Важнейшие моменты в истории средневекового папства, Корелин Михаил Сергеевич, Год: 1890 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 15 минут(ы)

Важнйшіе моменты въ исторіи средневковаго папства.

І.
Культурное значеніе папства.— Установленіе папскаго авторитета въ римской сред.— Левъ I.

Среди разнообразныхъ религіозныхъ и политическихъ формъ, которыя встрчаются на всемъ протяженіи всемірной исторіи, римское папство занимаетъ совершенно особенное мсто. Оно боле, чмъ церковь, потому что пытается подчинить себ вс сферы политической и экономической жизни народовъ. Оно боле, чмъ государство, потому что стремится господствовать надъ духовною жизнью личности и общества, старается поработить себ науку, искусство и литературу. И вс эти стремленія иногда, по крайней мр, почти вполн достигаютъ своей цли: народы платятъ подати папамъ и повинуются ихъ законамъ, по властному слову римскаго епископа, политическіе вожди народовъ, императоры, лишаются престола, а представители ихъ умственной жизни, философы, гибнутъ на костр. Это могущество тмъ поразительне, что въ эпоху господства грубой силы оно создано было идеей и долгое время было лишено всякихъ матеріальныхъ средствъ. Какъ всякое историческое явленіе, папство приспособлялось къ обстановк и съ необычайнымъ искусствомъ извлекало вс выгоды, предоставляемыя данною средой и данною эпохой, но идея папства, требованія, предъявляемыя имъ обществу, оставались въ цломъ и общемъ неизмнными во вс времена. Левъ XIII стоитъ въ такой же неразрывной связи съ Григоріемъ VII, какъ этотъ послдній съ предшествовавшими ему основателями папскаго могущества. Вслдствіе этого, культурное значеніе папства зависло отъ состоянія окружавшей его среды. Было время, когда оно воспитывало общество, сдерживая разрушительные порывы и разгулъ страстей полудикихъ варваровъ. Въ другія эпохи оно задерживало общественный ростъ, ставя преграды и государственному развитію, и философской мысли, иногда оно даже развращало общество, искажая и религію, и индивидуальную мораль, и политическую нравственность. Папство по временамъ вносило въ религію Христа совершенно языческій матеріализмъ, возмущавшій нравственное чувство, навязывало мораль, которая отрицала жизнь и тмъ ставила человка въ непримиримое противорчіе съ самимъ собою, возстановляла гражданъ противъ власти и закона и вызывала междуусобія для достиженія узко-эгоистическихъ цлей корыстной политики. Прослдить возникновеніе и ростъ средневковаго папства и выяснить его культурное значеніе въ различные моменты его исторической жизни и составляетъ задачу этихъ очерковъ.

——

Ростъ папства начался задолго до торжества христіанства надъ язычествомъ: еще подъ властью языческихъ императоровъ оно подчинило себ часть римскаго общества и захватило нкоторыя, функціи государственной власти. Древнйшая христіанская община была основана на строго-демократическомъ принцип: епископъ былъ только первый между равными относительно пресвитеровъ, которые избирались общиной, а между духовными и свтскими лицами не было такого различія, какое развилось позже. Опредленной организаціи эта община не имла: выборы происходили безъ всякихъ формальностей, права и обязанности духовенства и паствы не были точно разграничены. Но внутри общины царила строгая дисциплина. Окруженная со всхъ сторонъ врагами, христіанская община образовала изъ себя каррэ, которое могло держаться только нравственною силой и тсною сплоченностью отдльныхъ членовъ. Вслдствіе этого, въ составъ ея принимали съ разборомъ: чтобы сдлаться христіаниномъ, недостаточно было вншняго признанія извстныхъ ученій, требовался нравственный переворотъ, поэтому вновь обращенныхъ подвергали предварительному испытанію, а неосторожно принятыхъ — строгому отлученію. Христіанамъ дозволялось вкушать пищу съ язычниками и вести съ ними разныя дла, по всякое сообщеніе съ отлученными было безусловно запрещено. И здсь, какъ повсюду, первоначальная церковь обращала вниманіе на душу, а не на форму. ‘Мы скоре можемъ терпть въ нашей сред тхъ,— пишетъ Тертулліанъ,— которые вынужденно отпали отъ основъ нашей религіи, чмъ тхъ, которые сдлали это добровольно’. Отлученіе налагалось не только за антихристіанскія воззрнія, но и за дйствія, особенно непристойныя христіанину, за такъ называемые ‘смертные грхи’ — убійство, воровство, обманъ и разныя формы нарушенія семейной нравственности. Этотъ строгій надзоръ за разумомъ и волей перешелъ потомъ къ лицу, признанному главой церкви, въ древней общин онъ оправдывался ея положеніемъ среди враждебнаго язычества и высокою нравственностью ея членовъ, въ рукахъ папъ съ теченіемъ времени онъ утратилъ всякое оправданіе. Но это случилось не сразу.

Одновременно съ нравственною дисциплиной первоначальная община должна была присвоить себ и нкоторыя политическія права надъ своими членами. Христіане старались добросовстно исполнять заповдь — воздавать Божіе Богу, кесарево кесарю, но ее и позже всегда признавали какъ католики, подчинявшіе государство церкви, такъ и протестанты, вполн поработившіе себя государству: разграничить об области въ языческой сред было еще трудне. Христіанская община считала себя вправ не платить податей въ пользу языческихъ храмовъ, не допускать своихъ членовъ до отправленія государственныхъ должностей, связанныхъ съ языческимъ культомъ (а таковы были вс должности въ Рим), запрещало имъ заниматься скульптурой и архитектурой, потому что эти искусства служили идолопоклонству, сама чинила судъ и расправу и запрещала врующему вступать въ бракъ съ язычницей и наоборотъ. Христіанская церковь противупоставляла себя языческому государству и, не порывая окончательно съ нимъ связи, считало себя вправ принимать по отношенію къ своимъ членамъ вс мры, какія казались нужными для ихъ спасенія. Это право позже присвоили себ папы и заявили на него притязаніе также и въ христіанскомъ государств. Но это произошло постепенно.

Съ половины II вка демократическій принципъ въ христіанскихъ общинахъ замняется аристократическимъ: на первый планъ самою жизнью выдвигаются епископы. Количество членовъ общины увеличивалось, а ея положеніе въ государств становилось все трудне, потому что все боле и боле обострялись отношенія къ ней языческихъ императоровъ. Оба эти измненія создавали новыя потребности. Кром того, вновь обращенные въ христіанство пытались примирить старыя врованія съ новою религіей и впадали въ ересь. Бывшимъ евреямъ, привыкшимъ къ строгому единобожію, казалось непонятнымъ и подозрительнымъ ученіе о божественности Христа, они стали отрицать ее и образовали секту эбіонитовъ. Бывшимъ язычникамъ, проникнутымъ античною философіей, не нравился Ветхій Завтъ, они стали очищать Библію, прилаживать ее къ старымъ философамъ, и въ результат получилась ересь гностиковъ и т. д. Появленіе такихъ лжеученій выдвигало на первый планъ чисто-богословскіе вопросы: необходимо было выработать опредленное догматическое ученіе, иначе общин грозило внутреннее распаденіе. А для такого дла, для такихъ вопросовъ, какъ отношеніе между лицами Св. Троицы и т. п., нужна привычка къ философскому мышленію, которой не было у массы. Это было подъ силу только выдающимся людямъ, епископамъ, которые и сдлались единственно-авторитетными учителями простыхъ врующихъ. Въ томъ же направленіи дйствовали и гоненія: въ критическія минуты своего существованія христіанская община послушно шла за епископомъ, который остался ея вождемъ и въ мирное время. Ставши во глав паствы, епископы сдлались распредлителями богатствъ общины, происшедшихъ изъ добровольныхъ приношеній, и судьями врующихъ не только по религіознымъ, но и по мірскимъ дламъ, если не было необходимости обращаться въ языческому трибуналу. Вожди и учителя заняли, такимъ образомъ, выдающееся экономическое и политическое положеніе. Уже въ III вк эти права получили всеобщее признаніе и религіозную санкцію. Въ это время карагенскій епископъ св. Кипріанъ писалъ: ‘Епископы — преемники апостоловъ, на нихъ покоится церковь, имъ принадлежитъ управленіе христіанскимъ обществомъ’. Съ торжествомъ христіанства епископская власть еще усилилась. Церковная обособленность, утратившая raison d’tre въ христіанскомъ государств, казалась императорамъ божественнымъ учрежденіемъ, касаться котораго они не ршались, и церковь сдлалась государствомъ въ государств. Такъ, прежде всего, законъ 319 года освобождалъ духовенство отъ всхъ государственныхъ повинностей, что повлекло за собою чрезмрное увеличеніе клира, вслдствіе чего въ слдующемъ году знатнымъ и особенно богатымъ людямъ было запрещено принимать духовный санъ. Въ 321 году Константинъ Великій издалъ законъ, предоставлявшій церкви право получать наслдство и вообще имущественныя приношенія. Этимъ закономъ воспользовались такъ широко, что государство вынуждено было его ограничить, и блаженный Іеронимъ сожалетъ не объ ограниченіи, а о причинахъ, его вызвавшихъ, потому что обиліе матеріальныхъ средствъ, увеличивая вліяніе церкви, испортило нравы духовенства. Кром обширнаго экономическаго вліянія, епископы играли важную политическую роль. Правда, государственныхъ должностей они не занимали, но тогда эти должности были не столько правомъ, сколько тяжелою обязанностью, потому что чиновники несли податную отвтственность передъ государствомъ за населеніе. Въ замнъ этого имъ предоставлена была весьма обширная юрисдикція, ихъ суду подлежали вс дла, имющія отношенія къ религіи и къ браку, они же разбирали процессы о наслдств, причемъ ихъ ршеніе не подлежало апелляціи. ‘Судъ епископовъ долженъ имть такое значеніе,— говоритъ законъ Константина,— какъ если бы лично судилъ самъ Господь’. Кром того, свтскіе сановники были подчинены извстному контролю епископа. Соборъ въ Арл 314 года допустилъ христіанъ занимать должность въ тогда еще языческомъ государств, но тре* бовалъ разршенія церкви для каждаго отдльнаго случая и прямо ставилъ должностное лицо подъ надзоръ мстнаго епископа. Посл торжества христіанства такой надзоръ сдлался обычаемъ и въ связи съ нимъ развилось такъ называемое intercessio, т.-е. иногда ходатайство, иногда протестъ, и, во всякомъ случа, вмшательство въ государственныя дла. Въ какомъ направленіи шло это вмшательство и какихъ результатовъ оно достигало, можно видть изъ немногихъ примровъ. Въ 371 году императоръ Валентъ раздлилъ Каппадокію на дв провинціи, что было обременительно для жителей, и Василій, епископъ Цезареи, счелъ себя вправ протестовать противъ этой реформы. Въ 387 году жители Антіохіи возмутились противъ чрезмрной тяжести налоговъ, но возстаніе было подавлено и ожидалась суровая репрессія. Тогда населеніе обратилось съ просьбою къ епископу Флавіану ходатайствовать передъ императоромъ о смягченіи наказанія, и престарлый епископъ получилъ полное прощеніе для своей мятежной паствы. Боле ршительный и боле авторитетный современникъ Флавіана подвергъ, какъ извстно, формальному церковному наказанію императора еодосія за черезъ-чуръ жестокое подавленіе мятежа. Эта неожиданная смлость въ безпросвтнаго деспотизма показываетъ, что частный человкъ могъ найти надежную защиту только у представителя церкви. Вслдствіе этого, жертвы правительственнаго произвола всегда спасались у епископа, и вмшательство духовенства въ административныя дла доходило до того, что законъ 398 года формально запретилъ духовнымъ лицамъ избавлять осужденныхъ преступниковъ отъ заслуженнаго, ими наказанія. Тмъ не мене, защита епископами угнетаемыхъ продолжала развиваться подъ другою формой: церковь сдлалась неприкосновеннымъ убжищемъ гонимыхъ и ея настоятели умли охранять его святость передъ римскими чиновниками. Такъ, одинъ видный сановникъ въ Понт и другъ намстника этой области хотлъ принудить знатную вдову выйти за себя замужъ. Та отдалась подъ защиту церкви въ Пессаріи. Тогда вмшался въ дло намстникъ, потребовалъ ея выдачи и приказалъ привести къ своему трибуналу епископа, когда тотъ отказался исполнить его требованіе. Но распоряженіе намстника вызвало столь сильное народное возстаніе, что слабыя власти вынуждены были просить того же епископа успокоить взволновавшуюся толпу. Иногда между свтскою и духовною властью начиналась принципіальная борьба изъ-за права церковнаго убжища, но она кончалась обыкновенно побдою епископа. Такъ, въ начал V вка намстникъ Птолемаиды Андроникъ приказалъ прибить къ церковнымъ дверямъ эдиктъ, въ которомъ объявлялъ, что изъ его рукъ не долженъ ускользнуть даже и тотъ, кто обнималъ бы ноги самого Христа. Тогда епископъ Синезій отлучилъ его отъ церкви, и намстникъ смирился. Такой исходъ борьбы показывалъ, что право убжища пустило глубокіе корни, и само правительство признало его въ 431 году особымъ закономъ. Но на ряду съ этимъ правомъ сильное вліяніе на массу доставляли епископу обширныя церковныя имущества. Филантропія, которая впервые подъ вліяніемъ христіанства пріобрла значительные размры, получила отъ церкви правильную организацію, была поставлена подъ контроль епископа. Почти повсюду были устроены на церковныя средства страннопріимные дома, пріюты для бдныхъ, богадльни и сиротскіе пріюты, и неимущая толпа видла въ епископ не только заступника, но и кормильца. Фактическому положенію епископа соотвтствовалъ вншній блескъ его власти и почетъ, воздаваемый ему правительствомъ и обществомъ. Уже апостольскія постановленія предписывали христіанамъ ‘любить епископа, какъ отца, бояться, какъ царя, и почитать, какъ господина’, и духовенство умло настоять на исполненіи этого предписанія. Епископъ Леонтій требовалъ отъ императрицы Евсевіи, жены Констанція, чтобы при его пріем она сошла съ трона, съ почтеніемъ стала передъ нимъ, склонила передъ нимъ голову, прося благосло*ешя, и проч. Только при этихъ условіяхъ соглашался онъ на аудіенцію. Неудивительно поэтому, что Амміанъ Марцелинъ называетъ штатъ римскаго епископа блестящимъ, его одянія роскошными, его пиры царскими, а блаженный Іеронимъ идетъ дале языческаго писателя, напоминая епископу, что народъ не находится у него въ рабств. Вслдствіе всего этого, епископъ сталъ въ глазахъ населенія первый^ лицомъ въ город, и его авторитетъ, имвшій своимъ основаніемъ и политическія привилегіи, и фактическую силу, и безграничное духовное вліяніе, проникалъ во вс сферы общественной жизни и оставлялъ далеко позади авторитетъ свтскаго начальства. А въ конц имперіи, когда на обветшавшій Римъ со всхъ сторонъ обрушивались варвары, когда въ государств царила анархія, епископъ сдлался единственнымъ главою общества во всхъ отношеніяхъ. Но въ это время успла вырости и окрпнуть другая сила, которая замнила аристократическій принципъ монархическимъ и которая сдлала епископовъ простымъ орудіемъ своей единоличной власти. Этою силой было папство. Епископская власть въ Рим развивалась точно тагъ же, какъ и въ другихъ городахъ. Уже въ конц I вка папа Климентъ I нашелъ неудобнымъ для церковныхъ цлей. Августово дленіе города на 14 регіоновъ, раздлилъ Римъ на 7 частей и въ каждой изъ нихъ поставилъ особаго нотаріуса для описанія страданій мучениковъ и особаго діакона для наблюденія надъ церковною дисциплиной. Въ начал III вка папа Калликстъ I собственною властью разршилъ свободно-рожденнымъ двушкамъ вступать въ бракъ съ рабами и вольноотпущенниками. Словомъ, и въ Рим, какъ повсюду, епископскій авторитетъ не имлъ опредленныхъ ограниченій. Во когда въ отдльныхъ общинахъ обнаружилось стремленіе къ единству, папа выдвинулся изъ среды другихъ епископовъ, благодаря особенно благопріятнымъ историческимъ условіямъ, среди которыхъ находилась его епископская каедра.

Стремленіе христіанскихъ общинъ къ единству естественно вытекала какъ изъ идеальнаго воззрнія на церковь, какъ на религіозное братства врующихъ, такъ и изъ критической потребности наиболе успшной борьбы съ ересями и язычествомъ. Уже въ III вк св. Кипріанъ считаетъ единство необходимымъ условіемъ самаго существованія церкви. ‘Существуетъ одинъ Богъ,— пишетъ онъ,— одинъ Христосъ, поэтому должна быть одна вра, одна церковь, врные составляютъ твердое тло, соединенное союзомъ согласія. Разрушить это единство значитъ разрушить самое христіанство’. Съ конца II и въ III вк выраженіемъ этого объединенія былъ соборъ, члены котораго равны между собою. Тотъ же самый св. Кипріанъ, который требовалъ церковнаго единства, ратуетъ за равноправность всхъ епископовъ: ‘Никто изъ насъ не иметъ стремленія сдлаться епископомъ надъ епископами, ни ужасами тираніи принуждать къ повиновенію своихъ собратій,— говорилъ онъ на Карагенскомъ собор.— Вс свободны и независимы въ своей власти, никто не можетъ быть судакъ другимъ, ни судить своихъ братьевъ. Будемъ дожидаться суда Христа, который одинъ иметъ власть ставить насъ во глав церкви и судить наши дйствія’. Но такая равноправность неодинаковыхъ силъ была иллюзіей въ обществ, построенномъ на иныхъ юридическихъ началахъ. Церковная организація такъ же безсознательно заимствовала свои формы изъ окружающаго политическаго строя, какъ христіанское искусство изъ языческаго. И на Восток провинціальные епископы стали въ фактическую зависимость отъ митрополитовъ. Еще сильне проявлялась эта тенденція на Запад, во глав котораго стоялъ Римъ.

Превращеніе ‘вчнаго’ города въ ‘священный’ и переходъ языческаго цезаризма въ католическое папство были значительно облегчены и предшествовавшею исторіей, и современными политическими условіями. Господство Рима было уже старымъ, общепризнаннымъ фактомъ, была уже выработана и административная система для деспотическаго режима. Одновременно съ торжествомъ христіанства удалились изъ Рима и сами деспоты, оставивши посл себя невообразимую анархію. Единственною силой въ город былъ епископъ, который взялъ въ свои руки наслдіе императоровъ и воспользовался ихъ политическою системой.

Первоначальною основой церковнаго первенства папы было не религіозное, а политическое и культурное значеніе Рима. Съ религіозной точки зрнія, столица античнаго міра, какъ центръ язычества, какъ источникъ гоненій, могла представляться скоре [проклятымъ, чмъ священнымъ городомъ. Значеніе римской епископской каедры начинаетъ возростать пока еще только въ Италіи, когда съ увеличеніемъ количества христіанъ явилась потребность въ боле прочной вншней связи. Въ половин II вка епископы средней Италіи признаютъ уже авторитетъ папы. Когда христіанство сдлалось господствующею религіей, столичный епископъ естественно получилъ первенство, и не только почетное. Уже первый вселенскій соборъ сталъ на эту точку зрнія, признавши за митрополитами нкоторыя привилегіи, наприм., право созывать соборы и утверждать епископовъ въ своей епархіи. Но онъ не длаетъ еще никакой разницы между Римомъ и Константинополемъ. Константинопольскій соборъ 381 года сдлалъ шагъ впередъ въ пользу римской каедры. ‘Епископъ Константинополя,— гласитъ 3-е правило его постановленій,— иметъ почетное старшинство посл римскаго, потому что Константинополь — новый Римъ’. На этой чисто-политической точк зрнія восточная церковь осталась и въ половин V вка. Халкедонскій соборъ 451 года подтвердилъ ршенія константинопольскаго на основаніи того же самаго принципа. ‘Отцы справедливо присудили старшинство каедр старйшаго Рима,— говорится въ 28 правил этого собора,— потому что онъ царственный городъ’. Но римскіе епископы ршительно отвергли политическое основаніе своего первенства и постарались найти для него религіозное оправданіе. Такая постановка вопроса имла огромное историческое значеніе.

Всякая власть, каковы бы ни были ея матеріальныя силы, можетъ разсчитывать на прочность только въ томъ случа, если иметъ нравственный авторитетъ въ обществ. Для церковной власти это правило иметъ преимущественное значеніе. Поэтому построить первенство папскаго престола на политическомъ принцип значило бы сіять заимствованнымъ, чужимъ, а не своимъ блескомъ. Такое положеніе было тмъ мене удобно, что церковь считала себя ‘царствомъ не отъ міра сего’, тмъ мене цлесообразно, что политическое значеніе стараго Рима быстро клонилось къ упадку. Отказавшись отъ политической поддержки, папы выбрали себ боле могучую опору — религію, которой предстояло завоевать міръ. Исторія блестящимъ образомъ оправдала этотъ выборъ. Въ средніе вка не папы жили Римомъ, а Римъ папами, и не папа заимствовалъ свой блескъ отъ города, а прежняя міровая столица сіяла своимъ епископомъ.

Найти религіозное оправданіе церковному первенству Рима на Запад было нетрудно. По твердо установившейся традиціи, Петръ и Павелъ, пострадавшіе въ Рим, были основателями мстной церкви, и она одна только на всемъ Запад могла гордиться непосредственно апостольскимъ происхожденіемъ. Но по отношенію къ Востоку, гд апостолы были основателями христіанства во многихъ городахъ, такое происхожденіе не давало Риму никакого права на первенство. Тогда явилось ученіе, что св. Петръ первый между апостолами, что онъ намстникъ Христа на земл и что онъ же былъ первымъ епископомъ въ Рим. Психологическое основаніе этихъ легендъ весьма просто. Антихристіанское прошлое Рима позабылось, и казалось совершенно естественно, что въ столиц міра былъ первымъ епископомъ если не самъ Христосъ, то Его намстникъ. На этой легенд и основали папы свои притязанія.

Ученіе о первенств римской каедры въ силу ея апостольскаго происхожденія нашло многочисленные отголоски среди преимущественно западныхъ епископовъ. Уже въ половин И вка св. Ирипей признавалъ за ней особый авторитетъ, такъ какъ въ Рим наиболе прочно держится апостольская традиція. ‘Престолъ Петра — главная церковь, оттуда возникло священническое единство’,— говоритъ св. Кипріанъ, отрицавшій, однако, всякія привилегіи папы на этомъ основаніи. Но въ половин IV вка появляются голоса, которые длаютъ изъ легенды іерархическіе выводы. Такъ, Оптатъ изъ Милеве, писавшій противъ донатистовъ, требуетъ, чтобы папа былъ такимъ же главой всхъ епископовъ, какъ св. Петръ — апостоловъ. Помстный Сардикійскій соборъ 347 года, ‘чтобы почтить ап. Петра’, по предложенію двухъ епископовъ, предоставилъ пап Юлію I весьма значительныя прерогативы. Во-первыхъ, осужденный соборомъ епископъ можетъ апеллировать къ пап, который вправ назначить новое слдствіе и новыхъ судей. Во-вторыхъ, назначеніе въ такомъ случа новаго епископа на мсто низложеннаго можетъ быть сдлано только съ вдома и согласія папы. Но далеко не вся западная церковь раздляла такія воззрнія. Блаи. Августинъ толкуетъ слова Христа Петру о ключахъ отъ царствія небеснаго въ томъ смысл, что они относятся ко всей церкви, и не видитъ никакой разницы между апостолами Петромъ и Павломъ, а бл. Іеронимъ не признаетъ за римскою церковью никакого особеннаго авторитета. По его мннію, она ничмъ не отличается отъ всякой другой, и ея епископъ ‘такого же ранга, такого же священства’, какъ въ Регіумили Александріи. ‘Если искать авторитета,— говоритъ онъ,— то земной кругъ выше города’. Устранитъ эти разногласія, добиться всеобщаго признанія не только первенства, но и основаннаго на немъ господства, и составляло главную задачу папъ до конца V вка. Сами римскіе епископы весьма рано стали смотрть на себя какъ на преемниковъ св. Петра со всми преимуществами своего предшественника. Уже папа Викторъ 1 въ конц II вка пытался отлучить отъ церкви христіанскія общины въ Азіи за то, что он расходились съ нимъ въ вопрос о дн празднованія Пасхи. Папа Стефанъ II въ половин III вка ‘гордо’ предписывалъ малоазіатской и африканской церкви свое ршеніе вопроса о крещеніи еретиковъ, ‘хвастаясь происхожденіемъ своего епископата отъ ап. Петра’, но встртилъ ршительный и рзкій отпоръ отъ мстныхъ епископовъ (св. Кипріана и Фирмиліана). Такъ же ршительно отвергъ антіохійскій соборъ вмшательство въ дла восточной церкви Юлія I. Встрчая оппозицію со стороны епископовъ, папы рано пытаются длать свтскую власть орудіемъ для осуществленія своихъ притязаній. Такъ, папа Дамазусъ выпросилъ у императора Граціана (въ 378 г.) подтвержденіе ршенія Сардикійскихъ отцовъ, и необязательное постановленіе помстнаго собора получило принудительную силу по императорскому рескрипту. Но до начала V столтія папскія притязанія носили отрывочный, безсистемный характеръ. Ихъ основаніе и объемъ впервые ясно формулировалъ Иннокентій I. Онъ ршительно отвергъ политическое основаніе первенства своей каедры и рзко формулировалъ ученіе о верховенств св. Петра между апостолами со всми его послдствіями. ‘Не человческій, а божественный авторитетъ основалъ римскую церковь,— пишетъ онъ одному епископу.— Мстныя церкви получили свое существованіе и свой авторитетъ отъ Петра и должны возвращать его Риму, какъ источнику своей власти, ихъ ршенія, чтобы имть законную силу, должны получить одобреніе отъ преемника св. Петра’. Но отъ провозглашенія принципа до его проведенія въ жизнь еще очень далеко, и эту печальную истину пришлось испытать на себ тремъ первымъ преемникамъ Иннокентія I. Папа Зосима, пытавшійся вмшаться въ дла гальской церкви, потерплъ неудачу. Но особенно рзкій отпоръ встртили папскія притязанія въ Африк. Зосима предписалъ возстановить одного низверженнаго мстными епископами священника, причемъ сознательно или по невднію привелъ подложныя основанія. Ссылаясь въ подтвержденіе своихъ требованій на необязательныя ршенія помстнаго Сардикійскаго собора, онъ выдалъ ихъ за обязательныя постановленія вселенскаго въ Нике. Африканскіе епископы, ршившись навести справки въ подлинномъ текст никейскихъ каноновъ, предварительно отвтили Зосим, что они ‘не намрены терпть такого высокомрія’, а когда оказалось, что някейскій соборъ вовсе не далъ пап такихъ привилегій, то постановили отлучить отъ церкви всякаго, кто будетъ апеллировать на ршеніе представителей мстной церкви къ римскому епископу. Гораздо успшне была дятельность Льва I.

Примръ Льва I съ полною ясностью показываетъ, какое значеніе имъ. отъ выдающаяся личность, когда она стоитъ во глав движенія, имющаго широкую будущность. Итальянецъ по происхожденію, римлянинъ по рожденію и воспитанію, Левъ I рано проникся стремленіями каедры св. Петра. Еще будучи простымъ діакономъ, онъ игралъ видную роль въ римской церкви. Наступательная политика преемниковъ Иннокентія I находила въ немршительную поддержку, а папа Сикстъ III прямо слушался его совтовъ. По его настоянію Сикстъ не допустилъ въ лоно церкви симпатичнаго ему еретика еп. Юліана, ему же поручилъ папа трудную миссію уладить опасную вражду двухъ римскихъ полководцевъ въ Галліи. Избранный на каедру св. Петра, Левъ I сдлался образцовымъ христіанскимъ епископомъ въ тогдашнемъ дух и примрнымъ папой. Обладая тонкимъ политическимъ тактомъ, непреклонною волей, обширною ученостью въ церковномъ дух и краснорчіемъ, онъ цликомъ посвятилъ вс свои способности на служеніе церкви. Когда въ 452 году въ сверной Италіи появился грозный Аттила,Левъ I съ неустрашимостью мученика явился передъ дикимъ варваромъ, и заступничеству папы приписывали спасеніе Рима отъ свирпыхъ гунновъ. Когда три года спустя передъ воротами вчнаго города стояли хищные вандалы, Левъ I съ такимъ же мужествомъ защищалъ Римъ передъ Гензерихомъ и вынудилъ у еретика общаніе воздержаться отъ ‘огня, меча и мученій’. Варваръ не вполн сдержалъ свое общаніе, но три главныя церкви дйствительно были пощажены варварами. Въ память спасенія отъ гунновъ установленъ былъ праздникъ, и римскій народъ боготворилъ своего епископа.

Съ неменьшею ревностью стремился Левъ I и къ духовному воспитанію своей паствы. Въ проповдяхъ онъ ратуетъ противъ представленій въ циркахъ и старается выяснить слушателямъ не только основныя истины религіозной нравственности, но и важнйшіе догматы христіанской религіи. За клиромъ онъ смотритъ весьма строго. По его постановленію, рабъ не могъ быть назначенъ священникомъ безъ согласія господина, чтобы духовный санъ не сдлался средствомъ для достиженія постороннихъ цлей, священникъ не смлъ заниматься ростовщичествомъ, чтобы не компрометировать своего положенія, въ монастырь нельзя принять двушку моложе 40 лтъ, чтобы не навлечь подозрній и обвиненій на святую обитель. Но съ особеннымъ усердіемъ боролся онъ за чистоту христіанскаго ученія. Открывши еретиковъ въ Рим, онъ подвергъ ихъ торжественному суду, на площади сжегъ ихъ книги и осудилъ на изгнаніе самихъ авторовъ и читателей. Гд бы ни появились еретики, а ихъ тогда было чрезвычайно много, на Восток или на Запад, Левъ I борется съ ними всми средствами: пишетъ литературныя опроверженія, посылаетъ нужныя инструкціи епископамъ, обращается къ свтской власти. Большой интересъ въ этомъ отношеніи представляетъ его обширная переписка: многочисленныя письма не даютъ почти никакого матеріала для біографіи Льва I, потому что ихъ содержаніе исчерпывается богословско-іерархическими разсужденіями. Личная жизнь совершенно поглощена церковною дятельностью.

Религіозная полемика доставила Льву I обширную извстность на Восток. Его предшественники не принимали почти никакого участія въ богословско-догматической дятельности вселенскихъ соборовъ, между тмъ какъ его формула ученія о двухъ естествахъ Христа была принята халкидонскимъ соборомъ 451 года. Вслдствіе этого, авторитетъ папы стоялъ одинаково высоко на Восток и на Запад, Левъ I воспользовался имъ только для того, чтобы добиться всеобщаго признанія господства римскаго престола надъ всею церковью. Ученіе, что ап. Петръ намстникъ Христа и что римскій епископъ, какъ его намстникъ, глава и правитель всей церкви, было глубочайшею врой Льва I, которою проникнуто было все его существо. Смиренный христіанинъ, какъ человкъ, онъ не признавалъ, какъ папа, никакихъ предловъ своей власти. Епископамъ онъ прямо говорилъ, что имъ принадлежитъ ‘часть заботы’ по управленію церковью, а не часть власти, вся полнота которой исключительное достояніе римскаго епископа. Противныя этому постановленія вселенскихъ соборовъ не имютъ въ его глазахъ никакого значенія. Когда халкидонскій соборъ предоставилъ одинаковую власть патріарху константинопольскому, Левъ I не только отказался подчиниться этому ршенію, но и пригрозилъ патріарху Анатолію отлученіемъ отъ церкви за гордость. Благодаря личному авторитету и нкоторымъ историческимъ обстоятельствамъ, Льву I удалось временно добиться всеобщаго признанія. Непокорный епископъ арелатскій былъ низверженъ, африканская церковь, столь ршительно отстаивавшая свою равноправность, подчинилась Риму, когда въ Африк получили господство аріане-вандалы. Даже патріархъ Анатолій написалъ покорное письмо, примирившее съ нимъ римскаго епископа. Первенство каедры св. Петра получило на время всеобщее признаніе. Но это было не все. Левъ I не только завершилъ стремленія своихъ предшественниковъ, но и приступилъ къ выполненію тхъ задачъ, которыя предстояли его преемникамъ — вытснить изъ обращенія языческую культуру и подчинить своимъ цлямъ свтскую власть. Ученость Льва I чисто-церковная, свободная отъ всякихъ вліяній языческой литературы, о которой папа отзывается съ презрніемъ, хотя еще и не вступаетъ съ нею въ открытую борьбу. Гораздо опредленне отношеніе его къ свтской власти. Въ многочисленныхъ письмахъ къ византійскимъ императорамъ онъ проводитъ ту мысль, что на ихъ обязанности лежитъ истреблять еретиковъ и вообще приводить въ исполненіе церковныя постановленія. Дома, на Запад, Валентіанъ III говоритъ въ своихъ закопахъ языкомъ Льва I. Папа отлучилъ отъ церкви еретиковъ-манихеевъ, а императоръ предписалъ не принимать ихъ въ военную службу и запретилъ имъ жить въ городахъ. Папа объявилъ подвластною себ всю церковь, а императоръ приказалъ свтскимъ чиновникамъ приводить въ исполненіе его предписанія. Но всемогущество римскаго епископа было непрочно и недолговременно. На Восток сохраняли свою силу постановленія халкидонскаго собора, на Запад грозною тучей надвигались варвары, еретики или язычники. Начиналась новая культурно-историческая миссія папитва.

Появленіе Льва I въ палатк Аттилы — моментъ всемірно-исторической важности. Тамъ впервые встртились дв силы, которымъ принадлежало будущее. Одна изъ нихъ выросла на развалинахъ античнаго государства, впитала въ себя вс его жизненные соки, безсознательно усвоила себ традиціи и стремленія имперіи. Это была сила идеальная, которая требовала себ первенства и господства во имя религіозно-нравственнаго принципа. Другая — новая, пока только разрушительная, только ищущая новыхъ политическихъ, соціальныхъ и культурныхъ формъ жизни. Это была, грубая сила, которая требовала себ господства во имя себя самой. Первая должна была подчинить себ вторую, потому что таковъ законъ исторіи, вопросъ заключался только въ томъ, какими средствами будетъ выполнена задача. Историкъ Іорнандъ объясняетъ непонятное отступленіе Аттилы тмъ, что его испугала судьба Алариха, который жизнью заплатилъ за дерзкое завоеваніе столицы міра. Не подложитъ сомннію, что въ умахъ варваровъ жило смутное благоговніе передъ Римомъ, но ближайшее будущее показало, что на этомъ неопредленномъ чувств нельзя было основать культурнаго воспитанія варвара. Вандалъ Гензерихъ не испугался участи гота Алариха и не послдовалъ примру гунна Аттилы. Папы избрали боле врное педагогическое средство — религію, и позднйшая легенда о свиданіи Льва I съ царемъ гунновъ наглядно воспроизводитъ ихъ политику. Аттила потому ушелъ изъ Италіи, что испугался ап. Петра, который стоялъ за папою невидимо для окружающихъ, и Левъ I, вернувшись въ Римъ, приказалъ перелить статую Юпитера Капитолійскаго въ изображеніе св. Петра. Дйствительно, самымъ врнымъ средствомъ подчинить варварство культур была религія, которая является единственною формой идеальной силы, способною дйствовать на первобытнаго человка. Ап. Петръ могъ спасти римскую цивилизацію, но для этого было необходимо, чтобы варвары увровали въ его Учителя, и было въ высшей степени полезно, чтобы они признали папу его намстникомъ. Преемникамъ Льва I удалось привести ихъ къ тому и другому врованію.

М. Корелинъ.

(Продолженіе слдуетъ).

‘Русская Мысль’, кн.II, 1890

Важнйшіе моменты въ исторіи средневковаго папства.

І.Культурное значеніе папства.— Установленіе папскаго авторитета въ римской сред.— Левъ I.

Читайте также:

І.
Культурное значеніе папства.— Установленіе папскаго авторитета въ римской сред.— Левъ I.