Теория воспитания Спенсера, Цебрикова Мария Константиновна, Год: 1871

Критика
Время на прочтение: 68 минут(ы)
Скачать в PDF

ЭМИЛЬ XIX ВКА

Переводъ съ французскаго подъ редакціей, съ предисловіемъ и приложеніемъ статьи.
ТЕОРІЯ ВОСПИТАНІЯ СПЕНСЕРА

М. ЦЕБРИКОВОЙ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Въ тип. Ф. С. Сущинскаго.— Могилевская, 7.
1871.

ТЕОРІЯ ВОСПИТАНІЯ СПЕНСЕРА.

Ни одн теоріи, быть можетъ, не вызовутъ столько недоврія: въ обществ, не будутъ встрчены такъ неблагосклонно, какъ теоріи воспитанія. ‘Все общія мста, все идеи, то-ли дло практика, теорія возникла изъ практики’, вотъ обыкновенный отзывъ этихъ практическихъ умовъ. Но какъ грубы, несовершенны были первые шаги практики, какъ мало успшныхъ результатовъ имла она, сколько ошибокъ надлала она, сколько разъ ей приходилось передлывать сдланное и сколько ошибокъ ея оказались непоправимыми — объ этомъ всегда умалчивается. Посл каждой ошибки обыкновенно человчество видло какъ надо было поступить, чтобы избжать ея, посл каждаго успшнаго результата точно также видло, что нужно длать, чтобы впередъ достигнуть его съ меньшей тратой времени. Пріобртенный опытъ служитъ указаніемъ для послдующаго образа дйствія и изъ практики вырабатывается теорія, которая и есть выводъ изъ всхъ попытокъ практики, указаніе какими мрами достигается цль, и къ этимъ указаніямъ неизбжно обратится каждый, кто захочетъ добросовстно достигнуть цли, Ни въ одномъ дл невозможно обойтись безъ этихъ указаній или руководства: чтобы построить домъ — необходимо начертать предварительно планъ предполагаемой постройки, чтобы написать статью, приходится составить въ голов конспектъ въ какомъ порядк расположитъ идеи, тмъ боле въ такомъ важномъ и трудномъ дл, какъ воспитаніе необходимъ строгообдуманный планъ, ясное пониманіе цли и знаніе тхъ мръ, которыми она достигается. Другой упрекъ, который длается обыкновенно теоріямъ, то, что он неприложимы на практик, и этотъ упрекъ всего чаще длается теоріямъ воспитанія тми наивными педагогами, которые разочаровались въ своей надежд найти въ теоріи росписаніе, гд предусмотрна каждая случайность и указано какъ поступить, однимъ словомъ, что-то въ род собранія всевозможныхъ домашнихъ рецептовъ, которое снимало бы съ нихъ тяжелый трудъ соображать указанія теоріи для того, чтобы примнить ихъ къ длу. Они находятъ, что гораздо проще, а главное спокойне, слдовать указаніямъ практики, т. е. длать то же, что другіе, и эта практика изъ десяти разъ девять оказывается смсью предразсудковъ, суеврія и рутины. Надо сказать и то, что теорій воспитанія много, он во многомъ противорчатъ одна другой и разногласіе ихъ можетъ поставить въ мучительное затрудненіе молодаго, неопытнаго педагога, который бы захотлъ честно длать свое дло. Но это разногласіе не должно заставлять унывать. Оно признакъ развитія, неизбжная ступень, черезъ которую должна пройти каждая мысль, — сначала единодушіе невжества, затмъ разногласіе періода изслдованій, когда возникаетъ множество противорчащихъ мнній, изъ которыхъ каждое разработываетъ какую нибудь сторону предмета и изъ за нея, не видя остальныхъ, весьма естественно впадаетъ въ крайность, вызывающую противоположную, пока наконецъ вс стороны мысли не будутъ разработаны и она, не выяснится во всей своей полнот — тогда наступитъ періодъ единодушія знанія, потому что истина можетъ былъ только одна* Воспитаніе находится теперь въ этомъ переходномъ состояніи разногласія періода изслдованія, въ которомъ находится современное человчество, далеко оставившее за собой единодушіе невжества, но еще не достигнувшее единодушія полнаго званія. Воспитаніе всегда находится въ совершенной зависимости отъ жизни, т. е. отъ того уровня, на которомъ стоитъ развитіе общества, воспитатель — членъ общества, продуктъ его жизни и можетъ въ свою дятельность внести только то, что самъ получилъ отъ общества. ‘Учрежденія каждой эпохи, говоритъ Спенсеръ, должны имть семейное сходство между собой, потому что имютъ общее начало въ ум народа’, и доказываетъ это примрами изъ исторіи западной Европы. Въ т вка, когда авторитетъ церкви сковывалъ разумъ, воспитаніе было исключительно догматическое: дтству и юношеству предлагалось множество положеній, которыя они должны были безусловно принимать на вру, не стараясь понять ихъ, протестантизмъ, освободивъ умы и допустивъ свободное изслдованіе, произвелъ переворотъ въ воспитаніи, которое сдлалось системой изложеній обращенныхъ къ уму. Во времена деспотизма, когда господствовало мнніе, что милліоны существуютъ для одного, что ихъ благосостояніе, самая жизнь ничто передъ волею этого одного, когда это мнніе высказывалось словами: ‘l’tat — c’est moi’, тотъ же деспотизмъ царствовалъ въ воспитаніи, система безпрекословнаго повиновенія, неумолимой регламентаціи, опредлявшей каждый шагъ — ‘слушайся, не разсуждай’, сковывавшей пробуждавшуюся мысль юношества, должна была подготовлять изъ него тхъ безгласныхъ рабовъ, какихъ требовалъ уровень общественной жизни. Воспитаніе отличалось безпощадной строгостью, боле — жестокостью, оно не признавало правъ природы воспитанника, но ломало и насиловало ее сообразно съ требованіями воспитателя, малйшее желаніе считалось преступленіемъ, малйшій признакъ самостоятельности подавлялся грубыми и даже безчеловчными наказаніями. Въ наше время, когда общество доросло до сознанія, что счастье — законное требованіе человческой природы и каждый иметъ право на свою долю въ немъ, когда подняты вопросы о мрахъ, упрочивающихъ его для большинства, тоже человчное направленіе отразилось и въ воспитаніи: оно начало признавать въ дтяхъ права на развитіе, сообразное съ ихъ природой, естественныя желанія дтства, проблески самобытности перестали считаться преступленіями, которыя слдуетъ карать безпощадно, но были признаны, чмъ они есть на самомъ дл, проявленіями силъ, которыя слдуетъ развивать и направлять. Этотъ взглядъ только начинаетъ проникать въ воспитаніе. Прежнія системы еще не отжили свой вкъ. Человчество вообще медленно отказывается отъ своихъ заблужденій. Вотъ отчего происходитъ это разногласіе теоріи, противорчащихъ одна другой, но и теперь уже можно предвидть то время, когда оно смолкнетъ и побда останется за теоріей воспитанія, основанной на строгомъ изученіи природы человка, какъ физической, такъ и умственной, и на разумномъ естественно-научномъ взгляд на жизнь. Эту теорію развиваетъ Спенсеръ въ четырехъ довольно объемистыхъ статьяхъ, которыя замчательны по трезвому и практическому взгляду, составляющему отличительное свойство англо-саксонской расы. Статьи эти были написаны въ разное время и оттого въ нихъ встрчаются повторенія одной и той же мысли, только разработанной въ другой форм, но мы передадимъ сущность идей Спенсера, стараясь притомъ указать, на сколько он доступны настоящему состоянію русскаго общества.
Цль воспитанія — подготовить человка для жизни, сдлать изъ него полезнаго члена общества и дать ему средства достигнуть возможно большей степени довольства и счастья. Знаніе даетъ ему необходимыя средства къ достиженію этой цли. Умъ — та сила, которая усвоиваетъ ихъ и прилагаетъ къ длу. Какъ членъ. общества, онъ поставленъ въ тсныя и непрерывныя отношенія съ другими людьми, его успхъ въ жизни, его счастіе зависитъ во многомъ отъ этихъ отношеній, отъ доврія, которое онъ съуметь заслужить, отъ умнья честно и трезво смотрть на эти отношенія и отъ той пользы или вреда, которые принесутъ его поступки другимъ людямъ. Люди въ своихъ поступкахъ руководятся побужденіями, внушеніями ума и привычками, которыя ничто иное, какъ направленіе въ ту или другую сторону, выработанное суммою впечатлній полученныхъ съ дтства, я это-то направленіе составляетъ нравственность человка. Наконецъ степень значенія, которую человкъ въ состояніи достигнуть, размръ его дятельности и самыя отношенія его къ другимъ людямъ находятся въ полной зависимости отъ его физическихъ силъ, изъ этого слдуетъ, что развитіе этихъ силъ должно быть одною изъ цлей воспитанія. Соотвтственно этимъ потребностямъ теорія воспитанія распадается на три отдла: воспитаніе умственное, нравственное и физическое.

Умственное воспитаніе.

Въ своей теоріи умственнаго воспитанія Спенсеръ строго слдуетъ естественному методу. Развитіе каждаго человка должна идти тмъ же путемъ, какимъ шло развитіе человчества. Человчество на низшей степени своего развитія ограничивалось исключительно понятіями о видимыхъ предметахъ (конкретныхъ) и постепенно путемъ медленнаго развитія переходило къ отвлеченнымъ (абстрактнымъ) понятіямъ. Этотъ законъ развитія подтверждается тмъ, что въ языкахъ многихъ дикихъ племенъ, стоящихъ на низшей степени цивилизаціи, вовсе нтъ словъ для обозначенія отвлеченныхъ понятій, какъ напр., названія разныхъ добродтелей, пороковъ, умственныхъ свойствъ, что доказываетъ совершенное отсутствіе подобныхъ понятій у этихъ племенъ. Ребенокъ въ первые годы своей жизни близокъ къ степени дикарей: способность мыслить еще не развита въ немъ — онъ не способенъ къ сознательному мышленію, онъ можетъ только воспринимать впечатлнія производимыя на него вншними предметами и передаваемыя его чувствами мозгу. Каждый видимый предметъ для него новость, фактъ, который усвоиваетъ его умъ. Ребенокъ бросаетъ ложку на полъ или ударяетъ ею по стеклу — онъ этимъ учится распознавать звуки. Замтьте, какъ онъ въ это время внимательно прислушивается къ произведенному звуку. Онъ тянется ко всмъ видимымъ предметамъ, ощупываетъ ихъ, съ любопытствомъ осматриваетъ т, которые яркостью красокъ обратятъ его вниманіе. Онъ вступаетъ въ первый періодъ своего умственнаго развитія, руководимый единственно инстинктами своей природы, указывающей воспитателю путь, по которому онъ долженъ будетъ вести его. Изъ этого не слдуетъ, чтобы воспитатель избралъ себ девизомъ laissez faire и заключилъ, что ему ршительно нечего длать. Это въ высшей степени опасное заблужденіе. Ребенокъ, предоставленный самому себ, непремнно загрублъ бы и одичалъ. Онъ самъ собой неспособенъ отыскивать матеріалы для впечатлній, изъ которыхъ бы выработывалось его сознаніе, такъ же какъ неспособенъ добывать самъ себ пищу. Задача воспитателя доставлять ребенку эти матеріалы для впечатлній, такъ же, какъ онъ доставляетъ ему необходимую пищу. Только такимъ образомъ можетъ онъ вліять на развивающееся сознаніе ребенка, усвоеніе же ребенкомъ полученныхъ впечатлній будетъ уже совершаться сообразно съ степенью его впечатлительности и совершенно независимо отъ вліянія воспитателя, такимъ же образомъ доставляя ребенку необходимую пищу, воспитатель вліяетъ на физическое развитіе ребенка, но здсь и кончается это вліяніе: организмъ станетъ переработывать пищу сообразно съ собственными законами и воспитатель окажется безсильнымъ, чтобы остановить или даже слегка измнить естественный ходъ развитія. Когда ребенокъ ознакомится съ цвтомъ, формою и свойствами (какъ-то: мягкостью, твердостью, упругостью, степенями теплоты) предметовъ, онъ начнетъ опредлять ихъ. Сначала онъ выучится говорить, напр., булка, затмъ сухая булка, сладкая, кислая, мягкая, теплая и т. п. Цвтокъ, затмъ опредлять его: красный, синій, блый, большой, хорошо пахнетъ. Самъ ребенокъ подскажетъ воспитателю естественный методъ саморазвитія. Съ какой радостью, увидвъ новый, незнакомый еще ему предметъ, напр., цвтокъ, растеніе, букашку, онъ спшитъ показать ее матери или воспитателю, производя какой нибудь новый звукъ, напр., ударивъ въ первый разъ по клавишамъ, онъ оглянется непремнно съ удовольствіемъ на мать или воспитателя. Взглядъ его говоритъ, каково, я это сдлалъ, онъ ждетъ сочувствія и увидвъ, что его дйствіе замчено, предовольно улыбнется, онъ совершенно счастливъ. Умная мать съуметъ воспользоваться этими указаніями дтской природы и съ этого періода пробуждающагося дтскаго сознанія имть прочное и благодтельное вліяніе на развитіе ребенка и повести его путемъ самостоятельности. Она замтитъ, что онъ уже усплъ добыть много понятій самъ собой, безъ ея помощи, что эти понятія прочны въ немъ и потому будетъ стараться не передавать ему готовыхъ понятій, но наводить его на нихъ. Принесетъ ли ей ребенокъ новый предметъ, она попроситъ его описать ей его форму, свойства, т. е. сказать ей какой онъ, ребенокъ назоветъ нкоторыя, потому что онъ неспособенъ замтить вс разомъ. ‘Посмотрите хорошенько еще какой?’ Ребенокъ пойметъ, что въ этомъ предмет есть еще что-то, чего онъ не могъ подмтить, ему станетъ досадно на собственную недогадливость, маленькій мозгъ его заработаетъ усердне, онъ внимательне осмотритъ предметъ, откроетъ ускользнувшую отъ него при первомъ ‘смотр черту и съ торжествомъ назоветъ ее матери. Метода воспитанія опредлена, самодятельность ребенка пробуждена, онъ испыталъ удовольствіе умственнаго пріобртенія и побды надъ умственною трудностью. Разумется этотъ методъ требуетъ отъ воспитателя постояннаго вниманія, умнья понимать ощущенія ребенка, терпнія и тонкой наблюдательности: и имъ не способны воспитывать т матери, которыя на вопросъ ребенка отвчаютъ: ‘отстань съ своими глупостями’, или отвчаютъ ему: ‘да, хорошо’, только чтобы отвязаться, бранятъ его за расщипанный цвтокъ или сломанную игрушку, считая это пустыми проказами, когда ребенка при этомъ руководило желаніе узнать, что тамъ внутри.
Ознакомившись съ предметами, находящимися въ комнат, и ихъ свойствами, переходятъ къ предметамъ, находящимся на двор, въ саду, въ пол. Тмъ же путемъ дается ему понятіе о числахъ, вс и мрахъ, постоянно переходя отъ простаго къ сложному, отъ видимаго и осязаемаго къ отвлеченному, отъ конкретнаго къ абстрактному, избгая какъ можно боле говорить ребенку, а стараясь его наводить на понятія. Къ обученію чтенію слдуетъ приступать не ране того времени, когда ребенокъ достаточно ознакомится съ окружающей его жизнью, когда въ ум его накопится достаточное количество фактовъ и понятій объ отношеніяхъ между собой многихъ предметовъ. Раннее знакомство съ книгами тмъ боле вредно дйствуетъ на развитіе самостоятельности ребенка, что книги говорятъ, а не наводятъ на понятія. ‘Книги’, говоритъ Спенсеръ, ‘дло второстепенное, он косвенный проводникъ знанія и даютъ средство узнать то, чего дти сами видть не могутъ’. Слдовательно чтеніе предполагаетъ уже въ ребенк значительную способность отвлеченнаго (абстрактнаго) мышленія. Поэтому въ высшей степени нелпо совать трехъ или пяти-лтнимъ дтямъ буквари, какъ это длалось въ очень недавнее время родителями, заботившимися исключительно о скороспломъ развитіи ума. Результатъ этой скоросплости извстенъ: геніи-дти оказываются вообще самыми дюжинными смертными и блестящія, подаваемыя ими надежды, рдко когда сбываются и то не въ той степени, въ какой сбылись бы при разумномъ метод воспитанія. Въ точности опредлить годы когда для каждаго ребенка слдуетъ приступать къ обученію его чтенію — невозможно, дло воспитателя соображаться съ способностями и степенью развитія ребенка, но никакъ не слдуетъ начинать ране 7—8-ми лтняго возраста и даже лучше опоздать, нежели начать слишкомъ рано, лучше comparais умственныя силы, нежели истощить ихъ преждевременнымъ обученіемъ. Позднее о, бученіе не повредитъ развитію ребенка, если способность его къ самодятельности будетъ возбуждена въ немъ, и. разумные педагоги съумютъ поддержать ее. Воспитаніе одного изъ нашихъ ученыхъ, заслужившаго громкое имя въ медицин, было начато съ двнадцати-лтняго возраста, но это не помшало ему сравняться и даже обогнать своихъ ровесниковъ.
Изъ всего вышесказаннаго слдуетъ, что первые годы жизни ребенка должны быть посвящены исключительно развитію его физическихъ силъ и ознакомленію его съ окружающею жизнью, т. е. первые уроки его должны, быть предметные — это и есть песталоцціевская метода обученія. О ней было уже такъ подробно и много говорено въ разныхъ педагогическихъ статьяхъ что повторять уже сказанное въ сокращенномъ вид совершенно излишне. Спенсеръ замчаетъ только, что не смотря на разумность этой методы, основанной на знакомств съ дтской природой и на принцип возбужденія самодятельности въ дтяхъ, система Песталоцци не образовала замчательныхъ людей и внушала часто сильное отвращеніе дтямъ, которыхъ воспитывали по ней. Спенсеръ приписываетъ это исключительно бездарности педагоговъ и неумнью ихъ примнять къ длу песталоцціевскую систему. Примры обученія, предлагаемые Песталоцци, должны были служить для воспитателей наглядными образцами, которые они должны были разработывать самостоятельно, соображаясь съ способностями воспитанниковъ. Но люди, замчаетъ Спенсерь, вообще склонны канонизировать формы, въ которыя облечено ученіе, а не духъ его, тмъ боле т, которые сами были воспитаны по систем, развивающей абсолютное поклоненію авторитету. Съ одной стороны это раболпство мысли заставило ихъ принять какъ святыню вс формы предметныхъ уроковъ Песталоцци, изъ которыхъ иныя, впрочемъ очень не многія, гршатъ обиліемъ мелочныхъ подробностей и нмецкимъ педантизмомъ, съ другой — лность и отсутствіе самодятельности заставили ихъ ухватиться за эти формы, какъ за готовые рецепты на каждый случай, снимающіе. съ нихъ трудъ работать собственной головой. Дтей начали заставлять буквально повторять вс вопросы и отвты песталоцціевскихъ предметныхъ уроковъ, и духъ ученія великаго педагога былъ искаженъ, принципъ возбужденія самодятельности дтей, который придаетъ оживленіе и интересъ ученью, былъ такимъ образомъ совершенно изгнанъ изъ воспитанія: оно превратилось въ попугайное обученіе и могло возбудить въ дтяхъ лишь скуку и неизбжное съ нею отвращеніе къ ученью.
Когда раціонально веденные предметные уроки изощрили дтскую наблюдательность и способность составлять врныя опредленія предметовъ — свойства, которыя такъ важны, какъ краеугольный камень послдующаго умственнаго развитія, — можно приступить къ дальнйшему образованію. Спенсеръ стоитъ на сторон реальнаго образованія и жестоко нападаетъ на общество, которое’ по его мннію, въ этомъ дл не далеко ушло отъ дикарей, заботящихся преимущественно объ украшеніи и пренебрегающихъ пользою, навшивая на себя побрякушки, и не защищая тло отъ непогодъ. Точно также, во его мннію, поступаетъ множество родителей, набивавшихъ головы дтей разными познаніями, которыя могутъ имъ пригодиться только на то чтобы ^показать, что они тоже люди образованные. Знаніе древнихъ языковъ, миовъ Греціи и Рима, умнье читать въ подлинник классиковъ дается не смотря на то что оно можетъ принести практическую пользу только одному изъ нсколькихъ тысячъ, и забудется большею частью учениковъ. по выход изъ школы, потому что они не будутъ имть на столько обезпеченной жизни, которая давала бы имъ средства продолжать занятія этими предметами. И это знаніе дается съ огромной тратой времени, силъ и денегъ единственно потому, что вслдствіе общественнаго предразсудка считается необходимой принадлежностью воспитанія джентльмена. Совершенно подобное тому видно и у насъ, гд вслдствіе вковаго предразсудка, умнье бойко и съ чистымъ. иностраннымъ акцентомъ болтать на чужихъ языкахъ, считается доказательствомъ хорошаго воспитанія и принадлежности съ хорошему обществу.
Съ самаго отдаленнаго прошедшаго до нашего времени, общественныя потребности подчиняли себ постоянно личныя потребности и общество постоянно имло неограниченный контроль надъ личностью. Каждая личность не можетъ довольствоваться исключительно собственной жизнью — ей нужно имть значеніе въ глазахъ другихъ, заслужить почетъ общества. Это чувство, которое въ богато-одаренныхъ, развитыхъ натурахъ бываетъ двигателемъ къ полезной дятельности, къ великимъ подвигамъ, въ натурахъ дюжинныхъ, близорукихъ, бываетъ причиной рабскаго подчиненія всмъ предразсудкамъ общества. Масса его состоитъ именно изъ такихъ людей, и вотъ почему предразсудки и заблужденія такъ долго держатся и такъ трудно уступаютъ указаніямъ науки. Общество цнитъ боле всего богатство, наружный блескъ, почетное положеніе, и въ воспитаніи дтей преимущественно обращается вниманіе на т знанія, обладаніе которыми считается доказательствомъ богатства и почетнаго положенія въ обществ, чмъ на т, которыя могутъ принести дйствительную пользу въ жизни. Эта польза, которую знанія приносятъ въ жизни, есть мрило его настоящей цнности. Есть знанія существенной цнности, которыя будутъ полезны человку и черезъ десять тысячъ лтъ, какъ и теперь, напр., что ощущеніе онмлости и шумъ въ ушахъ предшествуетъ параличу, что хлоръ иметъ дизенфектирующее свойство, какое растеніе слдуетъ сять посл другаго въ свооборот, — вс эти знанія имютъ существенную цнность. Другія, напр.: знаніе языка, изящество слога, которое пріобртается знакомствомъ съ греческимъ и латинскимъ языками, имютъ второстепенную цнность. Они, говоритъ Спенсеръ, имютъ значеніе только пока держатся языки, происходящіе изъ этихъ источниковъ. Поэтому слдуетъ опредлить цнность знанія по степени его полезности. Цль воспитанія приготовить человка къ жизни, т. е. къ тмъ родамъ дятельности, которыя ожидаютъ его, и потому слдуетъ классифицировать знанія по степени важности главныхъ родовъ дятельности, составляющихъ человческую жизнь. Спенсеръ длитъ ихъ на слдующіе разряды: 1) т дятельности, которыя непосредственно ведутъ къ самосохраненію, 2) т, которыя посредственно ведутъ къ самосохраненію, обезпечивая жизненныя потребности, 3) т, которыя имютъ цлью содержаніе и обезпеченіе потомства, 4) т, которыя заключаются въ установленіи хорошихъ соціальныхъ и политическихъ отношеній и 5) т разнообразныя дятельности, которыя наполняютъ досуги жизни, посвящаясь удовлетворенію чувствъ и вкусовъ. Спенсеръ руководится въ этой классификаціи историческимъ методомъ и въ ней проглядываетъ индивидуализмъ, въ которомъ справедливо упрекаютъ англичанъ.
Первое условіе для жизни жить, т. е. умть сохранить свою жизнь, Природа позаботилась объ этомъ, вложивъ человку инстинктъ самосохраненія. Инстинктъ этотъ выказывается и въ ребенк, который, падая, длаетъ необходимое тлодвиженіе, чтобъ у держаться въ равновсіи, отклоняетъ голову отъ занесенной руки, жмурится отъ слишкомъ яркаго свта. Но по мр того, какъ онъ выростаетъ, ему грозятъ множество болзней, которыя могутъ истощивъ его силы сдлать его лишнимъ бременемъ для общества и навлечь преждевременную смерть. Ему необходимо умть оградить себя не только отъ внезапной утраты жизни, но и спасти себя отъ утраты способностей и медленнаго угасанія, котораго онъ самъ часто бываетъ причиной. Законы, управляющіе жизнью тла, вліяніе того или другаго образа питанія, жизни, рода занятій — неизвстны большинству общества, часто незначительне нездоровье, на которое не обращаютъ вниманія, бываетъ признакомъ серьезнаго разстройства организма: сколько болзней навлекаютъ на себя люди неумньемъ обращаться съ своимъ организмомъ и пренебреженіемъ необходимыхъ условій жизни. Больной человкъ въ тягость и себ и другимъ, онъ лишній членъ общества. Кром того что онъ не можетъ вносить свою долю труда, исполнять обязанности гражданина, отца семейства, — онъ заставляетъ другихъ тратить на себя время, которое могло бы быть употреблено боле производительнымъ образомъ. Я говорю не въ одномъ денежномъ отношеніи. Этотъ человкъ, не умвшій сберечь собственнаго здоровья, можетъ быть отцомъ, отъ него будетъ зависть здоровье и жизнь другаго существа, и невжество его будетъ тмъ гибельне для этого существа, что онъ передастъ ему свой разстроенный организмъ. Изъ этого слдуетъ, что изученіе законовъ жизни (біологіи, физіологіи) и средствъ сохраненія здоровья (гигіены) должны составлять существенную часть раціональнаго воспитанія. Много времени еще пройдетъ, прежде чмъ эта истина будетъ усвоена обществомъ и изученіе этихъ наукъ займетъ въ воспитаніи то мсто, которое ему принадлежитъ по нраву, тмъ боле у насъ, которые постоянно шли позади западной Европы, и всего боле у женщинъ. Въ силу укоренившагося общественнаго предразсудка, требующаго отъ двушекъ полнйшаго невднія жизни, изученіе этихъ наукъ будетъ еще долго считаться неприличнымъ и безнравственнымъ, а изучать ихъ все-таки придется, двушкамъ, потому что воспитаніе продолжается обыкновенно до 17—18лтняго возраста, (періодъ, который слдовало бы продлить по крайней мр до 20) и въ высшей степени было бы нелпо ожидать замужества или средняго возраста, когда знаніе жизни перестаетъ уже считаться неприличнымъ и безнравственнымъ, чтобы передать имъ необходимыя свднія о своемъ собственномъ организм, которыя он часто получаютъ путемъ горькаго опыта, когда онъ уже совершенно разстроенъ болзнями — слдствіями неосторожности и невжества. Нжныя маменьки, дрожащія за наивность дочекъ, приходящія въ отчаяніе, если кто случайно упоминаетъ при нихъ о беременности и родахъ, придутъ въ ужасъ отъ этого требованія Спенсера. За то никто не обладаетъ такимъ искуствомъ разстроивать свое здоровье, какъ дочки этихъ нжныхъ маменекъ. Изъ вышесказаннаго однако не слдуетъ, чтобы воспитатели должны были внушать юношеству, что сохраненіе здоровье предметъ такой важности, которому слдуетъ жертвовать всмъ остальнымъ: сохраненіе здоровья, какъ выгода единичной личности, должно уступить передъ выгодами большинства. Писатель, который пользуется минутой, лихорадочнаго возбужденія въ ущербъ своему здоровью, потому что въ эти минута мысль его работаетъ живе и произведетъ боле сильное впечатлніе на общество, государственный человкъ, который просиживаетъ ночи за работой, потому что общественныя дла не ждутъ, отецъ семейства, растраивающій свое здоровье непосильнымъ трудомъ, чтобы избавить семью отъ лишеній, — поступаютъ очень неблагоразумно въ отношеніи личныхъ выгодъ, но жалки т юноши, которые неспособны будутъ къ такому неблагоразумію.
Затмъ идутъ знанія, которыя ведутъ къ косвенному самосохраненію, т. е. къ заработыванію куска хлба. Доказывать пользу этихъ знаній совершенно излишне: масса общества считаетъ эти знанія исключительной цлью образованія и заботится не столько о томъ, чтобы развить въ дтяхъ человка, сколько о томъ, чтобы доставить имъ средство добыть себ выгодное и даже блестящее положеніе въ свт. При выбор той или другой методы воспитанія исключительно принимается въ соображеніе этотъ родъ выгодъ и ныншнее увлеченіе общества классическими гимназіями, проявляющееся увеличеніемъ числа учащихся въ этихъ гимназіяхъ, объясняется единственно тмъ, что эти гимназія открываютъ дорогу въ университетъ, а университетъ даетъ дипломъ на чинъ 10-го класса. Пироговъ, въ своихъ ‘Вопросахъ жизни’, доказалъ безнравственность этого узкаго, утилитарнаго взгляда на воспитаніе. Человкъ, умющій зарабатывать себ не только кусокъ хлба, со даже богатство трудомъ, не будетъ вреденъ въ экономическомъ отношеніи обществу, за то онъ будетъ вреденъ въ другихъ. Богатство въ рукахъ невжды и безчестнаго человка — страшное оружіе, которымъ онъ нанесетъ много вреда обществу. По этому средства наживать деньги не должны быть никакъ единственной цлью воспитанія, но одной изъ главныхъ отраслей его. Эти средства даютъ только реальныя науки. За исключеніемъ немногихъ классовъ богачей и людей, занятыхъ государственной службой, огромное большинство людей занято приготовленіемъ товаровъ и распредленіемъ ихъ. (Спенсеръ иметъ въ виду Англію, страну по преимуществу промышленную). Успхъ этого приготовленія находится въ полной зависимости отъ знанія реальныхъ наукъ. Механика, физика, химія учатъ производить эти товары съ возможно меньшей тратой времени, силъ и матеріала, и фабрикантъ, который, слдуя указаніемъ науки, съуметъ производить боле дешевые и высшей доброты товары, неизбжно одержитъ верхъ надъ другими конкуррентами. Химія важна въ приложеніи къ земледлію. Знаніе біологіи необходимо для раціональнаго скотоводства. Если Спенсеръ находитъ, что для націи, которая считается первой промышленной въ мір, необходимо боле основательное изученіе науки, то что же сказать объ этой необходимости для Россіи, которая занимаетъ въ этомъ мір одно изъ послднихъ мстъ, земледліе и скотоводство которой не далеко ушли отъ земледлія и скотоводства первобытныхъ народовъ. Потребность изученія наукъ дающихъ средства совершенствовать эти производства и приготовляющихъ человка къ производительному труду, еще ощутительне у насъ, гд въ послдніе годы, вслдствіе сокращенія штатовъ, множество людей остались безъ куска хлба и отнята надежда на него у еще большаго множества, которое готовилось исключительно къ добыванію себ куска хлба путемъ служебной дятельности.
Третій отдлъ человческой дятельности — воспитаніе потомства — находится въ такомъ пренебреженіи, что къ нему вовсе не считаютъ за нужное давать какое бы то ни было подготовленіе. Ни одна наука не стоитъ такъ низко, какъ педагогія: ее изучаютъ только т, кого бдность заставляетъ искать въ ней средства существованія, а между тмъ это знаніе необходимо въ жизни изъ десяти девяти человкамъ. Спенсеръ настаиваетъ на важности подготовленія человка къ обязанностямъ отца и воспитателя на томъ основаніи, что семья является раньше государства и можетъ существовать безъ него, тогда какъ государство невозможно безъ семьи. Этотъ историческій взглядъ приводитъ его къ филистерскому выводу, что обязанности семьянина требуютъ большаго вниманія и боле строгой подготовки, чмъ обязанности гражданина. Реалистъ доказываетъ что жизнь группы клточекъ важне жизни всего организма. Напротивъ^меньшее всегда должно подчиняться большему. Чмъ шире дятельность, тмъ значительне послдствія этой дятельности. Отъ честной и разумной дятельности гражданина зависитъ благосостояніе всего общества, множества семей и отдльныхъ личностей* Сверхъ того человкъ, окончивъ воспитаніе, долженъ прежде позаботиться о пріобртеніи средствъ для содержанія семьи, т. е. быть дятельнымъ членомъ общества. Слдовательно, не бывши еще отцомъ семейства, онъ бываетъ гражданиномъ, членомъ общества. Полезнымъ же онъ будетъ членомъ этого общества, если выростетъ въ убжденіи, что дятельность его какъ гражданина иметъ меньшую важность, чмъ та, которая его ожидаетъ, когда онъ обзаведется семьей. Наконецъ, если семья существовала до общества, то жизнь ея поднималась очень немного надъ. животной жизнью, если она будетъ существовать посл распаденія его, то существованіе ея будетъ жалкое, ограниченное: узость интересовъ породитъ бдность мысли — первый шагъ къ отупнію. Это доказывается низкимъ уровнемъ цивилизаціи, на которомъ стоятъ вс племена, въ которыхъ семейный бытъ пережилъ общественный, напр. евреи, не смотря на то, что они дали человчеству нсколько знаменитыхъ ученыхъ, философовъ, поэтовъ, артистовъ, но то были люди, выдлившіеся изъ своего быта и примкнувшіе къ другому обществу.
Не преувеличивая дятельность отца семейства, какъ Спенсеръ, нельзя однако не настаивать на ея важности. Отъ обхожденія съ, дтьми зависитъ ихъ жизнь или смерть, ихъ нравственное благосостояніе или гибель. А между тмъ ни одного слова наставленія, относительно обхожденія съ дтьми не дается тмъ, кто рано ила поздно должны сдлаться родителями, тогда какъ это необходимо, особенно женщинамъ, на которыхъ исключительно лежитъ первоначальный уходъ за дтьми и физическій и нравственный: своимъ невжествомъ относительно жизненныхъ процессовъ, физіологическихъ законовъ и отсутствіемъ малйшаго понятія о законахъ развитія ума, он обрекаютъ на болзнь и тупоуміе своихъ дтей. Но не смотря на эти гибельныя послдствія невжества женщинъ, считается неприличнымъ приготовлять двушекъ къ обязанности матери. Двушку, которая бы вздумала добросовстно готовиться къ нимъ, встртило бы двухсмысленными насмшками то самое общество, которое ничуть не оскорбляется тмъ, что двушки и женщины являются въ публику съ обнаженными до невозможности плечами, грудью и руками.
‘Воспитаніе дтей и физическое, и нравственное страшно дурно’ говоритъ Спенсеръ, а няньки англичанки и гувернантки пользуются у насъ (и иногда не безъ основанія) предпочтеніемъ предъ русскими, здоровый цвтъ лица, бодрость и живость англійскихъ дтей составляютъ предметъ зависти многихъ нашихъ матерей. Чтобы онъ сказалъ увидвъ невжественный образъ воспитанія, которое получало и получаетъ огромное большинство русскихъ дтей. Долгое изученіе, продолжаетъ онъ, требуется для того, чтобы сшить сапоги, построить домъ, управлять кораблемъ или локомотивомъ. Неужели развитіе тла и души человка — такой процессъ, что всякій способенъ имть надзоръ и вести его безъ малйшаго приготовленія? Это приготовленіе не значитъ основательное и полное изученіе вышеупомянутыхъ наукъ, изъ которыхъ одна которая нибудь можетъ наполнить всю жизнь человка, но только основательное знакомство съ первыми принципами физіологіи и элементарными истинами психологіи. Наконецъ, если бы не оказалось времени на пріобртеніе этихъ существенныхъ познаній, то не лучше ли для нихъ пожертвовать вншними талантами. Умнье играть на фортепіано считается необходимой принадлежностью хорошаго воспитанія и музык обучается каждая двушка, получающая воспитаніе барышни, не соображаясь есть ли у нея музыкальныя способности или нтъ. Это обученіе для большинства барышень трата времени и: денегъ, потому что он не идутъ выше бреньчанья танцевъ да модныхъ оперныхъ мотивовъ, которые немного принесутъ имъ утшенія когда ребенокъ ихъ умретъ отъ дтской болзни, которую вынесъ бы, если бы организмъ его не былъ растроенъ невжественнымъ уходомъ, а еслибы и время и деньги были потрачены на пріобртеніе необходимыхъ свдній, она была бы избавлена отъ этого страданія. Между тмъ эти необходимыя свднія такъ трудны, что пріобрсти ихъ путемъ самостоятельнаго обученія могутъ только немногія натуры, способныя сами собой понять недостатки окружающей ихъ жизни, т. е. подняться надъ уровнемъ ея. Масса же, составляющая этотъ уровень, всегда такъ довольна своимъ образомъ дйствія и потому никогда не будетъ стараться пріобрсти необходимыя дознанія, чтобы улучшить его. Вотъ почему необходимо внести въ воспитательныя программы преподаваніе педагогіи, для того, чтобы избавить родителей отъ печальной необходимости учиться искуству воспитанія на своихъ собственныхъ дтяхъ. ‘Изученіе педагогіи должно быть внцомъ курса, говоритъ Спенсеръ потому что въ него входятъ остальные предметы. Какъ физическая зрлость доказывается способностью производить дтей, такъ и умственная зрлость доказывается умньемъ ихъ воспитывать’.
Переходя къ дятельности гражданина, Спенсеръ опредляетъ какой родъ знанія подготовляетъ человка къ этой дятельности Спенсеръ иметъ въ виду страну, гд каждый человкъ, если онъ обладаетъ собственностью опредленнаго размра, иметъ право вліять на общественныя дла подачей голоса за того или другаго кандидата, и если онъ принадлежитъ къ высшимъ сословіямъ, то быть выбраннымъ въ число представителей страны. Для этого необходимо пониманіе интересовъ и своей страны и тхъ, съ которыми она находится въ сношеніи, слдовательно науки политическія соціальныя. Главный предметъ составляетъ исторія, но она преподается такимъ образомъ, что познанія, получаемыя черезъ нее, не имютъ никакой цны въ дл руководства къ дятельности гражданина. Факты, объясняющіе причины политическихъ дйствій, открывающіе принципы, не входятъ въ сочиненія назначенныя для школъ, да они были бы и недоступны понятіямъ учениковъ. Біографіи же государей, которымъ исключительно учатся дти, знакомство съ, интригами дворовъ, узурпаціями, завоевательными и другими войнами только загромождаютъ ихъ память одними именами, а для юношей, готовящихся къ политической дятельности, не выясняютъ ни мало причины національнаго прогресса. Знаніе года рожденія, смерти и восшествія на престолъ государей, мстности знаменитыхъ битвъ и числа убитыхъ и раненыхъ, не придастъ нимало разсудительности въ подач голоса за ту или другую мру, за того или другаго кандидата. Только въ послдніе годы историки стали давать дйствительно цнныя свднія. То, что надлежитъ знать гражданину, есть естественная исторія общества. Нужны факты, которые помогли бы понимать какъ народъ выросъ и организовался. Между ними долженъ быть отчетъ и о правленіи народа, но съ возможно меньшими толками о людяхъ, а съ возможно большими свдніями объ его устройств, принципахъ, развращенности, или чистот нравовъ степени образованія о духовномъ правленіи, его организаціи, сил, церемоніал е о тхъ идеяхъ, которымъ врили номинально и о тхъ которымъ врили дйствительно. Климатическое положеніе страны, вліяніе его на народъ, нравы и обычаи народа, его домашняя и общественная жизнь, отношенія половъ, дтей къ родителямъ, его промышленность, торговля, развитіе благосостоянія въ ту или другую эпоху, зависимость этого благосостоянія отъ того или другаго образа правленія, отношенія хозяевъ къ работникамъ, статистика преступленій, умственное состояніе народа на всхъ ступеняхъ развитія — вотъ единственный родъ познаній, который можетъ быть полезенъ гражданину для исполненія его обязанностей. Исторія можетъ имть практическую цну только какъ описательная соціологія. Широкое знаніе этой науки невозможно безъ основательнаго знанія человка со всми его способностями физическими и умствеными и вліяніе на него тхъ или другихъ естественныхъ условій. Общество составлено изъ отдльныхъ единицъ, дйствія отдльныхъ личностей зависятъ отъ законовъ ихъ натуръ, изъ этого слдуетъ, что біологія и психологія необходимы, какъ толкователи соціологіи.
Приготовивъ человка къ родамъ дятельности по четыремъ отдламъ, слдуетъ приготовлять его къ послднему, который обнимаетъ собой часы отдохновенія и удовольствія, наполняющія свободные часы. Посл труда необходимы отдыхъ и наслажденіе, они освжаютъ человка и придаютъ ему новыя силы на трудъ. Теорія, заставляющая человка считать трудъ наслажденіемъ, гршитъ аскетическимъ отрицаніемъ жизни, только немногія отрасли труда и то исключительно умственныя, могутъ доставлять наслажденіе, но и посл нихъ необходимъ отдыхъ, перемна впечатлній, только при соблюденія этихъ условій возможно сохранить свои силы для труда. Но заставьте человка найти наслажденіе въ колоньи щебня ила монотонномъ перекидываньи челнока: если онъ усердна и бодро работаетъ, то конечно не изъ любви къ искуству, а изъ. любви къ наград за трудъ. Наслажденіе въ часы отдыха необходимо, но еще необходиме, что бы эти наслажденія были облагороженныя, человчныя, а для этого нужно развить въ человк эстетическое чувство, безъ котораго наслажденія будутъ грубыя, варварскія, скотскія. Только недавно еще въ Англіи вывелся бой боксеровъ, на который прізжали смотрть государственные люди и ученые, давно-ли стало выходить тамъ изъ нравовъ общества. пьянство, которое заставляло женщинъ, не медля по окончанія обда, удаляться изъ столовой, чтобы мущины могли безпрепятственно валиться подъ столъ. Жизнь потеряла бы половину прелестну если бы не существовало поэзіи, музыки, изящной литературы. Образованіе и удовлетвореніе вкусовъ — предметъ вовсе не ничтожный, хотя онъ долженъ по теоріи Спенсера занимать послднее мсто въ дл развитія человчества. Но занятіе литературой и изящными искусствами длаются возможными только вслдствіе тхъ дятельностей, которыя устраиваютъ индивидуальную и соціальную жизнь, а вещь, которая становится возможною, должна очевидно стоять ниже той, которая длаетъ ея существованіе возможнымъ. Между тмъ наши воспитательныя системы построены на совершенно противуположныхъ началахъ, все, что касается утонченности, полировки, блеска преподается съ большимъ стараніемъ, все, что приготовляетъ человка къ жизни, остается въ пренебреженіи. Вншніе таланты, изящныя искуства, все, что составляетъ цвтъ, украшеніе цивилизаціи, должно быть подчинено тмъ познаніямъ и той дисциплин, на которыхъ основана цивилизація. ‘Такъ какъ они занимаютъ свободные часы жизни, то должны бы занимать и свободные часы воспитанія.
И къ этому послднему роду дятельности лучшая подготовка. реальныя науки. Для скульптуры и живописи необходимо знаніе анатоміи, законовъ преломленія лучей свта, теоріи равновсія. , Можетъ показаться страннымъ, что тотъ же родъ знанія необходимъ для музыки и поэзіи. ‘Музыка есть идеализація естественнаго языка волненій’. Первая пснь, которую взволнованное чувство вырвало изъ груди человка — вотъ зародышъ музыки. Чувства, волнующія человка, опредляются жизнью. Изъ этого слдуетъ, какъ необходимо полное и врное знаніе принциповъ жизни для того, чтобы въ построенныхъ на нихъ мелодіяхъ и музыкальныхъ фразахъ была истина, безъ которой ни одно произведеніе искуства не достигаетъ своей цли. Въ поэзіи тоже самое: сила ея зависятъ отъ врности, истинности, поэтому поэзія, чтобы быть хорошей, должна обратить вниманіе на т законы нервнаго дйствія, которымъ повинуется взволнованная рчь. Усиливая и соединяя выраженія, должно умть сохранить надлежащую мру, чтобы не впасть въ напыщенность и искуственность. Еще строже прилагается это требованіе къ беллетристик, которая изображаетъ жизнь человка во всхъ ея видахъ, во всхъ слояхъ общества. Ни одинъ писатель не произведетъ истинно художественной работы, не понимая законовъ изображаемыхъ имъ явленій. Онъ долженъ хорошо понимать требованія общества, т. е. быть знакомымъ съ соціальной наукой, сверхъ того знать природу человка для того, чтобы донимать, какъ дйствовать на умы читателей. Польза знанія естественныхъ и соціальныхъ наукъ доказана.
Но изученіе наукъ, кром непосредственной приносимой имъ пользы и цнности его въ приложенія къ жизни, иметъ еще огромное значеніе въ воспитаніи, какъ средство умственной дисциплины. Здсь вопросъ сводится на спорную почву классическаго и реальнаго образованія. Защитники перваго и вообще исключительнаго обученія языкамъ утверждаютъ, что оно развиваетъ память, упражняя ее заучиваньемъ словъ. Но естественныя науки даютъ несравненно боле широкій просторъ для упражненія памяти. Запомнить все, относящееся къ солнечной систем, число составныхъ тлъ химія, явленія представляемыя земной корой, многочисленные ‘факты представляемые главными отдлами физики, анатомическія подробности строенія человческаго тла, требуетъ такого усиленнаго труда, на который тратятся годы людьми, посвящающими себя исключительно которой нибудь изъ этихъ наукъ. Количество видовъ растеній, какъ утверждаютъ ботаники, доходитъ до 320 тыс. разнообразныхъ формъ животной жизни считается приблизительно до 2 мил. Для усиленія памяти наука такъ же хороша, какъ языкознаніе, но она иметъ передъ нимъ другое преимущество. При изученіи языковъ, связи идей, образующихся въ ум, зависятъ отъ случайныхъ фактовъ. Изученіе начинается съ заучиванья словъ, причемъ принимается въ разсчетъ не смыслъ ихъ, не связь понятій, вызываемыхъ этими словами, а большая или меньшая легкость бъ произношеніи и писаніи, отъ односложныхъ переходятъ къ двухсложнымъ и т. д. При изученіи науки понятія образуются въ строгой послдовательности, вытекая одно изъ другого и каждое содержа въ себ зародышъ слдующаго. Умъ пріучается понимать связь дйствія съ его причиной. Языки знакомятъ съ чисто случайными, нераціональными отношеніями предметовъ, науки — съ раціональными. Первые упражняютъ одну память, вторыя — и память, и пониманіе. Какъ средство дисцпилинированія преимущество принадлежитъ наук: она развиваетъ разсудительность, отсутствіе которой недостатокъ до того общій, что общество даже не сознаетъ его. Привычка длать заключенія по фактическимъ даннымъ, проврять ихъ наблюденіями и опытами, даетъ возможность судить врно, а всякій знаетъ, какъ важны эти качества въ отношеніяхъ къ людямъ, отъ сколькихъ горькихъ ошибокъ, опрометчивыхъ поступковъ, приносящихъ такъ много тяжелыхъ страданіи, избавятъ они. Наука не только средство дисциплины умственной, но и нравственной. Ничто такъ не способно увеличить и безъ того чрезмрное поклоненіе авторитету, какъ изученіе языковъ, совершенно справедливо заключаетъ Спенсеръ. Дтскому уму даются правила — синтезы — и затмъ переходятъ къ доказательствамъ, усвоить которыя требуется довольно продолжительное знакомство съ языкомъ. Человкъ пріучается покоряться съ первыхъ лтъ предвзятымъ мнніямъ, эта же привычка раболпства передъ словомъ вносится впослдствіи въ жизнь. Самостоятельность — качество чрезвычайно рдкое въ жизни, масса состоитъ изъ людей, принимающихъ безусловно на вру всякое правило, единственно потому что оно существуетъ, не разбирая на сколько оно ложно и вредно по своимъ послдствіямъ. Догматическое преподаваніе, какимъ не можетъ не быть преподаваніе языковъ, приготовляетъ умъ къ преклоненію передъ всякимъ догматомъ. Наука, напротивъ, постоянно прибгаетъ къ личному сужденію, къ разуму. Ея истины преподаются не на основанія одного авторитета: ученику предоставлена свобода проврять ихъ опытомъ, а во многихъ случаяхъ самому додумываться до заключенія. Если Спенсеръ говоритъ это о преподаваніи всхъ языковъ вообще, въ томъ числ и новыхъ, которые служатъ могущественнымъ пособіемъ для знакомства съ жизнью современнаго общества, то что же сказать о тхъ, которые настаиваютъ на усиленномъ обученіи мертвымъ языкамъ, звуки которыхъ ученикъ не услышитъ нигд, кром школы, которыхъ нтъ никакой возможности изучать практически разговорами и которые потому требуютъ самого усиленнаго заучиванья на память, переходящаго въ притупляющее долбленіе. Защитники классицизма находятъ еще, что изученіе исторіи древностей развиваетъ спокойный взглядъ на жизнь, котораго не даетъ изученіе современной исторіи, на томъ основаніи, что безстрастно, и потому справедливо, можно относиться только къ тому времени, съ которымъ нтъ у человка живой связи и воздвигаютъ гоненіе на естественныя науки, именно потому, что он развиваютъ самостоятельность и уничтожаютъ поклоненіе авторитету. Эти защитники очень напоминаютъ помщиковъ, не любившихъ чтобы ихъ крпостные учились грамот, потому что избалуются и запросятъ вольную. Естественныя науки, по ихъ мннію, ведутъ къ волненіямъ и переворотамъ. Но такъ могутъ только судить умы которыхъ классическое образованіе не научило судить о фактахъ въ связи съ причинами, вызывавшими ихъ. Это повтореніе нелпаго мннія, что Вольтеръ и Руссо сдлали французскую революцію, а не бдственное положеніе народа, доведеннаго до того, что онъ лъ траву. Масса общества всегда консервативна, всегда управляется своими узкими личными интересами. Нужно, чтобы матеріальное положеніе массы стало невыносимо да такой степени, чтобы она увидла, что ей не приходится терять ни одного мелкаго личнаго интереса, а напротивъ выигрывать все при переворот, для того чтобы она сдлала какой нибудь ршительный шагъ къ перемн своего общественнаго быта, и не естествознаніе, не классицизмъ поведутъ ее къ этому шагу, а исключительно личныя выгоды. Эти выгоды выставляютъ на своемъ знамени какую нибудь идею, господствующую въ то время, и сообразно со своими выгодами толкуютъ каждое ученіе, но это только, доказываетъ, что люди, для выраженія своихъ желаній и надеждъ, пользовались готовымъ способомъ выраженія, брали для своего знамени готовый девизъ. Точно также умренные либералы или либеральные консерваторы изъ тхъ, которые придерживаются теоріи постепенности, на основаніи которой, если сосдъ сдлалъ три шага, считается непозволительнымъ пройти тоже разстояніе въ два, — найдутъ въ теоріи образованія дельтъ, кораловыхъ острововъ и наростанія слоевъ земли отличное средство для внушенія юношеству, что поступательное движеніе прогресса можно свести хоть бы до степени нуля, Ясно, что страхъ, который внушаютъ естественныя науки многихъ родителямъ не основанъ ни на чемъ, и они могутъ обучать имъ дтей, не опасаясь ни мало, чтобы эти науки увлекли ихъ въ преждевременную гибель.
Доказавъ, какого рода знанія всего боле цнны, Спенсеръ указываетъ методу, по которой слдуетъ преподавать эти знанія. Онъ основывается на естественно-историческомъ взгляд на природу человка: умъ отдльнаго человка развивается въ томъ же порядк, по которому шло развитіе человчества. Во всхъ наукахъ человчество переходило отъ эмпирическаго знанія къ систематическому, отъ знанія отрывочныхъ фактовъ къ открытію законовъ, связывающихъ ихъ и управляющихъ ими, тмъ же путемъ должно идти при воспитаніи. Сначала передавать воспитаннику научные факты, наиболе доступные его пониманію, отъ простыхъ переходитъ къ сложнымъ и индуктивнымъ путемъ, т. е. наведеніемъ, вести его къ синтезу. Эта передача фактовъ не должна быть голословная, но продолженіемъ тхъ же предметныхъ уроковъ. Прогулки по саду, полю, даже по комнат и двору, знакомившіе ребенка съ предметами, должны познакомить его съ происхожденіемъ и свойствомъ этихъ предметовъ и тмъ мстомъ, которое они занимаютъ въ природ. Ребенокъ можетъ самъ уже составлять гербаріумы, акваріумы, коллекціи наскомыхъ, минераловъ. Дти большіе охотники до подобныхъ вещей, это знаетъ каждый, кому только случалось имть съ ними дло. Безъ всякихъ приказаній, они замираютъ въ банки гусеницъ, личинокъ и кормятъ ихъ заботливо, чтобы видть, какъ выйдетъ изъ нихъ бабочка или жучокъ. И здсь воспитателю приходится слдовать указаніямъ дтскаго инстинкта, пользоваться пробуждающейся любознательностью ребенка и давать ей соотвтственную пищу. При этомъ надо внимательна слдить, чтобы урокъ не былъ слишкомъ продолжителенъ и превращать его чуть только воспитанникъ выкажетъ слды утомленія. Обученіе должно быть пріятнымъ для ребенка, а ни чуть не тяжелымъ: этотъ совтъ Спенсера вызоветъ сильное негодованіе педагоговъ-догматиковъ, которые считаютъ, что пріятное обученіе прерываемое прогулками собираніе предметовъ доставляющихъ удовольствіе воспитаннику — баловство, которое научитъ ихъ лниться и сдлаетъ непригодными къ трудовой жизни. Эти господа держатся методы закаливанья ума, какъ другіе закаливанья тла для пріученья къ непогодамъ. Но и т и другіе не принимаютъ въ соображеніе, что они взваливаютъ на неокрпшій организмъ тяжести, которыя подъ силу вполн развившемуся организму. Примры сильныхъ личностей, вынесшихъ это закаливанье, на которые ссылаются обыкновенно, вовсе не подтвержденіе этой системы закаливанья: эти личности — исключенія. Бываютъ случаи, что дти заброшенныя, вчно голодныя, плохо одтыя выростали сильными и здоровыми людьми, но разсчитывать на что нибудь подобное такъ же нелпо, какъ отказаться отъ заработка, которымъ кормишься, въ ожиданіи выигрыша въ лотерею. Воспитательныя системы имютъ въ виду о6бгеновенныя личности, а не исключительныя. Находятъ еще, что длать удовольствіе стимуломъ ученья безнравственно, потому что съ первыхъ лтъ необходимо заставлять ребенка работать изъ чувства долга. Но разв разумно требовать отъ дтей дятельности по принципу? Внушая имъ этотъ принципъ, можно сдлать изъ нихъ только маленькихъ лицемровъ или поселить въ нихъ отвращеніе къ ученью. Эта нравственность или, какъ называетъ ее Спенсеръ, безнравственность аскетизма, завщаннаго намъ средними вками, приноситъ много вреда въ воспитаніи. Каждый человкъ заране уже враждебно расположенъ къ всему, что ему навязывается насильно, тмъ боле дти, отъ которыхъ невозможно требовать самообладанія и самоотреченія. Можно насильно заставить ихъ учиться непріятнымъ для нихъ предметамъ, но никогда добровольно. Они будутъ всячески стараться избавиться непріятнаго ученья, лниться, а если наказанія вызванныя лностію заставятъ ихъ выучивать уроки, то они будутъ выучивать ихъ только для того, чтобы быть въ состояніи отвтить учителю, и забудутъ ихъ черезъ минуту. Непріятные уроки будутъ только притуплять ихъ способности, усиливать отвращеніе къ умственному труду, и когда они, по окончаніи курса, вырвутся на свободу, то никогда не заглянутъ въ книгу, и вынесенное отвращеніе остановитъ ихъ отъ дальнйшаго развитія. Педагоги, считающіе излишнимъ длать ученье пріятнымъ, а сообразованье съ дтскими наклонностями пустымъ баловствомъ, теряютъ врнаго помощника и руководителя въ дл воспитанія, какимъ бываютъ эти наклонности. Лность и тупость дтей, я разумю здорово организованныхъ, вовсе не врожденныя свойства дтской природы, а привитыя нелпой методой преподаванія. Каждая способность находитъ свое удовлетвореніе въ дятельности: не только для ребенка, но и для взрослаго движеніе, прогулка посл боле или мене продолжительнаго сиднья доставляютъ удовольствіе. Извстно какое наслажденіе испытываютъ дти влзая на деревья, взбираясь на крутизны, обгоняя другъ друга въ бганьи, выказывая ловкость и проворство. Нелпо было бы предположить, чтобы упражненіе дятельности членовъ доставляло имъ удовольствіе, а упражненіе дятельности мозга — одн непріятности. Заставьте ихъ лазить съ связанными ногами или руками я вы увидите, что, вмсто удовольствія, эти занятія принесутъ имъ скуку и отвращеніе, а между тмъ съ ихъ мыслительной способностью поступаютъ точно такимъ образомъ и преслдуютъ ихъ за скуку, которую они испытываютъ, когда ихъ заставляютъ работать такимъ не раціональнымъ способомъ. Дтей начинаютъ обучать предметамъ, не справившись способны ли они понять ихъ, а узнать это очень не трудно: склонность ребенка къ тому или другому роду занятій — врное ручательство, что умъ его развился на столько, чтобы усвоить тотъ родъ званія, къ которому относится это занятіе, Ребенокъ, лишенный музыкальнаго уха, не станетъ прибирать на фортепіано слышанные мотивы, ребенокъ, не усвоившій себ еще отношенія чиселъ, не станетъ находить удовольствія въ ршеніи ариметическихъ задачъ. Удовольствіе есть возбужденное состояніе, въ которомъ человкъ воспріимчиве къ впечатлніямъ. Извстно, что все то, что мы слышимъ или видимъ въ оживленномъ расположеніи духа, запоминается легче и боле надолго, чмъ то, что слышимъ и видимъ въ минуты утомленія, апатіи. Въ первомъ случа работа идетъ живе, успшне, во второмъ — вяло, неудовлетворительно. Ясно, что удовольствіе доставляемое уроками — сильный помощникъ воспитателю въ его дл. Но для того чтобы воспитатель могъ доставлять это удовольствіе своіми уроками, отъ него самого требуется очень многое: во-первыхъ, любовь къ своему длу, во-вторыхъ, умнье изъ разныхъ наукъ составить курсъ, приспособленный къ понатіямъ ученика, который, начиная съ экспериментальнаго введенія, путемъ наблюденій и опыта довелъ бы его до общихъ истинъ, все это требуетъ отъ воспитателя такой силы сужденія, изобртательности, умственнаго сочувствія къ ребенку и аналитическихъ способностей, говоритъ Спенсеръ, которыхъ мы никогда не увидимъ примненными къ длу, пока учительская должность будетъ пользоваться такимъ малымъ уваженіемъ. Это малое уваженіе есть доказательство неразвитости общества, неумющаго достаточно оцнить важность дла воспитанія. Пока какая нибудь должность низко цнится въ обществ, до тхъ поръ вс способные люди будутъ избгать ее и она останется въ рукахъ дюжинныхъ личностей. Говорятъ, что педагогомъ должно быть изъ любви къ длу — и плохъ тотъ, кто расчитываетъ единственно на плату, но ожидать отъ людей такой самоотверженной, исключительной любви къ педагогіи, чтобы они ради нея шли добровольно на жизнь лишеній, когда они могутъ приносить пользу на другомъ поприщ, гд трудъ ихъ боле цнится, — слишкомъ большое требованіе и можетъ быть разсчитано лишь на немногія, исключительныя натуры. Вотъ отчего воспитаніе остается постоянно въ рукахъ жалкихъ рутинеровъ, которые учатъ, не выпуская изъ рукъ учебника, и вселяютъ въ ученикахъ непобдимое отвращеніе къ наук.
Преподаваніе должно идти тмъ же путемъ, какимъ шли предметные уроки матери. Какъ можно мене давать ребенку готовыхъ понятій, но наводить его на нихъ, не длать изъ ума ребенка пріемника для научныхъ положеній, но всми средствами возбуждать его самодятельность. То что онъ самъ усвоитъ своими силами, посл борьбы съ затрудненіями, несравненно крпче вржется въ его память, чмъ то что ему сказали. Борьба, которую онъ вынесъ, развиваетъ его умственныя способности, торжество побды надъ трудностями заставляетъ его испытывать? чувство радости и удовлетвореннаго честолюбія. Удовольствіе, мы уже видли, сильный помощникъ въ дл воспитанія, а развитіе законнаго честолюбія, т. е. желанія отличиться успхомъ, способностями, чтобы ни говорили близорукіе моралисты-аскеты, — сильный двигатель человка впередъ. Съ какимъ удовольствіемъ дти, принося на показъ свою работу или задачу говорятъ: я самъ понялъ, я самъ сдлалъ, учитель не помогалъ! Нужно, чтобы ребенокъ былъ совершенно извращенъ нелпымъ воспитаніемъ для того, чтобы онъ сдлался неспособнымъ испытывать это чувство законнаго удовольствія. Пусть учитель ведетъ воспитанника такъ, чтобы каждое пріобртаемое имъ познаніе было его личнымъ пріобртеніемъ. Умственное пріобртеніе подчинено тому же закону, какъ и матеріальное: мы всегда несравненно боле дорожимъ тмъ, что сами пріобртаемъ, чмъ тмъ, что намъ дано другими. По этому каждая частичка знанія, которую ученикъ пріобрлъ самъ, каждая задача, которую онъ ршилъ самъ собой, длается его собственностью въ силу завоеванія гораздо боле чмъ то знаніе, которое ему передадутъ, и та задача, способъ ршенія которой укажутъ. Даже, если бы его способностей не хватило на самостоятельное ршеніе то учитель долженъ бы былъ подсказать ему, напряженіе, въ которомъ находились его способности во время самостоятельной, хотя и неудачной работы, обезпечитъ запоминаніе этого ршенія боле, чмъ дюжина повтореній’. Этого пути требуетъ и сама наука. Факты и выводы становятся посылками для дальнйшихъ выводовъ и разршеніе сегодняшней задачи помогаетъ ему въ ршеніи завтрешней. Сверхъ того этотъ способъ образованія иметъ огромную выгоду передъ механическимъ методомъ передаванья познаній. Онъ развиваетъ въ ребенк самостоятельность характера. Ребенокъ пріучается бодро встрчать затрудненія, бороться съ ними, терпливо сосредоточивать свое вниманіе, не терять духа при неудачахъ, а это такія драгоцнныя качества въ жизни, о пріобртеніи которыхъ нельзя довольно заботиться. Совершенно не то бываетъ съ механическимъ методомъ передаванья дтямъ готовыхъ правилъ. Готовыя правила требуютъ способности отвлеченія, которая является только какъ результатъ добытыхъ познаній. Дти усвоятъ одни слова, вншнюю форму, а не самую сущность понятія, эти слова не даютъ никакой пищи ихъ наблюдательности, вниманіе ихъ не возбуждено никакимъ предметомъ, они скоро забываютъ слова и тмъ вызываютъ упрекъ, что толкуй имъ десять разъ, а все не будетъ прока. Сухое преподаваніе внушаетъ отвращеніе къ ученью, безпрестанные упреки заставляютъ ученика сомнваться въ собственныхъ силахъ, неудача за неудачей доказываютъ ему его неспособность, упреки и наказанія убиваютъ его нравственно, и воспитанникъ попадаетъ въ разрядъ записныхъ лнтяевъ и тупицъ. Эти раннія неудачи имютъ вліяніе на нравственность воспитанника, часто на послдующую жизнь его. Забитость первыхъ годовъ пораждаетъ робость, жалкую несамостоятельность, готовность подчиняться каждому вліянію, какъ бы оно ни было вредно. Сверхъ того сухое, рутинное преподаваніе вредно тмъ, что ставитъ воспитанника во враждебныя отношенія съ воспитателемъ. Чувства наши къ людямъ находятся въ прямой зависимости отъ нашихъ отношеній къ нимъ. Человкъ, который постоянно доставляетъ другому извстное количество непріятностей не можетъ вызвать къ себ дружескія чувства, а если это количество непріятностей будетъ постоянно увеличиваться съ годами, что неизбжно, потому что при сухой рутинной метод обученія возрастающая лности ученика будетъ вызывать усиленныя наказанія, то чувство неудовольствія перейдетъ въ отвращеніе и ненависть. При такихъ отношеніяхъ, разумется не можетъ, быть и рчи о нравственномъ. вліяніи воспитателей на ребенка. Изъ этого слдуетъ, что прямая выгода воспитателя слдовать естественному методу въ занятіяхъ со. своими воспитанниками. Доставляя дтямъ ежечасно наслажденіе умственныхъ побдъ, поддерживая ихъ въ затрудненіяхъ, сочувствуя ихъ успхамъ, онъ, постоянно возбуждая въ нихъ одни пріятныя ощущенія, становится въ дружескія отношенія къ нимъ. Власть его надъ воспитанниками сильна и благотворна, вліяніе его прочно. Послднее доказательство пользы самообразованія, которое есть, процессъ пріятнаго образованія, то что любовь къ умственному труду усиливается съ годами. Чмъ боле пріятныхъ ощущеній приноситъ человку занятіе, тмъ боле онъ будетъ стараться доставлять себ эти пріятныя ощущенія. Наука, литература, искусства не будутъ заброшены, какъ только не окажется надобности заниматься ими для полученія извстнаго числа балловъ. Воспитанникъ пойметъ то высокое наслажденіе, которое доставляетъ человку развитіе умственныхъ способностей, удовольствіе, которой ему доставляли его первые побды надъ трудностями, цлый рядъ счастливыхъ успховъ, который послдовалъ за ними, будутъ для него сильнымъ двигателемъ на пути самообразованія, онъ не остановится на познаніяхъ, полученныхъ въ стнахъ школы, но будетъ продолжать развитіе начатое въ юности.
Выводъ теоріи Спенсера умственнаго воспитанія слдующій, 1) въ первую пору дтства, въ юности и въ зрломъ возраст держаться процесса самообученія, 2) что возбуждаемое умственное движеніе всегда должно быть пріятнымъ, 3) держаться въ метод преподаванія строгой послдовательности: отъ видимаго переходить къ отвлеченному, отъ простаго къ сложному, отъ предметныхъ уроковъ но предметамъ естественныхъ наукъ — къ законамъ жизни, отъ практическихъ уроковъ языка — къ изученію законовъ его строенія. Изъ этого слдуетъ, что грамматика, реторика, которыми преимущественно занимались греческія школы временъ Сократа, должны быть отнесены къ боле позднему возрасту. Это вполн соотвтствуетъ ходу развитія человчества, которое начало говорить, мыслить прежде чмъ были составлены грамматики. Приспособить преподаваніе къ силамъ воспитанника такъ, чтобы оно представляло ступени, на которыя онъ могъ бы всходить послдовательно самъ собой или съ незначительной помощью. Отвести наук главное мсто, какъ знанію наиболе цнному, затмъ остальнымъ, цнность которыхъ не такъ существенна, и наконецъ искуствамъ, которыя служатъ къ украшенію жизни. Разумется, если у ребенка разовьется талантъ къ какому нибудь искуству, то это искуство слдуетъ сдлать главнымъ предметомъ изученія, потому что въ такомъ случа этотъ талант скоре, чмъ наука, дастъ ему средства для приготовленія къ второму отдлу человческой дятельности, но классификаціи Сленсера, т. е. сдлается для него средствомъ обезпеченія жизни, и все-таки какъ доказано уже выше, этотъ талантъ не достигнетъ никогда полной степени своего развитія безъ науки. Но вдь это исключенія, таланты рдки, и на нихъ никакъ нельзя разсчитыватъ при систем воспитанія. Системы постоянно имютъ въ виду массу, развитіе которой такъ много зависитъ отъ привычекъ первыхъ годовъ и вліянія жизни, а теорія воспитанія Спенсера, основанная на строго разумномъ и естественномъ метод, — лучшее руководство для того, чтобы изъ этой массы выработывать умственно развитыхъ людей и полезныхъ членовъ общества.

Нравственное воспитаніе.

Какъ опредлить нравственность? Этотъ вопросъ поднималъ много споровъ и его ршали на основаніи разныхъ системъ. Догматики считали нравственными лишь т поступки, которые согласовались съ ихъ воззрніями, какихъ бы безчеловчныхъ и гибельныхъ по своимъ послдствіямъ поступковъ не вызывали эти воззрнія. Женщина, принесшая дровъ на костеръ Гусса, считала свой поступокъ богоугоднымъ. Многіе изъ преслдователей Новикова, губя его, совершенно искренно воображали, что исполняютъ долгъ честныхъ сыновъ отечества. Понятіе о нравственности всегда находилось въ зависимости отъ той степени умственнаго развитія, на которой стояло общество и, основываясь на примрахъ прошедшаго, можно смло утверждать, что настанетъ время, когда многіе поступки, считающіеся нравственными въ настоящее время, будутъ строго осуждены потомствомъ, какъ поступки безнравственные. Человчество успло выработать извстное число нравственныхъ правилъ, правила эти неизмнны уже многіе вка, и не смотря на то, соображаясь съ этими правилами, оно длаетъ и длало важныя ошибки, впадало въ гибельныя заблужденія. Понятія о нравственности того дли другаго поступка измняются сообразно съ временемъ, съ нравами страны. Какой же критерій принять для оцнки нравственности? Спенсеръ отвчаетъ на этотъ вопросъ съ практической точки зрнія. ‘Вс теоріи нравственности, изъ какого бы начала не исходили он, согласны въ одномъ, что всякое поведеніе хорошо, если сумма его результатовъ — отдаленныхъ или близкихъ — благодтельна, и что всякое доведеніе дурно, если сумма его результатовъ — отдаленныхъ или близкихъ — вредна’. И такъ, критеріумомъ поступковъ человчества должна быть большая или меньшая степень пользы или вреда, наносимыхъ этими поступками. Поступки бываютъ двоякаго рода въ отношеніи собственной личности и въ отношеніи общества. Что общество чувствуетъ себя оскорбленнымъ нанесеннымъ ему вредомъ, или благодарнымъ за принесенную пользу — вполн естественно, но оно, сверхъ того, своимъ уваженіемъ или осужденіемъ считаетъ себя вправ контролировать и т поступки, которыми человкъ приноситъ пользу или вредъ и собственной личности. Каждое общество выработало себ извстныя правила нравственности и требуетъ, чтобы каждый изъ его членовъ сообразовался съ ними. Но масса общества всегда и во всхъ странахъ крпко держится рутины, многихъ суеврій и предразсудковъ, которые отжили свой вкъ, боле здравыя понятія, выработанныя наукою и требующія боле совершенной нравственности, всегда бываютъ сначала удломъ незначительнаго меньшинства, пока постепенно захватывая все большій и большій кругъ, он не станутъ достояніемъ массы, — эта истина, доказанная всмъ прошедшимъ человчества. Что же длать? сообразовать ли теорію нравственнаго воспитанія съ понятіями и требованіями массы я тмъ упрочивать ея предразсудки, суеврія и заблужденія, передавая ихъ подрастающему поколнію какъ истины, или сообразовать эту теорію съ здравыми понятіями, выработанными наукой, которыя въ ваше время составляютъ достояніе боле развитаго меньшинства? Отвтъ ясенъ: человчество должно идти впередъ и дло воспитанія облегчать ему эти шаги. На это могутъ возразить, что подобная система воспитанія произведетъ идеальнаго человка, который окажется непригоднымъ для жизни, что слишкомъ строгая честность, слишкомъ возвышенное нравственное мрило поступковъ сдлаютъ ему жизнь невыносимой и даже невозможной? Но какъ бы ни была совершенна теорія воспитанія, она никогда не можетъ создать подобнаго человка, по той причин, что она прилагается къ длу людьми, членами того же общества, которые какъ бы высоко не стояли они надъ его уровнемъ, все-таки продуктъ его жизни и не могутъ оторваться отъ нея на столько чтобы дти, воспитываемыя по ихъ теоріи, оказались людьми совершенно непригодными для жизни. Но и въ этомъ уровн все относительно, переходъ отъ зла къ добру состоитъ изъ множества степеней, для взяточника, который беретъ и съ праваго и виноватаго — идеалъ человкъ, который не возьметъ взятки за неправое дло, но не откажется отъ благодарности за правое, для эксплуататора, усчитывающаго половину платы за работу — идеалъ тотъ, кто усчитываетъ одну восьмую. На какой бы низкой ступени ни стоялъ человкъ, все-таки онъ способенъ видть по крайней мр ступень, находящуюся непосредственно надъ нимъ, и сознавать хотя по временамъ всю униженность своего положенія, онъ будетъ при воспитаніи указывать дтямъ на высшую ступень, правда, указаніе это будетъ голословно, оно будетъ опровергаться его собственными поступками, и если бы характеръ дтей складывался исключительно подъ вліяніемъ родителей — надежда на улучшеніе была бы плохая, но это вліяніе уравновшивается другими: вліяніемъ школы, воспитателей, того круга, въ который попадаетъ воспитанникъ, наконецъ контролемъ общества. Этотъ контроль опредляется уровнемъ общества, контроль зависитъ отъ господствующихъ понятій, а понятія всегда стоятъ выше практики, т. е. приложенія ихъ къ длу. Эти понятія имютъ сильное вліяніе на впечатлительные умы юношества и оно соразмряетъ свои поступки съ ними, позже замчаетъ оно разладъ между уровнемъ понятій общества и его поступками, но привычка сообразоваться съ первыми будетъ уже сдлана, и оно будетъ стоять на высшей ступени, чмъ та, на которой стоитъ общество, и если позже обстоятельства заставятъ его спуститься на низшую, все-таки оно не опустится до той, на которой стояли предшествующія поколнія. Чтобы не допустить ложнаго толкованія этихъ словъ спшу оговориться. Изъ вышесказаннаго во все не слдуетъ, чтобы юношество было руководящей силой, которой должно подчиняться, которой слдуетъ отдать все въ руки, — я просто подтверждаю извстную истину, что въ пору юности человкъ воспріимчиве ко всему доброму, честному и боле негодуетъ на зло, боле готовъ на борьбу съ нимъ по весьма естественной причин: онъ еще не обтерплся, не усталъ, въ немъ боле силъ для жизни. Съ этой истиной согласится каждый. Отчего же всякій безчестный эгоистичный поступокъ поражаетъ васъ несравненно боле въ юнош, чмъ въ зрломъ человк? Эта воспріимчивость юношества и обезпечиваетъ постепенное улучшеніе уровня человческой нравственности.
Спенсеръ останавливается на этомъ критеріи поступковъ вслдствіе приносимыхъ ими пользы или вреда. Но жизнь человка слагается изъ множества разнородныхъ, сложныхъ и часто запутанныхъ отношеній, каждый поступокъ вслдствіе этихъ отношеній можетъ имть много сторонъ. Абсолютно полезныхъ поступковъ очень немного, большая часть ихъ, бывая полезными для иныхъ, оказываются вредными для другихъ. Прислушайтесь къ сужденіямъ о какомъ-нибудь поступк, какой-нибудь мр, вы услышите столько противуположныхъ толковъ, не говоря уже о людяхъ, чьи выгоды страдаютъ или выигрываютъ отъ этого поступка и чье сужденіе не можетъ быть безпристрастно, но и люди, до которыхъ этотъ поступокъ не касается, будутъ судить о немъ сообразно съ своими понятіями и осуждать или одобрять, смотря по тому на сколько онъ согласенъ съ ними. Какой же критерій принять въ этомъ случа? Ясно — довести мысль Спенсера, въ которой онъ остановился на полдорог, до ея логическаго вывода. Большая или меньшая польза или вредъ какого нибудь поступка должна опредляться тмъ, кому наносится эта польза или вредъ — меньшинству или большинству. Напр. человкъ, которому для прокормленія семейства не осталось другаго средства, кром дятельности разрушающей его здоровье, поступаетъ во вредъ себ, но никто не скажетъ, чтобы онъ поступалъ дурно, безчестно, принося свое здоровье и жизнь въ жертву семь. Если же онъ станетъ заниматься этимъ родомъ дятельности, потому лишь, что онъ приноситъ ему большія денежныя выгоды, которыя ему нужны на удовлетвореніе раззорительныхъ прихотей, — каждый вправ осудить его какъ безумнаго и безнравственнаго человка. Отецъ семейства, который отказывается отъ дятельности, приносившей ему выгодное содержаніе, и тмъ обрекаетъ свое семейство на нищету и ея гибельныя и развращающія послдствія, потому что, по его убжденію, требуемая отъ него дятельность могла бы принести вредъ цлому краю — поступаетъ честно: онъ предпочитаетъ выгоды большинства, выгодамъ меньшинства, но тотъ, который по лности и безпечности обрекаетъ семейство на т же лишенія — поступаетъ безнравственно. Изъ этого очевидно, что при обсужденіи какого-либо поступка надо обращать вниманіе на то, на сколько побужденія внушившія его сообразны съ пользою или вредомъ большинства.
Опредливъ мрило для оцнки нравственности, слдуетъ указать правила, которыми должно руководствоваться для нравственнаго воспитанія дтей. Спенсеръ находитъ, что оно идетъ объ руку съ умственнымъ, т. е. ведется плохо какъ нельзя боле. Родители вовсе не думаютъ объ этомъ предмет или воображаютъ, что все сдлали на него, повторяя безпрестанно дтямъ правила, прописной морали и умножая до безконечности приказанія, запрещенія и угрозы. Въ большинств случаевъ все зависитъ отъ минутнаго расположенія духа, въ особенности у матери. Въ обращеніи съ дтьми не слдуютъ обдуманной послдовательной систем: принимаемыя мры — результатъ преобладающаго чувства родителей и измняются ежеминутно. Если же родители не руководятся минутными побужденіями, а какими нибудь опредленными правилами, то правила эти перенять у прошлаго, состоятъ изъ воспоминаній дтства, перешли отъ нянекъ и, слдовательно, опредляются не просвщеніемъ, а невжествомъ вка. Это хаотическое состояніе мнній и пріемовъ семейнаго управленія Спенсеръ характеризуетъ словами Рихтера: ‘Еслибъ шаткость обширнаго класса дюжинныхъ отцовъ сдлалась извстною и была бы обкародована, какъ роспись для нравственнаго воспитанія, то вышло бы нчто въ род слдующаго: первый часъ: ‘чистая нравственность должна быть преподаваема ребенку или мною, или учителемъ’, второй: ‘смшанная нравственность, или та, которая можетъ быть примнима къ личной выгод’, третій: ‘ты малъ, а это годится только для взрослыхъ’, пятый: ‘главное дло въ томъ, чтобы ты преуспвалъ въ свт и имлъ значеніе въ государств’, шестой: ‘не временное, а вчное опредляетъ значеніе человка’, седьмой: ‘по этому лучше терпи несправедливость, а будь добръ’, осьмой: ‘но защищайся храбро, если кто нападетъ на тебя’, девятый: ‘не шуми, милое дитя’, десятый: ‘мальчикъ не долженъ сидть такъ покойно’, одинадцатый: ‘ты долженъ лучше слушаться родителей’, двнадцатый: ‘и воспитывать самаго себя’. Такимъ образомъ, ежечасно измняя свои принципы, отецъ прикрываетъ ихъ несостоятельность и односторонность. Что же касается его жены, то она не похожа на него, даже не похожа на того арлекина, который .является на сцену съ кипою бумагъ въ каждой рук и отвчаетъ на вопросъ о томъ, что у него въ правой рук: ‘приказанія’, въ лвой: ‘контръ-приказанія’. Мать лучше можно сравнить съ великаномъ Бріаренемъ, у котораго было сто рукъ и по кип бумагъ въ каждой’.
Какъ ни печальна эта картина, но приглядвшись къ тому образу нравственнаго воспитанія, которое получаетъ у насъ большинство дтей, нельзя не сознаться, что она справедлива вполн. Безъ строго обдуманной системы невозможно нравственное воспитаніе дтей, но эта система должна быть основана на строгомъ изученіи дтской природы и здсь особенно вредны какіе-нибудь предвзятые взгляды, потому что отъ врной точки зрнія на дтскую природу зависитъ врность и полезность системы. Поэтому въ высшей степени вреденъ по своимъ послдствіямъ сентиментально — идеальный взглядъ на дтей. Основываясь на божественномъ происхожденіи природы человческой, многіе видятъ въ дтяхъ чистыхъ безгршныхъ ангеловъ, а какъ скоро эти безгршные ангелы сдлаютъ какой-нибудь не ангельскій поступокъ, то приписываютъ его личной испорченной вол ребенка, считаютъ его исключеніемъ изъ правила, чуть ли не выродкомъ и извергомъ, или постоянно закрываютъ глаза на эти проступки, на томъ основаніи, что ребенокъ не можетъ сознательно поступить дурно, и даютъ развиться его дурнымъ наклонностямъ, Точно также ошибаются и т, которые думаютъ, что дтская природа — блая доска, на которой каждый можетъ написать, что ему вздумается, мягкій воскъ, который можно вылпить въ какую угодно форму. Также какъ невозможно для воспитателя перемнить организмъ ребенка, точно такъ же невозможно ему измнитъ и нравственныя свойства, обусловливаемыя этимъ организмомъ. Живаго впечатлительнаго ребенка вы не сдлаете холоднымъ и безстрастнымъ никакими педагогическими мрами, вялаго, робкаго не сдлаете отважнымъ и предпріимчивымъ. Все что можетъ сдлать воспитаніе — это уменьшить недостатки и то въ извстныхъ размрахъ. А между тмъ, воспитатели очень часто задаются этими цлями и неудачу своихъ мръ сваливаютъ обыкновенно на воспитанниковъ. Вс недостатки, вс проступки дтей приписываются исключительно имъ, дтей винятъ во всхъ затрудненіяхъ, которыя приносятъ родителямъ и воспитателямъ ихъ собственная неразумная система воспитанія. ‘Въ семейной дисциплин, какъ и въ общественной, вошло въ обыкновеніе взваливать вс пороки на управляемыхъ, а вс добродтели на управляющихъ’, говоритъ Спенсеръ. Судя по безпощадности, съ которою обвиняютъ обыкновенно дтей, въ отношеніи къ родителямъ, и воспитанниковъ — въ отношеніи воспитателей, можно подумать, что послдніе — идеалы всевозможныхъ совершенствъ и чужды малйшей несправедливости, чисты отъ самаго легкаго упрека въ отношеніи первыхъ. Логично ли это? Мы знали, напр. много лтъ какую-нибудь женщину за пустую и ничтожную личность, которая плакала отъ испорченнаго наряда и вымещала на горничной недостатокъ поклонниковъ на бал, и вдругъ ей стоитъ только произвести на свтъ подобное себ существо и она становится въ отношеніи этого существа чмъ-то священнымъ, каждый поступокъ ея съ нимъ безупреченъ. Мы знали такого-то человка за несноснаго, придирчиваго, раздражительнаго холостяка, а чуть онъ сдлается отцомъ семейства, то вс недостатки его забываются, когда начинаютъ судить о его отношеніяхъ къ дтямъ, и угрюмость, раздражительность дтей — естественное слдствіе его собственныхъ недостатковъ — ставятся послдними въ непростительную вину, приписываются ихъ чудовищной ранней испорченности. Неужели такіе люди въ отношеніи дтей всегда чужды несправедливости, раздраженія? Я знала отца, который упавшему ребенку давалъ еще въ назиданіе пречуствительный толчокъ или шлепокъ, я видла жать, которая злобно трясла двочку за руку, за то что та упавши запачкала новые панталончики. А сколько бываетъ примровъ дтей, нелюбимыхъ въ семь за какой-нибудь физическій недостатокъ ила потому, что рожденье ихъ стоило матери тяжелыхъ мукъ, или просто за то, что родился ребенокъ не того пола, который желали имть. Я знаю одну мать, которая постоянно выставляла на посмшище колченогую дочку, другую, которая не иначе относилась къ сыну, какъ: ‘у, уродъ’ за то, что тотъ постоянно смотрлъ запуганно изподлобья, вслдствіе ея собственнаго безчеловчнаго обращенія съ нимъ со дня рожденія, третья плевала дочери въ лицо за то, что золотуха обезобразила красивую двочку и вымещала на ней разбитую надежду имть красавицу дочь. Это слишкомъ рзкія крайности. Но разв не случалось видть, что родители и воспитатели вымещали совершенно безсознательно на ребенк ‘свое собственное дурное расположеніе духа. Дти одного чиновника всегда знали, когда отецъ ихъ постоянно нжно обращавшійся съ ними, получалъ непріятности по служб. ‘Начальникъ, распекъ сегодня, достанется намъ’, говорили они. А какъ часто сердито запрещаютъ дтямъ не шумть, не потому, чтобы шумъ. ихъ мшалъ занятіямъ или раздражалъ больнаго, а просто потому^ что не расположены слышать шума. А оживленное движеніе, бготня, шумъ — естественная потребность дтства и лишеніе удовлетворенія этой потребности иметъ вредное послдствіе на развитіе дтей, какъ физическое, такъ и умственное. Разв это недоказываетъ эгоизма взрослыхъ и недостатка сочувствія къ дтямъ? А постоянно и часто ненужное переченье, которое выносятъ дти, не иди туда, сиди здсь, сиди спокойно, что для живаго ребенка бываетъ нестерпимо даже до нервнаго раздраженія, а приказанія не смотрть въ окна вагона во время путешествія, что для самаго обыкновеннаго ребенка бываетъ сильнымъ лишеніемъ, отказы въ самыхъ невинныхъ желаніяхъ, упреки за приставанье съ распросами и т. п всего не перечесть, что на каждомъ шагу доказываетъ. всю небезупречность доведенія родителей и воспитателей въ отношеніи дтей. Все это кладетъ смя будущихъ ссоръ, недостатка доврія, враждебныхъ отношеній, и усложняетъ трудности воспитанія дтей. Эти трудности бываютъ двоякаго рода: первый родъ уже указалъ вины родителей въ ихъ обращеніи съ дтьми, второй — коренится въ недостаткахъ дтской природы. Родители, передавая дтямъ свой организмъ, передаютъ ему и недостатки, соединенные съ нимъ, большую или меньшую раздражительность, желчность, флегму. Наслдственная передача есть законъ природы: она часто усложняется передачею иныхъ особенностей организма отъ боле или мене отдаленныхъ предковъ (атавизмомъ). Дурныя страсти дтей — доказательство присутствія тхъ же страстей въ родителяхъ. Врожденное смя усиливается примромъ. ‘Злая двочка, въ кого только ты уродилась’? говорила одна мать дочери, осыпая ее ругательствами, на что та весьма основательно отвчала: ‘въ васъ, мамаша’. Эти врожденные недостатки, усиленные примромъ, — серьезная трудность, съ которою можно бороться только терпніемъ, самообладаніемъ и устраненіемъ дурнаго примра.
Многіе родители, руководясь безнравственностью аскетизма, какъ называетъ его Спенсеръ, считаютъ долгомъ своимъ и въ нравственномъ отношеніи слдовать той же метод закаливанья. ‘Жизнь сурова, посл нжности и любви семейной, она покажется невыносима дтямъ, лучше пріучать ихъ съ первыхъ годовъ’, говорятъ они, не принимая въ разсчетъ силъ ребенка. Этимъ закаливаньемъ они преждевременно раздражаютъ его и длаютъ неспособнымъ спокойно и твердо выносить ожидающую его суровость жизни. И безъ закаливанья, собственные недостатки родителей, давленіе вншней жизни, черезъ нихъ отражающееся на ребенк, разныя мелкія и крупныя огорченія, которыя судьба посылаетъ ребенку, какъ-то: болзнь, лишеніе удовольствія, разлука съ любимыми людьми, будутъ для него достаточной подготовкой къ суровости жизни. Изъ этого слдуетъ, что дтямъ въ семейной жизни необходимо видть боле высокій идеалъ любви, согласія и честныхъ отношеній, чмъ тотъ, который ожидаетъ ихъ въ жизни, иначе раннее закаливанье, если не озлобитъ ихъ, то пріучитъ относиться равнодушно ко злу, что еще печальне. Опредливъ нравственный идеалъ, къ которому слдуетъ вести дтей, нужно знать какими средствами достигается цль. И при нравственномъ воспитаніи слдуетъ руководиться тми же средствами, основанными на строгомъ изученіи дтской природы, какъ и при умственномъ. Нужно какъ можно мене говорить и какъ можно боле наводить ребенка на честное чувство, хорошій поступокъ. Нравственность есть сумма хорошихъ привычекъ, привитыхъ съ дтства. День за днемъ, незамтно, медленной, но постоянной работой воспринятыхъ впечатлній, слагается характеръ ребенка. Аскетическій взглядъ при этомъ тмъ боле вреденъ, что, всходя отъ понятій о преступности человчества и стремясь вырывать съ коряемъ дурныя страсти, онъ вмст съ тмъ уничтожитъ и нравственныя силы, составляющія личность ребенка. Страсти — силы души и, смотря по тому, въ какую сторону он направлены, бываютъ благотворны или вредны, какъ огонь, который сдержанный и направленный, служитъ на пользу человчества, а вырвавшись изъ границъ бываетъ причиной раззоренія и гибели. Это старая истина. Каждое качество, перешедшее за извстную черту бываетъ порокомъ. Гнвъ, направленный на мелочи, возбуждаемый ежеминутно — отвратительный недостатокъ, отравляющій жизнь, но гнвъ, какъ негодованіе противъ неправды и зла, поднимающій человка на, борьбу съ ними — честная сила, и жалокъ тотъ, кто не способенъ испытывалъ такого гнва. Осторожность и осмотрительность передъ каждымъ шагомъ — драгоцнныя качества, избавляющія отъ многихъ ошибокъ въ жизни, но та же осторожность и осмотрительность доведенныя до крайности, превращаются въ жалкую нершительность и трусливость передъ каждымъ шагомъ, заставляютъ терять удобное время для дйствія и становится причиной многихъ ошибокъ. Каждое качество или чувство, перешедшее за извстную черту, становится недостаткомъ, все дло въ томъ, чтобы замтить эту черту и направлять къ ней ребенка. Безпрестанныя повторенія правилъ прописной морали никогда не достигнутъ этой цли — оттого, что слова забываются, забытое поученіе вызываетъ упрекъ въ невниманіи, въ которому часто примшивается со стороны воспитателей, чувство оскорбленнаго самолюбія: въ этой забывчивости, вызванной безпрестанными, надодающими повтореніями онъ видитъ неуваженіе къ своей личности. ‘Я говорю, а теб и дла нтъ’, вотъ слова, которыя раздаются съ утра до вечера и которыя еще боле пріучаютъ ребенка съ неуваженію и пренебреженію замчаній воспитателя, Отъ замчаній переходятъ къ угрозамъ, отъ угрозъ къ наказаніямъ, а между тмъ, пріученный нравоученіями не обращать вниманія на слова старшихъ, ребенокъ не слушаетъ угрозъ, когда перейдутъ къ наказаніямъ, недостатки его укоренятся уже на столько что, забывъ непріятность, причиненную ими, онъ опять сдлаетъ тотъ же проступокъ и тогда будутъ вынуждены усиливать мру наказаній. Чмъ живе и энергичне ребенокъ, тмъ скоре онъ будетъ забывать наказаніе, потому что свойство всхъ живыхъ и энергическихъ натуръ скоро отршаться отъ всякихъ тяжелыхъ впечатлній, и тмъ скоре вызоветъ новое наказаніе. Наказанія станутъ, наконецъ, такъ часты и достигнутъ той степени, которая станетъ невыносима для ребенка: жизнь его будетъ отравлена, онъ озлобится и между нимъ и воспитателемъ завяжется борьба, исходъ которой всегда будетъ гибеленъ для ребенка. Осилитъ-ли воспитатель, эта побда будетъ куплена цной подавленной личности ребенка, отступитъ-ли онъ передъ усиленной степенью наказанія, которая могла бы еще подйствовать на ребенка, обтерпвшагося къ боле слабымъ степенямъ, ребенокъ пойметъ, что побдитель онъ и вліяніе воспитателя будетъ разрушено.
Какъ же должно вести ребенка? Тмъ путемъ, который указываетъ сама жизнь. Каждый поступокъ влечетъ за собой свое неизбжное слдствіе: это испыталъ каждый. Промотавпій на пустяки деньги, мы бываемъ наказаны лишеніями необходимыхъ предметовъ, на которые были назначены эти деньги. Репутація неаккуратности и безчестности лишаетъ возможности получить мсто. Гувернанка, плохо знающая свой предметъ, не найдетъ занятій. За неосторожность мы платимся болзнями, раздражительностью, а тяжелымъ характеромъ разгоняемъ своихъ друзей. Слишкомъ доврчивый кредиторъ теряетъ свои деньги, скупецъ, пожалвшій десятокъ рублей на какую нибудь необходимую поправку, платится потомъ сотнями. ‘Обжегшись на молок, станешь дуть и на воду’, говоритъ пословица. Собственный опытъ въ жизни — школа, которую приходилось проходить каждому изъ насъ, и дорого оплачиваются уроки этой школы: не даромъ къ слову опытъ прибавляютъ всегда эпитетъ горькій. Чтобы избавить дтей, по возможности, отъ этихъ горькихъ уроковъ въ будущемъ, ихъ слдуетъ съ первыхъ лтъ заставлять учиться путемъ опыта. Сдлавъ какой-нибудь поступокъ, пусть они подвергнутся неизбжнымъ послдствіямъ этого поступка. Разбросаетъ-ли ребенокъ игрушки, сдлаетъ-ли въ комнат безпорядокъ, вмсто выговоровъ и брани, надо его заставить самаго прибрать все на мсто и спокойно и твердо настоять, чтобы онъ это исполнилъ, даже если бы въ эту минуту его ждала какая нибудь занимательная игра или удовольствіе: Если ребенокъ по безпечности не сдлаетъ во время задачу, пусть онъ употребитъ на это свободное время, даже если бы для того ему пришлось лишиться давно ожидаемой прогулки или катанья. Это должно длаться безъ всякихъ угрозъ и объясненій въ род: ‘ты не сдлалъ свое дло, ми тебя за то оставимъ дома’. Напротивъ ребенокъ долженъ знать не то, что его оставили, но что онъ самъ себя оставилъ. Слдуетъ просто сказать: ‘если готовъ — подемъ, а нтъ, намъ нельзя ждать’. Неряшество, привычка все терять и портить — обыкновенные недостатки дтства. Это не относится къ тому раннему періоду дтства когда дти ломаютъ игрушки и попадающіяся имъ вещи изъ любопытства узнать, что заключается въ нихъ и что выйдетъ изъ ломки, но къ дтямъ, которыя начинаютъ уже понимать смыслъ и назначеніе собственности. Напримръ, мальчику данъ ножикъ, онъ теряетъ его, безразсудный отецъ или родственникъ, выбранивъ его, обыкновенно купитъ ему другой, онъ испачкаетъ, изорветъ платье, ему тотчасъ шьютъ другое, поставивъ предварительно ребенка въ уголъ. Разв есть какая нибудь связь между стояньемъ въ углу и рванымъ платьемъ, потеряннымъ ножикомъ и бранью? Пусть ребенокъ, испортившій платье, останется дома день, другой, пусть на исправленіе платья пойдутъ деньги, назначенныя на его игрушки или вещи, доставляющія ему удовольствія. Пусть при этомъ отецъ скажетъ ему: ‘я могу на тебя тратить столько-то, несправедлива для тебя отнимать отъ другихъ, ты самъ долженъ платиться за. свою неосторожность и небрежность’. Ребенокъ выучится цнить. вещи лишеніями, которыя навлекаетъ на себя растрата ихъ, онъ пойметъ связь между поступкомъ и его послдствіемъ, непріятное чувство лишенія подйствуетъ на него сильне всевозможныхъ нравоученій, это будетъ первымъ шагомъ, приготовляющимъ его къ жизни.
Сверхъ того эта система наказаній — реакціи поступка, которую Спенсеръ называетъ естественнымъ методомъ наказаній, иметъ еще ту выгоду, что при ней сохраняются тишина и спокойствіе’. Дти, привыкшія къ тому что наказанія налагаются на нихъ произволомъ взрослыхъ, а не навлекаются какъ неизбжное послдствіе ихъ собственныхъ поступковъ, обыкновенно прибгаютъ къ. слезамъ, мольбамъ, которыя вызываютъ увщанія, приказанія замолчать, начинается непріятная сцена, которая, если окончится уступкой, то вызоветъ въ ребенк привыкшемъ къ уступкамъ досаду зачмъ сразу не уступили, не простили, а помучили напрасно. Если же на родителей нападаетъ стихъ выдержки характера, то эта выдержка вызоветъ уже не досаду, а озлобленіе, зачмъ на этотъ разъ не захотли простить. Большинство родителей поступаютъ именно такимъ образомъ, лишеннымъ всякой логики: видя всю безполезность угрозъ, они ршаются наконецъ показать примръ и налагаютъ какое-нибудь наказаніе, изъ огромнаго количества рутинныхъ наказаній. Ребенокъ видитъ, что наказаніе наложено на него единственно волей или, врне, произволомъ ихъ, проситъ снять это наказаніе, проситъ прощенья. Въ этой просьб родители видятъ раскаяніе въ дурномъ проступк и прощаютъ. Много разъ выпрашиваетъ ребенокъ прощенье, часто съ тмъ, чтобы вскор провиниться въ томъ же по окончаніи наказанія, пока наконецъ, родители не принимаютъ ршимости выдержать характеръ. Но эта выдержка не приноситъ ни мало пользы, онъ видитъ въ ней одинъ произволъ. ‘Ну, я виноватъ, меня надо наказать’, говорилъ мн одинъ ребенокъ, ‘но зачмъ же они наказали меня такъ обидно, а не по другому?’ и въ выбор наказанія видлъ только желанія нанести ему огорченіе. Человческая природа такъ устроена, что она охотне покоряется неизбжному злу, тогда какъ то котораго можно было избжать, вызываетъ горькое чувство перенесеннаго напраснаго страданія. Дти всегда спокойне перенесутъ, если напримръ, внезапная буря лишитъ ихъ ожидаемой прогулки, нежели когда имъ придется остаться дома по капризу матери. Въ первомъ случа они видятъ печальную необходимость, во второмъ — произволъ, не желаніе сдлать имъ удовольствіе.
При систем наказаній — неизбжныхъ послдствій поступка — н& можетъ быть мста ни вымаливанью прощенья, ни общаньямъ хорошо вести себя впредь. Наказаніе наложено не волей, а вытекло изъ поступка: воля не можетъ отмнить послдствій и никакое общаніе хорошо вести себя не можетъ отвратить послдствій уже сдланнаго поступка. Эта система вымаливанья прощенья и вытребованья общаній хорошаго поведенія, преобладаетъ еще въ очень многихъ семействахъ, это слды догматизма, отражающіеся въ воспитаніи, они составляютъ одну изъ многихъ глупыхъ и печальныхъ комедій, которыя разыгрываетъ человчество. Прислушайтесь къ тому, которымъ обыкновенно говорятъ дти, пріученныя къ произвольнымъ наказаніямъ ‘простите, не буду никогда, буду хорошо вести себя’, это тонъ казенно-оффиціальнаго покаянія въ немъ не слышно ни одной искренней ноты, видно, что они исполняютъ необходимую формальность, чтобы раздлаться. Затмъ слышится отъ родителей такое же казенно-оффиціальное: ‘ступай, въ послдній разъ’, въ заключеніе все скрпляется цлованіемъ. руки. Если въ начал ребенокъ и вносилъ искренность и чувство’ то отъ повтореній, онъ долженъ былъ неизбжно утратить ихъ. Эти безобразныя и безсодержательныя формы строго держатся еще въ очень и очень многихъ семействахъ, свято хранящихъ преданія патріархальности. Дти пріучаются къ формамъ, не обращая вниманія на смыслъ. Въ нихъ развивается лицемріе. Да и можетъ-ли быть иначе, когда дурныя послдствія ихъ поступка становятся мене дурными, если они поцлуютъ руку у отца и матери и скажутъ: я дурно поступилъ. Они пріучаются видть въ произвольномъ наказаніи случайное зло, месть старшихъ за открытый поступокъ, и если месть будетъ слишкомъ тяжела для нихъ, они ‘будутъ скрывать свои поступки, примрно держать себя на глазахъ старшихъ, а за глазами позволять себ шалости и проступки, и тмъ необузданне будутъ они, чмъ примрне держать себя на глазахъ. ‘Зачмъ попался’, говорятъ своимъ неопытнымъ товарищамъ дти, уже искусившіеся въ умньи скрывать послдствія своихъ шалостей. Система произвольныхъ наказаній иметъ еще ту невыгоду, что заставляетъ видть въ наказаніи именно кару за то, что оплошалъ, попался. Это неизбжный результатъ всякаго карательнаго кодекса, страхъ наказанія никогда не удерживалъ человчество отъ проступковъ и преступленіи. Лучшіе мыслители дошли уже до сознанія безполезности наказаніи для преступниковъ и необходимости устранять поводы къ нимъ. Тмъ странне и нелпе держаться въ воспитаніи системы строгихъ наказаній. Разумется, что методъ естественныхъ наказаній не слдуетъ доводить до крайности, бываютъ случаи, когда нужно ршительное вмшательство родительской власти. Здравый смыслъ долженъ ршать, гд она нужна. Умная мать, видя, что ребенокъ тянется къ свч, разсудитъ слдующимъ образомъ: ‘если я буду постоянно запрещать ему, онъ забудетъ запрещеніе и опять потянется къ свч если я съ угрозой отниму свчу, онъ не узнаетъ почему я запрещаю ему и я сдлаю ему напрасную въ его глазахъ непріятность, пусть онъ на опыт узнаетъ, что я имю основаніе запрещать ему хвататься за огонь’, и она позволитъ ему протянуть руку къ пламени. Слегка обжегшись, ребенокъ тотчасъ отдернетъ руку, онъ цной легкой непріятности избавляется отъ большей, онъ не дотянется уже къ пламени, когда останется одинъ и получитъ довріе къ словамъ матери, увидвъ что запрещеніе ея иметъ основаніемъ желаніе ему добра. Но, разумется, та же мать, когда ребенокъ высунется изъ окна, не станетъ дожидаться чтобы онъ разбившись о мостовую, научился опасности терять равновсіе, но тотчасъ оттащитъ его отъ окна. Впрочемъ, случаи, требующіе немедленнаго вмшательства родительской власти, рдки и могутъ имть мсто въ отношеніи дтей перваго возраста, двухъ — трехъ лтъ, а позже только у дурно воспитанныхъ дтей. По мр того, какъ развивается дтское сознаніе, должно строго избгать всякаго вмшательства и слдовать исключительно естественному методу наказаній. Онъ иметъ то преимущество, что заране приготовляетъ человка къ жизни, развиваетъ въ немъ понятіе о причинности и связи дйствій, развиваетъ разсудительность, тогда какъ методъ произвольныхъ наказаній научаетъ его удерживать себя отъ дурныхъ поступковъ, единственно изъ страха неудовольствія тога или другаго лица, а не ради вредныхъ послдствій самаго поступка. Потомъ, когда власть родителей и воспитателей окончится, у него не будетъ никакой узды для сдерживанья его поступковъ. Главную причину — естественную реакцію каждаго поступка — его не пріучили понимать, онъ познаетъ ее путемъ тяжелаго опыта. Но тутъ двойная невыгода: кром того, что уроки тяжелаго опыта вообще горьки, они приходятъ иногда слишкомъ поздно, когда привычка къ извстному роду поступковъ такъ глубоко вкоренилась, что у человка не хватаетъ уже силъ побороть ее, не смотря на вс уроки горькаго опыта.
Спенсеръ приводитъ слова молодаго человка, испытавшаго.на себ узкую систему произвольныхъ наказаній. ‘Молодые люди’ освободившіеся отъ школы, въ особенности т, родители которыхъ пренебрегали своимъ вліяніемъ, бросаются во всевозможное распуство, они не имютъ правилъ поведенія, они не знаютъ доводовъ къ хорошему поведенію, для нихъ нтъ фундамента, на который можно бы опереться, и пока они не извдали строгой дисциплины жизни, они крайне опасные члены общества’. Другая выгода этой естественной дисциплины та, что она справедлива и каждый ребенокъ признаетъ эту справедливость и охотно подчинится ей. Когда его заставятъ самаго исправлять то что онъ испортилъ, купить изъ карманныхъ денегъ потерянную чужую вещь, онъ не смотря на свое раздраженіе, пойметъ что самъ накликалъ на себя бду. Наконецъ, послдняя и весьма важная выгода системы естественныхъ наказаній та, что какъ нравъ родителей, такъ и нравъ дтей, мене портится при этой систем. Когда родители налагаютъ произвольныя наказанія, они, во-первыхъ, въ глазахъ дтей являются виновниками страданій испытываемыхъ послдними, во вторыхъ, увеличивая число семейныхъ законовъ, они отождествляютъ свою верховность и свое достоинство съ соблюденіемъ этихъ законовъ, говоритъ Спенсеръ. А это въ высшей степени вредно для ихъ вліянія. Дти сейчасъ замтятъ, что неповиновеніе ихъ считается родителями за личное оскорбленіе, они поймутъ, что имютъ власть оскорблять ихъ, а этого не должно быть: воспитатель долженъ постоянно стоять выше своего воспитанника, иначе онъ не будетъ воспитателемъ. Изъ этого не слдуетъ, чтобы воспитатель или родители должны были требовать отъ ребенка знаковъ раболпства, напротивъ, отношенія ребенка къ нимъ должны быть самыя дружескія и потому свободныя: ребенокъ долженъ быть увренъ, что воспитатель всегда расположенъ выслушать его, раздлить его дтскую радость, замыслъ какой нибудь забавы, всякая формальность и чинное вы должны быть изгнаны, но, не смотря на то ребенокъ долженъ дорожить похвалой воспитателя, страшиться его неодобренія и слушаться безпрекословно когда онъ скажетъ: ‘этого нельзя’. Но для этого надо, чтобы это нельзя говорилось о вещахъ непозволительныхъ и невозможныхъ на самомъ дл, а не по прихоти воспитателя. Разумный педагогъ не допустятъ никогда борьбы между собственной властью и своеволіемъ ребенка, борьбы, которая постоянно начинается произвольными наказаніями. Вообще при такомъ метод трудно сохранить хладнокровіе: примръ одного германскаго педагога, отсчитывавшаго хладнокровно опредленное количество ударовъ розги за извстный проступокъ, рдкое исключеніе. Родителямъ непріятно налагать наказанія: они хотятъ чтобы дти понимали испытываемую непріятность наказанія, какъ доказательство ихъ искренней любви. Дти весьма охотно обошлись бы безъ этихъ доказательствъ. Ребенокъ, который посл наказанія пришелъ бы поблагодарить за него родителей, былъ бы маленькимъ лицемромъ или существомъ жалкимъ и изломаннымъ, а чуть ли не этого требуютъ родители, настаивая, чтобы дти не смли смотрть угрюмо и сердито во время наказанія. Частыя раздраженія съ обихъ сторонъ могутъ наконецъ породить хроническое дурное расположеніе духа, которое усиливаясь, перейдетъ въ злобу. Злоба въ отношеніяхъ родителей и дтей тмъ боле вредна, что лишаетъ первыхъ всякаго вліянія на дтей. ‘Законъ ассоціаціи идей, говоритъ Спенсеръ, необходимо порождаетъ, какъ въ старыхъ, такъ и въ малыхъ, отвращеніе къ предметамъ, которые обыкновенно соединены съ непріятными ощущеніями. Родительскій гнвъ, выражаясь безпрестанно въ наказаніяхъ и выговорахъ, не можетъ не произвести отчужденія въ дтяхъ, если повторяется часто и по всякому мелочному поводу, съ другой стороны злопамятность и дурной нравъ дтей не могутъ не уменьшитъ, а иногда даже и уничтожить привязанность къ нимъ родителей. Но вся вина въ такомъ случа падаетъ на родителей: жизнь дтей въ ихъ рукахъ, они составляютъ для ребенка среду, подъ вліяніемъ которой онъ развивается’.
Но что же длать въ случа боле серьезныхъ поступковъ? Какъ провести естественный методъ наказаній въ случа воровства, лжи или обиды братьевъ и сестеръ? Но во-первыхъ, случаи серьезныхъ поступковъ, при разумномъ взгляд на дтскую природу и вытекающемъ изъ него разумномъ обращеніи съ дтьми, будутъ очень рдки. Во вторыхъ не должно требовать отъ дтей значительнаго совершенства. Ребенокъ — существо, стоящее на низшей степени умственной жизни, и бъ инстинктахъ своихъ близокъ къ инстинктамъ дикаря. Онъ похожъ на него и чертами лица въ первый періодъ дтства: у него такой же плоскій носъ, открытыя впередъ ноздри, толстыя губы, далеко расходящіеся глаза. Замтьте какъ часто дти выказываютъ склонность къ жестокости, воровству, лжи, которыя часто въ послдствіи проходятъ сами собой. Мальчики въ школахъ, когда надъ ними нтъ надзора, обращаются другъ съ другомъ часто съ варварской жестокостью. Все это доказываетъ, что не возможно требовать отъ неразвитаго мозга разумной дятельности вполн развитаго. При требованіяхъ соразмрныхъ съ дтскими силами исчезнутъ множество проступковъ, которые незначительны сами по себ, но считаются преступленіями, какъ нарушеніе приказаній взрослыхъ. Можно строгостью добиться безукоризненно нравственнаго поведенія, но это примрное поведеніе вообще непрочно: оно результатъ вншняго давленія, а не коренится въ природ ребенка, и потому исчезнетъ съ прекращеніемъ давленія. Вообще дти, отличавшіяся безукоризненной нравственностью въ школ и дома и снискавшія примрнымъ поведеніемъ благоволеніе начальства, въ зрломъ возраст падаютъ ниже общаго уровня нравственности. Врность этого замчанія подтвердятъ каждому его воспоминанія изъ школьной жизни. При разумно-снисходительномъ взгляд на дтство, будутъ считаться проступками только т дйствія дтей, которыя невозможно допустить, не давъ укорениться вреднымъ наклонностямъ. Ребенокъ обижаетъ младшихъ братьевъ и сестеръ. Но его грубое обхожденіе — непремнно результатъ грубаго обхожденія родителей съ нимъ и между собой. Грубость вызываетъ грубость и смягчается только нжностью. Ложь, я разумю сознательную ложь, недостатокъ преимущественно запуганныхъ дтей. Воровство, если оно не безсознательное слдствіе неразвитости дтства, замчается у дтей, которыхъ лишаютъ игрушекъ, разныхъ мелкихъ вещей, доставляющихъ столько радости дтямъ, и еще у дтей, которыхъ родители держатъ впроголодь, вслдствіе ложной системы физическаго воспитанія. Въ такихъ случаяхъ слдуетъ отстранить поводы къ проступкамъ и наказывать временнымъ лишеніемъ дружбы родителей. Для дтей, которыхъ воспитатели съумли привязать къ себ, это чувствительное лишеніе и оно входитъ въ разрядъ естественныхъ наказаній, потому что за многіе проступки общество, какъ ни близоруко и не справедливо бываетъ оно часто въ своихъ приговорахъ, тоже, наказываетъ лишеніемъ своего уваженія. Въ дружной семь, гд царствуютъ миръ и любовь, число дтскихъ проступковъ несравненно мене, и эта любовь сильное орудіе домашней дисциплины. ‘Домашнее отчужденіе, говоритъ Саенсеръ, вотъ обильный источникъ проступковъ. На закону человческой природы, извстному всмъ наблюденіямъ, люди, которымъ закрытъ доступъ къ высшимъ наслажденіямъ, бросаются на низшія, люди, которые не имютъ симпатическихъ удовольствій, ищутъ эгоистическихъ, слдовательно счастливыя отношенія между родителями и дтьми должны уменьшить число проступковъ, порожденныхъ эгоизмомъ’.
Эта потребность высшихъ симпатическихъ наслажденій, потребность любви, сочувствія очень сильна въ дтств. По естественному закону она прежде всего обращается на родителей и воспитателей: къ кому приходитъ ребенокъ показать новый предметъ, заинтересовавшій его, на кого оглядывается онъ съ торжествомъ, сдлавъ первый шагъ и ожидая одобренія, какъ не на родителей и воспитателей, и-много надо грубости, жестокости непониманія съ ихъ стороны, чтобы обратить это чувство въ отчужденіе, граничащее съ ненавистью. Затмъ эта неудовлетворенная потребность обращается на дтей, товарищей (вс знаютъ до чего крпка бываетъ дтская дружба), на какого нибудь симпатичнаго гостя, домашнее животное, какой нибудь родъ занятій. Въ рукахъ разумныхъ воспитателей эта потребность дтства станетъ сильнымъ и благодтельнымъ средствомъ для нравственнаго вліянія на дтей. Всякій знаетъ, что если кто кого обидлъ, то степень сожалнія въ обид зависитъ отъ степени привязанности обидчика къ обиженному. Если обиженное лице врагъ, то обида доставитъ скоре тайное удовольствіе обидчику, если дорогой другъ, то обида источникъ глубокого для него раскаянія. Подозрнія близкихъ людей огорчаютъ насъ несравненно боле, чмъ подозрнія постороннихъ, и гнвъ любимаго друга бываетъ серьезнымъ горемъ. Поэтому вліяніе гнва родителей измняется вслдствіе отношеніи ихъ къ дтямъ. Тамъ, гд было отчужденіе, оно порождаетъ эгоистическій страхъ наказаній и лишеній, тамъ, гд существуютъ теплыя чувства, искреннее раскаяніе и желаніе загладить виду. Это желаніе заставляетъ ихъ стараться угожденіями, услугами загладить свой проступокъ и вызываетъ ихъ къ дятельному выраженію чувства. ‘Въ домашнемъ управленіи, какъ и въ политическомъ, замчаетъ Спенсеръ, суровый деспотизмъ самъ порождаетъ большую часть преступленій, которыя потомъ приходится подавлять, тогда какъ мягкое, либеральное правленіе устраняетъ много случаевъ раздора и до того улучшаетъ складъ чувства, что уменьшаетъ побужденіе къ проступкамъ’. Локкъ давно замтилъ: ‘Большая строгость въ наказаніяхъ приноситъ мало пользы и много зла въ воспитаніи и я думаю, что современемъ поймутъ, что изъ дтей, которыхъ всего боле наказывали, всего мене выходитъ хорошихъ людей’. Эти слова должны убдить родителей довольствоваться умренными мрами, умренными результатами. Развитіе Какъ нравственное, такъ и умственное, идетъ медленнымъ путемъ. Сверхъ того, родителямъ необходимо помнить слдующее правило: приказывать и запрещать какъ можно мене, но, приказавъ разъ, требовать повиновенія. Нужно чтобы дти знали, что есть вещи, которыхъ нельзя сдлать, которыхъ нельзя получить, но число этихъ вещей должно быть очень ограничено. ‘Въ приказаніяхъ выгода родителя принимается! зачастую боле во вниманіе, чмъ польза ребенка’, говоритъ Рихтеръ. Сколько дйствіи ребенка, невинныхъ въ своей сущности становятся преступными на томъ основаніи, что папа или мама не любятъ этого, а эта не любовь къ тому или иному образу дйствія ребенка, весьма часто не иметъ другаго основанія, кром прихоти родителей. Прислушайтесь къ обыкновеннымъ рчамъ: ‘какъ ты смешь не слушаться меня? Говорю теб, что я заставлю тебя сдлать это. Я покажу теб, кто здсь господинъ’, и обратите вниманіе на тонъ, какимъ говорятся эти слова. Въ нихъ видно боле желаніе подчинить ребенка, чмъ забота о томъ, что дйствительно полезно ему и что вредно. ‘Это состояніе духа родителей, говоритъ Спенсеръ, мало чмъ отличается отъ состоянія духа деспота, наказывающаго непокорнаго подданнаго’. Но ребенокъ долженъ слушаться, возразятъ родителя, которые боле всего хлопочутъ о легкости управленія ребенкомъ, и затмъ прибавятъ много избитыхъ фразъ о томъ, что повиновеніе — первйшая добродтель, основаніе всхъ прочихъ и, что всего важне окажется ребенку необходима въ его послдующей жизни. На важности повиновенія особенно настаиваютъ у насъ, но Спенсеръ мгновенное, безпрекословное и постоянное повиновеніе не считаетъ въ числ добродтелей, которыя необходимо внушать дтству. ‘Не печальтесь своеволіемъ дтей, это необходимое слдствіе уменьшенія понудительности’ говоритъ онъ весьма естественно, что своевольныя дти принесутъ боле хлопотъ воспитателю: изобртая новыя занятія, забавы, они заставятъ его боле слдить за ними, чмъ т, которыя сидятъ смирно и не сдлаютъ шага, не спросясь. Нмецкіе учителя говорятъ, что можно охотне взяться за дюжину нмецкихъ мальчиковъ, чмъ за одного англійскаго. ‘Слдуетъ ли желать, чтобы наши мальчики, вмст съ послушаніемъ нмецкихъ мальчиковъ, пріобрли покорность и политическое холопство взрослыхъ нмцевъ? Независимый англійскій мальчикъ есть отецъ будущаго гражданина. Не лучше ли допускать въ дтяхъ т чувства, которыя длаютъ изъ нихъ свободныхъ людей’, говоритъ Спенсеръ.
Сверхъ того, если своеволіе, независимость и увлекутъ дтей въ какія нибудь трудности, за то они дадутъ ему и средства во многихъ случаяхъ счастливо выпутаться изъ нихъ. Одинъ десятилтній мальчикъ, англичанинъ, соскучившись на вечер, куда его увезли противъ воли, ушелъ домой одинъ, незнакомой ему тропинкой черезъ лсъ (его везли по большой дорог), заблудившись, онъ влзъ на дерево и, увидвъ деревню, куда ему нужно было идти, вернулся домой благополучно, не смотра на темноту вечера, крутизну и опасность дороги. Между тмъ какъ ровесникъ его, русскій мальчикъ, воспитанный въ систем безпрекословнаго повиновенія, не привыкшій самостоятельно длать ни шагу, заблудился, отставъ нечаянно отъ своихъ, перепугался до смерти и усвшись на землю, плакалъ, пока его не нашли совершенно продрогшимъ, юнъ поплатился за этотъ случай жестокой простудой, усложненной болзнью отъ испуга. Выгода метода, развивающаго нравственную самостоятельность, очевидна. Цль дисциплины должна быть — сдлать существо самоуправляющееся а не существо управляемое другими. ‘Если бы судьба готовила вашимъ дтямъ жизнь рабства, вы бы должны были усиленно пріучать ихъ къ рабству въ дтств, но, такъ какъ имъ предстоитъ быть свободными людьми, обыденныя дйствія которыхъ никто не станетъ контролировать, то вы должны ихъ усиленно пріучать къ самоконтролированію, пока они еще находятся подъ вашимъ надзоромъ’, говоритъ Спенсеръ. А это достигается никакъ не настаиваніемъ на томъ, что повиновеніе первйшая добродтель, а на томъ, чтобы ребенокъ самъ на опыт извдалъ, что дурные поступки влекутъ за собой непріятныя послдствія и выучился бы самъ собой воздерживаться отъ нихъ.
Примненіе метода естественныхъ наказаній требуетъ отъ родителей высокой степени самообладанія, строгой справедливости, безпристрастія какъ къ дтямъ, такъ и къ себ и умнья вникать въ побужденія, руководящія поступки и опредляющія степень ихъ нравственности. Одну двочку жестоко наказали за то, что она отказалась играть на дтскомъ концерт, потому что она участіемъ своимъ въ концерт, навлекла бы на подругу свою, лишенную музыкальнаго таланта, выговоры и наказаніе отъ ея матери. Двочка вынесла наказаніе, но не уступила и гордилась этимъ наказаніемъ, какъ подвигомъ. А мать жестоко наказала ее за непослушаніе и за то, что она любитъ подругу боле чмъ мать. Наказаніе это, разумется, поставило ее во враждебныя отношенія съ матерью, но если бы та была способна вникнуть въ побужденія этого поступка, она бы неподвергла двочку наказанію, она поняла бы, что дочерью руководило честное чувство, а ею самой — тщеславное желаніе похвастаться успхами дочери. Подобныхъ примровъ можно насчитать очень много. Сколько разъ случается видть, что съ дтей жестоко взыскиваютъ за то, что они при гостяхъ наивностью своей откроютъ какой-нибудь недостатокъ въ домашнемъ хозяйств, который скрывается какъ позоръ, бываютъ правдивы не кстати и тмъ заставляютъ гостей, считающихъ свтскую дрессировку хорошимъ воспитаніемъ, думать, что ихъ дурно воспитываютъ. Въ такихъ случаяхъ родители имютъ въ виду исключительно свои личныя чувства, выгоды своего самолюбія, а не прямую пользу дтей, какъ бы они не увряли себя, что дйствуютъ исключительно къ ихъ польз. Изъ этого видно какой безпрестанной работы надъ собой, сколько терпнія и наблюдательности требуетъ примненіе естественнаго метода Спенсера. Слдуетъ обдумывать каждый поступокъ дтей и разбирать какіе результаты повлечетъ за собой соотвтствующій ему поступокъ взрослаго, быть постоянно на сторож, чтобы не принятъ безразличный поступокъ за дурной, не приписать ребенку боле дурныя чувства, нежели онъ имлъ на самомъ дл, измнять свой методъ сообразно съ нравомъ ребенка и быть готовыми на новыя измненія, по мр развитія ребенка, не терять духа при неудачахъ или слишкомъ медленномъ успх, но упорно продолжать дйствовать въ извстномъ направленіи, анализировать собственныя побужденія, т. е. различать внушенія родительской заботливости отъ внушеній, происходящихъ изъ эгоизма, любви къ спокойствію или властолюбію. Замтивъ въ себ эти побужденія, придется обуздывать ихъ, однимъ словомъ, воспитывая дтей — проходить трудную школу самовоспитанія.
Задача не легкая, которая требуетъ высокой степени развитія, какъ нравственнаго, такъ и умственнаго. Но и награда за исполненіе этой задачи велика. Наградой будетъ сознаніе честно исполненнаго долга, сознаніе, что жили не даромъ, и крпкая, живая, благотворная связь съ дтьми. Объ этой связи надо подумать особенно русскимъ родителямъ. Тяжелыя разрывъ между отцами и дтьми — одна изъ болзней нашего вка, приносящая много тяжелыхъ страданій. Она слдствіе ихъ собственнаго неумнья воспитывать дтей, ихъ собственнаго неразумія и близорукости. Воспитанные въ преданіяхъ деспотизма, они тотъ же методъ примнили къ дтямъ. ‘Мое дтище, моя кровь, хочу съ кашей мъ, хочу со щами хлебаю’, повторялось въ разныхъ формахъ во всхъ слояхъ русской жизни. Дти привыкли видть въ родителяхъ не друзей-руководителей, но грозныхъ властелиновъ, и когда освобождались отъ ихъ власти, то всякая связь рвалась между отцами и дтьми. Лишенные всякой самостоятельности своимъ воспитаніемъ, отцы не могли не отнестись враждебно къ современному развитію мысли, дти же отдались ему тмъ съ большимъ увлеченіемъ, что въ немъ увидли первый лучъ свта, засвтившій имъ въ темномъ царств. Разрывъ подготовленный долгими годами, превратился въ пропасть. Положеніе отцовъ печально: ‘мы не нужны, пора намъ въ могилу, родители теперь лишніе’, повторяютъ они безпрестанно — и справедливо. Интересы, развитіе дтей — чужды имъ, враждебны, они видятъ, что, не смотря на наружныя формы почтенія, которое оказываютъ имъ, они безсильны направить жизнь дтей, поддержать ихъ въ трудныя минуты. Они не могутъ не чувствовать, что они лишніе въ новой, зарождающейся жизни. Такова неизбжная участь тхъ родителей, которые захотятъ при воспитаніи держаться отжившаго произвольнаго метода. Но т, которые поведутъ дтей путемъ саморазвитія, которые будутъ понимать жизнь, къ какой надо вести ребенка, и сами будутъ идти тмъ же путемъ развитія, чтобы довести дтей до возможно высшей степени, никогда не будутъ чувствовать себя лишними, безполезными людьми. Когда дти ихъ, но закону прогресса человчества, пойдутъ дальше ихъ, они отдыхая на достигнутой ступени, будутъ смотрть на дальнйшіе шаги ихъ, не съ злобно завистливымъ чувствомъ, а съ радостнымъ благословеніемъ. Дти ихъ будутъ пріумножать наслдство, переданное ими и благодарной любовью платить за него.
Выводъ теоріи нравственнаго воспитанія Спенсера, основанный на историческо-естественномъ взгляд на человка, слдующій: ‘Въ годы младенчества человка, и младенчества обществъ, образъ управленія долженъ быть абсолютный: напр., у груднаго ребенка отнимаютъ вредную вещь безъ объясненій, дйствуютъ однимъ авторитетомъ власти. Затмъ, по мр развитія сознанія въ ребенк, начинаютъ постепенно признавать въ немъ права самостоятельной личности, — это введеніе конституціоннаго порядка въ семейномъ управленіи. Законовъ должно быть не много, но они должны быть вызваны строгой необходимостью и строго исполняемы: ребенокъ долженъ быть убжденъ, что имъ управляетъ не воля того или другаго лица, но требованія разума. Съ близостью совершеннаго возраста опека родительская должна ослабляться- и ослабнуть до такой степени, чтобы переходъ отъ родительской власти къ полной самостоятельности былъ бы нечувствителенъ. Этой системой воспитанія можно достигнуть цли нравственнаго воспитанія: развить людей способныхъ къ самоуправленію и самостоятельности, полезныхъ гражданъ обществу.

Физическое воспитаніе.

На важность физическаго воспитанія вообще мало обращаютъ вниманія. Требованія гигіены рдко соблюдаются при воспитаніи, и Спенсеръ находитъ, что въ Англіи несравненно боле обращаютъ вниманія на разведеніе хорошихъ породъ собакъ, лошадей и рогатаго скота, чмъ на воспитаніе здоровыхъ сильныхъ людей. А здоровье и сила предметъ первой важноcти, на который слдуетъ обратить вниманіе воспитателямъ. При разстроенномъ здоровьи человкъ бываетъ безполезнымъ членомъ общества и бременемъ для себя и для окружающихъ его. Какимъ бы высокимъ умственнымъ и нравственнымъ вліяніемъ онъ не обладалъ, болзнь будетъ постоянно парализировать его силы и онъ не принесетъ значительной доли той пользы, которую принесъ бы при полномъ здоровьи. Одинъ писатель говоритъ, что для успха въ жизни, всего важне быть хорошимъ животнымъ, и совершенно справедливо. Отъ того на сколько народъ удовлетворяетъ этому условію, зависитъ его благосостояніе. ‘Не только случайности войнф зависятъ отъ силы и здоровья солдатъ, но и состязанія въ торговл частью опредляются физической выносливостью предводителей, говоритъ Спенсеръ и находитъ, что не смотря на постоянное первенство англійской націи въ промышленности, соперничество современной жизни такъ тяжело, напряженіе силъ доходитъ до такой крайности, что многіе не могутъ переносить требуемый отъ нихъ трудъ, безъ вреда для себя. Тысячи сламываются подъ давленіемъ, если оно усилится, въ чемъ невозможно сомнваться, то самые прочные организмы утомятся’. Это положеніе Спенсера гршитъ нсколько односторонностью взгляда. Не смотря на вырожденіе ныншняго поколнія, замченное учеными и естествоиспытателями и ограничивающееся исключительно достаточнымъ и образованнымъ слоемъ общества, вырожденіе, причины котораго будутъ изложены ниже, — замчено по статистическимъ таблицамъ, что средняя цифра человческой жизни поднялась за послднее столтіе, слдовательно, силы народныя увеличились и здоровье улучшилось и если, не смотря на это улучшеніе, Спенсеръ находитъ, что соперничество, вызванное современнымъ развитіемъ промышленности, сламываетъ тысячи своимъ давленіемъ, та не доказываетъ ли это, что система конкуренціи, развитіемъ своимъ постоянно опережая развитіе силъ человчества, постоянно будетъ оказываться не по силамъ для него, утомлять самые прочные организмы и сламывать боле слабые. Слдовательно, уровень здоровья и силъ будетъ зависть отъ условій жизни. Но это не должно внушать фаталистическій взглядъ родителямъ на воспитаніе. Завися отъ установленныхъ условіи жизни, они властны создавать эти условія для дтей, на сколько то допускаютъ ихъ средства къ существованію, и потому физическое воспитаніе дтей, боле или мене согласное съ указаніями науки и разума, находится въ ихъ рукахъ. О физическомъ воспитаніи, основанномъ на началахъ науки, тмъ боле слдуетъ позаботиться намъ, которые въ отношеніи народнаго благосостоянія, средней продолжительности человческой жизни и процента смертности, стоимъ на несравненно боле низшей ступени, чмъ Англія.
Чтобы развить здоровый животный организмъ, необходимо развивать его сообразно съ законами, управляющими ишь. ‘Всякій анатомъ, всякія физіологъ, всякій химикъ, ни минуты не колеблясь, утвердить, что общіе законы, врные по отношенію къ жизненнымъ процессамъ животныхъ, одинаково врны и по отношенію къ человку. Обобщенія, установленныя наблюденіями и опытами надъ животными, полезны и для руководства человку’, говоритъ Спенсеръ. Первыя потребности каждаго организма: пища, тепло и дятельность, т. е. упражненіе его силъ и членовъ. Пища, одно изъ самыхъ важныхъ условій развитія организма: отъ рода и количества нищи зависитъ большій или меньшій ростъ ребенка, его здоровье и умственное развитіе. Пища должна даваться ребенку вволю, система размренныхъ порцій крайне ошибочна, но такъ же ошибочно и пріучать его сть безпрестанно, что называется походя. Діета дтей постоянно колеблется между этими двумя крайностями, не попадая въ настоящую норму. Въ деревняхъ господствуетъ исключительно система питанія, перекармливанья ребенка, за то въ городахъ преобладаетъ система недокармливанья. И перекармливанье, и недокармливанье дурны — но послднее вредне перваго. Высокій авторитетъ говоритъ: ‘Послдствія случайнаго переполненія желудка мене вредны и легче поправимы, чмъ послдствія истощенія отъ недокармливанья’. Но если послдствія случайнаго переполненія желудка незначительны, за то привычка къ постоянно переполненному желудку иметъ очень вредныя послдствія: дятельность желудка развивается въ ущербъ прочимъ, ребенокъ пріучается къ исключительно животной жизни. Упитанные помщичьи и купеческіе сынки вообще оказываются очень тупы, неразвиты и учить упитанныхъ дтей — настоящее мученіе. Вообще при питаніи дтей должно держаться слдующаго правили: не давать имъ опять сть, пока пища, принятая въ послдній разъ, не переварится. Самый меньшій срокъ наука опредляетъ 3 часа. На когда наступитъ время для принятія пищи, то давать имъ сть сколько они хотятъ, безъ всякаго страха, что они съдятъ лишнее, во вредъ себ. Невоздержность — порокъ взрослыхъ и преимущественно людей отживающихъ, тупющихъ, которымъ не остается боле никакого наслажденія въ жизни, кром удовлетворенія этой животное потребности. Инстинкты дтства не успли еще извратиться до такой степени, чтобы обжорство могло сдлаться для него пріятнымъ. Ребенокъ тотчасъ перестаетъ сть, чуть только ощущаетъ полноту въ желудк. Въ количеств пищи слдуетъ руководиться указаніями аппетита. Если онъ врный руководитель для низшихъ существъ, для выздоравливающаго больнаго, для человка, ведущаго нормальную жизнь то можно заключить, что онъ хорошій руководитель и для ребенка. Намъ возразятъ примрами многихъ случаевъ дтской невоздержности, увеличивающимся числамъ дтей больныхъ разстройствомъ желудка во время праздниковъ, лтомъ когда фрукты и ягоды начинаютъ созрвать, но эти примры не опроверженіе, а подтвержденіе вышесказаннаго положенія. Невоздержность дтей — обыкновенное слдствіе системы ограниченія ихъ пищи. Это естественная, чувственная реакція противъ аскетической діеты. Долго подавленныя желанія не знаютъ уже мры, какъ скоро имъ предстоитъ возможность удовлетворенія. Желудокъ, ослабленный умренной и однородной пищей, которою считаютъ за правило кормить дтей (постоянно молочная каша, хлбъ и молоко), не выноситъ непривычнаго пріема сладости или фруктовъ. Дти вообще очень любятъ сладости и фрукты, и то и другое считается для нихъ вредной пищей, поблажкой чувственнымъ желаніямъ, а потому имъ постоянно отказываютъ въ удовлетвореніи этой потребности, но физіологи находятъ, что эта потребность иметъ причину боле каждую, чмъ одно удовлетвореніе вкуса. Сахаръ играетъ важную роль въ жизненномъ процесс. Сахаристыя и жирныя вещества окисляются въ тл и вмст съ тмъ развивается теплота. Дти вообще не любятъ жиръ, а имъ нужна пища, развивающая теплоту, — ясно, что организмъ ихъ требуетъ большаго количества сахара, потому что не можетъ справиться съ жиромъ. Дти любятъ растительныя кислоты, они въ восторг отъ плодовъ и дятъ зеленые яблоки и несплый крыжовникъ, потому что принято вовсе не давать имъ плодовъ. А между тмъ растительныя кислоты весьма полезны для организма, особенно когда кишки дйствуютъ не совсмъ исправно. Ясно, что любовь дтей къ фруктамъ — не извращенная потребность вкуса, но требованіе организма. Обычай давать дтямъ сплые плоды посл завтрака и обда былъ бы очень полезенъ и избавилъ бы дтей отъ непріятности принимать отъ времени до времени касторовое масло и т. п. лекарства. Привычка получать каждый день тотъ родъ пищи, въ которомъ они чувствуютъ потребность, избавила бы дтей отъ тхъ припадковъ невоздержности, за которыя они обыкновенно платятся болзнями. Аппетитъ дтей равно врный указатель относительно количества пищи, и если бы даже онъ былъ мене вренъ, то все-таки пришлось бы слдовать ему за неимніемъ другихъ указателей. Ребенокъ проситъ еще, мать говоритъ, ‘довольно’. На чемъ она основываетъ свое довольно? Иметъ ли она ясновидящую силу указывающую, что длается въ желудк ребенка? Организмъ требуетъ пищи по безчисленнымъ и запутаннымъ причинамъ, которыя измняются и съ состояніемъ воздуха, и съ большимъ или меньшимъ движеніемъ ребенка, а также съ количествомъ и качествомъ пищи, которую онъ лъ въ послдній разъ, и со скоростію, съ какою онъ переварилъ ее. Разв есть возможность все это исчислить для того, чтобы опредлить мру пищи, необходимую въ данную минуту.
Посл количества пищи слдуетъ перейти къ вопросу о ея качеств. Здсь господствуетъ тоже вредное вліяніе аскетизма. Принято считать животную пищу непригодной для дтей, но это предразсудокъ совершенно неосновательный и вредный. Само собой разумется, что мясо, требующее продолжительной работы желудка для того чтобы превратиться въ пищевую кашицу, не годится въ пищу для груднаго ребенка, желудокъ котораго не обладаетъ достаточной мускульной силой для этой работы, но мясная пища, изъ которой удалены волокнистыя части (бульонъ), есть такая пища, которую переваритъ желудокъ 9—10 мсячнаго ребенка и ране, а желудокъ 2—3 лтняго ребенка вполн способенъ переваривать мясную пищу и безъ удаленія волокнистыхъ веществъ. Предразсудокъ противъ мясной пищи основанъ на мнніи будто дти требуютъ боле легкую, т. е. мене питательную пищу, чмъ взрослые. Мнніе это ошибочно какъ нельзя боле: дти, напротивъ того требуютъ боле питательную пищу, чмъ взрослые. Сравните жизненные процессы взрослаго и ребенка и вы увидите, что дтская потребность въ пищ относительно больше. Взрослому пища необходима для того, чтобы возстановлять ежедневную трату организма и доставлять необходимую теплоту для тла. Ребенку, кром необходимости возстановлять ежедневную трату субстанціи тла — трату, которая у него еще значительне, потому что онъ гораздо подвижне взрослаго, и поддерживать теплоту, которую онъ точно Такъ же теряетъ сравнительно боле взрослаго, потому что тло его по отношенію къ масс представляетъ большую поверхность и, слдовательно, должно утрачиватъ большее количество тепла, — приходится вырабатывать новыя ткани, т. е. рости. Посл того какъ убылъ тепла и субстанціи тла пополнена пищей, избытокъ долженъ идти на дальнйшее строеніе тла, т. е. на ростъ. При недостаточной пищ ребенокъ можетъ пополнить только ежедневную убыль и затмъ у него уже не останется матеріала для выработки новыхъ тканей, слдовательно ростъ его долженъ остановиться. Дурно кормленныя дти вообще малы ростомъ, но иногда ростъ и не останавливается отъ недостаточной пищи, за то такой ростъ сопровождается постоянно истощеніемъ силъ ребенка. Докончивъ съ вопросомъ о количеств пищи, слдуетъ ршить вопросъ о ея качеств. Большая или меньшая степень питательности того или другаго рода пищи, опредляется количествомъ того матеріала для уподобленія, которое онъ доставляетъ организму. Питательное вещество, вырабатываемое желудкомъ изъ извстнаго количества мяса, будетъ доставлено значительно большимъ количествомъ хлба и еще большимъ картофеля. Большое количество пищи требуетъ боле усиленной работы желудка. Чмъ боле потратитъ организмъ труда на пищевареніе, тмъ мене силъ останется у него на ростъ и мозговую дятельность. Если необходимое питаніе получается только усиленной работой желудка, то эта усиленная работа — напрасная потеря, которая выразится или въ уменьшеніи энергіи или въ ослабленіи роста. Многіе возразятъ, что можно выкормить дтей одной растительной пищей и что они будутъ совершенно здоровы и хорошо развиты. Но, во первыхъ не доказано, чтобы эти же дти не могли достигнуть лучшаго развитія при животной пищ, во вторыхъ, это хорошее развитіе бываетъ очень часто только видимое. Нжное, пухлое тло покажется на видъ не хуже тла съ крпкими фибрами, но оно вяло и лишено силы. Полнота не есть всегда доказательство здоровья. Кром объема тла, надо принимать въ разсчетъ его энергію. Дти, выросшіе на питательной мясной пищ, живе и энергичне тхъ, которые выросли на одномъ картофел. Эта живость и энергія проявляются во всхъ родахъ дятельности ихъ организма, какъ умственной, такъ и физической. Стройность и красота тла зависятъ много отъ рода пищи. Пища, по незначительности доставляемаго ею тлу питательнаго вещества, вызываетъ, какъ уже сказано выше, боле усиленную работу внутренностей, эта работа развиваетъ преимущественно полости, въ которыхъ находятся пищеварительные органы. Вотъ отчего вс травоядныя животныя отличаются тяжелымъ и неуклюжимъ строеніемъ тла, точно тоже бываетъ и съ человкомъ. Австралійцы, бушмены и прочія низшія расы, питающіяся кореньями, ягодами, малорослы, неуклюжи и имютъ толстое брюхо, мягкіе и вялые мускулы и потому неспособны къ продолжительнымъ усиліямъ: силы ихъ организма тратятся исключительно на пищеварительную дятельность, необходимую для поддержанія жизни. Тогда какъ т расы, которыя хорошо сложены, сильны и дятельны, напр., кафры, свероамериканскіе индйцы, питаются исключительно мясной пищей. Эти примры достаточно доказываютъ, что мясная пища лучшее средство для пополненія ежедневной траты организма, для выработки новыхъ тканей и для развитія въ немъ большей энергіи, и что отказывать дтямъ въ. этой питательной пищ и воображать, что они точно также станутъ развиваться и при мене питательной, значитъ врить въ возможность получить силу изъ ничего. Изъ этого слдуетъ, какъ вредна дйствуетъ на дтство и юношество недостаточная нища, а большинство дтей и юношей у насъ осуждены выносить это лишеніе, именно въ ту пору, когда усиленный ростъ и вмст съ тмъ усиленная умственная работа требуютъ большаго количества пищи. Пища въ большинств учебныхъ заведеній далеко неудовлетворительна: вываренная говядина, какіе-то домой вмсто супа, каша съ прогорклымъ масломъ, дурно испеченный хлбъ и все это въ порціяхъ, далеко не достаточныхъ, — вотъ чмъ кормится даже юношество обоего дола. Что слова наши не голословное обвиненіе, подтвердитъ каждый, кто воспитывался въ учебныхъ заведеніяхъ, или отдавалъ въ нихъ дтей или родственниковъ. На это возразятъ, что, при возрастающей дороговизн, невозможно прокормить сытной и здоровой пищей человка копекъ на 20 или 15 въ день, но при большомъ количеств воспитанниковъ, все таки было бы очень возможно, не смотря на дороговизну, доставить по крайней мр не вредную и не испорченную пищу въ достаточномъ количеств, если бы вс эти копйки доходили до назначенью. Это печальный фактъ, но тысячи нашего юношества ежедневнымъ недокармливаньемъ обрекаются на истощеніе и болзни. Въ одномъ изъ столичныхъ училищъ докторъ не сметъ записать на лазаретныя порціи, т. е. боле питательныя, состоящія изъ молока, порціи бифштекса и тарелки сравнительно хорошаго бульона, — полное количество дтей, требующихъ боле питательной пищи, и продержать ихъ на этой діэт столько времени, сколько того потребуетъ ихъ здоровье, потому что за это подвергнется выговору директора, а между тмъ до синевато-блдному цвту лицъ воспитанниковъ видно, что подобная діэта нужна едвали не для всхъ. Въ другомъ — родители просили знакомаго доктора слдить за ихъ дочерью, которая была постоянно больна, худла, слабла и онъ нашелъ въ ней истощеніе, единственно вслдствіе недостаточности пищи, и замтилъ, что многія изъ ея подругъ больны тмъ же. Мн случалось слышать какъ часто институтки просили, вмсто конфектъ и сладостей, принести имъ хорошаго хлба, сыру или мяса, и видть какъ он кидались на принесенную пищу, буквально, съ животной жадностью. Вотъ еще случай, бывшій нсколько лтъ тому назадъ, въ одномъ женскомъ учебномъ заведенія: экономъ до того дурно кормилъ воспитанницъ, что он составили планъ мести, въ немъ участвовалъ только выпускной классъ. Отецъ одной изъ воспитанницъ получилъ довольно высокое мсто въ администраціи и судьба эконома могла зависть отъ него. Положено было разсказать отцу и потомъ, по выпуск, разсказывать везд и всмъ о томъ, какъ ихъ морили голодомъ и кормили гнилью. Передъ выпускомъ экономъ пришелъ къ воспитанницамъ и, въ самыхъ униженныхъ и слезныхъ выраженіяхъ, просилъ не поминать лихомъ. Воспитанницы сжалились и простили и никто отъ нихъ не слыхалъ потомъ жалобы на дурную пищу, хотя многихъ изъ нихъ пришлось поправлять рыбьимъ жиромъ и укрпляющими ваннами организмъ, разстроенный діэтой, на которой держалъ ихъ экономный экономъ. Фактъ очень печальный, но самое печальное въ немъ это дряблая, слезливая доброта воспитанницъ и отсутствіе въ нихъ всякаго чувства сознанія ихъ долга къ обществу. Эта слезливая доброта оказалась жестокостью въ отношеніи оставшихся и вновь поступавшихъ воспитанницъ, которыхъ экономъ и до сихъ поръ медленно моритъ, держа впроголодь, и отравляетъ несвжей пищею.
Посл качества пищи, разнообразіе ея весьма важное условіе. Принято считать необходимостью для дтей, особенно маленькихъ, постоянно одну и туже пищу: хлбъ съ молокомъ поутру, кашицу, бульонъ и по вечерамъ опять хлбъ съ молокомъ. Это обыкновеніе совершенно противно законамъ физіологія. Одна и та-же пища скоро прідается, это знаетъ каждый на собственномъ опыт и удовольствіе доставляемое вкусу новымъ блюдомъ далеко не лишено смысла. Многочисленные опыты надъ разными родами пищи доказали, что ни одна пища, какъ бы она хороша ни была, не можетъ содержать въ себ вс элементы, необходимые для пополненія ежедневной траты субстанціи тла, потому что въ ней непремнно содержится одного элемента боле, чмъ другаго. Изъ этого слдуетъ, что для уравненія элементовъ необходима перемна пищи. Кром того, удовольствіе доставляемое блюдомъ есть нервный стимулъ, который усиливаетъ дятельность сердца и, быстре передвигая кровь, ускоряетъ пищевареніе. Истина эта подтверждается примрами выкармливанья скота. Животныя отъдаются скоре и лучше дятъ, когда ихъ кормятъ разнообразной пищей, а человкъ, не въ обиду будь сказано его высшей природ, подчиняется тмъ же законамъ, которые управляютъ животной жизнью. Большая масса однородной пищи, какъ бы она ни была хорошо приготовлена, переваривается желудкомъ съ большимъ трудомъ, чмъ еще большая масса разнородной. Спенсеръ самъ испыталъ на себ вредъ однородной и не питательной пищи. Онъ шесть мсяцевъ придерживался исключительно вегетаріанизма (растительной пищи), который сталъ находить за послдніе двадцатилтіе много послдователей въ Англіи, и замтилъ что этотъ родъ питанія повелъ за собой упадокъ энергія, какъ тла такъ и духа.
Слдуетъ еще прибавить замчаніе для тхъ, которые захотятъ принять для дтей діэту боле питательную. Перемна не должна быть быстра, иначе она повлечетъ за собой разстройство желудка. Недостаточное питаніе — причина недостаточнаго отдленія’ желудочнаго сока и ослабвшій желудокъ не можетъ справиться съ непривычной питательной пищей. Я знала одну барыню, у которой была манія брать въ воспитанницы бдныхъ дтей, для того чтобъ разсовать ихъ потомъ куда ни попало, когда они надодали ей. А надодать ей они начинали черезъ нсколько дней, именно болзнями желудка, и она понять не могла отчего дти, привыкшіе къ капуст и черному хлбу, заболвали отъ хорошаго супа я мяса.
Въ одежд дтей слдуетъ соблюдать тже правила, что и въ пищ. Одежда должна защищать тло отъ холода, т. е. сохранить теплоту въ организм. Весьма естественно, что не развившійся, еще слабый организмъ требуетъ большее количество тепла, чмъ уже вполн развившійся и окрпшій, а между тмъ принято пріучать дтей къ холоду съ первыхъ лтъ жизни, въ видахъ ‘закаливанія ихъ’. Ихъ заставляютъ переносить ту степень холода, которую не придется переносить когда они будутъ взрослыми, водятъ съ ногами, обнаженными до колни и руками по локоть и, благодаря этому обычаю, множество дтей закаливается на тотъ свтъ, а т которые избгнутъ этой печальной участи, страдаютъ ослабленіемъ роста и тлосложенія. Родители въ этой систем закаливанія обыкновенно ссылаются на крестьянскихъ дтей, которыя играютъ на свжемъ воздух полуодтые и смотрятъ крпкими и здоровыми дтьми. Но, во первыхъ, эти родители не справятся сколько братьевъ и сестеръ умерло у этихъ дтей, уцлвшихъ благодаря крпости организма, сверхъ того, они не принимаютъ въ расчетъ, что жизнь крестьянскихъ дтей, разумется зажиточныхъ крестьянъ, во многихъ отношеніяхъ счастливе жизни городскихъ. дтей достаточныхъ и образованныхъ родителей. Жизнь крестьянскихъ дтей проходитъ въ постоянной игр, надъ ними нтъ стснительной опеки, которая и раздражаетъ, и не даетъ дышать свободно многимъ изъ городскихъ дтей, они постоянно дышатъ свжимъ воздухомъ, богатымъ кислородомъ, который заставляетъ кровь живе обращаться, и организмъ ихъ не утомленъ ранней и часто непосильной работой мозга. Очевидно, что здоровье ихъ поддерживается не вслдствіе, а несмотря на недостаточность одежды. Постоянная потеря животной теплоты не можетъ не привести ущерба росту и тлосложенію дтей и, если видишь плохо одтыхъ дтей здоровыми и сильными, то нтъ никакого доказательства подтверждающаго, чтобы они не были еще здорове и сильне, еслибъ ихъ одвали тепле. Это подтверждается примрами. Расы человческія и животныхъ, живущія въ полярныхъ полосахъ, значительно ниже уровня средняго роста: лапландцы и эскимосы малы ростомъ, обитатели Огненной земли, которые ходятъ голыми въ холодной стран, кажутся такими не доросшими и безобразными, говоритъ Дарвинъ, что трудно ихъ принять за человческія существа. Тло охлаждается путемъ лучеиспусканія теплоты, теплота же развивается въ тл окисленіемь пищи. Количество вещества для окисленія должно быть соразмрно трат тепла, но сила пищеварительныхъ органовъ ограничена: если имъ придется подготовлять большое количество матеріала для тепла, то они станутъ подготовлять очень мало матеріала на построеніе тла. Либихъ говоритъ: наша одежда, по отношенію къ температур тла, есть не что иное, какъ замна извстнаго количества пищи. Вотъ почему лтомъ всегда мене стся, чмъ зимой. Вредныя послдствія холода пропорціональны молодости дтей. Во Франціи новорожденные младенцы боле умираютъ зимой, потому что ихъ приносятъ въ канцелярію мэра, для внесенія въ списки. Кетле говоритъ, что въ Бельгіи на двухъ младенцевъ, умирающихъ въ январ, умираетъ въ пол только одинъ. Въ Россіи смертность дтей достигаетъ ужасающей цифры: это доказываютъ статистическія свднія. Ребенокъ, какъ мы уже сказали, теряетъ относительно боле тепла чмъ взрослый, и онъ выдляетъ вдвое боле углекислоты, чмъ взрослый, разумется принимая въ соображеніе объемъ и всъ его тла. Очевидно, что дтскій организмъ долженъ заготовлять боле тепла для того, чтобы развиваться нормально, потому что организмъ тратящій боле, нежели заготовляетъ, неизбжно истощается. Изъ этого не слдуетъ, чтобы дтей необходимо было пріучать къ излишнему теплу, кутать ихъ во фланели и байки въ лтнее время, содержать высокую температуру въ ихъ комнат. Излишняя теплота разнживаетъ, длаетъ тло вялымъ, вызываетъ испарину и подвергаетъ простуд. Кром теплоты, одежда должна быть удобной. Ради моды, дтей одваютъ въ дорогія, неудобныя платья, яркія ткани, которыя легко портятся. Дорогое платье, надтое ради тщеславія мамаши, надо беречь. ‘Не лазяй на дерево, ты изорвешь платье, сиди смирно — изомнешься, не играй пескомъ, запачкаешься’, — вотъ увщанія, которыя безпрестанно повторяются разряженнымъ какъ куколки дтямъ. Эта нжная заботливость усиливаетъ зло. Движеніе тла вдвойн необходимо плохо одтымъ дтямъ, а ихъ лишаютъ его для того, чтобы не испортить дорогую одежду. ‘Этимъ безсовстнымъ уваженіемъ вншности, говоритъ Спенсеръ, тысячи дтей ежегодно приговариваются къ несчастной жизни вслдствіе разслабленнаго здоровья, недостатка энергіи и нера8дльнижь со всмъ этимъ послдствій, если только преждевременная смерть не отнесетъ ихъ на жертвенникъ идолу материнскаго тщеславія’. Спенсеръ въ заключеніе говоритъ: одежда должна быть достаточно тепла, чтобы предотвращать. общее ощущеніе холода, и потому, вмсто легкихъ бумажныхъ матерій, состоять изъ ткани возможно мене проводящей тепло, въ род грубаго шерстянаго сукна, она должна быть прочна, чтобы не портиться отъ неосторожной носки, неизбжной при дтскихъ играхъ, цвта должны быть равно прочные и немаркіе, покрой ея долженъ быть удобенъ и не стснять движеній дтей.
Необходимость движенія для физическаго воспитанія уже начинаетъ сознаваться. Въ школахъ отведены мста для дтскихъ игръ, утренніе и послобденные уроки раздлены часами рекреаціи, когда воспитанники могутъ играть на открытомъ воздух, но рекреаціи эти далеко не достаточны, чтобы доставить дтямъ движеніе необходимое для ихъ организма и ими пользуются едвали не исключительно дти, воспитанники младшихъ классовъ, въ старшихъ же, особенно при ныншнемъ усиленіи изученія языковъ, воспитанникамъ едва ли остается свободная минута. Положеніе двочекъ въ этомъ отношеніи еще боле неудовлетворительно. Шумныя игры, скаканье, бганье въ запуски считаются не приличными для нихъ: разв самыя маленькія попрыгаютъ черезъ веревку или пробгутъ съ кольцомъ, старшія чинно ходятъ, обнявшись, по аллеямъ или двору — вотъ и все движеніе, которое считается приличнымъ для нихъ. Побужденія къ игр, сильной дятельности, не даромъ даны природой дтямъ: члены развиваются упражненіемъ, вотъ отчего дти постоянно такъ подвижны и чмъ здорове и сильне ребенокъ, тмъ онъ подвижне и живе. Странно была бы, если бы для развитія организма двочекъ существовали другіе законы, чмъ для мальчиковъ. А между тмъ, вслдствіе предразсудка, требующаго отъ женщинъ женственности, т. е. преувеличенной скромности, робости и нжности, двочекъ осуждаютъ на эту вредную бездятельность. Члены, лишенные необходимаго упражненія, не достигаютъ своего полнаго развитія, большинство барышень, вслдствіе такой методы воспитанія, жалкія существа, неспособныя ни къ малйшему усилію, прогулка въ нсколько верстъ утомляетъ ихъ, он дятъ какъ птички, он нервны и усиливаютъ свою нервность безпричинной пугливостью, естественнымъ послдствіемъ робости, порождаемой слабостью. ‘Такъ что же позволять двочкамъ быть такими же сорванцами, какъ мальчики?’ воскликнутъ защитники женственности, т. е. слабости, робости и нжности — качествъ, длающихъ изъ женщинъ тепличныя растенія, которыя не вынесутъ свжаго воздуха жизни. Но мальчики, какъ бы они ни были рзвы въ дтств, распростившись съ курточками, оставляютъ дтскія игры и избгаютъ всего, что не прилично взрослому мужчин, отчего же полагаютъ, что рзвость двочекъ не должна утихнуть сама собой съ наступленіемъ боле зрлаго возраста, и считаютъ за нужное подавлять ее. Результатъ искуственнаго сдерживанья естественныхъ потребностей дтства оказался вреднымъ для здоровья, и вызвалъ искуственныя мры для поправленія вреда. Недостатокъ естественнаго движенія пополнили искуственнымъ — гимнастикой и это лучше чмъ ничего, но гимнастика не можетъ замнить игръ. Формальныя мускульныя движенія мене разнообразны, чмъ движенія вызываемыя игрой, и потому утомленіе наступаетъ скоре. Сверхъ того имъ не достаетъ главнаго стимула — удовольствія. Монотонныя движенія, если не возбудятъ отвращенія, что часто случается, потому что они составляютъ урокъ, то все-таки будутъ тягостными, вслдствіе отсутствія удовольствія. Нкоторые гимнастическіе снаряды, напр., лстницы, козлы, мачты, качающіяся лстницы, гигантскіе шаги, стки для скаканья полезны, какъ разнообразіе игръ, но въ упражненія на нихъ не долженъ входить монотонный методъ формальнаго преподаванія и регламентаціи. Удовольствіе не слдуетъ изгонять изъ дтскихъ игръ. Пріятное умственное возбужденіе иметъ сильно укрпляющее дйствіе на организмъ. Вс испытали сами или бывали свидтелями, какъ дйствуетъ на больнаго хорошее извстіе или свиданіе съ любимымъ другомъ, вс знаютъ, что доктора предписываютъ разслабленнымъ больнымъ оживленное общество. Чувство отрады есть одно изъ самыхъ сильныхъ тоническихъ средствъ, оно ускоряетъ обращеніе крови и помогаетъ отправленіямъ всхъ другихъ функцій организма, и такимъ образомъ укрпляетъ здоровье и возстановляетъ его, когда оно разстроено. Вотъ почему необходимо педагогамъ заботиться о дтскихъ радостяхъ и почему игра всегда будетъ имть преимущество передъ гимнастикой. Наконецъ послднее важное условіе физическаго воспитанія — умнье сохранить равновсіе между тломъ и духомъ, а это совершенно ускользаетъ отъ вниманія педагоговъ. Спенсеръ замчаетъ въ Англіи, что было замчено и у насъ нашими молодыми учеными, — вырожденіе современнаго поколнія. Не смотря на статистическія указанія уменьшенія смертности и возрастанія средней продолжительности человческой жизни, современные люди малоросле и слабе древнихъ. Доктора находятъ, что ныншнее поколніе не вынесетъ тхъ кровопусканій, которыя выносили въ старину, раннія лысины и ранняя порча зубовъ встрчаются гораздо чаще. Сравнительную слабость ныншняго поколнія доказываетъ и весь складъ жизни. Прежнія поколнія жили, предаваясь всевозможнымъ излишествамъ, не соблюдая правилъ гигіены: не хлопотали о свжемъ воздух, регулярномъ образ жизни и переносили больше, чмъ настоящее поколніе, которое ведетъ боле раціональный образъ жизни. Это вырожденіе замчено преимущественно въ боле достаточномъ класс, но только дти этого класса и могутъ получать воспитаніе, остальные ростутъ какъ приведетъ Богъ и это спасало ихъ, по крайней мр, отъ вредныхъ послдствій неразумнаго воспитанія. Отчего же происходитъ это вырожденіе? Отъ недокармливанья, смнившаго прежнее перекармливанье, отъ недостаточности одежды, вслдствіе ложнаго понятія о закаливаньи и глупаго повиновенія прихотямъ моды. Кринолины для дтей и англійская мода водить съ голыми ножками, еще боле вредная въ нашемъ значительно боле суровомъ климат, долго еще будутъ разрушать здоровье и останавливать ростъ дтей, наконецъ, и всего боле, чрезмрная умственная дятельность.
Давленіе современной жизни требуетъ все большаго напряженія силъ, жизнь требуетъ все большей и большей подготовки, программы курсовъ усиливаются годъ отъ года. Вредъ отъ этого двоякій, говоритъ Спенсеръ: отцы работаютъ дни и ночи и передаютъ дтямъ растроенный работой организмъ. И этимъ сравнительно слабымъ дтямъ приходится выносить гораздо боле усиленный трудъ, чмъ неразслабленнымъ дтямъ прежнихъ поколній. Несчастныя послдствія этого очевидны. Безпрестанно встрчаешь молодыхъ людей и двушекъ, здоровье которыхъ разстроено усиленными занятіями, многіе изъ гимназистовъ бываютъ принуждены выйти изъ училища, потому что требованія курса превышаютъ ихъ силы. А сколько болзней, часто оканчивающихся смертью, вызываютъ экзамены: время экзаменовъ время воспаленій въ мозгу. Но кром этихъ печальныхъ случаевъ, сколько дтей страдаютъ хроническими приливами къ мозгу, головными болями, лихорадкой и нервнымъ разстройствомъ — слдствіемъ чрезмрнаго умственнаго возбужденія. Зло укореняется наслдственностью, Спенсеръ приводитъ въ примръ одну даму, родившуюся въ здоровомъ семейств и здоровый организмъ который былъ такъ растроенъ недокармливаньемъ и переучиваньемъ, что дти ея наслдовали слабость мозга матери и не выносятъ самыхъ пустяшныхъ занятій безъ головной боли или головокруженія. При этомъ нужно принять въ соображеніе, что на каждый случай такого рзкаго разстройства приходится десяти гд поврежденія, наносимыя организму непосильнымъ умственнымъ трудомъ, не такъ бросаются въ глаза, но медленно накопляются, гд ростъ останавливается, является чахоточное расположеніе и получается расположеніе къ умственному разстройству, такъ часто встрчаемое въ послдніе годы. Просмотрите росписаніе часовъ дня въ любомъ воспитательномъ заведеніи и вы увидите, что три четверти дня заняты сидньемъ въ классахъ, и это въ томъ возраст, когда требуется усиленное движеніе, когда еще не сформировавшіеся члены, могутъ быть изуродованы неестественнымъ положеніемъ, обусловливаемымъ сидньемъ. Замтьте, какъ рдко можно встртить здороваго хорошо-сложнаго школьника. Узкія плеча, впалая грудь, согнутая и искривленная снина, блдный, чахлый видъ встрчаются на каждомъ шагу. Съ лишенію естественной потребности дтства и юности — движенія прибавьте истощеніе силъ отъ умственныхъ занятій. Каждый, занимавшійся умственнымъ трудомъ, испыталъ на себ какъ отъ чрезмрнаго напряженія кровь приливаетъ съ голов и оконечности холодютъ. Излишекъ крови и соковъ, поглощаемый мозгомъ, ушелъ бы на выработку новыхъ тканей организма, т. е. на ростъ, за неимніемъ этого излишка ростъ останавливается и организмъ истощается. Природа, говоритъ Спенсеръ: ‘строгій счетчикъ’, если у ней въ одномъ отношеніи возьмутъ слишкомъ много, то окажется недочетъ въ другомъ.
Чрезмрное развитіе мозга останавливаетъ развитіе тла, а послднее своею слабостью въ свою очередь останавляваетъ дальнйшее развитіе мозга. Вотъ отъ чего вс скоросплыя дти, которыхъ до извстнаго возраста не останавливала никакая трудность, вдругъ перестаютъ развиваться и обманываютъ блестящія надежды родителей. Послднія изслдованія физіологіи показали какое важное вліяніе иметъ мозгъ на вс отправленія тла. Возбужденія мозга дйствуетъ на пищевареніе и кровообращеніе. Размры статьи не позволяютъ приводить всхъ доказательствъ Спенсера, но врность этого заключенія могутъ проврить въ каждомъ популярномъ сочиненіи о физіологіи и даже на собственномъ опыт. Сверхъ того, сильное умственное возбужденіе порождаетъ умственное утомленіе, упадокъ энергіи и долговременное уныніе. Изъ этого очевидно, какъ вредно заботиться исключительно о томъ, чтобы голова была наполнена огромной массой свдній, если ихъ надо пріобрсти въ ущербъ физическому развитію и энергіи. Безъ здоровья и энергіи, необходимыхъ чтобы извлечь пользу изъ этой массы свдній, они останутся мертвымъ капиталомъ. Успхъ въ жизни зависитъ боле отъ неутомимой дятельности, зависящей въ свою очередь отъ большей или меньшей энергіи. Сильная воля и неутомимая дятельность могутъ пополнить проблы воспитанія, но когда въ человк не найдется необходимыхъ для того силъ, то не поможетъ ему никакая масса знаній. Поэтому чрезмрная и ранняя культура мозга, основанная на плохой физической организаціи, если даже и дастъ нсколько талантливыхъ личностей, то он не сдлаютъ никогда того, что сдлали бы, если бы обладали хорошей физической организаціей. Вообще она произведетъ слабое, чахлое поколніе, слабость котораго отзовется и на умственныхъ силахъ потомковъ, которые, при постоянномъ дйствіи тмъ же причинъ, вымрутъ черезъ два-три поколнія, тогда какъ, при хорошей физической организацій, самыя слабыя умственныя способности могутъ быть развиты до высокой степени въ слдующихъ поколніяхъ.
Но какъ помочь этому? Неужели недоучивать дтей? Это значило бы впасть изъ одной крайности въ другую. Нужно только чтобы умственное развитіе шло вслдъ за физическимъ и сообразовалось съ силами воспитанника. Для этого необходимо, чтобы программы воспитательныхъ заведеній были составлены сообразно потребностямъ дтской и юношеской природы и, отбросивъ вс прочія постороннія соображенія, имли бы въ виду одну цль — благо тхъ, кого воспитываютъ. Еще въ домашнемъ воспитаніи Есть возможность сообразовать ученіе со степенью физическаго развитія ребенка, но въ общественномъ — это упускается совершенно изъ вида. Отъ офиціальнаго присмотра ускользаетъ особенность каждаго ребенка, разрозненость преподаванія также много вредитъ: каждый предметъ преподается отдльнымъ учителемъ, который заботится исключительно объ успшномъ ход преподаванія своего предмета, за исключеніемъ этого предмета, ему нтъ никакого дла до ученика, Часто случается, что нсколько учителей разомъ зададутъ такое количество уроковъ, что для осиленія ихъ ученику приходится просиживать безсонныя ночи — учителя не считаютъ за нужное сговариваться вмст, чтобы задавать поочередно, а не разомъ. А огромная масса безполезной, притупляющей переписки, которою задавлены ученики, т. е. веденіе записокъ въ низшихъ классахъ по тмъ наукамъ, для которыхъ у дтей есть учебники. Многіе ученики облегчаютъ это раздленіемъ труда: первый ведетъ записки по одной наук, второй — по другой и т. д. Все это можно уничтожить безъ всякаго ущерба для умственнаго развитія воспитанниковъ и съ большей выгодой для физическаго.
Здоровье — вотъ главная сила, о которой слдуетъ заботиться: оно корень другихъ. Въ здоровомъ тл можетъ быть здоровый умъ. Эту истину слдуетъ положить въ основу педагогіи, тмъ боле нашей, въ которой еще сильно преобладаютъ аскетическіе взгляды на жизнь и развитіе дтства. Древній міръ поклонялся едва ли не исключительно тлу: разнузданность его, по закону реакціи, вызвала другую крайность — аскетическія ученія, заботящіяся исключительно о дух. На почв этихъ ученіи возникло христіанство и породило средневковую цивилизацію, слды которой не вымерли еще до сихъ поръ. Задача современной цивилизаціи, основанной на изученіи законовъ человческой природы, — примирить требованія тла и духа и основать педагогію, которая развивала бы въ здоровомъ тл здоровый умъ.
Цебрикова Мария Константиновна
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Наши бабушки, Цебрикова Мария Константиновна, Год: 1868
  2. Поэзия действия, Мочульский Константин Васильевич, Год: 1923
  3. Валерий Брюсов, Мочульский Константин Васильевич, Год: 1924
  4. Разносторонность Пушкина, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1922
  5. О. Э. Мандельштам, Мочульский Константин Васильевич, Год: 1945
  6. Генрих VI, Боткин Василий Петрович, Год: 1863
  7. Ив. Ив. Панаев, Быков Петр Васильевич, Год: 1907
  8. Луиджи Капуана, Герценштейн Татьяна Николаевна, Год: 1909
Электронная библиотека