Вильям Шекспир Троил и Крессида ---------------------------------------------------------------------------- Перевод А. Федорова Шекспир В. Собрание сочинений: Троил и Крессида, Антоний и Клеопатра, Тимон Афинский / Пер. с англ., Коммент. Б. Акимова, А. Смирнова. - М.: Мир книги, Литература, 2007. ---------------------------------------------------------------------------- ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА* Приам, царь троянский. Гектор | Парис | Троил } сыновья Приама. Дейфоб | Эллен | Эней | } троянские вожди. Антенор | Калхас, троянский жрец, сторонник греков Пандар, дядя Крессиды. Маргарелон, побочный сын Приама. Агамемнон, греческий полководец. Менелай, брат его. Ахиллес | Аякс * | Улисс } греческие вожди. Нестор | Диомед | Патрокл | Терсит, безобразный и непристойный грек. Александр, слуга Крессиды. Елена, жена Менелая. Андромаха, жена Гектора. Кассандра, дочь Приама, пророчица. Крессида, дочь Калхаса. Троянские и греческие солдаты, слуги и народ. Действие происходит частью в Трое, частью в греческом лагере. ПРОЛОГ Арена - Троя. Гневом благородным Охваченные, к гавани Афин Шлют корабли властители Эллады*. На кораблях - войска, орудья битв. Все - для войны. И вот, шестьдесят девять Увенчанных царей дают обет Разрушить Трою и от волн афинских Пускаются к далеким берегам. Там нежится за крепкими стенами, Похищена Парисом и в его Объятиях - супруга Менелая - Предмет раздора. Греки пристают К Тенедосу. Тяжелые суда На берег груз воинственный спустили, И бодрые, не смятые борьбой, На царственных равнинах дарданийских* Разбили греки пышные шатры. Все шесть ворот у города Приама*: Тимбрийские, Троянские ворота, Антеноридские, Дарданские, Хетские И Илионские, - скрывая за собой Питомцев Трои, замкнуты вплотную Железными засовами внутри, Входящими в огромнейшие скобы. Надежда на себя так разжигает Тех и других, что греки и троянцы Равно рассчитывают только на удачу. И если я, Пролог, являюсь здесь Вполне вооруженным*, то, конечно, Не с тем, чтобы актеров защитить Иль автора перо, а лишь поведать, О зрители почтеннейшие, вам, Облекшись в плащ, достойный представленья, Что, опустив начало той войны, Все действие начнется с середины И оборвется там, где надо. Вы Хвалите представленье иль браните, Все в вашей воле. Здесь, как на войне. От случая зависит все вполне. АКТ ПЕРВЫЙ СЦЕНА 1 Троя, перед дворцом Приама. Входит вооруженный Троил, с ним Пандар. Троил Зови слугу. Я вновь сниму доспехи, Зачем мне биться вне троянских стен, Когда во мне, во мне самом ужасней Кипит война! Пусть с греками уж тот Сражается, кто сам над сердцем властен. Троил, увы, утратил эту власть. Пандар Ты нянчиться с собой намерен долго? Троил Умеют греки силою своей Распорядиться. Ловкость их доходит До лютости, а лютость - до геройства... Я ж женских слез слабее, я пугливей Ночного сна, глупее, чем незнанье. Геройства же во мне не больше, чем У девушки в полночи. Ловкость! Ловкость! Любой ребенок превзойдет меня. Пандар. Ладно. Достаточно у нас с тобой было говорено об этом. Больше я не намерен вмешиваться в это дело. Кто желает получить пшеничный пирог, пусть подождет, пока смелют пшеницу. Троил. Разве мало я ждал! Пандар. Да, пока мололи. Подожди, пока просеют. Троил. Разве мало я ждал! Пандар. Да, пока просеивали. Подожди, когда взойдет тесто. Троил. Ждал и этого. Пандар. Да... теста! Но это не все. Еще надо замесить тесто, сделать пирог, затопить печь и посадить в нее пирог... Да и этого еще мало. Надо дать пирогу простыть, а не то неравно губы обожжешь. Троил Терпенье - бог, но даже он едва ли Сносить страданья может так, как я! Когда порой за трапезой Приама В моих мечтах возникнет как-то вдруг Чарующий и светлый лик Крессиды - Возникнет! О, как смею я так лгать! Да есть ли миг, когда он не со мною! Пандар. Надо сознаться, вчера вечером она мне показалась особенно красивой. Вряд ли могла соперничать с нею какая-нибудь другая женщина. Троил О да! Я также видел. В целом мире Прекрасней нет. А сердце! Ах, оно От вздохов то грозило разорваться, То выскочить из груди. Но, боясь, Чтобы отец иль Гектор не постигли Заветной тайны, я ее скрывал Улыбкою. Так солнце поглощает Своим сияньем тучи. Но печаль, Прикрытая притворною улыбкой, Подобна счастию: блеснет И вдруг во тьме страданья пропадет. Пандар. Не будь ее волосы немного потемнее, чем у Елены, по-моему, их и сравнивать было бы немыслимо. Впрочем, она мне родственница, и я вовсе не желаю нареканий в том, что, как говорится, восхваляю ее. Однако я желал бы, чтоб кто-нибудь вчера подслушал, как я, ее разговор. Конечно, я нисколько не умаляю ума твоей сестры Кассандры, но... Троил О, Пандар, замолчи! Когда тебе Я говорю, что все мои надежды Потоплены навек... - ты измеряешь Всю глубину пожравшей их пучины!.. Как другу, доверяюся тебе, Что от любви к Крессиде я сгораю, Схожу с ума, - а ты терзаешь мне Сердечную, мучительную рану То царственною поступью ее, То чудными глазами, то щекою, То волосами. О ее руке Ты говоришь, в сравнении с которой Все белое - чернила, лишь к тому И годные, чтоб в этом расписаться. Лебяжий пух тяжел и груб с ней рядом. А нежное дыхание Зефира - Шершавее ладони землепашца. Хоть говоришь бесспорную ты правду, Но для чего она, когда я сам Одно и то же вечно повторяю: 'Люблю! Люблю безумно!' И взамен Целебного бальзама, ты мне в рану Вонзаешь нож любви. Пандар. Что ж, правду не перерастешь. Троил. Ты не сравнишься с правдой. Пандар. Ладно. Если так, мое дело сторона. Пусть она будет такой, как ей заблагорассудится. Хороша - тем лучше для нее. Нехороша - средство помочь беде у нее под руками. Троил. Ну полно, Пандар, добрый мой Пандар. Пандар. И вот награда за все мои старания. Из-за нее - твое пренебрежение ко мне, из-за тебя - ее пренебрежение. Я-то мечусь от одной к другому, и вот - благодарность! Троил. Неужели ты обиделся, Пандар? Это на меня-то! Пандар. Если она мне родственница, так, значит, и не может быть хороша, как Елена. А не будь родственницей - о, тогда ее и в пятницу можно признать столь же красивой, как Елена в воскресенье. Да мне-то что за дело! Будь она также черна и дурна, как арапка, не все ли мне равно! Троил. Да разве я говорю, что она нехороша? Пандар. Не все ли мне равно, говоришь ты или нет. Дура она, что остается здесь без отца*. Отправилась бы к грекам. При первой же встрече я ей это внушу. Ну а я? Мое дело - сторона. Не стану я в это мешаться. Троил. Пандар! Пандар. Ни в каком случае! Троил. Славный мой Пандар... Пандар. Сделай милость, не приставай. Я, как все застал, так и оставлю. Кончено. (Уходит.) За стеной трубят тревогу. Троил Умолкни, гул противный! Замолчите Вы, звуки возмутительные! Все, Все вы глупцы, и греки и троянцы! Пусть хороша Елена, если вы Здесь каждый день своею кровью в этом Расписываетесь. Но я Не в силах воевать за это: повод Ничтожный здесь для моего меча. Но, Пандар! Пандар! Как вы беспощадны Ко мне, о боги! Без него, увы, Мне не проникнуть никогда к Крессиде. А он! Лишь только речь зайдет о ней, Становится таким же беспощадным, Таким же грозным, как она сама, Когда свою невинность защищает От пламенных намерений моих. О Аполлон! Хоть ради Дафны только Скажи мне, что Крессида? Пандар? Я? Ей Индия и ложе и отчизна, Жемчужина бесценная она... Меж ней и мной и нашим Илионом*,. Как бы кипит мятежный океан. Я против волн плыву за ней, и Пандар Мой утлый челн, мой кормчий, якорь мой, Маяк надежд, обманчивый в туман. Снова трубят тревогу. Входит Эней. Эней Зачем ты здесь, а не на поле битвы? Троил Затем, что здесь. Ответ, конечно, бабий, Но кстати он. Не правда ль? Быть не там, Уместно бабе. Но скажи скорее, Что нового на поле битвы? Эней То, Что раненый Парис домой вернулся. Троил Кем ранен? Эней Менелаем. Троил О, пускай Струится кровь. Забавна только рана: Ее нанес рогами Менелай. Тревога. Эней Ты слышишь ли, какая за стенами Идет потеха?.. Троил Я бы предпочел Ее в стенах, когда б в одно слилися Хотеть и мочь. Но время. Дело к спеху. Идешь? Эней Сейчас. Троил Так вместе на потеху! Уходят. СЦЕНА 2 Другая улица в Трое. Входят Крессида и Александр. Крессида Кто это был? Александр Елена и Гекуба. Крессида Куда ж они? Александр На битву поглядеть - К восточной башне, царственно стоящей Над полем. Гектор нынче раздражен. Куда терпенье делось! Андромаху Он разбранил, прибил оруженосца. С рассветом, как прилежный земледелец, Надел доспехи бранные и в поле Направился, где весь в росе цветок Как бы слезами горестными плачет, Несчастие предвидя, как пророк. Крессида А что его взбесило так? Александр Да слухи, Что будто в стане греков есть герой, Троянец - кровью, с именем Аякса... Племянник Гектора при этом... Крессида И затем? Александр Он, говорят, весьма своеобразен И держится всегда особняком. Крессида. Да и всякий так держится, коли не пьет, не болен и с целыми ногами. Александр. Этот человек, по отзывам, воспринял все качества зверей: он храбр, как лев, груб, как медведь, неповоротлив, как слон. Природа до того перепутала в нем все эти крайности, что его мужество граничит с глупостью, зато в глупости прорывается истинная мудрость. Нет того порока и добродетели, которые не сказались бы в нем так или иначе. Он без причины бывает печален и ни с того ни с сего весел. У него всего много, но все вразлад, это какой-то паралитик Бриарей: сто рук и не управляется с ними*, или Аргус: весь в глазах и ничего не видит*. Крессида. И этот забавный человек мог взбесить Гектора! Александр. Слышно, вчера в бою он схватился с Гектором и повалил его, оттого Гектор, пристыженный и униженный, перестал есть и спать. Крессида. Кто там идет? Александр. Ваш дядя Пандар. Входит Пандар. Крессида. А все же Гектор храбрый человек. Александр. Во всем мире нет равного ему по храбрости. Пандар. В чем дело? О чем речь? Крессида. Доброго утра, дядя Пандар. Пандар. Доброго утра, племянница Крессида. О чем это вы беседовали? Доброго утра, Александр. Как поживаешь племянница? Когда из Илиона? Крессида. Нынче утром, дядя. Пандар. О чем шла речь, когда я подходил к вам... А Гектор дома был, когда ты шла в Илион, или он уж вооружился и ушел? А Елена, верно, и не вставала еще? Крессида. Гектор уже ушел, но Елена еще не вставала, Пандар. Раненько же он ушел сегодня! Крессида. Об этом-то мы и беседовали, когда ты подошел. Да еще о том, что он был в ярости. Пандар. А он был в ярости? Крессида. Да, вот по его словам. Пандар. Так оно и есть. Я знаю почему. Достанется нынче от него грекам! Да и Троил от него не отстанет. Берегись они Троила! Могу поручиться! Крессида. Как! разве он тоже сердит? Пандар. Кто? Троил? Да Троил-то еще позначительнее будет. Крессида. О Юпитер! Можно ли их сравнивать! Пандар. Троила с Гектором? Да разве ты не отличишь мужа, раз увидев его? Крессида. Разумеется, если я прежде видала и отличала его. Пандар. Вот я и говорю. Троил есть Троил. Крессида. И я убеждена, что он не может быть Гектором. Пандар. Но зато Гектор не Троил. Крессида. Справедливо. Каждый сам по себе. Пандар. Сам по себе! Увы, бедный Троил! Если бы он мог быть сам по себе. Крессида. Так он и есть. Пандар. Если бы было так, я бы с радости босиком в Индию сходил. Крессида. Однако не стал же он Гектором. Пандар. Сам по себе! Желал бы я, чтобы он был сам по себе. Но ведь есть же над нами боги! Время все может исправить. Жди, Троил, придет твое время. Желал бы я, чтобы в ее груди было мое сердце. Нет, Гектор ни в коем случае не лучше Троила. Крессида. Ну, уж извини. Пандар. Он, во-первых, старше. Крессида. Извини, извини. Пандар. А Троил еще не дожил до его лет. Посмотрим, что ты скажешь, когда он доживет. Гектору не мешало бы призанять ума у младшего, но только... не в этом году. Крессида. Ему и незачем занимать: своего достаточно. Пандар. Нет у него тех достоинств, какие есть у Троила. Крессида. Какие это? Пандар. Во-первых, нет такой красоты. Крессида. Зачем ему такая красота? Своя к нему больше идет. Пандар. У тебя недостает вкуса, племянница. Давеча сама Елена клялась, что смуглость Троила для мужчины... он правда смугл... в том нельзя не сознаться... И, однако, не совсем. Крессида. Совсем смугл. Пандар. По правде, он и смугл и не смугл. Крессида. По правде, эта правда-неправда. Пандар. По ее словам, цвет его лица куда лучше, чем у Париса. Крессида. По-моему, румянец у Париса достаточно свеж. Пандар. Достаточно. Крессида. Значит, Троил не в меру румян. Если Елена говорила, что цвет его лица лучше, чем у Париса, значит он ярче, а так как Парис достаточно румян, он должен быть ярче яркого. Из этого следует, что такая похвала слишком ярка. Пожалуй, так золотой язычок Елены найдет, что у Троила медный нос, и станет его восхвалять за это. Пандар. Я готов дать клятву, что Елене он нравится больше, чем Парис. Крессида. О, значит, у этой гречанки прелегкомысленный нрав! Пандар. Я уверен, что он ей нравится. На днях она приблизилась к нему... Он стоял у оконной ниши... Ты знаешь, ведь у него на подбородке всего три-четыре волоска растут. Крессида. Да, откровенно говоря, их легко счесть и без математики. Любой трактирный слуга подсчитает. Пандар. Да, он еще очень молод. И все таки сила у него такая, что он... ну, может быть, на три фунта меньше вытянет, чем его брат Гектор! Крессида. Да неужели! Так молод и такая прыть! Пандар. И вот доказательство, что Елена к нему неравнодушна: она подошла к нему и прикоснулась своей белой ручкой к его раздвоенному подбородку. Крессида. О сжалься, Юнона! Кто же ему раздвоил подбородок? Пандар. Не то. У него, знаешь, ямочка на подбородке. По-моему, во всей Фригии ни у кого нет подобной улыбки. Крессида. О, улыбка у него замечательная! Пандар. Не правда ли? Крессида. Как осенняя туча. Пандар. Ну, говори, говори... Однако, чтобы доказать тебе, что Елена влюблена в Троила... Крессида. Докажи это Троилу. Ему интереснее. Пандар. Троилу! Но она для него не интереснее выеденного яйца. Крессида. Если ты так же любишь выеденные яйца, как пустые головы, то поешь всех невылупившихся цыплят. Пандар. Вспомнить не могу без смеха, как она щекотала ему подбородок. Ведь у Елены дивная ручка, надо сознаться, Крессида. И даже - без пытки. Пандар. Вдруг она нашла седой волосок на его подбородке. Крессида. Бедный подбородок! Он может позавидовать многим бородавкам. Пандар. Сколько тут было смеха! Царица Гекуба хохотала до слез, они выкатывались у нее... Крессида. Как жернова. Пандар. И Кассандра хохотала так... Крессида. Что глаза выкатывались? Или и у нее из глаз катились слезы? Пандар. И Гектор до того смялся... Крессида. Над чем же они, однако, так надрывались от смеха? Пандар. Да все над тем же седым волоском, который Елена открыла на Троиловом подбородке. Крессида. Вот если бы зеленый волос она у него нашла, я бы, пожалуй, посмеялась тоже. Пандар. Их рассмешил еще не столько волос, сколько забавный ответ его. Крессида. Что же он такое ответил? Пандар. 'Знаешь, - сказала Елена, - у тебя на подбородке всего пятьдесят один волос* и один из них поседел'. Крессида. Только и всего? Пандар. Постой. 'Пятьдесят один, - отвечает он, - и один из них поседел. Значит, этот седой мой отец, а остальные - его сыновья'. - 'О Юпитер! - воскликнула она на это. - Который же из них супруг мой - Парис?' - 'Раздвоенный, - отвечает Троил. - Вырви его и отдай ему'. Тут все залились смехом, Елена так покраснела, а Парис так разозлился... Ну а все остальные чуть не лопнули от хохота. Крессида. Довольно. А то лопнет мое терпение от этих пустяков. Пандар. Дело твое, племянница. Я тебе вчера кое-что сообщил. Подумай об этом. Крессида. Думаю. Пандар. Клянусь, это сущая правда. Троил так плачет о тебе, как будто в апреле родился*. Крессида. Так я вырасту от его слез, как майская крапива. Бьют отбой. Пандар. Смотри, вот они возвращаются с поля битвы. Станем здесь и поглядим, как они будут проходить в Илион. Не так ли, моя добрая племянница, моя милая Крессида? Крессида. Пожалуй. Пандар. Стой здесь. Отличное место! Отсюда мы прекрасно все разглядим. Я буду называть тебе всех по имени, сообразно с тем, как они будут проходить. Но ты обращай внимание на одного Троила. Крессида. Не так громко. Проходит Эней. Пандар. Вот Эней. Это ли не дивный мужчина! Могу сказать по совести - один из цветков Трои. Но все же ты обращай внимание на Троила. Вот ты увидишь, каков он. Крессида. А это кто? Проходит Антенор. Пандар. Это Антенор. Могу по совести сказать - умнейшая голова и очень недурен собой. Однако что же не идет Троил? Увидишь, как только он заметит меня, сейчас сделает условный знак головой. Крессида. Осчастливит тебя. Пандар. Увидишь. Крессида. Велика важность. Проходит Гектор. Пандар. А вот и Гектор. Вон тот... тот самый молодчина. Да, племянница, Гектор мужчина хоть куда! Храбрый, мужественный... Заметь, как он смотрит! Какова осанка! Это величие. Разве не молодчина? Крессида. Неоспоримо. Пандар. Не правда ли? Сердце радуется при взгляде на него. Заметь, какие рубцы на его шлеме. Вглядись хорошенько. Видишь? Это не шутка. По этим рубцам видно, что жаркое дело было. Это рубцы! Крессида. И все от мечей? Пандар. Не все ли равно, от мечей или не от мечей. Хоть сам черт на него напади, он не поддастся. Всех богов призываю в свидетели - сердце радуется при взгляде на него. А вон Парис идет. Видишь, вот, вот Парис. Проходит Парис. Пандар. Смотри на него, племянница. Разве не красив и он! Что же ходили слухи, что он уже возвратился домой и ранен? Ни малейшей раны! То-то обрадуется Елена, когда он вернется домой невредимым! Теперь бы взглянуть на Троила. Что же Троил? Проходит Эллен. Крессида. А это кто? Пандар. Эллен. Странно, однако, нет и нет Троила. Да... Эллен... Или тот сегодня не выходил на бой?.. Этот... да... Этот - Эллен. Крессида. А разве Эллен тоже в состоянии сражаться? Пандар. Эллен-то? Куда ему! То есть так себе... и в состоянии и не в состоянии... Удивляюсь, куда запропастился Троил? Слушай... Там, кажется, кричат: 'Троил'?.. Нет, куда Эллену драться! Эллен - трус. Крессида. А это что за пигалица переступает там? Проходит Троил. Пандар. Где?.. А, ты не про того! Это - Дейфоб... А вот - Троил. Что, племянница! Каков человек! Да, доблестный Троил. Герой над героями! Крессида. Тише. Постыдился бы! Пандар. А ты вглядись в него. Запомни хорошенько. О храбрый Троил! Заметь, как окровавлен меч его. А шлем-то! Шлем-то! Иссечен больше, чем у Гектора. Заметь, какой взгляд! Какая поступь! О дивный юноша! И ему нет двадцати трех лет! Иди своей дорогой, Троил! Иди своей дорогой! Будь у меня сестра грация или дочь богиня, я предоставил бы ему любую. Дивный мужчина! Парис? Парис - тьфу перед ним, Елена с радостью отдала бы за этого - того, да еще собственный глаз в придачу. Проходят несколько простых воинов. Крессида. Вот и еще идут. Пандар. Ослы! Дураки! Олухи! Труха и солома! Солома и труха! Похлебка после мяса! Я до самой смерти мог бы, кажется, не сводить глаз с Троила. Ну что ты смотришь еще? Что? Улетели орлы, остались только вороны да галки, галки да вороны. Уж если на кого походить, так я предпочел бы быть Троилом, чем всеми греками вместе с прибавкой Агамемнона. Крессида. Среди греков есть Ахиллес. Далеко до него Троилу. Пандар. Ахиллес! Да это ломовой извозчик, носильщик, верблюд... и больше ничего! Крессида. Полно, полно. Пандар. Чего полно! Есть у тебя понятие? Есть глаза? Не можешь отличить мужа! Разве порода, красота, статность, красноречие, мужество, образование, воспитание, любезность, добродетель, юность, щедрость и все прочее - не та соль, не те пряности, которые приправляют человека. Крессида. И не говори! Человек из особенного теста, в которое и фиников класть не надо: без них всходит. Пандар. Престранная ты женщина. Нет возможности предвидеть твои ответы, на какое слово ты наляжешь и от какого ускользнешь. Крессида. Я полагаюсь на спину, чтобы защитить живот, на ум, чтобы защитить лукавство, на скромность, чтобы защитить честь. Маской защищаю я красоту, а тобою - все это разом. Вот те слова, на которые я опираюсь при ответах. У меня их не счесть, как и средств для самозащиты. Пандар. Нельзя ли узнать хоть одно? Крессида. Ни за что. Лучшее средство для защиты - молчание. Если то, что нуждается в защите, я не сумею сохранить от посторонних рук, то, по крайней мере, я скрою пораженное место. Разве уж если оно вспухнет до очевидности... Тогда уж поздно охранять. Пандар. Престранное ты существо. Входит мальчик, слуга Троила. Мальчик (Пандару). Мой господин желает сейчас же поговорить с тобою. Пандар. Где он? Мальчик. У тебя дома. Он снимает теперь свои доспехи. Пандар. Передай ему, славный юноша, что я иду. Мальчик уходит. Боюсь, не ранен ли он! Прощай, любезная племянница. Крессида. Прощай, дядя. Пандар. Я скоро опять увижусь с тобою. Крессида. С чем тебя ждать, дядя? Пандар. С доказательством любви Троила. (Уходит.) Крессида. И тем окончательно докажешь, что ты - сводник. Все жертвы, все дары любви, признанья, Восторг, печаль и слезы и стенанья От имени другого он сулит. Не знает он, что сердце говорит Мне о высоких качествах Троила - В сто раз ясней, сильней, чем отразило Их зеркало напыщенных похвал. Но не сдаюсь, - как он бы ни желал. Мы, женщины, мы ангелы, покуда В мужчинах к нам горит огонь. Но чудо Становится ничем, когда его Он, вдруг, возьмет. Один лишь миг всего - И смерть любви! Нет, как бы ни любила Я милого, - уста мои могила! (Уходит.) СЦЕНА 3 Стан греков перед шатром Агамемнона. Трубы. Входят Агамемнон, Нестор, Улисс, Менелай и другие. Агамемнон Скажите мне, князья и полководцы, Какая скорбь туманит ваши лица Болезненной, зловещей желтизною? Случалось ли, чтоб все предначертанья, Все планы человека исполнялись Согласно с ожиданьями? О нет! И самые великие деянья Нередко на пути своем встречают Препятствия и беды, и они Нередко развиваются подобно Уродливым наростам иль узлам На царственных могущественных кедрах. Движенье соков в ветках и корнях Они в себе задерживают жадно, И стройный ствол кривится. Так, друзья, Поверьте мне, не стоит огорчаться, Что все еще надежды не сбылись На скорое завоеванье Трои И что пока незыблема она. Все предприятья славные, насколько Из прошлого рисует память мне, Полны таких нежданных отступлений От ясных начертаний и от форм Возвышенных и в мыслях совершенных. Зачем же вы в смятенье и тоске Взираете на положенье наше? Неужто эта мелкая задержка Вам кажется позором? А меж тем Вы в ней должны провидеть испытанье, Ниспосланное Зевсом, чтоб узнать Границы нашей веры и терпенья. Да, этого металла чистоту Немыслимо постичь, пока фортуна Потворствует нам: храбрый, как и трус, Силач, как слабый, умный, как и глупый, Тогда вполне казались бы равны. Лишь бури жизни мощным дуновеньем С поверхности срывают пену, муть, И только то, в чем есть и вес и твердость, То, что в огнеупорной чистоте Лежит на дне плавильного сосуда, Считается металлом благородным. Нестор С тем уваженьем, коего достоин Твой трон божественный, о вождь Агамемнон, Твои слова еще дополнит Нестор. Испытанным вполне считать себя Лишь может тот, кто стойко перенес Ниспосланные роком испытанья. Пока спокойно море, погляди, Как много там мелькает утлых лодок, Сопутствуя испытанным судам. Но только лишь разгневанный Борей Накинется на кроткую Фетиду*, Корабль могучий, крепкоребрый, вдаль Среди стихий взволнованных несется, Похожий на Персеева коня*, А утлая и ветхая ладья, Еще недавно спорившая дерзко С гигантами, она иль стала вдруг Добычею Нептуна, иль укрылась В немую гавань. Истинную доблесть Так отличить легко во время бурь. Средь блеска и сиянья счастья, овод Страшнее стаду кажется, чем дикий, Свирепый тигр. Когда гроза дохнет, Столетний дуб склоняет вдруг колени, Под сенью вязов вьется мошкара, А человек, бесстрашный и могучий, Грозою вдохновенный, с нею в лад Ответствует разгневанному року Такими же громовыми речами. Улисс Агамемнон! Великий вождь, душа И становой хребет Эллады - сердце И мозг несметных полчищ наших. Ты, В ком так слились все наши мысли, чувства, Послушай речь Улисса. Но сперва Позволь воздать от глубины сердечной Достойное хваление (Агамемнону.) тебе, Прославленному доблестью и саном. (Нестору.) Затем - тебе, своею сединой Стяжавшему права на уваженье. О царь, чтоб речь твою запечатлеть, Ее десница Греции на меди Должна бы вырезать! А про твою, Маститый Нестор, я сказать обязан, Что и ее, как и тебя бы, надо Оправить в серебро, дабы, как ось, Вокруг которой небеса вертятся, Служила связью вечною она Меж жадным до познанья слухом греков И языком торжественным твоим - И все же я молю, благоволите, Ты, славный вождь, и мудрый старец, ты, Услышать речь Улисса. Агамемнон Царь Итаки, Тебя готовы слушать мы, давно Известно нам, что с мудрых уст Улисса Бесплодных слов нельзя и ожидать, Как с дерзких уст Терсита невозможно Ждать мудрости оракула иль песен. Улисс Уже давно была б во прахе Троя, Меч Гектора давно б упал из рук, Когда бы в стане греков чтилось свято Величье власти. Но, увы, шатров, Ветрами раздуваемых, не меньше, Чем лживых и раздутых самолюбий. Возможно ль меда ждать, когда сам вождь - Не матка улья и в раздоре пчелы. Там, где вождем распущены войска, Там недостойный и достойный рядом. Везде свой строй - и на земле внизу, И в небесах, среди планет горящих - Законы первородства всюду есть, Есть первенство во всем, есть соразмерность: В обычаях, в движениях, в пути Везде порядок строгий, нерушимый. Одно светило - солнце, выше всех. Оно, как на престоле, управляя По-царски сонмом всех других планет, Своим целебным оком исправляет Их вредное воздействие и вид, И злых и добрых равно наставляя. Но стоит раз планетам обойти Порядок свой - о, сколько бед возникнет Чудовищно мятежных! Сколько бурь, Землетрясений, столкновений грозных И перемен! Смятенье, ужас, мрак Цветущих стран разрушат мир блаженный. Где лестница для величавых дел? Что, кроме смерти, ждет все предприятья? Чем держится порядок стройный школ? Сословья в городах, торговля? Только Священною охраной прав! Попробуй Ступени эти вырвать или веру Поколебать, и скоро вы разлад Во всем найдете. В мире все к борьбе Настроено. Недвижимые воды Мгновенно возмутятся, затопив Все берега, они и мир затопят, И станет он похож на мокрый хлеб. Насилие порабощает слабость, И изверг сын отца замучит. Право Заменит сила. А еще верней - Неправда с правдой, посреди которых Есть справедливость, - воссольются вдруг, И сгинут скоро даже их названья. Все подпадет под иго своеволья, Сама ж она - под иго грубой силы, А своеволье - раб чревоугодья. Чревоугодье - ненасытный волк, При помощи сподвижников подобных В конце концов пожрет само себя. Так вот, о вождь блистательный, что выйдет, Коль упразднить чиноначалье. Да, Хаос везде, во всем! Уничиженье Во время войн ведет лишь к одному: Все, что вперед не движется, обратно Должно пойти. Ближайший подчиненный С презреньем отнесется к полководцу, А к этому - еще стоящий ниже. Так, вырастая с каждою ступенью, Переходя от одного к другому, Оно влечет соперничество, зависть, И до сих пор своим спасеньем Троя Обязана не мужеству защиты, А роковым раздорам в нашем стане! Чтоб речь мою пространную закончить Я повторяю: Троя невредима Не потому, что мужество в ней сильно, А потому, что мы бессильны сами. Нестор Я признаю - недуг, гнетущий нас, Определил Улисс премудро, верно. Агамемнон Недуг открыт, но чем его лечить? Улисс Чем? Ахиллес великий, тот, кого Молва зовет десницей гордых греков, В своей палатке, лестью упоен, Валяется, кичась и насмехаясь Над нашими стараньями. Патрокл С ним заодно глумится над врагами И нас клеймит позорной клеветой. Что мы! Тебя, Агамемнон великий, Он не щадит... ни имени, ни сана, И, как актер бездарный, все таланты Которого лишь в подколенной жиле, В беседе ног с кроватью деревянной*, Позорит он твое величье дерзко, Тем голосом, который дребезжит, Как колокол разбитый, и словами, Которые в устах Тифона* даже Казались бы гиперболами злыми! Смотря на эти пошлости, Ахилл От грубых плеч до живота хохочет И громко восклицает: 'Ну, совсем Агамемнон! Отлично! Превосходно! Теперь представь мне Нестора, как он Пред каждой речью бороду погладит, Покашляет...' И представляет тот. Пускай одно похоже на другое, Как на Вулкана мощного - жена*, Но Ахиллес все вопит: 'Превосходно, Ну сущий Нестор! А теперь, Патрокл, Представь, как он в часы ночной тревоги Вооружается'. И вот Патрокл опять Над немощами старости глумится: Он кашляет, плюет и с дрожью рук Как будто бы застегивает латы, Не попадая в пряжку ремешком. А тот, герой, катается от смеха, Крича: 'Довольно! Будет! Будет, друг, А то умру от смеха!' Так все наши Достоинства, таланты и черты, Намеренья, успехи, неудачи И выдумка и правда - все ему Посмешищем и поруганьем служит. Нестор А нечестивцев пагубный пример, Бог весть за что, - как наш Улисс заметил, - Возведенных едва не на Олимп И прочих заражает. Для примера Взять хоть Аякса. Этот тоже стал Заносчив, горд, себялюбив, не меньше, Чем Ахиллес. Он, как и тот, теперь По целым дням в шатре своем пирует, С величием оракула глумясь Над нашими невзгодами. Он даже Науськивает подлого Терсита, Бесстыжего раба, чья желчь и злость Чеканит, как фальшивую монету, И клевету и гнусности об нас. Что до того ему, что подрывает Он языком своим доверье войск! Улисс Они позорят нашу осторожность И трусостью зовут и на войне Считают лишней. Там, по их понятьям, Один кулак полезен. А работу Ума, который должен вычислять И взвешивать наличность сил враждебных, Они не ставят ни во что. Такой Полезный труд они считают даже Стратегией постельной, кабинетной. Они таран за страшный вес его И гибельную скорость почитают Достойнее почтенней той руки, Которой он сработан, или мысли, Его создавшей. Нестор Коль поверить им, Так этак конь Ахилла в состоянье Прижить детей с Фетидою. За сценой трубы. Агамемнон Трубят. Мой брат, взгляни, что там! Менелай Посол из Трои. Входит Эней. Агамемнон Зачем, посол, явился к нам? Эней Прошу Ответить: здесь шатер Агамемнона? Агамемнон Он здесь. Эней Осмелится ль герольд и вождь Слух царственный его склонить к посланью? Агамемнон Не меньше Ахиллесова меча Мои слова надежны, и порукой Они, что здесь послание твое Дойдет к Агамемнону перед теми, Кто отличил избранием его. Эней Достойная порука и любезность. Но как же мне, простому пришлецу, Царя царей не знавшему доселе, От прочих смертных как мне отличить? Агамемнон Как отличить? Эней Да, свой вопрос тебе Я задаю, чтоб встать с благоговеньем Пред взорами царя, чтобы зажглись Таким румянцем вдруг мои ланиты, С каким Заря на Феба обращает Невинный взор. Итак, поведай мне, Где этот бог по сану и властитель Сердец и дум? Где царь Агамемнон? Агамемнон Над нами насмехается троянец? Иль царедворцы льстивые они? Эней Да, может быть, мы, правда, царедворцы, Когда привет и мир несем друзьям, Но клич войны нас превращает в бурю, Мечи блестят, как молнии, в руках. Свидетель Зевс, троянцы не бежали. Но замолчи, Эней! Троянец, стой! Перст на уста! Хвала теряет цену, Когда она относится к тому, Кто говорит ее. Лишь та хвала прекрасна, Которая слетает с уст врага. Агамемнон Скажи, посол троянский, не Энеем Тебя зовут? Эней Да, так меня зовут. Агамемнон С чем ты пришел к нам? Эней Я скажу об этом Агамемнону. Агамемнон Он не захочет Послание троянское, как тайну, Выслушивать. Эней Из Трои я пришел Не с тайною, шептаться я не буду! Труба со мной, чтоб сонный слух будить И речь свою начну тогда я только, Когда его внимание зажгу. Агамемнон Троянец! Пусть свободную, как вихрь, Услышу речь. Теперь Агамемнону Не время спать. Он сам перед тобой. Эней Греми, труба! Греми звончей! Пусть льются Из глубины могучей медной груди Живые звуки в вялые шатры! Пусть каждый грек услышит то, что Троя В лице моем открыто говорит. Трубачи трубят. Ты, царь Агамемнон, слыхал, быть может, Что в Трое есть царевич Гектор, сын Достойнейший достойного Приама. Наскуча долгим перемирьем, он Мне предложил при трубном звуке громко Вам возвестить условие свое, Цари, вожди и воины! Найдется ль Средь греков благороднейших один, Кто б честь поставил выше, чем покой. Кто, добиваясь славы, презирает Опасности, надеясь на свое Могущество, совсем не знает страха? Кто сердцем любит женщину и может Свою любовь открыто доказать С оружием в руках при всем народе? Найдется ль! Пусть услышит вызов мой, И мужественный Гектор наш докажет Иль доказать попробует герою Перед лицом всех греков и троян, Что в мире знает женщину, красою И верностью с которой ни одна Из жен, которых греки обнимают, Соперничать не может! Если вы Согласны, - он, Гектор, завтра трубным звуком Вас известит, что там, на полпути Меж греческим и меж троянским станом, Он ждет того, кто может отстоять Честь ваших жен. Он ждет его с приветом, А не найдется - всюду разгласит, Что жены греков все черны от солнца, Не стоит из-за них ломать копья. Я кончил. Агамемнон Мы передадим все это, Эней, влюбленным нашим. Коль из них Никто речей не примет близко к сердцу, Так, значит, дома дремлют все бойцы. Но если так, и сам еще я воин! Пусть прослывет ничтожным трусом тот, Кто сам влюбленным не был и влюбленным Не мнил себя. Итак, когда средь них Объявится такой, что был влюбленным, Иль мнил себя таким, - ответит он На вызов Гектора, а не найдется, - Я отвечаю сам. Нестор Скажи ему, Что есть еще у греков Нестор, воин, Который мужем был уже тогда, Когда еще у материнской груди Кормился дед его, отец Приама. Пусть Нестор стар, но если в войске греков Не сыщется способный постоять За женщину любимую, поведай, - Я бороду сребристую мою Под золотым забралом спрячу, руки Иссохшие я скрою от него В наручниках и выступлю на битву, Скажу ему: 'Жена моя была Прекрасней бабки Гектора и чище Всех женщин в мире! Крови капли три Во мне осталось. Я готов на встречу. За святость слов я кровью той отвечу'. Эней Храни вас Зевс! Ужель бойцов так мало Средь юношей, что выступит старик! Улисс Да будет так. Агамемнон Тебе, Эней, я руку Хочу пожать и лично проводить К себе в шатер. Твой вызов Ахиллесу Передадим мы тотчас же, а также И всем вождям ахейским, из шатра В шатер. Теперь ты гость наш. Вместе с нами Пойдем. Тебя гостеприимство ждет, В гостях у нас и недруг встретит дружбу. Все уходят, кроме Улисса и Нестора. Улисс Ну, Нестор! Нестор Что ты скажешь, царь Итаки? Улисс Блеснула мысль в уме моем. Она Еще в зародыше, но ты заменишь Мне время и придашь ей зрелость. Нестор Что Задумал ты? Улисс Послушай: острым камнем Рассечь нетрудно узел. Гордость ту, Что словно колос зрелый налилась В душе Ахилла, надо подкосить, Не то на землю высыпятся зерна И среди нас посеют столько бед, Что мы погибнем. Нестор Правда. Только как же Все это сделать? Улисс Дерзкий вызов тот, С которым Гектор обратился к грекам, Относится к Ахиллу. Нестор Мне расчет Понятен, как итог несложный. Если Ахилл услышит вызов, будь мозги Его бесплодны так, как Ливии пески - А что бесплодны - знает Аполлон, - Герой наш мудрый все же угадает Кому тот вызов. Улисс А решится он Ответить Гектору? Нестор Я полагаю. К тому же это неизбежно. Кто Поддержит честь победы в поединке С таким врагом, как Гектор? Лишь Ахилл. Хотя троянца вызов лишь забава, Но для молвы победа нам важна. О, вкусу изощренному троянцев Хотелось бы объедков нашей славы Попробовать. И верь, Улисс, хотя Предложен вызов в очень странном виде, Он может крупный вред нам принести. Бой шуточный - исход для нас серьезный: В нем образ наш, заглавье, что в себе Таит суть книги*. Все решат, что избран Для поединка с Гектором герой, Мерило силы, доблести ахейской, И если Гектор верх над ним возьмет, Как возгордится весь враждебный лагерь Своей победой! Как он возомнит О торжестве своем над побежденным! Общественному мнению - рука Такой же друг, как лук иль меч послушный Для той руки. Улисс Прости, что перебью Тебя я, Нестор. Речь твою я понял. Так! На борьбу Ахилла не должны Мы выпускать... Мы, как купцы, поступим: Товар поплоше выпустим, и с рук, Быть может, он сойдет. А если этот Расчет не оправдается, то все ж Того поднимет цену, что в запасе. Не надо соглашаться, чтоб Ахилл Сражался с Гектором. Тогда победа И пораженье - только грусть для нас. Нестор Быть может, так глаза мои ослабли, Последствий грустных я не разгляжу. Улисс Над Гектором блестящая победа Была б, пожалуй, нашим торжеством, Когда б Ахилл так горд безмерно не был. Он и теперь заносчив без границ. Поверь мне, легче нам стоять под солнцем Палящей Африки, чем выносить Надменный взгляд Ахилла при победе, А если Гектор победит, на нас Падет позор: сильнейший грек повержен. Не лучше ль бросить жребий так, чтоб он Глупцу Аяксу выпал. Так полезный Урок Ахиллу мы дадим и тем Излечим навсегда и Мирмидона Великого* от спеси. Пусть скромней Свой пестрый гребень носит: от хвалений Он у него превыше поднялся, Чем даже лук сверкающей Ириды*. Когда Аякс безмозглый из сраженья Вдруг выйдет победителем, его Мы вознесем до неба. - Если ж будет Он побежден, останется у нас Уверенность, что есть бойцы получше. Удастся ль, не удастся ли наш план, Мы все ж достигнем цели. Избирая Аякса, мы избранием таким Ахиллу перья все расшевелим. Нестор Твой план, Улисс, мне по душе, и надо Его внушить Агамемнону. Пусть Он и его расшевелит. Пусть оба Рычащих пса один другого рвут, И, если гордость крепче всяких пут, Пусть их она обоих съест, как злоба. Уходят. АКТ ВТОРОЙ СЦЕНА 1 Другая часть греческого лагеря. Входят Аякс и Терсит. Аякс. Терсит! Терсит. О, чтобы волдыри вскочили у этого Агамемнона на всем теле! Аякс. Терсит! Терсит. Если бы волдыри эти потом вскрылись и он бы вытек. Что скажешь? Аякс. Псина! Терсит. По крайней мере, хоть чем-нибудь проявил бы себя, а то теперь и этого нет. Аякс. Твои уши оглохли, волчий сын, так я заставлю чувствовать твои бока. (Бьет его.) Терсит. Чтобы греческая проказа тебя взяла*, ублюдок с бычачьим мозгом! Аякс. Поговори еще, поговори. Я тебя буду взбивать, как прокислое тесто, пока красавца из тебя не сделаю. Терсит. Скорей насмешки мои превратят тебя в умного и благочестивого человека, хотя лошадь твоя и та скорей выучит наизусть любую проповедь, чем ты выучишь наизусть хоть одну молитву. Дерись, дерись, возьми тебя чесотка с твоими лошадиными наклонностями*. Аякс. Говори, поганый гриб, что давеча там провозглашали? Терсит. Иль, по-твоему, я не чувствую твоих ударов. Аякс. Что провозглашали, я спрашиваю? Терсит. Глупость твою, разумеется. Аякс. Ой, берегись, дикобраз. Берегись! У меня руки раззуделись и без того. Терсит. Чтобы тебя всего зуд взял, а мне бы разрешили драть тебя. Я бы живо тебя обратил в гнуснейшую греческую язву. Аякс. Будешь ты говорить, что провозглашали? Терсит. Известно, что ты беспрестанно лаешь и ворчишь на Ахилла из зависти, как Цербер на красоту Прозерпины*. Аякс. Баба Терсит. Терсит. Так побей его. Аякс. Лепешка! Терсит. Он бы тебя двумя пальцами в порошок стер. Аякс. Потаскушкино отродье! (Бьет его.) Терсит. Попробуй сунься. Аякс. Ведьмин помет! Терсит. Бей, ослиная голова, бей! У тебя мозгу в ней не больше, чем у меня в локтях. Осел мог бы научить тебя храбрости. Ты ведь только и годен давить троянцев, а для умных людей ты дикий хам. Если ты еще будешь меня колотить, я примусь тебя обрабатывать с головы до пят. Так переберу, что любо. Аякс. Псина. Терсит. Паршивый герой. Аякс. Харя! (Бьет его.) Терсит. Бей, Марсов болван, бей, дикий хам, бей, верблюд... бей, бей! Входят Ахилл и Патрокл. Ахилл. В чем дело, Аякс? За что ты его колотишь? Да расскажи же, Терсит, как и что? Терсит. Видели, каков гусь? Видели? Ахилл. Да в чем суть, однако? Терсит. Погляди на него хорошенько. Ахилл. Гляжу, - ну, что ж из этого? Терсит. Нет, ты получше погляди. Ахилл. Да гляжу. Терсит. И все-таки, не как надо, потому что за что бы ты его ни принимал, он останется Аяксом. Ахилл. Само собою разумеется, дурак! Терсит. Само собою разумеется для вас, да не для этого дурака. Аякс. За это я и бью тебя. Терсит. Ну, вот это образец его плоских острот. У всех его фраз длиннейшие уши. Его мозг пострадал от меня больше, чем мое тело от его кулаков. Мозг его не стоит и воробьиного хвоста, а ведь десятку воробьев грош цена! Словом, Ахилл, тебе сразу стало ясно, что я говорю про Аякса, у которого мозг в брюхе, а кишки в голове. Ахилл. Что ты говоришь? Терсит. Я говорю: у Аякса... Ахилл (останавливает Аякса, который хочет ударить Терсита). Полно, добрейший Аякс. Терсит. Не хватает ума даже... Ахилл. Прекрати, дурак... Терсит. Я бы прекратил, да дурак-то не прекращается. Вот этот, видишь. Аякс. Проклятая собака! Вот я!.. Ахилл. Неужто ты с дураком станешь состязаться в уме? Терсит. Ручаюсь, что нет: каждый дурак заткнет его за пояс умом. Патрокл. Сдержись, Терсит! Ахилл. Да из-за чего у вас загорелось? Аякс. Я спрашиваю у этого гнусного филина, что вышло сегодня в лагере, а он лается. Терсит. Я не слуга твой. Аякс. Хорошо, продолжай, продолжай. Терсит. Я служу здесь сам по себе*. Ахилл. Однако последняя твоя служба была совсем не такова. Под колотушки сам по себе не полезешь. Тут ведь Аякс действовал добровольно, а ты-то не по доброй воле получал. Терсит. И то! Иль многие врут, или часть и твоего ума в мышцах. Вот Гектор-то разинет рот, когда, размозжив твою или его голову, увидит, что расколот гнилой орех без признака ядра. Ахилл. Как? Ты уже и меня задеваешь? Терсит. Взять Улисса или старого Нестора. У них ум и тогда уже плесенью начинал покрываться, когда у ваших дедов и ногтей еще не росло. Вот они и запрягли теперь вас, как яремных волов в плуг... заставляют пахать поле битвы. Ахилл. Что? Что? Терсит. Верно... Гей, гей, Ахилл... Гей, гей, Аякс!.. Гей, гей! Аякс. Я вырву язык твой! Терсит. Не беда. Я и без него буду не менее красноречив, чем ты. Патрокл. Молчи, Терсит. Довольно! Терсит. Так я и замолчу по требованию Ахиллесовой ищейки. Ахилл. Вот и тебе попало, Патрокл. Терсит. Будет с меня. Я приду в ваши палатки разве затем, чтобы увидеть подвешенными пустые головы. Покидаю скопище дурней. Буду только там отныне, где сияет ум. (Уходит.) Патрокл. Счастливого пути. Ахилл Коль хочешь знать, Аякс, провозглашали, Что завтра в пять часов, когда взойдет, Сияя солнце, - меж стенами Трои И нашими шатрами, Гектор сам При громе труб заявит громогласно, Что вызывает дерзкого на бой, Того, кто утверждать при нем посмеет, А что... не знаю... Глупости!.. Прощай... Аякс Прощай. Но кто ж на вызов отзовется? Ахилл Не знаю... Слышно, жребием решат... Найдется... Аякс Он не на себя ли метит? Пойду узнать. Уходят. СЦЕНА 2 Троя. Комната во дворце Приама. Входят Приам, Гектор, Троил, Парис и Эллен. Приам Друзья мои, немало Речей, часов и жизней утекло, И вот что нам вещает снова Нестор От имени соотчичей: 'Елену Верните нам, а все иные жертвы: Труды и честь, утраты, кровь и раны, Погубленное время и друзья - Все, что война так алчно поглотила, Забудется... Что скажешь, Гектор, ты? Гектор Хоть вряд ли кто боится греков меньше, Чем я, хоть мне средь женщин равной нет Своим губкоподобным, мягким сердцем, Чужую скорбь впивающим в себя, И все-таки, Приам несокрушенный, Я признаюсь... и закричать готов Пред целой Троей: 'Кто нам поручится За будущее гибельной войны? В себя одна лишь безопасность верит: Плод не войны, а мира. Недоверье Разумное - и мера - и маяк В густом тумане будущего, с ними Мудрец спокойно разбирает все... Елену отпустите. С той поры, Как в этой распре обнажен впервые Был острый меч, не каждая ль из десяти Погибших душ, а их так много сгибло - Была, как и Елена, дорога? Бесстрашно и упорно защищая Нам женщину чужую, принесли Мы много жертв кровавых... Я не вижу Достаточного повода послать Отказ на эту просьбу греков. Троил Стыдися, Гектор. Царственную честь, Достоинство такого властелина Великого, как наш родитель, ты Желаешь взвесить жалкими весами, Могучих крыльев царственный размах Сковать ничтожной рамкой рассуждений, От имени богов я говорю: 'Стыдись, стыдись...' Эллен Меня не удивляет, Что ты, Троил, враг рассуждений... Но Лишь потому, что нет их у Троила, Нельзя вменять в обязанность отцу Их презирать в делах особо важных. Троил Эллен, как жрец, к мечтам и грезам склонен, Перчатки даже подбивает он Благоразумьем... Например, известно, Что неприятель нам желает зла, Что обнажать разящий меч опасно, - Беду рассудком можно отвратить, Поэтому легко понять, что стоит Ему с оружьем грека увидать, Чтоб прицепить к ногам рассудка крылья И улететь, как сам Меркурий, вдаль От грозных глаз разгневанного Зевса, Иль как звезда, сошедшая с пути. Итак, друзья, уж если нам нельзя Бежать рассудка - ворота замкнем И ляжем спать спокойно. Что нам честь И мужество! Пускай они, как зайцы, Дрожат впотьмах, достойные тебя. Бледнеет печень, мужество хиреет От этого благоразумья! Гектор Брат, Сама Елена жертв таких не стоит. Троил Своею мерой всякий мерит... Гектор Да, Но ценность-то сильна не произволом, Достоинство цену определит ей, Достойный взвесит. Если поклоненье Преувеличит божество, - оно Уже зовется идолопоклонством, Благоговенье ж страстное к тому, В чем то мы чтим, чего нет даже тени, Безумие! Троил Я ныне изберу Себе жену. Послушен воле выбор, А волю вдохновляли и глаза, И уши, - двое славных кормчих, Свершающих отважно вечный путь Между двумя подводными скалами - Желанием и разумом. Когда ж Мое желанье сменит отвращенье, Могу ль я бессердечно отвергать Ту, на кого пал выбор мой свободный? Нет, никогда! И с честью примирить Нельзя такой поступок. Мы не смеем Запятнанные ткани возвращать Купцу, который чистыми их продал. Остатки яств не валим мы в лохань Лишь потому, что после пира сыты. Париса подстрекали все, когда Задумал мстить он грекам. Ты припомни, Какою бурей дружного согласья Вздувались паруса его! Моря И ветры, им враждебные, сошлись В союзе мирном, в рабском угожденье. Достиг заветной цели он. Успех Венчает подвиг брата. Он привозит Взамен старухи тетки - дивный перл, Красавицу царицу*. Перед ней Сам Аполлон - старик морщинистый, Бледна заря... Туманно утро мая. Зачем ее мы держим? А зачем В плену еще и ныне держат греки Старуху тетку? Стоило ль держать В плену Елену? Да, о да! Конечно. Бесценный перл! Не тысячи ль судов За ней моря переплывали дерзко! Не падали ль венцы к ее ногам И короли в купцов преображались. Когда согласны вы, что поступил Парис благоразумно... А ведь с этим Не согласиться вам нельзя: не вы ль Ему кричали: 'В путь, Парис! Смелее!' И если вы бесценною тогда Его добычу называли, крича: 'О чудо! Чудо!' - и рукоплескали, - Из-за чего ж порочите теперь Плоды своих советов и творите То, что Фортуна сделает едва ль: Презрением клеймите вы теперь То, что казалось раньше вам бесценней Земли и неба! Для чего же красть То, что боитесь у себя оставить? Мы наглые воришки и того Не стоящие, что мы воровали. Обиду злую грекам нанеся, Ее мы сами испугались скоро. О, стыд! О, срам! О, тягости позора! Кассандра (за сценой) Плачь, Троя, плачь! Приам Кто там кричит так скорбно? Троил Ах, то сестра безумная - ее По голосу узнал я. Кассандра Плачь, плачь, Троя! Входит Кассандра в диком возбуждении. Гектор (при виде сестры) Кассандра! Кассандра (прорицая) Плачь, плачь, Троя! Дай мне, дай, Дай десять тысяч глаз мне, чтобы я Из них лила пророческие слезы! Гектор Молчи, молчи, сестра. Кассандра О, все вы, все, И юноши, и девы, и младенцы, Умеющие только лишь кричать, И взрослые, и старцы... О, скорее В мой скорбный вопль вливайте вы свой плач... Мы выплачем хоть часть тех слез заране, Которые грядущее сулит... Плачь, Троя, плачь! Ты так приучишь очи К слезам! На гибель ты обречена... Твой Илион сияющий я вижу В могильном пепле... Нас сожжет Парис - Он страшный факел!* Плачь, плачь горько Троя! Кричите все: Елена и несчастье! Свободу ей! Свободу! Или грянет Ужасный гром и Троя пеплом станет! (Убегает.) Гектор О юный мой Троил, неужто голос Пророческий сестры твоей в душе Не пробуждает страшных опасений? Неужто так пылает кровь твоя, Что охладить ее уже не в силах Ни горький вопль рассудка, ни позор, Преследующий все дела дурные? Троил Нет, убежден я, что не может случай Быть мерой правды или дел... Нельзя Дух мужества гасить на основанье Безумных слов Кассандры. Бред ее Не знаменье, что самый повод к распре Вдруг измельчал. Не сами ль мы клялись Считать его священным. Мне он не ближе, Чем всем другим сынам Приама. Но Молю я Зевса, он да нас избавит От тех деяний, где заключено Сомненье в том, что нам необходимо Стоять за дело правды до конца. Парис О да, должны мы начатое кончить, Иначе мир осыплет нас хулой, Упреками: меня за легкомыслье Моих поступков, за советы вас. Клянусь самим Олимпом, спасенье С таким поступком связанное, в прах Рассеяно согласьем вашим дружным. Что сделала б одна моя рука! Что стойкость одного бойца пред силой И бешеною злобою толпы, Всех, клявшихся казнить виновных в распре! И все же я открыто говорю, Что если бы мне одному пришлося Преодолеть преграды и мое Могущество моей равнялось воле, Я и тогда отречься бы не мог От сделанного мною и тогда бы Начатое упорно продолжал. Приам Мой сын Парис, блаженством упоенный Ты потому и судишь так подай Тебе весь мед, другим же - горечь желчи. Такой отваге честь не велика. Парис Родитель наш, не только тем блаженством, Которое несет нам красота, Я упоен. Но я еще желаю, Владея ей, лелея и храня, Смыть то пятно, которым на нее Ложится похищенье. И возможно ль Отдать ее супругу, если так Желает город! Это ль не бесчестье, Не злой позор для твоего венца, А для нее - жестокая обида!.. Не может быть, чтоб мысль такая вдруг В твоем уме зажглася. Меж слабейших Найдется вряд ли воин и один, Чтоб острый меч не поднял за Елену. Никто из благородных не найдет, Что посвятить Елене жизнь - паденье, Что умереть бесславно за нее. Наш долг стоять с отвагой неизменной За ту, кому нет равной во вселенной! Гектор Я отдаю обоим справедливость - Тебе - Парис, тебе - Троил. Вы оба Прекрасно говорили, но коснулись Вопроса лишь поверхностно. Подобны Вы юношам, которых Аристотель Считает неспособными учиться* Моральной философии. Скорей Все ваши рассуждения могли бы Кровь разжигать, чем отделять во тьме Добро от зла, от правды ложь, известно, Что месть и сластолюбье глухи больше, Чем скрытая улитка, если речь Зайдет о том, что называют 'право'. Природа всем права распределила И ничего нет в мире выше прав Супружества... Порою страсти дерзко Закон природы нарушают... Дух, Заблудшийся, хотя бы и высокий, Идет ему наперекор... Но есть Во всяком обществе свои законы, Чтобы держать в настойчивой узде Мятежную, безудержную похоть. Елена, - несомненно, по закону Жена царя спартанского, и значит Права природы и законы мира, - Все требует, чтоб мы вернули мужу Его жену. Так думает о праве Сам Гектор. Но, однако ж, невзирая На это, братья пылкие мои, Я подаю вам руку: да, Елену Необходимо удержать, - ведь тут Замешана не наша только честь, Но честь всего народа. Троил Да, коснулся Ты именно натянутой струны... Когда бы лишь разгар страстей безумных Нас побуждал, а не стремленье к славе Я за Елену не дал бы ни капли Троянской крови. Но она для нас, Достойный Гектор, воплощенье славы И чести, вдохновенный зов К величию и подвигам. Сиянье Ее очей в нас распаляет дух И гибелью грозит он гордым грекам. Во тьме времен грядущих возвеличит Оно нас всех и озарит лучом Бессмертной славы. Гектор Доблестная ветвь Великого Приама! Я послал В стан греческий свой громоносный вызов... Привыкшие к сонливой, праздной лени, Как изумятся греки!.. Стороной Уж слышал я, что спит их полководец, А зависть и соперничество там Свирепствуют... Конец их сладким снам! СЦЕНА 3 Греческий лагерь, перед палаткой Ахиллеса. Входит Терсит. Терсит. Что же это такое, Терсит? Ты совсем потерялся в лабиринте твоего гнева! Неужели слон Аякс всегда возьмет верх? Он меня бьет, а я отвечаю насмешками. Нечего сказать, утешение! Было бы гораздо лучше наоборот: я его бью, а он отвечает насмешками. Ну да стой же! я выучусь вызывать дьяволов в качестве сподручных... Только бы выйти из этого гнусного положения, в котором ничего нет, кроме злости. А тут еще Ахилл! Ах уж и ловко же он ведет подкопы. Стены Трои, коль доживем до этого, скорее разрушатся от ветхости, чем от ухищрений этой парочки. (Преклоняя колена.) О великий Олимпа Громовержец, забудь, что ты Юпитер, а ты, Меркурий, простись с жезлом, одухотворенным змеиною мудростью*, если вы не отнимете у них ту капельку... менее чем капельку умишка, которым они наделены, при содействии которого, - даже близорукая глупость видит это, - они и муху из сетей не освободят, не разорвав паутины. А потом проклятие и месть всему лагерю! Пусть неаполитанская костоеда* пожирает их: не эта ли болезнь бичует тех, кто гоняется за юбками! (Вставая.) Все мои молитвы кончены. Пусть дьявол зависти изречет: аминь! Ну, гей, герой Ахилл! Где ты? Входит Патрокл. Патрокл. Кто там? А, любезный Терсит! Иди сюда и заводи руготню. Терсит. Если бы мне пришла на ум позолоченная медяшка, я бы остался с тобой. Впрочем, беда не- велика: останься с самим собою. Пусть обычное проклятие, тяготеющее над людьми, - глупость и безумие, - будут твоим уделом. Да сохранит тебя небо от всякого разумного совета и да не западет тебе в голову ни одна живая мысль! Пусть похотливая кровь твоя до самой смерти управляет тобою, и если та, которая будет обмывать тебя после смерти, скажет, что ты красивый покойник, я поклянусь чем хочешь, что она не завертывала в саван только прокаженных. Аминь. Где Ахилл? Патрокл. Как, ты стал ханжой? Ты молился? Терсит. Да, услышь меня Небо! Входит Ахилл. Ахилл. Кто здесь? Патрокл. Терсит, мой господин. Ахилл. Где? Где? Ага, так ты пришел. Ну-с, мой сыр, моя желудочная настойка - почему тебя не подавали к моему столу? Ну-ка, что такое Агамемнон? Терсит. Твой командир. Ахилл. А теперь ты, Патрокл, скажи мне, что такое Ахилл? Патрокл. Твой господин, Терсит. Теперь скажи на милость, что такое ты сам? Терсит. Человек, который видит тебя насквозь. А теперь скажи мне, Патрокл, как, по-твоему, кто ты таков? Патрокл. Если ты так хорошо меня знаешь, - скажи сам. Ахилл. Ну-ка, скажи, скажи. Терсит. Я просклоняю весь вопрос. Агамемнон командует Ахиллом, Ахилл - господин надо мною, я тот, кто изучил Патрокла, а Патрокл - дурак. Патрокл. Ах ты, негодяй! Терсит. Молчи, дурак, я еще не кончил. Ахилл. Он на особых правах. Продолжай, Терсит. Терсит. Агамемноy - дурак, Ахилл - дурак, Терсит - дурак и Патрокл - дурак, как уже было сказано раньше. Ахилл. Изволь объяснить почему. Терсит. Агамемнон дурак, потому что вздумал командовать Ахиллом, Ахилл дурак, потому что слушает приказы Агамемнона, Терсит дурак - зачем служит такому дураку? - а Патрокл дурак сам по себе, коренной. Патрокл. Почему же это я дурак? Терсит. Спроси об этом Создателя, а с меня достаточно знать, кто ты таков. Смотрите-ка, кто это идет сюда?! Входят Агамемнон, Улисс, Нестор, Диомед и Аякс. Ахилл. Патрокл, я ни с кем не хочу говорить. Иди за мной, Терсит. (Уходит). Терсит. Все это такая гадость! Вздор! Раболепство! Вся ссора вышла из-за мужа-рогоносца и распутной бабенки. Нечего сказать, славная ссора! Есть отчего враждовать между собою и заниматься кровопусканием. Ах, возьми сухая парша виновных всего этого! Пропади они все от войны и распутства! (Уходит.) Агамемнон. Где Ахилл? Патрокл В палатке он, но только он не в духе. Агамемнон Пойди, скажи ему, что мы пришли. Он отослал гонцов моих обратно, И, отложив достоинство свое, Я сам к нему иду. Но пусть не мнит он, Что место я ему не укажу, Или забуду, - кто я! Патрокл Я скажу. (Уходит.) Улисс. Мы видели его в дверях палатки - не болен он. Аякс. Да, болен, львиною болезнью, болен от сердечной гордости: можешь назвать это печалью, если хочешь простить ему. Но, клянусь моей головой, это гордость - только чем, чем он может так гордиться, - пусть бы показал нам! - Агамемнон, одно слово, господин мой. (Отводит Агамемнона в сторону.) Нестор. С чего это Аякс так лает на него? Улисс. Ахилл переманил у него шута. Нестор. Кого? Терсита? Улисс. Его самого. Нестор. Ну, значит, Аяксу не о чем будет говорить, так как он потерял тему для разговоров. Улисс. Нет, отчего же! Как видишь, теперь он говорит о том, кто отнял у него эту тему, - об Ахилле. Нестор. Тем лучше. Раздор между ними желательнее для нас, чем их дружба. Однако крепок же был союз, если дурак мог разорвать его! Улисс. Дружба, не скрепленная мудростью, легко может быть разорвана глупостью. Вот идет Патрокл. Нестор. Но без Ахилла. Входит Патрокл. Улисс. У слона есть суставы, но не для любезностей. Ноги ему даны лишь на потребу, а не для коленопреклонений*. Патрокл Ахилл ответить приказал, что он Душевно сожалеет, если вас Со свитою влекли иные цели, Помимо развлеченья... Он вполне Надеется, что это лишь прогулка Для твоего пищеваренья. Агамемнон Слушай, Патрокл. Ответы эти нам знакомы. Презреньем окрыленные, они Не могут ослепить ни наших взоров, Ни нашей мысли. Да, в Ахилле есть Достоинства... мы признаем охотно, Однако же все доблести его, Направленные часто не ко благу, Теряют постепенно яркий блеск... Так поданные на нечистом блюде Душистые плоды не возбудят Желания отведать их и плесенью Покроются. Ступай, скажи Ахиллу, Что мы пришли сюда для объяснений. И ты не погрешишь, когда прибавишь, Что выше меры горд он, а учтив Гораздо ниже, что у него гораздо меньше Почтенных качеств, чем пустого самомненья. Пусть знает он, что более достойный, Забыв свое величие и сан, Презрев обиды, царственно снисходит К его капризным требованьям. Даже Считается с его блажною волей И сторожит приливы и отливы Смешных причуд и настроений, точно Он центр войны и главная пружина. Ступай, скажи... Добавь еще, что, если Он чересчур высокую себе Назначит цену, можем обойтись мы И без него. Пусть, как снаряд тяжелый, Он пылью покрывается, как хлам, Мы ж будем говорить: он хоть и славен, Но для войны негоден. Даже карлик, Способный двигаться, нам на войне Дороже осовелого героя... Так и скажи ему все это... Патрокл Так Все передам и вам ответ доставлю. (Уходит.) Агамемнон Из уст вторых ответ, однако, вряд ли Нас удовлетворит. Ведь мы желали Увидеться с ним лично, так иди К нему хоть ты, Улисс. Улисс уходит. Аякс. Чем же он превосходит всякого другого? Агамемнон. Только тем, что он о себе воображает. Аякс. И это так много значит! Не воображает ли он, что во всех отношениях превосходит меня? Агамемнон. Без сомнения! Аякс. И ты разделяешь его мнение? Скажешь, он выше меня? Агамемнон. Нет, благородный Аякс. Ты также силен, так же храбр, так же умен, но разница та, что ты вежливее и обходительнее. Аякс. Не понимаю, чем иной раз гордятся люди? Откуда эта гордость! Я даже не знаю, что она такое, собственно! Агамемнон. Твой ум, Аякс, светлее и твои добродетели привлекательнее. Гордец сам себя пожирает. Гордость - его собственное зеркало, собственная его труба, собственная летопись. Всякий, прославляющий себя не только делами, пожирает дела самохвальством. Аякс. Гордые люди ненавистны мне, как жабье семя. Нестор (в сторону). А себя-то, однако, любит. Не странно ли это! Возвращается Улисс. Улисс Ахилл не выйдет завтра в бой. Агамемнон Причины? Улисс Да никаких. Капризно отдался Он буйному, заносчивому нраву. Ему совсем нет дела до других, Его закон - пустое своеволье. Агамемнон Но почему на дружный наш призыв Он из шатра не хочет даже выйти, Чтоб наслаждаться свежестью дневной! Улисс Все отговорки жалкие его Ничтожны, как ничто. Он просьбу вашу Не исполняет только потому, Что это просьба. Он совсем помешан На собственном величии, и сам С собою даже говорит, как с богом. А мнимое величье до того В нем раздувает спесь и самомненье, Что порождает явное безумье: Он сам себя бичует и казнит. Что в нем еще?.. Его самовлюбленность Так велика, что выхода ей нет. Агамемнон Аякс, сходи к нему, с ним объяснись Приветливей. Все говорят, что мненья Он о тебе высокого... Иди, И, может быть, нелепое решенье Отменит он. Улисс О нет, Агамемнон! Осмелюсь ли сказать тебе... Напрасно... Не посылай... Напротив, мы должны Благословлять все то, что отделяет Аякса от Ахилла. Как! Гордец, Питающий свое высокомерье Своим же жиром, презирая все, Что не в его мозгах перемололось, - Перед собой увидит вдруг того, Кто нам дороже всех Ахиллов в мире! Нет, трижды нет. Герой, боец храбрейший Излишнею любезностью не должен Бесславить лавров первенства... Нет, нет! Я не даю согласья на бесславье Достоинства высокого! Ему - Идти - к кому ж! К Ахиллу! Этим только В Ахилле откормили б мы свинью Надутой спеси. Ублажать Ахилла, В созвездье Рака угли подсыпать!* И без того горит оно надменно Огнем Гипериона*. Чтоб Аякс Пошел к Ахиллу! Да спаси нас Зевс! Пусть он гремит: 'Ахилл, иди к Аяксу!' Нестор (в сторону) Вот ловко он его пощекотал! Диомед (в сторону) Как льет он лесть! Аякс К нему идти готов я, Но лишь затем, чтоб череп раскроить. Агамемнон Ты не пойдешь. Аякс А чваниться он станет Приглажу чванство я... Иду к нему! Улисс Нет, никогда, хотя бы весь успех наш Зависел от того! Аякс Он просто негодяй! Нестор (в сторону) Как ловко он себя определяет! Аякс. Неужели он не научится обходиться с людьми как подобает! Улисс (про себя). Ругается над черным цветом ворон. Аякс. Я выпущу из него кровь. Нестор (в сторону). Сам болен, а хочет быть врачом. Аякс. О, если бы все думали, как я! Нестор (в сторону). Ум совсем вышел бы из употребления. Аякс. Он бы не отделался от меня дешево. Я бы заставил его проглотить мой меч. Неужто гордость так-таки и восторжествует! Нестор (в сторону). Если бы восторжествовала, половина победы была бы на твой счет. Улисс (в сторону). Пожалуй, и все десять десятых. Аякс. Я в муку сотру его и превращу в мякиш. Нестор (в сторону). Подогрейте его похвалами. Он еще не совсем готов. Надо поливать его честолюбие, пока оно томится жаждой. Улисс (Агамемнону) Нет, храбрый вождь, ты эту неприятность Уж слишком близко принимаешь к сердцу. Нестор Великий вождь, забудь о ней. Диомед Поверь, Ахилл не важен нам для поединка. Улисс Одно уж имя это раздражает Великого вождя... Вот человек... Но что со мной... Не принято, неловко Хвалить в глаза, и я молчу. Нестор Зачем? Он не Ахилл и нет в нем честолюбья. Улисс Пусть знает мир, что он безмерно храбр! Аякс. Этот проклятый щенок только и умеет поднимать всех на смех! О, как бы я желал, чтобы он был троянцем! Нестор Прискорбно было б, если бы Аякс... Улисс Был так же горд... Диомед Иль к похвалам так жаден! Улисс Упрям... сварлив... Диомед Самолюбив... надут... Улисс Хвала богам за доброе смиренье. Честь матери, в тебя вдохнувшей жизнь И грудью благородною вскормившей! Хвала наставнику, хотя он шел Лишь за твоей душою одаренной... Но пусть тому, кто приучил твои Властительные руки для сражений, - Пусть, разрубивши вечность пополам, Марс подарит счастливцу половину! Что ж говорить о силе! Сам Милон, Кротонский волоносец*, ей уступит Свои права. Не стану восхвалять Твой светлый ум: он, как плотина, берег Иль гребень гор определяет грань Могучего размаха дарований. Вот пред тобою Нестор: умудрен Летами он, таков и от природы, Иным он быть не может. Но, прости, Маститый дед, невольное признанье. Аякса ум, хотя и юн, высок, Не ниже ты, но и не выше. Аякс Дай мне Назвать тебя отцом. Улисс О, милый сын, Зови, зови! Диомед Пусть он и руководит Тобой, Аякс. Улисс Здесь дольше пребывать Нам нет нужды. Подобно лани, в дебрях Застрял Ахилл. Угодно ли созвать Великому вождю совет военный? Уж новые союзные цари Примкнули к нам. Все наши силы завтра Должны быть в полном сборе. Вот боец. Пусть витязи стекаются с Востока И с Запада, пусть лучший цвет дружин Пошлют на бой, - Аякс им не уступит. Агамемнон Итак, в совет! Пусть спит Ахилл спокойно: Когда корабль бездействует средь волн, Его легко обгонит утлый челн. АКТ ТРЕТИЙ СЦЕНА 1 Троя. Комната во дворце Приама. Входят Пандар и слуга. Пандар. Эй, дружище, на пару слов! Ты, кажется ходишь за юным Парисом? Слуга. Да, когда он идет передо мною. Пандар. Я хотел сказать: ты служишь ему. Слуга. Я служу Господу Богу. Пандар. Ты служишь прекрасному Господину - нельзя не похвалить Его. Слуга. Честь и слава Ему! Пандар. Ведь ты знаешь меня? Верно? Слуга. Знаю, да не очень. Пандар. Так вглядись в меня попристальнее. Я - Пандар. Слуга. Надеюсь проникнуть тебя вполне. Пандар. Искренне желаю. Слуга. Значит, в настоящую минуту вы в полном блеске. Пандар. В полном блеске? Нет, дружище, покуда далеко не в полном. За сценой музыка. Что это за музыка? Слуга. Музыка как музыка, но я знаю ее не вполне. Пандар. Но, может быть, знаешь музыкантов. Слуга. О, их я знаю вполне! Пандар. Для кого они играют? Слуга. Для тех, кто их слушает. Пандар. Для чьего удовольствия? Слуга. Для моего и для удовольствия всякого любителя музыки. Пандар. Я имею в виду того, кто приказал? Слуга. Только не меня. Пандар. Мы, любезный, не понимаем друг друга. Я слишком вежлив с тобой, а ты не в меру увертлив. А потому опять спрашиваю: кто приказал музыкантам играть? Слуга. Так бы и сказали! Они играют по приказанию Париса, моего господина, который там своею собственной персоной, а с ним - земная Венера, сердце красоты, воплощенная душа любви. Пандар. А, значит, там моя племянница Крессида! Слуга. Не Крессида, а Елена. Нетрудно догадаться по описанным мною ее особенностям. Пандар. Не видел же ты, пустомеля, Крессиды. От имени царевича Троила я явился к Парису переговорить с ним. Сейчас я наговорю ему любезностей с три короба. Спеши - дело кипит. Слуга. Кипит... Воистину - кухонный язык. Входят Парис, Елена и свита. Пандар. Привет тебе, о доблестный Парис, и всей твоей блестящей свите! Счастливейшее исполнение всех счастливых желаний, а твоих, царица, в особенности! О, да будут ваши нежные мысли изголовьем вашим! Елена. Твоя речь, любезный Пандар, полна красот. Пандар. Только красоты души твоей могут вызвать эти красоты. (Парису.) Как жаль, царевич, что прервалась так неожиданно такая прекрасная музыка. Парис. Не ты ли сам же и прервал ее, дядя, но, клянусь честью, сам же ты и исправишь, - попросту, исполнишь какое-нибудь свое сочинение. Знаешь, Елена, он весь одна гармония. Пандар. О нет, царица! Елена. О, сделай милость! Пандар. Мой голос груб, право, груб. Парис. Пустая отговорка. Ты капризничаешь. Пандар. У меня есть дело к Парису, прекраснейшая царица! Угодно тебе, любезный Парис, выслушать меня? Елена. Эта уловка, однако, не может лишить нас удовольствия насладиться твоим пением. Пандар. Ты изволишь шутить со мною, очаровательная царица. Но клянусь, мое дело очень важно. Вот видишь ли, любезный Парис, мой близкий друг, твой брат родной Троил... Елена. Любезный Пандар, сладчайший Пандар... Пандар. Сладчайшая царица, продолжай... Царевич, во-первых, свидетельствует тебе свое глубочайшее почтение. Елена. Хорошо... хорошо... Но тем более ты не решишься оставить нас без песни и таким образом огорчить сладчайшую. Пандар. Сладчайшая царица... Наисладчайшая!.. Надеюсь... Елена. Не надейся, а знай, что и наисладчайшую царицу нетрудно превратить отказом в наискучнейшую. Пандар. Увы, и этим ты меня не тронешь, клянусь, не тронешь! Я глух временами и к таким речам. Я с просьбою к тебе, Парис если Троила потребуют к столу Приама, извини как-нибудь его отсутствие. Елена. Слушай, Пандар. Пандар. Что угодно моей царице, моей наи... Елена. Нет, Пандар, как угодно... Пандар. Что угодно наисладчайшей царице? Парис. Что там у него? С кем ужинает он? Елена. Не в том дело, царевич, но... Пандар. Что угодно очаровательной царице? Не допытывайся только об этом. Моя племянница ужасно рассердится, если узнает, что об этом ужине известно другим. Парис. Головой ручаюсь - дело идет о Крессиде. Пандар. Нет, нет, не говори этого. Ты не проницателен. Крессида совсем нездорова сегодня. Парис. Я догадываюсь. Пандар. Догадываешься? О чем догадываешься? Но довольно! Лютню мне! Лютню! Я иду петь, моя сладчайшая царица! Елена. Вот это мило. Пандар. Ах, моя племянница без ума от одной вещи, принадлежащей тебе, сладчайшая царица. Елена. Эта вещь будет принадлежать ей, если, конечно, речь идет не о Парисе. Пандар. О нет, нет! Какой там Парис, они теперь в ссоре, они раздвоились. Елена. Ну, после ссоры так подчас мирятся, что из раздвоения выходит утроение Пандар. Полно, полно. Уши бы мои не слышали! Лучше спою-ка я вам песенку. Елена. Ах, пожалуйста, пожалуйста! А знаешь ли, милейший Пандар, у тебя прекрасный лоб. Пандар. Приятно слышать хоть до завтра. Елена. Нет, лучше пой о любви, об одной любви! Знаешь, о той, что погубит всех нас. О, Купидон! Купидон! Купидон! Пандар. Именно - любовь погубит. Елена. И все-таки пой любовь, любовь, одну любовь. Пандар. Песня моя именно так и начинается. (Поет.) Любовь! Одна любовь везде! Она и стрелы мечет. Самец и самка с ней в беде. Она же их и лечит. 'Ах, ах!' - сильнее петуха Любовник восклицает. Но скоро счастье в 'ха-ха-ха!' 'Ах, ах!' преображает. Елена. Да Пандар влюблен! Так могут петь только по уши влюбленные. Парис. Он охотник до голубей, ну а голуби, известно, горячат кровь, горячая кровь возбуждает пылкие мысли, пылкие мысли рождают пылкие дела, а пылкие дела - любовь. Елена. И это родословная любви! Горячая кровь, пылкие мысли, пылкие дела! Да это все ехидны. Неужели же любовь порождение ехидн? А кто был сегодня в битве, царевич? Парис. Гектор, Дейфоб, Эллен, Антенор, а с ними и лучший цвет Трои. Я тоже хотел вооружиться и идти с ними, да моя дорогая Елена воспротивилась. Как хорошо, однако, случилось, что и брат Троил также не пошел туда. Елена. Он прилип к чему-то губами. Тебе это должно быть известно, любезный Пандар. Пандар. Не знаю, моя наисладчайшая царица, не знаю. Самому хотелось бы знать, что они такое затевают сегодня? (Парису.) Так ты не забудешь извиниться за него перед царем-отцом? Парис. Нет, не забуду. Пандар. До свиданья, наисладчайшая царица. Елена. Поклонись от меня своей племяннице. Пандар. Буду кланяться, очаровательная царица. (Уходит.) Вдали бьют отбой. Парис Они идут обратно с поля битвы? Отправимся и мы в дворец Приама Приветствовать бойцов. Еще хочу Молить тебя, прекрасное созданье, Помочь мне снять доспехи боевые С героя Гектора. Упорные стальные Застежки их скорее упадут От нежных рук, чем от мечей враждебных. Ты превзойдешь здесь силою своей Всех греческих царей и полководцев. Елена О мой Парис бесценный, я горжусь Подобным порученьем: в нем, быть может, Залог бессмертной славы я явлю... Парис О, милая, как я тебя люблю! СЦЕНА 2 Троя. Перед садом Пандара. Встречаются Пандар и слуга Троила. Пандар. А, это ты! Ну, где же теперь твой хозяин? Не у моей ли племянницы Крессиды? Слуга. Нет, сударь, он ожидает, чтобы вы проводили его туда. Пандар. А вот и сам он идет. Появляется Троил. Что такое? Скажи, что такое? Троил (слуге). Ты, болван, иди отсюда. Слуга уходит. Пандар. Виделся ты с моей племянницей? Троил Нет, Пандар, нет. Все время я блуждал Лишь у дверей заветных, как блуждает Мятежная и грешная душа У берегов таинственного Стикса И ждет ладью. О, Пандар мой, молю, Будь мне Хароном*, отвези меня К полям благоухающим, там страстно Я упаду на девственное ложе, Достойное избранника. Сорви С плеч Купидона вычурные крылья, И мы на них с тобою полетим К моей Крессиде. Пандар Погуляй по саду. Я приведу ее к тебе. (Уходит.) Троил Я весь Дрожу. Меня волнуют ожиданья, Воображаемое счастье мне Так сладостно, что опьяняет чувства. Что ж будет в тот благословенный миг, Когда прильну я жадными устами К ее устам и влажный нектар вдруг Прольется в грудь! Боюсь, что смерть мгновенно Прервет любовь, иль обморок затмит Сознание, иль знойное блаженство Могучее и тонкое пронзит Мой грубый ум. Я трепещу заране... Я, кажется, утрачу в наслажденье Способность разбираться, как в бою, Когда врага смешавшегося гонишь... Пандар возвращается. Пандар. Она принаряжается и сейчас придет сюда. Царевич, будь смелее. Как будто духи бедную напугали. Она волнуется, краснеет, дышит так тяжело, иду за ней. Сегодня она необыкновенно привлекательна, но это нисколько не мешает ей дышать подобно пойманному воробью. (Уходит.) Троил И мне до боли страсть стесняет сердце. Как в лихорадке все оно горит, Трепещет... Я растерян... Я дрожу, Как подданный под взглядами монарха. Входят Пандар и Крессида. Пандар. Ну, иди, иди... Что уж краснеть. Стыдливость - младенец. Вот она перед тобой. Рассыпься перед нею в клятвах, как рассыпался предо мной. Ты, кажется, опять намереваешься улетучиться? Значит, тебя следовало бы проманежить хорошенько, чтобы сделать ручной. Да, придется-таки прибегнуть к этому. Идем-ка рядом со мною, а вздумаешь артачиться - попадешь в дышло. Ну, ты чего же ничего ей не выскажешь? Поднимай-ка занавес и показывай картину. Ах, этот дневной свет! Вы оба, по-видимому, боитесь оскорбить его. Будь теперь ночь, вы поскорее бы сблизились. Вот так, отлично. Целуй свою владычицу, да так, чтобы поцелуй занял целую вечность. Действуй, строитель. Воздух здесь благотворный... Клянусь, я до тех пор не выпущу вас, пока вы не выскажете друг другу все, что накопилось в сердце. Ну, сокола сегодня можно будет поздравить с соколихой. В этом я готов клясться всеми утками, плавающими в реке. Троил. Милая! Ты лишила меня языка. Пандар. Язык тут ни при чем. Долг платежом красен. Плохо, если на дело не хватит сил. Так, так... опять уж нос с носом... Отлично... 'Когда обе стороны приходят ко взаимному соглашению...' и прочее... и прочее. Войдите, войдите в двери, а я поищу огня. (Уходит) Крессида. Угодно тебе войти, царевич? Троил. О Крессида! Как долго я томился ожиданьем этого счастия. Крессида. Томился ожиданьем! О, да исполнят боги твое желание, мой властитель! Троил. 'Да исполнят боги твое желание'! К чему такое восклицание! Или в тихом ручье нашей любви моя красавица увидела тину? Крессида. Более тины, чем светлой любви, если только у предчувствия моего зоркие глаза. Троил. Их страх способен превратить в демона и херувима. Крессида. Но все же слепой страх меньше спотыкается, когда поводырем у него зрячий разум, чем слепой разум, без страха. Бояться худшего нередко значит - избегать худшего. Троил. О, пусть моя красавица забудет о страхе. Чудовища никогда не смеют и проникнуть во владения Купидона*. Крессида. А чудовищное? Троил. Ничто, кроме наших превыспренних клятв - пролить океаны слез, жить в огне, есть скалы, укрощать тигров, воображая, что нашей возлюбленной труднее придумать для нас тяжкие подвиги, чем нам их выполнить. В любви, моя Крессида, чудовищно только одно: воля безгранична, а действие рабски заключено в оковы. Крессида. Говорят, влюбленные обещают больше, чем в силах исполнить, и вечно клянутся натворить дел, которых никогда не совершают. Клянутся свершить десятки подвигов, а не свершают и десятой части одного из них. Разве тот, кто кричит по-львиному, а поступает по-заячьи, - не чудовище? Троил. Неужто есть такие! Я не из них. Хвали меня по испытании, цени по заслугам, но никогда не осуждай прежде испытания. Голова моя будет непокрыта, пока не заслужит венка. Ни один подвиг в грядущем пусть не встретит похвал в настоящем. Не станем возвеличивать мужество прежде проявления его, а проявится - скромно определим его значение. Вот тебе в нескольких словах мой символ веры. Троил по отношению к Крессиде останется таким, что сама зависть не найдет в нем ничего для насмешки, разве кроме его неизмеримой верности, а верность эта превзойдет самую истину. Крессида. Угодно тебе войти, царевич? Пандар возвращается. Пандар. Как! Все еще продолжает краснеть! Не было вам разве времени сговориться! Крессида. Хорошо, дядюшка. Отныне все свои глупости я посвящаю вам. Пандар. Покорно благодарю! Если у тебя от него будет ребенок, ты и его мне посвятишь? Будь только верна царевичу, а если он станет отбиваться от рук - вини меня. Троил. Теперь, моя красавица, тебе известны мои заложники: слово моего дяди и моя непоколебимая верность. Пандар. Прекрасно. А за Крессиду я тебе даю слово. В нашем роду долго не сдаются, но раз сдавшись, остаются навек постоянны. Тебе, царевич, я могу это сообщить. Мы все - точно репьи: куда нас кинут, там и прицепляемся. Крессида Теперь ко мне вернулась снова смелость, А вместе с ней - решимость все сказать. О мой Троил, царевич мой, послушай: В теченье долгих месяцев и дней И днем и ночью я тебя любила. Троил Зачем же был так страшно труден путь К твоей любви? Крессида Я долго притворялась, Что не люблю тебя, а между тем Я всей душой тебе принадлежала Едва ль не с той минуты, как впервой Увидела... Узнав мою любовь, Ты тотчас обратился бы в тирана. Люблю тебя, люблю, о мой Троил, Но и любя, я все ж имею силы Владеть собой. Нет, нет, неправда, лгу! Давно, давно все мысли обратились В балованных детей, и мать, увы, Бессильна с ними справиться. Вот видишь, Насколько все мы глупы! Я сейчас Все разболтала. Как же избежим Злословья мы, когда и о себе Все выболтать готовы... Я любила, Не подавая вида, что люблю, А втайне сожалела, что не смею О страсти говорить своей, что я - Я не мужчина... О Троил, скорее Мне прикажи молчать, иначе здесь В чаду любви я выскажу так много, Что первая раскаюсь. О, смотри! Смотри - одним молчанием умелым Из глубины душевных тайников Исторг ты рой признаний... О, молю, Замкни уста мои. Троил (целуя ее) Я повинуюсь И заглушаю музыку любви. Пандар Вот это ловко сделано! Крессида О милый... Молю тебя, прости меня, поверь, Я далека намерений бесстыдных Так поцелуй выпрашивать... Сама Стыжусь того, что вырвалось. О боги! Что я сказала! Сделала! Позволь Мне удалиться... Это так ужасно! Троил Как! Покидать меня! Так скоро! Пандар Вздор Покинет до... до завтра на рассвете. Крессида Молю, пусти меня... Троил Но чем же ты Оскорблена? Крессида Сама собой. Троил Так, значит, Ты от себя не можешь убежать. Крессида Молю тебя, вдохни мне эти силы! Пускай здесь часть останется меня, Но эта часть так зла, что не допустит Меня служить игрушкой... Словом, мне Бежать! Бежать!.. О, где же мой рассудок? Что говорю? Сама не знаю что! Троил О нет, поверь, кто говорит так мудро, Отлично знает то, что говорит. Крессида Так, может быть, я больше проявляю Находчивости, хитрости ума, Чем искренней любви. Ты можешь думать, Что страстные признания мои Лишь удочки, которыми хотела Поймать твое признанье я... Слыхал Ты, видимо, что быть возможно умным Лишь не любя. Нет, смертным не дано Любить, блистая разумом... Нет, это Лишь небожителям одним доступно. Троил Я досель Мечтал, что женщине, и в том числе тебе, В своей груди хранить доступно вечно Святой огонь любви и оживлять С весенней негой силу постоянства, Чтобы иметь возможность возрождать Блеск красоты былой воспоминаньем. О, если бы с сознанием таким Я верить мог, что страсть моя и верность Пробудят и найдут в твоей душе Такой же отзвук ласковый и нежный, Как и любовь моя... Я весь бы, весь Наполнился невыразимым счастьем! Ты видишь, как я детски прост... Поверь, Моя любовь проста, наивна так же. Крессида Я в этом бы поспорила с тобой. Троил О дивное, святое состязанье! Здесь спорит верность с верностью о том, Кто искренней и глубже... О, я знаю - Настанет день, когда в своей любви И верности лишь именем Троила Влюбленный станет клясться: истощив Сокровищницу пламенных сравнений И образов и страстных обещаний, Наскучив повторять, что их любовь Крепка, как сталь, дружна, как солнце с утром, Прилив - с луной, магнит - с седым железом, С голубкой - голубь, ну а шар земной - С той силою, что правит им, - придется Окончить тем, чтоб коротко сказать: 'Я верен, как Троил!' Крессида О, если б это Пророчество сбылось! Мой ненаглядный, О, если разлюблю когда-нибудь тебя я, Пусть именем моим зовут измену! И даже там, в грядущем, пусть, когда Забвению дряхлеющее время Предаст себя, - влюбленные, клеймя Презрением все лживое, как речи Волков к ягнятам, как мачехи любовь Перечисляя все, что скоротечно, Изменчиво, как ветер, волны, люди, - И уж в конце, исчерпав все сравненья Нелестные, - пусть просто скажут: 'Лжива, Как эта ложь по имени Крессида'. Троил целует ее. Пандар. Дело! Договор заключен. Скрепляйте, скрепляйте его. Я буду свидетелем. Дай мне руку. И ты, племянница, тоже. Если, несмотря на все мои старания вас соединить, вы все-таки окажетесь неверными друг другу, - пусть, пока есть свет на свете, все жалостливые посредники между любящими зовутся моим именем и пусть все обращаются с ними, как с истинными Пандарами! Да! пусть все вероломные любовники зовутся Троилами, все коварные женщины - Крессидами, а все сводники - Пандарами. Говорите: 'Аминь'! Троил. Аминь. Крессида. Аминь. Пандар. Аминь. Теперь идемте - я покажу вам вашу спальню. Чтобы кровать не болтала о проказах ваших, давите ее до смерти. Ступайте. Троил и Крессида уходят. Всем скромным девам здесь пусть даст Амур три дара: И спальню, и постель, и сводника Пандара. СЦЕНА 3 Греческий стан. Входят Агамемнон, Улисс, Диомед, Нестор, Аякс, Менелай и Калхас. Калхас Цари! Теперь, когда идет все гладко, Осмелюсь я награду попросить За важные услуги. Вам известно, - Благодаря предвидению, я Покинул Трою, все мое именье Оставил там и заслужил еще Название изменника. Немало Вернейших благ принес я на алтарь Безвестного грядущего: все связи Я разорвал, презрел привычки, сан - Все, что слилось со мною неразрывно, Для пользы греков родину презрев, Я всем стал чужд, далек и ненавистен. Теперь прошу я в счет грядущих благ, Обещанных за все мои услуги, Лишь милости, и, право, небольшой. Агамемнон Чего ж ты хочешь? Говори! Калхас Троянец Вчера был в плен взят вами, Антенор Его зовут, он в Трое чтим высоко. Припомните, не раз готовность вы Мне изъявляли, - я вам благодарен, - За дочь мою Крессиду дать взамен Любого пленника, на это Троя Отказом отвечала... Час настал. Для греков важен Антенор, он - сила, Руководитель их, и за него Они отдать готовы даже сына Приамова... Так пусть же Антенор О, гордые цари и полководцы, Идет домой и выкупом живым За дочь мою послужит, а Крессида Вполне собой меня вознаградит За все мои важнейшие услуги. Агамемнон Проводит Антенора Диомед И приведет Крессиду! Я исполню, Калхас, твое желание. А ты, Мой милый Диомед, как подобает Послу царя Агамемнона, будь На высоте призвания, доспехи Блестящие надень, да, кстати, там Узнай, готов ли Гектор к поединку: Аякс готов. Диомед Доверием таким Я вознесен и все исполню точно. Диомед и Калхас уходят. Ахилл и Патрокл выходят из своих палаток. Улисс Смотри - Ахилл стоит в дверях палатки. Прими, о полководец, мой совет И на него не обращай вниманья, Когда пойдешь ты мимо. И цари Другие пусть поступят так же, взглянут - И далее пойдут своим путем. Последним я пройду. Меня он, верно, Вопросом остановит: почему Относятся к нему с таким презреньем? И я его насмешкой угощу Холодною и едкой, как лекарством От гордости. Ему такой урок Полезен будет. Гордость знает только Одно лишь зеркало, и это - гордость: В него взглянуть уместно ей... Когда Все гордецу потворствуют, - беда! Агамемнон Совет хорош, и мы его исполним. Мы все пройдем, не кланяясь ему, Как люди незнакомые... Нет, лучше Иные пусть поклонятся, но так, Чтоб чувствовал он их пренебреженье, Его заденет это посильней, Чем невниманье полное. Пойдемте, Я - первый. Ахилл Как! Со мною говорить, По-видимому, хочет полководец? Но я сказал, что больше не хочу С троянцами сражаться... Агамемнон (Нестору) Ахилл там что-то говорит? Чего От нас он хочет? Нестор. Мне кажется, прославленный Ахилл, ты хочешь что-то сказать Агамемнону? Ахилл. Нисколько! Нестор. Нет, государь. Агамемнон. Тем лучше. (Уходит с Нестором.) Ахилл (Менелаю). Здравствуй! Менелай. Будь здоров. (Уходит.) Ахилл. Что это! Рогоносец насмехается надо мною? Аякс. Привет Патроклу. Ахилл. Доброго утра, Аякс. Аякс. А? Ахилл. Доброго утра. Аякс До завтра. (Уходит.) Ахилл Что за дерзкое нахальство! Иль не хотят они Ахилла знать! Патрокл Да, это странно. Все перед Ахиллом Сгибалися, бывало, - издали Его улыбкой льстивою встречая И пресмыкаясь, как пред алтарем. Ахилл Да, это странно. Иль за это время Я обеднел? Давно известно всем: Когда величье во вражде с фортуной, И все к нему враждебны. Кто упал, - В глазах других прочтет свое паденье. Ведь люди - это бабочки, они Раскрашенные крылья распускают Лишь в теплый день. Они глядят на нас Не как на человека, чтятся только Лишь внешние дары: богатство, сан, Прославленность - все, чем играет случай С достойными. Капризный пьедестал! Распался он - и рухнула с ним вместе Непрочная любовь. Однако я С Фортуною покуда еще дружен, Все, чем владел, по-прежнему мое, Помимо разве только этих взглядов, Которые открыли вдруг во мне - Не знаю что - обидное для их Вниманья. Вот Улисс идет... Я чтенье Его прерву. - Улисс! Улисс Что от меня Желает сын прославленный Фетиды?* Ахилл Что ты читал? Улисс Да вот, один чудак Мне пишет вдруг, что как бы ни был смертный Превознесен, и так и сяк богат, - Он никогда похвастаться не может, Что все дары действительно его, А не живут в его воображенье, Что чувствует он только их, когда Отражены в других они, как будто Лишь озарив и обогрев других, Он сам живет счастливым отраженьем. Ахилл Тут ничего чудного нет, Улисс. И красота, которою другие Любуются, - лишь в них отражена, Глаз самого себя не может видеть, Он проводник чистейший наших чувств, И, встретившись с другим таким же глазом, По отраженью судит о себе. Самих себя не могут видеть люди, И о себе доступно им судить По отношенью к ним других: вот это Единственное зеркало. Улисс Меня Не самая основа удивляет, Она стара, и я согласен с ней. Но следствие... Доказывает автор, Что никого нет в мире, кто бы мог, Хоть сто пядей имей во лбу, - похвастать, Что убежден в себе, пока ему Не выкажут внимания другие. Он часто сам не ведает о них, Пока их в отраженье не увидит, Иль не услышит их в рукоплесканьях, Как в звонких сводах собственное эхо, Как отблеск солнца в стали... Поражен Так глубоко я был блестящей мыслью, Что тотчас же подумал об Аяксе. 'Ведь вот осел, - подумал я, - и сразу Он в честь попал. О, сколько в мире есть Таких вещей, которые полезны, Однако их презрением клеймят. Другие же на взгляд и драгоценны, А им лишь грош цена. И, может быть, Мы завтра же увидим, как Аякса Прославит случай... Боги! О, зачем Приходится одним свершать деянья, Когда другие призваны к тому! Иной в чертог Фортуны своенравной Ползет себе, в то время как другой Разинет рот... Иные рвут у славы Себе куски, другие же ее Из гордости минуют иль от лени. Смотреть противно, как везде теперь Приветствуют Аякса льстиво греки, Как будто он уж гордо попирал Грудь Гектора ногой своей, иль Троя Колеблется могуществом его. Ахилл Да, да, я верю этому. Как скряги Пред нищими, сейчас они прошли... Вот здесь прошли, - меня не удостоив Ни словом, ни приветом. Неужель Все подвиги мои уже забыты? Улисс Не забывай, что время за спиной Несет суму, в которую бросает Забвению подачки. Это зверь, Чудовище, - оно неблагодарно, И как бы ни был подвиг величав - Забвение пожрать его готово. Поверь, Ахилл, не подвиги в былом Опора славы, - мудрость в настоящем. Что подвиги былые? Лоскуты, Колеблемые ветром, ржавый панцирь, Подвешенный на гвоздике для смеха. Скорее в путь! Узка, тесна тропа, Проложенная к славе, невозможно По ней идти двоим. Не уступай Другому путь. Знай, у соревнованья Есть тысячи испытанных сынов, Бегущих неустанно за тобою. Лишь уступи им первенство в пути, Отстань на миг - и на тебя все хлынут, Как волны моря злобные, сомнут И позади забытого оставят. Так, впереди всегда привыкший быть, Горячий конь оступится случайно И упадет, и чрез него тогда Проносятся другие, беспощадно Топча его копытами. Таков Теперь и ты с своей поблекшей славой. Пусть далеко героям скороспелым До подвигов твоих, но ведь зато Их положенье выгоднее. Время - Воспитанный хозяин. Руку жмет Он гостю уходящему небрежно, Входящему - объятья и почет. Здороваются люди, улыбаясь, Прощаются, вздыхая. Не ищи За прошлые дела вознагражденья. Все блага жизни: красота, любовь, Ум, сила, власть, происхожденье, дружба, - Клеветников завистливых родят, И время, несомненно, - самый злейший. Весь мир роднит единая черта: Всех увлекает новость безделушек, Хотя на них прошедшего печать. И золото, облепленное грязью, Пред грязью позолоченной - ничто. Дневное к дню приковано, и ты, Герой великий, не дивись, коль греки Все поголовно станут обожать Бездарного Аякса. Что недвижно - Не так в глаза бросается, как то, Что движется. Восторги, Которыми ты прежде встречен был, Могли бы не умолкнуть и поныне, Могла бы слава гордая избрать Своим жилищем постоянным ставку Того, кто здесь, на этих же полях, Умел своею храбростью безмерной Такой восторг всеобщий возбуждать, Что даже Марс от зависти бесился! Ахилл Да, я ушел от дел, но у меня На это есть разумные причины. Улисс Но против них найдутся без труда И более достойные героя. Известно всем, что страстно ты влюблен В одну из дочерей Приама*. Ахилл Вот как! Известно всем? Улисс Ты удивлен? Но знай, Правительство все видит и все слышит. Ему известно все: и золото, что в недрах Земли хранит Плутос*, и тайны Глубоких бездн. Оно способно вскрыть Те помыслы, что зреют в колыбели. В душе любого государства есть Таинственная сила, и доныне История ее не поняла, Ум не постиг, не выразило слово. Нам так же хорошо, как и тебе, Известна связь твоя с семьей Приама. Но слушай: Поликсена, может быть, Красива - победить, однако, Почтенней для Ахилла не ее, А Гектора. Какое горе Пирру* Ты принесешь, когда сто уст молвы Передадут ему, что дочь Приама Ты славе предпочел, а рои деве С насмешкой и укором в хороводе. Вдруг запоют: 'Сестру пленил У Гектора Ахилл, Но Гектор сам - позор и стыд! Аяксом был убит'. Прощай - уже стоит на льду глупец, - Взломай тот лед и вновь возьми венец!* (Уходит.) Патрокл Тебе не раз советовал я то же. Хоть женщина с ухваткою мужской Противна всем, не лучше и мужчина, Когда во время гибельной войны На женщину походит. Не меня ли Винят в твоих поступках? Все вполне Убеждены, что только отвращенье Мое к войне способно удержать Тебя средь битв. Стряхни ж любовь скорее, Как с гривы лев полночную росу, - И Купидон слепой, сластолюбивый Падет во прах. Ахилл Так неужель Аякс Сразится с Гектором? Патрокл Да, и за трудный, Отважный подвиг славу обретет. Ахилл В опасности моя былая слава - Я сам нанес ей гибельный удар. Патрокл Так берегись. Нет тяжелее раны Той, что своей рукой нанесена. Опасности являются нередко От собственной оплошности, они, Как лихорадка, часто заражают, Когда сидим на солнцепеке мы. Ахилл О дорогой Патрокл мой, позови Ко мне Терсита. Я шута отправлю Послом к Аяксу с просьбой пригласить Ко мне вождей троянских после битвы. Пусть это прихоть женская, но я Горю желаньем Гектора увидеть Без лат стальных, а в мирном одеянье. Лицом к лицу хочу с ним говорить... Но вот Терсит - ты от хлопот избавлен Идти за ним. Входит Терсит. Терсит. Вот так чудо! Ахилл. А что такое? Терсит. Аякс шатается взад-вперед по полю и ищет самого себя. Ахилл. Как так? Терсит. Он должен завтра идти на поединок с Гектором, и геройская потасовка, которую он получит, делает его до того пророчески гордым, что он бредит без слов. Ахилл. Неужели? Терсит. Верно. Распустил хвост, как павлин. Походит, походит и остановится, как трактирщица, которой негде свести своих счетов, кроме своей головы. Он, как вельможа, кусает себе губу, словно хочет глубокомысленно возвестить: 'В этой голове ума палата, да только он из нее выходить не хочет'. И точно, он в ней есть, да только не выскакивает, как из кремня искра, покуда его не стукнуть как следует. Малый этот погиб окончательно, если ему Гектор не сломит шеи, то она переломится от тяжелого тщеславия. Меня он не узнает уж! Я говорю ему: 'Здравствуй, Аякс!' - а он мне на это: 'Благодарю, Агамемнон'. Ну, что вы скажете о человеке, принимающем меня за полководца! Он превратился в настоящую береговую рыбу, безгласное чудовище... Велика радость славы! Ее, как кожаную куртку, можно и наизнанку выворачивать. Ахилл. Я хочу тебя, Терсит, отправить к нему послом. Терсит. Меня? Напрасный труд. От него теперь ни на один вопрос не добьешься ответа: он выше этого, только ничтожество разговаривает. Он ходит, держа язык в кулаке. Я готов вам представить его. Пусть Патрокл спрашивает меня. Вы увидите живого Аякса. Ахилл. Хорошо. Ты, Патрокл, подойди и скажи ему, что я прошу покорнейше доблестного Аякса пригласить наихрабрейшего Гектора прийти без оружия в мой шатер и добыть для него пропуск от великого, дважды, трижды прославленного предводителя греческих войск Агамемнона и так далее. Начинай. Патрокл. Да благословит Зевс великого Аякса. Терсит. Гм... Патрокл. Я пришел от имени достойного Ахилла. Терсит. А-а-а... Патрокл. Он покорнейше просит тебя пригласить Гектора в его палатку. Терсит. Гм... Патрокл. И добыть ему свободный пропуск от Агамемнона. Терсит. От Агамемнона? Патрокл. Да, от него, светлейший Аякс. Терсит. А-а-а... Патрокл. Что ты на это скажешь? Терсит. Да хранит тебя Зевс... От чистого сердца. Патрокл. А твой ответ? Терсит. Если завтра будет хороший день с утра, я подумаю и дам ответ, так или иначе, он дорого заплатит, прежде чем одолеет меня. Патрокл. Твой ответ, дорогой Аякс? Терсит. Будь здоров... от всей души. Ахилл. Неужто он поет в таком духе? Терсит. Напротив, он не в духе. Какая будет из него музыка, когда Гектор завтра выколотит из него мозги, - не знаю. Вероятно, ни малейшей, если Аполлон не вытянет из него жилы и не наделает из них струн*. Ахилл. Ты сейчас же отнесешь ему послание. Терсит. Давай лучше письмо к его лошади: из них двоих она все же умнее. Ахилл. Мой ум, как источник, взволнованный бурей, до того смутен, что я сам не вижу его дна. Ахилл и Патрокл уходят. Терсит. Ах, если бы источник твоего ума снова просветлел хоть настолько, чтобы мне в нем осла напоить! Лучше бы я желал быть подкожным паразитом у барана, чем таким безнадежно храбрым дураком! (Уходит.) АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ СЦЕНА 1 Улица в Трое. С одной стороны входит Эней, за ним - слуга с факелом, с противоположной - Парис, Дейфоб, Антенор, Диомед и другие, также с факелами. Парис Эй, кто идет? Дейфоб Эней. Эней Да, это принц! Сам принц Парис! Ну, принц, когда бы мне Такой предлог блаженствовать в постели, Небесный гнев лишь мог меня б отвлечь От жаркого, томительного ложа, От нег и ласк подруги дорогой. Диомед Меня бы тоже. А, Эней! Здорово. Парис Перед тобою, славный мой Эней, Грек доблестный. Ты сам тому свидетель: На поле битвы он немало дней Преследовал тебя. Эней Прими привет мой, Достойный воин. Счастлив будь, пока Сияет мир. А встретимся в доспехах - Жди вызова такого от меня, Какого никогда не создавала Ничья вражда и мужество ничье Не выполняло. Диомед Что ж, благодарю За то и за другое. А пока Спокойна кровь, тебе такого ж счастья Желает Диомед. Но вспыхни бой, Явися случай и - Зевес свидетель! - Со всею силой, с ловкостью, с отвагой За жизнию твоею брошусь я! Эней Ты бросишься за львом, а он не станет Ни отступать, ни убегать. С тобой - Ко глазу глаз - он встретится. Но встреча Такая впереди, а до нее, Прошу тебя пожаловать к нам в Трою. Клянуся головой Анхиза, ты Желанным гостем будешь в ней. Я даже Готов рукой Венеры клясться* здесь, Что никогда никто не мог так сильно Любить того, кого хотел убить. Диомед Вполне тебе сочувствую. Юпитер! О, дай еще лет тысячу прожить Энею, если смерть его не может Меня прославить. Если же она Прославит меч мой - пусть умрет он завтра! Эней Друг друга мы узнали хорошо. Диомед Но жаждем знать друг друга и похуже. Эней Я никогда привета не слыхал Столь злобного и дружеского вместе, Столь полного любви и ненависти. Диомед Что Тебя так рано подняло? Эней За мною Сам царь Приам гонца послал. Зачем - Не знаю. Парис Он предупреждает Твое желанье. Должен проводить Ты молодого грека в дом Калхаса. И привести взамен его сюда Красавицу Крессиду. Если хочешь, Пойдем со мною вместе, иль, будь добр, Опереди нас. Мне сдается сильно... Нет, более! Я убежден вполне, Что нынче там мой брат Троил ночует. Предупреди его, скажи, что мы Идем вослед, да объясни причину, Заставившую нас не пощадить Его блаженства. Верно, там нас примут Не очень-то любезно. Эней Да, конечно, Троилу легче видеть увезенной Всю Трою в Грецию, чем дочь Калхаса, Из Трои увозимую. Парис Что делать! Так время повелело. Но скорее Иди вперед. Мы - за тобою следом. Эней Прощай. (Уходит.) Парис Скажи мне, честный Диомед, Как следует товарищу, открыто: Кому по справедливости должна Принадлежать Елена: Менелаю Иль мне? Реши. Диомед Обоим вам. Ему За то, что он, презрев свое бесчестье, Ценою жертв, терзаний и борьбы Старается вернуть ее. Тебе же За то, что ты, не чувствуя ее Позора, все без сожаленья губишь: Друзей своих, сокровища. Готов Слезливый рогоносец тот упиться Подонками из чаши, налитой Давно напитком выдохшимся. Ты же Не прочь из недр развратнейших иметь Наследников. Коль взвесить вас обоих, Друг другу вы окажетесь под стать. Но, впрочем, он с рогатым украшеньем Ей более подходит*. Парис Ты жесток К прекрасной соотечественнице. Диомед Право, К отечеству ее жестокость злей. Послушай: капля каждая ее Распутной крови куплена ценою Прекрасной жизни грека. Каждый скрупул* Ее позором вскормленного тела Оплачен смертью храброго троянца. С тех пор, как заболтал ее язык, Она сказала меньше слов разумных, Чем за нее погибло в схватках шумных Троян и греков. Парис В этом Диомед Подобен покупателю: желая Купить предмет, его стремится он Унизить. Но мы, молча, сохраняем Заслуженную стоимость... Итак, Зовет нас путь. Идем. Уходят. СЦЕНА 2 Троя. Двор при доме Пандара. Утро. Входят Троил и Крессида. Троил Моя голубка, Вернись... Опасен утренник сырой. Крессида Хочу я кликнуть дядю, о мой милый, Чтоб отпер нам ворота. Троил Нет, оставь. В постель! В постель! Пусть сон сомкнет ресницы, Покоем детским чувства оковав. Крессида Так добрый день. Троил Иди, усни, молю я. Крессида Уж я тебе наскучила? Троил Молчи! Крессида! Если б жаворонок звонкий Не разбудил назойливого дня, Не поднял всех ворон сластолюбивых, И если б ночь завесою своей Мечтательной и темною прикрыла Блаженство наше, я б не в силах был Тебя оставить. Крессида О, как ночь поспешна! Троил Проклятая колдунья! Без конца С терпеньем адским топчется на месте Она для злых... А от блаженных ласк Летит быстрее мысли. Что ж ты медлишь? Простудишься и проклянешь меня. Крессида Молю, позволь хоть миг побыть с тобою! Не любишь ты, как все мужчины, ждать. О, глупая Крессида! Будь я тверже, Не уступи, ты поневоле б ждал... Но слушай... Там идут... Пандар (за стеной) Что это значит? Все двери настежь. Троил Это дядя твой. Крессида Ах, пропади он пропадом! Я знаю, Посыплются насмешки... Что за жизнь! Входит Пандар. Пандар. Ну, как чувствует себя твоя невинность?.. Да где же моя племянница Крессида? Я оставил девственницу, а эта... Крессида. Отстань, ты, дядя, злой насмешник. Сам же меня подвел и надо мной глумишься. Пандар. Я подвел? К чему подвел? Ну, скажет пусть он - к чему? Крессида Негодный и беспутный человек! Порядочным никак ты быть не можешь, Да и других сбиваешь. Пандар. Ха-ха-ха! О, моя глупенькая бедняжка! Ты всю ночь не спала. Тебе мешали! Верно, все этот несносный человек, забодай его бык! Стучат в дверь. Крессида Я говорила! Право, было б славно, Когда б стучали в голову его Вот так, вот так... как в эту дверь. Но кто там? Пойди, взгляни-ка, дядя... Милый мой, А ты ко мне вернись... Но ты смеешься, Как будто здесь дурное видишь. Троил Гм... Крессида Ошибся, милый. Ничего такого Я не желала. Стук сильнее. Ах, как там стучат! Пожалуйста, уйдем, уйдем отсюда. Я - половины Трои не возьму За то, чтоб здесь тебя сейчас застали. Крессида и Троил уходят. Пандар (подходя к двери). Кто там? Что случилось? Этак ворота нетрудно выломать. (Отпирая.) Да что же, наконец, случилось? Входит Эней. Эней Здорово. С добрым утром. Пандар Что такое? Эней! Клянусь, я не узнал тебя. Скажи, зачем так рано? Эней Я к Троилу. Пандар Какой Троил? Подумай сам, зачем В такую рань он будет здесь? Эней Я знаю, Он ночевал у вас. Не прекословь, Веди к нему. То, что сказать я должен. Глубоко важно... Пандар. Гм... Так ты говоришь - он здесь... Мне и в голову не приходило. Клянусь! Я сам вернулся поздно. Подумай, что ему здесь делать - ни свет ни заря. Эней. Что делать ему? Ну, полно... Иди за ним, не то своим упорством ты повредишь ему: верность иногда хуже измены. Можешь не знать, что он здесь, но все же позови его. Пандар уходит. Входит Троил. Троил В чем дело? Эней Принц... Прости, что не могу Приветствовать тебя как должно. Видишь, Сюда за мною следуют твой брат Парис, Дейфоб, грек Диомед, а также Явившийся из плена Антенор. Взамен его, пред жертвоприношеньем Мы Диомеду выдать здесь должны Красавицу Крессиду. Троил Так решили? Эней Приам с советом Трои, и сейчас Они придут, чтоб выполнить решенье. Троил О, счастье! Ты глумишься надо мной! Я встречу их... А ты, Эней, ты скажешь, Что мы случайно встретились с тобой - Не здесь... не здесь... А где-нибудь, где знаешь... Эней О, будь покоен. Тайну сохраню Я глубже, чем хранит ее природа. Троил и Эней уходят. Пандар. Вот так штука! бедный малый! Только что добыл и приходится терять! Бедный принц, пожалуй, с ума сойдет. Чтобы проказа поразила этого Антенора! Чтоб он шею себе сломал! Входит Крессида. Крессида Что здесь за шум и что еще случилось? Пандар Ах! Крессида Ты вздыхаешь? Где Троил? Ушел? О дядя! Что случилось? Что случилось? Пандар. От души желал бы провалиться на два аршина под землю. Крессида. О боги! Что случилось? Пандар. Уходи, прошу тебя. Лучше бы тебе, бедняжка, на свет не родиться. Я так и знал, что ты вгонишь его в гроб. О, бедный, бедный! Проклятый Антенор! Крессида. Дядя, на коленях умоляю тебя, скажи, в чем дело. Пандар. Ты должна уйти отсюда, о бедная моя девочка! Тебя продали, выменяли на Антенора. Ты должна уйти, покинуть Троила, идти к отцу. Это погубит Троила, уложит его в гроб: он не вынесет разлуки. Крессида. Боги! Боги! Я не пойду отсюда! Пандар. Тебя принудят. Крессида Нет, не пойду! Я уз родства не знаю! Забыла я отца. Ни кровных уз, ни чувств, Ни близких, ни родных и никого на свете И ничего в душе моей! Одна Любовь к Троилу! Боги! Пусть Крессидой Зовут непостоянство, если я Когда-нибудь забуду о Троиле! О время! Смерть! Бичующая сила! Возьмите тело хрупкое мое, Терзайте, мучьте! Но основа, зданье Моей любви прочны, как центр земли... Пойду к себе и там запрусь, чтоб плакать! Пандар Плачь, плачь, бедняжка. Крессида Я повырву пряди Моих волос, царапать стану щеки, Рыданиями голос надорву И сердце разорву, крича Троила, Но не уйду из Трои! (Уходит.) СЦЕНА 3 Там же, перед домом Пандара. Входят Парис, Антенор, Троил, Эней, Дейфоб, Диомед и другие. Парис Уж рассвело. Час пробил, и Крессиду Должны мы сдать с рук на руки красавцу, Пришедшему из греческого стана. Спеши, Троил, и объясни Крессиде, Что предстоит ей. Троил Вы войдите в дом. Я постараюсь вывести Крессиду. В тот миг, когда ее я греку сдам, - Знай, что твой брат Троил приносит в жертву Растерзанное сердце. (Уходит.) Парис (в сторону) Ах, и мне Любовь знакома! Я желал бы страстно Ему помочь, утешить... Но, увы! Идем, друзья. Уходят. СЦЕНА 4 Комната Крессиды. Входят Пандар и Крессида. Пандар Ну, полно, не отчаивайся. Крессида Как! Ужель меня ты хочешь успокоить? Но безысходно, ядовито горе, И, как вина его, неумолимо. Как заглушить отчаяние?! Если б Могла любовь я подавить, ослабить, Расхолодить!... О, я тогда, конечно, Могла бы горе легче выносить... Но ни любовь, ни горе не стихают... Так велика потеря! Входит Троил. Пандар Вот он сам. Ах, бедненький цыпленок! Крессида Ты? О боги! О мой Троил! (Обнимает его.) Пандар. Вот парочка! Точно два стекла в очках, они созданы друг для друга. Дайте мне расцеловать вас. Как это славно сказано в стихах: О сердце, сердце, почему Себя ты так тревожишь? А сердце отвечает: Увы, ведь горю моему Ничем ты не поможешь. Сколько правды в этих стихах. Не надо пренебрегать никаким вздором, потому что и стихи иногда бывают кстати: вы в этом сами можете убедиться. Но как же быть, однако, ягнятки мои? Троил Крессида! Я люблю тебя так страстно, Что сами боги в злобе поднялись, Завидуя, что холодны и слабы В сравнении с огнем моей любви Молитвенные вздохи всех живущих. Крессида Ужель богам доступна зависть? Пандар Конечно, да! Доказывать не стоит Того, что очевидно. Крессида И неужто Из Трои я должна уйти? Троил Увы! Крессида Сказать 'прости' Троилу? Троил И Троилу И Трое! Крессида Нет, не может быть! Троил Так надо. Нам злобный рок не хочет дать проститься, Отказывая даже и в отсрочке. У нас с тобой он грубо отнимает Блаженство снова слить уста в лобзанье, В объятиях друг друга сжать, и клятвы В одно дыханье слить. И оба мы, Купившие ценой несчетных вздохов Друг друга, - мы должны продать сегодня Все счастье мимолетное за вздох, За тайный вопль страдания. А время, Как жадный вор, бессмысленно уносит Сокровища, зарытые в сердцах, Прощания, несчетные, как звезды, И каждое с особым выраженьем, С особым поцелуем. Как в мешок, В одно 'прости' оно забило грубо И отравило бедный поцелуй Солеными и горькими слезами. Эней Готова ль в путь Крессида, принц? Троил Ты слышишь, Тебя зовут. Не так ли гений смерти Кричит 'иди!' тому, кто предназначен. Пусть подождут. Она сейчас придет. Пандар. Где мои слезы? Те слезы, которые подобно дождю должны укротить бурю, или она с корнем вырвет мое сердце. (Уходит) Крессида Так я должна, должна вернуться к грекам? Троил Да, это неизбежно. Крессида О Крессида! Печальная среди веселых греков! Когда опять увидимся? Троил Послушай Будь только мне верна... Крессида Что? Я - верна! Откуда это злостное сомненье? Троил В разлуки час не надо ссор и споров. Не потому сказал я 'будь верна', Чтоб сомневался... Самой смерти брошу Перчатку я в защиту чистоты Твоей души. Я речь свою не кончил... 'Будь только мне верна, - хотел сказать я, - И я приду'. Крессида Опасен твой обет, Но буду я верна. Троил Тогда опасность Я обольщу. Носи наручник мой*. Крессида А ты - мои перчатки. Так когда же Свиданья день? Троил Сегодня ж подкуплю Я часовых и буду каждой ночью С тобой! С тобой! Будь только мне верна. Крессида Опять 'верна'. О боги! Троил Но послушай, Вот почему я это говорю: У греков молодых достоинств много. Они любезны все, одарены Природой щедрой, ловким воспитаньем Возвышены. Подумать страшно мне, Что новизна прельстит тебя совместно С их красотой. Предчувствия змея Впилась в меня и не дает покоя. Крессида Меня совсем не любишь ты, Троил. Троил Пусть, если так, погибну я злодеем! Я не твоей неверности боюсь, А недостатков собственных. Не знаю Я тех наук, в которых так сильны, Искусны греки. Не владею даром Ни говорить красно, ни петь. Могу, Однако же, сказать тебе, что дьявол Под их прельстительной личиною сокрыт, Чтоб обольщать таинственно и тихо. Но ты, Крессида, не пленяйся им. Крессида Я - дьяволом!.. Ты думаешь?.. Троил Нисколько Не думаю. Но с нами иногда Бывает то, о чем мы не гадаем. Мы демоны порою для себя, Когда не зная бедность нашей силы, Ее мы искушаем... Эней (за сценой) Что же принц? Троил Целуй меня и разлучимся. Парис (за сценой) Брат мой, Троил! Троил Войди, о милый мой Парис, Введи Энея, грека... Крессида Ненаглядный Мой принц, - ты будешь верен мне? Троил Кто? Я! Да весь порок мой, весь мой недостаток В том, что когда другие ввысь идут То хитростью, то кознями, - я кротко Довольствуюсь лишь ясной простотой. Они умеют позлащать искусно И медные венцы, тогда как я Ношу венец такой, какой имею. Не сомневайся в верности моей. Знай навсегда, что 'простота и верность' - Вот мой девиз. Входят Эней, Парис, Антенор, Дейфоб и Диомед. Троил (Диомеду) Прошу вас. Вот Крессида, Которую мы грекам отдаем За Антенора. До ворот Крессиду Я провожу и по дороге все Тебе о ней открою. А покуда Я одного прошу, чтоб обращался Приветливо ты с нею, и, клянусь, Прекрасный грек, когда ты меч мой встретишь, - Лишь назови Крессиду, - жизнь твоя Ненарушима будет, как в стенах Священных Илиона - жизнь Приама. Диомед Красавица Крессида, я прошу Избавь меня от тех благодарений, Которых принц Троил, я сознаюсь, Заслуживает... Нет, твоя улыбка, Твоих очей сиянье и ланит Пленительный румянец - все внушает Невольно обожанье. Диомед Тебя своей властительницей видит, Себя - рабом восторженным твоим. Повелевай! Троил Блестящий грек, со мною Ты неучтив. Рассыпав вслух хвалы, Ты унижаешь мой завет. Запомни, Сын Греции, еще: Крессида выше Твоих похвал настолько, что рабом Ты недостоин быть, но обращайтесь, - Я требую! - как следует вы с ней Не только ради красоты ее, но также И ради просьб моих. Клянусь тебе Плутоном грозным, - иначе, будь трижды Сам Ахиллес защитником твоим, Я горло разрублю тебе. Диомед Напрасно Ты горячишься, принц. Признай за мной Права посла и знатность. Я свободен В своих речах. Из города уйду - И никому в делах не дам отчета. Не выношу я принуждений, но Достоинства Крессиды вынуждают На уваженье. Если ж ты, Троил, Потребуешь, чтоб я приказ твой слушал, - Из гордости отвечу я: 'Нет! Нет!' Троил Идем к воротам. Диомед, запомни: Я дерзость не прошу тебе, и ты Из-за нее не раз скрываться станешь*. Крессида, дай мне руку - обо всем Дорогой мы условимся. Идем. Троил и Крессида уходят. За ними - Диомед. Вдали трубят. Парис То Гектора труба. Эней Как пронеслось Сегодня утро! Гектор вправе будет Считать меня лентяем. Как нарочно Я поклялся быть первым на коне. Парис Во всем Троил виновен. Но идемте, Идемте в поле с Гектором. Дейфоб Скорей. Эней Да, полетим за Гектором с проворством Влюбленного в невесту жениха. Ведь от него зависит слава Трои. Мы иль падем, иль будем с ним - герои! СЦЕНА 5 Греческий лагерь. Перед ним обнесенное изгородью место для поединка. Входят Аякс, Агамемнон, Ахилл, Патрокл, Менелай, Улисс, Нестор и другие. Агамемнон А, ты уж здесь, Аякс, вооруженный И полный жизни, свежести! Труби! Пусть мужество твое ударит громом И грозный вызов Трое донесет. Пусть гордый враг воспрянет и на битву Спешит сюда! Аякс Вот кошелек, трубач. Греми сильнее, не жалея легких И медных стен трубы своей! Дуй, дуй В ее жерло, чтоб ветром налилося, Как чрево Аквилона* от натуг, Чтобы глаза наполнилися кровью! Ведь ты гремишь для Гектора. Звук трубы. Улисс Никто На зов не отвечает. Ахилл Слишком рано. Агамемнон Не Диомед ли там с Крессидой? Улисс Он. Уж видно по походке: он как будто По воздуху от пылкости скользит. Входят Диомед с Крессидой. Агамемнон Так вот она - Крессида. Диомед Да, Крессида. Агамемнон (целуя ее) Прекрасная! Сердечнейший привет Тебе от греков. Нестор Этим поцелуем Почтил тебя наш предводитель. Улисс Но Хоть искренний привет, а все же личный. Будь общим, - он значительнее б был. Не так ли, Нестор? Нестор Правда, принимаю Я твой совет. Вот Нестора привет. Ахилл Прекрасная! Печать зимы холодной Я с уст твоих хотел бы удалить. Прими привет Ахилла. Менелай Ах, имел я тоже Когда-то право целовать! Патрокл Пускай Из этого не следует, однако, Чтоб сохранил ты право, и теперь - Парис зато им пользуется, верь! Улисс О, оскорбленье злостное! Вина Насмешки и глумления над нами. Он губит нас позорными рогами. Патрокл Вот поцелуй... он был за Менелая. Сейчас тебя целую за себя я. Менелай Ведь вот злодей! Патрокл С Парисом без стесненья Мы за него целуем. Менелай С позволенья Красавицы я поцелую сам. Крессида Ты поцелуй даешь иль принимаешь? Менелай И то и это, если пожелаешь*. Крессида Нет, целовать себя тебе не дам: Что ты даешь, совсем неинтересно. Так, значит, и меняться так - нечестно. Менелай За твой один тремя я заплачу. Крессида Не надо. Я чужого не хочу. Ты - мот. Менелай А кто ж не мот? Крессида О том изволит Твоя жена с Парисом знать. Менелай Как колет Твой язычок. Крессида Ты сердишься напрасно. Улисс О, с ним шутить, красавица, опасно - Того гляди наколешься на рог. А я бы мог рассчитывать?.. Крессида Да, мог. Улисс Молю тебя... Крессида Моли. Улисс Как только снова Его жена невинность обретет И жить к нему вернется без забот, - О, поцелуй тогда меня! Крессида Готова. Я у тебя в долгу и без труда Свой долг отдам, когда настанет время. Улисс Он за тобой. Не тягостное бремя. Тем более что срок твой - никогда! Диомед Пора к отцу, красавица. Диомед и Крессида уходят. Нестор Девица Пребойкая. Улисс Таких не надо нам. В ней все: язык, глаза и даже ноги Без умолку болтают, и сквозит В движениях, в улыбке - легкомыслье. Я знаю их, готовых предлагать То, что у них никто еще не просит, И раскрывать пред грамотными весь Нечистый свиток мыслей и желанья. Игрушки прихоти! Порочные созданья! Вдали трубят. Все Труба троянцев. Агамемнон Да. А вот они. Входит Гектор в полном вооружении. За ним - Эней, Троил и другие троянские вожди со свитой. Эней Привет героям Греции. Скажите, Как победитель должен быть почтен? Хотите ль вы, чтоб именем счастливым Гордился мир? Хотите ль также вы, Чтобы бойцы сражались насмерть или Расстались - лишь как прогремит труба? Желает это Гектор знать заране. Агамемнон А как желает Гектор сам? Эней Ему Все это безразлично. Ахилл Предложенье Достойно Гектора, в нем все есть: гордость И самомненье, только уваженья К противнику не чувствуется. Эней Ты сам Ахилл? Ахилл Будь я не он, я, значит, Совсем ничто. Эней Так, значит, ты - Ахилл. Но знай, кто б ни был ты - соединились И неразрывны гордость с доблестью живой У Гектора: одна ничтожна так же, Как велика другая. Ты вглядись Внимательней в него и угадаешь - Не гордость то, а вежливость. Аякс, Наполовину той же славной крови, И Гектор потому на бой принес Лишь половину Гектора, другая Осталась в Трое. Ваш боец - Аякс, Он полугрек-полутроянец родом, И потому увидит лишь полсилы, Полсердца Гектора, полмужества его. Ахилл Ну, это бабья битва будет. Знаю. Диомед возвращается. Агамемнон Вот Диомед. Будь стороной Аякса. Ты опытен и заодно с Энеем Определи условья поединка: Сражаться на смерть иль для вида только. Противники родня, и это их Еще до боя тайно примиряет. Аякс и Гектор выходят на арену. Улисс Они сошлись лицом к лицу. Агамемнон Кто там С таким печальным видом? Он из Трои? Улисс То младший сын Приама. Молод он, Но воин настоящий и не много Соперников имеет. В слове тверд И больше делом говорит, чем словом. Он сердцем тих, на ссору неподатлив, Но, вызванный на ссору, помнит зло. Он добр и щедр. Рука его и сердце Открыты: он имеет, что дает, Высказывает то, что думает, но вздорной Не выскажет он мысли и не даст Ни гроша зря. Он мужествен, отважен, Как Гектор, но опаснее его. И среди боя яростного тот Способен чувствам женственным поддаться, А он в разгаре боя тверже, злей И мстительней любви ревниво-грозной. На юношу - зовут его Троил - Надежды смело возлагает Троя, И их, как Гектор, оправдает он. Эней о нем поведал нам все это, Когда мы были в Трое. Он его Высоко ценит оттого, что знает. Трубят. Аякс и Гектор сражаются. Агамемнон Бой начался. Нестор Держись, Аякс! Троил Ты, Гектор, Как будто дремлешь. Так проснись скорей! Агамемнон Как ловко он удары направляет. Держись, Аякс! Диомед Довольно. Трубы умолкают. Эней Да, пора Остановиться. Аякс Нет, начнем бой снова, Я не успел согреться. Диомед Если так Угодно Гектору. Гектор Нет. Неугодно. О доблестный Аякс, ты мне родня, Ты сын сестры великого Приама, Двоюродный мне брат, и родственная связь Не допускает здесь кровопролитья. Когда бы явно мог ты отличить В себе троянца кровь от крови грека И объявить, что эта вот рука Принадлежит троянцу, эта - греку, Все в той ноге, помимо нервов, жил, - Троянское, а прочее от грека. Иль в той щеке играет кровь отца, Здесь - матери. Тогда, клянусь Зевесом, Ты ни один сустав - наследье грека - Не вынес бы из боя нерушимым: Печать ожесточенья я б оставил На них везде. Но небу неугодно, Чтоб меч мой пролил даже каплю крови, Дарованной тебе сестрой Приама, Моею теткой, матерью твоей, Чью память чту я свято и поныне. Обнимемся же, Зевсом я клянусь, Что руки у тебя сильны и ловки, И я желаю, чтоб они сейчас Ко мне упали дружески на плечи. Хвала тебе, Аякс, мой милый брат! Аякс О Гектор, правда, ты великодушен И скромен. Я же с целью шел сюда Убить тебя и тем снискать себе Немеркнущую славу. Нестор Сам великий Неоптолем*, на чьем челе перстом Бессмертной славы начерталось: 'Чтите Его - то он', - едва ль сравниться мог Он с Гектором и храбростью и честью. Эней Та и другая сторона желают Знать, как решить. Гектор Скажите наш ответ: Был братский поцелуй исходом боя. Прощай, Аякс. Аякс Когда б я думать мог, Что просьба увенчается успехом, Я доблестного брата бы просил Наш лагерь посетить. Диомед О том же просит Агамемнон, и славный Ахиллес Сгорает жаждой Гектора увидеть Вблизи и без оружия. Гектор Троилу Скажи, Эней, что я его зову, А также передай и всем троянцам, Сопровождавшим нас, о приглашенье. Пускай домой вернутся. Дай мне руку, Любезный брат. Пируя за столом, Мы с радостью увидим славных греков. Аякс Агамемнон великий к нам идет. Гектор Ты назовешь мне всех знатнейших греков. Ахилла я узнаю, верно, сам По доблестной и царственной осанке. Агамемнон Привет тебе, великий вождь, мы рады Принять тебя, насколько эта радость Идет к врагу, подобному тебе. Привет мой вышел не совсем радушным, - Я выскажусь яснее. Что прошло, Пусть заметет забвенье сорным прахом, Грядущее пусть скроется во тьме, А этот миг свиданья, безусловно, И искренний и честный. Потому От всей души, о Гектор именитый, Прошу тебя пожаловать. Гектор Прими, Агамемнон великий, благодарность От Гектора. Агамемнон (Троилу) Привет мой и тебе, Прославленный троянец. Менелай Добавляю К приветам брата я и свой привет: Пожалуйте, воинственные братья! Гектор Кого в лице твоем благодарить? Эней Да Менелая. Гектор О, я рад знакомству С царем великой Спарты и, клянусь Перчаткой Марса, очень благодарен. Над клятвою непринятой моею Не смейся царь. Твоя quondam жена Венериной перчаткою клянется. Она вполне здорова, но тебе Приветствий передать не поручала. Менелай Воспоминанья эти - острый нож Моей душе! Гектор Ах, я тебя обидел! Нестор Не раз видал я, доблестный троянец, Как ты, покорный гибельной судьбе, Кровавый путь свой пролагал средь греков. Иль в злом бою, пылая как Персей, Летел вперед, высоко меч вздымая И на скаку фригийского коня Осаживал*, бояся тронуть павших. Я говорил стоявшим вкруг меня: 'Смотрите, вон Юпитер в вихре битвы, Властительно дарит он жизнь и смерть'. Видал и то, как в сонме греков мощно Ты сдерживал горячего коня, Переводя дыхание. Да, правда, Не раз я это видел, но лицо, Твое лицо я под стальным забралом Не различал. Я деда твоего Когда-то знал, он был достойный воин*, Но все ж, клянуся Марсом, далеко Ему до внука было. Так позволь же, О доблестный воитель, старику Обнять тебя и с радостным приветом Сказать: 'Добро пожаловать в наш стан'. Эней Ведь это Нестор! Гектор Он? живая память Минувшего! Позволь тебя обнять. Ты долго вел в пути с собою время. Душевно рад прижать тебя к груди. Нестор Желал бы я, чтоб эти руки снова Могли с тобой померяться в бою, Как вот теперь в объятьях дружбу мерят. Гектор Я был бы рад. Нестор О, будь возможность, я С тобой сразился б завтра же... Но ныне Скажу одно: 'Довольно... Было время'. Теперь добро пожаловать в наш стан. Улисс Дивлюся я, как не упала Троя, Когда ее опора здесь, у нас. Гектор Я узнаю, Улисс, твою любезность. Да, мудрый царь Итаки, свершено Троянами и греками немало Великих дел с тех пор, как в Илион Посланником пришел ты с Диомедом, И я тебя увидел в первый раз. Улисс Я предсказал тогда ж конец раздора. На полпути пророчество мое, Но скоро стены царственные Трои И башни, что целуют облака, Разрушатся и поцелуют землю. Гектор Не верится. Еще троянцы живы, И стены их незыблемы, как встарь, И если гибель Трою ждет, то каждый Фригийский камень будет смертью греку. Конец венчает дело, время, старый Судья, решит когда-нибудь наш спор. Улисс Так все ему решить и предоставим. Ну а пока приветствую тебя, О храбрый Гектор! Ты Агамемнона Сначала посетишь, потом меня. Ахилл Я перебью, Улисс, твое желанье. Ну, Гектор, я тобой насытил взор, Я изучил всего тебя, измерил Малейшие суставы. Гектор Предо мной Ахилл? Ахилл Да, я Ахилл. Гектор Постой же, Прошу тебя - вглядеться дай. Ахилл Смотри Хоть до утра. Гектор Я кончил. Ахилл Слишком скоро. А я так вот готов смотреть тебя Вторично, член за членом, как покупку. Гектор Твое желанье - точно интерес К забавной книге. Но читай ее Хоть сотни раз, ты встретишь в ней немало Такого, что вовеки не поймешь. Что на меня ты так упорно смотришь? Ахилл Скажите мне, всевидящие боги, Куда удар направить, чтоб верней Его сразить? Я знать хочу то место, Откуда вылетит его душа. О боги! Я жду вашего ответа! Гектор Тщеславный человек, ответ подобный Богов стыдом покрыл бы. Или ты Воображаешь, что довольно место В своем уме назначить, и меня Ты поразишь? Ахилл Уверен. Гектор Нет, едва ли. Будь даже ты оракулом, и то Твоим словам хвастливым я б не верил. Но берегись отныне, потому Что я искать не стану мест заране - Здесь поразить иль там - о нет, клянусь Я кузницей, где Марсу шлем ковали, Тебя всего я разом поражу И раскрою потом, как ветошь, в клочья. Простите мне, мудрейшие из греков, Такое самохвальство, но оно Порождено лишь дерзостью безмерной. Я постараюсь, чтоб мои слова На деле оправдалися - иначе Пусть никогда... Аякс О мой любезный брат, Не гневайся. А ты, Ахилл, угрозы Оставь, пока лицом к лицу вас случай Или желанья рока не поставят. Ты, если хочешь, можешь каждый день Питаться Гектором, коль хватит Желанья твоего. А впрочем, я Не думаю, что даже всем советом Уговорят тебя тягаться с ним. Гектор Я рад тебя на поле битвы встретить. С тех пор, как ты оставил битвы, мы В войну играем только. Ахилл Ты сраженья Желаешь, Гектор? Что же, я готов К тебе на бой грознее смерти выйти. До завтра. А сегодня дружба! Гектор Дай Мне руку в знак взаимного согласья. Агамемнон Пусть Греции отважные вожди Идут вперед в шатер мой. Если ж дальше У вас желанье будет, у него - Досуг, к себе вы приглашайте гостя. При звуке труб и громе барабана Пройдет наш друг из вражеского стана. Уходят все, кроме Улисса и Троила. Троил Теперь, Улисс, скажи мне, где палатка Калхаса? Улисс Он, светлейший принц, пока Живет у Менелая. Мне известно, Что он к себе сегодня приглашал Красавца Диомеда, тот, утратив Способность видеть землю, небеса, Влюбленным взором видит лишь Крессиду. Троил Признателен тебе я буду, если Проводишь ты туда меня, когда Мы кончим пир в шатре Агамемнона. Улисс Я рад служить. Поведай только мне, Какою славой пользовалась в Трое Красавица Крессида? Может быть, В разлуке с ней о ней скорбит любовник? Троил Насмешки и презрения достоин, Кто раной сердца хвастается сам. Иди вперед... Прошу... Она любила... Была любима... Любит и любима И до сих пор!... Но страсти так тревожны... А женщины, как волны, ненадежны. АКТ ПЯТЫЙ СЦЕНА 1 Греческий лагерь, Перед палаткой Ахилла. Входят Ахилл и Патрокл. Ахилл В нем нынче кровь вином разгорячу я, А завтра охлажу ее мечом. Патрокл, готов для гостя пир на славу! Патрокл Сюда идет Терсит. Входит Терсит. Ахилл Что, зависти волдырь*, Позорище природы, что случилось? Терсит. Вот письмо тебе, вывеска своего ничтожества, кумир идиотов. Ахилл. Откуда, оскребок человечества? Терсит. Из Трои, олицетворение дураков, из Трои. Патрокл. Кто теперь сторожит палатку? Терсит. Фельдшерская связка инструментов для больного, которому придется перевязывать рану. Патрокл. Метко сказано, воплощенная бессмыслица, но только бесцельно. Терсит. Молчи, молокосос. Мне прямой ущерб болтовня с тобой. Ведь ты мужская прислужница Ахилла. Патрокл. Как мужская прислужница! Что это значит, негодяй? Терсит. Ну, если хочешь, наложница. Чума, колотья, грыжа, паралич, гниение печени - все сорок черных недугов, все вы набросьтесь на эту сволочь за все ее безобразия и грызите и глодайте, пока не уничижите. Патрокл. Как смеешь ты, гнусное скопище ядовитой зависти, так ругать и клясться! Терсит. Где же тут клятвы и ругательства? Патрокл. А разве нет, треснувший бочонок, выкидыш разврата?.. Терсит. Не клятвы и не ругательства, а истинная правда, потому ты и злишься, скверный моток сырца, лоскут зеленой материи для гнойных глаз, кисточка от кошелька мота. О боги! как заражен воздух смрадными тучами этих мошек, позорящих самую природу! Патрокл. Вон отсюда, тварь! Терсит. Ах ты воробьиное яйцо-болтун. Ахилл Мой друг Патрокл. Разбиты все мечты О завтрашнем сраженье. От царицы Гекубы я посланье получил. А в нем приписка дочери, - бесценной Моей любви: мольбы не изменят Им данной клятвы. И ее, клянусь, Я не нарушу! Пусть погибнут греки, И честь моя, и слава, - я теперь Подвластен только сердцу. Помоги мне, Терсит, для пира мой шатер убрать. Ночь напролет мы будем пировать. Пойдем, Патрокл. Ахилл и Патрокл уходят. Терсит. Да, благодаря обилию крови и недостатку мозга обоим молодцам этим нетрудно спятить с ума. Но пусть я навеки останусь лекарем в доме умалишенных, если они когда-нибудь спятят с ума по обратной причине. А этот Агамемнон! Он ничего себе парень и большой любитель перепелок*, а мозгу у него тоже не больше, чем серы в ушах. А тот - чудесное превращение Юпитера в быка, братец его, Менелай*, - первобытный истукан, кривой символ рогоносцев, жалкий рожок для напяливания башмаков, пристегнутый вечно на цепочке к ноге своего брата!.. Где найдет соответствующую посуду для его ума острота, взбодренная злостью, или злость взбодренная остротой? Осел?.. Нет, он и осел и бык в то же время. Будь я собакой, мулом, котом, хорьком, жабой, ящерицей, селедкой без икры, - куда ни шло, но Менелаем! - нет, слуга покорный! Я возмущусь против судьбы. Не допытывайтесь, чем бы я желал видеть себя, если бы не был Терситом, потому что не называть же вошью паршивца вместо Менелая! А, вот наши остряки идут сюда с огнем. Входят с факелами Гектор, Троил, Аякс, Агамемнон, Улисс, Нестор, Meнелай и Диомед. Агамемнон Мы сбилися с пути. Аякс Нет, верно! Свет мелькает. Гектор Я беспокою вас. Аякс Нисколько! Улисс Вот он сам Идет навстречу нам. Входит Ахилл. Ахилл Привет, великий Гектор. Добро пожаловать, достойные вожди. Агамемнон Спокойной ночи, царственная отрасль Могучей Трои! Стражею твоей Начальствовать я поручил Аяксу. Гектор Благодарю властителя и сам Ему желаю доброй ночи. Менелай Гектор, Спокойной ночи. Гектор Также и тебе, Любезный Менелай, спокойной ночи. Терсит. 'Любезный Менелай'! Не лучше ли сказать: любезное отхожее место, любезная сточная канава, помойная яма... Ахилл Спокойной ночи уходящим. Всем Оставшимся - привет. Агамемнон Спокойной ночи. Агамемнон уходит. За ним Менелай. Маститый Нестор остается здесь, И ты останься, Диомед. Вот Гектор. Мы попируем час-другой. Диомед Нет, нет, Любезный Ахиллес. Я должен Спешить: дела есть важные... Прощай, Великий Гектор. Гектор Руку! Улисс (тихо, Троилу) Прямо следуй За факелом его. Стремится он К шатру Калхаса. Я пойду с тобою. Троил О царь Итаки, я благодарю За эту честь. Диомед уходит, за ним Троил и Улисс. Гектор Ну, если так, прощайте. Ахилл А мы в шатер. (Уходит с Гектором, Аяксом и Нестором.) Терсит. Этот Диомед - отъявленный бездельник, продувная бестия. Я склонен верить его улыбке не больше, чем ласковому шипенью змеи. Ему обещать также легко, как собаке лаять на ветер, что касается исполнения, если его предскажут звездочеты, берегись какого-нибудь бедствия: солнце станет заимствовать у луны свой свет и прочее. Лучше уж я откажусь видеть Гектора, а этого выслежу. Говорят, он связался с этой троянской прелестницей и вечно трется под палаткой Калхаса. Пойду за ним. Куда ни плюнь - разврат. Все гнусные развратники. (Уходит.) СЦЕНА 2 Перед шатром Калхаса. Входит Диомед. Диомед Эй, отзовитесь, кто не спит! Калхас (за сценой) А кто там? Диомед Я - Диомед. Калхас?.. Где дочь твоя? Калхас Сейчас придет к тебе. Входят Троил и Улисс. Останавливаются в отдалении. За ними - Терсит. Улисс Ты стань подальше, Чтоб нас не осветило. Входит Крессида. Троил Вот к нему Крессида вышла. Диомед Ну, мой друг, что скажешь? Крессида Мой милый охранитель, я пришла К тебе на пару слов. Послушай. Шепчутся. Троил Боги! Такая близость! Улисс О, она мужчин Как книги раскрывает! Терсит. Ну да и ее раскрыть нетрудно мужчине. Было бы чем! А тогда читай без указки. Диомед Будешь помнить? Крессида О, буду помнить! Диомед Значит, в добрый час. Лишь бы слова не расходились с делом. Троил О чем он просит помнить? Улисс Слушай. Крессида Нет, О милый грек, ты вкрадчивою речью Не соблазняй меня. Троил Коварство! Диомед Да? Крессида О, выслушай. Диомед Все, что б ты ни сказала, Все вероломством будет. Крессида Почему? Что от меня ты требуешь? Терсит (в сторону) Э, вздор! Не на словах согласье дать - на деле! Диомед Не ты ль клялась исполнить все? Крессида Нет, нет! Молю тебя, о милый грек, я рада Исполнить все... не это только. Нет! Диомед Коль так - прощай! Троил О Небо, ниспошли Терпенье мне! Терпенье! Улисс Что с тобой? Крессида О Диомед, послушай! Диомед Нет, прощай. Я не хочу быть в дураках! Терсит Однако, Другой и лучше, а остался им. Крессида Постой, одно лишь слово. Троил О, мученье! Улисс Ты так взволнован! Поскорей уйдем. Боюсь, твой гнев потоком слов прорвется. Опасное здесь место, да и час - Зловещий час. Уйдем, уйдем отсюда. Троил Постой, прошу тебя. Улисс Нет, нет, уйдем. Ты вне себя. Троил Прошу, прошу, останься. О, адом я клянусь и мукой ада... Я буду нем. Диомед Итак, прощай. Крессида Но ты Разгневанным уходишь? Троил Это грустно Тебе, созданье наглое? Улисс А что Ты говорил недавно? Троил Я Зевесом Клянусь быть терпеливым. Крессида О, молю, Останься здесь, защитник мой. Диомед Я вижу, Лукавишь ты. Крессида Нисколько. О, побудь! Улисс Ты весь дрожишь. Уйдем. Собой не в силах Ты овладеть. Троил Она его рукой Ласкает по щеке! Улисс Уйдем скорее! Троил Нет, подожди! Я Зевсом поклялся И не скажу ни слова. От кровавой Моей обиды волю отделяет Стена терпенья. О Улисс, побудем Два-три мгновенья здесь! Терсит (в сторону). А демон сладострастья своим жирным, толстым пальцем* так и щекочет обоих. Ну, разгорайся, похоть! Хорошенько разгорайся в них! Диомед Теперь исполнишь? Крессида О, клянусь, исполню. Иль никогда не верь мне! Диомед Дай в залог Мне что-нибудь. Крессида Сейчас. (Уходит.) Улисс Ты дал мне слово Быть терпеливым. Троил Брось сомненья. Ты Сейчас увидишь все мое терпенье. Сознанием я в сердце задушу Страдания. Я буду весь терпенье! Крессида возвращается. Терсит Посмотрим твой залог. Крессида Вот, Диомед, Мой нарукавник. Троил Красота! О где же, Где верность? Улисс Будь же терпелив, Троил. Крессида Ты смотришь на подарок мой, красавец? Он твой! (В сторону.) О, вероломное созданье! Троил тебя любил! (Диомеду.) О нет, отдай Его назад. Скорей! Диомед Чей он был прежде? Крессида Не все ль равно. Отдай. Вот так. Я завтра К тебе не выйду ночью, Диомед. Не приходи и ты ко мне. Молю я. Терсит. Теперь она его поджигает. Искусно, надо сознаться. Диомед Он будет у меня! Крессида Как! Нарукавник? Диомед Конечно, он. Крессида О, драгоценный дар! Твой господин покоится на ложе И страстно вспоминает обо мне, Вздыхая, он зовет меня, к устам Перчатку прижимает и целует, Как я тебя. Не отнимай его. Кто у меня его отнимет, сердце Мое отнимет. Диомед Сердце отдала Ты раньше мне и, значит, нарукавник - Мой! Троил Я клялся терпеть! Крессида Нет, нет, клянусь! Я что-нибудь в подарок дам другое. Диомед Его! Его! Но чей он раньше был? Крессида Не все ль равно? Диомед Кому принадлежал он? Крессида Тому, кто так любил меня, как ты Вовеки не полюбишь. Но ты хочешь, - Возьми его. Диомед Чей нарукавник? Чей? Крессида Клянусь Дианою и девственною свитой* - Ты не узнаешь этого! Диомед На шлем Нарочно завтра я пришпилю, Чтоб разозлить того, кто не дерзнет Его назад потребовать. Троил Ошибся! Будь дьявол ты - и я его сорву С твоей башкой рогатой. Крессида Полно, полно... Уж то прошло... Нет, не прошло... Нет, нет! Я не могу исполнить обещанья. Диомед Коль так - прощай. Глумиться не тебе Над Диомедом! Крессида Не могу я слова Произнести, чтоб не сердился ты. Диомед Я не терплю ломанья, Помни это. Терсит (в сторону). Я тоже не терплю этого, но теперь готов полюбить, чтобы не сойтись с тобой в чем-нибудь. Клянусь Плутоном! Диомед Ну что ж, прийти мне завтра? Крессида Да. Я Небом Молю - приди. Я истерзалась вся. Диомед Так до свиданья. Крессида Доброй ночи, милый. А завтра жду тебя в блаженный час. Диомед уходит. Прощай, Троил... Еще один мой глаз Тобою полн, другой же с сердцем скован И отвернулся. Бедный ты наш пол! Ошибка глаз - над нами произвол. И весь наш путь глазами заколдован. В конце концов - пусть это между нами - Беда душе, обманутой глазами! (Уходит.) Терсит Сильней итог трудненько подыскать - Себя осталось сволочью назвать. Улисс Увы, Троил, все кончено! Троил Да, вижу. Улисс Чего ж мы ждем? Троил Хочу я перебрать В своем уме все, что здесь говорилось, Все до последней думы. Но ужель, Все повторив, всю правду этой сцены, Я не солгу? Нет, все еще горит В моей душе тоскующая вера, Сверкает луч надежды, и она, Безумная, не хочет... больно верить Своим глазам и слуху! Иль они Для клеветы лишь созданы?! Иль это Был только призрак... не Крессида?! Улисс Я Не вызыватель духов*. Троил Верно, верно... То не она... Улисс Неверная - она! Троил Но ведь не бред сомнение мое! Улисс Тем более не бред мои слова. Крессида здесь была. Троил О, ради чести женщин, Всех женщин, дай разрушить это мне. Иначе в руки мы даем оружье Всем тем, что женщин презирают. Ведь по ней По этой... по Крессиде будут вправе Судить о наших матерях. Скорей Забудем, что была Крессида!.. Улисс Полно! Чем может так жестоко опозорить Крессида наших матерей! Троил Ничем, Ничем, конечно, если... если только Ее здесь не было. Терсит. Он готов опровергать даже свои собственные глаза. Троил О, если правда - здесь была Крессида, - То не моя, - Крессида Диомеда! У красоты есть сердце, и, конечно, То не она! Душа ведет к святыне, Богов святыня радует, и, если У самого единства есть законы, - То не она! О бред, о власть рассудка Творить и за и против!.. Ум восстал На возбужденье, заблужденье ж громко Провозглашает истиной, и ум Вполне здоров! Здесь и была Крессида И не была. Я чувствую в душе своей разлад, И части неотъемлемые так же Разделены, как небо от земли, А между тем едва ли между ними Сумеет Арахнея нить продеть*. О, очевидность! Как врата Плутона, Ты непреложна*. Узами небес Со мной Крессида связана. Те узы Разорваны, но грязною рукой Вновь связаны ничтожные остатки Любви и верности Крессиды. Диомед Их завязал с отбросами, с костями И грязью женской чести в узелок... Улисс Скажи, Троил достойный, неужели Твои слова - правдивый отзвук чувств? Троил Да, грек, и я все это начертаю Огнем, каким пылает сердце Марса, Зажженное Венерой! Мир не знал Такого сердца верного, как то, Которое я в дар принес Крессиде. Но чем сильней любовь к ней, тем страшней И ненависть к воришке Диомеду, Ее любовь укравшему. - На днях Я подарил Крессиде нарукавник, Им Диомед украсить хочет шлем. Будь этот шлем самим Вулканом скован, Я рассеку в куски его! Тифон, Гроза морей, рожденный властным солнцем, Ничто пред тем, как бешен будет меч, Троилов меч над жалким Диомедом. Терсит. Он таки пощекочет того за волокитство. Троил О лживая, коварная Крессида! О лживая! О лживая! Едва ль Все гнусности людские, все пороки Сравнятся с тенью гнусности твоей! Улисс Довольно! Гнев твой явно привлекает К нам посторонних. Входит Эней. Эней (Троилу) Уж я давно ищу тебя повсюду. Вооруженье Гектор надевает Поспешно в Трое. Твой телохранитель - Аякс со стражей ждет, чтобы доставить Тебя домой. Троил Идем. Благодарю Тебя, Улисс внимательный и добрый. Прощай, о вероломная! А ты, Ты, Диомед, ты каменную крепость На голове воздвигни. Улисс Я тебя До самой Трои провожу. Троил Спасибо, Хотя душа подавлена тоской. Троил, Эней и Улисс уходят. Терсит. Хотелось бы мне встретить этого каналью Диомеда. Я согласен быть вороном, чтобы накаркать ему какую-нибудь пакость. А ведь Патрокл даст мне что угодно, если я сообщу ему об этой шлюхе. Попугай и тот не наделает из-за миндалины столько глупостей, сколько Патрокл из-за податливой девчонки. О, сластолюбие, сластолюбие! Только сластолюбие да война постоянно в моде. Чтобы вас черт унес в преисподнюю! (Уходит.) СЦЕНА 3 Троя. Перед дворцом Приама. Входят Гектор и Андромаха. Андромаха О, что с тобой, властитель мой? Ты ныне Так раздражен, не слушаешь моих Любовных увещаний. Умоляю: Сними, сними доспехи, не ходи На поле битвы. Гектор Ты на оскорбленья Меня способна вызвать! Возвращайся Домой. Клянусь богами, - я иду. Андромаха Недобрый день мне злые сны пророчат. Гектор Довольно! Я сказал. Входит Кассандра. Кассандра Где Гектор? Брат! Андромаха Вот он, сестра. Вооружен для битвы. Кровавых дум полна его душа. Его молить мы станем на коленях... Зловещие мне ночью снились сны: Кровавые сраженья да убийства. Кассандра Все правда! Правда! Гектор Эй, трубить в рога! Кассандра О милый брат, иди на бой ты ныне Без громких труб. Богами я молю. Гектор Уйдите! Я поклялся небесами. Кассандра О брат, поверь мне: глухи небеса К упрямым, необдуманным обетам. Преступные дары! Они богам Противнее тех пятен, что бывают На жертвенных животных. Андромаха О, внемли Советам нашим. Небу невозможно Одним упрямством угодить, оно, Как воровство для милостыни, - низко. Кассандра Лишь только цель дает обетам цену. Не все обеты надо исполнять. Сними с себя оружье. Гектор Замолчите! Закон судьбы мне честь моя. Иной Предпочитает жизнь, мне честь дороже. Входит Троил, тоже вооруженный. А, юноша, и ты идешь в сраженье? Андромаха Скорей зови отца сюда, Кассандра. Пусть Гектора он образумит! Кассандра уходит. Гектор Нет, О, мой Троил, сними с себя оружье! Сегодня я героем быть хочу. Ты слишком молод. Мышцам дай окрепнуть, Тогда судьбу испытывай в боях. Иди, сними доспехи, храбрый мальчик. Поверь мне, я сегодня постою За нас обоих и за нашу Трою. Троил Брат! Есть в тебе природный недостаток - Великодушье, человеку меньше Подходит он, чем льву*. Гектор Скажи мне, как Я проявляю этот недостаток, Тогда брани. Троил Я видел, и не раз, Как греки малодушно и трусливо Валились ниц, лишь меч завидев твой, - Ты говоришь им. - 'Встаньте и живите'. Гектор Веселая игра! Троил Нет, Гектор, нет, Преглупая игра! Гектор Как?! Троил Состраданье Оставим мы на долю матерей. А меч в руках, - так пусть пылает мщенье, Пусть мчится меч на грозные дела, Пусть разгорается пожаром злоба И милосердье гибнет под ударом. Гектор Стыдись, дикарь, стыдись! Троил Тогда к чему Война? Гектор Я не желал бы, брат мой, Чтоб нынче ты сражался. Троил Кто меня Удержит? Нет, ни рок, ни послушанье, Ни самый Марс, хотя бы он жезлом Велел остановиться, ни молящий Приам, ни плач коленопреклоненной Гекубы с покрасневшими глазами От горьких слез, ни даже ты, мой Гектор! Меня сразить ты можешь смертоносным Своим мечом, но не отрезать путь! Возвращается Кассандра с Приамом. Кассандра Отец, отец, держи его сильнее! Он посох твой, и если только ты Опору потеряешь в нем - и Троя, Которой ты опорой, упадет. Приам О Гектор! Возвратись домой. Послушай - Твоей жене приснился мрачный сон, Недоброе Кассандра сердцем чует. И твой отец, предчувствием томим, Тебя с слезами молит: 'О, останься! Вернись домой. Несчастный нынче день'. Гектор Уже Эней сражается. Я грекам дал Торжественную клятву нынче быть В сражении и показать воочью, Чего я стою. Приам Лишь не нынче. Гектор Нет! Я не нарушу клятву. Иль не знаешь Ты, мой отец, что рыцарь чести я. О царственный Приам! Родного сына Не вынуждай отказывать тебе В повиновенье иль презреть его. Дай с твоего согласия мне выйти В кровавый бой. Кассандра Не уступай, Приам. Андромаха Не уступай, отец мой! Гектор (Андромахе) Огорчаешь Меня ты. Именем любви прошу В последний раз - уйди, уйди отсюда! Андромаха уходит. Троил Всему виною ты, одна лишь ты, Трусливая и глупая девчонка. Но вздор все предсказания твои! Кассандра Прощай, о дорогой, о милый Гектор! Смотри, смотри, как умираешь ты! Померкли очи, кровь течет ручьями... Прислушайся, вот стонет Троя!.. вот Рыдают Андромаха и Гекуба... Отчаяние, бешенство и ужас Объяли вcех... И общий вопль звучит: 'Где Гектор? Где наш Гектор? Умер Гектор! О Гектор! Гектор!' Троил Замолчи! Уйди! Кассандра Прощай... Нет, стой... Мой Гектор, Прими мое последнее 'прости'. Самообманом ты обманешь Трою. (Убегает.) Гектор О мой отец и царь! Злым предсказаньем Моей сестры ты поражен. Вернись Скорей домой и успокой наш город. Для славных дел мы в грозный бой идем. О них тебе расскажем мы потом. Приам Иди, мой сын, храни тебя, о Небо! Приам уходит в одну сторону. Гектор - в другую. За сценой шум битвы. Троил А, трубы загремели. Это Гектор В бой ринулся. Иду и я за ним. Ну, Диомед!.. Иль я паду со славой, Иль нарукавник мой достанет меч кровавый! Троил собирается уходить. С другой стороны появляется Пандар. Пандар Принц, принц! На одно слово! Троил Что такое? Пандар Письмо от этой бедной девочки. Троил Прочтем. Пандар. Решительно, меня мучит эта собачья дочь - чахотка, подлая чахотка. Но не меньше ее мучат нелепые неудачи этой девчонки. Так или иначе, а мне скорехонько придется распрощаться со всеми вами. Ко всему этому у меня глаза слезятся, а кости ломит до того, что я думаю, уж не порча ли это... Что она пишет? Троил Слова, слова... Ни искреннего звука! Вся искренность другому отдана. (Разрывает письмо и бросает его по ветру) Лети, лети, о ветреность, по ветру И вместе с ним кружись и изменяйся. Со мной она безжалостно играет - Его дарит любовью и ласкает. Расходятся в разные стороны. СЦЕНА 4 Равнина между Троей и греческим лагерем. Шум битвы. Схватки. Входит Терсит. Терсит. Кажется, начали лупцеваться. Пойти посмотреть. И этот каналья Диомед - тоже! - прицепил к своему шлему нарукавник этого щуплого, безмозглого троянца. Воображаю, как они схватятся! Я бы желал, чтобы троянский осел, обожающий эту девку, отнял бы у нашего развратника Диомеда свой нарукавник, а его самого отправил к той сладострастной и лицемерной шкуре без признаков мужчины. А эта проделка наших отъявленных мошенников!.. Этот Нестор, покрытый плесенью, изъеденный мышами кусок сыра! Эта помесь лисицы и собаки, именуемая Улиссом!.. Своими уловками, не стоящими и волчьей ягоды, они натравили ублюдка на такого же пса - Ахилла, и теперь Аякс задрал нос выше Ахилла и объявил, что не пойдет драться - хоть ты тресни. Впросак попали молодцы и все искусство греков низвели до варварства. Но осторожность! Вот настоящий владелец нарукавника, а за ним прошедший. Вбегает Диомед, преследуемый Троилом. Троил Стой, Диомед! Напрасные попытки. Не убежать тебе, и если б даже в Стикс Ты бросился - я б поплыл за тобою. Диомед Ты бегством называешь отступленье. Я не беглец! Я вырвался в простор, Чтобы с тобой свободнее сразиться. Ну, берегись!.. Терсит. Сильнее держись, грек, за свою потаскушку... Троянец... Ну-ну-ну.. Хорошенько стой за нарукавник... За нарукавник его! Диомед и Троил удаляются, сражаясь. Входит Гектор. Гектор Кто ты такой? По крови и делам Достоин ли ты с Гектором сразиться? Терсит. Нет, нет, какие там кровь и дела! Я паршивая дрянь, клеветник и бездельник. Гектор Живи. - Я верю. (Уходит.) Терсит. Хвала небесам, что поверил. Но пусть возьмет тебя черт за то, что ты напугал меня. Куда же девались эти развратники? Уж не сожрали ли они друг друга? Вот потешило бы меня такое чудо. А впрочем, похоть и так сама себя пожирает. Пойду искать их! (Уходит.) СЦЕНА 5 Входят Диомед и слуга. Диомед Пойди сюда. Возьми коня Троила И отведи к Крессиде. Передай Ей от меня привет, скажи, что славно Я проучил Троила и теперь Вполне ее достоин. Слуга Все исполню. (Уходит.) Входит Агамемнон. Агамемнон Скорей туда! На помощь, Диомед! Свирепый Полидам поверг Менона, Маргарелон, ублюдок, взял Дорея* И, как колосс, ногами попирает Царей, сраженных насмерть: Епострофа И Цедия. Погиб наш Поликсен, И ранены смертельно Анфимах С Феадом, а Патрокл иль пленник, Иль также труп. Изрублен Пеламед. Какой-то разъярившийся Центавр* Войска в смятенье дикое приводит. Спеши на помощь, Диомед, иль мы Погибнем все. Входит Нестор. Нестор За мной! Вы труп Патрокла К Ахиллу отнесите. Пусть Аякс, Ленивая улитка, устыдится И схватится за меч. Там не один Отважный Гектор - тысячи! То здесь он На боевом коне своем Галате, То - пеший - тут. Все перед ним бегут, Все падают, как мелкая рыбешка пред китом. Он сразу там и здесь... везде и всюду! То греков в плен берет, то насмерть бьет, И ловкостью своей с отвагой спорит. Он чудеса такие совершает, Что кажется - все это лишь во сне. Входит Улисс. Улисс Мужайтеся, ахейские герои. Я видел сам: великий наш Ахилл С рыданьями, с проклятьями, с обетом Губительного мщения схватил Доспехи боевые. Смерть Патрокла В нем распалила стынущую кровь, А вид разбитых жалких мирмидонцев Кровавых, изуродованных насмерть И проклинавших Гектора, сильнее Разжег в нем гнев. Аякс лишился друга И также с пеной на губах схватил Оружие и ринулся на битву, Крича: 'Троил! Подайте мне Троила!' А нынче тот, не менее чем брат, Прославится кровавыми делами. Он с удалью и мощью беззаботной Проносится и дерзко и легко Над самой смертью, точно счастье нынче Летит пред ним, наперекор всему. Входит Аякс. Аякс Где трус Троил? Диомед Он там. За ним! Аякс уходит. Нестор Так вместе! Входит Ахилл. Ахилл Где Гектор! Где детей убийца злобный? Пусть он покажет подлое лицо И поглядит, каков Ахилл во гневе. Где Гектор? Где? Мне нужен только он. (Убегает.) СЦЕНА 6 Другая часть поля. Появляется Аякс. Аякс Где, где Троил? Пусть только нос покажет Трусишка мне! Входит Диомед. Диомед Троила! Где Троил? Аякс Зачем тебе он? Диомед Проучить мальчишку. Аякс Будь предводитель я, я б уступил свой сан Скорей, чем это счастье... Где он скрылся? Троил! Троил! Вбегает Троил. Троил Где Диомед? Где он? Взгляни в глаза мне, лжец, обманщик низкий, И поплатися жизнью за коня. Диомед А, наконец-то ты перед врагами! Аякс Товарищ, стой! С ним биться буду я. Диомед Нет, нет, моя добыча! Я не только Свидетель боя! Троил Здесь мы не для слов. Я вас двоих на битву вызываю. Уходят, сражаясь. Появляется Гектор. Гектор Где мой Троил? Где брат мой? Нынче бьется Он хорошо. Входит Ахилл. Ахилл А, наконец-то я Тебя нашел. Ну, Гектор, берегися!.. Теперь ты мой! Гектор Ой, прежде отдохни! Ахилл Противна мне твоя любезность, гордый Троянец! Ты уж счастлив тем сейчас, Что все мое оружье притупилось. Бездействие невольное щадит Жизнь Гектора, но ты меня увидишь! Теперь живи и жди своей судьбы. Гектор Прощай. Ахилл уходит. Ну, если б я предвидел встречу, Сберег бы сил немного для тебя. Входит Троил. Что, милый брат? Троил Аякс взял в плен Энея. Допустим ли мы это! Нет, клянусь Огнями неба, что его я вырву Из вражьих рук иль сам паду. О рок! О грозный рок! Ты слышишь эту клятву? Не все ль равно, когда ни умирать! (Убегает.) Появляется воин в великолепном вооружении. Гектор Нарядный грек, ни с места! Ты по виду Вполне достоин моего меча. Не хочешь? Мне пришлися так по вкусу Твои доспехи, что - один удар, И я собью все пряжки. Нет, не хочешь? Беги же, если трусишь, негодяй, А я, свидетель небо, не оставлю Тебя, покуда шкуру не сдеру. Оба уходят. СЦЕНА 7 Другая часть того же поля. Входит Ахилл. Ахилл Сюда, сюда стекайтесь, мирмидонцы, И слушайте, что я скажу. Меня Живым кольцом замкните вы средь битвы И ринемтесь вперед, не нанося Ни одного удара, вплоть до встречи С злодеем Гектором. Тогда всю свежесть сил Вы на него обрушьте! Окружите Его стеною копий и мечей, Колите, бейте, режьте беспощадно. Теперь - за мной, товарищи! Вперед! Пусть Гектор славен, - нынче он умрет! (Уходит.) Появляются Парис и Менелай, за ними - Терсит. Терсит. Эге! Рогоносец сцепился с тем, кто ему приставил рога. Ну, бык! ну, щенок... Живее! Кусай его, Парис... Что же ты... Ой, ой, бык одолевает. Берегись, у него здоровенные рога! Парис и Менелай удаляются. Входит Маргарелон. Маргарелон Раб, повернись ко мне и защищайся. Терсит Кто ты? Маргарелон Побочный сын Приама. Терсит. Я тоже побочный. Побочные мне по душе. Я побочно рожден, побочно воспитан, побочно умен, побочно храбр... Я побочный во всех статьях. И медведи не кусают друг друга, так зачем же станет кусать побочный побочного. А сверх того, ссора не принесла бы нам счастья. Сын распутницы, вступаясь за распутницу, сам вряд ли распутается за это перед богами. Прощай, побочный! (Уходит.) Маргарелон. Черт бы тебя побрал, трус. (Уходит.) СЦЕНА 8 Другая часть поля битвы. Входит Гектор. Гектор Такая гниль в прекрасной оболочке Доспехов блеск принес тебе мрак смерти. На этот день довольно. Ты, мой меч, Напился крови досыта и жадно... Вкуси покой. Здесь так дышать отрадно. (Снимает шлем и щит и кладет оружие за собою.) Ахилл А, Гектор, ты! Смотри, садится солнце... Зловещее дыханье затая, Подходит ночь, а с ней и смерть твоя. Гектор Стыдись, Ахилл, - гляди, я безоружен. Ахилл Сюда! Ко мне! Вот тот, кто был мне нужен! Убить его! Мирмидонцы бросаются на Гектора. Он падает*. Оплот врагов сражен! Погиб их ум и сила. Илион! Так рухнешь ты и царственная Троя! Здесь все твое могущество земное. Идемте, мирмидонцы! 'Гектор пал!' Кричите так, чтоб воздух задрожал! За сценой трубят отступление. Что это? Трубы греков! Отступленье! Мирмидонец Трубят троянцы тоже. Ахилл Ночь кругом Раскинулась драконовым крылом И, как судья, воюющих разводит. Мой меч еще насыщен не вполне... Но Гектор пал. Одна лишь смерть здесь бродит. Мой меч, пора подумать и о сне! (Влагает меч в ножны.) К хвосту коня я этот труп привешу, И с ним промчусь, и греков им потешу. (Уходит.) СЦЕНА 9 Другая часть равнины. С барабанным боем входят Агамемнон, Аякс, Менелай, Нестор, Диомед и другие. За сценой радостные крики. Агамемнон Прислушайтесь, что там за ликованье? Нестор Молчите, барабаны... Голоса за сценой. О, хвала! Хвала Ахиллу! Гектор пал, сраженный Ахиллом! О, хвала! хвала! хвала! Диомед Толпа кричит, что Гектора не стало: Пал от руки Ахилла он! Аякс И что ж! При чем же здесь ликующие крики? Гордиться нечем. Гектор был великий, Ну а Ахилл - поменьше. Агамемнон Так вперед, Вперед, друзья! Пускай Ахилл придет Ко мне в шатер. Смерть Гектора отрада Такая нам, что лучше и не надо. Хвала богам... Окончена война, И Троя вся на смерть обречена. Уходят. СЦЕНА 10 Другая часть поля. Входят Эней, Парис, Антенор и Дейфоб. Эней Эй, стойте здесь. За нами поле битвы. Хоть впроголодь, а мы ночуем здесь. Вбегает Троил. Троил Наш Гектор пал! Троянцы Пал Гектор! Боги! Боги! Троил Убит... Убит! А гнусный победитель Труп привязал к хвосту коня и мчит, Ругаяся, позорным полем битвы. Его! Его! Достойнейшего! Небо, Затмися тучами и разразись громами! А вы, о боги, с царственных высот Улыбкой ясной Трою озарите, - И если ей погибнуть суждено, - Скорей! Скорей! Эней Ты опечалишь войско И бодрости лишишь его, Троил. Троил Нет, ты меня не понял. Не о бегстве И не о страхе смерти я кричу - Нет, нет! Я брошусь сам туда, где есть опасность... Но Гектор умер! Кто пойдет туда С такою вестью страшною?.. К Приаму?! К Гекубе?! Пусть, кто хочет слыть совой, Там, в Илионе, скажет: 'Гектор умер'. Двух слов таких довольно, чтоб Приам, Старик отец наш, обратился в камень, Все дочери - в потоки слез, все жены - В скорбящих Ниобей*, вся молодежь В немые изваяния, а Троя - В страшилище себе. Идем... Идем! Нет Гектора, и больше слов не надо. Иль - нет еще! Вы, гнусные палатки, Вы, подлые ахейские шатры, Разбитые здесь, на полях фригийских, Внемлите! Пусть ваш выскочка Титан* За вас восстанет грудью, - я проеду Меж вашими рядами завтра. О, подлый, О, вероломный трус! Ни время, ни пространство Моей вражды к тебе не отделят! Преследовать я буду неустанно Тебя везде, как совесть, и терзать, Терзать твой ум мучительным укором, Я горе задушу в своей груди, Чтобы тебе отмстить за смерть героя... Звучи труба! Нас ждет родная Троя! Эней и троянцы уходят. В то время, когда за ними собирается следовать Троил, с противоположной стороны появляется Пандар. Пандар. Послушай, послушай, Троил. Троил Прочь, сводник! прочь! Пускай и ночь и день Тебя позор преследует, как тень. (Уходит.) Пандар. Что ж, это будет хорошее средство против моей ломоты. О, свет, свет! Вот как в тебе презирают бедных посредников. О предатели и сводники! Как вас запрягают, когда надо, и как скверно вознаграждают! Не понимаю, отчего так любят ваши услуги и так презирают ваше ремесло! Какой бы стишок приспособить к этому? Поищем... Пока у пчелки в лапках мед, Она резвится и поет, Но чуть лишилась она жала - И мед и песни, - все пропало. Да, друзья мои, торгующие человеческим мясом, зарубите себе это на носу*. Когда средь вас, о милые друзья, Есть хоть один, кто болен так, как я, Пусть он слезу над Пандаром уронит, А нет слезы - от боли пусть застонет... О, все вы, все с таким же ремеслом! В наследство я оставлю вам свой дом... Но не сейчас... Молю вас подождать. Я чист душой, но мне страшны, о братья, Шипенье, свист винчестерских гусей...* Но не хочу томить я вас, ей-ей! И на прощанье, если вам в охоту, Я завещать могу свою ломоту! (Уходит.) КОММЕНТАРИИ Жанр, датировка, скрытый смысл, обстоятельства возникновения - все представляет в этом шекспировском произведении ряд загадок, доныне не нашедших своего окончательного разрешения. Пьеса была издана при жизни Шекспира лишь один раз - в 1609 г., большим 'кварто', под заглавием: 'История о Троиле и Крессиде, как она исполнялась его величества слугами, в театре 'Глобус'. Сочинение Уильяма Шекспира'. Издание это вышло в свет в двух вариантах, разница между которыми, при полном тождестве текста, сводится лишь к следующему. Во втором варианте заглавие на титульном листе имеет более распространенную форму, а именно: 'Славная история о Троиле и Крессиде, превосходно изображающая зарождение их любви, с занимательным посредничеством Пандара, принца Ликийского', но притом без указания на то, что пьеса когдалибо ставилась. Кроме того, этот второй вариант снабжен анонимным предисловием (по-видимому, принадлежащим издателю), в котором сообщается, что пьеса эта никогда не исполнялась на сцене, и расхваливается ее тонкое остроумие, недоступное непросвещенным зрителям. Существует несколько гипотез, пытающихся объяснить это противоречие. Простейшее из них заключается в том, что пьеса была поставлена как раз в то самое время, когда она печаталась, а издатель после первого представления распорядился внести в еще не отпечатанные экземпляры упоминание о ее постановке и снять противоречащую этому фразу предисловия. 'Кварто' дает вполне удовлетворительный текст пьесы, к которому, видимо, и восходит текст 'фолио' 1623 г. Но издатели последнего, без сомнения, пользовались помимо кварто еще каким-то более полным списком пьесы, потому что 'фолио' содержит ряд мест, отсутствующих в кварто, иногда объемом по 4-5 строк. Так как одни места переданы лучше в 'кварто', а другие - в 'фолио', в критических изданиях оба эти источника комбинируются. Датировка пьесы устанавливается на основании следующих данных. В произведениях 1б03 и 1604 гг. содержится несколько намеков на пьесу. С другой стороны, в ней самой можно усмотреть намек на пьесу Бена Джонсона 'Стихоплет' ('Poetaster'), поставленную в 1601 г. Всего вероятнее поэтому, что шекспировская пьеса была написана в 1602 г. Кроме указания в части тиража 'кварто', никаких других сведений о том, что пьеса когда-либо исполнялась, до нас не дошло. Возможно, что она была задумана как произведение чисто 'литературное', не предназначенное для сцены (с этим вполне согласуется предисловие второго варианта 'кварто'), что в 1609 г. была все же сделана запоздалая попытка показать ее на сцене, но что затем ввиду отсутствия всякого успеха у публики она никогда больше не возобновлялась. Как показывают типографские признаки, издатели долго колебались, к какому разделу шекспировских пьес следует отнести 'Троила и Крессиду' - к разделу комедий, трагедий или даже хроник (с последними пьесу сближает трактовка батальных сцен, особенно в V акте, а также типическое слово 'история' в ее заглавии). Действительно, она содержит элементы всех этих трех основных жанров елизаветинской драматургии. Но самое замечательное в ней - наличие нигде больше у Шекспира не встречающейся черты пародийного (или в особом смысле сатирического) характера при весьма неожиданной, чисто трагической развязке (двойное крушение - верности, честности, красоты любви Троила и доблести и благородства в лице Гектора). Обстоятельство это, как думают, находит свое объяснение в том, что пьеса 'Троил и Крессида' явилась отчасти откликом на знаменитую 'войну театров', разыгравшуюся в Лондоне в 1600-1602 гг. В 1602 г. по неизвестным нам причинам произошло некоторое охлаждение между Шекспиром и Беном Джонсоном, пьесы которого, раньше ставившиеся шекспировской труппой, больше ею не принимались. Одновременно с этим разгорелась полемика между Беном Джонсоном и его бывшими сотрудниками по сочинению пьес, придерживавшимися более свободного направления, - Деккером и Марстоном. Обе стороны обменялись рядом сатирических, взаимно обличительных пьес. Последние и наиболее резкие из них были: 'Стихоплет' Бена Джонсона и 'Бич сатирика' ('Satiromastix') Деккера. Шекспир, как думают, не остался в стороне от этой перепалки. В анонимной сатирической пьесе того времени 'Возвращение с Парнаса' после насмешек над 'всеми этими учеными господами' говорится (устами комика шекспировской труппы Кемпа), что 'Шекспир закатил Бену Джонсону слабительное, совсем его подкосившее'. Этим 'слабительным', полагают, и была пьеса 'Троил и Крессида'. Здесь Шекспир не только своей крайне свободной трактовкой античного материала бросил вызов 'ученому педанту' Бену Джонсону, но и изобразил его самого под видом грузного (намек на телосложение Бена Джонсона) и чванящегося своим умом Аякса. А в то же время, чтобы отмежеваться от своего полусоюзника, грубоватого и безвкусного в своем творчестве Марстона, Шекспир изобразил его в лице Терсита, говорящего много горькой правды, но облекающего ее в отталкивающую по своей грубости форму. Возможно, наконец, что Ахилл - это драматург Чепмен (так же как и Бен Джонсон - один из 'ученых господ'), незадолго перед этим (1598) опубликовавший свой перевод нескольких песен 'Илиады', где в противоположность средневековым трактовкам этого сюжета именно Ахилл, а не Гектор представлен высшим образцом доблести. Надо, однако, заметить, что есть и другое объяснение слов Кемпа. Многие исследователи считают, что они вовсе не намекают на 'Троила и Крессиду', а относятся к незадолго перед тем написанному 'Юлию Цезарю', которым Шекспир будто хотел показать Бену Джонсону, любителю римских трагедий, - вот как надо писать трагедии на античные темы. Существует, наконец, и такое мнение, что значение 'войны театров' было сильно преувеличено, что это была чисто 'домашняя' стычка актеров между собой, лишенная всякой остроты и принципиальности. Во всем этом вопросе нам определенно недостает точных данных, и мы вынуждены читать между строк, строя догадки. Однако, если принять вышеуказанную гипотезу (Бен Джонсон - Аякс), в вопрос вносится ясность, и дело можно представить себе так. Задумав первоначально изобразить историю Троила и Крессиды, Шекспир, во время своей работы захваченный упомянутой литературной полемикой, решил попутно откликнуться на нее, использовав для этой цели второстепенные для его замысла фигуры греческих героев, которые по характеру сюжета все равно должны были появиться в его пьесе. Но эта двойственность задачи неизбежно привела к растрепанности сюжета (во второй половине пьесы сатирическая тема совсем оттесняет лирическую) и к стилистической ее пестроте. В самом деле, можно различить в пьесе три части, написанные совершенно различными стилями: часть лирическую (любовь Троила и Крессиды), очень близкую по стилю к 'Ромео и Джульетте', часть гротескно-сатирическую (Терсит и Аякс) и часть военно-героическую (оба поединка Гектора). Но такая стилистическая сложность не выходит за пределы того, что мы наблюдаем и в некоторых других произведе- ниях Шекспира, например в 'Генрихе IV', где также соединены три стилистически очень разнородные части: основная, 'политическая' фабула, показ Хотспера в его семейной обстановке и фальстафовские сцены. Именно если подойти к 'Троилу и Крессиде' как к пьесе типа 'хроник', в этом смешении нет ничего противоречащего шекспировской поэтике. Совершенно излишни поэтому различные гипотезы, стремящиеся объяснить эту многопланность пьесы моментами внешнего порядка, например тем, что Шекспир, сначала написав пьесу, исключительно посвященную Троилу и Крессиде, затем (ок. 1609 г.) сильно ее переработал, добавив другие части, но не согласовав их в достаточной степени с сохраненными им частями первой редакции, или же что пьеса эта - плод работы нескольких авторов, почти механически объединивших написанные ими части. Впрочем, независимо от подобных соображений и основываясь исключительно на моментах конкретного стилистического анализа, можно допустить, что некоторые места написаны не самим Шекспиром (хотя и в соответствии с его планом пьесы), например очень небрежно сделанные в художественном отношении V, 4-9, Пролог и Эпилог (каковым, по существу, является заключительная речь Пандара). Первоисточником всех средневековых обработок сказания о Троянской войне явилась не гомеровская поэма, а две подложные хроники - так называемая 'Хроника' Диктиса, будто бы сочиненная греком, участвовавшим в этой войне, а на самом деле возникшая в позднегреческий период и переведенная в IV в. н. э. на латинский язык, и - в еще большей степени - 'Хроника' Дарета, будто бы написанная другим свидетелем Троянской войны, фригийцем Даретом, на деле же сочиненная на латинском языке в VI в. н. э. В этой второй хронике события излагаются с точки зрения троян, и этим отчасти объясняется тенденция всех средневековых версий всячески превозносить Гектора и других троянцев, умаляя славу греческих героев. Обе названные хроники были во второй половине XII в. использованы французским поэтом Бенуа де Сент-Мором, который в своем 'Романе о Трое' присочинил любовную тему: он превратил Брисеиду (в 'Илиаде' так именуется дочь Бриса, возлюбленная Ахилла) в дочь Калханта (у которого в 'Илиаде' есть дочь Хрисеида, играющая совсем другую роль), сделав ее неверной возлюбленной Троила. К роману Бенуа восходит целый ряд дальнейших обработок любовной истории Троила, и в том числе роман Боккаччо (ок. 1338) 'Филострато' (где героиня называется Гризеида), подражанием которому является поэма Чосера (ок. 1372) 'Троил и Кризида'. В свою очередь, поэма Чосера была использована Лидгетом ('Осада Трои', ок. 1420) и Кекстоном ('Собрание историй о Трое', 1475). Помимо Чосера, Лидгета и, вероятно, Кекстона Шекспир использовал также для некоторых деталей поэму 'Завещание Крезиды' Р. Хенрисона, напечатанную в виде приложения к изданию Чосера 1532 г. Но, кроме всего этого, он знал также и гомеровскую версию, скорее всего по переводу Чепмена: 'Семь книг Илиады' (I-II и VII-XI) 1598 г., откуда он и заимствовал образ Терсита. Сюжет этот несколько раз обрабатывался в драматической форме еще до Шекспира. В 1516 г. детская труппа королевской капеллы исполняла пьесу 'Троил и Пандар'. Около 1545 г. ставилась 'Комедия о Троиле' (по Чосеру) Никлса Гримолла. В 1572 г. детской труппой Виндзорской капеллы была разыграна при дворе пьеса 'Аякс и Улисс'. Наконец, к 1599 г. относится пьеса Четтля и Деккера 'Троил и Крессида'. Все эти произведения, текст которых до нас, к сожалению, не дошел, были, вероятно, неизвестны Шекспиру и, во всяком случае, почти наверное не оказали на него никакого влияния. Разнообразие источников явилось одной из причин того, что Шекспир очень свободно скомпоновал фабулу своей пьесы. Но гораздо важнее мелких сюжетных отступлений вполне оригинальная окраска Шекспиром изображаемых им событий и разработка главных характеров. Сюда относятся, с одной стороны, глубокий лирический тон любовных сцен между Троилом и Крессидой, а с другой стороны, пародийно-сатирическое изображение греческих героев. Следуя даретовской традиции, Шекспир чрезвычайно ее усиливает. Ни в одной из предшествующих ему версий не встречается такого яркого изображения благородства Гектора (и отчасти Троила) и такого гротескного очернения греков. Его Агамемнон, гомеровский 'пастырь народов', необыкновенно беспомощен, Аякс - воплощение самодовольной тупости, Менелай - неуклюж и смешон, Ахилл - эгоистичен, нагл и вероломен, Диомед (которого Крессида называет 'сладкоречивым') - до крайности груб и прямолинеен. Исключение сделано только для Улисса, представленного в очень достойном виде. Но наиболее оригинально, конечно, разработаны роли Терсита, а также Пандара, образ которого очень интересовал Шекспира - уже раньше (см. 'Двенадцатая ночь', III, 1, 'Виндзорские проказницы', I, 3, из позднейших пьес - 'Все хорошо, что хорошо кончается', II, 1). Слово 'pandar' в значении 'сводник' встречается много раз в пьесах Шекспира, который более чем кто-либо способствовал превращению собственного имени Пандара в имя нарицательное. При такой пестроте и многопланности действия вполне естественно, что ряд других образов (Елена, Патрокл, Приам и т. д.) оказался очерченным очень бледно. Однако все до сих пор сказанное относится лишь к истории сюжета и развития пьесы, не затрагивая основной ее мысли, образующей ее внутреннее единство, несмотря на всю пестроту и кажущуюся растрепанность содержания. Единство это заключается в пессимистическом и трагическом жизнеощущении Шекспира, возникающем в эту пору и окрашивающем в черный цвет все его восприятия и оценки человеческих отношений. Фон пьесы - война, взятая с самой мрачной своей стороны, лишенная пленительных героических иллюзий и поставленная на службу лишь темной, стихийной страсти - кружащей голову чувственной любви. Пятнадцать веков человеческое воображение окружало лучезарным ореолом миф о деяниях несравненной доблести, свершенных в древности ради любви прекраснейшей из жен. И вдруг Шекспир говорит: смотрите, вот она, тупая, бессмысленная бойня, лишенная правды, красоты, благородства. Ибо это борьба не за какие-либо положительные ценности, а единственно лишь за престиж, за фетиш чести, за мираж своего достоинства. Несомненен антиромантический уклон пьесы, направленный целиком против двух былых кумиров человечества: войны и эроса. Шекспир опрокидывает в этой пьесе одновременно и наивный оптимизм Чосера и средневеково-рыцарское осмысление легенды о Трое. Война - бойня, эрос - все растлевающая похоть - таков аспект, который Шекспир придает этим двум силам мира. 'Троил и Крессида', по существу, очень близка к двум пьесам Шекспира: 'Все хорошо, что хорошо кончается' и 'Мера за меру', которые вместе с данной комедией некоторые английские критики любят причислять к 'циническим' комедиям Шекспира. В сближении их между собой они, безусловно, глубоко правы. Но они не правы в заглавии, которое дают этому жанру. Как 'цинизм' Пароля и Люцио (в 'Мере за меру') можно счесть точкой зрения самого Шекспира, столь же мало он отвечает и за цинизм Терсита и Пандара, изображая их полемически. Но он показывает всю меру опасности, заключенную в них, для подлинной человечности, так же как в одновременно написанных своих великих трагедиях он показывает, но уже в чисто трагедийном плане, всю меру опасности, таящейся в бытии. А. Смирнов С. 6. Действующие лица. - Список их появился только в издании 1709 г. Аякс. - В греческой мифологии Аяксы, два героя Троянской войны, возникновение легенды о которых восходит, очевидно, к одному и тому же мифическому персонажу: 1) Большой Аякс, сын саламинского царя Теламона и Перибеи, после Ахилла самый сильный и отважный герой Троянской войны. Он отбил у троянцев труп Ахилла, но был побежден Одиссеем в споре за его доспехи, 2) Малый Аякс, сын локридского царя Оилея, выступил с сорока кораблями против троянцев. При взятии Трои оскорбил богиню Афину, обесчестив в ее храме Кассандру. За это Афина и Посейдон устроили кораблекрушение и Аякс утонул. В своей трагедии Шекспир объединил их в одном лице. С. 7. Арена - Троя. <...> // ...к гавани Афин // Шлют корабли властители Эллады. - Троянский царевич Парис (сын Приама и Гекубы) при содействии богини Афродиты, обещавшей ему помощь за его решение о присуждении ей яблока Эриды {Эрида - греческая богиня раздора, дочь Никты (Ночи), сестра бога войны Ареса. Согласно греческой мифологии, не приглашенная на свадьбу Пелея и Фетиды, она бросила среди гостей золотое яблоко с надписью 'Прекраснейшей' (т. н. 'яблоко раздора'). В спор за него вступили богини Гера, Афина и Афродита, судьей в этом споре был избран Парис. Афродита получила яблоко, дав обещание помочь Парису заполучить Елену.}, убедил прекрасную Елену, жену греческого царя Менелая, бросить Спарту и мужа и стать его женой. Это явилось прямым поводом к Троянской войне. Никакого интереса Троя для греков не представляла, на что, видимо, и рассчитывал Парис. Однако Менелаю при поддержке своего брата Агамемнона удалось собрать очень большое и сильное войско, так как бывшие женихи Елены были связаны совместной клятвой мстить в случае необходимости за оскорбление ее супруга Это были т. н. 'ахейские мужи' - по названию ахейцев, одного из основных древнегреческих племен, обитавших в Фессалии и на Пелопоннесе в начале II тыс. до н. э. (В поэмах Гомера ахейцами называются все греки.) В составе войска оказались знатнейшие герои: Одиссей, Филоктет, оба Аякса, Улисс, Диомед и др., общим числом шестьдесят девять человек. Удалось привлечь к походу даже Ахилла, хотя он и не участвовал в соискании руки Елены. Объединенный ахейский флот насчитывал свыше тысячи кораблей. Однако собирался он не возле Афин, а в гавани портового города Авлида, расположенного в Беотии, наиболее значительной области в Центральной Греции, - откуда, согласно мифу, и отплыл в Трою. ..На ...равнинах дарданийских... - Дарданийцами называли племя тевкров, т. е. троянцев.. Все шесть ворот у города Приама... - Приведенные далее в тексте названия ворот Шекспир почерпнул из книги Лидгета 'Осада Трои' (ок. 1420). И если я, Пролог, являюсь здесь // Вполне вооруженным... - Актер, исполнявший роль Пролога, обычно выступал в черной одежде. Здесь же он появляется в полном вооружении, и дальнейшая его речь является объяснением этой метаморфозы. С. 12. Дура она, что остается здесь без отца... - Одним из источников, которыми пользовался Шекспир при написании пьесы, была книга Кекстона 'Собрание историй о Трое' (1475) , где говорится, что троянский жрец Калхас (отец Крессиды) по приказанию царя Трои Приама отправился в Грецию к Дельфийскому оракулу, чтобы узнать у него, чем закончится война. Получив ответ, что Троя погибнет, Калхас перебежал в лагерь греков, в то время как Крессида осталась в городе под присмотром своего дяди Пандара, став фактически заложницей. С. 13. Меж ней и мной и нашим Илионом.. - Илионом называлась внутренняя крепость Трои, где стоял в том числе и царский дворец, в котором жил Троил. С. 15. ...паралитик Бриарей: сто рук и не управляется с ними.. - Имеется в виду один из гекатонхейров (греч. сторуких), троих сыновей Урана и Геи (Бриарей, Гий и Котт). Согласно греческой мифологии, эти сторукие и пятидесятиглавые гиганты, закованные своим отцом и сосланные под землю, помогли Зевсу в борьбе с титанами, а затем, после победы Зевса, сторожили их в Тартаре. ...Аргус: весь в глазах и ничего не видит. - В греческой мифологии стоглазый страж. Гера поручила ему стеречь Ио, превращенную в корову. Гермес усыпил Аргуса и убил его, освободив Ио. После этого Гера поместила Аргуса на хвосте павлина. С. 19. ...у тебя на подбородке всего пятьдесят один волос. - В оригинале сказано 'пятьдесят два', но поскольку в дальнейшем Пандар отождествляет их с пятьюдесятью сыновьями Приама плюс еще один седой волос - сам Приам, то во многих публикациях и появилась цифра 51, 'уточняющая' Шекспира. На самом же деле, Елена действительно насчитала пятьдесят два волоса, поскольку один из них был раздвоенный, - намек на 'рогатость' Париса из-за того, что у Елены фактически было два мужа. С. 20. Троил так плачет о тебе, как будто в апреле родился. - Апрель в тех местах был самым дождливым месяцем. С. 25. Но только лишь разгневанный Борей // Накинется на кроткую Фетиду... - Борей, согласно греческой мифологии, был богом северного ветра.. Фетида - морская нимфа, дочь Нерея, жена Пелея, мифического царя Фтии и Фессалии. Она была матерью Ахилла, которого сделала почти неуязвимым. ...Корабль могучий, <...> // Похожий на Персеева коня.. - В упомянутой книге Кекстона повествуется о том, что Персей из крови убитой им медузы Горгоны сделал необычайно быстрый корабль в форме коня и назвал его Пегас. С. 29. ...И, как актер бездарный, все таланты // Которого лишь в подколенной жиле, // В беседе ног с кроватью деревянной... - Актер второго плана, весь комизм которого состоит в том. что он ходит в полуприсяде и стучит каблуками по деревянной сцене. Тифон - сын мифического царя Трои Лаомедонта. Был похищен богиней Эос, которая выпросила для него у Зевса бессмертия, забыв при этом попросить о вечной молодости. Когда Тифон окончательно состарился, то был превращен в цикаду. Сыном Тифона и Эос считался Мнемон. С. 30. Жак на Вулкана мощного - жена.. - Вулкан был римским богом огня (отождествлялся с греческим Гефестом). Женой уродливого колченогого Вулкана была Венера. С. 37. Бой шуточный - исход для нас серьезный: // В нем образ наш, заглавье, что в себе // Таит суть книги... - Здесь имеется в виду скорее не 'заглавие' (т. е. название), а 'оглавление' (index), где в сжатой форме приводится содержание всей книги. Т. е. это рядовое состязание греческого воина с Гектором в дальнейшем будет рассматриваться как воплощение всей борьбы греков с троянцами. С. 38. ...Излечим навсегда и Мирмидона // Великого... - Имеется в виду Ахилл, под предводительством которого под Троей сражалось фессалейское племя мирмидонян. Ирида - в греческой мифологии богиня радуги. С. 39. Чтобы греческая проказа тебя взяла... - В это время в греческом лагере свирепствовала эпидемия. ...возьми тебя чесотка с твоими лошадиными наклонностями. - В оригинале Терсит желает Аяксу получить сибирскую язву, поскольку тот брыкается ногами почище лошади. С. 40. ...как Цербер на красоту Прозерпины. - Цербером звали свирепого трехглавого пса, стерегущего вход в преисподнюю. Прозерпина - греческая богиня подземного царства, жена Плутона, соответствует римской Персефоне. С. 41-Я служу здесь сам по себе. - Терсит подчеркивает, что участвует в этой войне как доброволец. С. 45-46. Он привозит // Взамен старухи тетки - дивный перл, // Красавицу царицу. - Дело в том, что изначально Парис поехал в Грецию отнюдь не за Еленой Прекрасной, а за Гесионой, сестрой своего отца Приама, которая приходилась ему теткой. Гесиона, дочь царя Трои Лаомедонта, по требованию оракула была принесена в жертву морскому чудовищу, но ее освободил Геракл. Когда же ему отказались выдать назначенную за освобождение Гесионы награду (ему были обещаны кони, полученные Тросом от Зевса за Ганимеда), Геракл силой отобрал Гесиону и отдал ее своему другу Теламону, от этого брака родился Тевкр, единокровный брат одного из Аяксов - Теламонида (Тевкр участвовал в Троянской войне и считался лучшим лучником). Приам потребовал возвращения Гесионы через Антенора - того самого, на которого обменивают Крессиду, но греки отказались ее выдавать - и за ней был отправлен сам царевич Парис, который в результате вместо Гесионы привез спартанскую царицу Елену. С. 47. Нас сожжет Парис - он страшный факел! - Согласно легенде, незадолго до рождения Париса царице Гекубе приснилось, что она родила горящий факел. С. 50. Подобны // Вы юношам, которых Аристотель // Считает неспособными учиться... - Судя по этому утверждению, сам автор также не читал Аристотеля, как и Гектор. Но у последнего были на это объективные причины, поскольку жил он, согласно преданию, за несколько веков до Аристотеля. А заявление, которое Шекспир приписывает Аристотелю, почерпнуто им скорее всего у Бэкона. Аристотель же говорил лишь о неспособности молодых людей к занятию политикой. С. 52. ...а ты, Меркурий, простись с жезлом, одухотворенным змеиною мудростью... - Имеется в виду кадуцей, геральдический жезл бога Меркурия, обвитый двумя змеями. Неаполитанская костоеда - то же, что 'французская болезнь', т. е. сифилис. С. 54. Ноги ему даны <...> не для коленопреклонений. - Во времена Шекспира бытовало ошибочное мнение, что у слона ноги не сгибаются. С. 58. ...В созвездье Рака угли подсыпать! - Созвездие Рака, по которому солнце проходит в летние месяцы, считалось очень жарким Огонь Гипериона - солнечный свет. Гиперион, согласно греческой мифологии, был титаном, сыном Урана и Геи. Кроме того, Гиперионом ('живущим в высоте') звали его сына Гелиоса, юного лучезарного и могучего бога солнца. С. 60. ...Милон, // Кротонский волоносец... - Милон из Кротона, знаменитый борец эпохи античности, одержавший многочисленные победы, в 532-516 гг. до н. э. Шесть раз побеждал на олимпийских играх и 25 раз на других спортивных состязаниях. О его необычайной силе сложено множество легенд. Одна из них гласит, что как-то раз, подняв на плечи четырехлетнего быка, он четыре раза обошел с ним арену, а затем в течение дня съел его целиком. С. 67. У берегов таинственного Стикса // И ждет ладью...// Будь мне Хароном... - Стикс (греч. stix - ненавистная), старшая дочь Океана и Тефиды, река, текущая из Океана в подземное царство. На ее берегах боги дают свою самую священную клятву. Бытует ошибочное мнение, что Стикс - река забвения, через которую старец Харон в своем челне перевозит души умерших в потусторонний мир. Однако, согласно греческой мифологии, Харон перевозил их через Ахерон - болотистую, медленно текущую реку в подземном царстве. Миф об Ахероне навеян в определенной степени рекой Ахерон в Эпире, протекающей по мрачной долине, местами под землей, через болотистое Ахерусийское озеро и впадающей в Ионическое море С. 69. Чудовища никогда не смеют и проникнуть во владения Купидона. - В оригинале сказано, что в представлениях Купидона нет места для изображения чудовища. Речь идет о торжественных представлениях и шествиях в честь божества любви, во время которых разыгрывались сцены с аллегорическими фигурами. С. 79. Сын <...> Фетиды - см. коммент. к с. 25. С. 82. ...что страстно ты влюблен // В одну из дочерей Приама. - Ахилл был влюблен в дочь Приама Поликсену, которая в ряду действующих лиц пьесы не представлена. Плутос (греч. plutos - богатство) - греческий бог богатства, в своей ранней форме божество, дарующее людям обилие запасов и стад. Состоит в этимологическом родстве с другим греческим богом, Плутоном, владыкой несметных богатств подземного царства, который отождествлялся с владыкой подземного мира Аидом, мужем Персефоны. С. 83. Пирр - сын Ахилла, больше известен как Неоптолем. Был взят Одиссеем на осаду Трои, т. к., согласно предсказанию оракула, без него Троя не могла быть завоевана. Неоптолем убил старого Приама и увел в рабство супругу Гектора Андромаху. Над могилой своего отца он заколол дочь Приама Поликсену. Прощай - уже стоит на льду глупец, - // Взломай тот лед и вновь возьми венец! - Улисс имеет в виду, что дурак настолько легковесен, что даже лед под ним не ломается. А если ты умен, то взойди на него - и сломай. С. 86. ...если Аполлон не вытянет из него жилы и не наделает из них струн. - В одном из мифов об Аполлоне утверждалось, что струны, натянутые на его кифаре, сделаны из жил умерших поэтов. С. 88. Клянуся головой Анхиза, <...> // Готов рукой Венеры клясться... - Эней клянется своими родителями: он сын знатного троянца Анхиза и богини Афродиты, отождествлявшейся с римской Венерой. С. 90. Но, впрочем, он с рогатым украшеньем // Ей более подходит. - В оригинале слова Диомеда звучат несколько иначе: 'Вы с ним одного веса, но он тяжелее, поскольку к его весу присоединяется вес развратницы, находящейся с ним на одной чаше весов'. Скрупул (лат. scrupulum) - единица массы, применявшаяся в аптекарской практике: 1 скрупул равнялся 1/3 драхмы, или 20 гранам. С. 100. Носи наручник мой. - Рыцарский обычай, использовать детали гардероба в виде залога любви, перенесен Шекспиром в античные времена. Здесь в этом качестве, наряду с перчаткой, выступает 'наручник' (далее 'нарукавник'), т. е. отстегивающийся рукав, которого, кстати сказать, в описываемые времена еще не существовало. С. 103. ...Я дерзость не прощу тебе, и ты // Из-за нее не раз скрываться станешь. - Троил имеет в виду, что теперь в бою Диомеду придется уклоняться от встречи с ним, дабы избежать возмездия за свои слова. С. 104. Аквилон - северный ветер. С. 107. Менелай. И то и это, если пожелаешь. - Этот ответ приписан здесь Менелаю из-за опечатки в оригинале, где Крессида действительно задает вопрос Менелаю, но отвечает ей Патрокл. С. 113. Сам великий // Неоптолем... - Здесь имеется в виду сам Ахилл. Неоптолемом звали его сына (ранее в пьесе он зовется Пирром). Это неточность Шекспира, который посчитал, что Неоптолем - это родовое имя, принадлежащее в том числе и Ахиллу. С. 115. ...как Персей, // Летел вперед, <...> // И на скаку фригийского коня // Осаживал... - Имеется в виду Пегас, мифический крылатый конь Персея, рожденный из туловища Горгоны Медузы после того, как Персей отсек ей голову. Я деда твоего // Когда-то знал, он был достойный воин... - Дедом Гектора был троянский царь Лаомедон, против которого Нестор в свое время сражался вместе с Гераклом. С. 121. Что, зависти волдырь... - Называя так Терсита, Ахилл имеет в виду, что тот переполнен завистью, как волдырь - гноем. Дальнейшая сцена переполнена взаимной руганью, где герои изощрялись в оскорблениях, с трудом поддающихся переводу, в результате в каждом новом издании эти выражения звучат по-разному, и в этом смысле нет необходимости их комментировать. С. 122. ...большой любитель перепелок... - Здесь имеет место игра слов: английское слово quail (перепелка) также означает 'распутница'. ...чудесное превращение Юпитера в быка, братец его, Менелай... - Юпитер превратился в быка, чтобы похитить Европу, дочь финикийского царя Агенора. Менелай здесь сравнивается с быком в двойном смысле: как 'рогатый' муж, а также из-за грубости своего характера. С. 129. 'своим жирным, толстым пальцем... - В оригинале 'картофельным пальцем'. Во времена Шекспира этот экзотический овощ, завезенный в Европу из Америки в середине XVI в., считался возбуждающим средством. В описываемое время троянцы картофеля еще не знали. С. 132. Клянусь Дианою и девственною свитой. - В оригинале Крессида говорит 'прислужницами Дианы'. Прислужницами богини луны Дианы были звезды. С. 134. Я // Не вызыватель духов. - Улисс имеет в виду, что это была сама Крессида, а не ее призрак. С. 135. ...едва ли между ними // Сумеет Арахнея нить продеть. - В греческой мифологии Арахнеей (Арахной) звали искусную рукодельницу из Лидии, дерзнувшую вызвать Афину на состязание в ткачестве и за это превращенную богиней в паука. Как врата Плутона, // Ты непреложна. - Т. е. непоколебима, как врата преисподней. С. 139. ...природный недостаток - // Великодушье, человеку меньше // Подходит он, чем льву... - Сведения о том, что лев якобы не трогает животных, которые смиренно склоняются перед ним, Шекспир почерпнул у Плиния. С. 145. Свирепый Полидам поверг Менона, // Маргарелон, ублюдок, взял Дорея... - Все имена участников битвы, приведенные далее в тексте, взяты Шекспиром из уже упоминавшейся книги Лидгета. Полидам и Маргарелон - побочные сыновья Приама. С. 146. Центавр - судя по описанию в книге Лидгета, это был действительно кентавр, выглядевший 'сзади как лошадь, а спереди как человек'. Он якобы сражался на стороне троянцев и нагнал на греков неописуемый ужас своей меткой стрельбой из лука. С. 151. Вот тот, кто был мне нужен! // Убить его! (Мирмидонцы бросаются на Гектора. Он падает.) - Непонятно, откуда взял Шекспир эти сведения: ни в 'Илиаде', ни у Лидгета, ни в других источниках - нигде не говорится, что Гектора убили мирмидонские солдаты по приказу Ахилла, у Лидгета этот эпизод относится к смерти Троила. С. 155. ...все жены -// В скорбящих Ниобей... - Ниобея в греческой мифологии дочь малоазийского царя Тантала, жена Амфиона, царя Фив. Гордая своими детьми (обычно считается, что у Ниобей было 7 сыновей и 7 дочерей), она смеялась над богиней Лето, родившей только двоих - Аполлона и Артемиду. В отместку за стыд, причиненный их матери, Аполлон и Артемида поразили стре- лами всех детей Ниобей. От горя она окаменела и была превращена Зевсом в скалу, источавшую слезы на вершине горы Сипил у себя на родине, в Малой Азии. ...ваш выскочка Титан... - Эти слова относятся к Аяксу, а последующие: '...подлый, вероломный трус' - к Диомеду. С. 156. ..зарубите себе это на носу. - В оригинале: 'напишите это на стенах своих комнат'. Винчестерские гуси - вульгарное прозвище женщин легкого поведения. Пандар хочет сказать, что здесь присутствуют женщины, перед которыми он робеет.
Троил и Крессида, Шекспир Вильям, Год: 1602
Время на прочтение: 98 минут(ы)