Внутреннее обозрение, Гайдебуров Павел Александрович, Год: 1868 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНІЕ.

‘Судебный Встникъ’ въ ряду другихъ офиціальныхъ изданій.— Количество оправдательныхъ приговоровъ въ ршеніяхъ присяжныхъ.— Какое иногда впечатлніе на зрителей производятъ строгіе приговоры.— Преобладаніе крестьянъ въ состав присяжныхъ засдателей.— Присяжные крестьяне, въ глазахъ нкоторыхъ, все-таки мужичье.— Люди образованные и необразованные въ сужденіяхъ о длахъ, имющихъ политическій оттнокъ.— Два дла о возмущеніяхъ крестьянъ.— Руководствуются ли присяжные крестьяне сословными симпатіями.— Обвиненіе крестьянина въ жестокомъ обращеніи съ женою и оправданіе помщика, обвиняемаго въ жестокомъ обращеніи съ крестьянами.— Темныя стороны крестьянскаго большинства въ судебныхъ длахъ.— Сбивчивость въ отвтахъ на вопросы.— Установленіе предварительнаго разсмотрнія судомъ приговоровъ присяжныхъ.

Газета министерства юстиціи, ‘Судебный Встникъ’, редактируемая профессоромъ Чебышевымъ-Дмитріевымъ, должна быть поставлена ниже всхъ существующихъ у насъ офиціальныхъ органовъ, хотя, но важности предмета, которому она посвящена, отъ ея редакціи можно бы было ждать большаго вниманія къ своему длу. Взгляните, напримръ, на ‘Сверную Почту’, органъ министерства внутреннихъ длъ, или на ‘Русскій Инвалидъ’, органъ военнаго министерства. И то, и другое изданіе внимательно слдятъ за всмъ, что иметъ какое-нибудь отношеніе, хотя бы и самое ничтожное, къ сфер тхъ вдомствъ, интересы которыхъ они представляютъ. Въ нихъ вы всегда найдете большое количество матеріаловъ, хотя бы и необработанныхъ, касающихся ихъ спеціальностей. Такъ, ‘Русскій Инвалидъ’, при каждомъ удобномъ случа, знакомитъ своихъ читателей съ состояніемъ русской арміи, иногда даже по сравненію ея съ арміями иностранныхъ государствъ, каждое событіе въ воепномъ мір сопровождается боле или мене подробнымъ описаніемъ, и весьма краснорчивымъ, на страницахъ ‘Инвалида’, каждая офиціальная мра объясняется соотвтственными размышленіями редакціи, которой, разумется, ближе извстны, чмъ прочимъ редакціямъ, истинныя причины, произведшія то или другое распоряженіе, дале, на страницахъ ‘Инвалида’ вы всегда найдете множество свденій относительно такихъ предметовъ, которые никому не могли быть извстны, кром лицъ, находящихся въ близкихъ сношеніяхъ съ военнымъ министерствомъ и которые, слдовательно, являясь въ печати, прежде всего должны украсить страницы ‘Инвалида’ и оттуда уже перейти на страницы остальныхъ газетъ. Тутъ вы найдете статистическія цифры, сообщенія, извщенія, соображенія и выводи, составленныя уже самой редакціей и, конечно, представляющіе не малый интересъ для спеціалистовъ. Точно также поступаетъ и ‘Сверная Почта’, и въ этой газет вы найдете все, что касается министерства внутреннихъ длъ, множество цифръ изъ больничнаго, тюремнаго, почтоваго и другихъ міровъ, множество свденій о пожарахъ, наводненіяхъ, грабежахъ и всякихъ другихъ происшествіяхъ въ Россіи, не говоря уже о министерскихъ циркулярахъ къ губернаторамъ и иныхъ офиціальныхъ распоряженіяхъ. Вс эти извстія появляются въ газет не случайно, а съ строгою офиціальною правильностію, и вс они текутъ въ ‘Сверную Почту’, какъ въ свой естественный резервуаръ, откуда уже черпаются и другими газетами. Въ обоихъ этихъ изданіяхъ вы видите дло рукъ, преданныхъ своимъ интересамъ, чувствуете присутствіе лицъ, заботящихся о томъ, чтобы сообщить извстіямъ и цифрамъ именно такой-то, а не другой характеръ, словомъ, видите заботу, вниманіе, пожалуй даже нкоторую боязнь ошибиться, а все это свидтельствуетъ о томъ, что въ редакціи двухъ упомянутыхъ газетъ находятся люди, желающіе представлять свои вдомства въ наилучшемъ вид и служить имъ съ усердіемъ самыхъ исправныхъ чиновниковъ.

Ничего подобнаго не находимъ мы въ ‘Судебномъ Встник’. Если можно его сравнить съ какими нибудь офиціальными періодическими изданіями, то разв только съ ‘Полицейскими Вдомостями’. Какъ въ этихъ послднихъ участіе редакціи ограничивается лишь надзоромъ, чтобы приказъ оберъ-полицмейстера не былъ помщенъ на послдней страниц, а объявленіе Кача на первой, точно также роль редактора ‘Судебнаго Встника’ состоитъ въ наблюденіи, чтобы ‘судебныя резолюціи’ всегда печатались прежде, а не посл ‘судебнаго указателя’. Въ самомъ дл, обычный составъ этой газеты слдующій: офиціальныя распоряженія (доставляются сенатскими вдомостями или министерствомъ юстиціи), судебная хроника, то есть стенографическій отчетъ о какомъ нибудь процесс (доставляется стенографами по ихъ собственному усмотрнію), затмъ, нкоторыя ршенія окружныхъ судовъ и судебныхъ палатъ (получаются изъ канцелярій судовъ и палатъ), судебныя резолюціи и указатель (получаются оттуда же), наконецъ, объявленія (доставляются всми желающими). Таковъ, повторяемъ, обыкновенный, казенный составъ органа министерства юстиціи. Въ немъ мы не видимъ ни малйшаго желанія со стороны редакціи сдлать единственную у насъ судебную газету сколько нибудь живою и интересною, не замчаемъ даже случайнаго стремленія затрогивать вопросы, тсно связанные съ судебной реформой и прямо вытекающіе изъ нея, мы видимъ, напротивъ, полное нежеланіе со стороны лицъ, завдующихъ газетой, заниматься чмъ нибудь, выходящимъ изъ уровня казенныхъ рамокъ изданія, полное невниманіе къ длу, за которое она взялась, даже какъ будто неохоту, лнь, нерасположеніе къ этому длу. Правда, въ ‘Судебномъ Встник’ помщаются иногда статейки, доставленныя посторонними лицами, о примненіи на практик такой-то статьи закона, помщаются казенные отчеты о движеніи длъ въ судахъ, но все это носитъ характеръ случайности, во всемъ этомъ не видно ни малйшаго участія редакціи. Множество любопытныхъ и важныхъ судебныхъ фактовъ являются въ другихъ изданіяхъ, непосвященныхъ спеціально судебному длу, множество любопытныхъ процессовъ печатаются въ частныхъ газетахъ — и все это совершается помимо спеціальнаго судебнаго изданія. Мало этого, редакція ‘Встника’ не пользуется даже тми выгодами своего положенія, которыя доступны только ей одной, такъ, напримръ, она почти никогда не сообщаетъ никакихъ статистическихъ цифръ, которыя легко бы могла почерпнуть изъ свденій, находящихся въ министерств юстиціи и которыя для другихъ изданій недоступны, она не сообщаетъ никакихъ извстій (кром случайныхъ и очень рдкихъ корреспонденцій) о развитіи судебнаго дла въ провинціи, она вообще держитъ себя на приличномъ разстояніи отъ всего, что совершается въ судебномъ вдомств, какъ будто ей до этого нтъ никакого дла. Она даже не слдитъ за тмъ, что говорится въ остальныхъ газетахъ о судебныхъ длахъ. Конечно, будь ‘Судебный Встникъ’ частное изданіе, мы о немъ не сказали бы ни слова, потому что его выписывали бы только т, кому онъ нравится, а вольному — воля. Но это изданіе не частное, а офиціальное, имющее почти обязательныхъ подписчиковъ и пользующееся нкоторыми привилегіями, для другихъ недоступными. Въ виду этого, мы имемъ право требовать отъ ‘Судебнаго Встника’ гораздо боле добросовстнаго отношенія къ длу и помщенія на его страницахъ такихъ матеріаловъ, которые -частными лицами не могутъ быть получены ни откуда. Было бы странно съ нашей стороны исчислять здсь т извстія, которыя желательно бы видть на страницахъ ‘Судебнаго Встника’, дло, которому посвящено это изданіе, такъ ново и важно для насъ, русскихъ, и вмст съ тмъ такъ многосодержательно, что даже нтъ возможности перечислить всхъ извстій, которыя могутъ интересовать читателя. Замтимъ только, что между многими другими свденіями, наибольшій интересъ представляютъ слдующія: цифры относительно длъ, ршаемыхъ съ присяжными и безъ присяжныхъ, итоги оправдательныхъ и обвинительныхъ приговоровъ и ихъ процентное отношеніе, дятельность мировыхъ судей, съ указаніемъ количества ршаемыхъ ими длъ, группировка этихъ длъ но извстнымъ отдламъ и т. п. Мы уже не говоримъ о выходахъ изъ подобныхъ данныхъ, для выводовъ найдутся люди, намъ бы только хоть сухія цифры, которыя для сколько нибудь внимательной редакціи не представляли бы ни малйшихъ затрудненій. А ‘Судебный Встникъ’ не только не обращаетъ никакого вниманія на. подобныя данныя, но даже совсмъ никогда не упоминаетъ о мировыхъ судьяхъ, какъ будто ихъ вовсе не существуетъ. Вообще участіе редакціи въ изданіи ‘Судебнаго Встника’ ограничивается буквально приставкою нсколькихъ словъ въ начал нкоторыхъ нумеровъ, такого содержанія: ‘Обращаемъ вниманіе нашихъ читателей на помщаемое въ семъ нумер судебное ршеніе по длу Иванова съ Петровымъ’. Затмъ слдуютъ десять или пятнадцать строкъ — и дло редакціи кончено: все остальное предоставляется усмотрнію стенографовъ и наборщиковъ. И такова наша единственная офиціальная газета, пользующаяся, между прочимъ, монополіей — подвергать судебныя ршенія критической оцнк. Очевидно, что для подобнаго веденія дла вовсе не нужно быть профессоромъ.

Мы вспомнили и заговорили о ‘Судебномъ Встник’ потому, что насъ заинтересовало слдующее любопытное явленіе въ судебномъ мір: почти половина длъ, ршаемыхъ съ участіемъ присяжныхъ засдателей — сколько могли мы это замтить — кончается оправданіемъ подсудимыхъ. Конечно, мы очень легко можемъ ошибиться, принявъ нсколько отдльныхъ случаевъ за общее явленіе, но такъ какъ офиціальныхъ свденій для проврки этихъ данныхъ, благодаря ‘Судебному Встнику’, мы не имемъ, то намъ поневол приходится опираться на наши собственныя впечатлнія. Впрочемъ, мы имли терпніе сосчитать вс резолюціи, помщенныя въ ‘Судебномъ Встник’ за ныншній годъ, относительно длъ, ршенныхъ въ петербургскомъ суд съ присяжными засдателями, и нашли, что обвинительныхъ приговоровъ было только вдвое больше, чмъ оправдательныхъ. Относительно провинціальныхъ судовъ мы не могли навести такихъ точныхъ справокъ, но мы помнимъ, что въ большинств тхъ провинціальныхъ длъ, которыя ршались присяжными и отчеты о которыхъ были напечатаны въ газетахъ, оканчивались полнымъ оправданіемъ подсудимыхъ.’ Кром того почти вс обвинительные приговоры сопровождались замчаніемъ: ‘по обстоятельствамъ дла, подсудимый заслуживаетъ снисхожденія’, а что иметъ большое вліяніе на размръ наказанія обвиненному. Словомъ, русскій народъ выказываетъ въ лиц присяжныхъ засдателей ту мягкость и гуманность, которыя подали поводъ газет ‘Всть’ утверждать, что новые суды наполнятъ Россію ворами и разбойниками.

Какое вліяніе на подсудимыхъ и на публику оказываютъ строгіе и какое слабые приговоры — объ этомъ мы много распространяться не будемъ, а приведемъ только слдующій любопытный фактъ. Недавно въ Казани совершали судебный приговоръ надъ женщиной, осужденной за убійство мужа. Въ числ зрителей находилась жена содержателя питейнаго заведенія. Наказаніе произвело на нее такое впечатлніе, что она, вернувшись домой, взяла топоръ и зарубила своего спящаго мужа, потомъ прикрыла его и продолжала торговать, пока не обнаружилось убійство. Фактъ, конечно, исключительный, но часто именно въ такихъ-то фактахъ и проявляется рзкими чертами то впечатлніе, какое въ мепьшей степени испытываетъ вся масса.

Впрочемъ, объ этомъ факт мы упомянули мимоходомъ и вовсе не имемъ намренія доказывать, что присяжные, произнося оправдательные приговоры, руководствуются какими нибудь соображеніями, выходящими за предлы каждаго разсматриваемаго ими случая. Такихъ соображеній невозможно допустить въ присяжныхъ уже потому, что наши крестьяне вообще не привыкли соображать теоретически, а большинство присяжныхъ въ провинціальныхъ судахъ всегда составляютъ крестьяне. Это совершенно понятно, если вспомнить, что законъ не дозволяетъ быть присяжными священникамъ и монахамъ, всмъ военнымъ, состоящимъ какъ въ морской, такъ и сухопутной служб, наконецъ, всмъ, находящимся въ услуженіи у частныхъ лицъ. Крестьянъ въ Россіи мужескаго пола 25 милліоновъ, тогда какъ другихъ сословій, имющихъ право быть присяжными, какъ-то, дворянъ, потомственныхъ и личныхъ, и городскихъ сословій, всего только 3 милліона. А если принять во вниманіе, что большинство городскаго населенія, составляющаго 2 ¹/₂ милліона, не владетъ такимъ размромъ собственности, какой даетъ право быть присяжнымъ, то на сторон крестьянъ окажется еще боле значительное большинство. Поэтому часто случается, что нкоторыя дла разсматриваются одними крестьянами, или если и не ими одними, то при самомъ ничтожномъ участіи лицъ другихъ сословій, сколько мы могли замтить, обыкновенно бываетъ такъ, что изъ двнадцати человкъ, составляющихъ присутствіе присяжныхъ засдателей, девять или десять принадлежатъ къ крестьянскому и только два или три къ другимъ сословіямъ. На такое значительное преобладаніе крестьянъ, кром ихъ естественнаго большинства въ состав населенія, иметъ вліяніе еще и то обстоятельство, что лица другихъ сословій всми способами стараются улизнуть отъ исполненія обязанностей присяжнаго засдателя. Такъ, напримръ, однажды ковровскій корреспондентъ ‘С.-Петербургскихъ Вдомостей’ сообщалъ, что во Владимірскій окружный судъ очень часто не являются присяжными засдателями люди боле или мене именитые, отговариваясь боле или мене уважительными причинами. Въ одну изъ очередей для ковровскаго узда не явилось ихъ очень много. Одинъ изъ купцовъ, не чувствуя охоты быть присяжнымъ и желая отъ этого отдлаться старымъ порядкомъ, просилъ одного врача дать ему свидтельство о болзни. Мстный врачъ поусердствовалъ и написалъ, что купецъ лежитъ при смерти. Тогда почтенный гражданинъ Коврова взялъ это свидтельство и отправился съ нимъ во Владиміръ для личной передачи и ‘личныхъ переговоровъ’.— Да кто же это при смерти-то лежитъ и не можетъ быть присяжнымъ? спрашиваютъ купца, просматривая его свидтельство о болзни.— Это я-съ, отвчаетъ купецъ. Отвтъ, какъ видите, былъ слишкомъ наивный,— и почтеннаго гражданина насильно засадили въ число присяжныхъ засдателей. Можно себ представить, съ какимъ вниманіемъ слдилъ онъ за дломъ. Но не вс же до такой степени наивны, и потому многіе успшне ковровскаго купца достигаютъ своей цли, желая избжать необходимости быть присяжнымъ засдателемъ. Одни представляютъ только свидтельства о болзни, а сами не являются, другіе опираются также на законныя основанія и отказываются отъ засдательства потому, что отбывали эту ‘повинность’ въ прошломъ году и т. д. Какъ бы то ни было, но въ конц концовъ выходитъ то, что крестьяне составляютъ ршительное большинство между присяжными засдателями, хотя имъ эта повинность очень часто приходится черезъ силу. Въ самомъ дл, присяжнымъ крестьянамъ нужно перезжать на судебную сессію изъ деревень въ городъ. Кром расходовъ, соединенныхъ съ такимъ перездомъ и потери нсколькихъ рабочихъ дней, имъ приходится еще тратить не мало денегъ на содержаніе себя въ город. Въ виду такихъ расходовъ, обременительныхъ для крестьянъ, нкоторые хлопотали о томъ, чтобы иногороднимъ присяжнымъ давать отъ города даровое помщеніе на все время засданій суда. Такъ, напримръ, предсдатель минской земской управы (московской губ.), во время назда въ Клинъ отдленія московскаго окружнаго суда, просилъ городскаго голову дать вызваннымъ изъ деревень присяжнымъ хоть даровую квартиру, но голова и въ этомъ отказалъ, сославшись на недостатокъ свободныхъ помщеній въ город и на невозможность обременять горожанъ.

Преобладаніе между присяжными засдателями крестьянъ иметъ сильное вліяніе на большое число оправдательныхъ приговоровъ. Но это происходитъ, какъ мы сказали, не въ силу соображеній о томъ, что чмъ строже наказаніе, тмъ сомнительне его польза, а совсмъ по другимъ причинамъ. Простой народъ, произнося свои приговоры о виновности или невинности подсудимаго, руководствуется буквально тмъ, что онъ видитъ и слышитъ на суд — чего и требуетъ законъ,— и вовсе попринимаетъ во вниманіе постороннихъ обстоятельствъ или побочныхъ вліяній, какія могутъ оказаться вслдствіе оправданія подсудимаго. Вс мы вмст и каждый изъ насъ въ отдльности имемъ привычку нравоучитъ, и изъ каждаго подходящаго случая длать орудіе для разныхъ благонамренныхъ цлей. Такъ, напримръ, если извстный подсудимый обвиняется въ сопротивленіи законнымъ властямъ, то мы обращаемъ вниманіе не на то, виновенъ ли этотъ подсудимый во взведенномъ на него преступленіи, а больше на то, полезно ли потворствовать противникамъ законныхъ властей. А такъ какъ мы не колеблясь ршаемъ, что не только по полезно, но положительно вредно, то у насъ сейчасъ же является намреніе скоре обвинить, чмъ оправдать подсудимаго. Въ подобныхъ случаяхъ мы, обыкновенно, разсуждаемъ слдующимъ образомъ: я присяжный засдатель, передо мною, на скамь подсудимыхъ, человкъ, обвиняемый въ сопротивленіи законнымъ властямъ, чтобы предать этого человка суду присяжныхъ, нужно было сперва произвести предварительное слдствіе при посредств судебнаго слдователя, затмъ составить обвинительный актъ въ прокурорской камер, наконецъ, получить разршеніе со стороны судебной палаты. Безъ одобренія хотя одной изъ этихъ инстанцій, человкъ не былъ бы преданъ суду. И вотъ, хотя его виновность не вполн для насъ уяснена, но, принимая во вниманіе, что дйствія его подали достаточный поводъ судебному слдователю, потомъ прокурорской власти, наконецъ, судебной палат начать преслдованіе, а также то, что по слдуетъ потакать, въ видахъ государственной безопасности, противникамъ законной власти, мы не колеблясь отвчаемъ: ‘да, виноватъ’. Произнося подобный приговоръ, мы имемъ въ виду преимущественно государственный интересъ, чмъ интересъ частнаго лица, находящагося передъ нами на скамь подсудимыхъ. Что нужды намъ до того, что пострадаетъ одно лицо для поддержанія государственнаго принципа! Fiat justifia, pereaf mundus — говоритъ нелпая пословица. Кром того, многіе изъ насъ, или по роду своихъ занятій, или по старымъ привычкамъ, склонны смотрть на подсудимаго боле съ прокурорской точки зрнія. Недаромъ же законъ воспрещаетъ вступать въ число присяжныхъ засдателей членамъ судебныхъ мстъ, участковымъ мировымъ судьямъ, оберъ-секретарямъ и секретарямъ судебныхъ мстъ, судебнымъ приставамъ, прокурорамъ и ихъ товарищамъ, наконецъ, вообще всмъ чиновникамъ полиціи. Эти лица, но самому роду своихъ занятій, привыкаютъ на каждаго человка смотрть съ исключительной точки зрнія, и прежде всего стараться подмтить, не совершилъ ли или не намренъ ли онъ совершить какое нибудь преступленіе. Къ человку же, сидящему на скамь подсудимыхъ и окруженному военной стражей, они еще боле склоняй относиться какъ къ полному преступнику, чмъ какъ къ подсудимому, котораго виновность еще — недоказанный фактъ. Но и вс мы, люди образованные, хотя и не принадлежимъ къ числу полицейскихъ чиновниковъ, прокуроровъ и т. п., но все-таки заражены тою же страстишкой, которая у вышепоименованныхъ лицъ составляетъ настоящую страсть. Такимъ образомъ, мы обладаемъ двумя качествами, которыхъ нтъ у необразованныхъ крестьянъ: во-первыхъ, смотрть на подсудимаго почти какъ на полнаго преступника, и во-вторыхъ, въ каждомъ отдльномъ факт преступленія видть не одинъ только этотъ фактъ, но цлый рядъ ему подобныхъ, то-есть, возводить частный случай въ общій. Крестьяне не въ состояніи руководствоваться подобными соображеніями, и вотъ почему они такъ часто оправдываютъ подсудимыхъ.

Возьмемъ для примра частный случай — извстное ‘рыкайловское дло’ или, какъ оно названо въ офиціальномъ отчет, ‘дло о временно-обязанныхъ крестьянахъ Великолуцкаго узда, Петр Спиридонов и Иларіон Ефимов обвиняемыхъ въ сопротивленіи приставу 3 стана великолуцкаго узда, Малысевичу, имвшему при себ револьверъ’. Прокурорская власть такъ излагала свое обвиненіе (мы изложимъ его въ нсколькихъ словахъ): приставъ Малькевичъ прізжаетъ въ деревню Субочево продавать крестьянскій скотъ, назначенный въ продажу мировымъ посредникамъ, для пополненія недоимки. Крестьяне не стали давать Малькевичу своего скота, на томъ основаніи, что у нихъ не кончены разсчеты съ помщицей, которой они будто бы должны, тогда какъ, на саломъ дл, она имъ должна, а не они ей. Приставъ, увидя сопротивленіе, вынулъ изъ кармана револьверъ и сталъ читать, какому они подвергаются наказанію за сопротивленіе власти. Но крестьяне ничего не слушали и только говорили, что ‘Государь не позволилъ продавать ихъ скотъ’. Тогда приставъ прибгъ къ сил и хотлъ было, при помощи понятыхъ, отбирать скотъ у каждаго крестьянина по одиночк. Но при первомъ же опыт онъ встртилъ сильный отпоръ со стороны всхъ крестьянъ, собравшихся у того двора, съ котораго онъ хотлъ начать отбираніе скота. Увидя, что двери, черезъ которыя можно было приникнуть во дворъ, заперты, а ворота защищались крестьянами, приставъ веллъ ломать дверь. Но лили, только понятые принялись за работу, какъ крестьяне столкнули всхъ ихъ, въ томъ числ и пристава, съ крыльца и усиливались отнять у пристава револьверъ, затмъ, втолкнувъ въ толпу, начали рвать (?) ему руки. Посл этого приставъ ршился ухать изъ деревни, предваривъ крестьянъ, что онъ будетъ теперь ждать ‘особаго’ распоряженія, на что крестьяне съ крикомъ отвчали, ‘что онъ отъ нихъ требуетъ совершенно беззаконно, и что продажа скота длается по его произволу, и что они обо всемъ этомъ доведутъ до свденія Государя Императора, и что онъ не имлъ права прізжать къ нимъ съ револьверомъ’. Таково въ общихъ чертахъ содержаніе обвинительнаго акта.

Мы приглашаемъ нашихъ читателей поставить себя на мсто присяжныхъ засдателей, призванныхъ опредлить виновность или невинность двухъ ‘главныхъ зачинщиковъ’ въ вышеизложенномъ происшествіи, мы приглашаемъ ихъ, въ особенности нкоторыхъ изъ нихъ, положа руку на сердце, отвтить намъ: ручаются ли они за то, что обсуждая это дло, они отршились бы отъ всякихъ постороннихъ соображеній, имющихъ государственный, политическій характеръ и разсматривали бы его только по отношенію къ тмъ двумъ лицамъ, которыя находились на скамь подсудимыхъ? Имютъ ли они на столько твердости и безпристрастія, чтобы не подумать объ опасности, которая будто бы угрожаетъ спокойствію государства въ случа оправданія подсудимыхъ, хотя бы они и не были вполн виноваты? Не явилось ли бы у нкоторыхъ изъ нихъ желаніе сдлать двухъ подсудимыхъ агнцами искупленія за произведенные крестьянами безпорядки и всю деревню наказать только въ ихъ лиц? Вроятно очень многіе изъ нихъ не удержались бы и произнесли бы обвинительный приговоръ, даже при отсутствіи полнаго убжденія въ виновности подсудимыхъ. Но къ счастію для послднихъ, составъ присяжныхъ былъ слдующій: восемь крестьянъ, одинъ мщанинъ, два купца и одинъ дворянинъ. Подсудимые были оправданы и, конечно, немедленно освобождены изъ-подъ стражи.

Другое подобнаго же рода дло производилось въ данковскомъ окружномъ суд (Рязанской губерніи) и уже заране получило громкую извстность подъ именемъ ‘открытаго возстанія крестьянъ’. Сущность его такова: въ 1866 году, между крестьянами села Хрущовки, имнія барона Медемъ, распространился слухъ, что требованіе отправлять издльную повинность на земл помщика, находящейся за чужими рубежами, незаконно. Вслдствіе этого они поршили извстное пространство помщичьей земли не пахать. Мировой посредникъ сталъ ихъ усовщевать, но они не слушали. Нсколько разъ крестьяне обращались къ ‘Положенію’, но сами прочитать ничего не могли, а другимъ не врили. Между тмъ работа не двигалась. Тогда губернаторъ потребовалъ къ себ нсколькихъ человкъ изъ хрущовскихъ крестьянъ и категорически приказалъ имъ работать, но и его приказаніе не подйствовало. А время проходило и уже успла нарости значительная недоимка. Тогда губернское по крестьянскимъ дламъ присутствіе ршило переложить эту недоимку на деньги и мировой посредникъ назначилъ уже день для отобранія крестьянскаго скота. Приставъ описалъ всю скотину, бывшую въ нол. Явились понятые, исправникъ и мировой посредникъ. Но когда вс эти лица выхали изъ деревни забирать скотину, то были встрчены хрущевскими крестьянами съ палками и кольями, которыми они махали, желая остановить понятыхъ. Понятые остановились. Изъ толпы собравшихся крестьянъ слышались жалобные крики: ‘караулъ! Мамаево побоище!’ Приставъ, указавъ на крестьянина Рыбакова, сказалъ: вотъ этотъ рыжій всегда впереди, на что Рыбаковъ отвчалъ: авось и ты такой же рыжій, какъ и я. За это приставъ приказалъ его взять въ волостное правленіе, но когда волостной старшина хотлъ исполнить приказаніе, на него бросились крестьяне и вырвали Рыбакова. Спустя нсколько дней губернаторъ снова потребовалъ къ себ бывшихъ у него пятерыхъ крестьянъ, но міръ отказался пустить ихъ. Посл этого исправникъ съ приставомъ самъ отправился за ними, взявъ 200 человкъ понятыхъ изъ окружныхъ селъ. Былъ собранъ полный сходъ. Понятымъ приказано было окружить сходъ для того, чтобы онъ не разошелся. Тогда весь сходъ сталъ на колни и началъ просить понятыхъ заступиться за правое дло… Было испробовано еще нсколько мръ, но все неудачно. Тогда рязанскій губернаторъ ввелъ въ село войско и началъ производить экзекуцію. Нсколько высченныхъ человкъ не вытерпли и дали согласіе исполнить все, что отъ нихъ потребуютъ. За высченными дрогнулъ весь міръ и сталъ просить прощенія. Изъ хрущовскихъ крестьянъ было арестовано 54 человка, которые и очутились на скамь подсудимыхъ. Дло тянулось цлыхъ два дня и судьба подсудимыхъ висла на волоск, такъ какъ прокуроръ требовалъ примненія къ нимъ той статьи закона, которая содержитъ въ себ наказаніе 20-лтней каторжной работой. Но присяжные засдатели не увлеклись ужасающей наружностью этого дла и внимательно обсудили участіе въ немъ 54 подсудимыхъ, а также причины, побудившія ихъ произвести безпорядки. Присяжнымъ было предложено для разршенія 200 вопросовъ, но изъ нихъ только одинъ, объ оскорбленіи пристава неприличными словами, разршенъ былъ противъ подсудимаго, который и приговоренъ къ 10-рублевому штрафу, вс остальные подсудимые оправданы.

Мы знаемъ, что найдутся люди, которые вышеприведенные факты объяснятъ гораздо проще, чмъ мы ихъ объяснили, и будутъ утверждать, что крестьяне постановляли оправдательные приговоры въ этихъ двухъ случаяхъ потому, что здсь дло шло о крестьянахъ же, и что слдовательно присяжные руководствовались не чувствомъ справедливости, а сословными побужденіями. Но мы можемъ отвтить на это слдующимъ поразительнымъ фактомъ. Въ ярославскомъ окружномъ суд докладывалось недавно дло о помщик, судимомъ за жестокое обращеніе съ крестьянкой. Подобныхъ длъ въ былое время возбуждалось множество, но они были прекращены по Высочайшему манифесту. Дло, о которомъ идетъ рчь, началось лтъ десять назадъ, помщикъ обвинялся въ томъ, что выскъ беременную крестьянку, во время производства слдствія былъ обнародованъ манифестъ, въ силу котораго и этого помщика освободили отъ слдствія и суда, однакожъ, ему было воспрещено възжать на жительство въ свою деревню. Такое запрещеніе представляло, конечно, много невыгодъ для помщика, и потому онъ, по обнародованіи новыхъ судебныхъ уставовъ, предпочелъ судиться по всей строгости законовъ. Просьба его была уважена. Присутствіе присяжныхъ, которому онъ вврялъ свою судьбу, состояло почти исключительно изъ крестьянъ — и помщикъ былъ оправданъ. Мы думаемъ, что этотъ фактъ лучше всего разршаетъ вопросъ, руководствуются ли крестьяне въ своихъ приговорахъ сословными симпатіями и антипатіями, или нтъ.

Вотъ другой фактъ, также весьма краснорчиво отвчающій на вышеприведенный вопросъ. Въ рязанскомъ суд докладывалось дло объ одномъ крестьянин, обвиняемомъ въ томъ, что жестокимъ обращеніемъ со своею женою, онъ довелъ ее до ршимости на самоубійство. Несмотря на то, что большинство присяжныхъ состояло изъ крестьянъ, которые, какъ извстно, вообще не отличаются семейными добродтелями, и не смотря на то, что защитникъ подсудимаго особенно напиралъ именно на это обстоятельство (если вы припомните, гг. присяжные, говорилъ защитникъ, мнніе того общества, среди котораго выросъ и живетъ подсудимый, взглядъ этого общества на отношенія мужа къ жен, вы ни мало не удивитесь, что подсудимый побилъ свою жену, и въ васъ не пробудится ни малйшаго чувства негодованія къ поступку подсудимаго), присяжные, однакожъ, все-таки обвинили крестьянина.

Полное безпристрастіе, отсутствіе тенденціозности въ сужденіяхъ о виновности или невинности каждаго подсудимаго — вотъ свтлая сторона преобладанія крестьянъ въ состав присяжныхъ засдателей. Но оно, къ сожалнію, хотя и совершенно естественно, иметъ также темныя стороны, зависящія отъ безграмотности и полной неразвитости крестьянъ. Что имъ дала сама природа и условія ихъ быта, тмъ они пользуются, но въ чемъ имъ отказало общество — тмъ они, конечно, пользоваться не могутъ. Тяжесть крестьянскихъ ошибокъ и промаховъ пусть ляжетъ на тхъ господъ, которые толкуютъ, что народу еще рано образованіе, и которые въ практическихъ своихъ дйствіяхъ руководствуются этимъ нелпымъ тезисомъ. Въ судебной практик было уже очень много случаевъ, доказывающихъ непривычку крестьянъ мыслить и соображать свои личныя впечатлнія съ тми требованіями, которыя предъявляетъ имъ судъ. Все, что написано на бумаг,— представляется имъ необыкновенно труднымъ и головоломнымъ, предложите имъ какой нибудь вопросъ устно, они на него сейчасъ же отвтятъ, но напишите этотъ самый вопросъ на бумаг и дайте прочитать имъ самимъ — они смутятся и очень часто дадутъ самый нелпый отвтъ, какъ будто они отвчали на удачу, а не сознательно. Люди, занимавшіеся обученіемъ грамот взрослыхъ крестьянъ, умственно нисколько неразвитыхъ, знаютъ множество такихъ фактовъ: научился, напримръ, крестьянинъ складывать слоги, положимъ, вы даете ему прочитать слово ‘баня’, онъ очень ясно и внятно прочтетъ ба-ни. Вы спрашиваете, что онъ прочиталъ — молчитъ, какъ будто это слово пришлось ему услышать первый разъ въ жизни. Вы повторяете свой вопросъ — опять молчаніе. Наконецъ вы сами произносите слово баня и спрашиваете ученика, неужели онъ не знаетъ, что такое ‘баня’. Широкая улыбка освщаетъ лицо крестьянина. ‘Какъ бани не знать!’ отвчаетъ онъ, очень довольный, что въ книжк нашлось такое знакомое слово. Онъ, видите ли, читая книжку, по складамъ, считалъ находящіяся въ ней слова совсмъ не тми, которыя употребляются въ разговор, книжка и житейскія соображенія стоятъ въ его глазахъ такъ далеко другъ отъ друга, что кажутся ему неимющими между собою ничего общаго. Такая же точно несообразительность сказывается часто и въ отвтахъ присяжныхъ засдателей на предлагаемые имъ письменные вопросы. Крестьянинъ не привыкъ мыслить, и потому онъ часто не въ состояніи связать вынесенное имъ изъ суда впечатлніе съ тми вопросами, на которые онъ долженъ дать отвтъ, онъ часто не въ состояніи понять роль каждаго вопроса въ общей ихъ связи, и полому нердко случается, что отвты присяжныхъ противорчатъ одинъ другому. Возьмемъ, напримръ, отвты присяжныхъ по Рыкайловскому длу, содержаніе котораго было изложено выше. Присяжнымъ между прочимъ были предложены слдующіе два вопроса: 1) виновенъ ли подсудимый такой-то въ сопротивленіи приставу Малькевичу, при требованіи имъ, но обязанности службы, выдачи скота, назначеннаго въ продажу на пополненіе недоимокъ, числящихся на крестьянахъ? и 2) сопровождалось ли это сопротивленіе со стороны подсудимаго явнымъ насиліемъ, заключающимся въ усиліи отнять револьверъ? На первый изъ этихъ вопросовъ присяжные отвчаютъ ‘нтъ, не виновенъ’, чмъ самъ собою уничтожается второй вопросъ, между тмъ, отвтивъ отрицательно на первый, присяжные на второй отвчали такъ: ‘да, сопровождалось, но подсудимый, по обстоятельствамъ дла, заслуживаетъ снисхожденія’. Очевидно, что въ этихъ двухъ отвтахъ заключалось явное противорчіе, и предсдатель суда принужденъ былъ объяснять присяжнымъ, что если на первый вопросъ они отвчали отрицательно, то второй долженъ остаться совсмъ безъ отвта. Тогда присяжные вторично удалились въ совщательную комнату и вынесли оттуда уже вполн оправдательный приговоръ.

Подобные случаи чрезвычайно важны, и только такая мертвая газета, какъ ‘Судебный Встникъ’, могла не обратить на нихъ никакого вниманія и не протестовать громогласно, во имя достоинства новаго суда, противъ существующихъ взглядовъ на важность народнаго образованія. Такіе случаи, часто повторяясь, могутъ повлечь за собою весьма важныя измненія въ судебныхъ уставахъ. Уже и теперь Сенатъ нашелъ необходимымъ установить нчто въ род предварительной цензуры для отвтовъ присяжныхъ засдателей. Случай, послужившій поводомъ къ такому установленію, былъ слдующій: въ тульскомъ окружномъ суд съ участіемъ присяжныхъ засдателей разсматривалось дло о крестьянахъ Русаков и Марев, обвинявшихся въ разбо. По окончаніи преній, присяжнымъ были предложены такіе вопросы: виновенъ ли Русаковъ въ похищеніи денегъ, сопровождавшемся нападеніемъ съ оружіемъ въ рукахъ, присяжные отвчали — тьтъ, не виновенъ, виновенъ ли въ томъ же преступленіи Маревъ — да, виновенъ, если Русаковъ и Маревъ не виновны въ означенномъ преступленіи, то не виновны ли въ томъ, что отняли деньги съ насиліемъ и угрозами — да, виновны, если подсудимые виновны въ которомъ либо изъ означенныхъ преступленій, то для совершенія его было ли между ними предварительное согласіе — да, виновны, если таковое согласіе было, то кто изъ нихъ первый задумалъ совершить преступленіе — по обстоятельствамъ дла, присяжные засдатели затрудняются разршеніемъ этого вопроса, если подсудимые не виновны ни въ одномъ изъ означенныхъ преступленій, то не виновенъ ли Маревъ въ тайномъ похищеніи денегъ, — да, съ предумышленіемъ. Очевидно, что присяжные, давая такіе сбивчивые отвты, совершенно спутались, что въ особенности подтверждается послднимъ отвтомъ, даже нисколько не соотвтствующимъ вопросу. Такъ какъ судъ не затруднился постановить приговоръ на основаніи такихъ неопредленныхъ и отчасти противорчивыхъ отвтовъ, то дло, по жалобамъ осужденныхъ, поступило въ кассаціонный департаментъ сената, который уничтожилъ этотъ приговоръ и передалъ дло на разсмотрніе другого суда и съ другими присяжными. Въ этомъ-то ршеніи, для избжанія подобныхъ случаевъ, сенатъ и установилъ ту цензуру, о которой мы упомянули выше. ‘Настоящій случай, говоритъ кассаціонный департаментъ, указываетъ на необходимость, для устраненія поводовъ къ отмн многихъ приговоровъ и сопряженнаго съ большими затрудненіями пересмотра длъ, окончательно ршенныхъ, признать за окружными судами право обращенія присяжныхъ засдателей, въ извстныхъ исключительныхъ случаяхъ, къ новому обсужденію постановленныхъ судомъ вопросовъ’. Но вмст съ тмъ, ‘Сенатъ не можетъ не остановиться на томъ соображеніи, что двукратное провозглашеніе отвтовъ присяжныхъ, могущихъ оказаться несогласными съ предложенными судомъ вопросами, не соотвтствовало бы тому значенію, которое закономъ присвоено ршенію присяжныхъ и представлялось бы тягостнымъ для присутствующихъ при этомъ подсудимыхъ, и притомъ необходимость такого порядка вовсе не вытекаетъ изъ разума ст. 816 Уст. Уг. Суд., которою этотъ торжественный обрядъ установленъ именно въ ‘иду того, что ‘провозглашенный публично приговоръ присяжныхъ не долженъ уже затмъ подлежать ни исправленію, ни измненію даже самими присяжными’. Для избжанія этого, Сенатъ совтуетъ предсдателямъ судовъ самымъ подробнымъ и точнымъ образомъ излагать присяжнымъ сущность поставленныхъ вопросовъ и напоминать имъ о томъ, что въ случа неясности, они всегда имютъ право возвратиться въ зало суда и потребовать объясненій. Наконецъ Сенатъ даетъ право предсдателямъ судовъ, въ извстныхъ случаяхъ, требовать, чтобы вопросный листъ, для отклоненія всякихъ недоразумній, былъ предъявленъ предварительно суду, съ тмъ, чтобы провозглашеніе р шенія послдовало лишь тогда, когда судъ не признаетъ надобности въ дополнительномъ совщаніи присяжныхъ. При соблюденіи присяжными такого порядка объявленія приговоровъ, устранится возможность провозглашенія приговора, неимющаго законной силы, а присяжные засдатели не будутъ поставлены въ необходимость измнять, по замчаніямъ суда, провозглашенные уже приговоры’. Каждый согласится съ тмъ, что подобныя указанія Сената вызваны крайнею необходимостью, по за то многіе будутъ согласны и съ нашимъ мнніемъ, что подобная мра, не смотря на ея очевидную необходимость, все-таки, какъ будто, кладетъ нкоторое стсненіе, хотя и чисто-формальное, на присяжныхъ засдателей, и что было бы лучше, если бы не встртилась надобность прибгать къ подобнымъ мрамъ. Вмст съ тмъ мы не можемъ не заявить нашей полнйшей увренности въ томъ, что если къ народному образованію будутъ относиться съ такою небрежностью, съ какою относятся теперь, то очень можетъ случиться, что въ судебныхъ уставахъ послдуютъ такія коренныя измненія, передъ которыми вышеприведенная мра кассаціоннаго департамента совершенно поблднетъ.

Гдб.

‘Дло’, No 5, 1868

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНІЕ.

Читайте также: