Н. А. ЛЕЙКИНЪ
Мдные лбы.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., No 2
1880
СВАДЕБНЫЙ СКАНДАЛЪ.
Свадебный скандал, Лейкин Николай Александрович, Год: 1880
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Въ приходской церкви толпится народъ. Должна внчаться свадьба. Женихъ въ сопровожденіи шафера явился въ церковь раньше невсты и пвчіе уже горланятъ ему концертъ, надсаживаясь изъ всхъ силъ, чтобы получить, кром платы, прибавку на угощеніе. Тенора выводятъ фіоритуры на верхнихъ нотахъ, визжатъ звонки — дисканты, и съ глухимъ раскатомъ гудитъ басы — октавы. Вотъ вырвался верховой басъ, рявкнулъ на всю церковь и откликнулось ему эхо въ купол. Женихъ среднихъ лтъ мужчина съ чиновничьей физіономіей и въ парадной шитой гладью сорочк, на которой блещутъ брилліантовыя запонки, стоитъ ни живъ, ни мертвъ, озирается по сторонамъ и то и дло шепчется съ шаферомъ.
— Василій Васильевичъ, Бога ради, ты посматривай, говоритъ онъ.— Встань лучше у дверей и посматривай ее. Нечего теб здсь топтаться. Хотя я и пустилъ слухъ, что буду внчаться въ Чесменской богадльн, потомъ перемнилъ на Новую Деревню, но вдругъ она узнаетъ, что здсь и придетъ. Вдь могъ ей пригласительный билетъ въ руки попасться. Ворвется въ церковь и сдлаетъ скандалъ.
— Конечно могъ. Она женщина пронырливая. Не мн тебя учить. Ты ее лучше знаешь. Пять лтъ съ ней жилъ, отвчаетъ шаферъ съ такой-же какъ и женихъ казенной физіономіей, но съ прибавленіемъ проплшины на затылк.— И зачмъ только ты билеты печаталъ!
— Да вдь отецъ невсты требовалъ! Пробовалъ я и отлынивать, но ему хоть колъ на голов теши! Ты знаешь, купцы любятъ билеты и непремнно, чтобы золотомъ печатать, на бордюр кружева. Стань ты у дверей, и коли ежели прибжитъ она, сули ей двсти, триста, пятьсотъ. Вотъ теб деньги.
Женихъ ползъ въ карманъ, вытащилъ пачку бумажекъ и передалъ шаферу.
— Получилъ разв приданыя-то деньги? спросилъ тотъ.
— Ну, вотъ! Поду я разв внчаться безъ денегъ! Стань голубчикъ у дверей. То-есть, ежели пройдетъ все благополучно — вотъ какую свчку завтра поставлю!
Шаферъ, расталкивая народъ, ринулся въ притворъ. А сзади за женихомъ стояла группа женщинъ и слышался такой разговоръ:
— ‘Какъ, говоритъ, невста прідетъ — сейчасъ я ей скандалъ! Ничего, говоритъ, мн не надо, а только скандалъ’. Пять лтъ, душенька, онъ съ ней жилъ, пять лтъ она его кормила и поила своими трудами трудовыми.
Женихъ вздрогнулъ, поблднлъ и принялся усиленно креститься. Разговоръ продолжался.
— Да кто она такая?
— Блошвейка. Дв ученицы у ней и мастерица наемная. Руки-то золотыя! И вдругъ промнялъ, идолъ, на купеческую дочку съ тремя тысячами! Да вдь купеческой дочк-блоручк въ три года эти три тысячи прокормишь, при его собачьемъ жалованьи, а блошвейка сама себя кормитъ.
— Говорятъ, на послсмертное вознагражденіе отъ невстина отца надется, вмшивается въ разговоръ третій голосъ.— Домъ у того каменный.
— Что по ныншнему домъ каменный! На дом-то можетъ быть только доска съ его именемъ, а остальное и съ помойной ямой вмст все заложено, отвчаетъ мужской голосъ.— Нынче дома то ой-ой-ой! Коли-бы былъ обстоятельный купецъ, то за чиновала съ аллегоріей въ карман дочку-бы не потрафилъ. А врно надежные-то люди не брали — ну, за чиновала и свалилъ.
— Съ ребенкомъ она здсь?
— Само-собой съ ребенкомъ. Какъ, говоритъ, только невста покажется — сейчасъ я ей его мастерство-то и преподнесу. Пусть полюбуется.
Женихъ стоялъ какъ на иголкахъ. Къ нему подбжалъ шаферъ и шепнулъ:
— Здсь она. Успла ужъ и въ Чесменскую богадльню създить и въ Новой Деревн справиться.
— Торгуйся скорй!
— Какая тутъ торговля! Подошелъ къ ней и только началъ, а она какъ плюнетъ въ меня!
— Такъ что-жъ тутъ длать?
— Иди къ ней самъ. Она теб пока до невсты скандалъ сдлаетъ, а мы ее поведемъ протоколъ составлять. Это Петръ Захарычъ придумалъ. ‘Одно, говоритъ, средство’…
— Да она, пожалуй, вцпится въ меня и фракъ мн разорветъ, рубашку изомнетъ…
— За то, можетъ быть, выливши весь фонтанъ ругательствъ и сорвавъ сердце, угомонится. Ршайся скорй!
— Василій Васильичъ, только ты около меня… Какъ она на меня плюнетъ, или треснетъ меня почему попало — сейчасъ зови городоваго и волоки ее въ участокъ.
— Да ладно, мы ужъ съ Петромъ Захарычемъ постоимъ за себя. Тотъ мужчина солидный и съ орденомъ на ше.
Женихъ пошелъ въ притворъ. Тамъ стояла молодая женщина въ платк на голов и въ драповомъ пальто, держала на рукахъ двочку лтъ двухъ и въ сильно раздраженномъ состояніи, со слезами на глазахъ разсказывала собравшейся публик:
— Пять лтъ съ него, мерзавца, за квартиру ни копйки не брала, отъ себя урывала, а ему шинель мховую справила, а ужъ блье, что у него есть, такъ все мое до ниточки. Приходитъ разъ домой: ‘прощай, говоритъ, Марья Терентьевна, я въ командировку на два мсяца ду’…. И вдругъ узнаю — женится. Ничего мн не надо, только скандалъ…
— За квартиру, шинель и блье, Марья Терентьевна, Василій Васильичъ уполномоченъ вамъ вручить пятьсотъ рублей, но, Бога ради, пусть кончаются вс недоразумнія, шепнулъ женщин женихъ, подойдя къ ней сзади.
— А, ты здсь, подлецъ! Самъ на рогатину пришелъ! взвизгнула она, обернувшись къ нему лицомъ, и ругательства полились ркой.
— Послушайте, разв можно въ храм Божьимъ такія сквернословія! возвысили голоса шаферъ и пожилой чиновникъ съ орденомъ на ше.
— Онъ меня позоритъ въ церкви и я его! неунималась женщина.— Дай срокъ невст пріхать, покажу я ей ея падчерицу. Пусть полюбуется! Вотъ она, со мной. Видишь, ручки протягиваетъ и узнала папашу. ‘Плюнь, душечка, на папашу, плюнь!’
— А чмъ вы докажете, что это именно моя дочь? пробормоталъ женихъ.
— Чмъ? Чмъ? заговорила какъ изступленная женщина.— А вотъ чмъ!
И съ этими словами она плюнула въ лицо жениху. Шаферъ и солидный чиновникъ схватили женщину подъ руки. ‘Протоколъ! Протоколъ! Сторожъ, зовите городоваго!’ послышались ихъ слова. ‘Невста! Невста!’ заговорили въ народ. Пвчіе запли концертъ. Женихъ, отираясь платкомъ, бжалъ къ аналою.
Невста прошла благополучно, но женщина продолжала кричать, ребенокъ на рукахъ ея ревлъ. Ее держали. Женихъ подошелъ къ невст. Онъ дрожалъ всмъ тломъ и сказалъ ей:
— Женщина тутъ одна безумная въ церкви, такъ вы не испугайтесь. Это она кричитъ.
Священникъ и дьяконъ, между тмъ, выходили изъ алтаря. Пвчіе кончили концертъ. Въ притвор шумъ длался громче и громче. Женихъ и невста стали противъ аналоя.
— Благослови Владыко! началъ дьяконъ.
Въ притвор раздался пронзительный взвизгъ и что-то рухнулось на полъ.
— Что это такое? спрашивала у жениха невста, вздрогнувъ всмъ тломъ.
— Кликуша одна, одержимая бсами, не можетъ слышать богослуженія, отвчалъ женихъ.
Зубы его стучали. Обрядъ продолжался. Гости и родственники жениха и невсты толковали уже о скандал.