Версальский экспромт, Мольер Жан-Батист, Год: 1663 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 24 минут(ы)

ВЕРСАЛЬСКІЙ ЭКСПРОМТЪ
(L’IMPROMPTU DE VERSAILLES),

комедія Мольера въ одномъ дйствіи.

(Представлена въ Версали 14 октября и въ Париж, на Палеройяльскомъ театр, 4 ноября 1663 г.)

Переводъ съ французскаго, князя І. Мещерскаго.

(Посвящается С. Анненкову.)

Нкто Бурсо (Boursault), вообразивъ, что съ него писана роль сочинителя Лизидаса, самъ сочинилъ пьесу ‘Портретъ портретиста’, въ которой старался осмять нкоторые стихи ‘Школы женщинъ’. На ‘Портретъ портретиста’ Мольеръ отвтилъ ‘Версальскимъ экспромтомъ’, гд Бурсо названъ своимъ именемъ, и, надо сознаться, авторъ экспромта отнесся къ своему противнику съ большимъ пренебреженіемъ. Пьеса понравилась двору, потому что въ ней видли нападки на приторныхъ скромницъ, на prcieuses, на отель де-Рамбулье,— словомъ, на все то, что, по мннію молодаго поколнія, напоминало старый дворъ. Тмъ не мене Мольеръ ограничился немногими лишь представленіями ‘Версальскаго экспромта’, затмъ пьеса эта не появлялась на сцен и даже напечатана уже по смерти автора.— Въ этой пьес замчательны наброски нкоторыхъ характеровъ, обработанныхъ впослдствіи въ другихъ пьесахъ Мольера: такъ, роль придворнаго, схожая съ такою же ролью въ ‘Критик школы женщинъ’, развита въ ‘Ученыхъ женщинахъ’. Очеркъ характера такой женщины, которая полагаетъ, что ей все дозволено потому только, что она врна своему мужу, послужилъ образцомъ для Клеонфисы въ ‘Амфитріон’, а характеръ приторной скромницы (la prude), думающей единственно о соблюденіи наружныхъ приличій и называющей своихъ поклонниковъ искренними друзьями,— явился въ ‘Мизантроп’. Другіе, набросанные Мольеромъ, характеры еще ожидаютъ писателя, который съумлъ бы вывести ихъ на сцену. Въ ‘Версальскомъ экспромт’ зритель видитъ самого Мольера посреди его труппы, однихъ изъ актеровъ онъ бранитъ, а другихъ ободряетъ, не ускользаетъ отъ него ни одна мелочь…. Еслибы пьеса эта не представляла оригинальной картины Мольера, окруженнаго своею труппою, то и въ такомъ случа она заслуживала бы полнаго вниманія людей умющихъ цнить искусство {Oeuvres de Molire par Petitot. Tome second. Paris. M. DCCC. XX.}.

Такъ, или почти такъ, говорилось объ этой пьес въ двадцатыхъ годахъ ныншняго столтія. Для насъ особенно дороги послднія, подчеркнутыя нани, слова. Дйствительно, какія бы достоинства или недостатки, какое значеніе или какой интересъ ни имла бы пьеса для современниковъ, какъ бы ни понималась она послдующими поколніями,— сказанное въ подчеркнутыхъ словахъ останется истиной для всего образованнаго міра, ибо ничто не можетъ сравниться съ наслажденіемъ видть и слышать великаго художника въ разгар его неподдльной, незаученной рчи, а живаго слова объ искусств,— видть, если можно такъ выразиться, самый процессъ его творчества, объясняемый не заране формулированными фразами, но, повторяемъ, живымъ словомъ, такъ мтко, просто, чутко и весело отвчающимъ на малйшую тнь возраженія, хотя бы возраженіе это только таилось въ глазахъ, въ физіономіяхъ его учениковъ, близко знакомыхъ своему безсмертному учителю, другу и, вмст, доброму, надежному, славному товарищу.

Современникамъ обыкновенно всего ближе къ сердцу такъ-называемый животрепещущій вопросъ, а такимъ вопросомъ, при постановк ‘Версальскаго экспромта’, былъ слдующій: за кмъ останется побда въ борьб Мольеровской труппы съ труппою Бургоньскаго отеля? Потомъ, какъ и теперь зачастую бываетъ, современники старались угадать, съ кого именно писано то или другое дйствующее лицо (напр. маркизы). Наконецъ, не могло не занимать современниковъ подраженіе или, точне, пародированіе самимъ Мольеромъ актеровъ враждебной труппы. Все это можетъ имть для насъ лишь нкоторый, боле или мене занимательный, историческій интересъ, обрисовывающій отношеніе къ пьес какъ современнаго общества, такъ и самихъ исполнителей. Назовите эту пьесу — ‘Мольеръ посреди своей труппы’, или ‘Мольеръ и его труппа’, и, несмотря на всю заманчивость такого названія для людей, сколько-нибудь знакомыхъ съ Мольеромъ, все-таки постановка ‘Версальскаго экспромта’ въ настоящее время едва ли возможна даже съ самыми полными комментаріями. Подражательная игра актера — роль самого Мольера, занимающая такое видное мсто въ пьес — утратила бы весь комизмъ уже потому, что никому не извстна игра ни самого Мольера, ни тхъ актеровъ, которыхъ онъ пародировалъ,— давно вдь сказано: ‘актеръ что умеръ, то исчезъ’. Объ остальномъ, что въ этой ‘пьес могло бы занимать современниковъ, и говорить нечего. Только забавное содержаніе втораго явленія и теперь было бы понятно. Другое дло — чтеніе этой пьесы. Тутъ каждый истинный любитель искусства найдетъ много полезныхъ указаній: и взглядъ Мольера на обязанность комическаго писателя (монологъ Брекура въ третьемъ явленіи), и убжденіе его въ неистощимости сюжетовъ для комедіи (явленіе третье), и совты исполнителямъ (въ первомъ и третьемъ явленіяхъ). Далеко ли ушла теорія новйшихъ писателей о драматическомъ искусств отъ совтовъ Мольера въ ‘Версальскомъ экспромт’, ршить не беремся: по нашему крайнему разумнію, Мольеромъ высказано все, хотя и въ общихъ чертахъ,— вдь онъ говорилъ опытнымъ актерамъ, слдовательно много распространяться ему не приходилось. Въ какой мр содйствовали образованію современныхъ намъ артистовъ новйшія характеристики страстей, быть-можетъ и ‘весьма важныхъ для сценическаго художника’, тоже не знаемъ, но. воля ваша, вс эти анатомическія, физіологическія, психическія и прочія тонкости, прекрасныя сами по себ, невольно напоминаютъ слова учителя философіи въ ‘Bourgeois gentilhomme’: La voix O se forme en rouvrant les mchoires et rapprochant les lvres par les deux coins, le haut et le bas, O.— Изъ этого не трудно заключить, во-первыхъ, что и Мольеръ весьма могъ бы написать цлые трактаты о мимик, объ игр мускуловъ при выраженіи того или другаго ощущенія и, во-вторыхъ, что онъ не сдлалъ этого потому… да, вроятно, потому, что подобныя вещи несравненно легче изучаются ‘сценическими художниками’ не въ теоріи, а исключительно на практик, точно также какъ и произношеніе звука О въ многоразличныхъ его оттнкахъ удобне испробовать на дл, чмъ выслушивать нескончаемыя и скучныя о томъ лекціи, въ своемъ род весьма свдущаго,, преподавателя философіи.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Мольеръ, смшной маркизъ.

Брекуръ, знаменитый господинъ.

Лагранжъ, смшной маркизъ.

Дюкруази, сочинитель.

Г-жа Дюпаркъ, церемонная маркиза.

‘ Бежаръ, недоступная женщина.

‘ Дебри, умная кокетка.

‘ Мольеръ, бойкая насмшница.

‘ Дюкруази, несносная приторница.

‘ Эрве, горничная, способная двушка.

Ляторильеръ, надодливый маркизъ.

Бежаръ и еще четыре лица, непрошеные торопители {Въ оригинал: les ncessaires — въ смысл безполезныхъ хлопотуновъ, которые во все мшаются, которымъ до всего дло. Въ настоящей комедіи эти люди являются къ Мольеру, торопя его начинать пьесу, хотя никто имъ этого не поручалъ.}.

Дйствіе въ Версали, въ театральной зал.

Явленіе І-е.

Мольеръ, Брекуръ, Лагранжъ и Дюкруази, г-жи: Дюпаркъ, Бежаръ, Дебри, Мольеръ, Дюкруази и Эрве.

Мольеръ. (Одинъ, обращаясь къ товарищамъ, находящимся за сценой.)

Господа, пора! Шутите вы, что ли? Чего вы нейдете, чегомедлите?… Народецъ, чортъ возьми!… Эй, господинъ Брекуръ!

Брекуръ. (За сценой.)

Что?

Мольеръ.

Господинъ де-Лагранжъ.

Лагранжъ. (За сценой.)

Чего?

Мольеръ.

Господинъ Дюкруази.

Дюкруази. (За сценой.)

Что прикажете?

Мольеръ.

Госпожа Дюпаркъ.

Г-жа Дюпаркъ. (За сценой.)

Ну?

Мольеръ.

Госпожа Бежаръ.

Г-жа Бежаръ. (За сценой.)

Чего тамъ?

Мольеръ.

Госпожа Дебри.

Г-жа Дебри. (За сценой.)

Что надо?

Мольеръ.

Госпожа Дюкруази.

Г-жа Дюкруази. (За сценой.)

Что такое?

Мольеръ.

Госпожа Эрве.

Г-жа Эрве. (За сценой.)

Сейчасъ, сейчасъ!

Мольеръ.

Право, съ этимъ народомъ съ ума сойдешь! Эй, господа! (Входятъ: Брекуръ, Лагранжъ, Дюкруази.) Да что за пропасть, господа! Вы хотите вывести меня изъ терпнія.

Брекуръ.

Да подумайте, чего вы требуете? Мы совсмъ не знаемъ ролей, а вы хотите, чтобъ мы сейчасъ же играли. Вы выводите насъ изъ терпнія.

Мольеръ.

Гм… Съ дикими зврями легче сладить, чмъ съ труппою актеровъ!

(Входятъ госпожи Бежаръ, Дюпаркъ, Дебри, Мольеръ, Дюкруази и Эрве.)

Г-жа Бежаръ.

Вотъ и мы на-лицо! Ну, что вы затваете?

Г-жа Дюпаркъ.

Что вы задумали?

Г-жа Дебри.

Въ чемъ дло?

Мольеръ.

Да стойте, ради Бога, здсь! А какъ мы вс въ костюмахъ и король пожалуетъ всего черезъ два часа, то сдлаемте поскоре репетицію и посмотримъ, что, какъ и гд надо играть.

Лагранжъ.

Да какъ играть, чего не знаемъ?

Г-жа Дюпаркъ.

Заявляю вамъ, что ни слова не помню изъ моей роли.

Г-жа Дебри.

А я знаю только одно: мн надо подсказывать съ начала до конца.

Г-жа Бежаръ.

Я не ршусь играть безъ тетрадки.

Г-жа Мольеръ.

Я тоже.

Г-жа Эрве.

А въ моей роли всего два слова.

Г-жа Дюкруази.

И въ моей тоже, но я все-таки не ручаюсь, что не провалюсь.

Дюкруази.

Я готовъ лучше заплатить десять пистолей штрафу.

Брекуръ.

А я скорй помирюсь на двадцати ударахъ кнутомъ.

Мольеръ.

Довелось вамъ, господа, играть пустыя ролишки, а вы и на попятный дворъ. На моемъ-то мст что бы вы стали длать?

Г-жа Бежаръ.

На вашемъ мст?… Скажите пожалуста!… Вамъ-то ршительно не на что жаловаться: сами написали пьесу,— ну, конечно, и въ игр не спутаетесь.

Мольеръ.

Да разв и мн не можетъ измнить память? Или вы ни во что ставите безпокойство о пьес, успхъ или неудача которой отнесутся ко мн одному? Вы думаете — легко исполнить что-нибудь забавное предъ такимъ обществомъ,— легко разсмшить людей, внушающихъ почтеніе къ себ и смющихся только тогда, когда имъ это угодно? Да гд вы найдете сочинителя, который безъ страха приступилъ бы къ такому длу?… Значитъ, я больше другихъ имю право говорить, что готовъ, чего бы мн это ни стоило, отказаться отъ исполненія.

Г-жа Бежаръ.

Такъ вы распорядились бы толкомъ, заблаговременно, а то въ одну недлю вздумали и написать, и разучить пьесу.

Мольеръ.

Да что длать, когда король веллъ?

Г-жа Бежаръ.

Что длать?— Извиниться, что въ такой короткій срокъ ничего не успешь. На вашемъ мст каждый больше позаботился бы о своей репутаціи, поостерегся бы компрометировать себя. Хорошо вамъ будетъ, если пьеса провалится? Подумали ли вы, какъ этимъ воспользуются ваши друзья-пріятели?

Г-жа Дебри.

Разумется, слдовало извиниться передъ королемъ, или попросить побольше времени.

Мольеръ.

Ахъ, Господи! Да помилуйте, сударыня, вдь короли прежде всего требуютъ быстраго исполненія своихъ повелній и вовсе не жалуютъ препятствій. Хотите имъ чмъ-нибудь угодить, такъ подавайте въ ту самую минуту, какъ они требуютъ,— отложенная забава теряетъ для нихъ всякую цну, всю прелесть… Короли любятъ удовольствія, которыя не заставляютъ себя долго ждать: чмъ скоре удовольствіе устроилось, тмъ оно для нихъ пріятне. Нечего намъ вдумываться въ то, что они отъ насъ требуютъ: наше дло — только нравиться имъ, и когда они чего хотятъ отъ насъ, то мы должны пользоваться минутой, пока въ нихъ не остыло желаніе. Лучше неудачно, да только скоре исполнять ихъ требованія- и если кому совстно нехорошо исполнить, за то честь ему и слава, что быстро исполнилъ повелніе. Однако, начнемте репетицію.

Г-жа Бежаръ.

Какая репетиція, когда мы не знаемъ ролей?

Мольеръ.

Будете знать, поврьте. Да еслибъ и совсмъ не знали, то разв у васъ не достанетъ находчивости? Пьеса — въ проз и сюжетъ вамъ знакомъ.

Г-жа Бежаръ.

Слуга покорная! Заучить прозу еще трудне, чмъ стихи.

Г-жа Мольеръ.

Знаете, что вамъ надо было написать такую комедію, въ которой вы одни играли бы.

Мольеръ.

Жена, молчи! Дура эдакая!…

Г-жа Мольеръ.

Очень теб благодарна, милый муженекъ!… Вотъ что значитъ — женишься, перемнишься… Года полтора назадъ ты мн не сказалъ бы этого.

Мольеръ.

Да замолчи, пожалуйста!

Г-жа Мольеръ.

Странное, право дло, какъ это свадебная церемонія — церемонія такая крошечная — можетъ лишить насъ всхъ достоинствъ! И отчего это мущина такъ скоро мняетъ взглядъ на одну и ту же женщину? Право, подумаешь, пока былъ женихомъ, у него были одни глаза, а женился — другіе стали.

Мольеръ.

Ну, затараторила!…

Г-жа Мольеръ.

Еслибъ я умла сочинять комедіи, то непремнно написала бы на эту тему. Я оправдала бы женщинъ во многомъ, въ чемъ ихъ обвиняютъ. Мужья у меня бросили бы свои грубыя манеры, а оставались бы точь-въ-точь такими, какими были до свадьбы.

Мольеръ.

Ахъ, да перестань наконецъ! Не до болтовни теперь. Право, у насъ дло поважне.

Г-жа Мольеръ.

Такъ слушай: теб велно сочинить комедію по поводу сатиры на тебя,— отчего-жь ты не пишешь на тхъ актеровъ, о которыхъ давно говорилъ намъ? Сюжетъ совсмъ готовъ и былъ бы очень кстати, тмъ боле, что они первые вздумали пародировать тебя и, значитъ, дали теб полное право отвчать имъ тмъ же. Притомъ ты несравненно лучше скопируешь ихъ, чмъ они тебя, потому что копировать исполненіе комической роли — значитъ копировать не актера, а только представляемую имъ личность, и даже рисовать эту личность тми самыми чертами и красками, какія обязанъ былъ употребить актеръ, когда, исполняя забавную роль, онъ подражалъ самой натур. Совсмъ иное дло копировать игру актера въ его серьезныхъ роляхъ,— тутъ вполн вырисовываются его собственные недостатки, потому что такія роли не допускаютъ ни забавнаго тона, ни смшныхъ жестовъ, которые въ этомъ случа ясно изобличаютъ актера-неуча.

Мольеръ.

Правда… Но у меня есть свои причины, почему я не написалъ такой комедіи, да, будь сказано между нами, и труда не стоитъ. Потомъ, прибавь, это потребовало бы много времени: т актеры даютъ представленія въ одни и т же дни съ нами, такъ что съ самаго нашего прізда въ Парижъ мн удалось всего какихъ-нибудь три-четыре раза видть ихъ представленія. Я подмтилъ только то, что само бросалось въ глаза, а чтобы врно копировать, мн пришлось бы изучать ихъ игру во всхъ подробностяхъ.

Г-жа Дюпаркъ.

Однако, когда вы длали опытъ, такъ я всегда узнавала..

Г-жа Дебри.

А я и не слыхала объ этомъ.

Мольеръ.

Да. видите, мн пришло-было на мысль, но я бросилъ… Пустяки, вздоръ,— пожалуй, ничего забавнаго не вышло бы.

Г-жа Дебри.

Ну, попробуйте теперь, сейчасъ.

Мольеръ.

Да когда теперь?

Г-жа Дебри.

Хоть нсколько словъ.

Мольеръ.

Ну, я задумалъ комедію. Въ ней есть сочинитель и его роль я хотлъ самъ играть. Сочинитель этотъ предлагаетъ недавно прибывшей изъ провинціи трупп пьесу: ‘А что,— говоритъ онъ,— найдутся у васъ актеры и актрисы, которые могли бы хорошо выполнить серьезное произведеніе, потому что моя пьеса — пьеса такого рода…’ — Да какъ вамъ сказать,— отвчаютъ ему,— у насъ есть и актеры, и актрисы, и везд, гд мы играли, публика была нами довольна.— ‘А кто у васъ исполняетъ роли королей?’ — А это, вотъ, его дло.— ‘Какъ, этотъ статный молодой человкъ? Вы, конечно, шутите?… Король долженъ быть полонъ, объемистъ,— ну, словомъ, король, чортъ возьми, съ эдакимъ пузомъ, въ три обхвата, чтобы какъ сядетъ на тронъ, такъ сидлъ бы плотно. А то, помилуйте, король съ такой изящной таліей!… Вотъ ужь и недостатокъ. Но все-таки я прослушаю: пусть онъ продекламируетъ дюжину — другую стиховъ’. Актеръ какъ можно естественне произноситъ нсколько стиховъ, напр., изъ монолога царя Никомёда:

Скажу-ль теб, Араспъ, онъ мн усердно такъ служилъ,

Что, возвышая власть мою…

— ‘Какъ,— говоритъ сочинитель,— это по-вашему декламація?!… Да вы издваетесь надъ сочиненіемъ!… Эти стихи надо произносить съ необыкновеннымъ достоинствомъ, важностью! Слушайте’ (Пародируетъ Монфлери, актера Бургоньскаго отеля.)

Скажу-ль теб, Араспъ, и пр.

— ‘Видите, какую надо принять позу? Замтьте же это хорошенько. Сильне упирайте на послдній стихъ. Вотъ этакъ вы заслужите общее одобреніе и оглушительный аплодисментъ, фуроръ произведете’.— Но, милостивый государь,— возражаетъ актеръ,— мн кажется, что царь, въ разговор глазъ на глазъ съ своимъ начальникомъ стражи, долженъ говорить проще, по-человчески, а не бсноваться.— ‘Нтъ, вы не понимаете дла: попробуйте прочесть на сцен, какъ вы сейчасъ прочли, да на васъ никто и вниманія не обратитъ. Теперь посмотримъ, какъ пройдетъ сцена влюбленныхъ’. Тутъ актеръ и актриса, подобно первому актеру, съ возможною естественностью исполняетъ сцену Камиллы и Куріація:

Пойдешь ты, Куріацій *)? И эта гибельная честь

Дороже для тебя, чмъ счастье наше все?

Увы, я вижу ясно, и пр.

— ‘Э, нтъ, не то,— говоритъ сочинитель,— не то! Это никуда не ГОДИТСЯ. Вотъ какъ надо! (Подражаетъ г-ж Бошаго, актрис Бургоньскаго отеля.)

Пойдешь ты, Куріацій? и пр.

Нтъ, тебя я лучше знаю, и пр.

*) У Мольера Iras-tu, та chre me? etc. А у самого Корнеля: Iras-tu, Сиrіасе? etc.— Прим. перевод.

— ‘Видите, какъ это натурально, сколько тутъ страсти!… А какъ восхитительно это, даже въ минуту сильнйшей скорби, постоянно улыбающееся лицо Камиллы!’ Ну, и такимъ же образомъ сочинитель перебралъ бы всхъ актеровъ и актрисъ.

Г-жа Дебри.

Мысль довольно забавная. И какъ только вы начали говорить стихи, я сейчасъ же узнала, кого вы копируете. Еще кого-нибудь, пожалуйста!

Мольеръ. (Подражая Бошато, актеру Бургоньскаго отеля, въ стансахъ изъ Сида.)

Глубоко въ сердц пораженный, и пр.

А этого узнаете въ Помпе Серторіусъ? (Подражаетъ Атрошу,актеру Бургоньскаго отеля.)

Межъ нашихъ *) партій царящая вражда,

По-истин сказать, не… и пр.

*) У Мольера: L’inimiti qui rgne entre deux partis. У самого Корнеля: ‘L’inimiti qui rgne entre nos deux partis.’— Прим. перевод.

Г-жа Дебри.

Кажется, узнаю.

Мольеръ.

А этого? (Подражаетъ Вильеру, актеру Бургоньскаго отеля.)

Государь, Полибій умеръ*), и пр.

*) См. въ конц.

Г-жа Дебри.

Да, знаю, кто… Но полагаю, нкоторыхъ изъ нихъ вамъ не легко будетъ скопировать.

Мольеръ.

Э, Господи, въ каждомъ можно что-нибудь подмтить,— дайте мн только попристальне всмотрться въ ихъ игру. Однако съ вами теряешь дорогое время… Довольно пустяки болтать,— займемтесь дломъ. Вы (Лагранжу) постарайтесь хорошенько исполнить роль маркиза.

Г-жа Мольеръ.

Вчно… маркизъ!

Мольеръ.

Да, вчно маркизъ. Какую же, прахъ возьми, найдете роли занимательне? У древнихъ въ комедіи всегда появлялся шутовской балетъ, потшавшій зрителей,— ну, и въ нашихъ комедіяхъ, на потху публики, не обойдешься безъ маркиза.

Г-жа Бежаръ.

Правда, правда, безъ него не обойдешься!

Мольеръ.

А вы, сударыня…

Г-жа Дюпаркъ.

А я… я гадко буду играть,— зачмъ вы мн дали роль церемонной маркизы?

Мольеръ.

Да, Господи, вы то же самое говорили, когда вамъ была дана такая же роль въ ‘Критик школы женщинъ’, а исполнили великолпно,— вс въ одинъ голосъ твердятъ, что вы были верхъ совершенства. Ручаюсь, что и теперь то же будетъ,— сыграете лучше, чмъ думаете.

Г-жа Дюпаркъ.

Не понимаю, право! Мн кажется, въ цломъ мір не найдете женщины простй и безцеремоннй, чмъ я.

Мольеръ.

Совершенная правда!… Но тмъ-то и видне вашъ талантъ, что вы прекрасно исполняете роль совсмъ неподходящую къ вамъ. Потрудитесь же хорошенько войти въ эту роль, вообразите, что вы въ самомъ дл та маркиза, которую будете играть. (Дюкруази) Вы исполните роль сочинителя. Проникнитесь этой ролью. Побольше педантизма, какъ это еще водится въ высшемъ обществ. Тонъ поучительный. Произносите слова — ударяя на каждомъ слог, такъ что не ускользало бы ни одной буквы. Разумется, придерживайтесь самой строгой орографіи. (Брекуру) Ваша роль — придворнаго, человка въ настоящемъ смысл порядочнаго,— роль, какую вы исполняли въ ‘Критик школы женщинъ’, то-есть увренный тонъ, говорите какъ можно проще, естественне и жестовъ какъ можно меньше. (Г-ж Лагранжъ) Вамъ… васъ нечего учить… (Г-ж Бежаръ) Вы сыграете одну изъ тхъ дамъ, которыя не допускаютъ ухаживаній за собою и потому воображаютъ, что все прочее имъ вполн дозволительно. Гордыя своею нравственною чистотой, он на каждаго свысока и думаютъ, что какими бы достоинствами ни обладали другіе, все это вздоръ въ сравненіи съ ихъ мнимымъ подвижничествомъ, до котораго, впрочемъ, никому и дла нтъ. Постоянно имйте передъ глазами такой характеръ, чтобы врне передать его. (Г-ж Дебри) Вы будете играть одну изъ тхъ дамъ, которыя только потому, что он строго соблюдаютъ наружныя приличія, считаютъ себя самыми достойными женщинами въ мір. Он боятся не проступка, а только огласки,— втихомолку, подъ видомъ самой невинной пріязни, ведутъ он свои длишки и, просто-напросто, волокитъ зовутъ преданнйшими друзьями. Вникните въ этотъ характеръ! (Г-ж Мольеръ) У васъ та же самая роль, что и въ ‘Критик’. Ни вамъ, ни г-ж Дюпаркъ я ничего не имю сказать, (г-ж Дюкруази) Вы представите типъ охотницы поклеветать, она всегда рада злословить и очень не жалуетъ, когда при ней о комъ хорошо отзовутся. Я увренъ, что вы сладите съ этою ролью. (Г-ж Эрве) Вы — горничная жеманной личности,, иногда вы вмшиваетесь въ разговоръ и перенимаете у вашей госпожи ея выраженія. Я всмъ вамъ пояснилъ ваши роли, чтобы вы хорошенько усвоили ихъ. Теперь начнемте,— посмотримъ, какъ пойдетъ репетиція… Ахъ, вотъ не кстати! Этого еще не доставало…

Явленіе II.

Ляторильеръ, Мольеръ, Брекуръ, Лагранжъ и Дюкруази, г-жи: Дюпаркъ, Бежаръ, Дебри, Мольеръ, Дюкруази и Эрве.

Ляторильеръ.

Здравствуйте, г. Мольеръ!

Мольеръ.

Вашъ покорнйшій слуга, милостивый государь! (Въ сторону) Чортъ бы его взялъ!…

Ляторильеръ.

Какъ поживаете?

Мольеръ.

Отлично! Къ вашимъ услугамъ. (Актрисамъ) Сударыни, не за…

Ляторильеръ.

А я сейчасъ былъ кое-гд и много говорилъ въ вашу пользу.

Мольеръ.

Очень Обязанъ Вамъ! (Въ сторону) Вотъ чортъ принесъ! (Актрисамъ) Потрудитесь немножко…

Ляторильеръ.

А у васъ сегодня идетъ новая пьеса?

Мольеръ.

Точно такъ, милостивый государь! (Актрисамъ) Не забудьте, пожалуйста…

Ляторильеръ.

По повелнію короля написали?

Мольеръ.

Точно такъ. (Актерамъ) Помните, ради Бога…

Ляторильеръ.

А какъ вы назвали пьесу?

Мольеръ.

Точно такъ, милостивый государь!

Ляторильеръ.

Я спрашиваю, какъ вы назвали пьесу.

Мольеръ.

Ахъ, право, самъ не знаю! (Актрисамъ) Вамъ надо…

Ляторильеръ.

А какіе костюмы будутъ?

Мольеръ.

Да вотъ эти самые. (Актерамъ) Прошу васъ…

Ляторильеръ.

Когда начнется спектакль?

Мольеръ.

Какъ только пожалуетъ король. (Въ сторону) Вотъ присталъ, дьяволъ!…

Ляторильеръ.

А какъ вы думаете, когда онъ пожалуетъ?

Мольеръ.

Ну, ужь этого ршительно не знаю.

Ляторильеръ.

А не знаете ли?…

Мольеръ.

Не знаю, ничего не знаю* Увряю васъ, ничего не знаю, о чемъ бы вы меня ни спросили. Словомъ, вы видите во мн самаго несвдущаго человка. (Въ сторону) Съ нимъ, право, съ ума сойдешь! Пожаловалъ сюда, разбойникъ, и преспокойно обо всемъ распрашиваетъ, а что у насъ и безъ его распросовъ голова кругомъ идетъ, до этого ему и дла нтъ.

Ляторильеръ.

Сударыни, мое почтеніе!

Мольеръ.

Ну, такъ!… Теперь къ нимъ…

Ляторильеръ. (Г-ж Дюкруази.)

Вы прелестны какъ ангелъ. (Смотря на г-жу Эрве) Вы об сегодня играете?

Г-жа Дюкруази.

Об.

Ляторильеръ.

Да, безъ васъ что за комедія!

Мольеръ. (Актрисамъ.)

Да прогоните ли вы его?

Г-жа Дебри. (Ляторильеру.)

Милостивый государь, намъ надо кое-что прорепетировать.

Ляторильеръ.

Ахъ, сдлайте одолженіе, я вовсе не хочу мшать! Продолжайте, продолжайте.

Г-жа Дебри.

Но…

Ляторильеръ.

Ахъ, нтъ, пожалуйста, я не желаю никого стснять. Репетируйте сколько угодно.

Г-жа Дебри.

Да, но…

Ляторильеръ.

Да увряю васъ, я человкъ совершенно безцеремонный. При мн вы можете репетировать все, что хотите.

Мольеръ.

Дамы затрудняются объяснить вамъ, чего имъ хотлось бы. Имъ, изволите видть, очень желательно, чтобы на репетиціи не было никого посторонняго.

Ляторильеръ.

Отчего это?… Надюсь, меня не убудетъ, если при мн станутъ репетировать.

Мольеръ.

У нихъ такъ принято… Да и вамъ самимъ было бы гораздо пріятне видть въ спектакл что-нибудь новое.

Ляторильеръ.

Такъ я пойду, доложу, что вы готовы.

Мольеръ.

Ахъ, нтъ, нтъ! Не торопитесь, сдлайте одолженье.

Явленіе III.

Мольеръ, Брекуръ, Лагранжъ и Дюкруази, г-жи: Дюпаркъ, Бежаръ, Дебри, Мольеръ, Дюкруази и Эрве.

Мольеръ.

Гм… И вдь сколько на свт такихъ надодалъ! Однако, начнемте. Прежде всего вообразите, что дйствіе происходитъ въ дворцовой передней, тамъ что ни день, то новая комедія, и — комедія довольно забавная. Въ эту переднюю можно ввести какія угодно личности, даже не трудно обусловить появленіе тамъ женщинъ, которыхъ я и ввожу. Комедія открывается встрчею двухъ маркизовъ. (Лагранжу) Только, помните, входите, какъ я вамъ говорилъ: знаете, эдакъ, что называется… съ изящными свтскими манерами. Ну, конечно, поправляйте въ это время парикъ и напвайте что-нибудь сквозь зубы: ла, ла, ла, ла, ла, ла, ла… А вы посторонитесь, дайте больше мста господамъ маркизамъ,— они не привыкли толкаться, такимъ особамъ нуженъ просторъ. (Лагранжу) Начинайте.

Лагранжъ.

Здравствуй, маркизъ!

Мольеръ.

Ахъ, Боже мой, да разв маркизъ скажетъ такимъ тономъ? Надо взять выше. Эти господа всегда говорятъ особымъ манеромъ,— каждый, молъ, вдай, что мы не то, что другіе-прочіе. ‘Здравствуй маркизъ’. Повторите!

Лагранжъ.

Здравствуй, маркизъ!

Мольеръ.

А, маркизъ, къ твоимъ услугамъ!

Лагранжъ.

Что ты тутъ длаешь?

Мольеръ.

Да самъ видишь. Чортъ знаетъ, жду, пока уйдутъ эти господа,— надо представиться.

Лагранжъ.

Прахъ возьми, какая толпа! Я вовсе не желаю толкаться,— лучше войду послднимъ.

Мольеръ.

Тутъ человкъ съ двадцать, и хотя видятъ, что имъ не войти, а все тснятся, со всхъ сторонъ забгаютъ, какъ бы только протолкнуться въ дверь.

Лагранжъ.

Крикнемъ наши фамиліи, чтобъ насъ скоре попросили.

Мольеръ.

Кричи, сколько хочешь, а я вовсе не желаю, чтобы Мольеръ вывелъ меня потомъ на сцену.

Лагранжъ.

А знаешь, маркизъ, мн кажется, что вдь именно тебя вывели въ ‘Критик’.

Мольеръ.

Слуга покорный!… Тебя, какъ есть тебя, изобразили тамъ.

Лагранжъ.

Прахъ возьми! Ты слишкомъ добръ,— хочешь уврить, что я похожу на твой портретъ.

Мольеръ.

Нтъ, ты очень забавенъ: хочешь навязать мн неотъемлемую твою собственность.

Лагранжъ (смясь.)

Ха-ха-ха-ха! Но это курамъ на смхъ.

Мольеръ (смясь.)

Ха-ха-ха-ха! Вотъ комедія!

Лагранжъ.

Что ты!? Да неужто ты станешь уврять, что маркизъ въ ‘Критик’ не ты?

Мольеръ.

Я, я! Разумется, я! Отвратите, прахъ возьми, отвратительна! Сливочный пирожокъ! Кто-жь это?— Конечно, я.

Лагранжъ.

Да, прахъ возьми, конечно, ты. Сколько ни смйся, а все-таки ты. Да хочешь пари держать, что ты?

Мольеръ.

Какое еще пари?!

Лагранжъ.

Сто пистолей.

Мольеръ.

Держу, что ты.

Лагранжъ.

Сто пистолей наличными?

Мольеръ.

Наличными… Девяносто пистолей на Амнита, десять наличными

Лагранжъ.

Идетъ.

Мольеръ.

Ну, дло съ концомъ.

Лагранжъ.

Ты наврно проиграешь.

Мольеръ.

А я думаю, ты проиграешь.

Лагранжъ.

Кого мы спросимъ?

Мольеръ.

Да вотъ хоть его. (Брекуру) Шевалье?

Брекуръ.

Что?

Мольеръ.

Да вы-то зачмъ принимаете тонъ маркиза? Вдь я предупреждалъ, что вамъ надо говорить какъ можно проще.

Брекуръ.

Ахъ, да!

Мольеръ.

Повторите, шевалье.

Брекуръ.

Что?

Мольеръ.

Мы держали пари,— разсуди, кто изъ насъ выигралъ.

Брекуръ.

Въ чемъ дло?

Мольеръ.

Да мы споримъ, кого изъ насъ Мольеръ вывелъ на сцену въ роли маркиза въ ‘Критик: онъ увряетъ, что меня, а я говорю, что его.

Брекуръ.

А я полагаю — ни того, ни другаго. Вы, господа, право, забавны. Что это вамъ непремнно хочется видть въ этой роли другъ друга? Не дале, какъ вчера, Мольеръ очень досадовалъ, когда къ нему обратились съ подобнымъ вопросомъ. Ему всего непріятне упреки, что, будто, въ своихъ герояхъ онъ мтитъ на кого бы то ни было. Онъ изображаетъ общественные нравы, нисколько не касаясь личностей. Вс его герои — лица чистовымышленныя онъ ихъ рисуетъ и одваетъ по своей фантазіи, на удовольствіе публики, и его очень огорчило бы, еслибъ даже случайно въ дйствующемъ лиц онъ прямо указалъ на кого бы то ни было. И если что могло бы заставить его бросить сочиненіе комедій, такъ это именно постоянное желаніе нкоторыхъ видть себя въ томъ или другомъ дйствующемъ лиц, а это желаніе еще раздувается врагами Мольера, чтобъ повредить ему въ глазахъ разныхъ личностей, о которыхъ онъ никогда и не думалъ. По-моему Мольеръ нисколько не виноватъ. Скажите, въ самомъ дл, къ чему накликать на него непріятности, къ чему всюду кричать, что вотъ, молъ, въ этихъ словахъ и манерахъ онъ изобразилъ непремнно того-то или того-то, когда т же самыя манеры и слова одинаково примнимы въ сотн другихъ личностей? Цль комедіи — выводить на сцену недостатки, и особенно недостатки современнаго общества* а отсюда понятно, что Мольеръ не въ состояніи создать ни одного характера, который не походилъ бы на кого-нибудь. Если же Мольеру ставить въ вину, что онъ мтитъ на вс личности, въ которыхъ можно найти недостатки, то, разумется, ему надо совсмъ запретить комедіи.

Мольеръ.

Ты, шевалье, просто-на-просто хочешь оправдать Мольера и выгородить (указывая на Лагранжа) нашего милаго пріятеля.

Лагранжъ.

Напротивъ, онъ тебя выгораживаетъ. Да мы найдемъ, кто насъ разсудитъ.

Мольеръ.

Идетъ! А скажи, шевалье, ты не думаешь, что твой Мольеръ исписался и что больше ему ужь не найти сюжета для…

Брекуръ.

Не найти… Э, милйшій маркизъ, да мысами всегда доставимъ ему пропасть сюжетовъ! Мы вдь нисколько ^Измняемся, что ни пиши, что ни говори Мольеръ.

Мольеръ.

Позвольте, позвольте!… Вотъ эти слова надо хорошенько подчеркнуть. Слушайте, какъ я скажу: ‘и ужь больше не найдетъ сюжета для…’ Не найдетъ… Э, милйшій маркизъ, дамы сами всегда ему доставимъ пропасть сюжетовъ! Мы вдь нисколько не мняемся, что ни пиши, что ни говори Мольеръ. Ты думаешь, что онъ въ своихъ комедіяхъ исчерпалъ вс смшныя стороны людей? Недалеко ходить: посмотри кругомъ, при двор,— при одномъ только двор найдется десятка два пресмшныхъ оригиналовъ, до которыхъ Мольеръ вовсе еще не касался… Хотя бы наша придворная дружба: въ глаза такъ и разсыпаемся любезностями, а за глаза готовы растерзать другъ друга. Потомъ сколько у насъ записныхъ угодниковъ, пошлыхъ льстецовъ! Льстятъ грубо, нагло, безсовстно,— просто слушать тошно!… А низкіе искатели разныхъ милостей? А люди, которые гнутся предъ вами въ дугу, когда, разумется, вы идете въ гору, и первые же оскорбляютъ васъ, когда вамъ не повезло?… Сколько у насъ недовольныхъ — людей самыхъ несносныхъ, самыхъ безполезныхъ! Вся ихъ служба — поминутно докучать всмъ и каждому. И эти люди тоже хотятъ наградъ,— вдь, въ самомъ дл, персоной своей они цлыя десять лтъ сряду докучали самому королю. А т, что осыпаютъ ласками перваго встрчнаго, къ каждому спшатъ съ распростертыми объятіями, съ самыми дружескими увреніями?… У нихъ только и слышитъ: ‘вашъ покорнйшій слуга, весь къ вашимъ услугамъ, милйшій, да считайте меня искреннйшимъ вашимъ другомъ, располагайте мною, сдлайте одолженіе, ахъ, дайте расцловать васъ, ахъ, а я и не вижу васъ,— ради Бога приказывайте, вамъ извстна моя преданность, я ни къ кому не питаю столь глубокаго уваженія, какъ къ вамъ, врьте мн, клянусь вамъ, умоляю, не сомнвайтесь во мн,— вашъ нижайшій слуга!’ Да, маркизъ, Мольеру некуда дться съ матеріаломъ. Все, что до сихъ поръ затронулъ Мольеръ, пустяки въ сравненіи съ тмъ, до чего онъ еще не касался’. Вотъ въ этомъ род надо играть.

Брекуръ.

Хорошо.

Мольеръ.

Продолжайте.

Брекуръ.

А вотъ Климена и Элиза.

Мольеръ. (Г-жамъ Дюпаркъ и Мольеръ.)

Да, въ эту минуту вы об входите. (Г-ж Дюпаркъ) Смотрите же, какъ можно больше ломайтесь, манерничайте. Роль не совсмъ по васъ, но что длать,— иногда во что бы то ни стало надо принудить себя.

Г-жа Мольеръ.

А я издали узнала васъ- смотрю — ваши изящныя манеры. Готова была съ кмъ хотите спорить, что это — вы.

Г-жа Дюпаркъ.

Мн, видите, надо дождаться здсь одного господина, переговорить съ нимъ кое о чемъ.

Г-жа Мольеръ.

И я за тмъ же пришла.

Мольеръ. (Г-жамъ Дюпаркъ и Мольеръ).

Ну, вотъ сундукъ вмсто креселъ.

Г-жа Дюпаркъ. (Г-ж Мольеръ.)

Садитесь, сдлайте одолженіе.

Г-жа Мольеръ.

Не угодно ли вамъ?

Мольеръ.

Такъ, хорошо. Посл этихъ нмыхъ церемоній вс, кром маркизовъ, садятся и разговариваютъ, маркизы между тмъ поминутно то сядутъ, то встанутъ,— такая, видите, у нихъ безпокойная натура. А, прахъ возьми, да ты, маркизъ, далъ бы какого снадобья твоимъ панталонамъ!…

Брекуръ.

Что такое?

Мольеръ.

Они какъ будто плохо чувствуютъ себя.

Брекуръ.

Нисколько не остро.

Г-жа Мольеръ.

Боже мой, я, право, не налюбуюсь вами: что за ослпительная близна! А губки — какъ жаръ горятъ.

Г-жа Дюпаркъ.

Ахъ, что вы, что вы! Пожалуйста, не смотрите на меня,— я сегодня уродъ-уродомъ.

Г-жа Мольеръ.

Приподнимите немножко оборку чепчика.

Г-жа Дюпаркъ.

Ахъ, полноте, полноте! Сегодня мн самой страшно смотрть на себя.

Г-жа Мольеръ.

Вы очаровательны!

Г-жа Дюпаркъ.

Полноте.

Г-жа Мольеръ.

Да покажитесь!

Г-жа Дюпаркъ.

Ахъ, сдлайте одолженіе!…

Г-жа Мольеръ.

Ну, ради Бога!

Г-жа Дюпаркъ.

Ни за что, ни за что!

Г-жа Мольеръ.

Пожалуйста!

Г-жа Дюпаркъ.

Ахъ, вы приводите меня въ отчаяніе!

Г-жа Мольеръ.

На минутку, только взглянуть…

Г-жа Дюпаркъ.

Ахъ, право!…

Г-жа Мольеръ.

Смлй, смлй! Я, право, не могу лишить себя удовольствія полюбоваться вами.

Г-жа Дюпаркъ.

Ахъ, Господи, какая вы странная: чего захотите, такъ отъ васъ не отдлаешься.

Г-жа Мольеръ.

Вамъ незачмъ скрываться: днемъ вы еще прелестне, чмъ вечеромъ. А знаете, нкоторые злые языки готовы уврять, что вы прибгаете кое къ чему, ей-Богу… Я нарочно не закрывалась бы,— пусть вс сами видятъ.

Г-жа Дюпаркъ.

Ахъ, я даже не понимаю, что значитъ прибгать кое-къ-чему… Куда это дамы?

Г-жа Дебри.

Хотите, милостивыя государыни, мы подаримъ васъ преинтересною новостью: вотъ господинъ Лизидасъ сію минуту повдалъ намъ, что на Мольера сочинили комедію и что ее будутъ играть лучшіе актеры.

Мольеръ.

Истинная правда. Мн хотли прочесть эту пьесу. Написалъ какой-то Бру… Бру… Бруссо.

Дюкруази.

То-есть на ней выставлена фамилія Бруссо, а я вамъ открою секретъ: тутъ много было участниковъ и надо полагать, что пьеса оправдаетъ ожиданія. Извстно, что вс сочинители и актеры видятъ въ Мольер злйшаго врага, а потому мы и сговорились удружить ему. Каждый изъ насъ, больше или меньше, поработалъ надъ его портретомъ. Конечно, мы скрыли свои имена: для Мольера слишкомъ много было бы чести пасть подъ ударами цлаго Парнасса, а для того, чтобъ это паденіе было позорне, мы нарочно выставили имя неизвстнаго сочинителя.

Г-жа Дюпаркъ.

Что касается до меня, такъ я очень, очень рада.

Мольеръ.

И я радъ, чортъ возьми!… Смялся надъ всми, такъ и надъ нимъ посмются. Зададутъ же ему!

Г-жа Дюпаркъ.

Вотъ впередъ и будетъ знать, какъ смяться надъ другими. Гм… не допускаетъ ума въ женщинахъ… Терпть не можетъ, когда мы говоримъ высокимъ слогомъ. Ему хотлось бы, чтобъ мы не умли ни мыслить, ни чувствовать возвышенно.

Г-жа Дебри.

Это еще что!… А то онъ осуждаетъ самыя невинныя наши привязанности. По его словамъ, достоинство въ женщин — преступленье.

Г-жа Дюкруази.

Да, это невыносимо! Онъ связалъ насъ по рукамъ и по ногамъ. Очень ему нужно было трогать нашихъ мужей… Оставилъ бы ихъ въ поко,— такъ нтъ, вздумалъ раскрывать имъ глаза на такія вещи, о которыхъ сами мужья нисколько не заботились.

Г-жа Бежаръ.

Это бы еще Богъ съ нимъ, а то онъ сочиняетъ сатиры на добродтельныхъ, честныхъ женщинъ, и — глупый, дерзкій шутъ, зоветъ ихъ ‘честными чертовочками’!

Г-жа Мольеръ.

Грубіянъ, грубіянъ! Его надо хорошенько проучить.

Дюкруази.

Хорошо бы поддержать исполненіе пьесы. Отельскіе актеры…

Г-жа Дюпаркъ.

Еще бы!… Да пусть они ни о чемъ не безпокоятся, такъ и скажите имъ: головой ручаюсь за успхъ.

Г-жа Мольеръ.

Ваша правда. Многіе, очень многіе пожелаютъ ей полнаго успха. Въ самомъ дл, неужели вс, надъ кмъ смялся Мольеръ, упустятъ такой благопріятный случай отомстить ему? Увидите, какъ будутъ аплодировать.

Брекуръ (съ ироніей).

Конечно. По крайней мр я ручаюсь за дюжину маркизовъ, за полдюжину жеманницъ, десятка за два кокетокъ и три десятка обманутыхъ мужей,— они наврно не пожалютъ рукъ.

Г-жа Мольеръ.

Зачмъ, въ самомъ дл, было оскорблять ихъ, а особенно обманутыхъ мужей,— они такіе милые люди.

Мольеръ.

Да, прахъ возьми, за то, мн говорили, и его самого, и всхъ его актеровъ отдлаютъ на славу,— сочинители да и актеры, отъ кедра до иссопа, страшно злы на него.

Г-жа Мольеръ.

По дломъ ему, по дломъ! Зачмъ пишетъ негодныя пьесы, которыя смотритъ весь Парижъ, и такъ рисуетъ портреты, что каждый узнаетъ себя?! Отчего не сочиняетъ онъ такихъ комедій, какъ господинъ Лизидасъ? Тогда противъ него никто не пошелъ бы, а еще вс сочинители стали бы его похваливать. Правда, на подобныхъ пьесахъ не очень много бываетъ публики, за то вс он прекрасно написаны, никто противъ нихъ не вопіетъ и вс, кто ихъ смотритъ, изъ всхъ силъ стараются отыскать въ нихъ блестящія достоинства.

Дюкруази.

Да, я очень доволенъ, что не нажилъ себ враговъ и что сочиненія мои одобряются знатоками.

Г-жа Мольеръ.

Вы довольны, и прекрасно,— это лучше всякихъ аплодисментовъ и дороже денегъ, какія выручаются мольеровскими пьесами. Да и какое вамъ дло, станетъ ли публика смотрть ваши комедіи? Главное — ихъ одобрили ваша братія, ученые.

Лагранжъ.

А когда, даютъ ‘Портретъ портретиста’?

Дюкруази.

Не знаю, а только крпко собираюсь изъ первыхъ явиться на представленіе и непремнно во всеуслышаніе заявлю: вотъ, молъ, прелесть, вотъ комедія!

Мольеръ.

Да, прахъ возьми, и я тоже.

Лагранжъ.

И я тоже,— убей Богъ!

Г-жа Дюпаркъ.

А ужь я себя не пожалю,— такъ громко стану расхваливать пьесу, что, отвчаю, у меня прикусятъ язычокъ вс недоброжелательные отзывы. Еще-бъ не поддержать сочинителя, который взялъ на себя подвигъ отомстить Мольеру за все, что намъ дорого. Да это было бы послднее дло.

Г-жа Мольеръ.

Прекрасно сказано!

Г-жа Дебри.

И мы все должны это исполнить?

Г-жа Бежаръ.

Разумется!

Г-жа Дюкруази.

Безъ сомннья!

Г-жа Эрве.

Нтъ ему пощады, этому пересмшнику порядочныхъ людей!

Мольеръ.

Знаешь, другъ мой, шевалье, твоему Мольеру лучше и не показываться.

Брекуръ.

Ему не показываться?… А я теб говорю, что онъ непремнно хочетъ быть въ театр и, вмст съ другими, посмяться на портретъ, съ него же писанный.

Мольеръ.

Да, прахъ возьми, такъ и будетъ смяться!… Притворится, что смется.

Брекуръ.

Э, полно! Онъ можетъ-быть еще больше, чмъ ты думаешь, найдетъ надъ чмъ посмяться самымъ искреннимъ смхомъ. Мн показывали пьесу: все, что въ ней есть хорошаго, взято у Мольера, удовольствіе, которое она доставитъ публик, конечно, не можетъ не понравиться Мольеру. Остальныя же мста комедіи, гд усиливаются очернить его, то или я жестоко ошибаюсь, или ихъ никто не одобритъ. Многихъ стараются возстановить противъ Мольера за то, что, какъ увряютъ, онъ пишетъ черезчуръ похожіе портреты, но, не говоря уже о томъ, на сколько это не деликатно, я не могу представить себ ничего смшне и нелпе: мн никогда и въ голову не приходило, чтобы можно осуждать артиста за то, что онъ слишкомъ хорошо рисуетъ характеры.

Лагранжъ.

Актеры,— я слышалъ отъ нихъ,— ждутъ, что-то имъ отвтитъ Мольеръ…

Брекуръ.

Отвтитъ!… Онъ не такъ глупъ, чтобы сталъ отвчать на ихъ ругательства. Каждый хорошо понимаетъ, изъ-за чего они бранятся, и лучшій отвтъ, какой могъ бы сдлать Мольеръ — это написать новую комедію и поставить ее съ неменьшимъ успхомъ, какъ и вс прежнія. Это самое врное средство отплатить друзьямъ-пріятелямъ. Я отлично знаю этихъ господъ и увренъ, что какъ только новая комедія отобьетъ у нихъ публику, то для нихъ это будетъ чувствительне всякихъ сатиръ на нихъ.

Мольеръ.

Но, шевалье…

Г-жа Бежаръ.

Позвольте мн на минуту прервать репетицію. (Мольеру) Знаете, на вашемъ мст я поступила бы иначе. Вс ждутъ отъ васъ энергическаго возраженія, а посл того, какъ, говорятъ, они не поцеремонились съ вами въ своей комедіи, вы имете полнйшее право все высказать имъ и никого не щадить.

Мольеръ.

Меня бситъ, что я слышу это отъ васъ. Это вотъ у васъ, у всхъ женщинъ, такая манія: вамъ хочется, чтобъ я вспылилъ и, по примру моихъ противниковъ, тоже разразился бы бранью, ругательствами. Куда какая была бы мн честь!… Да имъ только того и нужно. Когда, побаиваясь возраженія, они толковали — играть, или не играть ‘Портретъ портретиста’, то одинъ изъ нихъ сказалъ: ‘Да пусть его бранитъ насъ сколько хочетъ,— намъ, главное, выручить хорошій сборъ!’ Значитъ — здсь нечего разсчитывать на совстливость. Пусть же они получатъ, чего добиваются — вотъ мое мщеніе!

Г-жа Дебри.

Ихъ очень оскорбляютъ два-три слова, что вы сказали о нихъ въ ‘Критик’ и въ ‘Жеманницахъ’.

Мольеръ.

Есть чмъ оскорбляться! Стоитъ обращать вниманіе на т слова!… Полноте, совсмъ не въ томъ дло,— имъ всего прискорбне, что я нравлюсь публик нсколько больше, чмъ имъ хотлось бы. Съ самаго нашего прізда въ Парижъ вс ихъ поступки очень ясно это доказываютъ. Да пусть длаютъ что хотятъ, мн нечего ихъ бояться. Они критикуютъ мои пьесы — и прекрасно, и Боже меня сохрани писать комедіи во вкус этихъ господъ,— это было бы изъ рукъ вонъ плохо.

Г-жа Дебри.

Но все непріятно видть, какъ терзаютъ ваши произведенія.

Мольеръ.

Да мн-то что?— Разв моя комедія не принесла мн все, что я желалъ получить? Она была осчастливлена благосклоннымъ пріемомъ августйшихъ зрителей, а я, главное, и хлопочу, чтобы имъ нравиться. Могу ли я посл этого быть недовольнымъ участью моей комедіи? Не опоздали ли они съ своей критикой? И, скажите на милость, касается ли это теперь до меня? Бранить пьесу, имвшую успхъ — значитъ больше бранить отзывъ о ней публики, чмъ недостатки сочинителя.

Г-жа Дебри.

А я, право, отдлала бы на сцен этого сочинителишку: не суйся впередъ писать противъ людей, которые о немъ не думаютъ.

Мольеръ.

Ну, что вы говорите! Куда какъ интересенъ господинъ Бруссо, чтобъ имъ забавлять дворъ!… Желалъ бы я знать, какъ изъ этого господина сдлать что-нибудь занимательное… Да съ него и того было бы за глаза, еслибы насмшками надъ нимъ мы вызвали хохотъ публики. Осмивать же этого господина въ присутствіи августйшихъ зрителей… нтъ, это ужь слишкомъ иного было бы для него чести. Ему только того и хотлось бы. Ему спола-горя нападать на меня. Ему все равно, какими путями, только бы сдлаться замтнымъ. Терять этому человку нечего. Актеры и натравили его на меня только за тмъ, чтобы втянуть меня въ распрю, а чрезъ то отвлечь отъ пьесъ, которыя мн надо писать. Удивительно хитро!… А вы все принимаете за наличную монету. Впрочемъ, когда-нибудь я выскажусь публично, отвчать же на вс ихъ критики и антикритики, конечно, не буду. Пусть, какъ хотятъ, бранятъ мои пьесы. Пускай ихъ, посл насъ, пользуются этими пьесами и, какъ старое платье, перекраиваютъ да выворачиваютъ для своей *ц$цы,— я въ состояніи подлиться съ ними кое-чмъ, пожалуй… и нкоторымъ успхомъ, вдь иначе пропадутъ бдные. Очень радъ помочь ихъ существованію. Только надо, чтобъ они прилично пользовались тмъ, что я могу имъ уступить. Деликатность должна имть свои границы: есть вещи, которыя нисколько не смшатъ ни публику, ни самого того, кмъ он говорятся. Я охотно предоставляю противникамъ мои сочиненія, мою фигуру, мои пріемы, слова, интонацію голоса и манеру говорить, пусть всмъ этимъ распоряжаются, какъ хотятъ, если съумютъ чрезъ то извлечь себ какую пользу. Противъ этого я ничего не имю и буду въ восторг, если это доставитъ публик удовольствіе. Но когда я длаю имъ такія уступки, то не мшаетъ и имъ быть на столько любезными, чтобы все прочее оставить при мн, а не касаться такого рода вещей, за которыя, какъ я слышалъ, они нападаютъ на меня въ своихъ комедіяхъ. Вотъ объ этомъ я покорнйше просилъ бы того почтеннаго господина, что берется писать для нихъ. Вотъ все, что я имъ отвчу.

Г-жа Бежаръ.

Но, наконецъ…

Мольеръ.

Но, наконецъ, вы меня съ ума сведете. Довольно, довольно объ одномъ и томъ же! Вмсто репетиціи, мы болтаемъ, болтаемъ — и конца нтъ. На чемъ, бишь, мы остановились? Совсмъ забылъ.

Г-жа Дебри.

На томъ, что…

Мольеръ.

Господи, идутъ!… Врно король. Теперь ужь некогда! Вотъ что значитъ переливать изъ пустаго въ порожнее!… Ну, да постарайтесь какъ можно лучше исполнить конецъ.

Г-жа Бежаръ.

Ахъ, мн ей-ей страшно, я не стану играть, пока не прорепетирую всю роль съ начала до конца.

Мольеръ.

Какъ, не станете?

Г-жа Бежаръ.

Не стану, не стану.

Г-жа Дюпаркъ.

И я тоже.

Г-жа Дебри.

И я тоже.

Г-жа Мольеръ.

И я.

Г-жа Эрве.

И я.

Г-жа Дюкруази.

И я.

Мольеръ.

Такъ какъ же?!… Да что, вы шутите что ли?

Явленіе IV.

Бежаръ, Мольеръ, Лагражъ, Дюкруази, г-жи: Дюпаркъ, Бежаръ, Дебри, Мольеръ, Дюкруази, Эрве.

Бежаръ.

Господа, король изволилъ пожаловать и ожидаетъ, что вы сейчасъ начнете.

Мольеръ.

Ахъ, милостивый государь, вы видите меня въ ужаснйшемъ, въ отчаянномъ положеніи. Дамы въ страшномъ переполох: говорятъ, что имъ надо сперва прорепетировать роли, и безъ этого не начнутъ. Мы умоляемъ повременить одну минутку. Король милостивъ, его величеству извстно, какъ мы спшили съ этой комедіей.

Явленіе V.

Мольеръ, Лагранжъ, Дюкруази, г-жи: Дюнаркъ, Бежаръ, Дебри, Мольеръ, Дюкруази, Эрве.

Мольеръ.

Ахъ, да, ради Бога, побольше смлости! Успокойтесь, прошу я васъ.

Г-жа Дюпаркъ.

Вамъ пойти бы извиниться.

Мольеръ.

Какъ, извиниться?

Явленіе VI.

Мольеръ, Лагранжъ, Дюкруази, г-жи: Дюпаркъ, Бежаръ, Дебри, Мольеръ, Дюкруази, Эрве, одинъ непрошеный торопитель.

Непрошеный торопитель.

Господа, начинайте же!

Мольеръ.

Сейчасъ, сейчасъ, милостивый государь!… Кажется, я совсмъ голову потеряю и…

Явленіе VII.

Мольеръ, Лагранжъ, Дюкруази, г-жи: Дюпаркъ, Бежаръ, Дебри, Мольеръ, Дюкруази, Эрве, первый и другой непрошеные торопители.

Другой непрошеный торопитель.

Начинайте же, господа!

Мольеръ.

Сію минуту, милостивый государь!… (Товарищамъ) Да что-жь это?! Или вы хотите, чтобъ я сгорлъ со стыда?…

Явленіе VIII.

Т же и третій непрошеный торопитель.

Третій непрошеный торопитель.

Начинайте же, господа!

Мольеръ.

Сейчасъ начнемъ, милостивый государь! Гм… вишь сколько ихъ набралось. Точно празднику обрадовались: ‘начинайте же, начинайте же’, а король и не думалъ посылать ихъ.

Явленіе IX.

Т же и четвертый непрошеный торопитель.

Четвертый торопитель.

Господа, да начинайте же!

Мольеръ.

Начинаемъ, милостивый государь, совсмъ! (Товарищамъ) Что-жь, наконецъ, такъ мн и пропадать?…

Явленіе X.

Бежаръ, Мольеръ, Лагранжъ, Дюкруази, г-жи: Дюпаркъ, Бежаръ, Дебр, Мольеръ, Дюкруази, Эрве.

Мольеръ.

Милостивый государь, вамъ угодно передать, чтобъ мы начинали, но…

Бежаръ.

Нтъ, господа, я пришелъ объявить, что королю доложено о вашемъ затруднительномъ положеніи, и его величество, по особой доброт своей, откладываетъ новую комедію до другаго раза, а сегодня изволитъ смотрть первую, какую вы можете исполнить.

Мольеръ.

Ахъ, милостивый государь, вы возвращаете мн жизнь! Король даровалъ намъ величайшую милость, соизволивъ отложить исполненіе угодной ему пьесы. Мы вс идемъ благодарить его величество за его чрезмрную благость.

——

Примчаніе къ явленію I, по поводу словъ: ‘Сеньоръ, Полибій умеръ…’ Это взято изъ трагедіи Корнеля ‘Эдипъ’, дйствіе V, явленіе III. Однакожь тамъ нтъ просто фразы: Polybe est mort.— Эдипъ говоритъ прибывшему изъ Корина старцу Норикрату: ‘et bien! Polybe est mort?’ А чрезъ нсколько строчекъ стиховъ старецъ этотъ, говоря Эдипу, произноситъ: ‘le roi Polybe est‘ (Oeuvres de Molire avec un commentaire etc… par M. Auger de l’acadmie franaise. T. III. А Paris. 1819).

‘Русская Мысль’, No 8, 1881

ВЕРСАЛЬСКІЙ ЭКСПРОМТЪ(L’IMPROMPTU DE VERSAILLES),

комедія Мольера въ одномъ дйствіи.

Явленіе І-е.

Явленіе II.

Явленіе III.

Явленіе IV.

Явленіе V.

Явленіе VI.

Явленіе VII.

Явленіе VIII.

Явленіе IX.

Явленіе X.

Читайте также:

ВЕРСАЛЬСКІЙ ЭКСПРОМТЪ
(L’IMPROMPTU DE VERSAILLES),