Стихотворения, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1862

Поэзия
Время на прочтение: 14 минут(ы)
Скачать в PDF

П. А. Вяземскій.

Стихотворенiя

Содержанiе

Сельская церковь
Царь Горохъ
Иному жизнь — одна игрушка…
Мужество
Смиренiе
Не тмъ трудна житейская задача…
Хорошіе люди
Меня ‘за ненависть къ журналамъ’ судятъ строго…
Замтки
‘Намъ кое-что еще темно въ натур…’
Замтки
Идутъ ли въ прокъ дла, иль плохо…
Попробуй съ рьянымъ неофитомъ…
De mortuis aut nihil, aut bene
По мн — онъ просто скучный враль…

СЕЛЬСКАЯ ЦЕРКОВЬ.

Люблю проселочной дорогой
Въ день лтній, въ праздникъ храмовой
Попасть на службу въ храмъ убогій,
Почтенной сельской простотой.
Тотъ храмъ, построенный изъ бревенъ
Когда-то былъ села красой,
Теперь онъ ветхъ, хотя не древенъ,
И не отмченъ былъ молвой.
И колоколъ его не звучно,
Разноситъ благовстный гласъ,
И самоучка своеручно
Писалъ его иконостасъ.
Евангеліе позолотой
Не блещетъ въ простот своей,
И только днями и заботой
Богатъ смиренный іерей.
Но храмъ и паперть и ограду
Народъ усердно обступилъ,
И пастырь набожному стаду
Миръ благодати возвстилъ.
Но простодушнй, но покорнй
Молитвы не услышать вамъ:
Здсь ей свободнй, здсь просторнй
Ей воскриляться къ небесамъ.
И старъ и младъ творя поклоны,
Спшитъ свчу свою зажечь,
И блещутъ мстныя иконы,
Облитыя сіяньемъ свчъ.
Открыты окна…. въ окна дышетъ
Пахучей свжестью деревъ,
И пшеходъ съ дороги слышитъ
Крестясь, молитвенный напвъ.
Въ согласьи съ бдностью прихода
Ничто не развлекаетъ взглядъ:
Кругомъ и бдная природа
И бдныхъ избъ стсненный рядъ.
Но все святыней и смиреньемъ
Здсь успокоиваетъ умъ,
И сердце полно умиленьемъ
И свтлыхъ чувствъ и чистыхъ думъ.
Подешь дальше, — годы минутъ,
А съ ними многое пройдетъ,
Слды минувшаго остынутъ
И мало-что изъ нихъ всплыветъ.
Но церковь съ низкой колокольней,
Смиренный, набожный народъ,
Одинъ другаго богомольнй,
Въ глуши затерянный приходъ,
Дв, три березы у кладбища,
Позеленвшій тиной прудъ,
Селенье, мирныя жилища,
Гд бодрствуетъ нужда и трудъ,
Во мн не преданы забвенью:
Ихъ вижу, какъ въ былые дни,
И освжительною тнью
Ложатся н?а душу они.
ЦАРЬ ГОРОХЪ.
Преданье есть: во дни царя Гороха
Расчищенъ былъ весь міръ, какъ огородъ,
И безъ хлопотъ, и безъ переполоха
Везд росли рожь, овощи и плодъ.
Возвратися къ намъ, добрый дарь Горохъ!
Безъ тебя, родной, урожай нашъ плохъ.
При немъ народъ былъ трезвъ и благонравенъ,
Былъ безкорыстенъ весь чиновный людъ,
Исправникъ самъ на дл былъ исправенъ,
И судія давалъ по правд судъ.
Возвратися къ намъ, добрый царь Горохъ!
Всхъ лихихъ судей захвати въ расплохъ.
При немъ цвли торговля и науки,
По совсти купецъ бралъ барыши,
А грамотй,— ему и книги въ руки,—
Писалъ умно и прямо отъ души.
Возвратися къ намъ, добрый царь Горохъ!
Облпилъ насъ рой выжигъ и пройдохъ.
При немъ служилъ бояринъ не изъ ленты,
А изъ любви къ царю, къ добру мірянъ,
Статьей оброчной не были кліенты
А раскрывалъ онъ бднымъ свой карманъ.
Возвратися къ намъ, добрый царь Горохъ!
Деньги и чины — новый нашъ Молохъ.
И дастъ ли царь Горохъ, кому горошку
Иль обойдетъ кого и шелуха,
Никто не лзъ самъ къ царскому лукошку,
И зависти никто не зналъ грха.
Возвратися къ намъ, добрый царь Горохъ!
Перегрызлись мы изъ казенныхъ крохъ.
При немъ въ чести была одна заслуга,
На мишуру не соблазнялся глазъ,
Въ дупл своемъ не чванилась пичуга
Клочкомъ павлинныхъ перьевъ на показъ.
Возвратися къ намъ, добрый царь Горохъ!
Подняли носы враль и скоморохъ.
При немъ никто не наживался лестью:
Нтъ было нтъ, кто скажетъ да, такъ да.
Не кланялись блестящему нечестью,
Гнушались зломъ, стыдилися стыда.
Возвратися къ намъ, добрый царь Горохъ!
Испускаетъ честь свой послдній вздохъ.
При немъ жила и святость убжденья,
И не былъ каждый флюгеръ и двойникъ:
Ни мужеству, ни искренности мннья
Не измняли совсть и языкъ.
Возвратися къ намъ, добрый царь Горохъ!
Обмеллъ народъ, исхудалъ, изсохъ.
И царь Горохъ легко царилъ и правилъ,
О польз всхъ, какъ только могъ, радлъ,
Кто въ сил былъ, тотъ дломъ не лукавилъ,
И отъ того не много было длъ.
‘Да, когда же жилъ этотъ царь Горохъ?’
— Съ допотопныхъ дней слдъ объ немъ заглохъ.
Что въ старину разсказывалось сказкой,
Надежа-царь, ты намъ покажешь въ явь,
Гд твердостью, а гд добромъ и лаской
Ты сбившихся съ пути на путь направь.
Къ польз и добру будь намъ всмъ вождемъ.
Что посешъ ты, то мы и пожнемъ.
Ты обреченъ нести святую тягость,
Ты Провидньемъ избранный сосудъ
Души твоей, твоихъ желаній благость
Порука намъ, что совершишь свой трудъ.
Вруютъ въ тебя дтушки твои,
Много силы есть въ вол и любви.
Русь велика: за то неправдамъ воля
Гулять по ней, иль закопаться въ щель:
Подстережешь! они какъ заяцъ съ поля
Вдругъ улизнутъ за тридевять земель.
Но, Богъ въ помощь, царь бодро съ первыхъ поръ
Огороши зло, дай добру просторъ.
1856
* * *
Иному жизнь — одна игрушка,
Другому жизнь — тяжелый крестъ:
Скорбь и веселье, плачъ и хохотъ
Доходятъ къ намъ изъ тхъ же мстъ.
А можетъ быть надъ этимъ смхомъ
Есть отверженія печать,
А можетъ быть подъ этимъ плачемъ .
Таится Божья благодать.
1861
МУЖЕСТВО.
Подъ бурей дубъ ростетъ и крпнетъ,
Подъ втромъ падаетъ лоза
И гд предъ солнцемъ филинъ слпнетъ,
Орелъ глядитъ во вс глаза.
Мужъ благодушный не встревоженъ
Его постигшею бдой,
Онъ бодръ, спокоенъ, непреложенъ
Предъ испытующей судьбой.
Въ немъ сила воли и покорства,
Какой ни жди его конецъ,
Онъ воинъ — въ дни единоборства,
Въ священнодйствіи — онъ жрецъ:
Боецъ готовъ своею кровью
Запечатлть свой честный трудъ,
Обтъ души сдержать съ любовью,
Жрецъ — свыше избранный сосудъ.
Святую цль себ назнача,
Онъ къ ней идетъ сквозь строй помхъ,
Его не сломитъ неудача,
Не упоитъ его успхъ.
1862
СМИРЕНІЕ.
Не вызывай судьбы на битву!
Борьба съ судьбой не по теб!
Гроза ль придетъ — твори молитву:
Не малодушно пасть въ борьб.
Когда бушуютъ моря волны,
Не рвись на челнок своемъ
Ты въ бездну волнъ, отваги полный,
Но слабый управлять рулемъ.
Иной рожденъ для битвъ и шума,
Блеснуть, или сгорть въ гроз,
Другаго тихомолкомъ дума
Ведетъ по низовой стез.
Онъ любитъ тихую погоду,
Лазурь домашняго пруда,
Души покой, души свободу
И святость скромнаго труда.
1862
* * *
Не тмъ трудна житейская задача,
Что нтъ ни въ чемъ успха безъ труда,
Что въ сей юдоли жертвъ, утратъ и плача
Измнчива намъ счастія звзда,
Что мы должны всегда быть на сторо?ж,
Какъ пшеходъ по скользкому пути,
Что чмъ идемъ мы дале, тмъ строже
Мы за собой обязаны блюсти,
Что воля есть, но съ волею своею
Не можемъ мы по прихотямъ слпымъ
Ни управлять судьбой, ни сладить съ нею,
Когда законъ ея неотвратимъ.
Законъ судьбы есть тотъ же Промыслъ Божій,
А Промыслъ сей и въ испытаньяхъ благъ.
Что жъ, если впрямъ мы на дтей похожи,
Когда онъ намъ наставникъ, а не врагъ?
Предъ Промысломъ и въ скорбь благоговю,
Покорствуя премудрому врачу:
Но я съ людьми бороться не умю,
А уступать имъ молча не хочу.
Вотъ чмъ трудна житейская задача,
Вотъ для чего спокойнй и врнй, —
Подъ сумракомъ и ничего не знача,
Вкъ доживать подальше отъ людей.
1862
ХОРОШІЕ ЛЮДИ.
Мы, люди хорошіе, — вялы,
Въ житейскихъ длахъ не дльцы,
Ученые мы генералы,
Но въ битв плохіе бойцы.
И мало упругости въ жилахъ,
И мрно кровь льется въ груди,
Мы дйствовать сильно не въ силахъ,
А трудъ и борьба впереди.
Мы нравственно судимъ и рядимъ,
Добры мы и честны — все такъ!
Но съ жизнью никакъ мы не сладимъ,
Съ людьми не сочтемся никакъ.
Быть можетъ — мы глупы. На это
Скажу: не глупе другихъ,
Но умъ нашъ ходячей монетой
Не ходитъ на рынкахъ людскихъ.
Намъ общество мало въ подмогу,
А чаще перечитъ тайкомъ
И радо подставить намъ ногу,
Чтобъ объ земь мы стукнулись лбомъ.
Все совстно цнимъ и мримъ,
Чтобъ намъ не наткнуться на грхъ,
Въ себя не заносчиво вримъ
И вримъ не слпо въ успхъ.
Кажись, все обдумано зрло,
Въ удач есть много порукъ,
А только возьмемся за дло —
И валится дло изъ рукъ.
II.
Посмотришь и выше, и ниже,
Тамъ люди, да Богъ насъ проститъ!
И правилъ какъ будто пожиже,
И честь ихъ мстами сквозитъ.
И совсть ихъ—будто съ пробломъ,
Что хочешь — на ней и пиши
И какъ ни ищи, а подъ тломъ
Не сыщешь малйшей души.
Но людъ все рабочій и крпкій,
Народъ дловой и къ тому-жъ
Возьмется-ль за гужъ волей цпкой, —
Не скажетъ онъ вамъ, что не дюжъ.
Какъ бсъ онъ, то крупный, то мелкій,
Чего сгоряча не сорветъ,
Тамъ дло искусной продлкой
Тайкомъ мастерски обойдетъ.
Ршенье любаго вопроса
У нихъ какъ по маслу течетъ,
Быть можетъ, для чуткаго носа
Отъ масла ихъ — вонью несеть.
Чтожъ длать? Брезгливость не въ пору
И люди, и жизнь не изъ розъ,
А главное дло,—чтобъ въ гору
Встащить свой навьюченный возъ.
На это — народъ сей не промахъ
И всюду, провалъ ихъ возьми!
Хитеръ онъ и счастливъ въ пріемахъ
Съ судьбою, собой и людьми.
Онъ съ недругомъ сладитъ и съ другомъ,
Судьба, какъ ни царствуй сама, —
‘Покорная имъ ко услугамъ’,
Какъ въ подписи дамской письма.
И каждый усердно имъ служитъ
И прямо съ огня имъ на столъ
Таская каштаны, не тужитъ,
Что самъ на-тощакъ онъ и голъ.
III.
Есть въ людяхъ сословье и третье:
Въ нихъ жажда и жадность хвалы,
Средь прочихъ — они междометье,
То есть: не добры и не злы.
Въ числ ихъ особенныхъ качествъ,
Во первыхъ замтьте одно:
Даръ много затять дурачествъ
И врить, что выйдетъ умно.
Они помшались на благ,
Добра опоилъ ихъ дурманъ,
Для пользы легко ихъ отваг .
Верхомъ переплыть океанъ.
Призванье ихъ: зла уничтожить,
Чтобъ не былъ ни бдный, ни плутъ,
И такъ вс блаженства размножить,
Что горя — проси, не дадутъ.
Оракулы мудрой науки
Чуть скажутъ: да будетъ — и есть,
Лишь стоитъ перо дать имъ въ руки
Да блой бумаги хоть десть,
Испишутъ всю въ мелкія строчки,
Запишется такъ ихъ рука,
Что звзды хватаетъ, что бочки
Намъ птичьяго дастъ молока.
Одинъ политической частью
Особенно умъ распалилъ:
Міръ за-ново личною властью
Креститъ онъ въ купели чернилъ.
Европу по своему длитъ,
На все свой аршинъ, свой компасъ,
Куда онъ перомъ ни прицлитъ,
Тамъ выскочитъ кукла какъ разъ.
Германіи пестро-лоскутной
Далъ цвтъ онъ единый и пластъ,
Далъ Пруссіи флотъ сухопутный,
А посл — моря онъ ей дастъ.
Россію, incognita terra,
Ворочать ему ни по чемъ,
Проектъ за проектомъ и мра
За мрой кипятъ подъ перомъ.
Въ проект ей каждый по лепт
Приноситъ — чмъ счастья добыть,
И если здоровье въ рецепт,
То какъ ей здоровой не быть?
Врачи многопишущей шайкой
Рецептами кормятъ ее,
И знахарь тайкомъ съ ворожайкой
Ей шепчутъ лекарство свое.
Другой же — по нравственной части,
Взялся человческій родъ
Сберечь отъ порока и страсти
И прочихъ житейскихъ невзгодъ,
Ягненочка съ волкомъ, какъ съ ровней,
Бокъ-о-бокъ въ рк напоить.
А что и того баснословнй:
Людей межъ собой согласить,
Въ законахъ, гонясь не за буквой,
Вс руки на все развязать
И если нтъ денегъ, — то клюквой
Съ народа налоги сбирать.
А тоже — хорошіе люди,
Но умъ ихъ маленьво въ бгахъ:
Палятъ изъ бумажныхъ орудій,
Плывутъ на бумажныхъ судахъ —
И врятъ, что сдастся имъ крпость,
Что берегъ у нихъ подъ рукой,
Что имъ ни приснись за нелпость, —
Хотятъ ей дать образъ живой.
И хлопая глупо ушами,
Глаза растараща и ротъ,
Пророковъ въ нихъ видя, толпами
Кругомъ ихъ тснится народъ.
Ихъ росказнямъ вритъ онъ слпо,
За быль небылицы идутъ,
Предъ тмъ, что до нельзя нелпо,
Тутъ слюнки ихъ слаще текутъ.
Морочить людей, ихъ дурачить,
Имъ пылью глаза закидать —
Есть способъ: сперва озадачить,
Чтобъ тамъ ихъ врнй осдлать.
Не врится правда простая,
А врятъ въ кудрявую ложь,
За нею гоняясь и лая,
Народъ съ той собакою схожъ,
Которая (помните притчу?)
Роняетъ, что держитъ въ зубахъ,
Прельстившись въ рк на добычу,
Мелькнувшую тнью въ струяхъ.
IV.
Куда ни посмотришь — все то же:
Въ однихъ — чуть не всхъ признаю.
Но кто же, о Господи Боже!
Воздлаетъ ниву твою?
Кто въ почву благую посетъ
Благія твои смена?
Кто жатвой управить съуметъ,
Когда подоспетъ она?
Гд твердые мыслью и дломъ?
Гд чистые свтлой душой,
Готовые въ подвиг смломъ
Пожертвовать братьямъ собой?
Готовые съ ревностью скромной
Быть нынче, какъ были вчера,
Пчелой незамтной и темной
Въ общественныхъ ульяхъ добра?
Быть колосомъ въ общей запашк,
И помня народный глаголъ,
Быть ниткою съ міра въ рубашк
Тому, кто и бденъ и голъ?
Ищу съ фонаремъ Діогена,
Сдается, — вотъ встрчу, авось!
Людей чередуется смна, —
А свчки задуть не пришлось.
1862
* * *
Меня ‘за ненависть къ журналамъ’ судятъ строго.
Вотъ какъ! А думалъ я, журнальный старожилъ,
Что на вку своемъ я много, слишкомъ много
На нихъ растратилъ дней и мыслей и чернилъ,
Что я служака ихъ, что на Руси журнальной
Посильный труженикъ свой слдъ запечатллъ,
Что самъ журналитетъ мн выдастъ листъ похвальный
За то, что въ битвахъ я журнальныхъ посдлъ.
За что жъ вашъ гнвъ меня безжалостно похрилъ?
А вотъ за что: на зло поклонникамъ инымъ,
Всмъ лжепророкамъ я не врю и не врилъ,
И поклоненье ихъ мн кажется смшнымъ
Такъ что жъ? Блинскій вашъ, хоть будь сто разъ Блинскій,
Весь Русскій журнализмъ нельзя жъ за нимъ признать.
Вольно жъ вамъ, рекрутамъ его, подъ ладъ воинскій,
При имени его на вытяжк стоять.
Блинскій вашъ кумиръ — имю честь поздравить
Васъ съ праздникомъ! Ему и отдавайте честь:
Ему вы можете и памятники ставить
И сами въ памятникъ ему себя возвесть.
Опять поздравлю васъ, вамъ полная свобода!
Но волю и мою вы предоставьте мн:
Я не мшаю вамъ быть вашего прихода,
И радъ я, что у насъ хоругви не одн.
Вы мыслить и писать затяли впервые
Съ Блинскимъ: до него былъ вамъ дремучій мракъ.
Прекрасно! У меня жъ учители другіе,
И до него еще я мыслилъ кое-какъ.
Вотъ тутъ и весь вопросъ, со справкой и посылкой:
Пожалуй, скажете, что я искуствамъ врагъ,
Когда не дорожу малярною мазилкой
И уличнымъ смычкомъ скрипичныхъ побродягъ.
1861
ЗАМТКИ.
Свободой дорожу, но не свободой вашей,
Не той, которой вы привыкли промышлять,
Какъ цловальники въ шинкахъ хмльною чашей,
Чтобъ разумъ омрачить и сердце обуять.
Есть благородная и чистая свобода,
Возвышенной души сокровище и страсть,
Святыня, — не попретъ ея судьбы невзгода,
Вражд людей — ея твердыни не потрясть.
Она — любовь и миръ, и благодать, и сила,
Духовной воли въ ней зачатокъ и залогъ,
Я ей не измнялъ и мн не измнила
Она — и сторожитъ домашній мой порогъ.
Я пребылъ вренъ ей подъ солнцемъ и подъ тучей,
Мн внутренней броней она всегда была.
Не падалъ духомъ я во слдъ звзд падучей,
При восходящей — я не возносилъ чела.
Кто рабствуетъ страстямъ, тотъ въ рабств безнадежномъ.
Свободу дай ему, онъ тотъ же будетъ рабъ,
Дай власть ему — въ чаду болзненно-мятежномъ,
Въ могуществ самомъ онъ малодушно слабъ.
Онъ недоврчивъ, онъ завистливъ, преданъ страху,
Дамокловъ мечъ всегда скользитъ по голов,
Душой свободенъ былъ Шенье, всходя на плаху,
А Робеспьеръ былъ рабъ въ кровавомъ торжеств.
Подъ злобой записной къ отличіямъ и къ роду
Желчь хворой зависти скрывается подъ часъ —
И то, что выдаютъ за гордую свободу,
Есть часто ненависть къ тому, кто выше насъ.
Есть древняя вражда: къ каретамъ — пшехода,
Лнивой нищеты — къ богатому труду,
Къ барону Штиглицу того, кто безъ дохода,
Иль обвиненнаго къ законному суду.
Смшенъ сей новый Гракхъ республики журнальной,
Который отъ чиновъ не прочь, (но прочь они),
Когда начнетъ косить косою либеральной
Заслуги, родъ, и знать, и все, что имъ сродни.
На всхъ сверкаетъ онъ молніеноснымъ глазомъ,
И чтобъ врнй любовь къ свобод доказать,
Онъ силится смотрть свирпымъ дикобразомъ
И съ пной на губахъ зубами скрежетать.
Забавный мученикъ! бдняжк неизвстно,
Что можно во сто разъ простй свободнымъ быть
И мннья своего и убжденій честно
Держаться, а людей, пугая, не смшить.
Любимый гость Двора подъ Царскосельской тнью,
Въ державномъ обществ мудрецъ и гражданинъ,
Покорный одному сердечному влеченью,
Твердъ и свободенъ былъ правдивый Карамзинъ.
Жуковскій во дворц былъ отрокомъ Блева:
Онъ вру, и мечты, и кротость сохранилъ,
И двственной души онъ ни лукавствомъ слова,
Ни тнью трусости, дитя, не пристыдилъ.
Свободенъ тотъ одинъ, кто умирилъ желанья,
Кто свтелъ и душой, и помышленьемъ чистъ,
Кого не обольстятъ толпы рукоплесканья,
Кого не уязвитъ нахальной черни свистъ.
Свободу возлюбя, гнушаясь своевольемъ,
На язвы общества, чтобъ глубже ихъ разжечь,
Не обращаетъ онъ съ лукавымъ сердобольемъ
Тлетворную, какъ ядъ, заносчивую рчь.
Нелпымъ равенствомъ онъ высшихъ не унизитъ,
Но въ предназначенной отъ Промысла борьб,
Посредникъ, онъ бойцовъ любовнымъ словомъ сблизитъ
И скажетъ старшему: и младшій — братъ теб.
1861
* * *
‘Намъ кое-что еще темно въ натур,
‘Но съ нравственныхъ наукъ ужъ снятъ покровъ
‘И въ обличительной литератур
‘Достигли мы Иракловыхъ столповъ.
‘Мы создали сей родъ. Мы втвью новой
‘Украсили познанья древо. Мы
‘Растормошили истиной суровой
‘Въ самозабвеньи спящіе умы.
Вотъ каково. Спасибо, что сказали.
А думалъ я по простот своей,
Что многіе до васъ ужъ обличали
Пороки, страсти, немощи людей,
Что не дремала грозная скира,
Негодные сучки срубая сплошь,
Что драма, баснь, исторія, сатира
Карало зло, невжество и ложь.
Что напримръ, хоть Тацитъ, мимоходомъ,
Довольно меткій обличитель былъ,
Что Ювеналъ, безстрашный предъ народомъ,
Его въ стихахъ, какъ въ зеркал, стыдилъ.
Что Моліеръ, что Шекспиръ и другіе,
Которыхъ взоръ пронзалъ, какъ острый лучъ,
Изгибы сердца, тайники глухіе,
Гд къ жизни внутренней таится ключъ, —
Что вс они, присматриваясь къ вку,
Гнушаясь зломъ и правду возлюбя,
Уликами внушали человку
И познавать и исправлять себя.
Что и у насъ фонъ-Визинъ, Сумароковъ,
Державинъ самъ и наконецъ Крыловъ
Срывали маску съ будничныхъ пороковъ
И съ гордаго лица временщиковъ.
‘Отчасти такъ, но были то попытки,
‘Не шли впередъ несмлые умы.
‘А намъ далось — жизнь разобрать до нитки
‘И добрались до будочниковъ мы.
‘Житейскихъ битвъ, великихъ драмъ житейскихъ
‘Мы изучали тайный смыслъ и связь,
‘Мы сплетней соръ выносимъ изъ лакейскихъ
‘И въ закоулкахъ провряемъ грязь.
‘Своимъ рзцомъ клеймимъ кривыя клинья
‘Въ согнившихъ зданьяхъ дряхлой старины,
‘Мы Тациты Управы Благочинья
‘И въ мелочахъ мы ищемъ глубины.
‘Съ Невы по Днпръ, за Дономъ, за Курмышемъ
‘Съ полиціей взялись мы счеты свесть,
‘Мы на нее и ей доносы пишемъ,
‘А разбирай — кому охота есть’.
1862
ЗАМТКИ.
I.
Вотъ и у насъ заводятъ рчъ о красныхъ,
Но, кажется, толкуютъ не впопадъ:
Не въ первый разъ, въ усильяхъ ежечасныхъ,
И все и всхъ мы корчимъ на подрядъ.
Легко мы поддаемся всякой кличк,
Къ лицу иль нтъ, а разомъ заклеймимъ:
Чего у насъ и нтъ, такъ по привычк
Мы прячемся подъ прозвищемъ чужимъ.
Что новаго Европа ни затетъ,
Сейчасъ и мы со снимкомъ налицо,
И подъ узоръ французскій запестретъ
Домашняго изданія дряньцо.
Куда-бы въ круть Европа ни свернула,
Къ ней на запятки вскакиваемъ мы:
У насъ, куда молва-бы ни подула,
Линяютъ сплошь и кожа и умы.
О красныхъ и у насъ забочусь мало:
Ихъ нтъ, а есть гнздо безцвтныхъ лицъ,
Которыя хотятъ во чтобъ ни стало,
Нули, попасть въ строй видныхъ единицъ.
Начнутъ они пыхтть и надуваться,
И горло драть надсаживая грудь,
Чтобъ покраснть, чтобъ красными казаться,
Чтобъ наконецъ казаться чмъ-нибудь.
II.
Лобъ не краснющій, хоть есть съ чего краснть,
Нахальство языка и зычность мдной груди,
Вотъ часто все, что надобно имть,
Чтобы попасть въ передовые люди.
III.
Добчинскій гласности, онъ хочетъ,
Чтобъ знали, что Добчинскій есть:
Онъ рвется, мечется, хлопочетъ,
Чтобъ въ люди и въ печать залзть.
Двухъ мыслей сряду онъ не свяжетъ,
Но какъ къ журналамъ не прильнуть?
Сказать, онъ ничего не скажетъ,
А все-же тиснетъ что-нибудь.
Онъ гвоздь и вшалка дипломамъ,
Обвшенъ какъ лоскутный рядъ:
Онъ къ географамъ, къ агрономамъ,
Пристать и къ публицистамъ радъ.
Ко всмъ прилипнетъ многочленный,
Во все вобьется онъ какъ моль:
Всхъ обществъ членъ онъ непремнный
И всюду непремнный ноль.
Возникнетъ-ли въ сред журнальной,
Демократическій вопросъ?
Юлитъ онъ мухой либеральной
И высоко задравъ свой носъ.
Жужжитъ: прогресса мы предтечи.
А дло въ томъ, что егоза,
О чемъ идутъ и толкъ и рчи,
Не знаетъ и аза въ глаза.
Везд, гд только есть возможность,
Заявитъ онъ свое словцо,
Свою на все готовую ничтожность
И глупостью цвтущее лицо.
1862
* * *
Идутъ ли въ прокъ дла, иль плохо,
Успхъ, задержка-ли въ труд?
Все переходная эпоха
За всхъ отвтствуетъ везд.
Упившись этимъ новымъ словомъ,
Толкуемъ мы и вкривь и вкось
Какъ будто о явленьи новомъ,
Что неожиданно сбылось,
Какъ будто-бъ новая эпоха
Съ небесъ сошла на насъ врасплохъ,
Но со временъ царя гороха
Непереходныхъ нтъ эпохъ.
Съ тхъ поръ, что Русь стоитъ, что люди
Въ ней кое-какъ въ кружокъ сошлись,
Варяги будь, или изъ Жмуди,
Иль пожалуй Черемисъ,
Но все-жъ средь общаго сожитья
Жизнь приносила цвтъ и плодъ,
И поколнья и событья
Свой совершали переходъ.
Все переходъ, всегда теченье,
Все волны той живой рки,
Которой русло — Провиднье
И намъ незримы родники.
Вкъ каждый былъ чреватъ событьемъ,
И на себ несъ слдъ борьбы,
То явно, то глухимъ наитьемъ
Проходятъ Божіи судьбы.
И по лицу земли, и въ ндрахъ
Ея глубокихъ тайниковъ,
Въ иссопахъ дольныхъ, въ горныхъ кедрахъ,
Разросшихся до облаковъ,
Въ таинственныхъ пучинахъ моря,
Въ таинственномъ броженьи рудъ, —
Все образуясь, строясь, споря,
Проходитъ переходный трудъ.
Идетъ повсюду разработка
Зиждительныхъ началъ и силъ,
Отъ хладной жизни самородка
До строя огненныхъ свтилъ.
Съ неугасаемой любовью,
Такъ и въ духовномъ бытіи
Тому-же слдуетъ условью
Жизнь человческой семьи.
И у нея своя работа,
То въ потаенной тишин,
То съ быстротой водоворота
И грозами внутри и вн.
Безъ жертвы нравственной свободы,
Но къ цли часто темной намъ,
Идутъ эпохи и народы
По историческимъ путямъ.
Слдами путь свой обознача
Эпоха каждая жила:
У каждой были цль, задача,
Грхи и добрыя дла.
Событья льются по порядку
Изъ лона плодотворной тьмы,
Сфинксъ времени даетъ загадку,
Ее разгадываемъ мы.
Сфинксъ этотъ не давалъ покоя:
Одну загадку поршатъ,—
Вторая, третья, безъ отбоя,
Одни во слдъ другимъ спшатъ.
Вся жизнь въ прилив и отлив,
Посвъ и жатва чередой
Смняются на Божьей нив
Подъ человческой рукой.
Впередъ, впередъ моя исторья!
Взывалъ Онгина пвецъ,
Когда просилъ отъ музъ подспорья,
Чтобы съ концомъ свести конецъ.
Сей кликъ труда и упованья —
И человчества есть кликъ,
Онъ съ первыхъ дней міросозданья,
А не съ вчерашняго возникъ.
Къ чему жъ, скажите, ради Бога,
Мы вкъ свой не въ примръ другимъ, —
Когда имъ всмъ одна дорога,—
Особымъ прозвищемъ честимъ?
Но вы затмъ, что сами новы,
Что вры въ прошлое въ васъ нтъ,
А врить въ сны свои готовы
Съ слпымъ доврьемъ дтскихъ лтъ.
Вамъ, чуждымъ лтописи древней,
Вамъ въ умъ забрать не мудрено,
Что съ той поры и свтъ въ деревн,
Какъ стали вы смотрть въ окно.
Нтъ, и до васъ шли годы къ цли,
Въ деревн Божій свтъ не гасъ,
А въ окна многіе смотрли,
Которые позорче васъ.
1862
* * *
Попробуй съ рьянымъ неофитомъ,
Схватившимъ вдругъ вершки всего,
Въ вопрос ужъ давно избитомъ
И новомъ только для него,
Попробуй быть съ нимъ разныхъ мнній, —
Хоть Пушкинъ будь, хоть Карамзинъ, —
Онъ градомъ брани и каменій
Засыплетъ васъ съ своихъ вершинъ.
Что разъ въ его вгвоздили стну,
На томъ онъ крпко заторлъ,
Нтъ спорныхъ мыслей для обмну:
Къ одной приросъ и затвердлъ.
Упрямый, цльный, однородный,
Пожалуй, твердо онъ стоитъ,
Но гд-жъ тутъ жизнь? Въ степи безплодной
Одной онъ мысли монолитъ.
Въ ум его, тугомъ и тсномъ,
Сомнньямъ мудрымъ мста нтъ,
Въ своемъ величьи полновсномъ
Заплылъ онъ въ свой авторитетъ.
Глупцамъ прилично зазнаваться:
Самоувренность тупа.
Умла-бъ глупость сомнваться,
Была-бъ она не такъ глупа.
1862
DE MORTUIS AUT NIHIL, AUT BENE.
Смшенъ и жалокъ не Блинскій,
Да и къ тому жъ покойникъ онъ,
А по пословиц латинской,
Гршно тревожить мертвыхъ сонъ.
Какъ мы живаго не читали,
Когда, Богъ знаетъ изъ чего,
Журналы толстые трещали
Подъ плодовитостью его, —
Такъ мертваго въ забвеньи тихомъ
Оставить рады были бъ мы,
Не поминая зломъ и лихомъ
Его журнальной кутерьмы.
Но къ удивленью, вдругъ онъ ожилъ,
Иль имъ поднятый пустозвонъ,
И мертвый онъ себя помножилъ
На замогильный легіонъ.
Не въ хладный гробъ, въ кощунств дикомъ,
Пришла охота намъ стрлять, —
А въ птицъ ночныхъ, засвшихъ съ крикомъ
На гроб тризну совершать.
1862
* * *
По мн — онъ просто скучный враль,
У васъ — ‘умъ перваго разбора,
‘Онъ въ облак пророкъ, но жаль:
‘Цензура не даетъ простора.
‘Его читайте между строкъ
‘И мимо пропускайте строки:
‘Не въ нихъ есть смыслъ, не въ нихъ есть прокъ,
‘А въ заднихъ мысляхъ — смыслъ глубокій.
— Пусть такъ, но въ томъ то и бда
И тутъ то выводъ неуклюжій:
Умъ — сзади спрятанъ завсегда,
А глупость — вся глядитъ снаружи.
1862

——

Татевскій сборникъ С. А. Рачинскаго. СПб, 1899

* * *

Нтъ, нтъ, не для меня при псняхъ и весельяхъ
Пробьетъ послдній часъ сдого декабря,
И въ праздничныхъ внкахъ и свтлыхъ ожерельяхъ
Проснется первенецъ младого января.
Нтъ, нтъ, не для меня шипучимъ паромъ влага
На высшемъ потолк задастъ разсудку хлюстъ,
И тосты дружества и пожеланья блага
Польются весело изъ опьянвшихъ устъ!
Я не товарищъ вамъ, товарищи по сердцу!
Я съ вами не могу и мощно, и легко
За пирогомъ задать сдому году перцу
И присусдиться ко вдовушк Клико.
Годъ старый провожу и новый встртить чаю,
Какъ крыса трезвая, какъ госпитальный песъ,
За чашею — сказать тошнитъ — грудного чаю,
Который пусть бы чортъ Брамбеусу поднесъ!
Веселой вечери, апостолы и братья!
О, помяните вы во царствіи своемъ
Во царствіи вина (винъ всякихъ безъ изъятья)
Меня безвиннаго, вамъ бьющаго челомъ!
Князь Петръ Вяземскій.
31-го декабря 1838.

——

Признанье.

Я пть хотлъ въ восторг дивномъ
Петра Великаго дла,
Но лира тономъ заунывнымъ
Одну Мальвину пть могла.
Въ досад переладивъ струны,
Я пть Суворова хотлъ,
И браней и побдъ перуны
О Безсмертье, думалъ, мой удлъ!
Но нтъ! моя упряма Муза,
Изъ роз украсившись внкомъ,
Бжитъ съ героями союза,
Одну любовь поетъ тишкомъ.
И такъ прости мечтанье славы!
Мой скромный жребій: пть подъ часъ
Любовь, весеннихъ дней забавы,
И власть надъ сердцемъ милыхъ глазъ!
…В…

——

[Вяземский П.А.] Признанье (‘Я петь хотел в восторге дивном…’) / … В … // Вестн. Европы. — 1811. — Ч.55, N 1. — С.24.
Вяземский Петр Андреевич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Притчи, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1866
  2. Семь эпиграмм, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1814
  3. Стихотворения, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1828
  4. Стихотворения, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1877
  5. Избранная лирика, Кюхельбекер Вильгельм Карлович, Год: 1845
  6. Собачий пир, Барбье Огюст, Год: 1866
  7. Стихотворения, Венкстерн Алексей Алексеевич, Год: 1900
  8. Стихотворения, Липецкий Алексей Владимирович, Год: 1918
Электронная библиотека