ВЕСЕЛЫЕ РАЗСКАЗЫ СИБИРСКАГО СТАРОЖИЛА.
ВЕСЕЛЫЕ РАЗСКАЗЫ СИБИРСКАГО СТАРОЖИЛА.
(ФЕЛЬЕТОНЪ).
КОСТОЛОМОВЫ.
КОСТОЛОМОВЫ.
Добродушный Сибиряк.
‘Восточное Обозрніе’, No 9, 1885
Веселые рассказы Сибирского старожила, Ядринцев Николай Михайлович, Год: 1885
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Весьма прискорбный случай произошелъ недавно въ одномъ город съ частнымъ приставомъ. Только что человкъ былъ опредленъ на службу, и вдругъ, внезапно въ эту минуту ршеніемъ сената посаженъ въ тюрьму и подлежитъ ссылк въ мста отдаленныя за массу предшествовавшихъ злоупотребленій. Оказалось, что о немъ производилось давно слдствіе, такъ какъ гд-то онъ управлялъ тюремнымъ учрежденіемъ и не вполн чисто. Печальное событіе! только что онъ заслужилъ расположеніе и признанъ былъ способнымъ и благонадежнымъ полицейскимъ чиновникомъ, можетъ быть, уже торжествовалъ вступленіе въ должность и пирогъ испёкъ, какъ вдругъ сенатскій приговоръ разрушаетъ иллюзію.
Мои грустныя размышленія были однако облегчены разсказомъ и исповдью одного сибирскаго старожила.
— Что вы, сударь, удивляетесь, то ли бываетъ у насъ, кто не бывалъ подъ слдствіемъ. Не хотите ли, я вамъ разскажу нсколько случаевъ. Вотъ вы про полиціймейстера Чижа слыхали, въ Каинскомъ округ онъ былъ подъ слдствіемъ, а въ Томск полиціймейстеромъ, и въ этой должности самъ и бумаги писалъ о розыск: розыскать такого-то Чижа, находящагося подъ слдствіемъ, изъ Каинека отвчаютъ, что нтъ такого, онъ опять бумагу пишетъ, а самъ пока служить да служитъ. Ну, ужъ этотъ Чижъ покойникъ, Богъ съ нимъ! А то бывали и такіе случаи: вы слыхали, что въ Т—л—искомъ округ былъ исправникъ, который мужику ребро сломалъ, что по несчастію и было обнаружено. Конечно, слдствіе началось, и исправникъ долженъ былъ устраниться. Съ этого времени его прозвали Костоломовымъ, детъ Костоломовъ въ губернскій городъ Рыбаковскъ, видимо въ опал, но не унываетъ и заводитъ знакомства, познакомился и съ нимъ познакомились, оказался прекрасный человкъ. Подаетъ Костоломовъ опять на службу, наводятъ справки, оказывается — Костоломовъ безукоризненъ. И вдругъ изъ подсудимаго Костоломовъ длается полиціймейстеромъ, вс такъ и ахнули. И сталъ Костоломовъ свою службу совершать на новомъ поприщ. Дйствовать онъ сталъ во всю силу, какъ Илья Муромецъ: за руку схватить обывателя руки нтъ, за ногу — ноги нтъ, за голову — голову оторветъ. Прежде всего возопили ночные караульщики, детъ ночью, видитъ, если кто задремалъ у воротъ, трахъ шашкой по голов со всего маху. На что пожарная команда, народъ на подборъ крпкій, бревна на пожар падаютъ — выдерживаютъ, лошадь лягнетъ — снесутъ, а Костоломовскаго кулака не могли выдержать, жаловаться пошли. Тамъ Костоломовъ рожу разворотилъ, тамъ скулу свернулъ. Блюстители закона пробуютъ Костоломову напомнить, что за это можетъ достаться, а онъ только смется. Обывателей ‘мошенниками’ честитъ.— Кто-то пошелъ жаловаться.— Какъ же это вы?— спрашиваютъ Костоломова:— это оскорбленіе.— А онъ въ отвтъ:— ‘вс они мошенники, я это докажу и не отвчу’. Такъ Ильюша понималъ свои права. Вздумалъ Костоломовъ рынокъ соблюдать. Идетъ, видитъ возъ рыбы, понюхалъ, не понравилось.— Вали въ рку!— командуетъ онъ, весь возъ вывалили. Что съ него возмешь! А рыба то оказалась совсмъ не испорченная. Раздаетъ Костоломовъ направо и налво свои ‘гостинцы’, не спрашиваетъ, что за это будетъ, однако, и съ нимъ бывали казусы. Онъ привыкъ раздавать, но обстоятельства его научили и получать, причемъ за оскорбленіемъ онъ не гнался. Вотъ что съ нимъ недавно случилось. Отдаетъ онъ распоряженіе не открывать кабаковъ утромъ ране извстнаго времени, детъ и видитъ нарушеніе приказаніи въ базарный день въ какомъ-то кабачк. Вскиплъ, входитъ грозно съ своими полицейскими въ кабакъ и, приблизясь своею тучною объемистою фигурою, задаетъ вопросъ сидльцу жестомъ, иначе, не говоря ни слова, бацъ сидльца въ морду и, совершивъ такое внушеніе, Костоломовъ, не говоря ни слова, удаляется.
Сидлецъ былъ озадаченъ и сначала не сообразилъ этого ‘языка жестовъ’. Но, опомнясь и понявъ, что и онъ имлъ такое же право употреблять въ отвтъ тотъ же первобытный выразительный языкъ, схватилъ бутылку и бацъ Костоломова но ше. Костоломовъ даже не повернулся, точно муха сла. Онъ вышелъ спокойно, не обнаруживъ даже изумленіи, и предпочелъ смолчать.
Обиженный, однако, на грхъ не ограничился этимъ и былъ боле обидчивъ, онъ подаетъ жалобу на Костоломова и присовокупляетъ, что вынужденъ былъ отвтить г. полиціймейстеру бутылкой, но послдній видимо этого не замтилъ и не ощутилъ. Узнавъ о такомъ казус, Костоломовъ смутился. Бутылка ничего, по непріятно заявленіе о реприманд. детъ Костоломовъ къ. пріятелю, винному складчику, и проситъ его повліять на сидльца, чтобы онъ не обнаруживалъ этого ‘интимнаго разговора’, происшедшаго между нимъ и жалобщикомъ. На сидльца повліяли, и вотъ онъ подаетъ новую бумагу, что они съ Костоломовымъ совершили мировую и сидлецъ боле не ищетъ на полиціймейстера, а іюлиціймейстеръ и совсмъ не искалъ на сидльца. Судъ уже хотлъ прекратить дло, какъ вдругъ вступается судебный представитель и возбуждаетъ вопросъ: ‘да можетъ ли полиціймейстеръ прекратить это дло, вдь онъ долженъ судиться за превышеніе власти, въ преступленіи по служб’. Костоломовъ даже никогда не предполагалъ, что можетъ быть такое обвиненіе. Какая-такая для его, Костоломова, власти можетъ быть препона!.. Кажись, конецъ Костоломову. Ничего не бывало. Патронъ его вытребываетъ дло для дополненій и даетъ его надежному человчку, человчекъ этотъ — не мудрый, но всегда умющій понять, что Костоломова надо спасти, и слдствіе гд-то застряло, а Костоломовъ дйствуетъ. Ршилъ онъ евреевъ выселить, посадилъ уже 7 человкъ, страху нагналъ жестокаго, но у Костоломова нашлось и снисхожденіе. Онъ чрезъ своего брата въ губернскомъ суд начинаетъ убждать одного изъ евреевъ имть чувство самосохраненія и возчувствовать благодарность къ нему, Костоломову, за участіе, которое онъ, Костоломовъ, принимаетъ, но своему доброму сердцу, въ евре, а потому дать ему, Костоломову, 200 р. Но коварный еврей злата не далъ, а подалъ жалобу о вынужденіи 200 р. Опять дло, и опять потребовано для дополненія.
На поступки Костоломова постоянно указывали блюстители закона, судебная власть давно спрашиваетъ, что дла о Костоломов? Но дла молчатъ, какъ только казусъ и уголовщина отправляются къ избранному слдователю ‘по полиціймейстерской части’, а тотъ точно гробовщикъ хоронить эти слдствія. Сказываютъ, что эти слдствія лежатъ у кого то на стол для ‘дополненія’ костоломовской каррьеры, конечно, и Костоломовъ дополняетъ, кому голову, кому ногу, съ кого шерсти клокъ. Такъ, что же тутъ сударь, удивляться?! Мн извстны подлинныя дла объ этомъ.
А посмотрите вы, сударь, сколько этихъ Костоломовыхъ бывало въ Сибири. Помните вы засдателя въ Т—менскомъ округ Красова. Человкъ это былъ по чину маленькій, но мужчина объемистый, силы непомрной. Наскаку мужика за шиворота въ повозку втаскивалъ и расправлялся. Сколько длъ, сколько костей поломано имъ, сколько жалобъ было. А посл кмъ сталъ,— знаете?
— Нтъ,— не знаю.
— Говорятъ, горнымъ исправникомъ. Вотъ и подите, а сколько реберъ сокрушилъ!
— Въ Ингодинск исторію съ Зубоскаловымъ слыхали?
— Это во время игры въ карты уличенъ былъ и получилъ замчаніе?
— Да-съ, собственной физіономіей за это два стекла вы били! Что же, дознаніе производили, но благо свидтели были благородные и непріятность эту не подтвердили. Но вдь два стекла и раму — физіономіей, сами посудите, и ничего! Даже красиве сталъ!..
— Теперь въ К—ск Бойцовъ отличается, который еще (Ирфановымъ описанъ въ разныхъ похожденіяхъ. Думаете, его Лета поглотила, или въ мстахъ отдаленныхъ находится,— да, въ мстахъ отдаленныхъ — только засдателемъ. И что у него не длается! Онъ такой порядокъ завелъ, что и самъ не отвчаетъ, и съ другихъ за преступленія не взыскиваетъ. Прошенія и доносы на него подаютъ о скрытіи убійствъ, а ему и горя мало. Поселенецъ убиваетъ поселенца изъ револьвера, а убійцу выпускаютъ. Ссыльный наноситъ жен 11 ранъ, а засдатель миритъ ихъ. Другой наноситъ смертельную рану ножомъ, и его только выселяютъ. За то и самъ засдатель отличается. Высылаетъ изъ К—ренска обывателей кого вздумаетъ, да и баста. Великое дло засдатель гд, нибудь на Лен. Ну, скажите, кто его тамъ подъ судъ отдастъ!
При этихъ разсказахъ старожила мн представился цлый типъ нашего Костоломова. Костоломовъ т — скій только одинъ изъ типовъ, не вымершихъ въ Сибири. Это типъ стараго закала, когда можно было жить и жилось безъ закона. Имъ дорожатъ еще, ибо въ извстной сред Костоломовъ угодливъ и податливъ. Въ губерніи онъ уметъ угодить.
— И какой это исправный да бойкій Костоломовъ,— говорятъ у насъ губернскіе.
На закуск и за картами Костоломовъ душ человкъ, но въ темпомъ переулк не попадайся!
Хорошо еще живется этому человку, но и на него есть щука. Новый прокурорскій надзоръ сторожитъ его. ‘Законъ’ страшне всего для Костоломовыхъ, они не выносятъ его какъ ладои у.
Положимъ, ‘слдователь’ свой человкъ, а, все-таки, какъ съ имениннаго-то пирога по владимірк въ мста отдаленныя за сокрушеніе реберъ — непріятно!