Внутреннее обозрение, Гайдебуров Павел Александрович, Год: 1867 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 48 минут(ы)

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНІЕ.

Судьбы русскаго образованія, начиная съ Петра Великаго. — Узкореальныя ц ли образованія. — Общественный характеръ образованія при Екатерин Второй.— Попытки создать ‘новую породу людей‘ путемъ образованія Реакція времени Павла Петровича.— Свободно-реальное образованіе начала девятнадцатаго вка. — Реакція крайняго мистицизма. — Характеръ учебныхъ заведеній. — Образованіе въ царствованіе Николая Павловича. — Свобода образованія въ царствованіе Императора Александра II. — Свобода университетовъ и распространеніе образованія между всми сословіями.— Открытіе женскихъ гимназій.— Реальное направленіе.— Классическое направленіе.— Возрожденіе теорій, уже признанныхъ однажды несостоятельными.— Противорчіе между направленіемъ образованія и потребностями жизни.— Можетъ ли считаться подобное направленіе прочнымъ.

Какъ бы кто глубоко ли всматривался въ историческую жизнь русскаго народа, все-таки трудно будетъ найдти въ ней такія черты, которыя имли бы какое нибудь вліяніе на тотъ или другой характеръ современныхъ намъ общественныхъ учрежденій. Напротивъ, вслдствіе того, что у насъ до послдняго времени не существовало и признаковъ общественной жизни, эти учрежденія мняютъ свою физіономію не вслдствіе требованій со стороны народа и общества, а какъ-то совершенно случайно, подъ вліяніемъ личныхъ взглядовъ того или другого лица, стоящаго во глав извстнаго учрежденія. Поэтому, разсматривая характеръ какого либо современнаго намъ явленія въ какой бы то ни было общественно-государственной сфер, нечего и надяться на возможность найдти объясненіе этого явленія въ фактахъ прошлаго. Его только можно чисто-механически сопоставлять съ явленіями минувшихъ временъ, находить лучшимъ или худшимъ, боле или мене полезнымъ, но искать органической связи невозможно. Ея, повторяемъ, не существуетъ.

Но если это положеніе справедливо вообще, то оно тмъ боле справедливо въ примненіи къ исторіи нашего образованія. Народное просвщеніе есть самый чувствительный нервъ въ государственномъ организм. На немъ прежде всхъ другихъ отражается всякое постороннее вліяніе, тмъ или другимъ его направленіемъ постоянно стараются объяснить появленіе тхъ или другихъ фактовъ народной жизни. Поэтому мы видимъ, что каждое крупное преобразованіе сопровождается перемной въ направленіи и въ системахъ народнаго обученія. Съ другой стороны, и первые признаки реакціи прежде всего отражались на немъ же. Однимъ словомъ, оно подчиняется всмъ направленіямъ политическаго втра, господствующаго въ обществ. И если до сихъ поръ у насъ не успло еще установиться постоянное направленіе въ народномъ образованіи, если народъ нашъ до сихъ поръ неграмотенъ и неразвитъ, не смотря на то, что о его просвщеніи начали заботиться довольно серьезно еще за полтораста лтъ назадъ, если до сихъ поръ наши университеты, переполняясь студентами, нуждаются въ профессорахъ по самимъ необходимымъ каедрамъ, то это происходитъ единственно оттого, что у насъ нтъ въ собственномъ смысл исторіи народнаго образованія. Предъ нашими глазами только послдовательный рядъ ‘мропріятій’, изъ которыхъ одно уничтожаетъ другое, то подвигая нсколько впередъ народное образованіе, то снова отталкивая его назадъ на цлые десятки лтъ.

Въ настоящую минуту на нашихъ глазахъ происходятъ также довольно серьезныя преобразованія но министерству народнаго просвщенія. Для лучшаго ознакомленія нашихъ читателей съ сущностью этихъ преобразованій, мы считаемъ чрезвычайно полезнымъ сдлать историческій очеркъ важнйшихъ мръ и направленій въ систем нашего народнаго образованія. Это будетъ тмъ боле полезно что наше общество, нужно сказать правду, почти ничего не знаетъ о тхъ направленіяхъ, какія господствовали въ исторіи нашихъ учебныхъ заведеній, начиная съ народныхъ училищъ и доходя до университетовъ, и совершенно незнакомо съ вліяніемъ той или другой системы на общій строй народной жизни, что подтвердилось, между прочимъ, печальной исторіей реальныхъ гимназій, задуманныхъ бывшимъ министромъ народнаго просвщеніи г. Головнинымъ. Высказывая нашъ взглядъ на сущность современныхъ намъ преобразованій, мы будемъ руководствоваться приглашеніемъ настоящаго министра, графа Толстаго, высказываться открыто за или противъ этихъ преобразованій. Считаемъ также нелишнимъ замтить, что излагая исторію нашихъ учебныхъ заведеній мы будемъ основываться на фактахъ, имющихъ исключительно офиціальный характеръ. Главнйшіе изъ находящихся у насъ источниковъ слдующіе: ‘Историческо-статистическое обозрніе учебныхъ заведеній с.-петербургскаго учебнаго округа’ А. Воронова, ‘Сборникъ постановленій но министерству народнаго просвщенія’, ‘Матеріалы для исторіи просвщенія въ Россіи въ царствованіе императора Александра I’, М. Сухомлинова (помщены въ журнал мни. народи. просв.), и мн. др. Перечисленіе этихъ важнйшихъ источниковъ избавитъ насъ отъ необходимости ссылаться на нихъ въ текст.

Мы, разумется, не будемъ начинать съ до-петровской эпохи, когда у насъ все образованіе сосредоточивалось въ стнахъ духовныхъ академій. Скажемъ только, что, при вступленіи на престолъ Петра I, единственными разсадниками образованія были у насъ: духовная академія въ Кіев и славяно-греко-латинская академія въ Москв. Въ этихъ заведеніяхъ учились не только духовныя, но и свтскія лица. Петръ I, начавъ свои преобразованія, прежде всего обратился къ школ, желая ее сдлать главной своей помощницей. Такимъ образомъ, начало нашего образованія иметъ чистоутилитарное, практическое направленіе. Открывая корпуса и заводя школы, Петръ нисколько не заботился о томъ, чтобы оградить народное и корпусное образованіе отъ какихъ нибудь вредныхъ либеральныхъ вліяній. Можно утвердительно сказать что онъ не побрезгалъ бы никакими средствами, даже изъ числа тхъ, которыя впослдствіи считались весьма опасными, для того только, чтобы заставить народъ полюбить науку. Ему образованіе было необходимо-нужно для его же собственныхъ цлей, и вотъ онъ начинаетъ пускать въ ходъ жесткія принудительныя мры въ род лишенія права жениться и опредляться къ должностямъ тмъ ученикамъ, которые не успвали въ наукахъ. Но рядомъ съ спеціальными училищами, корпусами, имвшими ближайшею цлью приготовлять моряковъ, архитекторовъ, артиллеристовъ и т. п. спеціалистовъ, мы находимъ у Петра I попытки вводить и общее образованіе. Такъ, при архіерейскихъ домахъ и монастыряхъ онъ учреждалъ цифирныя или ариметическія школы, въ которыхъ, кром грамоты, учили ариметик и первымъ началамъ геометріи. Посщеніе этихъ школъ было обязательно для дтей чиновниковъ, но дти прочихъ званій также допускались къ ученію въ этихъ школахъ. Они находились въ вдомств адмиралтейской коллегіи, надзоръ за ними былъ порученъ губернаторамъ и воеводамъ. Впрочемъ эти школы мало посщались, потому что большинство тогдашняго общества предпочитало домашнее образованіе. По той же причин не удались Петру и другія школы, такъ называемыя малыя народныя училища, заведеніе которыхъ во всхъ городахъ, съ цлью учить читать, писать и считать возложено было на обязанность магистратовъ. Такимъ образомъ ариметическія школы почти вс въ скоромъ времени закрылись, а нкоторыя изъ нихъ, какъ напримръ, школа въ Новгород, соединились съ духовными, прекративъ свое отдльное существованіе. Образованіе изъ общественнаго сдлалось снова домашнимъ, не идя впрочемъ дале чтенія церковной и гражданской печати.

При Елисавет Петровн мы встрчаемъ въ Петербург уже частные пансіоны, заводимые по большей части прізжавшими въ Россію иностранцами. При Екатерин II, въ 1780 году, этихъ пансіоновъ считалось въ Петербург 23. Въ нихъ изъ 70 учителей считалось только 20 русскихъ, остальные были иностранцы, да и изъ этихъ двадцати, половину составляли учителя танцевъ и рисованія. Впрочемъ, о русскомъ язык здсь и не заботились, даже вс науки преподавались по-французски. Впослдствіи большая часть этихъ пансіоновъ были закрыты по совершенной ихъ безполезности, а учащимся въ нихъ было предложено перейти въ народныя училища, учрежденныя Екатериной I. Мы не станемъ разсказывать причинъ, по которымъ эти пансіоны признаны были безполезными. Желающихъ ознакомиться съ шарлатанствомъ и нравственнымъ убожествомъ тогдашнихъ нашихъ просвтителей-французовъ, мы отсылаемъ къ помщенному у насъ изслдованію г. Пятковскаго: ‘Иванъ Ивановичъ Бецкій.’

Екатерина II обратила боле серьезное вниманіе на народное образованіе. Она уже имла въ виду не только приготовленіе молодежи къ извстной спеціальности, но вообще образованіе полезнаго члена обществу и человка. Первоначальныя ея мры для распространенія народнаго образованія состояли въ слдующемъ: въ 1775 году она вмнила приказамъ общественнаго призрнія въ обязанность заботиться объ учрежденіи училищъ но всмъ городамъ и селеніямъ съ назначеніемъ самой умренной платы за ученіе, да и то съ людей достаточныхъ. Желая дать добрый примръ, сама императрица основала въ Петербург народное училище на счетъ собственнаго кабинета, выразивъ, въ особомъ указ по этому поводу, надежду, что ‘въ прочихъ частяхъ города обитатели, по мр состоянія своего, не отрекутся содйствовать польз согражданъ своихъ и самихъ ихъ отъ сего ожидаемой.’ Народныя училища начали открываться во многихъ мстахъ. Но для прочнаго ихъ существованія недоставало ни средствъ, ни учебныхъ руководствъ, ни способныхъ преподавателей. Сознавая, что безъ учителей ничего сдлать невозможно, императрица предположила открыть въ Петербург главное народное училище. Цль его заключалась въ приготовленіи учителей для народныхъ школъ, а также и для того, чтобы служить образцомъ для всхъ прочихъ училищъ подобнаго рода. Положено было имть при главномъ училищ не мене 100 казенныхъ воспитанниковъ, которые обязаны были, въ числ прочихъ предметовъ, изучать методъ преподаванія и разныя учительскія обязанности. Методъ преподаванія въ этомъ училищ носилъ на себ реальный характеръ. При преподаваніи предметовъ, вмнено было въ обязанность учителямъ слдующее: учителя обязаны были давать основательное понятіе о естественныхъ произведеніяхъ земли, промыслахъ, образ правленія, чтобы ученики заучивали не одни только голыя названія водъ и земель, но узнавали взаимную связь государствъ по естественнымъ произведеніямъ, промысламъ, и т. п. При письменныхъ сочиненіяхъ на русскомъ язык, учитель долженъ задавать преимущественно темы, употребительныя въ общежитіи. Преподавая физику, ему слдуетъ какъ можно чаще обращаться къ опытамъ. Преподавая естественную исторію, необходимо, чтобы учитель, кром ученаго названія предметовъ, приводилъ и обыкновенное ихъ названіе у простолюдиновъ, показывалъ гд какая вещь родится и почему именно тамъ, а не въ другомъ мст. Главное народное училище находилось, но тому времени, въ блестящемъ положеніи, придерживаясь чисто-реальнаго направленія въ преподаваніи, оно для чтенія воспитанникамъ выписывало даже газеты: Гамбургскія и геттингенскія на нмецкомъ язык и вдомости Петербургскія и Московскіе. Кром того, само училище издавало періодически, подъ- редакціей одного изъ учителей, труды воспитанниковъ, но слдующей программ: 1) матеріи нравоучительныя. 2) Пьесы реторическія, 3) пьесы историческія, 4) Пьесы касающіяся собственно до наукъ. 5) Всякія мелкія творенія служащія къ невинному удовольствію. Вслдъ за устройствомъ народныхъ училищъ начались преобразованія и въ частныхъ пансіонахъ, которые были подчинены правительственному надзору. Такимъ образомъ были положены первыя начала правильной систем народнаго и общественнаго образованія созданіемъ общаго устава народныхъ училищъ въ 1786 году.

По этому уставу народныя училища были двухъ родовъ: главныя, состоящія изъ четырехъ классовъ, и малыя—изъ двухъ- Первыя учреждались въ губернскихъ городахъ, вторыя въ уздныхъ- Вс эти училища, также какъ и частные пансіоны, находились въ вденіи приказа общественнаго призрнія. Предсдатель приказа былъ вмст съ тмъ и попечитель училищъ губерніи, распоряжавшійся училищами съ согласія генералъ-губернатора. Для непосредственнаго управленія главнымъ училищемъ, а также и всми училищами въ губерніи, избирался директоръ, назначавшійся генералъ-губернаторомъ. Онъ долженъ быть ‘любитель наукъ, порядка и добродтели.’ Высшая правительственная власть надъ училищами сосредоточивалась въ комиссіи народныхъ училищъ. Для того чтобы установить необходимое однообразіе въ преподаваніи, въ устав были указаны общія обязанности учителей, относительно метода и порядка преподаванія, надзора за учениками, обращенія съ ними, отношенія къ начальству и обществу. Ученики также были снабжены особою инструкціей ‘правила для учащихся’. Учителя начали считаться состоящими на государственной служб со всми ея правами и преимуществами, для учениковъ назначены публичныя испытанія, для контроля надъ училищами, комиссія посылала изъ среды себя ревизіонныхъ чиновниковъ. Но при всемъ этомъ не было нигд и рчи о стсненіи народнаго образованія. Вс перечисленныя мры имли въ виду установить народное образованіе на такихъ началахъ, чтобы оно не могло быть предметомъ спекуляціи и не отталкивало отъ себя общество. Правительство продолжало искренно сознавать крайнюю нужду въ образованныхъ людяхъ.

Однакожъ, малыя народныя училища стали въ скоромъ времени приближаться къ паденію, а многія изъ нихъ и совсмъ закрылись. Причины паденія заключались какъ въ недостаточности средствъ, такъ и въ предубжденіи жителей противъ ученія. Комиссія училищъ всми силами противилась закрытію школъ, но очень часто усилія ея оставались напрасными.

На ряду съ учебными заведеніями открывались и воспитательныя. Въ 1786 году отъ главнаго народнаго училища въ Петербург отдлилась Учительская Семинарія, для приготовленія учителей въ главныя народныя училища! Вс ея воспитанники были казенные. Курсъ ученія раздлялся на два отдла: математическихъ и историческихъ наукъ. Ученики слушали оба отдла, но должны были обращать особое вниманіе на предметы одного изъ нихъ. Воспитательными заведеніями были также пансіоны и вновь образованные, сначала въ Москв, а потомъ и въ Петербург, воспитательные дома для подкидышей. При Екатерин мы впервые встрчаемся съ системою закрытаго воспитанія, основанною на чисто-государственныхъ соображеніяхъ. Императрица понимала сама, что учреждаемыя ею главныя и малыя народныя училища не могутъ въ скоромъ времени принести тхъ богатыхъ результатовъ, на которые она разсчитывала, потому что училищамъ приходилось дйствовать среди обстановки очень неблагопріятной. Поэтому, она разсчитывала посредствомъ закрытаго воспитанія, и но мысли Бецкаго, образовать новую породу людей, совершенно отличную отъ современнаго ей невжественнаго общества. Здсь не мсто разбирать, въ какой степени ошибочны были т средства, на которыхъ остановилась Екатерина для образованія новой породы. Намъ довольно сказать, что закрытое воспитаніе во времена Екатерины имло уже характеръ правильной системы, не носившей въ себ ничего случайнаго, и установленной для достиженія вполн опредленныхъ цлей, чего, къ сожалнію, невозможно сказать о нашихъ теперешнихъ закрытыхъ заведеніяхъ.

Система народнаго образованія, установленная на вышеозначенныхъ началахъ, отмняясь въ очень несущественныхъ чертахъ, продолжала существовать до 1802 года, то есть до вступленія на престолъ Александра I. Поэтому мы не станемъ слдить за ходомъ народнаго образованія за это время, а перейдемъ прямо къ 1802 году, когда учрежденіемъ министерствъ, въ томъ числ и министерства народнаго просвщенія, въ связи со многими другими мрами, было дано новое направленіе народному образованію. Однакожъ, хотя царствованіе Павла I, по отношенію къ народному образованію, не представляетъ строго-обдуманныхъ системъ и направленій, хотя просвщеніе во время этого государя было оставлено совершенно въ сторон, но для лучшаго уясненія первой половины Александрова царствованія мы должны упомянуть, что до вступленія его на престолъ, народное образованіе находилось подъ сильнымъ гнетомъ. Профессоръ московскаго университета Геймъ, произнося въ 1799 году рчь ‘о состояніи наукъ въ Россіи подъ покровительствомъ Павла ‘, говоритъ, между прочимъ, слдующее: ‘мудрую прозорливость свою императоръ Павелъ доказалъ въ споспшествованіи истинному преуспянію наукъ чрезъ учрежденіе строгой и бдящей цензуры книжной. Познаніе и такъ называемое просвщеніе часто употреблено во зло чрезъ обольстительные ныншнихъ сиренъ напвы вольности и чрезъ обманчивые призраки мнимаго счастья. Европейскія правительства, спокойно взиравшія на сей развратъ, возымли наконецъ правильную причину сожалть о своемъ равнодушіи, возвратились въ Европу мрачныя времена лютйшаго варварства. Сколь счастливою почитать себя должна Россія потому, что ученость въ ней благоразумными ограниченіями охраняется отъ губительной язвы возникающаго всюду лжеученія.’ Но эти мры мало касались методовъ и направленій преподаванія, он заключались, во первыхъ, въ*строгой и бдніцей цензур,’ а во вторыхъ, въ разныхъ ограниченіяхъ, заключавшихся въ подобнаго рода указахъ: ‘такъ какъ чрезъ вывозимые изъ-за границы разныя книги наносится развратъ вры, гражданскаго закона и благонравія, то отнын повелваемъ запретить впускъ изъ-за границы всякаго рода книгъ, на какомъ бы язык оныя ни были безъ изъятія, въ государство наше, равномрно и музыку.’ Частныя типографіи вс были закрыты, за-границу здить строго запрещалось.

Восшествіе на престолъ Александра I сопровождалось указомъ, въ которомъ сказано было, между прочимъ, слдующее, ‘желая доставить вс возможные способы къ распространенію полезныхъ наукъ и художествъ, повелваемъ: запрещеніе на ввозъ изъ-заграницы всякаго рода книгъ и музыки отмнить, равномрно частныя запечатанныя типографіи распечатать, дозволяя какъ привозъ иностранныхъ книгъ, журналовъ и прочихъ сочиненій, такъ и печатаніе оныхъ внутри государства.’ Александръ I, проникшись мыслью екатерининскаго наказа, считавшаго развитіе просвщенія самымъ врнымъ средствомъ сдлать людей лучшими, прежде всего обратилъ свое вниманіе на народное образованіе. Вншняя сторона его преобразованій по этому предмету заключалась въ слдующемъ: учреждено министерство народнаго просвщенія, непосредственному вденію котораго поручены: главное правленіе училищъ, академія паукъ, университеты и другія училища, типографіи, цензура, изданіе періодическихъ сочиненій, народныя библіотеки, музеи и всякія учрежденія для распространенія наукъ. Управленіе училищами до Александра I било поручено приказамъ общественнаго призрнія, теперь введено раздленіи имперіи на округи, имющіе особыхъ попечителей, которые вс вмст входили въ составъ главнаго правленія училищъ. Вс учебныя заведенія, находившіяся въ вдомств министерства, были раздлены на гимназіи, уздныя и приходскія училища. Курсъ гимназій былъ пространне курса прежнихъ главныхъ народныхъ училищъ, а потому, при преобразованіи послднихъ, 3-й и 4-й классы обращались въ 1-й и 2 и гимназическіе. Въ гимназіяхъ, сравнительно съ народными училищами, значительно усилено было преподаваніе чистой и прикладной математики, физики и естественныхъ наукъ, кром того введены были вновь: статистика, философія, изящныя и политическія науки, изъ новйшихъ языковъ преподавались французскій и нмецкій, преподаваніе закона Божія и русской грамматики не вошло въ составъ гимназическаго курса, оба эти предмета должны были преподаваться въ уздныхъ училищахъ. Малыя народныя училища были преобразованы въ уздныя, которыя имли двоякую цль: приготовлять желающихъ къ поступленію въ гимназію и доставлять дтямъ необходимыя познанія сообразно ихъ состоянію и промышленности. Курсъ уздныхъ училищъ почти равнялся курсу бывшихъ главныхъ народныхъ училищъ, здсь также преподавались естественныя науки, физика, математическая географія и т. п. Наконецъ приходскія училища имли также двойную цль: приготовлять желающихъ для поступленія въ уздныя училища и ‘доставленіе дтямъ земледльческаго и другихъ состояній приличныхъ свденій, чтобы сдлать ихъ лучшими въ физическомъ и нравственномъ отношеніяхъ, дать имъ точныя понятія о явленіяхъ природы и истребить въ нихъ суеврія и предразсудки, столь вредныя ихъ благополучію, здоровью и состоянію.’ Въ губернскихъ и уздныхъ городахъ, также и въ селеніяхъ, каждый церковный приходъ или два вмст должны были имть по крайней мр одно приходское училище. Въ числ другихъ предметовъ, учителямъ вмнялось въ обязанность читать съ объясненіемъ особо составленную книгу: ‘краткое наставленіе о сельскомъ домоводств, произведеніяхъ природы, сложеніи человческаго тла и вообще о средствахъ къ предохраненію здоровья.’ Такимъ образомъ, приходскія, уздныя училища и гимназіи имли цлью давать молодымъ людямъ вполн реальное образованіе, сообразно ихъ потребностямъ, а также подготовлять желающихъ для поступленія въ высшія заведенія, во глав которыхъ стояли университеты. Полный приготовительный курсъ для поступленія въ университетъ, начиная съ приходскихъ училищъ, раздленъ былъ на семь лтъ. Замтимъ еще, что учебныя пособія въ училищахъ и гимназіяхъ должны были находиться на отвтственности начальниковъ заведеній и не исходили изъ какого нибудь одного, общаго источника. При гимназіяхъ положено было между прочимъ имть библіотеку, географическія пособія, лексиконы, физическій кабинетъ, кабинетъ естественныхъ наукъ, собранія моделей, чертежей и тлъ но чистой математик, механик и технологіи.

Уже изъ простаго перечня предметовъ, входившихъ въ составъ училищъ и гимназій, видно, что преподаваніе въ нихъ имло чисто-реальное направленіе. Но это еще боле подтверждается разными инструкціями, дававшимися учителямъ гимназій. Такъ напримръ, въ ‘правилахъ для пансіона при петербургской гимназіи’ говорится между прочимъ: ‘дабы соединить теоретическія познанія воспитанниковъ съ практическими, учители будутъ во время вакаціи показывать воспитанникамъ мастерскія и фабрики, здсь находящіяся, объяснять имъ употребительнйшія гидравлическія машины, мельницы и проч., также посщать съ ними кабинетъ естественной исторіи и длать иногда ботаническія прогулки, учитель же математики будетъ наставлять ихъ въ нужнйшихъ частяхъ практической геометріи.’ Методы преподаванія и успхи учениковъ ставились подъ непосредственный контроль самого общества. Бъ ‘положеніи о пансіон при харьковской гимназіи’ говорится, что въ пансіонъ имютъ входъ вс желающіе, а особенно родители учениковъ, въ случа, если они найдутъ какія нибудь упущенія, то даютъ знать о нихъ университету. Впрочемъ, и само министерство слдило за тмъ, чтобы преподаваніе въ гимназіяхъ какъ можно боле сообразовалось со степенью развитія воспитанниковъ. ‘Усмотрно, говорятся въ одномъ изъ такихъ циркуляровъ, что во многихъ училищахъ преподаются паука безъ всякаго вниманія къ польз учащихся, что учители стараются боле обременять, нежели изощрять память ихъ, и вмсто развиванія разсудка постепеннымъ ходомъ притупляютъ оный, заставляя выучивать наизусть отъ слова до слова то, изъ чего ученикъ долженъ удерживать одну только мысль и доказывать, что понимаетъ ее собственными, хотя бы и несвязными, но не книжными выраженіями.’ Вслдствіе этого, министерство предлагаетъ директорамъ слдить за такими учителями, а неспособныхъ удалять. Наказанія воспитанниковъ допускались самыя мягкія: задача уроковъ, сверхъ положенныхъ въ классахъ, лишеніе завтрака, обдъ за особеннымъ столомъ, сидніе въ пансіон во время прогулки, и т. и. Въ самыхъ крайнихъ случаяхъ воспитанникъ исключало.! изъ заведенія, и то не иначе, какъ съ разршенія попечителя округа, тлесныя же наказанія строго запрещались. ‘Извстно мн, пишетъ но этому поводу министръ народнаго просвщенія, что нкоторые директоры, учители, смотрители, гувернеры и содержателя пансіоновъ употребляютъ тлесныя наказанія, и даже съ ожесточеніемъ…. А какъ сіе противно доброму воспитанію, то я предлагаю вникнуть въ сіе обстоятельство и подъ опасеніемъ отршенія отъ должностей, подтвердить означеннымъ лицамъ и содержателямъ пансіоновъ, подъ опасеніемъ закрытія пансіоновъ, дабы не дерзали нарушать Высочайшее постановленіе, и исправляли бы дтей мрами кротчайшими. Желательно было бы, чтобы жестокіе наставники, учители, начальники училищъ и содержатели пансіоновъ немедленно были узнаны и по усмотрнію или перемнены или предостережены, какъ для пользы ихъ собственной, такъ боле для юношества, имъ ввреннаго’.

Разсматривая обстоятельства, среди которыхъ происходило открытіе университетовъ въ первую половину Александрова царствованія, мы еще боле убждаемся, что дйствіями главнаго правленія училищъ и вообще всего министерства народнаго просвщенія руководило вовсе не минутное увлеченіе либерализмомъ, а строго выработанное убжденіе, что для успховъ преподаванія необходима по возможности полная свобода. Мысль объ учрежденіи въ Россіи университетовъ появилась еще при Петр I, который, подъ вліяніемъ Лейбница, хотлъ устроить университетъ прежде всего въ Москв, потомъ въ Астрахани, Кіев и наконецъ въ Петербург. Впослдствіи было поручено Ломоносову составить проектъ университета для Петербурга. Въ регламент университету между прочимъ говорилось: ‘духовенству къ ученіямъ, правду физическую для пользы и просвщенія показующимъ, не привязываться, а особливо не ругать наукъ въ проповдяхъ.’ Въ 1755 году открылся университетъ въ Москв, находившійся въ зависимости непосредственно отъ правительствующаго сената. ‘Событія второй половины восемнадцатаго вка, говоритъ г. Сухомлиновъ, не прошли безслдно для русскаго общества, духъ времени отразился въ тхъ мрахъ для народнаго образованія, которыя составляютъ эпоху въ умственной жизни Россіи. Русскіе университеты, возникшіе или преобразованные въ начал девятнадцатаго вка, представляютъ въ устройств своемъ и господствующемъ дух черты того направленія, которое обнаружилось въ умственномъ и политическомъ мір Европы. Особенности русскихъ университетовъ заключаются какъ въ ихъ устройств, такъ и въ дух, оживлявшемъ, университетскую корпорацію и ея ученую дятельность.’ Не распространяясь подробно о направленіи науки въ то время на запад, укажемъ только т характерныя черты, которыя повліяли на направленіе нашей университетской жизни при начал царствованія Александра I. Наука признавалась совершенно самостоятельной и была независима отъ духовенства. Такъ какъ университетъ есть не воспитательное заведеніе, а ученая корпорація для преподаванія наукъ, то было признано необходимымъ не подчинять студентовъ школьной дисциплин закрытыхъ заведеній. ‘Разумная свобода, говорить геттингенскій профессоръ Мейнерсъ, принимавшій сильное участіе въ образованіи русскихъ университетовъ, дйствуетъ гораздо плодотворне, нежели принудительныя мры и постороннее вмшательство. Чувство независимости, развивая прямоту и честность въ образ дйствій молодыхъ людей, ставитъ ихъ несравненно выше того жалкаго положенія, на которое осуждена молодежь въ тхъ заведеніяхъ, гд право на вниманіе и отличіе пріобртается не нравственными достоинствами и научными трудами, а рабскою и льстивою покорностью передъ начальствомъ и благодтелями.’ Кром иностранныхъ источниковъ, министерство руководилось и трудами комиссіи училищъ, составившей еще въ 1787 году планъ университета. По этому плану свобода преподаванія считалась необходимымъ условіемъ университетской жизни. Въ план говорится, что профессора ‘не подвергаются принужденію ни въ разсужденіи правилъ науки, ни въ разсужденіи книгъ учебныхъ: свобода мысли способствуетъ вообще знаніямъ, но при такой наук, въ коей ежедневно являются новыя разршенія и новыя открытія, нужна она особливо.’ Этотъ принципъ былъ положенъ цликомъ въ основу открываемыхъ университетовъ. Каждому профессору предоставлена была полнйшая свобода преподаванія. Всякое вмшательство въ преподаваніе постороннихъ лицъ строго запрещалось. ‘Когда поднятъ былъ вопросъ о прав декановъ посщать лекціи, говоритъ г. Сухомлиновъ, то защищавшій это право потерплъ ршительное пораженіе въ совт (дло идетъ о харьковскомъ университет), попечитель съ своей стороны представилъ, что находитъ такое посщеніе унизительнымъ для профессоровъ, а главное правленіе училищъ, замтивъ, что дло должно было покончить въ самомъ университет, отказалось отъ вмшательства во внутреннее устройство университета.’ Доступъ въ университетъ былъ совершенно свободенъ, къ слушанію лекцій допускались какъ студенты, такъ и вольные слушатели безъ различія лтъ и сословія. Всякій могъ записываться въ студенты, какого бы званія и лтъ ни былъ. 9ти положенія также основывались на результатахъ трудовъ комиссіи временъ Ломоносова, въ план университета, выработанномъ этою комиссіею, говорится, между прочимъ, что ‘несвободные люди также должны имть право быть въ университет, когда несвободные люди будутъ въ университет учиться, какъ и прочіе студенты, то симъ науки и ученые люди нимало не будутъ унижаемы, такъ какъ цари и князи не унижаются тмъ, когда не свободные бываютъ съ ними въ храмахъ и слушаютъ вмст слово Божіе. Науки называются свободными для того, что всякому оставлена свобода ихъ пріобртать, а не для того, чтобъ сіе право предоставлялось только людямъ свободнымъ.’

Направленіе университетской жизни соотвтствуетъ обыкновенно состоянію всхъ остальныхъ учебныхъ заведеній. Это тмъ боле было справедливо въ то время, потому что вс ‘учебныя заведенія округа находились подъ контролемъ университетовъ. Слдовательно, ознакомившись съ характеромъ университетской науки тогдашняго времени, можно составить себ довольно ясное представленіе и о всхъ дйствіяхъ министерства народнаго просвщенія въ начал девятнадцатаго вка. Такимъ образомъ мы видимъ, что въ начал царствованія Александра I, дйствіями учебнаго вдомства руководитъ строго-опредленная система, основанная на полной свобод преподаванія и чисто-реальныхъ началахъ. Эти начала признавались въ такой степени важными, что даже одинъ изъ горячихъ приверженцевъ древняго міра и древней филологіи, товарищъ министра народнаго просвщенія, Муравьевъ, признавалъ чрезвычайно важное значеніе въ образованіи математики, естествознанія и историческихъ наукъ.

Теперь интересно бы прослдить, какое вліяніе оказывало на учащуюся массу подобное направленіе? Не имя подъ руками достаточнаго числа фактовъ, чтобы отвчать на этотъ вопросъ, мы однакоже думаемъ, что результаты подобнаго направленія нисколько не свидтельствовали о его негодности. Напротивъ, есть по мало данныхъ, изъ которыхъ можно заключить, что тогдашнее направленіе имло самое благотворное вліяніе на молодежь. С. Т. Аксаковъ, бывшій студентомъ въ начал девятнадцатаго вка, слдующимъ образомъ вспоминаетъ о своемъ студенчеств: ‘въ студентахъ царствовало полное презрніе ко всему низкому и подлому, и глубокое уваженіе ко всему честному и высокому, хотя бы и безразсудному. Память такихъ годовъ неразлучно живетъ съ человкомъ и, непримтно для него, освщаетъ и направляетъ его въ продолженіе цлой жизни, и куда бы ни затащили обстоятельства, какъ бы ни втоптали въ грязь и типу — она выводитъ его на честную и прямую дорогу’.

Однакожъ, этому благотворному направленію въ скоромъ времени суждено было уничтожиться, уступивъ мсто другому, совершенно противоположному. Причины начавшейся реакціи вовсе не вытекали изъ недостатковъ или несовершенства свободно-реальнаго направленія, напротивъ, реакція брала для себя силу изъ чисто-вншнихъ обстоятельствъ, не имвшихъ ничего общаго съ народнымъ образованіемъ. Съ одной стороны, политическія обстоятельства, въ связи съ народными бдствіями, пожарами, неурожаями, съ другой — господство такихъ личностей, каковы Магницкій и Руничъ, произвели то, что направленіе первой половины Александрова царствованія было почти совершенно замнено противуположнымъ. Заключеніе ‘священнаго союза’ послужило основаніемъ для реформы народнаго образованія въ Россіи. Въ обществ развивалось мистическое направленіе, доходившее до крайнихъ предловъ. Характеръ начавшейся реакціи всего ясне выражается въ слдующихъ словахъ Магницкаго: ‘я трепещу передъ невріемъ философіи особенно потому, что въ исторіи семнадцатаго и восемнадцатаго столтій ясно и кровавыми литерами читаю, что сначала поколебалась и исчезла вра, потомъ взволновались мннія и измнился образъ мыслей только перемною значенія и подмномъ словъ, и отъ сего непримтнаго и какъ бы литературнаго подкопа алтарь Христовъ и тысящелтніи тронъ древнихъ государей взорваны, кровавая шапка свободы оскверняетъ главу помазанника Божія и вскор повергаетъ ее на плаху. Вотъ ходъ того, что называли тогда только философія и литература и что называется уже нын либерализмъ.’ Религія приняла совершенно ложное направленіе, обратившись въ крайній мистицизмъ. Начались толки о всеобщемъ братств, о союз народовъ, о царств истины и любви. ‘Священный союзъ’, основанный на этихъ началахъ, послужилъ основаніемъ для реформы народнаго образованія въ Россіи. Началась крутая реакція и ломка всего, что было установлено въ первую половину царствованія Александра. Усердіе реакціонеровъ заходило такъ далеко, что даже хотли наложить руку на офиціальный органъ министерства народнаго просвщенія, какъ на книгу ‘опасную по нкоторымъ ея мстамъ’. Запрещено было употребленіе въ училищахъ книги ‘Должности человка и гражданина’, изданной еще при Екатерин второй для чтенія въ народныхъ училищахъ, хотя съ того времени ея было отпечатано одинадцать изданій. Раболпство и лицемріе, которыя еще такъ недавно порицались, проникли даже въ ученыя сословія. ‘Да будетъ началомъ моего слова, восклицаетъ ораторъ, Всеблагій Богъ, да будетъ началомъ моего слова могущественный Александръ, исполненный толикими доблестями, сколько оныхъ цлая вселенная вмщать въ себ когда либо можетъ, да пріиметъ начало слово мое отъ соизволенія знаменитйшаго нашего попечителя (Магницкаго), который съ чрезвычайнымъ нкіимъ тщаніемъ трудится для возвышенія наукъ и, соображая вс свои дянія съ божественными заповдями, подаетъ намъ примры, достойнйшіе подражанія.’ Распространявшіяся но Россіи библейскія общества проникали даже въ среднія учебныя заведенія, такъ, ученики пензенской гимназіи устраивали христіанскія и литературныя бесды, на которыхъ читались псалмы и разсужденія объ истинахъ религіи и о жизни святыхъ мужей, даже ‘дти вншняго ришельевскаго лицея’ учредили между собою библейское общество для снабженія сверстниковъ своихъ книгами божественными. Самое преподаваніе не избгло общаго вліянія. Напримръ, относительно преподаванія политической экономіи говорилось, слдующее: ‘непреложный законъ всякаго домостроительства постановленъ въ сей заповди, данной первому человку по паденіи его: въ пот лица твоего снси хлбъ твой. Вслдствіе сего основными началами какъ частнаго, такъ и народнаго хозяйства должны быть слдующія главныя правила: трудись, снискивай познанія, приспособляй ихъ и исполняй предпріятія, что произведешь такимъ образомъ, тмъ и пользуйся. Но мы существуемъ не для одного сохраненія кратковременной жизни своей, не для одного тлеснаго благополучія своего и даже не для одного благоденствія земнаго отечества. Не пекитесь, говоритъ искупившій пасъ отъ клятвы, о томъ, что състь, чмъ утолить жажду, во что одться, не собирайте себ сокровищъ на земл, просящему дай, хотящему у тебя занять не откажи, и т. п. Посему преподаватель политической экономіи поставитъ себ въ непремнную обязанность длать своимъ слушателямъ напоминаніе, что все наше имущество, какъ малое, такъ и большое, содержитъ въ себ только условную цну, именно, въ качеств средства къ достиженію высшихъ благъ, дабы тмъ предупредить сколько возможно то пагубное вліяніе любостяжанія, которое и безъ всякаго ученія весьма легко овладваетъ человческимъ сердцемъ и превращаетъ людей въ машины, а еще боле ту суетную расточительность, которая пожираетъ и самое мнимое богатство наше. Но такимъ образомъ предлы сей науки слишкомъ расширятся, въ отвращеніе сего, преподаватель не только оставитъ въ сторон разсужденія, до политики въ собственномъ смысл взятой касающіяся, такъ какъ онъ, стоя на средней ступени въ обществ, не можетъ видть существенныхъ нитей ихъ, но пройдетъ молчаніемъ и вс другіе предметы, дйствующіе лишь случайно на умноженіе или уменьшеніе богатства, какъ напримръ, распоряженія, относящіяся къ торговл и ремесламъ, разныя привилегіи, водвореніе переселенцевъ,и т. п., а вмсто сего, при всякомъ удобномъ случа будетъ устремлять мысли слушателей къ тому произведенію богатства, къ тому разведенію и потребленію его, которые превращаютъ оное изъ тлеснаго въ духовное, изъ тлннаго въ нетлнное. Сіи случаи встртитъ онъ, говоря напримръ, о истинной и обмнной цн вещей, о выгодахъ и невыгодахъ раздленія работы, о сбереженіяхъ, нужныхъ для составленія капиталовъ, о такъ называемыхъ невещественныхъ произведеніяхъ, о плодотворныхъ и безплодныхъ издержкахъ, словомъ сказать, почти во всякой стать найдетъ онъ соприкосновенность между богатствами міра сего и сокровищами вчности, между имуществомъ плоти и духа нашего, и не преминетъ указать, гд теряется между первымъ и вторымъ равновсіе, въ ущербъ послднему, Такимъ образомъ соединитъ онъ низшую, условную экономію съ высшей, истинною, и составитъ изъ нея пауку въ строгомъ смысл нравственно-политическую.’ Въ преподаваніи естественныхъ наукъ должны быть устраняемы вс суетные догадки о происхожденіи и переворотахъ земнаго шара, и все вниманіе обращается на ясный порядокъ и полноту метода. Физическія и химическія руководства должны распространять полезныя свденія безъ всякой примси надменныхъ умствованій, порождаемыхъ во вредъ истинамъ, неподлежащимъ опытамъ и раздробленію. Основаніемъ философіи, по инструкціи Магницкаго, должны служить посланія апостола Павла къ Колоссянамъ и къ Тимофею. Начала политическихъ наукъ преподаватели должны извлекать изъ Моисея, Давида, Соломона, отчасти изъ Платона и Аристотеля. Древность успховъ Россіи въ просвщеніи слдовало доказывать распоряженіями Владиміра Мономаха но духовной и учебной части. Въ курс древнихъ языковъ необходимо знакомить слушателей преимущественно съ произведеніями христіанскихъ писателей: Св. Василія, Лфонасія, оанна Златоуста. Въ лекціяхъ словесности на нервомъ план должна быть библія, какъ величайшій образецъ литературнаго совершенства, затмъ разбираются произведенія Ломоносова, Державина, Богдановича и Хемннцера съ указаніемъ превосходства ихъ надъ прочими въ подражаніи древнему вкусу. Учебный курсъ естественнаго права долженъ былъ разсматривать слдующаго рода предметы: подтвержденіе той истины, что источникъ власти есть Богъ, а не воля человческая, о несомннности грхопаденія, сохранившагося въ памяти всхъ народовъ земнаго шара, семейство и государство, установленныя самимъ Богомъ чрезъ посредство власти отеческой, опредляютъ понятіе о нравахъ и обязанностяхъ человка, о необходимости закона откровенія, различіе видовъ и формъ правленія ни мало не опровергаетъ происхожденія власти отъ Бога, а не отъ первоначальнаго дйствія воли человческой. Даже математика подавала поводъ сомнваться въ несогласности съ началами христіанскаго ученія, вслдствіе чего являлись горячіе защитники этой науки, доказывавшія ея чисто-христіанскій характеръ. ‘Въ математик, говоритъ профессоръ Никольскій, содержатся превосходныя подобія священныхъ истинъ, христіанскою врою возвщаемыхъ. Напримръ, какъ числа безъ единицы быть не можетъ, такъ и вселенная, яко множество, безъ единаго владыки существовать не можетъ. Начальная аксіома въ математик: всякая величина равна самой себ, главный пунктъ вры состоитъ въ томъ, что единый въ первоначальномъ слов своего- всемогущества равенъ самому себ. Въ геометріи треугольникъ есть первый самый простйшій видъ, и ученіе объ ономъ служитъ основаніемъ другихъ геометрическихъ строеній и изслдованій. Онъ можетъ быть эмблемою: силы, дйствія, слдствія, времени, раздляющагося на прошедшее, настоящее и будущее, пространства, заключающаго въ себ длину, ширину, высоту или глубину, духовнаго, вещественнаго и союза ихъ. Святая церковь издревле употребляетъ треугольникъ символомъ Господа, яко верховнаго геометра, зиждителя всея твари. Дв линіи, крестообразно прескающіяся подъ прямыми углами, могутъ быть прекраснйшимъ іероглифомъ любви и правосудія. Любовь есть основаніе творенію, а правосудіе управляетъ произведеніями оной, ни мало не преклонялся ни на которую сторону. Гипотенуза въ прямоугольномъ треугольник есть символъ сртенія правды и мира, правосудія и любви, чрезъ ходатая Бога и человковъ, соединившаго горнее съ дольнимъ, небесное съ земнымъ.’ Независимо отъ передлки учебныхъ руководствъ, даже прописи подверглись передлк. Для новаго изданія прописей извлечены статьи изъ книги о подражаніи Христу и чтенія четырехъ евангелистовъ, статей же нравственно-философскихъ ‘комитетъ не принялъ, желая и въ прописяхъ ознакомить учащихся съ единою на потребу истинною нравственностью христіанскою.’ Были даже попытки уничтожить анатомическіе театры и преподавать анатомію безъ помощи труповъ, потому что ‘превращеніе труповъ въ скелеты есть необходимость для пауки весьма жестокая въ отношеніи почтенія нашего къ умершимъ.’

Вслдствіе такого смшенія религіозныхъ истинъ съ мистическими метафорами и научными предметами, идеаломъ для русскихъ университетовъ были поставлены университеты, существовавшіе во Франціи лтъ за шесть до революціи. Эти университеты были организованы слдующимъ образомъ: въ шесть часовъ утра, по первому удару колокола, входилъ въ спальню студентовъ ихъ инспекторъ, привтствуя ихъ словами: Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, студенты отвчали: аминь. Затмъ ударялъ второй звонокъ: прилежнйшіе шли въ домашнюю церковь и тамъ въ молчаніи, на колняхъ передъ алтаремъ, молились. По третьему звонку вс студенты входили въ аудиторію, по два въ рядъ, и читали вслухъ: помилуй мя, Боже. Каждый профессоръ передъ началомъ лекціи становился на кафедр на колни и призывалъ на себя и на слушателей своихъ небеснаго духа премудрости и разума. Экзаменъ на ученыя степени происходилъ въ комнат, обитой чернымъ сукномъ, экзаменаторы, подъ предсдательствомъ ректора, сидли за столомъ, который также былъ покрытъ чернымъ сукномъ и на которомъ, посреди двухъ большихъ зажженныхъ свчъ, стояло распятіе. Хотя наши университеты не вполн соотвтствовали этому образцу, однакожъ и въ нихъ было замтно много одинаковыхъ чертъ. Напримръ, въ казанскомъ университет провинившіеся студенты запирались въ особую комнату съ желзными ршетками на двери и окнахъ, съ распятіемъ на одной стн и картиною страшнаго суда на другой. Первыя золотыя медали присуждались ученикамъ, отличавшимся не успхами въ наукахъ, а набожностью и знаніемъ богословія. Вообще наши университеты, а особенно казанскій, приняли видъ чистомонашескихъ учрежденій съ средневковыми католическими обычаями. Духовный элементъ ршительно во всемъ преобладалъ надъ свтскимъ, что отражалось между прочимъ и на торжественныхъ актахъ. Вотъ, напримръ, программа акта въ казанскомъ университет: посл обдни и молебна пропоютъ: днесь благодать Святаго Духа насъ собра, профессоръ прочтетъ рчь о польз и злоупотребленіяхъ наукъ естественныхъ и необходимости основывать ихъ на христіанскомъ благочестіи, пропоютъ: Боже царя храни, студентъ прочтетъ о березовскихъ и николаевскихъ золотосодержащихъ пескахъ, пропоютъ: Коль славенъ нашъ Господь въ Сіон, студентъ прочтетъ о необходимомъ соединеніи со внутреннимъ богопочитаніемъ наружнаго, пропоютъ: Слава въ вышнихъ Богу, ректоръ произнесетъ слово о достоинств и важности просвщенія и воспитанія, основанныхъ на христіанской вр, пропоютъ: Господи, силою твоею возвеселится царь.

Реакція не останавливалась ни передъ какими мрами: не смотря на то, что университеты постоянно нуждались въ профессорахъ, достаточно было малйшаго подозрнія, чтобы лишить профессора кафедры и даже предать суду. Такъ было, напримръ, съ профессоромъ казанскаго университета Солнцевымъ, который обвинялся попечителемъ въ преподаваніи естественнаго права на разрушительныхъ началахъ. Общее собраніе совта и правленія, разсмотрвъ лекціи Солнцева, нашло, что хотя профессоръ и подкрплялъ свои разсужденія текстами св. писанія, на основаніи инструкціи, но исполнялъ это такъ неудачно, что заимствуемое имъ святое евангельское ученіе представляетъ крошку вина новаго, влитаго въ мхи ветхіе, или заплату новаго, приставленнаго къ риз ветхой, но этому опредлено: удалить Солнцева навсегда отъ профессорскаго званія и впредь не опредлять ни въ какія должности ни въ одно изъ учебныхъ заведеніи. Также было и съ четырьмя профессорами петербургскаго университета: Галичемъ, Раунахомъ, Германомъ и Арсеньевымъ. Дло началось изъ-за того, что попечитель округа, Руннчъ, заявилъ главному правленію, что въ университет философскія и историческія науки преподаются въ дух, противномъ христіанству, вслдствіе этого лекціи названныхъ профессоровъ были немедленно пріостановлены, а сами они преданы суду. Министръ духовныхъ длъ и народнаго просвщенія, разсмотрвши дло и передавая его въ комитетъ министровъ, полагалъ: Германа и Раунаха выслать изъ Россіи, книги ихъ запретить въ употребленіи, Галича оставить при университет, но въ другой должности, Арсеньеву запретить преподаваніе во всхъ учебныхъ заведеніяхъ, предоставивъ избрать другой родъ службы. Дло это, тянувшись до 1827 года, было прекращено по повелнію Николая Павловича.

Естественно, что реакція, которой характеръ мы изложили въ общихъ чертахъ, должна была повліять на многія черты въ народномъ образованіи, развивавшемся подъ дйствіемъ благотворныхъ реформъ первой половины царствованія Александра. Въ противоположность свободному преподаванію начала девятнадцатаго вка, установился строгій и бдительный надзоръ за лекціями профессоровъ. Что казалось для университетовъ обиднымъ въ либеральное время, то было признано необходимымъ теперь. По инструкція Магницкаго, директоръ университета обязанъ былъ имть достоврнйшія свденія объ образ мыслей университетскихъ преподавателей, присутствовать на ихъ лекціяхъ, просматривать записки студентовъ и наблюдать, чтобы духъ вольнодумства ни открыто, ни скрытно не могъ ослаблять ученія церкви въ преподаваніи наукъ философскихъ, историческихъ и литературы. За студентами также былъ установленъ строжайшій надзоръ, какъ за школьниками. Надзиратели, постоянно наблюдая за студентами и управляя каждымъ ихъ шагомъ, должны были водить ихъ изъ одной комнаты въ другую, устанавливать въ ряды, осматривать волосы, платья, кровати, и т. и. Дежурный адъюнктъ, принимая студентовъ отъ надзирателей, разставляетъ ихъ по аудиторіямъ, и затмъ начинается осмотръ студентовъ. По порядку идутъ въ аудиторіи: дежурный адъюнктъ, дежурный помощникъ инспектора, инспекторъ, директоръ и ректоръ, и въ продолженіи этого осмотра преподавателю почти не остается времени для чтенія, а студентамъ для слушанія лекцій. Установлена была система круговаго тайнаго надзора. Адъюнктамъ давалось приказаніе секретно разузнавать, что длается въ университет по вдомству инспектора, а одному изъ его помощниковъ велно было наблюдать за каждымъ шагомъ своего ближайшаго начальника и обо всемъ доносить высшему начальству. Студентамъ также было поручено наблюдать какъ другъ за другомъ, такъ и за своимъ начальствомъ. Профессорамъ безъ представленія предварительныхъ конспектовъ не дозволялось читать лекцій, другими словами, лекціи подвергались предварительной цензур. Реальное направленіе въ образованіи, какъ видно уже и изъ вышеизложеннаго, совершенно было изгнано, мсто его заступило классическое, въ такой мр, въ какой оно нисколько не соотвтствовало нашимъ потребностямъ. Изъ числа предметовъ, преподававшихся въ уздныхъ училищахъ, исключены: начальныя правила естественной исторіи и начальныя правила технологіи, изъ гимназическаго курса исключены: курсъ статистики всеобщей и русской, начальный курсъ философіи и изящныхъ наукъ, начальныя основанія политической экономіи, технологіи и наукъ, относящихся до торговли, при открытіи петербургскаго университета, въ 1819 году, попечитель Уваровъ заявилъ, что университетъ долженъ стремиться къ введенію основательнаго классическаго образованія. Затмъ въ 1824 году, естественное право и политическіе науки были повсемстно исключены изъ курса гимназій, а вмсто того значительно увеличено число уроковъ для латинскаго и греческаго языковъ. Въ ‘Собраніи постановленій но министерству народнаго просвщенія’ мы встрчаемъ правила для студентовъ, составленныя на латинскомъ язык. Въ принятіи студентовъ на казенный счетъ уже берется во вниманіе общественное положеніе молодаго человка, ‘въ студенты на казенное содержаніе, говорится въ одномъ изъ циркуляровъ, не должны быть принимаемы изъ купеческаго, мщанскаго и другихъ состояніи, въ оклад положенныхъ (то есть, несвободныхъ)’. Въ другомъ циркуляр читаемъ слдующее: ‘такъ какъ въ гимназіяхъ обучаются большею частію дворянскія и другихъ лучшихъ состояній дти, но мое мнніе то, что не совсмъ прилично было бы принимать въ гимназію господскихъ людей, тмъ боле, что для нихъ, кажется, достаточно ученья,преподаваемаго въ уздныхъ училищахъ.’

Такимъ образомъ, свободно-реальному образованію, возникшему въ начал девятнадцатаго вка, не удалось твердо установиться на русской почв, оно погибло въ борьб съ неблагопріятными условіями, порожденными чисто вншними обстоятельствами, не имвшими ничего общаго съ образованіемъ. Оно не продержалось даже на столько, чтобъ заинтересовать собою общество и найдти въ немъ для себя твердую опору. Русское общество, подъ вліяніемъ различныхъ и другъ другу противоположныхъ системъ образованія, совершенно растерялось, не зная, какую изъ нихъ выбрать и которой отдать преимущество. Дурные результаты такого положенія обнаружились уже въ наше время.

Въ царствованіе Николая трудно замтить опредленныя системы образованія. Время это, съ одной стороны, настолько близко къ намъ, что въ литератур не могло еще появиться безпристрастныхъ изслдованій его характера, съ другой, оно настолько далеко отъ насъ, что не можетъ быть и рчи о личномъ знакомств съ событіями въ исторіи нашего образованія. Поэтому намъ приходится руководствоваться исключительно офиціальными данными, представляемыми ‘Сборникомъ постановленій по министерству народнаго просвщенія’. Хотя данныя эти слишкомъ отрывочны и сухи, но мы все-таки постараемся собрать наиболе характерныя черты, по которымъ можно бы было хотя приблизительно судить о направленіи въ это время министерства народнаго просвщеніи.

Увольненіе въ 1826 году Магницкаго отъ службы имло значительное вліяніе на ослабленіе покровительствуемаго имъ направленія въ нашихъ учебныхъ заведеніяхъ, но тмъ не мене, новой системы не было установлено никакой. Правительство, очевидно, сознавало неестественность и даже вредъ прежняго направленія и, вмст съ тмъ, колебалось въ избраніи новаго. Нершительность его всего лучше выразилась въ дл объ утвержденіи ‘Общества естественныхъ наукъ’. Учредители общества просили дозволенія существовать обществу офиціально, для чего необходимо было Высочайшее утвержденіе. Министръ народнаго просвщенія представилъ по этому поводу записку въ комитетъ министровъ, но комитетъ ‘не усматривая особенной надобности въ утвержденіи отъ правительства существованія общества любителей естественныхъ наукъ, тмъ боле, что изысканія по части сихъ наукъ и вообще распространеніе оныхъ принадлежатъ непосредственно къ обязанности учрежденныхъ въ государств университетовъ и другихъ высшихъ учебныхъ заведеній, положилъ: предоставить Министру народнаго просвщенія объявить членамъ сего общества, что они могутъ заниматься сими предметами безъ утвержденія представленнаго ими устава, и сообщать свои открытія въ существующія у насъ высшія учебныя заведенія’. Это было въ 1826 году. Черезъ годъ члены общества, заручившись покровительствомъ герцога Александра Виртембергскаго, снова начали хлопотать объ утвержденіи общества. Прошеніе было подано герцогомъ лично Государю. Николай Павловичъ передалъ разсмотрніе представленнаго ему устава комитету министровъ. Комитетъ остался при прежнемъ своемъ заключеніи, что нтъ особенной надобности въ утвержденіи общества правительствомъ, вслдствіе чего и состоялась Высочайшая резолюція такого рода: ‘просто, дозволить’. Это дло, повторяемъ, можетъ служить характеристикой тогдашняго нершительнаго направленія въ сфер народнаго образованія. Вообще на внутреннее состояніе учебныхъ заведеній обращалось недостаточно вниманія вслдствіе чрезмрной заботливости о вншней сторон. Въ ‘Собраніи постановленій’ мы встрчаемъ множество циркуляровъ и Высочайшихъ повелній относительно формы учениковъ гимназій, студентовъ, воспитанниковъ пансіоновъ, профессоровъ и вообще лицъ, служащихъ но министерству народнаго просвщенія. Вмст съ тмъ установляются формы переписки, отчетности, свидтельствъ для гимназистовъ, формы медалей, формы представленій, циркуляры о томъ, что однимъ дозволялось, другимъ нтъ имть на мундирахъ погончики и т. и. Доходили до такихъ подробностей, что даже опредляли, каковъ долженъ быть слогъ кандидатскихъ диссертацій. Для подтвержденія высказанной выше мысли о томъ, что направленіе учебнаго вдомства было крайне нершительное, приведемъ для примра судьбу греческаго языка въ гимназіяхъ. Въ 1825 году было заявлено въ одномъ изъ циркуляровъ, что министерство не придаетъ особеннаго значенія древнимъ языкамъ и что для своекоштныхъ студентовъ, не посвящающихъ себя ученой служб, совсмъ не требуется основательнаго знанія древнихъ языковъ. Въ слдующемъ же году, когда зашла рчь объ открытіи курса греческаго языка въ высшемъ училищ въ С.-Петербург, то попечитель округа, докладывая министру, что совтъ университета только ‘затрудняетъ начальство подобными представленіями (о введеніи греческаго языка), цль которыхъ ниткой дйствительной пользы не приноситъ и служитъ къ умноженію только излишнихъ и совершенно ненужныхъ издержекъ,’ получилъ отъ министра такой отвтъ: ‘преподаваніе греческаго языка въ высшемъ училищ и я нахожу нужнымъ’. Еще черезъ годъ попечитель снова входитъ съ представленіемъ къ министру о безполезности греческаго языка въ высшемъ училищ, ‘гд нтъ убжденія относительно предмета, коимъ человкъ занимается для извстной цли, говоритъ попечитель, тамъ нтъ и успха трудовъ’. На этомъ основаніи онъ проситъ отмнить преподаваніе греческаго языка въ училищ. Министръ изъявилъ, наконецъ, свое согласіе и греческій языкъ былъ изгнанъ. Между тмъ по уставу 1828 года греческій языкъ былъ включенъ въ число предметовъ гимназическаго курса и преподаваніе его стало вводиться въ нкоторыхъ гимназіяхъ, какъ напримръ, полтавской, тверской, костромской и проч. Однакожь изъ 74 гимназій греческій языкъ преподавался только въ 45, причина чего, главнымъ образомъ, заключалась въ недостатк учителей, такъ что въ нкоторыхъ гимназіяхъ преподаваніемъ этого языка занимались законоучители. Просматривая смту расходовъ министерства народнаго просвщенія на 1852 іодъ, государь самъ возбудилъ вопросъ о томъ, необходимъ ли греческій языкъ во всхъ гимназіяхъ? Министръ отвтилъ, что дйствительно этотъ языкъ нуженъ далеко не везд, по его мннію, преподаваніе греческаго языка слдовало оставить въ гимназіяхъ только тхъ городовъ, гд находятся университеты и въ главныхъ городахъ остзейскихъ губерній. Мнніе министра было высочайше утверждено, и греческій языкъ замненъ, но представленію того же министра, естественными науками. Хотя въ царствованіе императора Николая и издано нсколько важныхъ постановленій по министерству народнаго просвщенія, какъ напримръ: уставъ училищъ и семинарій въ 1828 году, общій уставъ русскихъ университетовъ въ 1835 г., положеніе о домашнихъ наставникахъ и учителяхъ, уставъ академіи наукъ и проч., но вс эти уставы не представляютъ ничего особеннаго. Главная цль ихъ заключалась не въ томъ, чтобъ установить какую нибудь педагогическую систему, а въ томъ, чтобы вс учебныя заведенія вдомства министерства народнаго просвщенія были устроены по одному образцу. Даже былъ изданъ особый указъ ‘о воспитаніи россійскаго юношества въ отечественныхъ учебныхъ заведеніяхъ.’ Въ этомъ указ строго запрещалось воспитывать дтей за-границей и постановлялось, что юноши отъ 10 до 18 лтняго возраста должны быть воспитываемы въ отечественныхъ учебныхъ заведеніяхъ. Въ противномъ случа юноши лишались права вступать въ военную и во всякую другую государственную службу. Подобную же цль — сгрупировать учащихся въ казенныхъ заведеніяхъ,— имло и другое распоряженіе ‘о мрахъ противъ умноженія пансіоновъ и частныхъ учебныхъ заведеній.’ По представленію министра народнаго просвщенія, въ 1833 году было высочайше повелно: 1) Впредь до усмотрнія особой надобности, пріостановиться вообще открытіемъ вновь частныхъ пансіоновъ обоего пола въ Петербург и Москв, какъ природными русскими, такъ и иностранцами учреждаемыхъ, 2) Что касается до другихъ городовъ, то разршать впредь учрежденіе частныхъ пансіоновъ не иначе, какъ но уваженію крайней въ томъ надобности, и въ такихъ мстахъ, гд не представляется другой возможности къ образованію юношества въ казенныхъ учебныхъ заведеніяхъ.

Но если въ казенныхъ заведеніяхъ методы преподаванія не были предметомъ особенной заботливости то вншній надзоръ какъ за преподаваніемъ, такъ и за учениками и студентами былъ весьма строгій. Въ восточной Сибири вс учебныя заведенія были безусловно подчинены тамошнему генералъ-губернатору. Харьковскій университетъ со всмъ учебнымъ округомъ также былъ подчиненъ мстному генералъ-губернатору, Демидовскій лицей въ Ярославл находился въ управленіи гражданскаго губернатора. На дисциплину также обращалось строгое вниманіе. ‘Дисциплина, говорится въ одномъ изъ министерскихъ циркуляровъ, какъ между казенными, такъ и между своекоштными студентами, составляетъ главное ручательство в^гь благосостояніи университета,’ Своекоштные студенты университетовъ, вн заведенія, подчинялись безусловно полиціи, такъ какъ надзоръ университетскаго начальства оказывался недостаточнымъ. При университетахъ учреждена была должность инспектора, которому поручалось наблюденіе за нравственностью студентовъ. Инспектору вмнялось въ обязанность знать каждаго студента порознь, ‘разумя подъ симъ знаніе не только имени и личности, но и способностей и характера каждаго изъ нихъ.’ Подобное знаніе, по словамъ инструкціи, пріобрталось частнымъ обращеніемъ со студентами, полученіемъ отъ нихъ свденій о воспитаніи, род жизни и занятіяхъ ихъ до вступленія въ университетъ, наконецъ, свденіями относительно своекоштныхъ о томъ, съ кмъ они живутъ и обращаются, какіе имютъ способы существованія и въ чемъ упражняются вн лекцій. Для этого инспекторъ или его помощникъ должны были неожиданно посщать квартиры студентовъ во всякое время дня и ночи. Какъ только нравственность студента покажется инспектору сколько нибудь подозрительною, то инспекторъ обязанъ взять его подъ особенное наблюденіе и надзирать не только за его поведеніемъ, но и связями и знакомствомъ. Инспекторъ обязанъ былъ строго наблюдать за тмъ, чтобы студенты не читали и не имли у себя запрещенныхъ книгъ, также за тмъ, чтобы студенты отличались скромностью, пристойностью и вжливостью. Инспекторъ обязанъ замчать студентамъ всякую странность и неприличіе въ пріемахъ, походк и тлодвиженіяхъ. ‘Въ намреніи достиженія сей цли, говоритъ инструкція, танцовальный классъ, находящійся при университет, поручается въ непосредственное завдываніе инспектора. Онъ требуетъ, чтобы не только вс казенные, но и т изъ своекошныхъ студентовъ, для коихъ онъ сочтетъ сіе нужнымъ, являлись въ танцовальный классъ. Оставляя на произволъ ихъ упражняться въ танцахъ, онъ наблюдаетъ, чтобы посщающимъ классъ сей но его распоряженію показываемо было, какимъ образомъ должно входить, кланяться и держать себя въ обществ благовоспитанныхъ людей.’ Перечисливъ подробно вс обязанности инспектора, инструкція прибавляетъ: ‘излишне было бы исчислять вс роды и виды порока, которые инспекторъ долженъ преслдовать въ учащихся подъ его надзоромъ. Одушевленный сознаніемъ великой обязанности своей и поддерживаемый довріемъ начальства, онъ будетъ ограждать ввренное ему юношество отъ всхъ тхъ нравственныхъ золъ, коихъ не желалъ бы видть въ собственныхъ своихъ дтяхъ’. Главный педагогическій институтъ, состоявшій на однихъ нравахъ съ университетами, былъ построенъ совершенно на школьническую ногу. Студенты отпускались гулять въ хорошую погоду подъ надзоромъ комнатнаго надзирателя на опредленное время, студентъ могъ быть отпущенъ безъ надзирателя только въ такомъ случа, если онъ отличается особенно хорошею нравственностью. Свиданіе студентовъ въ институт дозволялось только съ родителями, постороннія же лица допускались съ крайнею осмотрительностью. Для поощренія студентовъ къ прилежанію и благонравію употреблялись слдующія средства: предоставленіе первыхъ мстъ въ классахъ, за столомъ и въ комнатахъ, избраніе отличныхъ воспитанниковъ въ старшіе съ возложеніемъ на нихъ присмотра за прочими товарищами, похвальный отзывъ о студент въ присутствіи директора, выдача похвальныхъ листовъ посл годичнаго испытанія, за постоянное въ теченіи года прилежаніе и благонравіе. Надзиратели обязаны были наблюдать, чтобы студенты не оставались праздными въ т часы, которые назначены для повторенія или приготовленія уроковъ, чтобы дни праздничные и время, назначенное для вакаціи, употреблялись студентами съ пользою, вообще надзиратель долженъ былъ вести подробный журналъ о поведеніи студентовъ.

Надзоръ за профессорскими лекціями также былъ организованъ весьма подробно. Каждый профессоръ передъ началомъ лекцій долженъ былъ представить декану своего факультета подробную программу, въ которой объяснялись объемъ, послдовательность и способъ преподаванія, съ точнымъ указаніемъ на сочиненія, предполагаемыя къ руководству вполн или только отчасти. Чтеніе лекціи прежде утвержденія программы факультетомъ и одобренія ректоромъ, не допускалось. При разсмотрніи программъ, должно было, между прочимъ, обращаться вниманіе на то, чтобы преподаваніе было вообще проникнуто духомъ благоговнія къ святын, преданности государю и любви къ отечеству. Деканъ имлъ право потребовать отъ профессора во всякое время рукописныя его лекціи, или взять отъ студентовъ составленныя ими записки для поврки преподаванія съ программою. Деканъ присутствовалъ па экзаменахъ студентовъ и изъ общаго соображенія ихъ отвтовъ выводилъ заключеніе о дух и направленіи преподаванія, для представленія ректору. Съ своей стороны ректоръ долженъ былъ наблюдать не только за профессорами, но и за деканами. За всякое неоткрытое заблаговременно предосудительное чтеніе лекцій отвчали, какъ главные виновники, ректоръ и деканы факультета. Эта инструкція составлена уже въ послдніе годы царствованія императора Николая, именно въ 1831 году, до этого же времени предписывалось вообще воспитывать юношество въ дух православіи, самодержавія и народности.

Наиболе замтная струя въ министерств народнаго просвщенія заключалась въ сословности. Такъ какъ въ гимназіи принимались молодые люди всхъ состояній, то правительство обратило особенное вниманіе на устройство при гимназіяхъ ‘благородныхъ пансіоновъ.’ Уставъ 1828 года длалъ почти обязательнымъ устройство при гимназіяхъ такихъ пансіоновъ. Вслдъ за изданіемъ этого устава появилось въ разное время множество министерскихъ циркуляровъ, разъяснявшихъ настоящую цль устройства благородныхъ пансіоновъ. ‘Открывая гимназіи для людей всякаго состоянія, говорится въ одномъ изъ такихъ циркуляровъ, мы принуждены были досел соединять въ нихъ дтей дворянъ съ дтьми разночинцевъ и другихъ среднихъ и низшихъ состояній. Отъ сего разнообразія, проистекающаго впрочемъ отъ благодтельнаго попеченія высшаго правительства о всхъ подданныхъ ему классахъ, происходило то послдствіе, что весьма рдко гимназіи наши снискивали довренность дворянскаго сословія, по духу коренныхъ учрежденій столь рзко еще отлученнаго отъ прочихъ, такимъ образомъ, дворяне приготовляли своихъ дтей къ высшему образованію посредствомъ или домашняго воспитанія, или частныхъ пансіоновъ, но и тотъ и другой способы оказались недостаточными и неудобными, между тмъ гимназіи оставались частію праздными, а университеты наполнялись недозрлыми къ слушанію лекцій питомцами, которые не проходили однообразно чрезъ пріуготовительное воспитаніе… Въ семъ положеніи вещей, министерство народнаго просвщенія, надясь на содйствіе всхъ благомыслящихъ дворянъ, нашло полезнымъ открыть имъ возможность заводить подъ ихъ глазами и подъ ихъ собственнымъ наблюденіемъ пансіоны, въ коихъ за умренную, съ общаго ихъ согласія утвержденную плату, могли бы они дать сыновьямъ пріуготовительное образованіе, основанное на однихъ правилахъ и къ одной цли стремящееся’. Правительство всми мрами поощряло учрежденіе благородныхъ пансіоновъ, что послужило поводомъ къ тому, что дворянства нкоторыхъ губерній входили къ министру съ просьбами, чтобы дворянамъ дозволено было содержать пансіоны не своими собственными средствами, а сборами съ помщичьихъ крестьянъ, собираемыми вмст съ земскими повинностями. Правительство, однакожъ, отклоняло подобныя мры, находи, что ‘сей способъ не соотвтствуетъ благонамренной дли дворянства и несообразенъ ни съ существующими о земскихъ повинностяхъ постановленіями, ни съ уставомъ учебныхъ заведеній, по коему учрежденіе при гимназіяхъ благородныхъ пансіоновъ должно быть производимо насчетъ добровольныхъ приношеній.’ Пансіоны открывались одинъ за другимъ, и вскор не осталось гимназіи, при которой не было бы благороднаго пансіона.

Кром образованія пансіоновъ, были открываемы другія спеціально-дворянскія заведенія, какъ напримръ, московскій дворянскій институтъ. Правами онъ нисколько не отличался отъ гимназій, такъ что единственная цль его учрежденія заключалась въ образованіи спеціально-дворянскаго заведенія. Въ Пенз благородный пансіонъ при гимназіи также былъ преобразованъ въ дворянскій институтъ. Въ томъ же году (.1844) былъ открытъ такой же институтъ въ Нижнемъ Новгород. Впрочемъ устройство дворянскихъ институтовъ не получило дальнйшаго развитія, потому, вроятно, что въ нихъ не предстояло особенной надобности, такъ какъ благородные пансіоны достаточно ограждала дворянскихъ дтей отъ столкновенія съ дтьми другихъ сословій. Дворянскіе институты оказывались тмъ боле излишними, что съ 1845 года начались разныя мропріятія, имвшія цлью затруднить доступъ въ гимназіи и университеты для лицъ низшихъ сословій.

До настоящаго времени, слдя за ходомъ народнаго образованія, мы видла, что правительство всми мрами старалось о томъ, чтобы привлечь къ образованію какъ можно большее число молодыхъ людей, къ какому бы состоянію они ни принадлежали. Министерства, правда, чисто впадали въ крайность, изыскивая лучшіе способы для огражденія учащихся отъ вредныхъ вліяній, но все-таки они старались постоянно о томъ, чтобы училось какъ можно больше народу. Въ 1845 году, какъ видно, число учащихся въ гимназіяхъ и университетахъ было уже на столько велико, что понадобились другія мры ‘Имя въ виду, говоритъ въ своемъ доклад министръ народнаго просвщенія, что въ высшихъ и среднихъ учебныхъ заведеніяхъ замчается очевидно умножающійся проливъ молодыхъ людей, отчасти рожденныхъ въ низшихъ слояхъ общества, для которыхъ высшее образованіе безполезно, составляя роскошь для нихъ и выводя ихъ изъ круга первобытнаго состоянія, безъ выгоды для нихъ и для государства — я нахожу необходимымъ, по собственному убжденію и по предварительному соизволенію вашего императорскаго величества, не столько для увеличенія экономическихъ суммъ учебныхъ заведеній, сколько для удержанія стремленія юношества къ образованію въ предлахъ нкоторой соразмрности съ гражданскимъ бытомъ разнородныхъ сословій — возвысить сборъ платы съ учащихся въ высшихъ и среднихъ учебныхъ заведеніяхъ’. Приступая къ обсужденію этой мры, министръ однакоже выражаетъ опасеніе, что слишкомъ значительное сразу увеличеніе платы можетъ ‘затруднить министерству способы удержать за публичнымъ воспитаніемъ въ его заведеніяхъ перевсъ надъ воспитаніемъ домашнимъ и частнымъ’. Государь утвердилъ предположенія министра, въ вид опыта, на три года. Черезъ три года, то есть въ 1848 году, министръ снова входитъ съ докладомъ. Заявляя о томъ, что возвышеніе платы послдовало повсемстно, онъ, соображая мстныя обстоятельства, находитъ, что возвышеніе платы за учениковъ гимназій въ Одесс и Таганрог вмсто существующей 7 р.. до 20 р. будетъ слишкомъ значительно и что ее достаточно увеличить до 15 рублей, что и было высочайше утверждено. Для прочихъ же мстъ плата увеличена въ слдующихъ размрахъ: для столичныхъ университетовъ до 50 рублей: для казанскаго, харьковскаго и кіевскаго до 40 р., для столичныхъ гимназій до 30 р., для остальныхъ, кром кіевской, одесской и таганрогской до 5 рублей.

Относительно недопущенія дтей .низшихъ сословій въ университеты, еще въ 1827 году былъ изданъ высочайшій рескриптъ на имя министра народнаго просвщенія. Въ этомъ рескрипт уже тогда высказана была мысль, что ‘предметы ученія и самые способы преподаванія должны быть по возможности соображаемы съ будущимъ вроятнымъ предначертаніемъ обучающихся, я чтобы каждый, вмст съ здравыми, для всхъ общими понятіями о вр, законахъ и нравственности, пріобрталъ познанія, наиболе для него нужныя, и не бывъ ниже своего состоянія, также не стремился черезъ мру возвыситься надъ тмъ, въ коемъ, но обыкновенному теченію длъ, ему суждено оставаться’. Эта мысль приложена къ университетамъ въ 1847 году. До этого времени при университетахъ существовали ‘приватные слушатели’. Въ записк министерства, представленной въ государственный совтъ, говорится, что такъ какъ въ приватные слушатели допускаются лица изъ податныхъ сословій, которымъ высшее образованіе совершенно ненужно, то необходимо ограничить возможность поступать въ число вольныхъ слушателей ‘лишь тмъ, коимъ университетское образованіе или свденія въ нкоторыхъ предметахъ, въ университетахъ преподаваемыхъ, нужны но ихъ состоянію и роду занятіи и кои, по гражданскимъ или служебнымъ ихъ отношеніямъ, не. могутъ поступить прямо въ число студентовъ’. ‘Эта мра, продолжаетъ записка, оказывается тмъ боле необходимою, что она согласуется съ видами правительства ограничить необдуманное стремленіе молодыхъ людей изъ низшихъ сословій къ высшему образованію, изъемлющему ихъ изъ первобытнаго состоянія безъ пользы для государства, не лишая между тмъ трудолюбивое юношество способовъ къ пріобртенію нужныхъ спеціальныхъ познаній’ Мнніе государственнаго совта, состоявшееся по поводу этой записки и высочайше утвержденное, состояло въ томъ, что разрядъ приватныхъ слушателей на будущее время совсмъ упразднялся. Служащіе и отставные чиновники, а также лица всхъ свободныхъ состояній допускаются къ слушанію отдльныхъ университетскихъ предметовъ съ разршенія ректора, при чемъ чиновники, кром того, должны представлять дозволеніе отъ своего начальства.

Кром увеличенія платы и недозволенія поступать въ университеты и гимназіи лицамъ податнаго состоянія, въ 1849 году было сдлано распоряженіе о томъ, чтобы ‘штатъ студентовъ въ университетахъ ограниченъ былъ числомъ 800 въ каждомъ, съ воспрещеніемъ пріема студентовъ, докол наличное число не войдетъ въ сей узаконенный размръ’. Потомъ постановлено, чтобы при будущихъ пріемахъ въ студенты выбирать изъ кандидатовъ самыхъ отличныхъ но нравственному образованію. Это распоряженіе касалось только вольныхъ слушателей, ибо послдовала резолюція: ‘объ казенныхъ и рчи нтъ, приказаніе касается до вольноприходящихъ и до слушателей. Въ медицинскій Факультетъ принимать можно неограниченное число, но съ условіемъ строгой нравственности, затмъ, съ этими, не дозволять, чтобы общее число вольныхъ превосходило 800 человкъ’. Извщая дерптскій университетъ объ этомъ распоряженіи, касавшемся всхъ русскихъ университетовъ, министръ народнаго просвщенія совтуетъ, ‘чтобы дти благороднаго сословія искали преимущественно, какъ потомки древняго рыцарства, службы военной передъ службой гражданской, на сей конецъ имъ открыта возможность поступать въ военно-учебныя заведенія, или же прямо въ ряды войскъ, для чего и университетское образованіе не есть необходимость’. Въ 1850 году министръ входитъ съ новымъ докладомъ для разршенія слдующихъ вопросовъ: ‘такъ какъ вакансіи для пріема въ число 300 своекоштныхъ студентовъ сдлаются рже и стснится возможность получать желающимъ высшее образованіе, то не слдуетъ-ли эти вакансіи предоставлять преимущественно тмъ молодымъ людямъ, которымъ, по происхожденію ихъ, и по кореннымъ государственнымъ законамъ, даровано право вступленія въ гражданскую службу, или же, надлежитъ по прежнему допускать къ тому вс свободныя и даже податныя состоянія.’ Министръ находитъ, что преимущество должно быть отдаваемо первымъ, ‘тмъ боле, что лица низшаго сословія, выведенныя посредствомъ университетовъ изъ природнаго ихъ состоянія, не имя но большей части никакой недвижимой собственности, но слишкомъ много мечтая о своихъ способностяхъ и свденіяхъ, гораздо чаще длаются людьми безпокойными и недовольными настоящимъ порядкомъ вещей, особливо если не находятъ пищи своему чрезъ мру возбужденному честолюбію, или на пути къ возвышенію встрчаютъ неожиданныя преграды.’ Развивая дале свою мысль въ примненіи къ частнымъ случаямъ, и находя что должно быть постановлено правиломъ, что при удовлетворительности приготовительныхъ свденій и при удостовреніи въ отличной нравственности кандидатовъ, отдавать преимущество тмъ изъ нихъ, которые имютъ право на вступленіе въ гражданскую службу,’ министръ прибавляетъ: ‘осмлюсь присовокупить, что если эти предположенія будутъ удостоены Высочайшаго утвержденія, все еще молодымъ людямъ изъ состояній, не имющихъ права на вступленіе въ гражданскую службу, открытъ будетъ путь къ высшему образованію: имъ можно будетъ поступать въ студенты медицинскихъ факультетовъ, въ богословскій факультетъ дерптскаго университета и даже въ прочіе затмъ факультеты, если нормальное число 300 студентовъ не пополнится кандидатами изъ состояній, пользующихся особыми преимуществами.’ Докладъ этотъ удостоился Высочайшаго утвержденія

Цль вышеизложенныхъ ограниченій заключалась, какъ мы видли, главнымъ образомъ въ томъ, чтобы доставить высшее образованіе только лицамъ привиллегированныхъ сословій, но при этомъ также имлось въ виду отвлечь изъ университетовъ значительное число молодыхъ людей для военной службы, что при тогдашнихъ обстоятельствахъ было особенно нужно. Съ этою же цлью было повелно, въ 1864 году, въ столичныхъ университетахъ и высшихъ классахъ всхъ гимназій открыть для воспитанниковъ и студентовъ преподаваніе строеваго устава пхотной службы, ротнаго и батальоннаго, чтобы такимъ образомъ они могли быть офицерами, практически приготовленными и уже знакомыми съ теоріею строевого устава. Кром того, въ столичныхъ университетахъ введено было преподаваніе артиллеріи и полевой фортификаціи преимущественно съ практической стороны.

Сословное направленіе народнаго образованія въ царствованіе императора Николая 1 нисколько не должно казаться для насъ удивительнымъ, потому что оно вполн согласовалось съ существовавшими тогда коренными государственными законами. Подобное направленіе было бы странно въ настоящее время, посл освобожденія крестьянъ, земской и судебной реформы, когда вс сословія призваны къ государственной жизни, и когда образованіе должно явиться неизбжнымъ и необходимымъ союзникомъ совершающихся преобразованій, а въ то время, повторяемъ, въ образованіи низшихъ сословіи правительство нисколько не было заинтересовано. Военное направленіе образованія также является естественнымъ слдствіемъ того, что для внутренней жизни государства дятели были почти не нужны, на нервомъ план тогда стояли политическіе интересы, подъ вліяніемъ которыхъ и происходило формированіе учебныхъ заведеній. Поэтому нисколько не удивительно также, что отъ учащихся и учащихъ требовали прежде всего строгой нравственности, и обращали мене вниманія на учебную сторону училищъ. Эта послдняя, естественно, оставалась на второмъ план, отъ нея только требовали, чтобы она не носила въ себ противуправительственнаго характера, а затмъ ее оставляли въ поко. Однакожь, памятникомъ царствованія Николая Павловича осталось огромное число гимназій и т уставы, о которыхъ мы говорили выше. Огромное число этихъ гимназій все-таки значительно облегчило дальнйшія преобразованія въ послдующее время.

Въ первые годы царствованія императора Александра II начались значительныя перемны по министерству народнаго просвщенія, имвшія цлью уничтожить прежде всего плоды ошибочнаго, или соотвтствовавшаго только временнымъ обстоятельствамъ направленія, которое было утвердилось въ учебномъ вдомств. Такъ, прежде всего уничтоженъ комплектъ своекоштныхъ студентовъ въ университетахъ и дозволено принимать неограниченное число учащихся. Студентамъ медицинскаго факультета дозволено переходить въ теченіи курса на другіе факультеты, что было безусловно запрещено при император Никола. Въ слдующемъ году прекращено преподаваніе военныхъ наукъ и экзерцицій, введенное въ столичныхъ университетахъ и гимназіяхъ. Вслдъ затмъ разршено открывать неограниченное число частныхъ школъ и пансіоновъ. Въ гимназіи и университеты дозволено поступать всмъ желающимъ, безъ ограниченія однимъ высшимъ сословіемъ. Диссертаціи на ученыя степени дозволено писать и защищать на русскомъ язык, тогда какъ прежде для этого былъ назначенъ исключительно латинскій. Высшимъ ученымъ и учебнымъ заведеніямъ снова предоставлено право выписывать изъ-за границы книги и періодическія изданія безъ цензурнаго разсмотрнія, и т. п. Если мы припомнимъ изложенную выше исторію нашего учебнаго вдомства, то увидимъ, что многія изъ преобразованій, начатыхъ при император Александр II, были только возвращеніемъ ко временамъ первыхъ лЬтъ царствованія Александра I, они были значительнымъ шагомъ впередъ только по отношенію къ ближайшему прошедшему времени.

Но независимо отъ этихъ частныхъ мръ, мы уже встрчаемъ отмну нкоторыхъ изъ тхъ педагогическихъ системъ, которыя долгое время господствовали у насъ и успли укорениться довольно прочно. Къ числу ихъ принадлежитъ, между прочимъ, система закрытаго воспитанія, съ которою тсно было связано существованіе гимназическихъ пансіоновъ, главнаго педагогическаго института, какъ закрытаго заведенія, и казенныхъ квартиръ для студентовъ. Система закрытаго воспитанія для взрослыхъ встртила сильный отпоръ въ самомъ начал царствованія императора Александра II, по полнйшій упадокъ этой системы относится ко времени бывшаго министра народнаго просвщенія Головнина. Еще въ 1858 году было издано Высочайшее повелніе о томъ, чтобы вс казеннокоштные студенты перемщены были на вольныя квартиры съ производствомъ имъ опредленныхъ стипендіи. Затмъ, въ томъ же году вышло распоряженіе объ упраздненіи главнаго педагогическаго института, и о замн его педагогическими курсами при университетахъ. При составленіи устава этихъ курсовъ, былъ возбужденъ вопросъ, должны ли они быть закрытыми заведеніями или открытыми. Главное правленіе Училищъ полагало, что ‘если закрытыя учебныя заведенія, какъ дознано опытомъ, для молодыхъ людей въ извстномъ возраст, имютъ важныя неудобства, остающіяся не безъ неблагопріятнаго вліянія на нравственное и умственное образованіе, то тмъ важне эти неудобства въ образованіи педагогическомъ: въ педагог, который по преимуществу долженъ явиться самостоятельнымъ дятелемъ, есть большой недостатокъ — незнаніе дйствительной жизни, а знанія жизни закрытое заведеніе ему дать не можетъ.’ По этимъ соображеніямъ признано, что педагогическіе курсы должны быть заведеніями открытыми, и что на нихъ, кром стипендіатовъ, должны быть допускаемы и вольные слушатели. Въ 1862 году попечитель Петербургскаго учебнаго округа вошелъ съ представленіемъ въ департаментъ народнаго просвщенія о мрахъ въ уменьшенію пансіоновъ при гимназіяхъ. Въ своей записк попечитель излагаетъ пс невыгоды закрытаго воспитанія и вмст съ тмъ находитъ, что въ настоящее время пансіонамъ трудно существовать на т денежныя средства, которыми они располагаютъ. Причина этого заключалась, вроятно, въ томъ, что пансіоны, вслдствіе крестьянской реформы, сами собою потеряли тотъ сословный характеръ, который былъ имъ приданъ при самомъ начал ихъ учрежденія. Попечитель округа полагаетъ, что было бы всего лучше упразднить совершенно пансіоны при гимназіяхъ. Принимая однако во вниманіе, говоритъ попечитель, что принятіе этой радикальной мры въ настоящее время сопряжено съ затрудненіями, какъ по неукоренившимся еще здравымъ понятіямъ о систем воспитанія, такъ и потому, что нкоторые расходы по гимназіямъ, вслдствіе недостатка собственныхъ средствъ, покрываются изъ суммъ пансіоновъ, попечитель предлагаетъ нсколько среднихъ мръ, имющихъ однако цлью постепенное закрытіе существующихъ пансіоновь. Представленіе его было утверждено съ незначительными измненіями, и въ слдующемъ же году дозволено закрыть пансіоны при лице князя Безбородко для учениковъ нжинской гимназіи и въ Таганрог, при тамошней гимназіи. Затмъ министерствомъ народнаго просвщенія (г. Головнинъ) потребованы были отъ начальствъ учебныхъ округовъ мннія по вопросу о существованіи пансіоновъ. Мннія попечителей раздлились: одни находили, что гимназическіе пансіоны не соотвтствуютъ боле своей цла и потому должны постепенно закрываться, другіе высказывали противное мнніе. Главное правленіе училищъ, обсудивъ разнообразныя мннія о польз закрытыхъ заведеній, пришло къ заключенію, что въ настоящее время невозможно сдлать постановленія о закрытіи пансіоновъ въ вид общей мры, такъ какъ многіе изъ жителей, имя свое мстопребываніе вдали отъ гимназій, лишились бы возможности отдавать своихъ дтей въ среднія учебныя заведенія, еслибъ были закрыты пансіоны, потому что не всякій ршится вврять своего сына присмотру совершенно незнакомаго лица. Вслдствіе этихъ соображеній, министерство предложило попечителямъ принимать въ пансіоны дтей не только дворянъ, но и прочихъ сословій съ цлью увеличить средства пансіоновъ тамъ, гд они являются необходимо нужными, если же рекомендуемая министерствомъ мра, въ соединеніи съ нкоторыми другими, окажется недйствительною въ примненіи къ извстному пансіону, то такой пансіонъ закрывать. Такимъ образомъ мы видимъ, что пансіонамъ приданъ совершенно другой характеръ и что нкоторые изъ нихъ оставлены существовать вовсе не въ видахъ сословныхъ или педагогическихъ. Они только должны были доставлять значительныя удобства тмъ изъ родителей, которые живутъ въ город, не имющемъ гимназіи, и принуждены воспитывать дтей за глазами.

Одновременно съ закрытіемъ нкоторыхъ гимназическихъ пансіоновъ были закрыты и дворянскіе институты, которые также были основаны на сословныхъ началахъ и но систем закрытаго воспитанія. Впрочемъ, эти институты уничтожились сами собою, по недостатку средствъ. Такимъ образомъ, если не считать оставшихся гимназическихъ пансіоновъ, имвшихъ, какъ мы видли, совсмъ особую цль, система закрытаго воспитанія въ вдомств министерства народнаго просвщенія была признана несвоевременною.

Съ 1862 года начались чрезвычайно обширныя и сложныя работы въ министерств народнаго просвщенія. Былъ возбужденъ вопросъ о лучшей организаціи всего народнаго образованія, начиная съ университетовъ и доходя до самыхъ элементарныхъ народныхъ школъ, въ которыхъ, по случаю крестьянской реформы, чувствовалась настоятельная надобность. Началось необыкновенное движеніе и въ обществ, и въ литератур, которой была предоставлена полная свобода обсуждать проэкты различныхъ уставовъ, разработываемыхъ въ министерств. Казалось, настало время, когда педагогическіе вопросы, въ примненіи къ русской жизни, должны окончательно установиться и навсегда выйти изъ того колеблющагося состоянія, въ которомъ они до сихъ поръ находились.

Представляя на разсмотрніе Государственнаго Совта новый уставъ русскихъ университетовъ, министерство приложило къ нему обширную историческую записку о ход высшаго образованія въ Россіи. Заявляя, что восшествіе на престолъ Императора Александра II ознаменовалось возвращеніемъ университетамъ многихъ утраченныхъ ими правъ, и что по одному этому университеты пришли въ гораздо лучшее состояніе, министерство все-таки находитъ его далеко неудовлетворительнымъ. Причины дурнаго положенія русскихъ университетовъ министерство находитъ въ слдующемъ: въ недостатк, прежде всего, хорошихъ профессоровъ, на что имло сильное вліяніе запрещеніе посылать молодыхъ людей для усовершенствованія за-гранипу, потомъ въ излишней разнообразности обязательныхъ для студентовъ предметовъ: дале, въ недостаточномъ приготовленіи поступающихъ въ университетъ къ слушанію профессорскихъ лекцій, что естественно находилось въ связи съ плохой организаціей гимназическаго образованія, наконецъ, въ равнодушіи ученыхъ сословій къ интересамъ университетовъ и въ скудости учебныхъ пособій при университетахъ. Новый уставъ представленъ былъ съ цлью устраненія этихъ важнйшихъ недостатковъ. Самый крупный изъ нихъ, это — несовершенство гимназическаго образованія, къ пересмотру котораго и было приступлено немедленно. Не входя въ подробности новаго университетскаго устава, мы замтимъ только, что главная его цль заключалась въ томъ, чтобы сдлать университеты вполн самостоятельными заведеніями. Уставъ не входилъ въ слишкомъ подробное изложеніе разныхъ частностей вопроса, предоставляя разршать ихъ самому университету. Такимъ образомъ, удовлетворяя требованіямъ одного общаго устава, университеты могли значительно различаться одинъ отъ другого. Впрочемъ, не смотря на то, что окончательной редакціи устава предшествовало обсужденіе его не только русской и иностранной журналистикой, но даже заграничными профессорами, все-таки мы не видимъ въ устав слишкомъ рзкаго отличія его отъ предыдущихъ и строго проведенной системы.

Гораздо большее вниманіе обращалъ на себя, по своимъ особенностямъ и новизн, уставъ гимназій и прогимназій, изданный въ 1864 году. По этому уставу, гимназіи раздлялись на классическія и реальныя, полный курсъ состоитъ изъ семи классовъ, но по мр возможности, низшіе четыре класса отдляются отъ высшихъ и составляютъ прогимназію. Въ курсъ классическихъ гимназій входятъ языки греческій и латинскій, въ курсъ реальныхъ — естественная исторія съ присоединеніемъ къ ней химіи, физики и космографіи. Открывать въ извстной мстности ту или другую гимназію предоставлено попечителямъ округовъ, но соображенію съ мстными нуждами и съ желаніемъ гражданъ. Но въ новый уставъ гимназій включена была одна статья, которая значительно помшала водворенію у насъ реальнаго образованія. Въ этой стать сказано слдующее: ‘ученики, окончившіе курсъ ученья въ классическихъ гимназіяхъ, или имющіе свидтельства о знаніи полнаго курса сихъ гимназій, могутъ поступать въ студенты университетовъ. Свидтельства же объ окончаніи полнаго курса реальныхъ гимназій, или о знаніи сего курса принимаются въ соображеніе при поступленіи въ высшія спеціальныя училища, на основаніи уставовъ сихъ училищъ’. Общество сперва или не замтило этой статьи или обратило на нее мало вниманія, и потому жадно кинулось на реальныя гимназіи. Со всхъ сторонъ начали поступать заявленія о желаніи гражданъ давать дтямъ реальное образованіе. Классическія гимназіи учреждались почти только въ тхъ городахъ, гд было больше одной гимназіи, тогда одна обращалась въ классическую, а остальныя въ реальныя. Но вскор многіе увидли, что пребываніе ученика въ реальной гимназіи, по смыслу приведенной нами статьи, почти преграждаетъ ему доступъ въ университетъ, такъ какъ для поступленія въ университетъ требуется знаніе латинскаго и греческаго языковъ, которые въ реальныхъ гимназіяхъ не преподаются. Вслдствіе этого снова посыпались просьбы о дозволеніи преобразовать реальныя гимназіи въ классическія, что и было охотно исполняемо со стороны министерства. Это недоразумніе, выразившееся въ такой странной форм, ясно показало, однако же, въ какомъ образованіи нуждается наше общество. Причина того, почему оно стало отказываться отъ реальныхъ гимназій, заключалась единственно въ неодинаковости правъ, предоставленныхъ этимъ двумъ образовательнымъ системамъ. Вроятно современемъ эта неодинаковость была бы или вовсе уничтожена, или значительно смягчена тмъ, что знаніе языковъ требовалось бы при вступленіи на одинъ только историко-филологическій факультетъ, и тогда существующія въ Россіи гимназіи раздлились бы, по крайней мр, на ровное число классическихъ и реальныхъ. Но этого, по разнымъ обстоятельствамъ, не могло случиться. Ныншній министръ народнаго просвщенія, графъ Толстой, направилъ свою дятельность по иной дорог.

Прежде чмъ перейдти къ разсмотрнію мръ ныншняго министерства, мы должны упомянуть еще объ одномъ крупномъ факт того времени, именно, объ устав о начальныхъ народныхъ училищахъ. До этого времени начальныхъ народныхъ школъ почти не существовало, если не считать училищъ вдомства министерства Государственныхъ Имуществъ. Правда, въ распоряженіи духовенства и разныхъ обществъ находилось довольно значительное число школъ, но большая часть ихъ существовала только на бумаг. Съ 1860 года быстро начали размножаться воскресныя школы какъ въ Петербург, такъ и во многихъ другихъ городахъ. Число учащихся въ этихъ школахъ доходило до нсколькихъ тысячъ. Но въ 1862 году было издано Высочайшее повелніе ‘впредь до преобразованія воскресныхъ школъ на новыхъ основаніяхъ, закрыть вс нын-существующія воскресныя школы и читальни’. Это событіе побудило министерство поторопиться изданіемъ общаго устава народныхъ училищъ, который и вышелъ въ 1862 году. Этотъ уставъ важенъ потому, что представляетъ первый шагъ къ основательному учрежденію въ Россіи народныхъ училищъ и распространенію грамотности. При сочувствіи общества къ народному образованію, нкоторыя неудобства этого устава потеряли бы значительную часть своего вреда, тмъ боле, что онъ не старался передать дло народнаго образованія исключительно въ одн какія нибудь руки, а предоставлялъ его въ полное распоряженіе общества. Впрочемъ, мы намрены посвятить особую статью нашему народному образованіе, которое, также какъ и общественное, представляетъ много интереснаго.

Ныншній министръ народнаго просвщенія, графъ Толстой, при вступленіи въ министерство, самымъ положительнымъ образомъ высказался въ пользу классическаго образованія. Путешествуя прошлымъ лтомъ по Россіи, онъ въ разныхъ мстахъ выражалъ свой взглядъ на огромныя преимущества классическаго образованія передъ реальнымъ. На торжественномъ обд въ Керчи, графъ Толстой сказалъ, между прочимъ, слдующее: ‘мы здсь стоимъ на почв древней классической образованности: на каждомъ шагу открываются блистательныя о ней воспоминанія, каждый взмахъ топора и заступа вызываетъ изъ земли памятники греческаго просвщенія то въ камняхъ, то въ изваяніяхъ. На такой-ли почв не водвориться классическому образованію? Классицизмъ, мм. гг., не есть только изученіе древнихъ языковъ, классицизмъ есть вмст съ тмъ и изученіе древнихъ доблестей. Вотъ чего я желалъ бы вашимъ дтямъ, вотъ чего я ожидаю отъ новаго, только что начинающаго жить поколнія,.. Но да явится этотъ классицизмъ не въ камняхъ только и изваяніяхъ, а въ развитіи ума, въ сил духа и воли и въ тхъ нравственныхъ качествахъ, которыми отличались просвщеннйшіе народы древности’. Впрочемъ, разсматривая программы классическихъ гимназій, не трудно убдиться, что греческому языку предоставлено первенство въ гимназическомъ курс совсмъ по другимъ причинамъ. Министерство придастъ ему огромное значеніе въ той увренности, что греческій языкъ, собственно какъ языкъ, безъ полной его связи съ греческой литературой, иметъ огромное вліяніе на развитіе ума учащихся. Кром того, нкоторые попечители, отвчая на предложенные имъ вопросы со стороны министерства, признавали необходимость для насъ греческаго языка по слдующимъ причинамъ: ‘святая православная вра, говоритъ одинъ изъ нихъ, перешла къ намъ изъ Греціи и первые дятели и распространители православія, первые отцы церкви писали по гречески. Поэтому, основательное изученіе русскими греческаго языка можетъ служить къ основательному усвоенію догматовъ нашей религіи, къ основательному пониманію нашихъ богослужебныхъ пснопній, нердко мало вразумительныхъ въ славянскомъ перевод, но въ подлинник имющихъ глубокій смыслъ и сильно дйствующихъ на сердце’. На этомъ основаніи попечитель признаетъ необходимость не только повсемстнаго введенія въ нашихъ гимназіяхъ греческаго языка, но и ршительнаго преобладанія его надъ языкомъ латинскимъ. Словомъ, по тмъ или другимъ причинамъ, но классическимъ языкамъ отведено первое, почетнйшее мсто въ систем общаго образованія, и поборники реальныхъ гимназій увидли, что имъ нельзя надяться на то, чтобы ученикамъ реальныхъ гимназій было предоставлено право поступать въ университетъ, вслдствіе этого, реальныя гимназіи, одна за другою, стали преобразовываться въ классическія, такъ что теперь едвали можно насчитать три-четыре реальныхъ гимназіи во всей Россіи.

Систематичное утвержденіе въ нашемъ отечеств классическаго образованія естественно потребовало основанія особаго института для приготовленія учителей древнихъ языковъ. Институтъ этотъ возникъ въ Петербург подъ названіемъ ‘Филологическаго’. Основывая его, министерство руководствовалось правилами бывшаго главнаго педагогическаго института, и между прочимъ остановилось на томъ, что вновь учрежденный ‘Филологическій институтъ’ долженъ быть закрытымъ заведеніемъ. Вотъ какъ объясняетъ офиціальный органъ министерства преимущества закрытаго воспитанія: ‘закрытое заведеніе, говоритъ онъ, правда ограничиваетъ свободу дйствій воспитанниковъ, но на столько лишь, чтобы она не могла перейдти въ пагубный произволъ. Подчиняя ихъ законному порядку, нисколько однако же не стснительному, оно пріучаетъ ихъ къ правильному образу жизни и къ правильному распредленію времени для занятій и отдохновенія, этотъ порядокъ обращается впослдствіи въ привычку, и каждый изъ воспитанниковъ, вступая въ дйствительную жизнь, узнаетъ всю пользу такой благодтельной привычки. Требуя отъ воспитанниковъ исполненія опредленныхъ правилъ, закрытое заведеніе побуждаетъ своихъ питомцевъ сообразовать съ ними свои дйствія и постоянно имть въ виду главную цль ихъ назначенія, и чрезъ то укрпляетъ въ нихъ сознаніе нравственнаго долга и поселяетъ уваженіе къ закону. Благотворное вліяніе воспитателей и училищнаго начальства несравненно сильне дйствуетъ въ закрытомъ заведеніи, не уничтожаясь, или но крайней мр не ослабляясь противодйствіемъ посторонней среды, не причастной интересамъ учебнаго заведенія’. Такимъ образомъ мы видимъ, что основаніе института какъ закрытаго заведенія истекаетъ вовсе не изъ тхъ соображеній, на какихъ допущено предыдущимъ министерствомъ существованіе гимназическихъ пансіоновъ, а напротивъ опирается на преимущества закрытаго воспитанія передъ открытымъ.

Отдавъ предпочтеніе принципу закрытаго воспитанія въ лиц ‘Филологическаго Института’, министерство обратило также особенное вниманіе на улучшеніе и поддержку падавшихъ гимназическихъ пансіоновъ, Съ этою цлью г. министръ народнаго просвщенія обратился съ особымъ циркуляромъ ко всмъ губернаторамъ, приглашая ихъ содйствовать поддержанію закрытаго воспитанія въ лиц гимназическихъ пансіоновъ. ‘Въ высшей степени было бы желательно, говоритъ офиціальный органъ, чтобы дворянство оказало всевозможное содйствіе къ осуществленію общеполезныхъ предположеній министерства но этому предмету’.

Вмст съ тмъ новое министерство обратилось къ установленію боле строгаго контроля надъ учебною частью не только въ гимназіяхъ, но и вообще во всхъ учебныхъ заведеніяхъ. Было даже высказано предположеніе о томъ, чтобы домашнее воспитаніе подвергнуть правительственному надзору, но эта мра не осуществилась. Что же касается учебныхъ заведеній, то усиленіе надъ ними контроля выразилось въ слдующихъ формахъ: министерство усмотрло, что по уставу 1864 года, разсмотрніе и одобрніе гимназическихъ программъ предоставлено ршенію педагогическаго совта каждой гимназіи. Хотя для руководства педагогическимъ совтамъ была издана особая инструкція, но новое министерство нашло, что эта инструкція составлена въ слишкомъ общихъ чертахъ, такъ что ‘дло преподаванія осталось всецло въ зависимости отъ усмотрнія педагогическихъ совтовъ гимназій’. Для избжанія этого г. министръ потребовалъ доставленія ему общей программы но каждому округу, съ тмъ, чтобы но полученіи такихъ программъ, приступить ‘къ пересмотру преподанной отъ министерства инструкціи, съ цлью точне опредлить предлы, въ какихъ каждый предметъ гимназическаго курса долженъ быть проходимъ въ каждомъ класс гимназіи или прогимназіи’. Затмъ министерство обратилось къ разсмотрнію учебныхъ руководствъ, и нашло, что выборъ ихъ не можетъ быть предоставленъ усмотрнію не только каждаго учители въ отдльности, но даже всего педагогическаго совта гимназіи. По ‘тому министерство избрало слдующій способъ: дозволить употребленіе въ учебныхъ заведеніяхъ только такихъ руководствъ и даже книгъ для чтенія, которыя предварительно разсмотрны и одобрены въ самомъ министерств. Съ этою цлью при офиціальномъ орган министерства постоянно печатается списокъ разсмотрнныхъ и одобренныхъ руководствъ. Впрочемъ, для боле строгаго контроля принято за правило, что появленіе однажды въ списк извстной книги нисколько не исключаетъ возможности запретить употребленіе ея впослдствіи, если какимъ ни- будь образомъ окажется, что содержаніе этой книги вредно. Къ числу средствъ для усиленія контроля надъ гимназіями отнесены постоянныя ревизіи преподаванія. Ревизіи существовали у насъ съ давняго времени, но никогда не придавалось имъ такой важности, какъ въ настоящее время. При томъ же, до послдняго времени ревизіи производились или попечителями, или окружными инспекторами, или профессорами университетовъ. Въ настоящее время вс эти виды ревизіи оказались недостаточными и министерство начало учреждать особыя ревизіонныя комиссіи. Для характеристики этихъ ревизіонныхъ комиссій приведемъ нкоторыя мста изъ инструкціи попечителя казанскаго учебнаго округа, данной въ руководство комиссіи. ‘Ревизующіе должны подвергнуть основательному испытанію каждаго ученика, какъ изъ того, что пройдено въ томъ класс, въ которомъ находится ученикъ, такъ и изъ пройденнаго въ предыдущихъ классахъ, не допускать, чтобы преподаватели помогали ученикамъ своими вопросами, наведеніями и объясненіями, и ставить каждому ученику отмтку по взаимному соглашенію ревизующихъ… Ревизія должна положительно отвтить па слдующіе вопросы: съ должною ли строгостью производились переводные экзамены и вс ли ученики но достоинству занимаютъ мста въ извстномъ класс, достаточное ли вниманіе обращено учителями на главную цль гимназическаго ученія — развитіе способностей учениковъ, не жертвуютъ ли учителя ложно понятому развивательному методу положительными знаніями, которыми обусловливается истинное развитіе учащихся’. Такимъ образомъ, ревизіонная комиссія иметъ цлью бдительно надзирать надъ учителями чрезъ экзамены учениковъ, а для учениковъ установляются такимъ путемъ вторичные экзамены. Особенное вниманіе обращено министерствомъ на преподаваніе словесности и русскаго языка. По взгляду министерства, преподаваніе русской литературы не должно входить въ составъ гимназическаго курса. Преподается только общая словесность, куда русская литература входитъ только въ вид частныхъ примровъ, частныхъ указаній па произведенія того или другого русскаго писателя. Но кром того, установленъ строгій надзоръ за преподаваніемъ и общей словесности. Въ одномъ изъ майскихъ циркуляровъ министерства за настоящій годъ мы встртили слдующее распоряженіе г. министра: ‘въ одномъ изъ отчетовъ по управленію учебными округами за 1866 годъ, говоритъ циркуляръ, между прочимъ сказано, что для устраненія въ преподаваніи словесности л русскаго языка въ гимназіяхъ возможности задаваться несвойственными гимназическому курсу цлями и вдаваться въ изложеніе того, что но существу своему не относится прямо къ предмету, начальствомъ округа предложена къ руководству программа, въ которой съ точностью опредлены предлы, составъ и послдовательность занятій по этому предмету, а выборъ статей для чтенія, разбора въ класс и заучиванія, а также темъ для сочиненій поставленъ подъ ближайшее отвтственное наблюденіе директоровъ и инспекторовъ, въ основаніе же обученія собственно языку положено тщательное изученіе граматическихъ законовъ, разъясняемое и укрпляемое практическими упражненіями. Вполн одобряя таковое распоряженіе, министерство народнаго просвщенія считаетъ нужнымъ увдомить объ ономъ гг. попечителей, на случай, еслибъ оказалось возможнымъ сдлать такое же распоряженіе и въ другихъ учебныхъ округахъ’. Таковы общія, извстныя офиціально, мры министерства для усиленія контроля надъ учебною частью въ гимназіяхъ.

Подъ вліяніемъ взглядовъ ныншняго министерства, и университеты наши стали мало-по-малу вводить у себя разныя перемны, соотвтственныя общему духу современнаго педагогическаго направленія. Такъ, напримръ, при московскомъ университет учреждена, въ вид опыта, греко-латинская семинаріи съ цлью приготовленія студентовъ къ занятію учительскихъ мстъ въ гимназіяхъ по греческому и латинскому языкамъ. Тотъ же университетъ, ревнуя объ усиленіи строгости переходныхъ экзаменовъ, постановилъ: ‘при легкости полученія медицинскихъ свидтельствъ о болзни и при невозможности со стороны университетскаго врача контроля надъ дйствительностью болзни, число заболвающихъ студентовъ всегда весьма возрастаетъ въ ма мсяц (во время экзаменовъ), и эта возможность обойдти университетскія правила иметъ слдствіемъ то, что студенты мало занимаются въ теченіи-цлаго года, при значительномъ числ студентовъ, подвергающихся испытанію посл вакаціоннаго времени, и при краткости срока, назначеннаго для этихъ испытаній, нтъ возможности съ должною точностью поврить знанія испытуемыхъ, чрезъ что экзаменамъ посл вакацій дается характеръ нкоторой легкости сравнительно съ экзаменами до вакацій. По этимъ соображеніямъ ректоръ находитъ, что было бы справедливе и полезне производить испытанія только въ ма мсяц’. Совтъ опредлилъ: просить у попечителя округа разршенія объ отмн дополнительныхъ испытаній посл вакаціоннаго времени. Въ нкоторыхъ университетахъ, какъ напримръ, въ петербургскомъ, были уничтожены переходные экзамены изъ перваго курса во второй и изъ третьяго въ четвертый, теперь эти экзамены снова возстановлены въ прежнемъ вид.

Относительно собственно-народнаго образованія министерство графа Толстаго также приняло нсколько мръ, существенно отличныхъ отъ тхъ, которыя принимались прежнимъ министерствомъ. Для ознакомленія съ общимъ характеромъ этихъ мръ, мы напомнимъ, что ныншній министръ народнаго просвщенія есть вмст съ тмъ и оберъ-прокуроръ св. Синода. Это обстоятельство дало поводъ офиціальному органу министерства высказать слдующее: ‘изъ всхъ вдомствъ, говоритъ онъ, ближе всего стоятъ къ длу народнаго образованія вдомство православнаго духовенства и министерство народнаго просвщенія- Разногласіе и антагонизмъ между ними, начинавшія было развиваться, особенно въ юго-западныхъ губерніяхъ Россіи, могли имть самыя прискорбныя послдствія для начальнаго народнаго образованія въ нашемъ отечеств, но Государю Императору было угодно предотвратить на будущее время всякую возможность подобнаго разлада, и теперь есть полное основаніе надяться, что оба вдомства дружно соединятъ свои усилія на пользу великаго государственнаго и народнаго дла. Это великій залогъ для будущаго его преуспянія’. Мры для уничтоженія антагонизма, о которомъ упоминаетъ офиціальный органъ министерства, состоятъ въ томъ, что дло народнаго образованія поручается предпочтительно въ руки духовенства. Министерство не особенно сочувствуетъ начинаніямъ разныхъ обществъ но учрежденію училищъ для приготовленія народныхъ учителей. ‘Забота объ учителяхъ для начальныхъ народныхъ училищъ, по мннію министерства, должна быть главнйшимъ образомъ предоставлена вдомству нашего православнаго духовенства, въ нашихъ духовныхъ семинаріяхъ ежегодно оканчиваютъ курсъ множество молодыхъ людей, которые во многихъ епархіяхъ за недостаткомъ священно и церковно-служительскихъ вакансій, остаются безъ всякаго опредленнаго дла и безъ всякаго обезпеченія. Неужели же вс эти молодые и хорошо подготовленныя силы должны даромъ пропадать для начальнаго народнаго образованія, и министерство народнаго просвщенія или земство должны растрачивать свои далеко не богатыя средства на какихъ-то еще другихъ учителей и даже учительницъ для народа? Дйствуя за одно, и министерство, и земство могутъ въ этомъ случа смло обратиться къ православному духовенству и отъ него ждать наибольшей и наилучшей помощи’. Кром замщенія учительскихъ должностей окончившими курсъ семинаристами, министерство способствуетъ еще, тому, чтобы приходскіе священники сосредоточивали но возможности народное образованіе въ своихъ рукахъ. Это послужило поводомъ къ продолжительнымъ обсужденіямъ въ нашей журналистик вопроса о томъ, въ какой степени полезно для народнаго образованія почти исключительное предоставленіе его въ руки духовенства. Сколько намъ извстно, три газеты, ‘Москва’, ‘Московскія Вдомости’ и ‘Всть’ высказались безусловно въ пользу этой мры, остальныя изданія доказывали противное.

Офиціальный органъ министерства народнаго просвщенія, приступая къ изложенію мръ и предположеній но учебной части, говоритъ между прочимъ, что дло общественнаго образованія въ Россіи пошло бы несравненно успшне, ‘еслибъ наше просвщеніе было ведено послдовательно однимъ и тмъ же, но возможности ровнымъ путемъ, безъ потрясеній, безъ уклоненій въ различныя и противоположныя стороны, въ дух полнаго уваженія къ насажденіямъ и созиданіямъ предшествовавшихъ поколній. Неуклонное движеніе впередъ по одному и тому же разумно избранному пути и охраненіе того, что уже однажды было создано и успло развиться—охраненіе посредствомъ своевременныхъ, постоянныхъ, но постепенныхъ улучшеній — вотъ правило, которымъ, казалось бы, должно наиболе руководствоваться министерство народнаго просвщенія. Къ сожалнію, это правило не всегда било его девизомъ’. Таково убжденіе ныншняго министерства. Мы, слдовательно, имемъ право заключить, что оно считаетъ классическое образованіе наиболе соотвтствующимъ интересамъ русскаго общества, что закрытое воспитаніе есть форма, наиболе пригодная для нашего юношества, что начальное народное образованіе можетъ правильно развиваться только подъ снью русскаго духовенства, и т. п. Если дйствительно таковы наши общественныя потребности но части образованія, если средства ныншняго министерства на самомъ дл’ соотвтствуютъ народнымъ нуждамъ, то мы искренно желали бы, чтобы они утвердились, наконецъ, основательно въ нашемъ отечеств. Если бы изъ всхъ разнообразныхъ образовательныхъ системъ, какія только примнялись къ намъ со временъ Петра Великаго, проводилась послдовательно хоть одна — будь это самая либеральная или самая консервативная, система начала или конца царствованія Александра I — мы бы находились теперь въ несравненно выгоднйшемъ положеніи, потому что въ самомъ обществ усплъ бы выработаться правильный взглядъ на достоинства или недостатки извстнаго педагогическаго направленія. Теперь же наше общество, находясь подъ вліяніемъ различныхъ системъ, будучи не въ состояніи вполн ознакомится ни съ одною изъ нихъ, не можетъ сознательно выразить ни сочувствія, ни отпора тому или другому направленію, изъ которыхъ каждое принимается имъ съ одинаковымъ сочувствіемъ. То, чему вчера восторженно рукоплескали, сегодня порицается, то, что вчера открыто и повидимому сознательно порицалось, сегодня становится идеаломъ совершенства. Передъ нашими глазами есть нсколько фактовъ (въ дйствительности ихъ, разумется, несравненно больше), которые прежде едва ли бы встртили сочувствіе общества: педагогическій совтъ одной гимназіи положилъ употреблять тлесное наказаніе, другая гимназія (Архангельская) ‘изъ желанія педагоговъ обезпечить свою репутацію во мнніи какихъ-нибудь прізжихъ ревизоровъ’ опредлила держать воспитанниковъ въ каждомъ класс не мене двухъ лтъ іі превратить такимъ образомъ семи-лтній гимназическій курсъ въ четырнадцати-лтній, педагогическій совтъ херсонской гимназіи дозволилъ ученикамъ даже старшихъ классовъ, посщать театръ только съ родителями, или же не иначе, какъ съ особаго разршенія директора и инспектора, при чемъ всмъ имъ воспретить посщать раекъ, такое же распоряженіе сдлалъ педагогическій совтъ и воронежской гимназіи, этотъ же совтъ ршилъ выгонять изъ заведенія ученика, если онъ пропуститъ три учебныхъ дня почему нибудь другому, кром дйствительной болзни, директору харьковской гимназіи достаточно было замтить одному изъ содержателей пансіоновъ, что въ его библіотек находятся книги, не совсмъ удобныя для чтенія, и содержатель пансіона немедленно изгоняетъ изъ библіотеки такія сочиненія, какъ ‘Воспитанница’ и ‘Гроза’ Островскаго, редакторы ‘Московскихъ Вдомостей’ предполагаютъ открыть въ Москв заведеніе въ размрахъ лицея, съ гимназическимъ и университетскимъ курсомъ ученія и съ спеціальною цлью провести систему воспитанія отъ начала и до конца, отъ дтскаго возраста до зрлаго — явленіе, котораго ужаснулось бы русское общество 1860 или 61 года. Но дло на этомъ не останавливается. Являются господа, которые открыто провозглашаютъ свое намреніе передлать науку на свой ладъ, для достиженія вовсе не научныхъ цлей. Такъ, напримръ, въ одномъ изъ послднихъ засданій педагогическаго собранія въ Петербург, нкто г. Белярминовъ предложилъ на обсужденіе собранія рефератъ ‘о нравственномъ элемент въ преподаваніи исторіи какъ предмета обще-образовательнаго курса.’ Г. Белярминовъ поставилъ слдующіе тезисы: ‘Исторія въ общеобразовательныхъ заведеніяхъ, помимо цлей, лежащихъ въ сущности предмета, должна имть преимущественное вліяніе на образованіе характера, съ этою цлью, при первоначальномъ курс должны быть выбираемы только такія біографіи, которыя возвышаютъ умъ. согрваютъ сердце и сообщаютъ вол энергію, въ систематическій курсъ должны войдти эпохи возникновенія государства и процвтанія его, періоды разложенія должны быть тщательно избгаемы, въ русскихъ учебныхъ заведеніяхъ историческій матеріалъ долженъ быть предлагаемъ въ интересахъ національныхъ (?). Тотъ и другой курсы должны сопровождаться нравоученіемъ (!), основаннымъ на нравственности христіанской, въ первоначальномъ курс нравоученія должны быть выражаемы въ форм одобренія или осужденія событіи съ точки зрнія христіанской нравственности, въ систематическомъ курс эти нравоученія должны образовать въ учащихся мысль, что исторія не есть игра случайностей, но нравственная работа человчества подъ руководствомъ промысла. Или короче, первый курсъ долженъ быть идеально-христіанскій, второй курсъ — идеально-христіански-нравственный.’—Трудно теперь сказать, до какихъ предловъ дойдетъ усердіе нашихъ педагоговъ, по крайней мр характеръ сейчасъ приведенныхъ нами тезисовъ чрезвычайно напоминаетъ взгляды педагоговъ временъ Магницкаго и Рунича.

Таковъ историческій ходъ нашего общественнаго образованія. Длая то шагъ впередъ, то шагъ назадъ, оно пришло только къ одному несомннно-полезному и очевидному результату: оно заинтересовало собою значительную часть общества, такъ что если при Петр заботились о томъ, чтобы школы наполнялись учениками, то теперь заботиться объ этомъ совершенно излишне. Мы видли также, что общей системы въ нашемъ общественномъ образованіи не существовало. При незнакомств нашего общества съ педагогическими системами, при отсутствіи въ немъ твердыхъ историческихъ основаній для усвоенія того или другого направленія, и настоящая система можетъ рано или поздно уступить мсто другой — лучшей или худшей, смотря по окружающимъ обстоятельствамъ.

Гдб.

‘Дло’, No 11, 1867

ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРНІЕ.

Читайте также: