Тит Андроник, Шекспир Вильям, Год: 1593 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 81 минут(ы)

СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

ВЪ ПЕРЕВОД И ОБЪЯСНЕНІИ
А. Л. СОКОЛОВСКАГО.

Съ портретомъ Шекспира, вступительной статьей ‘Шекспиръ и его значеніе въ литератур’, съ приложеніемъ историко-критическихъ этюдовъ о каждой пьес и около 3.000 объяснительныхъ примчаній

ИМПЕРАТОРСКОЮ АКАДЕМІЕЮ НАУКЪ
переводъ А. Л. Соколовскаго удостоенъ
ПОЛНОЙ ПУШКИНСКОЙ ПРЕМІИ.

ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ
пересмотрнное и дополненное по новйшимъ источникамъ.

ВЪ ДВНАДЦАТИ ТОМАХЪ.

Томъ XII.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ т-ва А. Ф. МАРКСЪ.

ТИТЪ АНДРОНИКЪ.

Трагедія ‘Титъ Андроникъ’ была нсколько разъ издана при жизни Шекспира. Первое, дошедшее до насъ, изданіе in quarto вышло въ 1600 году, при чемъ въ титул книги сказано, что трагедія много разъ исполнялась различными труппами. Написана пьеса была гораздо ране, что доказывается помщеніемъ ея заглавія въ регистр книгъ, предназначенныхъ къ напечатанію еще въ 1593 году. Но есть данныя, говорящія за еще боле раннее происхожденіе. Такъ, Бенъ Джонсонъ, въ замтк, напечатанной въ 1614 году, говоритъ, что ‘Титъ Андроникъ’ дается на сцен уже около 25 или 30 лтъ. Если принять это свидтельство, несмотря на неполную точность даты, опредляемой лишь словомъ около, то надо заключить, что пьеса не могла быть написана ране срока 1585—1590 годовъ. А такъ какъ первыя литературныя произведенія Шекспира (нсколько комедій и 1-я часть хроники: ‘Король Генрихъ VI’) написаны посл 1590 года, то, слдовательно, ‘Титъ Андроникъ’ (если только пьеса эта написана Шекспиромъ, что очень сомнительно) долженъ считаться первымъ произведеніемъ автора. Упомянутыя выше изданія трагедіи, въ формат in quarto, напечатаны безъ имени Шекспира, и потому мнніе, что Шекспиръ былъ ея авторомъ, основывается на иныхъ свдніяхъ, изъ которыхъ главнйшія состоятъ въ томъ, что трагедія упоминается въ перечн Шекспировыхъ пьесъ, изданномъ Френсисомъ Мересомъ въ 1598 году, и что ‘Титъ Андроникъ’ напечатанъ въ полномъ собраніи сочиненій Шекспира in folio 1623 года, изданномъ друзьями и товарищами покойнаго поэта, Геммингомъ и Конделемъ.

Если бъ какой-нибудь почитатель Шекспира, желая нагляднй понять характеръ реформы, какую Шекспиръ сдлалъ въ основномъ стро поэзіи вообще, вздумалъ для этой цли сравнить его произведенія съ какой-нибудь англійской драмой, написанной до него, то такой почитатель не могъ бы выбрать для сравненія лучшаго образца, какъ именно эту трагедію, несмотря на то, что ее приписываютъ Шекспиру. Разница между обоими сравниваемыми предметами оказалась бы такъ велика, что если бъ пьеса не была помщена товарищами поэта въ полномъ собраніи его сочиненій, то едва ли бъ могла прійти кому-нибудь мысль считать ее произведеніемъ Шекспира. О подлинности пьесы писалось, очень много и за и противъ, при чемъ даже защитники Шекспирова авторства единогласно приходили къ заключенію, что пьеса должна, быть признана чудовищной и не напоминающей руку Шекспира ршительно ни въ чемъ. Послднее заключеніе совершенно справедливо, но приговоръ, будто въ пьес нтъ ршительно никакихъ достоинствъ, слдуетъ признать слишкомъ одностороннимъ и далеко не врнымъ. Если мы будемъ смотрть на пьесу съ точки зрнія той реформы, какую Шекспиръ сдлалъ въ стро поэзіи вообще, а также сравнимъ ее съ духомъ и характеромъ собственно Шекспировыхъ произведеній, то, конечно, трагедія окажется и нелпой и чудовищной. Но совсмъ иное получится впечатлніе, когда, забывъ Шекспира, мы поставимъ ее въ рядъ со множествомъ другихъ драматическихъ произведеній до-шекспиЕовской драматической литературы и будемъ ее сравнивать съ ними, ели при подобномъ анализ мы тоже найдемъ, что пьеса гршитъ въ самыхъ основахъ художественнаго творчества какъ по содержанію, такъ и по концепціи, то, съ другой стороны, мы не будемъ въ состояніи отказать пьес и въ очень значительныхъ достоинствахъ, обличающихъ, что ее написалъ человкъ, безусловно талантливый и, сверхъ того, не новичокъ въ дл, а напротивъ — литераторъ опытный и умлый, чья бда состояла только въ томъ, что онъ писалъ въ такое время, когда великая Шекспирова реформа въ стро поэзіи не была еще произведена, и потому авторъ долженъ былъ поневол подчиняться господствовавшимъ тогда взглядамъ и вкусамъ. Такой выводъ играетъ, повидимому, въ руку защитникамъ Шекспирова авторства, представляя имъ возможность указать на хорошія стороны пьесы и привести ихъ въ доказательство, что Шекспиръ былъ ея авторомъ, но, напротивъ, именно эти-то достоинства пьесы, какъ я постараюсь доказать, и говорятъ скоре за противоположное, давая для отрицанія Шекспирова авторства, пожалуй, даже боле вскіе аргументы, чмъ свидтельствуютъ въ пользу этого отрицанія слабыя стороны произведенія.

Чтобъ объяснить эту послднюю мысль, я попрошу вспомнить, что было сказано въ вступительной стать къ настоящему изданію о характер до-шекспировской поэзіи вообще и о той реформ, какую Шекспиръ въ ней сдлалъ. Характеръ этотъ состоялъ въ томъ, что тогдашніе поэты не понимали двухъ основныхъ правилъ поэзіи: во-первыхъ, что содержаніе всякаго поэтическаго произведенія должно состоять изъ цикла событій, естественно вытекающихъ одно изъ другого, и, во-вторыхъ, что поступки выводимыхъ лицъ точно такъ,же должны быть результатомъ правильно связанныхъ между собой психологическихъ стимуловъ. Послдствіемъ такого ошибочнаго взгляда вышло то, что поэты, желая какъ можно боле поразить воображеніе читателей, увлекались изображеніемъ самыхъ невроятныхъ событій и поступковъ, нисколько не заботясь о логической между ними связи. Произведенія, построенныя такимъ образомъ, кажутся намъ (требующимъ отъ поэзіи совершенно иного), конечно, ложными и чудовищными. Но не надо забывать, что талантъ поэта высказывается не только въ томъ, что имъ изображено, но также (и, можетъ-быть, еще больше) въ томъ, какъ выполнилъ онъ свою задачу. Истинный поэтъ можетъ выказать свой талантъ въ произведеніи, построенномъ даже на ложной основ. Онъ можетъ понравиться и увлечь читателей вншней формой, прелестью слога или стиха, врностью и мткостью отдльныхъ мыслей, а равно обрисовкой отдльныхъ положеній или чертъ характеровъ, несмотря на то, что эти положенія и черты не будутъ между собой въ правильной связи. Разсматривая произведенія предшествовавшихъ Шекспиру и современныхъ ему драматурговъ, мы видимъ, что если они безусловно ошибались въ выбор и концепціи того, что изображали вообще, и что произведенія ихъ съ этой точки зрнія часто дйствительно заслуживаютъ названія чудовищныхъ,— то, съ другой стороны, многіе изъ этихъ поэтовъ выказали не только недюжинный, но часто даже высокій талантъ, выражавшійся, въ дйствительно художественномъ выполненіи деталей того, что они изображали. Если принять сдланное однимъ англійскимъ поэтомъ сравненіе Шекспира съ солнцемъ, а современныхъ ему драматурговъ — съ обращающимися около него звздами, то надо признать, что все-таки это были звзды, изъ которыхъ многія должны безспорно назваться звздами первой величины. Таковы были Марло и Гринъ, въ чьихъ произведеніяхъ чуются даже задатки Шекспировой реформы. Равно нельзя пройти молчаніемъ и нкоторыя другія имена, какъ, напримръ, Лоджа, Нэша, Кидда. Горячая фантазія, широкій поэтическій полегъ мысли и великолпный стихъ встрчаются въ ихъ произведеніяхъ очень часто, несмотря на то, что основная мысль и концепція предмета ихъ произведеній неврны въ самой основ. Но реформировать такое ложное направленіе въ литератур могъ только геній, а не талантъ. Трагедія ‘Титъ Андроникъ’, разсматриваемая съ такой точки зрнія, представляетъ типичнйшій образецъ этого рода произведеній. Содержаніе ея чудовищно до невроятія. Если публика тогдашняго времени любила и требовала отъ сцены изображенія всевозможныхъ ужасовъ, то можно съ увренностью сказать, что авторъ удовлетворилъ въ настоящемъ случа самому прихотливому вкусу. Предъ глазами зрителей происходятъ на сцен цлыхъ тринадцать убійствъ, изъ которыхъ нкоторыя даже утонченно иллюстрированы собираніемъ крови зарзанныхъ въ особые сосуды. Живымъ людямъ, ржутъ языки, отрубаютъ руки, готовятъ изъ мяса дтей пироги, которыми угощаютъ ихъ родителей, словомъ — бурная фантазія автора разыгралась такъ, что итти дальше было уже невозможно. Равна такую же чудовищную нелпость видимъ мы и въ изображеніи характеровъ. Лица пьесы не люди, а какіе-то манекены, сочлененные изъ самыхъ разнокалиберныхъ частей, не идущихъ одна къ другой. Нжный отецъ вдругъ ни съ того ни съ сего собственными руками убиваетъ родного сына, провинившагося противъ отцовскихъ легитимистическихъ взглядовъ, и затмъ простираетъ жестокость до того, что не позволяетъ, даже похоронить его въ семейномъ склеп. Дикій варваръ мавръ, способный только на злодйства, оказывается вдругъ нжнымъ отцомъ своего ребенка. Честная и чистая двушка, встртившись съ развратной царицей, обрушивается на нее наборомъ самыхъ неприличныхъ, циническихъ насмшекъ. Словомъ, везд видно то направленіе до-шекспировской литературной эпохи, когда авторы искали поразить и увлечь читателей исключительно подборомъ самыхъ невроятныхъ событій и поступковъ. Но иное представится намъ, если мы, оставя въ сторон, этотъ основной рисунокъ произведенія, взглянемъ, какъ авторъ разработалъ его детали и въ какую заключилъ ихъ вншнюю форму. Если, читая монологи Тита Андроника надъ несчастьями, постигшими его дочь, мы будемъ съ тмъ вмст представлять себ Лавинію съ ея отрубленными руками и отрзаннымъ языкомъ, то, конечно, этотъ ужасный, неэстетическій образъ испортитъ для насъ все впечатлніе, но, устранивъ мысленно этотъ образъ и оставивъ вмсто него просто понятіе о несчасть дочери, мы увидимъ, что горестный отецъ изливаетъ свои мысли по поводу своего несчастья въ такихъ высокихъ, трогательныхъ, словахъ, что личность его становится подъ пару другому печальнику, испытавшему такое же горе — королю Лиру, дальнйшія единичныя положенія, въ какихъ является Титъ Андроникъ, выражены не мене превосходно и тоже напоминаютъ сумасшедшаго Лира. Такова сцена, съ черной мухой, или когда помшавшійся Титъ пускаетъ въ небо стрлы съ жалобами богамъ на свои несчастья. Въ изображеніи другихъ лицъ также встрчаются нердко превосходныя черты. Таковъ, напримръ, мавръ Ааронъ. Разсматриваемый въ цлости — это, конечно, не боле, какъ манекенъ, долженствующій, по мысли автора, возбуждать лишь ужасъ своею страстью къ злодйствамъ и крови. Но въ деталяхъ и въ этомъ лиц проскальзываютъ черты, обличающія руку опытнаго и талантливаго художника. Таковы его циническія насмшки надъ богами, ршительность, съ какой онъ выполняетъ свои намренія, и наконецъ тотъ крикъ природы, съ какимъ онъ, будучи даже такимъ злодемъ, бросается, какъ зврь, на защиту своего ребенка. Много такихъ, превосходныхъ самихъ по себ и въ то же время прекрасно изображенныхъ, отдльныхъ чертъ можно найти и въ другихъ лицахъ. Что касается вншней формы драмы независимо отъ ея содержанія, то не можно назвать безукоризненной во всхъ отношеніяхъ. Вся пьеса отъ начала до конца написана прекраснымъ блымъ стихомъ, безъ всякихъ недостатковъ и недочетовъ въ версификаціи, что въ произведеніяхъ Шекспира перваго періода его творчества можно подмтить нердко. Многіе монологи проникнуты музыкальностью и силой, не уступающими тому, что мы находимъ даже въ самыхъ лучшихъ Шекспировскихъ пьесахъ.

Если, разобравъ и оцнивъ трагедію такимъ образомъ, мы вздумаемъ ршить вопросъ, былъ ли Шекспиръ ея авторомъ, то, повидимому, будемъ имть данныя, говорящія и за и противъ. Если нелпость содержанія, а также отсутствіе въ пьес правильной постановки и развитія характеровъ слишкомъ явно препятствуютъ счесть пьесу вышедшей изъ-подъ пера Шекспира, то, съ другой стороны, ея прекрасная вншняя форма, напротивъ, допускаетъ предположеніе, что трагедію все-таки написалъ Шекспиръ. Отсутствіе въ пьес спеціальныхъ, одному Шекспиру свойственныхъ, достоинствъ можно приписать въ этомъ случа молодости поэта, не успвшаго еще достигнуть въ этомъ первомъ своемъ произведеніи той силы и того полета, какіе онъ обнаружилъ потомъ. Мнніе это, при первомъ взгляд, можетъ дйствительно показаться какъ-будто основательнымъ, но мн кажется, наоборотъ, что упомянутыя выше безспорно замчательныя достоинства пьесы именно и говорятъ скоре противъ признанія Шекспирова авторства, чмъ за него. Выше было уже замчено, что хорошія стороны пьесы (т.-е. ея вншняя форма) хороши настолько, что даже превосходятъ то, что мы находимъ въ позднйшихъ Шекспировыхъ произведеніяхъ перваго періода его творчества. Вслдствіе -этого естественно возникаетъ вопросъ: какимъ же образомъ могло случиться, что авторъ, проявившій замчательнымъ образомъ свой талантъ (хотя бы только во вншней форм), вдругъ пошелъ въ своихъ послдующихъ произведеніяхъ въ этомъ отношеніи назадъ? Если анализъ вншней формы Шекспировыхъ пьесъ показываетъ, что онъ не владлъ вполн этимъ, сравнительно боле легкимъ, элементомъ творчества въ произведеніяхъ, написанныхъ даже поздне, то какъ же могъ начинающій писатель явиться въ этомъ отношеніи безукоризненнымъ въ пьес, написанной раньше? Такой взглядъ можетъ, мн кажется, въ значительной степени поколебать мнніе о Шекспировомъ авторств, и если принять эту мысль, то доказательствомъ, что пьеса написана Шекспиромъ, останется исключительно тотъ фактъ, что она помщена Геммингомъ и Конделемъ въ полномъ собраніи его сочиненій. Фактъ этотъ по своей реальности, убдителенъ, повидимому, до такой степени, что многіе комментаторы приписываютъ пьесу Шекспиру, основываясь исключительно на немъ, не входя ни въ какія иныя изслдованія, а если допускаютъ уступку, то не идутъ дале предположенія, что Шекспиръ въ этомъ случа, подобно тому, какъ и во многихъ другихъ, только передлалъ чужую, неизвстную намъ пьесу, а потому и иметъ право считаться авторомъ той редакціи, какая напечатана въ собраніи Гемминга и Конделя. Но противъ такого предположенія говоритъ тоже самое, что сказано выше о превосходной вншней форм пьесы, превосходящей даже позднйшіе труды автора. Вопросъ, почему боле раннее произведеніе передлано лучше, чмъ позднйшія, всплываетъ самъ собою, и такимъ образомъ мнніе о передлк оказывается стоящимъ тоже на шаткомъ основаніи. Мн кажется, что загадочный вопросъ о помщеніи пьесы въ изданіи Гемминга и Конделя можетъ быть объясненъ съ вроятностью иначе. Шекспиръ, какъ извстно, вступивъ, по прибытіи въ Лондонъ, въ труппу актеровъ, скоро сдлался поставщикомъ для нея пьесъ. Но чтобъ сдлаться въ трупп такимъ нужнымъ лицомъ, надо было прежде серьезнаго авторства заявиться еще и иными способностями, а именно: выказать умнье чутко понимать, что будетъ имть на сцен успхъ и что нтъ, судить, что пригодно для постановки и по силамъ актерамъ, словомъ — надо было показать себя искуснымъ, умлымъ режиссеромъ. Представьте же себ, что, взявъ на первый разъ чужую, написанную неизвстнымъ (можетъ-быть, даже умершимъ) авторомъ пьесу, молодой Шекспиръ, зная вкусы публики, счелъ пьесу достойной для постановки и затмъ, не перерабатывая ея литературно, только приноровилъ для своей сцены или, иначе говоря, поставилъ ее, какъ режиссеръ. Дло удалось, пьеса публик (какъ это достоврно извстно) понравилась, и такимъ образомъ постановка эта, сдлалась для молодого сценическаго дятеля исходнымъ пунктомъ его будущей карьеры. Вслдствіе этого легко могло случиться, что въ интимномъ кругу друзей-актеровъ пьеса стала называться: ‘Шекспировъ Титъ Андроникъ’, хотя публично это и не признавалось. Послднее доказывается тмъ, что пьеса, издававшаяся нсколько разъ еще при жизни Шекспира, ни-разу не была издана подъ его именемъ. Зато, когда поэтъ умеръ, и товарищи приступили къ изданію его сочиненій, то очень можетъ быть, что память о первомъ счастливомъ сценическомъ дебют покойнаго побудила ихъ включить и эту пьесу въ число его произведеній. Сдлать это было тмъ легче, что въ то время драматическая литература далеко не считалась такой самостоятельной, какъ нынче. Пьесы тогда больше компоновались изъ чужихъ источниковъ, чмъ создавались самостоятельно, и часто успшная постановка пьесы на сцен приносила автору или антрепренеру гораздо боле славы, чмъ ея изданіе, какъ литературнаго произведенія.

Предлагая такой взглядъ на пьесу, я, конечно, далекъ отъ мысли поддерживать его во что бы то ни стало, но мн кажется, онъ во всякомъ случа правдоподобне разршаетъ т загадочные вопросы о Шекспировомъ авторств, какіе настоящая трагедія возбуждаетъ въ ум каждаго, кто ее прочтетъ. Вопросъ о сомнительности пьесы возникаетъ при этомъ самъ собой. Помщеніе ея во всхъ собраніяхъ сочиненій Шекспира длается больше по рутин, чмъ изъ убжденія, что пьеса вышла изъ-подъ его пера. Но при всемъ томъ прочесть пьесу можетъ съ пользой для дла всякій серьезный изучатель Шекспира. Онъ ясно увидитъ изъ нея, чмъ была поэзія вообще (а драматическая въ особенности) до Шекспира, и на какой путь обратилъ ее великій реформаторъ. Интересъ, возбуждаемый этой загадочной пьесой, поддерживается до сихъ поръ. Въ послднее время вышли два изслдованія Фуллера и Крауфорда, изъ которыхъ первое посвящено изысканію источниковъ пьесы, а второе — опредленно времени, когда она написана, и попыткамъ доказать, что Шекспиръ былъ дйствительно ея авторомъ. Фуллеръ полагаетъ, что сюжетъ заимствованъ изъ одной старинной голландской драмы, въ которой изложенъ тотъ же сюжетъ. Крауфордъ же указываетъ, что въ драм есть нсколько мстъ, явно перефразированныхъ изъ вышедшей въ 1593 г. поэмы Пиля, посвященной восхваленію Ордена Подвязки, длая выводъ, что драма не могла быть написана, какъ думаютъ нкоторые, ране этого года. Доказательство Крауфорда относительно времени происхожденія пьесы дйствительно очень вско, но добавленіе аргумента, будто авторомъ былъ Шекспиръ, уже далеко не такъ убдительно. А потому этотъ загадочный вопросъ нельзя считать разршеннымъ даже этими позднйшими изслдованіями.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Сатурнинъ, сынъ умершаго римскаго императора.

Бассіанъ, его братъ.

Титъ Андроникъ, благородный римлянинъ.

Маркъ Андроникъ, его братъ.

Луцій, Квинтъ, Муцій, Марцій, сыновья Тита Андроника.

Луцій, малолтній сынъ Луція.

Публій, сынъ Марка Андроника.

Эмилій, благородный римлянинъ.

Аларбъ, Деметрій, Хиронъ, сыновья Таморы.

Ааронъ, мавръ.

Вождь римскій.

Трибунъ.

Встникъ.

Клоунъ.

Тамора, царица готовъ.

Лавинія, дочь Тита Андроника.

Кормилица съ чернымъ ребенкомъ.

Родственники Тита Андроника, сенаторы, трибуны, офицеры, солдаты, служители, свита.

Дйствіе происходитъ въ Рим и его окрестностяхъ.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Передъ Капитоліемъ.

(На возвышеніи стоятъ трибуны и сенаторы. На сцену входятъ съ одной стороны Сатурнинъ со своими приверженцами, съ другой — Бассіанъ со своими).

Сатурнинъ. Патриціи, защитники моихъ

Законныхъ правъ!— должны вы отстоять

Съ оружіемъ въ рукахъ права наслдья,

Которыхъ представитель я! Носилъ вдь

Покойный мой отецъ корону Рима.

Я — сынъ его, и старшій! Оживите жъ

Въ моемъ лиц его высокій санъ!

Не попустите, чтобъ въ столь юный возрастъ ¹)

Я былъ лишенъ такъ нагло своего!

Бассіанъ. Вы, римляне,— сторонники моихъ

Безспорныхъ правъ, друзья мои и братья!

Коль скоро былъ сынъ цезаря пріятенъ

Столиц славной вашей, если дорогъ

Вамъ Бассіанъ,— то вы должны занять

Немедленно дорогу въ Капитолій ²),

Въ пріютъ священный этотъ благородства

И правоты. Пусть возсіяетъ правда

Въ свободномъ вашемъ выбор. Мечомъ

Должны вы мн пробить туда дорогу!

(На возвышеніи появляется Маркъ Андроникъ съ короной).

Маркъ Андр. Вы, принцы, чья кичливость ищетъ дерзко

Встать во глав при помощи интригъ

И рукъ друзей,— узнайте, что народъ,

Чью представляемъ здсь мы власть и силу ³),

Ршилъ избрать владыкою надъ Римомъ

Андроника, почтеннаго давно

За доблести и за услуги Риму

Прозваньемъ славнымъ: ‘кроткій’. Гражданина

Честнй его и вмст съ тмъ храбре

Мы не отыщемъ въ город своемъ.

Сенатъ послалъ ему ужъ приказанье

Оставить мечъ, которымъ при пособьи

Своихъ, не меньше доблестныхъ, дтей

Привелъ въ такой онъ страхъ и ужасъ готовъ,

Что покорилъ ихъ римлянамъ навкъ.

Ужъ десять лтъ прошло, какъ храбро взялся

За дло онъ, и сколько разъ громилъ

Съ тхъ поръ мечомъ на славу Рима гордость

Его враговъ! Пять разъ, покрытый кровью,

Онъ возвращался съ лаврами домой,

При чемъ не разъ несли предъ нимъ во гроб

Сокрытый прахъ сраженныхъ въ славной битв

Его дтей! Теперь, отягощенный

Добычей вновь, готовъ Андроникъ славный

Вернуться въ Римъ. Мы просимъ потому

Васъ именемъ того, чей тронъ хотите

Вы замстить, а также и во имя

Священныхъ правъ, какими почтены

Въ стран у насъ сенатъ и Капитолій,

Столь чтимые и вами,— удалитесь

Безъ распрей прочь. Велите разойтись

Своимъ друзьямъ, возстановленья жъ нашихъ

Законныхъ правъ илъ заслуженныхъ вами

Наградъ за ваши доблести должны

Вы мирно ждать съ покорностью и кротко.

Сатурнинъ. Умлъ, трибунъ, меня ты успокоить.

Бассіанъ. Равно и я довриться готовъ

Твоимъ словамъ, правдивый Маркъ Андроникъ.

Въ моимъ глазахъ стоятъ такъ высоко

Достойный Титъ съ своими сыновьями,

А боле еще того — съ прекрасной

Лавиніей, сокровищемъ, какого

Цнне въ мір нтъ, и предъ которой

Склоняюсь я, что распускаю тотчасъ

Я всхъ своихъ друзей и довряю

Свое все счастье жребію, какой

Присудитъ мн народъ, правдиво взвсивъ

Его своею волей. (Приверженцы Бассіана уходятъ).

Сатурнинъ. Распускаю

Равно и я, друзья мои, васъ всхъ

И приношу отъ сердца благодарность

За вашу помощь мн. Народа воля

Пускай ршитъ, что должно ожидать

Меня впередъ. (Сторонники Сатурнина уходятъ).

Молю, чтобъ славный Римъ

Былъ и ко мн такъ точно благосклоненъ,

Какъ преклоняюсь предъ его ршеньемъ

Покорно я. Велите же открыть

Ворота мн.

Бассіанъ. Прошу о томъ же васъ

И я, другой смиренный соискатель.

(Сатурнинъ и Бассіанъ поднимаются по Капитолійскимъ ступенямъ).

СЦЕНА 2-я.

Тамъ же.

(Входитъ военачальникъ съ отрядомъ солдатъ).

Военачальникъ. Дорогу, римляне! Вернулся къ намъ

Нашъ славный Титъ Андроникъ, честь и гордость

Родной страны! Смирилъ побдоносно

Враговъ онъ дерзкихъ Рима, очертивъ

Мечомъ границы наши и повергнувъ

Къ ногамъ отчизны тхъ, кто вздумалъ ей

Противиться.

(Трубы и барабаны. Входятъ двое сыновей Тита Андроника, за ними несутъ гробъ, покрытый чернымъ и сопровождаемый другими двумя сыновьями. Затмъ входятъ Титъ Андроникъ, за нимъ Тамора со своими дтьми: Аларбомъ, Хирономъ и Деметріемъ. Дале идутъ Ааронъ, плнные готы, войско и народъ. Гробъ опускаютъ на землю).

Титъ Андр. Привтъ теб, великій Римъ!.. Великій

И въ скорбный часъ ⁴). Какъ къ пристани корабль,

Отвезшій кладъ и приходящій снова

Въ родной свой портъ съ неменьше цннымъ грузомъ,—

Такъ возвращается теперь Андроникъ

Съ челомъ, обвитымъ лаврами побдъ!

Слезами онъ привтствуетъ отчизну

Въ знакъ радости, что видитъ вновь ее!

Взгляни жъ, защитникъ стнъ Капитолійскихъ ^б),

Привтливо на славный нашъ обрядъ!

Я въ половину равенъ былъ съ Пріамомъ

Числомъ дтей:— имлъ ихъ двадцать пять,

И вотъ все, что осталось мн! Почти же

Своей любовью, Римъ, живыхъ, а мертвыхъ

Сопроводи съ положеннымъ обрядомъ

Въ могильный склепъ, гд скрытъ ихъ предковъ прахъ!

Вдь только здсь позволили мн гбты

Сложить мой мечъ!. Былъ вынужденъ врагами

Я позабыть заботливость отца,

Дозволивши, чтобъ дорогія души

Скитались долго такъ безъ погребенья

Средь дикихъ скалъ, гд протекаетъ Стиксъ ⁶).

Положимте жъ теперь ихъ возл братьевъ,

Почтивъ безмолвьемъ память ихъ, и пусть

Уснутъ борцы за родину спокойнымъ

И мирнымъ сномъ.

(Отворяютъ склепъ. Титъ продолжаетъ, обращаясь къ дверямъ склепа).

О ты, пріютъ, въ которомъ

Мои сокрылись радости, жилище

Добра и благородства! сколько близкихъ

Моей душ твои замкнули стны,

Чтобъ не отдать ихъ вновь мн никогда!

Луцій. Изрубимъ мы славнйшаго изъ готовъ

Теперь въ куски, чтобъ сжечь его огнемъ,

Какъ жертву должную ad manes fratrum ⁷)

Предъ этой усыпальницей ихъ тлъ.

Пусть не тревожатъ скорбныя ихъ тни

Насъ, требуя обряда похоронъ.

Титъ Андр. Я отдаю славнйшаго изъ всхъ

Для этой жертвы вамъ. Вотъ старшій сынъ,

Постигнутой несчастьями царицы.

Тамора. Минуту стойте, братья!.. Титъ! великій

И славный Титъ! будь милосердъ! смягчись

Слезами скорбной матери о сын!

Коль скоро ты любилъ своихъ дтей

То мн мой сынъ вдь дорогъ точно такъ же!

Иль мало вамъ, что были мы позорно

Проведены по улицамъ столицы,

Своимъ стыдомъ украсивъ твой тріумфъ,

Какъ плнники? Ужель пролить хотите

Моихъ дтей безжалостно вы кровь

За то, что бились доблестно они

За родину? Вдь если почитаешь

Въ своихъ ты дтяхъ доблестью сражаться:

Такъ за царя и честь родной страны,

То оцни же качества такія

Равно въ моихъ. Не обагряй жестоко

Семейный гробъ твой кровью! Если хочешь.

Ты быть богамъ подобенъ, то начни

Имъ подражать, явивши милосердье!

Въ немъ высшій знакъ величья и добра!

Отдай, молю, мн первенца и сына!

Титъ Андр. Умрь, царица, горесть и прости

Поступокъ мой. Ты предъ собою видишь

Живыхъ и рядомъ мертвыхъ. Были въ жизни

Они родные братья,— потому

Признать должны законнымъ мы желанье

Живыхъ отмстить за падшихъ. Обреченъ

Твой сынъ на смерть, чтобъ успокоить души

Взывающихъ о мести за себя.

Луцій. Эй! взять его!.. Тащите на костеръ.

И будемъ мы рубить его мечами,

Пока онъ весь не распадется въ прахъ.

(Луцій, Квинтъ, Марцій и Муцій уводятъ Аларба).

Тамора. Безбожный, дикій приговоръ!

Хиронъ. Бывали ль

Такъ злобны даже скиы?..

Деметрій. Не должны

И сравнивать вы безсердечныхъ римлянъ

Со скиами. Аларбъ погибъ, а мы

Должны дрожать подъ игомъ страшнымъ Тита.

Но будь спокойна, мать! Поврь, что боги,

Пославшіе свою святую помощь

Цариц Трои отомстить за зло

ракійскому тирану ⁸), точно такъ же

Дадутъ возможность и теб, Тамор,

Цариц славныхъ готовъ (лишь бы только

Они остались готами), воздать

За кровь такой же кровью.

(Возвращаются Луцій, Квинтъ, Марцій и Муцій съ окровавленными мечами).

Луцій. Совершенъ

Обычай римскій нашъ: Аларбъ изрубленъ.

Горятъ его куски священной жертвой,

И дымъ летитъ высоко къ. небесамъ.

Должны теперь мы скрыть въ могилу братьевъ

И память ихъ почтить громовымъ звукомъ

Военныхъ трубъ.

Титъ Андр. Пусть будетъ такъ. Послдній

Воздастъ Андроникъ душамъ ихъ привтъ.

(Трубы. Гробы вносятъ въ склепъ).

Почійте здсь, сыны мои, въ поко!

Воители родимой стороны!

Да не смутитъ во сн здсь мирномъ вашемъ

Васъ тяжкій гнетъ людскихъ скорбей и золъ!

Не тронетъ васъ здсь злобный ядъ измны!

Вражда и зависть васъ не постятъ!

Шумъ грозныхъ бурь не потревожитъ тихій

Пріютъ, гд миръ молчанья вы нашли!

Миръ и почетъ да оснятъ покровомъ

Вашъ славный гробъ! (Входитъ Лавинія).

Лавинія. Миръ и почетъ равно

Да оснятъ и доблестнаго Тита!

И да живетъ онъ долго, долго въ слав,

Стяжанной имъ. Предъ этою могилой

Безцннымъ братьямъ воздаю слезами

Я скорбный долгъ, а предъ тобой, отецъ,

Съ восторгомъ лью я радостныя слезы,

Привтствуя возвратъ твой славный въ Римъ.

Благослови жъ меня рукой побдной,

Чью доблесть чтитъ весь нашъ великій Римъ!

Титъ Андр. Сберегъ ты, добрый Римъ, утху старыхъ

Моихъ годовъ! Прими зато мою

Признательность! Живи, мое дитя,

На много лтъ! Дни славные отца

Переживеть твоя пусть добродтель.

(Входятъ Марнъ Андроникъ, Сатурнинъ, Басіанъ и другіе).

Маркъ Андр. Привтъ теб, возлюбленный мой братъ,

Достойный Титъ, воитель славный Рима!

Титъ Андр. Благодарю тебя, трибунъ достойный

И добрый братъ.

Маркъ Андр. Привтъ сердечный мой

Племянникамъ, вернувшимся въ отчизну,

А также тмъ, которымъ рокъ судилъ

Со славой пасть. Хоть доблестью равны

Вс т, чей мечъ разилъ враговъ отчизны,—

Но счастливымъ Солономъ названъ тотъ,

Надъ кмъ усплъ замкнуться ужъ тяжелый

Могильный сводъ. Лишь мертвый торжествуетъ

Надъ всмъ, чмъ насъ разитъ рука судьбы ⁹)!

Народъ, кому всегда былъ врнымъ другомъ,

Андроникъ, ты, прислалъ черезъ меня

Теб священный палліумъ ¹⁰). Почтенъ

Стоять въ ряду ты вмст съ сыновьями

Покойнаго царя и быть въ числ

Избранниковъ на тронъ. Наднь же этотъ

Почетный плащъ, какъ долженъ candidatus,

И помоги, чтобъ избранъ былъ глава

Безпомощному Риму.

Титъ Андр. Славный тломъ,

Ждетъ Римъ главы достойне, чмъ можетъ

Имъ быть старикъ, изношенный годами

И слабостью. Когда бъ надлъ я точно

Почетный этотъ знакъ, то что за польза

Была бъ въ томъ вамъ? Взведенный на престолъ

Сегодня вашимъ голосомъ, я завтра

Прощусь и съ нимъ и съ жизнью и лишь только

Надлаю хлопотъ избраньемъ новымъ.

Служилъ я Риму честно сорокъ лтъ,

Держалъ почетно мечъ его и двадцать

Родныхъ дтей принесъ ему на жертву —

Воителей, пролившихъ славно кровь

За родину. Такъ поднесите жъ мн

За все почетный посохъ, какъ награду

Моимъ годамъ!.. Владыки скипетръ мн

Не по рук. Держать его, какъ твердо

Держалъ почившій цезарь, я не въ силахъ.

Маркъ Андр. Ты цезаремъ все жъ будешь, славный Титъ.

Сатурнинъ. Какъ можешь ты, трибунъ высокомрный,

Пророчить такъ?

Титъ Андр. Терпнье, Сатурнинъ.

Сатурнинъ. Я справедливости прошу у римлянъ. *

Вы обнажить, патриціи, должны

Свои мечи и ихъ держать открыто,

Пока не будетъ избранъ Сатурнинъ

На римскій царскій тронъ. Тебя жъ, Андроникъ,

Скоре въ адъ отправлю я, чмъ дамъ

Похитить такъ сердца моихъ согражданъ.

Луцій. Надменный Сатурнинъ! Всталъ на дорог

Ты самъ того добра, какое сдлать

Теб желаетъ благородный Титъ.

Титъ Андр. Будь сдержанъ, Сатурнинъ,— я возвращу

Теб сердца согражданъ, пусть бы даже

Пришлось мн силой этого достичь.

Бассіанъ. Я чту тебя, Андроникъ, говорю

Безъ лести такъ и буду чтить до смерти,

Когда захочешь поддержать мои ты

Права на тронъ голосованьемъ близкихъ

Твоихъ друзей. Я буду благодаренъ

Зато теб навкъ, а благодарность

Считаютъ люди съ сердцемъ величайшей

Изъ всхъ наградъ.

Титъ Андр. Сограждане, и вы,

Почтенные трибуны! передайте

Мн ваши голоса на право выбрать

Властителя. Согласны ль вврить ихъ

Вы дружески Андронику?

Трибунъ. Теб

Въ угоду мы согласны это сдлать.

Почтить готовы мы возвратъ твой славный

Въ великій Римъ согласьемъ утвердить

Избранника, какого ты назначишь.

Титъ Андр. Сердечно благодаренъ я, трибуны,

За это вамъ,— и вотъ о чемъ усердно

Я васъ прошу: владыкой Рима долженъ

Быть Сатурнинъ, какъ первенецъ того,

Кто имъ владлъ. Онъ озаритъ лучомъ

Своихъ хорошихъ качествъ Римъ, какъ солнце,

И подъ его живительнымъ сіяньемъ

Созретъ плодъ законныхъ вашихъ правъ.

Когда согласны вы съ моимъ ршеньемъ,

То да почтится Сатурнинъ привтомъ:

‘На долго здравъ будь императоръ нашъ!’

Маркъ Андр. Народъ и мы, патриціи, согласны

Съ тобою, Титъ. Единодушно вс

Мы признаемъ съ восторгомъ Сатурнина

Своимъ главой съ привтомъ: ‘будь на долго

Здравъ императоръ Рима, Сатурнинъ!’

(Продолжительный тушъ).

Сатурнинъ. Прими мою признательность, Андроникъ,

За то, что ты такъ честно поддержалъ

Мои права. Достойно постараюсь

Тебя за то, поврь, я наградить,

И, чтобъ начать, хочу я возвеличить

Твой санъ и родъ: пусть будетъ дочь твоя,

Лавинія, императрицей Рима

И вмст съ тмъ владычицей моей.

Хочу назвать ее моей супругой

Я тотчасъ же, свершивши въ Пантеон

Святой обрядъ. Что мн отвтишь ты?

По сердцу ли теб мое ршенье?

Титъ Андр. Почетнй для себя не могъ представить

Я ничего. Теперь же, предъ глазами

Всхъ, здсь стоящихъ, я передаю

Теб мой мечъ, владык необъятныхъ

Всхъ римскихъ странъ. Теб я посвящаю

И мой тріумфъ ¹²) и плнниковъ, которыхъ

Привелъ я въ Римъ. Прими же ихъ, какъ дань,

Достойную владыки полуміра!

Къ твоимъ ногамъ я повергаю все,

Что помогли добыть мн мечъ и храбрость.

Сатурнинъ. Благодарю, достойный Титъ! Назвать

Тебя отцомъ моей я долженъ жизни!

Увидитъ Римъ, какъ высоко горжусь

Я тмъ, что мн ты далъ. Когда же это

Забуду я, то пусть забудетъ Римъ

И врность мн!

Титъ Андр. (Тамор). Теперь, царица, ты

Въ плну у цезаря. Съ тобой поступитъ,

Конечно, онъ, равно какъ и съ твоими,

Какъ требуетъ твой благородный санъ.

Сатурнинъ (смотря на Тамору).

Какъ хороша! Вотъ кто былъ мной бы избранъ,

Когда бъ я былъ свободенъ избирать!

(Громко). Разгладь, царица, облако печали,

Покрывшее чело теб. Хоть случай

Войны смнилъ твое былое счастье

На горести,— но врь, что прибыла

Ты въ Римъ не для обидъ. Съ тобою будутъ

Здсь обращаться, врь мн, какъ съ царицей.

Не позволяй же мрачному сомннью

Пугать твоихъ надеждъ. Тотъ, кто теб

Такъ говоритъ, возвесть вдь можетъ въ санъ

Тебя почетнй, чмъ царицы готовъ.

Тебя, Лавинія, конечно, это

Не огорчитъ.

Лавинія. Нисколько, государь:

Высокій санъ оправдываетъ въ васъ

Такую вжливость.

Сатурнинъ. Благодарю.

Теперь идемте, римляне. Ршили

Мы возвратить свободу взятымъ въ плнъ

Безъ выкупа. Пускай провозгласятъ

Теперь избранье наше громкимъ звукомъ

Военныхъ трубъ и барабановъ.

Бассіанъ. Стой,

Почтенный Титъ! Узнай, что эта два —

Моя навкъ.

(Схватываетъ Лавгтію).

Титъ Андр. Ты, Бассіанъ, не шутишь?

Бассіанъ. Нтъ, не шучу. Ршился твердо я

Свои права отстаивать хоть силой.

Маркъ Андр. Suum cuique ¹³) — вотъ основа римскихъ

Священныхъ правъ, а Бассіанъ беретъ

Свое по всмъ правамъ.

Луцій. И сохранитъ,

Покуда живъ на свт будетъ Луцій!

Титъ Андр. Бунтовщики! гд цезарева стража?

Гд, гд она? Измна, повелитель!

Лавинія похищена твоя!

Сатурнинъ. Кмъ? Говори!

Бассіанъ. Тмъ, кто иметъ право

Свою невсту отстоять, хотя бы

Возсталъ весь міръ.

(Маркъ Андроникъ и Бассіанъ уводятъ Лавинію).

Муцій. Скорй, спшите, братья,

Чтобъ имъ помочь увесть ее, а я

Постерегу съ мечомъ пока у двери.

(Луцій, Квинтъ и Марцій уходятъ).

Титъ Андр. За мной идите, государь, я тотчасъ

Ее верну.

Муцій. Ты не пройдешь, отецъ!

Титъ Андр. Мальчишка дерзкій! Смешь заграждать

Ты мн дорогу въ Римъ!

(Закалываетъ Муція).

Муцій. Луцій, Луцій!..

Ко мн на помощь!

(Возвращается Луцій).

Луцій. О отецъ! какъ страшенъ

Поступокъ твой!— убилъ ты въ гнв сына.

Титъ Андр. Онъ мн не сынъ! Равно ни ты ни вс вы

Не дти мн! Не смли бъ опозорить

Меня такъ сыновья мои! Отдай

Сейчасъ сестру властителю, измнникъ!

Луцій. Отдамъ ее я мертвою, живой же

Чужую онъ невсту не возьметъ.

(Луцій уходитъ).

Сатурнинъ. Тс… тише, Титъ! Теперь самъ императоръ

Теб объявитъ громко, что не нужны

Ему ни ты, ни дочь твоя, ни весь твой

Надменный родъ. Простить бы могъ я разъ

Насмшнику, ршившемуся дерзко

Меня задть, но сыновьямъ твоимъ

Прощенья нтъ! Я вижу, сговорились

Коварно вы, чтобъ осмять меня!

Иль не нашли иной вы въ Рим цли

Для вашихъ дерзкихъ выходокъ, и долженъ

Стать ею Сатурнинъ? Звучитъ такой

Поступокъ въ тонъ съ надменнымъ самохвальствомъ

Твоимъ, когда ты дерзко смлъ сказать,

Что вынищилъ я у тебя корону.

Титъ Андр. И ты такимъ чудовищнымъ упрекомъ

Клеймишь меня?..

Сатурнинъ. Иди своей дорогой

И дальше такъ. Пускай беретъ твою

Пустую куклу этотъ глупый гаеръ,

Что вздумалъ за нее свой вынуть мечъ!

Достойнаго ты въ немъ находишь зятя,

Чтобы съ толпой крамольныхъ сыновей

Мутить покой и сять распри въ Рим.

Титъ Андр. Вонзаетъ ножъ мн въ сердце эта рчь.

Сатурнинъ (Тамор). Что жъ до тебя, прелестная царица*

Чья красота на столько жъ превосходитъ

Красавицъ римскихъ всхъ, на сколько лучше

Фебея нимфъ своихъ, то знай, что если

Захочешь только ты, то объявлю

Тебя моей невстой я! Царицей

Ты будешь въ славномъ Рим. Отвчай же,

Царица готовъ, мн: любъ выборъ мой

Теб иль нтъ? А я клянусь богами,

Что и жрецы, и свчи, и вода —

Все, словомъ, что потребно для обряда,

Ждетъ въ храм насъ, чтобъ Гименей зажегъ

Намъ свой огонь. Я не вернусь домой

И не пройду по улицамъ столицы,

Какъ подъ условьемъ, что пройдетъ объ руку

Со мной невста, ставшая женой.

Тамора. Клянусь и я, что если Сатурнинъ

Такъ возвеличилъ готскую царицу,

То въ ней найдетъ покорную рабу онъ

И няньку-мать для юности своей ¹⁴).

Сатурнинъ. Такъ въ Пантеонъ! Идите также вы

За нами вслдъ, патриціи. Должны

Сопроводить вы цезаря съ его

Прекрасною невстой, чье злосчастье

При помощи небесъ онъ превратить

Усплъ въ добре ¹⁵). Свершимъ сегодня жъ мы

Обрядъ священный бракосочетанья.

(Уходятъ Сатурнинъ со свитой, Тамора, ея сыновья, Аарснъ и готы).

Титъ Андр. Меня не звалъ итти онъ за невстой!

Случалось ли когда-нибудь, чтобъ Титъ

Былъ презрнъ такъ? Оставленъ одинокимъ

И удрученъ подъ гнетомъ злыхъ обидъ?

(Возвращаются Маркъ Андроникъ, Луцій, Квинтъ и Марцій).

Маркъ Андр. Подумай, Титъ, что сдлалъ ты!— въ припадк-

Горячности убилъ родного сына!

Титъ Андр. Молчи, трибунъ безумный! Не хочу

Считать его я сыномъ! Мн чужіе —

И ты и вы — участники поступка,

Покрывшаго меня навкъ стыдомъ!

Презрнный братъ, безсовстные дти!..

Луцій. Позволь же намъ по крайней мр честно

Предать его земл. Пусть ляжетъ Муцій

Въ одной могил съ братьями.

Титъ Андр. Прочь съ глазъ,

Измнники! Не будетъ погребенъ

Онъ въ гроб славномъ этомъ! Существуетъ

Пятьсотъ ужъ лтъ достойный мавзолей,

Великолпно мной возобновленный,

По въ немъ пріютъ лишь воинамъ, сраженнымъ

За честь родной страны, героямъ Рима!

Не мсто здсь убитымъ въ буйныхъ дракахъ!

Зарытъ онъ будетъ, гд хотите вы,

Но лишь не здсь.

Маркъ Андр. Ты судишь нечестиво:

Племянникъ Муцій славными длами

Самъ говоритъ за честь свою. Онъ долженъ

Найти покой близъ братьевъ.

Квинтъ и Марцій. И найдетъ,

Иль мы за нимъ послдуемъ и сами.

Титъ Андр. Найдетъ! Кто смлъ сказать такое слово?

Квинтъ. Тотъ, кто мечомъ его везд поддержитъ,

Но лишь не здсь ¹⁶).

Титъ Андр. Какъ!— мн на зло ты хочешь

Его похоронить?

Маркъ Андр. Нтъ, честный Титъ,—

Онъ хочетъ умолить тебя лишь съ нами

Похоронить, какъ слдуетъ, съ почетомъ

Останки Муція.

Титъ Андр. Ты первый, Маркъ,

Сбилъ гребень честной славы съ моего

Нашлемника! Съ толпой мальчишекъ этихъ

Мою сразилъ ты честь! Врагами васъ

Считаю я! Идите жъ прочь, идите!..

Марцій. Онъ вн себя,— оставимте его.

Квинтъ. Я не уйду, пока не будетъ Муцій

Схороненъ здсь.

(Маркъ Андроникъ и сыновья Тита становятся на колни).

Маркъ Андр. Природа говоритъ

Теб, братъ, этимъ именемъ.

Квинтъ. И имъ же

Съ мольбой взываетъ скорбною къ отцу!

Титъ Андр. Молчи хоть ты, иначе будетъ худо!

Маркъ Андр. Титъ! добрый Титъ! Вдь половина ты

Моей души.

Луцій. Душа и плоть ты наша…

Маркъ Андр. Позволь, чтобъ брать твой честно схоронилъ

Племянника въ семейномъ гроб машемъ,

Пріют славныхъ длъ! Вдь спасъ онъ честь

Лавиніи! Ты — римлянинъ, такъ будь же

И сердцемъ имъ — не варваромъ! Припомни,

Что схороненъ былъ греками Аяксъ,

Себя убившій самъ. Улиссъ разумно

Ихъ убдилъ свершить надъ нимъ обрядъ.

Не допусти же, чтобъ и юный Муцій,

Твоя былая радость, былъ лишенъ

Пріюта въ отчемъ дом.

Титъ Андр. Встань съ колнъ,

Прошу, братъ Маркъ. Не зналъ во всей я жизни

Дня горестнй! Дтьми былъ обезчещенъ

Предъ Римомъ я! Берите, хороните

Его, какъ сами знаете, да кстати

Заройте съ нимъ въ могилу и меня!..

(Муція вносятъ въ склепъ).

Луцій. Покойся мирно, Муцій, средь друзей,

А мы межъ тмъ трофеями украсимъ

Твой славный гробъ.

Вс. Не лей никто надъ нимъ

Слезъ горести: умершій за добро

Живетъ вовки подъ покровомъ славы.

Титъ Андр. Теперь, любезный братъ, поговоримъ

О чемъ-нибудь другомъ, чтобъ хоть на время

Забыть терзанье горя. Какъ случилось,

Что удалось цариц хитрой готовъ

Здсь возвеличить такъ себя?

Маркъ Андр. Не знаю.

Могу сказать лишь только я, что это

Ей удалось, а чмъ — то знаетъ небо!

Во всякомъ, впрочемъ, случа я склоненъ

Предполагать, что тотъ, кто былъ причиной

Ея прибытья въ Римъ, сыгралъ при этомъ

Ей въ руку хорошо и будетъ ею

Вознагражденъ.

(Трубы. Входятъ съ одной стороны Сатурнинъ со свитой, Тамора, Деметрій, Хиронъ и Ааронъ, съ другой — Бассіанъ, Лавинія и другіе).

Сатурнинъ. Усплъ ты, Бассіанъ,

Взять, что хотлъ. Пошли теб судьба

Премного благъ съ прелестною женою,

Бассіанъ. Теб жъ съ твоей. Распространяться больше

Съ желаньями не стану я и прямо

Съ тобой прощусь.

Сатурнинъ. Измнникъ! Если есть

Еще законы въ Рим, или сила

Въ моихъ рукахъ,— заплатишь дорогой

Цною ты за дерзкій твой поступокъ.

Бассіанъ. Ты дерзостью зовешь, что взялъ свое

По праву я: вступился за невсту,

Мн ставшую женой теперь! Пускай

Ршаютъ дло, какъ хотятъ законы,

Мое жъ добро теперь въ моихъ рукахъ.

Сатурнинъ. Чрезчуръ ты дерзокъ въ разговор съ нами.

Но поживемъ — увидимъ, чья возьметъ!

Бассіанъ. За то, что сдлалъ я, готовъ отвтить

Я головой, но вотъ что мн велитъ

Сказать мой долгъ: клянусь я всмъ, чмъ Риму

Обязанъ я — неправо оскорбилъ

Ты доблестнаго Тита! Онъ, горя

Желаньемъ услужить теб возвратомъ

Лавиніи, убилъ въ негодованьи

Изъ-за тебя вдь собственнаго сына.

Такъ будь же добръ и милостивъ къ тому,

Кто былъ всегда отцомъ и врнымъ другомъ

Теб и Риму.

Титъ Андр. Мн твоей защиты

Не нужно, Бассіанъ. Я обезчещенъ

Тобою и дтьми ¹⁷). Что жъ до того,

Какъ чтилъ всегда я Сатурнина, могутъ

Сказать предъ всми Римъ и небеса.

Тамора (Сатурнину). Супругъ мой добрый! если заслужила

Я милость -предъ тобой, то разрши

Вступиться мн за всхъ безъ исключенья.

Забудь то, что случилось, навсегда!

Сатурнинъ. Какъ, милый другъ?— я оскорбленъ публично,

И хочешь ты, чтобъ я не отомстилъ?

Тамора. Нтъ, нтъ, не то! Клянусь богами Рима,

Я не хочу твою унизить честь,

Но за невинность доблестнаго Тита

Теб я честью поклянусь своей!

Онъ доказалъ своимъ вдь ярымъ гнвомъ,

Что не виновенъ предъ тобой ни въ чемъ.

А потому не будь съ нимъ слишкомъ строгимъ!

Изъ-за пустыхъ, напрасныхъ подозрній

Терять не должно преданныхъ друзей.

Не оскорбляй же гнвнымъ взоромъ сердце

Того, кто радъ все сдлать для тебя.

(Тихо). Исполни все, какъ я сказала! Долженъ

Ты скрыть вражду и ненависть въ душ!

Не забывай: вдь на престолъ едва ты

Усплъ вступить! Что жъ будетъ, если вдругъ

Патриціи и весь народъ, раздумавъ,

Заступятся за Тита всей толпой?

Вашъ Римъ привыкъ считать неблагодарность

Большимъ грхомъ, а потому и ты

Рискуешь быть низвергнутымъ съ престола,

Когда винить въ ней вздумаютъ тебя!

Послушайся жъ и предоставь окончить

Все дло мн. Найду, поврь, я средство

Стереть съ земли весь ихъ презрнный родъ —

И старика и сыновей коварныхъ,

Чьей адской злостью умерщвленъ мой сынъ.

Сумю я имъ показать, что значитъ,

Когда, склонясь предъ подлою толпой,

На улиц, молила я напрасно

О милости! (Громко). Такъ будь же добръ, супругъ мой,

И старцу руку помощи простри!

Привтной ласки оживи въ немъ сердце,

Разбитое суровостью твоей.

Сатурнинъ. Встань, Титъ,— мой гнвъ смягченъ мольбой царицы.

Тит. Андр. Благодарю, великій государь.

Влилъ жизнь въ меня своей ты лаской снова.

Тамора. Ты знаешь, Титъ, что, принятая въ Рим,

Слилась я съ кровью римскою своей *⁸),

И потому, ставъ римлянкой, должна я

Служить благимъ совтомъ на добро

Властителю. Потухнетъ пусть навки

Огонь вражды. Устроивъ примиренье

Друзей съ великимъ цезаремъ, я гордо

Хочу сказать, что это было дломъ

Моей руки. Я поручилась также

И на тебя, достойный Бассіанъ,

Что будешь ты вести себя скромне.

Равно бояться больше нтъ причинъ

Лавиніи, ни прочимъ всмъ. Склонитесь

Покорно вс предъ цезаремъ съ мольбой

О милости.

Луцій. Исполнимъ и клянемся,

Что вс старались мы по мр силъ

Быть кроткими, и что лишь наша честь

Да честь сестры невольно привели

Насъ къ нашему поступку.

Маркъ Андр. Въ томъ же самомъ

Клянусь и я.

Сатурнинъ. Довольно, больше слушать

Не буду я.

Тамора. Нтъ, императоръ, нтъ!

Вс стать должны друзьями. Предъ тобою

Склонились Маркъ Андроникъ и его

Племянники. Обязанъ даровать

Ты милость имъ, я не хочу отказа.

Сатурнинъ. Маркъ! ради брата и тебя, а также

Во имя просьбъ возлюбленной царицы,

Я соглашаюсь извинить поступокъ

И дерзкихъ этихъ юношей. (Лавинги). Хотя

Пренебрегла, Лавинія, ты мною,

Какъ презрннымъ рабомъ, но удалось,

На счастье, мн найти себ подругу,

И клятву далъ я не уйти изъ храма

Холостякомъ. Идемте жъ. Если дворъ

Мой можетъ помстить двухъ новобрачныхъ,

То будутъ въ немъ желанными гостями

И ты и вс твои. Пусть будетъ этотъ

.Прекрасный день счастливымъ днемъ любви.

Тит. Андр. А завтра, если пожелаетъ цезарь,

Устроимъ мы веселую охоту

На ланей и пантеръ. Пусть лай собакъ

И звукъ роговъ отвтитъ звонкимъ эхомъ

На громкій нашъ привтъ ему: bonjour ¹⁹).

(Трубы. Вс уходятъ).

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Тамъ же. Передъ дворцомъ.

(Входитъ Ааронъ).

Ааронъ. Ну, вотъ теперь Тамора взобралась

На самый верхъ Олимпа. Не страшны

Удары ей судьбы. Сидя на выси,

Презрть она спокойно можетъ взрывы

Громовыхъ стрлъ. Безвреденъ для нея

Ядъ злобной, блдной зависти. Какъ солнце,

Когда оно, привтствуя лучами

Наставшій день, златитъ равнину водъ

И, протекая въ свтлой колесниц

Весь зодіакъ, скользитъ по гребнямъ горъ —

Такъ и она умомъ своимъ успла ²⁰)

Достичь того, что высшіе земли

И даже добродтель раболпно

Дрожатъ передъ нахмуренною складкой

Ея бровей. Возстань же, Ааронъ!

Рискни возвысить дерзкія желанья

Во слдъ судьб владычицы твоей!—

Владычицы, которую держалъ

Ты плнницей въ оковахъ пылкой страсти,

Прикованной цпями крпче тхъ,

Какими былъ къ суровому Кавказу

Привязанъ въ дни былые Прометей!

Прочь рабскій духъ и низменныя мысли!

Когда служить императриц новой

И стану я, то золотымъ путемъ

Пойду за ней! Служить?— нтъ, не служить!

Длить съ ней власть, съ Семирамидой новой,

Съ сиреной водъ, предъ чьей могучей властью

Палъ Сатурнинъ,— вотъ гд судьба моя!

Падутъ и власть и мощь былыя Рима

Предъ ней во прахъ. Но, чу! что тамъ за шумъ?

(Входятъ Деметрій и Хиронъ).

Деметрій. Хиронъ! ты слишкомъ молодъ! Ну, теб ли

Вообразить, что можешь ты добиться

Того, чмъ я, быть-можетъ, ужъ почтенъ.

Хиронъ. А ты чрезчуръ воображаешь много

Ужъ о себ. Ты хвастовствомъ своимъ

Не страшенъ мн. Вдь старшинство двухъ-трехъ

Ничтожныхъ лтъ не сдлаетъ меня

Красиве или тебя счастливй.

И я, поврь, не мене тебя

Способенъ заслужить благоволенье

Той, чья любовь мн дорога. Мечомъ

Я это докажу теб! Онъ храбро

Суметъ отстоять мою любовь

Къ Лавиніи.

Ааронъ. Эй, палокъ! палокъ ²¹)! Что вы?

Сошли съ ума? Иль не живется въ мир

Влюбившимся?

Деметрій. Мальчишка! Если мать

По глупости позволила теб

Привсить мечъ къ бедру, такъ этимъ ты

Готовъ ужъ и расхвастаться! Грозить

Задумалъ имъ и близкимъ? Полно, полно!

Спрячь мечъ въ ножны, пока не научился

Владть, какъ должно, имъ.

Хиронъ. Я покажу

Теб и не учась еще, что сдлать

Могу я имъ.

Деметрій. Неужто? Ай да мальчикъ!

(Выхватываютъ мечи).

Ааронъ. Ну, ну! сошли съ ума вы? Предъ дворцомъ

Затяли здсь драку, на глазахъ

У первыхъ встрчныхъ. Знаю хорошо вдь

Я, изъ чего сцпились вы. Мильона

Я не взялъ бы за то, чтобы открылась

Причина вашей ссоры тмъ, кто вызвалъ

Васъ на нее. А ваша мать дала

И больше бы, чтобъ избжать позора,

Какимъ грозитъ ей вашъ безумный споръ.

Обоимъ стыдъ! Смиритесь! перестаньте!

Деметрій. Прочь! Не смирюсь, покамстъ не воткну

Въ него мой мечъ и не вобью обратно

Ему я въ горло дерзкихъ словъ, какими

Онъ смлъ меня задть.

Хиронъ. Ну, ну — готовъ я!

Готовъ на все. Трусъ подлый! языкомъ

Грозишь вдь ты, а какъ дойдетъ до драки,

Такъ не сумешь сдлать ничего.

Ааронъ. Назадъ!— ни съ мста! Божествами готовъ

Я поклянусь, что сгубите себя

И насъ вы всхъ дурацкой этой ссорой,

Подумайте! да разв можно дерзко

Такъ посягать на право высшихъ лицъ?

Иль сдлалась Лавинія для васъ

Развратницей? иль Бассіанъ сталъ низокъ

Ужъ до того, что не отмститъ жестоко

За выходку такую противъ той,

Въ комъ счастье и любовь его? Умне

Вамъ надо быть! Вдь и царица тоже

Не будетъ благодарна вамъ, узнавши,

Какую блажь затяли вы здсь.

Хиронъ. Пусть узнаетъ о томъ хоть цлый свтъ.

Лавинію люблю я больше свта.

Деметрій. Свою любовь совтую теб

Я отнести въ мстечко поскромне,

Лавинія же — цль, къ которой стремится

Твой старшій братъ.

Ааронъ. Рехнулись оба вы.

Иль вы забыли, какъ задорно чутки

Къ дламъ такимъ вс римляне? Въ любви

Не становись никто имъ на дорог.

Себ свернете головы вы только,

Затявъ эту глупость.

Хиронъ. Пусть грозитъ

Мн смерть хоть сотни разъ, лишь бы добиться

Чего хочу.

Ааронъ. Добиться? Чмъ и какъ?

Деметрій. Что жъ ты нашелъ тутъ страннаго? Она

Вдь женщина,— за нею, значитъ, можно

Ухаживать, а можно это — можно

И взять ее. Но такъ какъ, сверхъ того,

Она еще Лавинія — то кто жъ

Въ нее не влюбится? Э! полно, полно!

Вдь спитъ же ночью мельникъ и не видитъ,

Какъ черезъ край колесъ его спокойно

Бжитъ вода ²²). Отъ початаго хлба

Всегда отрзать можно ломотокъ.

Пусть Бассіанъ братъ римскаго владыки,

Но вдь Вулкановъ головной уборъ

Носить случалось людямъ и почище!

Ааронъ (тихо). Вдь щеголяетъ въ немъ и Сатурнинъ.

Деметрій. Такъ почему жъ тому, кто смлъ и ловокъ

Въ такихъ длахъ и въ добрый часъ уметъ

Ввернуть словцо иль подойти съ подаркомъ,

Не попытать достигнуть своего?

Вдь ты видалъ, какъ подъ носомъ лсничихъ

Тишкомъ проносятъ пойманную дичь.

Ааронъ. Ну, вотъ вы, значитъ, видите и сами,

Что взять свое есть средство и тайкомъ.

Хиронъ. Ну, безъ сомннья, лишь бы вышелъ случай^

Деметрій. Почуялъ дло врно Ааронъ.

Ааронъ. А если бы его почуять тоже

Умли вы, то не пришли бъ сюда

Смущать меня дурацкой вашей ссорой.

Ужель настолько глупы вы, чтобъ снова

Ее начать? Убудетъ разв васъ,

Когда добьетесь своего вы оба?

Хиронъ. Я слова противъ не скажу.

Деметрій. Ни я,—

Лишь былъ бы я въ числ достигшихъ цли.

Ааронъ. Такъ миръ и ладъ! стыдитесь глупыхъ ссоръ!

Должны соединиться вы во имя

Того, что именно сердило васъ.

Помогутъ вамъ пусть хитрость и коварство!

Чего нельзя достичь прямой дорогой —

Окольнымъ добывается путемъ,

Какой укажетъ случай. Вдь была

Лукреція ни лучше ни честне,

Чмъ эта Бассіанова любовь,

Лавинія. Тутъ нуженъ быстрый путь.

Наборъ пустыхъ и безконечныхъ вздоховъ

Не приведетъ васъ ровно ни къ чему,

И я скажу, что длать вамъ. Сегодня

Предположенъ великолпный ловъ.

Вс римскія красавицы сойдутся

Толпой въ лсу, а въ немъ найдется много

Укромныхъ мстъ, пустынныхъ и безлюдныхъ,

Назначенныхъ какъ-будто бы самой

Природою для пакостныхъ продлокъ.

Вамъ надо постараться залучить

Половче вашу лань въ густую чащу,

А тамъ вольны вы будете съ ней сдлать

Все, что придетъ вамъ въ умъ, коль не добромъ,

Такъ силою. Такимъ путемъ вы. только

Добьетесь своего, иныхъ же средствъ

Нтъ никакихъ. Пойдемте сообщить

О томъ, что мы затяли, цариц.

Она свой умъ высокій посвятила

Какъ разъ теперь мечт — грознй отмстить

Своимъ врагамъ, такъ если мы откроемъ

Ей замыслъ нашъ, то намъ своимъ совтомъ

Она его суметъ заострить

Еще врнй! потушитъ ваши ссоры

И все сведетъ къ желанному концу.

Дворъ императора — дворецъ молвы.

Въ немъ стны говорятъ и слышатъ камни,

Лса жъ скромны, безжалостны и страшны.

Такъ добивайтесь, молодцы лихіе,

Того, что вы хотите! Тамъ, въ глуши

Пустынныхъ дебрей, ждетъ васъ исполненье

Желаній страстныхъ вашихъ! насладитесь

Досыта вы Лавиніей своей.

Хиронъ. Совтъ хорошъ, и данъ онъ не трусливымъ.

Деметрій. Sit fas aut nefas ²³). Я до той поры,

Пока не укрощу своихъ желаній,

Per Styga per manes vehor ²⁴). (Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Лсъ. Вдали слышны звуки роговъ и собачій лай..

(Входятъ Титъ Андроникъ съ охотниками, Маркъ Андроникъ, Луцій, Квинтъ и Марцій).

Титъ Андр. Ну, вотъ готово все: день свтелъ, ясенъ,

Поля свжи, зеленый лсъ шумитъ.

Спустить велите гончихъ, пусть разбудитъ

Царя съ супругой ихъ веселый лай.

Пора вставать и принцу. Грянемъ мы

Охотничій нашъ хоръ. Отдастся эхомъ

На весь онъ станъ. Вамъ, дти, поручаю

Въ особенности строго охранять

Лицо монарха. Нынче ночью былъ я

Смущенъ тяжелымъ сномъ, но утро быстро

Прогнало тучи полуночныхъ грёзъ.

(Рога и пнье. Входятъ Сатурнинъ, Тамора,

Бассіанъ, Лавинія, Деметрій, Хиронъ и свита).

Титъ Андр. Съ пріятнымъ утромъ, государь! А также

Вы, государыня! Я общалъ

Потшить васъ веселою охотой.

Сатурнинъ. И началъ хорошо,— не рано ль только

Охота наша подняла съ постели

Для первой брачной ночи нашихъ дамъ?

Бассіанъ. Что скажешь ты, Лавинія?

Лавинія. Нимало:

Проснулась я ужъ больше двухъ часовъ.

Сатурнинъ. Пусть подадутъ тогда намъ колесницы

И лошадей. (Тамор) Увидишь ты, мой другъ,

Что значитъ наша римская охота.

Маркъ Андр. Моимъ собакамъ нипочемъ сыскать

Труднйшій слдъ пантеры. Вихремъ могутъ

Взлетть он хоть на прямой утесъ.

Титъ Андр. Равно и я отъ звря не отстану

Съ моимъ конемъ. Летитъ въ поляхъ быстрй

Онъ ласточки.

Деметрій (Хирону тихо). А мы, Хиронъ, съ тобой

Безъ лошадей и безъ собакъ затравимъ

Сегодня лань, какой имъ не видать. (Уходятъ).

СЦЕНА 3-я.

Пустынное мсто въ лсу.

(Входитъ Ааронъ съ мшкомъ золота).

Ааронъ. Когда бъ меня теперь увидлъ умный,

То могъ почесть бы круглымъ дуракомъ,

Собрался спрятать золото я въ яму,

Съ тмъ, чтобъ его вовки не видать.

Но пусть, кто такъ подумаетъ, узнаетъ,

Что выкуетъ здсь спрятанный металлъ

Продлку мн — одну изъ тхъ, какія,

Когда повесть ихъ съ ловкостью, родятъ

Чудеснйшую пакость. Такъ покойся

Пока здсь съ миромъ, золото! Довольно

Ты принесешь собою безпокойствъ

Тмъ, кто тебя получитъ отъ царицы,

Какъ даръ ея. (Зарываетъ золото. Входитъ Тамора).

Тамора. Другъ дорогой! зачмъ

Ты смотришь такъ печально? Все вокругъ

Насъ такъ свтло и радостно. Смотри:

Въ кустахъ щебечутъ птицы, зми, свившись,

Лежатъ на жаркомъ солнышк, листва

Дрожитъ подъ тихимъ втеркомъ, бросая

На землю тнь. Присядемъ здсь. Чу! слышишь,

Какъ сладкій голосъ эха вторитъ лаю

Веселыхъ псовъ, какъ-будто бы съ насмшкой

Передразнить задумавши и ихъ

И звукъ роговъ. Двойную слышимъ мы

Охоту здсь. Садись, хочу послушать

Я этотъ шумъ, а посл, взявъ примръ

Съ того, что было, говорятъ, съ Дидоной

И рыцаремъ ея, когда укрылись

Они, грозы удары переждавъ,

Въ свой темный гротъ, и мы съ тобою можемъ

Забыть весь міръ въ объятьяхъ! Насладиться

Отраднымъ сномъ въ чаду блаженныхъ ласкъ!

И пусть тогда весь этотъ шумъ охоты,

И лай собакъ, и звукъ роговъ, и пнье

Веселыхъ птицъ насъ веселятъ, какъ нянька

Баюкаетъ ребенка своего.

Ааронъ. Пріучена въ желаньяхъ подчиняться

Венер ты, моими же руководитъ

Старикъ Сатурнъ. Ужъ если я не веселъ,

Угрюмъ и дикъ, по втру распустилъ,

Какъ злобныхъ змй, волосъ моихъ извивы,

То это знакъ недобрый! Значитъ, мн

Не до любви! не до даровъ Венеры!

Пылаетъ месть на дн моей души!

Несу я смерть въ рукахъ моихъ! Кровавыхъ

Я полонъ думъ! Узнай, звзда и счастье

Моей души, не вдающей, кром

Тебя, иныхъ небесъ, что долженъ быть

День этотъ днемъ бды для Бассіана!

Безцнный соловей его не будетъ

Пть больше никогда* Потшатъ дти

Твои себя надъ нимъ сегодня въ волю,

А Бассіанъ съ своей простится жизнью

Подъ ихъ рукой. Ты видишь этотъ свитокъ?

Чреватъ онъ злобнымъ ковомъ. Передай

Его немедля цезарю. Вопросовъ

Не длай мн: за нами здсь шпіонятъ.

Смотри, смотри, идутъ сюда дв жертвы,

Которыхъ мы намтили для мщенья.

Идутъ, судьбы не чувствуя своей.

Тамора. О милый мавръ! Миле мн ты жизни!

Ааронъ. Ни слова, тс… вотъ Бассіанъ, поссорься

Нарочно съ нимъ, а я пришлю сюда

Твоихъ дтей, чтобъ поддержали въ ссор

Они тебя, изъ-за чего она бы

Ни началась.

(Уходитъ Ааронъ. Входятъ Бассіанъ и Лавинія).

Бассіанъ. Что вижу я? Кого

Находимъ мы?— императрицу ль Рима,

Покинутую свитою своей?

Иль, можетъ-быть, Діану, въ мигъ, когда,

Оставивъ сни рощъ своихъ священныхъ,

Полюбоваться вздумала она

На славный ловъ?

Тамора. Насмшникъ дерзкій! Смешь

За мной слдить ты въ отдых моемъ!

Мои шпіонить мирныя прогулки!

Когда бъ была Діаной точно я,

Украсила бъ, какъ Актеону, лобъ твой

Рогами я, и растерзали бъ псы

Твои въ лсу разбросанные члены ²⁵).

Лавинія. Не горячись, прекрасная царица!

Молва идетъ, что украшать рогами

Искусна точно ты, и если здсь

Тебя мы видимъ съ мавромъ, то, конечно,

Намревались вы заняться этой

Работой съ нимъ. Да будетъ сохраненъ

Супругъ твой отъ собакъ твоихъ! Легко имъ

Принять вдь за оленя и его.

Бассіанъ. Иль ты не видишь, какъ позорно честь

Твою пятнаетъ этотъ киммеріецъ ²⁶)?

Передаетъ онъ черноту свою

Вдь и теб! Становишься противной

Ты, какъ и онъ. Зачмъ ты удалялась

Отъ слугъ своихъ? Зачмъ тобой покинутъ

Твой снжно-блый конь? Ушла одна ты

Въ пустынный лсъ съ презрннымъ, дикимъ мавромъ.

Могла твоя чудовищная страсть

Одна толкнуть тебя на это дло.

Лавинія. А разъ была здсь поймана ты нами,

То какъ же было не вскипть теб

Порывомъ злости? Какъ не насказать

Обидныхъ словъ тому, кто уличилъ

Тебя въ твоихъ продлкахъ? (Бассіану) Удалимся,

Мой добрый другъ, пусть тшитъ здсь себя

Она своей, какъ воронъ черной, страстью!

Для ддъ такихъ пристойнй мста нтъ.

Бассіанъ. Мой цезарь-братъ узнаетъ обо всемъ.

Лавинія. Ея поступки всмъ давно извстны.

О цезарь добрый, какъ обманутъ ты!

Тамора. И я должна все слушать терпливо!

(Входятъ Деметрій и Хиронъ).

Деметрій. Мать! что съ тобой? Царица дорогая!

Ты такъ блдна! Взглядъ страшенъ твой и дикъ.

Тамора. Иль думаете вы, что нтъ причинъ

Мн быть такой? Затащена сюда

Я силою! Схватили эти двое

Меня въ лсу, и очутилась съ ними

Я здсь, въ пустынной дебри, гд и лтомъ

Деревья сухи, голы, гд вс листья

Заглушены побгомъ вредныхъ травъ,

Гд не видать лучей отрадныхъ солнца,

И слышенъ крикъ зловщій только совъ

Да вороновъ. Была приведена

Я ими къ этой страшной, черной ям,

Поставлена на край ея, и тутъ

Они со смхомъ закричали мн,

Что здсь ночами бродятъ злые бсы,

Шипятъ ежи и зми, что никто

Не выдержитъ всхъ ужасовъ, какіе

Здсь ждутъ его, не потерявъ разсудка,

Не умеревъ! И, напугавъ до смерти

Меня, они мн крикнули, что буду

Привязана я ими къ корнямъ пня

И брошена на страшную погибель!

Меня клеймили именемъ они

Развратницы, распутной злобной готки,

И Богъ знаетъ какимъ еще наборомъ

Обидныхъ, гнусныхъ прозвищъ! Если бъ вы,

На счастье, не пришли ко мн на помощь,

То сдлали бъ они наврно все,

Чмъ мн грозили здсь. О дти, дти!

Отмстите имъ, когда лишь дорога

Вамъ ваша мать! Не буду звать иначе

Я васъ дтьми.

Деметрій (закалывая Бассгана). Вотъ чмъ я докажу,

Что сынъ теб я точно.

Хиронъ (пронзая его также). А затмъ

Вотъ доказательство, что мечъ умю

Держать и я.

Лавинія. Кончай, Семирамида ²⁷),

Кончай, что ими сдлано! Что, впрочемъ,

Такъ звать тебя:— Таморы имя лучше

Всмъ выкажетъ вдь варварство твое.

Тамора. Гд мой кинжалъ? Увидите вы, дти,

Что ваша мать уметъ также мстить.

(Замахивается на Лавинію).

Деметрій. Нтъ, нтъ, постой, оставь ее!— есть дло

У насъ до ней. Дай вымолотить зерна

Сначала намъ, а тамъ сожги солому.

Вдь кукла эта чванилась своей

Невинностью! святымъ обтомъ, даннымъ

Предъ брачнымъ алтаремъ! Теб въ лицо

Съ насмшкою бросала чванно этимъ

Она добромъ,— такъ неужели мы

Позволимъ, чтобъ снесла съ собой въ могилу

Она его несмятымъ?

Хиронъ. Никогда!

Позволю обратить себя скоре

Я въ эвнуха. Мы туловище мужа

Оттащимъ къ сторон, и пусть оно

Подушкой будетъ ей, пока мы въ волю

Себя надъ ней потшимъ.

Тамора. Не забудьте

Лишь медъ похитивъ, задушить осу,

А то какъ разъ ужалитъ.

Хиронъ. Будь спокойна:

Себя прикрыть сумемъ. Ну, красотка,—

Идемъ теперь! Отнимемъ у тебя

Сокровище твое, которымъ ты

Такъ чванишься, мы силой. Будетъ намъ

Съ тобой забава всласть.

Лавинія. Тамора!.. ты

Вдь женщина…

Тамора. Кончайте: съ ней болтать мн

Охоты нтъ.

Лавинія. О! умолите, принцы,

Хоть вы ее позволить мн сказать

Два слова ей.

Деметрій. О, да, о, да, царица:

Дай ей поговорить и полюбуйся

Потокомъ горькихъ слезъ ея. Останься

Лишь твердою къ мольбамъ ея, какъ камень

Къ ручьямъ дождя.

Лавинія. Тигренокъ учитъ мать

Свирпости! Излишній трудъ: она

Влила ее въ тебя. Окаменила

Кускомъ, какъ твердый мраморъ, молоко,

Какимъ питался ты. Всосалъ свою

Жестокость ты изъ материнской груди.

Но не всегда бываютъ схожи дти

Одинъ съ другимъ. (Хирону) Уговори хоть ты,

Какъ женщину, ее, быть милосерднй!

Хиронъ. Я?— или хочешь ты, чтобъ незаконнымъ

Сочли меня?

Лавинія. Да, правду ты сказалъ!

Забыла я, что жаворонка воронъ

Не высидитъ. Но слышать привелось

Когда-то мн (о, если бъ убдилась

Я въ томъ теперь!), что далъ обрзать левъ

Себ разъ какъ-то царственные когти,

Смягчившись добротой! Мн говорили,

Что вороны выкармливаютъ часто

Чужихъ, заброшенныхъ птенцовъ, забывши

Своихъ, сидящихъ голодомъ! Такъ будь же

Со мной и ты, наперекоръ твоей

Жестокости, я не скажу: нжна,

Но хоть на малость кротче и добре!

Тамора. Къ твоимъ словамъ глуха я. Прочь ее!

Съ моихъ возьмите глазъ!

Лавинія. О, если такъ,

То трону я тебя мольбой иною:

Вступись во имя моего отца

За честь мою! Припомни: могъ тебя онъ

Вдь умертвить, и спасена ты имъ.

Не будь же такъ жестока! Преклони

Ко мн оглохшій слухъ твой!..

Тамора. Такъ узнай же,

Что если бъ не была моимъ врагомъ

Сама ты лично, такъ была бы ради

Ужъ одного я твоего отца

Безжалостна къ мольбамъ твоимъ! (Сыновьямъ) Должны:

Вы помнить, дти, какъ молила тщетно,

Рыдая, я, чтобъ былъ спасенъ отъ смерти

Вашъ, принесенный злобно въ жертву, братъ!

Моей мольбой Андроникъ не смягчился,—

Такъ мн ли быть мягкосердечной къ ней?

Натшьтесь же! Вамъ отдаю ее

На волю я. Кто хуже съ ней поступитъ —

Доставитъ больше радости тмъ мн!

Лавинія. О, заслужи, царица, имя доброй!

Убей меня сама своей рукой!

О жизни не прошу я: вдь убита

Ужъ я въ тотъ мигъ, какъ умеръ мой супругъ.

Тамора. Чего жъ тогда, безумная, ты просишь?

Лавинія. Убитой быть и избжать того,

О чемъ, какъ женщин, мн даже стыдно

И говорить! Спаси, спаси меня

Отъ ихъ презрнной страсти, худшей вдвое,

Чмъ смерть сама! Убей меня! зарой

Живую въ грязный ровъ, гд бъ не увидлъ

Меня никто! Такъ поступивъ, ты будешь

Убійцей милосерднымъ.

Тамора. Какъ! лишить

Моихъ дтей награды?— никогда!

Пусть надъ тобой они себя потшатъ,

Какъ захотятъ.

Деметрій. Довольно! наболтала

Ты слишкомъ много намъ.

Лавинія. Какъ! ни участья,

Ни жалости!.. О зврь! позоръ и стыдъ

Всхъ женщинъ ты. Будь проклята!

Хиронъ. Зажму

Теб я ротъ (Деметрію). А ты тащи за мной

Убитаго. Его мы спрячемъ въ яму,

Какъ намъ веллъ исполнить Ааронъ.

(Деметрій и Хиронъ уходятъ съ трупомъ Бассіана и уводятъ силой Лавинію).

Тамора. Прощайте, дти! Сдлайте ее лишь

Безвредной намъ впередъ. Не буду знать

Ни счастья ни веселья я, покуда

Не уничтожу весь презрнный родъ

Андрониковъ! Потшатся пускай

Надъ этой дрянью дти, я жъ пойду,

Чтобъ повидать возлюбленнаго мавра. (Уходитъ).

СЦЕНА 4-я.

Тамъ же.

(Входятъ Ааронъ, Квинтъ и Марцій).

Ааронъ. Сюда, скорй, скорй ²⁸), сейчасъ мы будемъ

Какъ разъ у ямы, гд я сослдилъ

Чудеснйшаго барса.

Квинтъ. Я не знаю,

Что сдлалось со мной: мои глаза

Слипаются, я ими худо вижу.

Марцій. Представь, я тоже! Если бы не стыдъ,

Я бросилъ бы охоту. (Оступившись, падаетъ въ яму).

Квинтъ. Это что?

Свалился ты… вотъ подлая засада!

Прикрыта такъ терновникомъ, что сразу

Ея и не увидишь. На листв

Замтна кровь, и свжая, точь-въ-точь

Росинки на цвтахъ. Сдается мн,

Что здсь дурное мсто. Братъ! ты слышишь?

Скажи, ты не ушибся?

Марцій (изъ ямы). О! ушибся,

И какъ еще! ушибся о предметъ,

Какой нельзя безъ ужаса и видть.

Ааронъ (въ сторону). Пойду теперь я къ цезарю: пускай:

Найдетъ онъ ихъ обоихъ здсь. Улики

Не надобно яснй, что Бассіанъ

Убитъ былъ ихъ руками. (Уходитъ Ааронъ).

Марцій. Что жъ не поможешь

Ты мн отсюда выбраться? Свалился

Вдь я въ ужасный ровъ, облитый кровью.

Квинтъ. Я самъ сраженъ какимъ-то небывалымъ

И страннымъ ужасомъ. Холодный потъ

Проникъ меня всего, дрожу всмъ тломъ

Отъ страха я и чую сердцемъ больше,

Чмъ видитъ глазъ.

Марцій. Ты правъ, взгляните только

И ты и Ааронъ сюда на дно

Ужасной этой ямы. Страшный видъ

Представится вамъ крови и злодйства.

Квинтъ. Я здсь одинъ, насъ Ааронъ оставилъ.

Страхъ такъ ослабилъ сердце мн, что я

Не въ силахъ и взглянуть на то, о чемъ

Мн не страшно даже думать. Разскажи,

Что видишь ты? Клянусь теб, что въ жизни

Мн не случалось, даже бывъ ребенкомъ,

Пугаться такъ, не зная самъ, чего.

Марцій. Лежитъ здсь Бассіанъ, облитый кровью.

Зарзанъ онъ и брошенъ, какъ овца,

Въ ужасный этотъ ровъ.

Квинтъ. Но въ немъ, сказалъ ты,

Вдь такъ темно, то какъ же могъ узнать ты,

Что это онъ?

Марцій. Узналъ по блеску перстня,

Надтаго на обагренной кровью

Его рук. Онъ въ ям льетъ свой свтъ,

Какъ лучъ могильной лампы ²⁹), озаряя

И поблднвшій обликъ мертвеца

И все вокругъ. Такъ на Пирама лилъ

Потоки свта мсяцъ въ часъ, когда

Лежалъ несчастный юноша, облитый

Потокомъ крови двственной своей ³⁰).

Братъ, помогні Какъ ни ослабъ, быть-можетъ,

Рукой и ты, все жъ сдлай хоть попытку

Дать мн возможность выбраться отсюда,

Изъ этой страшной пропасти, ужаснй

Которой быть не можетъ и Коцитъ ³¹).

Квинтъ. Дай руку мн: я постараюсь сдлать

Все, что могу. Рискну свалиться даже

Съ тобой туда же, гд нашелъ могилу

И Бассіанъ. Нтъ! не могу! не въ силахъ

Я вытащить тебя!

Марцій. И я не въ силахъ

Самъ выбраться, когда мн не подашь

Ты помощи.

Квинтъ. Дай разъ еще мн руку.

Тебя не брошу я, пока не будешь

Ты мной спасенъ, иль самъ не провалюсь

Къ теб и я. Со мною будешь ты,

Иль я съ тобой.

(Падаетъ въ яму. Входятъ Сатурнинъ и Ааронъ).

Сатурнинъ. Скорй, скорй! Посмотримъ,

Что здсь за ровъ, и кто въ него упалъ.

Эй!— отвчай, кто ты такой? Зачмъ

Спрыгнулъ ты въ пасть глубокой этой бездны?

Марцій. Несчастный сынъ Андроника, попавшій

Сюда въ прискорбный часъ, чтобъ здсь найти

Трупъ брата твоего.

Сатурнинъ. Трупъ брата? Разв

Мертвъ Бассіанъ? Ты шутишь! Часъ, не больше

Тому назадъ, его я встртилъ вмст

Съ его женой, въ охотничьей лачуг,

Гд лса край.

Марцій. Не знаю, гд ты видлъ

Его живымъ, но мертваго нашли

Его мы здсь.

(Входятъ Тамора со свитой. Титъ Андроникъ и Луцій).

Тамора. Гд мужъ мой, императоръ?

Сатурнинъ. Здсь, здсь, Тамора, и сраженный горемъ

Безвыходнымъ.

Тамора. Гд брать твой, Бассіанъ?

Сатурнинъ. Бередишь рану сердца моего ты

До глубины! Несчастный Бассіанъ

Злодйски умерщвленъ.

Тамора (подавая свитокъ). Явилась поздно

Я, значитъ, съ этимъ свиткомъ, подлымъ планомъ

Трагедіи, безвременно скосившей

Нить дней его. Дивлюсь, какъ вроломно

Скрывать способны люди подъ улыбкой

Порою ковъ такихъ злодйскихъ длъ.

Сатурнинъ (читаетъ свитокъ).

‘Коль скоро не удастся намъ, любезный

Охотникъ нашъ, достичь, чего хотимъ

(Ты понялъ, что вопросъ о Бассіан),—

То постарайся выкопать ему

Могилу самъ. Найдешь за то награду,

Какъ сказано, ты подъ густой крапивой,

У корней бузины, прикрывшей входъ

Въ ту яму, гд ршили схоронить

Мы мертвый трупъ. Исполнивъ это, будешь

Почтенъ ты нашей дружбою навкъ’.

Тамора, о Тамора! было ль въ свт

Злодйство хуже этого? Вотъ яма,

А вотъ и бузина. Скорй ищите,

Не скрылся ль здсь охотникъ тотъ, которымъ

Убитъ мой братъ?

Ааронъ. Смотрите! вотъ мшокъ

Съ червонцами.

Сатурнинъ (Андронику). Твои два кровожадныхъ

И злыхъ щенка лишили брата, жизни.

Тащите ихъ изъ ямы, и обоихъ

Сейчасъ въ тюрьму! Останутся они

Тамъ до поры, покуда мы для нихъ

Не выдумаемъ жесточайшей казни.

Тамора. Какъ! оба въ этой ям? Вотъ какъ случай

Помогъ злодйство вывести на свтъ.

Титъ Андр. Я, государь, склоняя предъ тобою

Ослабшія колни и рыдая

Потокомъ слезъ, текущихъ ужъ съ трудомъ,

Прошу тебя о милости: коль скоро

Докажется, что злое это дло

Виною было рукъ моихъ дтей…

Сатурнинъ. Докажется? Какихъ намъ доказательствъ

Желать еще? Кто отыскалъ письмо?

Тамора. Его, поднявъ съ земли, мн далъ Андроникъ.

Титъ Андр. Такъ было точно, государь, но я

Молю тебя, отдай мн на поруки

Моихъ дтей! Клянусь теб я гробомъ

Покойнаго отца, что будутъ оба

Представлены по первому приказу,

Чтобъ жизнью искупить свою вину.

Сатурнинъ. Не соглашусь отдать ихъ на поруки

Я никогда, или за мной и ты.

А вы несите тло и тащите

За нимъ убійцъ. Не позволяйте молвить

Другъ съ другомъ слова имъ. Вина обоихъ

Такъ очевидна, что, когда бъ придумать

Могли мы кару, худшую, чмъ смерть,

Была она тогда бы ихъ удломъ.

Тамора. Я умолю, Андроникъ, государя.

Не безпокойся за твоихъ дтей.

Минуетъ зло.

Титъ Андр. Иди за мною, Луцій.

Не вздумай съ ними говорить въ пути. (Уходятъ).

СЦЕНА 5-я.

Тамъ же.

(Деметрій и Хиронъ тащатъ изнасилованную и изуродованную ими Лавинію съ отрубленными руками и вырзаннымъ языкомъ).

Деметрій. Ну, вотъ теперь разсказывать ты можешь

Кому и гд захочешь (если только.

Найдется чмъ), кто оскорбилъ тебя

И вырвалъ твой языкъ.

Хиронъ. Обдумай, какъ бы

Все это записать, пиши своими

Обрубками.

Деметрій. Смотри, смотри: она

Грозитъ еще намъ знаками.

Хиронъ. Ступай

Къ себ домой, умой водою руки.

Деметрій. Умыть теперь ей нечего, да нечмъ

И говорить! Пускай теперь потшить

Она себя прогулкою въ лсу.

Хиронъ. Будь ею я — я съ горя бы сейчасъ

Повсился.

Деметрій. Да, если бъ было, чмъ

Веревку свить.

(Уходятъ Деметрій и Хиронъ. Входитъ Маркъ Андроникъ).

Маркъ Андр. Кто здсь? кого я вижу?

Племянница! куда собралась ты?

Куда бжишь? Гд мужъ твой?.. Что со мной?

Иль я во сн?.. Отдамъ все, что имю,

Лишь только бъ это былъ тяжелый сонъ!..

А если нтъ, то пусть меня сразитъ

Заблудшая планета, чтобы вчнымъ

Заснулъ я сномъ! Отвть мн, дорогая,

Чьи варварскія руки отрубили

Теб твои?.. Лишили двухъ втвей,

Въ чьей чудной тни радостью сочли бы

Забыться сномъ внчанные цари?

Пожертвовали всмъ бы, чтобъ добиться

Хоть въ половину общанья сладкой

Твоей любви! Что жъ ты молчишь? Увы!

Что вижу я!.. струя горячей крови,

Какъ бурнымъ втромъ возмущенный ключъ,

То вдругъ прильетъ, то вдругъ исчезнетъ снова

На розовыхъ устахъ твоихъ во слдъ

За сладкимъ ихъ дыханьемъ. Обезчестилъ

Какой-нибудь Терей тебя и вырвалъ

Затмъ теб языкъ, чтобъ не могла ты

Его изобличить ³²). Ты отвращаешь

Твое лицо подъ мукою позора,

Какой тебя постигъ, и, несмотря

На то, что потеряла столько крови

Изъ трехъ ужасныхъ ранъ твоихъ, ты все же

Краснешь отъ стыда! краснешь такъ же,

Какъ солнца ликъ подъ налетвшимъ быстро

Прозрачнымъ, легкимъ облакомъ. Ужели

Сказать я долженъ самъ себ, что это

Все истина?.. О, если бъ заглянуть

Въ твое могъ сердце я! узнать, какимъ

Чудовищемъ ты сгублена!— себ

Я душу облегчилъ бы, разразившись

Проклятьями ему! Вдь если горе

Сокрыто въ нашемъ сердц, то, какъ печь,

Оно испепелитъ насъ! Филомела,

Лишившись языка, могла объ этомъ

Сказать, хоть вышивъ шелкомъ образъ горя,

Какимъ была постигнута ³³), но ты

Сошлась съ Тереемъ боле жестокимъ!

Отскъ теб и руки онъ, какими

Могла бъ изобразить еще прелестнй

Ты злобную судьбу свою! О, если бъ

Могъ видть этотъ зврь, съ какимъ искусствомъ

Лилейные персты твои порхали

По звонкимъ струнамъ лютни, заставляя

Ихъ цловать себя!— не тронулъ онъ бы

Тебя вдь и за жизнь свою! Когда бъ

Онъ слышалъ голосъ твой, звучавшій чище

Гармоніи небесъ,— изъ рукъ своихъ

Онъ выронилъ бы ножъ, заснувъ, какъ Церберъ,

Завороженный ракіи пвцомъ ³⁴)!

Идемъ со мной: ты ослпишь отца

Ужаснымъ этимъ зрлищемъ! Часъ бури

Волнами можетъ затопить луга.

Суди жъ, что будетъ съ бдными глазами

Андроника, когда рыдать онъ будетъ

Не часъ иль два, а годы! Не чуждайся жъ

Меня теперь: мы плакать будемъ вмст.

И пусть бы слезы облегчили насъ! (Уходятъ).

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА 1-я.

Улица въ Рим.

(Входятъ сенаторы, трибуны и судьи съ Маркомъ и Квинтомъ, ведомыми на казнъ. Впереди идетъ Титъ Андроникъ).

Титъ Андр. Склоните слухъ, почтенные отцы,

Къ моимъ мольбамъ! Сенаторы, трибуны!

Почтите старость лтъ моихъ! Провелъ я

Въ опасныхъ войнахъ -ихъ, между тмъ, какъ вы

Спокойно, мирно спали въ это время!

Я васъ молю во имя крови той,

Какую пролилъ я въ защиту Рима!

За ночи, проведенныя на стуж!

За слезъ ручьи, текущіе по старымъ

Моимъ щекамъ, — явите милосердье

Къ моимъ несчастнымъ дтямъ! Ихъ сердца,

Поврьте мн, испорчены не столько,

Какъ думаютъ! Не пролилъ ни слезинки

Я, потерявъ ихъ двадцать два! Погибли

Они за Римъ на пол ратной чести!…

Но лью потоки слезъ я передъ вами

За этихъ двухъ! (Падаетъ на землю). Пишу я на земл

Скорбь горестнаго сердца! Напоитъ

Пусть слезъ моихъ ручей сухую землю

Затмъ, что кровь дтей моихъ заставитъ

Ее зардться краскою стыда.

(Процессія ведомыхъ на казнь уходитъ).

Земля, земля!.. Полью тебя слезами

Я старыхъ глазъ моихъ обильнй вдвое,

Чмъ вс дожди апрльскихъ юныхъ дней!

Тебя увлажу въ лтнюю засуху!

Твой зимній снгъ слезами растоплю!—

Лишь откажись отъ требованья злого

Упиться чистой, неповинной кровью

Моихъ дтей!

(Входитъ Луцій съ обнаженнымъ мечомъ).

Почтенные трибуны!

Достигли вы преклонныхъ лтъ!.. Спасите жъ

Моихъ дтей! Пусть будетъ отмненъ

Вашъ приговоръ! Позвольте мн, чтобъ могъ я

Моимъ глазамъ, не плакавшимъ вовки,

Краснорчивыхъ имя дать витій!

Луцій. Отецъ мой благородный! Передъ кмъ

Рыдаешь ты?.. Вдь нтъ здсь никого,—

Передаешь свое ты горе камнямъ.

Титъ Андр. Ахъ, Луцій, не мшай!.. Прошу, за братьевъ

Вдь я твоихъ!.. Внемлите благосклонно

Мольбамъ моимъ, трибуны!

Луцій. Бдный, бдный!

Тебя не слышитъ ни одинъ трибунъ.

Титъ Андр. Пусть даже такъ… Вдь если бы они

И слышали, то все равно къ моимъ

Мольбамъ ушей своихъ бы не склонили!

А если бъ и склонили, то не съ тмъ,

Чтобъ мн помочь… Но все жъ молить я долженъ,

Хоть пользы въ томъ и нтъ! Взывать я буду

Къ холоднымъ этимъ камнямъ! Пусть они

Не могутъ мн отвтить, но въ моихъ

Глазахъ и камни лучше, чмъ трибуны!

Они мою не прерываютъ рчь,

Лежатъ у ногъ моихъ они, смиренно

Внимая горькимъ жалобамъ моимъ!

Мои безмолвно впитывая слезы,

Они какъ-будто сами слезы льютъ!..

Когда бъ одть ихъ, какъ трибуновъ, въ тоги,

Римъ въ нихъ трибуновъ лучшихъ бы нашелъ.

Нжны, какъ воскъ, покажутся и камни

Въ сравненьи съ злой суровостью римлянъ.

Кремень молчитъ и насъ не оскорбляетъ,

Трибуны жъ рчью шлютъ людей на смерть…

Но на кого, скажи, ты вынулъ мечъ свой?

Луцій. Хотлъ спасти я имъ отъ смерти братьевъ,

И приговоръ за то объявленъ мн

Быть изгнаннымъ.

Титъ Андр. Счастливецъ!.. Ты вдь этимъ

Освобожденъ! Ужели былъ безуменъ

Настолько ты, чтобъ не понять, что Римъ —

Берлога хищныхъ тигровъ? Вдь нужна

Добыча имъ, а въ Рим нтъ добычи

Для нихъ иной, какъ только я и весь мой

Несчастный родъ! Такъ какъ же не сказать,

Что ты счастливъ тмъ, что навки изгнанъ

Изъ логовища этихъ злыхъ обжоръ?..

Но кто сюда идетъ за братомъ Маркомъ?

(Входятъ Маркъ Андроникъ и Лавинія).

Маркъ Андр. Готовься, Титъ, лить горестныя слезы

И сердце скорбью растерзать свое.

Нтъ словъ сказать, что вынесть обреченъ ты

Въ твои года!

Титъ Андр. Въ мои года?.. Что жъ это?

Маркъ Андр. Смотри, вотъ та, которая была

Твоею дочерью.

Титъ Андр. Она моя

Дочь и теперь.

Луцій. О! Этотъ страшный видъ

Меня убилъ!

Титъ Андр. Встань, слабодушный!.. Прямо

Смотри въ ея лицо!.. Отвть, отвть,

Лавинія, чьи проклятыя руки,

Тебя лишили рукъ твоихъ, сразивъ

Глаза отца ужаснымъ этимъ видомъ?

Вдь нтъ глупца, который сталъ бы воду

Лить въ океанъ иль головни бросать

Въ огонь троянскихъ стнъ, пылавшихъ бурно

И безъ того! Такъ кто жъ усилить вздумалъ

Такъ скорбь мою, которую считалъ

Не знающей предла я и прежде?..

Она смется надо мною, какъ Нилъ,

Когда въ разлив бурно затопляетъ

Онъ берега ³⁵)… Подайте мечъ, чтобъ могъ

Я отрубить и собственныя руки!..

Безъ пользы для меня он сражались

Въ бояхъ за Римъ и принесли за это

Мн скорбь одну! Вскормили только горе!

Я поднималъ ихъ тщетно для мольбы!

Безплодной для меня была ихъ служба!

Прошу я ихъ мн оказать услугу

Послднюю: пусть отрубить поможетъ

Одна другую мн… Счастлива ты,

Лавинія, лишившись рукъ! Отъ нихъ

Намъ пользы нтъ, когда мы служимъ Риму!..

Луцій. Отвтъ, сестра, кто поступилъ съ тобой

Такъ варварски?

Маркъ Андр. Увы! прекрасный органъ,

Высказывавшій такъ краснорчиво

Ея, бывало, мысли, вырванъ злобно

Изъ клтки той, гд, точно птичка, плъ онъ

Мелодіи, плнявшія и старыхъ

И молодыхъ!

Луцій. Отвть тогда хоть ты,

Чьихъ это дло рукъ?..

Маркъ Андр. Ее нашелъ я

Уже такой. Она въ лсу скиталась,

Какъ лань, когда, пораненная на смерть,

Скрывается она отъ глазъ людей.

Титъ Андр. Она была моей любимой ланью ³⁶),

И кто ее поранилъ — сдлалъ меньше

Вреда бы мн, когда бъ меня убилъ!

Стою теперь, какъ на скал, пустынной,

Я, окруженный бездной злобныхъ волнъ,

И съ мига жду на мигъ, что встанетъ бурный

Сейчасъ приливъ, и валъ его поглотить

Меня на дн своихъ соленыхъ ндръ!

Прошли дорогой этой къ смерти дти,

И вотъ на ней же предо мной стоитъ

Еще мой сынъ, приговоренный къ ссылк,

А съ нимъ и братъ, рыдающій надъ горемъ,

Какимъ постигнутъ я!.. Но хуже, хуже

Всхъ этихъ золъ ужасная судьба

Твоя, Лавинія! Дороже мн ты

Моей души! Когда бъ тебя представилъ

Себ такою на картин я,

То вдь и тутъ съ отчаянья бы могъ я

Сойти съ ума,— чего же ждать теперь,

Когда такой тебя я вижу точно!..

Ты отереть свои не можешь слезы!

Сказать не можешь нжнымъ языкомъ,

Кто былъ палачъ, твой варварскій мучитель!

Твой мужъ убитъ, а братья казнены!

Смотри, Маркъ, Маркъ! и ты, сынъ Луцій, тоже:

Едва я братьевъ помянулъ — струя

Горячихъ слезъ ей оросила щеки,

Точь-въ-точь роса, когда дрожитъ она

На лиліи, оторванной отъ втки.

Маркъ Андр. Быть-можетъ, плачетъ о покойномъ муж

Она своемъ, убитомъ ихъ рукой,

Иль о судьб несчастной ихъ, коль скоро

Считаетъ ихъ невинными.

Титъ Андр. Когда бы

Считала ихъ убійцами она,

То радоваться слдовало ей бы

Зато, что правый покаралъ законъ

Проступокъ ихъ! Но нтъ!.. Такъ поступить

Они бы не могли: за это явно

Свидтельствуютъ слезы ихъ сестры,

Рыдающей о смерти ихъ!.. О, дай мн

Поцловать, Лавинія, тебя!

Дай мн понять какимъ-нибудь движеньемъ,

Чмъ могъ тебя бы успокоить я.

Быть-можетъ, хочешь ты, чтобъ братъ твой Луцій,

Я, Маркъ и ты сама уныло сли

На берегу прозрачнаго ручья

И, глядя въ лоно струй его, взирали бъ,

Какъ исказили слезы лица намъ,

Подобно тмъ лугамъ, покрытымъ иломъ,

Гд бурный валъ оставилъ страшный слдъ?

И стали бъ мы въ струи смотрть, покуда

Соль нашихъ слезъ, съ водою слившись струй,

Ихъ не лишила бъ свжаго ихъ вкуса,

Въ соленый, горькій превративъ разсолъ!

Не отрубить ли и свои намъ руки?

Не прочь ли вырвать языки себ?

Не провести ль въ безмолвіи печальномъ

Съ тобой остатокъ нашихъ скорбныхъ дней?..

Что длать намъ? Должны мы, чей языкъ

Способенъ говорить еще, придумать

Какой-нибудь ужасный шагъ, которымъ

Въ грядущемъ былъ бы изумленъ весь міръ.

Луцій. Не плачь, отецъ,— довольно! Посмотри,

Какъ горько, глядя на тебя, рыдаетъ

И бдная сестра моя.

Маркъ Андр. Терпнье,

Племянница. Отри свои глаза

И ты, мой добрый Титъ.

Титъ Андр. Ахъ, Маркъ! Вдь знаю

Я хорошо, что отереть не можешь

Моихъ ты слезъ, затмъ, что твой платокъ

Пропитанъ ими также.

Луцій. Я отру

Теб твои, Лавинія.

Титъ Андр. Маркъ, Маркъ!

Смотри сюда: ея понятны знаки…

Имй она языкъ — она сказала бъ.

И брату то, что я сказалъ теб!

Сказала бы, что онъ своимъ, промокшимъ

Отъ слезъ, платкомъ не можетъ осушить

Ея печальныхъ слезъ, какъ ты не можешь,

При всемъ желаньи, осушить моихъ!

О, какъ, способно тронуть насъ такое

Сочувствіе въ сердцахъ!.. Но далеко

Оно отъ утшенья точно такъ же,

Какъ адъ далекъ отъ рая!

(Входитъ Ааронъ).

Ааронъ. Императоръ

Черезъ меня веллъ теб сказать,

Андроникъ, такъ: когда сердечно любишь

Ты сыновей, то пусть ты самъ, сынъ Луцій

Иль братъ твой Маркъ себ отрубить руку

И отошлетъ ее къ нему. За это

Проститъ онъ сыновей твоихъ и ихъ

Вернетъ теб живыми. Твой поступокъ

Искупитъ ихъ вину.

Титъ Андр. О милосердый

Нашъ государь! О добрый Ааронъ!

Кто могъ бы ждать, что пропоетъ намъ воронъ

Пснь жаворонка, встника зари ³⁷)!

Съ восторгомъ отрублю себ я руку,

И ты поможешь сдлать это мн.

Луцій. Стой, стой, отецъ!.. Не отдавай почтенной

Твоей руки,— руки, сразившей столько

Враговъ въ бою,— достаточно моей.

Въ дни юности потеря крови легче,

И братьевъ я рукой своей спасу.

Маркъ Андр. Нтъ!.. защищали вашими руками

Вы въ битвахъ Римъ, кровавою скирой

Писали гибель на чел враговъ,

Покрылись славой въ подвигахъ,— мои же

Вкъ провели въ поко праздной нги,—

Такъ пусть он искупятъ жизнь моихъ

Племянниковъ. Я радъ, что ихъ сберегъ

Для этой славной цли.

Ааронъ. Такъ ршайте жъ

Скоре, кто пожертвуетъ собой,

Чтобъ во-время могло прійти прощенье.

Маркъ Андр. Я жертвую своей рукой.

Луцій. Нтъ, нтъ!

Не будетъ такъ!

Титъ Андр. Не спорьте: втвь, чей корень

Уже отсохъ, срывается сперва,

А потому я первый здсь

Луцій. Отецъ!

Когда меня ты почитаешь сыномъ,

Позволь спасти отъ смерти братьевъ мн!

Маркъ Андр. А я молю, когда святую память

Ты чтишь отца, когда любилъ всмъ сердцемъ

Ты нашу мать,— позволь мн доказать,

Что я тебя люблю любовью брата.

Титъ Андр. Ну, хорошо: я руку сохранить

Ршилъ свою.

Луцій. Иду я за скирой.

Маркъ Андр. А я ее направлю на себя.

(Луцій и Маркъ Андроникъ уходятъ).

Титъ Андр. Я обману обоихъ васъ. Сюда,

Приблизься, Ааронъ. Подай мн помощь

Твоей рукой, а я теб за это

Отдамъ свою.

Ааронъ (тихо). Ну, если ты обманомъ

Зовешь поступокъ твой, то я такимъ

Обманщикомъ не буду, но зато

Сумю обмануть тебя иначе.

Увидишь это самъ ты черезъ часъ.

(Отрубаетъ Титу руку. Возвращаются Луцій и Маркъ Андроникъ).

Титъ Андр. Вы можете теперь свой кончить споръ.

Что должно было сдлать, я ужъ сдлалъ,

Снеси монарху руку, Ааронъ.

Скажи ему, что охранялъ я ею

Его отъ многихъ бдъ, а потому

Пускай ее схоронитъ онъ съ почетомъ:

Она достойна этого. Считаю,

Что я купилъ дтей, какъ два брильянта,

Пустой цною, но для меня цна

Все жъ дорога, затмъ, что вдь купилъ я

То, что по праву могъ считать своимъ

И безъ того.

Ааронъ. Иду, Андроникъ!.. Знай,

Что ты, простясь съ рукой, зато получить

Своихъ дтей. (Тихо) Иль, говоря врне,

Ихъ головы… Въ какой восторгъ приводитъ

Меня злодйство это ³⁸)! Пусть глупцы

Хлопочутъ о добр,— къ смазливымъ рожамъ

Оно идетъ, но Ааронъ быть хочетъ

Душой черне, чмъ его лицо.

(Уходитъ Ааронъ).

Титъ Андр. Ну, вотъ, подъемлю къ небу я мою

Единственную руку и къ земл

Своимъ склоняюсь одряхлвшимъ тломъ!

Коль скоро есть еще благая власть,

Способная сочувствовать несчастью,

То къ ней взываю я! (Лавиніи) Какъ!.. преклоняешь

И ты со мной колни? О, склони ихъ,

Мое дитя!.. Услышитъ небо нашу

Къ нему мольбу. Иначе омрачимъ

Его мы бурей вздоховъ и закроемъ

Свтъ солнечный, какъ застилаетъ часто

Его туманъ дождливыхъ облаковъ.

Маркъ Андр. О милый братъ!.. Молчи о томъ, чего

Нельзя достичь, и не вдавайся въ крайность,

Глубокую, какъ бездна.

Титъ Андр. А моя

Печаль не бездна разв? Разв есть

Для ней предлъ?.. Такъ пусть же безъ предла

Я буду выражать ее.

Маркъ Андр. Смири

Себя благоразумьемъ.

Титъ Андр. Могъ бы такъ

Я поступить, когда бъ была разумна

Причина тяжкихъ бдъ моихъ! Въ границахъ

Сдержалъ тогда бъ я жалобы свои!

Но вдь земля бываетъ залита

Потокомъ водъ подъ хлябью водъ небесныхъ!

Горой въ моряхъ вздымаются валы

Въ отвтъ:на ревъ бушующаго втра:

Такъ можно ль ждать разумнаго порядка

Въ такихъ длахъ? Я — океанъ, и дочь

Меня волнуетъ вздохами! Какъ небо,

Она льетъ хляби слезъ, а я — земля!

И если я взволнованъ точно море

Подъ бурей этихъ вздоховъ, то, равно,

Залитъ я, какъ земля, ея слезами!

Мн перенесть бды ея нтъ силъ!

Какъ пьяница, свое я долженъ горе.

Изрыгнуть вонъ, такъ дай же волю мн

Хотя страдать! Кто столько потерялъ,

Иметъ право стовать и плакать.

(Входитъ посланецъ, неся дв отрубленныя головы и руку).

Посланецъ. Почтенный Титъ Андроникъ!.. Дурно ты

Вознагражденъ за доблестную руку,

Которую послалъ неосторожно

Такъ цезарю. Вотъ головы твоихъ

Двухъ сыновей съ рукой твоею вмст.

Съ насмшкой злою посланы они

Со мной теб. Твоя ршимость стала

Забавой высшихъ лицъ. Сильнй я плачу

Надъ тяжкою бдой твоей, чмъ плакалъ,

Услышавъ всть, что умеръ мой отецъ!

(Уходитъ посланецъ).

Маркъ Андр. Ну, если такъ — пусть въ ндрахъ Сицилійскихъ

Остынетъ пламя Этны! Пусть, какъ адъ,

Во мн пылаетъ сердце! Вынесть больше

Въ душ нтъ силъ! Рыдая съ бднякомъ,

Его все жъ утшаемъ мы,. но, злобно

Надъ нимъ смясь, вдвойн ему наносимъ

Мы этимъ смерть.

Луцій. Что жъ это? Раны больше

Ужъ, кажется, нельзя и нанести!..

Такъ почему жъ не слдуетъ за нею

Тотчасъ же смерть? Проклятый жизни даръ

Все держится, не уступая смерти,

Хоть, кажется, живого въ насъ теперь

Осталось отъ всего одно дыханье. (Лавинія цлуетъ ею).

Маркъ Андр. О бдная!.. Въ подобномъ поцлу

Отрады нтъ. Струей воды холодной

Не отогрть, замерзшую змю.

Титъ Андр. Когда же сонъ пройдетъ ужасный этотъ?

Маркъ Андр. Конецъ надеждамъ всмъ!.. Умри, Андроникъ!

Ты не во сн: вотъ головы твоихъ

Двухъ сыновей и рядомъ видишь съ ними

Ты руку благородную твою.

Вотъ изувченная дочь, а вотъ

Изгнанникъ сынъ, безкровный, поблднвшій

Отъ вида этихъ ужасовъ! Я — братъ твой,

Недвижный и нмой, какъ изваянье!

Нтъ, нтъ… Не стану сдерживать своей

Я горести! Равно и ты грызи

Оставшуюся руку! Рви свои

Сдые волосы, и пусть закроетъ

Навки намъ глаза ужасный этотъ

Печальный видъ! Что жъ ты затихъ? Настала

Пора грозы: будь страшенъ и неистовъ!

Титъ Андр. Ха-ха-ха-ха!..

Маркъ Андр. Смешься ты?.. Чему?:

Пора ль теперь для смха?

Титъ Андр. Что же длать,

Когда нтъ слезъ, которыми бы могъ.

Заплакать я? Моя бда, какъ злой,

Свирпый врагъ, задумала мои

Похитить даже слезы! Хочетъ сдлать

Меня слпымъ, чтобъ я не могъ найти

Дверей въ пещеру мести. Мн кричатъ

Дв эти головы съ угрозой громкой,

Что мн не знать отрады до поры,

Пока моимъ врагамъ обратно въ горло

Я не вобью всхъ бдствій тхъ, какія

Самъ вынесъ я отъ нихъ. Что жъ должно длать?..

Съ чего начать? Приблизьтесь вс ко мн:

Я каждому изъ васъ хочу поклясться,

Что буду мстить! Обтъ произнесенъ.

Ты мн поможешь, добрый братъ, снести

Одну изъ ихъ головъ, а я возьму

Оставшейся рукой моей другую.

Безъ дла не останешься и ты,

Лавинія: въ зубахъ снесешь мою

Отрубленную руку ты. (Луцію). Ты жъ, мальчикъ,

Оставишь насъ: вдь ты изгнанникъ! Жить

Не можешь съ нами ты! Укройся къ готамъ,

Сбери намъ въ помощь войско тамъ, и если

Еще меня ты любишь, въ чемъ всмъ сердцемъ

Увренъ я, то уходи! Вотъ мой

Прощальный поцлуй. Найдется дла

Довольно впредь для каждаго изъ насъ.

(Титъ, Маркъ и Лавинія уходятъ).

Луцій. Прощай, Андроникъ, доблестный отецъ!

Несчастне тебя не сыщешь въ Рим,

Прощай и ты, надменный, гордый Римъ!

Прощай, пока назадъ вернется Луцій!

Заложниковъ я оставляю здсь,

Дражайшихъ мн, чмъ жизнь. Прости и ты,

Несчастная сестра. О, если бъ могъ я

Тебя вновь сдлать прежней! Мы должны —

И я и ты — въ забвеньи жить и гор!

Но если живъ останусь я, то клятву

Даю отмстить! Заставлю Сатурнина

Съ Таморой я стоять у городскихъ

Воротъ, какъ жалкихъ нищихъ! Ждетъ судьба ихъ

Тарквинія съ женой его! Въ станъ готовъ

Ведетъ мой путь. Предъ собраннымъ мной войскомъ

Падутъ во прахъ и Римъ и Сатурнинъ.

(Уходитъ).

СЦЕНА 2-я.

Комната въ дом Тита Андроника. Накрытый столъ для обда.

(Входятъ Титъ Андроникъ, Маркъ Андроникъ, Лавинія и малолтній сынъ Луція).

Титъ Андр. Теперь садитесь, но не шьте больше,

Чмъ надобно для подкрпленья силъ,

Назначенныхъ для нашей страшной мести

За море вынесенныхъ нами бдъ.

Возьмись, братъ Маркъ, распутать этотъ узелъ.

У насъ съ твоей племянницей вдь нтъ

На это рукъ! Несчастныя созданья, —

Не можемъ мы, въ знакъ нашей тяжкой скорби,

Скрестить ихъ даже на своей груди.

Моей несчастной правою рукою

Въ отчаяньи могу себя лишь бить я,

Рыдая горько, въ грудь, чтобы утишить

Біенье сердца тмъ! Доведено

Оно вдь до безумья градомъ бдъ,

Какія вынесло въ тлесной этой

Темниц бренной плоти. (Лавиніи). Ты жъ, ландкарта

Несчастій злыхъ³⁹), способная одними

Лишь знаками ихъ выказать! Не можешь

Бить даже въ грудь себя ты, чтобъ заставить

Смириться сердце, такъ заставь его

Молчать хоть горькимъ вздохомъ! усмири

Стенаньями! Возьми зубами ножъ

И рань его, чтобъ горькихъ слезъ потокъ,

Наполнивъ сердце черезъ эту рану,

Въ соленой влаг утопилъ его!

Маркъ Андр. Фу, братъ, стыдись! Ты наложить жестоко

Даешь совтъ ей руки на себя.

Титъ Андр. Что это значитъ?.. Иль сошелъ съ ума

Ты съ горя самъ? Безумнымъ право быть

Имю я одинъ! Самоубійство

Не будетъ ей жестокимъ. И зачмъ ты.

Сказалъ притомъ, что собственныя руки

Она наложитъ на себя?.. Вдь рукъ

У бдной нтъ! Такъ говоря, вдь ты

Удваиваешь горе ей такъ точно,

Какъ если бы заставили Энея

Два раза повторить разсказъ о томъ,

Какъ палъ Пергамъ, и какъ навки сталъ

Несчастнымъ онъ. Не говори же больше

Ей о рукахъ! Зачмъ напоминать

О томъ, чего лишились мы? Но, впрочемъ,

Какой болтаю вздоръ я самъ! Какъ-будто бъ,

Не заикнись ты о рукахъ, могли мы

Забыть, что нтъ у ней ихъ! Но довольно

Болтать объ этомъ. Кушай на здоровье,

Лавинія. А гд жъ питье? Маркъ, Маркъ!

Взгляни, какъ понимаю я, что хочетъ

Она сказать. Я мученицы знаки

Читаю и безъ словъ: она сказать

Желаетъ намъ, что нтъ питья иного

Ей, кром слезъ, что забродить его

Заставила печаль румянцемъ яркимъ

На горестныхъ щекахъ ея. Достигъ,

Безмолвная страдалица, умнья

Читать въ твоихъ я знакахъ все, что ты

Захочешь мн сказать, какъ понимаютъ

Отшельники другъ друга на молитв ⁴⁰).

Ты не вздохнешь, ты не поднимешь къ небу

Обрубки рукъ, не поведешь глазами,

Не встанешь на колни безъ того,

Чтобъ не составилъ азбуки я тотчасъ

Изъ всхъ твоихъ движеній и не понялъ

Сейчасъ твоихъ всхъ мыслей.

Сынъ Луція. Не печалься

Такъ, ддушка, старайся лучше тетю

Развеселить и успокоитъ лаской

Иль сказочкой.

Маркъ Андр. Разстрогался и мальчикъ

При вид, какъ его горюетъ ддъ.

Титъ Андр. Не плачь, малютка, полно!.. Посмотри-ка,—

Ты весь въ слезахъ, не порти ими жизнь.

(Маркъ ударяетъ ножомъ по столу).

Что, братъ, съ тобой? Зачмъ ты такъ ударилъ

Своимъ ножомъ?

Маркъ Андр. Убилъ я муху.

Титъ Андр. Муху?

Безжалостный! Заставилъ сердце сжаться

Мое ты, сдлавъ это! Я пресыщенъ

И безъ того ужъ видомъ всякихъ зврствъ.

Не должно брату Тита убивать

Невинной, бдной твари! Прочь!.. съ тобой я

Быть не хочу.

Маркъ Андр. Убилъ я только муху.

Титъ Андр. Но вдь у ней, быть-можетъ, были тоже

Отецъ и мать. Подумай, какъ повсятъ

Они, печально крылышки свои,

Какъ будутъ жалобно жужжать! Бдняжка,

Невинная ни въ чемъ, потшить насъ

Она своимъ хотла тихимъ пньемъ,

А ты ее безжалостно убилъ!

Маркъ Андр. Вдь эта муха изъ породы вредныхъ,

Она черна, какъ мавръ императрицы,

И вотъ за что убита мной.

Титъ Андр. О, о!..

Тогда беру назадъ свое я слово!

Прости меня,— поступокъ твой хорошъ.

Дай ножъ и мн, хочу ее помучить

Съ тобой и я! Воображу, что мавра

Держу въ рукахъ!.. Что онъ сюда явился

Затмъ, чтобъ подло отравить меня!

Вотъ, вотъ теб, а вотъ Тамор!.. Извергъ!

Не такъ еще принижены вдь мы,

Чтобъ не могли убить зловредной мухи,

Съ которой схожъ, какъ уголь черный, мавръ.

Маркъ Андр. О бдный, бдный! Горе заставляетъ

Его за правду призраки считать.

Титъ Андр. Возьмите столъ, пора итти, идемъ,

Лавинія. Я въ комнат твоей

Теб прочту два-три разсказа грустныхъ

О дняхъ былыхъ… Пойдемъ и ты, малютка,

Твои глаза моложе вдь моихъ,—

Такъ передамъ, уставъ, теб я книгу.

(Уходятъ).

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Тамъ же. Передъ домомъ Тита Андроника.

(Входятъ Титъ Андроникъ и Маркъ. Затмъ вбгаетъ сынъ Луція, за которымъ слдуетъ Лавинія).

Сынъ Луція. Спрячь, ддушка, спрячь меня скоре!

За мной бжитъ, зачмъ — не знаю, тётя.

Вонъ, вонъ она!… Ты видишь, дядя Маркъ?

Ахъ, тётя, тётя! Что съ тобой? Что надо?

Маркъ Андр, Сюда, мой мальчикъ, стой, не трусь.

Титъ Андр. Она

Теб вреда не сдлаетъ: вдь любитъ

Она тебя всмъ сердцемъ.

Сынъ Луція. Да,— любила,

Когда былъ здсь отецъ мой.

Маркъ Андр. Что ты хочешь,

Лавинія, сказать намъ?

Титъ Андр. Не пугайся,

Мой милый мальчикъ. На ум есть что-то,

Я вижу, у нея. Смотри: ей надо,

Чтобъ ты пошелъ за нею. Никогда

Корнелія вдь такъ не занималась

Съ дтьми, читая рчи Цицерона

Обоимъ имъ, какъ добрая твоя

Лавинія съ тобой ⁴¹). Стараться долженъ

Узнать ты, что ей надо.

Сынъ Луція. Не могу!

Не въ силахъ угадать! Сдается, право,

Мн, не сошла ль она совсмъ съ ума?

Не разъ твердилъ ты мн, что злое горе

Способно насъ бываетъ довести

До бшенства. Читалъ я, что Гекуба

По улицамъ скиталась, обезумвъ

Отъ злой бды. Вотъ этимъ-то и былъ я

Испуганъ такъ. Самъ знаю я, что тетя

Ко мн добра, и что любимъ я ею,

Какъ матерью, такъ неужели бъ стала

Она меня пугать, не потерявъ

Разсудокъ свой? Конечно, можетъ-быть,

Я виноватъ и побросалъ напрасно

Свои вс книги, убжавъ сюда.

Прости мн, тетя!.. Я тебя люблю вдь

Отъ всей души. Пойду охотно даже

Я за тобой, лишь только бъ дядя Маркъ

Пошелъ за нами также.

Маркъ Андр. Я согласенъ,

Пойдемъ со мной.

(Лавинія торопливо толкаетъ книги, брошенныя мальчикомъ).

Титъ Андр. Смотри, братъ, братъ!.. У ней

Есть что-то на ум! Чмъ смущена ты,

Лавинія? Тебя интересуетъ

Одна изъ этихъ книгъ. Какую хочешь

Увидть ты? Открой предъ ней ихъ, Луцій.

Я знаю, ты начитанна, умна.

Пойдемъ со мной: къ твоимъ услугамъ будутъ

Вс пачки книгъ моихъ,— забудь лишь только

На мигъ въ занятьяхъ время до поры,

Когда откроетъ небо намъ злодя,

Виновника бды твоей. Какую жъ

Имть ты хочешь книгу? Для чего

Ты учащенно поднимаешь къ небу

Остатки рукъ?

Маркъ Андр. Повидимому, хочетъ

Она намъ этимъ знакомъ показать,

Что не одинъ, а нсколько злодевъ

Виновны въ этомъ дл. Я увренъ,

Что это такъ, когда лишь жестъ ея

Не знакъ простой мольбы о мести къ небу.

Титъ Андр. Какую книгу выбрала, малютка,

Она изъ этой кучи?

Сынъ Луція. ‘Превращенья

Овидія’, — дана мн эта книга

Моей покойной матерью.

Маркъ Андр. Быть-можетъ,

По памяти къ усопшей избрала

Она ее.

Титъ Андр. Нтъ, нтъ, смотри: ей надо

Найти въ ней что-то, помоги же ей ⁴²)

Сыскать страницу. Эта?— прочитаю:

Трагическій разсказъ о Филомел,

Какъ зврски погубилъ ее Терей ⁴³).

Насиліе?.. Боюсь, что стада жертвой

Его и ты.

Маркъ Андр. Смотри: какъ разъ она

Указываетъ эту намъ страницу.

Титъ. Андр. Лавинія!— ужель была ты точно

Захвачена? Погублена въ дремучемъ,

Густомъ лсу? Да, да!— такое мсто

Есть именно въ лсу, въ которомъ мы

Охотились. (О, если бъ никогда

На мысль не приходило намъ затять

Охоту злую эту!). Мсто точно

Устроено природою самой

Для тайныхъ зврствъ, убійства и насилій!

Маркъ Андр. Не создала природа бы его,

Когда бъ трагедій не любили боги.

Титъ. Андр. Отвть, мое дитя, открой намъ все,—

Ты здсь въ кругу друзей. Какой вельможа

Изъ римскихъ знатныхъ лицъ дерзнулъ злодйски

Такъ поступить? Не самъ ли Сатурнинъ

Виновенъ въ этомъ дл, какъ Тарквиній,

Покинувшій свой станъ, чтобъ опозорить

Лукреціи невинной чистоту?

Маркъ Андр. Садись, племянница, садись и ты,

Любезный братъ. Пусть вдохновятъ меня

Меркурій, Зевсъ и Аполлонъ съ Палладой,

Чтобъ могъ злодйство это я открыть.

Братъ, братъ, смотри, Лавинія — ты также:

Песокъ здсь чистъ и ровенъ. Если можешь

То сдлай, что я покажу теб.

(Беретъ въ зубы палку, и, водя ее ногами, пишетъ на песк).

Я написалъ мое, ты видишь, имя,

И написалъ безъ помощи руки.

Будь проклятъ тотъ, кто прибгать заставилъ

Къ подобнымъ средствамъ насъ! Пиши такъ точно

Теперь и ты. Открой намъ то, что хочетъ

Открыть самъ Богъ, чтобъ мы могли отмстить.

Пускай пошлетъ теб возможность небо

Намъ показать, кто оскорбилъ тебя.

Узнавъ же все — найдемъ мы путь для мести.

(Лавинія беретъ въ зубы палку и пишетъ на песк, водя палку обрубками рукъ).

Титъ Андр. О, я прочелъ! Ты написала, вижу,

Stuprum.— Chiron — Demetrius ⁴⁴).

Маркъ Андр. Какъ? сыновья развратные Таморы?

Вотъ кто въ кровавомъ дл виноватъ!

Титъ Андр. Magni dominator poli,

Tarn lentus audis scelera? Tarn lentus vides ⁴⁵)?

Маркъ Андр. Приди въ себя, приди, — хоть я и знаю,

Что возмутить кротчайшую могло бы

Ребенка душу то, что прочитали

Мы на песк. Вс на колни! Встань,

Лавинія, встань рядомъ съ ней и мальчикъ.

Ты римскаго вдь Гектора надежда ⁴⁶)!

Торжественную клятву принести

Должны вы вс,— какъ клялся Юній Брутъ

Со скорбнымъ мужемъ оскверненной такъ же

Лукреціи,— что смертью отомстимъ

Мы этой шайк вроломныхъ готовъ!

Увидимъ кровь презрнную мы ихъ

Иль вс умремъ, покрытые позоромъ.

Титъ Андр. Мстить мы должны, но только какъ? Забылъ ты,

Что если ранить этихъ медвжатъ,

То самка-мать возстанетъ имъ въ защиту.

А вдь она въ связи съ свирпымъ львомъ.

Его она суметъ убаюкать

И усыпить, когда же онъ заснетъ,

То воля ей творить, что ни захочетъ.

Неопытный еще, какъ вижу, ты

Охотникъ, Маркъ! Такъ предоставь все дло

Исполнить мн. На мдной я скрижали

Стальнымъ рзцомъ немедля запишу

Ея слова: вдь на песк разветъ

Ихъ бурный втеръ, какъ листы Сивиллъ.

Къ чему жъ тогда послужитъ, что успли

Мы здсь узнать? (Луцію) Что скажешь ты, мой мальчикъ?

Сынъ Луція. Скажу, что будь большимъ я, то и спальня

Ихъ матери защитой не была бы

Для этихъ римскихъ презрнныхъ рабовъ ⁴⁷).

Маркъ Андр. Такъ, мальчикъ мой! за Римъ неблагодарный

Съ такимъ же пыломъ бился твой отецъ.

Сынъ Луція. Покуда живъ, я буду биться тоже.

Титъ Андр. Пойдемъ теперь въ тотъ домъ, гд я храню

Оружіе. Имъ снарядить хочу я

Тебя, мой милый мальчикъ. Ты снесешь

Его въ подарокъ сыновьямъ Таморы.

Почтить мн надо ихъ. Вдь ты исполнишь,

Что я велю?

Сынъ Луція. Да, ддушка: кинжаломъ

Проткну имъ грудь.

Титъ Андр. Нтъ, мальчуганъ, не то!

Я научить хочу тебя иному.

Иди и ты, Лавинія, за мной.

А ты присмотришь, Маркъ, пока за домомъ.

Мы съ Луціемъ затяли забаву,

Которой усмхнутся при двор.

Увидите, какъ насъ любезно примутъ.

(Уходятъ Титъ Андроникъ, Лавинія и сынъ Луція).

Маркъ Андр. О боги! Кто при вид зла и бдъ,

На честнаго упавшихъ человка,

Не сжалится надъ нимъ! Не долженъ, Маркъ,

Его ты покидать въ безумь горькомъ,

Какимъ постигнутъ онъ. Вдь вынесъ сердцемъ

Онъ боле ударовъ злой судьбы,

Чмъ принялъ въ битв вражескихъ ударовъ

На сталь щита. И все жъ остался онъ,

Какъ прежде, добръ: не хочетъ мстить врагамъ ⁴⁸).

Отмсти же за него, святое небо! (Уходитъ).

СЦЕНА 2-я.

Тамъ же. Комната во дворц.

(Въ одну дверь входятъ Ааронъ, Хиронъ и Деметрій, въ другую — сынъ Луція и слуга со связкой оружія, перевитой бумагой съ надписью).

Хиронъ. Смотри, Деметрій: къ намъ пришелъ сюда

Сынъ Луція съ какимъ-то порученьемъ.

Ааронъ. Да, съ глупымъ порученьемъ отъ такого жъ

Безумца-дда.

Сынъ Луція. Прихожу съ смиреннымъ

Привтомъ я отъ дда моего,

Андроника (тихо). Молю боговъ я Рима,

Чтобъ васъ они сгубили.

Деметрій. Благодарны

Теб мы, милый Луцій. Въ чемъ же новость?

Луцій (тихо). Въ томъ, что открыты оба вы, злоди

И наглецы! (Громко) Мой ддъ поднесть желаетъ

Прекрасное оружье вамъ, какъ даръ,

Достойный вашей юности, — надежды

Родной страны. Такъ онъ веллъ сказать.

Примите жъ этотъ даръ. Передаю

Я вамъ его съ надеждой, что найдете

Вы, чмъ себя вооружить, когда

Къ тому настанетъ время, и за симъ

Прощаюсь съ вами, (тихо) изверги, какихъ

Позорнй нтъ. (Сынъ Луція и служитель уходятъ

Деметрій. Что жъ это? Свитокъ и исписанъ весь.

Прочтемъ:

Integer vitae sceerisque punis,

Non eget Mauri iaculis, nec areu ⁴⁹).

Хиронъ. Стихъ изъ Горація, — его, я помню,

Читалъ давно въ грамматик.

Ааронъ. Да, да,—

Горацій! врно сказано (Въ сторону) Вдь вотъ

Что значитъ быть ослами! Дло это

Не шуточно. Я вижу по всему,

Что старику извстна какъ-то стала

Продлка ихъ, и онъ послалъ писанье

Имъ это съ тмъ, чтобъ ихъ больнй поранить,

А дураки не чуютъ ничего!

Будь мать ихъ на ногахъ, какъ посмялась

Она бъ надъ блажью стараго глупца!

Но, впрочемъ, ей спокойной надо быть

И въ этомъ безпокойномъ положеньи ⁵⁰).

(Громко). Что скажете? Недурно вдь, что мы,

Чужіе люди здсь, да сверхъ того,

Явившись въ Римъ какъ плнные, достигли

Такихъ высокихъ почестей! Въ восторгъ

При мысли прихожу я, что ни въ чемъ

Не уступили мы трибуну въ самыхъ

Дверяхъ дворца и предъ глазами брата!

Деметрій. А я еще довольнй, что такой

Сановникъ важный съ подлымъ раболпствомъ

Намъ шлетъ дары.

Ааронъ. Вдь есть за что!— почтили

Своимъ любезнымъ, дорогимъ вниманьемъ

Вы дочь его.

Деметрій. Потшиться не прочь

Я былъ бы точно такъ же и со всми

Римлянками.

Хиронъ. Что жъ!— доброе желанье:

Вдь въ немъ любовь.

Ааронъ. Недостаетъ, чтобъ вамъ

Аминь сказала матушка.

Хиронъ. Ну, это

Она бъ охотно молвила, будь даже

Римлянокъ вдвое больше.

Деметрій. Вознесемъ

Теперь мольбу къ богамъ мы, чтобъ явили

Они свою ей помощь въ тяжкихъ мукахъ.

Ааронъ (тихо). Молитесь лучше дьяволамъ: вдь боги

На насъ смотрть не станутъ. (За сценой трубы).

Деметрій. Это что?

Я слышу императорскія трубы.

Хиронъ. Не родился ль ему на радость сынъ?

Деметрій. Молчи, — идутъ.

(Входитъ кормилица съ чернымъ ребенкомъ на рукахъ).

Кормилица. Привтъ прекраснымъ принцамъ!

Скажите мн, не встртился ли вамъ

Мавръ Ааронъ?

Ааронъ. Онъ, меньшій или большій,

Чмъ онъ, мн все равно ⁵¹). Мавръ предъ тобою.

Кормилица. Ахъ, Ааронъ!— вдь мы погибли вс!

Придумывай, что длать?

Ааронъ. Что? съ чего

Ты размяукалась? Кого ты держишь

И прячешь такъ?

Кормилица. Ахъ!— спрятать бы хотла

Я, что держу отъ всхъ! Держу позоръ

Царицы нашей я! Безчестье Рима!

Она вдь разршилась!

Ааронъ. Отъ чего?

Кормилица. Отъ бремени.

Ааронъ. Да дарятъ ей боги

Покой и отдыхъ. Кто же родился?

Кормилица. Чертенокъ.

Ааронъ. Вотъ забавно!— такъ она

Мать дьявола?

Кормилица. Нтъ тутъ забавы нтъ,

Тутъ грхъ съ бдой! Смотри: уродъ, какъ жаба,

Лежитъ онъ средь прекраснйшихъ дтей

Страны прекрасной нашей. Мать велла

Отдать его теб: вдь онъ твой оттискъ,

Твоя печать. Ты долженъ окрестить

Его твоимъ кинжаломъ.

Ааронъ. Прочь, подлянка!

По-твоему, негоденъ черный цвтъ?

Мальчишка хоть куда: — здоровый, пухлый!

Цвтокъ какъ есть.

Деметрій. Бездльникъ скверный! Что

Надлалъ ты?

Ааронъ. Надлалъ то, чего

Теб ужъ не раздлать.

Хиронъ. Погубилъ

Ты нашу мать.

Ааронъ. Скажи: усугубилъ ⁵²),

Иль, говоря понятне, удвоилъ.

Деметрій. Нтъ, нтъ — сгубилъ! Бездльникъ! адскій песъГ

Будь проклятъ гнусный выборъ, погубившій

Ее навкъ! Проклятье твоему

Отродью, подлый демонъ.

Хиронъ. Жить ему

Мы не дадимъ!

Ааронъ. Ну, нтъ! ребенокъ долженъ

И будетъ жить!

Кормилица. Не долженъ, Ааронъ,—

Такъ хочетъ мать.

Ааронъ. И ты туда жъ? Ну, если

Такъ быть должно, то самъ ужъ я возьмусь

Исполнить приговоръ. Мои въ ребенк

Вдь плоть и кровь.

Деметрій. Давай, я насажу

На мечъ лягушку эту, кончу съ нимъ

Разъ навсегда.

Ааронъ. Своимъ мечомъ скорй

Я выпущу кишки теб,

(Отнимаетъ у кормилицы ребенка и обнажаетъ мечъ).

Назадъ!

Ни съ мста, негодяи! Погубить

Задумали вы собственнаго брата!

Клянусь огнемъ горящихъ я созвздій,

Сіявшихъ ярко въ день и часъ, когда

Былъ зачатъ этотъ мальчикъ, что умретъ

Тотъ, кто посметъ до него коснуться

Хоть волосомъ! Онъ — дорогой мой сынъ

И первенецъ! Замтьте же, мальчишки,

Мои слова: клянусь я Энцеладомъ,

Съ Тифоновой ордой его, Алкидомъ

И богомъ грозныхъ войнъ, что даже имъ

Не удалось мое добро бы вырвать

Изъ рукъ отца! Расхвастались, мальчишки,

Что блы вы! Размазанныя стны!

Раскрашенныя вывски пивныхъ!

Такъ знайте же, что черный цвтъ почетнй

Всхъ остальныхъ! Его другою краской

Не затереть. Вс воды океана

Не могутъ сдлать блыми вовкъ

Ногъ лебедя, хоть онъ въ волнахъ полощетъ

Ихъ цлый день. (Кормилиц) Скажи своей цариц,

Что сберегу ребенка я, какъ мужъ,

Она жъ себя выпутывай, какъ знаетъ.

Деметрій. Ты ль выдашь такъ владычицу свою?

Ааронъ. Она — владычица, а этотъ мальчикъ

Зато я самъ! Я юности моей

Въ немъ вижу мощь и образъ. Не отдамъ

Его за вс сокровища я міра!

На зло вамъ всмъ я сберегу его.

Заставлю поплатиться многихъ въ Рим

За кровь его.

Деметрій. Осудишь этимъ ты

Мать нашу на позоръ.

Хиронъ. Римъ проклянетъ

Ее за эту слабость.

Кормилица. Императоръ

Ее осудитъ въ бшенств на смерть.

Хиронъ. Красню я при этой страшной мысли.

Ааронъ. Краснешь ты?— да!— вотъ награда вамъ

За блый цвтъ смазливой вашей кожи.

Коварный цвтъ, преглупо выдающій

Секретнйшіе помыслы души.

Смотрите: вотъ мальчишка — не чета

Обоимъ вамъ. Съ какой улыбкой смотритъ

Онъ мн въ лицо! Своимъ онъ чернымъ цвтомъ

Мн говоритъ: ‘твой сынъ я, старина!’

Какъ ни толкуй, а^#все же вамъ обоимъ

Родной онъ братъ! Одною вскормленъ кровью

Вдь съ вами онъ! На свтъ изъ той же выползъ

Темницы, какъ и вы. Скажу я даже,

Что братъ онъ вамъ врне, чмъ другой,

Хоть я и отпечаталъ слишкомъ явно

На немъ себя.

Кормилица. Что мн велишь сказать

Цариц ты?

Деметрій. Придумай, что намъ длать.

Мы подчинимся твоему совту.

Пусть будетъ живъ ребенокъ, лишь бы цлы

Остались мы.

Ааронъ. Такъ сядемте и будемъ

Держать совтъ, но я и сынъ займемъ

Почетнйшее мсто, вы жъ садитесь

Подале, вотъ такъ. Теперь толкуйте,

Какъ намъ обезопаситься врнй.

Деметрій. Какъ много женщинъ видли ребенка?

Ааронъ. Вопросъ хорошъ. Вы помните лишь то,

Что если мы въ ладу, то буду самъ

Я кротче агнца, но когда вы съ мавромъ

Поссоритесь, то ни свирпый вихрь,

Ни горный левъ, ни бурный океанъ

Вамъ не покажутся такъ злы и страшны,

Какъ Ааронъ! (.Кормилиц) Отвть намъ на вопросъ:

Какъ много женщинъ видли ребенка?

Кормилица. Корнелія, царицы повитуха,

Она да я, и больше ни души.

Ааронъ. Ты, бабка и царица. Дв, пожалуй,

Сберечь сумютъ тайну, если третью

Убрать долой. Ступай къ императриц

И разскажи, что видла ты здсь.

(Закалываетъ кормилицу).

Квикъ, квикъ! да, да — визжи, какъ поросенокъ

На вертел!

Деметрій. О, что ты сдлалъ!

Ааронъ. Что?

А то, что сдлать мн веллъ разсудокъ.

Ужъ не хотлось ли обоимъ вамъ,

Чтобъ эта сплетница, живой оставшись,

Всмъ выдала строжайшій нашъ секретъ?

Нтъ, юноши, такъ разсуждать нельзя!

Теперь же слушайте, что я придумалъ:

Живетъ какъ разъ недалеко отсюда

Землякъ мой, Мулитей. Его жена

Вчера родила мальчика. Лицомъ

Онъ вышелъ весь въ нее: румянъ и блъ,

Какъ оба вы. Идите жъ къ Мулитею

Й постарайтесь сговориться съ нимъ.

Отсыпьте денегъ матери, откройте

Ей нашъ секретъ, ну, словомъ, сообщите,

Какъ было все! Польстите ей надеждой,

Что сынъ ея наслдникомъ престола

Вдь будетъ впредь. Искусно подмнивъ

Мальчишкой этимъ моего, смирите

Вы бурю во дворц. Пусть императоръ

Баюкаетъ ребенка, твердо вря,

Что няньчитъ своего. Вотъ такъ-то! Ей

(Указывая на кормилицу)

Лкарство я ужъ далъ, а вы возьмитесь

Ее похоронить. Ребята оба

Вы дюжіе, а поле, чтобъ тишкомъ

Ее зарыть, недалеко. Исполнивъ,

Какъ должно, живо все, пошлите бабку

Ко мн сюда жъ,— съ ней надо кончить тоже,

И пусть он тогда болтаютъ об,

Что захотятъ.

Хиронъ. Какъ вижу, тайнъ своихъ

Ты не довришь даже въ пол втру.

Деметрій. Навки благодарны мы теб

За вс твои заботы о Тамор.

(Деметрій и Хиронъ уносятъ тло кормилицы)

Ааронъ. Теперь въ край готовъ полечу быстрй,

Чмъ ласточка! Пристрою тамъ свое

Сокровище и передамъ привтъ

Друзьямъ императрицы. Въ путь, губастый

Проказникъ мой! Отсюда надо мн

Тебя убрать затмъ, что натворилъ вдь

Ты здсь одинъ всю эту кутерьму.

Велю тебя кормить я, не балуя,

Кореньями да кислымъ молокомъ.

Сосать ты будешь козъ и жить въ пещер,

Лихимъ вождемъ я сдлаю тебя.

(Уходитъ и уноситъ ребенка).

СЦЕНА 3~я.

Тамъ же. Площадь.

(Входятъ Титъ Андроникъ, со стрлами, на концахъ которыхъ воткнуты записки. За нимъ Маркъ Андроникъ, его сынъ Публій, сынъ Луція и другіе патриціи съ луками).

Титъ Андр. Впередъ, братъ Маркъ! Друзья мои, вы тоже

Идите вслдъ за мной. Дай, мальчикъ, мн

Взглянуть, каковъ твой лукъ. Смотри врне

На цль твою, и будетъ вренъ выстрлъ..

Terras Astroea reliquit ⁵³),

Ты знаешь, Маркъ,— Астрея удалилась!

Такъ стрлы въ руки, добрые друзья!

Попробуйте забросить въ море сти,

Быть-можетъ, справедливость скрылась въ немъ.

И вы ее поймаете, хоть, впрочемъ,

Большой надежды нтъ: вдь въ океан

Ее сыскать едва ль скорй мы можемъ,

Чмъ на земл. Пусть Публій и Семпроній

Тяжелый трудъ возложатъ на себя:

Пускай пророютъ шаръ земли до центра,

Достигнутъ пусть Плутоновыхъ жилищъ

И, сдлавъ такъ, предъ нимъ повергнутъ просьбу

Андроника, сказавъ, что молитъ онъ

Къ нему быть справедливымъ! что жестоко

Его сразилъ неблагодарный Римъ!

Римъ, Римъ! тебя несчастнымъ, впрочемъ, сдлалъ

Равно и я: склонилъ народъ избрать

Властителемъ тирана, чьею злостью

Пришлось мн пасть! (Патриціямъ) Идите жъ,— обыщите

Вс корабли. Быть-можетъ, Сатурнинъ

Хотлъ окованную справедливость

Услать за море на одномъ изъ нихъ,—

И мы тогда простимся съ ней навки.

Маркъ Андр. О Публій, Публій! не ужасно ль видть

Недугъ, сразившій дядю твоего?

Публій. Намъ надобно слдить за нимъ усердно

И день и ночь, потворствовать мы даже

Должны его причудамъ, ожидая,

Что облегчится временемъ, быть-можетъ,

Его болзнь.

Маркъ Андр. Нтъ, нтъ,— на исцленье

Надежды нтъ! Должны вступить въ союзъ

Мы съ готами и наказать войной

Коварный Римъ, отмстивъ и Сатурнину.

Титъ Андр. Ну, что жъ, друзья сыскали вы ее?

Публій. Нтъ, добрый дядя, но веллъ Плутонъ

Теб сказать, что если просишь мщенія

У ада ты, то адъ теб поможетъ.

Что жъ до твоихъ надеждъ на справедливость.

То на нее разсчитывать нельзя, —

Ее Зевесъ, должно-быть, взялъ на небо

Иль помстилъ невдомо куда.

Титъ Андр. Большое мн она наноситъ горе

Отсрочками. Я въ огненную бъ рку

Прыгнулъ за ней! изъ волнъ бы Ахерона

Ее за пятки вытащилъ! Но мы

Вдь, добрый братъ, не кедры,— мы — кустарникъ!

Гигантскій станъ циклоповъ не данъ намъ!

И хоть крпки спина у насъ и мышцы,

Но не подъ силу вынести и имъ

То зло, какимъ мы сражены судьбою!

Ужъ если точно правосудья нтъ

Ни на земл ни даже въ безднахъ ада,

То обратимся съ теплою мольбой

Мы къ божествамъ послать его намъ съ неба!

Пусть наше горе выместятъ они!

Ко мн, друзья. Ты, Маркъ,— стрлокъ искусный,

Бери жъ стрлу. Вотъ первая — ad Iovem!

Ad Apollinem эта пусть летитъ,

Ad Martern — третья ⁵⁴). Сберегу ее

Я для себя. Стрляй къ Паллад, мальчикъ,

А ты къ Меркурію. (Раздаетъ всмъ стрлы).

Ты, Каюсъ, пустишь

Свою къ Сатурну, но не къ Сатурнину!

Его молить вдь значило бы то же,

Что цлить въ буйный втеръ. Я писалъ

Не зря записки эти. Не осталось

Безъ жаркаго моленья ни одно

Изъ всхъ божествъ.

Марк. Андр. Должны нацлить стрлы

Мы на дворецъ. Надменность Сатурнина

Будь мтой намъ.

Титъ Андр. Стрляй, друзья! (Они стрляютъ).

Вотъ такъ!

Такъ, Луцій мой! Попалъ въ созвздье Двы

Ты хорошо. Паллад передастъ

Она письмо.

Маркъ Андр. Моя жъ стрла промчалась

Далеко за луну. Теперь читаетъ

Зевесъ твое посланье.

Титъ Андр. Публій, Публій!

Взгляни, что ты надлалъ!— отстрлилъ

Ты рогъ Тельца!

Маркъ Андр. Забавный вышелъ случай:

Телецъ съ Окномъ подрался и отшибъ

Ему рога,— они жъ свалились прямо,

Ты видишь, на дворецъ, а тамъ кому же

Ихъ было подобрать, какъ не мерзавцу,

Любовнику Таморы. Приказала

Она ему съ улыбкой ихъ поднесть

Въ подарокъ Сатурнину.

Титъ Андр. Что жъ?— они

Къ нему идутъ, пусть носитъ ихъ на радость!

(Входитъ клоунъ съ двумя голубями въ корзин).

Вотъ всти,— всти съ неба! Маркъ, смотри:

Пришла оттуда почта. (Клоуну) Что принесъ,

Пріятель, ты? Добился ль правосудья

Я наконецъ? Что присудилъ Юпитеръ,

Великій нашъ судья ⁵⁵)?

Клоунъ. Судья-то?— онъ веллъ разобрать вислицу, потому что вшать людей на этой недл не слдуетъ.

Титъ Андр. Я спрашиваю тебя, что сказалъ Юпитеръ?

Клоунъ. Ну, съ нимъ я не знакомъ: пить вмст не приходилось.

Титъ Андр. Бездльникъ! Такъ ты не съ встями?

Клоунъ. Нтъ, только съ голубями.

Титъ Андр. Отчего жъ ты не съ неба?

Клоунъ. Я тамъ отъ роду не бывалъ. Да и сохрани меня Богъ забраться туда прежде времени. Шелъ я просто съ голубями къ трибуну, чтобъ поднесть ихъ ему за ршенье дла моего дяди съ однимъ изъ императорскихъ слугъ.

Маркъ Андр. Вотъ, братъ, прекрасное средство добиться теб своего. Вели ему поднести голубей императору и объяснить твою просьбу.

Титъ Андр. Можешь ли ты прилично объяснить императору мою просьбу?

Клоунъ. Приличьямъ я не обученъ ^б6) и не слыхалъ о нихъ никогда.

Титъ Андр. Э, полно, — не ломайся. Голубей отдашь ты императору, и онъ теб за то окажетъ правосудье. Вотъ деньги за труды. Подайте мн бумаги и перо. Ты, значитъ, можешь подать прилично просьбу?

Клоунъ. Могу, могу.

Титъ Андр. Такъ вотъ она. Придя къ нему, ты долженъ прежде всего встать на колни, поцловать его ноги, вручить ему голубей и затмъ терпливо ждать награды. Я самъ буду недалеко. Исполни же все, какъ я сказалъ.

Клоунъ. Все сдлаю,— только отпустите меня.

Титъ Андр. А есть ли у тебя, пріятель, ножъ?

Дай посмотрть. Ты долженъ обернуть

Его бумагой просьбы. Тиг составилъ

Ее вдь, Маркъ, почтительно? Отдавъ,

Какъ слдуетъ, ее, ты постучишь

Ко мн въ дверь комнаты и все разскажешь,

Что онъ теб сказалъ.

Клоунъ. Спаси васъ Господь!— все исполню.

Титъ Андр. Идемъ, братъ Маркъ. Ты, Публій, тоже съ нами?

(Уходятъ).

СЦЕНА 4-я.

Тамъ же. Передъ дворцомъ.

(Входятъ Сатурнинъ со стрлами въ рукахъ, Тамора, Деметрій, Хиронъ и свита).

Сатурнинъ. Видалъ ли кто-нибудь такую дерзость?

Бывалъ ли оскорбленъ такъ императоръ,

Верховный Рима вождь? такъ опозоренъ?

Кто смлъ надодать ему такъ нагло?

Лзть съ жалобами на неправый судъ?

Вы знаете, конечно, вс (какъ знаютъ

О томъ и сами боги), что какой бы

Ни поднимали забіяки шумъ,

Жужжа народу въ уши о неправд,

То все жъ злоди, дти старика

Андроника, осуждены законно.

Когда же съ горя онъ сошелъ съ ума,

То не обязаны терпть за это

Его мы дерзкихъ выходокъ. Взгляните:

Задумалъ просьбы онъ писать къ богамъ!

Вотъ громкое къ Юпитеру посланье,

Вотъ къ Аполлону, къ Марсу вотъ, а вотъ —

Къ Меркурію! Прекрасные листочки,

Чтобъ ихъ разбрасывать но площадямъ!

Вдь это явно зовъ къ возстанью противъ

Правительства! глумленье надъ судомъ!

Какъ нравится такая вамъ продлка?

Такъ говорить — вдь значитъ разглашать,

Что будто нтъ суда и правды въ Рим.

Я дерзости такой не допущу!

Прикрыть ее не дамъ ему, позволивъ

Разыгрывать притворно дурака.

Узнаетъ онъ съ своею подлой шайкой,

Что есть и будетъ въ Рим правосудье,

Покуда живъ властитель Сатурнинъ!

Законъ дремалъ до сей поры, но будетъ

Мной пробужденъ, а пробудившись разъ,

Сотретъ съ лица земли онъ это племя

Крамольниковъ!

Тамора. О добрый повелитель!

Мой Сатурнинъ, владыко помышленій

И чувствъ моихъ! смягчись, будь милосерденъ

Къ несчастному безумью старика!

Сраженъ вдь горемъ онъ, какое вынесъ,

Лишась дтей! Надломлена душа

Его судьбою ихъ. Каковъ бы ни былъ

Тотъ, кто постигнутъ тяжко такъ бдой —

Достоинъ онъ иль нтъ — ему должны мы

Помочь въ бд, а не жестоко мстить.

(Въ сторону). Должна такъ умная Тамора ладить

‘Со всми здсь. Но Титу я сумю

По капл кровь изъ сердца источить!

Пусть лишь умно успетъ наше дло

Скрыть Ааронъ,— тогда надежный якорь

Безъ страха бурь закинетъ мой корабль.

(Входитъ клоунъ).

Съ чмъ ты пришелъ? ты хочешь что-нибудь?

Клоунъ. Хочу, хочу, если только ты императрица.

Тамора. Я точно императрица, а вотъ сидитъ императоръ.

Клоунъ. Его-то мн и надо. Да спасутъ его боги и святой Стефанъ. Я принесъ ему письмо да еще пару голубковъ.

Сатурнинъ (прочтя письмо). Эй, взять его и тотчасъ же повсить!

Клоунъ. Какъ ты сказалъ? Сколько веллъ отвсить мн денегъ ⁵⁷)?

Тамора. Императоръ веллъ тебя повсить.

Клоунъ. Меня?.. Въ хорошее я, значить, врзался дло, принеся сюда свою шею. (Стража уводитъ клоуна).

Сатурнинъ. Нтъ!.. выносить подобныхъ оскорбленій

Я не могу! Мн ясно, отъ кого

Они пришли. Такимъ дламъ прощенья

Не можетъ быть. Какъ-будто виноватъ

Я, какъ палачъ, въ томъ, что злодя дти,

По чьей вин палъ мой достойный братъ,

Законно казнены? Пусть приведутъ

Мерзавца-старика, притащутъ силой!

Не защитятъ его ни санъ ни годы!

Презрнный плутъ моей не минетъ мести!

Я изведу его! Помогъ взойти

Онъ мн на тронъ, надменно возмечтавши,

Что подчинятся Римъ ему и я! (Входитъ Эмилій).

Что новаго?

Эмилій. Къ оружью вс! Ни разу

Въ немъ не нуждался такъ нашъ старый Римъ.

Грозитъ ему орда возставшихъ готовъ!

Орда людей, ршившихся на все.

Ихъ рать близка. Сынъ Тита, Луцій, избранъ

У нихъ вождемъ, и въ страшной мести намъ

Онъ превзойти грозитъ Коріолана!

Сатурнинъ. Какъ! Луцій вождь? боецъ отважный этотъ?

Оледянида эта всть меня!

Предъ ней поникъ я, какъ цвтовъ безсильный

Предъ холодомъ иль предъ грозою листъ!

Пришла бда: любимецъ онъ народа.

Слыхалъ не разъ, бывало, я, бродя

По городу, сужденья глупой черни,

Что изгнанъ онъ неправедно изъ Рима,

Что цезаремъ желаютъ быть ему.

Тамора. Оставь твой страхъ: нашъ городъ твердъ и крпокъ.

Сатурнинъ. Да, но любимъ народомъ очень Луцій,

Возстанутъ вс, чтобы ему помочь.

Тамора. Когда ты царь, такъ царственъ будь и въ мысляхъ.

Затмится ль солнце тучей комаровъ?

Орелъ препятствовать не станетъ птицамъ

Пть псни ихъ. Онъ знаетъ хорошо,

Что взмахъ одинъ крыла его прогонитъ

Всю стаю прочь. Такъ точно можешь ты

Смирить и смуты Рима. Ободрись же.

Я старика поймаю сладкимъ словомъ,

Какъ на приманку привлекаютъ рыбъ

И злымъ крючкомъ имъ смерть хитро наносятъ!

Погибнетъ онъ, какъ погибаютъ овцы,

Навшись сладкихъ, отравленныхъ травъ.

Сатурнинъ. Просить за насъ пощады онъ у сына

Все жъ не пойдетъ.

Тамора. Пойдетъ, когда Тамора

Захочетъ такъ. Поврь, что я сумю

Его смягчить. Свой стариковскій слухъ

Преклонитъ онъ на золотое слово

Моихъ посулъ. Какъ ни былъ бы онъ сердцемъ

Упрямъ и старъ, все жъ убдить его

Успю я. (Эмилію) А ты посломъ будь нашимъ.

Ступай сейчасъ же къ Луцію, скажи,

Что цезарь съ нимъ вступить въ переговоры

Желаетъ въ дом стараго отца.

Сатурнинъ. Исполни честно это порученье.

Когда потребовать захочетъ онъ

Заложниковъ — отвть, что выборъ ихъ

Въ его рукахъ.

Эмилій. Исполню все, какъ должно.

Тамора. А я теперь отправлюсь къ старику

И силы вс употреблю, чтобъ Луцій

Былъ имъ смиренъ и станъ покинулъ готовъ.

Будь бодръ лишь ты и схорони свой страхъ

Въ надежд твердой на мое искусство.

Сатурнинъ. Иди, иди, уговори его. (Уходитъ).

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Равнина близъ Рима.

(Входятъ Луцій и войско готовъ съ барабаннымъ боемъ и распущенными знаменами).

Луцій. Друзья мои, испытанные въ битвахъ!

Я получилъ извстія изъ Рима.

Въ нихъ пишутъ мн, какъ ненавистенъ всмъ

Сталъ Сатурнинъ, и какъ съ восторгомъ будетъ

Привтствуемъ желанный нашъ приходъ.

Внесемте жъ въ Римъ грозу свою со славой,

Достойной нашихъ доблестныхъ именъ!

Отмститъ должны врагамъ вы безъ пощады,

Тройной уплатой имъ воздавъ за зло. *

1-й готъ. О, будь спокоенъ, доблестная втвь

Андроника, вождя, чье имя прежде

Вселяло ужасъ въ насъ, теперь же стало

Отрадой намъ. Неблагодарный Римъ

Забылъ его заслуги, отплативъ

Ему за нихъ презрньемъ. Положись же

Теперь на насъ: мы отомстимъ за все!

Мы полетимъ вслдъ за тобой, какъ пчелы

За маткой въ лтній день, съ готовымъ жаломъ,

На лугъ цвтовъ, и врь, что отомстишь

Проклятой ты Тамор

Готы. Подтверждаемъ

И мы его слова.

Луцій. Я благодаренъ

Ему и вамъ отъ всей души. Но что

Я вижу тамъ? Здоровый, дюжій готъ

Ведетъ сюда кого-то къ намъ насильно.

(Входитъ готъ, ведя Аарона съ ребенкомъ на рукахъ).

2-й готъ. Нашъ славный Луцій! я на краткій срокъ

Покинулъ мой отрядъ, чтобъ сдлать обыскъ

Въ разрушенныхъ стнахъ монастыря,

И тамъ, среди развалинъ, вдругъ услышалъ

Ребячій крикъ. Приблизясь, я увидлъ,

Что крикуна усердно утшалъ

Какой-то мавръ. Онъ говорилъ: ‘Молчи,

Молчи, ревунъ! Слились наполовину

Въ теб отецъ и мать. Не выдавай

Себя своимъ ты цвтомъ. Если бъ вышелъ

Ты въ мать свою, то могъ бы, плутъ дрянной,

Ты быть державнымъ цезаремъ, но горе

Твое все въ томъ, что если быкъ, подъ масть

Коров, блъ, то чернаго теленка

Отъ нихъ не жди. Молчи же, негодяй!’

Такъ говоря, промолвилъ онъ еще:

‘Снесу тебя къ надежному я готу,

А онъ, узнавъ, что мать твоя царица,

Тебя, какъ должно, лаской ублажитъ’.

Тутъ я, напавъ съ мечомъ на негодяя,

Скрутилъ его и притащилъ сюда,

Чтобъ могъ ты съ нимъ раздлаться, какъ хочешь.

Луцій. Ты молодецъ. Знай, этотъ мавръ — самъ дьяволъ.

Руки лишился доблестный Андроникъ

Черезъ него. Околдовалъ собой

Царицу онъ ⁵⁸), и вотъ нечистой страсти

Ихъ гнусный плодъ. Отвть мн, блоглазый,

Презрнный рабъ: куда хотлъ спровадить

Ты слпокъ съ рожи чертовой твоей?

Молчишь! ты глухъ? Эй, эй, солдаты! петлю!

На дерево пусть вздернутъ и отца

И подлое отродье.

Ааронъ. Прочь! никто

Не смй коснуться къ этому ребенку!

Онъ царской крови.

Луцій. Вышелъ онъ въ тебя,

А потому и пользы отъ него

Не можетъ быть. Эй! вздерните сначала

На сукъ мальчишку! Пусть въ глазахъ отца

Онъ корчится на немъ, чтобъ, видя это,

Помучился бездльникъ. Подавайте

Мн лстницу.

Ааронъ. Стой! не губи ребенка!

Отдай его цариц. Будешь самъ

Доволенъ ты. Открою я за это

Теб дла, какія ты услышать

Радъ будешь самъ. Иначе, будь — что будетъ!

И да сразитъ месть страшная васъ всхъ!

Луцій. Ну, говори, когда останусь я

Доволенъ тмъ, что скажешь ты, то слово

Даю теб я пощадить ребенка.

Ааронъ. Доволенъ?— ну, какъ знать! Услышишь ты

Такой разсказъ, что повернетъ онъ душу

Теб твою! Рчь будетъ объ убійствахъ,

Рзн, насильяхъ, о длахъ, чернйшихъ,

Чмъ ночи мракъ, о подлостяхъ, о зврствахъ,

Смутить способныхъ слухъ, но безъ смущенья

Исполненныхъ! Вотъ что навкъ въ могилу

Сойдетъ со мной, когда священной клятвы

Не дашь ты мн, что будетъ живъ ребенокъ.

Луцій. Я слушаю: ребенокъ будетъ живъ.

Ааронъ. Дай клятву въ томъ, иначе я безмолвенъ.

Луцій. А чмъ поклясться мн? вдь въ Бога ты

Не вруешь, такъ что же значитъ клятва

Въ твоихъ главахъ?

Ааронъ. Ну, что до вры, то

Она въ моихъ глазахъ, конечно, глупость.

Но вришь ты!— мн этого довольно.

Въ теб есть то, чему даете имя

Вы совсти. Я видлъ самъ, какъ ты,

Страшась ея, продлывалъ наборъ

Какихъ-то глупыхъ жреческихъ кривляній,

А потому твоей поврить клятв

Я соглашусь. Способенъ идіотъ

Считать болвана богомъ и при этомъ

Строжайше исполнять т общанья,

Какія далъ предъ нимъ. Такимъ глупцамъ

Охотно врю я, а потому

Клянись и ты тмъ богомъ, предъ которымъ

Ты молишься — кто онъ, мн все равно,—

Дай клятву мн, что пощадишь ребенка,

Иль иначе я буду глухъ и нмъ.

Луцій. Ну, хорошо: клянусь моимъ я Богомъ

Исполнить, что сказалъ.

Ааронъ. Узнай сперва,

Что прижитъ мой ребенокъ отъ царицы.

Луцій. О гнусная развратница!

Ааронъ. Ну, полно!

Вдь это дло слдуетъ назвать

Еще похвальнымъ по сравненьи съ тми,

Какія ты услышишь отъ меня.

Узнай, что умерщвленъ былъ Вассіанъ

Ея же сыновьями, и они же

Отрзали въ лсу языкъ и руки

Твоей сестр, ее лишили чести,—

Ну, словомъ, разукрасили, какъ ты

Могъ видть самъ.

Луцій. О гнусный негодяй!

‘Украсили!’ И могъ сказать твой подлый

Языкъ такое слово!

Ааронъ. Ну, конечно:

Они ее подрзали, подмыли,

Какъ слдуетъ, съ ней провели часокъ,

Пріятный для обоихъ.

Луцій. О мерзавцы!

Въ всемъ похожи оба на тебя.

Ааронъ. Немудрено: вдь я былъ ихъ учитель,

Разврату научила, впрочемъ, ихъ

Скоре мать,— въ немъ верхъ она возьметъ

Врне всякой карты ⁵⁹), ну, а что

Касается до зврства, такъ ему,

Самъ я сказать готовъ, что научились

Они черезъ меня. Бгутъ впередъ

Въ такихъ длахъ они, какъ пара борзыхъ.

А что такое я — про это скажутъ

Мои дла. Я заманилъ хитро

Твоихъ обоихъ братьевъ въ ту пещеру,

Куда былъ брошенъ мертвый Бассіанъ.

Я написалъ равно и то письмо,

Которое нашелъ старикъ Андроникъ

И гд изложенъ глупый былъ разсказъ

О золот. Подстроилъ это все

Въ союз я съ царицей и съ ея

Двумя дтьми. Все, словомъ, что тебя

Заставило стенать,— все было дло

Моихъ лишь рукъ! Обманомъ удалось

Устроить мн, что отрубилъ себ

Отецъ твой глупый руку. Помиралъ

Я съ хохота, добывъ ее, и скрылся

За камнями, чтобъ видть, какъ онъ горько

Рыдалъ, когда взамнъ руки прислали

Ему въ подарокъ головы дтей!

Отъ смха я такія жъ лилъ вдь слезы,

Какія онъ отъ злой бды. Когда же

Я разсказалъ о всемъ императриц*

Она отъ смха чуть не умерла —

И наградила звонкимъ поцлуемъ

Меня за все.

Луцій. И говоришь ты это,

Не покраснвъ?

Ааронъ. Какъ черная собака.

Луцій. Ты не жалешь о такихъ поступкахъ?

Ааронъ. О, да, о, да! Мн жаль, что не былъ въ силахъ

Надлать ихъ я больше во сто разъ.

Привыкъ я клясть со скрежетомъ зубовнымъ

Тотъ день (ихъ много не набрать), когда

Не удалось мн сдлать зло иль пакость

Изъ ряду вонъ: кого-нибудь убить,

Направить ножъ чужой рукой, испортить

Честь двушки, иль хоть бы надоумить

На то другихъ! Мн любо было сять

Вражду въ друзьяхъ, скотъ портить бдняковъ,

Жечь ночью ихъ лачуги и смяться

При вид, какъ огонь они тушили

Ручьями слезъ. Бывало, вырывалъ

Я трупы изъ могилъ и ставилъ ночью

Къ дверямъ родныхъ, давно ужъ позабывшихъ

О смерти ихъ, но я писалъ на кож

Покойниковъ слова: ‘пускай вовки

Печаль терзаетъ васъ, хоть я и умеръ!’⁶⁰).

Да,— позабавился я на своемъ

Вку не разъ! злодйствъ свершилъ не мало,

И длать ихъ мн было не труднй,

Чмъ раздавить или прихлопнуть муху.

Мн жаль лишь то, что пакостей такихъ

Не могъ надлать во сто разъ я больше.

Луцій. Прочь, злобный бсъ! Пусть уведутъ его,

Такихъ, какъ онъ, повсить слишкомъ мало.

Ааронъ. Пусть буду бсъ, когда ты въ бсовъ вришь,

Пускай въ аду горю и день и ночь,

Лишь быть бы мн въ аду съ тобою вмст,

Чтобъ злою рчью слухъ теб терзать

Безъ устали.

Луцій. Заткните ротъ мерзавцу.

(Входитъ готъ).

Готъ. Явился въ станъ къ намъ посланный изъ Рима,

Желаетъ онъ увидться съ тобой.

Луцій. Пускай войдетъ. (Входитъ Эмилій).

Привть теб, Эмилій.

Какую всть прислалъ съ тобою Римъ?

Эмилій. Теб, равно какъ прочимъ знатнымъ готамъ,

Шлетъ императоръ дружескій привтъ.

Узнавъ, что вы являетесь съ оружьемъ,

Тебя желаетъ видть онъ въ отцовскомъ

Твоемъ дому. Скажи, какихъ ты хочешь

Заложниковъ,— онъ ихъ пришлетъ немедля.

1-й готъ. Что скажешь, вождь?

Луцій. Пришлетъ пусть императоръ

Заложниковъ. Къ отцу и дяд Марку

Мы явимся. Впередъ, мои друзья! (Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

Римъ. Передъ домомъ Тита.

(Входятъ Тамора, Деметрій и Хиронъ переодтые).

Тамора. Пойду въ такомъ убогомъ я наряд

Къ Андронику и назовусь предъ нимъ

Богиней грозной мести. Объявлю,

Что адъ прислалъ меня къ нему на гибель

Его врагамъ. Стучите въ дверь. Сидитъ

Онъ въ комнат, выдумывая средства,

Какъ намъ отмстить. Скажите, что къ нему

Явилась Месть и ищетъ съ нимъ союза

На смерть и гибель всмъ его врагамъ.

(Они стучатъ. Титъ Андроникъ отворяетъ дверь).

Титъ Андр. Зачмъ меня вы вздумали смущать

Въ мечтахъ моихъ и планахъ? Иль, быть-можетъ,

Лелете коварно вы надежду,

Что если я для васъ открою дверь,

То выпорхнетъ въ нее и то, что я

Задумалъ здсь? О, нтъ! мои вс планы

Я на бумаг кровью написалъ

И выполню написанное твердо.

Тамора. Я говорить пришла съ тобой, Андроникъ.

Титъ Андр. Теб на рчь не вымолвлю въ отвтъ

Ни слова я. Суди: какая польза

Мн говорить, когда, руки лишившись,

Не въ силахъ я придать словамъ значенье,

Поднявъ ее? Въ рчахъ твоихъ ты будешь

Сильнй меня, а потому ни слова.

Тамора. Узнавъ, кто я, ты говорить захочешь,

Со мною самъ.

Титъ Андр. Я не безуменъ: ты

Извстна мн,— свидтелями въ томъ

И этотъ искалченный отрубокъ

Моей руки, и этотъ скорбный рядъ

Кровавыхъ строкъ ⁶¹), и вс мои морщины,

Изрытыя печалью и бдой!

Все это громко можетъ мн сказать

И скорбнымъ днемъ и тягостною ночью,

Кто предо мной. Царица ты Тамора!

Не за оставшейся ль моей рукой

Явилась ты?

Тамора. Несчастный человкъ!

Ошибся ты! Узнай: я не Тамора.

Тамора — твой коварный, злобный врагъ,

А я твой другъ. Я — Месть! Къ теб изъ ада

Явилась я, чтобъ мною былъ смиренъ

Тотъ коршунъ злой души твоей, который

Грызетъ твой духъ. Помочь теб хочу я

Отмстить врагамъ., Сойди сюда. Привтъ

Мн радостный скажи въ жилищ свта ⁶²).

Мы объ убійствахъ будемъ говорить.

Вдь нтъ такой пустынной, мрачной дебри,

Нтъ непроглядной темноты иль мстъ,

Куда бъ укрыться вздумали убійство,

Разбой, насилье, зврство, гд бы я

Ихъ не нашла и не смутила разумъ

Имъ страшнымъ словомъ: Месть! Дрожать заставлю

Я ихъ везд.

Титъ Андр. Ты, значитъ, Месть, и хочешь

Мстить за меня врагамъ моимъ?

Тамора. Да,— Месть!

Сойди жъ сюда почтить меня привтомъ.

Титъ Андр. Ты оказать обязана сперва

Услугу мн. Ты привела съ собой,

Какъ вижу я, Насилье и Убійство,—

(Указываетъ на сыновей Таморы)

Такъ докажи сперва мн, что ты Месть

Дйствительно. Заржь обоихъ ихъ

И привяжи ихъ мертвыя тла

Къ колесамъ колесницы той, въ которой

Примчалась ты. Тогда, сойдя къ теб,

Твоимъ я стану возничимъ! Помчимся

По свту мы съ тобой. Достань двухъ рьяныхъ

И черныхъ скакуновъ. Пусть насъ несутъ

Они, какъ вихрь, въ погоню за злодйствомъ,

Укрывшимся въ трущоб мрачныхъ ндръ!

Когда жъ наполнимъ нашу колесницу

Мы головами, снявъ ихъ съ плечъ убійцъ,

То я сойду и побгу за нею

Безъ устали, какъ врный рабъ, съ утра

До вечера, когда Гиперіонъ,

Окончивъ путь, нисходитъ въ бездну моря…

Я весь мой вкъ готовъ съ тобой прожить,

Лишь умертви Насилье и Убійство!

Тамора. Они нужны — они мои вдь слуги.

Титъ Андр. Но какъ же ихъ тогда зовутъ?

Тамора. Назвалъ ты

Ихъ самъ сейчасъ Насильемъ и Убійствомъ.

Ихъ имена даны имъ потому,

Что дло ихъ карать людей, виновныхъ

Въ такихъ проступкахъ именно.

Титъ Андр. Какъ схожи

Они съ дтьми императрицы! ты же —

Ея портретъ. Но смертный глазъ вдь слабъ

И можетъ ошибаться. О святая

И благостная Месть! готовъ сойти я

Къ теб сейчасъ, и если будешь ты

Довольна тмъ, что обниму тебя я

Одной рукой,— то я исполню это

Немедленно. (Удаляется отъ двери),

Тамора. Такъ говоря, я льщу

Хитро его безумью. Что бъ ни стала

Я говорить и длать впредь, должны вы

Поддакивать во всемъ. Онъ убдился,

Что видитъ точно предъ собою Месть,

И потому легко уговорю я

Его, чтобъ онъ, въ бреду своемъ, послалъ

За Луціемъ, а тамъ, во время пира,

Найду легко я средство провести

И разогнать непостоянныхъ готовъ.

Иль превратить по крайней мр дружбу

Ихъ во вражду. Смотрите: онъ идетъ.

Должна приняться передъ нимъ я снова

За роль мою. (Входитъ Титъ Андроникъ).

Титъ Андр. Жилъ одинокимъ долго

Я для тебя и принести привтъ

Теперь хочу я фуріи желанной

Въ моемъ дому. Привтствую равно

Обоихъ васъ — Насилье и Убійство!

О, какъ похожа на императрицу

Лицомъ ты, Месть! Прислужники жъ твои —

Ни дать ни взять ея родныя дти.

Недостаетъ для полнаго обмана

Лишь мавра здсь. Ужели адъ не могъ

Подъ пару вамъ достать такого бса?

Вдь безъ него Тамору не встрчаемъ

Мы никогда. Когда хотли вы

Похожи быть на нихъ, вамъ надо было

Добыть такого дьявола. Но все же

Привтъ вамъ всмъ. Что станемъ длать мы?

Тамора. Чего отъ насъ хотлъ бы ты, Андроникъ?

Деметрій. Съ убійцей я раздлаюсь, скажи

Лишь мн, кто онъ?

Хиронъ. Скажи, кто виноватъ

Въ насиліи: я именно вдь посланъ,

Чтобъ мстить ему.

Тамора. А мн укажешь ты

Всхъ тхъ, кто оскорбилъ тебя:— сумю

Отмстить я грозно всмъ.

Титъ Андр. Пройдись, Убійство,

По гршнымъ, римскимъ улицамъ, и если

Ты встртишь тамъ кого-нибудь, кто схожъ

Съ тобой лицомъ, бей, ржь его!— убійцу

Заржешь ты. Ты, доброе Насилье,

Ступай за нимъ, и если встртишь также

Того, кто сходствомъ поразитъ тебя

Съ тобой самимъ, бей, ржь его!— насильникъ

Зловредный онъ! (Тамор) Ты во дворц найдешь

Царицу съ чернымъ мавромъ. Ошибиться

Не можешь ты: похожа на тебя

Она во всемъ отъ головы до пятокъ.

Прошу тебя, предай ихъ смерти злой

За то, что были злобны и жестоки

Они со мной.

Тамора. Ты научилъ насъ ясно,

Исполнимъ все. Но попрошу, Андроникъ,

Я и тебя: не согласишься ль ты

Послать за сыномъ, Луціемъ отважнымъ,

Вождемъ возставшихъ готовъ? Съ ними онъ

Идетъ на Римъ. Ты пригласишь его

На пиръ въ твоемъ дому, и въ мигъ, когда

Онъ явится, я заманю туда же

И цезаря съ женой, а вмст съ ними

Ихъ сыновей. Враги твои сберутся

На праздникъ вс, и ты заставишь ихъ

Склониться предъ тобой съ мольбой покорной

О милости. Сорвешь свое ты сердце

На нихъ, какъ самъ захочешь. Что въ отвтъ

Ты скажешь мн?

Титъ Андр. Сюда, брать Маркъ!— зоветъ

Тебя Андроникъ скорбный.

Входитъ Маркъ Андроникъ).

Будь такъ добръ,

Любезный Маркъ, отправься къ войску готовъ,

Въ станъ Луція, и объяви ему,

Что я прошу его и знатныхъ готовъ

Прійти сюда, оставивши войска

На мст, гд стоятъ они. Скажи

Ему, что императоръ и царица

Попировать собрались у меня,

Такъ я желаю очень, чтобъ и Луцій

Былъ съ нами же. Ты изъ любви ко мн

Исполнить долженъ это. Я увренъ,

Что не откажется и онъ исполнить

Такую просьбу изъ любви къ отцу.

Маркъ Андр. Все сдлаю и возвращусь немедля.

(Уходитъ Маркъ Андроникъ).

Тамора. Я ухожу. Заняться надо мн

Твоимъ, Андроникъ, дломъ. Слугъ моихъ

Беру съ собой.

Титъ Андр. Нтъ, нтъ,— я не согласенъ!

Оставь Убійство и Насилье здсь,

Иначе я велю вернуться брату

И возложу мою надежду мстить

На Луція.

Тамора (тихо сыновьямъ). Что скажете? Ршитесь

Остаться вы, покуда передамъ

Я Цезарю, какъ удался намъ замыслъ?

Ведите лишь умно себя: должны

Вы льстить его безумью и стараться

Заискивать, пока вернусь я вновь.

Титъ Андр. (Тихо). Насквозь я вижу васъ! Пускай считаютъ

Меня безумнымъ здсь, перехитрю

Я пару этихъ злобныхъ, адскихъ псовъ

Съ коварною ихъ маткой.

Деметрій. Можешь ты

Уйти спокойно, мать, мы остаемся.

Тамора. Прощай, Андроникъ. Месть идетъ разставить

Твоимъ врагамъ губительную сть.

Титъ Андр. О, знаю я, что ты исполнишь это.

Прими привтъ мой, дорогая Месть.

(Уходитъ Тамора).

Хиронъ. Скажи, старикъ, зачмъ ты задержалъ насъ?

Титъ Андр. Тсс… дло будетъ вамъ.— Эй, Публій, Кай

И Валентинъ! Сюда, ко мн.

(Входятъ Публій, Кай и Валентинъ).

Публій. Чего

Желаешь ты?

Титъ Андр. Вы знаете, кто это?

Публій. Еще бъ не знать?— императрицы дти,

Деметрій и Хиронъ.

Титъ Андр. Ну, полно, Публій!

Ошибся ты! Одинъ изъ нихъ — Убійство,

Другой — Насилье! Потому прошу

Тебя, любезный Публій, прикажи ихъ

Сейчасъ связать. Эй,— Кай и Валентинъ!

За дло оба! Часто вы слыхали,

Какъ страстно ждалъ минуты этой я:

Она пришла. Скрутите жъ ихъ, а также

Забейте рты покрпче имъ обоимъ,

Чтобы они не вздумали кричать.

(Титъ Андроникъ уходитъ. Публій и прочіе схватываютъ Деметрія и Хирона).

Хиронъ. Мерзавцы, прочь! мы сыновья царицы!..

Публій. А потому-то мы и исполняемъ,

Что велно. Заткните крпче рты

Обоимъ имъ, чтобъ ни одинъ не пикнулъ.

Исправно ль связанъ этотъ? Крпче, крпче.

(Возвращается Титъ Адроникъ съ Лавиніей. Она держитъ въ обрубкахъ рукъ ножъ и лохань).

Титъ Андр. Иди, Лавинія. Враги, ты видишь,

Твои въ цпяхъ. Заткнули ль хорошо

Вы глотки имъ? Не говорить должны

Они теперь, но слушать рчь, какую

Ужасными словами прогремлю

Надъ ними я! О негодяи-братья,

Деметрій и Хиронъ! Здсь передъ вами

Тотъ двственный и чистый ключъ, который

Загадили вы грязью! Передъ вами

То свтлое и радостное лто,

Которое вы сдлали зимой.

Убитъ былъ вами мужъ ея, и казнь

Зато постигла братьевъ! Потерялъ

Я руку изъ-за васъ, и вы глумились

Надъ горькою бдой моей. (Указывая на Лавинію) Лишили

Ее не только рукъ и языка,

Злоди, вы, но осквернили подло

Сокровище, какое было ей

Цннй всего: похитили ея

Вы чистоту! Что мн сказали бъ вы,

Когда бъ вамъ далъ возможность я отвтить?

Стыдъ помшалъ бы даже вамъ молить

О милости! Такъ слушайте, какъ вамъ

Я отомщу. Оставшейся рукой

Я перержу подлыя вамъ глотки,

Лавинія жъ обрубками своими

Пусть держитъ тазъ, въ который потечетъ

Кровь подлая обоихъ васъ. Сегодня

На пиръ ко мн собралась ваша мать,

Назвавшись Местью предо мной. Считаетъ

Она меня безумнымъ. Истолку

Я кости вамъ, мерзавцы, въ порошокъ

И, замсивъ изъ вашей крови тсто,

Какъ въ пирог, въ немъ закатаю ваши

Я головы. Пусть ваша мать сожретъ

Ихъ, какъ земля, чья поглощаетъ пасть

Свои жъ плоды. Вотъ пиръ, какой готовлю

Я для нея! вотъ блюда т, какими

Пускай она подавится! Жесточй,

Чмъ съ Филомелой, поступили вы

Съ Лавиніей, но отомщу за то

И я ужаснй Прогны ⁶³)! Подставьте жъ

Мн головы! Лавинія, готовься

Собрать ихъ кровь. Когда жъ я ихъ заржу,

То помогите въ порошокъ стереть

Мн кости ихъ, свалять изъ крови тсто

И сдлать мой чудовищный пирогъ

Изъ ихъ головъ. Ну, что же? помогайте!

Хочу, чтобъ пиръ ужаснй вышелъ мой,

Чмъ пиршество кентавровъ!

(Перерзаетъ имъ горла).

Ну, тащите

Теперь ихъ въ домъ. Сегодня буду самъ

Я поваромъ. Скорй! Обдъ готовымъ

Должна найти, придя къ намъ въ гости, мать.

(Уходятъ, унося трупы).

СЦЕНА 3-я.

Бесдка съ накрытымъ столомъ.

(Входятъ Луцій, Маркъ и готы со связаннымъ Аарономъ).

Луцій. Отца покорный вол, возвратился

Я снова въ Римъ, почтенный дядя Маркъ.

1-й готъ. Равно и мы, что бъ ни случилось дальше.

Луцій. Пусть, добрый дядя, крпче стерегутъ

Чудовищнаго мавра. Тигръ и дьяволъ —

Вотъ имена, какими мы должны

Его назвать. Мори его безъ пищи,

Вели сковать, пока мы не сведемъ

Лицомъ къ лицу его съ императрицей

И обнаружимъ вс ея дла.

А сверхъ того, полезно посадить

Побольше намъ друзей своихъ въ засаду:

Я опасаюсь, какъ бы императоръ

Не вздумалъ насъ поймать.

Ааронъ. Пускай бы дьяволъ

Мн нашепталъ, какими я словами

Облить тебя могъ ядомъ. Лопнуть сердце

Во мн готово отъ него.

Луцій. Прочь, песъ!

Презрннйшій бездльникъ! (Свит) Подойдите,

Подайте помощь дяд увести

Его отсюда прочь.

(Аарона уводятъ, за сценой трубы).

Я слышу трубы,—

Прибудетъ скоро, значитъ, Сатурнинъ.

(Входятъ Сатурнинъ, Тамора, трибуны и свита).

Сатурнинъ (увидя Луція). Какъ! иль зажглись на небесахъ два солнца?

Луцій. Теб ли солнцемъ называть себя ⁶⁴)?

Маркъ Андр. Племянникъ, цезарь, бросьте перекоры!

Мы вашу распрю разршить должны

Съ спокойствіемъ. Готово все для пира,

Его устроилъ нашъ почтенный Титъ.

Съ тмъ, чтобъ согласье, миръ и дружба снова

Вернулись въ Римъ, а потому займите

Свои мста.

Сатурнинъ. Будь, какъ сказалъ ты, Маркъ.

(Садятся. Входитъ Титъ Андроникъ въ плать повара, за нимъ Лавинія подъ покрываломъ, сынъ Луція и другіе. Титъ Адроникъ ставитъ на столъ блюдо).

Титъ Андр. Привтъ теб, могучій повелитель,

Съ царицей грозною твоей! Равно

Привтъ всмъ храбрымъ готамъ. Здравствуй, Луцій.

Хоть не роскошенъ скромный мой обдъ,

Но насъ насытитъ онъ… Брошу отвдать.

Сатурнинъ. Зачмъ одлся, Титъ, ты въ это платье?

Титъ Андр. Чтобъ наблюсти врне за порядкомъ

И угостить, какъ слдуетъ, тебя

И славную царицу.

Тамора. Отъ души мы

Тебя благодаримъ.

Титъ Андр. О, если бъ вы

Могли читать въ душ моей, то ваша

Признательность была бъ еще живй.

Скажи теперь мн, цезарь: былъ ли правъ,

И хорошо ли поступилъ Виргиній,

Когда въ пылу рукой своей убилъ онъ

Родную дочь за то, что грубой силой

Похищена была ея невинность,

И честь стыдомъ покрылась навсегда ⁶⁵)?

Сатурнинъ. Да, онъ былъ правъ.

Титъ Андр. А почему?

Сатурнинъ. Позора

Переживать не слдовало ей:

Иначе видъ ея терзалъ бы вчно

Глаза отца.

Титъ Андр. Вотъ приговоръ правдивый,

Прямой и сильный! Пусть послужитъ онъ

Примромъ мн и яснымъ указаньемъ,

Что должно длать скорбному отцу!

(Закалываетъ Лавинію).

Пускай стыдъ ея погибнетъ съ нею вмст,

А съ нимъ и горе скорбнаго отца!

Сатурнинъ. Что сдлалъ ты, отецъ безчеловчный!..

Титъ Андр. Убилъ я дочь, надъ чьимъ несчастьемъ плача,

До слпоты я выплакалъ глаза

Несчастенъ я не меньше, чмъ Виргиній,

Но правъ имлъ я боле, чмъ онъ,

Такъ поступить — и поступилъ!

Сатурнинъ. Какъ!.. Разв

Ее лишили чести? Кто?.. Скажи.

Титъ Андр. Прошу васъ кушать, кушайте царица.

Тамора. Какъ могъ убить единственную дочь

Такъ злобно ты?

Титъ Андр. Убилъ не я, вонзили

Ей въ сердце мечъ Деметрій и Хиронъ.

Осквернена была ея невинность

Руками ихъ, отрзали языкъ

Они же ей, все это было дломъ

Ихъ злобныхъ рукъ.

Сатурнинъ. Велите ихъ позвать.

Тит. Андр. Излишнее!.. Они вдь здсь ужъ! Оба

Запечены въ томъ самомъ пирог,

Который мать съ такимъ довольствомъ ла

Предъ нами здсь! Свою сожрала плоть!

Да, да!— клянусь!— будь ножъ тому свидтель.

(Закалываетъ Тамору).

Сатурнинъ. Умри, безумецъ, за такое дло!..

(Закалываетъ Тита).

Луцій. Иль будетъ сынъ смотрть на кровь отца?

Нтъ!— смерть за смерть! награда за награду!

(Закалываетъ Сатурнина. Обилье смятеніе. Народъ въ ужас разбгается. Маркъ Андроникъ, Луцій и другіе входятъ на ступени дома).

Маркъ Андр. Друзья мои! мужи и дти Рима!

Разогнаны, какъ стая птицъ, порывомъ

Вы страшныхъ бурь, повявшихъ на насъ!

Позвольте мн совтъ вамъ дать, какъ снова

Связать разрозненныхъ колосьевъ снопъ,

Какъ сочетать разрубленные члены,

Ихъ въ тло вновь здоровое собравъ.

Не долженъ Римъ быть самъ себ отравой,—

Тотъ Римъ, предъ кмъ склонялись, какъ рабы,

Владыки царствъ! Ему ль, какъ проходимцу,

Губить позорно самого себя?

Коль скоро я, ужъ тронутый морозомъ

Преклонныхъ лтъ и опытный въ длахъ,

Васъ убдить своей не въ силахъ рчью,

То пусть вамъ скажетъ слово за меня

Племянникъ мой. (Луцію) Достойнымъ другомъ Рима

Ты былъ всегда, поговори же съ нимъ,

Какъ говорилъ въ былые дни нашъ предокъ

Съ Дидоною, когда передавалъ

Ей, полной грусти и любви, печальный

Разсказъ о томъ, какъ былъ глухою ночью

Сожженъ Пергамъ коварствомъ злыхъ враговъ.

Пусть, внявъ теб, сограждане размыслятъ,

Кто помутилъ и разумъ имъ и слухъ?

Кто, какъ Синонъ ⁶⁶), ввелъ въ Римъ орудье распрей,

Его сгубить готовыхъ, какъ погубленъ

Былъ и Пергамъ? Я сдланъ не изъ стали

И не могу безъ горькихъ, скорбныхъ слезъ

Окончить рчь, ее я прерываю

Какъ разъ въ тотъ мигъ, когда бы надо было

Всего сильнй въ васъ чувства возбудить.

Такъ пусть меня замнитъ этотъ славный

И храбрый вождь. Зальетесь вы слезами,

Разсказъ печальный выслушавъ его.

Луцій. Узнать должны вы вс, что Бассіанъ,

Братъ цезаря, палъ жертвой рукъ Хирона

Съ Деметріемъ. Они же погубили

Мою сестру. Равно коварствомъ ихъ

Постигла казнь моихъ несчастныхъ братьевъ,

И мой отецъ напрасно лилъ ручьи

Горячихъ слезъ, чтобъ ихъ спасти. Лишенъ

Онъ былъ руки,— руки, пославшей столько

Враговъ отчизны въ гробъ! А наконецъ,—

Взгляните на меня: позорно изгнанъ

Изъ римскихъ былъ предловъ я! Замкнули

За мной ворота Рима, не взирая

На слезы и печаль мою. Защиты

Былъ вынужденъ искать я у враговъ.

Они вражду забыли, потушивъ

Ее въ поток слезъ моихъ, и съ лаской,

Какъ другу, руки протянули мн.

Но я, изгнанникъ, думалъ все жъ о Рим!

Его своей я кровью защищалъ!

Враговъ его я отклонялъ удары,

Имъ беззащитно подставляя грудь!

Я не хвастунъ,— вамъ это всмъ извстно,

Нмой языкъ моихъ тяжелыхъ ранъ

Вамъ подтвердитъ, что говорю я правду.

Но что объ этомъ долго толковать!

И безъ того ужъ слишкомъ много занялъ

Я васъ собой: чрезъ мру расхвалилъ

Я самъ себя. Простите!.. Но вдь если

Молчатъ друзья, то поневол станемъ

Свои заслуги сами мы хвалить.

Маркъ Андр. Теперь и я скажу мое вамъ слово.

Вы предъ собою видите дитя.

Имъ разршилась гнусная Тамора,

И былъ отцомъ его безбожный мавръ,

Виновникъ злой всхъ этихъ скорбныхъ бдствій.

Мерзавецъ живъ и запертъ въ дом Тита.

Какъ ни фальшивъ, какъ ни коваренъ онъ,

Но мы его сказать заставимъ правду.

Судите жъ вс, имлъ ли право Титъ

Отмстить врагамъ за столько бдъ жестокихъ,

Неслыханныхъ, способныхъ превзойти

Все, что терпть по сил бднымъ людямъ?

Теперь узнали, римляне, вы все.

Что жъ скажете? Дерзнете ль вы назвать

Поступокъ нашъ неправымъ? Если да,

То молвите лишь слово! Чуть услышимъ

Мы голосъ вашъ — и я и Луцій, эти

Остатки бдной Титовой семьи,

Низринемся мы ницъ на эти камни,

Навки родъ нашъ бдный погубивъ.

Отвтьте же: должны ли я и Луцій

Навстрчу смерти броситься стремглавтз?

Эмилій. Сойди, сойди, достойный Рима сынъ!

Сойди объ руку съ цезаремъ. Твой Луцій

Взойдетъ на тронъ — я въ томъ увренъ твердо,

Такъ говоритъ народа голосъ намъ.

Маркъ Андр. Да здравствуетъ властитель Рима, Луцій!

(Они сходятъ съ крыльца. Маркъ продолжаетъ, обращаясь къ одному изъ служителей).

Ступай въ жилище горестное Тита

И прикажи, чтобъ приведенъ сюда

Былъ подлый мавръ. Должны ему придумать

За вс дла страшнйшую мы казнь.

(Служитель уходитъ).

Живи, живи, правитель славный Рима!

Привтъ теб!

Луцій. Благодарю всмъ сердцемъ

Васъ, римляне! О, если бы я могъ

Своимъ правленьемъ заживить то горе,

Какое вамъ пришлось перенести!

Но погоди, народъ достойный! дай мн

Сперва исполнить тяжкій, грустный долгъ,—

Природный долгъ… Прошу васъ отойти

На мигъ одинъ, а ты приблизься, дядя.

Мы оросить должны слезами этотъ

Печальный трупъ. (Цлуетъ тло Тита). Холодными устами

Прими мой теплый, скорбный поцлуй!

Позволь мн слить съ твоей холодной кровью

Обильный ключъ моихъ горячихъ слезъ.

Такъ поступить велитъ мн мой сыновній

Священный долгъ.

Маркъ Андр. (цлуя Тита). На поцлуй любви

Такимъ же поцлуемъ, а на слезы

Слезами же отвтитъ братъ твой Маркъ.

Врь, что, когда бъ имъ не было и счета,

На нихъ теб я вчно бъ отвчалъ ⁶⁸).

Луцій (сыну). Поди сюда, малютка, научись

Отъ насъ, какъ надо плакать. Ддъ твой нжно

Тебя любилъ. Какъ много разъ качалъ

Тебя онъ на рукахъ своихъ! Баюкалъ

На сонъ грядущій пснями, служила

Теб подушкой грудь его. Бывало,

Тебя онъ тшилъ сказками, какія

Могъ понимать по дтскимъ ты годамъ.

Спши и ты поэтому, какъ добрый

И нжный внукъ, слезами оросить

Печальный трупъ: велитъ такъ мать-природа,—

Съ друзьями длятъ горе и добро.

Простись же съ нимъ передъ дверями гроба,

Чтобъ доказать, что ты его любилъ.

Сынъ Луція. Ахъ, ддушка! какъ умеръ бы охотно

Я самъ, чтобъ воскресить тебя! Мн слезы

Мшаютъ говорить, языкъ не можетъ

Сказать двухъ словъ.

(Стража приводитъ Аарона).

1-й римлянинъ. Довольно стованій!

Печальный долгъ усопшимъ возданъ вами,

Какъ слдуетъ. Пора произнести

Вамъ приговоръ злодю, чья свирпость

Была причиной этихъ страшныхъ золъ.

Луцій. Пускай его по грудь зароютъ въ землю

И такъ оставятъ издыхать въ тоск

Отъ голода. Пусть онъ реветъ и молитъ

О помощи. Кто вздумаетъ ему

Помочь иль пожалть его — отвтитъ

За это головой. Вотъ приговоръ нашъ.

Пусть кто-нибудь присмотритъ, чтобы крпче

Онъ былъ зарытъ.

Ааронъ. О, почему нмой

Бываетъ злость? Я не пустой мальчишка,

Чтобъ умолять иль каяться въ злодйскихъ

Своихъ длахъ. Будь воля — натворилъ бы

Я боле ихъ въ десять тысячъ разъ!

Когда случайно сдлалъ въ жизни я

Хоть разъ добро, то каюсь въ томъ сердечно!

Луцій. Пускай покойный императоръ будетъ

Снесенъ друзьями въ склепъ его отцовъ.

Отецъ мой Титъ съ Лавиніей замкнутся

Въ родной нашъ гробъ… Тигриц жъ злой, Тамор,

Не воздадимъ мы почести ничмъ:

Ни похоронъ, ни звона, ни обряда

Не будетъ ей. Пусть бросятъ трупъ ея

Въ добычу псамъ. Какъ зврь, она жила,

Не зная искры жалости иль чувства,

Такъ пусть не знаетъ жалость и ее.

Надъ мавромъ казнь исполните немедля:—

Началомъ былъ всхъ этихъ бдствій онъ.

Затмъ, принявъ бразды правленья въ руки,

Вс силы мы клянемся приложить,

Чтобъ Римъ отъ бдъ подобныхъ охранить.

ПРИМЧАНІЯ.

1. Въ подлинник стоить здсь слово ‘аge’, т.-е. буквально: возрастъ. Нкоторые издатели полагаютъ, что слово это въ настоящемъ случа иметъ значеніе: старшинство, и что Сатурнинъ проситъ римлянъ принять во вниманіе его старшинство предъ младшимъ братомъ Бассіаномъ, также претендентомъ на престолъ. Прямыхъ доказательствъ такого значенія этого слова нтъ, и потому принятый въ редакціи перевода смыслъ: ‘возрастъ’ можетъ считаться боле врнымъ, какъ передающій смыслъ буквально.

2. Изъ этихъ словъ Бассіана надо заключить, что ступени Капитолійскаго входа заняты уже въ начал сцены приверженцами Сатурнина.

3. Маркъ Андроникъ называетъ себя представителемъ народа въ своемъ качеств трибуна.

4. Андроникъ называетъ этотъ часъ скорбнымъ для Рима вслдствіе траура по император.

5. Защитникомъ Капитолія считался Юпитеръ.

6. Души умершихъ, по религіознымъ воззрніямъ тогдашняго времени, уныло скитались до своего погребенія по берегамъ рки Стикса.

7. Ad manes fratrum — жертва тнямъ братьевъ. Латинскій текстъ въ подлинник.

8. Здсь — намекъ на Гекубу, которая выцарапала ракійскому царю Полимнестору глаза изъ мести за смерть убитаго имъ ея сына Полидора.

9. Солонъ называлъ вполн счастливыми только умершихъ, потому что они одни могли не бояться какихъ-либо новыхъ бдствій. Слова эти были сказаны имъ Крезу, хваставшему предъ нимъ богатствомъ.

10. Палліумъ — блая почетная одежда, въ которую облекались въ Рим кандидаты на важныя должности.

11. Латинское слово въ текст.

12. Въ подлинник Титъ говорить, что уступаетъ Сатурнину ‘ту eharriot’, т.-е. тріумфальную колесницу, на которой имлъ бы право въхать въ Римъ самъ, какъ побдитель.

13. Simm cuique — каждому свое. Латинскій текстъ въ подлинник.

14. Въ подлинник: ‘A loving nurse, a mother for his youth’, т.-е. любящая нянька и мать для его юности. Тамора, называя себя матерью-нянькой, хочетъ сказать, что, будучи матерью взрослыхъ сыновей, она гораздо старе юноши Сатурнина, и потому будетъ печься о немъ не только какъ жена, но и какъ мать.

15. Въ подлинник здсь довольно темное выраженіе. Сатурнинъ говоритъ о Тамор, что она: ‘sent by the heavens for prince Saturnine, whose wisdom hath her fortune conquered’, т.-е., что Тамора послана Сатурнину небомъ, чья мудрость побдила ея судьбу (фортуну). Смыслъ, вроятно, тотъ, какой приданъ редакціи перевода, т.-е., что мудрость неба обратила бды Таморы (плнъ и смерть сына) въ счастье.

16. Въ подлинник Квинтъ говоритъ, что поддержитъ свои слова: ‘in any place but tliere’, т.-е., везд, кром этого мста. Вроятно, онъ хочетъ сказать этимъ, что силу въ настоящемъ случа мшаетъ ему употребить лишь присутствіе отца, или, можетъ-быть, священное мсто Ватикана.

17. Въ подлинник Титъ говоритъ, что онъ обезчещенъ Маркомъ и ‘those’, т.-е. этими. Подъ этими словами должно понимать его дтей на которыхъ онъ указываетъ.

18. Тамора въ подлинник говорить, что она ‘incorporate in Rome’, буквально: ‘вндрилась въ Рим’, т.-е., что, выйдя замужъ за Сатуриныа, стала римлянкой.

19. Французское слово ‘bonjour’ стоитъ въ подлинник. Конечно, оно неумстно и даже смшно въ римской трагедіи, но въ немъ — отголосокъ моды Шекспирова времени, когда было принято пересыпать разговоръ иностранными — итальянскими и французскими словами. Французскія фразы встрчаются во многихъ пьесахъ Шекспира.

20. Въ подлинник Ааронъ, описывая теперешнее положеніе Таморы, говоритъ: ‘upon her wit doth earthly honour wait’, т.-е., что предт ея умомъ преклоняется вемная почесть. Кольеръ въ своемъ изданіи замняетъ слово ‘wit’ на ‘will’, т.-е. воля. Фраза эта однако иметъ полный смыслъ и при старой редакціи, и потому такая поправка не вызвана необходимостью.

21. Крикомъ: ‘clubs, clubs!’, т.-е. ‘палокъ, палокъ!’ — полиція призывала въ Шекспирово время къ порядку разбушевавшуюся толпу.

22. Сравненіе съ водой, бгущей черезъ колеса мельницы, и съ отрзаннымъ ломтемъ хлба — варіанты двухъ тогдашнихъ пословицъ, имвшихъ тотъ же смыслъ.

23. Sit fas aut nefas — будь это хорошо или дурно.

24. Per Styga per mnes vehor — хотя бы для этого пришлось мн перейти чрезъ Стиксъ (адскую рку) и царство тней.

25. Намекъ на Актеона, котораго Діана превратила въ оленя, отдавъ на растерзаніе своимъ псамъ за то, что онъ подсмотрлъ купанье ея нимфъ.

26. Киммерія была баснословная страна, въ которой царствовалъ постоянный мракъ (Отсюда выраженіе: киммерійская темнота). Бассіапъ называетъ Аарона киммерійцемъ, намекая на черный цвтъ его кожи.

27. Лавинія сравниваетъ Тамору съ Семирамидой за ея жестокость и развратъ.

28. Въ подлинник Ааронъ, торопя Квинта и Марція итти скоре, употребляетъ оригинальное выраженіе: ‘the better foot before’, т.-е. буквально: лучшая нога впередъ.

29. По объясненію Джонсона, подъ камнемъ, блествшимъ на перстн Бассіана, должно предполагать карбункулъ, которому приписывалось свойство свтить въ темнот.

30. Въ легенд о Пирам и Тизб разсказывается, какъ онъ, ошибочно подумавъ, что Тивба растерзана львомъ, убилъ самъ себя. Исторія эта пародирована Шекспиромъ въ комедіи, которую разыгрываютъ ремесленники въ пьес: ‘Сонъ въ лтнюю ночь’.

31. Коцитъ — адская рка, наполнявшаяся слезами гршниковъ.

32. Въ легенд о Тере разсказывается, что, обезчестивъ Филомелу, онъ вырзалъ ей языкъ, чтобы лишить ее возможности разсказать объ этомъ преступленіи.

33. По той же легенд, лишенная языка Филомела вышила шелкомъ на полотн картину, изображавшую ея несчастье, и этимъ изобличила Терея.

34. Пвецъ ракіи — Орфей.

35. Этой метафорой Титъ хочетъ сказать, что злодй его такъ же мало обращаетъ вниманія на его скорбь, какъ Нилъ, когда, въ своемъ разлив, онъ, не разбирая, затопляетъ жилища, губя тмъ жителей.

36. Здсь въ подлинник игра значеніемъ словъ ‘deer’ — лань и ‘dear’ — дорогой.

37. Титъ называетъ ворономъ Аарона за его черный цвтъ.

38. Въ подлинник Ааронъ употребляетъ здсь оригинальное выраженіе: ‘this villainy doth fat me’, т.-е. буквально: это злодйство меня утучняетъ (въ смысл: приводитъ въ восторгъ).

39. Титъ называетъ Лавинію ландкартой бдствій (map of woe) въ томъ смысл, что она испещрена ими, какъ географическая карта линіями.

40. Въ подлинник Титъ здсь говоритъ: ‘in thy dumb action will I be perfect as begging hermits in their holy prayers’, т.-е. буквально: въ твоихъ нмыхъ жестахъ (въ смысл, видя твои жесты) буду я такъ же совершененъ (т.-е., буду ихъ понимать), какъ совершенны отшельники въ ихъ святыхъ молитвахъ (т.-е., знаютъ ихъ наизусть).

41. Корнелія — мать Гракховъ, воспитавшая обоихъ великихъ римскихъ дятелей. Цицеронъ названъ въ подлинник Тулліемъ.

42. Здсь въ подлинник небольшая несообразность. Титъ говоритъ, что Лавинія ‘turns the leaves’, т.-е. перевертываетъ листья. Между тмъ она, не имя рукъ, не можетъ этого сдлать. Вслдъ затмъ онъ велитъ мальчику ей помочь.

43. См. прим. 32 и 33.

44. Stuprum — блудъ.

45. Стихъ изъ трагедіи Сенеки: Ипполитъ — ‘Великій властитель міра! И ты такъ терпливо внемлешь злодйствамъ! Такъ снисходительно на нихъ смотришь’.

46. Маркъ сравниваетъ Тита съ Гекторомъ, говоря, что онъ надется на Луція, какъ Гекторъ возлагалъ надежду на своего сына, когда въ извстной сцен Иліады прощался съ Андромахой.

47. Сынъ Луція называетъ въ подлинник Деметрія и Хирона рабами Рима (bondmen to the yoke of Borne) въ томъ смысл, что они, какъ военноплнные, считались собственностью государства.

48. Маркъ, не догадываясь о дальнйшихъ предположеніяхъ Тита о мести и слыша, что онъ хочетъ дарить Деметрію и Хирону оружіе, думаетъ, что онъ помшался.

49. Стихъ изъ Горація ‘честный и незапятнанный преступленіями человкъ не нуждается въ лук и метательныхъ дротикахъ мавра’.

50. Въ подлинник Ааронъ говоритъ: ‘but let her rest in her unrest awhile’, т.-е. буквально: пусть она будетъ спокойна и въ своемъ безпокойств (т.-е., въ безпокойномъ положеніи). Подъ именемъ безпокойнаго положенія Таморы Ааронъ подразумваетъ ея беременность, почему и говоритъ передъ этимъ ‘будь она на ногахъ’ (were our einpress well а-foot), т.-е., если бъ могла ходить.

51. Здсь непереводимая игра словами: ‘more’ — больше и ‘Moor’ — мавръ.

52. Здсь игра значеніемъ созвучныхъ словъ: ‘done’ и ‘undone’. Деметрій говоритъ: ‘thou hast undone our mother’, т.-е. погубилъ. Ааронъ отвчаетъ: ‘I have done thy mother’ — выраженіе, имвшее смыслъ: сдлать женщину беременной.

53. ‘Астрея покинула землю’ — цитата изъ Овидіевыхъ превращеній. Подъ Астреей Титъ подразумваетъ правосудіе.

54. Титъ придумалъ разбросать по римскимъ улицамъ стрлы съ надписями, что онъ посылаетъ ихъ къ богамъ, прося о правосудіи.

55. Въ подлинник стоитъ слово не судья, а Юпитеръ. Клоунъ же принимаетъ это слово (Jupiter) за ‘Gibbet-maker’, т.-е., строитель вислицъ, и говоритъ, что вшать на этой недл не будутъ. Въ перевод пришлось замнить эту игру словъ по возможности.

56. Въ подлинник Титъ спрашиваетъ, можетъ ли клоунъ подать просьбу императору ‘with grace’, т.-е., учтиво. А клоунъ, принимая слово: grace въ смысл молитва, отвчаетъ, что онъ никогда не молился.

57. Въ подлинник Сатурнинъ велитъ повсить клоуна ‘presently’, т.-е., немедленно. А клоунъ понимаетъ это слово въ смысл: ‘present’ — подарокъ и спрашиваетъ, сколько ему подарятъ денегъ? Буквально передать эти слова было нельзя.

58. Въ подлинник Луцій называетъ Аарона ‘the pearl, that pleas’d your empresse eye’, т.-е., перлъ, плнившій глаза императрицы. По мннію Мелонэ, это — перифраза пословицы: ‘А black man is a pearl in а fair woman’s eye’, т.-е., черный человкъ — перлъ въ глазахъ красивой женщины.

59. Олова Аарона, что сыновья Тамора научились разврату отъ матери, и что это врне всякой карты, объясняются тмъ смысломъ, какой данъ редакціи перевода, т.-е., что Тамора въ этомъ случа возьметъ верхъ надъ всми врне врной карты.

60. Въ этомъ монолог Ааронъ говоритъ о своей страсти къ злодйствамъ совершенно въ томъ же дух и топ и почти тми же фразами, какъ еврей Варавва въ трагедіи Марло: ‘Мальтійскій жидъ’.

61. Изъ этихъ словъ Тита видно, что онъ писалъ свитокъ, который держитъ, своей кровью.

62. ІТрося сказать привтъ въ жилищ свта (world’s light), Тамора, разыгрывая роль Мести, хочетъ сказать, что она явилась изъ ада.

63. Въ разсказ о Тере и Филомел сестра послдней, Прогна, отмстила Терею за безчестье Филомелы тмъ, что поднесла ему блюдо, приготовленное изъ мяса его сына.

64. Смыслъ этого восклицанія Сатурнина тотъ, что онъ, увидя Луція, явившагося въ Римъ во глав своихъ друзей, готовыхъ его поддержать, спрашиваетъ, съ которыхъ поръ въ Рим два солнца (т.-е., два императора)?

65. Въ этомъ сравненіи съ Виргиніей, на честь которой покусился Аппій, авторъ драмы впалъ въ ошибку. Виргинія была убита своимъ отцомъ ране, чмъ Аппій усплъ ее обезчестить.

66. Здсь говорится о разсказ Енея (предка римлянъ) Дидон, какъ погибла Троя.

67. Синонъ — грекъ, по совту котораго греки построили деревяннаго коня, погубившаго Трою.

68. Этотъ монологъ Марка гршитъ нкоторой несообразностью тмъ, что странно, какимъ образомъ Маркъ можетъ отвчать поцлуемъ и слезами на слезы и поцлуи уже умершаго Тита. Но такова редакція самого подлинника: ‘tear for tear, and loving kiss for kiss, thy brother Marcus tenders on thy lips’.

СОЧИНЕНІЯВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

ТИТЪ АНДРОНИКЪ.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

ПРИМЧАНІЯ.

Читайте также:

СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА