‘Русская Мысль’, кн. IX, 1885
Тургенев в его произведениях. Незеленова. Спб., 1885 г, Тургенев Иван Сергеевич, Год: 1885
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Тургеневъ въ его произведеніяхъ. Незеленова. Спб., 1885 г. Книга г. Незеленова заключаетъ въ себ много интереснаго и врнаго, но не свободна, по нашему мннію, и отъ нкоторыхъ неправильныхъ взглядовъ и выводовъ. ‘Нарисованные поэтомъ людскіе характеры, картины быта и природы,— говоритъ авторъ,— полны интереса, какъ все живое. Но самое важное въ изученіи произведеній писателя — его личность, объединяющая эти произведенія’. Признаемся, эта мысль, высказанная столь категорически, представляется намъ ошибочною. Личность, напримръ, такого великаго поэта, какъ Гте, интересна и важна гораздо мене, чмъ совокупность его произведеній, кром того, между личною жизнью художника и его твореніями можетъ быть глубокій разладъ. Недаромъ Пушкинъ сказалъ, что пока не требуетъ поэта къ священной жертв Аполлонъ, онъ, быть можетъ, ничтожне всхъ ничтожныхъ людей. Странными намъ кажутся и пророчества г. Незеленова о новомъ період русской поэзіи,— період грядущемъ, который долженъ, по мннію г. Незеленова, отличаться религіознымъ творчествомъ. Религіозное настроеніе и религіозное міровоззрніе издавна находили поэтическое выраженіе, но нтъ ни малйшихъ основаній предполагать, что они наполнятъ все содержаніе поэзіи у русскаго народа или, по крайней мр, составятъ главное теченіе въ этой поэзіи.
Г. Незеленовъ утверждаетъ, что ‘гармонія духа и есть отличительный признакъ и сущность поэзіи’. Возсоздавая дйствительную жизнь, переживая ее въ себ и освщая свтомъ своей личности, поэтъ обличаетъ одностороннее, и безобразное въ жизни передъ внутреннимъ судомъ его душевной гармоніи, его идеала. ‘И въ этомъ суд надъ дйствительностью и заключенъ весь смыслъ поэзіи’. Настаивая на необходимости гармоніи въ душ и произведеніяхъ поэта, г. Незеленовъ впадаетъ отчасти въ ошибку Кандида и неправильно оцниваетъ поэтому такихъ великихъ поэтовъ, какъ Байронъ или Лермонтовъ. Мы съ изумленіемъ читаемъ въ книг г. Незеленова, что Лермонтовъ великій по природнымъ силамъ, но не удавшійся поэтъ. Какъ была бы счастлива Россія, еслибъ у насъ явился еще хоть одинъ такой неудачникъ! Г. Незеленову непріятно мрачное міровоззрніе Лермонтова, т могучіе и скорбные мотивы, которые звучатъ въ произведеніяхъ великаго писателя, но авторъ упускаетъ изъ вида, что его требованіе безмятежнаго и свтлаго настроенія духа всего мене приложимо къ лирик, а Лермонтовъ всего боле лирическій поэтъ {Г. Незеленовъ признаетъ, вроятно, что въ Псн о купц Калашников Лермонтовъ обнаружилъ и великую гармонію духа.}. Этого мало: стоитъ вспомнить такія стихотворенія геніальнаго художника, какъ Moлитва (‘Я, Матерь Божія, нын съ молитвою’) или Ребенку (‘О грезахъ юности томимъ воспоминаньемъ’), чтобъ убдиться въ односторонности оцнки г. Незеленова. Лермонтову были доступны и самыя нжныя, самыя глубокія и самыя тонкія ощущенія, которыя выражались имъ съ неподражаемой прелестью.
Сказанное объясняетъ, почему для г. Незеленова Пушкинъ является поэтомъ гораздо высшаго порядка, нежели Байронъ. Авторъ ршается утверждать, ссылаясь на разсказъ Хвостовой, что ‘Лермонтовъ не понималъ чистыхъ вдохновеній, чистыхъ чувствъ пушкинской поэзіи’. Этотъ пріемъ доказательства и это утвержденіе — верхъ критической нелпости.
Произведенія Тургенева разобраны г. Незеленовымъ съ большою внимательностью и любовью къ великому писателю. Отмтимъ ошибку почтеннаго автора: онъ говоритъ, что на мысль обратиться къ изображенію народа (первый разсказъ изъ записокъ охотника) Тургенева, ‘весьма вроятно’, навела повсть Григоровича (Деревня). Это, наоборотъ, весьма неправдоподобно: Хорь и Калинычъ появился въ печати очень скоро посл Деревни и былъ написанъ и присланъ Тургеневымъ изъ-за границы. Въ заключеніе прибавимъ еще одну оговорку. Г. Незеленовъ, приведя т слова, которыми начинается Дворянское гнздо, говоритъ, что ‘свтлый тонъ, звучащій въ нихъ, проникаетъ все произведеніе съ начала и до конца’. Мы думаемъ, что въ Дворянскомъ гнзд цльно и полно отразилось міровоззрніе великаго художника, а въ этомъ міровоззрніи постоянно чувствуется грустный оттнокъ. Припомните, напримръ, т ощущенія, которыя испытывалъ Лаврецкій при посщеніи обители, куда укрылась Лиза. Да и самъ г. Незеленовъ говоритъ въ другомъ мст своего сочиненія: ‘Къ нерадостнымъ заключеніямъ привели два большихъ романа Тургенева (Рудинъ и Дворянское гнздо). Два ‘героя времени’, изобраягенные въ нихъ, два лица, на которыхъ послдовательно возлагалъ поэтъ великія надежды, оказались несостоятельными’. Смущаетъ насъ и то, что г. Незеленовъ называетъ Дворянское гнздо ‘прекраснйшимъ изъ произведеній Тургенева’, а романъ Отцы и дти признаетъ ‘величайшимъ художественнымъ созданіемъ Тургенева’.