Судьба Царства Польского стоит вне всякого отношения к судьбе Западнаго края России, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1863 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 8 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Сочиненія И. С. Аксакова. Томъ третій.

Польскій вопросъ и Западно-Русское дло. Еврейскій Вопросъ. 1860—1886

Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’

Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и К^о.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.

Статьи из газеты ‘День’ (1863)

Судьба Царства Польскаго стоитъ вн всякаго отношенія къ судьб Западнаго края Россіи

Москва, 22-го іюня 1863 г.

Ноты иностранныхъ державъ получены и уже переданы Русскому вице-канцлеру, содержаніе ихъ боле или мене извстно, но въ дипломатическихъ бумагахъ не одно содержаніе иметъ важность, но и форма, въ которую оно облечено, тонъ, которымъ бумаги написаны. Мы надемся, что отвтъ Россіи будетъ твердъ, ршителенъ и чуждъ всего, что было бы ‘похоже на какую-либо несовмстную съ ея достоинствомъ уступку, но считаемъ излишнимъ толковать о нотахъ до обнародованія ихъ,— и переходимъ къ тому, что ни въ какомъ случа, никакимъ исходомъ дипломатическихъ переговоровъ не можетъ быть ни устранено, ни отложено. Дипломатическіе переговоры могутъ касаться единственна Царства Польскаго. Затмъ, вн территоріи Царства, отданнаго Внскимъ конгрессомъ, все, что совершается въ Литв и Блоруссіи, точно также мало представляетъ поводовъ къ вмшательству Западныхъ державъ и точно также мало можетъ составлять предметъ ихъ заботливости, какъ и происшествія въ Пермской или Пензенской губерніяхъ! Толковать о дйствіяхъ генерала Муравьева въ Западно-Русскомъ кра Англійскій парламентъ иметъ не боле законнаго основанія, какъ я препираться, еслибъ ему это видумалось, о распоряженіяхъ генерала Тимашева въ Казани, дйствительнаго статскаго совтника Лерхе въ Калуг. Поэтому мы съ удивленіемъ прочли въ газетахъ общанія, данныя лордомъ Росселемъ парламенту: ‘попросить объясненій’, или ‘сдлать представленіе’ Русскому правительству о дйствіяхъ Русскихъ войскъ и властей вн&#1123, предловъ ‘Конгрессовки’, какъ называютъ Поляки Царство Польское. Никакихъ подобныхъ представленій мы принимать не можемъ, и тмъ мене можемъ удостоивать ихъ отвтомъ. Намъ кажется, что никоимъ образомъ не слдуетъ упускать это обстоятельство изъ виду, и предметъ переговоровъ, если уже они разъ допущены, долженъ, быть строго ‘локализированъ’,— т. е. ограниченъ мстностью одного Царства Польскаго, никакъ не дальше.

Какая бы ни была судьба этого Царства, она состоитъ вб всякого отношеніи къ судьб Западнаго края Россіи. Здсь предстоитъ и будетъ предстоять обширное поле для дятельности Русскаго правительства и Русскаго общества,— для общества еще боле, чмъ для правительства. Намъ предстоитъ вновь отвоевать Литву и Блоруссію у враждебныхъ стихій латинства и полонизма. Правительство, безъ всякаго сомннія, скоро возстановитъ вншній порядокъ на всемъ протяженіи края,— но этого еще мало: есть цлыя области, куда не можетъ проникать дйствіе государства, гд необходима дятельность чисто общественная. Сколько бы Русскихъ чиновниковъ ни наполнило Западный край, все же это будутъ чиновники, начальство, а начальство никогда не замнитъ собою общества, да и не въ этомъ его призваніе. Мы недавно помстили въ своей газет замчательную статью г. Кояловича, подъ заглавіемъ: ‘ Встрча народности въ Западномъ кра Россіи съ Русскою государственностью и Великорусскою народностью, по случаю формированія народныхъ карауловъ’. Г. Кояловичъ справедливо озабочивается мыслью: какъ совершится эта встрча? не превратится ли она въ непріятное столкновеніе? не подастъ ля повода къ множеству печальныхъ недоразумній, вслдствіе строгой требовательности съ одной стороны, т. е. съ нашей, я неспособности удовлетворить этимъ требованіямъ со стороны туземнаго сельскаго населенія?… ‘Какъ бы вмст съ народными Русскими орлами, летящими для защиты роднаго гнзда, не налетли и народные коршуны!’ Таковъ невольный крикъ опасенія, вырвавшійся изъ груди страстно преданнаго своей родин — Блоруссіи, ея почтеннаго дятеля. Мы съ своей стороны считаемъ не лишнихъ прибавить, что встрча Русской государственности съ ‘народностью и туземнымъ обществомъ Западно-Русскаго края уже происходила и прежде,— и къ несчастію — мы должны въ томъ сознаться, не обинуясь, чтобы не впасть въ прежнія ошибки — Русская государственность вообще, независимо отъ частныхъ дйствій того или другого лица, отрекомендовалась при этой встрч не съ самой выгодной стороны. Былъ бы въ высшей степени полезенъ и поучителенъ тщательный, подробный и безпристрастный анализъ прежней системы Русскаго управленія въ Западномъ кра. Впрочемъ, въ утшеніе и въ оправданіе себ мы можемъ сказать, что пава дйствовало крпостное право,— народъ отъ непосредственнаго воздйствія на него правительства — былъ заслоненъ обществомъ, которое, хотя большею частью туземнаго происхожденія, однакоже вполн Польское по духу, нраву, языку, врованіямъ и стремленіямъ. Только теперь, съ освобожденіемъ крестьянъ отъ всякихъ обязательныхъ отношеній къ помщикамъ, простой народъ въ Западномъ кра можетъ стать и становится лицомъ къ лицу съ Русскою государственностью. Нельзя не пожелать, вмст съ г. Кояловичемъ, чтобъ при такомъ личномъ непосредственномъ знакомств, новые знакомцы полюбили другъ друга, поняли другъ друга, и чтобы сильнйшій изъ нихъ уважилъ слабость другого, почтилъ его мстныя особенности и не слишкомъ бы ужъ чувствительно опекалъ его своею могучей опекой!..

Три элемента въ Западно-Русскомъ кра являются представителями Русской народности и православія: простой народъ, духовенство, начальство — или чиновники.. Общество, т. е. та туземная среда, независимая по положенію, поднимающаяся надъ общимъ уровнемъ населенія своими матеріальными средствами и образованіемъ, и называемая обыкновенно ‘интеллигенціей края’ — общество, вмст съ многочисленнымъ, богатымъ и образованнымъ католическимъ духовенствомъ, служитъ представителемъ Польскаго вроисповданія, Польской цивилизаціи, Польскихъ стремленій, Польской народности. Это общество старое, туземное, крпкое, тсно сплоченное, богатое деньгами, образованностью, преданіемъ и опредленными тенденціями. Будучи естественнымъ врагомъ Русской государственности и Русской народности, оно нравственнымъ своимъ могуществомъ долго парализировало могущество Русской власти, опиравшейся только на немощь крестьянства, бднаго, забитаго, загнаннаго, невжественнаго, томившагося въ крпостной невол, на безсиліе православнаго сельскаго духовенства, также бднаго, также мало образованнаго, поставленнаго въ зависимость отъ Польскихъ пановъ, запуганнаго церковною бюрократіей, только что перешедшаго изъ уніи и еще не свыкшагося съ порядками оффиціальнаго православія, наконецъ — на равнодушіе, невжество и даже продажность многихъ чиновниковъ, изъ которыхъ одна треть — была назжею, чуждою края, а дв трети были Поляки, тянувшіе къ Польскому обществу. Вотъ каковы были общественныя силы, которыми располагала Русская власть, вотъ каково было положеніе длъ въ Западной Россіи почти до самаго послдняго Польскаго возстанія (мы имемъ въ виду преимущественно Западный, а не Юго-Западный край). Прибавимъ къ этому, что Великорусское общество знало о Блоруссіи едвали не меньше, чмъ о Японіи, и гораздо меньше, чмъ о Саксенъ-Гвльдбурггаузен, что оно чуть ли не воображало себ Блоруссію Польшей! Несмотря на почти столтнюю драму ‘Польскаго вопроса’,— въ нашемъ обществ, къ стыду нашему, человкъ, знающій Польскій языкъ и Польскую исторію, а съ нею и исторію Западной Россіи, до сихъ поръ составляетъ замчательную и дорогую рдкость, мало того: онъ рдкость не только въ обществ, но и между записными, цеховыми ‘учеными’. При такомъ всеобщемъ невжеств и равнодушіи къ Русской народности, Русская общественная почва естественно не могла подготовлять и дятелей, какихъ было бы нужно для Западнаго края, и само правительство не находило ‘себ въ общественномъ мнніи ни опоры, ни руководства. Напротивъ того, общественное мнніе, подкупленное блестящимъ лоскомъ Европейской образованности Польскаго общества, всегда склонялось на сторону пановъ, пользовавшихся моднымъ сочувствіемъ Европы, и либерально приносило имъ въ жертву несчастную Русскую народность. Рдкій начальникъ и въ особенности начальница въ Западномъ кра могли устоять противъ ежедневнаго натиска Польскихъ просьбъ и домогательствъ, предъявляемыхъ панами — грабями и грабинями — большею частью на Французскомъ язык, съ пріемами настоящихъ Европейцевъ: да и вообще извстное дло, что Русскій, когда говоритъ объ Россіи по Французски, чувствуетъ себя будто отршенне отъ національныхъ предразсудковъ, будто выше народнаго пристрастія, ощущаетъ себя будто въ общеніи со всей интеллигенціей человчества и относится къ своему, Русскому, какъ-то извн, свысока, со стороны,— длается, однимъ словомъ, податливе въ охраненіи Русскихъ интересовъ. Французскія просьбы Польскихъ пановъ не могли, разумется, не перевшивать грубаго дзяканьи Блорусскаго просящаго народа…

Таково было положеніе длъ до благодтельнаго Польскаго мятежа, вспыхнувшаго въ начал текущаго года. Сей благодтельный мятежъ, грянувъ громомъ, заставилъ насъ, по пословиц, перекреститься, сдернулъ пелену съ нашихъ глазъ, вызвалъ изъ нутра земли ‘громовые ключи’ свжей цлебной воды,— и разбилъ, какъ мы думаемъ, навки — старое зданіе Польскаго общества. Если мы уже теперь не надоумимся, дадимъ засориться ключамъ и на мст разрушившагося зданія не построимъ новаго, изъ матеріаловъ чисто своихъ, Русскихъ,— то намъ придется, безъ сомннія, подать въ отставку изъ службы человчеству или быть уволенными исторіею за штатъ, по негодности! Но ничего подобнаго, конечно, случиться не можетъ съ народомъ, у котораго на дняхъ прибыло двадцать милліоновъ новыхъ человческихъ силъ, и который тысячу лтъ сряду только готовился къ жизни и теперь только что еще собирается жить.

Что же теперь длать намъ съ Западнымъ краемъ? На этотъ вопросъ трудно отвтить въ краткой журнальной стать, да и самому отвту слдовало бы предпослать, во первыхъ, такое изученіе края въ историческомъ, статистическомъ, религіозномъ и этнографическомъ отношеніяхъ, котораго именно недостаетъ Русскому обществу, а во вторыхъ, какъ мы уже сказали, безпристрастную критику всей прежней правительственной системы дйствій. Мы надемся, что правительство не воспрепятствуетъ такому критическому изслдованію и само признаетъ его необходимость, а что касается до перваго, то хорошо было бы, еслибъ многіе изъ нашей учащейся молодежи сдлали для себя, по окончаніи курса наукъ, знакомство съ Западнымъ краемъ, да и вообще дятельность въ Западномъ кра на пользу Русской народности — спеціальною цлью въ жизни: поле богатое и работа благодарная! За всмъ тмъ мы позволимъ себ сказать нсколько словъ въ отвтъ на поставленный нами вопросъ.

Элементы, представляющіе Русскую народность и православіе, остаются пока т же: начальство съ чиновниками, духовенство и крестьянство, при отсутствіи общества. О начальств мы покуда распространяться не будемъ. Пожелаемъ только, чтобъ при теперешней замн, совершенно основательной, Польскихъ чиновниковъ Русскими, при наплыв чиновниковъ изъ Россіи, выборъ должностныхъ лицъ, и преимущественно въ самыхъ низкихъ сферахъ, непосредственно соприкасающихся съ народомъ, производился съ строгою осмотрительностью: ‘чтобы, вмст съ орлами, не налетли и коршуны’, по выраженію г. Кояловича. Намъ казалось бы, что къ числу главныхъ заботъ, по усмиреніи края, должно бы принадлежать, по возможности, матеріальное обезпеченіе крестьянства и духовенства, оплодотвореніе духовной народной почвы духомъ безпритязательности и свободы, возвышеніемъ значенія такъ-называемаго народнаго самоуправленія,привлеченіемъ Великорусскаго населенія — крестьянъ и помщиковъ изъ Россіи. Если бы были общаны значительныя льготы всмъ крестьянамъ, которые бы желали переселиться въ Западный край изъ Россіи, на казенныя или конфискованныя земли, то, нтъ сомннія, значительная масса крпкаго Русскаго народонаселенія заложила бы тамъ такой прочный фундаментъ Русской народности, какой не своротить никогда ни Польскимъ ксендзамъ, ни Польскому панству. Если бы также, вмсто раздачи земель въ Самарской губерніи и вообще по Волг и въ Заволжь въ награду за службу государству, государство отдавало бы этимъ заслуженнымъ лицамъ земли или конфискованныя имнія въ Блоруссіи, Украйн, Литв, а также бы объявило продажу этихъ земель и имній исключительно Русскимъ, но отнюдь не Евреямъ и не католикамъ, то вскор бы могло зародиться въ томъ кра основаніе новаго Русскаго общества, которое было бы огромною подпорой мстной Русской народности.

Но одною изъ главныхъ заботъ, и не столько правительства, сколько общества (по крайней мр для дятельности общества такая область можетъ и должна быть вполн доступна), это — подъемъ народнаго умственнаго и духовнаго уровня чрезъ образованіе. Борьба съ латинствомъ, соперничество съ латинскимъ духовенствомъ, настоящая благодтельная встряска всего народнаго организма, все это пріуготовило тамъ почву дли народныхъ школъ, можетъ быть еще лучше, чмъ въ самой Россіи. По крайней мр получаемыя нами письма свидтельствуютъ единогласно объ охот и сознанной потребности учиться въ самомъ Блорусскомъ крестьянств. Вмст съ тмъ возникаетъ вопросъ — слдуетъ ли при первоначальномъ обученіи давать нкоторое право гражданства мстному Блорусскому нарчію или же прямо вводить крестьянъ въ сферу Великорусской книжности? Объ этомъ вопрос пространне говорится въ письм, помщаемомъ нами ниже, изъ Гродненской губерніи. Мы вполн согласны съ мнніемъ нашего корреспондента, и полагаемъ, что намъ никакъ не слдуетъ давить, но напротивъ — укрплять и усиливать мстный народный элементъ, какъ непремнное условіе побды надъ Польской стихіей.

Подобный же вопросъ возникъ и въ Малороссіи, но мы не беремъ теперь на себя задачи — разршать его для Малороссіи, и ограничиваемся только Блоруссіей. Блорусскому народу, вопреки большей филологической близости его нарчія къ Великорусскому, въ сравненіи съ Малорусскимъ,— Великорусское нарчіе все же непонятне, чмъ Малоруссу. Причина ясна. Въ Малороссіи все общество говоритъ общимъ Русскимъ образованнымъ языкомъ и почти не уметъ говорить народнымъ нарчіемъ, слдовательно простой народъ, слыша эту Русскую рчь и отъ своихъ пановъ, и отъ начальниковъ, и отъ торговцевъ, естественно сблизился и сближается съ нею такъ, что она естественно и невольно, въ дальнйшемъ его развитіи, упраздняетъ для него родное нарчіе. Блоруссъ же, въ продолженіи вковъ, не слышитъ другой рчи отъ высшей среды, кром Польской, особенно же въ краяхъ, наиболе ополяченныхъ, Польская рчь привычне для его уха (напр. въ Гродненской, Минской, частію Виленской губерніяхъ), она ему сдлалась невольно ближе, и изученіе ея легче, чмъ книжная Великорусская рчь. Наконецъ по Польски говорятъ въ томъ краю вс т, отъ которыхъ онъ до сихъ поръ непосредственно завислъ, вс, кто сколько-нибудь поднимается надъ уровнемъ простаго народа. Поэтому нтъ ничего удивительнаго, что крестьянинъ, при потребности къ ученью, довольно легко допускаетъ своихъ дтей учиться Польскому чтенію и письму, какъ длу боле обиходному и практически пригодному, чмъ Великорусскій книжный языкъ. Но онъ бы еще охотне сталъ учиться своену мстному Блорусскому нарчію, и нтъ никакого сомннія, что его элементарное развитіе, столь необходимое для подъема его народнаго чувства и самосознанія, въ отпоръ Польскому вліянію, скоре совершится при помощи его роднаго нарчія. Поляки это поняли, и вотъ почему они уже спшатъ захватить это орудіе въ свои руки. Они начинаютъ я сами писать и издавать книжки на Блорусскомъ нарчіи, облекая его въ латинскія буквы. Мы сами имли въ рукахъ своихъ ‘Мужицкую Правду’, гнусное Польское произведеніе исполненное клеветъ на Россію, писанное по-Блорусски латинскимъ алфавитомъ. Мужику, начинающемуся учиться, конечно все равно на первыхъ порахъ — учить ли кирилловскую азбуку или латинскую абецеду, но ему не все равно — подъ какими бы то ни было буквами — узнавать родные для себя слова и звуки, читать родную понятную рчь, а между тмъ знаніе латинскихъ буквъ уже пролагаетъ торную дорожку къ дальнйшему сближенію съ латинствомъ и полонизмомъ. Намъ кажется, что въ виду этой опасности, нечего и доказывать, какъ было бы важно облекать родимые для Блорусса слова и звуки въ буквы кирилловской гражданской азбуки, знаніе которыхъ скрпляло бы его связь съ Русскимъ духовнымъ міромъ, служило бы преддверіемъ Русской книжности. Наконецъ, въ настоящее время требованія обстоятельствъ неотложны: необходимо, чтобъ крестьянинъ понималъ и Государевъ указъ, и внушеніе Русской власти — вполн отчетливо, безъ недоразумній, необходимо, чтобъ онъ почувствовалъ себя вполн Русскимъ, а для этого онъ долженъ почувствовать себя прежде всего. Блоруссомъ: разомъ вылпить изъ него Великорусскаго мужика невозможно, да и нтъ надобности. Мы полагаемъ, вслдствіе этого, что было бы чрезвычайно полезно: преподавать первоначальныя познанія и смыслъ правительственныхъ распоряженій — Блорусскому крестьянству на Блорусскомъ нарчіи, учить его читать и писать сперва по-Блорусски, а потомъ непремнно и По-Русски и по церковно-Славянски, что посл Блорусской грамоты ему дастся легко. Мстное нарчіе должно и можетъ, по совершенной своей неразвитости, служить проводникомъ въ передач крестьянину только самыхъ необходимыхъ элементарныхъ познаній. Но довольно. О томъ, что длать въ Западно-Русскомъ кра и что могло бы сдлать общество, мы будемъ имть случай говорить еще неоднократно…

Бдный народъ! Три милліона загнаннаго Русскаго племени! Ты претерплъ до конца и дождался зари возрожденія… На помощь къ нему. Русскіе люди, Русское образованное общество, на помощь! Протянемъ ему братскую руку, принесемъ ему даръ нашей братской любви, пособимъ ему всми общественными нашими средствами, матеріальными и духовными!..

Статьи из газеты ‘День’ (1863)

Судьба Царства Польскаго стоитъ вн всякаго отношенія къ судьб Западнаго края Россіи

Читайте также: