УДОБНОЕ И ПРЕКРАСНОЕ
УДОБНОЕ И ПРЕКРАСНОЕ
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Удобное и прекрасное, Зайцев Борис Константинович, Год: 1914
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Зайцев Б. К. Собрание сочинений: Т. 9 (доп.). Дни. Мемуарные очерки. Статьи. Заметки. Рецензии.
М: Русская книга, 2000.
Кому нужен белый декабрьский день, летающие галки, золотая главка церкви за голыми деревьями, широкие, спокойные улицы, вкусный воздух зимы?
Наши дела и события нашей жизни не изменились бы, если бы этого не было. Всем, кто любит странствия, блужданья по незнакомым местам, кто любит море, звезды, ветры, снега — всем им говорят люди дела: ‘Это прихоти — надо работать’.
Положительный человек прав. Он сидит в бане, конторе, в суде, парламенте, в думе, и он не знает бесцельных действий, бесцельных мыслей и чувств, бесцельной и милой природы. Все, что он делает, — разумно, и направлено к определенным целям. Он работает — некогда ему допускать бесцельное. Окружен он себе подобными, устроителями и хозяевами жизни, которые тоже трудятся, в своем деле творят, торопятся, и торопят: если не быть быстрым, обгонят. Им на смену подрастают толпы новых людей молодежь — и всем нужно дело, нужно увеличивать удобное, чтоб оно росло, одевая собою все. Им тоже должно стать некогда. Пусть уходит голубое небо прекрасного.
Рост удобного и его господство видим мы постоянно. Принято называть его нашествием американской культуры. Быть может, вернее определить: немецко-американской. {Я отличаю большую германскую культуру от молодой немецкой.} Гений этой малой культуры есть правильный, разумный, чистоплотный, экономический и бездарный распорядок жизни. Живя, человек должен чувствовать себя как в первоклассном отеле: все предусмотрено, все к его услугам и нечего беспокоиться. Чувства благовоспитанны и культурны. В меру человек добр, в меру честен. Страдать, мучиться за грехи ему не полагается, ибо нет грехов, да и страдание вещь неудобная: мешает работать. Что же касается трагедии, то это вздор: ее выдумали неврастеники, от нечего делать.
И скромный завоеватель идет среди нас. По русской земле он шествует не так еще твердо, — русские некультурны, это ‘раса’, которая должна быть преобразована симпатичным культуртрегером. Он понимает, что всего сразу не добьешься, но он терпелив и невзыскателен. К тому же, он действует во имя своего бога: удобства. Он не будет унывать, у него идеалы!
Достоевский видел и понимал его. Всей страстью великой души он его ненавидел, и был склонен считать силой дьявольской. Культуртрегер тоже не одобрил Достоевского, устами Цаделей, Брандесов, малый человек сказал: ‘начиная с ‘Преступления и Наказания’ талант Достоевского падает. ‘Идиот’ очень слаб, а ‘Братья Карамазовы’ такая длинная и скучная история, что ее не могут прочесть и русские’.
Со времен Достоевского малый человек сделал огромные завоевания. Он обнял всю жизнь. Он неутомимо нивелирует, приспособляет человеческие души к обиходному образцу, изготовляет духовную пищу, направляет, скромно повелевает. И попрежнему, если не больше, ненавистны ему те, кто ему мешает.
Кое-кому, однако, и он мешает. Как бывает всегда, накоплению сил на одном полюсе соответствует их концентрация на другом. Те, кто любит прекрасное — бесцельное и великое настоящее, те в современной жизни, чувствуют себя одиноко, отрезанней от океана торжествующих, но теснее связанными друг с другом. Есть они, конечно, во всех странах. Былое русской страны накладывает на тех, кто живет в России, особые, русские бремена.
Каковы бы ни были их силы, они должны помнить, что они дети народа, давшего в своей религии, искусстве, поэзии и философии образцы высочайших душевных проявлений. Надвигающемуся врагу русский человек должен противопоставить родные святыни. Осененный ими, глядя в страну великого, он может идти спокойным, пусть и одиноким, путем. Наверно, широкой жизни он будет малопонятен, но, сознавая, что путь его истинный, пусть он не поддается. Если же в глазах мира будет сочтен за безумца, то не считает ли он уже этот мир безумствующим?
Журнал искусства и литературы ‘София’. М., 1914. 2 февр. No 5.