Трудовой день подпаска.
Трудовой день подпаска.
Рассказ из жизни немецкого крестьянского мальчика.
П. Розеггера.
—————————————————
Трудовой день подпаска, Розеггер Петер, Год: 1923
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Высоко на чердаке, под самой крышей, стоит его кровать. Только немногие часы ночи лежит он в ней, весь с’ежившись, потому не разоспишься, когда тебя колет торчащая грубая солома, а составленное из разных кусков одеяло — коротко н узко. Сквозь щели в досках свистит ветер, на дворе шумят ели.
Не успел подпасок немножко согреться, как снизу, из горницы хозяина, к нему доносится стук. Мальчик отлично слышит этот стук, но глаза его не Могут открыться сразу, а раз они не могут раскрыться, думается ему, так и пускай побудут еще закрытыми,— и он глубже забирается в свою солому. Но тут стук раздается вторично и значительно сильнее, и крестьянин кричит из горницы:
— Ты что это, парень, не хочешь сегодня вставать, что ли? Погоди же, я тебе сейчас покажу дорогу. Вставай сейчас же!
‘Вот,— думает про себя подпасок,— сейчас он придет сюда с ‘березовой лизкой’ {Лизкой называется розга из переплетенных березовых прутьев для наказывания детей.}.
Поспешно вскакивает подпасок с кровати в одной рубашке и прыгает в заскорузлые, грубые шерстяные штаны, а уж раз влез в штаны, думает он, то уж не так опасно в отношении березовой каши.
И когда в дверях чердака показывается хозяин с розгой, он звонко кричит:
— Иду, иду, я уже готов,— и глаза его раскрылись совершенно.
Мальчик не успевает еще одеться, как хозяин опять начинает ворчать.
— На сегодня ладно, только теперь, смотри, вставай скорее, овцы уже блеют. Башмаки зашнуруешь в поле.
По мнению же подпаска, пусть бы овцы и блеяли, а он бы раньше хлебнул с работниками хоть ложку похлебки, но березовый прут — он такой толстый и совсем не признает шуток!
А поэтому он бежит в хлев, выгоняет. овец на пастбище и только там шнурует свои башмаки, чтобы не спотыкаться о распустившиеся ремешки. Затем садится на свежий росистый дерн и смотрит на утреннюю звезду,— она тоже пастух, а те маленькие облачка, что, вокруг нее,— ее овцы, однако, у того пастуха много стад белых овец и ягнят! Неужели и он не получает утром похлебки, тот, наверху?..
Очень может быть, потому что он такой бледный и растерял всех овец, а теперь и сам исчез, ибо взошло солнце.
О чем это так поют тысячи пташек в ветвях лиственницы и на вершинах елей! Им так хорошо, так хорошо, они могут спать в свом пуху, сколько душе угодно, а проснутся — могут летать куда угодно и всюду для них накрыт стол. Плохо быть только бедным мальчиком-подпаском.
А пестрые цветы, что растут, здесь?— Не сплестъ ли ему из них веночки? На что?.. Для ягнят — так они больше любят цветы в желудок, чем на голову. Для себя? Это делают только глупые девчонки, мальчикам больше идет ловит птиц.
Подпасок лазает по грудам камней, ползает по межам, ища малины и смородины.— Природа создала их для утренней пищи подпаску.
Набив желудок ягодами, подпасок ложится на солнце, присматривая за овцами и ягнятами, они так весело пасутся: бегают взапуски, вытаскивают из-под носа друг у друга самые сочные листочки, более сильные отталкивают в сторону более слабых, маленьким приходится даже ждать, не останется ли каких остатков — почти совсем, как у людей.
— Хоть бы я, наконец, вырос,— говорит про себя подпасок,— стал бы совсем, совсем большой, чтобы уж больше не пасти овец. С какой радостью косил бы я траву вместе с другими в поле и рубил дрова в лесу! Тогда сидел бы и я за столом, и смел бы говорить и смеяться, как и все взрослые люди! А в воскресенье у меня было бы праздничное платье и трубка была бы у меня тоже! И деньги были бы у меня в кармане — больше, чем целый гульден, и я пошел бы тогда в трактир с Катль и поставил бы ей меду, а в субботу ночью пошел бы шляться с деревенскими парнями и мы пели бы и стучали у окошка Катль!
К полудню, когда из домика внизу подымается синий дымок, под солнцем становится жарко и овцы бегут в лес. Мальчик тоже бежит за ними, но Цепкий Кустарник и травы скоро совсем преграждают ему путь, и он теряет овец из виду.
Долго ищет и зовет он их: ‘Бяша, бяша!’ — Напрасно. Их нет. Тогда подпасок начинает плакать, жалобно крича: — Теперь-то уж будет мне березовая каша!
Фу-ты! Мальчику не надо плакать, а то он не выростет большим! Он живо отирает себе глаза, сгребает с земли и с деревьев мягкого моху и запихивает его сзади в штаны, сколько влезет. Затем отправляется домой, к хозяину, и, всхлипывая, говорит:
— Дядя, на нас напали оводы и я потерял овец.
— Потерял овец?— добродушно говорит крестьянин.— Ну, не пропадут, иди разыщи их, найдутся, только не вопи так отчаянно!
Таким образом розга отложена до следующего, более подходящего случая.
Прибежав обратно в лес, подпасок начинает медленно, вытаскивать из штанов мох, а вскоре затем находит и овец. Он гонит их во двор, запирает в хлев. Но когда подпасок подходит к столу, все уже, оказывается, опять поели, и для него осталась только маленькая миска похлебки да полклецки.
Едва принялся он за еду, как хозяин опять уж кричит:
— Черт возьми, где же это, наконец, мальчишка?
— Ах, боже мой,— говорит хозяйка,— да дай ты ему минуточку поесть, все-то у тебя спешка, на что он тебе опять понадобился?
— Скорее пусть бежит помогать метать сено в стога, собирается дождь!
Заслыша это, подпасок и сам торопится, бросает ложку и летит под гору на луг. Там уже воткнуты шесты для стогов, и работники собирают сено, а старший работник укладывает его вилами и обминает ногами вокруг шеста.
Подпасок весело вскакивает на стог и, обегая вокруг шеста, тоже утаптывает сено, чтобы стог был плотнее и не загнил. Часто парнишка совершенно исчезает под ворохами и грудами сена, стебли колют ему колени, где продырявлены штаны, но подпасок не обращает на это вниманиями, наконец, так утаптывает сено вокруг шеста, что наверху стога образуется острие, для того, чтобы стекал дождь. Под конец он водружает на конец шеста венок из полевых цветов — и все готово.
Так идет дело на лугу, и подпасок начинает тайно желать, чтобы уж пошел дождь и чтобы ему опять можно было пасти овец.
Дождь не собирается итти, но солнце клонится к вечеру, и все длиннее становятся тени: сено сыреет, и старший работник говорит: ‘На сегодня довольно’. Тогда из дому спускается Катль, неся глиняный горшок молока, большой каравай хлеба и ложки, и вс усаживаются на зеленый дерн, старший работник режет хлеб, Катль выливает молоко в чашку, каждый берется за свою деревянную или костяную ложку, и все начинают есть.
Подпасок тоже хочет взять ложку, но старший работник говорит ему:
— Парень, некогда тебе засиживаться, возьми кусок хлеба и беги выгонять овец.
В конец опечаленный, берет, подпасок свой хлеб и бежит выгонять овец. У колодца он пьет воду и думает: вот и конец, до ужина.
Овцы и ягнята опять пасутся на лугу, подпасок ложится на зеленую траву и смотрит вверх, в синее небо. Там носятся белые облачка, нежные и пушистые, как барашки, а бедный подпасок думает: ‘матушка моя — скотница и служит в долине, отца своего я не знаю… Нет отца… Нельзя же все иметь… Если я буду прилежен и буду молодцом, то скоро сделаюсь старшим работником, и усы у меня будут торчать, и я женюсь и сделаюсь крестьянином, будет у меня много быков и много овец, и моему пастуху не надо будет голодать…
— Парень, где овцы?— кричит вдруг со двора хозяин.
Подпасок вскакивает. Овцы все во ржи! Он бежит, но хозяин уже позади него с… березовой ‘лизкой’. Теперь все кончено. Хозяин хватает подпаска за ворот, и прут танцует со свистом, а за ним танцует и подпасок…
Окончив порку, хозяин говорит:
— А теперь помни, мальчишками в другой раз лучше следи за овцами, а то прямо сниму штаны.
— Да, дядя, я уж буду, лучше смотреть за овцами,— обещает подпасок, и гонит овец из хлебов, думая при этом: ‘Надо бы всегда держать мох в штанах’.
Вечером, когда овцы уже в хлеву, мальчику надо итти пасти быков, которые весь День работали в сохе. Это такое мучение, ночь так темна, а внизу, в ущелье, так страшно журчит ручей, и мальчонка боится. Повсюду, у заборов и межей, стоят черные исполины, по воздуху проносятся пылающие искры и с неба падают звезды. Мальчонка крепко держится за своих быков, чуть не умирая от страха. Старшему работнику и дела нет до ночных видений: он думает, что черные великаны у заборов и межей просто деревья, пылающие искры для него ивановские червячки, а падающие звезды — тухнущие огни.
И вот он пасет волов и тоскует по дому. Наконец, крестьянин кричит: — Гони волов домой!
К ужину, который ему ставит на стол хозяйка, он почти не притрагивается, слишком он измотался и устал. Подпасок спешит к своей кровати на чердак, под самую крышу, ж, забравшись в нее, весь с’еживается и спит так несколько часов до следующего утра с его новыми мытарствами пастушеского житья-бытья.
Таков трудовой день подпаска.
Источник текста: Негритенок Маду / Рассказ Альфонса Додэ и другие рассказы из жизни маленьких тружеников разных стран и народов, Под ред. Вл. А.Попова. — М : Земля и фабрика, 1923. — 136 с.: ил., 18 см. — (Маленькие труженики , Сб.1)