ, баллотирующихся въ мировые судьи, слдовательно удовлетворяющихъ условіямъ ценза, большею частію встрчаются люди, не получившіе никакого образованія, не только университетскаго, но даже гимназическаго, слдовательно, они не имютъ даже казеннаго удостовренія въ ихъ умственномъ развитіи (хотя, конечно, часто случается, что человкъ и имющій такое удостовреніе бываетъ никуда не годенъ), тогда какъ еслибъ было наоборотъ, то есть, еслибъ вмсто имущественнаго ценза существовалъ образовательный, то избиратели имли бы хоть какое нибудь основаніе полагаться на доброкачественность и годность кандидатовъ въ судьи.

Но насъ могутъ спросить, кто же пойдетъ въ мировые судьи при уничтоженіи имущественнаго ценза, на какія силы можно разсчитывать, ради чего стоитъ ршаться на замну одного ценза другимъ? Разумется, университетская молодежь явится тутъ главной опорой. Можно сказать наврное, что вс т молодые люди, получившіе теоретическое университетское образованіе, которые желаютъ идти по судебной дорог, съ большою охотою согласятся начать свою дятельность съ должности мирового судьи. Въ этомъ заключается ихъ прямая выгода. Во-первыхъ, они сразу поступаютъ на такое содержаніе, которое для молодого человка можетъ быть признано вполн достаточнымъ, во-вторыхъ, дятельность мирового судьи практически и постепенно познакомитъ ихъ съ условіями и порядкомъ новаго судопроизводства и съ дятельностью кассаціонныхъ департаментовъ сената, наконецъ, даже только трехлтнее пребываніе въ должности мирового судьи, дастъ имъ извстныя права, которыя очень пригодятся въ ихъ дальнйшей судебной каррьер. Несомннно, что и тогда, при новыхъ порядкахъ, будутъ попадать въ судьи люди, учившіеся давно и мало способные къ такой трудной дятельности, но положительный выигрышъ заключался бы уже въ томъ, что въ состав каждаго мирового създа находилось бы по два или даже по одному члену, дйствительно понимающихъ дло, а это имло бы весьма полезное вліяніе даже на тхъ судей, которые выбраны неудачно. Мировые създы въ ныншнемъ своемъ состав боле и боле чувствуютъ свое затруднительное положеніе. Если мировой судья, какъ отдльное лицо, можетъ считать себя совершенно самостоятельнымъ и ни передъ кмъ не отвтственнымъ въ своей дятельности, такъ какъ жалобы на его ршенія дальше мирового създа идти не могутъ, то мировой създъ стоитъ совсмъ въ другомъ положеніи: онъ подлежитъ постоянному контролю со стороны кассаціонныхъ департаментовъ сената и потому здсь ему нельзя вести дла спустя рукава. Если противъ его ршеній протестуетъ прокурорская власть или подается кассаціонная жалоба, то это ршеніе доходитъ до сената, который провряетъ, контролируетъ это ршеніе, слдовательно, създу необходимо быть знакомымъ не только съ судебными уставами, но и съ разъясненіями ихъ сенатомъ. Вотъ почему большею частію случается, что ршенія създовъ бываютъ согласны съ заключеніями прокуроровъ. Поступая такимъ образомъ, създы считаютъ себя гарантированными отъ всякихъ непріятныхъ случайностей, на ршеніе, постановленное ‘согласно заключенію прокурора’, протеста, конечно, не можетъ быть подано, если же станетъ жаловаться подсудимый, то прокуроръ всегда можетъ подать полезный совтъ относительно лучшей редакціи ршенія. Но за то въ гражданскихъ длахъ условія совершенно иныя: здсь прокуроры не даютъ своего заключенія и здсь създамъ приходится довольствоваться соотвтственными познаніями и соображеніями, вотъ почему гражданскія дла представляются для създовъ гораздо боле трудными, чмъ уголовныя, вотъ почему два-три порядочныхъ, то есть знающихъ, члена были бы истиннымъ кладомъ для създовъ.

Одна изъ названныхъ выше газетъ не довольствуется уничтоженіемъ имущественнаго ценза для мировыхъ судей и хочетъ, чтобъ вмст съ цензомъ были уничтожены и другія стсняющія условія, напримръ, требованіе для судьи 25-лтняго возраста. Конечно, чмъ меньше стсненій, тмъ лучше, и становясь на эту точку зрнія, можно бы было высказать множество другихъ не мене важныхъ пожеланій въ томъ же род. Но противъ этого могутъ быть сдланы возраженія въ томъ смысл, что практика до сихъ поръ не подтверждала еще неудобства отъ существованія этого условія, тогда какъ требованія ценза она давно уже осудила. Пока у насъ будетъ существовать цензъ, говоритъ корреспондентъ ‘Судебнаго Встника’, до тхъ поръ въ виду избирателей будетъ постоянно одно изъ двухъ: ‘или чиновники, или неоднократно забаллотированные претенденты’. Понятно, что и то, и другое одинаково неудобно и одинаково нежелательно.

——

Въ судебной лтописи послднихъ мсяцевъ было нсколько случаевъ, доказывающихъ, что иногда взгляды на преступленія и преступниковъ со стороны суда и присяжныхъ бываютъ совершенно противоположны: то, что судъ считалъ преступнымъ, оправдывалось присяжными, и наоборотъ, судъ признавалъ извстныхъ подсудимыхъ невиновными, а присяжные ихъ обвиняли. Что подобные случаи разницы во взглядахъ у насъ неизбжны — знаетъ всякій, кто знакомъ съ нашими уголовными законами и нашими народными юридическими обычаями. Эта разница проявляется даже въ самыхъ основныхъ вопросахъ, напримръ, во взгляд на нравственную испорченность подсудимаго. Законъ, относясь къ подсудимому съ отвлеченной точки зрнія, не принимаетъ, конечно, во вниманіе, насколько лицо, совершившее извстное преступленіе, нравственно само по себ, оно видитъ въ немъ только преступника и смотритъ на него только съ этой стороны. Напротивъ, народъ длаетъ строгое различіе между такъ называемымъ ‘закоренлымъ’ преступникомъ и преступникомъ ‘несчастнымъ’, подвергшимся искушенію по какимъ нибудь случайнымъ, исключительнымъ обстоятельствамъ,— а такихъ преступниковъ, нужно замтить, у насъ большинство. Длая это различіе, народъ, разумется, основывается на фактахъ, мы, люди, стоящіе вдали отъ народа, по крайней мр большинство изъ насъ, видя передъ собою человка, совершившаго убійство, боимся и подойти къ нему близко, опасаясь, какъ бы онъ и насъ не сдлалъ жертвой своей преступной воли, мы думаемъ, что если человкъ убилъ другого человка, то онъ непремнно сдлаетъ убійство своимъ ремесломъ и начнетъ убивать всхъ направо и налво, если только дать ему волю. Точно также смотритъ и законъ — хотя по другимъ причинамъ, чмъ мы. Предполагая по всякомъ подсудимомъ человка во всхъ отношеніяхъ порочнаго, законъ предоставляетъ своимъ органамъ право смотрть на этого человка съ исключительной точки зрнія и принимать противъ него такія мры, которыя предполагаютъ отсутствіе всякаго доврія въ отношеніяхъ между подсудимымъ и властью. Этимъ, между прочимъ, обусловливается существованіе предварительнаго ареста въ большинств уголовныхъ длъ. Главная цль такого ареста заключается, какъ извстно, въ томъ, чтобы воспрепятствовать подсудимому уклониться отъ слдствія и суда. Отсюда, повидимому, слдовало бы заключить, что вс вообще подсудимые должны быть во время слдствія и суда заключаемы подъ стражу, потому что съ точки зрнія закона каждое преступленіе одинаково важно и интересы правосудія одинаково страдаютъ, кто бы ни уклонился отъ суда: убійца, фальшивый монетчикъ или простой карманный воришка. Но на дл этого нтъ. Законъ допускаетъ значительныя различія въ способ воспрепятствованія подсудимому уклониться отъ суда. Такъ, напримръ, противъ обвиняемыхъ въ такихъ преступленіяхъ или проступкахъ, которые влекутъ за собою заключеніе въ тюрьм, смирительномъ дом или крпости, безъ ограниченія правъ и преимуществъ, высшей мрою обезпеченія можетъ быть отдача на поруки, въ преступленіяхъ, влекущихъ за собою то же наказаніе, но съ ограниченіемъ правъ и преимуществъ, высшей мрою обезпеченія можетъ быть требованіе залога, наконецъ, противъ обвиняемыхъ въ преступленіяхъ или проступкахъ, влекущихъ за собою ссылку на поселеніе, каторжныя работы и т. д. высшею мрою обезпеченія можетъ быть содержаніе подъ стражей. Если мы вспомнимъ, что большая степень наказанія соотвтствуетъ большей вин подсудимаго, то исчисленныя нами различія могутъ быть выражены такимъ образомъ: чмъ важне совершенное преступленіе, тмъ строже можетъ судебный слдователь обращаться съ подсудимымъ, мелкаго вора онъ можетъ отдать на поруки, пока надъ нимъ будетъ производиться слдствіе, но убійцу, фальшиваго монетчика и т. д. онъ можетъ посадить въ острогъ, что, дйствительно, постоянно и длается.

На чемъ основывается это различіе въ средствахъ обезпеченія уклониться подсудимому отъ слдствія и суда? Прежде всего, можно подумать, на томъ, что человкъ, совершившій мене тяжелое преступленіе и котораго, слдовательно, ждетъ мене суровое наказаніе не такъ скоро ршится на побгъ, какъ человкъ, которому угрожаетъ каторга, ссылка и т. п., можно также подумать, что въ боле важныхъ преступленіяхъ арестъ необходимъ для боле успшнаго производства слдствія и т. д. Но на самомъ дл, тутъ причины нсколько иныя, эти причины заключаются въ томъ, что законъ, по роду преступленія, судитъ о большей или меньшей испорченности человка: чмъ маловажне преступленіе, тмъ, въ глазахъ закона мене испорченъ человкъ, и наоборотъ. Слдовательно, если пойманъ, напримръ, карманный воръ, то законъ признаетъ для него достаточнымъ поручительство или залогъ, расчитывая вмст съ тмъ на то, что это еще не слишкомъ испорченный человкъ, которому отчасти можно врить, но совершившій грабежъ или убійство долженъ быть заключенъ въ острогъ, потому что на него положиться уже нельзя, и поручительство является въ этомъ случа мрой обезпеченія весьма недостаточной.

Но въ жизни дло происходитъ нсколько иначе. Случается сплошь и рядомъ, что человкъ, совершившій самое тяжкое преступленіе, бываетъ во много разъ нравственне того, который воруетъ платки изъ кармановъ. Первый могъ ршиться на убійство или грабежъ подъ вліяніемъ чисто исключительныхъ обстоятельствъ, по минованіи которыхъ онъ сдлался бы снова самымъ нравственнымъ человкомъ, тогда какъ у второго воровство могло войти въ постоянную привычку. Вспомнимъ, напримръ, фактъ, заявленный въ ‘Правительственномъ Встник’, что одинъ крестьянинъ пензенской губерніи зарзалъ девятилтняго своего сына, и по предварительному слдствію оказалось, что онъ совершилъ это преступленіе, ‘полагая такимъ дйствіемъ угодить Богу и тмъ получить спасеніе своей души, но примру Авраама, принесшему Богу въ жертву своего сына, и что онъ слышалъ объ этомъ изъ писанія, читаннаго ему его дядей.’ Дтоубійство — преступленіе одно изъ самыхъ тяжелыхъ, которое наказывается многолтней каторжной работой. Но можно ли сравнить этого дтоубійцу, могущаго возбудить ужасъ у многихъ изъ нашихъ читателей, — можно ли сравнить его но нравственной испорченности съ тми тысячами людей, которые втихомолку обокрадываютъ своихъ ближнихъ, предпочитая легкую, нечестную наживу честному труду, которые готовы всхъ надувать изъ-за комфортной обстановки, словомъ, вся жизнь которыхъ есть безпрестанное мошенничество? Разумется, нтъ. Нишъ дтоубійца попалъ въ преступники единственно по своему крайнему неразвитію: онъ можетъ быть прекраснымъ семьяниномъ, честнйшимъ человкомъ и т. д., ему только хотлось угодить Богу, и не найдя иныхъ способовъ, онъ ршился убить своего сына. И вотъ его сажаютъ въ острогъ и будутъ держать тамъ, по всей вроятности, весьма продолжительное время. Мы не можемъ утверждать, какъ отнесутся къ этому длу присяжные, но судя по многочисленнымъ фактамъ, полагаемъ, что его оправдаютъ, то есть признаютъ, что такой исключительный случай, хотя и называемый въ уголовномъ кодекс преступленіемъ, не можетъ однакоже быть поводомъ къ совершенной погибели человка, можетъ быть, во всхъ отношеніяхъ хорошаго. Такимъ образомъ, величиною совершеннаго преступленія, если такъ можно выразиться, нельзя судить о томъ, насколько подсудимый испорченъ самъ по себ. Такъ именно и смотритъ на это дло народъ.

Факты, какъ мы упомянули, оправдываютъ подобное воззрніе. Вс, которые знакомы съ обычаями нашей острожной жизни, знаютъ, что большинство содержащихся подъ стражей отличаются иногда замчательнымъ добродушіемъ въ своихъ отношеніяхъ къ тюремному начальству. Бывали случаи, что арестанты пользовались значительной степенью свободы во время своего заключенія и никогда не употребляли ее во зло. Они уходили на время изъ острога и потомъ снова возвращались. Изъ попавшихся намъ недавно цифръ о дятельности временнаго окружного суда въ Богородск, московской губерніи, мы видимъ, между прочимъ, что на 18 обвиняемыхъ лицъ, 12 были освобождены отъ предварительнаго ареста, состоя на поручительств, и изъ нихъ только одинъ не явился въ судъ, и то, можетъ быть, но весьма уважительнымъ причинамъ. Мы не длаемъ теперь изъ этого факта никакихъ выводовъ, мы только указали на одинъ изъ тхъ пунктовъ, который понимается совершенно различно, если смотрть на него съ двухъ разныхъ точекъ зрнія — съ точки зрнія закона и практической жизни.

Но такихъ пунктовъ оказывается гораздо больше, если мы просмотримъ нкоторые обвинительные акты и сравнимъ ихъ съ приговорами присяжныхъ. Одно время нкоторые господа утверждали, что присяжные дйствуютъ по большой части наперекоръ обвинительной власти, слишкомъ злоупотребляя своимъ правомъ оправданія. Но факты послдняго времени, какъ и слдовало ожидать, совершенно опровергали подобныя обвиненія. Они только показали, что дйствительно существуетъ значительная разница во взглядахъ на нкоторыя преступленія со стороны закона и общества. Сперва было извстно только, что присяжные часто оправдываютъ подсудимыхъ, обвиняемыхъ прокурорскою властью, но теперь есть факты совершенно противоположнаго свойства. Нужно замтить, что суду предоставлено слдующее право, заключающееся въ 818 ст. Устава угол. судопр.: ‘если судъ единогласно признаетъ, что ршеніемъ присяжныхъ засдателей осужденъ невиновный, то постановляетъ опредленіе о передач дла на разсмотрніе новаго состава присяжныхъ, ршеніе которыхъ почитается уже, во всякомъ случа, окончательнымъ». Многіе думали, что этимъ правомъ суду никогда, но придется пользоваться, потому что присяжные будто бы всегда обнаруживаютъ относительно подсудимаго боле снисхожденія, чмъ коронные судьи. Но 8 февраля въ петербургскомъ окружномъ суд случилось именно то, чего никто не ожидалъ. Подсудимый, крестьянинъ Лебедевъ, обвинялся въ подлог. Присяжные, посл пятиминутнаго совщанія, признали его виновнымъ. Но судъ, удалясь для постановленія приговора, возвратился съ резолюціей, что по его единогласному мннію, присяжными обвиненъ невинный, и что такимъ образомъ дло поступитъ на разсмотрніе новаго состава присяжныхъ. Такой же точно случай былъ въ Рязани, при разбирательств дла о крестьянин Кадыкин, обвиняемомъ въ растрат ввренныхъ ему по служб денегъ: присяжные признали подсудимаго виновнымъ, а судъ единогласно постановилъ передать дло на разсмотрніе новыхъ присяжныхъ, то есть выразилъ единогласное убжденіе въ невиновности подсудимаго. Подобные же случаи бывали, по всей вроятности, во многихъ другихъ мстахъ, только о нихъ не заявлялось гласно. Но извстенъ вотъ какой оригинальный и дйствительно выходящій изъ ряду случай, доказывающій, какъ далеко можетъ простираться несогласіе во взглядахъ на одно и тоже дло суда и присяжныхъ: въ Блев, тульской губерніи, были преданы суду два крестьянина, обвинявшіеся въ покушеніи на кражу ржи. Приговоромъ присяжныхъ оба подсудимые были признаны виновными, но судъ, признавая ихъ невиновными, постановилъ передать дло на разсмотрніе новаго состава присяжныхъ. Повидимому, слдовало ожидать, что новый составъ присяжныхъ согласится со взглядомъ суда и скоре пойдетъ противъ собственнаго убжденія, чмъ обвинитъ подсудимыхъ, которыхъ трое судей, людей вполн компетентныхъ, единогласно признали невиновными. Но случилось наоборотъ: новые присяжные ршили такъ же, какъ старые, то есть, признали подсудимыхъ виновными, и это ршеніе уже окончательное. Остается пожалть, что въ газетахъ по появилось отчета по этому крайне любопытному длу.

Эти факты несомннно доказываютъ, что общество, въ лиц присяжныхъ засдателей, не соглашаясь часто со взглядами суда, руководствуется вовсе не тми глупыми соображеніями, которыя ему нкоторые старались навязать, причины этого различія во взглядахъ лежатъ гораздо глубже и наиболе ярко проявляются въ тхъ случаяхъ, когда присяжные оправдываютъ подсудимыхъ, несомннно совершившихъ извстное дйствіе, наказываемое по закону. На этотъ разъ мы приведемъ нсколько совершенно однородныхъ фактовъ, взятыхъ исключительно изъ дятельности московскаго окружного суда. Однородность этихъ длъ и одинаковость взгляда на нихъ присяжныхъ засдателей, несомннно свидтельствуютъ, что въ нихъ можно видть сознательное проведеніе извстнаго убжденія, а не случайное увлеченіе. Вс эти дла касаются преступленія святотатства.

Святотатствомъ, по нашимъ законамъ, признается всякое похищеніе церковныхъ вещей и денегъ, какъ изъ самыхъ церквей, такъ и изъ часовенъ, ризницъ и другихъ постоянныхъ и временныхъ церковныхъ хранилищъ, хотя бы они находились и вн церковнаго строенія. Наказанія, опредленныя за преступленія святотатства, отличаются суровостью и строгостью. Такъ, напримръ, за похищеніе церковныхъ предметовъ, употребляемыхъ при богослуженіи, хотя бы это похищеніе совершено было безъ взлома, виновные подвергаются ссылк въ каторжныя работы на время отъ шести до восьми лтъ. Такому же наказанію подвергаются и т, кто совершилъ кражу всякихъ другихъ, хотя и но столь священныхъ, предметовъ, какъ-то: кадилъ, свчь, лампадъ, богослужебныхъ книгъ и т. д. Слдовательно, стоимость украденнаго, чмъ обыкновенно опредляется степень виновности подсудимаго, въ длахъ о святотатств неиметъ ровно никакого значенія: здсь за кражу, напримръ, свчи, цною въ 3 к., виновный можетъ быть сосланъ въ каторжную работу. Такъ смотритъ на это дло законъ, но иначе смотритъ на него житейская практика. Общество, не знакомое съ тонкостями юридическихъ опредленій, не можетъ усвоить себ той мысли, чтобы человкъ, укравшій свчку у образа, могъ подлежать такому же тяжелому наказанію, какъ грабитель, убійца и т. п. Въ этомъ-то обстоятельств, то есть въ строгости наказанія за святотатство, обусловленной юридическими опредленіями, и лежитъ объясненіе тхъ фактовъ, которые мы сейчасъ изложимъ.

Въ минувшемъ апрл, въ московскомъ окружномъ суд разсматривалось дло о цеховомъ Петр Ефимов, обвиняемомъ въ краж свчи изъ архангельскаго собора, во время вечерней службы. Подсудимый, сознавшійся въ этомъ преступленіи, былъ подвергнутъ предварительному заключенію, въ которомъ и содержался въ теченіи восьми мсяцевъ. Прокурорскій надзоръ обвинялъ его но стать Уложенія, которая опредляетъ лишеніе всхъ правъ состоянія и ссылку въ каторжныя работы отъ четырехъ до шести лтъ. Подсудимый на суд сказалъ: ‘точно такъ, я виноватъ, я взялъ эту свчу. Я тогда изъ больницы только-что вышелъ, пропитанія никакого не имлъ, въ работу не могъ идти, потому что не оправился еще отъ болзни. Отъ голоду именно я и сдлалъ это. Пришелъ я въ церковь помолиться, вдругъ мн захотлось взять эту свчу, ну я и взялъ ее. Хотлъ я ее продать — и не ршился’. Присяжные, посл десятиминутнаго совщанія, признали Ефимова невиновнымъ и собрали ему денегъ.

Въ томъ же суд разсматривалось дло о питомц воспитательнаго дома Петров, обвинявшемся въ краж 13 к. с. изъ церковной кружки. Въ этой краж подсудимый, мальчикъ лтъ 12, сознался, объяснивъ, что онъ сдлалъ ее но наущенію другого крестьянскаго мальчика, чтобъ уплатить проигранные ему въ бабки 13 к. с. Посл пятиминутнаго совщанія, присяжные вынесли оправдательный приговоръ, причемъ собрали порядочную сумму денегъ, часть ея они поручили употребить на покупку одежды безсемейному питомцу, а другую часть положили на книжку въ сберегательную кассу.

Въ томъ же суд разбиралось дло о мщанин Трефильев, обвинявшемся въ краж стаканчика изъ церковной лампадки. Это мужчина лтъ за сорокъ, обремененный многочисленнымъ семействомъ: у него жена и пять человкъ дтей, которыхъ онъ содержалъ своими трудами. Въ своемъ преступленіи подсудимый чистосердечно сознался, объяснивъ подробно и причины, по которымъ онъ это сдлалъ. Прокуроръ обвинялъ Трефильева но стать Уложенія, опредляющей каторжныя работы отъ четырехъ до шести лтъ. Но присяжные, посл непродолжительнаго совщанія, признали подсудимаго невиновнымъ и собрали для него небольшую сумму денегъ.

Въ этихъ трехъ случаяхъ, происходившихъ почти одновременно, больше всего бросается въ глаза сочетаніе трехъ рзкихъ фактовъ: сознаніе подсудимыхъ, слдовательно, несомннность самаго факта преступленія, тяжелое, по закону, наказаніе, въ вид продолжительной каторжной работы, и оправдательные приговоры присяжныхъ. Не удивительно и нисколько не странно, если присяжные расходится съ судебною и прокурорскою властью во взглядахъ на доказательства, уличающія или оправдывающія подсудимаго, но невольно обращаетъ на себя вниманіе то обстоятельство, что при доказанности факта преступленія, совершеннаго подсудимымъ, одна сторона говорить ему: ты достоинъ каторжной работы, а другая — ты невиновенъ, ступай съ Богомъ. И тмъ замчательне эти случаи, что они происходили въ Москв, населеніе которой никакъ нельзя упрекнуть въ религіозномъ индифферентизм. И дйствительно, тутъ религія остается совершенно въ сторон, но тутъ происходитъ столкновеніе между простымъ, житейскимъ взглядомъ присяжныхъ, то есть общества, и юридическими тонкостями закона. Законъ въ длахъ о святотатств не длаетъ почти никакого различія въ причинахъ, но которымъ подсудимый совершилъ преступленіе, для него достаточно голаго факта преступленія, чтобъ виновный въ немъ подсудимый былъ жестоко наказанъ, тогда какъ присяжные вносятъ въ оцнку и такого спеціальнаго преступленія, каково святотатство, свои обыкновенные пріемы, какими они руководствуются во всхъ остальныхъ уголовныхъ длахъ. Это доказывается тмъ, что въ томъ же самомъ суд были неоднократные случаи обвиненія подсудимыхъ, преданныхъ суду тоже за святотатство, но по мннію присяжныхъ не заслуживавшихъ оправданія.

Вообще теперь, когда лтопись новыхъ судовъ заключаетъ въ себ громадное число фактовъ, сдлалось боле удобнымъ опредлять мотивы, по которымъ присяжные, даже въ виду собственнаго сознанія подсудимыхъ, произносятъ оправдательные приговоры. Теперь можно положительно утверждать, что присяжные часто оправдываютъ подсудимыхъ только въ виду той строгости наказанія, которая, но ихъ убжденію, не соотвтствуетъ совершенному преступленію, а также въ виду различія взглядовъ въ оцнк самаго факта преступленія. Кром приведенныхъ уже нами случаевъ святотатства, можно бы указать множество другихъ, не подходящихъ подъ какое нибудь одно общее названіе и встрчающихся при обсужденіи самыхъ разнообразныхъ преступленій. Для примра, мы укажемъ на одно дло, производившееся въ новгородскомъ окружномъ суд.

Въ прошломъ году отставной капитанъ Лепехинъ, явись къ вице-президенту новгородскаго комитета общества попечительства о тюрьмахъ, объявилъ, что онъ во время прозда изъ Петербургвъ Новгородъ потерялъ вс свои деньги и потому просилъ выдать ему заимобразно 10 р. с. подъ залогъ его указа объ отставк. Эта сумма была ему выдана. Спустя нсколько времени Лепехинъ пишетъ вице-губернатору письмо, въ которомъ сознается, что онъ вовсе не потерялъ денегъ, но что ихъ у него не было, что онъ находится въ самомъ нищенскомъ положеніи. Сослался же онъ на потерю потому, что ему совстно было сознаться въ своей бдности и просить нищенскаго подаянія. За этотъ поступокъ Лепехинъ былъ преданъ суду и въ случа признанія его виновнымъ подлежалъ бы лишенію всхъ особенныхъ правъ и преимуществъ и къ заключенію въ тюрьм.

Въ чемъ же собственно заключается здсь преступленіе, наказываемое такъ строго? спросятъ, можетъ быть, читатели. Въ ‘дерзкомъ обман’, какъ выразился на суд вице-президентъ комитета, обманъ же заключается въ томъ, что Лепехинъ, обратившись за выдачею пособія, заявилъ о пропаж денегъ, тогда какъ ихъ у него вовсе не было. Повидимому, въ настоящемъ случа это ршительно все равно: фактъ тотъ, что у Лепехина нтъ денегъ, а отчего именно нтъ — это не иметъ особеннаго значенія. Къ тому же онъ самъ сознался въ своемъ ‘обман’, ни у кого изъ окружавшихъ Лепехина не было ни малйшей возможности проврить, правду ли онъ говоритъ или нтъ, сознавшись въ этомъ ‘обман’ передъ лицомъ вице-президента, онъ только хотлъ очистить свою совсть и отъ этого ничтожнаго пятна, никакъ, разумется, не предполагая, что это сознаніе приведетъ его на скамью подсудимыхъ. Вотъ подлинная записка Лепехина, послужившая основаніемъ для преданія его суду.

‘Ваше превосходительство! Простите меня, что я сказалъ вамъ неправду! Міг!’ стыдно было сознаться въ своемъ нищенскомъ положеніи. Я не здилъ въ Петербургъ, потому что незачмъ, я пшкомъ прошелъ боле 60 верстъ, отыскивая себ мста. Умоляю васъ, возвратите мн указъ объ отставк. Я хотя и больной, но немедленно оставлю Новгородъ, благословляя ваше имя. Сжальтесь, ваше превосходительство, надъ человкомъ, который невинно страдаетъ четвертый годъ»

На основаніи этой-то записки Лепехинъ и былъ преданъ суду. Намъ нтъ надобности слдить за подробностями этого любопытнаго процесса, потому что оправдательный приговоръ присяжныхъ понятенъ и безъ нихъ. Замтимъ только, что нсколько словъ самого Лепехина, сказанныхъ въ дополненіе къ прекрасной рчи защитника, г. Передольскаго, вполн разъяснили вопросъ, можно ли настоящій поступокъ считать мошенничествомъ или даже обманомъ. ‘Я разскажу про себя другой случай обмана’, замтилъ Лепехинъ, однажды я пришелъ въ солдатскую кухню, просилъ щей закусить, подъ предлогомъ, что мн нужно идти по длу, а домой идти далеко. Я солгалъ, у меня никакого дла не было, что же заставило меня не высказать правду передъ солдатами? Моя кокарда, а второе — голодъ’. А между тмъ этотъ поступокъ совершенно однороденъ съ тмъ, за который Лепехинъ былъ преданъ суду. Съ строгой точки зрнія закона, онъ, разумется, виновенъ, потому что все-таки совершилъ обманный поступокъ, но можетъ ли, положа руку на сердце, обвинить его общество, въ сред котораго ежеминутно совершаются милліоны подобныхъ поступковъ? Каждому изъ двнадцати присяжныхъ, передъ судомъ которыхъ стоялъ Лепехинъ, не разъ приходилось самому совершать подобные поступки и еще чаще наблюдать ихъ у другихъ. Вели должникъ, прося у своего кредитора отсрочки платежа, указываетъ ему не на т именно причины, которыя заставляютъ его это длать, а другія, вымышленныя, то съ точки зрнія закона онъ можетъ подлежать наказанію,— но сочтетъ ли его преступникомъ общество? А подобные случаи повторяются ежедневно въ самыхъ разнообразныхъ формахъ и въ силу самыхъ разнородныхъ побужденій. Неужели кто нибудь обвинитъ людей, прибгающихъ къ подобному образу дйствій? Это невозможно уже потому, что пришлось бы ежедневно сажать въ тюрьму сотни тысячъ народу. Поэтому присяжные, оправдавъ Лепехина, поступили но чистой совсти, руководствуясь житейскими соображеніями, но тмъ не мене разошлись въ своихъ взглядахъ съ закономъ.

Впрочемъ, организація суда присяжныхъ даетъ въ этихъ случаяхъ полный перевсъ голосу общества передъ отвлеченными требованіями закона. Присяжные, говоря ‘да’ или ‘нтъ’, никому не обязаны давать отчета, почему они ршили такъ, а неиначе, они не мотивируютъ свои приговоры, не объясняютъ, чмъ они руководствуются, обвиняя или оправдывая подсудимаго, слдовательно, они могутъ весьма удобно парализовать т слабые пункты уголовнаго кодекса, которые касаются не только случаевъ, однородныхъ съ приведенными выше, но и многихъ другихъ, касающихся всхъ сферъ человческихъ отношеній. Можно пожелать только одного — чтобы присяжные, то есть общество, вполн поняли свою роль и значеніе въ новомъ суд и относились бы къ своему длу сознательно и честно.

——

Лтъ пятнадцать и даже десять назадъ, когда деньги въ сред извстнаго класса нашего общества не имли особенной цны и бросались на-втеръ, никого изъ насъ не удивляли шумныя оргіи и всякія иныя роскошества, поглощавшія десятки и сотни тысячъ. Блестящіе балы, маскерады, спектакли, бывшіе обыкновенными явленіями въ самыхъ глухихъ провинціальныхъ городахъ, каждому представлялись вещью весьма обыкновенною. Тогда у насъ объ общественной экономіи не было и помину, тогда царствовалъ шикъ, безумный, разорительный, проникавшій всюду. Но теперь мы стали несравненно скромне, новыя условія жизни полевод отрезвили насъ, поневол заставили вглядться въ свои силы и въ свои средства, поневол сдлали насъ степенне. Мы стали толковать объ экономіи, начали устраивать потребительныя ассоціаціи, съ цлью сберечь нсколько лишнихъ рублей въ мсяцъ, мы стали открыто порицать мотовъ и расточителей, и роскошь начала и у насъ пріобртать значеніе далеко не похвальнаго качества. Живымъ укоромъ возстаютъ теперь передъ нами многіе факты, напоминающіе намъ наше безумное прошлое. Говорятъ, что когда извстная актриса петербургскаго французскаго театра, г-жа Деверіа, узжая навсегда изъ Петербурга, распродавала свое имущество, то это была настоящая укорительная выставка столичнымъ расточителямъ. Богатства, скопленныя актрисой, посредствомъ ея почитателей, поражали всякаго свжаго человка. И въ самомъ дл, какъ не быть пораженнымъ, при вид, напримръ, роскошной кровати, продававшейся за пять тысячъ рублей!

Но чмъ дальше отодвигаемся мы отъ этого недавняго времени, тмъ боле дикими кажутся намъ т послдніе отголоски недавнопрошедшаго, т послднія судороги мотовства, о которыхъ иногда заявляется въ газетахъ. Какъ рзко выдляются они изъ общаго порядка вещей! Что мотовство далеко еще не изчезло у насъ — это понятно само собою, по крайней мр оно уже стыдится современнаго свта и не выставляется на показъ, не кичится своею глупостью и совершается втихомолку. Каждый знаетъ, что въ отвтъ на похвальбу расточительствомъ, съ разныхъ сторонъ могутъ раздаться укоры такого свойства: ‘а вотъ тамъ-то люди мрутъ съ голоду, а вотъ тамъ-то нечмъ платить податей, а вонъ тамъ-то молодые люди пшкомъ идутъ въ Петербургъ учиться и т. д. ‘ Все это современный расточитель и мотъ знаютъ хорошо, и оттого-то они теперь пуще огня боятся огласки, роскошествуя втихомолку.

Но какъ ни уродливы въ настоящее время случаи мотовства, попадающіеся иногда въ частной жизни, все-таки они не могутъ имть общественнаго значенія, при вид ихъ можно только улыбнуться, пожать плечами и замтить, что у всякаго своя воля и своя логика. Совсмъ другое дло, если манія мотовства и глупаго шика проникаетъ въ дла общественныя, касающіяся не одного какого нибудь лица, а затрогивающія интересы многихъ. Проникая, напримръ, въ область земскихъ длъ, эта несвоевременная манія создаетъ различныя прискорбныя столкновенія и производитъ иногда оригинальныя явленія. Такое столкновеніе произошло, напримръ, въ юрьевскомъ уздномъ земств, костромской губерніи. Хотя здсь еще, собственно говоря, не было мотовства, потому что исторія произошла всего изъ-за 300-рублеваго расхода, все-таки это была борьба между стремленіемъ ‘расширить’ и стремленіемъ ‘сократить’. Собраніе, проникшись экономическими стремленіями, постановило уменьшить расходы на канцелярію управы съ 1,300 на 1,000 р. въ годъ. Тогда предсдатель управы сложилъ съ себя свое званіе, и надо было баллотировать другое лицо. И вдругъ — о ужасъ! въ предсдатели управы попалъ крестьянинъ. Но на этомъ дло не остановилось. Такъ какъ управа состояла всего изъ трехъ гласныхъ, въ числ которыхъ уже прежде былъ одинъ крестьянинъ, теперь же ихъ оказалось двое, то третій членъ, дворянинъ, почувствовалъ себя въ неловкомъ (?) положеніи и тоже подалъ въ отставку. Стали выбирать третьяго члена унравы и выбрали тоже крестьянина. Такимъ образомъ, въ настоящее время юрьевская уздная земская управа состоитъ вся изъ крестьянъ. Вотъ какія чудеса могутъ произвести ‘экономическія’ столкновенія. Во всякомъ случа интересно будетъ слдить за дятельностью этой единственной у насъ чисто-крестьянской управы. Въ газетахъ не сообщено никакихъ подробностей о личности крестьянина, попавшаго въ предсдатели, но по тмъ свденіямъ, которыя сообщены непосредственно намъ — это личность весьма почтенная, отъ дятельности которой можно ожидать много хорошаго.

Но если въ сред земства экономическіе вопросы и столкновенія влекутъ за собою такія важныя послдствія, если земскія собранія стараются соразмрять расходы съ пользою, приносимою тми, кому платятся деньги, то въ другихъ, частныхъ предпріятіяхъ, административнымъ лицамъ живется еще очень легко и привольно. Лучшимъ примромъ въ этомъ отношеніи можетъ служить правленіе шуйско-ивановской желзной дороги. Дорога эта иметъ протяженіе всего 85 верстъ, на ней, по отзывамъ газетъ, царствуютъ величайшіе безпорядки: станціи неудобны и тсны до невозможности, ‘негд ни стать, ни ссть’, служащіе грубы и дерзки, единственный на ней мостъ, который долженъ быть оконченнымъ еще осенью 1868 года, строится и до сихъ поръ, временный мостъ усплъ уже однажды провалиться, стоимость моста опредлена по смт въ 60,000 р., а онъ уже теперь стоитъ 230 тысячъ — словомъ, безпорядки везд и во всемъ страшныя. А между тмъ какимъ шикомъ, какою роскошью старается блеснуть правленіе! Оно, по словамъ ‘Русскихъ Вдомостей’, занимаетъ великолпный двухэтажный домъ, внизу швейцаръ, канцелярія съ конторками, въ шкапахъ выдвижные ящики съ надписями въ род ‘вншнія сношенія’, ‘внутренняя корреспонденція’, ‘дла по сооруженіямъ’, ‘дла но наблюденію за сооруженіями’ и т. д., полы устланы коврами, комната директоровъ снабжена драгоцнною, массивною мебелью, стны украшены акварельными и фотографическими рисунками дорогой цны, изображающими различныя формы одеждъ штата дороги и лицъ, носящихъ эту одежду, въ квартир директора еще больше великолпія. И въ тоже время желзная дорога едва вырабатываетъ сумму, необходимую на ея содержаніе! Къ чему же эта роскошь, этотъ блескъ и шикъ? Если онъ иметъ цлью отуманить глаза акціонеровъ, то такіе разсчеты всякому должны показаться въ высшей степени странными, но если акціонеры поддаются на эту ловушку, то это уже совсмъ грустно.

——

Въ одномъ изъ послднихъ нумеровъ ‘Петербургскихъ Вдомостей’ помщена замтка, извщающая, что ‘въ послднее время’ въ петербургской долговой тюрьм начались такія строгости, ‘какихъ не запомнятъ даже должники, досиживающіе въ долговомъ пятилтній срокъ — эту норму, свыше которой личное задержаніе за долги, какъ бы сумма послднихъ ни была велика, не существуетъ’. Прежде, говоритъ авторъ замтки, должники пользовались иногда выходами съ разршенія оберъ-полиціймейстера и съ согласія кредиторовъ, теперь же изъ должниковъ не увольняютъ положительно никого — разв только кому есть вызовы въ судебныя мста. Но этимъ не ограничиваются введенныя въ долговомъ отдленіи строгости, прежде постителей пускали просто въ нумера къ заключеннымъ, теперь же должникъ можетъ видться съ родными или знакомыми въ особой, такъ называемой ‘постительской’ комнат, обыкновенно полной народа.

Судя по этому сопоставленію прежнихъ (вроятно недавнихъ) порядковъ съ ныншними, заведенными въ послднее время, а также потому, что вслдъ за приведеннымъ извстіемъ авторъ ‘замтки’ указываетъ на помщенную въ прошлой книжк нашего журнала статью ‘Въ долговой тюрьм,’ признавая въ ней утрировку и даже фантастичность нкоторыхъ извстій — судя по всему этому, мы имемъ основаніе предполагать, что на измненіе порядковъ въ долговой тюрьм имла вліяніе помщенная у насъ статья, и что, слдовательно, мы оказали плохую услугу тмъ заключеннымъ, которые сидятъ въ долговомъ и но настоящее время.

Если наше предположеніе справедливо, то есть если именно мы были причиной начавшихся въ долговомъ отдленіи строгостей, то намъ остается только сожалть, что статья г. У. произвела вовсе не то дйствіе, на которое мы разсчитывали. Помщая эту статью, мы очень хорошо зналй, что даемъ огласку такимъ фактамъ, которые держались въ секрет, но цль этой огласки заключалась вовсе не въ томъ, чтобы обратить вниманіе начальства на допущенныя въ долговой тюрьм упущенія и послабленія, а также не въ томъ, чтобы посмяться надъ тюремнымъ начальствомъ и кредиторами, которыхъ такъ ловко проводятъ должники. Наша цль была совсмъ иная, и мы думали, что она видна изъ самаго содержанія статьи г. У.

Помщая эту статью, мы разсуждали такимъ образомъ: авторъ говоритъ, что заключеніе въ долговой тюрьм далеко не соединяетъ въ себ тхъ неудобствъ для должниковъ, которыя, вроятно, имлись въ виду при устройств этой тюрьмы: заключенные довольно свободно выходятъ по дламъ, принимаютъ когда угодно постителей, пьютъ и т. д. И однакоже, несмотря на такую сравнительно широкую свободу, какое жалкое зрлище представляетъ эта тюрьма! За то, что человкъ, по какимъ нибудь несчастнымъ обстоятельствамъ, былъ не въ состояніи расплатиться со своимъ кредиторомъ — его сажаютъ въ тюрьму, то есть, лишаютъ послдней возможности исправиться и честно разсчитаться со своими долгами. Мало того, если у него есть семейство, то это семейство предоставляютъ на волю судьбы и, можетъ быть, обрекаютъ на нищенство, а заключеннаго семьянина заставляютъ страдать и кусать кулаки въ сознаніи ршительнаго безсилія помочь и себ, и семейству. Бднякъ, находящійся на свобод, все-таки лелетъ въ себ какія нибудь надежды, у него по крайней мр есть возможность пріобрсть какую нибудь работу и со временемъ поправиться, но бднякъ, лишенный свободы, осужденъ на долгую и мучительную пытку — каждый часъ и каждую минуту сознавать свое отчаянное положеніе и физическую невозможность разсчитывать на что нибудь лучшее. Въ такомъ мучительномъ положеніи люди не могутъ находиться долгое время. И вотъ, мало-по-малу, они придумываютъ способы, какъ бы забыться и отогнать отъ себя гнетущую мысль. Они пьянствуютъ, ссорятся, обращаются въ взрослыхъ школьниковъ, развращаясь сами и развращая другъ друга. Мысль, слишкомъ долго напряженная, слабетъ и извращается, люди неглупые кажутся малыми дтьми. Несмотря даже на возможность выходовъ и свиданій съ родными, заключенные, которымъ извстенъ срокъ ихъ неволи, считаютъ дни и часы своего заключенія, при неожиданномъ же извстіи объ освобожденіи, безумютъ отъ радости: плачутъ и школьничаютъ, какъ малые ребята. И въ чьихъ же интересахъ принуждены они проводить такую истинно-каторжную жизнь? Кто выигрываетъ отъ этого заключенія, кому оно нужно? Общественные интересы остаются тутъ, разумется, ни при чемъ, интересы кредиторовъ также. Заключеніе за долги оправдывается, обыкновенно, тми соображеніями, что между ‘несостоятельными’ есть люди, припрятавшіе свое имущество, для которыхъ тюрьма можетъ служить средствомъ — заставить ихъ честно расплатиться съ кредиторами. Но если и дйствительно между несостоятельными есть такіе господа (во всякомъ случа ихъ ничтожное меньшинство), то неужели ради нихъ должны страдать люди истинно-несчастные,— для которыхъ заключеніе равносильно окончательному раззоренію? Нужно однако замтить, что никто не можетъ указать фактовъ, когда долговая тюрьма оказываетъ свое вліяніе на должниковъ-мошенниковъ, припрятывающихъ деньги, она постоянно наполняется только людьми несчастными, которые выходятъ на свободу или но окончаніи срока или благодаря чьимъ либо благодяніямъ. Слдовательно, при своей безусловной безполезности для кого бы то ни было, она тмъ ярче обнаруживаетъ свой страшный вредъ для заключенныхъ, и помщая записки г. У., мы именно разсчитывали на то, что эти записки, составленныя безъ всякихъ претензій, наглядне представятъ положеніе всего дла и особенно вредное вліяніе долговой тюрьмы на заключенныхъ. Мы полагали, что въ виду почти повсемстнаго въ западной Европ уничтоженія личнаго содержанія за долги, какъ мры вредной и устарлой, а также въ виду возникавшихъ и у насъ слуховъ о закрытіи долгового отдленія, будетъ небезполезно представить хотя поверхностную характеристику долговой тюрьмы въ ея современномъ состояніи, чтобъ ускорить осуществленіе этихъ отрадныхъ слуховъ. Но результаты, какъ сказано, оказались совершенно иные. Очень жаль!

Можетъ быть мы ошибаемся въ нашемъ предположеніи, можетъ быть т строгости, о которыхъ говорятъ ‘С.-Петербургскія Вдомости’, введены гораздо раньше появленія записокъ г. У. и не имютъ съ ними ничего общаго. Въ такомъ случа намъ остается только пожелать, чтобы сторонники строгаго заключенія познакомились со статьей г. У., увидли бы, какую жалкую жизнь ведутъ заключенные, пользуясь даже нкоторыми льготами, какъ дорого заплатили бы они, еслибъ были въ состояніи, чтобъ избавиться и отъ этого ‘льготнаго’ заключенія, и во сколько разъ сдлается ихъ жизнь мучительне и безотрадне, если они будутъ лишены и этихъ ничтожныхъ, никому но мшающихъ, льготъ и послабленій. Ошибочно думаютъ т, которые полагаютъ, что большая или меньшня строгость заключенія можетъ иметъ боле или мене важное значеніе для кредиторовъ. Эта строгость всею своею тяжестью ложится на ‘несчастныхъ’. Человкъ сколько нибудь честный не согласится подвергнуться и самому легкому ограниченію свободы, если только иметъ какую нибудь возможность уплатить свои долги, а на мошенника не подйствуютъ и самыя строгія мры.

Гдб.

‘Дло’, No 5, 1869

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНІЕ.

Читайте также: