Н. А. Лейкинъ.
Н. А. Лейкинъ.
Мученики охоты.
Мученики охоты.
Юмористическіе разсказы.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., No 2
1880.
УЖЕНЬЕ РЫБЫ.
УЖЕНЬЕ РЫБЫ.
Уженье рыбы, Лейкин Николай Александрович, Год: 1880
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Заходящее солнце золотитъ своимъ лучомъ хрустальную зыбь Невы. У перилъ купальни, прикрпленной къ берегу Крестовскаго острова, на обрубк дерева помщается пожилой дачникъ въ соломенной шляп и съ удочкой въ рукахъ. Онъ весь обратился въ зрніе и не спускаетъ взора съ лежащаго на вод поплавка. Тутъ-же закинута и донная удочка съ колокольчикомъ. Около дачника помщается ведро и коробка съ червями. Лвой рукой онъ машинально пощипываетъ свои узенькія бакенбарды на скулахъ и ждетъ, когда ‘клюнетъ’. Кажется, что онъ даже притаилъ дыханье. Вотъ онъ гримасничаетъ, гримасничаетъ, и наконецъ не выдержавъ, громко чихаетъ, но тутъ-же щиплетъ себя за ухо и шепчетъ, стиснувъ зубы:
— Старый дуракъ! Не могъ воздержаться отъ чиханія, когда ужъ рыба клевать начала. Ахъ, ты телятина!
На помостъ купальни приходитъ лакей во фрак и бломъ галстух, и остановясь въ почтительномъ отдаленіи, произноситъ: — Пожалуйте, сударь, чай кушать. Барыня ужъ давно за самоваромъ сидятъ и гнваться изволятъ.
— Него орешь, болванъ! Сколько разъ я теб говорилъ, чтобъ ты не смлъ сюда приходить рыбу пугать. Черезъ тебя я только большаго окуня упустилъ! Важная вещь чай! Пошелъ вонъ!
— Мн чтожъ? Я пойду… А только я свою обязанность правлю, такъ какъ меня барыня посылали.
Лакей повернулся и ушелъ.
— Покоя не даютъ! Опять прошепталъ дачникъ.— Ни одного пискаря, ни одной уклейки не поймалъ.
Пауза. Опять созерцаніе поплавка. Текущая вода длаетъ головокруженіе. Вотъ клюнуло. Еще… еще… Поплавокъ окунулся подъ воду. Дачникъ вынулъ удочку, но она оказалась пуста. Не только червякъ былъ съденъ, но даже и крючекъ откушенъ.
— Иванъ Иванычъ! Ну какъ теб не стыдно! Зову, зову чай пить и дозваться не могу! Вдь самоваръ остылъ, раздался за нимъ женскій голосъ и на помост показалась молодая красивая женщина — жена дачника.
— Ахъ, матушка! Что тутъ самоваръ, когда у меня тутъ сейчасъ щука и червя и крючокъ отгрызла! отвчалъ дачникъ, не оборачиваясь — Не вертись тутъ и или домой. Я сейчасъ приду. Чай мн можешь налить, а самоваръ пусть уберутъ. Только въ стаканъ щуку не клади…
— Какую такую щуку въ стаканъ?.. удивилась жена.
— То бишь, что я! Сахару въ стаканъ не клади, потому я буду пить въ прикуску, поправился дачникъ.— А самовара не надо.
— Какъ не надо, коли я сама еще не пила. Я тебя жду. Пойдемъ чай пить. Больше я ждать не намрена — Э-хъ, крякнулъ дачникъ.— Ни одной рыбины не дадутъ поймать! То обдъ, то чай, то ужинъ.
— Не слдовало теб тогда жениться на мн, коли ты такой страстный охотникъ до рыбной ловли. Помилуй, ты даже не находишь времени прогуляться со мной.
— А вчера на тони-то здили.
— Такъ вдь опять таки на тони, опять таки рыбная ловля, а я просилась въ ‘Ливадію’ на силача посмотрть. Зимой ты еще человкъ, а лтомъ я отъ тебя никакихъ словъ не слышу, какъ только черви, плотва, окунь и удочка. Я подозрваю, что ты и женился-то на мн изъ-за того, чтобы взять въ приданое дачу на Крестовскомъ и ловить рыбу около этой дачи.
— Коли ужъ на то пошло, то да, да, да! съ сердцемъ заговорилъ мужъ и началъ сбирать удочки.— Ну, пойдемъ домой! Бери коробку съ червями, а я ведро понесу.
— Да вы въ ум? Я на вашихъ поганыхъ червей и глядть-то боюсь, а тутъ неси вамъ коробку съ червями.
— Прекрасно! Жена рыбака и боится червей!
— Какой вы рыбакъ?— вы статскій совтникъ. У васъ орденъ на ше. Ежели бы я знала, что вы полоумный человкъ отъ рыбной ловли, я за васъ и не пошла-бы. Идите сейчасъ чай пить.
Мужъ съ ведромъ, удочкой и коробкой червей поплелся за женой. Черезъ десять минутъ они пили чай.
— Когда солнце заходитъ, когда рыба клюетъ, тогда чай пить придумываютъ! бормоталъ мужъ.
— У тебя она ни во время солнечнаго заката, ни во время восхода, ни въ полдень, ни ночью не клюетъ, возразила жена.
— Какъ не клюетъ? А кто теб въ прошлый четвергъ привезъ со взморья большую щуку и одинадцать самыхъ крупныхъ окуней, не считая разной мелочи?
— Полноте хвастаться-то! Вы эту рыбу на тоняхъ купили. Я потомъ узнала.
— Окуней точно — что на тоняхъ купилъ, а щуку самъ поймалъ, и мелочь тоже.
— Послушайте, Иванъ Иванычъ, подемъ мы наконецъ хоть сегодня-то на Елагинъ? спросила жена.
— И похалъ-бы) другъ мой, да червей копать надо, а потомъ пораньше спать. Завтра на зар думаю вс двнадцать донныхъ удочекъ въ ходъ пустить, а въ наличности у меня всего четыре червя.
Жена смотрла на него и качала головой.
— Вы совсмъ полоумный! сказала она.— Вамъ не длами заниматься, а въ сумасшедшемъ дом на цпи сидть.
— Посади меня на три дня на цпь, около нашей ванной — смло просижу.
— Ахъ вы циникъ! И не стыдно это вамъ?
— Тутъ, матушка, стыдиться нечего. И великіе люди имли свои слабости. Ты еще не знаешь всего. Вчера у насъ въ правленіи нашего общества я на доклад ревизіонной коммиссіи вмсто своей фамиліи подмахнулъ слово ‘окунь’.
— Не смйте мн разсказывать такихъ глупостей! Еще разъ спрашиваю: дете со мной на Елагинъ?
— А какже черви-то?
— Черви вамъ миле жены? Ну, хорошо. Я пошлю за Кузиномъ Вольдемаромъ и пойду съ нимъ гулять куда-нибудь.
— Ну, нтъ, ужъ этого я не позволю! Кроткій я человкъ, а общался ему обломать ноги и обломаю.
— Это тому-то человку, который вамъ въ прошломъ году столько червей копалъ! Ахъ вы неблагодарный!
— Но, душечка, вдь онъ-же дозволилъ себ дерзость поцловать тебя.
— Ахъ, Боже мой! Да вдь онъ мальчикъ, ему едва двадцать лтъ. Онъ и поцловалъ-то мальчишечьимъ поцлуемъ. Да и не поцловалъ, а несли мы вамъ-же неводъ, петля задла за пуговицу моего платья, онъ сталъ отцплять ее и губы его наткнулись на мою щеку.
— Мальчикъ! Не мальчикъ, а нижній военный чинъ, юнкеръ.
— Все-таки ноги ломать нельзя. А еще вчера сидимъ мы съ Марьей Ивановной на пароходной пристани, а онъ идетъ мимо и говоритъ: ‘скажите Ивану Иванычу, что ежели онъ меня проститъ, то я ему укажу такое мсто, гд червей цлыя тысячи.’
— Ой! оживился мужъ.— А гд это черве-обильное мсто — онъ не сказалъ?
— Нтъ, не сказалъ. Хочетъ самъ указать — Червей-то у меня мало, да и взять не знаю гд. А къ завтрему мн они до зарзу нужны. Ну, хорошо, пошли за Вольдемаромъ. Только гулять тебя я съ нимъ не пущу. А мы возьмемъ его съ собой на Елагинъ, а посл пусть онъ мн червиное мсто укажетъ и поможетъ червей рыть.
За Вольдемаромъ послали. Кучеръ заложилъ лошадей въ коляску.
— Ну, подемъ лучше ему на встрчу, а то ужъ поздно ждать, сказалъ мужъ, усадилъ жену въ коляску и только-что хотлъ самъ садиться, какъ вдругъ словно ужаленный вскрикнулъ: — Батюшки! Сти-то для ловли раковъ я и забылъ въ воду опустить! Погоди, я сейчасъ!
Съ этими словами онъ бгомъ бросился къ купальн. У коляски, между тмъ, стоялъ красивый кавалерійскій юнкеръ и разговаривалъ съ молодой женщиной.
— Иванъ Иванычъ, скоро ты? кричала жена мужу.
— Некогда, матушка, некогда! Позжай вдвоемъ съ Вольдемаромъ, да привози его скорй, чтобъ червей копать! откликнулся мужъ.
Коляска помчалась по набережной съ молодой женщиной и юнкеромъ.