Внутреннее обозрение, Гайдебуров Павел Александрович, Год: 1868 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 18 минут(ы)

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНЕ.

Важный законъ, касающійся мировыхъ учрежденій.— Представленіе залоговъ, какъ необходимое условіе для подачи жалобъ въ сенатъ.— Ожидаемое вліяніе этой мры на мировой институтъ.— Осужденный за порубку своего собственнаго лса.— Легкая возможность парализовать неудобства новаго закона.— Необходимость уничтоженія имущественнаго ценза для мировыхъ судей.— Петербургская и провинціальная полиція.— Взгляды на полицію провинціальныхъ публицистовъ.— Московскій профессоръ, какъ подозрительный человкъ.— Что можно желать провинціи въ полицейскомъ отношеніи.

Не упуская изъ виду, по обязанности хроникера, ни одного мало-мальски значительнаго явленія текущей общественной жизни, мы прежде всего должны остановиться на одномъ важномъ закон, относящемся до новыхъ судебныхъ учрежденій, который прошелъ какъ будто незамченнымъ въ нашей печати, хотя онъ будетъ имть очень большое вліяніе на дятельность мировыхъ учрежденій и на отношеніе къ нимъ общества. Мы говоримъ о закон, обнародованномъ въ половин минувшаго мсяца и измнившемъ нкоторыя статьи уставовъ уголовнаго и гражданскаго судопроизводства.

Въ этомъ закон говорится, между прочимъ, слдующее: ‘при жалобахъ въ кассаціонный по уголовнымъ дламъ департаментъ правительствующаго сената на окончательныя ршенія мировыхъ създовъ представляется въ залогъ десять рублей, безъ чего жалоба не принимается. Залогъ по жалоб, оставленной сенатомъ безъ уваженія, поступаетъ въ казну, а по жалоб, признанной основательною — возвращается представившему оный. Отъ представленія залога освобождаются вс вообще административныя управленія, а также подсудимые, содержащіеся подъ стражею или подлежащіе тюремному заключенію’. Такой же залогъ и на такихъ же правилахъ требуется отъ тхъ, которые приносятъ въ сенатъ жалобы на създъ по гражданскимъ дламъ. Вмст съ тмъ установленъ 25-рублевый залогъ для жалобы на окончательные приговоры уголовныхъ департаментовъ судебныхъ палатъ и 100-рублевый для жалобы по дламъ гражданскимъ. Правила и для нихъ установлены т же, что и для мировыхъ създовъ. Эти статьи новаго закона дополнены слдующимъ примчаніемъ: ‘если правительствующій сенатъ признаетъ, что принесшій жалобу находится въ положеніи, безусловно оправдывающемъ примненіе къ нему права бдности, то можетъ распорядиться о возвращеніи ему залога, буде только жалоба его, хотя и не уваженная, не представляется, однакоже, лишенною всякаго основанія’.

Мы оставимъ безъ разсмотрнія ту часть закона, который опредляетъ залоги для жалобъ на судебныя палаты, и остановимся только на той, которая касается мировыхъ учрежденій.

Цль приведеннаго нами закона ясна сама собою. Она состоитъ, очевидно, въ томъ, чтобы уменьшить, сколько возможно, число поступающихъ въ сенатъ жалобъ, и особенно жалобъ неосновательныхъ. Существованіе именно этой цли въ новомъ закон подтверждается еще тмъ, что онъ изданъ почти одновременно съ Высочайшимъ повелніемъ объ открытіи мировыхъ учрежденій во всхъ тхъ губерніяхъ, гд уже дйствуютъ земскія учрежденія. Въ виду того, что съ увеличеніемъ числа мировыхъ судей и създовъ въ Россіи, должно увеличиться и число жалобъ на нихъ, подаваемыхъ въ сенатъ, усиленъ личный составъ кассаціонныхъ департаментовъ и изданъ тотъ законъ, о которомъ у насъ идетъ рчь.

Съ этой стороны его слдуетъ считать совершенно цлесообразнымъ: число жалобъ, подаваемыхъ на мировые създы, уменьшится по крайней мр въ десять разъ, потому что съ мировыми судьями и създами въ провинціи имютъ дло большею частію люди небогатые, для которыхъ внести десятирублевый залогъ есть вещь большею частію ршительно невозможная. Но вмст съ тмъ, при чтеніи этого закона, являются нкоторыя соображенія, въ основательности которыхъ невозможно сомнваться.

Наши читатели отчасти знакомы съ нкоторыми фактами изъ провинціальной судебно-мировой практики. Не говоря о нихъ вторично, мы только напомнимъ, что многіе изъ этихъ фактовъ можно назвать вполн возмутительными и нисколько не отличающимися отъ тхъ, которыми такъ богата была наша недавняя сутяжническая практика. Это происходитъ вовсе не оттого, какъ нкоторые наивно полагаютъ, что въ мировые судьи дозволено выбирать людей незнакомыхъ съ юридическими науками. Чтобы толково разобрать дло, хладнокровно выслушать об стороны и постановить безпристрастный приговоръ, не обращая вниманія на то, о комъ идетъ дло: о помщик или крестьянин, военномъ или купц,— вовсе не нужно быть юристомъ, для этого слдуетъ быть порядочнымъ человкомъ и нелишеннымъ нкоторой сообразительности. Если же мы успли подмтить въ мировой практик-факты крючкотворства, пристрастіе къ однимъ, недоброжелательство къ другимъ и т. п., то это зависло просто оттого, что на мст судьи сидлъ человкъ или озлобленный, желающій дйствовать наперекоръ новымъ порядкамъ, или крючкотворъ, посдлый въ кляузахъ, или, наконецъ, субъектъ совершенно неспособный. Для всхъ этихъ лицъ легкая возможность каждому подсудимому или тяжущемуся довести дло до сената служила нкоторой уздой, отчасти сдерживающей ихъ слишкомъ ухарскія замашки. И если несмотря на такую узду, они, все-таки дозволяли себ нкоторыя непристойныя вольности, то легко представить, до чего они могутъ дойти, воспользовавшись по своему тмъ закономъ, который мы привели выше. Правда, непосредственно на мировыхъ судей жалобъ въ сенатъ не приносится, но мировые създы, какъ извстно, состоятъ въ близкихъ отношеніяхъ съ судьями, потому что составляются изъ нихъ же самихъ, такъ что все сказанное нами о судьяхъ, цликомъ примнимо и къ създамъ.

Оставляя на время въ сторон газетныя извстія, мы обратимся сперва къ другому источнику, именно къ сборнику ршеній кассаціонныхъ департаментовъ сената за настоящій годъ. Просматривая эти ршенія за два съ половиною мсяца этого года, мы видимъ, что большинство ихъ относится до приговоровъ мировыхъ създовъ. Такъ, изъ 192 жалобъ, разсмотрнныхъ въ уголовномъ департамент, сто-тринадцать относятся къ мировымъ учрежденіямъ, а изъ 132 жалобъ гражданскихъ — сто принесено на мировые създы. Правда, большинство ихъ оказалось неосновательными и имъ отказано, именно изъ 100 гражданскихъ жалобъ, уважено только двадцать пять — четвертая часть, а изъ 113 жалобъ уголовныхъ уважено только тридцать. Но изъ этого вовсе не слдуетъ, чтобы вс отказанныя сенатомъ жалобы были дйствительно неосновательны. Они, оказались такими въ глазахъ кассаціонныхъ департаментовъ, потому что часто не удовлетворяли тмъ формальнымъ условіямъ, которыхъ требуетъ отъ нихъ законъ. Такъ, напримръ, одни изъ нихъ были поданы по прошествіи опредленнаго срока — а потому оставлены сенатомъ безъ уваженія, хотя, можетъ быть, многія изъ нихъ были совершенно основательны сами по себ, другія касались сущности дла и потому также не могли разсматриваться кассаціонными департаментами, которые наблюдаютъ только за правильнымъ толкованіемъ и примненіемъ къ данному случаю закона, третьи просто не умли изложить дло такъ, какъ слдовало и обращали вниманіе сената не на то, на что нужно и т. п. Словомъ, если принять во вниманіе вс подобнаго рода случаи, то число неосновательныхъ жалобъ оказалось бы меньшимъ по крайней мр на половину. Но очевидно, что т обстоятельства, помшавшія многимъ жалобамъ казаться основательными, о которыхъ мы сейчасъ говорили, не имютъ постояннаго характера и могутъ быть со временемъ легко устранены. Они зависятъ оттого, Что ни наше общество, ни тмъ боле народъ не понимаютъ, очевидно, никакой разницы между апелляціонной и кассаціонной жалобами, та и другая представляются имъ просто жалобами на неправильное ршеніе, и только. И этотъ недостатокъ юридическихъ знаній, совершенно и ненужныхъ обществу, существуетъ не у насъ только, а везд. Но въ другихъ мстахъ онъ парализуется большимъ числомъ адвокатовъ, которымъ юридическія тонкости извстны въ совершенств и которые большею частію напередъ могутъ сказать, будетъ ли удовлетворена такая-то жалоба или нтъ. У насъ же роль провинціальныхъ адвокатовъ исполняется большею частью крючками, отставными или служащими чиновниками, которые, составляя извстную жалобу, думаютъ вовсе не о томъ, чтобы написать ее какъ слдуетъ — часто они и неспособны на это — а только о томъ, чтобы сорвать съ просителя какъ можно больше денегъ.

Но однакожъ, не смотря на то, что у насъ многія жалобы оставляются безъ уваженія только потому, что не удовлетворяютъ извстнымъ формальностямъ, все-таки оказывается сравнительно большое число случаевъ, гд они, достигаютъ цли, то-есть отмны неправильнаго ршенія. И въ этихъ-то случаяхъ мы имемъ возможность наблюдать небрежность въ ршеніяхъ, желаніе ршить дло какъ нибудь, чтобы только отъ него избавиться и вообще полное невниманіе со стороны мировыхъ създовъ къ своей обязанности. Въ теченіи какихъ нибудь двухъ съ половиною мсяцевъ можно насчитать не малое число случаевъ, гд сенатъ, независимо отъ отмны ршенія, длаетъ създамъ замчанія, наставленія или ‘поставляетъ имъ на видъ’. Такъ, напримръ, при разбор одного дла, ршеннаго Петербургскимъ* създомъ, онъ говоритъ, что этотъ създъ, ‘не смотря на неоднократныя разъясненія сената, по такому-то предмету, не соблюлъ порядка, указаннаго закономъ’, что и поставляется ему на видъ. При разбор другого дла, ршеннаго Петербургскимъ създомъ, сенатъ длаетъ этому създу замчаніе за ‘невнимательность при изложеніи ршенія и важный безпорядокъ производства’, состоящіе въ томъ, что въ разбиравшемся дл крестьянка Васса Иванова названа крестьяниномъ Власомъ Ивановымъ. Дале, при разсмотрніи одного дла, ршеннаго Осташковскимъ създомъ, сенатъ обращаетъ его вниманіе на допущенные имъ безпорядки при разбор дла мировымъ судьей и наконецъ на его собственныя неправильности, заключавшіяся въ томъ, что онъ, ршая одно дло, руководствовался прежними, давно уже отмненными порядками. Дале, разбирая жалобу одного лица на ршеніе Гдовскаго мирового създа, сенатъ хотя и оставилъ ее безъ уваженія, но вмст съ тмъ опредлилъ: дйствія мироваго судьи, подавшаго поводъ къ жалоб, разсмотрть въ особомъ, распорядительномъ засданіи. Намъ, конечно, нтъ возможности перечислить всхъ такихъ случаевъ, потому что они далеко не рдки.

Но эти неправильности, обращавшія на себя вниманіе сената, представляютъ еще вншнюю сторону дла и не могутъ дать полнаго понятія о тхъ злоупотребленіяхъ, какія длаются мировыми судьями и ихъ създами. Очень часто жалобы въ сенатъ подаются для того только, чтобы перенести дло изъ того мироваго округа, гд живетъ проситель и въ которомъ вс судьи чуть не родные братья, въ другой, гд представляется нсколько больше надежды на правильное ршеніе дла. Въ этихъ случаяхъ просители не имютъ возможности излагать сенату сущность своихъ жалобъ и тхъ неправильностей со стороны създа, которыя именно и заставляютъ просителя жаловаться, потому что это значитъ касаться существа дла, что въ кассаціонныхъ жалобахъ не допускается. Но именно это-то существо дла часто и оказывается самымъ возмутительнымъ. Если бы ошибки судей и създовъ заключались только въ томъ, что они неправильно примнили такую-то статью закона или нарушили такой-то законный порядокъ, это бы еще не бда. Но дло въ томъ, что очень часто въ кассаціонной жалоб формальное нарушеніе закона есть только, такъ сказать, придирка,— посредствомъ которой проситель надется добиться отмны постановленнаго създомъ ршенія и передачи дла въ другой мировой !округъ, и потому, если мы хотимъ познакомиться съ сущностью судебно-мировыхъ. злоупотребленій и ошибокъ, то должны перейти отъ сборника сенатскихъ ршеній къ другимъ источникамъ. Такимц источниками служатъ. намъ судебные отчеты и газетныя корреспонденціи.

Мы, однакоже, не имемъ теперь намренія сообщать читателю статистическія, цифры относительно длъ, неправильное ршеніе которыхъ мировыми създами особенно. рзко бросается въ глаза. Для, нашей цли достаточно привести здсь одно или два такихъ дла, изъ разбиравшихся въ самое послднее время. Мы остановимся на ршеніи Опочковскаго мироваго създа по длу о крестьянин, судимомъ за порубку своего собственнаго лса. Какъ ни курьезно это дло само по себ, но ршеніе създа еще курьезне.

Вотъ въ чемъ заключается сущность этого дла, которую мы извлекаемъ изъ письма корреспондента ‘С.-Петербургскихъ Вдомостей’. Крестьяне князя Юсупова издавна владютъ пустошью, поросшею зарослью. Эта пустошь дана была имъ Помщикомъ на суки, то есть заросль сожигалась и земля вспахивалась. Крестьянинъ одной изъ деревень князя Юсупова, Дмитрій Ивановъ, владлъ сверхъ помщичьей земли еще небольшею пустошью, купленною на его собственныя деньги. Но такъ какъ эта пустошь лежала далеко отъ его постояннаго мстожительства, то онъ и предложилъ нкоторымъ крестьянамъ, владвшимъ помщичьей землею, помняться съ нимъ пустошами, на это крестьяне и согласились. Мна состоялась, и была засвидтельствована въ волостномъ правленіи. Такимъ образомъ, Дмитрій Ивановъ имлъ два участка: одинъ, данный помщикомъ, который онъ обработывалъ, и другой, пріобртенный мною, на которомъ онъ разводилъ лсъ. Дйствительно, спустя лтъ пятнадцать, этотъ участокъ покрылся молодымъ лскомъ, которымъ Дмитрій Ивановъ и сталъ по немногу пользоваться. Но вдругъ управляющему князя Юсупова вздумалось подать мировому судь жалобу на Дмитрія Иванова за порубку, имъ будто бы помщичьяго лса. Судья, разсмотрвъ жалобу, на, шелъ ее основательной и приговорилъ Иванова къ уплат 30 рублей. Ивановъ, конечно, ршеніемъ остался недоволенъ, и аппелировалъ въ мировой създъ. създъ, прежде чмъ ршать дло, поручилъ одному изъ судей произвесть разслдованіе, которымъ и обнаружилось все то, что изложено выше. Въ числ лицъ, подтверждавшихъ дйствительность правъ Иванова на лсъ, находились: старшина, деревенскій староста, мировой посредникъ и, наконецъ, сторонніе люди, спрошенные подъ присягой. Мало того, мировой посредникъ дополнилъ свое показаніе слдующимъ важнымъ обстоятельствомъ: онъ заявилъ, что крестьяне князя Юсупова имли съ бывшимъ своимъ помщикомъ процессъ, окончившійся мировою сдлкою въ губернскомъ по крестьянскимъ дламъ присутствіи, въ силу этой сдлки, крестьяне должны были получить въ надлъ вс земли, какими они владли въ день 19 февраля 1861 года, за что обязались платить помщику извстный оброкъ. Такимъ образомъ, еслибы даже участокъ земли, вымненный Ивановымъ, былъ занятъ даже строевымъ лсомъ, то и тогда онъ долженъ бы былъ, согласно условію, принадлежать крестьянамъ, а не помщику. По, не смотря на очевидную ясность и силу доказательствъ вышеприведенныхъ фактовъ, мировой създъ утвердилъ приговоръ судьи, то есть приговорилъ Дмитрія Иванова къ штрафу въ 30 рублей — другими словами, осудилъ человка за порубку его же собственнаго лса.

Но это дло представляетъ еще очень выгодное условіе для кассаціи, въ немъ формальная сторона такъ тсно связана съ самою сущностью дла, что, говоря объ одной изъ нихъ, невозможно не касаться другой. Сенату, куда поступила уже жалоба Иванова, при разсмотрніи ее, прійдется имть дло съ чисто-юридическимъ вопросомъ, очень однакоже существеннымъ для Иванова, именно: можетъ ли участокъ земли, пріобртенный Ивановымъ на извстныхъ условіяхъ, считаться его собственностью, то есть въ своемъ ли лсу производилъ Ивановъ порубку, или въ чужомъ? Отъ того или другого ршенія этого вопроса будетъ зависть исходъ всего дла. Если сенатъ признаетъ, что лсъ принадлежитъ Иванову, тогда ршеніе мироваго създа уничтожается само собою. Но есть множество длъ, гд формальная сторона совершенно отдлена отъ существенной и гд, слдовательно, при самомъ нелпомъ и очевидно несправедливомъ ршеніи, сенатъ все-таки ничего не сдлаетъ, если създомъ соблюдены при ршеніи вс законныя формальности. Въ такихъ-то длахъ свободная подача со стороны просителей кассаціонныхъ жалобъ оказывается чрезвычайно важною. Хотя проситель, прибгая въ подобныхъ случаяхъ въ помощи сената, и не могъ быть твердо убжденъ въ томъ, что его жалоба будетъ уважена, но онъ отъ этого ничего не теряетъ, а между тмъ могло случиться, и дйствительно случалось, что жалоба оказывалась уважительной и ршеніе отмнялось. Наконецъ, еслибы даже оно оставалось и въ сил, то все-таки бывали случаи, что сенатъ, хотя и отказывая въ жалоб, длалъ въ тоже время създамъ замчанія за такія ошибки, которыя замчались въ дл имъ самимъ, помимо указаній со стороны жалующихся. А все это вмст, повторяемъ, играло для създовъ роль узды, которая все-таки нсколько ихъ сдерживала.

Теперь дло должно значительно измниться, жалобы сомнительнаго характера почти совершенно исчезнутъ, потому что немного въ провинціи найдется людей, которые станутъ рисковать десятирублевымъ залогомъ, поступающимъ въ казну, если жалоба окажется неуважительною. Въ тоже время значительно уменьшится и число жалобъ вполн справедливыхъ, потому только, что у просителя или совсмъ не окажется десяти рублей, или хотя и окажется, но онъ будетъ не въ состояніи вынуть ихъ изъ своего кармана на время всего производства дла въ сенат. При этихъ условіяхъ судьи и създы должны почувствовать себя гораздо свободне и врне могутъ расчитывать на полную безнаказанность своихъ дйствій.

Намъ могутъ напомнить, что въ извстныхъ случаяхъ законъ даетъ право сенату освободить просителей отъ представленія залога. Но этому нельзя придавать большаго практическаго значенія. Во-первыхъ, сенату трудно убдиться въ томъ, что такой-то проситель находится въ положеніи, безусловно оправдывающемъ примненіе къ нему права бдности, а во-вторыхъ, и такихъ лицъ сенатъ не можетъ освободить отъ представленія залога, онъ _Ф только можетъ возвратить имъ уже высланный залогъ — да и то въ такомъ лишь случа, если жалоба просителя ‘хотя и не уваженная, не представляется однакоже лишенною всякаго основанія’. Понятно, что пользованіе на практик этимъ закономъ окажется очень затруднительнымъ.

Но въ тоже время необходимо обратить вниманіе и на другую сторону дла, которая иметъ очень важное значеніе. Роль кассаціоннаго суда заключается въ томъ, чтобы слдить за правильнымъ и однообразнымъ примненіемъ закона. Каждое его ршеніе для судебныхъ мстъ иметъ силу закона, разъ состоявшееся въ такомъ-то смысл, оно и во всхъ другихъ, подобныхъ, же случаяхъ должно остаться такимъ же, пока не будетъ измнено въ законодательномъ порядк. Отсюда слдуетъ, что каждая поступающая въ кассаціонные департаменты жалоба должна быть разсмотрна съ полнымъ вниманіемъ, потому что какъ бы она ничтожна ни была — о ней долженъ быть сдланъ подробный и обстоятельный отчетъ для напечатанія въ ‘Сборник ршеній’. Такимъ образомъ, ни объ одной жалоб кассаціонный сенатъ не можетъ отозваться вскользь: а для этого, число сенаторовъ должно быть такъ велико, чтобы каждый изъ нихъ имлъ по крайней мр физическую возможность разсмотрть приходящуюся на его долю массу длъ, сдлать о нихъ докладъ и составить для печати окончательную редакцію того ршенія, которое состоится. Число жалобъ на създы значительно превышало, уже въ начал ныншняго года, число жалобъ на общія судебныя мста, введеніе же мировыхъ учрежденій въ остальныхъ губерніяхъ должно еще больше увеличить эту массу, уже и безъ того значительную. Отсюда прямо слдуетъ, что число сенаторовъ также должно возрасти на очень значительную цифру. Но это представляетъ значительное неудобство въ двухъ отношеніяхъ: во-первыхъ, при большомъ числ сенаторовъ довольно трудно требовать отъ нихъ однообразныхъ ршеній, а во-вторыхъ — и, пожалуй, самое важное,— тогда пришлось бы увеличить государственный бюджетъ на очень значительную цифру, что вовсе не желательно.

Такимъ образомъ, мы очутились, повидимому, въ безвыходномъ положеніи. Но это только такъ кажется съ перваго взгляда. На самомъ же дл, можно отыскать довольно дйствительное средство для соглашенія интересовъ подсудимыхъ и тяжущихся съ ни тересани государственнаго хозяйства и кассаціоннаго суда. Средство это заключается въ-улучшеніи личнаго состава мировыхъ учрежденій. Если бы на мстахъ мировыхъ судей находились люди боле способные и честные, лучше понимающіе свои обязанности и боле внимательные къ своему длу, то нтъ никакого сомннія, что, вслдствіе одного этого обстоятельства, число жалобъ, подаваемыхъ въ сенатъ, значительно уменьшилось бы само собою, помимо введенія всякихъ залоговъ и другихъ стснительныхъ мръ. Наконецъ, тогда и установленные залоги имли бы боле справедливый характеръ, потому что при хорошемъ состав мировыхъ учрежденій и съ уменьшеніемъ, такимъ образомъ, числа несправедливыхъ и пристрастныхъ приговоровъ, они врне достигали бы главной своей цли — уменьшенія числа очевидно-неосновательныхъ жалобъ, подаваемыхъ лишь для того, чтобы оттянуть время и т. п. Во всякомъ случа, при полной добросовстности и способности мировыхъ судей, ошибочные приговоры сдлались бы исключеніемъ, случаемъ, тогда какъ теперь они составляютъ общее явленіе.

Но какъ улучшить составъ мировыхъ судей, выборъ которыхъ предоставленъ самому обществу? Отвчая на этотъ вопросъ, мы опять приходимъ къ тому выводу, который, если помнятъ читатели, сдланъ былъ нами еще въ прошломъ ‘Обозрніи’, именно — необходимо предоставить обществу право выбирать въ судьи кого угодно, не стсняя избирателей ничмъ и не длая извстный размръ имущественнаго ценза необходимымъ условіемъ для избранія. Если же безъ ценза обойтись невозможно, то лучше установить цензъ умственный, опредляемый какою либо степенью образованія, университетскаго или гимназическаго, который, во всякомъ случа, будетъ имть боле смысла, чмъ цензъ имущественный, который никогда, а тмъ боле въ настоящее время, не можетъ служить доказательствомъ годности человка къ какому либо длу.

Чтобы показать, какъ совпадаютъ наши выводы съ тмъ, что происходитъ теперь въ дйствительности, мы приведемъ нсколько буквальныхъ выписокъ изъ нкоторыхъ газетныхъ корреспонденцій, написанныхъ по случаю введенія въ губерніяхъ мировыхъ учрежденій. Вотъ, напримръ, что сообщаютъ въ одну газету изъ Чернигова: ‘Самая свжая новость теперь близкое введеніе мировыхъ учрежденій, вслдствіе котораго идутъ уже приготовленія къ выбору мировыхъ судей. При этомъ часто приходятъ къ тому любопытному заключенію, что выбирать некого: иной бы и удовлетворялъ всмъ требованіямъ, которыя можно предъявить мировому судь, да нужнаго ценза не иметъ, другой и годился бы, и цензъ у него есть, да идти въ судьи не хочетъ, потому что другимъ занятъ, а остальные цензъ имющіе, больно ужъ плохи’. Въ виду такого недостатка въ людяхъ находятся кулаки, промышленники и всякіе пройдохи, которые разсчитываютъ воспользоваться общественнымъ затрудненіемъ въ выгодахъ своего кармана. ‘Одинъ баринъ,— сообщаетъ тотъ же корреспондентъ, — всю свою жизнь занимавшійся кляузничествомъ на всевозможныхъ поприщахъ, и въ уздцрмъ суд и частнымъ образомъ, одинъ изъ тхъ почтенныхъ субъектовъ, которые извстны подъ именемъ крючковъ, прослышавъ о введеніи мировыхъ учрежденій, немедленно пріобрлъ себ 500 десятинъ ни къ чему негодной земли и теперь, опираясь на эти 500 десятинъ и на опытность, пріобртенную имъ во время его долгаго хожденія по дламъ, наврняка разсчитываетъ попасть въ мировые судьи’. И конечно попадетъ, потому что кого нибудь да нужно же выбирать. Подобныя жалобы принимаютъ все боле и боле общій характеръ, такъ что невольно обращаютъ на себя вниманіе.

Такимъ образомъ, мы видимъ, что улучшеніе состава мировыхъ судей, выборъ которыхъ предоставленъ хотя и обществу, зависитъ вовсе не отъ общества, оно безсильно сдлать тутъ что нибудь, пока будетъ существовать законъ, лишающій его права выбирать судей по своему усмотрнію. А до тхъ поръ и тотъ законъ, съ котораго мы начали рчь — хотя онъ вызванъ и крайнею необходимостью — будетъ отзываться очень тяжело на интересахъ подсудимыхъ и вообще всхъ, кого несчастный случай заставитъ имть дло съ ныншними провинціальными мировыми судьями.

——

Если въ Петербург существуетъ многочисленная и зоркая полиція, если вы не найдете здсь угла, гд бы не стоялъ городовой, или улицы, гд бы вы не встртили околодочнаго надзирателя, если Петербургъ тратитъ на содержаніе полиціи до милліона рублей въ годъ, то есть, больше третьей части всхъ городскихъ расходовъ, если Петербургъ не на минуту не мыслимъ безъ полиціи, ни днемъ, ни ночью, ни зимой, ни лтомъ, если обыватели его до того привыкли къ необходимости полиціи, что даже, перезжая на дачи, влекутъ за собою извстное число городовыхъ и заставляютъ учреждать подгородные полицейскіе участки, если они такъ врятъ во всемогущество полицейской власти, что обращаются даже къ оберъ-полицмейстеру съ жалобами на увеличивающуюся дороговизну и выслушиваютъ отъ начальника полиціи увренія, что ‘причины дороговизны настолько многочислены и сложны, что полиція въ этомъ случа никакого содйствія оказать не можетъ’, и также другія экономическія истины, въ род того, что ‘устраненія причины дороговизны надо ожидать въ то время, когда экономическія условія цлой страны прійдутъ въ боле правильное и нормальное положеніе’, словомъ, если полиція составляетъ чуть не центръ петербургской жизни, вокругъ котораго все обращается — то провинція въ этомъ случа представляетъ громадное отличіе отъ Петербурга.

Хотя нкоторые провинціальные публицисты и старались уврить своихъ читателей, что ‘полиція есть душа гражданства’, что ‘ спокойствіе общественное лежитъ безспорно на бдительности полицейской’, что этой души ‘долго нельзя было примтить въ нашей матушк Руси’, но что послднее десятилтіе ‘встряхнуло эту душу гражданства, и душа полицейская дйствительно встрепетнулась и нын является свтлою, чистою, мыслящею и разумною’, что, наконецъ, такъ думаетъ ‘весь русскій народъ’, если исключить изъ него ‘такіе элементы разныхъ народностей, которыхъ культъ идетъ совершенно въ разрзъ съ русской натурой и нердко тормозитъ дло прогресса, опираясь на свое историческое начало, давшее, въ силу былаго младенчества русскаго, особыя права и преимущества пришлыми элементамъ’, хотя одинъ изъ донскихъ участковыхъ засдателей и уврялъ циркулярно публику и своихъ подчиненныхъ, что ‘полиція — это должно быть пламя, хватающееся за все сгараемое, это — огонь, проникающій въ самыя тончайшія сокровенныя щели’, что на обязанности полиціи ‘лежитъ развитіе матеріальныхъ и нравственныхъ силъ государства’, что полиція должна ‘собственнымъ примромъ и благими внушеніями направлять согражданъ жить богобоязненно, поселять въ нихъ взаимныя отношенія, въ Праздничные дни ходить вмст съ ними въ церковь Божію’ и т. д.— но все это, въ дйствительности, представляется только идеаломъ, къ которому можетъ стремиться провинціальная полиція, никогда его недостигая. На самомъ дл, провинціальная полиція ведетъ себя такъ тихо и такъ мало вмшивается въ дла обывателей, что вы, проживши цлый годъ въ какомъ нибудь уздномъ городишк, можете и не знать о существованіи въ немъ ‘души гражданства» или ‘пламени, хватающагося за все сгараемое’. Дятельность полиціи ограничивается тамъ отправленіемъ самыхъ нижнихъ полицейскихъ обязанностей, какъ-то: собираніемъ по улицамъ дохлыхъ собакъ, появленіемъ для проформы на пожарахъ и, въ очень рдкихъ случаяхъ, — розыскиваніемъ воровъ и мошенниковъ. На этомъ и кончается ея дятельность.

Петербуржецъ, незнакомый съ истинною ролью полицейской власти въ провинціи, можетъ прійти въ ужасъ, узнавши то, что мы сейчасъ сказали, онъ будетъ не въ состояніи себ представить, какъ могутъ существовать граждане при такихъ ничтожныхъ полицейскихъ средствахъ, какъ они до сихъ Поръ не лишились всего своего имущества, пожалуй даже и жизни. Но что же длать! Малочисленность провинціальной полиціи объясняется бдностью нашихъ городскихъ доходовъ и тхъ суммъ, какія отпускаются правительствомъ на содержаніе полиціи, а это бда непоправимая. Волей-неволей, а нашимъ узднымъ и даже губернскимъ городамъ приходится довольствоваться тмъ, что есть, и въ вид утшенія, читать изліянія публицистовъ и даже самихъ полицейскихъ чиновъ, въ род вышеприведенныхъ.

Но нужна ли провинціаламъ боле многочисленная полиція и желаютъ ли они увеличенія ея состава? На оба эти вопроса каждый провинціалъ отвтитъ отрицательно. Если и той полиціи, какая теперь существуетъ, ршительно нечего длать, если она, не смотря на все свое желаніе, не могла бы отыскать предметовъ для обнаруженія своей дятельности и для зарекомендованія себя какъ ‘души гражданства’, или ‘всепожирающаго пламени’, то чтобы она длала, еслибъ составъ ея былъ увеличенъ во много разъ, или еслибъ въ нее попали люди безпокойные, хлопотливые, которомъ не хотлось бы сидть сложа руки, которые пожелали бы дйствовать, проявлять свое значенія, проникать ‘въ самыя сокровенныя щели’, учить гражданъ ‘взаимнымъ отношеніямъ’, посылать ихъ въ церковь и т. д. Мы убждены, что провинціалы не только не были бы благодарны за такую полицію, но напротивъ, всми силами старались бы отъ нея избавиться. Въ самомъ дл, ‘взаимныя отношенія’ достаточно установились въ провинціи, въ церковь провинціалы ходятъ исправно, заговоровъ и тайныхъ обществъ между собою не устраиваютъ, живутъ богобоязненно, словомъ, ршительно не представляютъ изъ себя предметовъ, удобныхъ для проявленія полицейской бдительности и всепожираемости. А за отсутствіемъ таковыхъ предметовъ, дятельность бдительной полиціи должна проявляться очень невыгоднымъ для общества образомъ — посредствомъ придирокъ, излишняго вмшательства въ домашнія дла, обывателей и т. и Вслдствіе подобныхъ соображеній, провинціи не желаютъ для себя многочисленной полиціи, да и ту, которая уже существуетъ, держатъ больше для проформы, не чувствуя въ ней ни малйшей надобности. И. полиція, нужно отдать ей справедливость, въ свою очередь, вполн понимаетъ свою настоящую роль въ провинціи, онъ, какъ мы упоминали, предается очень мирнымъ занятіямъ въ род подбиранія дохлыхъ собакъ, присутствованія на пожарахъ и т. п.

Но какъ же разбои, грабежи, убійства, воровства и тому подобныя преступленія? будетъ спрашивать петербуржецъ, привыкшій все возлагать на полицію. Но въ этомъ отношеніи провинціалъ далеко опередилъ петербуржца, онъ очень хорошо понимаетъ, что усердіе и бдительность самой лучшей полиціи имютъ мало отношенія къ числу совершающихся преступленій, провинціалъ видитъ по фактамъ, что въ Петербург, не смотря на громадность и сложность полицейскаго управленія, совершается не меньше преступленій, какъ и въ провинціи, что число нераскрытыхъ кражъ, убійствъ и т. п. также велико, какъ и въ провинціи, и что, слдовательно, полиція здсь ршительно не при чемъ. И вотъ, если въ провинціи случится какое нибудь уголовное дло, полиція, конечно, примется розыскивать преступника, но большею частію случается такъ, что его находятъ сами граждане, которые и указываютъ полиціи на подозрваемаго — и тогда только попадаетъ онъ въ руки правосудія, если же преступникъ не найдется, то, значитъ, такова его судьба, и полиція тутъ нисколько не виновата.

Такимъ образомъ, провинція по отношенію въ полиціи выигрываетъ передъ Петербургомъ во многомъ: во-первыхъ, она сохраняетъ у себя т деньги, которыя истрачиваетъ на полицію Петербургъ, во-вторыхъ, ничего отъ этого не теряетъ, и въ-третьихъ, пользуется значительно-большею свободою въ своихъ дйствіяхъ, чмъ пользуются ею петербуржцы.

Чтобы имть понятіе о томъ, насколько для провинціаловъ выгодна та роль, какую они назначили полиціи, стоитъ только познакомиться съ дйствіями полицейскаго начальства въ тхъ мстностяхъ, гд полиція не довольствуется этою ролью, а желаетъ ‘проникать въ самыя тончайшія, сокровенныя щели’ и заботиться о благосостояніи и безопасности жителей. Такова именно полиція Константиновской станицы въ Земл войска донскаго. Въ эту станицу недавно прізжалъ московскій профессоръ Чернопятовъ съ помощникомъ и двумя студентами для нкоторыхъ ученыхъ изысканій. Мстная полиція, заботясь о безопасности жителей, вообразила почему-то, что пріхавшія лица подозрительны, почему и потребовала отъ нихъ бумагъ. Бумаги тотчасъ же были представлены, но начальникъ полиціи призналъ ихъ подложными, на томъ основаніи, что, во-первыхъ, на подорожной г. Чернопятова стояла фамилія московскаго губернатора Баранова, тогда какъ начальникъ, полиціи помниль, что московскимъ губернаторомъ графъ Сиверсъ, во-вторыхъ, полицейскому начальству казалось, что подписи на подорожныхъ должны быть непремнно писанныя, а, между тмъ, на подорожной г. Чернопятова губернаторская подпись была оттиснута какою-то машиной. Ученые путешественники возражали на это, что графъ Сиверсъ дйствительно былъ московскимъ губернаторомъ, во что теперь на его мст другое лицо, что же касается подписи, то они старались уврить полицію. въ невозможности для столичнаго губернатора подписывать огромныя кипы подорожныхъ, но ни что не помогало, полиція требовала другихъ доказательствъ. ‘Чмъ же мы можемъ доказать enfe наши личности! въ отчаяніи заговорилъ г. Чернопятовъ. Ну, вотъ вамъ перстень съ буквами И. Ч.— вензель, который вы можете видть и на бль, если угодно — разднусь и покажу’. Наконецъ, предоставили открытые листы саратовскаго губернатора, но и т оказались въ глазахъ полиціи подложными. Посл этого полиція, ¹вспомнивъ свое назначеніе ‘проницать въ самыя тончайшія сокровенныя щели’, пересмотрла вс вещи путешественниковъ, сосчитала деньги, перечитала письма, коснулась даже аппаратовъ, которые везъ съ собою профессоръ. Затмъ, продержавши путешественниковъ еще нсколько часовъ, отпустила ихъ на вс четыре стороны.

Въ виду подобныхъ фактовъ, чего пожелать провинціи: того-ли, чтобъ ея полиція совершенствовалась, лучше понимала свое назначеніе, умне исполняла свои обязанности, чтобъ она сдлалась ‘душой гражданства — чистой, свтлой, мыслящей и разумной’, или же того, чтобы повсюду въ ней полиція задалась тою скромною ролью, какую она играетъ въ большинств губернскихъ и уздныхъ городовъ? Въ разршеніи этого вопроса намъ опять можетъ помочь Петербургъ. Если петербургская полиція, усердно совершенствуемая многими оберъ-полиціймейстерами, и поглощающая третью часть всхъ доходовъ города, до сихъ поръ не можетъ на_ зваться образцовой, если она до сихъ поръ представляетъ длинный списокъ полицейскихъ своеволій и насилій надъ мирными гражданами, вызывающихъ со стороны высшаго начальства энергическіе циркуляры и другія боле строгія мры, если на нее не дйствуютъ ни начальническія взысканія, ни печатныя заявленія, ни протесты со стороны публики, то очень естественно, что провинція во вки вковъ не достигнетъ того, чтобы имть полицію ‘чистую, свтлую, мыслящую и разумную’. Слдовательно, провинціи гораздо выгодне желать сохранить за полиціей ту скромную роль, которою она пользуется во многихъ уздныхъ городахъ и которая состоитъ въ подбираніи дохлыхъ собакъ, да въ присутствовали на пожарахъ. По крайней мр эта скромная роль не подаетъ повода ни къ какимъ столкновеніямъ и не возбуждаетъ многихъ неудовольствій.

Гдб.

Степная филантропія. Кто-то изъ французскихъ писателей XVIII вка сказалъ: ‘Русскимъ нечего бояться голодной смерти, они другъ друга дятъ’. Если принимать это выраженіе въ буквальномъ смысл, то нтъ надобности воспламеняться патріотическимъ негодованіемъ противъ злобствующаго Запада — всякому ясно, что это чистйшая клевета. Даже Бирскій исправникъ и фельетонистъ С.-Петербургскихъ Вдомостей, состоящій у г. Корша въ качеств его камердинера и только по воскресеньямъ увольняемый имъ писать праздничные фельетоны подъ именемъ Незнакомца, — даже сіи почтенные граждане настолько цивилизованы, что не станутъ другъ друга сть. Не зная лично ни Бирскаго исправника, ни камердинера г. Корша, мы однакожь ручаемся, что они никогда я въ помыслахъ не имли пожирать своихъ ближнихъ. Но если французскій сатирикъ придавалъ своимъ словамъ не буквальное значеніе, а метафорическое, то мы должны признать за ними нкоторую долю справедливости. Общественная наша солидарность такъ плоха, что есть скептики, сомнвающіеся даже въ томъ, что дйствительно ли мы общество?! Не табуннымъ ли чувствомъ живемъ мы, когда дло касается пониманія нашихъ взаимныхъ интересовъ и общественной жизни? При всемъ своемъ оптимизм я склоненъ думать, что дйствительно общественныя отношенія, сознаніе соціальныхъ обязанностей и уваженіе къ нимъ находятся у насъ еще въ эпох варяжскаго періода. ‘И поидоша другъ да друга усобицею и сотвориша себ всякія пакости’. Усобицами жила древняя Русь, усобицами живетъ и современный русскій человкъ Все у него разсчитано и основано на копечныхъ личныхъ интересахъ, на глухой, и безпрерывной борьб, другъ съ другомъ. Самымъ деликатнйшимъ образомъ сосдъ кушаетъ понемножку своего сосда каждый день, и это не мшаетъ ни тучной коров, ни тощей оставаться въ наилучшихъ отношеніяхъ по домашнему комфорту. Иванъ подсматриваетъ за Петромъ, а Петръ подслушиваетъ Ивана, одинъ другого толкаютъ въ яму, а между тмъ кажутся чуть не Орестомъ и Пиладомъ. На этомъ дикомъ антагонизм покоится весь механизмъ нашихъ житейскихъ поступковъ и только имъ можно объяснить такой фактъ, какой я намренъ здсь разсказать.

Ныншнимъ лтомъ мн привелось быть въ самарскихъ степяхъ, на берегу Иргиза. Глушь и тьма непроглядная царствуютъ въ этомъ благословенномъ краю, гд стада башкирскихъ овецъ ничмъ не хуже въ умственномъ отношеніи людской толпы. По берегу Иргиза тянется длинное селеніе Большая Глушица, торгующая бургонскимъ виномъ, разведеннымъ на паток, и чаемъ, отзывающимся потными голенищами. Тутъ есть и медикъ, въ качеств фельдшера, назначеннаго министерствомъ государственныхъ имуществъ. На цлыя пять тысячь жителей и на цлые десятки верстъ,— это единственный Эскулапъ, и притомъ казенный. Русскій человкъ выработалъ себ особенную способность — никогда не лечиться, а умирать какъ Богъ послалъ, но есть случаи, когда онъ охотно прибгаетъ не къ шарлатанству знахаря и ворожеи, а къ дйствительнымъ медицинскимъ средствамъ. Это онъ длаетъ въ крайней необходимости немедленной операціи. Въ Большой Глушиц свирпствовала въ это время такъ называемая сибирская язва. Одна бдная ‘женщина, заболвшая отъ язвы, долго крпилась и охала, наконецъ, по совту другихъ, обратилась къ фельдшеру, прося его вырзать злокачественный нарывъ на ея щек,

— Что дашь? спросилъ больную человколюбивый Эскулапъ. Баба ежилась и мялась и предложила ему за операцію рубль.— Мало, возразилъ другъ человчества,— давай трюшницу (3 р. с.), такъ стану рзать.— У больной не нашлось такихъ денегъ, и фельдшеръ отказался помочь несчастной. На третій день она умерла и, вроятно, даже не подумала о томъ, что убійцей ея былъ человколюбивый врачъ. Ив хотлось лично заглянуть въ эту деревянную и наглую физіономію, и я отправился въ нему подъ предлогомъ купить у него ненужнаго мн лекарства, но я ршительно струсилъ передъ этимъ степнымъ дикаремъ, прочитавъ на его лиц такую отвагу, которая способна за двугривенный отпустить на тотъ свтъ кого угодно. Какъ же посл этого мы не димъ другъ друга?

Г. Б.

‘Дло’, No 8, 1868

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНЕ.

Читайте также: