Таинственная монахиня, или Обитель Св. Колумба. Часть вторая, Рош Регина-Мария, Год: 1814

Переводы
Время на прочтение: 59 минут(ы)
Скачать в PDF

ТАИНСТВЕННАЯ МОНАХИНЯ,
ИЛИ
ОБИТЕЛЬ Св. КОЛУМБА.

ИСТИННОЕ ПРОИЗШЕСТВІЕ.

Переводъ съ французскаго.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

МОСКВА,
ВЪ ТИПОГРАФІИ Н. С. ВСЕВОЛОЖСКАГО.
1816.

Печатать дозволяется съ тмъ, чтобы по напечатаніи, до выпуска въ публику, представлены были въ Ценсурный Комитетъ одинъ экземпляръ сей книги для Ценсурнаго Комитета, другой для Департамента Министерства Народнаго Просвщенія, два экземпляра для Императорской публичной Библіотеки и одинъ для Императорской Академіи Наукъ. Сентября 16 дня, 1807 года, книгу сію разсматривалъ Ординарный Профессоръ и Ценсоръ

ВИЛЬГЕЛЬМЪ РИХТЕРЪ.

ДВОЙНАЯ МОНАХИНЯ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Разговоры мои съ Жанеттою отъ часу становились рже, съ того времени какъ удаляясь отъ всякаго сообщества, посвящала она вс свои часы на молитву, но когда находилъ я къ тому случай, а особливо на исповди, то старался замчать, не увижу ли въ ней какихъ признаковъ ослабленія разсудка, не станетъ ли она мшаться, или не окажетъ ли сомнній совсти, что обыкновенно означаетъ упадокъ Ума, но испытанія мои остались безслезными: и всегда находилъ ту же твердость въ разсудк. Она на все отвчала прямо и ясно, сколь иногда ни были странны мои вопросы.
На примръ: я спросилъ, не иметъ ли тайныхъ горестей?
‘Нтъ, отвчала она, еслибъ он были тайныя, то вы бы ихъ не замтили.
‘Однако жъ очень видно, что вы носите тягость на сердц своемъ.
‘Естьліи такое существо на земл, чья бы жизнь никогда не была помрачаема облаками?
‘Но слдуя собственному вашему сужденію, долженъ полагать что вы имете печаль.
‘Что подало вамъ поводъ къ сему заключенію?
‘Вы молитесь съ такимъ усердіемъ….
‘А разв только въ несчастіи должно имть прибжище къ Богу?
‘Нтъ!… Но когда вы молитесь, то кажетесь умершею для всхъ прочихъ въ мір вещей…
‘Что вы разумете чрезъ слово: молитва?
‘Возвышеніе души къ своему Создателю.
‘Я одного съ вами мннія, и въ то время какъ душа возвышается къ своему Богу, можетъ ли она чмъ инымъ заниматься? Тогда молитва была бы только механическое движеніе и пустый обрядъ вры.
‘Конечно такъ.
‘Когда мы разговариваемъ съ такими особами которыя насъ выше, или даже и съ равными себ, то есть съ твореніями столь же малозначущими какъ мы сами, то не стараемся ли привести въ порядокъ свои мысли, и устремить все наше вниманіе на предметъ о которомъ судимъ, хотя бы онъ и не заключалъ въ себ никакой важности? Но не нарушилиль бы мы правилъ благопристойности, если говоря съ кмъ нибудь, бгали по комнат, или длали видъ, что инымъ чмъ занимаемся?
‘Безъ сомннія, этобъ было, весьма невжливо.
‘И такъ если не позволяемъ мы себ развлеченія съ равными вамъ людьми, то должны ли предаваться разсянію, возсылая обты свои къ верховной? Существу? Можете ли вы требовать, чтобъ моляся, осматривала я что вокругъ меня длается?
‘Нтъ, любезная дочь, но ты молишься съ излишнею набожностію, съ излишнимъ жаромъ.
‘Всякое дло требуетъ вниманія, а молитва важне всхъ прочихъ длъ.
‘Но если имешь ты тайныя горести, добрая кроткая душа!… Открой мн ихъ…. Можетъ быть, я въ со стояніи буду подать теб помощь, то по крайней мр утшеніе.
‘Я очень чувствую, преподобный Отецъ, ваши къ себ милости: вы конечно заслуживаете всю мою довренность, но мн нчего вамъ открыть.
‘Отъ чего жъ съ нкотораго времени ты сдлалась уныле, грустне?…
‘А не приходятъ ли иногда и на насъ такія же минуты? кто можетъ быть всегда веселымъ и довольнымъ? Кто иметъ столько твердости, чтобъ во всхъ случаяхъ сохранять одинакое расположеніе духа? Одни лишь Ангелы способны соблюдать вчное спокойство, а мы подруги человка, имемъ вс слабости онаго, и когда вы мущины, подвержены частымъ перемнамъ, то можетъ ли слабая женщина дойти до такого совершенства, до котораго вы не въ состояніи достигнуть!
‘Но здоровье твое разстроивается, ты потеряла свои румянецъ, свою дородность, и должна согласишься,.что тайная печаль тебя сндаетъ.
‘Не могу не признаться, я какъ и другіе имю свои горести.
‘И такъ излей ихъ въ мое сердце.
‘Нтъ, он слишкомъ для васъ маловажны.
‘Однако я желалъ бы…
‘Выслушайте меня. Изъ всхъ моихъ огорченій жесточайшее то, что не отдаютъ мн справедливости.— Когда получаютъ сіе оскорбленіе отъ глупцовъ и завистниковъ, то можно съ равнодушіемъ взирать на свое, но быть предметомъ подозрнія людей умныхъ и просвщенныхъ, это жестоко. Многія изъ сестеръ нашего общества считаютъ меня обремененною тяжкимъ преступленіемъ, и Богъ знаетъ какія ихъ обо мн заключенія. Другія въ молчаніи меня разсматриваютъ, и полагаютъ, что я потеряла разсудокъ. Сіе меня трогаетъ, разсудокъ есть единственное свойство, коимъ осмливаюсь я еще гордиться, отнимите у меня свое и не будетъ боле никакого различія межъ мною и скотомъ…. Ахъ! скажите, осталось ли еще для меня нкоторое утшеніе, иди и вы считаете меня сумасшедшею?
Бывъ приведенъ въ замшательство симъ вопросомъ, съ трудомъ могъ отвчать ей на оный. Одинъ Богъ, любезная дочь, можетъ судить врно объ ум нашемъ…. Мннія же людей всегда подвержены заблужденію…. Я, и, по видимому, вс наши монахини, считаютъ тебя одаренною здравымъ разсудкомъ, и столь же благочестивою какъ и доброю. А если имютъ какія подозрнія на твой счетъ, то ты легко можешь ихъ разрушить, поднявъ завсу покрывающую прежніе твои поступки.
‘Все поведеніе мое доказываетъ непорочность моихъ нравовъ, и боле сего никто не иметъ права отъ меня требовать.’ Она произнесла слова сіи съ примтнымъ неудовольствіемъ, и тотчасъ меня оставила.
Она опять отъ меня ускользнула, сказалъ я самъ себ: но я не престану наблюдать вс ея поступки съ строжайшимъ вниманіемъ.
Удаляясь отъ всхъ, она продолжала молиться съ тмъ же усердіемъ, и печаль ея не только не уменьшалась, но и ежедневно возрастала.
Я ршился открыть сердце мое Игумень. Не предвидимыя дла принудили меня отлучиться на нсколько дней, а по возвращеніи своемъ я спшилъ съ всю увидться чтобъ сообщить ей свои мысли.
‘Вы поздно вздумали предварить меня. Отвчала Игуменья.
‘Какъ! сказалъ я, и уже мнилъ видть страхъ свой оправданнымъ.
‘Успокоитесь, продолжала она, по отъзд вашемъ Жанетта возвратила всю свою веселость: цвтъ лица ея становится лучше, здоровье поправляется, и она съ такою же радостію какъ и нетерпніемъ ожидаетъ того дня въ который произнесетъ свои обты, я назначила быть оному черезъ три мсяца, ибо она очень хорошо выдержала годъ своего искуса.
Въ сію минуту вошла къ нимъ Жанетта, я подлинно нашелъ въ ней большую перемну, живый румянецъ заступилъ мсто прежней блдности, удовольствіе блистало въ глазахъ ея, и пріятная улыбка показалась на розовыхъ ея устахъ.
Я окончила свое дло, сказала она Игумень, подавая корзинку наполненную женскимъ рукодльемъ удивительной работы: и вы меня одолжите доставя новое упражненіе.
‘Какъ! любезная дочь, въ одну недлю ты все уже окончила?
‘Я очень охотно принялась за свою работу: а всякое дло скоро бываетъ кончено, если займешься имъ съ удовольствіемъ.
‘Но такъ много…. и такъ хорошо… Послушай, милая, я боюсь, чтобъ вмсто сна не проводила ты цлыя ночи за рукодльемъ… Не будь столь прилжна, а иначе потеряешь прекрасные свои глаза.
Она дала ей новую работу, и Жанетта принявъ ее съ веселымъ видомъ, удалилась.
Когда остались мы одни, то Игуменья удивлялась красот шитья и малому времени: на оное употребляемому.
Признаюсь вамъ, сказавъ я Игумень, что я никакого не могу сдлать заключенія о странной сей женщин: чмъ боле я ее разсматриваю тмъ меньше понимаю. И хотя я довольно хорошо читаю въ сердц человческомъ, но съ нею вс мои познанія въ ничто обращаются: душа ея покрыта для меня непроницаемою завсою. Cпepвa предается самой мрачной задумчивости, потомъ вдругъ принимаетъ веселость….
‘Я сама не знаю что должна о ней думать: но желала чтобъ вс мои монахини были столь же скромны и благочестивы какъ она, я никогда не видывала такой любезной двушки… Но кто она. Откроемъ ли мы это когда нибудь?
‘Если случай не придетъ къ нимъ на помощь, то мы должны потерять всю къ тому надежду, ибо отъ нее само и ничего не льзя вывдатъ.
‘Я многократно ее разспрашивала объ ея имени и происхожденіи, она всегда повторяла мн то же что при первомъ свиданіи. Иногда говорила ему Жанетта, скажи мн правду, состояніе твое выше, нежели какъ ты о себ сказываешь? Она потупляла глаза, задумываясь, потомъ отвчала: я васъ не обманываю, и сердце мое ничмъ меня не упрекаетъ. Я продолжала: Но гд твой отецъ?— У меня въ въ уже отца и давно потеряла матъ, свою. Когда жъ я настоятельне требовала ея довренности, то она заливалась слезами и я не желая боле ее мучить перестала любопытствовать, но очень уврена, что она знатнаго рода.
‘Никто еще объ ней не освдомлялся?
‘Совершенно никто.
‘Но не отправляетъ ли она, или не получаетъ ли тайныхъ писемъ?
‘Все, что присылаютъ въ монастырь должно быть принесено ко мн, а особливо письма, я читаю также вс отвты, и ручаюсь, что со времени ея къ вамъ прибытія, она ни одной строки никуда не писала,
‘Но вы бы должны отсрочитъ ея постриженіе. Кто знаетъ…. можетъ быть станутъ наконецъ ее отъискивать.
‘Не думаю.
‘Но все лучше продлитъ время ее искуса.
‘Я то и длаю, хотя она ежедневно меня проситъ не отлагать доле ея счастія, говоря, что съ нетерпніемъ ожидаетъ сего благополучнаго для нее дня.
‘Но если ревность сія ослабетъ, и — продолжительное раскаяніе…
‘Твердость, которую оказала она во время своего искуса, истребила во мн сей страхъ.
‘Какъ бы то ни было, я считаю что излишняя осторожность непротивна будетъ благоразумію.
‘Конечно такъ, но я уже вамъ сказала, что склонность ея къ монашеской жизни такъ сильна, что мы не должны бояться раскаянія.
‘Не льзя назвать прямою склонностію то, къ чему она можетъ быть побуждаема неизвстными намъ причинами.
‘Я не думаю чтобъ ея къ тому желаніе могло быть подвержено сомннію.’
Между тмъ Жанетта возвратила всю спою веселость, и здоровье ея совершенно возстановилось, но она съ тмъ же тщаніемъ убгала сообщества подругъ своихъ. Занимаясь безпрестанно полезными упражненіями, она отъ часу боле выигрывала дружбу Игуменьи.
Я вызвался самъ ее готовить къ торжественному обряду, и Игуменья охотно согласилась на мое предложить, бывъ уврена, что Жанетта пріуготовляемая мною, почувствуетъ всю важность сего шага. Но чмъ ближе подходилъ день постриженія, тмъ печальне становилась опять Жанетта, источники слезъ снова полились изъ глазъ ея, и она впала въ прежнюю задумчивость.
Располагаясь имть съ нею разговоръ, я заране къ оному приготовился, чтобъ какимъ неосторожнымъ словомъ не оскорбить ея чувствительности. Я твердо надялся, что въ сію ршительную минуту, наврное изторгну ея тайну, и говорилъ самъ себ: если и теперь обманусь въ своемъ ожиданіи, то навсегда должно будетъ отказаться отъ всякаго покушенія въ разсужденіи сего предмета. Въ двадцати-пятилтнее правленіе мое сею обителью, я много старицъ приготовлялъ къ священному обряду. Живое изображеніе всхъ благъ, кои Господь общаетъ цломудреннымъ твоимъ невстамъ, рчи на ложныя мірскія удовольствія, на суетность оныхъ, и на презрніе которое должны мы къ нимъ имть: вотъ средства употребляемыя мною въ подобныхъ случаяхъ. Но я хотлъ представить Жанетт совсмъ противную картину. Разговоръ мой съ нею достоинъ примчанія, и каждое онаго слово и теперь еще мн памятно. Вошедъ къ ней въ келью я нашелъ ее за работою, она съ почтеніемъ встала съ своего мста и подала мн стулъ. Всегда въ трудахъ, любезная дочь, и по видимому находитъ въ оныхъ пріятность.
‘Какое же удовольствіе осталось для человка въ мір семъ, если бы онъ на могъ заниматься? Я не врю, чтобъ можно было любить праздность, и ели находятся такіе люди, то они весьма достойны сожалнія: не говоря о скук жесточайшей душевной болзни и обыкновеннаго слдствія праздности, она влечетъ за собою другія……
‘Однакожъ безумные..
‘Извините: хотя полагаю безуміе въ число болзней, но увренъ, что т, кои въ оное впадаютъ, несравненно еще боле заняты нежели прочіе, если не дломъ, то по крайней мр воображеніемъ…. Въ семъ состояніи человкъ сугубо несчастливъ: ибо умъ его слишкомъ напряженный не позволяетъ ему чувствовать бытія своего.
‘Но я не нахожу ихъ столь достойными жалости…. Самое это положеніе заставляетъ ихъ забывать свое несчастіе.
‘Они пребываютъ въ вчномъ заблужденіи. Но — мн кажется, что человкъ потерявшій чувство бытія своего, лишенъ также и всхъ пріятностей къ жизни, состояніе его подобно ему отнимающему вс душевныя способности и скрывающему отъ глазъ его священный лучь истины.
‘Но въ нкоторыхъ обстоятельствахъ, какъ на примръ: въ глубокой горести, въ упорномъ гоненіи рока, но лучше ли потерять разсудокъ, нежели оный сохранять?
‘Великій Боже!…. Нтъ, сильнйшія огорченія имютъ свою пользу, ибо свойственно роду человческому испытывать оныя, а Христіанинъ долженъ еще тому радоваться: собственныя наши горести длаютъ насъ чувствительне къ несчастіямъ ближняго и научаютъ способамъ облегчать ихъ. Къ тому жъ жесточайшая печаль уменьшается довренностію и упованіемъ на Провидніе, хотть потерять разсудокъ, чтобъ избавиться несчастія, прилично лишь душ слабой не имющей въ себ никакой твердости. Гораздо славне умть сносить оное, и кто способенъ къ толь низкому желанію. Тотъ же истинно безуменъ. Богъ по справедливости его наказываетъ, отнимая даръ для него безполезный коему цны не знаетъ.
‘Я съ вами согласенъ, и мы часто видимъ примры, но сильная горесть лишаетъ ума.
‘Правда, но причиною сего безумія разслабленіе органикъ, которые разстроились отъ продолжительныхъ страданій, или отъ жестокой болзни.
‘Знаете ли вы печальный примръ который мы имемъ передъ глазами въ самомъ семъ монастыр?
‘Бдную Стефанію?
‘Точно такъ.
‘А знали ль вы сію несчастную прежде ея помшательства!
‘Очень коротко: она была тихаго нрава, добра, скромна и благочестива, вс любили и почитали ее. Она почитала что можетъ покойно прожить въ монастыр и забыть въ ономъ о свт, но ошиблась, раскаяніе начало терзать ее, оскорбленная природа жестоко за себя мстила, невольныя желанія родились въ душ ея: стала сожалть объ оставленномъ ею обществ, сокрушалась, видя себя удаленною отъ своего семейства…. Можетъ быть представился также глазамъ ея любовникъ котораго считала она умершимъ…
Здсь Жанетта пришла въ сильное движеніе, и сколько ни старалась, но не могла онаго отъ меня скрыть. Я продолжалъ: ложный стыдъ препятствовалъ ей требовать разршенія своимъ обтамъ, а можетъ быть и родные ея тому воспротивились…. Горесть безпрестанно сндала, природа сильно говорила въ сердц ея, она хотла потушить голосъ и… потеряла разсудокъ.
‘Состояніе сіе часто бываетъ предметомъ моихъ размышленій. О! сколь оно должно быть тягостно!
‘Представьте его себ во всемъ ужас…. Помыслите, сколь несчастно твореніе впавшее въ бдственное сіе положеніе, и судите, сколь опасенъ шагъ, на который вы теперь ршаетесь, отказаться вдругъ отъ всхъ удовольствій жизни…. Отъ малой частицы блаженства, которое дало вамъ въ мір семъ, оставить путь усянный цвтами, чтобъ идти по пустой и безплодной дорог, гд встрчаешь лишь одн трудности…. Отрещись на вки отъ сладостей дружбы заключиться въ стнахъ сихъ, гд найдешь только горести и страданія… смотрть не иначе какъ сквозь ршетку на прелести природы и весны, которая для тебя одной не будетъ имть пріятностей, отвратить слухъ свой отъ гласа любви, лишиться навсегда надежды носить нжное имя супруги. матери…. Отказаться отъ свта, не оставя въ ономъ по себ сожалнія, не насладясь еще жизнію… Таковы слдствія ужасной клятвы, которую ты, дочь моя, готовишься произнести… ты подвергаешься поздному и жестокому раскаянію… Но по совершеніи обтовъ, ничто уже не спасетъ тебя.
‘Никогда раскаяніе не найдешь мста въ сердц моемъ. Сказанное вами теперь могло бы сдлать впечатлніе надъ тми, у которыхъ оставались еще надежды въ мір семъ, но для меня все кончено.
‘И ты думаешь, дочь моя, что уже не въ состояніи пользоваться никакимъ удовольствіемъ?
‘Я твердо въ томъ уврена.
‘Милая Жанетта! Заклинаю тебя собственнымъ твоимъ благополучіемъ, какъ въ сей, такъ и въ будущей жизни, если остается еще для тебя и малйшая надежда обрсти въ обществ, хотя тнь счастія, если тончайшая нить привязываетъ еще тебя къ оному, то отложи пагубное свое намреніе, вступи въ свтъ… возвратись въ отечество….. и клятвою безразсудной, не поставь за собою непреодолимой преграды, не осуди себя на вчныя страданія, коихъ ничто уже не въ силахъ облегчить.
‘Вс узы привязавшія меня къ свту уже прерваны, никакой боле радости для меня въ ономъ не осталось… Я испытала несправедливость людей, и отечество мое…. гробница.
‘Но если ожидаютъ тебя непредвидимыя радости?
‘И уже вамъ сказала я то все до меня кончилось.
‘Но на чемъ основываешь ты сію увренность, или имешь даръ читать въ будущемъ?
‘Судьба моя мн извстна, ничто не въ состояніи оную перемнить. Я изчисляла вс выгоды, которыя свтъ можетъ еще мн доставить, и нашла, что монастырь единственное убжище для меня приличное.
‘А если расчетъ твой не вренъ?
‘Я полтора года безпрестанно имъ занимаюсь и поврка выходишь все та же.
‘Согласенъ, для ныншнихъ твоихъ обстоятельствъ, но можешь ли ты быть уврена, что он навсегда останутся въ одинакомъ положеніи? Можешь ли знать, не произойдутъ ли въ по слдствія, или въ самую сію минуту не сдлались ли уже какія важныя перемны выгодныя для тебя? И если извстіе сіе придетъ поздно, то ты уже не въ состояніи будешь онымъ пользоваться.
Она задумалась, и по минутномъ молчаніи отвчала:— Тогда бъ я подлинно заслуживала сожалніе.
‘Отъ поступка, на который ты теперь ршаешься, зависитъ спокойствіе цлой твоей жизни. Я врю, что прошедшее и настоящее не оставило уже въ теб никакихъ надеждъ, никакихъ желаній, но множество неожидаемыхъ случаевъ могутъ произвесть счастливую перемну въ твоихъ обстоятельствахъ. Ты не ввела ихъ въ свой расчетъ, потому что ничего уже хорошаго для себя не предвидишь, но это не доказываетъ еще чтобъ событіе оныхъ было невозможно.
‘(Въ сильномъ волненіи) Еслибъ я ошиблась, то сколь положеніе мое было бы горестно!’
‘Любезная дочь! изъ моего стада, ты наиболе внушаешь въ меня участія. Я вчно бы укорялъ себя, еслибъ не употребилъ всхъ стараній дабы отвратить тебя отъ такого поступка, коего ничмъ уже не льзя поправить, и который въ послдствіи ты сама, станешь проклинать. Ты мн кажешься необыкновенною женщиною: какъ другъ твой. какъ отецъ духовный, заклинаю тебя говорить со мною искренно. Тайна ли какая тяготилъ душу твою?— Вврь мн оную, я обязываюсь честію своею, сдлать всевозможныя пожертвованія, и все, что позволитъ мн санъ мой, дабы возвратить теб спокойствіе.
‘Я очень вамъ благодарна за сіи доказательства дружбы вашей, но у меня лтъ никакой тайны.
‘Очень видно что происхожденіе твое знатне нежели какъ ты о себ сказываешь: и снова умоляю тебя, именемъ Творца Превчнаго, язвами Божественнаго нашего Спасителя, кровію Имъ за насъ пролитою, открой мн свое сердце, печать исповди связываетъ языкъ мой, а хотя бъ ты должна была вврить мн и ужаснйшее злодяніе, то не опасайся ничего. Я для того лишь желаю прочесть въ душ твоей чтобъ подать теб помощь, совты, или утшенія святой религіи, естьли Человческія уже безсильны.
Она кинула ни меня такой взглядъ, котораго описать невозможно.
‘Или вы думаете, сказала она наконецъ по продолжительномъ и мрачномъ молчаніи, или вы думаете видть предъ собою преступницу? Точно ли вы уврены, что я имю тайны? Не обманываетесь ли вы въ своихъ заключеніяхъ?— Скажите, чего требуютъ монастырскіе уставы? Добровольнаго убожества? Я ничего не имю. Цломудрія? Можно ли упрекнуть меня, чтобъ я оное нарушила? Трудовъ и повиновенія? Подруги мои, Игуменья, будутъ отвчать за меня. Непринужденныхъ обтовъ? Не сама ли пришла я въ сію обитель, или лучше сказать, вы сами тому было свидтелемъ? Не употребила ль я усильнйшихъ прошеній, чтобъ меня здсь приняли? И такъ говорите, чего можете вы отъ меня требовать?
‘Ничего.
‘Не съ точностію ли исполняю вс мои должности? Какія же тайны хотите вы исторгнуть изъ груди моей?.. Еслибъ подлинно была я преступницей, то сохранила ли бы сіе спокойствіе въ присутствіи вашемъ? Не изобличила меня совсть моя? Могла ли безъ угрызеній мшаться въ толпу двъ, посвященныхъ Господу… Съ того времени, какъ нахожусь я въ монастыр семъ, два ли раза въ недлю приносила я покаяніе въ грхахъ своихъ, и пріобщалась Святыхъ Таинъ? Естьли бы въ сихъ случаяхъ умолчала я о своемъ преступленіи, то сколько нечестныхъ исповдей, сколько святотатственныхъ причастій лежало ни душ моей! Когда же считаете вы меня къ тому способною, то и должна казаться извергомъ въ глазахъ вашихъ….. Но Богъ видитъ мое сердце, Онъ одинъ знаетъ что тутъ происходитъ, примолвила она, положивъ руку на грудь свою и поднявъ глаза къ небу.
Перестаньте, прошу насъ, огорчать меня вопросами, которые смю назвать нескромными. Есть ли бы и подлинно я не то была чмъ кажуся, то конечно бы важныя причины понуждали меня хранить мою тайну. За чмъ же хотите вы поднять завсу покрывающую оную?
Все краснорчіе мое истощилось, я видлъ упорство непреодолимое, и видлъ въ ней одну изъ двухъ крайностей: или чистйшее существо, или преступнйшую и опаснйшую лицемрку.
Здсь окончили мы свой разговоръ, и я пошелъ сообщить объ ономъ Игумень, скрытность Жанетты крайне ее удивляла, и она такого жъ была мннія какъ и я. Однако жъ, примолвила она, я лучше желаю чтобъ оправдалась первая ваша мысль, сколько изъ любви къ человчеству, столько и для собственнаго моего удовольствія.
Посл сего разговора, горесть Жанетты ежедневно усиливалась, они опятъ начала молиться съ большею еще противъ прежняго набожностію, я душевныя страданія ясно изображались на лиц ея. Она почти не принимала пищи, и такъ перемнилась, что боле походила на тнь, нежели на человка.
Я подумалъ, что совсть ея пробудилась, и она наконецъ ршится открыть мн сердце свое, или удалится изъ монастыря, не произнеся своихъ обтовъ. Я уже радовался успху моихъ увщаній, которыя казалось, произвели дйствіе, несмотря на старанія Жанетты чтобъ сокрыть оное, и чмъ ближе подходилъ день ея постриженія, тмъ возрастала моя надежда, что скоро проникну во вс ея тайны. Я совтовалъ Игумень призвать ее къ себ, объявить, что наступило время для совершенія торжественнаго обряда, и со вниманіемъ замчать какъ приметъ она сіе извстіе. Я точно былъ увренъ, что она откажется отъ постриженія, или во всемъ намъ признается.
Когда пришелъ я на другой день къ Игумень, то она мн сказала: мы опять ошиблись, я имла съ нею разговоръ о которомъ мы съ вами условились, но вмсто того, чтобъ поколебаться въ своемъ намреніи, глаза ея оживились удовольствіемъ, она упала къ ногамъ моимъ для изъявленія мн своей признательности, радостныя слезы текли о лицу и она благодарила меня съ величайшимъ жаромъ. Съ сей самой минуты, она кажется получила новую жизнь и новыя силы.
‘И такъ она ршилась отказаться отъ міра?
‘Ршилась, и вы меня одолжите сдланъ вс нужныя пріуготовленія.
Я былъ недоволенъ самъ собою, и считавъ себя униженнымъ въ собственнымъ своихъ глазахъ, что потерялъ столько времени и трудовъ съ таинственною сею женщиною. Но вознамрился учинить послдній опытъ.
Между тмъ Жанетта опять стала спокойна и столь же весела какъ была назадъ тому нсколько мсяцовъ, цвтъ въ лиц ея оживился, и глаза столь томные за нсколько дней, блистали огнемъ радости.
Я не могъ понять сихъ толь странныхъ, и толь скорыхъ перемнъ, причина никому не была извстна, не въ состояніи бывъ сдлать никакого заключенія, о сихъ мгновенныхъ переходовъ отъ печали къ радости, изъ болзни къ совершенному выздоровленію, я счелъ бы ихъ невозможными, естьли бы самъ не былъ тому очевиднымъ свидтелемъ.
Наканун своего постриженія, она пришла ко мн на исповдь: я удвоилъ свои убжденія, подвергнулъ сердце и разумъ ея жесточайшему опыту, но все безуспшно, и такъ ршился отказаться впредь отъ всякаго новаго покушенія.
Въ слдующій день, на самой зар, колокольный звонъ возвстилъ приближеніе торжественнаго обряда, и пошелъ въ монастырь: все тамъ было въ движеніи, церковь великолпно убрана, въ назначенный часъ Жанетта вошла, слдуя обыкновенію, въ богатомъ одяніи, радость блистала въ глазахъ ея, она стала на колни предъ жертвенникомъ. Вс зрители привлеченные любопытствомъ, смотрли на нее съ удивленіемъ: молодые люди поражены были ея красотою, старики обихъ половъ проливали радостныя слезы.
Я началъ служишь обдню, и усердныя о ней возсылалъ моленія: по окончаніи жъ оной, надлъ приличныя ризы для сопровожденіи Епископа. Онъ пріхалъ: я присоединился къ прочимъ духовнымъ особамъ чтобъ помочь ему въ облаченіи и началась соборная обдня. Я не спускалъ глазъ съ Жанетты, которая становилась задумчиве. Посл Апостольскаго Смвола, Епископъ подошелъ къ ней и она твердымъ голосомъ прочла исповданіе вры, наложивъ руку на служебникъ. Твердость ея и величавый видъ изумили всхъ предстоящихъ. Обдня кончилась и уныніе Жанетты усугубилось. Когда же священники пріобщились святыхъ таинъ, то Епископъ обратясь къ ней спросилъ, слдуя обыкновенію, добровольно ли она вступала въ монашеское зіяніе. Она громко отвчала, что желаніе ея къ тому непринужденное. Тутъ приближился онъ къ ней, держа въ одной рук сосудъ съ дарами, а въ другой просору. Я подалъ ей Распятіе: трепетъ объялъ вс ея члены, я видлъ ясно что въ ней происходила жестокая борьба. Епископъ сказалъ ей чтобъ произнесла она свои обты, ужасную клятву чрезъ которую обяжется хранитъ ихъ…. Она поклялась… Но, Великій Боже!… Какимъ образомъ…. она содрогалась…. холодный потъ обливалъ лице ея… губы дрожали… Однакожъ она произнесла свою клятву, и потомъ причастилась изъ рукъ Епископа. Я истинно страдалъ за нее. Милосердый Боже! Сжалься надъ сею несчастною, сказалъ я мысленно, поднялъ глаза къ небу и взялъ Распятіе. По совершеніи обряда, Епскопъ постригъ ее. Вс присутствующіе были тронуты сожалніемъ, одна изъ монахинь раздлила имъ прекрасные ея волосы, и вс хотли сохранить ихъ. Тутъ сняли съ нее прежнее платье, одли въ черное, и накинули покрывало. Волненіе ея укротилось, и я приписывая оное важности сего шага самъ нсколько успокоился.
За трапезою новоизбранная немножко задумывалась, но впрочемъ не видно было никакихъ знаковъ огорченія. Монашеское платье придавало ей новыя пріятности, и она показалась какъ- мн, такъ и собратіямъ моимъ прекраснйшей изо всей обители. Спустя нсколько дней, она опять предалась, горести, безпрестанно плакала, молилась и ни съ кмъ ни слова не говорила. Игуменья раскаявалась, но поздно что не отложила ея постриженія.
Жанетта съ точностію исполняла вс должности, повиновалась Игумень, обращалась ласково со всми своими подругами, и даже съ послдними въ монастыр, служанками, но ни съ кмъ не старалась входить въ связь. Она молилась день и ночь, и даже за работою, или громко читала молитвы, или пла псалмы. Такое поведеніе, а примрная набожность, пріобрли имя праведницы, не только во внутренности монастыря, но и вн стнъ онаго.
Прошло полгода и веселость ея возвратилась. Мсто привратницы очистилось смертію той, которая прежде его занимала, и все собраніе монахинь назначило на оное Жанетту. Она долго съ скромностію отъ сего отговаривалась, не считая себя достойною довренности ей оказываемой, но обтъ монашескаго послушанія принудилъ ее наконецъ принять сію должность, и я не думаю чтобъ исправляли когда-либо оную съ такою точностію какъ Станислава. Такъ назвалъ ее Епископъ при постриженіи, и отнын не буду уже я давать ей другаго имени.
Съ того времени какъ опредлили ее къ сему мсту, я замтилъ, что веселость боле не измнялась, и приписывалъ сіе должности на нее наложенной, которая требуетъ большей дятельности, ибо привратница обязана принимать всякую минуту всхъ приходящихъ, и сама свидтельствовать все что приносятъ въ обитель или посылаютъ изъ оной. Такимъ образомъ она не иметъ времени ни скучать, огорчаться, ни задумываться. Изъ всхъ монастырскихъ должностей думаю что сія есть сноснйшая.
Какъ прежнее огорченіе ея не возобновлялось, и она умла снискать общую любовь, то никто боле не думалъ вывдывать ея тайну, я самъ крайн быль ею доволенъ.
Я уже забылъ все прошедшее, какъ въ одинъ день встртясь съ нею въ воротахъ, я нашелъ ее печальне обыкновеннаго. Она проводила меня къ Игумень, и оставила у дверей ея комнаты. Тутъ замтилъ я въ ней смущеніе: безпокойство оказывалось во всхъ ея движеніяхъ, а когда нечаянно я на нея взглядывалъ, то краска вступала въ лице ея.
При вход моемъ, Игуменья мн сказала: я очень боюсь, чтобъ болзнь нашей Станиславы не возобновилась, и никакъ не могу понять тому причины. Сестры неимущія подл ей кельи, увряютъ что она чисто плачетъ, и говоритъ какъ бы кто-нибудь былъ съ Нею. Она молится по прежнему и опять возложила все свое упованіе на Скорбящую Богоматерь: часто стоя на колняхъ передъ ея образомъ, она кажется съ нею разговариваетъ, слушаетъ какъ ожидая отвта, и потомъ сама отвчаетъ. Замчая ее со вниманіемъ, подумаешь что она разсуждаетъ о важныхъ предметахъ, и если это не разстройка ума, то она праведница призываемая небомъ, чтобъ быть включенною въ число святыхъ.
При сихъ словахъ вошла Станислава и подалъ Игумень письмо, которая распечатавъ оное начала читать видя по лицу ей, что письмо никакой важности въ себ не заключало, я началъ разсматривать Станиславу ожидающую отвта. Если бы рщикъ вздумалъ изобразить горесть, то она бы могла служить ему образцомъ. Въ сію минуту Сестра Агафія и Луція вбжали въ намъ въ комнату въ великомъ смятеніи. Преподобная мать! вскричали он…. Но при вид Станиславы вдругъ онемли, блдность покрыла лице ихъ, и он оказали знаки чрезвычайнаго ужаса.
Встревоженная Игуменья спросила: Что съ вами здлалось? Вы меня смертельно испужали.
(Об вмст.) ‘Ахъ, Боже мой!…. Станислава!…. Станислава!….
‘Что она вамъ сдлала? говорите скоре. (Но одна посл другой).
‘Она… Она ничего намъ не сдлала…. Она наша добрая, милая сестра…. Но увидя ее, не льзя не испужатъся. И тамъ…. и здсь….
‘Что за вздоръ? перехватила съ нетерпніемъ Игуменья. Ты, Агафія, отвчай, чего вы испугались?
‘Преподобная мать! Я не въ силахъ говорить, я вся дрожу отъ страха.
‘Говори же, я приказываю.
‘Мы пошли съ сестрою Луціею въ предлъ Скорбящей Богородицы, и увидли Станиславу на колняхъ у подножія олтаря. Она молилась съ такимъ усердіемъ, что мы боясь помшать ей остановились въ нкоторомъ разстояніи.
(Тутъ замтилъ я что Станислава пришла въ крайнее замшательство).
‘Вдругъ увидли мы что она упала, и бросились ей помогать. Она были такъ холодна какъ ледъ и казалась безъ чувствъ: мы подумали что она ушиблась и отъ того сдлался ей обморокъ, бжимъ требовать вящей помощи, и находимъ здсь ту, которую оставили въ церкв умирающею.
Мы съ изумленіемъ другъ на друга смотрли. Наконецъ Игуменья спросила, точно ли вы ее видли?
‘Об вмст отвчали: хоть умереть сей часъ, если мы не правду сказали.
Игуменья обратилась къ Станислав, просила: была ли ты въ придл?
‘Нтъ, я сего дня туда на входила.
Она хотла удалиться, но игуменья ее удержала. Останься въ этой комнат, и не выходи, а мы пойдемъ посмотрть кто тамъ предъ олтаремъ Богородицы. Если он не ошиблись, то та, которую за тебя приняли, должна еще тамъ быть, ибо не льзя такъ скоро придти ей въ чувство.
Станислава примтно трепетала, ужасъ ея былъ чрезмренъ, и холодный потъ ручьями текъ по лицу ея.
Мы вс пошли въ придлъ, и объяты были смертельнымъ страхомъ,
Вредъ олтаремъ ту самую Станиславу которую оставили въ комнат. Она не была въ обморок, а молилась передъ образомъ. Монахини начали креститься, и въ сію минуту вошла другая Станислава. Лишь только она увидла ту, которая находилась въ придл, то испустивъ громкій крикъ упала въ обморокъ. Мы старались помочь ей, она не подавала никакого знака жизни, и мы ршились отнести ее въ постелю. Между тмъ взглянули на то мсто гд была другая Станислава…. Она уже исчезла.— Великій Боже! вскричала Игуменья, это врный знакъ скорой ея смерти: мы отнесли Станиславу въ ея келью, и нсколько часовъ тщетно трудились возвратить ей чувство, но въ самое сіе время многія монахини увряли, что видли ее то у воротъ, то въ придл, гд обыкновенно она молилась. Наконецъ она пришла въ себя, но находилась въ крайнемъ изнеможеніи.
На другой день, пришедъ опять въ монастырь, я услышалъ что она чувствовала себя гораздо лучше, и цлую ночь спокойно спала. Монахиня, сидвшая надъ нею, заснула, и она сама подъ утро ее разбудила, чтобъ попросить пость. И подлинно нашелъ ее крпче, а черезъ нсколько дней она летала съ постели, и качалось, что посл сей болзни получила новую жизнь. Съ прежнею дятельностію, она стала живе и веселе, такъ что мы некогда ее видывали ее въ столь хорошемъ расположеніи духа. Такимъ образомъ прошелъ цлый годъ, но вдругъ она опять впала въ задумчивость, не молилась уже, но источники слезъ безпрестанно текли изъ глазъ ея. Горесть сія показывалась въ иномъ вид, и по прошествіи другаго года, обратилось въ совершенное отчаяніе. Я всякую минуту трепеталъ чтобъ не ршилась она на самоубійство, тщательно замчая вс ея шаги, сообщилъ я свои мысли Игумень, и мы оба находились въ чрезвычайномъ безпокойств.
Наканун праздника Святыхъ Апостоловъ Петра и Павла, зная, что монахини готовясь торжествовать оный, обыкновенно исповдываются и причащаются, я пришелъ очень рано въ монастырь, и удивился смятенію тамъ царствовавшему: вс бгали, крестились, вздыхали, какъ бы наступилъ страшный судъ. Монахини собирались толпами, тснились, кричали, и въ семъ общемъ волненіи я ничего не могъ понять. Меня проводили къ Игумень, я спросилъ ее о причин сего общаго безпорядка. Ахъ! Преподобный отецъ, вскричала она, сколь люди обманчивы! Могли ль бы вы подумать чтобъ благочестивая Станислава, которую я цлой обители представляла примромъ, которую мы вс заживо почитали какъ святую, могли ль бы вы подумать чтобъ она насъ обманывала? чтобъ подъ покровомъ и набожности была она извергомъ лицемрія?
‘Невозможно!
‘Я не врила собственнымъ своимъ глазамъ, когда до утру привели ее ко ма.
‘Но какое же ея преступленіе?
‘А разв я намъ еще не сказала? Ахъ! ужасъ разстроивъ вс мои мысли… не мудрено и помшаться отъ такого приключенія… Говорите теперь, что вы знаете сердце человческое… Нтъ, я не стану уже врить никому на свт, хотя бы кто имлъ краснорчіе и образъ Ангела. Выслушайте и судите: сегодня, по утру, очень рано, сестра, имющая ключи отъ ризницы, вошла туда чтобы все приготовить, и увидла привратницу, сію мнимую Святую Станиславу, увидла ее въ свтскомъ одяніи и готовую выйти азъ монастыря. Она ее остановила, и принудила остаться. Станислава бросилась къ ногамъ ея, заклинала именемъ Бога не измнять ей, и общала никогда не длать боле подобнаго покушенія, но старица была неумолима, она созвала всхъ монахинь, которыя сбжавшись на шумъ ея притащили ко мн Станиславу. Судите о моемъ изумленіи и ужас, когда представили ко мн сію лицемрку въ дорожномъ плать, и разсказала все произшедшее. Она не могла ничмъ оправдаться, и призналась, что подлинно уходила она изъ монастыря, но угрызенія совсти принудили ее возвратиться опять въ оный. Ее обременяли ругательствами, и думаю разтерзали бы на части, еслибъ я тому не воспротивилась, и не избавила отъ оной велвъ заключить ее къ темницу. Я не хочу и не могу ршить одна столь важное дло, и въ первыя минуты смятенія ничего не въ состояніи была обдумать. И такъ положила сдлать общее собраніе и виновная будетъ судима по большинству голосовъ.
‘Или вы думаете что мнніе большаго числа всегда бываешь справедливйшее?
‘Нтъ, напротивъ, я васъ прошу, Преподобный отецъ, не отказать мн въ своихъ совтахъ въ семъ столь необыкновенномъ случа.
‘Здсь потребна величайшая осторожность, и я охотно предлагаю вамъ вс пособія которыя отъ меня будутъ зависть.
‘Скоро вс соберутся, и вы меня одолжите если согласитесь съ нами присутствовать. Замчайте все со вниманіемъ, показывайте мн мои ошибки и помогайте поправлять ихъ.
‘Я еще вамъ повторяю, что дло сіе требуетъ величайшей осторожности и хладнокровія. При первомъ воззрніи поступокъ ея кажется весьма виновнымъ, и не имющимъ никакого оправданія, но одно пропущенное вами обстоятельство, могло бы дать оному совсмъ иной видъ. И такъ не будьте скоры въ своихъ сужденіяхъ, обдумайте хорошенько вопросы которые станете ей длать, и не употребляйте при оныхъ излишней строгости, тихостію и снисхожденіемъ гораздо больше можно выиграть, и скоре принудить виновнаго къ искреннему признанію. При допрос же наблюдайте вс ея движенія, а особливо не спшите произнесть приговоръ… Помыслите какою тяжестію обремените вы свою совсть, если учиня несправедливое ршеніе, осудите невинную на вчное несчастіе.
Тутъ пришли доложить Игумень, что вс уже старицы собралась въ назначенной къ тому зал: — Послдуйте за мною, сказала она мн, и мы вмст въ оную вступили. Скамьи вс были покрыты чернымъ суки онъ, равно какъ и столъ поставленный на краевомъ ковр: на стол стояли зазженныя восковыя свчи, Распятіе, мертвая голова, и трещетка. По лвую сторону находился другой, столь, также черный, съ бумагою и чернильницею, а передъ нимъ стулъ для монахини отправлявшей должность писаря. Вс — сестры сидящія на скамьяхъ, составляли полукружіе около стола, и ожидали только насъ.
Мрачное молчаніе царствовало во всемъ собраніи. При вход нашемъ вс монахини встали съ своихъ мстъ и низко поклонились,
Игуменья сла въ креслахъ позади большаго стола, и посадила меня по правую у себя руку, по минутномъ молчаніи, она начала говорить:
Любезныя сестры!
‘Весьма печальное приключеніе насъ здсь соединяетъ, должно объявить свое мнніе объ оскорбленіи учиненномъ Богу и Святой Его церкви, разсмотримъ со вниманіемъ дло сіе, прежде нежели на что нибудь ршимся, дабы не посрамить священнаго сего мста неправеднымъ ршеніемъ, и не обремнить преступленіемъ души наши. Станемъ всить всякое свое слово, если вы увидите что я заблуждаюсь, то мудрыми вашими совтами, обратите меня на путь истинный. Прежде всего, изслдуемъ себя, чиста ли наша совсть, достойны ли мы ршить судьбу виновной? и если есть межъ вами такія, коихъ укоряютъ собственные проступки, да удалятся он въ молчанія, ибо гршники не могутъ осуждать другихъ, а вашъ приговоръ долженствуетъ быть управляемъ чистйшимъ праводушіемъ.
‘Возвысимъ сердца наши ко Госпожу, станемъ молить Его, да ниспошлетъ Онъ на насъ божественный Свой Духъ, дабы просвтить умъ нашъ, и вдохнуть въ васъ праведное ршеніе’.
Вс монахини пали на колна и въ молчаніи молились. Потомъ каждая заняла свое мсто. Игуменья подала знакъ, ударивъ три раза въ трещетку, и вошли дв блицы, получившія приказаніе привести Станиславу. Она вскор появились и ее посадили на стулъ, стоявшій противъ Игуменьи за большимъ чернымъ столомъ. Она не оказывала ни малйшаго вмшательства, хотя видъ имла мрачный и горестный, отчаяніе было написано въ глазахъ ея, кои обращала она на вс окружающіе предметы: на лиц ея не видно было никакихъ слдовъ боязни или безпокойства. Одежда ея состояла къ бломъ кисейномъ плать, по мод сшитомъ, и въ бломъ платк на голов, чалмою наколонномъ. Она ожидала своего приговора съ такою холодностію и равнодушіемъ, которые меня удивили и показывали въ ней или невиннйшее существо, или самую ожесточенную гршницу.
‘За кмъ ты здсь? спросила ее Игуменья.
‘Чтобъ отвчать на вс вопросы которые мн будутъ длать.
‘Какая причина побуждала тебя уйти изъ монастыря и учинить столь важное оскорбленіе Богу и Святой Его Церкви.
‘Я не могу отвчать прямо на сей вопросъ, къ томужъ это для васъ не нужно. Я удалялась изъ стнъ сихъ, дабы сдержать клятву прежде мною данную на жертвенник любви. Но вскор совсть во мн пробудилась, я содрогнулась помысля о прегршеніи моемъ предъ Господомъ, и добровольно возвратилась въ сію обитель.
Вс старицы вскричали: какъ, возвратились? Одна изъ нихъ примолвили: безстыдная лживица! Не я ли тебя остановила въ ту минуту, когда готовилась ты бжать?
‘Нтъ, отвчала съ холодностію Станислава, ты подумала что я собиралась бжать, когда напротивъ я только что возвратилась въ монастырь и располагалась пройти тайно въ свою келью, еслибъ мн удалось сдлать сіе не бывъ никмъ примченною, то ни одна изъ васъ не узнала бы о моей отлучк.
‘И такъ, ты подлинно провела всю ночь вн стнъ монастырскихъ?
‘Точно такъ.
‘Сколько, на примръ, часовъ.
‘Не считайте часами, я находилась въ отсутствіи два года съ половиною.
‘Вс монахини съ удивленіемъ другъ на друга смотрли, потомъ покричали: она съ ума сошла, она потеряла разсудокъ, она лжетъ.
‘Нтъ, я говорю совершенную правду, и какого бы вы не были мннія о моемъ разсудк, я еще повторяю что уже тридцать мсяцовъ какъ я оставила вашу обитель.
‘Гд же ты жила все сіе время? спросила Игуменья.’
‘Сего никогда вы не узнаете.
‘Она сама не знаетъ, что говоритъ, сказали опять старицы, она повредиласъ въ ум и воображаетъ, что была въ отсутствіи, или вселился въ нее злый духъ, и омрачилъ ей глаза.
Тутъ началъ говорить я: вы мн позволите склзать свое мнніе. Еслибь она подлинно помшалась, то не узналиль бы мы сего изъ словъ ея или поступковъ. Съ того времени какъ находилась она въ семъ монастыр, замтилъ ли кто въ ней малйшую разстройку въ ум, и напротивъ, того, не всегда ли поведеніе ея было примрное?
‘Правда ваша.’
!!!!!!!!!Пропуск 55-56
‘Да, отвчала Станислава, въ сорока шести миляхъ а можетъ быть и дале.’
‘Какъ имя сего мста?’
‘Это моя тайна.’
‘Какая ложь! вскричала одна изъ сестеръ, можешь ли ты запереться, что вчера за вечернею, ты подл меня стояла, и сама зачинала молитву передъ исповдью?’
‘Нтъ, не я, уже боле двухъ лтъ, какъ я не входила въ вашу церковь.
‘Или думаешь ты оспорить, свидтельство собственныхъ нашихъ глазъ?
‘Она совсмъ обезумла,’ сказала другая.
‘Можетъ быть,’ отвчала Станислава съ насмшливою улыбкою.
‘Позвольте, прервала сестра ризничая, позвольте, преподобная мать, чтобъ я уличила сію безстыдную въ глазахъ цлаго общества, чтобъ я сорвала личину подъ которой она скрывается. Вы вс знаете что на прошедшей недл, мы возобновили свое постриженіе, (обратясь къ Станислав) не я ли сама обрзывала теб волосы!’
‘Нтъ, не мн.’
‘Мы вс это видли, перехватили прочія старицы, мы вс тутъ были.’
‘Сорвите платокъ съ головы ея, сказала первая, естьли она упорствуетъ въ своемъ отрицаніи.
Станислава съ холодностію развила свой платокъ и прекрасные длинныя волосы покрыли ее гораздо ниже пояса.
‘Небо! что это значитъ? Вскричали изумленныя монахини. Мы сами видли какъ стригли ей волосы…. Могли ли они такъ скоро отрости?…. Тутъ кроется колдовство… Она врно иметъ сообщеніе съ діаволомъ.’
‘Осмотрите хорошенько не накладные ли это волосы, сказала обвиняемая съ горькою улыбкою?’
Вс окружили ее, и удивленіе умножилось когда уврились, что это точно были собственные ея волосы.
Въ сію минуту вошелъ къ намъ начальникъ Полиціи, и съ величайшею учтивостію извинялся, что осмлился проникнуть въ наше собраніе, оправдываясь въ томъ своею должностію и важнымъ извстіемъ до монастыря касающимся. Онъ пріхалъ сообщить Игумень, что въ прошедшую ночь, часу въ одинадцатомъ, подъхала карета къ монастырскимъ воротамъ, и вскор потомъ, онъ увидвъ что бросилась въ оную сестра Станислава, которую онъ очень зналъ. Она была въ бломъ плать, примолвилъ онъ, молодый человкъ принялъ ее въ свои объятія, и карета съ такою скоростію поскакала, что я не могъ ее остановишь. Она похала по Булонской дорог, я послалъ догонять ее, и надюсь въ скоромъ времени возвратить къ вамъ бглянку.
Трудно описать ужасъ монахинь при сихъ словахъ, одна Станислава сохранила свое спокойствіе, и не видно было ни малйшей перемны въ лиц ея.
‘Какъ, спросила изумленная Игумена! вы утверждаете, что разсыльщики вашт гонятся за Станиславою.
‘Я васъ точно въ томъ увряю, отвчалъ онъ.
‘Но вотъ та самая Станислава, которая за то только, что имла намреніе бжать, здсь теперь судится.
Начальникъ Полиціи подошелъ ближе, и узнавъ Станиславу отступилъ назадъ нсколько шаговъ. Великій Боже! такъ,… это точно она… та самая у которая при мн въ сію ночь ухала… То же платье… Т же черты…. Тотъ же станъ…. Какъ могла она возвратиться? Люди мои и теперь еще за нею гонятся.
‘Что вы обо всемъ этомъ думаете? спросила меня испуганная Игуменья.
‘Въ сію минуту, мы не можемъ остановиться ни на какой мысли. Приключеніе сіе представляется намъ въ столь странномъ вид, что должна предоставить времени ршеніе сей загадки. Потомъ обратясь къ начальнику Полиціи, я благодарилъ его за попеченія, и просилъ продолжать оныя, стараясь возвратить въ монастырь бглянку. Онъ удалился.
По выход его, Игуменья меня спросила, за чмъ хотлъ я, чтобъ старались намъ возвратить ту, которая была въ нашихъ рукахъ. Происшествіе сіе, отвчалъ я, слишкомъ непостижимо, чтобъ не брать и излишнихъ предосторожностей.
Будучи вн себя, настоятельница опять обратилась къ Станислав: Я заклинаю тебя всмъ, что ни есть священнйшаго! скажи мн, кто ты?
‘Я ваша Станислава, вы меня уже столько лтъ знаете.
‘Объяви мн истинну, это крайне для меня важно.
‘Я сказала вамъ сущую правду.
‘И такъ, началъ я, ты самая я Станислава, которая постриглась въ здшней обители.
‘Точно такъ.
‘Уходила ль ты изъ оной въ ныншнюю ночь?
‘Напротивъ я въ ныншнюю ночь опять сюда возвратилась.
‘И ты нее утверждаешь, что находилась въ отлучк тридцать мсяцовъ?
‘Утверждаю.
‘Какъ же это здлалось?
‘Самымъ простымъ образомъ: я ушла изъ монастыря назадъ тому два года.
‘Но ты все жила съ нами, и съ перваго твоего вступленія въ сію обитель, никто не замтилъ, чтобъ ты отлучалась.
‘Очень врю.
‘Какъ же могло произойти такое чудо?
‘Или я не знаю, или не хочу сказать.
‘Невозможно.
‘На это нчего отвчать.
‘Есть ли жъ подлинно находилась ты въ отсутствіи, то для чести своей должна открыть мсто своего убжища.
‘Никогда.
‘Или думаешь ты что не льзя тебя къ тому принудить?
‘Никакою въ свт силою, и естьли хотите испытать мое постоянство, то приготовьте ваши пыьки.
‘Какую жъ можешь ты теперь имть надежду?
‘Я въ вашей власти, судьба моя отъ васъ зависитъ, и какой бы ни произвели вы приговоръ, увидите, что я покорюсь оному съ твердостію и терпніемъ.
‘Можешь ли присягнуть надъ Евангеліемъ и принимая Святое причастіе, что ты дйствительно по постриженіи своемъ въ семъ монастыр, отлучалась изъ онаго на тридцать мсяцовъ.
‘Конечно могу, не опасаясь угрызеній совсти.
‘Вришь ли ты, что Богъ тебя накажетъ если учинишь ложную клятву?
‘Я не боюсь наказанія, потому, что стану присягать въ истинн.
Тутъ обратился я къ нкоторымъ старицамъ: отведите ее въ заключеніе. Ты сего дня же получишь форму присяги, и теб дается недля на размышленіе.
Ее опять отвели въ темницу.
По выход ея, Игуменья меня спросила, какое мое мнніе о семъ дл. Монахини повторяли что тутъ кроется колдовство, но я уговаривалъ ихъ оставить сію вздорную мысль, и ожидать отъ времени объясненія непонятнаго сего произшествія. По краткой молитв Игуменья распустила Духовный совтъ, и легко можно вообразить, какъ всякая ломала себ голову, чтобъ развязать сей столь запутанный узелъ, но я хотя удаленъ быль отъ всякаго суеврія, однако не могъ постигнуть естественной причины толь чудеснаго случая.
Мы скоро получили извстіе о другой Станислав, за которою гнались посланные отъ Полиціи. Ее видли то на томъ, то на другомъ яму съ молодымъ человкомъ, и описаніе длаемое о ней совершенно сходствовало съ нашею Станиславою: не было ни малйшаго различія, по которому бы можно подозрвать что тутъ есть ошибка. Но люди наши никакъ не могли настичь бглецовъ, которые все были впереди. Сравнивая различныя донесенія, мы нашли, что утверждали будто ихъ видли въ одно и то же время въ весьма дальнихъ разстояніяхъ. Наконецъ и совсмъ потеряли слды ихъ.
Между тмъ наша узница съ такою кротостію и терпніемъ сносила судьбу свою, что и т изъ монахинь, которыя наиболе устремлялась къ ея погибели, принуждены были удивляться и сожалть о ней. Она безпрестанно молилась, и общала дать требуемую присягу.
Сей страшный день наступилъ: монахини собрались опять въ Духовномъ совт, и когда привели Станиславу, то безпокойство написано было на всхъ лицахъ. Я говорилъ рчь на ужасныя послдствія лживой присяги, толковалъ важность оной въ нравственномъ и философическомъ смысл, но не длалъ никакихъ увщаній, ибо опытъ нами доказываетъ, что оныя ни къ чему не служатъ, и если сердца слушателей тронуты силою разсужденій, то они сами себ гораздо больше скажутъ, нежели вс наши поученія. Однакожъ я не пренебрегъ употребить въ своей рчи сіе волшебное краснорчіе, которое производитъ толь сильно дйствіе надъ слушателями. Говоря съ жаромъ и выразительностію, я устремилъ взоръ свой на Станиславу, и старался поколебать душу ея, но она смотрла на меня съ такимъ равнодушіемъ, и слушала съ такою холодностію, какъ бы разсказывалъ я ей совсмъ постороннее дло. Окончивъ я, спросилъ ее, точно ли намрена она приступить къ присяг?— Непремнно, отвчала она мн. Я подалъ ей Священный сосудъ въ одну руку, а Распятіе въ другую. Она произнесла свою клятву:
‘Я, Жанетта-Станислава, монахиня Урсулинской Бибіенской обители, предъ лицемъ Всемогущаго и Всевидящаго Бога, торжественно здсь присягаю въ томъ, что цлые тридцать мсяцовъ, находилась въ удаленіи отъ монастыря сего, и жила въ такомъ мст, которое совершенно свободно всякаго монашескаго принужденія, что не могла я противиться гласу своей совсти, и добровольно возвратилась въ свою обитель, что намреніе мое было жить съ своими сестрами, такъ какъ до отлучки моей, и что я врно бы оное исполнила, еслибъ не открылось мое преступленіе. Сказанное мною теперь есть сущія правда, я клянусь въ томъ самимъ Богомъ, Который, надюсь, поддержитъ бодрость мою въ послднія минуты моей жизни и по милосердію Своему отпуститъ и мн грхи мои. Если есть что несправедливое въ объявленіи моемъ, если призвала я Бога въ свидтели ложной присяги, то пусть ниспадутъ громы Его на виновную главу мою, да удалится отъ меня въ смертный часъ, Ангелъ мой хранитель, да исключитъ меня Господь изъ числа своихъ избранныхъ, да отниметъ отъ меня милосердую Свою десницу, да обратится къ осужденію моему тло ее и кровь Его, Которыя готовлюсь я и принять, и да постигнетъ меня вчное Его проклятіе, безъ всякой надежды къ помилованію.’
Я содрагался видя съ какою твердостію произносила она слова сіи, и съ какою неустрашимостію обращала взоры то на Священный сосудъ, то на Распятіе, Которые держала въ рукахъ своихъ. Потомъ она причастилась съ крайнимъ благочестіемъ, и исторгла слезы изъ глазъ присутстнующихъ. По совершеніи сего обряда, я увщавалъ монахинь отвратить мысль свою отъ таинственнаго сего прилюченія, и не стараться боле въ оное проникнуть, ибо надлежало удовольствоваться присягою, коей сами он были свидтельницами. Совтъ не наложилъ никакого наказанія на виновную, потомъ что хотя она и призналась, что находилась долгое время въ отлучк, но не льзя было обвинять ее въ преступленіи должностей, кои всегда съ точностію она исполняла, къ томужъ самое отсутствіе ея никмъ не было замчено. Когда вс утвердили сіе ршеніе, то Станислава просила, чтобъ оставили ее кончить въ поко малое число дней ей назначенныхъ, и чтобъ боле не занимались ею. Она примолвила что дала общаніе не говорить ни слова до самой своей смерти, и что Богъ возвстилъ ей оную къ тридцать первому Октября, въ день праздника Святой Урсулы во имя которой сооружена сія обитель. Все собраніе было объято священнымъ ужасомъ.
Они удаляясь, сказавъ: ‘Простите, любезныя сестры, я уже боле для васъ не существую.’
Пророчество заключающееся въ послднихъ ея словахъ здлало удивительное впечатлніе надъ всми монахинями и надъ самимъ мною. Съ сей минуты она хранила совершенное безмолвіе: молилась, исполняла вс свои должности, но не прерывала наложеннаго на себя молчанія. Она походила на движущіяся скелетъ: силы ея очевидно умалялись, и разочтя дни, которые по словамъ ея оставалось ей прожить, я съ ужасомъ увидлъ что едва ли достигнетъ она назначеннаго срока… Въ конц Сентября, она уже не могла встать съ постели.
Тридесятаго Октября, она прислала звать меня въ свою келью, и я нашелъ ее въ чрезвычайной слабости. Вы всегда принимали, сказала она, искреннее участіе, въ судьб моей, и достойны всей моей довренности. Личина низпадаетъ, вчность скрывается предо мною, и всякое теперь притворство безполезно. Вы найдете здсь исторію моей жизни: судите обо мн какъ хотите, издайте въ свтъ сіи бумаги, или предайте ихъ вчному забвенію, для меня все равно….. Но общайтесь не снимать печати, докол земля не приметъ въ свои ндра смертные мои остатки. Я общалъ ей сіе, потомъ исповдалъ, причастилъ и далъ разршеніе отъ всхъ грховъ. Она вручила мн пакетъ подъ черною печатью. Въ слдующее утро (31 то Октября) я узналъ что въ шесть часовъ по полуночи, нашли ее мертвую на постел. Исполненіе ея пророчества изумило всхъ старицъ. Спустя три дни, посл ея смерти, трупъ ея опустили въ землю, и я сохраняя данное слово, не прежде открылъ пакетъ, какъ когда уже кончилось погребеніе.
Вотъ что онъ заключалъ въ себ:

Бумаги Таинственной Монахини.

На обвертк было написано:

Не открывайте меня докол земля не покроетъ на вки праха писавшей сіе.
Вы не ошибались говоря Игумень, что я родилась не въ томъ состояніи, въ какомъ себя показывала. Когда вы станете читать сіи строки, то жизнь моя уже пресечется, и я не буду имть нужды скрывать доле свое имя. Я Принцесса Полина, дочь владтельнаго Герцога Гравины: любовь причиною всхъ моихъ нещастій, она принудила меня окончить дни свои въ сихъ стнахъ.— При двор отца, я позакомилась съ однимъ молодымъ человкомъ который съ перваго взгляда овладлъ моимъ ceрдцемъ. Онъ былъ молодъ, статенъ, пріятнаго обращенія, я нашла его любви достойнымъ, и показалась ему равно любезною. Я не вступила еще въ двенадцатый годъ своего возраста, какъ Герцогъ общалъ уже руку мою Принцу де ла Роче, и не зная будетъ ли о въ въ состояніи тронуть мое сердце, я должна была сохранять оное для него. При дворахъ не помышляютъ о семъ, хладная политика сопрягаетъ руки, не стараясь о соединеніи сердцъ.
Мн уже минуло шестнадцать лтъ, Когда увидла я первый разъ Графа Стефано, онъ вдохнулъ въ меня сильнйшую любовь, и я безъ опасеніи Предалась чувству раздающему во мн тысячу пріятнйшихъ ощущеній. Сколъ дай сіи были блаженны! Какою сладостію упоилася душа моя!
Однакожъ мы принуждены были скрывать любовь нашу отъ глазъ моего родителя. Еслибъ онъ узналъ объ ономъ, сіе было бы для насъ пагубно, ибо Принцъ Де ла Роче находился уже при двор нашемъ. Онъ былъ прекрасный молодой человкъ, исполненный ума, и я могла бы любишь его…. но Графъ Стафано прежде представился взору моему, плнялъ сердце мое, и я содрогалась при единой мысли, чтобъ пожертвовать имъ его сопернику.
За нимъ тщательно примчали, но кто можетъ проникнуть тайны любви? Я имла врную пріятельницу Фостину Маратти, которая помогала мн скрывать страсть свою отъ быстраго взора придворныхъ, и особливо отъ любопыства Маршалши Бенціо, самой лукавой при двор женщин. Графъ имлъ также другомъ Господина Зампони, человка хитраго и проворнаго, который научилъ меня искуству сообщать знаками мысли свои. Помощію сихъ двухъ повренныхъ, мы часто находили случаи свободно paзговариватъ, и потаенная лстница подавала Графу способъ проходить во внутренніе мои покои. Между тмъ Герцогъ объявилъ мн, что въ скоромъ времени должна я дать руку свою Принцу, который настоятельно требовалъ ршенія судьбы своей.
Судите о моемъ положеніи. Два раза принимала я намреніе бжать, и два раза Зампони противясь оному, возвращалъ меня тайно во дворецъ. Герцогъ удвоивалъ свои убжденія: я должна была бороться съ родительскою властію и притворилась больною, чтобъ перестали принуждать меня къ ненавистному сему браку. Зампони и тутъ услужилъ мн, онъ научилъ меня какъ показывать на лиц вс признаки болзни. Часто приводилъ онъ ко мн Графа и свиданіе съ нимъ придавало мн силы выдерживать свою ролю. Однакожъ проницательность придворныхъ, открыло наконецъ тайную сію связь: положили разлучить сердца наши, не раздирая ихъ, и хитростями довести насъ до того, чтобъ любовь сія обратилась въ ненависть, ибо они уврены были, что силою не заставятъ меня дать руку мою Принцу. Начальники сего умысла употребили все возможное для произведенія онаго въ дйствіе: ухищренія, обманы, ложные наговоры, влито не было забыто. Видя же, что вс ихъ старанія оставались безуспшными, они ршились обратить вс слои оружія противъ моего любовника, и достигли желаемой цли воспаливъ его ревностію. Молодый Графъ Бельфіори учинился жертвою адской сей выдумки: они столь хорошо умли возбудить противъ него подозрнія Графа Стефано, что въ одну ночь считая его выходящимъ тайно изъ моихъ покоевъ, онъ напалъ на него посреди улицы, и лишилъ жизни. Т, кои побуждали его къ сему поступку, сдлались первыми его обвинителями, и отецъ мой, который зналъ все происходящіе, но не смлъ явно притснять его, веллъ ему сказать чтобъ онъ удалился для избжанія всхъ слдствій по сему длу. Уже изверги торжествовали видя предпріятія свои увнчанныя успхомъ, но я умла оныя уничтожить въ ту самую минуту когда поздравляли они себя съ совершенною побдою. Я объявила въ присутствіи самаго Принца, что навсегда отказываюсь отъ брака и любви: горесть моя повергла меня въ опасную болзнь, которая всхъ заставила трепетать о моей жизни. Зампони всегда помогалъ ма вести переписку съ Графомъ, но тутъ вдругъ она прекратилась, и я долгое время не получала о немъ никакого извстія. Наконецъ я уговорила друга его, хать самому его отъискивать, и онъ нашелъ его въ Венеціи. Между тмъ Принцъ де ла Роче потерялъ всю надежду получить меня въ супружество, если бъ я и не отняла у него оную, то скорая смерть моя должнабъ была ее похитить. Замтивъ перемну сію въ мысляхъ Принца, старались обратить его вниманіе на прелести Теодоры, моей сестры, между нами такое было сходство, что не могли различать насъ, и сей новый бракъ вскор совершился къ великому удовольствію моего родителя, который всегда желалъ соединить сіи два дома. Въ сіе время Зампони убдилъ Графа возвратиться ко Двору, гд вс сдлали ему самый лестный пріемъ, но я одна была для него невидима, тщетно вопрошалъ онъ всхъ о судьб моей, никто не хотлъ его объ оной увдомить, и потеря моя повергла его въ жесточайшее огорченіе, но какъ скоро силы мои возвратилисъ и здоровье попросилось, то Фостина увдомила его черезъ одну изъ своихъ пріятельницъ, что онъ увидитъ меня въ назначенный къ тому день… Онъ летитъ на свиданіе, мы бросаемся въ объятія другъ друга… Часы блаженные! коль быстро ваше теченіе —…. Однакожъ мы ршились боле не разлучаться… ршились бжать и жить лишь для любви въ какомъ нибудь уединенномъ мст. Зампони помогъ намъ въ семъ предпріятія, я одлась какъ простая мщанка и слъ въ карету своего любовника. Страхъ, надежда, и любовь сражались въ моемъ сердц, но любовь одержала верхъ надъ боязнію. Мы хали нсколько дней встртивъ никакой непріятности, но не смли останавливаться, чтобъ не впасть опять въ руки своихъ гонителей. Наконецъ утомясь отъ долговременнаго пути, мы вознамрились отдохнуть въ маленькомъ городк, отъ котораго отдлялъ насъ только одинъ лсъ. Сердце мое сильно билось, ужасныя предчувствія смущали духъ мой: въ средин лса, мы услышали пистолетный выстрлъ, кучеръ упалъ и разбойники на насъ напали, они подъхали къ той сторон, на которой находился и мой любовникъ, я отворила противные дверцы, и кинулась въ густоту лса, крича Графу, чтобъ онъ слдовалъ за мною. Безъ сомннія разбойники меня не замтили, а я бывъ объята ужасомъ и не оборачиваясь назадъ бжала сколько позволили мн мои силы. Наконецъ страхъ и усталость повергли меня въ безпамятство, а изъ обморока перешла я въ глубокій сонъ, который укрпилъ мои силы.
На другое утро, я проснулась уже очень поздно и думала, что видла во сн печальное сіе приключеніе, но протянувъ руку, мохъ, служившій мн постелею, удостоврилъ меня въ горестной истин, и показалъ мн всю великость моего нещастія. Я встала… видя себя одну, плакала…. звала Графа…. испускала вопли… но тщетно…. Одинъ лсъ внималъ моимъ жалобамъ, и имя любовника моего повторялось лишь отголосками.
Я бродила по лсу, не зная въ какую сторону идти, случай привелъ меня къ самому тому мсту гд наканун окружены мы были разбойниками. Земля покрыта была кровію…. увы! кровію обожаемаго мною предмета…. но нтъ уже кареты…. нтъ тла его…. одна лишь обагренная трава представлялась моему взору… я искала въ ближнихъ кустарникахъ…. ничего не знала, и съ отчаяніемъ въ душ, направила шаги свои въ городъ. Кровавый потъ текъ по лицу моему, трепещущія колна едва могли меня поддерживать. Я пришла на постоялый дворъ, просила чтобъ отвели мн особенную комнату. Тамъ цлую ночь проводила я въ слезахъ. Въ слдующее утро хозяинъ принесъ ко мн публичныя вдомости, и пробгая оныя, я нашла статью касающуюся до моего побга, вс примты Графа съ точностію были означены, но меня представили въ придворномъ одяніи, не знавъ хитрости къ которой я прибгнула чтобъ скрыть свое состояніе. Хозяинъ мой, который очень любилъ говорить, разсказывалъ что вчерашній день охотники нашли въ лсу молодаго человка, убитаго разбойниками, и его въ город похоронили. Я просила чтобъ описалъ онъ мн убитаго… и удостоверилась, что лишилась дражайшаго своего Графа.
Я прежде боялась чтобъ не впалъ онъ въ руки нашихъ непріятелей, но кончина его еще боле терзала мою душу. Я велла проводить себя на гробъ его… Ахъ! безъ него цлый свтъ казался мн мрачною и печальною пустынею. Трое сутокъ орошала я слезами своими землю его покрывающую…. Одно желаніе осталось по мн…. то, чтобъ въ скоромъ времени соединить прахъ мой съ прахомъ любезнаго…. Я даже покушалась прекратить горестные дни свои, и едва не уступила преступному сему желанію, но наконецъ ршилась удалиться, отречься, отъ міра гд вс связи мои были уже прерваны, погребсти себя въ монастыр, и тамъ посвятить остатокъ несносной жизни на оплакиваніе моей потери. Я твердо была уврена, что Богъ вскор положитъ предлъ моимъ страданіямъ. Въ пятый день, по прибытіи моемъ въ городъ, расплатилась съ хозяиномъ и пошла опять на могилу моего любовника, чтобъ еще разъ съ нимъ проститься. Потомъ удалилась изъ города пшкомъ. И продолжая чрезъ цлый день путь свой, увидла себя при наступленіи ночи у стнъ сей обители. Не имя боле денегъ, я не могла искать ночлега, и принуждена была дожидаться дня, на хладномъ камн близь монастырскихъ воротъ. Я непремнно ршилась идти по утру къ Игумень, кинуться въ ближайшую рку, естьли она откажется принять меня. Бывъ лишена всхъ способовъ доставить себ пропитаніе въ свт, я слишкомъ была горда чтобъ просить милостыню, и можетъ быть подвергнуть себя поруганію, жизнь не имла такой цны въ глазахъ моихъ чтобъ согласилась я сохранить оную подобными средствами…
Меня приняли въ сей монастырь, и одному намъ я обязана за сіе благодяніе, Вы не знали сколь важную услугу вы мн тмъ оказали…. одни вы спасли меня отъ отчаянія…. Я еще повторяю, естьлибъ Игуменья отвергла мою прозьбу, то я пошла бы искать убжища въ ндрахъ волнъ…. Прими
!!!!!!!!!Пропуск 84-85
нахъ сихъ, снова разстроила духъ мои. Отчаяніе и крайность принудили меня избрать монашеское состояніе, а надлежало дать клятву навсегда въ ономъ остаться… Какая ужасная необходимость!… Съ другой стороны, я размышляла что вс надежды мои уже кончались, что свтъ предалъ меня совершенному, забвенію, и я не могла уже ожидать въ ономъ никакихъ для себя радостей, тогда тюрьма сія, коей видъ одинъ приводилъ меня въ трепетъ, казалась надежнйшимъ для меня пристанищемъ.
Въ сіе время вы убждали меня открытъ вамъ мои тайны: двадцать разъ готовы он были излетть изъ устъ моихъ, но наконецъ я одержала побду я сохранила ихъ въ груди своей. Назначили день моего постриженія, и я здлала надъ собою столь великое усиліе, что никто не подозрвалъ, какъ была тягостна для меня сія жертва. Тутъ подвергалась я еще новымъ опытамъ… Я часто сама себ говорила: но естьли живъ еще твой любовникъ, то какую бездну развергаешь ты предъ собою?… Скорбящая Богородица учинилась единственнымъ моимъ прибжищемъ, я молила ее удалить отъ меня мысль сію, но она безпрестанно возвращалась терзать меня. Тщетно напоминала я себ, что я плакала на его гробниц… Я не могла увриться чтобъ онъ боле не существовалъ, образъ его всюду за мною слдовалъ, я видла его и на самимъ олтар, и объята была невольнымъ трепетомъ при произнесеніи клятвы навсегда меня къ оному приковавшей. Вотъ причина горести моей, по совершеніи обтовъ, но молитва и упованіе на Бога опять оную равняли наблюдая съ точностію вс должности приличныя моему знанію, я учинилась любимицею Игуменьи: она думала наградить мою врность, но вмсто того навлекла на меня новыя бдства, поручивъ мн ключи отъ монастырскихъ воротъ… Увы!…. они отверзли мн врата ада! Богъ свидтель, съ какою ревностію старалась я заслужить сей знакъ довренности. Множество длъ на меня наложенныхъ, безпрестанные постители коихъ я должна была принимать: все сіе не позволяло мн помышлять о моихъ огорченіяхъ, и я уже начинала считать себя щастливою. Но въ одинъ день дожидаясь васъ у монастырскихъ воротъ, я увидла мимо идущаго молодаго человка, глаза наши встртились, гласъ удивленія вырвался изъ груди нашей, и мы полетли въ объятія другъ друга…. это былъ Графъ. Мы на минуту забылись, но воспоминаніе о моемъ состоянія возвратило мн разсудокъ, я увидла, что нахожусь у воротъ монастырскихъ. Графъ любопытствовалъ узнать, какой случай привелъ меня въ сію обитель. Я боясь быть примченною, просила его удалиться и приходить ко мн въ полночь. Судите въ какомъ была я тогда положеніи, какой раскаяніе раздирало мою душу!… Любовникъ мой живъ… Но я навкъ для него потеряна: непреодолимая преграда положена межъ нами…. Я дрожала отъ страха, не могла дождаться минуты свиданія, но наконецъ она наступила: глубокая тишина царстивовала во всей обители, и съ осторожностію пошла отпереть ему ворота.
Я провела Графа съ свою келью! и съ восторгомъ предалась удовольствію его видть. Онъ разсказалъ мн какъ избавился отъ смерти: разбойники остановили его опасно раненымъ и увезли съ собою карету, сосдній дворянинъ прозжая черезъ лсъ, нашелъ его плавающаго въ крови, и замтя въ немъ нкоторые знаки жизни, перевезъ въ свой замокъ гд прилагалъ о немъ всевозможныя попеченія, и по прошествіи нсколькихъ мсяцевъ возвратилъ ему здоровье и силы. Убитый, котораго потомъ нашли въ лсу, былъ Графскій человкъ: сходство платья обмануло меня и заставило оплакивать смерть моего любовника. Что касается до него, то считая меня во власти разбойниковъ, тщетно старался онъ отъискивать слды ихъ. Потомъ отправился въ свое Графство, но къ великому удивленію нашелъ тамъ Графа Себастіяно, старшаго своего брата, котораго давно считалъ умершимъ, И нечаянное сіе возвращеніе похищало у него большую часть его владній. Такимъ образомъ бывъ со всхъ сторонъ отягченъ нещастіемъ, онъ ршился путешествовать для разсянія своихъ горестей: везд освдомлялся онъ о судьб Зампонія, но ничего не могъ узнать, на конецъ случай привелъ его ко мн. Онъ былъ безутшенъ видя вс надежды свои разрушенными, въ то время какъ уже почиталъ себя на верху щастія, проклиналъ оковы мои, которыя препятствовали мн навсегда съ нимъ соединиться. Мы хотли бжать…. но мои обты…. положеніе длъ то…. все…. все представляло намъ непреодолимыя препоны. Чтобъ не быть примченными, я отпустила его отъ себя очень рано, общаясь опять увидться. Съ сего времени онъ всякую ночь посщалъ меня. Мы были одни… любовникъ мой имлъ…. случай благопріятенъ… я ослплена страстію…. что мн вамъ сказать? Обладатель моего сердца заставилъ меня забыть вс мои должности. Это было пріятнйшее время въ моей жизни: всякую ночь его видла, покоилась въ его объятіяхъ и считала себя блаженною. Но мечта скоро исчезла, преступленіе мое готово было обнаружиться…. Какой ужасъ, учиниться матерью въ стнахъ монастырскихъ! я съ отчаяніемъ взирала на будущее, и трепетала чтобъ не сдлаться виновною не только въ своей смерти, но и въ погибели моего младенца. Положеніе было самое горестное: я открылась въ ономъ Графу, который не мене меня быль тмъ пораженъ.. никакое средство не представлялось къ нашему спасенію. Тутъ замтили вы, что печаль моя возобновилась. Межъ тмъ Графъ встртился нечаянно съ Зампоніемъ и привелъ его въ мою келью. Надлежитъ сохранить жизнь вашему младенцу, сказалъ онъ мн, оставаться вамъ здсь невозможно, и такъ ршитесь бжать: нтъ инаго способа для приведенія васъ въ безопасность. Но дабы избавиться всхъ преслдованій, надлежало бы скрыть ваше отсутствіе изъ сей обители, и я нахожу къ тому возможность. Сестра ваша Теодора совершенное иметъ съ вами сходство, увдомьте ее о вашихъ обстоятельствахъ, и я увренъ, то нжная ея къ вамъ дружба, заставитъ ее занять здсь ваше мсто на два или на три мсяца. Естьлибъ по нещастію вы лишались жизни, даровавъ оную, то я похитилъ бы ее изъ монастыря, и возвратилъ въ объятія супруга. Но естьли все благополучно кончится, то приключеніе сіе отъ всхъ останется сокрыто. Сестра ваша живетъ отсюда въ сорока шести миляхъ, въ одномъ уединенномъ замк. Удивительное ваше сходство не допуститъ ни тамъ, ни здсь замтить подмнъ. Завтра я къ ней отправлюсь, и чрезъ нсколько дней явлюсь опять къ вамъ, врно съ хорошими встьми. Онъ оставилъ насъ почти утшенными. Надежда оживила сердца наши, а мы съ довольнымъ терпніемъ ожидали его возвращенія. Тотчасъ по прізд своемъ, онъ увдомилъ насъ, что Теодора на все согласна, что для спасенія моего ничто не покажется ей труднымъ, и она тмъ удобне можетъ услужить намъ, что супругъ ея находится къ отлучк, и въ замк ихъ очень мало было людей. Надлежало только вести вмсто ее переписку съ Принцомъ, впрочемъ Замнони бралъ на себя продолжить его отсутствіе, сколько нужно сіе для насъ будетъ. Мы условились скрывать нсколько дней Теодору въ моей кель, чтобъ научить ее всему, что она должна будетъ длать вмсто меня, и по ночамъ показывать ей вс части монастыря, дабы ни въ чемъ не могла ошибиться. Въ слдующую коль сія нжная сестра прилетла но мн я помощь. Въ радостномъ восхищеніи мы бросились къ объятія другъ друга, и свиданіе сіе заставило забыть вс горести: но Зампони умрилъ наши восторги, напомня въ какомъ мст мы находились. Я одла Теодору въ монашеское платье, и никто бы не могъ насъ различить. Ночью я везд ее водила, а днемъ пріучала представлять мое лице, такъ что къ короткое время она могла отправлять совершенно мои должности. Но въ одинъ день нашли ее предъ олтаремъ Богородицы, ту самую минуту когда была я въ комнатахъ Игуменьи, и сіе мнимое чудо произвело общую къ монастыр тревогу, естьли бъ я дала намъ время изслдовать сіе приключеніе, то все бы открылось, но я нарочно пошла за вами, и видя грозившую намъ опасность, громко закричала и притворилась упавшею въ обморокъ. Вс кинулись помогать мн, а между тмъ Теодора свбодно удалилась. Цлый день сидли надо мною, и сестра не могши входить въ мою келью, бродила по всему монастырю, отъ чего и заговорили, что видли меня къ различныхъ мстахъ къ то самое время — какъ лежала я къ постел. Вечеру сонный порошокъ всыпанный къ питье монахини, долженствующей проводить ночь со мною, доставилъ намъ удобность привести къ концу наше предпріятіе.
Я видла платье сестры моей, и она Приводила меня до порошъ, гд нашли мы карету приготовлены) къ Зампоніемъ, она возвратилась вмсто меня въ мою келью, а Зампони отправился къ Принцу. Я тайно прибыла въ замокъ Теодоры, и люди ея ничего не замтили. Принцъ часто писалъ ко мн, и какъ научилась я къ монастыр подражать почерку и слогу сестры моей, то на все отвчала ему безъ затрудненія. Однако срокь мой приближался, я боялась возбудить обидныя подозрнія на счетъ Теодоры, и для того объявила въ замк, что одна изъ моихъ пріятельницъ приглашаетъ меня провести нсколько времени у нее. Я никого не взяла съ собою, и Графъ, ожидавшій меня въ дорог, отвезъ въ маленькій, но отдаленный городокъ, гд произвела я на свтъ сына который умеръ два два спустя посл своего рожденія. Потомъ въ сопровожденіи любезнаго, возвраталисъ я въ замокъ сестры моей.
Я тотчасъ должнабъ была хать освободить ее отъ ига, добровольно ею на себя наложеннаго для спасенія жизни и чести моей, но я не къ силахъ была отказаться отъ щастія коимъ тогда наслаждалась. Откладывая день за день отъздъ свой, я такимъ образомъ провела цлые два года, и совсмъ забыла о нещастной Теодор, я даже думаю, что никогда бъ не возвратилась въ монастырь, естьлибь не была къ тому принуждена самымъ жестокимъ случаемъ.
Въ одинъ вечеръ я сидла на соф, подл Графа, онъ прижималъ меня въ своихъ объятіяхъ, покрывалъ поцлуями, какъ вдругъ отворились дверь….. мы смотримъ…. вообразите вашъ ужасъ, увидя Принца де ла Роче… Вроломная! вскричалъ онъ страшнымъ голосомъ, такъ ли должна ты соотвтствовать моей нжности?…. Едва произнесъ онъ слова сіи, какъ мечь блиставшій въ рукахъ его, пронзилъ грудъ моего возлюбленнаго, несчастный упалъ въ мои объятія и покрылъ меня своею кровію,… Принцъ поднялъ уже руку, чтобъ поразить и меня равнымъ Образомъ, но я вскричала: остановись, жестокій! ты въ заблужденіи: я Полина.— Полина! но гджъ сестра твоя?— Прежде нежели отвчать на сей вопросъ, постараемся сохранить дни, сей несчастной жертвы твоего ослпленія! Потомъ я обо всемъ тебя увдомлю.
Перевязали рану моего любовника, и лкарь осмотрвъ ее объявилъ, что онъ находится въ величайшей опасности.
Принцъ потребовалъ отъ меня объясненія и я по всемъ призналась. Онъ тотчасъ веллъ подвезти карету, посадилъ меня съ собою, и полетлъ освободить свою супругу. Прибывъ въ сей городъ, мы остановились въ одномъ трактир, а ввечеру я пошла къ Теодор, которая не смотря на мою неблагодарность, врно сохранила тайну моего отсутствія. Я принесла къ ней кисейное платье такое же какъ на мн было, и сказала, чтобъ она въ полночь приготовилась къ отъзду, и просила Принца взять меня съ собою, что и общалъ онъ мн. Но въ полночь велвъ мн дожидаться себя въ трактир, подъхавъ съ каретою къ монастырю, похитилъ изъ онаго Теодору, и поспшно удалился изъ города, оставя меня изъ отмщенія на произволъ судьбы. Когда ударилъ часъ, а никто ко мн не возвращался, то я начала уже предчувствовать свое несчастіе, пробило два, и я совершенно въ ономъ уврилась: тутъ увидла я, что мн ничего инаго не оставалось длать, какъ заключить себя опять въ сей обители. Съ отчаяніемъ въ душ, я ршилась на ужасную сію жертву, и помощію своего ключа прошла свободно въ церковь, я уже готовилась пробраться въ свою келью, надть монашеское платье и продолжать печальную ролю, которую сестра моя за меня играла, но встрча съ одною изъ подругъ моихъ обнаружила всю тайну.
По семъ признаніи ничто уже недолжно казаться вамъ темнымъ къ моей исторіи, но можетъ быть вы еще не отгадаете, какъ могла я предсказать съ такою точностію день своей смерти….. теперь уже не время васъ обманывать… я имла у себя ядъ коего сила мн была извстна. Боясь строжайшихъ наказаній, а можетъ быть и вчнаго заточенія, я вознамрилась прекратить свои страданія, приняла потребное количество сего яду и расчислила дни мн оставшіеся….. я достигла уже послдняго…. отрава сильно дйствуетъ…. скоро предстану я къ престолу вчнаго Судіи…. Да воззритъ Онъ милосердымъ окомъ на нещастную…. да проститъ ей преступленія любви!… Когда вы будете читать сіи строки, то все уже для меня кончится. Душа чувствительная! вы хотли облегчитъ судьбу мою, предупредить мои бдства. Примите здсь благодарность и послднее прощаніе злополучной Принцессы Полины.

(Тутъ опять починается повствованіе Графа Стефано.)

Я опасно былъ раненъ и вс отчаявались въ моей жизни, находясь долго въ летаргическомъ сн, мало разнствующемъ отъ смерти, я по пробужденіи своемъ увидлъ себя на постел: у изголовья сидлъ слуга, я взглянулъ на него и узналъ Зампонія. Вы сами причиною своего нещастія, сказалъ онъ мн: для чего не отвезли обратно Полину въ монастырь ея? Я и такъ длалъ невозможное, чтобъ удержать Принца, и безъ меня отлучка его не продолжилась бы столько времени. Къ тому жъ я предувдомилъ васъ чрезъ письмо о его возвращеніи, зачмъ же не приняли вы нужныхъ предосторожностей?— Я не получалъ сего письма, отвчалъ я ему: но скажи пожалуй, какимъ образомъ находишься ты здсь въ Принцевой ливре.— Я надлъ ее на себя изъ дружбы къ вамъ, чтобъ лучше наблюдать вс движенія Принца, но ваша неосторожность уничтожила вс мои мры. Теперь мы въ рукахъ лютйшаго своего крага и онъ никогда не возвратитъ вамъ вольности.— Но гд Полина?— Она похала освободить Теодору и заключиться опять въ печальной своей обители.— Ахъ! я трепещу объ ея жизни.— Успокойтесь: Принцъ никогда не осмлится обнаружить ея поступокъ, ибо участь супруги его сопряжена съ судьбою вашей любовницы. Однако я еще повторяю) что онъ непримиримый вашъ врагъ, хотя рана ваша очень опасна, но онъ не считаетъ васъ довольно наказаннымъ….. надлежитъ сыскать средство, чтобъ васъ отсюда вывезти… а потомъ….. мы подумаемъ объ отмщеніи.— Но могу ли я быть вывезенъ?— Положитесь на меня. Принцъ не можетъ такъ скоро возвратиться, ибо онъ долженъ длать большіе объзды, опасаясь чтобъ въ монастыр не открылось его похищеніе, и не послалибъ догонять его. Впрочемъ онъ не можетъ явно противъ васъ пойти: польза и честь супруги его требуетъ, чтобъ приключеніе сіе осталось неизвстнымъ.
Нсколько дней спустя, чувствуя себя крпче, я всталъ съ постели, и Зампони совтовалъ мн какъ можно скоре удалиться: все къ нашему бгству было готово и я ему обязавъ жизнію свободою. На окн стояли склянки съ лкарствами, которыя долженъ бы я принять въ самый сей вечеръ же онъ вс ихъ вылилъ, увряя что во приказанію Принца въ нихъ положенъ былъ ядъ. Мы оставили замокъ ночью и прибывъ въ безопасное мсто, Зампони принудилъ меня перемнишь имя и платье: не удовольствуясь симъ, онъ вычернилъ мн брови и волосы, подкрасилъ лице, и столь искусно передлалъ, что никто бы не могъ узнать меня. Потомъ простился со мною при възд въ одинъ небольшій городъ, говоря: ‘Я долженъ отлучиться, но по совершенномъ вашемъ выздоровленіи вы можете найти меня въ Урбино. Однако же забудьте, что на пути своемъ должны вы уклоняться большихъ дорогъ. Простите!’ Я выбравъ въ семъ городк уединенное жилище и очень долго не могъ излчить ранъ своихъ, наконецъ собравшись съ силами ршился идти къ Урбино. Не знаю какъ это случилось: но въ одинъ вечеръ, я вдругъ увидлъ вредъ собою, самый тотъ замокъ, гд жила Графиня Вельфіори. Я не могъ противиться желанію еще разъ ее увидть, и веллъ ей о себ доложить подъ ложнымъ именемъ недавно мною принятымъ. Меня встртилъ тотъ же человкъ который и прежде опредленъ былъ къ моимъ услугамъ. Онъ пошелъ къ Графин, и возвратясь сказалъ: что она нездорова, но проситъ меня остаться до завтрашняго дня, и тогда съ удовольствіемъ меня приметъ. Я охотно согласился на сіе приглашеніе, и пошелъ прогуляться въ звринецъ: все еще тамъ было въ прежнемъ положеніи. Я никого не встртилъ во время своей прогулки, глубочайшая тишина повсюду царствовала: солнце на закат слабо освщало предметы, легкій втерокъ колебалъ деревья, воды производили пріятное журчаніе, и все вмст составляло прелестнйшую картину, но нкому было удивляться оной. Уединенныя статуи служащія украшеніемъ саду, казались сами погружеными въ уныніе, одна флора, на которую солнце бросало послдніе свои лучи, улыбалась, а цвты разливали вокругъ ее бальсамическій свои запахъ. Но и сія красота была потеряна, одинъ я восхищался оною.— Я вошелъ къ тому кругу, гд сооруженъ былъ памятникъ…. та же пустота, мсто сіе совершенно было запущено, дороги заросли травою пробившеюся сквозь песокъ, со всхъ сторонъ цплялся я за терновникъ.
Я спшилъ удалиться отъ мста, гд все напоминало мн ужасный случай, отъ котораго и теперь еще я содрогаюсь. Приближясь къ большему пруду осненному высокими деревьями, я остановился: мрачное молчаніе цлой природы произвело во мн непріятное чувство, грудь моя стснилась, невольныя слезы полились изъ глазъ. Я пошелъ дале по тропинк находящейся на лвой рук, которая, вела въ неизвстную мн часть звринца, и я увидлъ себя на возвышенномъ мст откуда вс окружныя поля представились моему взору: разсматривая нсколько времени величественное сіе зрлище, я пожелалъ обойти весь звринецъ и направилъ шаги свои къ ближнему лску: сирены, мирты, розовые кусты и цвты всхъ родовъ наполняли воздухъ своимъ благоуханіемъ, тутъ прислъ я отдохнуть. Великій Боже! вскричалъ я, коль многихъ наслажденій лишаетъ себя человкъ собственною виною? почто предаваясь страстямъ отравляетъ онъ свое блаженство, и становится нечувствительнымъ ко всему его окружающему? печальнйшія размышленія заняли душу мою, я всталъ и вышелъ изъ рощи. Неподалеку отъ оной, увидлъ я родъ храма необыкновеннаго строенія и приближился къ оному. Онъ весь сложеніе быль изъ гранита, двери бронзовыя на Египетскій манеръ, то есть съ верху весьма узскія, а къ низу широкія. Надписи и гіероглифы начертанныя на всхъ стнахъ, придавали сему зданію видъ таинственный И священный: предъ вратами онаго стояла пирамида изъ дикаго мрамора также покрытая гіероглифами, на вратахъ были написаны слдующія слова: (Храмъ прошедшаго.) Я старался отворить ихъ, но тщетныя употреблялъ усилія. Обратясь назадъ, я усмотрлъ длинную аллею ведущую къ замку: въ конц оной стояли два сфинкса безмрной величины, вырзанные изъ гранита, и казалось защищали входъ храма. Какое справедливое иносказаніе! вскричалъ я, ужасныя чудовища затворяютъ храмъ прошедшаго…. Ахъ! Лаура также чувствуетъ пролетвшее время навсегда потеряно, что непреодолимая сила препятствуетъ его возвращенію, и путь къ минувшему щастію на вки для насъ загражденъ.
Тутъ пришелъ ко мн человкъ, чтобъ спросить не въ звринц ли хочу ужинать, но я предпочелъ идти въ замокъ. Прогулка сія возобновила въ душ моей горестнйшія воспоминанія: обращая взоръ свой на прошедшее, я видлъ протекшее благополучіе, отъ котораго невсегда долженъ былъ отказаться, устремляя мысль мою къ будущему, усматривалъ одн лишь густыя облака возвщающіе бурю.
Мн подали вкусный ужинъ и наилучшіе вины. Я любопытствовалъ узнать чмъ нездорова Графиня, и мн отвчали что болзнь ея душевная. Но разв, спросилъ я опять, нтъ съ нею ни друга, который бы старался ее утшить?— Она имла многихъ жениховъ, но всмъ отказала. Большую часть дня проводитъ она въ храм прошедшаго, а по выход изъ онаго кажется отчужденною всего мірскаго.
‘Но что заключаетъ въ себ сей храмъ?— Слуга уврялъ меня, что никто сего не знаетъ.— Разв никому она его не показываетъ?— Совершенно никому.
Я спросилъ еще, какая причина погружаетъ ее въ столь глубокую горесть? мн повторили то самое, что я зналъ прежде, потомъ человкъ продолжалъ: сначала Графиня казалась не столь удаленною отъ вторичнаго брака, но съ того времени какъ явился къ ней духъ ея супруга, она дала обтъ не вступать въ новыя обязательства.
‘А часто ли посщаетъ она гробницу Графа? Нтъ отвчалъ онъ, уже четыре года какъ она къ ней не приближается. Она видла тамъ страшилище, и ужасъ не позволяетъ ей подходить къ сему мсту.’
Я крайне любопытствовалъ увидть храмъ прошедшаго: давалъ человку деньги, чтобъ онъ ввелъ меня туда, но ничмъ не могъ его подкупить, и онъ многократно повторялъ мн, что одна Графиня имла отъ онаго ключъ.
Посл ужина пошелъ ко мн молодой человкъ, въ которомъ я тотчасъ узналъ Грека Ницефора. Онъ долго не могъ отгадать кто я, но наконецъ голосъ мой мн измнилъ.— Вы Графъ Стефано? Какой случай привелъ васъ сюда? Я сдлалъ ему удовлетворительный отвтъ, и онъ продолжалъ: я очень радъ, что васъ вижу, ибо долженъ вамъ сообщить открытіе мною сдланное, которое докажетъ вамъ сколь опасно для васъ знакомство съ Зампоніемъ. Знаете ли вы съ какимъ намреніемъ показалъ онъ Графин тнь ея супруга?
‘Какъ! это онъ?…
‘Помощію нкоторыхъ машинъ и слуги имъ подкупленнаго, онъ приготовилъ страшное сіе явленіе, которое навсегда лишило Графиню пріятной веселости, длавшей ее столь любезною.
‘Но привидніе?
‘Было представлено имъ самимъ. Онъ раскрасилъ себ лице, и умлъ дать оному вс черты покойнаго Графа. Его же голосъ испугалъ васъ въ часовн. Одинъ изъ слугъ замка, помогалъ ему въ семъ зломъ умысл, и природа казалось нарочно воздвигла въ сей вечеръ бурю, чтобъ лучше способствовать его предпріятіямъ.
‘Графиня извстна ли о семъ обман?
‘Тысячу разъ доказывалъ я ей сіе плутовство, самъ слуга у ногъ ея признавался въ своемъ преступленіи, но ничто не помогло. Упоенная предразсудками своего отечества, душа ея была готова принять подобныя впечатлнія, и случай сей толь сильно подйствовалъ надъ ея воображеніемъ, что никакъ невозможно уврить ее въ противномъ. Съ того времени тайная печаль ее сндаетъ и длаетъ нечувствительною ко всмъ въ жизни удовольствіямъ.
‘Но какая причина могла побудить Замцонія къ столь странному предпріятію..
‘Мщеніе. Онъ страстно любилъ ее, а она гнушалась чудовищемъ изторгнувшимъ ее изъ родительскихъ объятій.
‘Но будучи самъ влюбленъ, за чмъ же похитилъ ее изъ Каира, дабы предать другому?
‘Корысть заглушила въ немъ голосъ любви, но увидя нжную привязанность Лауры къ счастливому ея супругу, онъ предался неистовой ревности, опуталъ своими стями несчастнаго Графа, который и учинился жертвою его бшенства умвшаго вооружить противъ него нашу руку.
‘Великій Боже! возможно ли?.
‘Ничто не можетъ быть справедливе. Потомъ дошелъ онъ до такой дерзости, что осмлился объявить ей любовь свою, но она грозила предать его въ руки правосудія, если еще отважится онъ предстать ея взору…. Чудовище видя невозможность обольстить ее, онъ отравилъ всю ея жизнь, разстроивъ воображеніе…. Какое жестокое мщеніе!…. гораздо бъ лучше было еслибъ она умерла.
‘Но разв она васъ боле не любитъ?
‘Она навсегда потеряна для меня и для любви, правда оказываетъ ко мн искреннее дружество, но съ тмъ условіемъ: чтобъ я никогда не произносилъ предъ нею ни одного нжнаго слова, ибо ей безпрестанно представляется тнь перваго ея супруга. Я часто бываю съ нею и она сама меня проситъ не оставлять ее, но есть положенные часы, въ которые и я не смю къ ней приближаться, а одна Нина иметъ право раздлять ея уединеніе.
‘Кто это молодая двушка.
‘Думать надобно, что она плодъ первой любви покойнаго Графа, она содержитъ ее какъ собственную свою дочь, даетъ наилучшее воспитаніе, и сама прилжно занимается образованіемъ ея сердца. Одна сія чета учинялабъ ее достойною почтенія всхъ честныхъ людей. Однакожъ она тщательно скрываетъ происхожденіе Нины, и думаю что со временемъ объявитъ ее законною своею наслдницею. Прелестная Нина толь хорошо соотвтствуетъ попеченіямъ Графини, что завидна участь того счастливаго смертанго, которому назначитъ она ея руку.
‘Какой черный напитокъ принимаетъ Лаура каждый вечеръ?
‘Съ того времени, какъ явилась къ ней мнимая тнь Графа, она перестала принимать оный.
‘Но что это за напитокъ и за чмъ она его употребляла?
‘Въ нашихъ странахъ много еще суеврія, вс слабые умы врятъ, что потерявъ милаго человка, если захочешь видть его и говорить съ нимъ, то надлежитъ всякій вечеръ, предъ тмъ, какъ ложиться въ постелю, принимать черезъ каждыя пять минутъ по четыре рюмочки сего напитка, составленнаго изъ разныхъ благоуханій смшанныхъ съ пережжеными травами, и что силою сихъ растній, душа наша оставляетъ свою темницу и отлетаетъ въ жилище мертвыхъ, откуда опять возвращается съ первыми лучами солнца. Сія обманчивая надежда заставляла Лауру пить странную сію смсь извстную всмъ нашимъ женщинамъ, но посл ложнаго призрака, коему вы были свидтелемъ, она перестала употреблять сей напитокъ.
‘Знаете ли вы что заключаетъ въ себ храмъ прошедшаго?
‘Нтъ, я никогда не могъ получишь позволенія его видть, прозьбы мои и вопросы равно были безполезны, и замтя, что любопытство сіе ее огорчаетъ, я пересталъ ей о томъ говорить Никто кром самой Графини и иной ея подруги не входитъ въ оный. Посторонніе работники его строили, и никакъ невозможно проникнуть сей тайны.
‘Должно думать, что тамъ очень темно, а иначе бы сквозь окны можно было все увидть.
‘Я длалъ и сей опытъ, но внутри вздернуты завсы и трудъ мой остался тщетенъ. Можетъ быть, что приподнявъ окны, и помощію веревокъ можно бы спуститься въ храмъ, но мн бы нуженъ былъ товарищъ а я не хотлъ ввриться слуг, дабы не сдлать непріятности ни себ ни несчастной Лаур.
‘Если любопытство ваше столь же сильно какъ мое, то я готовъ помогать вамъ къ семъ предпріятіи.
Онъ тому нсколько времени противился, но наконецъ ршился, и мы положили какъ можно скоре произвести въ дйствіе наше намреніе. Въ слдующій день я былъ представленъ Графин подъ ложнымъ моимъ именемъ, ибо Ницефоръ совтовалъ мн не давать о себ знать по той причин, что одно воспоминаніе обо мн заставляло ее трепетать, живо приводя ей на память происшествіе ужасной той ночи. Она приняла меня благосклонно, и не узнала по голосу, чтожъ касается до лица моего, то Зампони умлъ совершенно преобразить вс черты онаго. Я и въ Графин нашелъ большую перемну, умъ ея много ослаблъ и красота увяла. Поговоря съ часъ времени о постороннихъ предметахъ, я замтилъ что, присутствіе наше ее тяготило, и вышелъ въ другія комнаты.
Вы видите какъ она перемнялась, сказалъ мн Ницефоръ, ничто уже не приноситъ ей удовольствія, и я потерялъ всю надежду видть любовь мою увнчанною. Однакожъ она взяла съ меня общаніе жить всегда съ нею и управлять ея домовъ, и я конечно никогда ее не оставлю: она страдаетъ, то я долженъ облегчать ея горести, раздляя ихъ.
Я старался его утшить, я напомнивъ намреніе наше, въ разсужденіи Храма, просилъ его сдлать вс нужныя приготовленія, дабы исполнить оное въ ту самую ночь. И дйствительно лишь только сонъ сомкнулъ глаза всхъ жителей замка, то мы пошли въ звринецъ взявъ съ собою фонари, веревки и вс потребныя орудія. Храмъ будучи умренной вышины, представилъ намъ легкія препятствія, которыя мы скоро побдили и достигли до свода: тутъ вынувъ одно окно, привязали къ желзному крючку толстую веревку и по ней спустились во внутренность храма.
Какимъ удивленіемъ пораженъ былъ Ницефоръ, когда, осмотрлъ вс окружающія его предметы! Глубина храма представляла часовню, росписанную по образцу той, гд Лаура въ отечеств своемъ приносила моленія Всевышнему. Остальное пространство было раздлено на дв части, съ правой стороны находились маленькія комнатки подобныя тмъ, въ коихъ прекрасная Египтянка жила къ Каир: столы, стулья, обои и вс украшенія совершенно сходствовали съ тми. На картинахъ висвшихъ по стнамъ, изображены были важнйшіе случаи, жизни почтеннаго Копта.
Одна изъ сихъ комнатъ представляла древесную бесдку, подъ которою отецъ Лауры одобрилъ любовь ея къ Ницафору и общалъ соединятъ ихъ бракомъ. Изображенія обихъ любовниковъ и добраго старца, вырзаны были изъ мрамора: они вс трое сидли на дерновой скамь. Коптъ занимавшій средину оной, наложилъ руку одну на Ницефора, а другою подавалъ своей дочери письмо, въ которомъ отецъ молодаго Грека соглашался на ихъ союзъ.
Лвая сторона храма, представляла различные покои, въ коихъ Лаура жила по прибытіи своемъ въ Италію. Все, что случилось съ нею посл ея похищенія, было изображено также въ картинахъ, одинакой величины съ прежними, но тутъ не было статуй и казалось, что прелестная вдова рже входила въ сію часть храма.
Осмотрвъ все что тутъ находилось, мн пришло въ мысль, употребить для излченія нещастной Графин, т самыя средства, которыя повергли ее въ жалостное сіе состояніе. Я сообщилъ расположеніе мое Ницефору который съ восторгомъ оное принялъ и просилъ меня помогать ему своими совтами. Многія рукописи добраго Копта были сохранены его дочерью, и Ницефоръ въ короткое время научился подражать совершенно его почерку. Когда жъ онъ уврился, что легко можетъ обмануть онымъ свою любовницу, то написалъ длинное письмо, въ которомъ Коптъ осуждалъ слабость и легковріе Лауры, въ разсужденіи мнимаго явленія ея супруга, потомъ приказывалъ ей распросить снова слугу, помощника Зампонія, выслушать со вниманіемъ его отвты, и изслдовать какимъ образомъ злобный содтель всхъ ея бдствій, произвелъ въ дйствіе плутовство свое, наконецъ совтовалъ ей, или лучше сказать повелвалъ, отдать руку свою жениху имъ прежде назначенному. Мы вынули изъ рукъ статуи письмо отъ Ницефора, и вложили сіе, статую поставили такимъ образомъ, что она казалось прямо смотрла на входящаго въ храмъ и подавала ему письмо: потомъ въ одномъ темномъ уголк прорубили мы стну, дабы могли входить и выходить оттуда когда за благо разсудимъ, и сокрыли отверстіе ciе съ наружи переплетенными втвями, внутри же придвинули нсколько стульевъ, которые были въ безпорядк тутъ разставлены.
Легкая болзнь, приключившаяся Лаур, подала намъ способъ расположить все по желанію, не опасаясь чтобъ кто пришёлъ помшать намъ. Когда жъ вс пріуготовленія кончились, то мы съ нетерпніемъ ожидали той минуты въ которую милая вдова пойдетъ постить любимое ею убжище.
Нсколько дней спустя хотя и чувствовала еще она слабость, но ршилась туда идти предъ самымъ захожденіемъ солнца, погода была пасмурная, и лишь только прелестная Египтянка вступила въ аллею ведущую къ храму, какъ вдругъ поднялась буря и крупный дождь и легкіе громовые удары заставили ее удвоить шаги свои, чтобъ скоре укрыться отъ грозы, и она съ торопливостію отворила вороты. Мы еще прежде ее достигли храма, разставили и зажгли множество свчь въ той комнат которая представляла бесдку, сами жъ спрятавшись въ темномъ уголку, замчали вс ея движенія.
Бывъ привлечена въ бесдку необычайнымъ свтомъ, она долго пребыла неподвижною отъ изумленія, когда жъ пришла нсколько въ себя, то со вниманіемъ разсматривала вс окружающіе ее предметы и столь углубилась въ размышленія, что долго не слыхала грома гремящаго надъ ея головою, наконецъ одинъ сильный ударъ вывелъ ее изъ сей задумчивости. Она содрогнулась и обратила взоръ на небо какъ бы для выслушанія повелній, кои безъ сомннія считала оттол нисходящими, потомъ съ почтеніемъ онымъ покоряясь, пала на колна предъ статуею отца своего, вынула изъ рукъ его письмо, поцловала и развернула оное. Она многократно его перечитывала, показывая знаки чрезвычайнаго удивленія, часто прерывала свое чтеніе, осматривалась вокругъ себя, задумывалась, и опять принималась читать. Занимаясь долгое время сею бумагою, она снова повергалась предъ отцемъ своимъ, поцловала полу его платья, и вышла изъ храма. Буря утихла, хотя не совсемъ еще миновалась, но она не замчая оной, шла медлнно къ замку.
Тотчасъ, по удаленіи ея, мы все разставили по прежнимъ мстамъ и послдовали за нею, но не нашли уже ее въ пріемной, и намъ сказали: что въ сей вечеръ она никого не хотла видть, кром молодой своей подруги.
Въ слдующее утро, на самомъ почти разсвт, Графиня позвала къ себ того слугу, который подкупленъ былъ Зампоніемъ и заперлась съ нимъ. Потомъ велла просить Ницефора чтобъ онъ удалилъ изъ замка всхъ людей и самъ бы оставался со мною въ звринц до того времени, какъ она за нами пришлеть. Надясь, что сей поступокъ былъ первымъ слдствіемъ письма нашего, мы спшили исполнишь ея приказаніе, и не ошиблись въ своихъ догадкахъ. Около полудня пришелъ за нами человкъ остававшійся съ нею, и мы узнали отъ него, что заставляла его повторять, боле десяти разъ прежнее его признаніе, касательно до хитрости употребленной гнуснымъ Зампоніемъ, и разспрашивала, какія причины побудили сего злодя къ подобному предпріятію, онъ примолвилъ, что она нарочно удалила насъ и всхъ людей, чтобъ свободне осмотрть вс части замка и увриться своими собственными глазами., чрезъ какія средства обманъ сей былъ произведенъ въ дйствіе.
Мы не нашли ее въ пріемной, но за обдомъ она сидла съ нами, хотя ничего не ла и не вмшивалась въ разговоры. Мы покушались вывести ее изъ глубокой задумчивости въ которую она была погружена, но надясь, что размышленія ея могли сдлаться намъ благопріятными, и боясь возбудить ея подозрнія, мы сами замолчали и длали видъ будто приписываемъ сіе уныніе усугубленію обыкновенной ея горести, которую мы съ почтеніемъ раздляемъ.
Вставъ изъ за стола, она тотчасъ пошла въ храмъ, куда и мы за нею послдовали. Мы тамъ спрятались съ такою же осторожностію какъ и наканун, и замчали вс ее движенія. Вошедъ прямо въ бесдку, удивленіе ея было чрезвычайно, увидя все разставленнымъ въ прежнемъ порядк, она приближилась къ стату отца своего, пала предъ нею на колна, долго молилась, потомъ съ почтеніемъ взяла письмо отца Ницефора, которое опять мы вложили въ руки статуи, со вниманіемъ перечла оное и прижавъ его къ сердцу и устамъ своимъ, оставила сіе мсто чтобъ идти къ подножію олтаря, гд молилась до наступленія ночи. Когда жъ темнота повсюду распространилась, то она тихими шагами пошла къ замку и ужинала вмст съ нами, но продолжала хранить совершенное безмолвіе. По окончаніи ужина, Нина подала ей опять черный напитокъ и порошекъ, который Лаура перестала употреблять съ того времени, какъ думала видть тнь несчастнаго Графа. Ницефоръ, крайне встревожился симъ неожидаемымъ поступкомъ, и когда мы удалились въ свою комнату, то сказалъ мн съ огорченіемъ: ‘она безъ сомннія желаетъ увидть отца своего, воображеніе ея, разгоряченное мнимымъ чудомъ нами произведеннымъ, еще боле воспалится, дйствіемъ пагубнаго сего напитка и конечно представитъ ей во сн тысячу различныхъ предметовъ, но какіе они будутъ? Увы! участь моя зависитъ отъ сновиднія.’ Я старался его успокоить, и мало по малу надежда возобновилась въ душ его.
Въ слдующій день, по пробужденіи Лауры, радость изображалась на лиц ея: при первомъ на нее воззрніи, она показалась мн во всемъ блеск прежней своей красоты, и надлежало смотрть на нее нсколько минутъ, чтобъ замтить слды горести столь долгое время ею питаемой. Во весь день была она очень весела, а вечеру пошла въ храмъ, гд возсылала жарчайшія благодаренія отцу своему, изъ чего заключили мы, что она видла его во сн, перемнила свои расположенія, и такимъ образомъ невинный нашъ обманъ произвелъ желаемое дйствіе. За ужиномъ Она охотно вмшивалась въ разговоры, и не принимала боле порошка съ чернымъ напиткомъ. Я уговаривалъ Ницефора воспользоваться благопріятною сею перемною, длать видъ, что веселость Лауры оживляетъ въ немъ надежду, и съ завтрашняго же дня умолять прекрасную свою любовницу, чтобъ наконецъ согласилась она увнчать постояную его привязанность. Совтъ сей испугалъ его: онъ боялся все испортить излишнею поспшностію и хотлъ еще подождать, но по нкоторыхъ спорахъ, ршился слдовать моимъ наставленіямъ. Сначала онъ нашелъ большое сопротивленіе, милая Графиня хотя въ тайн и приняла уже намреніе вручить ему свою руку, но стыдилась показать толь скорую перемну, тмъ больше, что она не хотла открыть, какія причины побудили ее преступить данное ею общаніе, чтобъ не вступать въ новыя обязательства, но неотступныя прозьбы Ницефора преодолли ея упорство, онъ получилъ требуемое согласіе и чрезъ нсколько дней совершился ихъ бракъ, который учинилъ его счастливйшимъ изъ смертныхъ.
Старанія, у потребленныя мною, для сооруженія ихъ благополучія, усыпили на малое время собственныя мои горести, но он возбудились съ новою силою, когда возвратился я къ бездйствію. Я ршился ухать, и не смотря на усильныя прозьбы Ницефора, чтобъ удержать меня оставилъ навсегда сіе мсто, гд чрезъ мою вину, ангельское твореніе столь долго томилось въ печали. Я отправился прямо въ Урбино и нашелъ тамъ Зампонія, отъ котораго скрылъ пребываніе мое въ замк. Посл первыхъ привтствій онъ поднесъ мн планъ для управленія моими подданными.
Къ чему это? спросилъ я его, не всего ли я лишился, чрезъ возвращеніе моего брата?
‘Но не выль единственный по немъ наслдникъ?
‘Правда, однако онъ еще не умеръ’
‘По крайней мр, можно надяться кто это скоро случится.
‘Человкъ столь же злобный какъ и вроломный! Что ты сдлалъ?
‘Безумецъ! ты недостоинъ счастія мною теб приготовленнаго*
‘Но за какую цну заставляешь ты меня купить его?
‘Полезная цль оправдываетъ вс средства: не будемъ входить въ пустые споры, я хочу только твоего благополучія и составлю его, еслижъ есть тутъ, что заслуживающее порицаніе, то я все снимаю на себя. Поврь мн когда бъ захотли изслдовать начальныя причины обогащенія большой части знатныхъ наслдниковъ не исключая и монарховъ, то немногіе изъ нихъ могли бы доказать что законно пріобрли свои владнія.— Свтъ наполненъ братьями, которые гораздо виновне насъ.
‘Зампони! ты великій ораторъ, если искуство сіе состоитъ только въ томъ, чтобъ умть сдлать преступникомъ честнаго человка.
‘Не станемъ терять времени, поспшимъ отъздомъ, чтобъ воспользоваться благопріятными для васъ обстоятельствами.’

(Здсь кончится повствованіе Графа).

Прибавленіе отъ Издателя.

Графъ, коего вся жизнь была сплетеніемъ чудныхъ приключеніи, и который былъ совершенно опутавъ стями Зампонія, отправился вмст съ нимъ въ доставшееся ему Графство, ибо гнусный Зампони отравилъ ядомъ Графа Себастіано и супругу его, родственницу Неаполитанскаго Короля. Намреніе его состояло къ томъ, чтобъ учинить Графа наслдникомъ важныхъ сихъ владній, выманивать у него большія суммы денегъ, въ которыхъ бы невозможно отказать ему, ибо онъ былъ хранителемъ ужасныхъ тайнъ, и открывъ оныя, подвергнулъ бы его поносной казни. И такъ онъ надялся держать Графа въ такомъ невольничеств, отъ котораго бъ онъ никогда не могъ освободиться. Помощію денегъ, ему удалось подкупить слугу покойнаго Графа, чтобъ отравить обоихъ супруговъ, сей ненастный допустилъ обольстить себя, но увидя какъ невинныя жертвы боролись со смертію, и претерпвали неслыханное мученіе, совсть въ немъ пробудилась, и не въ состояніи будучи противиться гласу ея, онъ объявилъ себя виновникомъ сей смерти сначала сочли его сумасшедшимъ, но онъ донесъ обо всхъ обстоятельствахъ сего дла и доказалъ, что ядъ, всыпанный имъ въ шоколадъ господъ своихъ, былъ полученъ отъ Зімпонія. Его заключили въ темницу, чему онъ безъ роптанія покорился, называя себя величайшимъ злодемъ, и говоря, что не въ силахъ переносить раскаянія терзающаго его душу. При вскрытіи труповъ, нашли слды яда, а подъ сердцемъ Графини младенца, раздлившаго судьбу своей матери. Король приказалъ отдать послднія почести нещастной своей родственниц, и когда Графъ и Зампони явились, чтобъ собрать плоды своего злодянія, то по повелнію его были захвачены и отвезены въ крпость Велиръ, какъ государственные преступники. Зампони при допрос своемъ открылъ множество злодяній имъ учиненныхъ: убійства разнаго рода, лжали на адской душ его, но и самая пытка не могла изторгнуть изъ него тайну шайки, къ которой онъ принадлежалъ. Когда прочли ему смертный приговоръ, то онъ спокойно отвчалъ, для облегченія вашей совсти, я намренъ доказать вамъ, что подлинно заслужилъ участь мн приготовленную, вамъ конечно извстно, что Принцъ де ла Роче палъ подъ ударами неизвстнаго убійцы, и что Принцесса Теодора находится при послднемъ дыханіи…. и такъ знайте, что все это дло рукъ моихъ, и слдствіе мщенія, которымъ пылалъ я противъ всего дома Герцога Гравины, его правители и повренные подлымъ своимъ корыстолюбіемъ и неслыханною несправедливостію принудили меня сдлаться злодемъ.
Какой извергъ, сказали судьи! посмотрите, продолжалъ Замнони, вынимая изъ кармана кинжалъ и склянку съ ядомъ: я бы легко могъ предупредить свою казнь, избжать вашего свирпства и лишить васъ удовольствія представить изъ меня позорище народу, но я пренебрегаю сими средствами и хочу умереть какъ должно человку такому какъ я, пусть по смерти моей одно обо мн воспоминаніе приводитъ всхъ въ трепетъ.
Сіе желаніе не исполнилось, его не отличцли особенною казнію, а смшали съ толпою преступниковъ осужденныхъ на смерть за измну, и онъ кончилъ жизнь не бывъ никмъ замченъ.
Жалобы его на правителей Герцога Гравины, имли нкоторое основаніе, онъ родился въ его владніяхъ, и можетъ быть остался бы честнымъ человкомъ въ низкомъ своемъ состояніи, еслибъ ужасная несправедливость не повергла его къ бездну, въ которую палъ онъ чистъ, но вышелъ уже изъ оной съ изсохшею душею, съ ожесточеннымъ сердцемъ и отъ отчаянія готовымъ на вс злодйства. Опишемъ въ кратц его исторію, не для оправданія сего чудовища, но для чести человчества, которое безъ важныхъ причинъ рдко впадаетъ къ толь гнусныя преступленія.
Имя его Спаласси, но онъ перемнилъ его для прикрытія своихъ намреній, родители его не были богаты, однакожъ имли маленькій домикъ въ город и небольшую деревенскую мызу, доходъ съ оной, присоединенный Къ плодамъ ихъ трудолюбія, достаточенъ быль для содержанія всего семейства. Достигнувъ двенадцати лтъ Спаласси, потерялъ отца своего, и вскор потомъ вступилъ въ ученики къ одному стряпчему, оставя наслдство свое матери и сестр. Три года протекли безъ всякаго примчанія достойнаго случая, но въ сіе время страсти къ немъ возгорлись: будучи рожденъ съ безпокойнымъ умомъ и съ пылкимъ нравомъ, онъ почувствовалъ отвращеніе ко всему, что прежде его занимало и пренебрегая своими должностями, ничего боле не длалъ, какъ только бродилъ по пространному саду, принадлежащему къ тому дому, гд онъ жилъ. Одна молодая двочка тутъ же нанимавшая покои съ своею матерью, приходила также въ сей садъ разгонять скуку свою. Они встртились, полюбили другъ друга, объяснились, и давъ взаимную клятву соединиться бракомъ, какъ скоро будутъ властны располагать собою, предались восторгамъ своей страсти. Они продолжали нсколько времени видться въ саду, но разсудивъ, что мсто было не безопасно и что мать Софьи (такъ называлась молодая двочка) легко могла ихъ тутъ найти, они доложили сходишься всякую ночь въ сара стряпчева, отъ котораго достали себ ключъ. Такимъ образомъ прошло полгода, но въ одинъ вечеръ, мать Софьи занемогла, и дочь ея была принуждена сидть надъ больною. Молодый Спаласси, не зная причины замедленія своей любовницы, сгаралъ отъ нетерпнія, и при малйшемъ шорох, бжалъ къ дверямъ, въ надежд ее увидть. По несчастію, въ самый тотъ день хозяинъ его очень выгодно сторговалъ больщое количество сна для лошадей своихъ, и какъ онъ имлъ привычку входить самъ во вс подробности хозяйства, то хотя и поздно возвратился домой, но прежде нежели лечь въ постелю, захотлъ посмотрть, можетъ ли сарай его помстить въ себ все имъ купленное. Надлежало идти туда чрезъ высокую и крутую лстницу, нещастный стряпчій взошелъ уже на верхнюю ступень, какъ вдругъ Спаласси, обманутый его приходомъ, поспшно отворяетъ дверь. Изумленіе и страхъ заставили бднаго стряпчаго податься назадъ, онъ оступался и упалъ скатясь въ низъ по лстниц. Крикъ его разбудилъ весь домъ, испуганный Спаласси бросается вонъ изъ сарая, бжитъ по тлу своего хозяина, и видитъ себя середи улицы не имя никакой цли. Сосди сбжались на вопль.разбитаго, перенесли его къ комнату, и нашли, что голова его была во многихъ мстахъ проломлена, чрезъ нсколько минутъ онъ испустилъ духъ, назвавъ по имени того, кого считалъ своимъ убійцею. Вс живущіе въ дом, выключая матери Софьи, собрались въ комнату умершаго чтобъ подать утшеніе жен его и дтямъ, какъ новая тревога возвстила столь же нещастный случай. Спаласси спасаясь бгствомъ, отбросилъ отъ себя фонарь, который нечаянно попалъ на купу соломы, зажегъ ее, когда увидли пожаръ, то невозможно уже было потушить его, ибо огонь обнявъ все находящееся на двор строеніе. При вид опасности, вс спшили удалишься отъ сего мста ужаса, и устрашенная Софья была также увлечена толпою, но едва переступила она за вороты, какъ верхнее жилье съ трескомъ обрушилось, тушъ только нещастная вспомнила, гд оставила мать свою…. Увы! бдная женщина учинилась жертвою пламени. Безъ родственниковъ, безъ пристанища, безъ денегъ и неся подъ сердцемъ своимъ залогъ слабости ея къ человку, который хотя невольнымъ образомъ но сдлался убійцею и зажигателемъ, злополучная любовница Спалассія съ сухими глазами и съ отчаяніемъ въ душ, бродила по улицамъ, не зная сама куда направляла шаги свои: вдругъ споткнулась она объ камень, упала, и лишилась всякаго движенія. Она на была въ обморок, однакожъ ничего не чувствовала, мысли ея смшались, члены онемли, ужасный ударъ поразившій ее, произвелъ надъ нею дйствіе грома. Въ слдующій день, на самой зар, сильный дождь прохладилъ горящую ея голову, и мало по малу привелъ кровь въ обращеніе, тогда начала она опять чувствовать, размышлять, источникъ слезъ облегчилъ стсненную грудь ея и она могла обдумать свое положеніе. Увидвъ себя лежащею у церковной ограды, и двери въ храмъ отворенные, она вошла туда, возсылала къ небу теплыя молитвы и предавалась всей своей горести, потомъ успокоясъ нсколько, помышляла о средствахъ къ своему пропитанію, наканун того дня, она была въ гостяхъ въ лучшемъ своемъ наряд, нечаянная болзнь матери, заставила ее позабыть снять съ шеи своей золотую цпочку, а съ руки перстень дорогой цны: и такъ ршилась она, продалъ об сіи вещи, нанять маленькій уголокъ и содержать себя рукодльемъ. Между тмъ Спаласси укрылся къ дом своей матери, но его скоро тамъ отыскали, заключили въ темницу и начали производить надъ нимъ судъ. Мать его, будучи слабаго здоровья, не могла пережить жестокаго сего случая. Во владніяхъ Герцога Гравины, законъ повелвалъ налагать подати на мщанъ, смотря по объявленію ихъ, чего стоила собственность имъ принадлежащая, безполезноюъ было скрыть истинну, ибо по смерти каждаго жителя длали оцнку его имнію, и когда находили объявленіе его ложнымъ, то отршали наслдниковъ, я описывали все въ казну. Сестра Спаласси обливала слезами смертный одръ матери своей, съ котораго только что успли снять безчувственный трупъ, чтобъ предать его погребенію, печальный колоколъ раздавался еще въ ушахъ ея, какъ пришли длать оцнку оставшемуся имнію. Присланные отъ Правительства видли, или лучше сказать притворились, будто нашли, что прежнія объявленія были несправедливы, и приложили печать.ко всмъ пожиткамъ. Чрезъ нсколько дней они опять возвратились съ поколніемъ, чтобъ нещастная Евгенія оставила домъ своихъ предковъ, описанный на Государя. Что могла сказать въ оправданіе робкая и беззащитная сирота? Не только не хотли ее слушать, но еще съ жестокостію вытолкали за вороты, который навсегда за нею затворились.
Она не имла боле ни родственниковъ, ни друзей, ибо кто захотлъ бы сохранить связь съ сестрою зажигателя, который можетъ быть приговоренъ въ смертной казни. Она пробгала городъ безъ всякой цли, ночь наступала, и нещастная не знала гд найти для себя убжище. Случай привелъ ее къ тому мсту, гд положено было тло ея матери: она бросилась на могилу, и отчаяніе овладло ею. Въ полночь дозоръ съ командою прошелъ мимо кладбища, онъ, увидлъ ее, веллъ схватить и несмотря на вопль ея, посадить въ тюрьму. Въ слдующій день она была приведена предъ начальника Полиціи, человка строгаго, который называя ее распутною двкою, грозилъ жестоко наказать естьли найдутъ ее вторично на улиц середи ночи, потомъ выгналъ ее, не выслушавъ оправданія. Два дни уже не принимала она пищи, и какъ не находила средствъ къ своему пропитанію, къ тому жъ не имя пристанища, не надялась избжать встрчи съ дозоромъ, то чтобъ окончить свои страданія, взяла пагубное намреніе кинуться въ воду. Уже подходила она къ рк, какъ встртилась съ Софьею, которая тотчасъ ее узнала и испужалась увидя страшную въ ней перемну. Она остановила ее, распросила обо всемъ случившемся, подала утшенія и уговорила жить съ собою. Об молодыя нещастливицы соединили труды свои, и прилжною работою доставали себ нужное содержаніе. Стыдъ препятствовалъ Софь признаться въ слабости своей къ брату Евгеніи, но когда не возможно уже было скрывать слдствія оной, то она перестала выходить изъ дому и поручила своей подруг попеченіе обо всхъ вншнихъ длахъ. Срокъ ея наступилъ, и по продолжительномъ страданіи, безъ всякой посторонней помощи, она разршилась мертвымъ младенцемъ. Сраженныя симъ неожидаемымъ нещастіемъ, он долго не знали на что ршиться, наконецъ условились, чтобъ Евгенія отнесла его на городское кладбище, гд всегда были готовыя вырытыя могилы, положила бы его въ одну изъ нихъ и сверьху засыпала землею. Все сіе исполнила она безъ всякаго непріятнаго случая, но Софья впала въ опасную болзнь отъ которой нсколько мсяцовъ не могла освободиться, и между тмъ бдная Евгенія, принуждена была работать одна отъ утренней зари до глубокой ночи, однакожъ не смотря на все прилжаніе, не въ силахъ была доставить своей пріятельниц и самой необходимой помоги, къ тому жъ не всегда получала она исправно плату съ такимъ трудомъ пріобртаемую. Съ сей крайности об подруги желали себ смерти, и не имя довольно смлости, чтобъ самимъ покуситься на жизнь свою, завидовали судьб Спалассія, который хотя совершенно былъ невиненъ, но ожидалъ смертнаго приговора, часто намревались они возбудишь на себя ложныя подозрнія, чтобы подобно ему, быть осужденными на казнь за мнимое преступленіе, Въ одинъ вечеръ, проведя цлый день безъ пищи, Евгенія поздно вышла со двора, чтобъ отнести шитье которое ей заказывали, въ надежд получить за оное довольную плату для покупки състнаго припасу, но ей отказали въ требуемыхъ деньгахъ, общая отдать ихъ посл. Погруженная въ печальныя размышленія, она шла безъ вниманія, сбилась съ дороги, и попалась опять въ руки дозора. Начальникъ полиціи тотчасъ ее узналъ, обременилъ ругательствами, веллъ посадить на нсколько мсяцовъ въ смирительный домъ.
Страхъ продолжительнаго невольничества, стыдъ быть смшанною съ толпою негодныхъ тварей, наносящихъ безчестіе всему своему полу, и мысль о горестномъ положеніи, въ которомъ оставила она Софью, привели ее въ совершенное отчаяніе. Она вспомнила сколь часто желали он об лишиться безвинно жизни, и ршилась воспользоваться симъ случаемъ. Вы опредляете мн слишкомъ легкое наказаніе, сказала она судь съ горестною улыбкою, ибо я помогала подруг своей умертвить рожденнаго ею младенца. Ее отвели въ темницу, и когда стали допрашивать, то она объявила многія подробности мнимаго своего преступленія. Нещастная радовалась, что удалось ей оказать Софь ужасную сію услугу: скоро кончатся вс наши страданія! говорила она сама себ съ восхищеніемъ, скоро перестанемъ мы существовать, не бывъ принужденными пресчь сами нить дней нашихъ. Софія была также признана въ судъ, и поставлена съ нею на очную ставку, сначала она опровергала доносъ сей, но понявъ изъ нкоторыхъ словъ своей пріятельницы бдственное ея намреніе, и что побудило ее принять оное, подтвердила признаніе Евгеніи, и ихъ обихъ осудили насмерть. Приближеніе роковой минуты приводило въ трепетъ бдную Евгенію, она не мене прежняго желала конца своего, но терзалась совстью, что вовлекла въ бездну погибели невинную Софью. Наконець, когда увидла она, въ день казни, съ какою твердостію шла Софья на лобное мсто, и какой выразительный взглядъ она на все кинула, какъ бы желая возблагодарить за доставленіе средства къ прекращенію тягостной жизни, то тутъ не могла уже она боле повелвать своими чувствами: Остановитесь! остановитесь! кричала она, Софья невинна, потомъ обращаясь то къ палачу, то къ изумленному народу, то къ священнику ихъ сопровождавшему, съ удивительнымъ жаромъ и смлостію пересказала вс обстоятельства сего дла, и кончила рчь свою требуя себ смерти, а умоляя только пощадить дни нещастной своей пріятельницы.
‘Несмысленная! что ты сдлала? сказала ей Софья еще одна минута твердости, и мы бы находились уже въ лон Божіемъ.’
При семъ неожидаемомъ приключенія не смли приступить къ исполненію приговора, со всхъ сторонъ кричали о прощеніи, и полицейскій офицеръ допросилъ осужденныхъ, остановилъ совершеніе казни, чтобъ отнестись къ главнымъ судьямъ, но чрезъ нсколько минутъ получилъ повелніе, чтобъ безъ всякаго изслдованія, произвести въ дйство здланное опредленіе. И такъ об молодыя подруги, не взирая на общее роптаніе негодующихъ зрителей, пали подъ ударами палача….. кровь невинныхъ жертвъ еще дымилась, какъ судъ надъ Спалассіемъ окончился, стряпчій защищавшій его дло, доказалъ ясно, что все преступленіе его состояло въ одной лишь неосторожности, почему и осудили его на вчное изгнаніе, давъ только двадцать четыре часа на приведеніе въ порядокъ длъ его. Тутъ узналъ онъ, что воспослдовало съ малымъ его наслдіемъ, какая была участь сестры его и любовницы, и какія причины навлекли вс сіи бдства на любезнйшія предметы сердца его. Съ бшенствомъ въ душ, онъ удалился, клянясь сохранять непримиримую ненависть и вчное мщеніе къ правителямъ такой земли, гд испыталъ онъ столь важныя потери. Онъ слишкомъ хорошо одержалъ слово свое, когда чрезъ многіе потомъ годы возвратился въ отечество подъ ложнымъ именемъ.
Когда приговорили казнить Зампонія, то и мой нещастный другъ, Графъ Стефано, былъ также осужденъ на смерть: но какъ доложили Королю, что онъ не былъ участникомъ къ злодйствахъ Зампонія, и узналъ уже о послднемъ его преступленіи по совершеніи онаго, то изъ жалости къ его молодости и къ обольщеніямъ, коихъ учинился онъ жертвою, Король приказалъ только прочесть ему опредленіе, а въ день казни объявилъ, что приговоръ его перемненъ и онъ осуждается на вчное заточеніе.
Никто не знаетъ его въ сей темниц, ибо по повелнію Короля, на него надли срую маску. Монахъ, который исповдывалъ его и готовилъ къ смерти, взялся доставить ко мн вс сіи бумаги, ихъ тогда ожидалъ казни, и для того ршился переслать ихъ ко мн, не воображая, чтобъ Король перемнилъ свое ршеніе. Я не могу утвердительно сказать, живъ ли еще онъ теперь, и не имю ни малой надежды получишь о немъ какія-либо извстія, ибо сомнваюсь, чтобъ и самъ монахъ, вручившій мн сіи записки, могъ сыскать случай еще его видть, и меня о томъ увдомить. Графъ еще молодъ и долго можетъ томиться въ заключеніи, естьли родные его не найдутъ возможности доставить ему средства, дабы прекратить во дни годы страданія, небомъ ему опредленныя.

Конецъ

Рош Регина-Мария
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Таинственная монахиня, или Обитель Св. Колумба. Часть первая, Рош Регина-Мария, Год: 1814
  2. Сестра Марта, Рише Шарль, Год: 1893
  3. Мета Гольденис, Шербюлье Виктор, Год: 1873
  4. Шотландское семейство, Эллис Джордж Агар, Год: 1833
  5. Лондонская жизнь, Джеймс Генри, Год: 1888
  6. Последняя тропа Дикого Билла, Бантлайн Нед, Год: 1880
  7. Сандфорд и Мертон, Дай Томас, Год: 1789
  8. Полночный колокол, или Таинства Когенбургского замка. Часть третья, Лэтом Фрэнсис, Год: 1798
Электронная библиотека